Миссионерский подвиг Русской Православной Церкви

К четырехсотлетию взятия Казани

Огнем и мечем часто насаждалось христианство в Европе католическими миссионерами. Достаточно вспомнить деятельность орденов Меченосцев и Тевтонского в землях, пошедших впоследствии в состав Российской империи. Ливы, зегмалы, эсты, литовцы, жмудь – тягостно испытали это на себе.

Любовью, благостным поучением, смирением, безбоязненностью, поучительным примером подвижнической жизни зажигали и поддерживали все сильнее разгоравшийся огонь чистой веры русские иноки. Языческия племена – чудь, водь, карелы, лопари, зыряне, вогуличи, остяки, самоеды, алеуты, якуты и пр. под этим, воистину христианским, воздействием становились чадами Православной Церкви.

Русь, обращенная из мрака язычества к свету христианства, сразу возжелала привести к источнику спасения соседние народы, остававшиеся еще в темноте неверия. В конце X в. начал просвещать чудь св. еп. ростовский Феодор. Но еще мала была жатва его, как и его преемника, еп. Илариона. Первым истинным просветителем ростовского края был свят. Леонтий, именуемый св. еп. Симоном Владимирским «первопрестольником» – т. е. первым из печерских иноков, возведенным на епископский престол. Поставленный не позднее 1051 г., святитель Леонтий должен был полагаться исключительно на свои силы. Край этот входил в удел кн. Всеволода Ярославича, жившего в далеком южном Переяславле. Сын последнего, кн. Владимир Мономах, только на короткое время – в 1068 г. – попал в те места. «Первый поход мой был в Ростов, по стране вятичей; послал меня отец, когда сам пошел в Курск», – упоминал об этом Мономах в своем завещании. Не имели успеха первые увещания св. Леонтия язычников не губить себя мраком и грехами. Тогда он стал собирать в церковь детей, учил их, наставлял, крестил. Это озлобило упорствующих, которые стали подвергать его избиениям и мучениям. Изгнали из Ростова. Поселившись вблизи у ручья Брутовщины, святитель выстроил небольшой деревянный храм архистратига Михаила. Когда безбоязненно вернулся он в город, огромная толпа, вооруженная оружием и дубинками, окружила храм, в котором совершалось богослужение, намереваясь убить епископа. В облачении, с крестом в руках, вместе с духовенством, сохраняя полное спокойствие, вышел он к бушевавшей толпе. Пораженные этим, язычники поверглись на землю и прослушали сильное слово архипастыря. Произошел перелом – язычники пожелали креститься.

Апостольское дело св. Леонтия, преставившегося ок. 1077 г., продолжал свят. Исаия, тоже постриженник Печерский, бывший до этого игуменом киевского Димитриевского монастыря.

Ростовско-Суздальское княжество того времени включало будущия губернии: ярославскую, владимирскую, нижегородскую, костромскую, вологодскую, а также части олонецкой, тверской и московской. Ко времени прибытия св. Исаии безчинствовали по Волге, Шексне и на Белоозере два волхва. Утверждая, что приводимые к ним женщины утаивают рыбу, мед, или жито, они, делая надрезы у них за плечами, вынимали, якобы, эти продукты, убивали несчастных и забирали их имения. Покончил с этим решительный княжеский посланец, посадник Ян Вышатич. Из этого видно как сильны еще были остатки язычества. Св. Исаия безстрашно посещал города и веси, укреплял христиан, крестил язычников, творя дела милосердия. Идолы он предавал огню, строил храмы. Им сооружена была в Ростове церковь, где была поставлена одна из икон, написанных преп. Алипием. Стихира так воспевает св. Исаию, утвердившего христианство в крае и преставившегося ок. 1090 г.: «Как назовем тебя, святитель? Ты ангел, потому что безплотно жил на земле; ты – апостол, потому что научил благоверию Русские пределы; ты – мученик, потому что для Христа ты подвизался до смерти, обращая людей от тьмы нечестия и приводя в пажить Богоразумия».

Самоотверженному миссионеру, преп. архим. Аврамию Ростовскому († ок. 1107) довелось, с помощью трости-жезла, врученного ему св. ап. Иоанном Богословом, сокрушить остававшегося еще идола Велеса. Преп. Аврамием основан был в Ростове Богоявленский монастырь. Он, продолжая дело св. Исаии, обучал детей; некоторых постригал в монахи.

Просветителем Муромского края был внук Ярослава Мудрого, св. кн. Константин Святославич. Населяли землю эту дикия и грубые финския племена – Мурома, Мер, Мордва, – упорно державшияся язычества. Сын св. вел. кн. Владимира, св. кн. Глеб, из-за враждебности язычников, не мог даже жить в Муроме. С неохотой был отпущен отцом кн. Константин в эти опасные места. Он же желал посвятить себя миссионерскому подвигу. Приблизившись к Мурому с супругой Ириной и с чадами, свв. кн. Михаилом и Феодором, св. Константин послал старшего сына с несколькими людьми убедить жителей покориться. Язычники убили св. кн. Михаила и бросили тело его за городом. Когда князь подступил к Мурому, то жители не хотели впускать его, требуя отказа от намерения насаждать новую веру. Князь согласия не дал и, заняв Муром, выстроил там Благовещенский храм, в котором похоронил мученика сына. Беседуя со старейшинами, он убеждал их креститься. Ни слова, ни ласка, и подарки не оказывали действия на язычников. Напротив, они все более помышляли об убиении князя. В городе вспыхнули волнения, христиане заперлись в своих домах. Св. Константин, помолившись с семьей и слугами, вышел к толпе с иконой Богоматери на руках. Язычники, пораженные его безстрашием, пали ниц и просили крестить их. В 1098 г. создан был Спасский монастырь, строились в Муроме храмы. Св. Константин преставился в 1129 г.

Земля вятичей рано познала христианство. В первой половине XI в. Курск уже был христианским городом. Но прочия поселения – Мценск, Брянск, Козельск – пребывали еще в язычестве. Там просветителем явился, видимо уроженец этого края, священноинок Печерский преп. Кукша. Симон, еп. Владимирский, тоже постриженник великой обители, пишет о нем в Патерике: «Могу ли умолчать и о сем священномученике, черноризце того же печерского монастыря, Кукше, о котором все ведают, как он бесов прогнал, Вятичей крестил, дождь свел с неба, озеро изсушил и многия чудеса сотворил и, после многих мук, усечен был с учеником своим Никоном». Убийство совершено было в 1113 г. в дер. Карандокове, вбл. Мценска.

В малонаселенной и дикой вологодской стране начало христианству положил своей просветительной работой и подвижничеством преп. Герасим Вологодский († 1178), иеромонах Глинецкого монастыря, вбл. Киева, основавший у ручейка Кайсарова около Вологды Троицкий монастырь.

Первые семена веры принесены были в Вятскую землю новгородцами, ею завладевшими в 1174 г. Воздвигаемые в новых селах и городах храмы стали средоточием просветительной работы.

В самом начале татарского ига беседы в Сарае еп. ростовского Кирилла с племянником хана Берке, а в особенности по вествование его о просветительной деятельности свят. Леонтия, о чудесах у его мощей произвели глубокое впечатление на молодого татарина. При вторичном в 1257 г. посещении ставки еп. Кириллом, исцелившим тогда сына Берке, царевич тайно уехал в Ростов, и вскоре крестился, получив имя Петра. Преставился св. Петр, Царевич Ордынский в 1290 г.

Сарайская епархия, основанная в 1261 г., стала средоточием миссионерства в области нижней Волги. В 1301 г. сарайский епископ возбудил письменно на константинопольском соборе 1301 года, вопрос о татарах, изъявивших желание креститься. Князь Беклемиш, сын кн. Бехмета, пришедший в 1298 г. в Мещеру, принявший при крещении имя Михаила и выстроивший Преображенский храм, сделался родоначальником князей Мещерских. Царевич Берка, в 1301 г. отъехав в Москву к кн. Иоанну Калите, крещеный св. митр. Петром с именем Иоанникия, стал родоначальником Аничковых. Мурза Чет, пришедший в Москву в 1330 г., крещеный Захарием и основавший, после видения им священномученика Ипатия Гангрского, исторический монастырь его имени в Костроме, был родоначальником Годуновых и Сабуровых. В 1390 г. св. митр. Киприан, в присутствии вел. кн. Василия I и множества народа, крестил в Москва-реке знатных постельников ханских, Бахтые, Хидыря и Мамата, нареченных Ананием, Азарием и Мисаилом. Внук хана Мамая, Олекса с сыном, крещены были митрополитом киевским в правление вел. кн. литовского Витовта. Нареченный Александром, Олекса стал родоначальником рода князей Глинских, к которому принадлежала кн. Елена, мать царя Иоанна Васильевича IV Грозного,

Святитель митр. Киприан († 1406) писал преп. Сергию из Литвы, частично пребывавшей еще языческой: «мнози из ненавидящих Бога познали нами истинного Бога и к православной вере св. крещением пришли». Еще в 1405 г. еп. Туровский Антоний обращал в Литве к православной вере язычников.

В древней Биармии или Перми, населенной зырянами, существовал еще до XII в., при слиянии рек Сухоны и Юга, Троицкий Гледенский монастырь, около которого находился старый город Устюг, Оттуда начиналось медленное просвещение язычников зырян. В Устюге новом, перенесенном на позднейшее свое место в XIII в., у соборного причетника Симеона и жены его Марии родился великий просветитель Пермской земли. Мальчик быстро научился грамоте и отроком был канонархом и чтецом. Удалялся он от игр и погружался в чтение. Прочел многия свящ. книги. Отличался памятью, большой сообразительностью. Решив принять постриг, он выбрал ростовский монастырь св. Григория Богослова, имевший много книг и расположенный уединенно в городе, отчего и назывался «затвором». В 1365 г. он принял монашество, нареченный Стефаном. В обители он продолжал свое самообразование, любил беседы с опытными старцами, переписывал священные книги, изучил греческий язык, чему способствовал правящий епископ грек. Последний, зная его подвиги, строгое соблюдение постов, смирение, незлобие и послушание, возвел Стефана в иеродиаконы. Помыслы же последнего были заняты желанием посвятить себя просвещению зырян, которых он знал в родных местах. Он готовился в обители к этому подвигу 13 лет. Научился иерод. Стефан, с помощью зырян, приезжавших по торговым делам, их языку; составил для них азбуку, пользуясь отчасти греческими и славянскими буквами, которые он приспособлял к чертам и резам, которыми зыряне пользовались для заметок в домашнем, быту¹. По выработке азбуки, он перевел на пермский язык некоторые книги и переписал их; собирал одновременно сведения о пермской земле. Признав себя подготовленным, св. Стефан отправился в Москву. Митрополией тогда – после кончины св. Алексия – правил архимандрит Михаил (Митяй). По его распоряжению св. Стефан был рукоположен во пресвитеры еп. коломенским. Последний, заменяя потом архим. Михаила, отбывшего в Константинополь (в пути умершего), снабдил св. Стефана св. миром, антиминсами, частицами св. мощей, церковными вещами и преподал ему благословение.

Труден был первоначальный апостольский путь св. Стефана. В Пермской земле часть жителей сразу полюбила его и крестилась. Другие же озлобленно встретили миссионера, поносили, всячески мешали. Но ничто не могло смутить св. Стефана в его делании. Кротко и умно продолжал он просвещение язычников. Однажды, когда вооруженная толпа осадила дом, обложила его соломой и тотова была поджечь, он спокойно писал в своей келлии. Его вера и невозмутимое спокойствие смиряли язычников. При слиянии рек Вымь и Вычегды, в поселении Усть-Вымь, он воздвиг Благовещенский храм, постаравшись сделать его особенно благолепным. Тайно сжег св. Стефан главную кумирницу с идолами и спокойным словом утишил гнев язычников. Начал он учить пермской грамоте, Часослову, Осмогласнику, Псалтири и др.; обучавшихся ставил чтецами, диаконами и священниками. Заставлял он научившихся переводить книги. Ширилось храмоздательство. Язычников поражало, что он не брал из кумирницы дорогих шкур зверей, а сжигал их. Христианство крепло. Противником св. Стефана оставался глубокий старик, глава волхвов, известный кудесник Пам или Пан-Сотник, силой своего влияния удерживавший своих сторонников в неверии. Часты, долги, но безуспешны были споры с ними св. Стефана. В конце концов, решили они испытать веру посредством огня и воды. Обоим надлежало пройти, рука в руку, сквозь пылающий костер и, спустившись в прорубь р. Вычегды, выйти в другую. Кто останется невредим, вера того истинна. Св. Стефан велел зажечь одну храмину и, помолившись, пригласил волхва идти в огонь. Тот не соглашался, сопротивляясь, когда св. Стефан взял его за одежду. Видя свою немощь, посрамленный волхв пал к стопам св. Стефана. Отказался волхв последовать и троекратным призывам своих сторонников, говоря, что св. Стефан знает неведомое ему волшебство заговаривать воду и огонь. Только заступничество св. Стефана спасло Пама от расправы. Он подчинился требованию св. Стефана удалиться из пермских пределов, уйдя с сообщниками на р. Обь, в пределы буд. Тобольской губ. Христианская проповедь развивалась все сильнее. Целые ночи проводил иногда св. Стефан за перепиской книг. Осложняла дело миссии необходимость отправки кандидатов в священнослужители в другия епархии для поставления их. Вследствие этого митр. Пимен, с согласия епископов и одобрения вел. кн. Димитрия Донского, поставил св. Стефана епископом Пермским. Одаренный государем, митрополитом и боярами, отбыл св. Стефан к просвещенной им пастве. Кафедра находилась в г. Усть-Вымь, где при Благовещенской церкви создан был домовой Архангельский монастырь. Сооружены были Спасо-Ульянская обитель в 150 в. от Устьсысольска и Стефановская в 50 в. от него. Жизнеописатель св. Стефана свидетельствует: «Он повсюду изыскивал, где оставались некрещеные, и, в каких бы пределах ни находил их, обращал от язычества и крестил; а всех крещеных утверждал в вере и убеждал простираться вперед. Учил их пермской грамоте, писал им книги, ставил и святил церкви, которые снабжал книгами и иконами, открывал монастыри, постригал в чернецы, устроял игуменов, поставлял священников, диаконов и причетников. И священники его служили обедни на пермском языке, пели вечерню и заутреню пермской речью; и канонархи его возглашали каноны по пермским книгам, и чтецы читали пермскою беседою, и певцы всякое пение совершали по пермски». Св. Стефан заботился и о благосостоянии жителей. Многократно, в особенности в неурожайные годы, он привозил из Вологды на ладьях хлеб и разда вал странникам, бедным и всем нуждающимся. Перед вел. князьями он предстательствовал о нуждах зырян, испрашивал для них льготы, заступался лично в Москве, когда их притесняли местные власти. Ездил он и в Новгород, прося обуздать тамошнюю вольницу, вторгавшуюся в пермскую землю и обижавшую беззащитных жителей. Преставился св. Стефан 26 апреля 1396 г. в Москве, куда ездил по церковным делам, и погребен, вследствие особого почитания его, в Спасской великокняжеской обители.

Два преемника его прияли мученическую кончину. Св. Герасим († 1441–7 г.г.) был удавлен омофором слугой-вогуличем. Св. Питирим, объезжая обширную епархию, обратив к вере вогуличей, кочевавших по притокам Печоры, преодолевал много препятствий. На него особенно озлобился князь вогуличей, Асыка. Он внезапно напал на Усть-Вымь, когда святитель, после литургии, совершал молебствие на мысе при слиянии Выми с Вычегдой. Богомольцы разбежались. Св. Питирим 19 авг. 1456 г. был замучен. Обратить в христианство остальную Пермь, Великую Прикамскую, удалось св. еп. Ионе (1456–71). В числе обращенных им был и местный князь, нареченный Михаилом, много способствовавший успеху проповеди святителя между его подданными. С остатками язычества пришлось иметь дело еп. Филофею (1471–1501), для успеха проповеди изучившему зырянский язык.

В Корельской земле, издавна подвластной Новгороду, многие язычники были крещены священниками, отправленными туда в первой половине XIII в. кн. Ярославом Всеволодовичем. Шведы, утвердясь с 1249 г. в юго-зап. Карелии, силой обращали жителей в католичество. Давление это привело только к усилению язычества. Финския племена – Корела, Чудь, Ижора, – войдя потом в состав новгородской епархии, становились формально православными, но не переставали держаться грубых языческих обычаев, слушая арбуев (жрецов) больше, чем священников. Архиеп. новгородский, знаменитый владыка Макарий (1526–42), старался развить миссионерство, призывая к рвению духовенство Вотской пятины. Успешно шло одно время просветительное дело у его домового иеромонаха Илии. Позднее много сделал для утверждения христианства в тех местах Валаамский монастырь.

По берегам Белого моря и Ледовитого океана миссионерскую работу творил Соловецкий монастырь, созданный препп. Германом, Савватием и Зосимой. Местные корелы сначала относились недоброжелательно к отшельникам и намеревались вытеснить их с острова. Но великое подвижничество преп. Зосимы с 1452 по 1478 г.г. управлявшего обителью, оказало большое влияние на население, начавшее креститься. С первой половины XVI в. число корел и лопарей, принимавших крещение, все увеличивалось. В 1526 г. лопари с Кандалажской губы (одного из заливов Белого моря) сами присылали в Москву уполномоченных просить у вел. кн. Василия III антиминсы, что и поручено было исполнить архиеп. новгородскому Макарию. Через 6 лет о том же просили лопари с рек Колы и Тутоломы, позднее – при царе Иоанне IV – с р. Поноя. В этом сказывалось благое влияние Соловецкого монастыря. При вотчинах последнего находились дворы, на которых, заведуя промыслами и угодиями, жили монастырские старцы. Находясь в постоянном общении с местными жителями, они мирно и планомерно распространяли веру.

Далеко на севере – на р. Коле – насаждал христианство Феодорит. Инок с 14 лет Свирского, Белозерского монастырей, он подвизался среди диких лопарей, проживая и в непроходимых лесах. Прибыв в Новгород, он был поставлен иеромонахом и стал духовником архиеп. Макария. В 1542 году он снова ушел на р. Колу. Создав там общежительный монастырь, Феодорит, знавший уже местный язык, начал просвещение лопарей; перевел на их язык некоторые молитвы. Число крестившихся возрастало и через несколько лет в один день крестилось 2000 с женами и детьми. Изгнанный потом монахами, недовольными его строгостями, Феодорит поселился в Прилуцком монастыре († 1577). Но и оттуда он два раза предпринимал дальний путь к своим любимым лопарям, объезжал их жилища по, казалось, непроходимым местам, странствуя по рекам и морям, зимой на оленях. Утверждал Феодорит в благочестии крещеных и старался просветить язычников.

Современником инока Феодорита, миссионерствовавшим еще северо-западнее, был преп. Трифон Печенгский или Кольский († 1583). Сын священника новгородской епархии, он с юности стремился к уединенной жизни. Глас Божий, прозвучавший во время молитвы, указал ему идти в пустынную землю. Он ушел в край диких лопарей, живших за Колою по р. Печенге, у нынешнего Норд-Капа. Они почитали гадов, ночных нетопырей, ползающих животных. Жилища их были разбросаны по гористым или болотным местам, на разстоянии иногда ста верст одно от другого. Двадцать лет он одиноко странствовал там, проповедуя христианство. Жрецы-кебуны оказывали ему сопротивление, спорили, много раз сильно избивали, угрожали смертью, приходя с дреколием, чтобы убить его. Он на время укрывался в горных разселинах и все переносил во имя Христа. И дело его увенчалось успехом. Через несколько лет преп. Трифон просветил многих лопарей не только по рекам Печенге и Паз (Паэс), но и в других местах. Не будучи священником, он не мог крестить. В Новгороде ему дали благословенную грамоту на построение церкви. Он соорудил на Печенге Троицкий храм, но некому было его освятить. Выйдя на Колу, он нашел иером. Илию. Последний освятил храм, крестил обращенных и постриг самоотверженного миссионера с именем Трифона. На дары новообращенных создался Троицкий монастырь на Печенге. В 1556 г. преп. Трифон посетил Москву и был одарен Иоанном IV колоколами, церковной утварью, владениями и угодиями. Вернувшись, он выстроил еще Борисоглебский храм на р. Паз. Иером. Илия, которого нашел преп. Трифон, послан был архиеп. Макарием и добрался до «Лопи до Дикие».

К середине XV в. один из изгнанников из Золотой Орды, хан Улу-Махмет, уйдя к северу на Волгу, основал при впадении в нее р. Казанки, город Казань. Создалось Казанское царство, включившее в себя и финских инородцев: мордву, черемису, вотяков, а также чувашей и башкиров. Оттуда производились набеги на русския земли, доходившие иногда до Москвы. В 1445 г. вел. кн. Василий II, разбитый татарами под Суздалем, некоторое время находился у них в плену. Сын его, знаменитый Иоанн III, пользуясь междоусобицей среди татар, стал постепенно подчинять Казань своему влиянию. Ту же политику проводил и Василий III Иоаннович. Но области нижегородская, костромская и галицкая нередко жестоко страдали от набегов татар и подчиненных им мордвы и черемисы. Мрачные казанския тюрьмы полны были захваченными русскими людьми, которые продавались на восток в рабство. Только в 1552 г. – ровно четыреста лет тому назад – юный царь Иоанн IV, получив благословение митрополита Макария, овладел с боем Казанью и покорил это татарское царство. В 1556 г. легко покорена была и Астрахань, где на месте Золотой Орды сидели слабые ногайские ханы. Ставший русским – со времени женитьбы в 1572 г. Иоанна III на византийской царевне Софии Палеолог – двуглавый орел широко окидывал теперь своим взором и мусульманский восток, где впервые христианство торжествовало над исламом. Понимая огромное значение этого события, радуясь освобождению «полонянников», и видя пред собою новые огромные пространства, открытые для заселения по всему течению Волги, – русский парод за все эти достижения наименовал своего царя Грозным.

В самый день взятия Казани, 2 октября, сооружена была по велению Иоанна обыденная церковь во имя дневных святых муч. Киприана и Иустины, а на следующий день заложена Благовещенская церковь. В 1555 г. учреждена была собором казанская епархия. Возглавлять ее назначен был игумен Селижаровского монастыря тверской еп. Гурий. Уроженец г. Радонежа, он принадлежал к бедной семье бояр Руготиных. Служа у кн. Пенькова, он был оклеветан недругами и два года просидел в подземной тюрьме, где ему удавалось читать и переписывать церковные книги. По освобождении, он принял постриг.

Хиротония архиепископа Гурия отличалась особой торжественностью. В богослужении участвовали 10 святителей и до 76 священнослужителей. 26 мая 1555 г., после молебствия в Успенском соборе, царь и митрополит провожали св. Гурия с крестным ходом до Флоровских ворот. Всюду по пути в Казань святителю, шедшему просвещать магометан и язычников, устраивались многолюдные встречи. Отпуская св. Гурия Иоанн IV и митр. Макарий вручили ему «Наказ», в котором ярко – и для всех будущих времен – определялись пути, которыми привычно шло русское миссионерство, имевшее уже более чем 500-летнюю давность.

В Наказе», пишет архиеп. Макарий (Булгаков) в своей «Истории Русской Церкви» (т. VI, стр. 341–2) «внушалось святителю: всеми мерами приучать к себе татар и приводить их к крещению любовию, а отнюдь не страхом; которые захотят креститься своею волею, а не от неволи, тех крестить и лучших из них держать у себя в епископии, поучать их закону христианскому и покоить, а других раздавать для крещения по монастырям; новокрещенных, когда они выйдут из-под научения, чаще приглашать к своей трапезе и угощать; равно и некрещеных еще татар, которые будут приходить к нему с челобитьями, угощать и покоить в своем доме, говорить с ними с кротостию и приводить их к христианскому закону тихою и умиленною беседою; если какой провинившийся татарин убежит к нему, архиепископу, от опалы и захочет креститься, отнюдь не выдавать его воеводам, но крестить и покоить в своем доме и потом, по совещании с воеводами, или оставлять его в Казани на месте прежнего жительства, или отсылать к государю в Москву; если неверные татары обратятся к архиепископу с просьбой ходатайствовать за их братьев, уже осужденных воеводами на казнь, он должен брать этих осужденных на свои поруки и, кого должно, держать в Казани, а кого нельзя, тех отсылать к государю с своим печалованием за них; за татар же, которые подвергнутся легким винам, ходатайствовать пред гражданскою властию даже в том случае, когда никто из неверных не просил о том архиепископа».

Одним из первых действий св. Гурия в своей епархии было основание и устройство монастырей с тою именно целию, чтобы иноки, не отвлекаясь житейскими попечениями, занимались обращением неверных и обучением детей.

Мысли об этом он изложил пред государем и просил его дать для содержания устрояемых обителей отчины, дабы старцам не было нужды самим работать, орать землю и сеять в ней семена, но «да орют сердца людей и да сеют в них семя слова Божия». Царю очень понравилось такое намерение, и он отвечал святителю: «ты устроишь в данной тебе Богом и нами пастве монастырь (Зилантов), начатый мною, и хочешь строить другие. Доброе дело: да поможет тебе Бог!.. Блага твоя речь, чтобы старцам обучать детей и обращать поганых к вере: это и есть долг всех вас... Чернецы должны уподобляться апостолам, которых Господь наш послал учить и крестить людей неведущих. Учить же детей надобно не только читать и писать, но и право разуметь читаемое, чтобы они могли научить и други. О как счастлива была бы земля русская, если бы все владыки были таковы, как преосвященный Макарий, ты и Дионисий, и столько об этом пеклися...» Царь извещал св. Гурия, что сделал распоряжение об отводе вотчин для устрояемых казанских монастырей, и присовокуплял: «а если увидите, что мало, пишите мне: на доброе дело я не пожалею и не откажу».

Св. Гурий лично учил неверных познавать истинного Бога примером своей подвижнической жизни, любви, милосердия, заступничества за сирот и вдовиц, утверждая их в восприятии Православия. Много было крестившихся. Еще в молодости, находясь в заточении, он писал небольшия книжки для обучения детей. Созданный на горе Зилант монастырь был первой миссионерской школой в России. Иноки Зилантовой обители должны были заниматься обучением детей, готовя из них миссионеров. Будучи совершенно больным, св. Гурий не прекращал своей деятельности. Преставился он 4 декабря 1563 г., оставляя просветительное дело в надежных руках.

Преемником св. Гурия был св. Герман, из рода бояр Полевых († 1567). В Волоколамском монастыре он подвизался под руководством св. Гурия, был до своего епископства игуменом Старицким, а затем Свияжским. Богородицкий Свияжский монастырь, им благоустроенный, стал просветительным центром для нагорной части казанского края.

Сын серпуховского священника 17 лет попал в плен к крымским татарам. Пробыв три года в неволе, он изучил татарский язык и магометанскую веру, что оказалось ему столь полезным в последующей миссионерской работе. Приняв постриг с именем Варсонофия, пробыв игуменом Песношского монастыря, он был вызван св. Гурием в Казань. Им основан был там Спасский монастырь. Архим. Варсонофий своей подвижнической жизнью служил примером инокам, христианам и неверным. Татар привлекало к нему также любовное врачевание болезней. Св. Варсонофий пробыл потом 4 года еп. тверским, вернулся на покой в Спасский монастырь, где преставился 11 апр. 1576 г. На время просветительное дело в Казани заглохло. Оживилось оно снова, когда митр. казанским был св. Гермоген (1589–1606).

В 1568 г. в Астрахань послан был игумен Кирилл. За год до этого в Москве крестилась с сыном астраханская царица, получившая имя Иулиании и вышедшая замуж за именитого дворянина Плещеева. Иноки основанного иг. Кириллом Троицко-Николаевского монастыря вели просветительную работу.

Из Астрахани завязались сношения с кавказскими народами. Христианство на Кавказе исповедывалось в первые века, но, теснимое потом мусульманами, только местами сохранялось в XIII и XIV в.в. Со второй половины XVI в. отдельные черкесские князья приезжали в Москву и крестились. От некоторых горцев поступали просьбы о присылке священников. Таковые были посланы с воеводой Вишневецким к черкесам и с воеводой Черемисиновым к кабардинцам. В 1586 г. грузинский царь Александр, теснимый турками и персами, слезно умолят царя Феодора принять Иверию под свое покровительство. «Настали времена ужасные для христианства» писал он, «мы единоверные братья россиян, стенаем от злочестивых; един ты, венценосец православия, можешь спасти нашу жизнь и наши души»! В следующем году принята была клятва царя Александра на подданство России, обязавшейся защищать Грузию. По просьбе Александра, в 1589 г. отправлены были священники для исправления порядка в богослужении, иконописцы для украшения ветхих и опустелых храмов.

Патриарх Иов в замечательном послании поучал царя и народ христианскому смирению перед волею Божиею. Царь Александр, с восторгом принял послание и прибывших, сообщая патриарху, что русские священники ангелы для иверского духовенства, страдающего невежеством. В 1619 г. царь Кахетии, Карталинии и Имеретии, Теймураз I, писал царю Михаилу Феодоровичу: «Лучше бы у матери моей утроба пересохла, и я бы не родился, нежели видеть, что православная христианская вера и земля иверская при моих глазах разорены; в церквах имя Божие не славится и оне стоят все пусты». Земский собор принял в подданство земли Теймураза. Дагестанский князь, делавший набеги на Грузию, был наказан военной силою, Персия мирными переговорами удержана была на время от жестокостей. Позднее персы оставили Теймуразу только Кахетию. В 1637 г. к последнему были отправлены ипатский архимандрит, два священника с диаконом, два иконописца и столяр с материалами. Позднее, вследствие все усиливавшегося давления Персии, становилось невозможным помогать грузинскому духовенству и вести просветительную работу.

В 1582 г. покорена была Ермаком Сибирь, потом, с гибелью его, утраченная. При царе Феодоре край этот вновь был покорен и закреплен за Россией. В 1586 г. в основанном г. Тобольске воеводой Чулковым построены были первые церкви. Позднее воздвигнуты были храмы в Табарах и Пелыме. В конце XVI в. создался в Енисейске Спасский монастырь. В 1599 г. в сел. Коде, по повелению царя Бориса Годунова, исполнившего просьбу новокрещеных кн. кодской Анастасии и сына её Петра, основана была обитель. Супруг ея, кн. Игичей Алачев, пожелал креститься в Москве. В 1600 г. сооружена церковь в Тюмени, а в 1603 г. упоминаются уже «новокрещенцы» из начальников чусовских вогуличей. В 1620 г. открыта была Тобольская епархия. Во архиепископа сибирского и тобольского был рукоположен Киприан (Старорусенников), архим. хутынский, проявивший много твердости во время захвата шведами в смутное время новгородской области. Найдя на месте много непорядков и искореняя их, он смог через два года доносить в Москву об успехах просветительной работы. После назначения архиеп. Киприана в 1624 г. митр. сарским или крутицким, заменил его архиеп. Макарий (Кучин), правив. по 1635 г., ранее архим. костромского богоявленского монастыря. Данная ему 8 февр. 1625 г. «Память» сходна с «Наказом», врученным св. Гурию. Увеличивалось число просвещенных. В 1633 г. крестились в Иртыше в Тобольске кн. Никифор Юрьевич Лобан, мать его Анна, жена Агафия, сыновья Симеон и Исидор.

В середине XVII в. средоточием христианского просвещения становится Далматовский монастырь на р. Исети, основанный в 1644 г. старцем Далматом из Невьянского монастыря. В остяцком крае такое же значение, несколько позднее, приобрел Кодинский или Кондский монастырь. С проникновением триста лет тому назад дружин Хабарова за Яблонов хребет на р. Амур, создается в Албазине церковь, а в 1671 г. иеромонахом Гермогеном обитель. В 1681 г. митр. сибирский Павел, отправляя миссию, во главе с иг. Феодосием, дал ей такия указания: «Приехав в Даурию, в Селенгинске и других городах и острогах приглашать всяких иноверцев к истинной христианской вере православной, поучать со всем тщанием и ревностью из божественного писания и крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа; приводить же к тому Божиему делу без всякого тщеславия и гордости, с благим намерением, без всякого оскорбления... опасаться, чтобы какими нибудь словами не отдалить строптивых иноземцев от святого дела». Ревностный иг. Феодосий основал Троицкий Селенгинский и Посольский монастыри и успешно вел просветительное дело. Московский церковный собор 1682 г. положил послать опытных священнослужителей в Дауры на р. Лену. С 1660 по 1672 г.г. в вост. Сибири возникли обители в Якутске, Киренске и Иркутске.

Когда в 1689 г. Амурский край, согласно Нерчинскому договору, был уступлен Китаю, православная вера стала проникать в самый Китай. Еще в 1685 г. несколько пленных, взятых под Албазиным, были поселены в Пекине в слободе, названной Русской ротой, с дозволением иметь церковь. В 1695 г. митр. сибирский Игнатий (Римский-Корсаков), правивший с 1692 по 1701 г.г., послал в Пекин священника, диакона с антиминсом, миром, церковными утварью и книгами для церкви Софии Премудрости Божией, находившейся в отведенном пленным бывшем буддийском капище. Митрополит писал пленному священнику Максиму: «Проповеднику святого Евангелия в китайском царствии: да не смущается, ниже да оскорбляется душа твоя и всех пленных с тобою о вашем таком случае: понеже воле Божией кто противитися может? А пленение ваше не без пользы китайским жителям, яко Христовы православные веры свет им вами открывается». Действительно, некоторые китайцы начали креститься.

Просветительное дело развивалось среди Мордвы Рязанского и Тамбовского края, где в половине XVII в. явился замечательный архипастырь владыка Мисаил, архиеп. рязанский (1651–56). Он совершал частые поездки по епархии, крестя татар и мордву. В Касимове крещены были татарские царевичи – касимовский и сибирский. Обращение в христианство усиливалось в шацком и кадомском уездах, еще больше в Тамбовском. Деятельность архиеп. Мисаила встречала полную поддержку со стороны патр. Никона. Но усиливалось и сопротивление упорных инородцев. В 1656 г. по время поездки арх. Мисаила в Шацкий у., вблизи с. Конобеева, на него напала большая толпа озлобленных язычников. Выпущены были стрелы, и одна из них пронзила архипастыря. Мученическая его кончина произвела большое впечатление на язычников, и они стали креститься в большом количестве. Как казанскую мордву крестили иноки Селижарова монастыря, так темниковскую – монахи Пурдышевского монастыря на берегу р. Мокши.

В последующие века христианская проповедь успешно развивалась в казанской епархии при митр. Тихоне (Воинове), правившем с 1699 ио 1724 г. Крестилось много инородцев, преимущественно язычников. Мусульмане упорнее держались своей веры. Владыка Тихон первый устроил в Казани школу для образования крестившихся инородцев. Помощниками его были ключарь Феодор и иером. Алексий (Раифский), который крестил 1300 чуваш и завел для них школу при свияжском Богородицком монастыре, в котором потом до 1738 г. был архимандритом. Позднейшие архиепископы казанские отошли от того порядка, который был установлен со времени св. Гурия. Начались насильственные крещения детей, и миссионерское дело стало приобретать чисто формальный характер; ясно проявлялось желание только показать большее число крещеных. Настоящая просветительная работа слабела все больше. Старался поправить дело архиеп. Амвросий (Протасов), правивший с 1816 по 1826 г.г. Он предлагал переводить богослужебные книги на татарский язык. Его предложение было выполнено только в 1847 г., но то неудачно. При переводах и обучении в казанской семинарии употреблялся книжный, а не живой разговорный татарский язык. Переворот в этом деле сделан был известным ориенталистом Н. И. Ильминским (1822–91). Сын пензенского протоиерея, он, по окончании казанской академии, оставлен был при ней баккалавром и назначен членом комиссии для проверки татарского перевода Нового Завета. Отправленный в Дамаск, Константинополь и Каир, он основательно изучил арабский, турецкий и персидский языки, которые и преподавал в Казани в академии и университете. Назначенный в 1872 г. директором казанской инородческой семинарии, он всецело посвятил себя распространению образования среди инородцев. По его почину была основана школа для крещеных татарских детей, ставшая родоначальницей таких же школ во всех епархиях волжско-камского края, а затем и повсюду. Школы сразу заслужили доверие у крещеных татар. Дети утверждались в вере, и сократились случаи возвращения крещеных в магометанство, Ильминский переводил священные книги на разговорный язык. В 1872 г. в Казани открыта была инородческая учительская семинария. Просвещенная деятельность Ильминского принесла огромные плоды. Большую пользу оказывало и созданное в 1867 г. в Казани Братство св. Гурия. Основаны были учительския семинарии: центральная чувашская в Симбирске, черемисская в Уфе, инородческая в Бирске уфимской губ.

Просвещение калмыков, исповедавших ламайскую веру и проживавших в нижней части Поволжья и в Каспийских степях, началось с конца XVII в. и по началу развивалось успешно. Большое, однако, противодействие оказывал хан Аюка. Пришлось правительству отсылать крещеных в Киев и к казакам в Чугуев. После смерти в 1722 г. Аюка и крещении в С.-Петербурге его внука, Тайшина, Петра Петровича (крестным был имп. Петр Великий), явилась возможность отправки в 1725 г. к калмыкам миссии, возглавленной умным и деятельным иером. Никодимом (Ленкевичем). Работа миссии в улусах развивалась успешно. Для крещеных калмыков основан был на Волге, выше Самары, г. Ставрополь, где поселилась вдова Тайшина, Анна, со своими зайсангами (дворянами). Миссионерскую работу, начатую о. Никодимом († 1739), продолжал прот. Андрей Чубовский. Им обращено было множество калмыков. В Ставрополе основана была русско-калмыцкая школа и переводились на местный язык Новый Завет и молитвы. В царствование имп. Екатерины (1762–96), как и всюду, миссионерская работа ослабела. Оживилась чрез долгое время работа просветительная, когда при походной церкви, в которой с 1848 по 1859 г. состоял знаток калмыцкого языка, прот. В. Дилигентский, заведена была школа для калмыцких детей. Деятельность миссии развивалась в епархиях Астраханской, Кавказской и отчасти Донской. Киргизов просвещала особая миссия, образованная в 1822 г.

Просветителем самоедов был священник Феодор Истомин при епископе архангельском Неофите (Докучаеве-Платонове), правившем с 1821 по 1825 г.г. Создана была Святейш. Синодом особая мисия с походными церквами, под начальством архим. Вениамина (Смирнова). Просветительная её работа началась с 1825 г. из Мезени. Проповедь велась на самоедском языке, на который переводились молитвы, катихизис и Новый Завет. К 1800 г. насчитывалось более 33.000 крещеных. По тундрам устроены были церкви и школы.

Настоящим просветителем зап. Сибири был митрополит Тобольский Филофей (Лещинский), правивший с 1702 по 1711 и с 1715 по 1721 г. Начал он свою работу с помощью таких же, как он сам, ученых монахов, привезенных из Киева. При нем крестилось до 40.000 остяков, вогулов и др. инородцев, для которых им выстроено было 37 церквей. Митр. Филофей, проповедуя и крестя народ, много раз побывал не только во всех населенных местах зап. Сибири, но проникал и на восток по Апгаре и Тунгузке; был и за Байкалом. Уйдя на покой, митр. Филофей, в схиме Феодор, скончался в 1727 г. Заботились о просвещении инородцев митрополиты св. Иоанн (Максимович), прав. 1712–15 г.г., и Павел (Конюскевич), прав. 1758–68 г.г. Правильно организованная миссия открыта была в 1828 г., по почину тоболь ского архиеп. Евгения (Казанцева), прав. 1825–31 г.г. Местом её был избран Алтай, край еще не початый христианством. Удачен был выбор начальником миссии глубоко верующего и образованного ректора костромской семинарии, архим. Макария (Глухарева). В 1830 г. прибыл он в край, населенный татарами, калмыками и дикими инородцами, большею частью язычниками. Обосновавшись в Улале, он оттуда совершал разъезды по всей стране. Быстро ознакомившись с алтайским наречием татарского языка, арх. Макарий составил словарь и сделал много необходимых переводов. Сердечный и любящий, он был для своих духовных чад учителем, воспитателем детей, ходатаем перед властями и общим благодетелем. Он отыскивал средства у богатых людей в Тобольске и Москве и на них, как и на полагавшийся ему особый магистерский (ученый) оклад, оказывал помощь вновь крещеным. В своей просветительной деятельности, архим. Макарий более всего расчитывал на могущественное действие православного богослужения. В 1844 г. он, по разстроенному здоровью, удалился в Волховский монастырь, где скончался в 1850 г.

Отлично налаженное им дело продолжал его сотрудник и преемник прот. Стефан Ландышев и последующие начальники миссии, в особенности архим. Владимир (Петров), один из выдающихся миссионеров (1828–97). Сын донского казака, питомец киевской академии, на четвертом курсе принявший монашество, он, будучи инспектором петербургской академии и профессором догматического богословия, принимал большое участие в учреждении в столице общества для содействия миссиям алтайской и забайкальской. В 1865 г. архим. Владимир прибыл на Алтай, назначенный также строителем Благовещенского монастыря в тамошних горах. Кузнецкий и Бийский округа, в которых действовала миссия, занимали 1000 в. в длину и от 300 до 400 в ширину. Населения было всего 40.000. из коего две трети кочевников. «Здесь на Алтае», писал архим. Владимир, «с трудом пробираясь, верхом на коне, ища заблудших овец стада Божия, миссионер в течение целых суток, и то не всегда, может встретить едва несколько душ, со своими одиночными юртами, запрятавшихся то в глубине лесной, то на удаленном от проезжей тропы нагорном скате». Только окраины миссии граничили с русским населением, при том, большею частью, раскольничьим. Приходския церкви находились на большом отдалении, вследствие чего миссионерам надлежало исполнять у новообращенных и обычные обязанности священников. Архим. Владимир не щадил себя, – мерз, тонул, голодал, нередко питаясь во время поездок одними кореньями и травами. Открывал он начальные школы, основал в Улале центральное миссионерское училище, строил церкви и молитвенные дома, устроил типографию, свечной завод, больницу и аптеку. Переводил сам и содействовал переводам на алтайский язык церковных и религиозно-нравственных книг. Основал он 19 новокрещенских селений, в которых установилась оседлая жизнь. Будучи с 1880 г. викарием бийским, возглавляя кафедры томскую, ставропольскую, нижегородскую, и казанскую, он продолжал всюду миссионерскую работу. К 1895 г. алтайская миссия имела 14 станов, до 47 церквей и молитвенных домов, 2 монастыря и многия благотворительные учреждения. Около станов оседло жили более 10.000 христиан бывших кочевников. Позднее огромную просветительную деятельность развил начальник миссии архим. Макарий (Невский), именовавшийся «апостолом Алтая», впоследствии архиеп. томский и митр. московский и коломенский.

1882 г. из Алтайской миссии выделена была миссия Киргизская, с центром в Семипалатинске. В царствование имп. Николая I образованы были миссии: Обдорская, Кондинская, Туруханская. В царствование имп. Александра II – миссии Сургутская, в Минусинском округе, Семиреченская.

В восточной Сибири для распространения христианства открыта была в 1707 г. иркутская епархия. Стоявший во главе ея св. Иннокентий (Кульчицкий), правивший 1727–31 г.г., был первым крупным миссионером в этом обширном крае. Он обратил ко Христу многих бурят и устроил в Вознесенском монастыре в Иркутске школу для подготовки миссионеров. Деятельнейшим продолжателем его дела был еп. Иннокентий (Нерунович), прав. 1732–41 г.г., крестивший, наряду с бурятами, множество тунгузов и якутов. Обращенные им тунгузы именовались неруновскими. Большую просветительную деятельность развил в тобольской миссии архим. Верхотурского монастыря Сильвестр, позднее же (1751) иг. Иона обратил много бурят, тунгузов, вотяков и вогулов. Во второй половине XVIII в., когда при имп. Екатерине II миссионерство всюду приняло скорее формальный характер и покровительство с другой стороны стало оказываться правительством ламству, ослабела просветительная работа и в вост. Сибири. Оживилась она вновь при иркутском еп. Михаиле (Бурдукове), прав. 1814–30 г.г. Им положено было основание Забайкальской миссии, в которой много работали знатоки бурятского языка свящ. Александр Бобровников и крещеный бурят Михаил Сперанский. До 20.000 бурят и др. инородцев крестилось при известном архиеп. Ниле (Исаковиче), прав. 1838–53 г.г. (впосл. ярославском). Он был одним из первых русских изследователей буддизма, переводил богослужебные книги на монголо-бурятский язык, в чем ему помогал бурят прот. Николай Доржеев. Владыка Парфений (Попов), еп. иркутский (1860–73) открыл иркутскую и забайкальскую миссию. Он лично много разъезжал по бурятским кочевьям с проповедью. Инородцы любили еп. Парфения и считали за особую честь принять крещение от него. Он ввел богослужение на бурятском языке в бурятских приходах.

К 1890 г. иркутская миссия имела 18 станов, 14 школ, несколько благотворительных учреждений, оказывала большое влияние на гражданский быт новообращенных (их было до 35.000), испрашивала им земельные наделы и разселяла оседло. Успешно развивалась деятельность Забайкальской миссии, во главе которой с самого начала (1862) был поставлен еп. селенгинский Вениамин (Благонравов). Сын священника тамбовской епархии, окончивший казанскую академию (инок на последнем курсе), в которой был потом профессором, ученый и убежденный миссионер, проникнутый от юности сознанием долга, он проявлял заботы об обращенных и их детях. Позднее миссия имела 22 стана с 25 школами. При Посольском монастыре открыто было центральное миссионерское училище, мастерская иконописи, богадельня, аптека. Ламство противодействовало сильно обращению бурят. Наибольшее число крестившихся было среди тунгузов, якутов, и карагазов. Миссия старалась, чтобы в управление степных дум были вводимы крестившиеся, чем ослаблялось значение лам. В 1868 г. владыка Вениамин был назначен еп. камчатским, скончался же в 1892 г. архиеп. иркутским (правил с 1873 г.). Его отчеты о деятельности сибирских миссий за время его архипастырства представляют важный исторический материал и обстоятельно знакомят с ламизмом.

Просвещение Камчатки началось с 1705 г., когда митр. Филофей (Лещинский) отправил туда одного из своих сотрудников, архим. Мартиниана. В 1743 г. прибыла туда миссия, во главе с ученым архим. Иоасафом (Хутунцевичем). По причинам, указанным выше, и там позднее ослабло миссионерское дело. Все же к 1765 г. числилось на Камчатке до 10.000 христиан, которых обслуживали 8 церквей и 12 училищ. Несмотря на трудное время, совершали апостольский подвиг самоотверженные проповедники. В царствование имп. Екатерины среди тунгузов Даурии ходил с котомкой Кирилл Суханов, проповедал, учил, став священнослужителем, крестил. Он же вносил в тех местах и начала гражданственности, оседло устраивая тунгузов, потом и именовавшихся сухановскими. С 1799 г. в земле якутов и чукчей проповедывал прот. Григорий Слепцов, которому не раз грозила опасность. Однажды (1812) он был спасен от смерти чукотским старшиной Валюткой. Приняв в 1815 г. в якутском Спасском монастыре постриг с именем Георгия, он продолжал свою просветительную деятельность. В тех же местах работали ангинский прот. Дычковский и колымский свящ. Щадрин.

На Алеутских островах местных жителей ознакомили с христианством русские пришельцы времен экспедиции Беринга († 1741). Казак Андреян Толстых, открывший ок. 1743 г. Андреяновы о-ва, вероятно, первый начал крестить язычников. Мещанин И. Глотов, открывший в 1759 г. Лисьи о-ва, окрестил малолетнего сына одного из местных родовых начальников. Вывезенный им на Камчатку и получив там некоторое образование, тот вернулся с властью главного тоена (начальника) и много содействовал распространению христианства. На о-ве Кадьяке впервые насаждал веру основатель Американской торговой компании, Григорий Ив. Шелехов, первый ктитор американских церквей. Он же в 1787 г. просил отправить миссию, которую с компаньоном своим Голиковым брал на свое иждивение. Состав миссии выбран был из иноков Валаамского монастыря настоятелем его архим. Назарием, согласно общим указаниям петербургского митр. Гавриила (Петрова).

Миссия отправилась из С.-Петербурга в 1793 г.», пишет И. Барсуков в своей книге «Иннокентий митр. московский и коломенский», «и в следующем году, осенью, прибыв в Кадьяк, тотчас приступила к своему делу. Иеромонахи Макарий и Ювеналий, в ту же осень, в два месяца, объехали весь остров Кадьяк и окрестили всех жителей. На следующий год, т. е. 1795, иеромонах Макарий отправлен был в Уналашский отдел, где он, начиная с островов Шумагинских до островов Четырехсопочных, окрестил всех Алеутов, не бывших до него крещеными, и в следующем году выбыл в Иркутск. В том же 1795 г., иером. Ювеналий отправился из Кадьяка в Нучен, где, окрестив более 700 душ Чугач, перешел в Кенайский залив и окрестил всех тамошних жителей; а на следующий год (1796), он перешел на Аляску, к озеру Илямне или Шелехову, где кончил свое равноапостольское служение вместе с своею жизнию, послужив Церкви более всех своих собратий. Его убили дикие жители. Причиной смерти его, сказывают, было сколько то, что он с первого раза велел диким, принимающим св. крещение, оставлять многоженство, столько и то, что тамошние тоены и почетные люди, по убеждению о. Ювеналия, отдавали ему своих детей для обучения в Кадьяке, но когда о. Ювеналий отправился от них, то дикие раскаялись в своем поступке и тотчас пустились в погоню за ним, и, догнав, напали на него. Говорят, что о. Ювеналий, при нападении на него диких, совсем не думал ни бежать, ни защищаться, что мог бы сделать с успехом, особенно имея при себе огнестрельное оружие, но он без всякого сопротивления, сдался им в руки, и только просил пощады его спутникам, что и было исполнено. Спустя много времени американцы разсказывали, что о. Ювеналий, будучи уже убит, встал и шел за своими убийцами, говоря им что-то. Дикие, считая его живым, опять напали на него, и били, но лишь только отошли от него, он опять встал и пошел за ними и это повторялось несколько раз; наконец дикие, чтобы совсем отделаться от него, искрошили его в куски. Только тогда умолк ревностный проповедник и, можно сказать, мученик слова Божия, но не умолкла сила его слова: на том месте, где были останки проповедника, тотчас, сказывают, явился дымный столб, простиравшийся к небу».

В тоже время на Еловом о-ве начал свою просветительную деятельность монах Герман († 1837). Воспитывал он сирот алеутов – мальчиков и девочек, обучал грамоте. Закону Божию, рукоделию и подготовлял их к крещению. Архим. Кадьякской миссии, архим. Иоасаф (Болотов), в 1799 г. был поставлен в Иркутске еп. Камчатским и Американским. Возвращаясь на Кадьяк на корабле Американской компании «Феникс» он потонул с кораблем в море. Заместитель ему назначен не был.

В двадцатых годах XIX в. на Алеутския острова прибывает миссионер Божией милостью свящ. Иоанн, апостольский подвиг которого длился пол века. В семье пономаря с. Ангинского Иркутской епархии, Попова, родился он в 1797 г. Потеряв отца в шестилетнем возрасте, он у дяди часового мастера-самоучки научился любить механику, что не раз пригодилось ему в дальнейшей жизни, как и знание столярного дела. Обучаясь в иркутской семинарии, он получил фамилию Вениаминова в честь еп. иркутского Вениамина (Багрянского), скончавшегося в 1814 г. Бедна была жизнь будущего первосвятителя московского. «Учился я хорошо, но чистого ржаного хлеба (без мякины) до выхода из семинарии не пробовал», писал он впоследствии. В 1821 г. он поставлен был священником Благовещенской церкви в Иркутске, где до того четыре года был диаконом. В 1823 г. Российско-Американская компания просила прислать священника на о-в Уналашку. Никому не улыбалось отправиться в далекий, неприветливый край. Остров этот был вторым по величине в Алеутском Архипелаге (длина до 150 в., ширина более 50 в.). «Климат в Уналашке» писал о. Вениаминов, «отличался частыми и быстрыми переходами температуры; здесь царствует вечная осень, с ветрами и туманами. Ясных дней бывает очень мало: совершенно безоблачных бывает от 4 до 12 в целый год». Туда сам изъявил желание отправиться о. Иоанн. По прибытии в Уналашку, он сразу же приступил к сооружению Вознесенского храма, при чем внутреннюю отделку сделал сам. Начал он изучать местные наречия и проповедывать. Позднее составил алеутский букварь. Приход его, включая соседние небольшие острова, растягивался на 1000 в. Совершал он частые путешествия, переплывая с острова на остров по волнам океана на утлом челноке, т. н. душегубках-байдарках, устроенных то из кож морских, то из выдолбленной колоды, до того узких, что ноги можно было держать только протянутыми и плотно одна к другой прижатыми, как у опеленатого. Полны были лишений и опасностей такия путешествия. Паству составляли, главным образом, алеуты (остальные были русские и креолы). Взаимная близкая связь скоро установилась у него с алеутами.

Из всех добрых качеств Алеутов», говорится в записках отца И. Вениаминова, «ничто столько не радовало и не услаждало моего сердца, как их усердие или, правильнее сказать, жажда к услышанию Слова Божия, так что скорее утомится самый неутомимый проповедник, чем ослабнет их внимание и усердие к услышанию Слова. Поясним это примерами: по приезде моем в какое-либо селение, все и каждый, совершенно оставляя все свои дела и занятия, как бы оне ни были важны в отношении к ним, по первому моему призыву, тотчас собирались слушать мои поучения, и все и каждый, с удивительным вниманием, слушали их, не развлекаясь, не сводя глаз и даже, можно сказать, самые нежные матери в это время делались как бы безчувственными к плачу детей своих, которых и не приводили с собою, если дети не в состоянии понимать. И признаюсь откровенно, что при таковых то беседах я действительно узнал утешение христианской веры, эти сладостные и невыразимые прикосновения благодати, – и потому я обязан алеутам благодарностью более, чем они мне за мои труды».

Дикари на бер. Берингова моря – миролюбивые, добросердечные, кроткие, характером похожие на алеутов – сами просили о. Иоанна крестить их. Ближайшим помощником на Уланашке, в течение 10 лет, был его брат Стефан.

Переведенный на о-в Ситху. один из значительнейших Ванкуверовых о-в, на котором находился Новоархангельск (средоточие управления русскими владениями), о. Вениаминов посвятил себя просвещению диких и свирепых колошей. «Колоши», писал он, «будучи совершенно независимы, храбры и находясь под сильным влиянием своих шаманов и старух, еще долго бы оставались в своем невежестве, заблуждении и упорстве, если бы Сам Господь не коснулся их»... Дело в том, что в 1836 г. свирепствовала среди них ветряная оспа, погубившая по ловину населения. Русские врачи спасали колошей прививками, шаманы же оказывались совершенно безсильными. Злобясь на русских, последние безуспешно пытались заразить русских, кладя в продаваемую им пищу оспенные струпья.

И. Барсуков так определяет тогдашнюю деятельность просветителя алеутов и колошей.: «Обозрев 15-тилетнюю деятельность отца Иоанна Вениаминова, сперва на острове Уналашка, а потом на острове Ситхе, мы смело заключаем, что деятельность его там отличалась тем же характером, которым издревле украшалось служение русских проповедников Евангелия. Так, напр., разумная осторожность открыла ему доступ к грубым, но простым и добрым сердцам дикарей. Христианския истины были им сообщаемы сообразно с их умственною приемлемостию, т. е., при полном свободном убеждении их, а не путем насилия. Он терпеливо выжидал добровольного вызова креститься. Для детей была устроена школа, которая была снабжена, как учебниками, так и книгами для чтения, собственного его сочинения и им самим переведенными на туземные наречия, и он был сам их учителем; наконец, кроме просвещения светом Евангелия, он обучал их разным мастерствам и, при повальной оспе, обучил Колош оспопрививанию; и такими путями сумел снискать и от упорных дикарей полное сердечное расположение к себе: они любили отца Вениаминова, по свидетельству его современников, как отца, так как отец Вениаминов был по истине благодетелем и отцом, и наставником, покровителем спасаемых им овец».

Просветительное дело ширилось. Отец Иоанн, научившийся говорить на шести местных наречиях, переведший Евангелие св. ап. Матфея, употребительные молитвы и песнопения, вытеснявшия шаманския народные песни, боровшийся с пьянством и полигамией, часто живший в землянках и питавшийся одним китовым жиром – понимал, что ему нужны помощники. С этой целью, с благословения архиеп. иркутского Нила, он предпринял путешествие морем в С.-Петербург. Длилось он 7 месяцев и 14 дней. В столице радушно приняли в 1839 г. о. Иоанна, зная его деятельность и, в частности, научные лингвистические труды, признанные, в своей ценности, и иностранцами. Впервые познакомился с ним митр. московский Филарет, говоривший после этого: «В этом человеке что-то апостольское». С тех пор, на протяжении четверти века, длились их близкия отношения.

Когда пришло известие о кончине супруги только что возведенного в протоиереи о. Иоанна, митр. Филарет настойчиво убеждал последнего принять монашество. По просьбе же митрополита, последовало Высочайшее повеление об определении дочерей о. Вениаминова в Патриотический институт, а сыновей в петербургскую духовную семинарию. Попечителем над детьми назначен был, по указанию имп. Александры Феодоровны, А. М. Потемкин, петербургский губ. предводитель дворянства, который, как и супруга его, Татьяна Борисовна, много заботились о монашестве и духовном просвещении.

В 1840 г. прот. Иоанн пострижен был в С.-Петербурге в Троицком подворье митр. Филаретом, с наименованием его Иннокентием. На следующий день (30 ноября), в день утверждения государем проекта о возстановлении (после 1799 г.) Камчатской епархии, он был поставлен архимандритом, 1 дек. он был принят имп. Николаем I. «Проект Камчатской епархии я утвердил, но кого назначить архиереем»? спросил он архимандрита. «Дух Святый вложит в сердце Вашего Величества святую мысль избрания». Государь, подумав несколько, сказал: «Я хочу сделать Вас Камчатским архиереем», – «Я весь в повелениях Вашего Величества, – как угодно, то и свято для меня», – «Хорошо. Передайте мои слова митрополиту». Архимандрит Иннокентий приглашался часто во дворец и разсказывал, с картой в руках, юным вел. князьям, Михаилу и Николаю, о своих путешествиях. Приходили слушать его государь и наследник Александр Николаевич, Государь из представленных ему Св. Синодом трех кандидатов утвердил Иннокентия, повелев именовать его не Сев.-Американским и Камчатским, а Камчатским, Курильским и Алеутским, На слова обер-прокурора, гр. Протасова, оказывавшего полную поддержку начинаниям о. Вениаминова, что на Курильских о-вах нет ни одной церкви, государь сказал: «Построить». Хиротония еп. Иннокентия состоялась 15-го дек. в Казанском соборе. Старшим иерархом был митр. Иона, б. экзарх Грузии и просветитель осетин и других горцев.

В сентябре 1841 г. еп. Иннокентий прибыл в Новоархангельск. В мае 1842 г. он совершил первое свое обозрение епархии, предполагая побывать на протяжении (16 месяцев) на островах, в Петропавловске и, проехав через всю Камчатку, быть в Охотске. Вот как лейтенант Л. Загоскин, командовавший бригом «Охотск», описывает посещение им островов. «Только к разсвету 19 мая мы положили якорь в небольшой бухте для заселения. Нет слов для выражения тех чувств, которыми были преисполнены туземные жители при встрече своего владыки. Управляющий Гомзяков, сподвижник в изгнании дванадесяти язык из отечества и с 1815 года находящийся в колониях, видал [архиереев, прочие знали этот сан понаслышке. Пре]освященный Иннокентий в 1836 году оставил священником свое стадо и, казалось, навсегда, и вдруг ныне является посреди его, облаченный высшей духовной властию. Все народонаселение острова жаждало принести благодарение Всевышнему; и вот на дру гой день, также нежданно, приезжает священник этого отдела, с походною церковью. Преосвященный служил обедню и молебен. Не было слушателя, который бы не прослезился от умиления и радости, при кратком приветственном слове владыки»... После сильного шквала, приближение которого разгадано было владыкой, бриг вошел в гавань Иллюлюк. «Вечером отслужили всенощное бдение, а в восемь часов утра 28 мая колокольный звон огласил шествие преосвященного в основанную и освященную им церковь. Удивление и потом восторг туземцев – невыразимы».

Прот. И. Громов, сопровождавший владыку в его поездке по Камчатке, разсказывал, что для езды на собаках имелись три экипажа: санка, нарта и повозочка, последняя для лиц привилегированных. В ней, по его словам, «помещается только один человек, притом так, что в ней ни пошевелиться, ни поворотиться». «Утром 24 января», писал прот. Громов, «преосвященный Иннокентий выехал из Лесного. Дорога на северо-восток составляет, верст на 70, незаметный подъем, который оканчивается обрывом хребта. Подъехав, уже под вечер, к обрыву, у которого дна не видно и по которому надлежало спускаться в темное ущелье, преосвященный сказал: «ну, теперь я вижу физиономию Камчатки! Как же тут быть»? – Извольте, ваше преосвященство, сказал я, шубу снять и надеть куклянку (которая была у него в запасе). Камчадальчики подвязали под торбаза (обувь) башлыки. – это в роде подковок из железа с шипами, – потом обвели преосвященного ремнем и приготовились к его спуску. – «А вы как спуститесь»? – спросил у меня преосвященный. – По ребячьи, отвечал я, на оленьей шкуре, которая на мне, скачусь, как ребята катаются на маслянице; а чтоб не обнесло, возьму в руки оштол, чтобы в случае быстрого разноса, упереться и отдохнуть, и через две минуты буду на дне ущелия. Так я и сделал и снизу ущелия смотрел, как несколько Камчадалов поддерживали концы ремня, которым обведен был преосвященный, а один из них вырубал пред ним в отвердевшем снеге ступню, где должна утверждаться нога. Таким образом и спустили преосвященного Иннокентия на дно ущелия... В этом, одном из глубочайших ущелий Камчатки, как сейчас вижу епископа Иннокентия, в темную зимнюю ночь, сидящего в одеянии из оленьих кож на камне, освещаемого заревом, отражающимся на вершинах гор, окружающих пропасть, среди добродушных детей природы – Камчадалов, грызущих юколу, и между не одною сотнею маленьких ездовых животных, свернувшихся в клубки и крепко заснувших от утомления. Ни одному из русских иерархов не доводилось еще вносить свое благословение в подобные юдоли! Первому архиерею, Иннокентию Камчатскому, предоставлена в наше время честь олицетворить на себе начертанную апостолом Павлом картину многотрудной жизни подвижников веры: Проидоша в милотех, и в козиих кожах, лишени, скорбяще, озлоблени, в пустынех скитающеся и в горах и в вертепах и в пропастех земных».

Сам владыка Иннокентий писал: «Скажу нечто о путешествии моем по Камчатке и Охотской области. Из Камчатки выехал я 29 ноября 1842 г., и 3 апреля прибыл в Охотск, проехав более 5000 верст на собаках и отчасти на оленях, и пробыв собственно в пути 68 дней, а прочее время в прожитии на разных местах, а более в Гижиге (13 дней). Повозочка моя, в которой я ехал всю дорогу, была весьма похожа на гроб, то есть, так же узка и длинна и такой же формы, – только тем и отличалась от гроба, что на полозьях и на задней части был зонт. Нередко случалось ехать по узкой дороге, пробитой между глубокими снегами; и тогда мне казалось, или приходило на мысль, что еду я в гробе по длинной могиле: ибо только стоило остановиться и велеть зарыть себя. Более 25 дней проведено вне всяких жилищ, которые или проезжали мимо, или в которые нельзя было войти; 7 дней проведены совершенно в пустых местах (при переезде из Олюторской губы в Пенжинскую). Мороз (в 63 сев. широты) иногда бывал очень жесток. Но, благословен Господь, хранящий меня на всех путях моих! Не смотря на быстрые и резкия перемены воздуха, воды, пищи и проч. я и все сущие со мною (их было сначала 6, а под конец 4) были совершенно здоровы; никто из нас, можно сказать, не видал даже неприятности, выключая мороза, – все во всю дорогу благодушествовали; словом сказать, я готов еще не один раз проехать по Камчатке, если только буду здоров».

О другом своем путешествии еп. Иннокентий в письме к митр. Филарету от 22 июля 1847 г. писал: «Из Охотска мы выехали 26 марта и в Аян приехали 5 мая. Весенняя распутица заставила меня бросить повозку и ехать на простых дровнях, с зонтом из парусины, и ехать и на лошадях, и на оленях, и на собаках (в одном месте кладь везли на быках). Я боялся, что глаза мои сделаются хуже от снегу; но, благодарение Господу! я не пострадал от этого нисколько; а все неприятности и безпокойства, какия приходилось испытать, уже забыты, и я опять готов ехать; и точно, если Господу будет угодно, я не отказываюсь и еще сделать третье путешествие». В 1857 г., при поездке с Аяпа зимой, повозочка опрокинулась и владыка ушиб себе бок. Потом с повозкой опрокинулся в полынь.

И. А. Гончаров, в своем сочинении «Фрегат Паллада» писал: «...Преосвященный Иннокентий подвизается здесь на более обширном поприще, начальствуя паствой двухсот тысяч Якутов, нескольких тысяч Тунгузов и других племен, раскиданных на пространстве тысяч трех в длину и в ширину области. Под его руководством перелагается евангельское слово на их скудное, неимеюицее права гражданства между нашими языками, наречие. Я случайно был в комитете, который собирается в тишине архипастырской келлии, занимаясь переводом Евангелия. Все духовные лица здесь знают якутский язык. Перевод вчерне уже кончен... Один из миссионеров, именно священник Хитров, занимается, между прочим, составлением грамматики якутского языка для руководства при обучении якутов грамоте».

Еврей Мовша Зильберберг разсказывал: «В конце 1859 года или в начале 1860 г., из Калифорнии, на фрегате «Аврора», я прибыл в Ситху и здесь-то имел счастье встретиться с великим проповедником и просветителем дикарей-идолопоклонников, архиепископом Камчатским Иннокентием, который, узнавши, что я хорошо знаком с языком инородцев, предложил мне быть его спутником при объезде островов Алеутских, с платой по 35 рублей в месяц. Трудно высказать вполне о тех подвигах, которые поднял на себя этот великий подвижник! Путешествие на оленях, недостаток иной раз пищи, суровая природа, непогодь, враждебность дикарей и оскорбления с их стороны – все это старец переносил терпеливо и благодушно. Часто на мои замечания о столь непосильных его трудах, он говорил мне о терпении и о тех наградах на небесах, какия ждут всех, делающих добро для Бога и ближних. Неутомимо, в течении 9-ти месяцев, великий старец пред сотнями дикарей проповедывал истинного Бога с одушевлением, ревностию, часто со слезами на глазах, поучал их истинам Евангелия, и труды его не остались безплодны: за это время крестилось дикарей обоего пола около 1800 душ. Но для меня подобная жизнь, исполненная всякого рода лишений, была не под силу». Отпуская его, владыка Иннокентий высказал уверенность, что Господь Иисус Христос призовет его в число Своих последователей и он будет истинным христианином, (Тобольск, Епарх. Ведом. 20, 1882 г.).

В 1861, по пути из Николаевска в Камчатку, владыка чуть не погиб. Отец Казанский разсказывает, что «среди общего смятения, треска судна и стука волны, преосв. Иннокентий покойно стоял перед образом на коленях и горячо молился и читал себе отходную. По окончании же молитвы владыка с невозмутимым спокойствием вышел на палубу и давал уже советы капитану судна». Кончилось тем, что судно село на мель и разбилось. Плавая в 1864 г. по Амуру на особом, для него устроенном катере, он, 67-летний старец, сам им правил. Не пропускал владыка ни одного селения и непременно в каждом совершал богослужения, сопровождаемые поучениями под открытым небом. При каждом поучении он всегда учил не только молиться, но и как нужно, живя в миру, трудиться; для сего предлагал советы по земледелию, садоводству, пчеловодству, скоторазведению и проч. По окончании поучения, напутствовал каждого образом или крестиком.

Много внимания уделял архиеп. Иннокентий просветительной работе на Амуре. Помощниками его там были прот. Громов и сын владыки, прот. Гавриил, крестившие гольдов, мангун, нейдальцев и самогирцев. Архиеп. Иннокентий совершал в Благовещенске 18 мая 1858 г. молебен по случаю заключенного гр. Н. Н. Муравьевым за два дня перед этим Айгунского договора с Китаем, уступавшим России Амурский край. По словам прот. Громова, г. Благовещенск был назван в память церкви в Иркутске, в которой начинал в 1817 г. свое священнослужение архиеп. Иннокентий. В 1857 г. в Благовещенск была перенесена епископская кафедра. Владыка Иннокентий имел викариев в Ситхе и Якутске. После присоединения в 1860 г. Уссурийского края, Амурская миссия развила большую деятельность по просвещению гиляков, орочен, гольдов, манчжуров, а равно, начинавших переселяться в новый руский край, корейцев.

По кончине митр. московского Филарета, владыка Иннокентий был назначен 5 января 1868 г. его заместителем. Высочайшее пожалованые знаки митрополичьего сана были посланы митр. Иннокентию в Казань. Там клобук его был положен на раку свят. Гурия, у которой им и архиеп. Антонием (Амфитеатровым) совершен был молебен.

Будучи митрополитом, владыка Иннокентий состоял председателем Миссионерского общества, покровительницей которого была имп. Мария Александровна. Он мог продолжать и тут просветительную работу по всей России. Не забывал он своих алеутов. Перестраивая в 1873 г. Троицкое подворье в С.-Петербурге, владыка воздвиг придел во имя св. Иннокентия для алеутов, приезжавших повидать его.

Глубокое удовольствие должны были доставить митр. Иннокентию сообщения полученные в 1871 г. из Вашингтона. Русский посланник в Соед. Штатах, Константин Катакази, писал ему 20 фев., что во время прений в американском конгрессе относительно административного преобразования Аляскинской территории, (проданной Россией в 1867 г.), несколько депутатов укоряли весьма основательно правительство за то, что оно ничего еще не сделало для материального и нравственного блага сего края. «Не так поступало», – сказал один из депутатов, «Русское правительство и русское духовенство: из дикарей они делали христиан, из невежд – образованных; они строили церкви, основывали школы и до сих пор еще лучи христианского света доходят до Аляски не из Вашингтона, а, к стыду нашему, из С.-Петербурга и Москвы».

К письму этому была приложена записка С. Н. Буйницкого, русского по происхождению, от 12 фев. 1871 г., посланного на о-ва Уналашку, св. Павла и св. Георгия секретарем казначейства США. Он пишет про о. св. Георгия: «Каждое воскресенье и каждый праздник, все население от мала до велика отправляется в церковь, где, за неимением священника, пономарь, с участием весьма изрядного клира из Алеутов и Креолов, исполняет все те отделы литургии, исполнение которых не предоставлено исключительно иерею. Во всякой бараборе (избе) находятся св. иконы и ни один алеут, по входе, не сядет, не совершив предварительно крестного знамения и поклонения иконам. В ежедневных моих сношениях с жителями о. св. Георгия, я вполне убедился, что православное религиозное образование имело самое лучшее влияние на их нравственное развитие и сделало их истинными христианами – людьми кроткими, добродушными и милосердными. Православие – такой след русской цивилизации на Алеутском архипелаге, которым справедливо может гордиться русская национальность. Семена христианского учения, посеянные апостолом алеутов, преосвященным Иоанном Вениаминовым (ныне высокопреосвященный митрополит Иннокентий), не остались безплодными, потому что он кроме слова употреблял самое могущественное в деле народного образования орудие – пример жизни, вполне согласной с преподаваемым учением. Воспоминание о его добродетелях и поныне служит для алеутов пояснением истин, изложенных в катихизисе».

Митр. Иннокентий, давно страдая болезнью глаз, скончался 31 марта 1879 г. в Великую Субботу в 2 ч. 45 м. пополуночи. Он заповедал сказать о нем надгробное слово на текст: От Господа стопы человеку исправляются.

По почину митр. Иннокентия была учреждена в 1870 г. алеутская епархия, с кафедрой в Сан-Франциско.

Сподвижник владыки Иннокентия в Сибири был еп. Дионисий (Хитров), начавший в 1844 г. свое миссионерское служение священником походной церкви в Якутской области, тотчас по окончании семинарии. С этой церковью он, в течение 10 лет, проехал 9130 в. по Верхнему, Среднему и Нижнему Колыму для просвещения инородцев. Приходилось ему ездить в страшные морозы на собаках и оленях, ходить пешком по глубоким снегам, горам, постоянно подвергаясь опасности. Особенно трудно было путешествовать во время, свирепствующих на севере Сибири, снежных буранов. Плодом этих самоотверженных странствований было обращение тысяч инородцев. Приняв монашество, он был возведен в 1867 г. в сан епископа якутского, викария камчатского. По открытии же в Якутске самостоятельной кафедры, он возглавил ее. Предпринимал он постоянно поездки по своей огромной епархии. В 1883 г. владыка Дионисий был перемещен в Уфу, где скончался в 1896 г. Им составлены были азбука и грамматика якутского языка и сделаны переводы священных, богослужебных и духовно-нравственных книг.

В Китае Руская Православная Миссия существовала с 1628 года. Особенно известен начальник её с 1807 по 1822 г.г. архим. Иакинф (Бичурин), знаменитый синолог, бывший потом членом Академии Наук. С середины XIX в. Миссия имела в своем составе замечательных синологов, много помогавших просветительной работе Амурской и Японской миссий.

В Японию Православие проникло в 1860 г. Первым проповедником там был иером. русского консульства в Хакодато, Николай (Касаткин), окончивший петербургскую дух. академию. Он перевел на японский язык священные и богослужебные книги. Первенцем его проповеди стал Павел Сваабе, бывший жрец кумирницы, а потом пламенный и самоотверженный проповедник. В 1869 г. о. Николай был возведен в архимандриты и поставлен во главе миссии. В 1875 г. посвящены были первые священники из японцев – о.о. Павел Сваабе и Иоанн Саккай. В 1880 г. архим. Николай был хиротонисан в С.-Петербурге первым епископом в Японию. В Токио была создана семинария. Имелись там школы: катихизаторская, причетническая, женская и несколько низших; издавались духовные журналы. К 1895 г. японская церковь насчитывала у себя 220 общин и свыше 22500 христиан.

В XVIII и XIX в.в. велась миссионерская работа на Кавказе, где древнее Православие давно уже было подавлено, владычествовавшим там, мусульманством. Но повсюду еще сохранялись следы его – в почитании св. пророка Илии и др. святых, в соблюдении некоторых постов и праздников и пр. В 1746 г. Св. Синод, по просьбе грузинского архиеп. Иосифа, послал к осетинам миссию из грузин. Она имела только частичный успех, вследствие несогласий двух народностей. Значительно большего достигла у осетин миссия прот. Лебедева, составленная в 1771 г. главным образом из русских. В 1792 г. миссию заменило Моздокское викариатство Астраханской епархии, с грузином, еп. Гаием (Токаовым) во главе. Вследствие усиления мусульманской пропаганды, Синод возстановил в 1814 г. осетинскую миссию, под управлением Телавского архиеп. Досифея. Ея работа протекала успешно. Особенно удачно развивалась миссионерская деятельность, когда в ней принял живое участие, выдающийся иерарх того времени, экзарх Грузии митр. Феофилакт (Русанов), прав. с 1817 по 1821 г.г. Им обращено было внимание на переводы богослужебных книг, строение церквей (воздвигнуто 29 для одних осетин). При нем число обращенных из разных племен дошло до 47.000. Его преемник, митр. Иона (Василевский), прав. с 1821 по 1832 г.г., продолжал развивать миссионерское дело. Осетины обращены были почти все. Число обращенных из разных племен дошло до 60.900; в 40-х и 50-х годах число годичных обращений было от 1000 до 2000. Но в это же время приходилось особенно выдерживать натиск фанатиков горцев – участников движения мюридизма, проповедывавшего безусловное подчинение исламу и объявившего в 1829 г. священную войну против неверных (газават). Только после покорения и замирения Кавказа (1864) возможно было полностью развить там миссионерское дело. Успешно действовало общество возстановления православия на Кавказе. Созданы были новые монастыри в Пицунде и Новый-Афон (1875), вблизи Сухума на берегу Черного моря.

Россия никогда не умела, да и не любила во всех своих начинаниях говорить об успехах, подчеркивать свои достижения. Многое, творимое на разных поприщах, было мало известно. Не заметно для широких кругов проходила и миссионерская работа. Даже такой исключительный во всех отношениях человек, как А. С. Пушкин, высказывания которого поражают умом и правильностью суждений – просмотрел то, что сделано было Россией для просвещения язычников. В 1829 г. он, в своем «Путешествии в Арзрум» огорчался, что Россия не подумала во время о проповедании христианства на Кавказе. Наш великий писатель ставил русским в пример католических миссионеров, скитавшихся тогда по пустыням Африки, Азии и Америки и проповедавших христианство. «Какая награда их ожидает?» – вопрошал Пушкин и отвечал: «Обращение старика или странствующего мальчика, или семейства диких или бедного умирающего старца, иногда мучительная смерть».

Через все это прошло русское миссионерство, – начиная с преп. Кукши. Ознакомить с этим и старались мы посильно в сем скромном очерке. Русская Церковь и в деле обращения к истинной вере многочисленных нехристианских народов, входивших постепенно в пределы Царства, затем Империи, не зарыла в землю дарованных ей талантов.

Н. Тальберг.