XV век

XV век дал миру немало великих ученых, первооткрывателей и религиозных деятелей. Одним из них стал епископ Николай Кузанский. Этот немецкий философ и богослов был чем-то сродни великому русскому мыслителю Михаилу Ломоносову. Ведь им обоим с юных лет пришлось отчаянно бороться за свое право учиться грамоте и заниматься науками.

Николай родился в простой семье из южной Германии, в селе под названием Куза. Потому-то впоследствии его и прозвали Кузанским. «Я появился на свет в 1401 году. Отец мой занимался рыбной ловлей и, кроме того, возделывал виноградник. Родители даже не помышляли отдать меня в школу – сызмальства я трудился наравне со взрослыми».

Так вспоминал свое тяжелое детство прославленный деятель христианской Церкви. Но Николай с раннего возраста тянулся к знаниям. И, будучи подростком, он попросту сбежал из отчего дома. Способный мальчик сумел найти приют в Голландии. Там он и учился в школе. А потом поступил в знаменитый Гейдельбергский университет в Германии, где, как особо талантливый студент, учился за казенный счет. Но, даже окончив университет с отличием, Николай Кузанский стремился умножить свои знания. «Я поехал в Италию, в богословский институт города Падуи. Я хотел как можно глубже постичь Бога и Его творение – человека и природу». Позже Николай Кузанский напишет в одном из своих философских трудов: «Все люди, в отличие от животных, по природе своей стремятся к знанию и ищут ему применение».

Уже в 22 года этот исключительно одаренный юноша стал доктором канонического права. А в 25 лет, получив сан священника, был назначен секретарем легата, то есть полномочного представителя Римского папы, в Германии. Еще через два десятка лет Николай Кузанский в сане кардинала сам стал папским легатом.

Это была стремительная для тех времен карьера. Но имя Николая Кузанского осталось в веках вовсе не из-за его высокой должности. Этот человек всю жизнь исследовал законы мироздания. И достиг высот познания, совершив немало великих открытий. Николая Кузанского называют одним из крупнейших философов эпохи Возрождения. Многие афоризмы этого мыслителя остались в обиходе до сих пор. Например, известное изречение: «Мы живем в придуманном мире» – не что иное, как цитата из его трудов.

В 39 лет мыслитель написал свою основную книгу «Об ученом незнании». Там Николай Кузанский впервые выдвинул философский тезис о единстве противоположностей. «Посмотрите на обычный волчок. Если сильно раскрутить его, то кажется, что игрушка неподвижна. Таким образом, чем выше скорость движения, тем отчетливей кажется нам состояние покоя. И наша Земля в действительности движется, хотя мы этого не замечаем. Движется Солнце, перемещаются звезды».

Философ вывел принцип перехода от простого к сложному. От наблюдений за детским волчком Кузанский переводит читателя к размышлению о Боге и мироздании. «Бог-Творец составляет основу всего сущего. Ошибочно думать, что Господь пребывает на небе. Бог – нигде, и в то же время – везде. Бог един и бесконечен одновременно. Так же и мироздание. Мир Божий на имеет ни центра, ни границ. У вечно движущейся Вселенной нет ни верха, ни низа. Она однородна, и в разных частях ее господствуют одинаковые законы».

Такое мнение Николай Кузанский высказал за сто лет до Коперника. Это было очень опасное утверждение. Ведь в XV веке считалось, что Земля и есть центр Вселенной, что она неподвижна. Но Кузанский пошел еще дальше. Будучи видным представителем Церкви, он сделал рискованное предположение, что на других планетах тоже есть жизнь. Через 150 лет за высказывание подобных мыслей будет сожжен на костре Джордано Бруно.

Для Николая Кузанского провозглашение столь смелых идей прошло безнаказанным. И дело тут не только в его высоком сане. Этот кипучий, жизнерадостный человек вызывал симпатии всех, с кем ему доводилось общаться. Он буквально заражал своими теориями ученых мужей Европы – будь то светские или церковные деятели.

Николай Кузанский очень любил путешествовать. Он постоянно мирил враждующих государей, но главным образом его усилия были направлены на то, чтобы прекратить церковные раздоры. Так, папскому легату едва-едва не удалось примирить гуситов с Католической Церковью, и только болезнь Николая Кузанского помешала довести эту миссию до конца.

Проводя массу времени в разъездах по всей Европе – от Скандинавии до Константинополя, Николай Кузанский не скучал в дороге. «Поначалу я досадовал: сколько недель и месяцев проходит впустую, пока я трясусь в карете! И тут меня осенило: а что, если, разъезжая по делам, взять да и составить географическую карту Европы?» Эту идею Николай Кузанский воплотил в жизнь: он вообще не любил бесплодных мечтаний. Составленная им целостная карта Европы была самой первой в истории.

«Изучая пространство земли, я поневоле обратил внимание на течение времени. И мне стали очевидны некоторые погрешности нашего календаря». Так вспоминал Николай Кузанский о своих попытках реформировать юлианский календарь, который в нынешней России именуется «старым». И переход на новый стиль, согласно научным выкладкам Николая Кузанского, все-таки совершился – правда, спустя полтора века.

В 1453 году Николай Кузанский завершил свою книгу «О согласии веры». В ней мыслитель проводил идею единства веры для всех разумных существ. Но достигаться это единство должно не насилием, а терпимостью. Еще через десять лет он написал труд, в котором говорил о существенном сходстве христианской и мусульманской религий.

Николай Кузанский призывал к диалогу и согласию между Западной и Восточной Церковью, к примирению с исламскими государствами. Став генеральным викарием, он принялся энергично готовить церковную реформу, смысл которой – объединить всех христиан Земли. Современникам казалось, что этому человеку вполне по плечу столь эпохальная задача. Тем более что папой Римским стал друг юности Николая Кузанского.

Но смерть помешала осуществлению этих планов.

«Обо мне говорят, что я отрицаю такое понятие, как судьба. Это неправда. Рок, безусловно, существует. Но человек всегда имеет свободу выбора. И в большой степени человек сам определяет свою жизнь».

Эти слова великий мыслитель сказал будто бы о самом себе. Николай Кузанский умер в Италии в 1464 году, едва дожив до шестидесяти трех лет.

А.А. Аннин

К XV веку стало очевидным, что Церковь в Западной Европе нуждается в переменах. Распущенность нравов духовенства, недееспособность и продажность церковной бюрократии мешали нормальной церковной жизни. Желание исправить эти недостатки имели уже не только отдельные клирики и миряне, но большинство церковной иерархии. Для этой цели в 1414 году в Констанце открылся Собор, призванный восстановить попранные церковные каноны. В работе Собора приняли участие более 60 тысяч человек. Однако что-либо изменить в Западной Церкви так и не удалось. Собор лишь еще более усилил власть папы и предал казни всех, кто выступал против искажений церковной жизни. Одной из жертв Собора в Констанце стал чешский священник Ян Гус.

Он родился недалеко от Праги, в небольшом селении Гусинец. Еще в школе одноклассники Яна прозвали его Гусом, что по-русски означает гусь, совершенно не подозревая, что именно это имя и войдет в историю. Окончив школу, Ян продолжил обучение в Пражском университете. Его студенческие друзья отмечали, что Ян обладал прямым и честным характером, безупречным образом жизни и глубокой религиозностью. Он особенно чутко реагировал на любую фальшь и неправду в вопросах веры. По окончании университета Гус остался преподавать в нем, став впоследствии сначала деканом одного из факультетов, а затем и ректором.

В 1400 году он принимает священный сан и начинает активную проповедь нравственного возрождения. На его беседы собиралось множество жителей Праги. За свою искреннюю веру и призыв к нравственной чистоте он пользовался любовью всех слоев населения: от пражского архиепископа и королевы Богемии до последнего бедняка. Люди словно пробуждались от сна, оставляя свои греховные занятия. И пока он бичевал только пороки мирян, духовное начальство его терпело.

Однако под влиянием взглядов Джона Виклифа Ян Гус начал критиковать жизнь высшего духовенства. Он всей душой желал исправления тех беспорядков и злоупотреблений, которые царили в Римской Церкви. Однако в отличие от английского реформатора, который в своих трудах дошел до отрицания основ веры, Гус остался верен древнему христианству. Он выступал лишь против новшеств, введенных папой для получения еще большей власти. В частности, он осуждал индульгенцию – отпущение грехов за деньги. Высказывался в защиту брачного духовенства. Доказывал, что у Церкви только один глава – Христос, а не папа, как это утвердилось в Римской Церкви. Он учил, что другие епископы, так же как и римский, в одинаковой мере являются преемниками апостолов.

Папа, узнав о новом проповеднике, потребовал доставить его в Рим. Лишь благодаря заступничеству короля и университета дело Гуса было приостановлено, но ненадолго. Через некоторое время, видя, что власти не хотят отдавать своего учителя, папа объявил Прагу отлученной от Церкви. Город был в смятении. Храмы закрывались, никто не отпевал умерших и не совершал венчаний… Гус, не желая втягивать в полемику весь народ, удалился из города. В это время в Констанце открылся церковный Собор, и Ян Гус был приглашен на него, чтобы выступить в защиту своих идей.

Однако вместо богословского диспута и ожидаемых реформ Гуса призвали отречься от своих взглядов. Услышав отказ и требование доказать их несправедливость, проповедника бросили в монастырскую тюрьму. Он писал оттуда своим друзьям: «Меня мучит зубная боль, кровохарканье, головокружение и камни в печени, но именно теперь я учусь молиться и постигаю ценность страданий Христа». Около года Ян Гус провел в заключении, а затем вновь предстал перед Собором, изможденный болезнью и длинными бесплодными допросами. От него требовали покаяния в ереси. Но Гус заявил, что никогда не придерживался учений, в которых его обвиняют. Собор определил лишить Яна Гуса священного сана и приговорил к сожжению.

Когда Гус уже стоял на разгоравшемся костре, он увидел богомольную старушку. Та, проклиная «еретика», принесла на костер вязанку хвороста, уверенная, что тем служит Богу. Улыбнувшись, Ян Гус сказал: «Святая простота!» И пока огонь не ударил ему в лицо, он громко произносил древнюю христианскую молитву: «Иисус Христос, Сын Божий, помилуй меня». Такое бесстрашие Гуса объясняют событием, произошедшим с Яном еще в детстве. Однажды во время сильной бури он возвращался из школы домой. Испугавшись грозы, он спрятался под скалой. В это время одна из молний ударила в сухое дерево, и оно заполыхало. Мать Яна, обеспокоившись отсутствием сына, поспешила ему навстречу. Она нашла мальчика забившимся под скалу. Его долго не могли успокоить. Рыдая, Ян твердил только одно: «Так же как и это дерево, я умру в огне». Удивившись словам мальчика, мать долго и горячо молилась о даровании сыну мужества.

Казнь Гуса вызвала возмущение в Богемии. Четыреста пятьдесят два дворянина заявили о согласии с Гусом и отреклись от решений Собора. Папа, в свою очередь, призвал к крестовому походу против гуситов, что привело к гуситским войнам.

Яна Гуса нельзя в полном смысле назвать реформатором, какими явились последующие ему протестанты. Он был лишь защитником чистоты веры и традиций древней Церкви. Еще в середине XV века Константинопольская Православная Церковь признала гуситское исповедание тождественным православному, а Сербская Православная Церковь канонизировала Яна Гуса как мученика, пострадавшего за веру Христову. Пепел чешского проповедника был брошен палачами в Рейн. Они желали навсегда стереть память о герое веры. Но память о нем только крепла. И поныне в ночь сожжения Яна Гуса горят костры по всей Чехии в память о своем национальном герое.

М.В. Первушин

В первой половине XV века была предпринята еще одна попытка объединить две ветви христианской Церкви. К этому времени Византийская империя существовала практически в стенах одной столицы. Все ее области были уже во власти турецкого султана. Император сознавал, что единственное средство для спасения Византии это помощь западных держав. Однако получить ее можно было только через примирение с папой Римским.

Со стороны римского епископа также существовал интерес к объединению. В 1433 году в Базеле проходил Собор Западной Церкви, на который собралось не только большинство западных епископов, но представители светской власти во главе с германским императором Сигизмундом. Этот Собор признал свою власть выше власти римского епископа, что не могло понравиться папе. Возможная уния с Восточной

Церковью могла бы укрепить, по мнению папы, престиж Святого Престола и умалить решения Базельского Собора. Но чтобы заседавшие в Базеле не перехватили византийское посольство, папа обещал взять на себя все расходы по содержанию греков. Учитывая тяжелейшее экономическое положение Византии, император принял предложение понтифика, ведь кроме главы Византийской империи и Константинопольского патриарха в делегацию входило более шестисот человек.

Собор по примирению двух Церквей открылся в начале 1438 года в Ферраре. Однако в связи с начавшейся там эпидемией был перенесен во Флоренцию. Большинство участников Собора с обеих сторон стремилось удовлетворить свои политические цели и амбиции. Лишь единицы были заняты мыслью о благе христианства. Одним из таких немногих был святитель Марк, митрополит Эфесский.

Марк родился в 1391 году в Константинополе в семье знатного сановника и получил блестящее образование. Благодаря своим способностям он в 25 лет стал профессором философии. Император приблизил его к себе и сделал советником. Но Марк не искал и не желал почестей. Живя в столице, он был чужд ее жизни. В 30 лет он принимает монашество. Перед самым отъездом на Собор в Италию по указу императора Марка поставляют в митрополита Эфесского и назначают главой богословской комиссии на предстоящем Соборе.

Марк сделал все, чтобы отстоять древнее христианское учение и указать на те нововведения, которые имелись у Римской Церкви. Однако латиняне требовали от греков полного принятия латинского учения и административного подчинения Ватикану, допуская лишь некоторую самостоятельность Византийской Церкви в области богослужений и обрядов. Они не желали никаких вероучительных компромиссов, на которые готовы были идти греческие богословы. Они добивались не столько восстановления прежнего единства христианства, сколько безусловной капитуляции Восточной Церкви. Это прекрасно понимал святитель Марк и решил до конца отстоять православное вероучение. Но, к сожалению, в своей борьбе он остался один среди многочисленной греческой делегации.

Император решился во имя государственных интересов пожертвовать Православием. Он приказал заключить Марка под домашний арест. Его отстранили от дел, подвергли угрозам, запретили присутствовать на Соборе. Он выслушивал оскорбительные выговоры от патриарха и едкие нападки бывших своих сотрудников. Казалось, что усилия Марка были тщетны. 5 июля 1439 года, согласившись на все условия Рима, уния была подписана всеми представителями Восточной Церкви, кроме одного. Это был Марк Эфесский. Его соотечественники недостаточно оценили значение святителя Марка, в отличие от римского епископа. Папа Евгений IV был человек, несомненно, государственного ума. Он понимал, что Марк занимал, если не по положению, то по своему значению, первенствующую роль среди греческой делегации. Поэтому отсутствие его подписи папа оценил как полный провал. Когда понтифику с торжеством представили Акт унии, подписанный греческими представителями, он спросил: «А подписал ли Марк?» – и, получив отрицательный ответ, воскликнул: «Итак, мы ничего не сделали!»

Марк Эфесский вернулся в Константинополь, чтобы завершить начатое им дело борьбы за Православие. «Он надеялся победить всех противников своих одною силою Истины, – вспоминает о нем один из участников тех событий. – Он знал, что Истина непобедима. Ее можно скрыть, но придет время, и она воссияет». Византийский народ был против соборных постановлений. Пламенные проповеди святителя Марка везде находили восторженный отклик у простых людей. Согласно распоряжению императора, Марк был арестован и заключен в крепость. Но это уже не помогло. Постепенно поднималась волна народного несогласия с принятой унией.

Епархии Константинопольской Церкви, находившиеся вне пределов Византийской империи, одна за другой отказывались от принятия унии. В числе первых была и Русская митрополия. Великий князь Василий Васильевич изгнал митрополита Исидора, подписавшего акт унии, из пределов Руси. Другие Поместные Церкви – Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская – на Соборе 1442 года решительно отвергли Флорентийскую унию.

Марку не пришлось дожить до того момента, когда уния и в самом Константинополе была отвергнута Православной Церковью. Он умер в 1444 году в возрасте 52 лет. А в 1450 году в присутствии трех восточных патриархов был низложен униатский Константинопольский патриарх Григорий. Восторжествовало Православие, борьбу за которое начинал когда-то на Флорентийском Соборе один единственный святитель Марк Эфесский.

М.В. Первушин

1431 год был тяжелым как для молодого Московского государства, так и для Русской Православной Церкви. Вновь разгорелось пламя междоусобной вражды между русскими князьями за великое княжение. Тогда же умер престарелый митрополит Фотий – предстоятель Русской Церкви. Собор русских епископов избрал ему преемника – рязанского епископа Иону. Однако направить посольство в Константинополь стало возможным лишь только через 4 года, когда великому князю удалось прекратить усобицу. Но было уже поздно. В 1437 году Иона возвратился на Русь, но не митрополитом, как ожидалось, а все тем же рязанским епископом в свите нового предстоятеля Русской Церкви митрополита Исидора.

В это время византийцы готовились к Собору, который должен был решить вопрос об унии с Римской Церковью. Русская митрополия была самой крупной митрополией Константинопольской Церкви, и Византии для заключения унии была необходима ее лояльность. Поэтому, чтобы обезопасить себя от неожиданностей, греки постарались максимально отстранить русских от участия в этой антиправославной затее.

Митрополит Исидор, едва приехав в Москву, стал собираться в Италию на предстоящий Собор. Он сумел убедить московского князя в необходимости соединения с Римом без ущерба Православию. «Если уж ты непременно желаешь идти на Собор, – напутствовал митрополита великий князь, – то принеси нам оттуда наше древнее Православие, а нового и чужого мы не примем». Исидор выехал в Италию с огромной свитой в 100 человек. Гигантский обоз в 200 коней вез подарки участникам Собора от великого московского князя. Слух о том, что митрополит едет во «фряжскую землю» обращать «латину» в Православие, распространился по всей Руси. По пути следования митрополита простой люд встречал его с ликованием.

Однако на Флорентийском Соборе в Италии Исидор оказался в числе наиболее активных сторонников Римской Церкви. Его роль в деле заключения унии была столь велика, что римский папа наградил его титулом кардинала и подчинил его власти не только Русь, но и Ливонию с Польшей. Епископа Авраамия Суздальского, который входил в делегацию Исидора, голодом и тюремным заточением принудили к подписанию унии. После подписания акта Авраамий бежал домой в Россию, заручившись поддержкой и благословением святителя Марка Эфесского. В Москве он принес покаяние и рассказал об увиденном на Соборе: «Греки, давшие Руси православную веру, во главе с патриархом и императором оказались отступниками от Православия».

В марте 1441 года митрополит-кардинал Исидор прибыл в Москву. Здесь его ждали с иным настроением, чем во время его отъезда на Собор. После провозглашения Исидором акта об унии с Римом великий князь велел заключить отступника в Чудов монастырь до соборного разбирательства. Ему предлагали покаяться и вернуться в лоно Православия. Но Исидор наотрез отказался, а через некоторое время сбежал со своим учеником в Рим. Русская Церковь оказалась в трудном положении. С одной стороны, ей необходимо было защитить Православие, с другой – не нарушить каноны и церковные установления. Разрыв с униатским Константинополем был неизбежен. Русской митрополии была необходима самостоятельность, к которой она до сих пор не стремилась. Однако исторические обстоятельства принуждали нашу Церковь перейти к самостоятельному управлению ради блага Православия.

Не сразу, спустя еще шесть лет после побега Исидора, великий князь и собор русских епископов приняли решение об избрании митрополита в Москве из числа русских архиереев. Церковный собор, как и 17 лет тому назад, вновь избрал на митрополичью кафедру рязанского епископа Иону, а 5 декабря 1448 года состоялось торжественное поставление Ионы в русские митрополиты. Это событие стало началом автокефалии, то есть самостоятельности Русской Православной Церкви.

Избранный митрополит Иона был уроженцем костромской земли. Уже в молодости Иона стал монахом и, желая подражать подвигам преподобного Сергия, пришел в московские земли в Симонов монастырь к ученику преподобного. Природная одаренность сочеталась в нем с духовной глубиной монаха-подвижника, каковым он оставался всю свою жизнь. Святитель Иона после своего избрания направил окружное послание во все русские епархии. В нем он объяснял, что причиной нарушения церковного порядка явилось отступничество греков от Православия на Флорентийском Соборе.

Узнав о смерти византийского императора Иоанна, главного сторонника и творца унии, на Руси была предпринята попытка возвратиться к прежнему порядку. Великий князь направил послание преемнику императора Иоанна, в котором оправдывал самостоятельное поставление Ионы на митрополию после предательства и побега Исидора. Однако вновь исторические обстоятельства помешали возвращению Русской Церкви в лоно Константинополя. 29 мая 1453 года Константинополь пал под ударами турок. Византийская империя прекратила свое существование, и Константинопольская Церковь попала под власть турок. Таким образом, сначала Флорентийская уния, а затем зависимость патриарха Константинопольского от турецкого султана мешали вернуть былое доверие к грекам. Русь была на тот момент единственной православной державой в мире. Она переживала огромный духовный подъем. Эти обстоятельства повлияли на дальнейшее осмысление независимости Русской Церкви и идеи преемственности Московской Руси по отношению к наследию Рима, Византии, Православного Царства.

М.В. Первушин

Победа Дмитрия Донского на Куликовом поле оказала глубокое воздействие на жизнь русского народа. Унижение, жестокость и безнадежность, царившие до этого в жизни русских людей, уступили место вере в силу народного единства. Началось возрождение русского государства.

Национальному подъему предшествовало время небывалого расцвета монашеского движения. За 150 лет, до середины XV века, на Руси возникло около двухсот новых обителей. Расцвет русского монашества, помимо многих великих святых, дал Руси и всему миру выдающихся писателей и художников. Особое место среди них занимает Андрей Рублев – монах Московского Андроникова монастыря. В его лице русское искусство поднялось на небывалую высоту.

Андрей Рублев родился в Московском княжестве в 60-е годы XIV столетия. Летописи донесли до нашего времени лишь обрывочные сведения о прославленном иконописце.

Первое летописное упоминание об Андрее Рублеве относится к 1405 году. Древний автор отмечает в летописи окончание росписи только что построенного Благовещенского собора в Московском Кремле, указывая, что «расписывали его Феофан Грек, Прохор-старец с Городца и чернец Андрей Рублев».

Знаменитый художник Феофан, прибывший из Византии и потому прозванный Греком, работал на Руси в конце XIV столетия. Живопись этого замечательного мастера оказала большое влияние на русских художников, в том числе и на молодого Андрея. Однако именно Рублев благодаря своему искусству сумел затем ограничить влияние Феофана. Дело заключалось не столько в разнице между темпераментным Греком и умиротворенным Андреем, сколько в разнице традиций византийского и русского искусства. Русская иконопись благодаря монаху Андрею вступила в свой золотой век.

Расписывая в 1408 году Успенский собор во Владимире, Андрей Рублев впервые выступил как носитель самостоятельного мировоззрения и стиля, разойдясь с византийской традицией. Из сохранившихся фресок наиболее значительной является композиция «Страшный суд». Если Феофан Грек, изображая эту сцену, видел в Боге грозного и неподкупного Судию, Который выносит приговор людям, а те в ужасе ожидают Его решения, то у Андрея Рублева традиционно грозная сцена превращается в светлый праздник Божественной справедливости. Люди, изображенные на фресках, испытывают не страх перед наказанием, а надежду на прощение и веру в милостивого Бога. Здесь торжествует идея всепрощения.

Русская иконопись вслед за Андреем пересматривает и византийскую традицию изображения Бога. Рублев в своей знаменитой иконе «Звенигородский Спас» воплощает образ духовного идеала русского человека своего времени. Во Христе Андрея миролюбие и кротость соединились с твердостью духа, силой и мужеством. В глазах Спасителя открывается и человеческая доброта, и спокойная мудрость.

Венцом же творчества Андрея Рублева стала его знаменитая «Троица». Она была написана по заказу преподобного Никона, ученика Сергия Радонежского. Летописец отмечает, что Никон «велел написать образ Пресвятыя Троицы в похвалу отцу своему Сергию чудотворцу» для основанной его учителем Троицкой обители.

Традиционный библейский сюжет – явление Аврааму трех Ангелов – иконописец наполнил глубоким поэтическим и философским содержанием. Эта икона символически воплотила мечту человечества о совершенном мире, где будут царить согласие, любовь и дружба. Мягкость и нежность ангельских лиц, изображенных на иконе, уравновешиваются спокойной уверенностью и внутренней силой в их взгляде. Все три Ангела удивительно похожи друг на друга. Они как будто отражаются друг в друге, являя собой нерасторжимое единство. Тема рублевской «Троицы» – созвучность душ, их единение. Глядя на икону, мы словно видим одну душу в трех лицах. Андрею Рублеву удалось кистью и красками выразить трудный для понимания христианский догмат о Святой Троице, учащий о триединстве и единой сущности трех Божественных Лиц. Неслучайно творчество Рублева называют «богословием в красках».

Последние годы жизни Андрей Рублев провел в Московском Андрониковом монастыре в окружении учеников и последователей. С ними он расписывал монастырский соборный храм Спаса. Там же знаменитый иконописец и скончался, согласно летописцу, «в преклонном возрасте 29 января 1430 года».

Творчество Андрея Рублева принадлежит к высшим достижениям мирового искусства, воплотившего возвышенное понимание духовной красоты. Это мир «светлой печали» (как сказал Пушкин четыреста с лишним лет спустя), поднимающий человека над драматизмом и грубостью жизни. Это запечатленная тишина, вовлекающая человека в свою особую атмосферу.

В искусстве Андрея Рублева нет непроницаемой границы между Божественным и человеческим, духовным и плотским, небесным и земным. Творчество Рублева утверждает возможность для каждого человека совершить восхождение к высшим ценностям, проникнуться Божественным началом, которое обнаруживает себя в земном мире через красоту и премудрость.

М.В. Первушин

XV столетие – золотой век русской святости – завершает собой преподобный Нил Сорский. До нас не дошло жизнеописание преподобного Нила. Скудные сведения о нем можно найти либо в его собственных произведениях, либо в летописных повествованиях того времени.

Известно, что преподобный Нил происходил из дворянского рода Майковых и родился в 1433 году в Москве. В юности он принял постриг в одном из самых строгих монастырей того времени – Кирилло-Белозерском. Оттуда он отправляется на Афон, чтобы «воочию увидеть истинное подвижничество отшельников-исихастов». На Святой Горе, как вспоминает сам Нил, «я как пчела перелетал с одного цветка на другой, чтобы изучить основы христианского жития и оживить свою зачерствевшую душу, дабы уготовить ее ко спасению».

Нил вернулся с Афона на Белое озеро, но не остался в Кирилловом монастыре. Он избрал для своих подвигов пустынное место на реке Соре в 15 километрах от монастыря. «Нашел я благодатию Божией место по мыслям моим, малодоступное для мирских людей», – пишет Нил своему ученику. Вот как описывает окружающую природу один из посетивших Нилову пустынь: «Дико, пустынно и мрачно то место, где Нилом был основан скит. Почва ровная, но болотистая, кругом лес, более хвойный, чем лиственный… Трудно отыскать место более уединенное, чем эта пустыня». Постепенно вокруг Нила собирается небольшое число подвижников.

Здесь, в уединении, окончательно сложились воззрения преподобного Нила, изложенные в его многочисленных посланиях, письмах к ученикам, уставе скитской жизни. Все его произведения цельны и едины по своему внутреннему духу. Все они направлены на выяснение лишь одного – пути ко спасению.

Рассуждения Нила Сорского лишены формализма. Он побуждает читателя к размышлению и взывает к его совести. Он не аргументирует, а анализирует. В этом Нил открывается как мыслитель и тонкий психолог. Он не хочет примириться с религиозно-обрядовым формализмом и потому противопоставляет внешней религиозности внутреннюю духовную жизнь. Исполнение только внешних подвигов благочестия ведет к тщеславию, самому ненавистному для Нила греху. Не исключая внешнего подвига, преподобный делает упор на подвиг внутренний, духовный – «умное делание», борьбу с дурными помыслами. Показывая степени человеческого грехопадения, Нил описывает, как человек, сам того не понимая, побеждается греховной страстью и падает. «Покой души нарушается греховным помыслом. Необходимо отсечь его, но не всегда и не всякому это доступно, – пишет сорский пустынник. – Слабая душа, влекомая помыслом, вступает на путь сладостного приклонения ко греху, попадает в пленение. Состояние это переходит в страсть к человеку ли, вещи или мысли». Вот путь греха, с которым призывает бороться Нил, укрепляя слабые силы души «умной молитвой и сердечным трезвением».

В жизни преподобного Нила, в его служении братии мы не увидим стремления ни к управлению, ни к учительству. Нил не хочет быть игуменом или хотя бы учителем. Вот как он пишет своим ученикам: «Братья мои. Так именую вас, а не ученики. Один есть нам Учитель – Бог».

Существует мнение о разномыслии двух великих представителей русского иночества конца XV века Иосифа Волоцкого и Нила Сорского. В исторической литературе их обычно представляют как возглавителей двух «противоположных» направлений в русской духовной жизни – внешнего делания и внутреннего созерцания. Это глубоко неверно. Насколько устав Иосифа отличается внешней строгостью, настолько творения Нила глубокими сведениями о внутренней жизни. Труд духовный и труд телесный составляют две стороны христианского призвания. Оба направления закономерно сосуществовали в русской монашеской традиции, дополняя друг друга. Можно сказать, что и Нил, и Иосиф стремились к одной цели, но шли к ней разными путями: один – углубляя жизнь «внутреннего человека», другой – усиливая присутствие Церкви во всех сферах жизни общества. Один – через милость, другой – через строгость, один – снисхождением, другой – властью. Путь Нила и путь Иосифа являются не противоположными, а дополняющими друг друга.

Скончался Сорский пустынник в 1508 году. В рукописях сохранилось его завещание ученикам: «Молю вас, братья, бросьте тело мое в пустыне, потому что оно согрешило пред Богом и недостойно погребения. Пусть растерзают его звери и птицы. Или, если хотите, выкопайте яму и положите его туда без всякого уважения. Во всю жизнь я избегал чести и славы века сего; того не желаю и по смерти».

Преподобный Нил оставил глубокий след в истории русского монашества. За великие духовные подвиги русский православный народ нарек его «великим старцем».

М.В. Первушин

Царствование Ивана III во второй половине XV столетия ознаменовало окончательное падение монгольского ига и активное собирание русских земель вокруг Москвы. После заключения Флорентийской унии и падения Константинополя Москва стала также оплотом Православия – единственным православным государством в мире. Расцвет монашества на Руси в XV веке преобразил все стороны жизни русского народа и положил начало национальному возрождению.

Одним из выдающихся церковных деятелей того времени был преподобный Иосиф Волоцкий. Он родился 14 ноября 1440 года в боярском роде Саниных и при крещении был назван Иваном. Род Саниных показал удивительный пример христианского подвига. Среди только ближайших родственников Ивана насчитывается 18 мужских и женских монашеских имен и лишь одно мирское.

В семь лет Иван уже знал наизусть Псалтирь и помогал чтецам в храме. В двадцать – он задумал бежать из мира. Родители не противились желанию сына, и Иван уходит в монастырь. Он принимает постриг с именем Иосиф в Боровском монастыре у преподобного Пафнутия, духовного наследника Сергия Радонежского. Около двадцати лет Иосиф простым иноком несет различные послушания в Боровской обители. Умирая, Пафнутий назначает Иосифа своим преемником, и монастырская братия утверждает его выбор.

Однако вскоре новый игумен решил преобразовать монастырскую жизнь в обители. При всей строгости Пафнутия в его монастыре не было полного общежития. Монахи имели некоторую собственность. Иосиф же пожелал устроить «единство и все общее во всем», но не встретил сочувствия. Лишь семеро монахов поддержали игумена, в том числе два его родных брата.

Видя несогласие братии, Иосиф покидает обитель. Переодевшись, в одежде простого послушника он обходит русские монастыри, выполняя самую черную работу, желая найти наилучшее устроение иноческой жизни. И находит его в Кирилло-Белозерском монастыре. Возвратившись в Боровск, он встречает прежнее нежелание братии принять его устав и тогда покидает обитель со своими единомышленниками, теперь уже навсегда.

Иосиф уходит на свою родину, в волоколамские леса. Удельный князь Борис Волоцкий, родной брат Ивана III, с радостью принимает Иосифа и дает ему землю под монастырь недалеко от Волоколамска. При постройке первого деревянного храма сам князь и его бояре носят бревна на своих плечах, помогая монахам. Уже через два месяца в новой церкви отслужили первую службу. Иосиф вводит строгий общежительный устав, которому была подчинена вся жизнь иноков «и в хождении, и в словах, и в делах». Основой монастырского устава было полное нестяжание, отсечение своей воли и непрестанный труд. Слабые уходили из монастыря, говоря: «Жестоко сие житие. Кто в нынешнее время сможет такое вынести?» И все же число иноков в Иосифовой обители в короткое время увеличилось до ста человек, среди которых немалую часть составляли бояре.

Деятельность и влияние преподобного Иосифа не ограничивались монастырем. Во время голода он ежедневно кормил более семисот окрестных крестьян за счет запасов монастыря. Услышав ропот братии: «Нас переморит, а их не прокормит», – Иосиф уговаривает их потерпеть «ради ближних». Не только голод пробуждает благотворительную деятельность Иосифа. Он построил при монастыре больницу, приют для детей-сирот, богадельню. Его библиотека стала одной из лучших среди русских монастырских книжных собраний. Для окрестного населения монастырь являлся источником хозяйственной помощи: «Пропадет ли у крестьянина коса или другое орудие, украдут ли лошадь или корову, он идет к отцу и получает от него цену их». Однажды во время ночного бдения Иосиф услышал шум на монастырской житнице. Придя туда, он заметил, что кто-то крадет жито. Увидев Иосифа, вор хотел бежать. Игумен остановил его, сам насыпал ему мешок жита и отпустил с миром, обещаясь впредь снабжать его хлебом. Так «благодаря Иосифу и его монастырю, – отмечает летописец, – расцвела вся страна Волоцкая».

Основой общественного служения Иосифа являлась его христианская забота о человеческой душе, которой «весь мир не стоит». Горячий патриот Русской земли и ее святынь, Иосиф содействовал тому, чтобы московский князь осознавал себя православным царем. Он более чем кто-либо наложил отпечаток на стиль двухвекового московского царства и московской религиозности. Иосиф воспитал целую школу знаменитых иноков, его постриженники занимали важнейшие архиерейские кафедры Русской Церкви. Он – один из вдохновителей учения о Русской Церкви как преемнице и носительнице древнего вселенского благочестия: «Русская земля ныне благочестием всех одолела».

В церковных делах того времени слово Иосифа было решающим. Он отстоял неприкосновенность монастырского землевладения. В течение тридцати лет он боролся против появившейся на Руси «новгородской» ереси, пытавшейся исказить основы Православия. В этой борьбе Иосиф создал первый свод русского православного богословия – книгу «Просветитель». Он лично убедил Ивана III, склонного применять мягкие меры к еретикам, не верить их покаянию. «Царям подобает еретиков и в заточение посылать, и казням предавать», – пишет Иосиф великому князю, ссылаясь на опыт Католической Церкви.

Скончался преподобный Иосиф на 76-м году жизни 9 сентября 1515 года. Его обитель на волоколамской земле прославилась как один из крупнейших духовно-культурных центров России.

М.В. Первушин

Время, в которое жил святитель Геннадий, было знаменательно яркими событиями в церковной и политической жизни Древней Руси. Росло и крепло Московское государство. В 1478 году к Москве был присоединен Великий Новгород, а за ним и Тверское княжество. В 1480 году произошло знаменитое стояние на Угре, завершившее эпоху ига Золотой Орды. Современником Геннадия был знаменитый древнерусский художник Дионисий. Да и сам святитель Геннадий был выдающимся представителем Русской Православной Церкви.

О ранних годах жизни святителя нам практически ничего не известно. Лишь из его собственных слов мы узнаем, что он был учеником преподобного Савватия Соловецкого. После избрания Геннадия на архиерейскую кафедру в Великий Новгород в 1484 году он раскрывается как выдающийся иерарх и государственный деятель. Разнообразные труды Геннадия и та неутомимая энергия, которую проявлял новгородский архипастырь для их осуществления, удивляли как его современников, так и потомков.

Он зарекомендовал себя, в первую очередь, как борец за чистоту Православия. Его чуткость помогла преодолеть, казалось бы, давно изжитую ересь стригольников, возникшую во второй половине XIV века. Эту ересь пытались искоренить в продолжение всего XV столетия в Пскове и Новгороде и ко времени архиепископа Геннадия считали уже забытой.

Велик труд владыки Геннадия и по борьбе с вновь появившейся «новгородской» ересью. Эта ересь искажала православное учение, способствовала нравственному разложению. Ее приверженцы, появившиеся в Новгороде в 70-х годах XV столетия, сумели получить поддержку даже при московском великокняжеском дворе. Около двадцати лет боролся с заблуждением владыка Геннадий. При этом встречал на своем пути множество преград как со стороны княжеской, так и митрополичьей власти.

Самому Геннадию кроме защиты Православия приходилось также защищать и самого себя от клеветы и доносов, которые возводили на него враги. В конце концов, Геннадия несправедливо обвинили в нарушении церковной дисциплины, будто бы он «многих священников без всякой причины лишал сана, других же рукополагал за большое вознаграждение». Не признав за собой выдвинутых обвинений, Геннадий ушел с Новгородской кафедры на покой в Чудов монастырь. И все же благодаря деятельности Геннадия ересь значительно ослабла.

Святитель Геннадий активно занимался вопросами духовного просвещения. Он первый начал говорить о необходимости открытия духовных училищ, сознавая, что нельзя бороться с заблуждениями только путем административных мер. Новгородский святитель требовал открытия училищ не только от митрополита, но и от великого князя, предлагая свою программу обучения. При этом уровень образованности священства в Новгородской епархии был весьма высок. Известен случай, когда в Новгородскую епархию приехали немецкие католические монахи, желая провести диспут о вере. Православные же священники, как пишет летописец, «в споре их много поизтязаша и одолеша от Божественых Писаний».

И все же венцом деятельности архиепископа Геннадия стало собрание им первой в славянском мире полной Библии. Перевод на славянский язык основных книг Священного Писания, используемых при богослужении, был сделан еще в IX веке святыми братьями Кириллом и Мефодием. Ко времени архиепископа Геннадия Священное Писание на Руси было представлено отрывочно, в различных богослужебных рукописях. Однако в их составе тексты библейских книг были неполными. Отсутствовали они и у других славянских народов. К 1499 году на Руси благодаря трудам святителя Геннадия появляется первая во всем славянском мире полная славянская Библия. Эта Библия, названная Геннадиевской, явилась важным этапом в развитии общеславянской культуры и просвещения.

Помимо этих основных трудов владыки, можно назвать еще много дел, в которых участвовал архиепископ Геннадий. Он занимался продолжением православной пасхалии, появление которой пресекло слухи о скором конце света. Именно его пасхалия, названная, как и Библия, Геннадиевской, была разослана по всей Руси. Он был причастен к созданию Новгородского летописного свода. По его указу активно переписывались и рассылались книги. Он был инициатором создания значительного числа религиозно-философских сочинений. Современники называли новгородского святителя «неутомимым Геннадием», а его окружение – «академией».

Твердый и непреклонный характер святителя Геннадия создал ему много врагов, и последние годы жизни архиепископа были омрачены гонениями и незаслуженной клеветой. Скончался святитель Геннадий 4 декабря 1505 года и был погребен в Чудовом монастыре.

Явившись продолжателем трудов святых братьев Кирилла и Мефодия, архиепископ Новгородский Геннадий стал первым русским библеистом. Его труды имели большое значение не только для Православной Церкви. Святитель Геннадий всесторонне способствовал развитию русской культуры, просвещения и книжности.

М.В. Первушин

Падение нравов высшей церковной иерархии началось в XIV веке. В это время папский престол был перемещен влиятельным французским монархом Филиппом Красивым из Рима во французский город Авиньон. Авиньонский период в истории Западной Церкви называют «авиньонским пленением». Филипп выделил для папской резиденции прекрасный дворец, ранее принадлежавший королеве Сицилии и славившийся своим великолепием. Этот дворец получил название «Папский замок». В нем более ста лет проживали римские первосвященники, находясь в полной зависимости от французских королей. Не имея возможности фактически обладать светской властью, но желая хотя бы внешне подчеркнуть ее наличие, папы в Авиньоне начали носить тиару – папскую корону, – как символ светской власти. Первым ее одел папа Климент V в начале XIV века. Он же любыми способами боролся с теми, кто не хотел признать его право на мирскую власть. Когда немецкий император Генрих VII выступил против светской власти папы, Климент велел его отравить. Отраву подсыпали в чашу со Святым Причастием. Причастившись, император упал в храме мертвым. Этот же папа был известен как чрезвычайно сребролюбивый человек. После смерти Климента в его покоях было найдено баснословное для тех времен состояние.

Авиньонский двор сделался образцом безнравственности. Папу мало заботила жизнь Западной Церкви, все его силы уходили на пиры, развлечения и интриги французского двора. Знаменитый поэт Петрарка, живший в то время, писал про «Папский замок»: «Это лабиринт, где живет ужасное чудовище. Чтобы задобрить его, нет другого средства, кроме золота и наслаждений плоти. За них там продадут и Самого Христа». Авиньонский дворец наполняли сказочная роскошь и нравственная распущенность. О религии не было и речи. Большинство авиньонских пап вели жизнь, недостойную звания верховных первосвященников Западной Церкви, и этим еще более ослаблялось их влияние в обществе.

За папами по пути безнравственности следовал папский двор: кардиналы, епископы и клирики. Они стремились подражать тому, что видели в авиньонском дворце. Высших иерархов занимали лишь политика, рыцарские состязания, любовные романы и дворцовые интриги. Епископы смотрели на свои церковные должности как на источник доходов для удобной и роскошной жизни. Пастырские обязанности они считали делом второстепенным и даже излишним. Один реймсский архиепископ жаловался, что «реймсское архиепископство составляло бы нечто хорошее, если бы только для получения доходов можно было не совершать богослужение». Жажда наживы пронизывала все слои высшего духовенства. Папские представители – легаты, отправлявшиеся в разные страны по поручениям римского епископа, при исполнении своих миссий старались получить от этого максимальную выгоду. С нескрываемым удивлением рассказывает один церковный писатель того времени о папском легате, который «вернулся из своего посольства совершенно без денег».

В то же время в течение всего периода «авиньонского пленения пап» шла активная борьба Франции с Италией за обладание Римским престолом. Эта борьба в конечном итоге привела в XV веке к расколу. Многие недовольные оставлением римскими епископами престола святого Петра поддержали римлян в их борьбе с Францией. При очередных выборах папы они избрали его из среды итальянцев, желавших вернуть кафедру на свое историческое место. В Авиньоне с этим не согласились, и папой был избран француз. Около полувека двое пап предавали друг друга анафеме, соревнуясь в интригах и взаимных проклятиях. Существование одновременно двух пап принесло смущение западным христианам, привыкшим смотреть на папу как на единственного главу христианской Церкви. Однако самих пап это не смутило. Они скорее не столько заботились о вере, сколько о своей власти, что еще сильнее подрывало уважение к Римскому престолу.

В 1417 году двоевластию в Западной Церкви пришел конец. Папой был избран Мартин V, поселившийся окончательно в Риме. Он признавал необходимость церковных реформ, однако подготовить их не смог. Реформа должна была начаться с папского двора – курии. Но курия состояла преимущественно из кардиналов, вышедших из аристократических семейств. В их среде со времен «авиньонского пленения» царили роскошь и разврат. Церковные сановники папского двора не желали менять свой образ жизни. Именно поэтому, как только какому-нибудь папе стоило серьезно задуматься о реформе, он немедленно оказывался под угрозой низложения. Время от времени появлялись смелые проповедники, бесстрашно обличавшие зло, но их быстро объявляли еретиками и сжигали на кострах инквизиции. Один французский историк пишет: «В лице папы многие отказывались видеть представителя христианской цивилизации, потому что он пользовался властью только как средством чеканить монету для обогащения своих незаконных детей, любовниц и родственников. Рим вновь вернулся к своему началу – язычеству».

Эпоха Возрождения придала римскому двору уже совершенно светский характер. Папы превратились в величественных государей, окруженных придворными, соблюдавшими сложный дворцовый этикет. Тогда же введено было целование папской туфли после ряда ритуальных коленопреклонений.

Народное неудовольствие поведением высшей церковной знати выражалось в сатирических памфлетах на папский двор и песен, высмеивающих нравы клира. В то время широко распространялись новеллы, кощунственно издевающиеся над духовенством и монастырями. В высшем обществе считалось признаком хорошего тона говорить о религии с презрением. Простой же народ искал утешения в паломничествах и у отшельников, бежавших от соблазнов церковного общества. Некоторые из них стремились вдохновить западное монашество на подвиги, которыми прославились когда-то великие восточные пустынники. Однако таких подвижников в Западной Церкви того времени было немного.

Никогда еще христианской Церкви на Западе не угрожала такая опасность, никогда в ней не царили такой беспорядок, нравственная распущенность и даже неверие среди высшего духовенства, как в XV веке.

М.В. Первушин

В 1492 году на престол Западной Церкви был избран папа Александр VI, происходивший из знатного испанского рода Борджиа. Один католический историк пишет об его избрании следующее: «Лишь благодаря неслыханным подкупам… на самую высшую церковную должность вступил человек, которого древнее христианство не допустило бы до самого последнего места в Церкви из-за его распутной жизни». Будучи еще кардиналом, он сожительствовал со множеством женщин и от одной из них имел трех сыновей и дочь, которая также была его любовницей. Его называли «чудовищем разврата». Даже официальная история католичества считает его «самой мрачной фигурой папства», а годы его правления называет «несчастьем для Церкви».

Врагам его семьи, соперникам и недоброжелателям по приказу папы подносили отравленную чашу. Это случалось так часто, что яд, которым пользовались при отравлениях, стали называть «ядом Борджиа». В европейской политике папа преследовал свои корыстные интересы. Он постоянно менял фаворитов и поддерживал в военных конфликтах тех монархов, кто давал ему больше денег и земли. Возмущенный такими действиями папы, один полководец открыто заявил ему: «Прежде чем совать нос в большую политику, вам необходимо исправить свое собственное и своего семейства развратное поведение, так как своими пагубными нравами вы позорите папство и религию». Вскоре этот полководец был отравлен.

Казалось, что в Западной Церкви наступило царство сатаны. Повсюду поведение папы осуждалось и служило великим соблазном для верующих. И вот против этого открыто выступил доминиканский монах Иероним Савонарола. За любовь к истине и защиту Христовой правды память о нем чтится не только у католиков. О нем с великим почтением отзывался преподобный Максим Грек, называя Иеронима «одним от древних подвижников благочестия». Даже протестанты с восторгом цитируют Мартина Лютера, который писал: «Антихрист был бы рад, если бы воспоминание об этом великом человеке навсегда угасло; но вот он жив, и память о нем благословенна».

Иероним Савонарола принадлежал к старинному дворянскому роду. Будучи юношей, он ушел из родительского дома и стал монахом в доминиканском монастыре в Болонье. Там Савонарола провел четырнадцать тихих лет, занимаясь изучением богословия, упражняясь в монастырских правилах и проповедуя. Он много времени уделял молитве и изучению Священного Писания. Это было время серьезной подготовки к будущему служению.

Иероним обладал удивительным влиянием на людей. Однажды он плыл по реке. На судне вместе с ним находились 18 солдат, которые вели себя крайне непристойно. Савонарола попросил их на короткое время уделить ему внимание. Солдаты утихли. Не прошло и получаса, как 11 из них пали к его ногам в слезах раскаяния.

В 1490 году Савонарола был переведен во Флоренцию, где ему было поручено воспитание и образование только что принятых в монастырь монахов. Свои беседы с ними он начал в монастырском саду. Но когда послушать его беседы стали приходить и светские люди, пришлось перейти в монастырский храм. Действие проповедей Савонаролы на сердца слушателей во Флоренции было потрясающим. Люди рыдали, слушая его. Даже собор во Флоренции перестал вмещать людей, приходивших послушать проповеди Савонаролы. Савонарола хотел сделать Флоренцию центром обновления церковной жизни Италии. Историки свидетельствуют о нравственных переменах, которые начали происходить во Флоренции. Люди преображались, оставляя свой прежний греховный образ жизни.

Сила его бесед и проповедей заключалась в его искренности, сердечности и глубокой убежденности в своих словах. Савонарола проповедовал покаяние, обращение к Богу и прощение грехов. Он любил свою Церковь, но видел ее бедственное нравственное состояние. Он обличал пороки духовенства и считал, что именно они являются главной причиной упадка в Церкви. Особенно доставалось папе Александру VI, которого Иероним призывал переизбрать. Такая деятельность Савонаролы не могла продолжаться долго.

Папа Александр предложил Савонароле кардинальский чин только для того, чтобы он прекратил свои обличения. Савонарола ответил на это: «Если мне и суждено носить красную кардинальскую шляпу, то пусть она будет выкрашена моей собственной кровью». Ни угрозы, ни заманчивые предложения высокопоставленных лиц не могли повлиять на него.

Папа был вне себя от ярости и заявлял открыто: «Этот монах должен умереть, хотя бы он был самим Иоанном Крестителем!» Летом 1497 года папа Александр провозгласил отлучение Иеронима от Церкви. Савонарола в ответ на это сказал: «Несправедливое отлучение не имеет никакой силы. О, Рим, ты болен смертельно. Ты оставил Бога! Христос, Ты будь моим пастырем, моим епископом, моим папой!» Великим постом 1498 года по папскому приказу монастырь Савонаролы подвергся нападению. Иеронима заковали в цепи. Мучительными пытками его хотели заставить признать свою деятельность дьявольской, но это не удалось. После долгих истязаний Савонарола был осужден инквизицией и сожжен вместе с двумя учениками. Чтобы исключить почитание Иеронима местными жителями, пепел после сожжения был брошен в реку. Так закончил свою жизнь Савонарола. Имя его сделалось символом реакции против папского абсолютизма и упадка веры. Память о нем до сих пор сохраняется в Западной Церкви.

Папа же Александр VI умер через пять лет после расправы над Савонаролой. Однажды он задумал отравить сразу трех неугодных ему кардиналов и подмешал им в вино яд. Однако по ошибке сам выпил приготовленное для своих жертв вино, скончавшись в страшных муках.

М.В. Первушин

Святитель Иоанн Златоуст говорил в конце XIV века, что «христианам не дозволено уничтожать заблуждения силою, они могут вести людей к спасению единственно убеждением, разумом и любовью».

Прошло немного времени, и император Феодосий впервые издал указ об «инквизиции», что в переводе на русский язык означает «розыск». Имелся в виду розыск людей, которые пытались переманить христиан в языческую веру. Такие воинствующие язычники подвергались, как правило, штрафу. В крайнем случае – выселению из города. Противники христианства почувствовали полную безнаказанность и широко развернули свою деятельность. Особенно активными в Европе были так называемые манихеи. Эта секта исповедовала дуализм: двойственность мира, где на равных существуют два бога – добрый и злой. Последователями манихеев были секты катаров и альбигойцев, которые сумели привлечь на свою сторону немало людей во Франции, Италии, Германии и Испании.

В Испании инквизиция как церковное учреждение появилась только в начале XIII века. Святой Доминик, который рассматривал дела против христиан-еретиков, употреблял в их отношении только такие меры, как наложение поста и покаяния, запрет на причащение в течение определенного времени, в самом крайнем случае – отлучение от Церкви. А в 1460 году король Генрих Кастильский вообще отменил инквизицию «за ненадобностью».

Будущему Великому инквизитору Испании Фоме Торквемаде, превратившему эту цветущую страну в огромную площадь для сожжения еретиков, было в то время сорок лет.

Фома Торквемада родился в 1420 году и получил прекрасное образование. Он имел страстную и непредсказуемую натуру. Фома сбегает из родительского дома и путешествует по Испании. В Кордове Фома влюбился в местную красавицу, но та отвергла его, предпочтя непривлекательному Фоме силача мавра. Любовники скрылись в Гранаде, последнем оплоте мавританского владычества на Пиринейском полуострове. Сердце Торквемады было разбито. Он люто возненавидел мавров и весь Гранадский эмират вообще. С тех пор Фома превратился в сурового аскета. Он и сам не заметил, как стал ненавидеть не только мавров и евреев, но и всех тех католиков, которые радовались жизни, любили дружеские застолья, общество красивых женщин. И при этом не слишком усердствовали в посещении богослужений. «Это еретики», – четко определил для себя Торквемада. Сам он навсегда запретил себе любые житейские радости.

Фома поступил в монашеский орден доминиканцев и быстро прославился как блестящий оратор и обличитель ересей. Вскоре он стал духовником юной кастильской принцессы Изабеллы, и она, с детства будучи ревностной христианкой, целиком и полностью попала под влияние Торквемады. В то время Кастилия враждовала со своим давним соперником – соседним королевством Арагон. Никто не догадывался, что принцесса Изабелла и наследный принц Арагона Фердинанд любят друг друга. Но об этом знал духовник Изабеллы. И Фома Торквемада устроил тайное венчание влюбленной пары. Вскоре Изабелла и Фердинанд взошли на престолы своих королевств, и таким образом состоялось историческое объединение Кастилии и Арагона под одним скипетром. Отныне это было единое королевство – Испания.

Торквемада получил огромную власть на всей территории Испании.

Как же он ею распорядился?

Расписав королеве Изабелле, какой вред обществу наносят еретики и крещеные евреи, Торквемада заставил ее не просто возродить инквизицию, а ввести по всей Испании чрезвычайные трибуналы. Эти судилища имели право практически безо всякого следствия сжечь любого подозреваемого на костре, добившись его признания в ереси под страшными пытками. Трибуналы конфисковывали имущество не только осужденных, но даже просто заподозренных в ереси граждан. По приказу Торквемады на кострах инквизиции было сожжено более 10 тысяч человек, сотни тысяч брошены в темницы. Львиная доля казненных и замученных инквизицией испанцев не имели никакого отношения ни к ереси, ни к еретикам. Это были жертвы доносов, сведения счетов и жажды обогащения. Множество людей спешили стать шпионами инквизиции, чтобы спастись от обвинения в ереси, а некоторые – чтобы получить долю от конфискованного имущества так называемых еретиков. Дошло до того, что господа боялись своих слуг, а родители – детей. Во время дружеского общения люди мучились вопросом: а не донесет ли на меня мой лучший друг?

Папа римский Сикст IV, который утвердил Фому Торквемаду в звании Великого инквизитора, очень скоро пожалел об этом. В Ватикан потоком шли жалобы из Испании на несправедливые зверства инквизиторов. Неоднократно после этого папа предпринимал попытки сместить Торквемаду с поста Великого инквизитора, но Изабелла и Фердинанд всякий раз вступались за своего благодетеля. Даже когда папа пригрозил всей Испании отлучением от церкви, если массовые пытки и казни не прекратятся, король и королева игнорировали эту страшную угрозу. Они объявили папе, что в таком случае Испанская Церковь вообще не будет подчиняться Ватикану.

По настоянию Великого инквизитора испанские войска захватили Гранаду. Мавры были выселены в Африку. А 800 000 гранадских евреев были вынуждены покинуть свою родину без денег – все их имущество было конфисковано. Так Фома Торквемада отомстил целому народу Гранады за свое давнее личное поражение.

Фома Торквемада до конца жизни искоренял убежденных и мнимых еретиков. Он возбудил к себе такую ненависть испанцев, что всюду ему мерещились убийцы. Его постоянно сопровождала охрана из 250 воинов. На обеденном столе Торквемада все время держал рог единорога, которому приписывалось свойство обезвреживать яды. Он умер в 1498 году, в возрасте 78 лет, в состоянии, близком к умопомешательству.

А.А. Анин