5. Сотворение Евы – матери всех живущих. Замысел Божий о сотворении женщины

О сотворении женщины в Книге Бытия говорится три раза: в главах первой, второй и пятой, о соотношении которых и взаимосвязи мы уже говорили выше. В 1 главе о сотворении женщины говорится одновременно с сотворением человека вообще: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; муж чину и ж енщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею..." (ст. 26–28).

В 5-ой главе, в которой дается Откровение о начале истории человечества, читаем: «Вот родословие Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его, муж чину и ж енщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек в день сотворения их» (Быт. 5:1–2).

Следует отметить, что в 1-ой главе стоят слова: захар, означающее особь мужского пола, и нкева, означающее особь женского пола. Эти слова могут быть применены к любым существам мужского и женского пола. Буквально их можно перевести даже, как самец и самка. Но в смысловом переводе, поскольку речь идет о человеке, эти грубые слова должны быть заменены на мужеский пол и женский пол.

Семьдесят толковников эти слова переведели, как арсен и фили, что также означает особей мужского и женского полов, то есть мужское и женское начало в природе.

Славянский перевод, следуя греческому, также ставит муж и жена – но не в смысле супружеских отношений, а как обозначение особенностей природы, то есть именно в смысле сотворения мужского и женского полов. Это, между прочим, отразилось в тексте молитвы, творимой священником при бракосочетании: «Ты бо из начала создал ecu мужеский пол и женский, и от Тебе сочетавается мужу жена». Как видим, здесь различаются два понятия: понятие пола и понятие супружества. Смысл здесь тот, что создание мужского пола и женского идет от начала, а в человеческой жизни, уже на этой основе, сочетавается мужу жена.

Итак, и в первой, и в пятой главе говорится об одновременном сотворении мужчины и женщины и об одинаковом отношении к ним Творца: они оба сотворены по образу и подобию Божию, оба именуются человек и обоим даны общее благословение Божие и одинаковая власть над природой. То есть нет какого-либо различия в акте их сотворения, нет и различия в их человеческом достоинстве. В тексте второй главы о сотворении женщины говорится уже несколько иначе.

Вторая глава посвящена теме духовной жизни человека, его внутреннему устроению и отношению к Богу. И хотя в общем плане творения, как он показан в первой и пятой главах, мужчина и женщина одинаковы и равноценны как творение Божие, в их психофизическом устроении конечно же есть различие, из которого вытекают и различия в их отношении друг к другу. Поэтому и акт сотворения женщины описывается во второй главе уже несколько иначе.

Бог замышляет творение женщины как помощницы мужа. Понятие помощницы отнюдь не умаляет ее достоинства по сравнению с мужчиной. Только в глазах тех, кто преклоняется перед грубой силой, слово помощница может звучать как раба и означать акт насильственного подчинения чужой воле, как это происходит потом по причине грехопадения.

Помощница в здравом понимании ассоциируется с сотрудницей, которая с любовью участвует в общем деле.

В сфере религиозного сознания слово помощница не означает какой-либо подчиненности или порабощения. Христианин даже Бога называет своим помощником (канон св. Андрея Критского), а Богоматерь – помощницей (служба на Сретенье). Помощник или помощница в христианском понимании – это друг, делающий с тобой общее дело.

Фактически, женщина на всем протяжении истории, будучи равной мужчине в своем человеческом достоинстве, не равна ему на практике и продолжает оставаться только помощницей в его делах. Но это уже истина не столько Откровения, сколько историческая.

Несмотря на то, что юридическое равноправие женщины с мужчиной осуществлено уже почти на всем Земном шаре, а, благодаря научно-техническому прогрессу, физическая сила мужчин уже не является решающим фактором в производстве материальных ценностей, мужчине по прежнему принадлежит ведущая роль в управлении государством, в науке, в творчестве.

Равенство в отношениях между мужчиной и женщиной, если не в хозяйственном отношении, то, по крайней мере, в отношении основных человеческих прав, утверждалось во всех библейских книгах. Библейское законодательство о женщине резко отличалось от законодательства всех других древних народов. Согласно законам Моисея, жену нельзя ни убить, ни продать, ни изувечить, тогда как законодательство, например, вавилонян разрешает обращаться с женой, как с вещью. Там мужчина мог продавать жену и детей. В то же время, священные книги Библии – Псалмов и Пророков – обращены равно к лицам обоего пола, и в них нет и следа различия между мужчиной и женщиной или указания на какую-либо неравноценность женщин. Для сравнения отметим, что мысль о неполноценности женщины мы можем встретить даже в самых возвышенных изречениях Будды и других великих мыслителей древности³⁸.

Откровение Нового Завета, опирающееся на ветхозаветное, еще более возвышает женщину. Взаимная любовь – вот основа брака и семьи. Торжественно подтверждает силу ветхозаветного Откровения и Сам Христос: «И будут два одною плотью» (Мф. 19:5). Продолжатели Его дела на земле – апостолы – также всегда учили о взаимной любви, в силу которой просто отпадает вопрос о равенстве или неравенстве мужчины и женщины: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее... Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя» (Еф. 5:25, 28).

Таков общий смысл довольно большого текста из 5-ой главы Послания апостола Павла к Ефесянам. Следовательно, никак нельзя понимать слово помощница в смысле подчиненное существо. В любви нет ни подчинения, ни господства.

Самый акт творения женщины изображается символически, как совершенный Богом, якобы, во время сна человека. В русском переводе читаем: «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребер его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Быт. 2:21–22).

В древнееврейском подлиннике выражению крепкий сон соответствует слово тардема. Что означает загадочное слово тардема? Бесспорен ли его перевод как крепкий сон? Тардема – редко встречающееся в Библии слово – не означает обязательно крепкий, глубокий сон.

Приводим ряд текстов, в которых встречается это слово. В Книге Бытия говорится об особом и таинственном состоянии, в которое впал Авраам, который именовался, тогда еще, только Аврамом, когда он удостоился услышать завет Божий с ним. Необходимо учесть контекст данного события. Сначала описывается особое явление Бога Авраму, идет беседа с Ним, в которой Аврам жалуется на отсутствие у него потомства (Быт. 15:1–8). Затем Бог дает повеление совершить особое ритуальное приготовление – рассечение животных (ст. 9–11). Далее в русском переводе читаем: «При захождении солнца крепкий сон (тардема) напал на Аврама, и вот, напал на него ужас и мрак великий» (ст. 12). В этом состоянии Аврам слышит обетование об обещанном потомстве. Семьдесят перевели здесь тардема через экстасис. В «Вульгате» – сопор, что в современном медицинском понимании означает лишение сознания. Масореты, а вслед за ними Лютер и русские богословы перевели просто как крепкий сон. Однако весь контекст не позволяет понимать такое состояние в смысле крепкого сна, ибо Аврам находится в состоянии ужаса и все понимает, а далее снова слышит обращенную к нему речь Бога с обещанием потомства (ст. 13–16). Он, конечно, понимает, что все это не могло происходить во время крепкого сна. Когда зашло солнце и наступила тьма, снова происходят таинственные явления: между рассеченными животными проходят дым и пламя огня (ст. 17).

«В этот день заключил Господь Завет с Аврамом» (ст. 18). Итак, судя по всему контексту, это состояние Аврама совершенно особое. И если Семьдесят посчитали возможным перевести в данном случае тардема через экстасис, то и в «Вульгате» сопор также не означает просто лишение сознания, а скорее вытеснение обычного сознания неким более возвышенным, в котором можно слышать голос Бога и даже войти с Ним в Завет.

Вот другой текст о тардеме, уже из книги Царств. Спасающийся от Саула Давид проникает в стан своего преследователя и находит Саула спящим в шатре. Давид мог убить Саула, но по благородству своей души не захотел поразить спящего врага и только взял копье, стоящее у изголовья и сосуд с водою. «И никто не видел, и никто не знал, и никто не проснулся, но все спали, ибо сон от Господа ("тардема») напал на них» (1Цар. 26:12). Потом Давид издали крикнул и, разбудив Саула, показал копье и сосуд. Как видно из текста, здесь тардема не просто крепкий сон, а нечто специально посланное от Бога, происходящее помимо воли самих спящих, но, во всяком случае, не экстасис.

Следующий текст о тардеме – из книги пророка Исайи. Обращаясь с обличением к Иерусалиму, городу некогда могущественному и бывшему достойным именоваться Ариилом, то есть Городом Силы (в другом варианте – Лев Божий), но из-за измены Господу, находящемуся на краю погибели, Исайя говорит: «Навел на вас Господь дух усыпления (руах тардема)« (Ис. 29:10). В славянском переводе с греческого читаем: «Яко напои вас Господь духом умиления (очевидно, в смысле опьянения)». В еврейском подлиннике стоит руах тардема. В греческом тексте: пневма катаниксеос, то есть выход из обычного состояния, но не экстасис. В «Вульгате»: spiritum soporis – тоже выход из обычного состояния. В переводе Лютера: einen Geist des harten Schlafs. В Лейпцигском издании: weteri aura obruit. В Венском переводе Библии для евреев: дух глубокого сна.

Следующие тексты – из книги Иова: «И ко мне тайно принеслось слово, и приняло ухо мое нечто от него. При размышлениях о видениях ночных, когда нападает глубокий (было бы правильнее сказать вещий) сон (тардема) на человеков. Ужас объял меня и трепет, и все кости мои потряс» (Иов 4:12–14). (Цитируется по Венскому изданию еврейской Библии).

В другом месте: «Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз: во сне (халом), в ночном видении, когда сон – (тардема) (опять в смысле вещий) – находит на людей. Тогда Он открывает ухо у человека и на данное им наставление налагает печать» (Иов. 33:14–16) (по Венскому изданию).

В греческом переводе в главе четвертой стоит фобос, что означает страх, а в 33-й главе, в первом случае, стоит энипнион, что означает сон, а во втором случае – динос фобос, то есть ужасный страх – то, что соответствует понятию тардема, то есть вещему сну. Но опять не экстасис.

В «Вульгате,» соответственно, в 4-й главе – sopor – крепкий, глубокий (вещий) сон; в главе 33-й, в первом случае – somnium – сон в смысле сновидения, во втором – sopor – особое состояние, когда Господь открывает ухо у человека.

Обычный сон отличается от того таинственного состояния тардема, которое означает что-то особенное, внушенное от Бога. При этом указывается на испытываемое состояние ужаса, трепета, то есть некоего стресса, что по своей сущности отчасти только сродни экстазу, но все же не экстаз. Греческие переводчики правильно подошли к слову тардема, соотнося его со своим экстасис только в двух текстах – при описании сотворения женщины и при заключении Завета с Авраамом. У бл. Иеронима слово сопор иногда стоит не только в этих двух случаях, но и в других (Иов). Итак, Семьдесят толковников поступили очень мудро и прозорливо, когда перевели в тексте о сотворении женщины слово тардема через экстасис, то есть экстаз, а не через глубокий сон.

Экстасис есть исступление – выражение, хорошо знакомое образованным грекам по произведениям Платона. В платоновском «Федре» мы как раз читаем слова Сократа об Эросе, которого греки почитали как бога любви. Сократ говорит, что эрос, по своей природе, есть исступление (Федр 265. А); об этом – вся последующая речь Сократа.

Семьдесят мудрецов-переводчиков, собравшихся на острове Патмос, ставили себе целью ознакомить говорящий по-гречески мир с тайнами Божественного Откровения.

Они должны были и язык перевода сделать более понятным для вступившго в критическую эпоху греческого мира. Античная элита была воспитана на языке афинских философов. Слово экстасис, как выражение возвышенного состояния, из которого рождается эрос – любовь, было хорошо знакомо образованным грекам. Поэтому Семьдесят перевели тардема через экстасис. Они поняли, что любовь Адама к приведенной ему Творцом жене есть не только порождение заложенного в его натуру досознательного влечения, но и связано с особого рода экстазом, дарованным Богом.

К сожалению, этот библейский текст большинством людей понимается, как выключение сознания, подобное анестезии, приводящей в бесчувствие, например при хирургической операции для безболезненного изъятия органа, в данной ситуации – ребра. Такое понимание является явно недостаточным и примитивным. В действительности тардема не есть глубокий сон, как при наркозе во время хирургической операции. Тардема есть глубокий сон, в который погружены тайники нашего организма. Именно из этих тайников рождается то влечение, то исступление, о котором говорит Сократ в «Федре» Платона, которое, выходя наружу, может властвовать над человеком в его сознательной жизни, определяя его поступки. В этих тайниках зарождается и творчество.

Все это мы хорошо знаем из жизни, из мировой литературы и искусства. Романтика отношений между мужчиной и женщиной, а также и нередкий трагизм этих отношений имеют почву в тардеме или исступлении. Однако то, что было понятно Семидесяти мудрецам, проникавшим в глубокий мистический смысл Откровения о тайне пола, не было доступно большинству как переводчиков, так и читателей. Обычно полагали, что Бог навел на Адама крепкий сон, чтобы он не чувствовал боли.

В состоянии тардемы, в которое впал человек, Бог вынимает одно из его ребер и творит из него ему жену. «И навел Господь Бог на человека крепкий сон (тардема); и когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Быт. 2:21, 22). Стоящее в подлиннике слово цела, переведенное как ребро, имеет несколько значений. Оно означает и ребро, и бок, и половину чего-либо, даже половину (створку) двери.

В данном контексте цела означает половина. Такой перевод соответствует той мысли, что женщина есть половина человеческого рода, половина Адама – Всечеловека.

Чтобы понять это, нужно отвлечься от трудного символического текста, похожего на сложную математическую или какую-либо иную формулу, и обратиться к текущей жизни, к житейскому опыту.

Мужчина и женщина... Что связывает и объединяет их? Что общего между ними, что есть то, что не просто связует их, а делает их одним существом? Где та основа, которая дает нам возможность сказать, что оба они одна плоть?

Раздельность полов отнюдь не специфика только человека. Она характерна для всей органической жизни, для всех тварей от самых низших и до самых высших.

Раздельность полов – это необходимое условие для предотвращения могущего возникнуть ненужного обособления в пределах одного и того же рода. Иными словами, раздельность полов не есть какая-то особая тайна, о которой нужно было бы говорить в Откровении.

Если бы Моисей сказал, что Бог рассек Адама надвое и из одной половины сделал мужчину, а из второй – женщину, то это было бы примером мифологического мышления, следы которого мы и находим в «Пире» Платона и Каббале. Но здравый рассудок едва ли мог бы представить себе Адама, состоящего лишь из половины тела. Невозможно представить себе и первую женщину, состоящую из половины мужского тела. Неизбежно возникал бы вопрос, что происходило с этими «полулюдьми» далее³⁹. Библейский текст кратко, но опять-таки символически говорит, что Господь Бог закрыл место, откуда было взято ребро, плотию. Примитивное религиозное сознание вполне допускало такое чудо. Конечно, это повествование, по форме изложения, имеет некое сходство с древними мифами, но это была единственная возможность изложить истину в эпоху мифологического мышления.

Было бы несправедливым упрекать всех наших отечественных богословов в буквальном, то есть слишком примитивном, понимании этого текста о ребре. Лучшие умы всегда понимали его в символическом смысле. Примером этому может служить суждение одного из виднейших толкователей Библии, жившего в прошлом веке, архиеп. Иннокентия Херсонского. «Ребро и кость, – пишет он, – здесь не есть что-то простое; она должна обозначить целую половину существа, отделившуюся от Адама во время сна. Как это происходило, Моисей не говорит, и это тайна; явно только то, что прежде нужно было образоваться общему организму, который потом разделился на два вида, мужа и жену» (Арх. Иннокентий. О человеке; цит. по «Столпу» свящ. П. Флоренского, прим. 260).

Как видим, этот известный богослов, будучи человеком XIX века, еще не может полностью отойти от буквального понимания данного текста. Однако он настойчиво проводит ту мысль, что ребро не есть просто одна из костей скелета мужчины, но нечто, как он выражается, обозначающее половину человеческого существа. А как понимать слово обозначить? Не употребляя соответствующего слова, архиепископ фактически дает понять, что ребро есть не предмет, а символ. Но в его время еще трудно было говорить о символике. Дух XIX века был исполнен рационализма и критицизма.

Итак, глубокий смысл, выражаемый словом цела, состоит в том, что женщина есть равноценная и равнозначная, по своему достоинству, половина человеческого рода. Это – основная истина, которую раскрывает нам Откровение. Как выразить эту истину, не исказив ее, в условиях передачи Откровения в форме повествования о конкретных событиях? Моисей изложил эту истину в символической форме. Он мог говорить лишь о взятии ребра (цела) от человека, то есть избрал такое слово, которое для наивного сознания означало обычное ребро, а не абстрактное: половина. Цель Откровения – сообщить духовную истину, которую человек не может сам постичь. Поэтому Моисей, излагая Откровение, а не фантастику, не мог сказать, что Бог рассек человека надвое, чтобы сотворить ему, из половины его тела, жену. Это привело бы к мысли о каком-то неправдоподобном и совершенно фантастическом происшествии с человеком, после которого, тем не менее, он оставался таким же целым, как и до него.

Нам понятно, что должен быть какой-то предел в символике библейской речи – иначе она могла бы стать чем-то похожим на языческие мифы народов древности. Автор предвидел, что миф о рассечении андрогина не мог быть принят в христианские времена. Но символическое сказание об изъятии ребра, во время глубокого сна, не вызывало протестов.

На основе же существующего текста, хотя самый факт сотворения женщины изложен в виде некоего особого, единичного чуда, но все же внимание читающих это сказание во все времена – от седой древности и до наших дней – концентрировалось не на акте изъятия ребра, а на основной мысли о единстве тела у мужчины и женщины, на том, что женщина создана из той же плоти, что и мужчина. Оба они одна плоть. В этом глубокий нравственный смысл всего повествования.

«И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть» (Быт. 2:22–24).

Бог приводит жену к человеку не во время его тардемы, а когда он уже пробужден.

Итак, слова человека: плоть от плоти моей сказаны не в состоянии сна, а в состоянии ясного сознания. Все отношения между полами, зачинаясь как бы воспоминанием о том сне, когда оба они, на заре творения, были еще одним организмом, все же далее проходят по большей части уже в сфере сознания. В сфере сознания фиксируются и все чисто социальные отношения между мужчиной и женщиной.

Жена приведена Богом к человеку. Она дана Богом. Она – существо богоданное, то есть нечто священное для мужчины. Она приведена к нему одна. Тем самым утверж дается моногамия. Она приведена к нему как помощница, а не как раба, не как нечто ему полностью подвластное. Она – половина его существа. Она не может быть уравнена ни с какой из тех тварей, которыми обладает человек. Это подчеркнуто в тексте. Об этом только что было сказано в предыдущих строках, где говорилось о животных, среди которых не нашлось никого, соответственного человеку.

Таинственная связь мужчины и женщины, получившая благословение Божие до грехопадения, то есть в истинном идеале человеческой жизни, выражена в кратких, но исключительно сильных словах Адама: «И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]».

Это – первая песнь любви, песнь, которая звучит по всему лицу Земли и ныне. И будет звучать, пока живут на Земле мужчины и женщины. Полны глубокого смысла и следующие слова Адама: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, – и будут [два] одна плоть» (Быт. 2:25).

Одна плоть! Было бы проявлением скудости мышления понимать эти слова в смысле только простого телесного соития мужчины и женщины. Библейское выражение плоть широко и многозначно. Оно означает прежде всего нечто живое, нечто живущее независимо от того, какой образ жизни оно имеет – возвышенный или низменный⁴⁰.

Если бы в Откровении шла речь о создании Адама как первого по счету человека, то он не мог бы произнести этой фразы о семейных отношениях, об отце и матери. Эти слова звучат всегда от имени Адама-Всечеловека. Это видно и из того, что Христос повторяет эти слова уже Сам от Себя, как божественную истину (Мф. 19:5; Мк. 10:7, 8).

Женщина сотворена из ребра человека, то есть из той части, которая ближе к сердцу. Изъяв у человека ребро для сотворения женщины, Бог прикрыл это место плотию. И в этом обнаруживается глубокий смысл: ставши обнаженным, сердце мужчины было покрыто плотию – поэтому естественное влечение мужчины к нравящейся ему женщине связано с плотским стремлением быть ее мужем.

Итак, Адам-Всечеловек фактически разделен на два пола, составляющие одно целое человечество. Оба пола суть две половины человеческого рода.

Вся жизнь на Земле походит на колоссальный горный массив – живой, но как бы спящий, широкий в основании и суживающийся к верху. На вершине этого темного и, как бы спящего, конуса ярким вулканом пылает человеческая жизнь, горит свет сознания, пробивающийся из глубинных недр.

Мужчины и женщины творят на этой вершине историю человечества. В замысле Божием о жизни человека в раю эта история мыслилась как идеальное гармоническое единство мужского и женского пола. О том, как искаженно и трагично протекает эта история после грехопадения, рассказывается в третьей главе Книги Бытия.

Тардема – это глубина души. Экстасис – это ее высота. Это как бы два полюса души, связуемые единой осью.

Душу человека, ее таинственную сущность можно уподобить и глубокому колодцу, из неведомых истоков которого исходят все влечения человека, и наоборот, вершине конуса, означающего весь организм.

Свет из тьмы. Над черной глыбой

Вознестися не могли бы

Лики роз твоих,

Если б в сумрачное лоно

Не впивался погруженный

Темный корень их.

Откуда рождается то, что мы именуем экстазом?

Экстаз как таковой, не только в любви мужчины и женщины, но и экстаз вообще – отнюдь не дитя рассудка и разума. Он дитя той тардемы, о существовании которой внутри себя, человек только догадывается, чувствуя в себе ее силу, помимо своего сознания, помимо своей воли, иногда даже внезапно⁴¹. Разве мужчина идет к женщине, руководствуясь только соображением рассудка о необходимости увеличения численности населения?

Брачные отношения можно изучать в социальном плане, по их поводу можно проводить различные демографические исследования. Однако причина брака есть влечение, идущее из глубин человеческого существа, из того, что Моисей именует тардема. Но, возникая из тардемы, половая любовь не остается темной и бессознательной. Она выходит на свет сознания. Бог приводит к Адаму жену, и пробудившийся Адам видит ее в свете дня. Не во сне, а в полном сознании он воспылал к ней любовью и произнес свои замечательные слова, свою песнь песней любви: «Это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою мужа [своего], ибо взята от мужа».

Однако все же это экстаз любви существ разного пола. Дружеская любовь мужчины к мужчине может осуществляться только в ясной сфере сознания, без какого-либо, хотя бы малейшего влияния тардемы, иначе это был бы гомосексуализм, отвратительный по своей противоестественности.

Но любовь мужчины к женщине имеет свое основание именно в глубоком сне пола; проявляясь вплоть до состояний экстаза, или исступления (славянский перевод), она имеет основание в тардеме⁴².

Так, родившись в недрах тардемы, любовь завершается экстазом восторга. Таковы слова Откровения и такова, в идеале, и любовь мужчины и женщины. Экстаз есть завершение любви. Экстаз любви Ромео и Джульетты настолько прекрасен, что, читая эту повесть, забываешь о том, что люди созданы из плоти и крови, настолько здесь все духовно, настолько дух возвышается здесь над всем материальным.

Всюду видим одно: из недр тардемы вырастает исступление. Тардема порождает экстаз, гармонично укладывающийся в общий план окружающей жизни или же, в результате неблагоприятных условий, завершающийся трагично.

Всюду слышится исконная, возникающая в начале песнь любви Адама к приведенной ему Богом женщине: «Это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]».

В этой изначальной песне любви тардема и экстасис (исступление) едины. Это хорошо поняли Семьдесят мудрецов, использовав в своем переводе античное слово экстасис, а не просто крепкий сон.

«И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт. 2:25). Созданному Богом человеку нет оснований стыдиться своей наготы, то есть дарованных ему от Бога природных свойств. Все свойства человека – и телесные, и психические, и духовные, во всей своей нераздельной целостности, во всей своей гармонически слаженной совокупности , во всей своей красоте и неиспорченности грехом – прекрасны, и человеку – как мужчине, так и женщине – нет оснований их стыдиться.

Человек сотворен прекрасным в своем идеальном состоянии, в своей динамической красоте. В самом принципе (в начале) прекрасно его сердце, его ум, его интуиция, способность к творчеству. Прекрасно то, что мы называем чувствами человека, эмоциями души. Прекрасно присущее человеку чувство красоты, чувство справедливости, чувство социальной связи и справедливого устроения общества, прекрасны чувства, связывающие родителей с детьми, супругов и друзей. Прекрасны и чувства мужчины и женщины в их взаимной любви, той любви, которой человеку нет оснований стыдиться, если она не несет в себе каких-либо извращений. Прекрасно и тело человека⁴³. Любовь мужа и жены друг к другу заложена в природе человека при его сотворении. Это есть песнь песней человечества. Человеку и здесь нет основания чего-либо стыдиться. Красота человеческого тела, созданного Богом из праха земного, вдохновляла художников от древности и до наших дней. В нем собраны все силы земли, вся красота линий, его образующих. Это – цвет Земли.

Человек не стыдится сам перед собой своих естественных отправлений, ибо такова жизнь его тела. Супруги не стыдятся друг перед другом, ибо их тело едино. Они стыдятся лишь открыть перед другими то, что должно сохраняться в тайне их общего тела, особенно в момент зачатия нового человека. Они могут стыдиться лишь желания разорвать, развратить свое тело для связи с посторонним. Иными словами, они стыдятся лишь того, что Библия называет грехом. Человек в своей целостности сотворен Богом прекрасным. К нему в большей степени, нежели к другим формам творения, применима оценка Творца Его творению: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31).

«И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт. 2:25). Но вместе с тем человек должен понять, что его тело есть ограничение. Человек ограничен телом и не может выйти из него. Это ограничение показывает, насколько человек по природе своей мал перед Богом.

Но эта малость по сравнению с беспредельным Богом естественна, и человеку нет оснований стыдиться своей малости, этой своей наготы перед Богом, ибо именно таким – нагим – он был сотворен и нагим вышел из чрева матери. Так малый ребенок не стыдится своей малости перед отцом.

Боязнь и стыд этой наготы у человека может возникнуть только после грехопадения, после нарушения данной ему заповеди. И когда он услышит голос Бога, то есть голос совести, тогда человеку дается увидеть свою извращенную природу, как наготу и воспринять ее, не как сравнительную малость, а как ничтожество, и это побуждает человека стыдиться этого состояния ничтожности. Так говорится в тексте о грехопадении: «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги... и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая» (Быт. 3:7–8).