Греческий язык Нового Завета в свете современного языкознания

Содержание

Священные книги Нового Завета изначально были все (кроме Матвеева Евангелия) написаны на греческом языке, который, будучи избранным органом для выражения боговдохновенных мыслей, служит и первейшим средством объективного и верного уразумения их. Естественно, что для сего необходимо совершенное познание этого языка по его существу и частным отличительным особенностям. Отсюда очевидна великая важность специального изучения греческого новозаветного языка для точного постижения новозаветных писаний, или в экзегетических целях. Но этот предмет имеет огромное значение и в чисто филологических интересах. Греческая Библия является драгоценным памятником языка соответствующего периода и богатейшим источником для осведомления по этому вопросу, помогая отчетливому и основательному восстановлению всей языковой истории тех времен, а вместе с тем и всей духовной культуры, ибо для нее именно язык всегда бывает носителем и представителем.

В частности, новозаветный язык служит для нас ярким свидетелем исключительной эпохи, знаменательной сколько в религиозном, столько и в языковом отношении, когда общенародная греческая речь, становясь орудием распространения благовестия Христова, делается литературно-правоспособною, закрепляется в авторитетном письменном слове и начинает новое литературное творчество, которое во всем своем течении отсылает к своему исходу и требует всецелого познания его. По всем этим причинам изучение греческого библейского языка должно быть неотложною и плодотворною научною задачей и для богословов, и для филологов в равной степени и при дружном взаимном сотрудничестве, чуждом печально господствующего разъединения.

В этой сфере за последние десятилетия происходит оживленное движение, дающее чрезвычайно ценные результаты, поскольку библейский греческий язык рисуется теперь в совсем новом виде и получает уже иное применение в богословском и филологическом употреблении (для чего см и наши переводные статьи «Современное состояние и дальнейшие задачи изучения греческой Библии в филологическом отношении», «Греческий язык Библии,-особенно в Новом Завете,-по современному состоянию науки» в «Христианском Чтении» 1898 г., № 9, стр. 365,                                               400: 1902 г., № 7, стр. 3–36, «Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового Завета» в «Трудах Киевской Духовной Академии» 1912 г., № 2, стр. 191 – 209, № 6, стр. 203–228; 1913 г., № 2. стр. 213–226: 1914 г., № 4, стр. 541 – 560 и в отд. изд. Киев 1914). В этом направлении накопилось теперь вполне достаточно материалов, наблюдений и I разысканий, которые нуждаются в резюмирующем обобщении для выяснения наличного положения и для определения дальнейших научных путей. Эта работа тем полезнее и необходимее для русской литературы, что в ней данный предмет почти совсем не затронут и нуждается даже в простом напоминании своей научной важности. По этим побуждениям и предлагаем статью пастора Германа Штокса «Das neutestamentliche Griechisch im Lichte der modernen Sprachforschung» из лейпцигского журнала «Neue Kirchliche Zeitschrift» XXIV. Jahrgang ( 1913), 8, S. 633–653; 9, S. 681 – 700 в точном переводе с некоторыми небольшими изменениями и дополнениями. Автор давно занимается в этой области (см. ibid. 1902, S. 278) и известен немецким изданием английской грамматики греческого новозаветного языка Робертсона (Kurzgefasste Grammatik des neutestamentlichen Griechisch mit Berücksichtigung der Ergebnisse der vergleichenden Sprachwissenschaft und der Κοινή-Forschung von А. T. Robertson D. D., Professor der neutestamentlichen Exegese am Baptistischen Seminar in Louisville; deutsche Ausgabe von Hermann Stocks, Seminaroberlehrer in Cottbus. Leipzig, Henrichs. 1911), заслужившим авторитетное одобрение (см., напр., отзывы проф. С. R. Gregory в «Theologische Literaturzeitung» 1913, 11, Sp. 329–330. и проф. Albert Thumb’а в «Byzantinische Zeitschrift» 1913, S. 484). почему его отчет можно считать надежным итогом научных приобретении и воззрении о греческом новозаветном языке по связи с Κοινή вообще.

Уже рано стали претендовать на особое положение для новозаветного греческого языка. В противовес насмешкам язычников над рыбаками и ремесленниками, каковые будто бы составили книги Нового Завета, еще некоторые из апологетов отмечали классический характер новозаветной греческой речи¹. И это воззрение держалось долго. Только отсюда можно понять и бывший в XVII веке спор между евраистами и пуристами: первые думали приписать новозаветному греческому языку высшую честь именно тем, что считали его стереотипным сколком с еврейского, а последние утверждали, что вдохновляющий божественный дух мог говорить только на классическом языке, почему и язык Нового Завета более классический, чем даже самый аттический язык². Так Беза-вопреки Еразму- признавал евраизмы за gemmae (драгоценные книги)³ и Р. Стефан трактовал о «тонком стиле» Н. З.⁴. В конце этого спора восторжествовало евраистическое направление, но теория насчет обособленного положения новозаветного греческого языка продолжала сохраняться и у богословов, и у филологов. Из первых и Рихард Ротэ писал: «Действительно, вполне можно говорить о языке Св. Духа. По Библии совершенно ясно для всех, как действовавший в откровении божественный Дух каждый раз из языка народа, служившего сферою для его применения, образовывал совершенно особое религиозное наречие, претворяя и найденные языковые элементы, и существующие понятия по своему собственному типу. Всего очевиднее это явление на греческом языке Нового Завета»⁵.

Если богословы расположены переоценивать этот язык, то- с другой стороны -его склонны унижать и пренебрежительно отворачиваться от такого «неклассического периода» филологи, которые с точки зрения аттической «ортодоксии» считают, по выражению Румбахера⁶, непонятным, как можно заниматься тою эпохой, когда предлог ἅπό управлял винительным падежом.

Но постепенно наступали новые времена, чем больше на классической почве отыскивалось древних надписей,– и прежде всего Boeckh начал собирать этот материал в своем Corpus iniscriptionum aecarum. Но еще до него Joh. Ernst Immanuel Walch пытался воспользоваться греческими надписями для истолкования Матфеева Евангелия⁷: однако это был тогда единичный прецедент, оставшийся без продолжателей. Но по мере того, как открывались хранилища классической древности, должны были заняться этим предметом филологи, так как все больше и больше накоплялось диалектических надшей, то в ближайшую очередь оказалось возможным обрисовать греческие диалекты, на что ранее нельзя было отважиться. Таким образом мало-по-малу начали отучаться от пренебрежительности перед всем «неклассическим». Затем, сравнение некоторых после-классических форм у Поливия, Плутарха и др. с таковыми же в надписях удостоверило новую, доселе неизвестную или не замечаемую фазу греческого языка, при чем предстал общегреческий народный язык Κοινή, как новое высоковажное явление. Тогда внутри греческого языка, до очевидности обнаружилось последовательное историческое развитие, которое песни Гомера или какой бы ни был древнейший памятник греческого языка связывает без перерыва с языком диатических крестьян или каппадокийских либо понтийских греков теперешнего времени.

Пришлось признать, что «классическое время» дает, конечно, наилучший, однако, не единственный и вовсе не самый интересный образ греческого языка, а за сим, благодаря усилиям в особенности таких ученых, как Ad. Deissmann и Alb. Thumb. G. N. Hatzidakis и J. H. Moulton, Новый Завет обрел благоволение в глазах и филологов, так что его стали принимать и ценить в качестве одного из важнейших источников греческого народного языка, и именно нелитературной Κοινή.