III. Внешние и внутренние черты Н. П. Аксакова, как писателя. Стиль его и цикл идей

За исключением первых двух сочинений Н. П. Аксакова – «Идее Божества» и «О свободе совести», написанных для соискания ученой степени, большинство остальных его сочинений являются полемическими статьями по поводу выдвинутых другими авторами вопросов.

Например, сочинение «Духа не угашайте» – написано в качестве на статью Л. Тихомирова: «Духовенство и общество в современном религиозном движении» (Р. Об. 1892, кн. 9), смысл которой сводится к положению, что миряне должны усваивать решение вопросов вечной жизни со слов церковных пастырей, потому что учительство в Церкви Христовой принадлежит только последним. В противовес Л. Тихомирову Аксаков раскрыл учение о праве мирян на богословское учительство. Статья «Свобода, Любовь и Вера» – написана по поводу статьи Л. Тихомирова («К вопросу о терпимости» Рус. Обозр. 1893, июль) и В. В. Розанова («Свобода и Вера» в Рус. Вестн. 1894, № 1), не только отрицавших вероисповедную свободу и защищавших принцип политики государства, но и признававших фанатизм и активность при защите своей веры. Аксаков – защищал свободу веры и терпимость к чужому мнению. Статья о «христианском Востоке и Западе – написана по поводу доклада Вл. Соловьева, что инквизиция находила будто бы применение не только в Западной Церкви, но и в Восточной. Статья «Церковное Ведовство и Церковный Собор» по поводу доклада К. П. Победоносцева о ненужности и несвоевременности предполагавшегося Собора Русской Церкви. Статья: «Возможны ли в церкви совещательные и решающие голоса» – написана по поводу мнения преосвященного архиепископа Димитрия, допустившего такое подразделение. Не будем далее перечислять тех статей, заглавие которых ясно дает понять их полемический характер.

Происхождение статей подчеркивает индивидуальность Аксакова, как писателя и публициста: он лишен был инициативы и решительности. Он нуждался во внешних возбудителях и притом кабинетного характера, что бы забил фонтан и заиграли мысли в его собственной душе. Его творчество было интимным и замкнутым. Жизнь шла мимо Аксакова.

Пусть другие лица волнуются, сомневаются, возводят и низводят для себя все, новых кумиров. Н. П. Аксаков далек от этих бурных порывов религиозной мысли. Он в прибежище тихой пристани, на твердом материке, испытывал безмятежие и спокойствие в то время, когда все кругом кипело, бушевало и волновалось.

Все статьи его, появившиеся на значительном промежутке времени между собою, близки по духу и стилю, методу и настроению первой статье. Дух тех и других – дух мыслителя, преданного спокойному созерцанию, более того: положительному любованию истиной; выпукло и определенно предносящейся его уму и его воображению...

Однако, Аксаков – не философ-аналитик; анализ его не касался глубин и запросов живого человеческого духа, а фактов и событий истории, да и здесь он или боится, или не решается делать конечных выводов из статей, поэтому в литературном темпераменте Аксакова нет крови и нервов – полемика его тиха, скромна, даже боязлива.

Поэтому, Аксаков враг религиозной нетерпимости, фанатизма, даже словесной, вражды. Истина, особенно истина религиозная, по его мнению, не нуждается в искусственных, напыщенных, исполненных афектации, словах, – она блестит естественным блеском и понятна непосредственному чувству¹³. С внешней стороны, – отсутствие пафоса и напряженности у Аксакова доказывается тем, что в его статьях очень редки знаки вопроса и восклицания. Редки у Аксакова также и сравнения с метафорами, рассчитанными на всестороннее хотя бы, искусственное убеждение читателя...

Стиль его – ясный и ровный, с размеренными периодами, там, он говорит о более отвлеченных, менее разработанных в церковном отношении вопросах, превращается иногда в запутанную, растянутую речь, если речь касается более ему известных положений(?!).

В своих сочинениях Н. П. Аксаков доказывает свои мысли и опровергает доводы противников не философскими аргументами, но доводами из церковной истории ссылаясь на скрупулезно-мелочные факты, при чем его историческая архитектоника обнаруживает перед нами и основные пункты его религиозно миросозерцания, состоящего в преклонении пред «церковным преданием», в котором, по мнению Аксакова, «лежат вечные, неисчерпаемые истины для питания и проверки духа современности».

В одной из позднейших своих статей он говорит: «Золотой век Церкви не позади нас, а впереди. В прошлом намечен только план всего будущего поступательного движения, который и должны осуществлять мы, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией». «Мы живём в мире предания, в обществе опочивших отцов и учителей

Церкви, авторитет которых выше авторитета всего современного учительства и вечно живые голоса которых оспорят и пересилят, если нужно, все недоумения, все недоразумения, все ошибки и заблуждения современных учителей» ¹⁴. Здесь, в преклонении пред церковным преданием, лежит и причина того, почему поэтические и беллетристические произведения Аксакова вращаются в области прошлого, в разнообразной области народных и церковных преданий и легенд... В этой «древности церковной», где наш автор нашел для себя и приют, и проверку современности, лежит причина также того, что по сравнению с другими светскими богословами Аксаков более холоден и устойчив; тогда как от произведений других веет жизнью, вдохновением и иногда бессознательными противоречиями. Здесь же, наконец, и причина того, почему Н. П. Аксаков, начавши свою публицистическую карьеру политическим писателем, с честью поддержавши заветы своей фамилии, Аксаковых, и славянофилов, защищая принципы политической свободы и самоуправления – защищая их в годы, когда общество не смело об этом даже и подумать, под конец своей литературной деятельности, оказался чуждым политическим темам и вопросам своего времени, ни в качестве критика, ни в качестве писателя сочувствующего и благословляющего идеалы так называемого «освободительного движения»... Н. П. Аксакову, вероятно, казалось мелкой и третьестепенной задачей говорить о «политической свободе, об освобождении государства в то время, когда он уже выносил в своем сердце и начертать другой план и идеал: – идеал свободной Церкви, идеал освобожденного церковного духа и церковного предания от наслоения векового человеческого измышления.

Отстаивая вековечные идеалы Церкви и религии, более и прежде всего необходимые для благоденствия народа, чем политические вольности, Аксаков тем самым предохранил себя от крайности и увлечений в годы, особенно обострившие политические вопросы, и ему не пришлось, подобно другим религиозным писателям, например, Булгакову, Бердяеву и др., заживо погребать своих богов, осуждать «освободительные» идеалы в виду отсутствия в них религиозных элементов. А между тем Аксакову близки и дороги были корни христианско-общественного демократизма. Аксаков также говорил о свободе, также развернул и начертал великую «хартию вольностей», но эта хартия касалась человеческой личности, не как члена государства, а как члена Церкви. Выясняя права мирянина в Церкви, Аксаков тем самым приблизился к упомянутым писателям, как Булгаков, Бердяев, которые в основу преобразования Церкви, жизни и богословской науки полагают «права и свободу мирянина в государстве».

Выяснение прав «мирянина» и низшей иерархии в Церкви, борьба за свободу Церкви составляет вторую историческую заслугу Н. П. Аксакова, которая вместе с борьбой за светское учительство составляет определенное достояние и характерный признак его жизни и личности, подлежащей нашему обсуждению.

Но цикл идей не исчерпывался и не исчерпывается в сочинениях Н. П. Аксакова только вышеозначенными терминами о государстве, Церкви, о правах и канонах, о свободе совести, о светском религиозном учительстве, о церковном предании и церковном управлении. Этот цикл шире, разнообразнее и хотя случайно, но включает те вековые вопросы – о цели и смысле жизни, о мировом и социальном добре и зле, о бытии Божием, которые вообще привычно найти в системе богослова мыслителя и которые действительно раскрываются у других наших религиозных писателей. Отсюда метод, избранный нами для характеристики взглядов Н. П. Аксакова несколько отличается от метода при характеристике других писателей, которые, будучи очень подвижными и разнообразными в выражении своих мыслей, – нуждаются в намеренном сжимании и систематизации их мыслей; а именно, метод наш по отношению к Аксакову будет состоять в анализе случайно выраженных положений и иногда в мысленном их продолжении.