Песнь 7. Ирмос:

(Дословный перевод) Тот, кто спас / освободил детей из печи, став человек, страдает как смертный и с помощью страдания смертное одевает в благолепие нетления, один благословенный отцов Бог и препрославленный.

(Славянский текст) Отроки от пещи избавивый, быв человек, страждет яко смертен, и страстию смертное в нетления облачит благолепие, Един благословен отцев Бог и препрославлен.

(Перевод Ловягина) Избавивший отроков из пещи, соделавшись человеком, страждет как смертный, и страданием (своим) облекает смертное в красоту бессмертия; един Бог отцев – благословен и препрославлен.

Толкование

Христос, потому что Он Бог, – говорит певец, – в древности сошел в вавилонскую печь в виде и образе ангела и сохранил трех отроков невредимыми от пламени печи, так что огонь не погубил даже волоска на них: «Ангел же Господень сниде купно с сущими с Азариею в пещь и оттрясе пламень огненный от пещи и сотвори среднее пещи яко дух росы шумящ и не прикоснуся их отнюд огнь и не оскорби, ниже стужи им» (Дан. 3, 49–50). Итак, Тот Самый, Кто спас трех отроков, впоследствии став человеком, как я, и обнищав моей смертностью, страдает, как смертный. Однако посредством Своего страдания Он одевает благолепием нетления смертное смешение Адамово и наше, поскольку не только Он Сам после Воскресения облекся благолепием и нетлением, как человек, по словам божественного Давида: «Господь воцарися, в лепоту облечеся» (Пс. 92, 1), но и нас, растленных грехом, облек нетлением ради превосходящей благости и тех природных близости и сродства с нашим человечеством, которые имело человечество, воспринятое Им.

О том, что сошедший в печь в виде ангела и сохранивший трех отроков невредимыми от огня, был Единородным Сыном Божиим, свидетельствует и сам царь Навуходоносор, говорящий: «Се аз вижду мужи четыри разрешены и ходяща среди огня и истления несть в них, и зрак четвертого подобен Сыну Божию» (Дан. 3, 92). И многие отцы под ангелом, сошедшим в печь, подразумевают Ангела «велика совета» Отчего, по выражению Исаии (Ис. 9, 6). Смотри же, как певец надлежащим образом согласовал этот ирмос и с седьмой песнью трех отроков, и с праздником Воскресения: как три отрока были сохранены невредимыми и не тронутыми огнем печи, так и тленное и смертное тело Господа не только не потерпело истления во гробе (то есть разложения на стихии, из которых оно было составлено), но и приобрело сверх того нетление и бессмертие.

Тропарь:

(Дословный перевод) Женщины с миром богомудрые за Тобой спешили / бежали; Кого они, как смертного, со слезами искали, Тому поклонились с радостью – Живому Богу, и Пасху таинственную Твоим, Христе, ученикам, благовествовали.

(Славянский текст) Жены с миры богомудрыя вслед Тебе течаху: егоже яко мертва со слезами искаху, поклонишася радующияся живому Богу, и Пасху тайную Твоим, Христе, учеником благовестиша.

(Перевод Ловягина) Богомудрые жены вслед за тобою спешили с благовонными мастями; но кого они, как мертвого, искали со слезами, тому поклонились с радостию, (как) живому Богу, и ученикам твоим, Христе, возвестили таинственную Пасху (Мк. 16, 1–7).

Толкование

Этот тропарь заимствован певцом из книги Песни песней, ибо там умопостигаемая невеста душа с любовью взывает к умопостигаемому Жениху Христу так: «Миро излияное имя твое, сего ради отроковицы возлюбиша тя, привлекоша тя: вслед тебе в воню мира твоего течем» (Песн. 1, 2–3). Скрепляет и удобно соединяет это изречение из книги Песнь песней с повествованием о мироносицах, хотя и с одним различием: упоминающиеся в Песни песней были отроковицами и бежали вслед за женихом, чтобы помазаться его умным миром, а эти мироносицы были стары и спешили, наоборот, помазать погребенного Жениха Христа. Однако можно сказать, что и мироносицы, несущие миро к телу Господа, приносили его ради того, чтобы быть духовно помазанными Господом, и что и эти мироносицы были отроковицами, потому что в отношении добродетелей они были юными и цветущими. Во всем же остальном и к мироносицам относится вышеприведенное изречение Песни песней, поскольку они не только возлюбили Владыку Христа, Который есть умопостигаемый Жених душ, и устремились вслед за Ним, оставив все мирское, но и привлекли Его в свои сердца, там напечатлели Его любовью и умно служили Ему как Богу и Господу, по другому изречению поющей невесты, которое гласит: «Обретох егоже возлюби душа моя, удержах его и не оставих его, дóндеже введох его в дом матере моея и в чертог заченшия мя» (Песн. 3, 4). Дом и чертог – сердце человека, мать и зачавшая – мудрость Божия, сотворившая все и самое сердце, согласно толкователям Песни песней, и в особенности Григорию Нисскому и богоносному Максиму.

Итак, зная это, божественный Иоанн говорит так: «Богомудрые женщины, несущие миро, устремились за Тобой, Богочеловече Владыка, с миром и со слезами, и миро они приносили или ради богоприличной чести, по словам Феодора, или, скорее и правильнее сказать, ради того, чтобы помазать Твое мертвое тело по обычаю, который был у иудеев, чтобы оно оставалось благоухающим и не страдало зловонием: "Минувшей (то есть прошедшей) субботе, – говорит Писание, – Мария Магдалина²² и Мария Иаковля и Саломия купиша ароматы, да пришедша помажут Иисуса» (Мк. 16, 1). Поскольку, по словам священного Феофилакта, эти женщины не мыслили ничего великого и достойного Божества Иисусова, то они купили миро и преисполнились готовностью помазать мертвое тело Господа. И миро они принесли с этой целью, а слезы – с целью показать горячую любовь, которую они имели к своему Учителю Иисусу и возжегшись которой они, подобно реке, изливали слезы, чтобы ими немного угасить огонь своих сердец. Сказал святой Исаак: «Когда памятование о Боге возбудилось в разуме его (то есть в разуме возлюбившего Бога), тогда сердце его немедленно возбуждается в любовь к Богу и очи его обильно изводят слезы, ибо любви обычно воспоминанием о любимых возбуждать слезы» (Слово 21).

Ещё они принесли слезы потому, что не нашли вожделенного тела Сладчайшего Иисуса, ибо если бы они нашли его, может быть, обрели бы малое утешение в своей скорби и любви. А поскольку они его не нашли, то безутешно плакали и рыдали, не вынося лишения столь великого Учителя, Благодетеля и Спасителя, ибо знают боголюбивые души и сердца, чего достоин Бог и Иисус, и поэтому, когда они лишились Его, бегут вверх и вниз, с трудом ища Его, и проливают о Нем кровавые слезы. Поэтому и Давид плакал безутешно о лишении Бога: «Быша слезы моя мне хлеб день и нощь, внегда глаголатися мне на всяк день: где есть Бог твой?» (Пс. 41, 4).

Итак, женщины по упомянутым причинам приносили миро и слезы. Они услышали от Воскресшего Христа, Которого они искали и Который сказал им: «Радуйтеся!», и от ангела, сказавшего: «Но идите рцыте учеником Его и Петрови, яко варяет вы в Галилеи: тамо Его узрите, якоже рече вам» (Мк. 16, 7). Итак, услышав это, они изменили слезы в радость и Тебе, Христос, Которого прежде они искали как смертного, поклонились впоследствии с радостью вместе как живому и как Богу, возвестили же и апостолам Твоим Пасху таинственную, то есть Твое Воскресение». Смотри же, возлюбленный читатель, сколь великую пользу приносят слезы, потому что они помогли женам мироносицам увидеть Воскресшего Христа, они помогли им увидеть ангелов, они утвердили их в том, чтобы они стали первыми провозвестницами Воскресения и, подобно апостолам и Господним евангелистам, приняли звание провозвестниц Евангелия²³.

Поэтому и Григорий Богослов дает каждой душе такой спасительный совет – быть ревностной и плакать, чтобы удостоиться умно вкусить то, что удостоились чувственно видеть мироносицы, и говорит так: «Если ты одна или другая из Марий или Саломия, или Иоанна, плачь рано, увидь первой отъятый камень, а может быть и Ангелов, и Самого Иисуса» (Слово на Пасху)²⁴. Говорит и Великий Афанасий, произнося такие похвальные слова на Новую Неделю [то есть Фомино Воскресение]: «Христа, после Его восстания, женщины увидели прежде учеников и возвестили апостолам Воскресение Христово, и это естественно, ибо разрушение, случившееся по вине Евы, обратилось на дьявола. Откуда появилась болезнь, оттуда приходит врачевание; откуда началась смерть, оттуда является Воскресение. Женщина – и причина преступления, и вестница Воскресения. Та, которая руководила первым Адамом к падению, свидетельствует о Воскресении Второго Адама». Сказал и Златоуст: «Видите, сколь великой чести были удостоены жены за свое заботливое попечение? Давайте и мы, мужи, будем подражать их ревности и по силе нашей почтим день Воскресения, принося не чувственное миро и ароматы, но благоухание добродетельного жительства, происходящее от дел. И как они приняли мзду за свое терпение – были удостоены прежде всех других видеть Самого Владыку по Его Воскресении, обнять Его ноги и поклониться Ему, так и каждому из нас возможно, если только мы того желаем, не только обнять Его ноги, но и принять Его всего (через причащение)» (Слово на гроб и Воскресение). Кроме того, и боговдохновенный Кирилл Александрийский, толкуя изречение Исаии: «Жены, грядущие с позорища, приидите, не суть бо людие имущие смысла» (Ис. 27, 11), говорит так: «Итак, поскольку оставлен в пренебрежении Израиль, вы, мудрые жены, – говорит Иисус, – придите, и весьма проворно, благовествуя Воскресение Того, Кто убил смерть. Почему же не ученики первыми увидели разрушившего власть смерти Иисуса, а женщины, облекшиеся достоинством апостольства? На это скажем, что Единородное Слово Божие стало человеком, чтобы послужить немоществующему и избавить человека от древних обвинений. Итак, нужно, нужно было, чтобы женщинам было даровано первыми возвестить Воскресение, поскольку первая и древнейшая женщина направила Адама к преступлению, служа словам змия, и принесла смерть. Как же не следовало, чтобы через апостольство были уничтожены причины столь ужасных преступлений? “Идеже бо умножися грех, – говорит Писание, – преизбыточествова благодать”».

Тропарь:

(Дословный перевод) Смерти празднуем умерщвление, ада разрушение / уничтожение / убийство, иного жития вечного начаток и, прыгая / радуясь, воспеваем Того, Кто есть причина этого, – Единого благословенного Бога отцов и препрославленного.

(Славянский текст) Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго, Единаго Благословеннаго отцев Бога и препрославленнаго.

(Перевод Ловягина) Мы празднуем умерщвление смерти, разрушение ада, начало другой вечной жизни, и в восторге воспеваем Виновника (сего), единого Бога отцев, благословенного и препрославленного (Ос. 13, 14; 1Кор. 15, 54).

Толкование

В этом тропаре певец показывает, какие великие блага мы будем вкушать благодаря Воскресшему Христу, потому что, если кажется, что праздновать Воскресение – одно дело, всё же блага, которые вместе с Воскресением щедро дарованы нам, исчисляются многими тысячами. Поэтому говорит соименный благодати поэт, что мы, православные, празднуем сегодня умерщвление смерти, потому что, поскольку мы ожили с Восставшим Христом, смерть была умерщвлена, то есть осталась праздной и бездейственной, и больше не действует в людях ее мертвящее и смертоносное действие. А значит, нам следует осмеять смерть и, презирая ее тиранию, произносить этот победный гимн вместе с Осией: «Где твое, смерте, жало?» (Ос. 13, 14) и вместе с апостолом: «Пожерта бысть смерть победою» (1Кор. 15, 54), и снова с Осией: «От смерти искуплю я» (Ос. 13, 14).

Еще мы сегодня празднуем и низвержение и разрушение ада, ибо после того, как Христос за нас сошел во ад и освободил заключенные там души праведников, ад больше не имеет никакой силы над нами – мы, верующие во Христа и хранящие заповеди Его, после смерти не отходим в мрачный ад, как древние праведники, но наши души отходят в небесные и преисполненные света обители и получают частичное воздаяние, ожидая и того времени, когда они примут и совершенство блаженства после воскресения мертвых²⁵. Поэтому мы можем и осмеивать ад, и, попирая его, говорить вместе с Осией и восклицать с тремя отроками: "Изъят ны (Бог) от ада и спасе ны от руки смерти» (Дан. 3, 88).

Кроме того, сегодня мы празднуем начало иной жизни – вечной, пребывающей и никогда не имеющей конца. Это самый превосходный дар и самое великое благодеяние по сравнению с двумя первыми. Предположим, что Воскресший Христос даровал бы нам блаженную жизнь на небесах, которой сопутствовали бы все блага, однако жизнь не вечную и имеющую конец. Уже и это, конечно же, было бы сочтено нами великим даром и превосходнейшим счастьем. А то, что он нам даровал столь блаженную и полную всяческих благ жизнь, а потом прибавил еще и то, что такая жизнь не будет иметь конца, но будет вечной и бесконечной, – это воистину есть дар из даров, благо из благ и благодеяние из благодеяний, поэтому Господь говорил об этом: «Аз приидох, да живот имут и лишше имут» (Ин. 10, 10). А что же это «лишше»? Это вечность той жизни и ее преисполненность всяким благом, как толкует божественный Григорий Фессалоникский. И по справедливости Афанасий Великий произносит похвальное слово на Пасху и делает такое предисловие: «Если бы было возможно перед настоящим употребить языки ангельские и природа смертных приобрела бы гласы бессмертных, и то она, пожалуй, с трудом дерзнула бы воспеть дары праздника, ибо поистине дары благодати превосходят меру твари: смерть изгоняется из людей, ад лишается многолетней власти и род человеческий, осужденный законом греха, научается царствовать по дару благодати». И в слове на Неделю Новую говорит так: «Христос, восстав из мертвых, всю жизнь человеческую превратил в праздник».

Упоминает певец и о том, что ради трех вышеупомянутых великих благодеяний, которые получили мы, христиане, подобает нам радоваться, и плясать, и петь, и благодарить Первопричину этого, Христа, Который Своим Воскресением даровал нам эти блага, и только Он Один благословенный и препрославленный Бог Отцов наших. Он говорит это, чтобы показать, что перед нами седьмая песнь, для которой это выражение является отличительным. И если за каждое малейшее благо, которое мы получили от Бога, нам необходимо благодарить Его, как возвестил апостол: «О всем благодарите» (1Сол. 5, 18), насколько более мы должны благодарить Бога, даровавшего нам столь великие, столь богоприличные и столь непостижимые и неизъяснимые блага?²⁶

Тропарь:

(Дословный перевод) Поистине священна и вся является праздником эта спасительная ночь и светозарная, которая есть предвозвестница светоносного дня восстания и в которую вневременный Свет из гроба плотски всем воссиял.

(Славянский текст) Яко воистинну священная, и всепразднственная сия спасительная нощь, и светозарная, светоноснаго дне востания сущи провозвестница: в нейже безлетный Свет из гроба плотски всем возсия.

(Перевод Ловягина) По истине священна и достойна всякого торжества сия спасительная и светозарная ночь, предвозвестница светоносного дня воскресения, в которую безлетный Свет во плоти для всех воссиял из гроба (Ин. 20, 1).

Толкование

И этот тропарь певец заимствовал у сирены, обладающей талантом ритора, – Григория Богослова, ибо он говорит в своем слове на Пасху о том светосиянии, устроенном тогдашними христианами, которые зажигали лампады и проводили всю ту ночь до седьмого часа в бдении и ожидании Воскресения Христова. Но послушай и слова его самого, приведенные дословно: «Прекрасно у нас и вчера (а «вчера» сказано потому, что этот день предваряет Воскресение, а не потому, что начинает празднество²⁷ блистало и осиявалось все светом, каким наполнили мы и частные дома, и места общественные, когда люди... щедрыми огнями просветили ночь, в образ великого света. Но прекраснее и блистательнее нынешняя светозарность (то есть промежуток после Воскресения до вечера воскресенья, поскольку Церковь начинает сутки с вечера и заканчивает их вечером следующего дня), потому что вчерашний свет был предтечею великого и воскресшего Света (вот как толкует «вчера» Богослов), и как бы предпразднственным веселием; а ныне празднуем самое Воскресение, не ожидаемое еще, но уже совершившееся».

Итак, претворяя эти размышления Богослова в песнопения, соименный благодати Иоанн говорит: «Воистину эта спасительная ночь Пасхи Господней (то есть промежуток с вечера и до седьмого часа ночи, когда мы празднуем Воскресение Христово) стала священной и вся есть праздник». Следовательно, он называет причину, по которой почтил этот промежуток ночи столь славными и честными именованиями: этот шестичасовой промежуток времени – предтеча, предвозвестник и преддверие светоносного дня Воскресения Господня. А днем он называет промежуток протяженностью от седьмого часа ночи до вечера воскресенья, ибо в этом промежутке празднуется Воскресение Господа, поскольку из Божества воссиял всем Сам Единородный Сын Божий, безначальный, вечный и истинный Свет, Который «просвещает всякого человека, грядущаго в мир», по гласу Иоанна (Ин. 1, 9). Удивительным кажется, что певец упоминает в этих выражениях о неизреченном свете: если этот временный и тварный свет солнца от бесконечно больших пределов восходит каждый день и глаза наши привыкли его видеть, насколько более великим чудом является то, что от столь малого места, каким был гроб Господень, восходит безначальный, вечный и истинный Свет Божества, хотя Он воссиял из него только один единственный раз, – что делает это чудо ради его необычности еще более удивительным.