Керкира. Детство, учение, священноучительство
Архиепископ Никифор родился 15 февраля 1731 года4 на острове Керкира (по-итальянски Корфу)5 в семье Стефана и Анастасии Феотокисов. В крещении он был назван Николаем. Как впоследствии сообщал сам Феотокис в первом из двух известных нам автобиографических писем6, родители его были православными и оба происходили из одного Корфского благородного рода7. Николай был четвертым, младшим сыном благочестивых супругов (всего в семье было семеро детей)8. Крещен он был в церкви святого Николая священником Спиридоном Санторином. Родители с ранних лет прививали детям любовь к Богу и Церкви и заботились об их образовании: «с малолетства начал обучаться наукам», – писал Феотокис. Первым учителем Никифора был духовник семьи Феотокисов иеромонах Иеремия Каввадия – один из почитаемых керкирских учителей (таковыми были, по общему признанию, кроме Каввадии, Евгений Вульгарис9, а затем и сам Никифор Феотокис)10. Он, несомненно, оказал большое влияние на Николая, душа которого тянулась как к внешнему знанию, так и к духовной науке, к служению Богу. В упомянутом автобиографическом письме Никифор сообщает еще об одном священноучителе – иеромонахе Евфимии Парамифиоте. Каввадия и Парамифиот обучали его греческому языку, поэзии, риторике, начальным основаниям аристотелевой философии и «священной богословии». Думаем, что уже в эти ранние годы, через своих православных учителей, Николай познакомился с созерцательно-аскетической традицией Православия, что впоследствии сыграло решающую роль в его жизненном выборе. Очевидно, в это же время или несколько позже, он учился латинскому языку и философии у католических монахов доминиканца Иосифа Мариа Финети и минорита (францисканца) Вондиолия11.
В возрасте 14 лет, 6 августа 1745 года12, в храме св. Спиридона Тримифунтского, где и поныне хранится главная святыня острова – мощи святителя Спиридона, Николай был возведен в чин чтеца и канонарха. Его вступление в состав нижнего клира произошло с согласия отца, который желал, чтобы Николай в храме Божием просвещался истиной Христовой. Стефан Феотокис опасался, как бы обучение наукам не было односторонним и не повредило душе сына. Однако он никак не помышлял о том, чтобы Николай всецело посвятил себя служению Богу, считая его к этому непригодным. К тому же перед одаренным юношей, легко усваивавшим науки, открывалась большая светская карьера. Поэтому, когда Николай Феотокис в семнадцатилетнем возрасте решил принять монашество и диаконский сан, отец воспротивился такому решению сына. Николай же, несмотря на юный возраст, был зрел и тверд в своем выборе.
На диаконскую хиротонию потребовалось особое разрешение смотрителя Керкиры, поскольку на острове, находившемся в то время в руках венецианцев, все церковные вопросы решались при непременном участии светских властей13. Согласно закону, имевшему силу с 1631 года, кандидату в диаконы необходимо было успешно сдать ряд экзаменов перед светскими и церковными комиссиями: Правлением, Советническим заседанием и пятичисленным Советом святого клира. Кроме того, рукополагать в диаконский сан разрешалось с 25-летнего возраста, а в священнический – с 30-летнего. Указ предусматривал снижение возрастного ценза лишь для диаконов – кандидатов в пресвитеры, при условии их исключительной образованности14. Николай выдержал все положенные экзамены и, вопреки указу о возрастном цензе, получил разрешение светских и церковных властей на рукоположение.
«1748 года сентября 17 дня в Корфу, в церкви святых апостолов Иасона и Сосипатра, Делвинский и Химерский епископ Григорий15постриг меня в монахи, а на другой день посвятил в иеродиакона», – сообщает о себе Феотокис16. В монашестве он получил имя в честь святителя Никифора Константинопольского (память 2 июня). В сане диакона Никифору довелось служить лишь полгода, поскольку в июле 1749 года генеральный смотритель Керкиры Кавалли признал его рукоположение незаконным и направил протопапе Сакелларию указ о наложении запрета на служение иеродиакона Никифора до достижения им 25-летнего возраста17.
Однако спустя некоторое время власти Керкиры пошли на уступки. Они не только сняли с Никифора запрет на служение, но и разрешили его рукоположение в пресвитеры еще прежде, чем он достиг 25-летнего возраста. 11 апреля 1753 года в Богородичном храме тем же епископом Григорием иеродиакон Никифор был возведен в степень священства18. В том же году он отправляется в Италию с целью продолжить свое образование (во времена турецкого владычества высшее образование в Греции пребывало в упадке, и молодые люди, желавшие получить таковое, вынуждены были поступать в ближайшие к Греции итальянские университеты и академии). Иеромонах Никифор проводит там два года, обучаясь у профессоров Патавского университета, Болонской Иезуитской коллегии и Болонского университета19 начаткам математики и высшей геометрии, экспериментальной физике и астрономии.
Возвратившись в отечество в 1755 году, по примеру Иеремии Каввадии, иеромонах Никифор посвящает себя учительству. Первое время он преподает в приходской церкви святителя Спиридона и в домах своих учеников, затем у себя дома на свои средства устраивает маленькую частную школу для детей и юношества. Однако очевидна была необходимость создания на Керкире более крупного учебного заведения, которое имело бы одобрение и поддержку светских властей. Поэтому в конце 1757 года Иеремия Каввадия и Никифор Феотокис направляют в Совет Керкиры прошение об учреждении учебного заведения с бесплатным обучением. Они просят предоставить им подходящее здание для школы и назначить двоих попечителей из местной знати. Разрешение вскоре было дано. В этой школе Феотокис стал преподавать математику, экспериментальную физику и астрономию20. Уровень подготовки Керкирской школы (которая называлась Κοιν ὸ ν Φροντηστήριον – общая подготовительная школа) соответствовал лицею и первым годам обучения в западноевропейских университетах того времени, что скоро привлекло сюда многих учеников из разных концов порабощенной Греции.
В следующем, 1758 году, прихожане церкви во имя св. пророка Иоанна и св. Параскевы избрали иеромонаха Никифора на место почившего настоятеля иерея Гавриила. В этом храме он служил до самого своего отъезда с Керкиры в 1765 году и на протяжении трех лет исполнял должность публичного проповедника (иерокирикса). Именно в этом храме Великим постом звучали его призывающие к покаянию проповеди, которые позже были изданы по настоянию и благословению Иеремии Каввадии и принесли Феотокису известность...
Итак, Никифор, по примеру своих первых керкирских учителей и многих других своих современников-греков, избрал путь монаха, священника и учителя. Это избрание было им глубоко осмысленно и совершилось не без внутренней борьбы – вспомнить хотя бы неодобрение отцом его стремления к монашеству. Выбор был продиктован, прежде всего, исторической ситуацией, в которой в то время оказалась Греция. Греческому народу, находившемуся под мусульманским владычеством, грозила опасность отрыва от своей культуры и языка, от православных устоев жизни (Керкира находилась под венецианским владычеством, однако положение православных греков там было ненамного благополучнее). Кроме того, представляли немалую опасность католический прозелитизм и протестантские влияния с Запада, а также распространившиеся в XVIII веке религиозный либерализм и вольномыслие. Потому-то монахи, будучи хранителями веры и византийских традиций, избирали жизнь посреди мира, дабы поддержать народный дух и укрепить в вере своих братьев-христиан. Ярким примером такого подвижничества является житие священномученика Космы Этолийского († 1779, память 4 августа), почитаемого Церковью равноапостольным.
В одном из надгробных слов, произнесенных на Керкире, «на смерть иеромонаха Даниила Эконому»21, Феотокис рисует образ монашеского служения в миру. Он, прежде всего, задается вопросом: как возможно оставаться верным монашеским обетам, «живя в миру, посреди шума и суеты людской»? И, рисуя добродетели священноучителя Даниила, сам отвечает на него. Даниил научился «порядкам и правилам монашеской жизни» от своего учителя – афонского инока, посланного на Керкиру из монастыря Ксиропотама, – а затем и сам удалился на Афон. «Собрал он, как пчела, цветы добродетелей, взял все правила и порядки монашеского жития и решил жизнь, которую они проводят в пустыне, проводить посреди мира»22. Этот пустыннический искус, по мысли Никифора, необходим для иноческого служения в миру, потому что он порождает ревность, «от которой такая польза приносится нашему ближнему и от которой многое приобретает Церковь». «Великая ревность, – говорит он, – не есть плод мира, но является она из ростков, процветающих в пустыне и затем плодоносящих в миру»23. «Человек в мире и человек вне мира <...> Посреди мира – непричастный миру; посреди искушений – незатронутый искушениями; посреди огня – неопалимый, в войнах всегда победитель. В миру телом, на небесах духом»24. В этих словах видится жизненный идеал самого Феотокиса25. Он также «от юности желал видеть монастыри Афонские», но Господь не судил этому желанию исполниться... Тем не менее он умел следовать «пути Христову на всяком месте и в любом положении»26; этому научил его тот духовный опыт, который он, «как пчела», с ранней юности собирал от всякого цвета христианских добродетелей и от писаний святых отцов...
Слава иеромонаха Никифора как священноучителя (иеродидаскала) и проповедника разнеслась далеко за пределы Керкиры и достигла Константинополя27. На Керкире же его деятельность стала сильно беспокоить местных ученых католиков-прозелитов, так как прежде образование было исключительно их монополией. На протяжении трех лет они систематически досаждали иеромонаху Никифору любыми способами, стремясь закрыть его школу. Другой сложностью, с которой Феотокис столкнулся в процессе преподавания, было отсутствие учебных пособий. Для издания составленного им учебника физики, а также и проповедей, он отправляется в Лейпциг28.
Врокинис, керкирец по происхождению, написал одно из первых документально проверенных жизнеописаний архиепископа Никифора.
Нужно заметить, что в Венецианской республике летоисчисление велось по новому (григорианскому) стилю, и все гражданские документы имели соответствующую датировку. В Греческой Православной Церкви официальным оставался старый (юлианский) стиль.
* * *
Βροκ ί νη Λ. Ἔργα, Βιογραφικ ὰ Σχεδ ά ρια. С. 267–269.
Керкира – самый северный и самый большой остров Ионического архипелага в Ионическом море.
Эти два автобиографических письма – к администратору Славянской епархии архимандриту Феоктисту и к Н. Н. Бантыш-Каменскому (второе является продолжением первого) (Гос. архив Астраханской области (ГААО). Ф. 857. Оп. 1 доп. Д. 2. Л. 47–50). Данные этих писем, как восходящие к самому архиепископу Никифору, мы берем за основу в изложении дат и событий его жизни; цитаты из них приводятся, как правило, без ссылок. Эти письма, очевидно, были использованы при составлении «Предуведомления о творце сея книги», в кн.: Ответы на вопросы старообрядцев. М., 1800, и в последующих ее изданиях (11), которое было частично перепечатано в статье о Даниловом монастыре в «Словаре географическом Российского государства», т. 2, М., 1804, а также и в «Ключаревской летописи», Астрахань, 1887.
Прапрадеды Стефана и Анастасии были между собой братьями.Βροκ ί νη Λ. Ἔργα, Βιογραφικ ὰ Σχεδ ά ρια; см. Соловьев М. Проповеди Никифора Феотоки. С. 12.
Из братьев Николая Феотокиса только один был женат и имел четырех сыновей, из которых у последнего, Эммануила, было два сына; одного из них, Андрея, Врокинис знал уже глубоким стариком; он-то и сообщил многие сведения о Никифоре. Там же.
Впоследствии архиепископ, близкий друг Никифора Феотокиса; род. на Керкире в 1716 г. В русских источниках он именуется чаще всего Булгарисом. Удивительным образом переплелись в дальнейшем судьбы Евгения и Никифора, Они, «по примеру знаменитейших своих предшественников, – писал А. С. Стурдза, – начали поприще свое с учительства светского, продолжали его в монашестве и окончили жертвою святительского всесожжения... Оба они после многих трудов и горестных препон пришли к одной пристани, где и кончили святое поприще земной своей жизни» (Евгений Булгарис и Никифор Феотокис... С. 3, 8)...
Епископ Порфирий (Успенский) называет Иеремию Каввадию в числе известных проповедников на островах Средиземного моря. Он упоминает о сборнике проповедей лучших учеников «эллинского училища, которым руководил Каввадия», произнесенных ими в 1762 г. на Рождество Богоматери. Этот сборник был издан в Лейпциге в 1766 г., в него вошло и похвальное слово Богородице самого Иеремии. Епископ Порфирий упоминает также увещательное слово Иеремии против Вольтера и его последователей, напечатанное в Венеции в 1802 г. Порфирий (Успенский), епископ. Проповедники на островах Средиземного моря. С. 206.
В цит. письме к архимандриту Феоктисту указывается, что Вондиолий был провинциалом, то есть управляющим провинцией (административной единицей) ордена Миноритов.
Βροκ ί νη Λ. Ἔργα, Βιογραφικ ὰ Σχεδ ά ρια. С. 273; см. Μουρούτη–Γενάκου Ζ.Ὁ Νικηφόρος Θεοτόκης... С. 2.
Ионические острова, в том числе Керкира, в отличие от остальной Греции, не были покорены турецкому владычеству; в конце XV в. ими завладела Венеция. В 1787 г. острова были захвачены Наполеоном и присоединены к Франции. Древняя Керкирская Церковь, история которой восходит к апостольским временам (ее первыми благовестниками были свв. апостолы Иасон и Сосипатр), в период венецианского господства не имела православной епископской кафедры; во главе Керкирской Церкви стоял избираемый клиром и народом протопапа (глава священников).
Βροκ ί νη Λ. Ἔργα, Βιογραφικ ὰ Σχεδ ά ρια. С. 279.
Епархия Делвинская и Химерская располагалась в северном Эпире на склонах Акрокеравнийского хребта (сегодня это территория Албании). Епископ Григорий управлял ею ранее 1738 года, а затем, возможно, проживал на покое на Керкире, которая в то время была привычным прибежищем для жителей Эпира.
Греческие биографы Феотокиса дают иные сведения о его диаконской хиротонии. Врокинис указывает, что рукоположения для Керкиры совершал обычно ближайший епископ острова Левкады. Он также сообщает, что Феотокис получил разрешение светских и церковных властей на рукоположение лишь 15 декабря 1748 г. (н. ст.), а о постриге вовсе не упоминает и не называет точную дату хиротонии (Βροκ ί νη Λ. Ἔργα, Βιογραφικ ὰ Σχεδ ά ρια. С. 278–279).
Βροκ ί νη Λ. Ἔργα, Βιογραφικ ὰ Σχεδ ά ρια. С. 281.
Эта дата сообщается в цит. письме к архимандриту Феоктисту. По данным Врокиниса, Феотокис получил от протопапы Керкиры Спиридона Вульгариса рекомендательное письмо к архиепископу Левкады с просьбой о его хиротонии лишь 12 июля 1754 г. Βροκ ί νη Λ.Ἔργα, Βιογραφικ ὰ Σχεδ ά ρια. С. 284.
Болония в то время входила в состав Папской области; Патава (ныне Падуя) – в состав Венецианской республики.
Феотокис был одним из первых ученых, кто ознакомил греков с современными естественными науками.
Это Слово вошло в сборник «Поучительные слова на святую Четыредесятницу, см. (1) (здесь и далее цифра в квадратных скобках означает номер в библиографии).
Цит. по: Жукова Е. В. Никифор Феотокис... С. 55.
Там же, с. 56.
Там же, с. 55.
Никифор сам нигде не говорит об этом, однако это следует из анализа «Слова на смерть иеромонаха Даниила»; см. Жукова Е. В. Никифор Феотокис... С. 54–58.
Слова Феотокиса из письма святителю Макарию Нотарасу.
Константинополь со времени мусульманского завоевания (с 1453 г.) назывался по-турецки Стамбулом, однако для греков и вообще для всех христиан он оставался Константинополем. Так он обозначался и на картах, изданных в то время в христианских государствах.
Митрополит Евгений (Болховитинов) в «Словаре историческом о бывших в России писателях духовного чина...» сообщает, что, оставив Керкиру, Никифор «отправился на Восток, в Палестину и Египет и там занимался проповеданием Евангельского учения, обратил многих магометан и язычников». Эти ошибочные сведения иногда повторяются и в других русских жизнеописаниях Феотокиса (например, в Астраханских епархиальных ведомостях, 1878, № 50). По замечанию автора одной из рукописных биографий Никифора Феотокиса, хранящейся в фонде «Петровского общества исследователей Астраханского края», митрополит Евгений мог заключить об этом из слов самого Феотокиса в «Окружном послании к старообрядцам», где он говорит о себе, что видел патриархов Константинопольского и Иерусалимского, разговаривал «с многими христианами аравлянами, далматами и булгарами», «с начальными иноками горы Афонской и горы Синайской». Однако с ними он мог видеться в Константинополе и России, а с далматами и болгарами проездом в Молдавию, Валахию и Германию (ГААО. Ф. 857. Оп. 1 доп. Д. 3).