Толкование на Апостол из посланий Апостола Павла к Римлянам, читаемый в неделю вторую по Пятидесятнице (Рим.2:10–16)

Православная Христианская Церковь приемлет четыренадесять Павловых посланий, так как Священное Писание или Слово Божие, и почитает их точно так же, как учение святого Евангелия. Сих посланий порядок, каким они расположены в книгах, не сообразуется с течением времени, в которое каждое из них писал Божественный Апостол: ибо первое послание писано им 1 к Солунянам; второе, 2 к ним же; третье, 1 к Коринфянам; четвертое, 2 к ним же; пятое, 1 к Тимофею, шестое к Титу, седьмое к Римлянам, восьмое к Галатам, девятое к Филипписеям, десятое к Ефессеям, первоенадесять к Филимону, второенадесять к Колоссаям, триенадесять к Евреям, четвертоенадесять и последнее 2 к Тимофею. Кто же таким образом расположил их, как мы видим в Церковных книгах, и для чего, то неизвестно. Послание его к Римлянам, которое он писал к ним из Коринфа прежде пришествия своего в Рим, помещено в книгах первым может быть потому, что хотели уважить град сей, который тогда был столицею, или, может быть, по важности в нем содержащихся предметов, последнее кажется справедливее: потому что в нем содержится учение Христианской веры, доказанное законами как естественным, так и письменным: доказательство чрез закон естественный, руководствует к вере язычников, а чрез письменный Евреев. Посему-то сие Павлово послание и может обращать в веру людей всякого рода. В нем объясняется еще причина, для чего Бог, оставив род Еврейский, ввел на место его язычников. Много и других таинственных предметов содержится в сем послании, которые требуют пространного и глубокомысленного толкования: но мы потщимся, при помощи Всеблагого Бога, истолковать ныне чтенное из него зачало.

Рим.2:10–11. Братие, слава же и честь и мир всякому делающему благое, Иудееви же прежде и Еллину: несть бо на лица зрение у Бога.

Еллинами называет Апостол всех язычников, которые не из Иудейского рода. Говорит же здесь не об Иудеях или Еллинах, бывших прежде воплощения Иисуса Христа, научая что до Евангельской проповеди не токмо Иудеи, хранящие закон, данный им чрез Моисея, но и язычники, которые то есть основываясь на естественном законе, жили честно и добродетельно, удостаивались славы, чести и мира. И потому говорит: «несть на лица зрение у Бога», то есть, Бог не смотрит ни на род, ни на чести, ни на другое что-либо мирское, но на одну свободную волю и на дела человеческие: потому что Един и Той же есть Творец, Создатель и Бог равно всех человеков. «Или Иудеев», говорит тот же Апостол, «Бог токмо, а не языков? ей и языков. Понеже един Бог, иже оправдит обрезание от веры, и необрезание верою» (Рим.3:29–30). Почему же он, сказав сие, отдаст преимущество Иудею? «Иудееви же прежде и Еллину», говорит он, и выше сего: «скорбь и теснота на всяку душу человека творящаго злое, Иудеа же прежде и Еллина» (Рим.2:9). Иудея Апостол поставил к наказанию прежде, нежели Еллина потому, что Иудей порочный преступает два закона, естественный и письменный, а Еллин один только естественный. По сей же причине и славы, чести и мира достоин прежде Иудей, а потом уже Еллин: ибо добродетельный Иудей выполняет не одни внушения природы, но и правила закона, веря, что слова, в законе писанные, суть слова самого Бога. «Что убо лишшее Иудею», говорит святой Павел, «или кая польза обрезания? Много, по всякому образу: первее бо, яко вверена быша им словеса Божия» (Рим.3:1–2). Сие подтверждают следующие слова:

Рим.2:12. Елицы бо беззаконно согрешиша, беззаконно и погибнут: и елицы в законе согрешиша, законом суд приимут.

Кто такие грешат без закона? Язычники, которые, не прияв от Бога закона, чрез Моисея данного, преступают однако ж его заповеди. Кто же согрешает в законе? Иудеи, которые хотя и прияли закон оный Божий, но не исполняют его. Осуждаются же как Иудеи, так и Еллины, закон преступающие, но Иудеи с большею строгостию, потому что закон обличает и осуждает их преступления: (Злат. на посл. ко Евр.) есть, иже «на вы глаголет», рек Господь, «Моисей, наньже вы уповаете» (Ин.5:45): а язычники с меньшею строгостию, потому что не имеют закона, который бы обличал и осуждал их. Здесь должно заметить, что хотя сказанное о язычниках слово, погибнут, и кажется важнейшим наказанием, нежели сказанное об Иудеях: «суд приимут», однако ж первое не больше последнего: потому что и слово: «суд приимут» значит не иное что, как осудятся. Почему же Иудеи, принявши закон и сделавшись преступниками оного, не только ни малой не получают себе от него пользы, но еще строжае осуждаются, и почему язычники, не слышавшие совсем о законе письменном, погибнут за преступление оного? Сии два недоумения Апостол Христов разрешает следующим образом:

Рим.2:13. Не слышателие бо закона праведни пред Богом, но творцы закона оправдятся.

Вот разрешение первого недоумения: Иудеи хвалились, что они прияли закон от Бога, а после преступив его, презрели законодателя. «Иже в законе хвалишися, преступлением закона Бога безчествуеши» (Рим.2:23), сказал им в обличение Павел и так Божественный Апостол сказав: «елицы в законе согрешиша, законом суд приимут» (Рим.2:12), объясняет далее причину, для чего должны осудиться имеющие закон, но не хранящие его: ибо, глаголет он, не те, которые слышат закон, и не исполняют его, но те, которые слышат и вместе исполняют заповеди его, суть праведны и святы пред Богом. И поистине, Бог давши закон, ясно завещал нам хранить его. «Вся», рек Он, «елика глаголах вам, сохраните: и сохраните повеления моя, и сотворите я: аз Господь освящаяй вас: сохраните заповеди Господа Бога вашего» (Исх.23:13; Лев.20:8, 22; Втор.6:17, 4:40), Бог определил притом для преступников своего закона страшные и ужасные наказания и проклятия. Вот, причина, для чего слышащие закон, но не исполняющие его, самим законом осуждаются. Выслушайте разрешение и второго вопроса.

Рим.2:14. Егда бо язы́цы не имуще закона естеством законная творят, сии закона не имуще, сами себе суть закон.

Ежели язычники, говорит он, не имеющие закона Божия письменного, будучи водимы единым естеством, исполняют законом предписываемые заповеди: то отсюда видно, что сии, то есть оные язычники, не имея закона Божиего, сами себе суть закон. Сие доказывает нам, что в естестве человеческом есть закон врожденный, который руководствует человека к соблюдению закона Божиего, и который мы называем законом естественным. Руководством сего-то естественного закона сохранили заповеди закона письменного Авель, Енох, Ной, Мелхиседек, Авраам и все праведные, бывшие прежде закона. Они, не имев закона письменного, сами себе были законом, сами себе законополагали, будучи просвещаемы естественным светом. Сие Апостольское учение разрешает не только второе недоумение, но и первое. Язычник имеет один только светильник, озаряющий пути его, то есть закон естественный: а Иудеи два, закон естественный и письменный: посему, ежели согрешает язычник, то погибает он потому, что преступает закон естественный, руководствующий его к соблюдению заповедей Божиих: а ежели Иудеи, то осуждается он строжае язычника потому, что преступает два закона, естественный и письменный: следующими же словами то же подтверждая Апостол, показывает нам и способ, каким образом действует в нас закон естественный.

Рим.2:15. Иже являют дело законное написано в сердцах своих, спослушествующей им совести, и между собою помыслом осуждающим, или отвещающим.

Сии, говорит Апостол, не имея закона, показывают, что дело законное написано в сердцах их. Какое же то законное дело? Бегание от греха и исполнение добродетели. Чем же показывают они, что такое дело написано в сердцах их? Своими делами. Они не прияв закона, ниже слышав о заповедях его, исполняют их. Но чем руководствуются они к таковому их исполнению? Своею совестию и рассудком. Совесть и здравый рассудок дают знать, что есть добро и что зло, «спослушествующей совести»¹⁹. Помыслы, то есть, душевные мысли или рассудок, осуждают друг друга, или ответствуют друг другу за добродетель и грех. Помыслы добродетельные осуждают помыслы греховные, или ответствуют им борьбою за добродетель: а греховные осуждают добродетельные, или ответствуют им оправданием греха. «И между собою помыслом осуждающим, или отвещающим». Посредством сих-то двух способов, то есть посредством совести и рассудка, или душевных помыслов, действует в нас закон естественный, начертанный Богом в естестве человеческом. Здесь должно заметить, что сии три стиха, начиная с того: «не слышателие бо закона, даже доселе: или отвещающим» (Рим.2:13) суть вложенные между прочими, что на многих местах Нового завета видеть можно: а следующие прямо относятся к вышесказанным оным словам: «законом суд приимут» (Рим.2:12).

Рим.2:16. В день егда судит Бог тайная человеком, по благовестию моему, Иисусом Христом.

«Елицы бо», сказал он выше, «беззаконно согрешиша, беззаконно и погибнут: и елицы в законе согрешиша, законом суд приимут» (Рим.2:12): а когда сие будет, то он показывает, говоря: «в день егда судит Бог тайная человеком». Почему же сказал он: «тайная человеком»? Неужели Бог одни сокровенные дела будет судить в день суда своего? Никак: Апостол сказал таким образом для того, дабы мы не думали, что одни явные дела наши будет судить Всеведующий Бог, но дабы веря, что Он есть «испытуяй сердца и утробы» (Иер.11:20) и судяй не токмо явные, но и самые сокровенные дела, самые мысли и помышления человеческие, удалялись не токмо от явных грехов, но и от тайных, делом, словом, или помышлением производимых. Что же Апостол называет здесь благовестием своим? Благовестие значит то же, что и Евангелие²⁰. Но сей Апостол не писал Евангелия, так как четыре Евангелиста. Благовестием или Евангелием своим называет Евангельское учение, им проповедуемое, не токмо в одном послании к Римлянам, но и в послании к Тимофею, пиша к нему: «поминай Господа Иисуса Христа воставшаго от мертвых от семене Давидова по благовестовованию моему»²¹ (2Тим.2:8). Сию Евангельскую проповедь свою он в посланиях к Коринфянам называет благовествованием Христовым (1Кор.9:12) и благовествованием славы Христовой, в послании ко Ефесеям благовествованием спасения, (2Кор.4:4; Еф.1:13) а в послании к Солунянам благовествованием Божиим (1Сол.2:2). А что он сказал, Иисусом Христом судит Бог тайная человеком? то сие сказал потому, что «Отец не судит никомуже, но суд весь даде Сынови» (Ин.5:22).

Беседа о том, что Павловы слова добродетельных укрепляют, а грешных делают безответными

О колико чтенные ныне Апостольские слова укрепляют добродетельных людей в их добродетели, а грешных сколь делают безответными во грехах их! Вы, которые любите Бога и ближнего, которые имеете благоразумие в душе, смирение и кротость в сердце, целомудрие и воздержание во всех членах телесных, которые наблюдаете правоту во всех ваших делах, которые милуете бедных, приемлете странных, посещаете немощных, которые поститесь, молитесь и бдите: вы, говорю, которые храните заповеди Господни, яко зеницу ока, и которые подобно трудолюбивой пчеле, со всяким тщанием и ревностию собираете сладчайший мед добродетелей, приидите и слышите, какие предлежат вам воздаяния за труды ваши! слава, честь и мир: и в сем никто да не сомневается. Скиф ли ты, Араб ли, Египтянин ли, Индеец ли, Иудей ли, Еллин ли, знатного рода или низкого, богат или беден, господин или раб, свободный или невольник, Царь или подданный, какого бы ты ни был состояния рода или звания, ежели только делаешь добрые дела, то без сомнения получишь себе славу, честь и мир. «Слава, и честь и мир всякому делающему благое, Иудееви же прежде и Еллину!» (Рим.2:10) Бог же есть нелицеприятен: Он смотрит на одни только дела твои: «несть бо на лица зрения у Бога» (Рим.2:11). Слава, сказал Апостол. Слава же есть двоякого рода: одна слава добродетели, другая слава мира сего: первая есть неувядаема и непременяема, а вторая удобь увядаема и непременяема. Богатый добродетелью всегда славен: напротив богатый благами мирскими сегодня славен, а заутра бесславен. Слава добродетели есть бессмертна и вечна: напротив слава мирская временна и тленна, правда, умирают яко люди и добродетелью увенчанные, но слава их никогда не умирает: она живет и пребывает в век века. «И слава их не потребится» (Сир.44:12), говорит Иисус, сын Сирахов. Умирают богатеющие благами мира сего, умирает и слава их с ними. «Всяка слава человеча яко цвет травный: изсше трава, и цвет ея отпаде», говорит Исаия (Ис.40:6–7). Слава добродетели есть свет, просвещающий ум и пользующий душу. «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех» (Мф.5:16). А слава мирского благополучия есть тьма, помрачающая ум и вредящая душе. «Мир весь во зле лежит» (1Ин.5:19), говорит Иоанн Богослов. Следовательно как свет различествует от тьмы, польза от вреда, вечное от временного, так слава добродетели различествует от суетной славы мира сего.

«Слава и честь» (Рим.2:10). Честь воздаваемая за добрые дела, есть честь истинная. Богача сребролюбивого и скупого ты не почитаешь, а презираешь. Ежели и надеешься чего-нибудь от него, то только льстишь ему, а не почитаешь его. Язык твой соплетает ему похвалы, а сердце изрыгает на него хулы. Начальника, или почтенного чинами гордого, и неприступного, неправедного и жестокого ты не почитаешь, но страшишься и трепещешь лица его. Кланяешься ему до земли, но будучи побуждаем не сердечным расположением, а страхом и робостью: тело твое пред ним сгибается и показывает знаки почтения, а душа раздражается, и говорит со Пророком: «приложи им зла, Господи, приложи зла славным земли» (Ис.26:15). Вот таким образом мы почитаем славных земли, но недобродетельных! Напротив, добродетельного человека, какого бы он ни был состояния или звания, хвалят не только уста твои, но и сердце, почитает и кланяется ему не токмо твое тело, но и душа: одно сердечное твое расположение заставляет тебя преклонять пред ним главу твою. Итак честь, воздаваемая добродетельным, толико есть превосходнее чести воздаваемой славным земли, колико честь истинная превосходит ложную, лицемерную, и колико душа есть превосходнее тела.

«Слава и честь и мир» (Рим.2:10). Два суть рода мира: внутренний и внешний. Когда умирают в нас плотские пожелания и обличает нас совесть, тогда мы, по завещанию Павлову, «мирствуем в себе» (1Сол.5:13), то есть, наслаждаемся миром или спокойствием внутренним. Когда же любим ближнего как самих себя по заповеди Господней (Мф.19:19), тогда по возможности нашей «мир имеем со всеми человеки» (Рим.12:18), как учит тот же Павел: тогда наслаждаемся миром внешним. Сих двух родов мир преподал Богочеловек святым ученикам своим, сказав им сугубо: «мир оставляю вам, мир мой даю вам» (Ин.14:27). Посему ежели мы имеем мир и внутренний и внешний, то имеем мир истинный и совершенный.

Мир похищает у нас и внутренний и внешний мир. Он воспламеняет в нас плотские похоти, возрождает страсть к лихоимству, плотоугодию и к тщеславию. Но какое спокойствие, какой мир душевный может иметь лихоимец? Он беспрестанно мечется туда и сюда, ищет, где бы обогатится, и хотя до чрезвычайности обогащается, но все еще не доволен: он подобен страждущему водяною болезнью, который чем более пьет, тем более жаждет. Может ли быть спокоен человек распутный, чувствуя, что он истощевает не токмо свое имение, но и телесные силы, здоровье и самое свое тело? Какой мир может иметь человек тщеславный, беспрестанно ища себе похвал и подлого раболепства, споря о преимуществах и первоседании, домогаясь честей и отличий? Сии пагубные страсти не токмо волнуют и беспокоят человека, но и ввергают его в бездну неправд, зависти, обманов, лжи, злых советов, ненависти и других ужасных беззаконий. Здесь совесть делается уже бичом жестоко биющим, и червием неусыпающим, который точит самые кости, и потому не оставляет и следов мира. «Несть мира», сказал Порфироносец Давид, «в костех моих от лица грех моих» (Пс.37:4). И так миролюбец не может иметь внутреннего мира потому, что беспрестанно возмущают его похоти мира, и мучают сильные упреки совести. Но неужели он не может иметь и внешнего? Ужели он не имеет мира с людьми? О, как далек от него и сей мир! Здесь обладатели и тати, намереваясь похитить у него богатство, наносят ему боязнь и страх: там любострастные соперники, препятствуя исполнению похотей его, подвергают его неизбежным опасностям: здесь завистники и тщеславцы, желая отнять у него настоящие его достоинства, и препятствуя надеждам его на получение первенства, честей или повышений, возмущают его душу. Он подобен кораблю, плавающему посреди моря, в котором ссорятся между собою несогласные пловцы, и в который отвне ударяют противные ветры и сильные волны: он подобен граду, внутри возмущаемому несогласием граждан, а отвне окруженному неприятелями.

И так один добродетельный человек наслаждается истинным миром: ибо где добродетель, там умирают плотские похоти, там мир совести: где добродетель, там и любовь: а где любовь, там нет места зависти, клеветам, неправдам и всем другим порокам, которые бывают причиною раздоров наших и несогласий. Добродетельный вкушает небесную сладость мира, и ни соблазны развратных, ни злые советы, ни гонения не могут лишить его внутреннего спокойствия: оно наполняет сердце, и никогда не может удалиться от него. Доказательством сего может служить радость Павлова в то самое время, когда он отвне объят был злостраданиями. «Ныне радуюся», говорил он, «во страданиих моих о вас» (Кол.1:24).

Слава убо честь и мир не богатым, не сладострастным, не славным земли, но всякому делающему благое. Какого бы ни был кто звания, рода и состояния, богат или беден, славен или неславен, именит или совсем неизвестен, слава, честь и мир ему: ежели он творит дела добродетели. Сии-то мздовоздаяния обещает Павел, или лучше сказать, Дух Святой устами его людям добродетельным, мздовоздаяния великие, составляющие истинное человеческое благополучие, мздовоздаяния вечные. Слава, честь и мир добродетельным на земле: слава, честь и мир на небесах. В славе добродетельный и у человеков, в славе и у Бога: в чести и на небесах: мирен в жизни, мирен и по смерти, зане приял есть мир Божий, емуже несть предела (Ис.9:7).

Сими-то Божественными и спасительными словам ободрял святой Павел сердца людей добродетельных. Выслушайте теперь, что он произрек на творящих дела нечестивые и беззаконные: «скорбь и теснота», рек он, «на всяку душу человека творящаго злое, Иудеа же прежде и Еллина» (Рим.2:9). Пoелику Апостол знал, что многие из Иудеев извиняли сами себя во грехах тем, что трудно им казалось исполнить закон Божий, и что закон Божий казался им противен закону естественному: то он предлагает им в пример язычников, дабы тем более сделать их безответными. Когда, говорит он, вы видите, что язычники, не имеющие закона Божия, чрез Моисея на горе Синайской данного, исполняют заповеди его: то отсюда не другое что можете заключить, как то, что естество человеческое имеет в себе закон естественный, который, руководствуя человека к исполнению заповедей Божиих, делает его законом самому себе. «Егда бо язы́цы не имуще закона, естеством законная творят, сии закона не имуще, сами себе суть закон» (Рим.2:14).

Выслушайте, Христиане, доказательство на сию истину. Откуда познал Авель, что Богу достоит приносить в жертву лучшее, и потому принес Ему «от первородных овец своих, и от тук их»? (Быт.4:4) Откуда познал Каин, что убийство есть грех прогневляющий Бога, и потому скрывал убийство брата своего, ответствуя ко Господу: «еда страж брату моему есмь аз?» (Быт.4:9) Откуда познал Енох угодная Богу, «и угоди Ему»? (Быт.5:24) Что научило Ноя правде и соделало его совершенным в роде своем, как говорит Писание: «Ное бе человек праведен, совершен сый в роде своем, и угоди Богу»? (Быт.6:9) Что внушило Аврааму, что мы долженствуем иметь к Богу совершенное послушание и любовь, превосходящую даже самую любовь к детям, и потому он, дабы доказать Богу свое повиновение, простер «руку свою взяти нож, заклати сына своего»? (Быт.22:10) Какой закон управил язычника Корнилия сотника ко благочестию, страху Божию, посту, молитве и к подаянию милостыни? (Деян.10:2, 30) Какой закон научил дикие народы наказывать убийц, разбойников, татей, прелюбодеев и обидчиков? Какой другой закон, как не закон естественный? «Языцы не имуще закона, естеством законная творят» (Рим.2:14).

Но тот же самый Павел, скажете вы, говорит: «вижду же ин закон во удех моих, противувоюющь закону ума моего, и пленяющь мя законом греховным, сущим во удех моих» (Рим.7:23). По учению убо Павлову два суть закона в человеке, один другому противоборствующий, закон плоти и закон ума: который же из них есть закон естественный, закон ума, или закон плоти? Закон плоти есть закон греха, он не насажден Богом в естестве человеческом, но завистью диавола вниде во уды плоти нашей, по грехопадении прародительском: и потому закон плотский не есть закон естественный в человеке, но закон привведенный и противоестественный, как и болезнь телесная не есть естественная, но привходит в естество от какого-либо расстройства и беспорядка. Законом убо естественным должен быть закон ума: его вложил Бог в человека при самом еще творении, вдунул «в лице его дыхание жизни» (Быт.2:7) и соделал его разумным, умствующим и рассуждающим. Посему-то праотец наш прежде падения своего, не имея другого закона, кроме естественного, далек был от греха, и дело его было одна добродетель: по падении же его взошел не токмо в него, но и во всех потомков его посторонний и противоестественный закон греха. Пoелику же сии два закона учат противно один другому, закон естественный учит добродетели, а противоестественный порокам, то они и воюют один против другого. В сей страшной войне иногда победа остается на стороне закона естественного, от чего рождается добродетель: а иногда на стороне противной, и человек делается пленником греха. Сия брань закона естественного с законом противоположным подобна той брани, какую можно примечать между здоровьем и болезнью: побеждает здоровье, и от того бывает продолжение жизни: побеждает болезнь, и от того человек подвергается смерти. Так, сия брань в нас ощутительна. Чувствую, что плоть моя стремится ко греху: чувствую также и то, что душа моя жаждет добродетели, плоть склоняет меня ко греху, а разум говорит, не делай того. Такой брани попускает Бог быть в нас для того, чтобы праведно увенчать Ему победителя греха. И так закон естественный в человеке есть закон ума: он есть толкователь закона Божия, и твердое оружие против греха: он есть бдительный страж Божественных заповедей, и хранитель наш, ежели только будем следовать его внушениям.

Христиане! Мы не имеем никакого оправдания и извинения. Закон естественный руководствует нас к добру, и мы видим, что многие посредством сего единого, победив закон плоти, творили добрые дела, и угодили Богу. Закон письменный, данный от Бога чрез Моисея на горе Синайской, учит нас удаляться греха и делать добро: и мы видим, что помощию сих двух законов, то есть естественного и письменного, все пророки и сущие в законе праведники отвращались греховных дел, и совершали великие дела добродетели. Сверх сего мы имеем еще и третий закон, на святой горе Сионской данный, то есть закон Евангельский, который запрещает нам следовать закону плоти, а повелевает подражать великому примеру Иисуса Христа. Вот чему учит он во Евангелии: «аще кто хощет по мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по мне грядет» (Мф.16:24) и мы видим тьмы тем людей всякого состояния и звания, которые, будучи послушны сему закону, умертвили плотские свои страсти и возвысились в добродетели до возможной человеку степени совершенства: притом мы верим, что благодать Божия, содействовавшая в добрых делах бывшим и прежде закона и в законе, и по Евангельской проповеди, готова вспомоществовать и нам, ежели будем стараться о стяжании добрых дел.

Убо окаянен аз человек! трех имею учителей, путеводителей, поборников и помощников, то есть, естество, закон и Евангелие, которые руководствуют меня и побуждают к добродетели: притом и благодать Божия готова ко вспомоществованию мне: но я повинуюсь закону естества, преступаю закон, на Синае данный, бесчещу делами моими Евангелие, и заключаю вход к себе благодати Божией. Увы мне! какой ответ дам я в день оный, егда Бог судит не токмо явная, но и тайная сердца моего?

Братия моя грешная, от них же первый есмь аз! в день оный никакого не будете вы иметь оправдания: и ежели не покаетесь, доколе имеете время, то потеряете самую надежду спасения. «Аще необратитеся, оружие свое очистит, лук свой напряже, и уготова и: и в нем уготова сосуды смертныя» (Пс.7:13–14).