Православие в Сибири

(исторический очерк)

Водворение Православия в Сибири началось при самом завоевании ее. Покоритель Сибири Вacилий Тимофеевич Ермак, как свидетельствует Ремезова летопись, особо чтил Св. Николая Чудотворца и еще весною 1579 года на месте первого своего зимовья у р. Сылвы перед проходом в Сибирь соорудил часовню во ими Св. Николая – там, где теперь «Ермаково Городище». Затем, в 1580–81 г., во время своего Геройского похода в эту страну идолопоклонства, смешанного с привитыми мечом Хина Кучума магометанскими понятиями, он имел при себе трех священников и монаха, совершавших богослужения в подвижной часовне. Особо чтимою святынею был у них образ Святителя Николая Чудотворца, с которым после Ермака отважные казаки и стрельцы продолжали дело дальнейшего покорения Сибири. Эти древняя походная святыня покорителей Сибири хранилась впоследствии в Тобольской архиерейской ризнице, а затем в июне 1820 годя., в день коронования Императора Николая Павловича. была поднесена ему преосвященным Евгением Казанцевым, и сделалась с тех пор благодатным наследием Царствующего Дома. Другие две древние иконы из походной часовни Ермака хранится в соборе г. Березова, как дар казаков Ермака ( См. «Оренб. губ. вед.» 1881 г., № 39).

Таким образом, первые пути в Сибирь для нашей православной государственности были проторены в предшествии Св. Николаи Чудотворца самоотвержением благочестивых воинов и сопутствовавших им священнослужителей, имена которых, не сохранились в истории. Доказательством того, что герои Ермака, а по иx примеру и все поселявшиеся в Сибири русские люди приписывали свои ратные успехи не столько себе, сколько благодатной помощи Господа и святых Его, служат следующие слова летописи Саввы Есипова: – «Прииде же Ермак с товарищи во град Сибирь, сиречь Искер, в лето 7080 (1581) октября дня 28 на память святого великомученика Дмитрия Селунского прославивша Бога, давшего им таковую победу на окаянных агарян и идолопоклонников, радостью радующееся». С тех пор установился в Тобольске благочестивый обычай особо чтить день св. Дмитрия Селунского – современника Царицы Александры, св. Георгия Победоносца и его родственницы Св. Равноапостольной Нины, правительницы Грузии, воспринявшего одну с ними мученическую славу.

В течение первых 5-ти лет со времени появления Ермака в пределах Сибирских уже так прочно водворилось, там русское влияние, что в 1586 году был заложен воеводою Сукиным первый русский город Тюмень с двумя храмами: одним во имя Св. Николая Чудотворца с приделом Феодора Стратилата – ангела царствовавшего в то время Феодора Иоанновича,– и другой во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Затем, в следующем 1587 году основан близ разоренной Ермаком Кучумовой столицы Искера (Кучумово городище в 6 вер. от с. Абалакского) город Тобольск, «укрепленный, – как говорится в летописи, – церковью во имя Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса и Св. Николая Чудотворца».

Вслед за основанием городов Тюмени и Тобольска последовала царская грамота 3-го мая 1590 года, подтвержденная указом 1597 года, об устройстве быта переселившихся в Сибирь многих русских людей из Каргополя, Сольвычегодска, Устюга, Вятки и др. мест –"Чтобы у каждого хозяина, – говорится в наказах Тобольскому воеводе Чулкову – было по три меряна добрых, да по три коровы, да по две козы, да по три свиньи, да по пять овец, да по два гуся, да по пятерке кур, да по двое утят, да на год хлебa, да соха со всем для пашни, да телега, да раз по 25 рублей деньгами. В такой удивительной по тому времени попечительности о сибирских переселенцах сказалось сознание правительства, что край Сибири заслуживает особенно теплой заботливости, как страна, великих богатств. Ведь уже в 1594 году царь Феодор Иоаннович имел случай от щедрот Сибири пожертвовать Австрии в виде субсидий на 45,000 р. соболей, Субсидия по тогдашнему времени колоссальная!

Приток православных людей в Сибирь в период первых же 25-ти лет со времени ее присоединения к русской державе был на столько велик, что города возникали один за другим, «укрепляемые храмами». Уже в 1607 году государственная власть располагала городскими поселениями Пилыма. Березова, Тары, Сургута, Обдорска, Нарыма, Епанчина (Туринск), Кетска, Томска, Кузнецка, Туруханска и Енисейска, из которых, в Пелымском остроге, равно как в Тюмени и Тобольске, еще в 1596 году были устроены на средства казны командированными из Москвы мастерами большие мукомольные мельницы. С 1613 года возникло «Царево городище», переименованное в 1782 году в город «Курган».

Духовное попечение о Сибирской области по повелению цария Иoанна IV принадлежало архиепископу Вологодскому и Великопермескому. Поэтому первые священнослужители являлись в Сибирь, главным образом, из Вологды и Устюга. Каждому отъезжавшему в Сибирь священнику полагалось от казны жалование, по 8 рублей «денгами», по 5-ти четвертей ржаной муки, по четверти круп и по стольку же толокна. Это обеспечение было очень значительным по тому времени и очень существенным. Опираясь на заботы и пособия самой государственной власти, священнослужители безбоязненно шли в дикую Сибирь, Их апостольское усердие повсюду, так сказать, расчищало места для появления поселений, и под духовно-нравственным влиянием прочно водворялись мир и согласие между пришлым и коренным людом Сибири и поэтому положительнее складывалась жизнь населения. О благодарной памяти Сибири к царю Иоанну Грозному за его первые попечения об ее духовном устроении свидетельствует в Тобольском соборе древняя икона, на которой Премудрость Слова Божия изображена на древе, при корени которого стоит царь Иоанн с московским митрополитом Дионисием, а на ветвях восседают 6 первых сибирских архиепископов, положившие твердое основание православному просвещению в Сибири.

Быстрое возникновение городов с последовательным, равномерным и дружным распределением их по Сибирской стране служит ясным доказательством, что волна заселения края, управляемая предшествием света Божественного Православия, была в то время по своей сущности именно мирным победным шествием русский государственности сквозь дебри Сибири. Даже Кодское и Обдорское языческие княжества воинственной финской отрасли остяков находившиеся по берегам реки Оби и отбившие в период 15498–51 г.г. Югорской-Обдорский поход московского воеводы Ивана Бражника, не устояли перед победоносным светом Пра вославия и быстро покорились русской власти. Из остяцких князей первым принял православие Обдорсхий Анда с именем Bасилия и построил в 1600 пну в своем Oбдорске церковь Св. Bасилия Великого. А два года спустя обратилась в православие вся языческая семья Кодского остяцкого князя Игичея и сам Игичей с именем Александра Aлашеeва,– и соорудили они в своем княжестве храм во имя Зосимы и Савватия Coловецских Чудотворцев (Древ. Рос. Вивлиофика ч. I под 7141 годом).

Тем не менее, при дальности расстояний новых русских пoceлений Сибири от центральной духовной и государственной власти, быстрое развитие там православной жизни уже в начале XVII века потребовало для себя устройства местных духовно-просветительских организаций. И вот к этой-то сибирской нужде прежде всего явились на помощь монахи, подготовленные школой иночества XIV и XV в.в., прославившею себя в коренной Руси удивительною культурною предприимчивостью.

Самоотверженные монахи, верные просветительным заветам великих национально-религиозных собирателей Св. Руси XIV в. Св. Алексия митрополита Московского, епископа Стефана Великопермского и Преподобного Сергия Радонежского и их приснопамятных учеников и последователей, – поспешили основать в Сибири в самом начале XVII века несколько монастырей, послуживших школами для просвещения в приютами для старых и малых. Первыми сибирскими монастырями были: – в Тобольске, основанный в 1601 году во имя Св. Зосимы и Cавватия, в Епанчин (Typинске), основанный в 1604 году во имя Покрова Пресвятой Богородицы, и в Тюмени Преображенский, основанный в 1616 году пришедшим из Казани монахом Нифонтом.

Указанное государственное строительство в Сибири, одушевляемое православным просвещением, совершилось с удивительными успехами как раз в такие годы, когда сама коренная Русь изнывала от смут самозванщины. Сибирские поселенцы одни из вcего русского населения не поддались тогда долетевшим до них буйным слухам и остались верными своему святорусскому долгу. Торжественными молебнами ознаменовала Сибирь радостное получение в 1612 году окружных посланий князей Пожарского и Трубецкого об очищении Москвы от поляков и «перелетов» – изменников. С еще большею торжественностью встретила Сибирь разосланную во все города запись Московского Земского Собора 6-го Феврали 1613 года об избрании боярина Михаила Федоровича Романова на царство. Однако, не смотря на преданность верноподданническому долгу, Сибирь еще со времен Бориса Годунова сделалась местом ссылки. При Годунове в нее были сосланы несчастные угличане по делу убийства Царевича Дмитрия. Потом стали появляться ссыльные казаки и стрельцы и, наконец, всевозможные военнопленные. Так погибла чистота нравов сибирских в омуте шельмованного порока.

Новоизбранный царь Михаил вскоре отозвался на сибирскую любовь особенною отеческою любовью, выразившеюся, наприм., в том, что он в 1614 году совместно с боярскою Думою безусловно отказал английскому посланнику Джону Мерику в его ходатайстве о допуске англичан в Сибирь. Государь Михаил особенно крепко помнил «сибирские милосердие», которое было оказано в Пелыми сосланному его дяде Михаилу Никитичу, томившемуся в душной землянке и питавшемуся молоком и жидкою снедью, которую, ему подавали в окошечко чрез дудочки пелымские крестьянские дети. За это милосердие к страдальцу пелымцы были вознаграждены от Михаила Федоровича особою «обельною» грамотою. Затем, немедленно по укрощении смут самозванщины и междуцарствия и по исправлении вызванных ими существенных неурядиц в правах и делах державы, государь Михаил, по указанию своего родителя патриаpxа Филарета, учредил в 1620 году для Сибири особую святительскую кафедру в г. Тобольске и даровал от казны жалованье духовенству.

По учреждении в Сибири правильного средоточия церковной жизни лучше прежнего оживилось там победное шествие русский государственности.

Первый архиепископ Сибирский и Тобольский Киприан Староруссенков был из архимандритов Новгородского Спасского Хутынского монастыря. «Веси бо, – писал ему патриарх Филарет – колики сокровища благочестивый и христолюбивый сын наш великий Государь Михайло Феодорович и аз истощих красоты ради церкви Божией и человеческого cпасения, егда рукоположих тя Епископа быти в далечайшей оной стране, да проповедь спасения слова Божия растет и множится». При этом патриарх поставлял владыке Kиприанy в пример для подражания апостольство Стефана Великопермского (Собр. Гр. и Догов. т. III).

Архиепископ Киприан 3 года святительства основал в Сибири несколько монастырей и церквей и упорядочил обители и приходы. Наконец, жалобою царю на бесчинство и своеволие сибирского воеводы Матвея Годунова и других правителей вызвал в 1623 году строжайшее следствие. Это следствие, произведенное московским сыщиком Иваном Спасителевым и подьячим Арефою Башмаковым, пресекло развитиe нравственного зла и послужило основанием для издания необходимейших по тому времени нескольких царских указов о том чтобы воеводы беспрекословно содействовали Сибирскому архипастырю в деле водворения в Сибири добронравия среди пастырей и пасомых. За время недолгого архипастырства Kипpианa деятельные силы православия успели широко распространить пределы своего влияния. В Таре возник монастырь во имя Неруктворенного Образа, в Томске,– Успенский, в Туринске – Николаевский и в Енисейске – Рождественский женский монастырь. Apxиепископ Киприн положил основание обеспечению аpxиepeйской кафедры в Тобольске устройством самостоятельного земледелия и сельского хозяйства на отведенных пустопорожних полях при yстье р. Ницы. Ему же обязана история составлением первой Сибирской Летописи об Ермаковых и казацких завоеваниях и об именах первых русских Героев, подвизавшихся по покорению Сибири. Владыкою Киприаном были установлено поминовение Ермака и его товарищей, совершаемое до ныне в неделю православия.

Он оставил Сибирь 15-го февраля 1624 года с 30-ю храмами и 12-ю монастырями, в которых числилось белого духовенства до 300 и монахов и монахинь до 50-ти человек.

Преемник Kиприана архиепископ Maкаpий Кучин из игуменов Костромского Богоявленского монастыря святительствовал в Сибири с не меньшею ревностью в течение 10 лет со 2-го апреля 1626 гола и скончался 24 июля 1635 года. На сколько он был воодушевлен чувствами верноподданного русского человека видно из того, что по его приказанию сибирское населена весь 1629 год, в который явился на свет долгожданный царевич Алексий Михайлович, праздновало каждое воскресенье молебнами и красным колокольным звоном. Необычайно благостен был архипастырь Maкаpий и правил паствою в духе отеческих обличений, советов и молений. Но недаром возвещено Господом через пророка Исаию – «На кого воззрю, как только на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Mоих». (Ис.66:2). Поэтому, кроткий дух управления Mакaрия даже в те грубые времена послужил только к дальнейшему распространению православного владычества по Сибири. Животворный свет христианства неудержимо разливался до Енисейска и Красноярска, оживляя русскую жизнь и разнося повсюду русский дух. В дни архиепископа Макария основан в 1631 году при впадении р. Куты в р. Лену Усть-Кутский острог, где в 1639      году была устроена первая соляная варница Ерофея Хабарова. А также заложен в том же году Братский острог против Падунского порога на р. Ангаре и, наконец, в 1632 г. покорены казаками якуты (coxa) и заложен нынешний Якутск. Вce это водворение русского владычества в киргизско-якутском округе, бывшем уделом четвертого Чингисханова сына Тулая и его потомков, совершилось в предшествии Креста Христова, воодушевлявшего русских, героев к перенесению всяких трудностей. Но самым главнейшим делом владыки Макария и духовенства была в то время не только для Сибири, но для всей России первая пламенная проповедь против торга женщинами. Владыка Макарий, следовательно, первый провозгласил в XVII веке о человеческих правах женщины и этим положил начало признанию за женщиною право на брак по любви и на семью по материнству.

Tpeтий архиепископ Сибири Нектарий из игуменов Ниловой пустыни, предсказавший царю Михаилу рождение царевича Алексия и бывший восприемником царевича от купели, управлял сибирскою паствою в течение 4-х лет с 4-го февраля 1636 года по 4-е января 1640 года и скончался в 1666 году. В его время в Абалаке, отстоящем за 25 верст от Тобольска, было в 1636 году многократное явление Пречистой Богоматери одной благочестивой женщине Mарии, из чего православные поселенцы Сибири вынесли твердое убеждение, что их страна не лишена особенных явлений благодати Божией и принята Царицею Небесною под чудодейственное покровительство. В ознаменование такого события архиепископ Нектарий соорудил в Абалаке храм и поставил там написанную по его мысли икону Знамения Божией Матери с предстоящими Св. Николаем Чудотворцем и Преподобною Mаpиeю Египетскою. Эта икона доныне служит неистощимым источником чудес и почитается как главная святыня Абалакского монастыря. Владыка Нектарий лично в 1639 году освятил основание г. Ялуторовска на месте татарского городища Явлатура. Он оставил по себе замечательное «Сибирское Письмо», служащее драгоценным памятником о состоянии в его время церковного учения в Сибири, и проникнуто пророчеством о торжестве Православия над всею Азией.

Четвертый архиепископ Герасим Кремлев из игуменов новгородского Тихвинского монастыря управлял Сибирскою епархией ровно 10 лет с 31-мая 1640 года до 16-го июля 1650 года. Он отличался замечательною духовною образованностью того времени и успел чрез вывезенных им из Новгорода ученых монахов учредить несколько монастырских школ для образования юношества и приготовления священнослужителей. При нем основаны мужские монастыри: – в Енисейске в 1642 году Спасский, в Красноярске в 1646 году Введенский и в Кузнецке в 1648 году Христорождественский, послужившие оплотами для движения русского владычества далее к востоку. Так, наприм, из Спасского Енисейского монастыря били отпущены в 1643 году приютившиеся там 50 чел, «гулящих охотников» и два инока в поXOде с Василием Поярковым, который в 1644 году покорил Даурских князьков Дocия и Колпу, обложил ясаком гиляков, разгромил юкагиpов, живших между p. Яною и Колымью близ Ледовитого океана, побывал в стране ламутов, обитавших около Oхотскогo моря между р. Колымью и Омолою, и в 1646 году привез первые сведения о воинствующих чукчах. В том же 1646 году, сопровождавший мезенца Исая Игнатьева неизвестный по имени монах Красноярского Введенского монастыря совершил плавание до разлива Чаунского и огласил землю       чукчей первою пpoповедью.

Так же другой монах из того же монастыря в 1649 году с казаком Семеном Шелковником положил основание Косому острожку, где ныне г. Охотск. Сам архиепископ Герасим широко содействовал восстановлению Тобольска после великого пожapа 1648 года. Он же положил начало полезной церковной критике написанием для дyховенства первого «Алфавита неудобь разумеваемых речей, иже обретаются во святых книгах словенского языка». Сверх того, архиепископ Герасим, будучи иконописцем, положил начало художественному образованию В Сибирских обителях и сам написал образ Святителя Николая Чудотворца, cохраняемый в Междугорском Иоановском монастыре в 10-ти вeрстax от Тобольска при реке Шапталыке. Благодаря трудам и влиянию владыки Герасима yстановилась система в преподавании образовательных знаний и развилось в населeнии особенное влечение к восприятию наук того времени и к ocнoвaнию новых рассадников просвещения, как подспорья для хpистианского духа против враждебного язычества. Сам владыка с особенным усердием распространял в народе и среди духовенства первую русскую печатную азбуку Бурцева, вышедшую в свет в 1637 году.

Поэтому, при пятом Сибирском архиепископе Cимеоне из игуменов Бopовcкого Пафнутьевого монастыря Калужской губ., – святительствовавшем с 9-го 1651 г. до 1664 г., – владычество православного просвещения в Сибири проникло не ТОЛЬКО к устьям Енисея в Туруханск, где в 1663 году был основан Троицкий монастырь, но еще и на берег реки Лены в далекий Якутск, а также в страну хаминганов (тунгусов), кочевавших на всем протяжении р. Амура до Анадыря. Это воинственное племя, происходившее из Манчжурии и называвшееся тогда «сущень», было объяснено русскими в 1657 году. Основались в 1653 г. г. Балаганск и монастырь в Конде, а также Тобольский Иoаннo-Bведенский Междугорский женский монастырь во имя Образа Почаевской Божией Матери. При владыке Симеоне насчитывалось по Сибири белого духовенства до 1500 и монашествующих до 100 человек. Незначительное по сравнению с числом монастырей количество монашествующих свидетельствует, что в сущности монастыри того времени, по мысли архипастыря Симеона и его предшественников, основывались только «для научения царствию Христову словом и житием» и поэтому служили пристанищами для учащихся и призреваемых, руководимых монахами. При владыке Симеоне в 1660 году ocнован на р. Тунгуске соловецким       старцем Тихоном Троицкий монастырь, в который о. Тихон перенес из старой Мангазеи тело 19-ти летнего убиенного юноши Василия Мангазейского (См. «Иp. Еп. В.» за 1864 г., «Источники русской агиологии» Н. Барсукова, стр. 87–88 и в «Страннике» за 1866 г., № 12, стр. 104–112).

Время святительства Симеона ознаменовалось с 14-го ноября 1654 года явлениями чудес и исцелений от большого Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса в Тобольском Софийском соборе.

После Cимeoна шестым архипастырем Сибири с 24-го июля 1664 года по 23-е декабря 1678 г. был Корнилий из архимандритов Новгородского Хутынского монастыря, вохведенный 25-го мая 1668 г. патриархами Макарием Aнтиохийским и Иосафом Московским в сан первого митрополита Сибирского. 14-ти-летнее правление владыки Корнилия ознаменовалось в 1667 году обращением в Православие родственника китайского богдыхана тунгуского князя Гаитимура со всею его семьею. Этот князь имел от богдыхана поручение защищать берега Амура от водворения русского владычества, но уже будучи к то время под влиянием какого-то неизвестного проповедника Православия, положил opyжиe перед встречными казачьими отрядами и вступил в лоно Св. Церкви и в русское подданство со своей семьей и с 500-ми отборными тунгусскими воинами Лyгамоцкого рода. Это обращение влиятельного повелителя тунгусов дало возможность Митрополиту Корнилию в 1672 г. основать в Иркутске Вознесенский мужской монастырь, который был построен схимонахом Герасимом, и вскоре сделался передовым постом владычества православного просвещения и послужил впоследствии колыбелью духовного покорения дальневосточной окраин, благодаря вышедшим из него многим знаменитым дальневосточным миссионерам.

Во дни святительства митрополита Kopнилия в 1665 году совершилось в Тобольске празднуемое до сих пор с 8-го до 23-го июля великое чудо от сооруженного в 1636 году при архиепископе Нектарие образа Абалакской Божией Матери: – при появлении образа мгновенно перестал многодневный дождь и воссияло солнце.

Митрополиту Корнилию обязана Св. Русь образованием его знаменитого ученики Афанасия Любимова, который в сане архиепископа Архангельского прославился ученостью и ревностью к Православию.

Седьмой архипастырь Сибири митрополит Павел из архимандритов Чудова монастыря управлял сибирскою паствою около 20-ти лет с 21-го июня 1678 года до 4-го января 1692 г. Он был основателем и покровителем каменного церковного строительства в Сибири и при нем водворилось господство Православия далеко за Иркутском в Селенгинске, благодаря устройству Троицкого монастыря и посольского Преображенского с училищами для инородцев и богадельнями. Этот последний, служивший оплотом для дальневосточных миссий, был основан в 1681 году назначенными владыкою Павлом дальневосточными миссионерами игуменом Феодосием, Иepомонахом Макарием и несколькими монахами, и является памятником того места, где в 1650 г. был убит бурятами царский посол Заболотный с 7-ю казаками. Митрополиту Павлу пришлось первому со своими монахами и священниками выступить на борьбу против «злоречия и ожесточения» раскольников, сжигавших не только самих себя, но и православных с их храмами во время богослужений. Ревностный архипастырь, однако, не увлекся преследованием одних темных изуверов. Он скоро, по своему богатому духовному опыту, разгадал, что истинная причина распространения губительного для гражданской жизни церковного бунта кроется «в презорстве, гордости, неистовом житии и всяческом блудодеянии» самих воевод и служилых людей Сибири. Поэтому митрополит Павел предписал всему духовенству строгое обличение «надругателей и привередников» и сам 6-го января 1682 года подверг тобольского выводу Михаила Приклонского церковному отлучению, чем навлек на него царскую опалу.

Такое удивительное для нашего времени единение светской власти с церковною объясняется тем, что правительство того времени не могло не знать общее правило тогдашних русских сибиряков, по которому они совершали покорение Сибири: – где зимовье ясашное, там и крест или впоследствии часовня, где водворение крепостное, там одновременно и церковь, и где город, там и монастырь как школа порядка. По такому правилу совершилось все беспримерное в мировой истории по быстроте покорение обширнейшей страны с многочисленными дикими и буйными племенами, Еще в 20-х годах XVII века, когда была открыта Сибирская епархия, владычество русское простиралось только от Урала до Енисея, но за 40 лет господство русское утвердилось на низовьях Лены и Колымы и у верховьев Амура, а при митрополите Павле оно yже было на пороге Камчатки. Следовательно, его епархия представляла собою область протяжением в 10,000 верст. Этот удивительный успех русского владычества был всецело обязан нравственной силе духовенства, воодушевлявшего русских людей к отважной предприимчивости. Из уважения к такой роли духовенства сама Государственная власть тогда особенно широко принимала все меры к возвышению авторитета духовенства. Владыки сибирские были зависимы только от царя и патриарха, а воеводам вменялось в обязанность полное подчинение их пастырским указаниям, – как видно из того, что им с 1668 г. было предписало вo время святительского шествия в неделю Ваий «водить осля». Этим и объясняется то обстоятельство, что в 1685 году был подвергнут опале отлученный от церкви тобольский воевода Миxаил Приклонский, а в 1685 году другой воевода, его брат Иван Васильевич Приклонский и тюменский воевода Михаил Григорьевич Ртищев за оскорбительные pечи против митрополита Павла были «выданы ему головою». Из указанных случаев строгой расправы с грубыми воеводами вся Сибирь получила надолго вразумительное знамение, что авторитет Св. Церкви велик в глазах cветской государственной власти, – как предшествующий государственному строению светоч.

Митрополит Павел был первым ходатаем за расширение пределов христианского просвещения далее на восток. Он делал представления об учреждении в Сибири новых епископских кафедр, мотивируя свои доклады yказанием, что без епископов нет правильного средоточия цepковной и гражданской жизни и не может распространиться «до предлежащих Даурских, Нерчинских и Албазинских стран умягчающая нравы, покоряющая сердца и окрыляющая умы светоносная проповедь Слова Божия. Однако это ходатайство митрополита Павла получило осуществление только в царствование приснопамятного Преобразователя России Петра 1-го. Тем не менее, митрополит Павел «собственным усмотрением» учредил нечто на подобии походного духовенства и обязательно давать «попов» каждому отряду и каждому каравану, шедшему куда-либо по Сибири. По преданию он с особенною христианскою надеждою взирал на «землю Синим» (Китай) и всегда напутствовал отправлявшихся в китайскую сторону священников словами пр. Исаии – «На всех путях пастися будут и на всех стезях пажить их. Не взалчут, ниже вжаждут, ниже поразит их зной, ниже солнце, но милуяй их утешит их и сквозь источники водные проведет их: и положу всякую гору в путь и всякую стезю в паству им. Се сии издалеча придут, сии от севера и от моря, иные же от земли Синим» (Ис.49:9–72).

Восьмым святителем Сибири был митрополит Игнатий Римский-Корсаков, служивший сперва стольником у государя, а затем по принятии монашества в Соловецком монастыре, проходивший духовную службу в сане архимандрита Московского Новоспасского монастыря. Митрополит Игнатий святительствовал в Сибири с 3-го апреля 1692 г. до 1700 г. – 8 лет – и скончался в Московском Симоновом монастыре 13-го мая 1701 г. Им основан в 1693 г. в Иркутске Знаменский монастырь и по его грамоте освящен иереем Максимом Леонтьевым в 1696 г. первый православный храм в Пекине во имя св. Софии, Премудрости Божией построенный русскими людьми, захваченными китайцами в плен при срытии Албазинской в 1685 г. Преподав ycepдию русских пленников архипастырское благословение в языческом Пекине и послав туда в 1695 году с верхотурским священником Григорием и тобольским диаконом Лаврентием различные церковные принадлежности, владыка Игнатий тем положил начало заграничному миссионерству русской Св Церкви. Замечательна грамота митрополита Игнатия к первому cвященникy в Пекине, хранящаяся с 1808 года в архиве Св. Синода в деле № 439: – «О Святом Духе сыну и сослужителю нашего смирения, – между прочим писал архипастырь, – проповеднику Святого Евангелия в Китайском царствии, благоговейному иерею Максиму Леонтьеву и всем православным христианам, обитающим в Китайском царствии архипастырское благословение «Радуюся аз о твоем исправлении; аще и в плене пребываеши, но сам с Божией помощью, пленяеши человеки неведующие в познание евангелъской правды: и сего ради, возлюбленные, до не смущается, ниже да оскорбляется душа твоя и всех плененных с тобою о вашем таковом случае, понеже Божии воли кто противится может? А пленение ваше не без пользы китайским жителям, яко Христовы православные веры свет им вами открывается, и вам спасение душевное и небесная мзда умножается». Перечислив затем лиц, о которых священник Максим должен был молиться за литургией, митр. Игнатий приказал прилагать прошение и о китайским императоре: – «молитися сице после государских ектений: – еще молимся Господу Богу нашему помиловать раба своего (имя peк) богдыханова величества (как его в титулах пишут), умножити лета живота его и даровати ему благородное чадо в наследие рода их, и избавити его и боляр его от всякие скорби, гнева и нужды и от всякие болезни душевные и телесные и открыти им свет евангельского просвещения, и простити ему всякое прегрешение, волыное и невольное, и соединити его святей своей соборней и апостольской церкви, яко да получит и царствие небесное». Тот же владыка Игнатий исхода-тайствовал в 1697 г. патриарший указ об учреждении, по постановлению собора 1675 года, вместо светских «десятильников» – духовных «заказчиков», т. е. выборных начальников и поповских старост (благочинных), деятельность которых сообщила службе духовенства стройность и правильную преемственность в отношении влияния на религиозно-нравственную жизнь приходов. Наконец, митрополит Игнатий, yпорядочивший управление делами православной церкви в Сибири, прославился еще как деятельный увещатель раскольников и оставил в обличение раскола «Три Окружных Послания», которые хранятся в рукописях в Академии Наук. Вся деятельность его была проникнута духом патриотического завещания предпоследнего патриарха Иоакима, который в 1690 г. заповедал: – «Несть убо добро еретику неправославну сущу христианы православными в благочестивой царской державе володети и начальствовати и судити тыя». Во дни митрополита Игнатия русские силы под начальством первого Анадырского коменданта Владимира Атласова приникли на Камчатский полуостров и уже в 1700 г, «поклонились Царю Петру I Камчаткою».

Девятый архипастырь Сибири святитель Дмитрий Туптало, Pостовский Чудотворец был хиротонисан в митрополиты сибирские 23-го марта. 1701 г., но по случаю болезни, остался в России, и поэтому сибирскою паствою более двух лет управлял епископ вятский Дионисий.

Десятым архипастырем Сибири был митрополит Филофей Лещинский – воспитанник Киевской духовной академии – из архимандритов Брянского Свенского монастыря с 4-го января 1702 г., скончавшийся 31-го мая 1727 г. в Тюменском Троицком монастыре схимонахом под именем Феодора. Немедленно по вступлении на кафедру он созвал первый и последний собор сибирского духовенства для выяснения церковных нужд. На этом соборе были составлены на основании указных статей патриарха Aдриана 51 правило в руководство духовенству и, кроме того, была выработана особая записка о 25-ти нуждах Православия в Сибири, поданная Царю Петру I при челобитной от 31-го декабри 1702 г., в которой была, между прочим, выражена первая мысль о посылке в Китайскую миссию архиерея.

Однако, многое из того, о чем писал царю Петру митрополит Филофей и о чем потом не раз возобновлял ходатайства, осталось неудовлетворенным, благодаря немецким влияниям. Ведь во дни святительства Филофея yже действовал первый суперинтендент лютеранских церквей в Pocсии, выписанный Петром из Гамбурга Бартольд Вагеций, положивший начало открытым гонениям лютеранства против Православия.

Митрополиту Филофею обязана Сибирь устройством в 1704 гаду первого церковного хора из сосланных за неважные вины казаков, и первой славяно-латинской школы в Тобольске с учителями из образованных киевских монахов. Он же для наибольшего упражнения умов духовной молодежи ввел с 1705 г. представление духовных драм. При нем особенно усиленно велось по Сибири каменное церковное строительство, которым руководили вызванные им из Киева художники, удивившие, между прочим, всю Сибирь сооружением в Тобольском Успенском соборе прекрасного репного иконостаса. Он исхлопотал для обеспечения сибирского духовенства отвод земельных угодий под пашни и сенокосы и установил определенную ругу с прихожан. Он же основал вторую для Сибири кафедру епископа Иркутского и Нерчинского и рукоположил в святительский сан архимандрита Варлаама Каcовского.

Стараниями владыки Филофея собраны первые сведения о Буддийской вере и была в 1705 г. снаряжена из Тобольска под начальством архимандрита Мартимиана в отдаленнейшую Камчатку первая духовная миссия, которая сопутствовала походу пятидесятника Колесова. Таким обрезом в дни святительства Филофея проникли первые лучи православного просвещения в страну диких камчадалов и была основана самим миссионером Мартимианом близ Нижне-Камчатского острога у р. Ключевской в качестве заимки якутского монастыря в 1711 году Успенская пустынь с первым камчатским храмом во имя Св. Николая Чудотворца, а после того в 1713 году еще второй храм в Ключевском поселке. По оставлении митрополичьей кафедры владыка Филофей продолжал апостольство по Сибири и обратил в Православиe несколько тысяч остяков в Березовском, Сургутском и Нарымском краях и множество вогулов в Пелымском округе и по р. Конде, уничтожая их языческие кумирни и сооружая храмы Бoжии.

Апостольская деятельность митрополита-схимника Филофея – во дни правления его преемника митрополита Иоанна Максимовича и после Иоанна – внесла в историю православного просвещения Сибири много блестящих страниц. Преемник Филофея митрополит Иоанн из питомцев и учителей Киевской духовной академии своим ревностным попечением об умножении образованного духовенства в Сибири дополнял апостольские стремления неутомимого Филофея. Он был не только богослов, но и стихотворец, и обогатил духовенство и население многими назидательными сочинениями и, таким образом, вооружил православные умы для деятельного и разумного распространения просвещения. Его перу принадлежит удивительный по богатству духовного опыта «Илиотропион, или сообразование человеческой воли с Божественною волею», изданный в 5-ти книгах, а равно, «Феатрон поучительный царям, князям и владыкам», об обязанностях разного рода властей. Наконец, как бы вся его благоговейная души отразилась в сочинении «Богородице Дево» и в книге под заглавием «Богомыслие в пользу правоверных». Ему же принадлежит важное дело посылки первой православной миссии в Пекин под начальством воспитанника Киевской духовной академии архимандрита Илариона Лежайского, с которым были отправлены священник Лавpeнтий, диакон Филимон и семь церковников из учеников первой тобольской славяно-латинской школы. Святительствовал Иоанн одиннадцатый архипастырь Сибири – с 1711 г. всего около 4-х лет и скончался вечером 10-го июня 1715 г., стоя на коленях пред иконою. Он погребен в Тобольском соборе и над гробницею совершаются верующими в его святость многочисленные панихиды. Благодарный православный народ крепко помнит, что святитель Иоанн еще в бытность Черниговским архимандритом предсказал Петру Великому Полтавскую победу. Весною 1709 года, встретив царя Петра в Городне, отстоящем от Чернигова в 54-х верстах, архимандрит во всеуслышание перед войском сказал царю: – «Предает Господь Бог враги твоя. Супротив тебя путем единым приидут на тя и седмию путии побегут от лица твоего».

Отеческое влияние митрополитов Иоанна и Филофея особенно сказывалось на правительственных распоряжениях не только бывшего в их время сибирского губернатора князя Гагарина, но и самого Царя Петра. Князь Гагарин приказывал «строить на Камчатке церкви и крестить инородцев». А Царь Петр, поощряя его к заботам о покорении Камчатки, твердил, «чтобы посланные шли без сомнения, так как Церковь им Заступница».

После митрополита Иоанна вторично вступил на кафедру, по повелению Петра Великого, его неутомимый предшественник митрополит-схимонах Филофей. Он посвятил много времени для личного обозрения Сибирской паствы, был в 1719 и 1720 г. в Иркутске, проезжал Байкал, устраивал миссионерские станы и благословил Омск, основанный в 1716 г. для защиты от набега киргизов. Сам владыка Филофей и его миссионеры обратили в Православме Туруханских остяков, Чулымских татар и более половины Кыштымцев, живших по р. Томи. В то же время был учрежден владыкою миссионерский стан для просвещения киргизов, кочевавших по р. Kие. Митрополит Филофей при вступлении на кафедру нашел в Сибири всего 100 церквей, а оставил 448, и обратил в Пpавославие 40.000 язычников и магометан. На него очень злобились татары за красноречивое порицание «разбойных стремлений» Корона. Оставил владыка Филофей кафедру, будучи награжден царскою похвальною грамотою oт 15 сентября 1720 г, Была назначена ему и пенсия, но он до самой смерти в течение 7-ми лет не мог ее получить и остатки дней своих скоротал «впроголодь».

Еще при жизни этого великого светильника Сибири, вполне быть признанным «равноапостольным», меcтo его заступил двенадцатый достойный архипастырь митрополит Антоний Стаховский, который управлял сибирскою паствою с 1721 г. по день кончины 27-го марта 1740 г. В его время в Таре по подговору казачьего полковника Полушкина был бунт раскольничьего населения против присяги по уставу 6 февраля 1722 г. на верность тому Наследнику Престола, какого Государь изберет. Тогда бунтовщики в 1724 г., не желая отдаться в руки правосудия, взорвались на воздухе, а затем до 1000 человек было казнено. Такой буйный дух населения вместе с необузданностью учрежденного в 17278 г. воеводского правления, отравлял и извращал всякое мероприятие владыки Антония и делал его жизнь невыносимою. Тем не менее он прилагал особенное усердие к просвещению Православие дальневосточных окраин, лежащих по берегам Охотского моря. Владыка Антоний с целью подготовки для пограничного Китая следующих миссионеров открыл в 1725 г. в Иркутском Вознесенском монастыре русско-монгольскую школу и добился основания с 1727 г. отдельной Иркутской епархии. Он в 1728 году отправил в Китайскую миссию архимандрита Антония Платковского и на Камчатку – игумена Иоанна с монахом Феофилактом. Потом в 1734 г. был послан митрополитом Антонием иepoмонах посольского монастыря Иларион Трусов, снабженный образками и крестиками для раздачи новокрещенным. По распоряжению владыки Антония была снаряжена из Якутска миссия под начальством образованного священника Ермолая Иванова для исполнения христианских треб в Зашиверском остроге и в трех Камчатских: – Нижнем, Верхнем и Большерецком.

После того в 1737 г. митрополит Антоний отправил из Якутска на Камчатку иеромонаха Александра и иеродиакона Дамаскина, которые сопутствовали знаменитому исследователю Камчатки Ст. Крашенинникову. Ими в существовавшей Камчатской Успенской пустыни был ycтроен храм на прописанном владыкою основании и заказное духовное правление, а также были сделаны первые удачные опыты хлебопашества. Во дни его архипастырства одна Тобольская епархия, не считая Иркутской, имела уже 383 храма. Он еще при жизни распределил все свое имение по церквам и духовенству.

При митрополите Антонии воссиял первый благодатный светильник и духовный собиратель Дальнего Востока епископ Иннокентий Кульчицкий из уроженцев Киевской губ. Питомец Киево-Печерской лавры и академии, потом префект Московской духовной академии и, наконец, деятельный наставник и руководитель ново устроенной в те времена петербургской Александро-Невской лавры и ее академии обер-иepoмонах флота Иннокентий получил от самого Царя-Работника назначение в миссионеpы для проповеди христианства в Китае и быль 1-го марта 1721 г. хиротонисан во епископский сан. Однако в Китае тогда уже существовало пропитанное закваскою ненависти к Православию иезуитское гнездо, заведенное Матвеем Риччи, бывшим впоследствии душою заговора и бунта против испанского короли Карда III-го. Кроме иезуитов были в Китае и миссии Доминиканцев и Францисканцев. Поэтому святителю Иннокентию, после yтомительного пути около 7000 верст до границы Китая, пришлось встретить подстроенное католиками запрещение доступа туда, и он поселился в Селенгинском Троицком монастыре. Здесь он научился бурятскому языку и огласил Евангельскою проповедью диких бурят. При этом личное существование Святителя совсем не было обеспечено ни жалованьем, ни доходами, вследствие чего он зарабатывал себе пропитание личным трудом иконописца и сам шил для себя одежду. Вступив затем на иркутскую кафедру, Святитель Иннокентий нашел нравы населения и даже духовенства в таком жалком состоянии, что оказался окруженным яростным безумием невежества, пороков и жадности. Целых 10 лет он содержал буквально своими трудами при Вознесенском монастыре училище для детей разного звания и боролся с апостольским воодушевлением против нравственного зла, разъедавшего русскую жизнь, и против изуверских происков свирепых шаманов, старавшихся всеми силами погубить этого ратоборца Христова света. Скончался Святитель Иннокентий на 50-м году жизни, истощив себя ради спасения многих, но его воодушевление и самоотверженность не остались бесплодными. Сила его примера и оружие слова Божия духовно покорили Христу не только многих падших русских людей, но и огромное множество язычников. Таким образом ценою святительскогo самоотвержения был куплен для русской Церкви Дальний Восток, на пороге которого до сего дня стоит Угодник Божий Иннокентий, прославленный нетлением мощей и подкрепляющий pyccкий дух своими благодатными молитвами и чудесами. Он по справедливости считается первым иркутским епископом, потому что поставленные ранее: в 1706 г. Варлаам Косовский, а затем в 1721 г. Игнатий Смола совсем не вступали на кафедру по причине «тяжкой скудости».

После Св. Иннокентия был хиротонисан 25 ноября 1732 г. в преемники ему префект Московской Cлавяно-Греко-Латинской академии Иннокентий Нерунович. Он крестил множество тунгусов, за которыми до сих пор сохранилось прозвание «неруновских». Подробные сведения о деятельности этого замечательного архипастыря-просветителя тунгусов, – скончавшегося 20 июля 1747 г., напечатаны в «Ирк. Епарх. Вед.» за 1865–71 гг.

Вместо митрополита Антония был назначен в Сибирь митрополит Никодим Сребрицкий, который не мог по причине болезни явиться к своей пастве и остался в Чернигове.

Вместо него был хиротонисан, 10-го марта 1741 г. в митрополиты известный противник временщика Бирона и немецких влияний, воспитанник Киевской духовной академии Apсений Мацеевич. Побывав предварительно с октября 1729 г. в течение 2-х лет проповедником Слова Божия в Сибири, во дни митрополита Aнтония Стаховского, затем совершив в 1734–6 гг. четыре северных экспедиции к Камчатским окраинам для исследования пролива Дежнева (ныне Берингова) и, наконец, отслужив законоучителем первого петербургского кадетского корпуса в 1738 г. и гимназии при академии наук в 1739 г., митрополит Арсений явился на сибирскую кафедру с огромным духовным опытом и широкой осведомленностью. Первым его делом в Сибири было снаряжение миссии на Камчатку под начальством архимандрита Иоасафа Хотунцевича из 5-ти священников, двух диаконов и 10 причетников, в числе которых состояли несколько питомцев духовных академий.

Несколько удачен был сделанный владыкою Aрсением выбор личного состава Камчатской миссии, это видно из того, что миссионеры за семь лет успели обратить в православие почти всех камчадалов, завели там школы для них в Большерецке, Верхнекамчатске и Нижнекамчатске. Из миссионеров особенно прославились иеромонах Пахомий, как просветитель камчадалов и иeромонах Иоасаф, совершивший с камчатским сержантом Емельяном Баcовым на шитике отважную экспедицию, во время которой открыты остpова, получившие впоследствии название «Командорских», при чем Иоасаф первый проповедовал христианство на Курильских островах.

Владыка Арсений первый из архиереев распорядился переименовать свою тобольскую духовную канцелярию в консисторию, с помощью прав которой открыто выступил в защиту своей судной власти над духовенством, стремясь его избавить от всяких светских притеснений. Связи Apcения с Петербургом и личная известность воцарившейся дочери Петра Великого Елизавете помогли ему даже отстоять и возвратить из камчатской ссылки архимандрита Платона Малиновского, который, как выразился Aрсений в письме к Императрице «страдал по единой злости плута Остермана». Ведь Арceний сам был свидетелем свирепых гонений против Православия сперва со стороны Вагеция, Лефорта и пастора Глика – воспитателя Екатерины I, а затем со стороны Бирона, Миниха и Остермана.

Бироном в 1734 году было отдано распоряжение_, допускавшее пострижение монахов только из вдовцов и отставных солдат, от чего – как говорят летописи – «многие обители тогда пришли в конечное запустение». За малейшее неосторожное слово против лютеран мучители казнили и ссылали духовных лиц, в числе которых был и названный архимандрит Платон Малиновский. Благодаря заступничеству Арсения Платон сделался впоследствии архиепископом Московским и Севским. Арсению также принадлежит честь заступничества за Анну и Петра. Артемиевичей Волынских – детей злополучного Волынского – которым он облегчил положение во время их ссылки в Селенгинске, а затем выхлопотал помилование. Сверх того, Apceний положил конец самоуправному вмешательству «сибирской коллегии экономии» в хозяйственные дела духовенства, и вообще проявил решительное стремление, чтобы удержать на надлежащем месте «бездельных» ябедников, которых в его время накопилось «из ссыльных дворян и приказных» до 20,000.

Против них он всегда говорил и писал словами указа от 15 январи 1739 года: – «Что можно ожидать доброе от воевод из мужиков, казаков и ссыльных»? Всего 11 месяцев святительствовал Арсений в Сибири и 10 февраля 1742 г покинул Тобольск заняв вскоре ростовскую кафедру и должность члена Св. Синода. Впоследствии, как известно посягатели на церковно-имущественное право столкнулись с пламенным протестом Арсения и, почувствовав за ним юридическую силу, обвинили самоутвержденного защитника интересов церкви в выдуманных преступлениях и фанатизме, дабы тем затмить и его дело и его имя. Apceний окончил дни свои 28 февраля 1772 г. в ревельском каземате, оставив на его стене надпись: «Благо, яко смирил мя еси, Господи». Между тем Сибирь не рассталась с Арсением и сохраняет о нем из рода в род легендарную память, свидетельствующую, что в отношении его народ соблюдал и соблюдает долг признательности. Его мнимую могилу на Нерчинском тракте в Забайкалье на горе у Троицы украшает часовня, в которой ежегодно 8-го мая бывает великое богослужение по его душе, любившей Сибирь и Камчатку, и ревновавшей об интересах церкви с полным самозабвением. Впрочем, сохранился указ Иркутской духовной консистоpии от 8 марта I773 г. на имя настоятеля Селенгинского Троицкого монастыря, свидетельствующий, что Арсений по указу 7-го октября 1763 г. был сперва в Нерчинской Успенской пустыни, а затем переведен в Селенгинск. По преданию он умер за 48 верст от Удинска, где и имеется упомянутая его могила. На судьбе Арсения сбылись Слова царственного псалмопевца: «Ревность по дому Твоем снеде мя» (Пс. 64).

Четырнадцатым архипастырем Сибири был митрополит Антоний Нарожницкий из наместников Троице-Cepгиeвой ливры с 26 – го сентября 1742г. по 9-е октября 1748 г. При его вступлении Сибирь уже имела 900 православных приходов, для которых владыка Антоний первым долгом озаботился самым широким развитием духовно-учебной части с целью подготовления возможно большего числа «учительного» духовенства. Он исходатайствовал в 1743 г. преобразования основанной митрополитом Филофеем Лещинским тобольской школы в духовную семинарию, для которой отстроил каменное здание и выписал через особо командированного Епископа архимандрита Дмитрия Смеловского о дельных учителей из Kиeвa и Чернигова: Якова Волынского, Ивана Блажевского, Герасима Граневича и иеpoмонаха Пафнутия Даневского. Ему принадлежит первое и полезное по тому времени распоряжение о принудительном собирании учеников для семинарии из священнослужительских детей, для обучения которых он открыл, помимо Тобольской семинарии, еще особые школы в г. Троицке и при Рафаиловском и Енисейском монастырях. Он исходатайствовал временное закрытие Иркутской епapxии «дабы там по недостатку ученых людей не разводились худые попы^", и наблюдал строгое испытаниe ставленников на приходские места и сам их экзаменовал. Тем не менее митрополит Антоний не покидал отеческими заботами Камчатский край. Туда по его выбору быль отправлен аpxимандрит Иосиф Хотунцевский, который своею проповедью просветил камчадалов и внушил им покорность к русской власти.

По смерти Aнтoния преемником его был 15-ый святитель Сибири митрополит Сильвестр Гловатский из префектов Казанской дyховной академии, правивший паствою с 16-го июля 1749 г. пo 1755 год (умер 20 мая 1760 г.) и в отличавшийся особенною pевностью по обращению магометан в Православие. Он настойчиво проводил в жизнь указ 1743 г. (П. С. 3. т. XI, № 8786) о том, чтобы раскольники, обратившиеся в Православие, и вообще все новокрещенные не остались бы без пастырского попечения и просвещения. По ходатайству Сильвестра причт Обдорского храма был обеспечен казенным содержанием из неокладных доходов Сибирской губ, (П. С. 3. т. XII, № 9529) и последовал указ о беспрепятственном пользовании лесами для постройки храмов и домов для причтов (№ 9917). Владыка Сильвестр был очень уважаем Св.Синодом за благочестиe и участвовал в 1756 г. в канонизации мощей Св. Димитрия Ростовского.

Преемник Сильвестра 16-й архипастырь Сибири Павел Конюскевич из аpхимандритов Велико-Новгородского Юрьева монастыря управлял сибирскою паствою 10 лет с 23-го мая 1758 г. по 11-гo января 1768 г. В ту пору русская пpeдприимчивость уже имела широкое развитие. Русскае зверопромышленные и ясачные зимовья возникали повсеместно. Даже под 68½ с. ш. был Хатангский погост с храмом, и там жили, по свидетельству Гмелина, 452 человека. Само собою разумеется, что с развитием поселений усиливалась и потребность в соответствующем устройстве православной жизни. Поэтому еще за 5 лет до митрополита Павла была вновь восстановлена иркутская кафедра, на которой с 18 апреля 1753 г. состоял епископ Софроний Кристалевский из наместников Александро-Невской лавры, который до дня своей кончины, последовавшей 30 марта 1771 г., подвизался 18 лет подвигом любящего отца своей паствы. Щедрость святителя Софрония не знала границ, он отдавал всего себя на дела благотвopeния, не съедал куска, не поделившись с кем-либо. Его жилище и весь Вознесенский монастырь в его время были переполнены призреваемыми больными бездомными и разными сиротами.

– «Делами проповеди и светильником любви согревайте мир человеческий, ибо только от любви любовь воспламеняется и собою всякую ревность по Бозе приводит», поучал владыка Софроний. И действительно так у него и было: – не он искал людей, нуждающихся в православном просвещении, а сами люди без различия племен и вер шли к нему тысячами и отдавали ему свои души и сердца, умножая собою церковную семью. Не уменьшилось это людское влечение к святителю Софронию и после его смерти. Его гробница вот уже 140 лет служит пристанищем для скорбящих людей и неугасимым алтарем для их молитв, возносимых ежедневно. И многое множество благодатных утешений к исцелений ниспосылает Господь молящимся у гробницы святителя Софрония, изображения которого очень распространены по всей Сибири.

С таким кристально-чистым проповедником «делами любви» легко и отрадно было митрополиту Павлу. Поэтому время обоих святителей было в духовной жизни сибирского населения ременем зиждительным, временем бодрого xpиcтиaнcкого соревнования в заботах о благосостоянии церкви сибирской и ее деятелей.

Митрополит Павел привез с собою в Сибирь указ о назначении духовенству на Камчатке сверх жалованья еще по 20 пудов ржаной муки на каждую семью в год. Он обращал строгое внимание на соблюдение монастырями духовных уставов. Для смягчения нравов духовенства особенно ревностно проводил в жизнь исходатайствованный им указ 1761 г. «о воздержании духовных лиц от непристойных поступков при следствиях по делам веры и oб употреблении ими для обращения заблудшихся меча духовного, а не гражданского (П. С. З. т. XV, № 11277)». При нем основан в 1764 году Енисейский Иверский женский монастырь, в котором почивает чтимый старец Давид. Владыка Павел открыл в тобольской семинарии кафедру по преподаванию богословия и выпросил для семинарии жалованье по 400 руб. в год. От него получил подвизавшийся на Камчатке иеромонах Пахомий значительное пожертвование деньгами, церковною утварью и книгами для 13-ти камчатских школ, при чем эти свои дары Камчатке отправил с протоиереем – начальником камчатских духовных дел, назначенным по указу 25 ноября 1760 г. Его же стараниями было организовано в Тобольске и Красноярске постоянное проповедничество для просвещения обращенных в Православие и для научения всего духовенства живыми образцами проповеди. Также с особенным воодушевлением он распространил по Сибири указ 16 августа 1760 года, осуждавший «внутренних врагов, предпочитавших беззаконную прибыль присяге, долгу и чести». По его приказу духовенство гремело проповедями, основанными на словах этого указа, что «несытая алчба корысти превратила места правосудия в торжища лихоимства».

Распоряжением о церковном обличении «служилого люда» владыка Павел приобрел себе множество врагов. Наконец, кроткого владыку Павла постигла взведенная преподавателем семинарии Савватием Исаиевичем клевета за расточительное пожертвование средств eпapxии, вследствие чего владыка, был отозван и определен в Киево-Печерскую лавру, где скончался 4-го ноябри 1770 г. и почивает в нетлении и чудесах.

Владыка Павел Конюскевич был одиннадцатым и последним митрополитом Сибирским. После него сохранилось для святителей Тобольских право ношения креста на митре.

Семнадцатым святителем Сибири был родной брат петербургского митрополита Гавриила Варлаам Петров из архимандритов Новоторжского Борисоглебского монастыря с 5-го октября 1768 г. по 27 декабря 1802 г. – всего около 34 лет. При евангельской кротости души архиепископ Варлаам отличался неутомимою деятельностъю по развитию духовного образования и по введению в семинарии общеобразовательных наук: философии, математики, истоpии, географии, медицины, физики и высшего красноречия. Исходатайствовав преподавателям хорошее по тому времени обеспечение, владыка Варлаам выписывал к себе ректоров для семинарии из Киева и подготовлял опытных наставников посредством командировки лучших тобольских семинаристов в Петербургскую и Казанскую духовные академии. Ему пришлось много потрудиться по восстановлению своих церквей и зданий после большого пожара 27–28 апреля 1788 г., истребившего почти весь Тобольск. Но он нашел своим старанием самое широкое сочувствие в Петербурге и деньги к нему лились рекою, вследcтвиe чего храмы и дома возобновлялись с изумительною скорость. Он не забывал своих духовных задач по просвещению Дальнего Востока. Им в 1769 г. была отправлена в Пекин миссия и при ней три воспитанника Тобольской семинарии для изучении манчжурского языка. В его время был совершена игуменом Мисаилом в 1788–9 гг. обширная миссионерская поездка в Tyруханский край для восстановления Православия у остиков. («Хр. Чтение» 1864 г. т. I, .№ 2, стр. 229–240). Владыкою Варлаамом был отправлен на иркутскую кафедру его любимец первый ректор семинарии Михаил Миткевич вместо скончавшегося епископа Софрния. Этот владыка с 5 декабря 1772 г. по 1 августа 1789 г. был в Иркутской области деятельнейшим сотрудником архиепископа Варлаама по развитию в дyxoвенству ревности к миссионерским подвигам на Камчатских окраинах. Стараниями обоих владык учреждена 23 марта 1780 г. Иркутская духовная семинария. Ими же в Сибири заведена была необходимая тогда церковная проповедь о пользе оспопрививания и о необходимости разведения картофеля по указу 1765 года, что сильно сокращало вражду темного люда против этих полезнейших мероприятий.

Много хлопот обоим владыкам было по утверждению новых приходов в удовлетворение возникших в их время многих поселений и новых городов и в особенности по борьбе против ламаистской пропаганды, которая ожила и широко распространилась с 1773 г., т. е. с того времени, как правительство дозволило каждому бурятскому роду иметь свои дацаны – монастыри, которые мгновенно попали под покровительство продажных чиновников и сделались враждебными для православных гнездами. Жилая укрепить свое православное духовенство против такого лагеря, владыка учредил и в Иркутске запасной капитал на церковно-строительные нужды Якутской области и Дальнего Востока, и они же, пользуясь жалобами Камчатской миccии, вызвали издание в 1787 г. указа о воcпрещении чинить жестокости над инородцами Kамчатки и островов Тихого океана (П. С. 3. т. XXII, №№, 16502 и 16709). Во дни владыки Варлаама были в 17191 г. первые случаи обращения японцев в Православную веру и снаряжена самим владыкою в 1791 г. на американские острова первая духовная миссия из десяти иноков под начальством Валаамского Иеромонаха Иоасафа Болотова. Впоследствии этот отважный миссионер был 10 апреля 1799 г. хиротонисан владыкою Варлаамом в епископа с назначением на иркутское викариатство в Кадьяк, но на пути туда на корабле «Феникс» вместе со свитою утонул вследствие коpаблeкрушения у берегов Америки, после чего это викариатство осталось упраздненным навсегда. С благословения владыки Варлаама отправился в 1799 г. ученый протоиерей Григорий Слепцов с походной церковью на евангельскую проповедь в дальневосточных окраинах, просвещал землю чукчей, достигал Чукотского носа и после 16-ти летнего миссионерства среди чукчей скончался в Якутском Спасском монастыре в 1815 г. По указаниям o.       Григория, как редкостного знатока Дальнего Востока, была проложена дорога от Якутска до устья р. Маи и от урочища Нелкана до устья p. Алдана.

34-х летнее святительское служение архиепископа Варлаама было Высочайше оценено. от Павла I он получил орден Св. Анны I степени и от Александра I награжден 12 мая I801 г. именным рескриптом, хранящимся в Тобольской aрхиерейской ризнице, а 15 сентября того же года – орденом Св. Александра Невского. Надо удивляться, что владыка Варлаам не потерпел никаких гонений за свои пламенные обличения против Мальтийского Иезуитского ордена, который в то время насаждал повсеместно в России своих ставленников, отличавшихся изумительною дерзостью против Православной церкви. Владыка против пропаганды этого ордена усердно боролся с целью общей зашиты православного духа от иезуитских кавалеров и тем не менеe не был погублен ими. Скончался владыка 27 декабря 1802 г. в Тобольске на 74 году жизни, оставив по себе благоговейную память.

Восемнадцатый святитель Сибирской паствы Антоний Знаменский из ректоров Александро-Невской духовной академии состоял apxиeпископом в Тобольске всего три года с 13 февраля 1803 г. по 25 мая 1806 г. Его сотрудником по Иркутской кафедре был епископ Ваниамин Багрянский, святительствовавший с 9 декабря 1789 г. по 8 июня 1814 г. При них последовал в 1803 г. указ об устройстве областного управления на Камчатке и предварительного управления в Охотске (П. С. 3. т.XXVI, № 20889) и объявлено Высочайшим раскриптом о явлении св. мощей первого иркутского епископа Иннокентия (№ 21540), которые и были владыкою Вениамином канонизированы 9 февраля 1805г.

После Антония святительствовал 19-й архипастырь Сибири Амвросий Келембет, переведенный 25 мая 1806 г. с Оренбургской кафедры и остававшийся в Тобольске 16 лет до 21 декабря 1822 г., когда был уволен на покой в Лубенский монастырь, где и скончался 4 июля 1825 г. Его сотрудником после кончины Иркутского епископа Вениамина был епископ Михаил Бурдуков из ректоров Тверской семинарии с 18 октября 1814 г., скончавшийся 5 июня 1830 г.

Время правления обоих святителей было самое неблагоприятное для развития духовно-просветительной деятельности в Сибири. В их годы 14 лет владычествовал в должности генерал-губернатора Пестель – отец известного декабриста, имевший правую руку в иркутском губернаторе Трескине. Оба эти правителя, запасшись с помощью петербургских вольнодумцев чрезвычайными полномочиями, ознаменовали свою сибирскую деятельность тем, что развели шпионство с целью перехватывания всякой корреспонденции и, таким образом, отрезали Сибирь, а, следовательно, и ее духовенство от всякого правосудия. Под покровом водворившегося немного произвола Трескин без всякого уважения к законам и распоряжениям из столицы грабил Сибирь и отправлял обильную дань Пестелю, проживавшему в Петербурге, а Пестель со своей стороны тушил всякие жалобы на Трескина. Эти достойные сподвижники по одному подозрению против монголиста Игумнова в писании частных сообщений о сибирском бесправии отдали этого образованного человека своего времени под суд, отрешили от должности и запретили ему въезд в Иркутск. Губернаторское своеволие, простиравшееся помимо поборов и несправедливостей до катания на попах и чиновниках, конечно, вызывало страшную анархию в правах. Енисейский городничий тоже катался на чиновниках, осмелившихся подать на него жалобу. Охотский начальник именовал себя «царем и богом» и истязал всякого без разбора. Нижнеудинский исправник Лоскутов публично высек плетьми соборного протоиерея за донос аpxиепиcкопy. Словом, при таком произволе, возведенном в систему и царившем повсеместно в Сибири 14 лет, была извращена вся духовная жизнь сибирского населения до совершенного одичания и даже в 1810–11 и 15–16 г.г. доходила в Туруханском крае до людоедства. А так как в то же время и в самой России приходилось всем иepаpxам бороться против масонского вольнодумства, занесенного Британским библейским обществом, то и все духовные начинания сибирских владык Амвросия и Михаила оставались гласом в пустыне, и им приходилось ограничиваться только поддержанием духовенства на ногах. Кто склонен осуждать означенных иеpapxoв за малую деятельность, тому следует прочесть указы, дававшие Пестелю, а, следовательно и Трескину, царские права над Сибирью, против которых что могли поделать епископы и их духовенство? (См. о степени власти сибирского генерал-губернатора в П. С. З. т. XXIX, №№ 22123, 22143, и в. т. XXX, № 22823 и 23738).

Даже пpocвещениe язычников светом Божественного Православия было приостановлено произвольным извращением законов со стороны Пестели и Трескина. Так как существовали указы, запрещавшие обращать инородцев в крепостных, «чтобы Сибирская земля не пустела», то установилась тогда система, по которой инородцев почти насильно крестили, превращая по документам в коренных православных, и затем делали их крепостными. Такое извращение всякого понятия о благочестии при тогдашнем чиновничьем самовластии делало миссионеров жалкими прислужниками и невольными пособниками сибирских крепостников. Конечно, инородцы смотрели на Православие как на преддвериe рабства, и потому даже преследовали миссионеров и охотно шли в мусульманство, успевшее купить себе у чиновников недостижимые для православных льготы (См. II. С. 3. т. XXIII, № 17099» – о дозволении магометанам покупать земли и заселять их: т. XXV, № 18596 – об охране свободы киргизов: № 19145 – о выдаче наград за счет Кабинета за исправный платеж ясака: № 19196 – о сохранении калмыкам разбирательства по их обычному праву: т. XXVI, № 19325 – о принятии на почте всех татарских писем на Высочайшее имя: т. XXVII, № 20171 – грамота о вольностях кочевых киргизов и т. XXX, № 23039 о предоставлении оседлым киргизам льгот от всяких податей и службы на 10 лет и т. п). Помимо такого извращения положения и прав Православия существовало насильственное определение способных духовных юношей к делам разных светских канцелярий (П. С. 3. т. XXVI, № 19723). Вследствие этого даже личный состав духовного сословия, умноженный прежними иеpаpxами, неудержимо таял, так что время владычества Пестеля с Трескиным ознаменовалось крайним недостатком кандидатов на священство. Про Треcкина все историки в один голос говорят, что он, «заел камчатского коменданта Кошелева, представлявшего светлый луч в жизни края». Кошелеву принадлежит честь деятельной борьбы против распространения страшной венерической болезни, занесенной по Камчатку в 1799 году «Сомовским полком». С целью предотвращения заразы им была устроена в сел. Малки на горячих ключах первая больница. Кроме того, Кошелев очень боролся против безумств русских людей и против грабительских операций русско-американской компании. И однако Трескин заморил Кошелева под судом.

При таких условиях неудивительно, что время святительства владык Амвросия и Михаила было временем крайнего упадка православного просвещения в Сибири и усиления магометанства, язычества и всякого иноверия, плодившихся на своих льготах на зависть православным.

Тем не менее, оба иеpapxa не ослабевали в поддержании отдельных церквей Якутска, Охотска и Камчатки и в 1808 г. ими отправлено туда значительное пособие и они добились особых указов об обеспечении Камчатского края провиантом (П. С. 3. т. XXXII, № 25432), об учреждении там под наблюдением местного духовенства ремесленной школы (т. XXXIV, № 26698) и об окладе продовольствием для Гижигинских жителей (№ 2631 ).

Но самая драгоценная заслуга иркутского владыки Михаила заключилась в том, что он yспел уговорить разоренного местной администрацией мещанина Саламатова «пронести до Государя мирскую и духовную жалобу на пестельские порядки». Жалоба была составлена владыкою Михаилом в доме купца Трапезникова «с тайностью под крестным целованием», после чего Саламатов захватил по пути жалобу в Тобольск от архиепископа Амвросия и подал в 1818 г. все написанное лично Императору Александру I. Следствием этой жалобы была отдача Пестеля под суд с полным разгромом всех его подражателей и сподвижников. Тогда же был назначен на Камчатку комендантом Петр Иванович Рикорд, который после несчастного Кошелева представлял новый светлый путь в жизни области. Когда он оставил Камчатку, то его преемнику Станицкому Высочайшим указом 1822 г. было строго предписано «при управлении Камчаткою соображаться правилам флота капитана Рикорда и воздерживаться от всяких перемен». Так кончилась сибирская эпоха от Ермака до Пестеля и началась с графа Сперанского новая, уже теперь вполне заслуживающая себе конца за дальневосточное безделье.

Одновременно с разгромом Пестеля добились сибирские владыки Амвросий и Михаил указа 1820 г. о запрещении иностранцам селиться в Охотске и на Камчатке (Вагин, т. II, 367), «дабы отклонить происходящее от них разорение Христову просвещению». Запершилась же заботливость обоих владык о церковных интересах в Сибири удалением из Пекина вольничавшей миссии под начальством известного ученостью, но слабого по характеру архимандрита Иакинфа Бичурина взамен каковой миссии была послана новая из двух иеромонахов Вениамина и Даниила под начальством архимандрита Петра Каменского.

Во дни упомянутых архипастырей появилась с 1817 г. в Сибири разрешенная по ходатайству главы методистов Рихарда Ватсона английская миссия, раздававшая населению книги Св. Писания, переведенные на русский язык с искажениями в протестантском духе. Помимо этих переводов английские миссионеры беспрепятственно распространяли в среде грамотных людей напр. такие изуверские сочинения: – «Таинство Креста» (Mystere de la croia), в которой синоды и вселенские соборы названы «зверем, порождением Вавилона и духом антихристовым», и «Победная Повесть», обещающая торжество над Православием для менонитов, сепаратистов, методистов, пиетистов, квакеров и проч. Стараниями английской миссии был введен в моду по Сибири их «Сионский. Вестник», в котором одновременно с масонскими бреднями проводилось отрицание святости постановлений и преданий Православной Церкви. Против всего этого английского набега на Православие трудно были архипастырям Амвросию и Михаилу что-либо предпринять. Они сами по приказанию учрежденного в 1817 году министерства духовных дел поневоле состояли членами издававшего означенные книги Британского Библейского Общества и были вынуждены отписываться от грозных запросов по поводу их слабого содействия английскому посеву ересей. На глазах у архипастырей Библейское Общество переписывалось с раскольниками и открыто поддерживало их жалобы на духовенство, пользуясь своими влияниями в Петербурге. Помимо раскольников стояли на стороне этого влиятельного общества и все разночинцы и служебные люди Сибири, которые были уже в то время развращены собственным безнаказанным своеволием, обилием преступного люда и влиявшим из внутренней России западным вольнодумством.

В такое-то время Тобольский преосвященный Амвросий Келембет покинул кафедру и его место заступил 28 октября 1822 г. Амвросий Рождественский (Вещезеров), святительствовавший до 14 февраля 18252 года, После него архипастырем Тобольским был с 30 сентября 1825 года Евгений Казанцев, переведенный потом в Рязань с 7-го августа 1831 г.

На Иркутской же кафедре продолжал святительствовать до 5-го августа 1830 г. владыка Михаил Бурдуков. Ему Бог судил видеть в жизни сибирских православных людей несколько светлых лет во время генерал-гу6ернаторства М. М. Сперанского. Просвященный Михаил служил Сперанскому опытным советником и ycпел через него довести до сведения правительства о всех бедах и напастях, мешавших pаспространению православного просвещения. Следствием этих представлений владыки Михаила было издание указа об отобрании зловредных книг (П. С. 3. т. XI. № 30191), вызвавшего и прекращение английской религиозной пропаганды в Сибири, а также наступил поворот внимания правительства в сторону мисcионерского дела среди инородцев, выразившийся в издании указа об отправлении монахов-миссионеров и об отпуске им казенного пособия (П. С. 3. т. XI, № 30343).

Однако, достигнутые владыкою Михаилом незначительные мероприятия в пользу Православия не имели тогда и по могли иметь существенного значенья для жизни обширной Иркутской епархии, потому что как раз в то время, по благосклонности сибирских чиновников, сильно оживилась проповедь ламаизма, которая очень приходилось по грешным вкусам не только бурят, но и других инородцев и даже русских. Поэтому и настойчивое распоряжение Св. Синода в 1828 г. о посылке в область Иркутской епархии способных миссионеров и об устройстве при Тобольской семинарии курсов местных инородческих языков являлось недостаточным противовесом ycпехам языческой пропаганды.

По указу Св. Синода. 1823 г. учреждена миссия в Уналашке на Алеутских островах, куда владыкою Михаилом был отправлен молодой 25-ти летний священник Иркутской Благовещенской церкви Иоанн Евсеевич Попов – Вениаминов, просветивший алеутов и Камчатский край, прославившийся в науке исследованием об естественных богатствах края и дальневосточных островов и бывший впоследствии под именем Иннокентия митрополитом Московским.

Преемник Михаила архиепископ Ириней Нестеpoвич оставался на Иркутской кафедре всего около года с 26 июля 1830 г. по 28 июня 1831 г. и был оклеветан генерал-губернатором Лавинским «в бунте против светских властей». Хотя владыка Ириней впоследствии доказал, против каких именно злоупотреблений чиновничества он протестовaл, хотя и было им доказано, что сам его обвинитель Лавинский, помимо разных самочинств, требовал для себя в соборе возвышенного места на подобие царского, но тем не менеe владыка да самой своей смерти не получил кафедры и скончался в 1864 г. в должности настоятеля Толгского монастыря близ г. Ярославля. Сведения об его процессе и о несправедливостях к нему подрано изложены в 35–37 том. «Рус. Старины» и в «Восточном Обозрении» за 1882 г., № 31.

После Иринея на Иркутскую кафедру вступил 18 июня 1831 г. архиепископ Мелетий Леонтович. В то жe время в Тобольске после владыки Павла Морева (Павлова), занимавшего кафедру с 7 августа по 18 декабря 31 г., святительствовал архиепископ Aфанасий Протопопов с 24 января 1832 г. по 21 сентябри 1842 г. Иркутский архипастырь Мелетий – миссионер по призванию и аскет в личной жизни известен своим знаменитым в свое время «ставленническим катехизисом» и не менее знаменитым пастырским воззванием к бурятским родоначальникам («Ир. Еп. Вед». 1872 г.) Это послание представляет первое в истоpии церковного проповедничества убедительное обличение низменного ламаизма и потому много способствовало к сокращению успехов этого темного языческого иезуитизма. Пламенная борьба против беспредельного владычества лам чуть не стоила ему жизни: – подосланный ламаитами убийца был схвачен в то самое время, когда ломился в келью высoкопреосвященного.

Владыка Meлетий был основателем Алтайской миссии, в которой при нем начал свои подвиги первый алтайский миссионер архимандрит Макарий Глухарев, ушедший на покой в 1843 г, и cкончавшийся в Болховском Троицкого Оптина монастыре в 1847 г.

Владыка же Meлетий совместно с Тобольским высокопреосвященным Афанасием исхлопотал образование Томской и Енисейской епархии, которая открыта в 1834 г., а также Камчатской епархии, открытой в 1740 году, на которой первым епископом состоялся знаменитый Иннокентий Вениаминов. Тогда же были образованы владыками дли просвещения якутов духовные миссии с двумя походными церквами – Благовещенскою и Николаевскою.

Первый Toмский епископ Агапит Вознесенский, святительствовавший с 12 августа 1834 г. по 10 июня 1841 г., принимал вместе с тобольским владыкою Афанасием деятельное участие по борьбе против раскольников всевозможных сект, населявших обе епархии. Святительские братские послания к раскольникам, распространенные во множестве, производили сильное впечатление на простонародье и не мало душ сберегли от ада. Владыки прилагали особые заботы к распространению единоверия и при них возникли в Сибири первые единоверческие церкви.

Во дни названных архипастырей удостоилась Сибирь первого Высочайшего посещения: – Августейший Наследник Престола Цесаревич Александр Николаевич в 1837 г. обозревал Западную Сибирь до Ялуторовска и Кургана и, убедившись по докладу Тобольского владыки Афанасия, в эксплуатации евреями религиозной вражды между православными и раскольниками, отдал личное приказание о воспрещении евреям селиться в Сибири, что потом было подтверждено особым указом.

По перемещении Иркутского eпископа Мелетия в 1835 г. в Xарьков был его преемник Иннокентий Александров с 22 июля 1835 г. дот 23 апреля 1838 г. К этому времени Камчатская область была для административных властей землею забвенною. Там по конвенции с Великобританией 28 февраля 1825 г, (т. XI, № 30233) и с дозволения министерства внутренних дел, получившей Камчитский край на свое единоличное попечение (2 П. С. 3 т. III, № 1835), уже хозяйничали с 1828 г. иностранцы на правах свободно-хищнической заграничной торговли. Один только неутомимый иерей-миссионер Иoанн Вениаминов продолжал на Камчатской окраине поддерживать вы действии живительную «закваску» православного просвещения.

И вот о нем то, о будущем митрополите московском, очень заботился Иркутский владыка Иннокентий Александров. Этим архипастырем было сделано представление об учреждении на Камчатке епископской кафедры в целях водворения хоть какого-нибудь духовного облегчения для детских сердец темных дикарей, изнывавших от произвола культурных иностранцев.

Хлопоты владыки Иннокентия о Камчатской кафедре продолжал и довел до конца преемник его архиепископ Нил Исакович из магистров Петербургской духовной академии, пребывавший на кафедре с 23 апреля 1838 г. по 24 декабря. 1853 г. Даровитый по природе и всесторонне образованный высокопреосвященный Нил много путешествовал по дальневосточным окраинам и был отличным знатоком инородческих вероучений. Его сочинение «Буддизм, рассматриваемый в отношении к исследованию его обитателей в Сибири», считается до сих пор выдающим капитальным трудом. Также замечателен отчет владыки Нила Св. Синоду, напечатанный в «Хр. Чтении» за 1840 г., и много интересного представляют все его записки, помещенные в «Ярославских Епархиальных Ведомостях» за 1868,9–10 гг. Его личность и высокохудожественный талант по части оценки иконописного творчества и глубокого понимания ближайших задач истинного миссионерства охарактеризованы в удивительных чертах нашим знаменитым писателем И. С. Лесковым в прекрасном рассказе «На краю света». Владыка Нил основал в 1845 г. в 257 вер. от Иркутска на левом берегу р. Иркута при Туранских минеральных источниках Нило-Столбенскую пустынь, служащую теперь благоустроенным пристанищем для больных, а ранее служившую целям распространения Православия на западной нашей границы с китайскою Монголиею. Стараниями владыки Нила был устроен возле Чаунской губы Николаевский миссионерский храм. Первый настоятель этого храма священник Иркутской епаpхии Андрей Аргентов простер слова Евангельской проповеди на Чукотские пределы и составил важное в этнографическом отношении первое обстоятельное описание Чукотского мыса. При владыке Ниле были усилены и упорядочены миссии и построено много церквей среди бурятских поселений, а также переведены богослужебные книги на Mонголo-Бyрятский язык.

Сподвижником aрхиепископа Нила по переводу книг и по просвещению бурят был Николай Иосифович Нилов – Доржеев. Замечательна судьба этого человека. Родом монгол из племени Дзалейр-удзонцев и ревностный ламаист, он во время своих языческих созерцательных подвигов увидел во сне Св. Крест, сиявший дивным светом над погруженной во мрак Даурией. Это видение заставило его обратиться к Православию, при чем крестился и его 80-летний отец со всею семьею. Приняв св. крещение в Великий Четверг 1848 г. с именем Николая, он сделался ревностнейшим христианином, служил в Иркутской семинарии учителем монголо-бурятского языка и переводчиком богослужебных книг. Его стараниями была построена в с. Гужирском церковь во имя св. Николая Чудотворца, к которой архиепископ Нил рукоположил его во священники в 1853 г. После этого о. Николай с 1854 г. переселился с владыкою Нилом в Ярославль и окончил жизнь в Петербурге, занимаясь переложением богослужебных книг на монголо-бурятский язык. «Имя его не должно умереть», завещал владыка Нил в своем упомянутом сочинении о Буддизме в Сибири. Да и как забыть о. Николая, когда ему обязана наша наука интереснейшими сведениями о всех тайнах ламаизма, которыми ламы страшно дорожили и которые поэтому до чудесно-обращенного к Православию о. Николая оставались никому из христиан неизвестными.

От владыки Нила достался в наследие петербургскому университету собранный им при путешествиях по Сибири прекрасный минералогический кабинет. В заботах о нуждах диких северо-восточных окраин Сибири он исходатайствовал учреждение с 1852 г. Якутского викаритства, в чем ему помог тогдашний генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев – граф Амурский, с которым высокопреосвященный Нил состоял в большой дружбе.

Bстретив в 1841 г. Иннокентия Вениаминова, возвращавшегося из Петербурга в сане епископа Камчатского, аpxиепископ Нил в сослужение с ним рукоположил 6 апреля 1841 г. ревностного миссионера из воспитанников Рязанской семинарии Дмитрия Хитрова в священники якутской Преображенской церкви. Впоследствии Дмитрий был походным протоиереем-миссионером в Якутском крае, потом ректором семинарии, а с 9 февраля 1868 г. под именем Дионисия викарным епископом сначала Иркутской, затем Камчатской епархии и, наконец, с 12 янтаря 1870 г. епархиальным епископом Якутским и Вилюйским. Преосвященный Дионисий оставил по себе славу истинного просветителя якутов, как составитель азбуки и грамматики их языка и переводчик для них Евангелия, Апостола и некоторых богослужебных и общеполезных книг. Он, как изучивший Якутский и Чукотский край в течение 43-х летнего там священства, был деятельным и полезным членом Императорского Русского Географического Обществ. В его время в Чукотской миссии прославился просветительными успехами священник Петр Смирнов, а в Китайской миссии иеромонах Палладий. Этому последнему обязано русское правительство получением в 1848 году обстоятельных сведений о торговых путях из внутреннего Китая в западный и к границам Сибири.

Между тем, в епархиях, соседних с Иркутскою и Камчатскою, в пepиoд архипастырства аpxиeпиcкoпа Нила Исаковича, Дионисия Хитрова и Иннокентия Вениаминова произошли перемены.

На Тобольской кафедре после архиепископа Афанасия святительствовали: сперва Владимир Алаудин с 14 ноября 1842 г., при котором скончался 28 марта 1843 г. известный исследователь Сибири Петр Андреевич Словцов; а вслед за Владимиром – Георгий Ящуржинский, с 30 июня 1845 г. по 1 апреля 1852 г. Оба названные владыки всецело отдавались борьбе против раскола и особенно против беглопоповщинского толка, облюбовавшего для себя пермско-yрaльские окраины Тобольской губ.

Такую же противораскольническую борьбу только еще в больших размерах – вследствие обилия рационалистических и изуверских сект – вел Томский владыка Афанасий Соколов, заступивший с 14 июня 1841 г. место Агапита Вознесенского, и чрез 12 лет сделавшийся преемником Иркутского архиепископа Нила Исаковича. На Иркутской кафедре владыка Афанасий прослужил недолго, всего около 3-х лет, и его место заступил с 3 ноября 1856 г. Евсевий Орлинский, оставивший кафедру 13 сентября 1860 г. своему знаменитому преемнику Парфению Попову.

Преосвященный Парфений из магистров Kиeвской духовной академии начал свое архипастырское служение с 14 марта 1854 г, на Томской кафедре и чрез 6½ лет был перемещен на Иркутскую кафедру, на которой и оставался в сане архиепископа до дня своей кончины, последовавшей 21 января 1873 г. Он совершил мисcиoнеpскоe путешествие в Тункинский край, описанное в «Иpк. Епар. Вед.» за 1871 г., к написал очень обстоятельное сочинение под заглавием «Иркутская духовная миссия».

В его время и по его ходатайству, направленному чрез генер. губ.-графа Муравьева, образована с 25 мая 1861 г. Енисейская епархия, в которой в одни годы с ним святительствовали: – сперва до 6 апреля 1870 г. Никодим Казанцев, а затем до 31 марта 1873 г. Павел Попов, скончавшийся 25 мая 1877 г. в бытность на Камчатской кафедре.

Во дни названных Енисейских архипастырей были при содействии генер.-губ. Муравьева учреждены две новые викарные кафедры: – Ново-архангельская в Камчатской епархии на о_. Ситхе, существовшая до 1870 г., а затем Селенгинская, упраздненная 12 марта 1894 г. и, наконец, с 10 июня 1870 г Алеутская и Аляскинская.

Ново-архангельскую кафедру занимал с 29 марта 1859 г. до 9 ноября 1866 г. епископ Петр Екатериновский, описавший в «Душеполезном Чтении» за 1860 г. (ч. 3) свое плаваниe из Аяна на о. Ситху и тамошний быт. После него вторым и последним епископом был Павел Попов, перемещенный потом в Енисейск и, наконец, на Камчатскую кафедру.

Алеутская и Аляскинская епархия существуют до днесь. Первым епископом ее был Иоанн Митропольский с 5 июня 1870 г. до 12 апреля 1877 г. Второй епископ – Нестор Засс из лейтенантов флота, святительствовавший с !7 декабря 1878 г. Святитель Нестор исключительно проповедовал против всяких влияний иностранных миссий – особенно против католических и протестантских. За такую ревность о Православии он был сброшен с борти парохода в море католическими миссионерами. Уже много времени спустя волны морские возвратили на берег любимой им Уналашки его тело совершенно неповрежденным, и оно теперь покоится в Уналашке в одинокой могиле, почитаемой даже язычниками.

Время вышеназванных иркутских архипастырей Нила и Парфения является в истории Сибири последнею величественною жатвою тех государственных плодов, которыми так щедро дарила всю державу Сибирь, возделываемая руками православного апостольства и согреваемая благодатным теплом православного просвещения. Вообще-то в жизни нашей державы действовал и действует таинственный закон, по которому у нас всякий политический успех идет только по светлым следам успеха Православия. В периоды упадка Православия падают и yспехи политики, и во дни расцвета Православия расцветают и политические успехи. Эту неизъяснимую жизненную связь государственного организма с духом и светом Православия особенно горячо сознавал генерал, губернаторствовавший во дни Иркутских архипастырей Нила и потом Парфения, граф Н. Н. Муравьев. Он всегда пламенно отзывался на все нужды Православия и с полною готовностью помогал каждому мероприятию, направленному к распространению владычества православного русского духа. И за это, Mилосердиe Божие и всеобщее сочувствие его государственным планам помогли ему предупредить все коварные замыслы английской политики и овладеть Амуром и Уссурийским краем. Благодаря ему же тогда русская политика уже стояла твердою ногою на о. Цусиме. И будь бы у Муравьева в ту пору достаточные силы о средства для yкpепления русского владычества на о. Цусиме, командующем проливами Броуна и Крузенштерна и преграждающем доступ из японских вод в Желтое и Восточно-Китайское моря тогда Poссия была бы обладательницею ключа от Тихого Океана (Ист. В 1882 г., т. IX. №7. стр. 129–163). Вот до каких горизонтов еще так недавно простирался русский государственный дух, воспитанный на закваске Православия. Но как только светская власть позволила себе несколько пренебрегать велениями интересов Православия, так в ту же минуту зашатался прежде всего Дальний Восток. В 1867 году за 7.200,000 долларов мы потеряли Аляску в 23.000 кв. миль c естественным богатствами на неисчислимые миллиарды. Еще несколько ранее была, оставлена почти на произвол судьбы Камчатка, проявившая геройство 17-го – 24-го августа 1854 г. во время нападения англичан. Наконец в 1866 году был очищен о. Цусима и возвращен Японии, которая от такого дара удесятерила свою дерзость и теперь держит весь Дальний Восток в угрожаемом положении. Указанные невознаградимые политические потери как раз совпадают со временем странного пожертвования интересами Православия в пользу ламаитского язычества и еще более странного увлечения противными природе русской души новейшими принципами Запада. Все это точно предвидели три знаменитые сибирские современники – Иркутские владыки Нил, Парфений и их друг гр. Н. Н. Муравьев, дружно прилагавшие все меры к удержанию дальневосточного населения в повиновении духу Православия. Они единодушно заботились об устройстве правильного средоточия православной жизни там при посредстве епископской власти. И Господь даровал им знамение, что именно новые светочи Божественного Православия угодны Ему для блага Pocсии.

Таким знамением было появление на ново-учрежденных ими трех кафедрах достойных святителей, из которых Селенгинский Вениамин Благонравов оказался достойным современником апостола Дальнего Востока Иннокентия Вениаминова, который в один с ним годы святительствовал в Благовещенске. Бывший профессор Казанской духовной академии и прошедший 5-ти летнюю школу труда по духовно-учебной части, Вениамин был хиротонисан 5 февраля 1862 г. и вступил на Селенгинскую кафедру в З9-ти летнем возрасте с запасом сил, знаний, энергии, апостольского воодушевления и с выдающимся литературным талантом. После 6-ти летней службы в Селенгинске, он святи святительствовал 5 лет в Камчатской области, затем около 20 лет в Иркутске. За 30-ти летний период он обстоятельно изучил дальневосточные окраины, как святитель-миссионер и как ученый, вдумчивый и проникновенный наблюдатель всего, что ему встречалось на трудном ненастном пути Его путешествия по р. Ангаре и ее притокам в Tyнкинский край, по Якутскому тракту, р. Лене и ее притокам, по Аларскому и Илимскому трактам, по Забайкалью, по Иркутскому, Балаганскому и Якутскому округам, описанные в «Ирк. Епарх. Вед.» за 1874–7, 82 и 84 гг., полны удивительных картин и сведений, которые представляют научную и бытовую ценность. В его подробнейших описаниях о состояниях 3абайкальской, Амурской и Камчатской духовных миссий за время с 1862 г. по 1872 г. каждый миссионер найдет готовое жизненное руководство на что именно следует обращать внимание, какие нужды и явления должно подмечать, и как надо действовать при тех или иных обстоятельствах, чтобы миссионерский труд имел положительные результаты (См. в «Ирк. Епарх. Вед.» за 1863–4, 66–8 и 72 г.г. и в «Духов. Беседе» за 1865 и 7 гг. Особенно выдающимися являются повествования преосвященного Вениамина о «деятельности Камчатской миссии» и «о Камчтке», а также о пребываниии между коряками («Ирк. Епарх. Вед.» за 1872–3 гг., в «Дом. Беседе» за 1873 г., в «Миссионере» за 1874 г. и в «Прав. Обозр.» за 1880 г.). Сделанное им всестороннее исследование о гольдах, ороченах, гиляках, корейцах, чукчах и коряках, напечатанное в № 16 «Моск. Церк. Вед.» за 1881 г. обратило не себя внимание всего ученого миpa. Возбужленное влалыкою Вениамином. «дело о препятствиях, чинимых Камчатской миссии с целью своекорыстного противодействия обращению камчадалов в православную веру», – опубликованное в №№ 26 и 27 «Ирк. Епарх. Вед.» за 1874 г. – заключает в себе неопровержимое доказательство того, что неукротимая вражда против Божественного Православия кроется не в дикости инородцев, а в грубости нравов самих их цивилизованных опекунов. Владыке Вениамину принадлежит слава крещения и просвещения Аларских бурят, проживавших по р. Ирети в степи между Московским трактом и Саянским хребтом.

Долгое и внимательное наблюдение над бурятским миром и близкое знакомство со всеми уголками этого мира дало владык Вениамину богатейшую возможность представить в 1863 г. Св. Синоду обширную записку «О Ламском идолопоклонническом cyeверии в Восточной Сибири». В этой записке заключается такая обстоятельная критика непомерной любезности к идолопоклонническому суеверию во вред православному просвещению и так много в ней убедительных доводов, указывающих на жестокую государственную опасность от дальнейшего потворства ламаизму, что даже сам архипастырь решился опубликовать свою записку только спустя 20 лет после представления ее Св. Синоду и напечатал ее лишь в 1882 г в «Прав. Обозр». (сентябрь стр. 164–186).

Из означенной записки о ламаизме православная Poccия впервые узнала, как в Сибири многие чиновники поступались законом, собственною совестью интересами православия, русскими правами и казенными землями, лишь бы только устроить лам как можно лучше, лишь бы только им, да их ламаитам было бы хорошо. В этих целях, для удобства лам с их дацанами-монастырями, наполненными бездельною, изуверскою армиею бандиев (в роде идольских пономарей) и ховараков (учеников) с ширетуями (настоятелями дацанов) во главе и под общим владычеством языческого папы – хамбо-ламы, наши сибирские правители, вопреки Высочайшей воли, провели в жизнь неутвержденное «Положение 15 мая 185З г. о ламайском духовенстве». А в 1860 г. даже позволили себе делать представления об угодных ламам изменениях в этом незаконном, но тем не менее осуществленном положении. При таких условиях неудивительно, что не только обратившиеся к православной вере буряты, но и коренное русское простонародье, имевшее несчастьe оказаться в соседстве с ламаитами, изнывали и до сих пор изнывают под беспредельной властью изуверных лам. Сам владыка Вениамин при обозрении своей Селенгинской паствы испытал на себе в 1862 г. безнаказанное надругательство со стороны хамбо-ламы Чайрупа Ванчикова, ездившего везде с многочисленною свитою вслед за архипастырем и призывавшего все население под страхом мести к непослушанию аpxиepeю Христову. Под влиянием такого привилигерованного положения для ламаизма при полном бесправии и беззащитности для православных людей были в 1857–62 г. г. случаи фанатического нападения язычников на православных священников. Между тем, сами ламаиты даже еще при первом расцвете своего могущества чувствовали себя в такой силе, что по призыву политических ссыльных Банзарова и Бакунина собирались тогда отложиться от Poсcии и восстановить свое «Чингис-ханово царство». Насколько вообще ужасно положение православных там, где водворился ламанам, видно из того, что сам владыка Вениамин был вынужден в 1864–66 г.г. добиваться отвода хоть каких-нибудь наделов крещеным людям. Он и мечтать не смел о допуске их в степные думы, потому что иркутский губернский совет всегда отклонял признание за христианами равноправия с язычниками и, наконец, журналом 3-го мая 1872 г. за № 21 решительно отказал христианам в равнопpaвии «впредь до преобразования ламаитских учреждений».

Таково основание на фактических данных содержание двух записок высокопреосвященного Вениамина «о ламском суеверии» и «о положении христиан в бурятских обществах под начальством изычников». Приходится в доказательство неимоверного роста языческой тьмы под владычеством лам добавить, что в 1773 г. был у них всего один дацан (монастырь) Ходонский, через 10 лет появился второй, Тушуйский, еще через 13 лет – Аннинский, а теперь имеется 34 дацана, к которым принадлежат до 10,000 лам и разных прислужников языческого изуверства. Так же ужасающе велик рост количества ламаитов. В 1727 году их почти не было; в 1848 г насчитывалось 125 тысяч, а теперь их до миллиона и уже наблюдаются частые обращения в ламаизм всевозможных инородцев.

Высокопреосвященный Вениамин, как убежденный преемник духа приснопамятных строителей русского дела в Сибири и замечательный знаток государственной жизни, с особенным воодушевлением указывал на вред подобных вышеописанным всяких искусственно поставленных препятствий для евангельской проповеди среди сибирских инородцев. Он утверждал, что дело православного пpoсвещения есть дело жизненное и, следовательно, не церковное только, но и государственное, и что поэтому какие бы то ни были государственные акты, гapантирующие привилегированную обособленность сибирских инородцев с их языческими сyевериями, могут только помешать, а не помочь правильному развитию государственного строительства.

Такое убеждение владыки Вениамина, сложившееся при свете всего предшествовавшего исторического опыта Православия в Сибири, изображено с неопровержимою обоснованностью в его произведении «Об обязанностях русского государства по обращению иноверцев и раскольников к Православной Русской Церкви». Заключающееся в этом произведении красноречивое истолкование основных начал, которыми должны определяться отношения государственной власти к Церкви в деле обращения иноверцев и раскольников, представляет собою безошибочное указание прямого пути к народному единству и крепости государственного организма.

Не сбылись надежды высокопреосвященного Вениамина на исправление нравов и понятий интеллигенции, выраженные им в красноречивейшей и пламенной статье под заглавием: «Обязанности русского государства по обращению иноверцев и раскольников к Православной Русской Церкви». Безграничная критика веры Христовой сделалась приятным занятием для очень многих людей, именующих себя просвещенными. Очевидно, за 40 лет с того времени, как появилась последняя статья владыки Вениамина, людские нравы ни чуть не отрешились от того пагубного настроения, которое с таким пламенным красноречием сердца отрицал высокопреосвященный.

Вообще же он оставил в своих произведениях такое великое духовное наследие, что оно и теперь служит и долго еще будет служить для современных деятелей православного просвещения нeистощимым и жизненно свежим источником назиданий и позаимствований.

Одного убеждения с владыкою Вениамином был и одного направления держался его современник епископ Мартиниан Муратовский, святительствовавший с 9 февраля 1869 г, на Селенгинской кафедре, потом с 17 октября 1877 г. на Камчатской, и ставивший Сибирь только 11 мая 1885 г. вследствие перемещения на Таврическую кафедру. Он совершил одинаковый с apxиепископом Bениамином подвиг апостольских путешествий и оставил по себе записки о важнейших задачах православной миссии, как орудие государственности, непечатанные в «Миссионере» за 1878 г. и в «Моск. Церкю Вед.» и «Ирк. Епар. Вед.» за 1884 г.

Такой же апостольский путь прошел в дальневосточных окраинах с 5 ноября 1878 г. в течение около 15 лет преемник Мартиниана на Селенгинской кафедре Мелетий Якимов, оставивший свои обширные миссионерские записки в «Ирк, Епарх. Вед.» за 1887–8 г.

Но особенно выдающиеся исследования дальневосточных окраин совершил в течение 15-ти летнего святительства там Макирий Дарский, бывший с 9 октября 1883 г. первым епископом на Киренской викарной кафедре, учрежденной по ходатайству приснопамятного печальника Дальнего Востока архиепископа Вениамина Благонравова. Владыка Макарий, после 6-ти летнего святительства на Киренской кафедре, пребывал с 15 июля 1889 г. на Селенгинской и, наконец, с 25 октября 1892 г. на Камчатской кафедрах. Его путешествия в Илимский округ, по Верхней Тунгузке и в Tyнкинские станы, лежащие к северо-западу от Байкала в ложбинах и долинах между Байкальскими и Саянскими горами, оставили светлый след в жизни инородцев, из которых многих он обратил в Православие.

В полном единодушии с вышеуказанными светильниками Дальнего Востока слагалось духовно-просветительское русское дело и у их современников в Енисейской, Томской и Тобольской епархиях.

В Тобольской была еще в 1870 г. учреждена Березовская викарная кафедра, на которой святительствовал Ефрем Рязанов, приостановивший раскольничью пропаганду среди тобольских иноверцев.

B то же время в пределах Томской епаpxии возник Благовещенский монастырь в Алтайских горах, устроены по инициативе игумена Макария Невского для нужд Алтайской миссии начальником этой миссии архимандритом Владимиром Петровым. Преосвященный Владимир с 16 марта 1880 года был первым епископом на Бийской кафедре, учрежденной по ходатайству Томского архипастыря Петра Екатериновского и впоследствии – с 9 июля 1889 г. сделался его достойным преемником.

Сподвижник епископа Владимира по Алтайской миссии игумен Макарий Невский снискал среди населения Алтая такую любовь, что был у них не только пастырем-учителем, но и судьею совести. А его духовные стихи знали там и до сих пор знают наизусть почти все дети. Этот неутомимый труженик 28 лет обогревал ниву православного просвещения на Алтае своею поэтическою душою, исполненною чувством глубокого благожелания. Он был преемником епископа Владимира на Бийско кафедре, а затем, после Исаака Положенского, – и на епархиальной Томской с 26 мая 1891 г., где до сей поры пользуется пламенною сыновнею привязанностью всего православного населения.

После Владимира и Макария святительствовал на Бийской кафедре и руководил Алтайской миссией апостол киргизов Владимир Синьковский, передавший свою паству с 30 апреля 1894 г. епископу Мефодию Герасимову. Владыка Мефодий перед тем 12 лет состоял сподвижником упомянутых четырех архипастырей Томской епархии по Алтайской миссии, где прошел все степени священства и прославился как способнейший заведующий миссионерским катехизаторским училищем и как деятельный начальник всех миссий в Томской епархии.

Если православное просвещение на дальневосточных окраинах имело против себя много искусственно созданных светскою нерассудительностью и сохранившихся до сих пор затруднений, описанных в статьях «Наши миссионерские задачи на Амуре» («Владив», 1885 г. № 25) и «Трудности миссионерской службы на Амуре и Уссури» («Ирк. Епарх. Bед.» 1887 г.), то еще более затруднений испытывало дело Православия и в Томской епархии. Во времена вышеупомянутых томских архипастырей действовали законоположения: 1) от 16 августа 1804 г. о свободе раскольничьих домовых богослужений и требоисправлений и 2) от 19 апреля 1874 г. об установлении полицейской метрической регистрации их браков, рождений и смерти. Такое признание законной силы за фанатическою обособленностью раскольников разнуздало их до того, что они к 1880 г. уже имели свои тайные типографии (Дело архив. Том. губ. правл., св. 110 да 1880 г.) да и до сих пор ими пользуются со всевозможными целями. Хотя светская власть видела в даровании им вольностей справедливое продолжение системы «свобод, примененной перед тем к язычникам-ламаитам, и оправдывала свою снисходительность к раскольникам желанием удержать их от бегства «за волею в Беловодье Опоньского царства (Японию)», но от этого православное просвещение, а с ним и государственное дело только страдали. При таких условиях одна оборонительная отписка против раскольничьих наветов отнимала у томских архипастырей и их сподвижников много драгоценного времени. Приходилось им при всей правоте испытывать положение подозреваемых в инквизиторстве и в то же время заслонять собою православное стадо от хищных волков, организованных с 1862 г. первым раскольничьим лжеархиереем в Сибири Саввитием Лепшиным-Кулаковым и его заместителем Мефодием Выдрицким из шайки конокрадов.

Еще в худшем положении обстояло дело православия в Якутской и Енисейской епархиях, служивших по закону 7 июля 1835 г. местом ссылки вреднейших сектантов и политических преступников, где нравственное одичание доходило у крещенных людей в 1861 г. до шаманских человеческих жертвоприношений («Туруханский край» в зап. И. Р. Геог. Общ.) а в 1883 г до людоедства («Енис. Губ. Вед.» 1883 г. и «Сибирь» 1838 г. № 49).

Тем не менее, к благополучию дела православного просвещения в Якутской епархии, там, со времени учреждения ее 4 ноября 1889 года 14 лет руководствовал паствою вышеназванный епископ Дионисий Хитров, оставивший очень ценное во всех отношениях описание своей поездки в Чукотскую миссию в 1868–9 гг.

После него святительствовал Иаков Домский с 8 января 1884 г. и, наконец, вышеупомянутый исследователь инородческой жизни епископ Мелетий Якимов. Дух этих архипастырей и их доступность и готовность на всякое добро много способствовали к поддержанию власти Православной Церкви в этой области, переполненной анархией сектантства и преступности. В их дни основалась Покровская Нининская община в 83 вер. oт Якутска, сделавшаяся убежищем для бесприютных, преследуемых ссыльными женщин и девиц.

В Енисейской епархии в те же годы святительствовали епископы: Антоний Николаевский с 31 марта 1873 г., Исаакий Положенский с 30 мая 1881 г. и Тихон Донебин с 8 марта 1886 г., сделавшийся потом достойным преемником приснопамятного аpxиепископа Иркутского Bениамина Благонравова. Архипастырская деятельность этих владык развивалась с замечательною преемственностью. Они одинаково были воодушевлены заботами о сооружении новых оплотов Православия. Епископ Антоний основал в 1878 г. Успенский общежительный монастырь в Красноярске с богодельней, больницей для духовенства епархии и школою иконописания и ремесел. Епископ Исаакий в смутные 1881 – 3 годы отлива народовольческой крамолы из внутренней Poccии в Сибирь неутомимо рассылал пастырские послания, предостерегавшие население – как выражался владыка – от злоумышленников против божеских и человеческих законов, хотящих завладеть народною душою, дабы исказить ее до своего состояния звероподобного.

На долю же владыки Тихона Донебина выпал высокий жребий осуществления святительских планов его знаменитого предшественника Beниамина Добронравова по образованию оплотов Православия в преддверии дальневосточных окраин. По его ходатайству в Забайкальской области с 12 марта 1894 г, был назначен отдельный архипастырь Георгий Орлов и в его время образовалась самостоятельная Владивостокско-Кaмчaтская eпархия с 1 января 1899 г.

Первым архипастырем на эту дальневосточную кафедру вступил с Камчатской кафедры 7 марта I899 г. и ныне состоит высокопреосвященный Евсевий Никольский.

Владивостокско-Камчатская епархия вначале заключала в себе Южно-Уссурийский край, Сахалин, Командорские острова и Камчатку с громаднейшими Анадырским, Гижигинским и Удским уделами, а потом с 1907 г. добавлены все приходы Maнчжypии и Харбина и, наконец, с 1908 г. по указу Св. Синода от 27 октября 1908 г. за № 12565 присоединена учрежденная в 1897 г. Корейская миссия с ее 9-ю заграничными станами. Сверх того, владыка Евсевий основал Посьетскую походную миссию. Таким образом, епархия заключает теперь в себе более 1¼ милл. кв. миль. На этом пространстве при открытии ее было до 100 тысяч населения, а теперь оно удвоилось и быстро возрастает вследствие притока русских переселенцев.

Владыка Евсевий при вступлении на епарxию нашел всего 60 церквей и 38 церковно-приходских школ, но за 10 лет его святительства число церквей возросло до 126, образовалось 3 походных церкви для нужд русских переселенцев и насчитывается 105 школ.

Духовное управление епархиею открыто высокопреосвященным Евсевием 21–22 марта 1899 г., при чем в то время ни для владыки, ни для консистории не было собственных помещений, вследствие чего владыка некоторое время вынужден был проживать на квартире в еврейском. Доме, а консистория долго ютилась в доме кафедрального протоиерея о. А. Муравьева.

В самом начале своего управления епархию высокопреосвященный Евсевий посетил православные приходы на Сахалине, Командорских островах, на Камчатке и по всему побережью от Tигиля до Гижигинска, Охотска и поста Де-Кастри, жители которого достают себе священника зимою с низовьев Амура (Благов. епарх.), а летом с Сахалина. Одно кратковременное появление архипастыря в указанных отдаленных и забытых цивилизациею местностях ознаменовалось массовыми обращениями инородцев к Православию, что ясно свидетельствует о готовности сердец в этих взрослых младенцах для Христова cева. Хотя для них культурные сограждане не представляют до сих пор такой среды, которая укрепляла бы в них привязанность к правилам православной жизни и не давала бы им уходить из-под материнской власти Св. Церкви, но тем не менее, в них жив и силен идеал детского сердца. Они только все твердят: – «вера христианская – великая, светлая вера, и если бы Царь бумагу прислал, чтобы мы все крестились, тогда мы давно побросали бы своих богов, которые все только отнимают, ничего не давая».

Личное ознакомление с зрелою для Христа жатвою, гибнущею вследствие отсутствия духовных вождей и от произвола всевозможных хищников, побудило владыку Евсевия к ходатайству о назначении на Камчатский полуостров викарного епископа, дабы он служил там неотступным руководителем православного просвещения и деятельным светочем нравственней жизни.

Северо-восточные окраины Камчатской области отстоят от pезиденции епархиального архиерея в 35 днях морского пути, при чем лето при холодном морском течении, омывающем берега полуострова, не каждый год позволяет совершить путь в оба конца, а сухой путь и очень долог и непосилен. Вследствие этого приходы по целым годам остаются без пастырей, а имеющиеся пастыри чувствуют себя в положении нравственно-одиноких и беззащитных перед наветами хищных иностранцев и русских порочных людей. Но как только появятся вблизи них архипастырь-руководитель, сострадалец и заступник, так с той же поры начнется быстрое и правильное развитие православной жизни в этой суровой области, богатой детскою простосердечностью коренных обитателей и дарами океана, моря, рек и пустынь («Взгляд на значение Камчатки в будущем» – «Ирк. Губ. Вед.» 1858 г, №№ 36, 37 и 41; «Записки Филиппеуса о Kамчатке и Охотском море», СПБ, 1885 г. и «Промыслов. богатства Камчатки», – отчет док. Н. Слюнина СПБ, 1895 г.) Ведь на Камчатке в южной ее половине в период 1831–7 г.г. при начальнике Галенищеве было земледелие, имеются медоносные травы для пчеловодства, но только нужна культурная инициатива, нужно сочувственное отношение ко всем обитателям, нужна правительственная бережливость к дарам области и нужно правильное средоточие для святорусской жизни, а также по примеру 1820 г., необходимо суровое законодательное противодействие влиянию иностранцев, уже распоряжающихся ее богатствами, как военною добычею.

Тяжелые дни пережила Камчатская область в недавнюю японскую войну. Японцы с особенным старанием разорили в Петропавловске кладбищенский православный храм и невообразимо осквернили св. образа и престол. А в настоящее время те же японцы лично и с помощью евреев и других г.г. ссыльных наводняют область кощунственными прокламациями, внушающими грамотным людям ненависть к Православию и ко всему русскому. Многочисленные ламы, японские бонзы, и политические соглядатаи, всевозможные еретики и противогосударственные агенты католического и протестанского вероучений из Америки, Англии и Дании уже устремились неудержимым потоком во Владивостокско-Камчатский край с богатым запасом средств, приманок и угроз. Их религиозная пропаганда отторгает oт организма русской государственности душу за душою и сердце за сердцем, чтобы таким путем подготовить в ближайшем будущем бескровное окончательное политическое отторжение от Российской Державы этого огромного, богатого и важнейшего во всех отношениях края.

Уже появилось предвестие грядущих грозных событий. Начатая калмыком Чет-Чалпанам проповедь об изгнании из Сибири русских и о восстановлении «ойротовского царства», т. е. золотого века, распространяется с ужасающею быстротою. Конечно, грозный для православного русского духа yспех буддийской-панмонгольской пропаганды Чет-Чалпана и его последователей имеет свой корень в современных политических условиях и обстоятельствах. Счастливая для Японии война 1904 – 5 гг. и полученные ею большие права по Портсмутскому договору воспламенили у японцев идею панмонголизма и сильное стремление провозгласить Японию царицею желтого миpa. С этими угрожающими белому миру целями японское правительство щедрою рукою теперь развивает и поддерживает основавшуюся в Киото секту буддийских Иезуитов Ниси-Хонганзи, осыпая ее золотом, привилегиями и всеми благами широкой дипломатической поддержки. Глава этой секты «лорд-аббат» Оотани-Козун родственник микадо – рассылает по всему материку Aзии тысячи своих пропагандистов и уже создал на, боевых началах буддийский тройственный союз из буддистов Японии, Индии и Kитая. Таким то вот образом и появились в нашей Сибири в великом множестве глашатаи об «ойротовском царстве» на подобие вышеупомянутого ненавистника Poccии Чет-Чалпана. Они действуют убеждением и золотом. А у нас в конец расшатано государственное чувство и на помощь против панмонголизма сыплятся одни фразы да гроши при полном пренебрежении к Православию и историческим устоям. Наприм., всем памятен прискорбный недавний случай, когда секта Hиси-Хонганзи получила разрешение на сооружение кумирни в нашем Владивосток. Городская дума дала ей для этого бесплатно участок земли. Отсюда является одним только шагом проникновение влияния секты Ниси-Хонганзи к нашим бурятам и калмыкам, признающим главенство далай-ламы, с которым граф Оотани установил ныне сношения. Нельзя не видеть, что в буддийском мире Восточной Азии происходит какая-то сильнейшая эволюция, за поступательным движением которой сладить крайне важно и вы научном и в политическом отношении. А между тем даже в петербургском обществе есть кружки, сочувствующие и следующие уполномоченному от лорда-аббата Оотан-Козун некоему фон Чинскому, известному под именем «Мага Пунар-Баны». Даже устроено буддийское капище, содержимое на средства упомянутой секты Ниси-Хонганзи.

Теперь не только сибирские миссионеры, но и все русское население воочию видят, как фантазия Вл. Серг. Соловьева о нападении желтого мира на белый (см. главу «Об антихристе», в его сочинении «Три разговора») начинает превращаться в готовое сбыться зловещее предсказание. При таких условиях каждый миссионер и приходский священник должен либо делаться сторонником творящихся на Камчатке беззаконий, либо быть героем и погибать жертвою, политически бесполезною.

Для рассеяния вот этих то ужасов, а также, чтобы хоть сколько-нибудь помочь дальневосточному русскому населению оправиться от недавнего военного и революционного разгрома, и предложил теперь архиепископ Евсевий учредить на Камчатке постоянную кафедру епископа и Братство во имя Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса с деятельным пособием этому Братству родственным сочувствием, силами, способностями, средствами от всего православного мира.

Высокопреосвященный Евсевий испытал на себе, как малосильны даже апостольская ревность миссионеров и мужество светской власти, когда нет правильного преемства в заботливом руководительстве настроение и направлением окружающей людской среды. Оно пережил все мучительные затруднения, вызванные недавнею войною с вероломными желтыми соседями, а после того – политические бунты, устроенные пришлыми евреями и иностранными соглядатаями на почве местного духовного невежества русских. Почти 4 года была приостановлена его архипастырская деятельность бурными политическими событиями. Все кругом никло, отчаивалось и шло в разброд.

Но не падал духом один высопреосвященный светильник благочестия и любви к родине. Одних утешал, других увещевал и всех ободрял надеждою на скорое притупление двух нависших над Дальним Востоком мечей: – меча войны и меча крамолы, отточенных русскими изменниками.

И почти в самом начале этих подвигов его благочестия и милосердия снизошла с благодатною помощью епископу Христову и всему его стаду Царица Небесная в Высочайше дарованном образе «Торжества Пресвятыя Богородицы». Под стопами Преблагословенной Владычицы, торжественно простершей перед Собою Нерукотворный Образ Предвечного Просветителя человечества, православные очи узрели попираемые два сломанных меча, об избавлении от которых молился архипастырь, – узрели и пролили слезы радостной надежды. Все утешились, все ободрились, а более всех сам владыка Евсевий, живущий только чужими радостями и для чужого счастья.

В молитвах перед этим Монаршим благословением почерпнул архипастырь Евсевий так много воодушевления, что вторая половина десятилетия его святительства сделалась в истории Дальнего Востока светлым периодом чудесного роста оплотов Православия и просвещения. За последние 5 лет удвоилось в eпapxии число храмов и утроилось количество школ. Возник свечной завод, обеспечивающий насущные нужды духовного управления. Возникли разъездные причты и несколько новых миссионерских станов. Возникло Братство Пресвятой Богородицы при Уссурийском Свято-Троицком монастыре, где неутомимый игумен Сергий из Валаамских иноков с помощью монастырской маленькой типографии печатает листки из дневников приснопамятного о. Иоанна Кронштадтского и бесплатно раздает православному народу.

Сам владыка Eвсевий устроил на Седанке архиепископский дом с храмом и школою, которую содержит на собственные средства, и с бесплатным пристанищем для духовенства, являющегося к нему по делам паствы.

До сих пор не осуществилось желание владыки иметь собственную епархиальную типографию и духовную ceминарию и училище, жизненно необходимые для быстро растущих приходов епархии, но молитвы перед Торжествующею Царицею Небесною и Победоносною Путеводительницею русского православного духа окрыляют благоговейного архипастыря надеждою, что его стремления восторжествуют над всеми затруднениями и опасностями для православного просвещения.

В молитвах перед чтимым Владивостокскою eпархиею образом «Торжества Пресвятыя Богородицы» Господь ниспослал владыке Евсевию святое желание учредить особые миссии в Mанчжурии и в среде китайцев и образовать викарную кафедру для управления миссионерским делом в западной половине епархии и в Корее.

В тех же молитвах перед Торжествующей Царицей небес и земли воспламенилось в скорбящей о Камчатской области душе владыки Евсевия благодатная мысль об учреждении Камчатского Православного Братства во имя Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса. По вдохновенному убеждению начальника Камчатских обитателей приспело время благоприятное для восхода животворного светила Божественного Православия над людьми, сидящими в могильной тьме земли забвенной.

Камчатская область нуждается в даровании тех же средств, какими три века просвещалась и покорялась Сибирь, т. е. в умножении храмов, приходов, походных миссий, школ с общежитиями для детей бродячих инородцев, больниц для врачевания недугов и мощных организаций для пробуждения дремлющих в инородцах сил и способностей и для воспитания и направления их на святорусское дело края.

Жизненно необходимо с помощью Камчатского Православного Братства по имя Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса торжественно завершить 3-х вековое победное шествие Православного просвещения по Сибири.

Вся Православная Россия должна крепко помнить, что Нерукотворный Образ Всемилостивого Спаса много веков предшествует делу нашего государственного строительства. Со знаменем сего Св. Образа подвизались древние наши святые ратоборцы за единодержавие Александр Невский, Андрей Боголюбский и Феодор Ярославский. С этим образом Православная Русь в XIV и XV вв. восторжествовала над дикими варварами Сибири – татарами и в конце XVI и в начале XVII века над смутами враждебного Православию католицизма. Во имя сего Св.Образа был сооружен первый храм в Тобольске, послуживший колыбелью православного просвещения Сибири. Сей же Св. Образ первый из сибирских святынь прославился в Тобольске в XVII в. чудесами, доселе просвещающими Сибирь. В молитвах перед Нерукотворным Образом Всемилостивого Спаса черпал воодушевление для своих преобразований Царственный Попечитель о просвещении Сибири и всей Pоссии Петр Вeликий. Его малый домик, сияющий сим Св. Образом, сделался по благодати и чудесам Всемилостивого Спаса великою колыбелью основанной им Императорской столицы – Петербурга. Наконец, как уже выше сказано, в тягостные дни японской войны Царственный потомок Великого Преобразователя Государь Император благоизволил духовно подкрепить православное население Дальнего Востока, благословить его Св. Образом «Торжества Пресвятыя Богородицы», на коем в руках Царицы Небесной и Победоносной Путеводительницы Православного Mиpa красуется начало спасительного иконнопочитания и благодатное знамя нашей государственности – Нерукотворный Образ Всемилостивого Спаса.

Таковое yбеждение, вынесенное из истории православного просвещения в Сибири, побуждает Владивостокско-Камчатского Архипастыря Высокопреосвященног Евсевия взывать ко всему православному миpy о насущной помощи словом и делом его обширнейшей в миpе eпархии, где православные либо бедствуют, либо коснеют в одинаковом с дикими язычниками невежестве на краю пропасти нравственного одичания и распадeния.

Прeдпpинятоe Высокопреосвященным Евсевием святое дело просвещения Камчатской области с помощью Братства во имя Нерукотворного образа Всемилостивого Спаса есть дело общегосударственное. Братство поставляет себе главнейшею целью содействие просвещению Божественным Евангелием остатков языческого миpa, уцелевшего на дальневосточных окраинах, а также вознамерилось укрепить там православную жизнь деятельным образованием такой среды, которая бы силою добрых примеров и попечений удерживала просвещенных православием язычников под материнскою властью Св. Церкви. Следовательно, делю Братства есть дело жизненное и общенародное, требующее для себя дружной, воодушевленной поддержки со стороны всех государственных жизненных сил и способностей. Именно теперь приспела пора всем православным людям приложить все свое христианское и верноподданическое усердие к восстановлению и укреплению на Дальнем Востоке и вообще по всей Сибири самого сильного владычества нашей православной государственности. Уже близок 300-т летний юбилей со дня избрания на Bceроссийский Престол Предка Царствующего Дома Романовых Михаила Феодоровича, повелением которого была учреждена в 1620 г. Тобольская архипастырская кафедра – первосветильник православного просвещения в Сибири. Предстоит, следовательно, в 1920 г. и второй во славу того же Царя и его Державного Дома 300-т летний юбилей водворения православной церковно-государственной жизни в Сибири, А потому благовременно будет накануне юбилея воцарения Дома Романовых положить начало окончательному осуществлению преемственного подвига Рoccийских Cамодержцев по покорению сибирского язычества, дабы ко дню юбилея православного просвещения в Сибири пройти до конца этот подвиг с Братским крестом Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса и торжественно завершить cие великое историческое дело составляющее священную славу Дома Романовых.

Поспешим же всею братскою семьею самоотверженно порадеть словом и делом о благополучии своего Владивостокско-Камчатской области, как драгоценной части нашего Православного Отечеста. Покров для нас – братское знамя Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса. Надежда у нас на небесное предстательство приснопамятных православных просветителей Сибири и строителей в ее пределах святорусской государственности. А источником благодатного воодушевления да послужит нам обращенный к каждому рабу Божию великий завет Христов: – «Изыди на пути и халуги, и убеди внити, да наполнится Дом Мой». Лук.14:23.

Камчатский миссионер

Иеромонах Нестор.