Слово на новый (1883-й) год

Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу (Кол. 2:8).

Это отеческое предостережение делает св. апостол Павел своим Колосским ученикам, нравственно-религиозной жизни которых угрожала опасность от какой-то учености, от каких то философов, вкрадчиво и умно предлагавших какие-то иные, по-видимому лучшие пути к нравственному совершенству, чем те, какие предложены были Колоссянам богодухновенным учителем языков, св. апостолом Павлом. Неизвестно достоверно, что это были за философы и в чем заключалось их опасное, хотя и обольстительное учение; но главные его признаки св. апостол намечает в том, что своим источником это учение имело какое-то старинное измышление человеческое, и следовательно не имело богооткровенно-религиозного начала; что характером его была мирская стихийность, т. е. не было оно одушевлено чисто духовными и возвышенно нравственными помыслами и что поэтому видимым и последним плодом его было не приближение ко Христу, а удаление от него.

Знаменательно то, что вышеозначенное предостережение апостольское св. церковь положила предлагать нам в новый год. В преемственном движении времени начало каждого нового года есть как бы начинательный пункт в нашем жизненном шествии, где мы должны осмотреться и сообразить, что нами уже сделано, что приобретено и что пройдено в мимошедшее лето, и по какому направлению следует идти дальше. А как нашими поступками и всеми вообще нравственными движениями и усилиями воли всегда управлять должна какая-нибудь основная и руководственная мысль; то нам и ставится на вид это вполне благовременное предостережение на новый год, чтобы мы не увлеклись каким-нибудь пустым человеческим обольщением, какой-нибудь философией, какими-нибудь идеями, хотя бы и модными и у людей весьма распространенными и с виду даже очень серьезными, но могущими отклонить нас с надлежащего пути правды и истины.

Огромное пространство времени отделяет нас от Колоссян, нравственным состоянием которых так озабочен был св. апостол Павел, но есть нечто общее между ими и нами. Только что приведённые к свету Христову из языческой тьмы, они пылали религиозным рвением, и в этом состоянии чрезвычайно были восприимчивы ко всякому влиянию и учению, призывавшему их на подвиги нравственного усовершенствования, – что и внушало опасения и усиленную заботливость в их учителе, св. апостоле Павле. Озираясь на только что пережитое нами мимошедшее лето и несколько далее назад, – мы точно также усматриваем в современном настроении и направлении переживаемой нами жизни общественной какое-то необычайное одушевление и напряжение; хоть и не чисто религиозного характера, – как это было у Колоосян, – но рвущееся однако же к обновлению и нравственно-духовному усовершенствованию во всех областях нашей жизни: в семье, в школе, в научной, в церковной, ив гражданской – областях, словом везде. И как во времена Колоссян, так и теперь у нас слышится много всяческой философии и раздается множество учений и систем, силящихся руководить и заправлять всем этим бурным и волнующимся общественным движением. И как в свое время новообращенные и горячие в своем религиозном возбуждении Колоссяне чутки и удобопреклонны были ко внешним и посторонним влияниям, сверх проповеди апостольской, так и в переживаемое нами время общество наше, возбужденное целым рядом недавних великих преобразований, обновивших и перестроивших течение нашей давнишней и привычной жизни гражданственной, с необыкновенною чуткостию отзывается на разные учения и проповеди вождей науки о своем быте и о своих нравственно-духовных нуждах. Речь наша склоняется, как видите, не прямо к той обычной и существенной теме церковной проповеди, о которой привыкли вы слышать слово с сего священного места. Не об каком-либо догматическом или частном религиозно-нравственном вопросе говорить мы намереваемся в сегодняшний день нового года, а имеем нужду и повод предложить несколько наставительных слов по поводу одного в высшей степени характерного и знаменательного явления в умственном складе и жизненном направлении нашей современной гражданской деятельности. Впрочем, связь этого явлении с судьбами религии и православной веры в нашем отечестве так велика и существенна, что это не только дает нам право, но и налагает обязанность говорить об нем с церковной кафедры, и именно в теперешнее время.

Та философия с обольстительной пустотой, по изречению апостола, которая угрожает общественному благу нашего отечества, и которая успела уже к сожалению наделать и приготовить множество бед и зол нашей родной стране, заключается в каком-то страстном и так сказать повальном отвращении ко всему старому и древнему, хотя бы почтенному и родному, и в каком-то беззаветном и суеверном благоговении ко всему новому, в особенности идущему из чужих ученых стран так что общество русское распалось, как вы знаете, на два весьма заметные и как бы враждебные лагеря. Одни, – жаждущие новизны и рвущиеся ко всяческой свободе, усвояют себе наименование передовых, разумных по преимуществу и свободномыслящих двигателей жизни общественной; другие же, не решающиеся без опасливой критики поклоняться всему новому, хотя бы оно было и самое ученое, и дорожащие преданиями отечественной старины, клеймятся унизительным прозвищем отсталых, неразвитых людей, руководствующихся привычкой и только задерживающих движение общественной жизни.

Если бы это разделение и борьба мнений не выходили дальше ученых кабинетов по каким-нибудь отвлеченным научным вопросам и ограничивались бы только книжным словопрением, то Бог бы с ними, и мы отнеслись бы к этому явлению, как обычному, в существе дела и для жизни довольно безразличному и потому до нас пастырей церкви не касающемуся. А между тем эта борьба и разделение мнений достигли до такой степени обоюдного напряжения и раздражения, что принимают характер какого-то гражданского междоусобия, и так неблагоприятно и можно сказать зловредно отзываются при решении самых жизненных наших, кровных и национальных вопросов, что молчать уже решительно не приходится нам пастырям церкви, по самому званию своему и положению обязанным во-первых разделять все скорби, нужды и болезни своего родного общества, и во-вторых по мере сил и возможности руководить пасомых по пути истины и добра, хотя бы шла речь только об общественных и гражданских, а не прямо о религиозных вопросах. На какой же из двух указанных нами сторон больше этой истины и добра, и куда должно быть больше направляемо наше гражданское сочувствие?

По плодам и следствиям, как известно, судить надобно о всяком, особенно же спорном и подлежащем сомнению деле. Что же оказывается? когда поднимается вопрос о способе управления нашим громадным и многомиллионным народонаселением и о характере этого управления, то все эти люди, величающие себя свободно мыслящими и передовыми, на разные лады и однако же в один голос проповедуют и ухищренно учат и внушают, что народное благо до тех пор не возрастет и не поднимется, покуда наш многомиллионный народ будет находиться под строгой правительственной опекой, и покуда эта опека и единодержавная власть правительственная не будет до последней степени умалена и ограничена, и не будет завоевана для народа наибольшая свобода самоуправления. С этой целью тщательно собираются, сводятся в одну общую картину и раскрашиваются самыми мрачными и посмеятельными красками всякие отдельные случаи злоупотребления правом и отступления от долга отдельных лиц, облеченных властию и доверием от правительства, чтобы вообще поколебать к нему доверие и уважение и возбудить, если то можно, всеобщее недовольство и ропот против властей предержащих. Этим именно способом, как известно, питалась и созревала наша внутренняя противугосударственная крамола, об исчезновении которой до сих пор торжественно молится св. церковь у алтарей Господних. Как далеко зашла в своих стремлениях эта крамола и какие гибельные плоды она принесла, – об этом болезненно помнит вся русская страна, лишившаяся кротчайшего и любвеобильного своего Государя, за которым в истории укрепилось высокое титло освободителя и преобразователя. Как будто когда-нибудь и где-нибудь не бывало отдельных случаев злоупотреблений! Как будто их не будет при каком угодном образе правительственного устройства, и как будто во всяком отдельном и частном случае злоупотребления правом и беспорядке виновно непременно правительство!

Когда затем поднимается вопрос о разных выгодах, правах и преимуществах собственно русского населения в обширных пределах русского царства; то удивительное и прискорбное дело! из уст этих мнимых горячих друзей народа и родной страны только и слышатся разные порицательные вопли, унижающие все русское, все родное и национальное, и услужливо превозносящие все чужое, иностранное и европейское. Эти люди, по-видимому, желающие добра родной стране, готовы однако же поступиться всеми правами и выгодами русского государства в пользу чужих и не сочувствующих нам племен и народностей готовы стеснить свою торговлю, сократить и сжать родную промышленность, отдать приобретенные русскою кровью земли и области, стеснить даже, свой русский язык расширением прав иноплеменных наречий в русских областях, сократить и унизить политическую честь и славу русского славянского царства, подчинить свою науку науке иноземной, и вообще заменить свои родные обычаи и нравы, веками и историей выработанные в жизни нашего народа, обычаями и нравами иноземными и чужими, – и все это под предлогом желания добра и славы своему отечеству. Кто станет спорить, что истинная любовь к отечеству, располагает изучать и распознавать свои родные недостатки и язвы, чтобы их лечить и устранять? Но чтобы с этой целию их преувеличивать и с усиленным старанием выставлять всем на показ, и в то же время умалчивать о действительных заслугах и достоинствах своего народа, – какой же любящий и истинно благонамеренный сын отечества будет так делать? И делается-ли так в добром и единодушном семействе при случающихся в нем колебаниях и неустройствах? Никто опять не будет оспаривать, что для блага и славы родной страны следует усердно изучать, охотно перенимать и усвоять все хорошее и полезное у иностранцев, опередивших нас в своем научном и промышленном развитии; но, чтобы для этого жертвовать всем своим родным, до потери народного самосознания и до пренебрежения своими отдельными национальными качествами и особенностями и до забвения своей собственной исторической задачи в семье других народов, – это гибельная и постыдная крайность. Это значило бы обрекать свой родной народ на безличность, а следовательно, и на бессилие, и на погибель.

Но в особенности ярко и откровенно заявляют наши мнимые просветители и радетели народные свое равнодушие к православной вере русской и ко всему, что имеет отношение к этой драгоценнейшей святыне православного народа нашего. Под предлогом веротерпимости и высокого начала свободы совести они хлопочут, чтобы все вероисповедания, все секты и расколы сравнены были в гражданских правах с господствующим православным вероисповеданием, чтобы все еретики и раскольники в нашем отечестве получили возможность не только открыто исповедывать свои заблуждения, но и распространять их где и как им угодно, ни мало не заботясь что из этого выйдет для темных и простодушных масс народных еще не умеющих дать себе ясного отчета в своих верованиях, и потому легко склоняющихся ко всякому суеверию и заблуждению. Под предлогом того, что наше духовенство будто бы малодосужно, малообразованно и мало приготовлено к учительству, они усиленно стараются отстранить его от учительства народного, а под предлогом того, что истины веры слишком туманны и высоки для детского понимания, они желали бы сократить до последних пределов преподавание закона Божия в народных школах, а может быть и вовсе изгнать его из школ и учебных заведений, – как это почти достигнуто в одной из свободнейших европейских стран. А в образе собственной своей жизни и в своих научных убеждениях сколько они являют презрения к вере Христовой вообще, сколько глумления над обрядами и уставами православной церкви! Сколько сочиняется ими книг с целию подорвать священный авторитет библии и евангелия! Сколько собирается анекдотов, пишется карикатур, или подбирается действительных горьких случаев и рассказов о духовенстве с целию очернить в народном мнении служителей веры Христовой и поколебать к ним доверие и уважение в православном русском обществе!

Вот чем и как заявляют себя свободно мыслящие люди нашего времени, желающие заправлять судьбами нашего народа и дать ему переустройство по своему вкусу и образу. Если не все так прямо и горячо высказывают свои убеждения и мнения, то великое множество нашей лжебратии делают это скрыто, косвенно и проводят все это между строками в своих ученых и чрезвычайно распространенных органах печати; а люди неопытные и незрелые, а в особенности юные жадно читают эту мнимую мудрость, и незаметно для себя самих становятся под знамя этой русской лжебратии и этих самозванных просветителей народных. Что из всего этого выходить, кажется излишне объяснять и напоминать. И не отсюда ли, не от этой-ли свободномыслящей и высоко-умствующей лжебратии русской исходят все эти переживаемые нами смуты гражданские, это умножающееся недовольство всем, что есть в нашей родной стране, это выбивающееся из сил стремление во всем уподобиться и во всем сравниться с многоучеными, но маловерующими иностранцами, которые однако же отлично пользуются для своих выгод и целей нашим внутренним распадением и нашим охлаждением к своим родным и коренным началам народным?

Откуда взялось и как развилось в нашей родной стране такое поистине горестное и гибельное направление противу-отечественное? Ложное образование, истекающее из незрелых и односторонних изысканий и соображений светской науки, есть первоначальный корень переживаемого нами зла, а недостаток страха Божия и неведение Христовой религии, порождающее холодность к ней и неверие – есть то благоприятствующее условие, при котором развивается этот ядовитый корень с таким прискорбным успехом. Додумалась, например, наука человеческая, что люди равны по природе своей, – и вот она, воображая, что дело делает, силится все сравнять в человеческих обществах и уничтожить различие званий, состояний и прав гражданских, и в этом направлении воспитывает целые людские поколения. Сделали ученые открытие, что бедность и нужда не пристали человеку и унижают достоинство людей, которые все должны быть равноправными пользователями и распорядителями богатств земных, – и вот современные книжники воздвигают гонение на богачей и на капиталы, и проповедуют, что все должно быть разделено поровну, и что все должны жить сообща и общими трудами, так-чтобы не было собственности и при этом, предполагается, ни богатых ни бедных. Пропитанные такими умными, как им кажется, соображениями, расплодившиеся массы полуученой и недоученой нищеты и лени сеют повсюду недовольство и раздражение против всего и против всех. Убедились своими изысканиями и умозрениями нынешние философы, что человек, по своей великой идее, есть гражданин целого мира, а не какого-нибудь узкого и отдельного уголка земли, – и вот внушается воспитывающимся поколениям, что племенным особенностям народов и их отдельному характеру и правам не должно быть придаваемо никакого особенного значения; так-что например русскому образованному человеку отнюдь не должно казаться святыней и чем то дорогим свое родное и русское по сравнению с чем бы-то ни было чужим и иностранным. Ходит и странствует по морям и отдаленным пределам вселенной всезнающая наука, или заседает в своих ученых кабинетах, созерцает небо, углубляется в землю, разлагает человеческий организм, вооружившись всякими целесообразными орудиями, и нигде не находит духа, а все видит осязаемое, чувственное и материальное, и вот проповедуется отрицание всего духовного и сверхчувственного и поклонение безграничной материи и вещественным всемогущим силам природы. Чем же должна казаться для таких поклонников, их же неисчислимое множество, религия, предмет и содержание которой именно и есть сверхчувственное, и духовное: Бог, душа человеческая и загробная жизнь? Разумеется, она должна казаться суеверием, баснею, обманом и вообще невежеством; так что заниматься и интересоваться ею, в виду настоятельных и существенных нужд человека материальных, решительно не стоит вполне образованному и развитому человеку, – и если уж нельзя обойтись без разговоров об религии, то пусть предоставлено будет одинаковое право и полная возможность всем и всякому вести эти разговоры, как кому угодно; ибо стоит-ли хлопотать много и беспокоиться о том, что по существу своему недостойно серьезного внимания развитых и образованных людей?

Что же сказать о всех вышеисчисленных открытиях и заключениях, до которых додумалась современная наука, и которые такую мрачную тень налагают на всю общественную и государственную жизнь нашу, и так сильно ее колеблют? То, что, по выражению Апостола Павла, вся эта философия есть пустое обольщение – по преданию человеческому, по стихиям юродствующего в своем высокоумии мира, а не по Христу. В самом деле Христос не учил тому, чему учит современная мудрость. Когда в Писании говорится нам об общем равенстве прав человеческих, так-что нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободнаго; нет мужеского пола, ни женского, ибо все мы одно во Христе Иисусе (Гал. 3:28); то говорится, собственно, о благодатных правах нашего оправдания в силу заслуг Христовых. В гражданских же правах и преимуществах земных проводится строгое и узаконенное различие, так-что заповедуется отдавать нам всякому должное: кому подать – подать, кому оброк – оброк, кому страх – страх, кому честь – честь (Рим. 8:7), и предписывается даже повиноваться со всяким страхом владыкам земным не только благим и кротким, но и строптивым (1Пет. 2:18). Не хвалит, а осуждает и Христос жестокосердых богачей; но не осуждает самого богатства, а заповедует только не прилагать к нему сердца, когда оно течет, и не позабывать неимущих и нуждающихся братьев. Но Он учит облегчать бедность и нужду в обществе свободно и любовно, а не каким-нибудь насильственным и всеобщим разделом имений и уничтожением прав собственности; учит не завидовать, а каждому трудиться по мере сил и быть довольну своим жребием; об нищете же говорит, как о неизбежном хотя и горьком уделе некоторых членов человеческого общества на земле, и возвещает нам, что нищих мы всегда будем иметь (Мф. 26:11). Тому есть много неизбежных и неотвратимых причин. Рая на земле никогда уже не будет после потери его нашими прародителями.

Учил также Господь Иисус Христос, в известной притче о милосердном Самарянине, не ограничивать нашей любви к ближним только единоплеменниками, а заповедал простирать ее на всех людей, хотя бы иноплеменных и чужестранных; однако же Он сам благоволил от одной крови Адамовой произвести разнообразные племена и языки на земном шаре, назначив каждому из них предопределенные времена и пределы их обитанию (Деян. 17:26), и отнюдь не указал нам, ради всеобъемлющей любви ко всему человечеству, стремиться к своему национальному обезличению, к забвению и презрению своих родных и народных особенностей и к попранию своих отечественных преданий; напротив любовь к отечеству и самоотвержение за благо и процветание своей родной страны в учении Господнем возвышается на степень величайшей добродетели, и Господом прямо обещается не только земное благоденствие, но и первенство между народами – тому языку и племени, в котором свято будут храниться Его божественные заветы (Втор. 28:7, 13). И ученики Господни, внушая нам любить всех людей, какого бы племени и языка они ни были, однако же внушают наипаче ревновать о присных в вере.

Наконец, что касается материального и плотского взгляда большинства современных ученых людей на жизнь человека и на его посмертное назначение, – взгляда, отрицающего присутствие в нас самостоятельного духовного начала и наше загробное бытие, – то этот неразумный и нечестивейший взгляд осуждается, можно сказать, на каждой странице Божественного Писания. Истинное житие наше на небесех есть, а пока мы живем на земле, то не должно у нас быть постояннаго града, но должны мы искать будущаго (Евр. 13:14), – вот что заповедует нам Господь, внушая этим, что попечение о душе, стремление к небу и вообще религиозное делание мы должны ставить самым первым и самым священным своим деланием, и следовательно отнюдь не должны беспечно и равнодушно смотреть и на то: кто, как и во что верует из наших ближних, и как наклонны относиться к нашим религиозным верованиям люди с нами разноверные, а тем более враждебные к нам.

Итак, благочестивые слушатели, примем к сердцу апостольское напутственное назидание на новый год, чтобы не увлекаться нам лживою философиею современных мыслителей, желающих перестроить все наше общество на новых, но непрочных и гнилых основаниях. Не дадим опутать себя пустым обольщением – по измышлению человеческому и по стихиям мира, а будем крепко держаться начал Христовых, могущих обновить и нас лично, и все наше родное и православное царство русское, самым лучшим и желанным, и притом всеобъемлющим способом, и по душе и по телу, – и в материальном и в нравственно-духовном отношении. Будем крепко и самоотверженно любить свое отечество, с благоговением повиноваться своему державному царю, наипаче же возлюбим всеми силами своей души Господа Иисуса Христа и его святой закон евангельский. Аминь.