Чему поучает нас моление Иисуса Христа в Гефсимании?

Свт. Филарет, митр. Московский. Из Слова на освящение храма Господа нашего Иисуса Христа в честь и память Гефсиманского моления Его

Тогда прииде с ними Иисус в весь, нарицаемую Гефсимания, и глагола учеником: седите ту, Дóндеже шед помолюся тамо (Мф. 26:36). В какие особенные помышления и расположения должен вводить нас образ Гефсиманского многострадального моления Иисус Христова?

Во-первых, Он дает нам руководительные мысли о молитве уединенной. Когда Господь глаголет ученикам Своим: Яка аще два от вас совещаета на земли о всякой вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на небесех: идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18:19–20), – тогда Он показует потребность и пользу молитвы общественной, в которой соединение многих подкрепляет каждого. Но когда Он Сам, среди Своего великого служения спасению человеческому, прерывая Свою проповедь и Свои чудодействия, бе отходя в пустыню и моляся (Лк. 5:16); и когда, наконец, приближаясь к пределу Своего земного поприща, дабы принести Богу Отцу молитву, сколь важную и таинственную по предмету, столь же трудную по обстоятельствам, удалился сперва с тремя избранными учениками от собора прочих, а потом и от трех избранных в совершенное уединение, рекши: Седите ту, Дóндеже шед помолюся тамо, – тогда показал нам потребность и важность молитвы уединенной, во всевозможном удалении от всего сотворенного, погружающей душу в единое присутствие Божие.

Во-вторых, Гефсиманское моление Христово должно вводить нас в умилительные помышления о глубоко смиренном образе моления Христова. Поклонь колена моляшеся (Лк. 22:41). Паде на лицы́ Своем моляся (Мф. 26:39). Паде на земли, и моляшеся (Мк. 14:35). Когда подумаешь, что это Единородный Сын Божий, от вечности со Отцом и Святым Духом царствующий на пренебесном престоле и теперь сего престола не оставивший, что Он, облекшись в нашу нищету, немощь, низость, повергается в молитве на землю, чтобы молитвою исходатайствовать нам спасение, а смирением обличить, загладить и уврачевать нашу гордость, тогда пораженная мысль ищет, есть ли в мире довольно униженное место или положение, в которое человек мог себя уничижительно повергнуть, дабы ему не слишком стыдно было пред сим Божественным уничижением!

В-третьих, Гефсимания, исполненная духом моления Христова, орошенная кровавым потом Его Богочеловеческого молитвенного подвига в навечерие дня Его распятия, представляет благоприятнейшее и благонадежнейшее мысленное место молитвы, для сокрушенного грешника, для возмущаемого скорбью, тугою, унынием, страхом, для боримого всяким искушением. Ибо там сила всех возможных искушений побеждена силою молитвы Христовой; и сия победоносная сила не прешла, но пребывает и пребудет, потому что Иисус Христос вчера и днесь, Той же и вовеки (Евр. 13:8). Отчего Он, вступая в Гефсиманское поприще, начат скорбети и тужити (Мф. 26:37), ужасатися и тужити (Мк. 14:33)? От предусмотрения ли приближающихся оскорблений и телесных страданий в Иерусалиме и на Голгофе? Но Он самые сии оскорбления и страдания, не в соображении, а в самом их действии в продолжение многих часов сей же ночи и следующего дня пред синагогою и пред Пилатом, от иудеев и от язычников, в Иерусалиме и на Голгофе переносил, не изъявляя никакого страха, с победоносною твердостью, с высоким спокойствием, то с величием молчания, то со словом любви и молитвы о других, а не скорби о Себе. И если в одну новую таинственную минуту допустил услышаться воплю: Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя еси оставил (Мф. 27:46), то немедленно покрыл оный торжественным гласом: совершишася (Ин. 19:30). Отчего же еще прежде видимых страданий – скорбь, туга, ужас, прискорбие души даже до смерти? Какую горечь, какую тягость заключала в себе сия таинственная чаша, о которой Он и молился: Да мимоидет, являя тем истинное восприятое человечество, не чуждое немощи, хотя чуждое греха, и которую в то же время принимал по предвечной воле Отца Своего, глаголя: Не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф. 26:39)? Увы, это горечь наших грехов, это тягость нашей виновности пред Богом и заслуженных нами казней, которые все принял на Себя Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1:29) и, таким образом, Он скорбел, тужил, ужасался, прискорбен был душою даже до смерти не потому, что истощалось Его терпение, но потому, что Своими внутренними страданиями очищал Он наши внутренние нечистоты, заглаждал нашу виновность, удовлетворял раздраженному на нас правосудию Божию, и вместе с тем молился о нашем помиловании, прощении и спасении, и был услышан. Так изъясняет апостол Павел Гефсиманское моление Иисуса Христа, когда пишет к евреям, что Он во днех плоти Своея, моления и молитвы к Могущему спасти Его от смерти, с воплем крепким и со слезами принес, и услышан быв от благоговеинства (Евр. 5:7). Как услышан, не избавлен от смерти крестные? Услышан тем образом, что Ему предоставлено Своею крестною смертию и воскресением избавить нас от владычества греха и смерти вечные. Итак, не правда ли, что в Гефсимании сила всех возможных искушений побеждена молитвою Христовою?

И потому, кто бы ты ни был, немощствующий и бедствующий вместе со мною брат мой, если ты уязвляешься печалью греха, если стесняешься тугою души, неудобно возвышаемой верою, неудобно расширяемой любовью, неблагоподвижной на добродетель; если поражаешься прискорбием души, простирающимся, по-видимому, даже до смерти, не предавайся унынию безнадежному, не дай скорби, туге и страху совсем одолеть тебя, собери остатки твоих изнемогающих сил, беги мысленно на победоносное Гефсиманское поприще Иисусово и там повергнись с твоими грехами, скорбью, тугою, страхом от разверстых челюстей ада и смерти и помни, что горечь твоей чаши уже наибольшею частью испита в великой чаше Христовых страданий, что под бремя, на тебе тяготеющее, уже подложил Свою облегчающую руку крепкий Гефсиманский Подвижник; что твой Спаситель, совершивший для тебя всецелое дело твоего спасения, ожидает от тебя только сообщения страстей Его, какое возможно для твоей, хотя немощной, веры, любви и благодарности.