Отдел третий. Внешний и внутренний рост Римского католицизма

XI. Состав населения Северной Америки. Европейская эмиграция и католическая часть её. Народности, входящие в состав римско-католической церкви и их сравнительное значение для нее. Процесс численного роста римско-католического населения. – XII. Основание епископии и рост церковной организации. Соборная форма церковного управления. Антикатолические движения. Юридическое положение римско-католической церкви в Соединенных Штатах. – XIII. Второй полный собор Балтиморский. Его историческое и каноническое значение для римско-католической церкви страны. Акты и декреты. – XIV. Монашеские ордена и их значение для созидания Римского католицизма в Америке. Иезуиты и сульпициане. Эмиграция мужских и женских орденов в Америку вслед за народной эмиграцией. Их важные услуги делу Римского католицизма.

XI

Население Северной Америки по своему составу почти исключительно пришлое. Туземное население, состоявшее из мелких индейских племен и до открытия материка занимавшее все его пространство, не имело сил сохранить свою самобытность и удержать за собой материк. В лице белых людей для него явился смертный приговор, как неизбежный результат враждебного столкновения сильного со слабым. С белыми людьми явилась высшая культура, пред которой должна была уступить первобытная культура туземного населения, и оно действительно по мере наступления белых людей начало отступать в дикие недра материка, пока наконец не сократилось до теперешнего ничтожного числа, которое собранное вместе едва ли составило бы один город средней величины среди множества городов пришлого населения. В настоящее время индейское население в пределах Соединенных Штатов не восходит до 300,000 человек,³⁰⁸ между тем как все население по последнему цензу определяется в пятьдесят миллионов,³⁰⁹ так что первое составляет ничтожную каплю в море пришлого населения. Если же все население страны своим умножением обязано почти исключительно внешнему наплыву переселенцев и естественному их приращению, то и роста каждой части этого населения надо искать в тех же причинах. Римско-католическое население, как составная часть всей массы населения, поэтому своим умножением должно быть обязано прежде всего и главным образом тем же общим причинам роста американского народа. Но чтобы составить ясное представление о процессе возрастания собственно римско-католического населения, необходимо сделать общий обзор возрастания всего американского населения, органическую часть которого оно составляет.

Самое раннее европейское поселение в пределах Соединенных Штатов было сделано в Виргинии в 1609 году, если не считать поселения во Флориде, не входившей в состав первоначальных тринадцати колоний, составивших союз штатов, – поселения, относящегося к 1565 году.³¹⁰ Нью-Йорк заселен был в 1613 и Новая Англия в 1620 году.³¹¹ Первоначальное заселение производилось медленно. Отдаленность пути и неизвестность страны пугали воображение, и за океан пускались сначала только различные искатели приключений, религиозные миссионеры и гонимые за религиозные убеждения. Самыми ранними переселенцами из Старого Света в Новый были, как известно, испанцы, алчные искатели золота, которые прибывали в Америку вскоре после её открытия, но постоянных поселений не основывали до позднейшего времени. Голландские переселенцы, основавшие колонию Новый Амстердам, получившую впоследствии название Нью-Йорка, также были простые промышленники и искатели добычи. Но английские пуритане, переселившиеся в Новый Свет и основавшие колонию в Новой Англии, и английские католики, основавшие колонию в Мериленде, были главными пионерами в деле заселения материка. Они убегали от нестерпимых гонений и искали в Новом Свете нового и постоянного для себя отечества. О количестве этих ранних переселенцев невозможно составить точного представления, так как нет для этого никаких официальных данных. Только в 1819 году конгресс сделал постановление, по которому стала вестись запись переселенцев в различных портах страны. До этого времени наплыв переселенцев впрочем не имел постоянства и устойчивости и подвержен был разным колебаниями, хотя заметно было среднее годичное возрастание до 1806 года. Тщательные статистические исследования показывают, что с 1784 по 1794 год переселенцев ежегодно прибывало средним числом по 4,000 человек. В 1794 году прибыло около десяти тысяч. В течение десятилетнего периода от 1806 по 1816 год эмиграция почти совершенно прекратилась вследствие враждебных отношений между Соединенными Штатами, Великобританий и Францией. Но с наступлением мира, именно в 1817 году она сразу поднялась до значительной цифры 22,240. В виду начавшегося быстрого возрастания европейской эмиграции конгресс принял меры к регулированию её, учредил статистические комитеты, по отчетам которых и можно проследить постепенный ход эмиграции. За последние шестьдесят лет ход эмиграции представляется в таком виде³¹² (год – число переселенцев): 1820 – 8,385; 1821 – 9,127; 1822 – 6,911; 1823 – 6,354; 1824 – 7,912; 1825 – 10,199; 1826 – 10,837; 1827 – 18,875; 1828 – 27,382; 1829 – 22,520; 1830 – 23,322; 1831 – 22,633; 1832 – 60,482; 1833 – 58,640; 1834 – 65,365; 1835 – 45,374; 1836 – 76,242; 1837 – 79,340; 1838 – 38,914; 1839 – 68,069; 1840 – 84,066; 1841 – 80,289; 1842 – 104,565; 1843 – 52,496; 1844 – 78,615; 1845 – 114,371; 1846 – 154,416; 1847 – 234,968; 1848 – 226,527; 1849 – 297,024; 1850 – 369,980; 1851 – 379,466; 1852 – 371,603; 1853 – 368,645; 1854 – 427,833; 1855 – 200,877; 1856 – 195,857; 1857 – 246,945; 1858 – 119,501; 1859 – 118,616; 1860 – 150,237; 1861 – 89,724; 1862 – 89,007; 1863 – 174,524; 1864 – 193,195; 1865 – 247,453; 1866 – 167,757; 1867 – 298,967; 1868 – 282,189; 1869 – 352,768; 1870 – 387,203; 1871 – 321,350; 1872 – 404,806; 1873 – 459,803; 1874 – 313,339; 1875 – 227,498; 1876 – 169,986; 1877 – 141,857; 1878 – 138,469; 1879 – 177,826; 1880 – 457,257. Итого за шестьдесят лет 10,138,758.

Если к этому числу прибавить количество переселенцев, прибывших до 1820 года, которое определяется в 250,000 человек, и количество переселенцев за вторую половину календарного 1880 года, не вошедшую в этот счет, то все количество переселенцев, нашедших в Америке новое отечество для себя, будет около десяти с половиною миллионов (10.500.000) человек, – число, которое вместе с тремя с половиною миллионами первоначального населения вполне достаточно для объяснения всего количества жителей Соединенных Штатов, как оно определено последним цензом.

В представленный счет входят все переселенцы, какие только прибыли в пределы Соединенных Штатов из всех стран света. Но самое главное количество приходится на европейских переселенцев, которые составляют по меньшей мере 80 процентов из всего числа.³¹³ Интересно теперь проследить, какие страны по преимуществу давали этих переселенцев. Начиная с 1820 года до 1880 год переселенцы прибывали в следующих количествах по народностям: Из Ирландии – 3,065,761; Англии – 894,444; Шотландии – 159,547; Валлиса – 17,893; Германии – 3,002,027; Швеции и Норвегии – 306,092; Франции – 313,716; Швейцарии – 83,709; Италии – 70,181; Голландии – 44,319; Дании – 48,620; России – 38,316; Австро-Венгрии – 65,588; Польши – 14,831; Бельгии – 23,267; Испании – 28,091; Греции и Турции – 1,004. Итого – 8,746,921.³¹⁴

Таблица эта обнимает как протестантские, так и католические страны. Если выделить из этой суммы количество, приходящееся на католические страны, то оно и будет приблизительно определять число пришлого населения, вошедшего в состав римско-католической церкви в Соединенных Штатах. Из этих стран одни имеют чисто католическое, с незначительным исключением, население, другие имеют только католическое меньшинство, и третьи имеет протестантское население. К последним относятся Голландия, Дания, Швеция и Норвегия, которые поэтому и не должны входить в наш счет. Страны, в которых католическое население составляет меньшинство, суть: Англия, Шотландия, Валлис, Швейцария, Россия³¹⁵ и Германия. Сумма данного ими числа переселенцев равняется 4,195,936. Если положить для них католическое население в ¼ всего числа,³¹⁶ то приобретение римско-католической церкви от них будет равняться круглым числом 1,050,000 человек. Затем остаются страны с преобладающим католическим населением: Ирландия, Франция, Италия, Испания, Австро-Венгрия, Польша и Бельгия. Сумма данного ими числа переселенцев равняется 3,581,435. Католическое население в них составляет ⁹/₁₀ всего народонаселения. В таком случае приобретение от них для римско-католической церкви в Соединенных Штатах круглым числом будет равняться 3,223,000 человек. Вместе с предыдущим числом это будет составлять круглым числом четыре с четвертью миллиона,³¹⁷ Число это более чем достаточно для объяснения происхождения всего католического населения в Соединенных Штатах, которое теперь восходит до 7,000,000 человек.³¹⁸

Итак, главный источник и главная причина численного роста римско-католической церкви в Соединенных Штатах заключается в эмиграции католического населения из Европы. Если бы эмиграция, которая особенно сильной волной начала прибывать к американским берегам с 40-х годов, прекратилась или производилась из протестантских стран, так что рост Римского католицизма вполне или главным образом зависел бы только от естественного приращения населения или от приобретения обращенцев из протестантизма и язычества, то римско-католическая церковь в Соединенных Штатах была бы теперь незначительною в численном отношении, как сознаются сами католические публицисты.³¹⁹ Об этом с достаточною ясностью можно судить из сравнительного роста Римского католицизма в Америке с ростом его в Англии за тот же период, именно за последние пятьдесят лет, когда в Англии отменены были законы о преследовании католиков. С этого времени римско-католическая церковь в Англии была совершенно свободна как в своем управлении, так и в деле пропаганды и возвращения в свое лоно отпавшего от неё во время преследований населения. Несмотря на такое равенство в юридическом отношении, в Англии рост Римского католицизма был далеко слабее роста его в Соединенных Штатах. В 1830 году в Англии было больше католиков, чем в Соединенных Штатах. С того времени церковь в обеих странах была одинаково свободна в своей жизни, деятельности и в своем развитии, и однако же в настоящее время число католиков в Соединенных Штатах почти в четыре раза больше, чем в Англии. В 1830 году согласно наиболее достоверному определению в Англии числилось 600,000 католиков, а в Соединенных Штатах 500,000, в настоящее же время в Англии числится около двух миллионов, между тем как в Соединенных Штатах число их, как сказано выше, восходит до семи миллионов.³²⁰

По своему составу римско-католическое население Соединенных Штатов распадается на множество различных народностей, но преобладающее значение в судьбе церкви принадлежит трем народностям – ирландской, немецкой и французской. Им главным образом римско-католическая церковь обязана своим ростом и величием. Каждая из этих трех народностей привнесла свою особую долю в общее дело созидания Римского католицизма в Америке.

Французский элемент в римско-католической церкви в Америке один из самых древних и он в некотором смысле составляет первичную закваску её на почве Нового Света. Из неё вышли первые доблестные миссионеры, которые в ранний период истории Соединенных Штатов понесли христианскую проповедь в среду диких индейских племен, и кровь этих миссионеров была так сказать семенем Римского католицизма в стране. Французские колонисты до провозглашения независимости Соединенных Штатов поселялись главным образом в Канаде так как только там католики наслаждались полною свободою совести. Со времени юридического провозглашения равноправности католиков в Соединенных Штатах, французская эмиграция направилась к их берегам и с 1820 по 1880 год она усилила Римский католицизм более чем на 300,000 человек. Кроме того этот факт оказал значительное действие на само французское население Канады. С провозглашением независимости Штатов и уравнением католиков с протестантами, французское население Канады обнаружило тенденцию к переселению в Соединенные Штаты, и постепенно эта эмиграция возросла до значительной цифры 99,000 в одном прошлом году. За период последних тридцати лет все количество французских католиков, переселившихся из Канады, восходить до полумиллиона человек.³²¹ Присутствие этого канадского элемента составляет заметную черту во всех диоцезах, пограничных с Канадой, где значительная часть приходов состоит исключительно из канадских французов.³²² К этому числу французских католиков надо прибавить несколько тысяч выходцев из Сан-Доминго и других Вест-Индских островов, искавших убежища в Соединенных Штатах в 1793 году, вследствие смут, произведенных отголосками французской революции, и восстания негров. Эти французские католики, по выражению католического автора, «придали веру, благочестие и богатство младенческой церкви, и их потомство, верное своей религии, числится среди знатнейших граждан республики».³²³ Численность их была значительно увеличена приобретением или допущением в Союз территорий, населенных большею частью французскими католиками. Так в 1803 году была приобретена Луизиана, которая в то время имела около 35,000 населения, почти исключительно состоявшего из католиков. Вообще французский элемент имел важное значение в образовании и созидании римско-католической церкви в Америке и он дал ей, как увидим ниже, ряд блистательных иерархов, оказавших незаменимые услуги делу Римского католицизма в стране.

Еще важнее французского элемента в составе римско-католической церкви является немецкий элемент, хотя он уже составляет позднейшее наслоение. До половины настоящего столетия немецкое население в Соединенных Штатах было незначительно; но с конца 40-х годов, когда над Германией разразилась буря революционных волнений и затем настала система железного милитаризма, немецкая эмиграция сразу хлынула в Америку сильным потоком, и за период последних тридцати лет дала больше двух миллионов переселенцев. Согласно последнему исчислению, немецкое католическое население составляет около полутора миллиона душ,³²⁴ составляя около четвертой части всего римско-католического населения в Соединенных Штатах, «В католической церкви Соединенных Штатов, говорит католический публицист, нельзя найти народа более преданного, искреннего и лучше воспитанного в своей религии, чем немцы. Количество их церквей, школ, семинарий, госпиталей, сиротских приютов выгодно может быть сравниваемо как с интеллектуальной, так и материальной точки зрения с подобными же учреждениями всякой другой части католического населения. Никто лучше немцев не снабжен священниками для народа и учителями для детей. Среди них процветают различные религиозные ордена, и особенно те, которые служат делу обучения. В числе высшей иерархии один архиепископ и несколько епископов – немцы по рождению или происхождению».³²⁵

Но значение обеих названных народностей отступает на задний план пред значением, которое имела для развития и роста Римского католицизма в Соединенных Штатах народность ирландская. Если французская народность была для него первичной закваской, а немецкая придала ему интеллектуальную и количественную силу, то ирландская народность принесла с собой в Америку всю органическую сущность Римского католицизма, его дух и плоть в органической целостности, его идею и традиции. Это избраннейший народ римско-католической церкви, имеющий по воззрениям католических историков, высшее, провиденциальное назначение – создать царство Римского католицизма на почве Нового Света, нести эту историческую святыню романокельтических народов из-под европейского ига в новую обетованную землю, подобно тому, как древний избранный народ перенес святыню божественного обетования из земли египетского рабства в обетованную землю древности. «При рассматривании утешительного успеха церкви в Соединенных Штатах, говорит католический историк, справедливость требует заявить, что она в большей мере обязана этим вере, ревности и щедрости ирландского народа, переселившегося на эти берега, и его потомству. Мы далеки от желания уменьшать заслуги других национальностей; но громадное влияние, которое ирландский народ оказывал на распространение господства церкви, заслуживает особенного замечания, так как она дает назидательный урок. Чудесная история ирландской нации всегда приводила нас к убеждению, что подобно избранному потомству Авраама она в предначертаниях Промысла предназначена была к специальной миссии для сохранения и распространения истинной веры. Её ревности и энергии мы должны в очень больших размерах приписать быстрое возрастание количества церквей и других учреждений, которые возникли в Соединенных Штатах, и тому же источнику духовенство главным образом обязано своим содержанием в исполнении его пастырского служения. Нельзя отрицать, что сотни духовных лиц, которые трудятся для спасения душ, умерли бы с голода и их труды для религии были бы тщетны, если бы только же щедрая помощь, подаваемая им со стороны сынов Эрина, которые в большинстве знают, как оценивать благодеяния религии, и поэтому радостно приносят из своих земных средств для покупки духовных благ, раздаваемых церковью».³²⁶ «Ирландцы, говорит католический публицист, были сохраняемы Провидением и предназначаемы быть народом-миссионером, в особенности для говорящего по-английски мира нашего времени, и он таким образом благословляет тех, которые прокляли его, и благодетельствует тем, которые презирали его».³²⁷ «Если мы обратимся, говорит католический епископ-публицист Спалдинг, к объяснению возрождения католицизма среди говорящих по-английски народов, мы должны сразу признать, что ирландский народ есть провиденциальное орудие, чрез которое Бог произвел это чудесное возрождение. Если бы не Ирландия, католицизм теперь был бы слаб и не имел бы успеха в Америке, Англии и Австралии. Сила этого утверждения не ослабляется весом и значением, которые должны быть приданы тому, что сделали для церкви обращенцы в Англии и немцы и французы в Соединенных Штатах. Ирландцы сделали возможным и действительным само дело обращенцев, и они дали католицизму в этой стране силу и притягательность, которые дают ей возможность ассимилировать самые разнородные элементы, и без которых не невероятно, что громадное большинство католиков, переселяющихся сюда из других стран, было бы потеряно для церкви. Ни один народ не мог сделать для католической веры Соединенных Штатов того, что сделал для неё ирландский народ. Его неизменная привязанность к священникам; его глубокие католические инстинкты, которые никакая комбинация обстоятельств не способна была привести в столкновение с его любовью к стране; не мирской и духовный темперамент национального характера; его индифферентность к насмешке и презрению и его не слабеющая щедрость – все это как нельзя лучше было приспособлено для дела, которое предстояло совершить, и давало ему возможность, несмотря на сильное предубеждение к нему, наследованное американцами от Англии, совершить то, что не могло бы быть совершено итальянскими, французскими или немецкими католиками. Ни один народ не получил такой провиденциальной подготовки для этого дела, и ни от одного народа Бог не требовал таких доказательств любви. Подобно детям Израиля, ирландцы носили иго рабства, избавлены были от моря крови и странствовали утомительные годы в пустыне без дома и отечества, и спасены от отчаяния и смерти только присутствием огненного столба, который есть католическая церковь».³²⁸ Таким образом, главная роль в созидании римско-католической церкви в Соединенных Штатах принадлежит ирландскому народу. Он составляет душу и тело её, и если будущее Америки принадлежит Римскому католицизму, как открыто заявляют католические публицисты,³²⁹ то этим он обязан будет религиозной энергии ирландского народа. Он, как избранный народ, имеет высокую религиозную миссию воссоздать царство Римского католицизма на новой обетованной земле, и эта его миссия находит замечательное подтверждение в том, что сама эта обетованная земля, Америка, обязана своим первоначальным открытием никому другому, а ирландцам. Католические историки ирландского народа утверждают, что первые белые люди, каких только видела Америка, были ирландские миссионеры ранних веков христианства. Так уже в VI столетии берега Америки посетил ирландский монах св. Брендан, проник вовнутрь материка до теперешнего штата Огайо и после семилетнего пребывания там возвратился в Ирландию, по повелению «некоего сопровождавшего его мужа, почтенной осанки, который сказал ему, что он уже довольно далеко зашел и что дальнейшие открытия должны быть предоставлены для других людей позднейшего времени, которые придут и христианизируют эту славную землю».³³⁰ Эта легенда в глазах католических историков имеет значение действительного исторического факта и на основании её они предсказывают, что будущность Америки принадлежит этим верным сынам римско-католической церкви, служащим краеугольным для неё камнем.³³¹ Не смотря на такую легендарную древность ирландского переселения в Америку и на первенствующее значение ирландского народа в составе римско-католической церкви на почве Нового Света, действительной силой для Римского католицизма ирландский народ стал только с самого недавнего времени. Хотя ирландская эмиграция началась еще с самого объявления Соединенными Штатами своей независимости и провозглашения свободы совести для римских католиков и постепенно возрастала, особенно с начала нынешнего столетия, но действительно грандиозным источником численной силы для римско-католической церкви ирландская эмиграция сделалась только с половины 40-х годов настоящего столетия, когда последовательный ряд неурожайных годов на картофель (в 1846, 1847 и 1848 годах) поверг народ в бездну нищеты и ужасы голодной смерти. «Гибель картофельных посевов в Ирландии была несомненно делом неисповедимого Промысла, говорит католический публицист; бедствие, страдание и жертвоприношение человеческих жизней, последовавшие за ней, были уже делом человека. В худшие времена голода в стране всегда было более чем достаточно скота и хлеба для прокормления населения. При мудром или справедливом правительстве достаточное количество было бы удержано для удовлетворения первейших нужд народа; но все это было вывезено и продано на иностранных рынках, чтобы удовлетворять самое ненасытное из всех человеческих существ – ирландского ландлорда. Пораженное неожиданностью и громадными размерами бедствия, крестьянство сначала оцепенело, и прежде чем могла прибыть помощь, целые сотни погибли от голода. Затем, когда частная и общественная благотворительность истощилась, когда к нужде присоединилась эпидемия, когда ничто кроме смерти или богадельни не предстояло даже для лучших людей из среднего класса, народ порешил оставить свое отечество и подобно разбитой армии ринулся к ближайшим портам и оставил страну, по-видимому обреченную на гибель. Многие бежали в Англию и Шотландию, но большинство искало убежища в Соединенных Штатах. С того времени каждый день был свидетелем прибытия переполненных кораблей в наших гаванях, между тем как улицы наших больших городов были буквально запружены толпами странных и истощенных фигур. От 1840 по 1850 год в Соединенные Штаты прибыло более миллиона таких ирландских эмигрантов».³³² Со времени этого великого переселения ирландского народа ирландская эмиграция заняла самое почетное место в списке эмигрирующих народов и, как мы видели выше, за период с 1820 по 1880 год дала цифру более чем в три миллиона душ. С начала семидесятых годов вплоть до 1876 года заметно было постепенное ослабление её, но с того года она опять заметно оживилась и в последний год, в который Ирландию опять посетил её грозный бич – голод, ирландская эмиграция опять достигла крупной цифры более шестидесяти пяти тысяч душ. В настоящее время все ирландское католическое население восходит до 4,250,000 душ.³³³ Ирландская народность дала церкви ряд знаменитых иерархов, весьма много содействовавших организации церковно-религиозной жизни, и как бы в оправдание предполагаемой католическими историками высокой религиозной миссии за ней, эти иерархи составляли и составляют основоположные камни всего иерархического здания Римского католицизма в Соединенных Штатах. Первый епископ римско-католической церкви этой страны Карроль, так называемый «патриарх американской церкви»,³³⁴ был сыном ирландских выходцев; он же был и первым архиепископом церкви.³³⁵ Первый иерарх, возведенный в сан кардинала в Соединенных Штатах, теперешний архиепископ Нью-Йорка Мак-Клосский, есть также сын ирландских родителей.³³⁶ И эта же народность дала ряд других иерархов, которые по своей энергии на пользу церкви занимают самое видное положение в истории церкви. Таковы епископ Инглэнд (England), – «Златоуст американской церкви»,³³⁷ и архиепископ Юнс (Hughes), которому, по выражению католического историка, «католичество в Америке обязано таким долгом благодарности, который не может быть выражен цифрами».³³⁸

Но успех миссии ирландцев, как избранного народа римско-католической церкви, парализуется их невыгодным социальным положением в Америке. Прибывая в Америку в крайней бедности, они наводняют города и становятся в положение безземельного пролетариата, жертвою изменчивых перипетий промышленного рынка. В настоящее время нет фабрики, пристани и горнозаводские мины переполнены ирландскими рабочими, и весь служебный персонал в городах состоит в большинстве из ирландцев.³³⁹ Такое положение невыгодно для них во многих отношениях. Оно ставит их в глазах американского общества в положение какой-то низшей расы, новых париев, невежественного и суеверного народа, каковой взгляд переносится и на исповедуемую им римско-католическую веру. Скученная жизнь в городах вредно отзывается на его нравственности и здоровье, и кроме этого делает его жертвой честолюбивых политических агитаторов, которые, пользуясь его низким политическим развитием, употребляют его в качестве подручного материала для агитаций всякого рода, особенно во время президентских выборов, деморализуя его подкупом и всякими химерическими обещаниями.³⁴⁰ Такое состояние ирландского народа составляет предмет сильной заботливости представителей римско-католической церкви, которые сознают, что если ирландскому народу церковь главным образом обязана своим величием, то и нравственное падение его неминуемо повлечет за собой вредные последствия для церкви. Поэтому они всячески стараются отвлечь его от городов и поселять на Далеком Западе на фермах. С этою целью образовалось особое «общество ирландско-католической колонизации», главными деятелями в котором являются римско-католические иерархи. Общество закупает земли в территориях Далекого Запада и по дешевой цене, с рассрочкою платежа, отдает их ирландцам. Особенно видным и ревностным деятелем на этом поприще выступает епископ Айрлэнд (Irland), диоцез которого обнимает территорию Миннесоты, главную пшеничную житницу страны. Он начал свою деятельность лет пять тому назад и в 1876 году основал первую колонию. «Его план очень прост, говорит другой ревнитель фермерской колонизации ирландцев, епископ Спалдинг. Он выбирает полосу земли в пятьдесят или сто тысяч акров, исключительное право распоряжения которой ему предоставляется железнодорожной компанией³⁴¹ на три года. Посредством особого организованного им бюро он доводит все подробности и условия продажи до сведения католиков, которые желают обеспечить для себя дом. Он выбирает священника, наиболее знакомого с фермерством и фермерскою жизнью, для руководства новой колонии, и отправляет его на место для принятия переселенцев, которые по прибытии находит в нем отца и друга. Первым зданием воздвигается церковь и вокруг её переселенцы выбирают себе участки земли. Поселения располагаются на должном расстоянии вдоль линии железной дороги. Чрез несколько недель по открытии колонии в ней открывается почтовая контора и торговая лавка, но не допускается питейное заведение».³⁴² Таких колоний в настоящее время считается уже целая сотня и они вполне достигают целей их учредителей, именно изъять ирландское население из-под растлевающего влияния городской промышленной жизни и дать ему самостоятельную деревенскую жизнь, основанную на строгих религиозно-нравственных началах. «Сила религии, говорит Спалдинг, в этих первобытных поселениях и в присутствии дикой природы почти невероятно велика. Там нет питейных заведений, нет праздных зал, где ленивые или недовольные могут собираться для произведения общественных смут. По воскресеньям вся община собирается в церковь. Скоро вырастает здесь новый мир. Первые пришельцы замечают, что они имеют творческую силу, что вместо того, чтобы быть рабами наемной платы, они становятся основателями независимой общины. Их самосознание поднимается и возвышается весь их нравственный и религиозный характер».³⁴³ «Долгом церкви в Америке, замечает католический публицист, отселе должно быть наблюдение за тем, чтобы ни одно католическое семейство, прибывающее к нашим берегам и ищущее нового отечества в наших западных штатах и территориях, не могло выходить из-под её контроля, но должно быть направляемо в местности, где её священники уже готовы принять его и где его сограждане будут связаны с ним узами веры. Католики в этой стране составляют уже одну шестую часть. Мы ежедневно делаем приобретения из рядов протестантских сект; немногие, если только кто-нибудь, отпадают от нас; эмиграция будущего, в значительных размерах, будет в наших руках. Таким образом, церковь в Америке, где в настоящее время наш святейший отец, по его собственному выражению, «более действительный папа, чем во всякой другой стране», будет возрастать в силе и красоте, и таким образом приготовится, когда придет час, спасти республику, за которую её сыны, от часа её рождения до настоящего времени, проливали свою кровь, трудились и молились за неё в безграничной степени».³⁴⁴

Из других национальностей в состав римско-католической церкви в Соединенных Штатах входят испанцы, которые основали первые поселения в южных пределах страны; итальянцы, составляющие позднейшее наслоение; чехи, составляющие довольно многолюдную колонию с несколькими церквами в Нью-Йорке и других городах, и поляки, которых в Нью-Йорке числится до сорока тысяч, в Чикаго около ста тысяч и в территории Техаса есть целые поселения, исключительно говорящие польским языком. Затем в состав же римско-католической церкви входит около 106,000 индейцев³⁴⁵ и около 25,000 негров.³⁴⁶ Все количество этих мелких католических народностей восходит до полумиллиона душ.

Главным источником численного умножения римско-католического населения служит, как видно из вышеизложенного, эмиграция европейских католических народов. Но на возрастание его также влияли и некоторые другие причины, хотя и имеющие второстепенное значение. Так в течении нынешнего столетия к Соединенным Штатам присоединено было несколько территорий, имевших более или менее значительное католическое население. В 1803 г. присоединена была Луизиана с населением до тридцати пяти тысяч, почти исключительно состоявшем из католиков. В 1819 году была куплена Флорида с населением в 18,000, в 1845 г. приобретен Техас и в 1848 г. – Калифорния и Новая Мексика, в совокупности имевшие население около 160 тысяч, почти исключительно католическое.³⁴⁷ Но кроме этого чисто внешнего прибавления и наслоения, причиной численного роста римско-католического населения служит усиленное внутреннее приращение посредством естественного процесса рождений. Подмечен общий замечательный факт, что естественное приращение пришлого населения в американском населении гораздо больше в пропорции, чем приращение туземного элемента. Это лучше всего можно видеть из статистических данных касательно штатов Массачусетса и Род-Айленда. Они показывают, что в туземном американском населении количество смертей превосходит количество рождений. Но в Массачусетсе все-таки происходит увеличение населения, откуда же оно идет? «Где ни происходит приращение, говорит ученый статистик д-р Аллен, оно по исследованию оказывается происходящим от пришлого элемента, и зависит или от эмиграции, или от большего числа рождений в нем. Теперь уже достаточно установлен факт, что пришлое население средним числом имеет в три раза более детей, чем туземное американское».³⁴⁸ В Род-Айленде ценз народонаселения за 1875 г. показывает, что «в прошлые десять лет туземное американское население посредством естественного приращения увеличилось только на 12,89 процентов, между тем как пришлое население тем же процессом увеличилось на 80,11 процентов за то же время».³⁴⁹ Причины этого явления заключаются отчасти в том, что эмиграция дает преимущественно взрослых людей, так что между ними процент людей того возраста, когда происходит рождение детей, почти вдвое больше процента в туземном населении;³⁵⁰ затем эмиграция дает по преимуществу физически трудящихся людей, что также способствует большей плодовитости. Наконец весьма важное значение имеют религиозно-нравственные причины, особенно в отношении римских католиков. Туземное американское население при широкой свободе развода и господстве гражданского брака ослабило узы брачной жизни и тем самым уменьшило плоды её, между тем римско-католическое пришлое население, считая брак таинством и священным союзом, сохраняет чистоту и крепость его уз и вместе с тем сохраняет всю его производительность. «Горький опыт, замечает католический автор, научит государственных людей, что для охранения государства от верного падения нет другого средства, кроме приведения его законодательства в согласие с христианскою нравственностью, как она преподается только католическою церковью. Если бы католическая церковь Соединенных Штатов, добавляет он, была предоставлена только закону естественного приращения, то очевидно, что и это одно достаточно для её скорейшего роста сравнительно с населением страны».³⁵¹

Все эти причины, взятые вместе, произвели тот результат, что римско-католическое население в течении одного столетия и особенно начиная с 40-х годов текущего столетия росло и увеличивалось с невероятною быстротой, поднявшись от ничтожной цифры в 25,000 в 1776 г. до 7,000,000 в 1880 г. По десятилетиям оно увеличивалось таким образом: в год провозглашения независимости Соединенных Штатов, именно в 1776 г., католическое население, по обыкновенному предположению историков, состояло из 25,000 душ;³⁵² чрез четырнадцать лет, именно в 1790 г., когда произведена была первая народная перепись, католиков по исчислению первого епископа Карроля было 30,000.³⁵³ В следующее десятилетие католическое население утроилось и в 1800 г. его числилось 100,000; в 1810 г. – 150,000, в 1820 – 300,000; в 1830 – 500,000. С этого времени начинается чудовищное возрастание вследствие начавшегося великого переселения европейских народов и особенно из Ирландии. В 1840 г. цифра католического населения поднялась до 1,500,000 душ; в следующее десятилетие эта значительная цифра более чем удвоилась и в 1850 г. определялась в 3,500,000 душ. За следующее десятилетие прибавился еще миллион душ, так что в 1860 г, числилось уже 4,500,000; в 1870 г. оно возросло до 5,500,000 и наконец, за минувшее десятилетие увеличилось еще на полтора миллиона, так что теперь численность его определяется в семь миллионов душ, что составляет около седьмой части всего населения Соединенных Штатов. Как ни внушительны эти цифры сами по себе, они становятся еще более поразительными при сравнении пропорционального роста римско-католического населения с ростом всего населения Штатов. В 1776 г. при общем населении в три миллиона, католики составляли только ¹/₁₂₀ часть его; в 1790 г. при населении в 8,200,000 они составляли ¹/₁₀₇; в 1800 в населении в 5,300,000 католики составляли уже ¹/₅₃; в 1810 в населении в 7,200,000 они составляли ¹/₄₈ часть; в 1820 в населении в 9,600,000 они составляли ¹/₃₂ часть; в 1830 в населении в тринадцать миллионов католики составляли ^l/₂₆ часть; в 1840 в населении в семнадцать миллионов они составляли ¹/₁₁ ч.; в 1850 в населении в 23,200,000 они составляли ¹/₇ часть, и затем в следующие десятилетия пропорциональный рост всего населения удерживался на уровне с ростом римско-католического населения, так что пропорциональная часть последнего не подвинулась дальше седьмой части,³⁵⁴ каковую составляет и теперь. Причину этого можно отчасти указать в перемене состава европейской эмиграции, в которой замечено было в последнее время ослабление переселенцев из католических стран и усиление из протестантских стран, особенно из северной Германии и скандинавских государств.³⁵⁵

Таким образом римско-католическое население Соединенных Штатов в течении минувшего столетия со времени провозглашения независимости и объявления свободы совести всем вероисповеданиям росло и увеличивалось почти буквально не по дням, а по часам. Но само по себе оно еще не составляло римско-католической церкви. Оно прибывало разрозненно и без всякой церковной организации. Рассеиваясь по чуждой стране, среди враждебного протестантского населения, оно легко могло растеряться и погибнуть. Если же оно напротив сохранилось и почти всей массой вошло в организм римско-католической церкви, то этим оно обязано самой церкви, в лице её иерархии. Рост последней шел пропорционально с ростом католического населения и усилия её в организации церковной жизни представляют новую замечательную страницу в истории Римского католицизма в Америке.

XII

До провозглашения независимости и составления федеральной конституции, Римский католицизм в Соединенных Штатах почти совсем не имел, как показано было выше, права существования. Ничтожное католическое население, разбросанное по громадному пространству, вело убогую и забитую жизнь, не смея открыто отправлять богослужения и составлять организацию церкви. Не многие священники, как привидения, бродили по стране, отыскивая свою паству и часто скрывая само свое звание, чтобы избегнут суровых против себя законов.³⁵⁶ Только в диких дебрях страны, среди диких сынов первобытных лесов, куда не успела проникнуть еще законодательная власть белых пришельцев, католические священники, в виде иезуитов-миссионеров, могли свободно трудиться на поприще служения Римскому католицизму, отправлять открыто мессу и делать обращенцев в лоно римско-католической церкви, не боясь суровых законов и только заботясь о том, чтобы сохранить свой череп от капризного томагавка обращаемых. Ко времени составления федеральной конституции всех римско-католических священников в стране, считая вместе и иезуитов-миссионеров, было от тридцати до сорока человек.³⁵⁷ Эта незначительная церковь почти не имела никакой организации. До объявления войны она находилась под церковной юрисдикцией лондонского апостолического викария.³⁵⁸ Юрисдикция эта, благодаря трудности сообщений, рассеянности католического населения и отсутствию сплоченных приходов, была только номинальною и прежде войны, а со времени объявления войны она совершенно прекратилась, так как апостолический викарий этой войной поставлен был в затруднительное положение между двумя враждующими сторонами. Свою власть он передал начальнику иезуитской миссии в Америке, который и управлял римско-католической общиной во время борьбы за независимость. По окончании войны, имевшей своим результатом признание независимости Соединенных Штатов от английской митрополии, апостолический викарий Лондона уже совсем не мог продолжать отправление своей иерархической власти над американскою церковью, так как американский народ, порвав политическую связь с Англией, не мог терпеть более никакой зависимости от неё, даже в области церковной жизни.³⁵⁹ Таким образом католическая община осталась совершенно без всякой иерархической главы. Такое положение вещей было печально, и начальник миссии созвал собрание для обсуждения положения церкви и выработки какой-нибудь организации. Собрание назначило комитет для начертания правил, которые бы могли служить основой для «установления формы управления духовенства и изложения правил для ведения и управления его собственности».³⁶⁰ Эти правила, выраженные в восемнадцати членах и принятые собранием от 11 октября 1784 года, устанавливали церковную организацию в общем и частях, назначили прокуратора как власть отличную от верховного настоятеля всей церкви, причем мероприятия последнего подлежали одобрению окружных властей.³⁶¹ Эти постановления, сделанные без всякого канонического авторитета, конечно имели только временный характер и не представляли гарантий крупной организации, в какой нуждалась церковь.³⁶² «Было очевидно, говорит историк, что в духовенстве Мериленда развивались некоторые зародыши независимости, от соприкосновения с духом политического и религиозного своеволия (rebellion), составляющего основу американского характера. Но священное седалище (курия) с отеческою заботливостью наблюдало за поднимающеюся церковью в Америке, и при виде начал терпимости, которые протестантизм теперь впервые признал за католичеством в Соединенных Штатах, Рим сразу понял, какие драгоценные выгоды можно было извлечь для религии. Священное седалище немедленно приступило к мысли об учреждении церкви в Мериленде на более независимой основе и об освобождении её от всякого духовного подчинения Англии».³⁶³ Одним словом курия порешила основать самостоятельную епископию в американской церкви и с этою целью чрез посланника Соединенных Штатов в Париже, известного философа Вениамина Франклина, представила конгрессу следующую ноту, интересную и важную в смысле характеристики первоначального дипломатического сношения римской курии с правительством новой республики: «До революции, которая только что окончена в Соединенных Штатах Северной Америки, католики и миссионеры этих провинций зависели в духовных делах от апостолического викария, имеющего свою резиденцию в Лондоне. Теперь очевидно, что такой порядок не может быть долее сохраняем; но так как необходимо, чтобы католические христиане Соединенных Штатов имели духовное лицо для управления ими в делах касающихся религии, то конгрегация De propaganda fide, существующая в Риме для учреждения и поддержания миссии, пришла к решению предложить конгрессу поставить в одном из городов Соединенных Штатов Северной Америки одного из их католических братьев с авторитетом и властью апостолического викария и достоинством епископа, или просто с саном апостольского префекта. Учреждение викарноапостолического епископа является наиболее подходящим, так как католики Соединенных Штатов могут иметь под рукою принятие конфирмации и посвящения в их собственной стране. А так как иногда может случиться, что среди членов католического общества в Соединенных Штатах не окажется никого правоспособного принять поручение духовного управления, в качестве ли епископа или апостолического префекта, то при таких обстоятельствах может быть необходимым, чтобы конгресс соглашался на избрание такового из какой-либо иноземной нации, находящейся в тесных отношениях дружества с Соединенными Штатами».³⁶⁴

Эта нота важна не только как исторический документ, но и как документ, характеризующий воззрения папской курии на отношение американского правительства к церковным делам. Она очевидно не предполагала в новой республике начал отделения церкви и государства, которые однако же объявлены были большинством частных конституций со времени провозглашения независимости и ждали только внесения в федеральную конституцию страны. Поэтому она в политических видах старалась обставить это дело всевозможными предосторожностями, чтобы не оскорбить чувства независимости нового государства, в котором она надеялась на богатую жатву.³⁶⁵ Но конгресс с республиканскою откровенностью отнесся к дипломатии папского двора. Когда, Франклин представил конгрессу папскую ноту, то получил ответ в том смысле, что федеральное правительство не имеет выразить никакого мнения касательно вопроса, который не входил в его юрисдикцию, так как религиозные дела подлежать ведению отдельных штатов.³⁶⁶ «Это, по крайней мере, замечает католический историк, показывало отсутствие всякой оппозиции католической иерархии; и если протестантский фанатизм не попытался возбудить народ и раздражить религиозные страсти, то это было потому, что Франция была слишком необходимым союзником, чтобы допустить какое-нибудь оскорбление религиозным чувствам Людовика XVI. Этот монарх, как было известно, принимал живой интерес в распространении католичества в Америке, и Франция таким образом может иметь право на славу, что она оказала могущественную помощь священному седалищу при основании американского епископата».³⁶⁷ Но благоприятный для иерархических видов курии ответ конгресса, своей индифферентной формой скорее указывает на преобладание в нем готовившегося уже к юридической ратификации принципа отделения церкви от государства, чем на внешние политические влияния. Во всяком случае, ответ был благоприятен. Он отдавал юрисдикцию в этом отношении отдельным штатам; а так как тот штат, в котором предполагалось учреждение епископии, именно штат Мериленд еще до начала войны провозгласил полную свободу совести и равноправие в делах религии, то очевидно курии предоставлялась полная свобода действия в организации иерархии, по собственному усмотрению. Это был важный прецедент для независимости папских действий в Америке и он привел впоследствии, как увидим ниже, к такой широте прав и к такой самостоятельности папы в делах римско-католической церкви в Соединенных Штатах, какими он не пользуется ни в одной из западноевропейских католических стран.

6-го ноября 1789 года заложен был краеугольный камень римско-католической высшей иерархии в Соединенных Штатах. В этот день папа Пий VI издал декрет об открытии епископии в городе Балтимор, в штате Мериленд, и таким образом, замечает католический историк, «в тот момент, когда революция подготовляла бурю, которая вскоре должна была поглотить всю церковь Франции, Провидение воздвигало за океаном другую церковь, где доблестные изгнанники священства могли находить себе гостеприимное убежище».³⁶⁸ Первым епископом был назначен иезуит или вернее, так как иезуитский орден в это время был закрыт, ех-иезуит Джон Карроль, который и стал «патриархом американской церкви».³⁶⁹ Выбор был чрезвычайно удачен. Карроль, родившись (1735) в эпоху, предшествовавшую великой буре борьбы за независимость, выработал в себе такую закаленную волю, которая, дисциплинированная под ферулой иезуитской коллегии и направленная иезуитским воспитанием к энергическому служению во имя девиза ad majorem Dei gloriam, удачно соответствовала нуждам римско-католической церкви в Америке. Ему предстояла геркулесовская работа – собрать и соединить в один организм рассеянное по всему пространству Соединенных Штатов римско-католическое население. И он приступил к ней с изумительною ревностью: непрестанно объезжал все провинции, где только жили католики, собирал рассеянных священников и миссионеров и вдохновлял их новой энергией на поприще своего служения. «Сделав Балтимору базисом и центром своих действий, он скоро заставил чувствовать и уважать свою власть даже до окраин Георгии, Мэна и Мичигана. Духовный Ганнибал, мудрый прелат искусно управлял своим малым отрядом в несколько дюжин священников. Он давал каждому священнику свое благословение, ободрял его в трудностях, напоминая ему о его высокой миссии в качестве авангарда для завоевания душ. Слабые пункты были укреплены, враги сделаны нейтральными или превращены в друзей и пределы веры постепенно расширялись».³⁷⁰ В лице его римско-католическая церковь, кроме искусного организатора, впервые почувствовала политическую силу в Соединенных Штатах, что имело чрезвычайно важное значение для первоначального положения церкви. Он пользовался большой известностью в политическом мире и, как известно, конгресс пользовался его услугами при переговорах с католической Канадой; знаменитый Франклин был его другом, и его двоюродный брат Чарльз Карроль был одним из тех «отцов республики», которые в качестве членов конгресса подписали «Декларацию независимости».³⁷¹ Такое положение дало ему возможность войти в ближайшие отношения даже со знаменитым освободителем страны – Вашингтоном».³⁷² Ловкий экс-иезуит не преминул из всего этого извлечь наибольшую выгоду для церкви и самым важнейшим для будущности католицизма актом его была известная мемория, представленная конгрессу чрез посредство Вашингтона, об установлении свободы религиозной совести в стране под ведением федерального правительства. Внесенная в конституцию статья в этом смысле юридически обеспечила за Римским католицизмом то равноправие со всеми другими исповеданиями, которым он начал пользоваться фактически в лице своего счастливого и доблестного представителя.

Существенные нужды церкви были однако же вопиющими. Горсть священников и миссионеров была совершенно недостаточна для действительных потребностей. Исследование открыло много таких отдаленных католических поселений, которые по десяткам лет не видели среди себя пастора.³⁷³ Поэтому одною из первых забот «патриарха американской церкви» было основать коллегию для приготовления священников, каковую он и открыл в Джорджтауне, собрав в качестве профессорской корпорации горсть рассеянных ех-иезуитов.³⁷⁴ Но отвлечение ех-иезуитов от их миссионерского и священнического служения еще только увеличиваю действительную нужду церкви. Тогда судьба пришла на помощь нуждающейся церкви в форме такого события, от которого менее всего можно было ожидать благ для церкви. В католической Франции быстро приближался ужасный кризис. Неверие и политическое буйство гордо поднимали свою дерзкую голову и грозили кровавым призраком. Трон и церковь трепетали, чувствуя под собой признаки вулканического землетрясения. При таких грозных обстоятельствах монашеские ордена Парижа заранее искали для себя убежища вне французских пределов, и верховный генерал ордена сульпициан обратил свой взор на Америку, как лучшее пристанище от приближавшейся бури. Снесясь с епископом Карролем, генерал избрал четырех братьев ордена и, снабдив их деньгами, отправил в Америку вместе с пятью семинаристами.³⁷⁵ Это был первый авангард монашеской армии, которая впоследствии, как увидим ниже, целыми тысячами начала прибывать к американским берегам. Пришельцы быстро обзаведись землей и зданиями, в одном из которых открыли семинарию, первый специальный рассадник американского духовенства, и вместе с экс-иезуитами начали энергично трудиться на пользу младенческой церкви.³⁷⁶ Между тем ожидавшаяся катастрофа революции разразилась во Франции, от ужасов её все пришло в смятение и с криком отчаяния sauve qui pent устремилось за пределы несчастной страны. Многие направились за океан. Между 1791 и 1799 годами, обнимающими самый бурный период революции, в Соединенные Штаты прибыла партия французских священников численностью в двадцать три человека,³⁷⁷ почти равная бывшему тогда в наличности количеству всего духовенства, трудившегося в стране. Эта партия, состоявшая по преимуществу из образованнейших лиц и членов знаменитых аристократических фамилий,³⁷⁸ имела громадное иерархическое значение для Римского католицизма в Америке. Она не только вдвое усилила состав духовенства, но и придала ему новую энергию и внесла в новую церковь организующие традиции стройной, исторически-выработанной иерархии французской церкви. Шесть лиц из этой партии впоследствии сделались епископами в различных областях Соединенных Штатов.³⁷⁹ По прибытии в страну нового убежища, эти французские изгнанники с энергией принялись за дело служения стране, давшей им приют. Большая часть их сгруппировалась в Балтиморе, как центре Римского католицизма, и придала епископии новую организующую и устроительную силу; другие же направились в различные стороны по пространству Соединенных Штатов, отыскивали отдаленные и заброшенные поселения католиков, устрояли церкви и совершали богослужение. Они проникали в самые глухие и отдаленные местности необъятной страны и повсюду оставляли по себе следы организаторской деятельности. «Католическая церковь в Соединенных Штатах глубоко обязана ревности изгнанного французского духовенства, говорит историк штата Кентукки. Оно снабдило наши младенческие миссии большинством самых ранних и самых ревностных тружеников, и оно также дало нам наших первых епископов. В эластичности и гибкости характера французов есть что-то такое, что особенно делает их способными к иноземной миссии. Они всегда были лучшими миссионерами среди индейцев Северной Америки; они могут приспособить свой характер ко всякому обстоятельству и событию, они повсюду чувствуют себя по-домашнему и бодро. Французские духовные, которые прибыли к нашим берегам, хотя многие из них были воспитаны среди всякой роскоши утонченной Франции, могли безропотно подвергнуть себя всем трудностям и лишениям миссии на границах цивилизации или в самом сердце пустыни. Они могли приспособиться к климату, примениться к чувствам и обычаям народа, противоположного им по темпераменту и характеру».³⁸⁰

Первые нужды римско-католической церкви, состоявшие в недостаточности духовенства, были таким образом более чем удовлетворены этими французскими изгнанниками. Но значение их для судьбы Римского католицизма не ограничивается этим. История подготовляла их для более важной роли в будущем. События в Европе, слагаясь из политических и социальных волнений, тяжело ложившихся на народные массы, подготовляли великое переселение европейских народов на почву Нового Света. И «теперь, говорит католический писатель, была пора приготовить землю для великого европейского переселения, которое должно было произвести изумительный рост Соединенных Штатов. Рассеиваясь по громадной площади Союза, эмигранты повсюду находили этих ветеранов, которых французская революция выслала в Новый Свет, в качестве пионеров, испытанных как в страданиях гонения, так и в трудах апостольства. До начала этого великого человеческого прилива старые эмигранты-священники были подобно первичным скалам, которые задерживают и укрепляют геологические наслоения. Католическая часть бурного прилива всегда осаждалась вокруг их и их учеников. По всему западу церкви, основанные старыми французскими переселенцами, увеличивались, и возникали новые, где ни поселялся католический священник. С этого момента величественное прогрессивное движение никогда не прекращалось. Кровь мучеников Франции, дух её изгнанных апостолов – сделались плодовитыми для благ, которые ежедневно чувствуются американскими церквами».³⁸¹ Эмиграция действительно скоро последовала за переселением французского духовенства и опять-таки первым импульсом к ней были ужасы французской революции, которые отразились по всем самым отдаленным владениям Франции. В конце XVII и начале XVIII столетий, многочисленные семейства французских католиков поселились на отдаленном вест-индском острове Сан-Доминго. Теперь французская революция достигла и этого острова, потрясла его основы; произошло кровавое восстание негритянского населения, которое и вынудило французов выселиться в Соединенные Штаты, придавая численную силу римско-католической церкви.³⁸² Переселенцы эти были так многочисленны, что «превосходили численностью бывшую в предыдущем столетии протестантскую эмиграцию».³⁸³ Затем, когда революция в Ирландии 1798 г. окончилась неудачей, то в Соединенные Штаты ринулась первая партия «избранного народа» римско-католической церкви, как бы в качестве авангарда того грандиозного переселения, которое впоследствии, как мы видели выше, дало чудовищный рост Римскому католицизму в Америке.³⁸⁴ Переселенцы, гонимые бедствием, прибывали без всякой организации, легко могли растеряться и погибнуть для церкви; но их уже ожидали «духовные пионеры» в новой стране, и вот вокруг их-то и осаждались эти переселенцы. Сначала в дикой глуши основывалось несколько хижин, из них быстро образовывалась деревня с церковью, а затем и целый город.³⁸⁵

Впоследствии наплыва католического населения и организаторской деятельности духовенства, римско-католическая церковь к началу нынешнего столетия сразу выдвинулась из неизвестности и заняла видное положение среди других религиозных общин. Каждый священник, который назначался почти в безлюдный приход, чрез несколько лет видел себя окруженным многочисленным приходом. В Нью-Йорке в 1807 г. числилось уже около 14,000 католиков, между тем как семнадцать лет раньше там не насчитывалось и сотни их.³⁸⁶ Сульпицианская семинария и иезуитская коллегия между тем продолжали свое дело по приготовлению кандидатов для священства, и епископ мог уже с большею уверенностью рассчитывать на удовлетворение потребностей увеличивающегося населения в отношении священников. В начале этого столетия он мог уже посвящать во священники этих туземных питомцев, и в 1808 г. в один день было посвящено шесть человек, каковой день, по выражению Карроля, был «счастливым днем для диоцеза».³⁸⁷ Вместе с тем быстро возникали и строились одна за другой церкви в городах и деревнях. В 1806 г. епископ заложил краеугольные камни трех церквей в одном городе Балтиморе.³⁸⁸ В 1808 г. в его диоцезе числилось уже шестьдесят восемь священников и восемьдесят церквей.³⁸⁹ Дотоле пустынный, теперь диоцез уже представлял сильную и многочисленную церковь, управление которой в отдаленных частях требовало новых авторитетных деятелей, и поэтому «патриарх американской церкви» обратился к папе с просьбою о поставлении новых епископов для отдельных частей его диоцеза. Папа Пий VII принял просьбу и декретом от 8 апреля 1808 г. возвысил Балтимору в достоинство митрополитанского седалища, а в четырех городах страны: Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и Бардстауне – открыл новые епископии, на две последние из которых епископами были поставлены французские переселенцы Шеверус и Флагет.³⁹⁰

Таким образом, уже в начале текущего столетия, чрез двадцать пять лет после составления федеральной конституции (1787), давшей католикам юридическое право на свободу религиозной совести, и чрез двадцать три года со времени открытия первой епископии (1789) в стране, римско-католическая церковь представляла собою уже стройную иерархическую организацию, состоявшую из четырех епископов с митрополитским седалищем во главе. Смертью «патриарха американской церкви», последовавшею в конце 1815 года,³⁹¹ заключается первый период истории развития Римского католицизма в Америке. Период этот имеет необыкновенно важное значение для последующей истории. Он не только показал силу Римского католицизма завоевывать себе положение среди других исповеданий, лишь только ему даны равные права с ними на беспрепятственную деятельность, но и оставил по себе самые радужные надежды для будущего. Если он в прошедшем, при тяжких обстоятельствах и неопределившихся еще юридических условиях, смог из ничтожества создать сильную организацию, то при лучших обстоятельствах в будущем, выработанных и подготовленных уже этою организацией, ему оставалось только пользоваться плодами предшествовавшего периода, и он действительно начал развиваться и расти в пределах Соединенных Штатов с изумительною быстротой.

В последующей истории один за другим выступают энергические борцы за господство Римского католицизма в Соединенных Штатах, наделенные замечательными способностями применяться к изменчивым обстоятельствам. После двухлетнего управления балтиморской митрополией престарелого архиепископа Ниля,³⁹² его место занял архиепископ Марешаль, один из французских изгнанников во время революции. «Ранние дни его управления были усеяны испытаниями самого мучительного свойства, говорит историк. Католики в Соединенных Штатах, живя среди протестантского населения, и находясь под влиянием окружающих идей независимости, не всегда показывали подчинение своим пастырям. Гражданское управление церквами есть источник постоянных столкновений, и миряне, видя тот способ, каким управляются протестантские церкви, слишком часто посягают на не принадлежащую им власть. Архиепископу Марешалю приходилось много бороться с духом непокорливости и разделения, которые угрожали окончиться открытой схизмой. В этом трудном положении, прелат обнаружил такую ревность, благоразумие, преданность своей пастве, твердую устойчивость в принципах, какие только когда-либо характеризовали великих епископов, и которые удачно подавили развитие беспорядка, угрожавшего церкви».³⁹³ Причиной беспорядка была протестантская тенденция прихожан во многих церквах захватить в свои руки управление не только финансовой стороной церковной жизни, но и иерархической, так что прихожане отрицали право епископа на назначение священника к церкви и присваивали себе бесконтрольное право избирать себе священников по своим вкусам и желаниям.³⁹⁴ Тенденция эта действительно угрожала серьезными последствиями и подкапывалась под саму основу Римского католицизма, как бюрократической церкви, но к счастью для него тенденция эта встретилась как в лице архиепископа Балтиморы, так и других епископов, с несокрушимым противником, пред которым она должна была уступить.³⁹⁵

Церковные затруднения, вызванные этими смутами, привели к развитию новой формы церковного управления. Для успешной борьбы с нестроением недостаточно было единичных усилий отдельных епископов; для этого требовались коллективные усилия всей иерархии, коллективный смысл всей церкви. Сама собой возникла мысль о созвании собора для общего обсуждения положения церкви. Осуществление этой мысли выпало уже на долю следующего архиепископа балтиморского Вайтфильда, который и созвал в 1829 г. «первый провинциальный собор Балтиморский». За период до созвания собора иерархия между тем, не смотря на затруднения, развивалась с необычайною быстротой, и ко времени его созвания церковь состояла уже из девяти диоцезов, с балтиморской митрополией во главе.³⁹⁶ Собор составился из шести прелатов, так как другие по разным обстоятельствам не могли присутствовать на нем.³⁹⁷ И до этого были собираемы частные соборы в Балтиморе,³⁹⁸ но те имели простой совещательный характер. Теперешний же собор имел самостоятельное юридическое значение в смысле органа церковного управления, и потому его обсуждению подверглись многие важные вопросы из церковной жизни и церковного управления, и притом некоторые из них имели такой важный юридический характер, что прелаты для разрешения их призывали на собор лучших юристов страны.³⁹⁹ На рассмотрение собора предложены были разные вопросы, вызывавшиеся обстоятельствами церковной жизни, но первостепенное значение дано вопросу об отношении иерархии к мирянам, как требовалось смутами и брожением, вызванными протестантской тенденцией мирян вторгаться в церковное управление. Поэтому епископы с особенною настойчивостью и силою утверждают право епископа на назначение священников к церквам и ограничивают притязания попечителей.⁴⁰⁰ Встретившись на соборе, епископы могли из сравнительного положения диоцезов определить общее положение церкви как в нравственном, так и в материальном отношении. Между прочим они определили и численность католического населения в это время. Сравнивая отдельные отчеты и приведя их к общему итогу, собор пришел к заключению, что число католиков в Соединенных Штатах в 1829 году было более 500,000, и ежедневно умножалось от эмиграции и обращений.⁴⁰¹

Соборная форма церковного обсуждения и управления, после первого опыта, оказалось наиболее соответственною состоянию церкви, члены которой действительно стали увеличиваться ежедневно тысячами от начавшегося с этого времени прилива европейских переселенцев, что требовало необыкновенного напряжения всех организаторских сил церкви для сохранения католической эмиграции от рассеяния среди протестантского населения. И вот действительно в последующее время соборы собираются в быстрой последовательности один за другим. По их деятельности и составу можно судить как о развитии юридического сознания церкви, так и о росте церковной организации. В 1833 году созван был «второй провинциальный собор Балтиморский». На нем присутствовало десять прелатов с архиепископом балтиморским во главе, среди которых трое были представителями только что открытых пред тем епископий Сэн-Луиса, Мобиля и Детройта.⁴⁰² Собор выработал правила для избрания епископов,⁴⁰³ наметил новые диоцезы, поручил индейцев и негров попечению ордена иезуитов, определил открытие семинарии в каждом диоцезе и опять побуждал к заведению специально католических школ.⁴⁰⁴ В 1837 году собрался третий провинциальный собор Балтиморский, и на нем прелаты выработали предложение папской курии об открытии четырех новых диоцезов, из которых три действительно были открыты вскоре.⁴⁰⁵ В 1840 году собрался четвертый провинциальный собор в Балтиморе, в котором приняли участие тринадцать прелатов.⁴⁰⁶ На этом соборе между прочим прелаты пятым определением внушают необходимость образования «обществ умеренности и воздержания от спиртных напитков» среди католиков⁴⁰⁷ и сделали важное постановление касательно управления церковною собственностью.⁴⁰⁸ В 1843 году собрался пятый собор в Балтиморе, на котором присутствовало уже шестнадцать прелатов.⁴⁰⁹ На этом соборе канонически подтвержден строгий католический взгляд на брак как церковный акт и установлено наказание отлучения ipso facto против тех, которые после получения гражданского развода будут считать себя в праве на заключение второго брака.⁴¹⁰ В виду нового приращения католического населения и увеличения потребностей в церковном управлении собор сделал представление курии о новом подразделении диоцезов, и вследствие этого представления открыты были четыре новые епископии.⁴¹¹ На шестом провинциальном соборе в Балтиморе, в 1846 году, присутствовало двадцать три прелата, которые уже своею численностью достаточно выражали силу церковной организации, которую подучил Римский католицизм в Америке. Первым определением собора прелаты провозгласили, «пламенным и единодушным голосом»,⁴¹² покровительницей Соединенных Штатов «Благословенную Деву зачатую без греха»,⁴¹³ и представили для утверждения открытие трех новых епископий, которые и были открыты в Буффало, Олбани (Albany) и Клеведанде.⁴¹⁴

В 1849 году назначен был седьмой провинциальный собор Балтиморский. Это было время тяжких испытаний для главы Римского католицизма, папы Пия IX. Избранный в 1846 году на папский престол, он превознесен был похвалами за свой либерализм со стороны революционной итальянской партии, а чрез два года он должен был бежать из Рима, спасаясь от этой самой партии. Бедствие папы с особенною силою почувствовали католики Соединенных Штатов, и у них возникла мысль, что лучшим убежищем для папы во время революционных смут может быть почва Нового Света. Во исполнение этой мысли прелаты Соединенных Штатов написали папе письмо, прося его «почтить Мериленд своим священным присутствием».⁴¹⁵ Но дальновидный папа не захотел подать своим врагам повода к радостному провозглашению переселения папства в Америку, каким бы несомненно послужило и это временное посещение им Нового Света, и он отклонил предложение своих верных прелатов. Хотя «лишенные счастья иметь своим председателем преемника князя апостолов, отцы седьмого собора Балтиморского желали показать свою живую симпатию, приказав произвести сбор в своих диоцезах на динарий Петра. Этот добровольный сбор дал около 26,000 долларов, которые и переданы были папскому нунцию в Париже архиепископом Балтиморы».⁴¹⁶ В назначенный день собор открылся в присутствии двадцати пяти прелатов. Как и на предыдущем соборе, прелаты посвятили первое и второе определение вопросу о непорочном зачатии и провозгласили, что почитание непорочного зачатия было всеобщим как среди духовенства, так и мирян в Соединенных Штатах, и объявляли, что «прелаты с живою радостью приняли бы догматическое определение этой тайны со стороны верховного первосвященника, если бы он, в своем мудром суждении, считал это определение благовременным».⁴¹⁷ Определения эти были приняты всеми единогласно, за исключением одного епископа ричмондского,⁴¹⁸ который так отстаивал свое несогласное мнение, что оно внесено в акты собора. Собор кроме того отметил неизменно продолжавшийся рост церковной организации и представил к открытию три новые епископии и одно викариатство, которые и были открыты в 1850 году.⁴¹⁹

Седьмой провинциалъный собор Балтиморский служит заключительным пунктом второго периода необыкновенного роста Римского католицизма в Америке. Рост этот особенно принял грандиозные размеры с начала сороковых годов. Европейская эмиграция хлынула небывалым потоком, – ежегодно прибывали сотни тысяч римских католиков, ища себе убежища на почве Нового Света от европейских смут. Римско-католические поселения вырастали с чудовищною быстротой. Дотоле пустынные области, теперь быстро наполнялись католическими приходами. Части обширных диоцезов тяжелели и требовали самостоятельной иерархической администрации. Отсюда мы видим в течении этого десятилетия почти непрерывный процесс выделения и образования новых епископий. Непременной рубрикой в определениях каждого собора за это время является представление об открытии новых епископских кафедр, так что число их за этот период более чем удвоилось. В 1840 году было шестнадцать (16) диоцезов, а в 1850 году их было уже тридцать три (33).⁴²⁰ Центром тяжести всех этих многочисленных иерархических единиц долго служил один митрополитанский диоцез – Балтимора. Все епископии составляли одну провинцию с Балтиморой, как митрополией, во главе. Но с течением времени отдельные диоцезы так тяжелели, что центр стал колебаться и митрополия перестала выдерживать равновесие. Отсюда неизбежным является тот факт, что среди епископий стали выделяться такие, которые по своей важности стали равняться митрополии, устанавливали в себе центр тяжести окружных епископий и ео ipso становились в положение митрополий. Этот процесс замечен уже был прежними соборами и по их представлению две епископии одна за другой были возвышены в достоинство архиепископий, именно Орегон в 1846 и Сэн-Луис в 1847 году.⁴²¹ Но полное юридическое выражение этот процесс нашел в представлении седьмого собора. Прелаты вполне сознавали ту стадию, которой достигла церковь и на которой она требовала локализации центров, и потому сделали представление об открытии трех новых митрополий, с перенесением на них иерархических прав первичной митрополии Балтиморы. Представление было утверждено папским декретом от 19 июля 1850 года, и таким образом к началу нового десятилетия римско-католическая церковь состояла уже из шести митрополитанских провинций, с митрополитскими седалищами в главнейших центрах страны: Балтиморе, Орегоне, Сэн-Луис, Нью-Йорке, Цинциннати и Нью-Орлеане.⁴²²

С открытием новых митрополий, римско-католическая церковь в Соединенных Штатах вступала в новый фазис своего развития. Она перестала быть провинцией, каковою она была доселе, и сделалась национальною церковью, насколько под этим термином разумеется её распространенность по всей стране, с самостоятельными административными центрами. Новое положение требовало усиленной организующей деятельности. Новые митрополиты составляли в своих соответственных провинциях соборы для обсуждения нужд своих провинциальных церквей. Но частная деятельность отдельных митрополитов требовала общих руководящих начал, на основе которых можно бы развивать и проводить частные мероприятия. Таких начал еще не было выработано. Руководящие определения, выработанные на провинциальных Балтиморских соборах, теперь не удовлетворяли потребностям, так как эти определения имели в сущности частный провинциальный характер и юрисдикция их не простиралась на новые митрополии, получившие равное с Балтиморой право юрисдикции в своих провинциях. Требовался высший орган церковной юрисдикции. Таким органом мог быть только общий национальный собор, и вот действительно в 1852 году созван был этот общий собор, получивший название первого полного собора (Primum Plenarium Concilium), который составился из всех прелатов страны. Местом собора избрана была историческая колыбель Римского католицизма в Америке – Балтимора, и он составился из шести архиепископов или митрополитов и двадцати шести епископов.⁴²³ Жизнь церкви была так организована и представляла такие радужные надежды на будущее, что прелатам собора не требовалось вырабатывать каких-либо особенных, радикальных определений, и они, установив на основании прежних соборов общие руководительные начала для митрополий, ограничились только немногими определениями касательно других сторон церковной жизни. Так они с особенною настойчивостью подтвердили необходимость основания католических школ, чтобы изолировать католическое население от влияния протестантизма, и торжественно предали осуждению тайные общества, в особенности быстро распространявшееся в Америке масонство.⁴²⁴ Затем они представили на утверждение открытие нескольких новых диоцезов, и возведение Сан-Франциско в Калифорнии в достоинство митрополии,⁴²⁵ «Если бы тут, считает католический историк по этому поводу необходимым заметить, были вопросы о достоинствах, ставших привлекательными своим почетом, властью или богатствами земли, то мы могли бы видеть в этом развитии епископата человеческие основы и мотивы честолюбия. Но в Соединенных Штатах митра есть только страшное бремя, без всяких утешений, которые облегчают его в иных местах; а прелаты суть только почтенные нищие, всегда протягивающие руку за дневным хлебом, за средствами воздвигнуть те скромные стены, которые образуют их кафедралы и церкви. Новый епископ должен создать всякую вещь; он находит лишь нескольких священников, рассеянных там и здесь, совершенно недостаточных для страны, где эмиграция периодически приводит толпы ирландских и немецких католиков, которых нужно оберечь, и еще более дети, которые должны быть оберегаемы от приманок заблуждения. Он должен построить церковь и жилище, основать семинарию и школы, и утверждать верных в истине; собирать вокруг себя братьев и общины сестер, обеспечить непрерывным трудом средства жизни для этих соработников, непрестанно путешествовать верхом на лошади или пешком, в снегу или под дождем, проповедовать во все часы, без отдыха принимать исповедников, посещать больных и повсюду наблюдать за сохранностью священного склада веры и нравственности. Такова жизнь американского прелата, которому назначено основать новый диоцез – жизнь телесного утомления, подобно жизни смиреннейшего миссионера, со всею ответственностью епископа. Чаще всего такие обязанности чрез послушание принимаются тем, кого святое седалище считает достаточно мужественным принять их; и новый диоцез скоро видит возникновение церквей и монастырей, умножение духовенства и присутствие священника в позднейших прорубках рядом с пионером. Такова история религии в Америке с начала этого столетия, и будущее обещает, что, вопреки испытаний нескольких последних лет, это развитие не прекратится».⁴²⁶

Но как ни велики тяжести действительного служения прелатов римско-католической церкви, для внешнего мира они не были видны. Он видел напротив только блестящее собрание прелатов и естественно предполагал за ним крепкую организацию, со всеми выгодами и надеждами власти. Протестантский мир, дав полную свободу своему врагу Римскому католицизму развиваться и рости на почве Нового Света, не предполагал в нем той мощи, которую он успел развернуть в полстолетия, Теперь он видел свою ошибку. Римский католицизм ежедневно рос в могущественную организацию, пред которой невольно чувствовал свою слабость раздробленный протестантизм. Сознание слабости часто приводит к фанатизму. Протестантизм всегда относился фанатически к Римскому католицизму в Америке, с самого начала истории Соединенных Штатов. Политические обстоятельства подавили этот фанатизм и даже юридически убили его. Но фактически он продолжал жить и при всякой возможности показывал свой огненный язык. Когда в начале сороковых годов Римский католицизм начал особенно быстро возрастать от нахлынувшей с этого времени эмиграции, протестантизм переполошился. Считая Америку своим достоянием, протестантизм с ужасом видел, как католическая эмиграция разливала по стране ненавистную веру. Дремавший фанатизм его пробудился и, поддерживаемый духом узкой туземной исключительности, по которой Америка существует только для американцев,⁴²⁷ перешел в открытую вражду не только к Римскому католицизму, но и ко всему чуждому, пришлому. В 40-х годах образовалась партия «туземщины» (Nativism), которая повела ожесточенную агитацию против эмигрантов вообще и католиков в особенности. В Филадельфии это движение выразилось открытыми буйствами толпы, которая жгла римско-католические церкви и грабила монастыри.⁴²⁸ Движете было зловещим и хотя тогда оно не приняло особенно больших размеров, оно все-таки давало знать, какой яростный фанатизм живет в сердце протестантизма.

Утолив первые порывы ярости, протестантский фанатизм на время затих и движение «туземщины» прекратилось, но только для того, чтобы при первом удобном случае вспыхнуть с новою силою. Случай не заставил долго ждать себя. Римский католицизм по прежнему рос и развивался, пришлое католическое население ежегодно умножалось сотнями тысяч и церковная организация все с большею пышностью заявляла о себе в участившихся соборах прелатов. Первый национальный собор был блестящим выражением высокого фазиса развития Римского католицизма в стране, которого он достиг в невероятно короткое время, и этот успех смертельного врага не мог не уязвить протестантской ревности и озлобления. Фанатизм снова пробудился и ждал только искры для воспламенения. Искрой этой явилось посещение Соединенных Штатов папским нунцием. В 1853 году папа, желая доказать свой интерес в возрастании Римского католицизма в Америке, отправил одного из своих знаменитейших представителей, архиепископа Бедини, папского нунция в Бразилии, для посещения Соединенных Штатов, снабдив его собственноручным рекомендательным и верительным письмом к президенту в Вашингтоне.⁴²⁹ Нунций любезно принят был президентом, Пьерсом и сделал торжественный обзор римско-католической церкви в разных городах и местностях страны.⁴³⁰ Это путешествие папского нунция и было искрой, зажегшей фанатизм, тем более что в Америке к этому времени накопилось много горючего, чисто политического материала. Европейские революции 1848 года пригнали в Америку целые шайки немецких и итальянских революционеров. Они то первые и начали агитацию против нунция ненавистного им папства, и с известным итальянским реформатором Гавацци во главе начали по пятам преследовать нунция, возбуждая против него народные страсти, как смертельного врага американской республики и свободы. Нунций отправился на запад и революционеры за ним. Католики повсюду восторженно принимали посланника «наместника Христова», а это еще больше распаляло злобу врагов. Не успев пока еще возбудить общественного мнения, революционеры итальянские призвали на помощь немецких неверов, свивших себе гнездо в западных штатах. Немецкая печать загремела проклятиями на нунция⁴³¹ и успела поднять фанатизм толпы. В один вечер толпа в пятьсот человек намеревалась сделать нападение на дом, в котором остановился нунций. Сильный полицейский патруль встретил толпу, произошло кровавое столкновение, в котором убито было восемнадцать человек.⁴³² Мятежники не выдержали и рассеялись.

В 1854 году нунций оставил страну, но фанатизм не последовал за ним. Он стал разливаться по массам. В Нью-Йорке началось волнение, выступили проповедники, которые на площадях стали громить папу и всех католиков. Образовалось тайное общество «Ничего-незнаек»,⁴³³ которое тайными средствами стало науськивать толпу против римских католиков, особенно ирландцев, которые начали удачно соперничать в труде и искусстве с туземным американским населением.⁴³⁴ Низкие инстинкты американской толпы (mob), – самой ужасной и кровожадной толпы, какую только ложно себе представить, – разыгрались. Началась процессии вооруженных шаек, которые всячески старалась оскорблением вызвать вражду со стороны ирландских католиков, чтобы открыть побоище.⁴³⁵ В соседнем с Нью-Йорком городке Ньюарке процессия среди бела дня ринулась на католическую церковь и разрушила ее под предлогом, что из неё сделан был выстрел в процессию.⁴³⁶ Затем буйства разлились по стране, наступило господство свирепой толпы, которая начала повсюду жечь и грабить католические церкви и монастыри. Нью-Йорк, Бостон, Бруклин, Сэн-Луис, Луисвилль и другие города сделались местами безобразных сцен и самоуправства толпы. Некто Орр явился предводителем движения, назвав себя «ангелом Гавриилом», призванным к уничтожению католицизма. В Нью-Гемпшире толпа разорила и разметала две католические церкви, из которых одну взорвала порохом. В штате Мэн толпа, предводимая «ангелом Гавриилом» вломилась в двери церкви и разметала алтарь, кафедру, кресты и иконы. Епископ Портленда собрался заложить основание новой церкви на место разрушенной, но толпа напала на место освящения и разогнала всех.⁴³⁷ В Луисвилле во время выборов 1854 и 1855 годов религиозный фанатизм соединился с политическим. «Ничего-незнайки» агитировали против католиков как пришельцев и папистских слуг, поджигали католические дома и убивали жителей. Толпа приблизилась даже к кафедральному собору, чтобы поджечь и разрушить его, и собор был спасен только тем, что епископ Спалдинг передал ключи от него городскому мэру.⁴³⁸ Но толпа не ограничивалась разрушением католической собственности. Она простирала свое буйство и на представителей папской иерархии. Примером служит печальная участь иезуита Джона Бабста. Достопочтенный иезуит, служивший пастором католической церкви в Эльсворте, в штате Мэн, обратился в училища с просьбою не заставлять католических детей читать протестантский перевод Библии. Учителя согласились, но училищный комитет вмешался в это дело и приказал учителям заставлять католических детей читать протестантскую Библию под страхом изгнания. Католики апеллировали в суд на такую несправедливость, но это так распалило ярость фанатиков к иезуиту Бабсту, что собрался громадный митинг, который порешил за причиненные городу хлопоты своим беспокойным нравом «снабдить его всей парой нового платья, какого нельзя найти в лавке ни у одного портного».⁴³⁹ Резолюция была принята единодушно и толпа не замедлила привести её в исполнение. 14 октября 1854 года, иезуит Бабст, живший в местечке Бангор, по обычаю отправился в Эльсворт для совершения мессы на воскресный день. Подкарауливавшая его толпа только того и ждала. Вечером толпа окружила дом, в котором находился иезуит, схватила его и вытащила на улицу, посадила на решетку и со всевозможными оскорблениями и насмешками носила по городу. Наконец раздев его донага, его облили жидкой смолой и покатали в перьях, в каковом положении и оставили злополучного иезуита.⁴⁴⁰

Буйство толпы наконец сделалось до того несносным, что возбудило против себя негодование даже протестантского населения, которое и приняло меры к его прекращению. Но идеи общества «ничего-незнаек» успели так распространиться, что образовалась особая антикатолическая партия, которая стала оказывать влияние в политике. При выборах она выставила многих членов, которые действовали в законодательных собраниях в этом антикатолическом духе. Влияние их особенно сильным оказалось в законодательном собрании штата Нью-Йорк, которое сделало несколько антикатолических постановлений, как например касательно того, что никакое пожертвование на религиозные или благотворительные цели не могло считаться законным, если оно не поступало в ведение попечителей, чем отрицалась власть епископов на эти пожертвования.⁴⁴¹ Массачусетское законодательное собрание, под влиянием слухов, распущенных антикатолической партией относительно безнравственной жизни в католических монастырях, назначило особенный комитет для ревизии всех монастырей – мужских и женских, что уже прямо нарушало права римско-католической церкви на самостоятельность, и сама ревизия сопровождалась многими неприличиями со стороны членов комитета.⁴⁴²

Смутный период тяжелым бременем лег на римско-католическую церковь и естественно затормозил её возрастание; но он однако же не мог остановить его. Напротив, из среды самых зол для неё в некоторых отношениях являлось благо. Так безумства «ничего-незнаек» пробудили во многих чувство симпатии к преследуемым католикам и вследствие этого, по выражению католического историка, «тысячи добрых, чувствительных людей вступали в истинное стадо».⁴⁴³ Кроме того как бы в отмщение разрушителям, католики в последующие годы воздвигали и основывали один за другим такие величественные соборы, каких дотоле не было. В 1855 году торжественно освящены были величественные соборы в Питсбурге и Буффало; в 1858 году заложено было основание собора св. Патрика в Нью-Йорке, лучшего храма на материке; в 1857 году открыто было три новых диоцеза,⁴⁴⁴ и в 1858 году папа Пий IX возвел балтиморскую кафедру на степень приматства.⁴⁴⁵ Но в общем этому периоду суждено было быть временем всевозможных испытаний не только для римско-католической церкви, но и для всей страны. Лишь только страна успокоилась от буйства фанатической вольницы, как судьба подготовила для неё самое тяжелое испытание. В 1861 году открылась междоусобная война Севера с Югом и наполнила страну разрушительными ужасами братоубийства. Во время войны погибло вместе с общественною собственностью множество собственности римско-католической церкви, разграбленной и сожженной воюющими сторонами, и кроме того Римский католицизм потерял многих своих членов, так как армии по преимуществу состояли из ирландских католиков.⁴⁴⁶ Испытания войны были тяжки для всей страны, но она зато вышла из неё искушенною и обновленною. Она обновила в народе сознание его органического единства и убила сепаратизм как политический, так и религиозный. Идеи сепаратистов-демократов и антикатолических ничего-незнаек были изгнаны из страны ударами войны. В народе стала быстро развиваться и крепнуть идея о своем национальном единстве, и эта идея, как увидим после, дала новую силу римско-католической церкви Соединенных Штатов.

После братоубийственной войны страна оказалась в расслабленном и разоренном состоянии как в материальном, так и в нравственном отношении. Чрезмерное напряжение страстей во время войны теперь перешло в апатию, граничащую с отчаянием. Один Римский католицизм не падал духом, и лишь только смолк смертоносный гром оружия, как он вновь начал свою организаторскую деятельность. Война оставила ему в наследство разрушенные церкви, разоренные диоцезы, осиротевшие семейства, беспомощных калек. Некоторые из южных диоцезов почти исчезли с лица земли.⁴⁴⁷ Церкви предстояла трудная работа – исследовать свое состояние, взвесить причиненный ей вред и определить новые условия своего положения. Для такой деятельности недостаточно было бы единичных и разрозненных усилий отдельных провинций, необходимы были коллективные усилия и коллективный смысл всей церкви. И вот действительно назначен был новый общий собор, созванный в 1866 году в Балтиморе под названием «второго полного собора Балтиморского».⁴⁴⁸ Собор этот, как по особенным условиям положения церкви так, и по важности его значения для неё отмечает новую эпоху в истории Римского католицизма в Соединенных Штатах, и как такой заслуживает подробного исследования. Никогда еще Римский католицизм не являлся пред страной в таком блеске и могуществе, как на этом соборе, и он был не только обнаружением живучести католической общины в стране, но и давал ободрение самой расслабленной стране. «Страна только что вышла из ужаснейшего кризиса, в котором сам корабль государства был оторван со своих якорей. Дом восстал против дома и руки брата поднялись на брата. Секты раздробились и еще находились в смущении и беспорядке, содействую расширению пропасти, которая грозила поглотить жизнь нации. Половина страны была опустошена и разорена; разбитый народ сгибался под двойною тяжестью памяти о прошедшем, которое не могло опять возвратиться, и мысли о будущем, – которое казалось безнадежным. На другой стороне были усталость и истощение, которые следуют за крайним напряжением, и жажда мира и спокойствия после сколького кровопролития и стольких бед. Все были рады приветствовать хоть какую-нибудь силу, которая была бы способна пережить эту страшную борьбу – неповрежденною и несокрушенною. Когда поэтому католическая церковь выступила пред глазами народа, одетая во всеоружии неумалившейся силы и несокрушенного единства, то тысячи, которые еще недавно стали бы смотреть на это обнаружение её могущества с ревнивою завистью, теперь приветствовали её с радостью, как вестницу добрых предзнаменований. Должно также признать, что во время войны народ больше видел эту церковь, и узнав её лучше, стал больше любить её. По всей стране не было такой деревни, в которой бы какой-нибудь бравый воин – не католик – не восхвалял её героических дочерей, которые во время битв стояли подле, чтобы остановить кровь раненых».⁴⁴⁹ И действительно, если первый полный собор был поводом к взрыву антикатолических страстей в протестантском населении, то второй был поводом к полному признанию со стороны протестантизма своей слабости сравнительно с неизменно единым и несокрушимым Римским католицизмом. А это была для последнего великая нравственная победа. Начиная с этого времени для Римского католицизма настала новая эпоха небывалого благосостояния и прогресса, и он стал еще быстрее расти в своей численности и крепнут в своей организации. К концу столетия американской независимости он представлял уже собою такое величественное здание, которое требовало для себя особой увенчанной главы, и она дана была ему Пием IX в 1875 г., когда он возвел архиепископа нью-йоркского Джона Мак-Клосского в достоинство кардинала,⁴⁵⁰ и четыре архиепископии возвысил в достоинство митрололитанских седалищ.⁴⁵¹ История этой эпохи имеет основным зерном своего развития второй полный собор, взвесивший жизненные силы церкви и юридически определивший план её последующего развития, и потому лучшим показателем современного состояния Римского католицизма в Соединенных Штатах служит именно этот собор, который поэтому самому требует подробного исследования. Но прежде чем перейти к этому исследованию, мы считаем необходимым обобщить черты юридического положения римско-католической церкви в Соединенных Штатах, благодаря которому Римский католицизм мог беспрепятственно расти и развиваться как в своем численном составе, так и в церковной организации.

Когда федеральная конституция, а под её нравственным давлением скоро и большинство частных конституций отдельных штатов, поставили религиозные дела вне государственной юрисдикции и отделили таким образом церковь от государства, то для Римского католицизма это было равносильно освобождению его от рабства и угнетения, в котором он находился до объявления независимости. Отказавшись от всякого вмешательства в религиозные дела, государство предоставило их собственному внутреннему развитию и управление ими собственным церковным центрам и организациям. Такой порядок вещей оказался чрезвычайно плодотворным для Римского католицизма и ему-то он более и прежде всего обязан своим успехом и быстрым ростом в стране. Освобождение его от государственной юрисдикции, постоянно выражавшейся в отрицательных и враждебных постановлениях по отношению к нему, дало ему возможность быстро расти численно, и открыто и беспрепятственно сплотить хлынувшую волну католических эмигрантов в одно целостное тело церкви, А полное невмешательство государства в дела церкви дало возможность церковной иерархии расти и развиваться совершенно свободно от всяких внешних влияний, единственно по внутренней органической потребности и направлению главы Римского католицизма – папы. Отказавшись от всякой юрисдикции в области религии, государство тем самым передало юрисдикцию относительно римско-католической церкви ей самой и её главе – папе, т. е. установило порядок вещей, который со стороны Римского католицизма считается идеальным, к осуществлению которого он постоянно стремится и из-за которого ведет непрерывную борьбу с европейскими государствами. Благодаря такому порядку вещей римско-католическая церковь в Соединенных Штатах подучила такую свободу в своей жизни и деятельности, какою она не пользуется ни в одной европейской стране. «Нет еще такой части цивилизованного мира, говорит епископ Спалдинг, в которой бы было в настоящее время более благоприятных условий для католиков делать великое и вечное дело на пользу церкви, её чад и века, чем здесь в Соединенных Штатах, Пий IX, как передают, обыкновенно говаривал, что только в Америке он и был действительным папой. Наверно нигде еще он не имел большей свободы действия. В назначении епископов, в образовании диоцезов, в одобрении и провозглашении законов для руководства церковной дисциплины папа не встречает никаких препятствий в этой стране. Епископы также имеют полнейшую свободу в отправлении своей высокой должности. Левиты, которые предназначаются к служению алтаря, вполне предоставлены их рукам для приготовления и образования посредством системы, какая только им кажется наипригоднейшею для образования совершенного человека Божия; и общественное мнение, и обычаи народа содействуют им в их стараниях вручать только достойным попечение о душах».⁴⁵² Эта полная свобода римско-католической церкви сказывается во всякой строке прослеженной нами истории её развития, и притом к полной её выгоде. Её иерархия создается по внутренней органической потребности роста, и римский папа властной рукой назначает первого епископа, не вступая ни в какие условия и переговоры с правительством страны, которое тогда же сразу объявило себя вне всякой связи с этим делом. Затем папа совершенно свободно возводит первую епископию на степень митрополии, между тем как в Европе войска громили его вечное седалище. В 1809 году верховный владыка Римского католицизма в Европе уводится в плен, но для Соединенных Штатов он продолжает оставаться папой и в плену подписывает декреты, которыми создает ряд новых епископий, и эти декреты имеют полную законодательную силу за океаном.⁴⁵³ Быстрое развитие церкви вызывает потребность в коллективном управлении ею, и вот епископы беспрепятственно собираются на соборы для общего обсуждения нужд церкви и делают постановления, которые не требуют никакого внешнего, внецерковного утверждения и одобрения, кроме утверждения верховного главы церкви – папы. В 1849 году папа в Европе принужден бежать из вечного города своего исторического седалища, а епископы Соединенных Штатов мирно и свободно собираются на регулярные соборы и самому папе предлагают убежище среди себя.⁴⁵⁴ Во время изгнания папа создает несколько митрополий, которые дотоле провинциальную церковь делают национальною, получает из Америки щедрый динарий Петра и нравственную поддержку в лице прелатов Балтиморского собора, которые возвысили в пользу его торжественный голос и издали соборное послание к духовенству и народу, в котором утверждаются и доказываются верховные права папы.⁴⁵⁵ В 1852 году прелаты совершенно свободно, по внутренней потребности церковной жизни, собираются на полный или национальный собор, свободно обсуждают нужды церкви, вырабатывают постановления и дисциплинарные правила, которые получают законодательную силу единственно с утверждения папы. Наконец папа возводить первую митрополию на степень приматства, созывает второй полный собор, выработавший самостоятельное каноническое право для церкви в Соединенных Штатах, утверждает кардинальство – все это совершенно свободно, без всякого вмешательства гражданского правительства страны, и притом в такое время, когда в Европе всякая его деятельность встречала противодействие со стороны правительства, которое скоро перешло в открытое гонение, выразившееся в известной немецкой Kulturkampf. И в течении последнего пятилетия, когда в Европе происходило гонение на Римский католицизм, то в виде культурной борьбы в Германии то в виде гонения на иезуитов во Франции, в Соединенных Штатах Римский католицизм продолжал широко и беспрепятственно расти и развиваться, иезуиты спокойно учат в своих многочисленных коллегиях, епископы собираются на соборы и папа властной рукой, беспрепятственно поставляет епископов и управляет всем организмом церкви. Государство, в силу своего юридического отделения от религии, не поставляет никакого препятствия папе для полновластного управления церковью, а самой церкви, как общине его собственных граждан, оказывает общее содействие и покровительство. В виду этого понятно то важное значение, которое имеет для успешного развития Римского католицизма в Соединенных Штатах юридический принцип отделения церкви и государства. И покойный папа Пий IX был совершенно прав, когда он среди окружавших его затруднений в Европе, восклицал: «Соединенные Штаты есть единственная страна, где я действительно папа в глазах правительства».⁴⁵⁶

XIII

Второй полный собор Балтиморский был последним и полнейшим выражением жизни, силы, организации и успехов Римского католицизма в Соединенных Штатах, и потому интересен не только по выработанному им каноническому праву, но и по самому внешнему составу. Он созван был архиепископом Балтиморы Спалдингом на 7-е октября 1866 года.⁴⁵⁷ Собор этот, по сознанию всех римских католиков в Соединенных Штатах, долженствовал явиться высшим выражением римско-католической церкви в стране и по такой важности его возник в обществе даже вопрос касательно самого его названия. «Название полный (plenary), говорит католический публицист, звучит странно для ушей некоторых и вызвало обсуждение в общественной печати. В обыкновенном разговоре этому собору часто дается название национального, и оно было бы вероятно его официальным названием также, если бы не предусмотрительность священного седалища. Рим, озаренный мудростью свыше и богатый опытом веков, смотрит на стремление к национализму в церкви как на одну из величайших опасностей, могущих последовать, даже почти как на предшествие схизмы. Когда он намерен был предложить американским прелатам созвание собора всех епископов различных провинций страны, то сразу возник вопрос о его официальном титле. Национальный не нравился, общий – был слишком широк, провинциальный – слишком ограничен. Один ученый церковный историк подсказал название Plenarium, титло, дававшееся общим соборам африканской церкви в пятом столетии, соборам, которые прославились гением Августина и своим ясным осуждением пелагианизма. Это название было одобрено. Оно избегает узкости национализма, между тем как оно вполне выражает идею полного собора всех прелатов американской церкви».⁴⁵⁸ «Цель полного собора ясно указана священным седалищем. Строго говоря, провинциальные соборы могли представлять все необходимое законодательство. Но тут была бы опасность потери единообразия. Даже по отношению к лучшим людям, престарелого возраста, оправдывается истина, что где много людей, там много умов. Чтобы предотвратить слишком резкое осуществление в практике этого разнообразия взглядов, считалось мудрым случайно созывать всех епископов вместе, так чтобы соединенным совещанием можно было принять такие меры, которые бы поддерживали американскую церковь единою не только в вере и существенных пунктах учения, но даже и в важнейших среди второстепенных предметов последнего рода. Нет надобности распространяться о выгодах такого единообразия. Полный собор таким образом имеет в виду нужды всей американской церкви и делает для неё тоже, что провинциальный собор делает для одной церковной провинции. Каноническое право по необходимости ограничивается общими терминами, и не может быть одинаково прилагаемо повсюду. Большая часть его даже состоит из определений, данных для особенных местностей, при особенных условиях, так что только их принцип может находить всеобщее приложение. Нередко случается, что общие правила должны подвергнуться видоизменению, чтобы соответствовать иным потребностям, иным временам и иным обстоятельствам. Это одна из первых обязанностей местных соборов. Они предлагают и приводят в действие такие постановления, которые их мудрость и опыт могут указать как необходимые для осуществления действительного духа общего закона. Они не противоречат, а тем более не отменяют канонических правил; напротив они усиливают соблюдение канонов».⁴⁵⁹

На заседания собора было назначено две недели. Если бы собор ограничился только этим временем, то естественно он не мог бы осуществить своих важных задач. Архиепископ понимал это и постарался выработать предварительный план и дать возможность собору лучше и полнее выразить свой законодательный смысл. Этот план он разослал еще в начале 1866 года архиепископам, епископам, начальникам монашеских орденов и всем, кто имел право присутствовать на соборе. Затем он созвал собрание богословов для произведения подготовительных работ и исследований. Они взяты были как из монашеских орденов, так и из обыкновенного духовенства; многие из них были профессорами богословия или канонического права; некоторые занимали высокие посты или известны были своею ученостью. Этот ученый совет (coetus) собирался ежедневно, пока большая часть его членов могла оставаться в Балтиморе, и в это время все главнейшие пункты были тщательно исследованы; и сделаны надлежащие исправления. Некоторые из ученых богословов, не имея возможности присутствовать лично на совете, присылали свои письменные работы, так что, по выражению католического публициста, «лучшие таланты страны исполняли эту начальную работу».⁴⁶⁰ Результатом этой подготовительной работы был целый том свода различных законодательных постановлений и декретов церкви. Она несомненно облегчила труд членов собора и даже «трудно было бы понять, как без этого подготовления само дело собора могло бы быть исполнено совсем».⁴⁶¹

Собор составился из величественного собрания прелатов и представителей богословской науки, так как каждый прелат имел право иметь при себе ученых богословов: председатель – четырех богословов, архиепископы по три, и епископы по два богослова. Заседания собора открылись торжественной процессией, в которой приняли участие семь (7) архиепископов, тридцать семь (37) епископов, один (1) апостолический администратор, два (2) аббата в митрах, двадцать два (22) генеральных викария, девятнадцать (19) начальников монашеских орденов, тридцать один (31) чиновник, семь (7) ректоров семинарий и девяносто три (93) богослова.⁴⁶² «Редко сам Рим бывал свидетелем более величавого собрания и еще реже – столь замечательного по своему характеру, замечает историк. Даже в отношении численности этот собор был одним из величайших собраний прелатов со времени Тридентского собора».⁴⁶³ Более сорока тысяч народа собралось на зрелище соборной процессии.⁴⁶⁴ По улицам, по которым проходила процессия, едва был такой дом, который не был бы украшен. «Это была несомненно одна из грандиознейших и красивейших католических демонстраций, какая только была видима в этой земле свободы, где встречаются все секты и общины. Собор представил один из тех поразительных уроков, которые не забудет здравый смысл американцев и которые мало-помалу приведут их к пониманию, что где единство там и жизнь».⁴⁶⁵

Соборные работы производились по строго-составленному и определенному плану, по принципу разделения труда. Все члены собора разделены были на семь конгрегаций, между которыми распределен был подлежавший обсуждению материал. Каждая конгрегация имела епископа своим председателем, и кроме того имела вице-председателя и церковного нотариуса. Конгрегации должны были обсуждать между собою, предварительным способом, предложенные меры. Результат этих рассуждений, собранный нотариусом, с голосами и мотивами за и против, в случае разногласия, представлялся затем к епископам. Последние в свою очередь держали частные совещания, где они занимались только вопросами, уже подвергавшимся обсуждению богословов. Секретари вели подробные протоколы о всем происходившем на этих собраниях. Вопрос за тем переносился на общее собрание и наконец представлялся на заседания собора, где определения получали свою последнюю форму и санкцию, делавшую их обязательными. Заседания происходили в кафедральном соборе и состояли из торжественной мессы, после которой определения читались и провозглашались в качестве закона, который нуждался только в утверждении папы.⁴⁶⁶ «Что касается самого порядка рассуждений, то епископы нашли самым лучшим принять тот же порядок, который обыкновенно бывает в законодательных собраниях Соединенных Штатов. Каждый имел право предлагать все, что он желал, если только он делал это письменно и на латинском языке. Но вопрос, предложенный членом, не мог стать предметом рассуждения, если только другой прелат не присоединялся к первому в требовании внимания к данному предмету. Никто не имел права уклоняться от данного плана, а также от отдела, который составлял предмет обсуждения. Во всем остальном не только предоставлена была полнейшая свобода мнения, но даже поощрялась, если только ораторы не выходили из пределов приличия. Если кто-нибудь переступал их, или бесполезно растягивал свое рассуждение, то всякий член мог требовать призыва к порядку; promoter обязан был наблюдать за исполнением правил порядка, а в случаях сомнения окончательное решение принадлежало председателю. Все члены, обязаны были присутствовать на заседаниях, и под страхом наказания не могли оставлять заседания прежде окончания работы.⁴⁶⁷

Весь материал, подлежавший обсуждению собора, разделен был на двенадцать отделов (titulus), которые и распределены были среди семи конгрегаций, причем некоторые конгрегации занимались обсуждением двух отделов имеющих сродное содержание. Эти отделы, с присоединением двух новых, выработанных самим собором, в окончательной форме вошли в акты собора, под названием Decreta.⁴⁶⁸ Собрание актов было опубликовано в изящной печатной книге, которая скоро потребовала нескольких новых изданий. «Прелаты Соединенных Штатов законодательствовали с таким благоразумием, с таким совершенным единством мыслей и чувств, что их церкви после этого имеют в сборнике их определений полный кодекс законов».⁴⁶⁹ Кроме двух полных изданий, для общего употребления акты изданы были в сокращенной форме, и в этом виде служат учебником в католических семинариях по каноническому праву. Уже по одному этому факту можно судить, а католический публицист вполне убежден, что «второму полному собору Балтиморскому предназначено памятное место в истории католичества в Соединенных Штатах».⁴⁷⁰ Несомненно то, что этот собор создал полное каноническое право в его применении к частным условиям католической церкви в Америке, точно определил её догматическое и юридическое отношение к Риму и вполне выразил самые условия её положения в Соединенных Штатах как в отношении их правительства, так и в отношении существующих в этой стране иноверных церквей и общин.

Первый отдел, состоявший из семи глав, посвящен догматическим вопросам, и как такой не представляет собой особенного интереса, составляя обычное изложение веры церкви.⁴⁷¹ Но и тут уже есть несколько черт, которые вызваны частными условиями положения римско-католической церкви в Америке. Третья глава посвящена вопросу о Священном Писании. Римско-католическая церковь своей исторической практикой доказала свое противодействие популяризации Библии, отрицала необходимость её перевода на народный язык и само чтение её народом.⁴⁷² В Америке напротив она встретилась с новым фактом, именно, что Библия считалась самой популярной и народной книгой, без которой же мыслится само христианство. При таких обстоятельствах лишить народ возможности чтения Библии значило бы не только поставить себя в глазах остальных христианских общин в смысле врага христианства, но и лишить себя всякой надежды на возможность обращения из других исповеданий. Прелаты собора вполне понимали такое положение и в главе о Священном Писании высказались за необходимость дать народу Библию на понятном ему английском языке, так называемый перевод Дувей (Duacensis versio), который был принят еще прелатами предшествовавших соборов.⁴⁷³ Замечателен при этом тот факт, что сама Congregatio de Propaganda Fide, в своем ответе архиепископу Балтиморы делая обзор актов собора, не только не выразила противодействия такому постановлению, но напротив сама делает подтверждение необходимости его. Она поручает архиепископу вновь сравнить различные английские издания Библии, воспользоваться другими католическими переводам, если есть таковые, чтобы можно было иметь на английском языке верный и неукоризненный текст всех книг Св. Писания, который и следовало распространить по всем диоцезам Америки.⁴⁷⁴ В шестой главе делается утверждение догмата о непорочном зачатии Богородицы, «который папа Пий IX торжественно определил, при ликовании всего вселенского католического мира, почтительно и охотно слушавшего и принявшего его как голос Петра и возвещение (oraculum) самого Христа».⁴⁷⁵ Затем прелаты при определении истинного вероучения по необходимости встретились с массою ложных, которыми изобилует Америка. Поэтому насколько естественно было для них утверждение католического вероучения, настолько же естественно отрицание и порицание некатолического, особенно в его крайних проявлениях. Седьмую главу они посвятили вопросу о бродячих заблуждениях (De erroribus serpentibus), в котором осуждают как общий принцип бродячего сектантства, так и частные его проявления в виде индифферентизма, который считает все религии и церкви равными; унитаризма, который отрицает божество Иисуса Христа; универсализма, который отрицает вечность мучений после смерти; трансцендентализма и пантеизма, которые «нечестиво низвергают самого Бога с престола», и наконец в виде наиболее характерных в Америке брожений магнетизма и спиритизма.⁴⁷⁶ Особенно распространен в Америке спиритизм и порицанию его прелаты посвятили более пространный параграф. Они же дают и объяснение его явлениям. «Хорошо исследованным, говорят они, кажется то, что большинство тех удивительных явлений, которые, как говорят, производятся в спиритических кружках (in circulis spiritismi), суть или вымышлены, или производятся плутовским искусством исполнителей, или должны быть приписаны воображению лиц, называющихся медиумами (media), и легковерности (credulitati) зрителей, или наконец какому-нибудь ловкому ручному фокусу, какой обычен у фокусников. Однако прибавляют прелаты, не должно казаться подлежащим сомнению, что некоторые явления отзываются сатанинским вмешательством, так как едва ли могут быть достаточно объяснены другим образом. И не кажется удивительными, если в эти новейшие дни, в которые наступают опасные времена, столь древний рода человеческого враг опять старается ввести искусство древней магии, под другими однако формами, более удобными для настоящего состояния мира, на погубление человеческое».⁴⁷⁷ Изложив затем, учение о добрых и злых духах, прелаты спрашивают, что удивительного, если диавол начинает опять водворять свое царство среди общества, где «столь большое число таковых, которые называются христианами, а сами никогда не омылись крещением и посему не перешли от тьмы к свету и не познали Христа?».⁴⁷⁸ В заключение, они увещевают «сущих во Христе, чтобы никаким, даже косвенным отношением не благоприятствовали спиритизму и чтобы даже из любопытства же присутствовали в кружках его. А которые входят в дом диавола, пусть опасаются, чтобы не быть обольщенными его махинациями и не подпасть его власти».⁴⁷⁹

Второй отдел имеет своим предметом иерархию и управление церкви,⁴⁸⁰ и первая глава естественно посвящена главе церкви – римскому папе. Вопрос о подчиненности папе для американской церкви имеет двойной интерес – церковный и политический. В последнем отношении зависимость римских католиков в Соединенных Штатах от римского папы постоянно возбуждала и возбуждает общественную подозрительность в их истинной привязанности к республиканскому правительству, так что в некоторых штатах, как мы видели выше, от католиков при вступлении на общественные должности требовалось клятвенное отрицание своей подчиненности «иноземной церковной власти». Но прелаты собора чувствовали уже такую силу, что не боялись более общественного мнения и торжественно провозгласили свою сыновнюю верноподданность папе, которого «Христос установил главой и центром всей своей церкви».⁴⁸¹ Они объявляют, с каким сыновним послушанием они всегда принимают указания от святого седалища и вместе с папой Пием IX порицают образ мысли и действия тех, «которые не придают значения (parvipendunt) тому, что не выразительно определено в католической вере, и держатся мнений, а также делают предложения, которые совсем чужды общему чувству католиков и даже скандальны и оскорбительны для благочестивых ушей».⁴⁸² Прелаты затем настаивают даже на необходимости светской власти для папы, как самостоятельного государя в независимом государстве. Ибо, повторяют они апостолическое послание от 26 марта 1860 года, «когда католическая церковь, основанная и установленная Господом Христом для попечения о вечном спасении людей, в силу своего божественного учреждения достигла формы совершенного общества, то она долженствовала также пользоваться свободой, чтобы в своем священном управлении не подчиняться никакой гражданской власти. И поскольку, чтобы действовать свободно, ей необходимы были те преимущества, которые согласуются с условиями и необходимостью времен, то посему в совете особенного промышления Божия постановлено, чтобы, когда распалась Римская империя и разделилась на многие царства, римский первосвященник, которого Христос поставил главой и центром всей своей церкви, получил гражданское владение (principatum). Посему положено было премудрым советом Божиим, чтобы при множестве и разнообразии светских владык, верховный первосвященник пользовался политической свободой, каковая столь необходима для беспрепятственного осуществления его духовного могущества, власти и юрисдикции по отношению ко всему миру (toto orbe). Также ясно долженствовало, чтобы в случае возникновения какого-нибудь сомнения в католическом мире, быть может по внушению гражданских властей или страсти партий (partium studio), можно бы было для общего блага обращаться к тому седалищу, к которому необходимо приходить каждой церкви вследствие его первенствующего властительства».⁴⁸³ Приведя эти слова папского послания, прелаты со своей стороны объявляют, что они умом и сердцем провозглашают свое согласие с ними.⁴⁸⁴ Утвердив затем двойное право епископов учить и управлять христианским миром в единении с римским первосвященником,⁴⁸⁵ собор особенно останавливается на соборной форме управления церковью, и, согласно внушению Тридентского собора, постановляет, чтобы провинциальные соборы созывать каждые три года на всем протяжении Соединенных Штатов, «ибо, по убеждению прелатов, в этих собраниях единения можно находить лучшие и самые действительные врачевания против зол, обуревающих все части церкви, когда пастыри диоцезов соединяют свою мудрость для принятия мер наиболее пригодных для обеспечения спасения душ».⁴⁸⁶ Необходимость частых соборных совещаний прелаты мотивируют изменчивостью условий и обстоятельств жизни и деятельности церкви и повторяют следующие слова папы Бенедикта XIV: «Изменяются со временем нравы людей, изменяются обстоятельства вещей, и что в одно время было полезно, после становится бесполезным и даже гибельным. Долг благоразумного прелата, если он не обязывается иначе высшим законом, состоит в том, чтобы сообразоваться со временем и местом и отменять то, что было в употреблении в древнее время, когда он присудит в Господе, что это будет полезнее для вверенного ему диоцеза».⁴⁸⁷ Кроме того прелаты рекомендуют по возможности часто иметь диоцезные или епархиальные синоды.⁴⁸⁸ Если протяжение диоцеза не будет давать возможности священникам собираться ежегодно, то епископ должен созывать синод по крайней мере после всякого провинциального или полного собора для провозглашения декретов и обеспечения их соблюдения. Между тем место синода, по крайней мере частью, могут занять церковные съезды (collationes), организованные в округах. Прелаты выражают желание, чтобы такие съезды собирались в городах по четыре раза в год, и, по крайней мере раз, в год в таких деревенских округах, где для священников трудно собираться.⁴⁸⁹

Третий отдел трактует о «церковных лицах» и первая глава посвящена вопросу о «митрополитах», которым по обычной тенденции католицизма к централизации предоставляется право апелляции священников на действия их непосредственных епископов.⁴⁹⁰ При определении прав и преимуществ митрополита на соборе проскользнула тенденция децентрализации, и прелаты прошли было молчанием указанное право апелляции и вмешательства митрополита в управление епископов. Но римская курия тотчас же заметила это опущение, и к трем пунктам, определяющим права митрополитов (о донесении свящ. седалищу о тех епископах, которые не соблюдают законов о резиденции, о созывании провинциальных соборов и о предношении креста), прибавила два новых, по которым ему предоставляется право: восполнять то, что по небрежности епископов опущено в случаях определенных законом, и принимать апелляции на решения епископов.⁴⁹¹ Затем устанавливается способ избрания епископов (с. III), который состоит в следующем: каждые три года каждый епископ посылает своему митрополиту и Congregatio de Propaganda Fide список лиц, которых он считает достойными епископства с подробным изложением отличающих их качеств. Когда освобождается кафедра, епископы провинции собираются на синод или вообще на какое-нибудь собрание и обсуждают способность (aptitude) кандидатов, представленных каждым из них. После тайного исследования, в Рим посылаются три имени с протоколами избрания. По этому представлению папа назначает одного на кафедру и возводит в епископское достоинство. Такой порядок существует с 1861 года повсюду.⁴⁹² Посвятив затем несколько глав вопросам о жизни и деятельности духовенства и особую главу (с. V) проповедничеству, которое имеет чрезвычайно важное значение в Америке, где протестантизм сводит всю церковную жизнь к блестящему проповедничеству, прелаты с особенною заботливостью останавливаются на вопросе о духовном образовании. Уже прежние соборы старались о заведении семинарий в каждом диоцезе, но и ко времени этого собора еще многие из диоцезов не имели семинарий. Поэтому прелаты выражают желание, чтобы, если уже нельзя установить их повсюду, то по крайней мере каждая митрополитанская провинция имела свою семинарию, на содержание которой должны соединять свои ресурсы все входящие в нее епископы.⁴⁹³ Прелаты различают два отдела образования: малую семинарию или praeparatorium, где принимаются мальчики, удовлетворяющие условиям, предписываемым Тридентским собором,⁴⁹⁴ и великую семинарию (seminaruim major), где клирики слушают догматическое и нравственное богословие, каноническое право, герменевтику и священное красноречие. Если семинария служит общим заведением для целой провинции, то изучение не должно ограничиваться просто элементарными церковными науками, но в обучение должен входить полный курс экзегетики и восточных языков, а также новейшие системы философии, так излагаемые, чтобы воспитанники могли решать все затруднения и возражения, представляемые современным неверием. «Ибо теперь, говорят прелаты, нам приходится бороться уже не с ересями и часто опровергавшимися заблуждениями древних, но с новыми противниками – неверами, и притом более языческими, чем христианскими, которые не заботятся ни о Боге, ни о божественном, и однако же весьма образованы (cultissimis) и интеллигентны (ingeniosis), которые проповедуют, что все на небе или на земле должно быть измеряемо разумом (ratione mitienda dictitant), и таким образом они льстят внедренной в человеческой природе гордости и прельщают тех, которые не стерегутся опасности. Таковым, если истина не может убедить их, должен быть по крайней мере закрыть рот (os obstruendum est), чтобы пустым звуком своих словес они не соблазняли неопытных».⁴⁹⁵ Требованием для воспитанников строгой нравственной дисциплины, как лучшего украшения образованности, и допущением немецкого языка в провинциях с преобладающим немецким населением прелаты заканчивают свои определения о духовном образовании.⁴⁹⁶

Весьма важное значение в жизни и деятельности римско-католической церкви в Соединенных Штатах имеет вопрос о церковных имуществах. Имущественное положение её придает ей особенное величие в стране сравнительно с другими исповеданиями и часто приводит её в столкновение с государством. Собор посвящает этому вопросу целый отдел (Titulus IV); по его важности мы посвящаем ему ниже отдельную главу, и потому ограничимся здесь только указанием, что собор настаивает на полнейшем праве церкви распоряжаться церковным имуществом, отрицая всякое вмешательство гражданской власти.⁴⁹⁷ Следующий отдел посвящен вопросу о таинствах. Кроме обычного и общего определения касательно значения и совершения таинств, собору предстояло немало вопросов частных, вызванных местными условиями страны. Так, в рассмотрении таинства крещения возник вопрос о действительности крещения, совершаемого протестантскими сектами. Большая часть их смотрит на крещение как простую церемонию, «которая не имеет никакого значения для спасения души», и потому совершается часто небрежно. В виду этого возник вопрос, как смотреть на такое крещение при обращении протестантов в католичество. «Отсюда тех, которых особенная благодать Божия отзывает и уводит из станов их, почти всегда следует перекрещивать. Однако же не все, крещенные еретиками, должны быть перекрещиваемы. Священник при каждом случае должен входить в подробное исследование всех условий совершенного над обращающимся крещения, и только тогда совершать вновь таинство, когда будет вполне очевидна недействительность прежнего крещения».⁴⁹⁸ При рассмотрении таинства евхаристии возник вопрос о материале для него и особенно о вине. Америка еще только начинает заниматься культурой винограда и в произведении вин еще вполне зависит от Европы. Но так как нельзя быть уверенным в цельности и чистоте ввозных из Европы вин, то прелаты выражают желание основать во Флориде особую общину, которой должна быть поручена специальная забота о приготовлении материала для совершения различных таинств – вина, масла и пр. Эта община может также держать пчельники и снабжать различные диоцезы чистыми восковыми свечами. Между тем они предостерегают священников употреблять для евхаристии вина, которые обыкновенно продаются под названием порта, шерри, мадеры, малаги и скорее выбирать бордо, сотерн, катоба, изабелла и другие менее подверженные изменению или подделке, и о «цельной природе которых нет никакого достаточного основания сомневаться. Однако должно быть внушаемо, чтобы вино необходимое для жертвоприношения добывалось от самых действительных производителей, которые должны быть католиками и известной честности; а поскольку в настоящее время, когда почти повсюду начинается обработка виноградников и существует большой запас настоящего вина, то тем с большею легкостью может быть достигнуто то, чтобы не возможно было никакое извинение в небрежности в столь важном деле».⁴⁹⁹ Прелаты посвящают обширную главу таинству покаяния, столь часто смущающему протестантов, и в главе об индульгенциях стараются осторожно установить и выяснить действительный смысл их, как права церкви освобождать от временного наказания за грехи.⁵⁰⁰ «Проповедники божественного слова пусть учат так верный народ, и пусть не смешивают верные и установленные догматы церкви с мнениями богословов. Пусть внушают это так твердо и аккуратно и выясняют так здраво, чтобы верные легко могли опровергнуть нелепые и часто повторявшиеся нарекания (cavillationes) еретиков, многие из которых или по неведению, а еще больше по злобе ежедневно нападают (debacebantur) на это учение и обычай церкви».⁵⁰¹ В вопросе о браке также встречается несколько своеобразных черт, вызванных местными условиями положения церкви. Прелаты осуждают распространенное в Америке учение о свободной любви, а еще более тех, которые «нечистую полигамию желают ввести опять. Таковые сходятся подобно обезьянам, животным, духа не имеющим».⁵⁰² В виду известной легкости американского воззрения на брак, прелаты с особенною настойчивостью утверждают истинное учение церкви и строго обличают противные учения в своем пастырском послании к духовенству и народу. «Мы напоминаем (истинное учение церкви), говорят они, чтобы усилить наше торжественное увещание нашей пастве не внимать ложным и унизительным теориям о предмете брачных отношений, которые смело выставляются врагами церкви. Согласно этим теориям, брак есть простой гражданский договор, который подлежит ведению гражданской власти и от которого обиженная или неудовлетворенная сторона может освободиться при посредстве развода, так чтобы иметь возможность заключить новые сделки. Это стоит в очевидном противоречии словам Христа: что Бог сочетал, человек да не разлучает. Как хранительница св. Божия закона, церковь осуждает эту ложную теорию, от которой вышла бы последовательная полигамия, не менее противная единству и устойчивости христианского брака, чем та совместная полигамия, которая к смущению христианства обретается в наших пределах. Никакой государственный закон не может уполномочивать на развод, так чтобы позволить разведенным сторонам заключать новые сделки; и всякая такая новая сделка, заключенная при жизни так разведенных сторон, заключает в себе преступление прелюбодеяния. Мы с прискорбием указываем на скандальное умножение тех незаконных разводов, которые более чем всякая другая причина подтачивают основания нравственности и подготовляют всецелое разрушение основы, на которой зиждется общество».⁵⁰³ Собор увещевает воздерживаться от смешанных браков с еретиками;⁵⁰⁴ между тем в практике бывают даже такие случаи, когда католики в отдаленных от церковных центров местностях вступают в брак с протестантами, которые на самом деле оказываются даже некрещенными. В таком случае брак в глазах церкви совсем же есть брак. Часто однако же так соединенные живут в добром согласии и доброй вере, и когда священник, узнав о незаконности их сожития, предлагает им утвердить их сожительство, иногда некрещенная сторона отказывается от этого. Для таких случаев прелаты испрашивают у папы власти сообщать миссионерам, которые часто посещают эти отдаленные места, полномочие радикально (in radice) восстановлять подобные браки.⁵⁰⁵ Собор нашел также, что в большинстве провинций Соединенных Штатов не было провозглашено определение Тридентского собора о тайных браках. В некоторых округах провозглашение это подлежит сомнению. Прелаты настаивают на точном исполнении определения.⁵⁰⁶

Шестой отдел посвящен определениям касательно совершения богослужения и седьмой трактует об установлении однообразной дисциплины.⁵⁰⁷ В области церковной дисциплины прелаты встретились с тем фактом, что по обширному пространству Соединенных Штатов существовало большое разнообразие в соблюдении тех или других церковных установлений. Особенно это заметно было в соблюдении праздников и постов. «В некоторых местах празднуется семь или восемь праздников, а в других в четыре раза больше. Соблюдение поста, кроме четыредесятницы, различно также в различных местах».⁵⁰⁸ Прелаты смущены были таким уклонением от единого учения церкви и обратились в Рим с петицией, чтобы было установлено единообразие в этом отношении. Но замечательно, что Рим в этом отношении оказался более либеральным, чем прелаты собора, и в своем ответе говорит, что лучше уважить существующие обычаи каждого диоцеза, а что если необходимо произвести некоторые видоизмения, то каждый епископ отдельно мог обращаться к папе по этому поводу.⁵⁰⁹ Но праздник непорочного зачатия был объявлен праздником патронатства для Соединенных Штатов и потому сделан обязательным по всей стране.⁵¹⁰ В других отношениях устанавливается однообразие. Прелаты желают полного однообразия во всем, что касается христианского назидания и молитвенников. Должен быть составлен катехизис по катехизису кардинала Беллярмина, приспособленный к особенному положению католиков в Соединенных Штатах.⁵¹¹ Молитвенники, не получившие одобрения епископа, не должны быть употребляемы католиками.⁵¹² Прелаты запрещают собирание денег на церковные или благотворительные нужды посредством увеселительных заведений, так как подобный способ служит причиной народного смущения и «выставляет имя католическое на поношение и посмеяние иноверных.⁵¹³ Затем они увещевают католиков воздерживаться от такого рода увеселений, которые известны в американских городах под названием пикников и экскурсий.⁵¹⁴

Кроме вопросов о монастырях (Titulus VIII, народном образовании (Titulus IX) и других средствах, способствующих развитию церковной жизни (Titulus X), которым по их важности мы посвящаем особые главы исследования, собор не преминул обратить серьезнейшее внимание на одну общественную силу, которая в Америке более чем во всякой другой стране оказывает влияние на общество, именно на литературу как книжную, так и особенно периодическую, газетную и журнальную. Целый отдел он посвящает вопросу «о книгах и газетах (Dе Libris et Ephemeridibus)». Восхвалив типографское искусство, Которое более всех других изобретений новейшего времени принесло удобств для литературы, науки, самой религии и для всей человеческой жизни и общества»,⁵¹⁵ прелаты со скорбью замечают: «Но увы (Verum proh dolor), это превосходное искусство оный коварнейший враг Бога и человечества постарался похитить для себя т обратить для собственного употребления. И едва вероятно даже, какой прогресс возымели ереси в шестнадцатом столетии, сколько душ погубил оный адский хищник и человекоубийца, воспользовавшись сим умнейшим и почти божественным искусством. Такова слабость человеческой природы, такова настойчивость и злоба демона в погублении людей Христом искупленных».⁵¹⁶ Переходя к обозрению современного влияния литературы, прелаты говорят: «Теперь ежедневно выходят под всяким видом и по дешевым ценам худые книги, книжки, повести и газеты, которые всеми берутся нарасхват (fere teruntur). Что же более всего прискорбно, некоторые из этих книг, повестей, дневников, общественных листков и других сего рода, писатели которых, если не открыто, то коварно и как бы ухищрениями стараются нападать и подрывать религию и честность нравов, покупаются католиками или издаются на их иждивение, принимаются в их дома и читаются их детьми и домашними. Поистине печальна слепота тех родителей, которые своими собственными руками роют для себя яму и подготовляют свою погибель (ruinam parant)!»⁵¹⁷ Изобразив гибельное влияние безнравственной печати, прелаты призывают всех верных, особенно отцов семейств, очищать свои дома от всяких вредных и опасных книг, подтверждая свое увещание словами апостола: «если кто о своих, и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры, и хуже неверного».⁵¹⁸ В виду этого все школьные книги должны быть тщательно пересмотрены, исправлены и подвержены епископскому одобрению.⁵¹⁹ Для этой цели учрежден особый совет, который составился из ректоров трех коллегий балтиморской митрополии.⁵²⁰ Но если худые книги должны быть всячески устраняемы, то, напротив, boni libri должны быть возможно больше распространяемы в народе. Прелаты выражают желание, чтобы с этою целью повсюду образовывались общества, специально занятые распространением спасительных и полезных книг, и как на образец указывают на нью-йоркское (Neo-Eboraci) «Общество католических изданий».⁵²¹ В каждом городе должны быть образованы комитеты, связанные с центральным обществом, и ежегодно должны производиться денежные сборы для пособия этому делу.⁵²² Молитвенники должны быть всегда исследованы богословами и не иначе печатаемы, как с одобрения епископа.⁵²³ «Что мы сказали выше о книгах добрых и злых, говорят прелаты, то легко может быть приложено и к газетам (Ephemeridibus) или общественным листкам. Из них некоторые нечестивы и прокляты; весьма многие чрезвычайно (maxime) гибельны для нравов; немногие таковы, которые могут быть пожалуй (utcumque) терпимы, и совсем мало таких, которые бы заслуживали похвалы и рекомендации. Чтение тех, которые негодны, пастыри душ должны совсем запрещать, но осторожно и благоразумно и не всегда по имени, чтобы души юннейших или грубейших не воспламенились от этого к более жадному чтению. Добрые же и внесенные в список полезных для религии и душ пусть рекомендуют и заботятся о поддержании, чтении и распространении их».⁵²⁴ «Общественные листки, издаваемые или управляемые католиками, должны существовать, если они содействуют благу католической веры. Но из опасений, чтобы политические мнения писателей не были приписаны церковной власти или католической религии, как это часто делается злонамеренными противниками, мы желаем, чтобы все должным образом были извещены, что нами не признается ни один журнал за католический, если он не носит на себе одобрения епископа (Ordinarii approbationem)».⁵²⁵ «Во многих диоцезах существуют журналы, которые пользуются самим именем католических и носят на себе одобрение епископа. Ибо ими будто бы епископ пользуется как средствами и орудиями, посредством которых возвещает духовенству и народу свои повеления и свои мысли. Отсюда они обыкновенно называются официальными органами (Organa officialia), как будто тот, кто отправляет епископскую должность и достоинство, учит и говорит своей пастве во всякой их странице и строке. Это мнение, как оно ни ложно, но происходящее из ошибочного понимания такого названия, переполняет умы всех, особенно еретиков. От этого происходит великое неудобство; ибо все, что пишется писателями этих газет или листов, иногда под влиянием человеческой страсти ложно, нестройно и неумеренно, приписывается самому епископу, как бы так учащему народ в силу своей должности».⁵²⁶ «Чтобы таким образом снять эту тяжелую и неудобную ответственность с епископской должности впоследствии; чтобы правильно и ясно установить истинное отношение, как говорится, епископов к церковным листкам или католическим журналам; чтобы затем никакое сомнение не могло иметь места ни у наших, ни у противников, – отцы сего полного собора объявляют и провозглашают, что одобрение епископа, которое обыкновенно дается католическим листкам, ничего другого не означает, кроме того, что епископ же находит в них ничего противного вере и нравственности, надеется, что и в будущем не будет ничего такого, и что сами редакторы таковы, что их писания могут быть полезны для назидания; епископ же не может и не должен быть ответственным или давать отчет за все, что имеется в оных листках, а только о том, что он издаст в силу своей должности для поучения, увещания, повеления или запрещения народу, и под чем подпишется сам своею рукою».⁵²⁷ Вопрос этот прелаты собора считали столь важным, что они нашли необходимым с настойчивостью повторить это определение и в своем пастырском послании. «Мы с радостью признаем, говорят они, услуги, которые католическая пресса сделала для религии, а также бескорыстность, с которою в большинстве она ведется, давая издателям и редакторам очень незначительное вознаграждение за их труды. Мы увещеваем католическую общину оказывать этим изданиям более щедрую поддержку, чтобы они могли стать более достойными того дела, за которое они ратуют. Мы напоминаем, что сила печати есть одна из самых поразительных черт новейшего общества, и что на нас лежит долг пользоваться этим средством для возвещения истин нашей религии и устранения недоразумений, которые вообще господствуют в отношении к ним. Если многие из этих изданий не представляют того, чем бы мы желали их иметь, то часто объясняется, что действительная причина их неудовлетворительности заключается в недостаточной поддержке, получаемой ими от католической публики. Предложение и спрос, соответствуют друг другу; и если во многих случаях первое производить последний, то, по крайней мере, в отношении католических изданий спрос должен предшествовать предложению. Мы также желаем предостеречь против недоразумения, которое часто возникает из того, что имя епископа связывается с такими изданиями, так что они признаются в качестве органов, то есть посредства, чрез которое епископ сообщается со своей паствой. Это обстоятельство не дает другой санкции статьям, появляющимся в этих изданиях, кроме той, которую они получают от имени писателя, когда оно обозначается; еще менее это отождествляет епископа с изданием, так чтобы оправдывать заключение, что все, что ни появляется в нем, имеет его санкцию и полномочие. Это просто означает, что епископ время от времени может помещать в нем такие официальные документы, которые он найдет необходимым опубликовать; но в отношении к ним в высшей степени желательно было бы иметь особый регулярный способ сообщения».⁵²⁸ Прелаты собора затем выражают желание, чтобы основан был особый журнал (Quarterly Review), который был бы специально посвящен изложению и защите католического вероучения и который был бы собственностью архиепископа Балтиморы, Нью-Йорка или других вместе с ним,⁵²⁹ а в своем пастырском послании опять останавливаются на особой рекомендации «общества католических изданий» в Нью-Йорке. «В связи с этим, говорят они, мы искренно рекомендуем верным Общество католических изданий, недавно основанное в городе Нью-Йорке ревностным и преданным духовным лицом. Кроме издания кратких трактатов, с которых Общество начало и которые могут быть полезными для привлечения внимания тех, у кого нет ни наклонности, ни досуга читать больших произведений, это Общество имеет в виду издание католических книг, смотря по тому, как обстоятельства могут позволить и интересы религии будут требовать. Судя о хорошем вкусе в составлении и выборе тех книг, которые уже изданы Обществом, мы смеем надеяться, что оно будет весьма полезным в деле ознакомления с истинами нашей святой религии и в рассеянии предубеждений, которые главным образом обязаны своим существованием недостатку в знакомстве с ними со стороны столь многих из наших сограждан. В виду этого необходимо, чтобы оказано было щедрое содействие как духовенством, так и мирянами, предприятию, которое по своей важности не уступает ни одному из вспомогательных средств, которые изобретения новейшего времени представляют нашему служению для распространения католической истины».⁵³⁰

Кроме прессы, как отрытой силы, в Соединенных Штатах имеет большое значение в общественной жизни другая сила – в виде обширной сети тайных обществ, образующихся для достижения различных целей – религиозных, нравственных, экономических и политических. Прелаты собора не упустили из вида и этого обстоятельства и посвятили ему двенадцатый отдел своих декретов.⁵³¹ «Тайные общества, которые скрываются в темноте, чтобы вернее действовать против блага церкви или гражданского общества, всегда осуждала католическая церковь» говорят они.⁵³² Приведя различные постановления пап касательно запрещения тайных обществ, прелаты подтверждают их в отношении американских тайных обществ и особенно сильно распространенного в Америке общества масонов. «Масонское и другие этого рода общества, которые явно или тайно ухищряются против церкви или законных властей, порицаются и осуждаются».⁵³³ Но кроме обществ более или менее заявивших свою враждебность церкви или существующему порядку, в Америке много таких обществ, которые заявляют, что они ничего не имеют против церкви и государства, и составляют тайное общество или для кооперации, или для взаимопомощи, или даже просто для обыкновенных общественных удовольствий. Так архиепископ Филадельфии Кенрик обращался к римской курии за разрешением вопроса, как прилагать определения, запрещающие тайные общества, к такому американскому обществу, как «общество чудаков» (Odd Fellows), очень обширное в Америке. Congregatio inquisitionis, ведению которой подлежал этот вопрос, не нашлась, что ответить на этот вопрос и ответила только: «сообразоваться с буллами папы».⁵³⁴ Сделав свод этих булл и постановлений, прелаты собора пришли к такому заключению: «После тщательного исследования их, нам не представляется никакого основания, чтобы запрещение церкви против масонского и других тайных сект простиралось на те общества рабочих, которые не поставляют себе другой цели, кроме оказывания в соответственном ремесле взаимного покровительства и вспомоществования товарищам. Однако нужно беречься, чтобы под сим предлогом не допускалось ничего такого, что благоприятствует осужденным сектам; и чтобы рабочие, которые дают свои имена этим обществам, не прельщались дурными и коварными хитростями злых людей, не удалялись от должного труда и каким бы то ни было образом не попирали законов. Все это однако не должно быть понимаемо так, чтобы считались терпимыми те общества, какого бы то ни было характера, в которых члены, с самого вступления обязываются клятвою подчиняться тому, что будет приказываемо начальниками общества, или чтобы вступать в такие тайные союзы, которые имеют своею целью противодействие законной власти, Еще не позволяются те общества, в которых члены соединяются для взаимной защиты таким образом, что может возникнуть опасность возмущения или беспорядка».⁵³⁵ Но, во всяком случае, заключают прелаты, «сыны света делают только дела, яже от света, не любят тайного и темного, напротив ненавидят его и ужасаются. И так да берегутся верные и стараются всяким образом, чтобы не быть обольщенными в этом деле, чтобы под видом блага не вовлечься в худшее пленение, чтобы наконец, вращаясь во тьме и сени смертней, поправ священнейшие законы, не вступить в такие сообщества, которых должно опасаться, как величайшего зла нашего века, единственною целью которых может оказаться попрание всех прав, как божеских, так и человеческих».⁵³⁶

Тринадцатый отдел трактует об открытии новых кафедр и четырнадцатый – о более действительных средствах исполнения декретов собора. «Увещеваем епископов, чтобы не двигали никакого камня ни в посещении диоцеза, ни в синодах как епархиальных, так и провинциальных, ни в собрании священников для обсуждения богословских учений, пока не будут исполнены во всех определения сего полного собора, собрание которых дополняет и утверждает все законы, постановленные и провозглашенные еще прежними балтиморскими соборами и признанные судом святого седалища».⁵³⁷ «Наконец, чтобы определения сего полного собора лучше доходили до сведения наших священников и лучше осуществлялись в практике, мы постановляем, чтобы они после признания со стороны святого седалища изданы были в свет, приняты были в наших школах канонического права и богословия, как некоторая норма, которой бы следовали профессоры и объясняли при преподавании, a все ученики прилежно и тщательно изучали».⁵³⁸ Затем следуют подписи прелатов собора.

К актам собора приложено «пастырское послание», в котором прелаты вкоротке излагают определения собора, и первым параграфом его определяется законодательная сила полных соборов. «Полномочие этих соборов, говорят прелаты, самобытное, а не заимствованное; и посему определения их, со времени их провозглашения, имеют характер церковного закона для верных в округе или области, подверженной юрисдикции епископов, которыми они были постановлены. Но по мудрому правилу, которое соединяет благодетельность центральной власти с выгодами местного законодательства, определения этих соборов не провозглашаются до тех пор, пока они не представлены святому седалищу. Это не только для того, чтобы предать им еще высший авторитет, но также для того, чтобы оберечься против какой-нибудь неточности в изложении веры, или какого-нибудь постановления, несообразного с общим учением церкви или даже такого, которое могло быть противным духу церковного законодательства».⁵³⁹

Делая обзор определений собора, прелаты в своем пастырском послании останавливаются и на таких сторонах церковной жизни, которые не могли найти более или менее подробного изложения в самих определениях. Так, они посвящают особый параграф вопросу об «отношениях церкви и государства», и он настолько важен в смысле уяснения как взглядов римско-католической церкви на этот предмет, так и действительного состояния этих отношений в Соединенных Штатах, что мы считаем необходимым общую часть его привести здесь. «Враги церкви, говорят прелаты, не преминают изображать её притязания несовместимыми с независимостью гражданской власти, и её действие враждебным деятельности государства для развития благосостояния общества. Не только эти обвинения не основаны на фактах, но власть и влияние церкви оказываются самой действительной подпорой земной власти, которой управляется общество. Правда, церковь не провозглашаете абсолютной и видимой независимости гражданской власти, потому что она учить с апостолом, что «всякая власть от Бога»; что земной начальник есть Его служитель и что сила меча, которою он пользуется для отправления власти, дана ему свыше (Рим. 13:1–5). Для чад церкви послушание гражданской власти не есть подчинение силе, которой нельзя противостоять; и не простое условие мира и безопасности; но религиозный долг, основанный на послушании Богу, полномочием которого гражданский начальник отправляет свою власть. Но эта власть как подчиненная и дарованная, всегда должна быть отправляема согласно с законом Бога. Предписывая что-либо противное этому закону, гражданская власть превышает свое полномочие, и не имеет права на повиновение гражданина. Неповиновение Богу никогда не может быть законным, как ясно объявили апостолы Петр и Иоанн пред трибуналом, который заседал для суда над ними: «судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более нежели Бога» (Деян. 4:10). Этот, неотрицаемый принцип не ведет однако за собою таких же последствий в католической системе, как в системах сект. В последних индивидуум есть верховный судья о том, что повелевает или запрещает закон Божий, и следовательно способен притязать на санкцию верховного закона для того, что после всего может быть, и часто бывает, только внушением недисциплинированного ума или разгоряченного воображения. И от гражданского правительства нельзя ожидать признания власти, которая не имеет поручительства за свой божественный характер и пределов в её применении, не повергая государство в беспорядок и анархию. Католик имеет руководителя в церкви, как божественном учреждении, которая дает ему возможность различать, что закон Божий запрещает или позволяет и этот авторитет государство обязано признать как верховный в сфере нравственного, не менее чем догматического учения. Могут быть случаи, когда отдельные католики сделают неправильное применение этого принципа; или когда, при признании принципа повиновения гражданской власти в качестве божественного обязательства, седалище этой власти может быть предметом сомнения, вследствие разделения мнений, господствующего в отношении к этому важному факту. Церковь не имеет притязания решать такие предметы в земном порядке, так как она не есть судия в гражданских спорах, хотя она всегда, когда её приглашают к этому, старалась устранять недоразумения, из которых так часто возникают прения, и давать советы к общему благу, поддерживая мир общества и права справедливости».⁵⁴⁰

Изданные в свет деяния и определения собора несомненно составили важный законодательный памятник, который долго будет служить руководителем церковной жизни римско-католического населения в Соединенных Штатах. О той ценности, которую ему придают сами католики, можно судить по следующей тираде католического публициста:

«При чтении (деяний и определений) невольно поражаешься мудростью и благоразумием, которые характеризуют их. После божественной помощи, конечно не отрицаемой у столь святого предприятия, здесь вы находите тот американский здравый смысл, чрезвычайно точный и практичный, который имея дело с возвышенными предметами берет их главным образом с их положительной стороны и, не теряя из виду принципа, прилаживает их всегда ко времени и обстоятельствам. Если дисциплинарная сторона очень богата в этой книге, то чистая теория занимает лишь немного места. Собор прежде и больше всего желал быть делом организации. Не менее замечательный в том, чего он не сказал, чем в том, что он сказал, он по-видимому воплощал в себе совет поэта: semper ad eventum festinat; нет ни излишних подробностей, ни бесполезной эрудиции; все носить печать законодательства, трезво, но твердо мотивированного, в котором ничего не опущено такого что может просветить и убедить ум, и ничему не позволено удлинять текст по праву краткий, или усложнять простой предмет. Это величественный монумент, простых и строгих пропорций; искусство по-видимому пренебрежено в нем, но оно во всяком случае не отсутствует. Если бы позволительно было в виду столь великого труда обратить внимание на второстепенную подробность, то мы сказали бы, что ученики семинарий, изучая эти деяния, найдут в них образец той прекрасной латыни, которая к несчастью слишком редка в богословских трактатах».⁵⁴¹

XIV

«Мы с охотою признаем, говорят прелаты второго полного Балтиморского собора, что премногие блага извлечены для религии из того, что мужи религиозные в наших диоцезах производили свой труд. Всегда была такая мысль у наших предков и у нас еще остается тоже мнение, что трудами их много облегчается наложенное на епископов бремя; светскому духовенству, обремененному пасторскими обязанностями, дается благовременная помощь, и наконец, верным народом получаются множайшие благодеяния non uno ex capite».⁵⁴² Таким торжественным признанием заслуг монашеских орденов для дела Римского католицизма в Америке прелаты собора нашли необходимым открыть свой трактат о монашествующих лицах. Это признание соответствует их заслугам для римско-католической церкви и быть может даже не вполне оценивает их. Монашеские ордены всегда составляют важный элемент организующей деятельности римско-католической церкви. Это её воины, которых она посылает во все страны света для покорения народов. Несвязанные никакими личными интересами и живя только волею верховного главы Римского католицизма, они по первому мановению его оставляют родину и самоотверженно идут в отдаленнейшие окраины света, в непроходимые дебри пустынь, в среду кровожадных дикарей и проповедуют им евангелие любви и подчинения «наместнику Христа» на земле. «Признаюсь, пишет Лейбниц, я всегда с пламенным удивлением смотрел на монашеские ордена; это нечто вроде небесного воинства на земле. Они составляют одну из тех особенностей, которые заставляют с уважением относиться к церкви, сохранившей имя и признаки католичества, так что она одна производить и лелеет эти блистательные примеры возвышенных добродетелей и аскетической жизни».⁵⁴³ Но если услуги монашеских орденов вообще важны для римско-католической церкви, то в Соединенных Штатах они получают еще большую важность в виду особенных условий введения и развития там Римского католицизма. Рост римско-католического населения в этой стране происходит так быстро и при таких беспримерных в истории условиях, что организующая деятельность церкви далеко не соответствовала бы потребностям, если бы она не могла располагать готовой, легко передвижимой, самоотверженной силой в виде, монашеских орденов. Поэтому очерк истории развития и успехов Римского католицизма в Соединенных Штатах был бы неполон, если бы в нем не было указано на незаменимые услуги, оказанные его делу монашескими орденами, тем более что эти услуги составляют одну из причин быстрого распространения и современной крепости римско-католической церкви в стране.

Первые семена христианства, брошенные на почву Нового Света, были принесены членами монашеских орденов. Уже с первыми экспедициями, какие только начали проникать в пределы теперешней территории Соединенных Штатов, приходили миссионеры из членов монашеских орденов, и спустя только тридцать шесть лет со времени открытия материка римско-католическая церковь имела в них первых своих мучеников.⁵⁴⁴ Затем весь период колониальной эпохи, до провозглашения независимости, представляет героическую эпопею миссионерских подвигов различных монашеских орденов и особенно иезуитов, которым специально поручено было просвещение североамериканских индейцев.⁵⁴⁵ В тоже время они были главными исполнителями церковных треб в католическом населении. Когда по отношению к католикам господствовали повсюду суровые законодательные меры, совершенно запрещавшие католических священникам вступать на почву большинства колоний, то католическое население во многих из них сохранило свою веру и не погибло среди протестантов благодаря только самоотверженности иезуитов, которые, не взирая на угрожавшие им опасности, проникали повсюду, где только были католики, часто тайно, а иногда и открыто, рискуя поплатиться головой.⁵⁴⁶ В продолжение всей колониальной эпохи они являются главными деятелями Римского католицизма в стране, направляют первые шаги церкви и подготовлять её к новой эпохе, которая открылась со времени объявления независимости. Среди всеобщего предубеждения к «папизму» они умели проникать в высшее классы общества, заводили коллегии и на первых же порах имели в них своими воспитанниками детей лучших и даже правящих семейств.⁵⁴⁷ Благодаря своему умению приспособляться к обстоятельствам и своему историческому чутью, они первые поняли подготовлявшийся переворот в судьбе страны и успели наилучшим образом воспользоваться им для блага представляемой им церкви. Своими школами они к этому времени успели уже обратить общественное внимание на себя как важную политическую силу, образовали некоторый кружок почитателей и до такой степени проникли в доверие общества, что протестантский конгресс, при переговорах с Канадой, не поколебался воспользоваться услугами иезуита Карроля.⁵⁴⁸ Наконец, когда совершился сам переворот, иезуиты оказались первенствующей силой в церкви и дали из своей среды первого епископа для римско-католической церкви в Соединенных Штатах, заложив так сказать первый, краеугольный камень для здания Римского католицизма.⁵⁴⁹ Состояние церкви в это время было таково, что только несокрушимая энергия и практическая сметливость иезуита могла соответствовать её нуждам. Католическое население было разбросано и рассеяно по всем обширным пределам страны, часто по целым десяткам лет не видя священника; духовенство было малочисленно и часто не дисциплинировано; организация церковная еще не начиналась. Труд предстоял громадный и мог быть подсилен только «духовному Ганнибалу» – или иезуиту.⁵⁵⁰ Первый епископ иезуит вполне сознавал как трудность предстоявшего ему дела, так и то орудие, посредством которого удобнее всего было совершать его. Он с ревностью приступил к осуществлению четырех предприятий, которые могли иметь первостепенное значение для успехов Римского католицизма стране, – именно организации католического воспитания юношества, образования национального духовенства, построение церквей и основания женских общин для дела благотворения. «Первая потребность была самою настоятельною, потому что необходимо было дать католическим детям исключительно католическое воспитание, чтобы предохранить их от опасностей протестантских школ».⁵⁵¹ Но она-то и могла быть всего удобнее осуществлена при данных обстоятельствах, так как иезуиты, составлявшие первые кадры духовенства, были наилучшими мастерами специально католического воспитания. Соединенными усилиями иезуита-епископа и его собратий живо основана была коллегия в Джорджтауне, и она сделалась скоро центром римско-католического образования в стране.⁵⁵² По счастливой случайности, или по историческому чутью иезуитов, коллегия основана была в такой местности, которая оказалась центром политической жизни страны, так как всего в одной миле от коллегии по решению конгресса 1791 года избрано было место для национальной столицы – теперешнего Вашингтона.⁵⁵³ В виду этого иезуитская коллегия скоро приобрела популярность в высших и правящих классах страны и воспитала несколько поколений в духе Римского католицизма.⁵⁵⁴ Но первые шаги её были затруднительны. Число иезуитов, которые могли посвятить себя делу обучения, было незначительно, и притом в своей деятельности в это время они связаны были папской буллой 1773 года, которая, как известно, закрыла сам орден.⁵⁵⁵ Это было большое препятствие для них. Они могли действовать только в качестве ех-иезуитов и не имели возможности производить организованную деятельность, в которой заключается их главная сила. Правда, гибкая логика сынов Лойолы умела примирять свое послушание папской булле с продолжением своего существования, и будучи ех-иезуитами do jure, они по-прежнему оставались иезуитами de facto. Но для полноты действия запрещение ордена было все-таки препятствием. Тем не менее они вполне понимали свою силу в сознании римско-католического мира и не отчаивались в том, что настанет опять время, когда временные обстоятельства, поведшие к закрытию ордена, устранятся, и орден опять начнет свою деятельность ad majorem Dei gloriam. Они были вполне уверены, что их raison d'etre оставался непоколебленным, на почве Римского католицизма и ждал только времени для своего открытого возобновления. Эта уверенность с особенною яркостью обнаружилась в Соединенных Штатах, которые по своей отдаленности от центра Римского католицизма представляли больше возможности для эластической логики иезуитов. Иезуит-епископ сознавал, какое важное орудие для своей деятельности получил бы он в организованной помощи ордена и, предчувствуя неизбежность возрождения и восстановления его в будущем, порешил предупредить эту историческую логику. «Ех-иезуит, ставши епископом, должен бы кажется мало заботиться об участи своего ордена, уничтоженного тридцать лет пред тем, пишет, католический историк. Но сыны общества Иисуса никогда не забывают своей матери, и как скоро епископ Карроль узнал, что общество еще некоторым образом существовало в Российской империи, он решился восстановить отцов живущих в Соединенных Штатах.⁵⁵⁶ Вместе со своим коадъютором эх-иезуитом Нилем (Neale), он обратился к Груберу, генералу ордена в России, с письмом, прося его принять американских ex-иезуитов в члены сохранившегося ордена. «Наш святой отец Пий VI, блаженной памяти, говорится в этом интересном документе, установил новое седалище в Балтиморе и назначенному на него прелату предоставил юрисдикцию над безграничной территорией этой республики. С этого времени много отцов распространилось по многочисленным провинциям Америки; и это рассеяние, как мы имеем право надеяться, содействовало счастливому возрастанию истинной веры. Но из общества Иисуса в настоящее время осталось только тринадцать отцов. Это люди в большинстве ослабленные летами и изнуренные трудом; они пребывают главным образом в Мериленде и Пенсильвании, в провинциях, где католическая религия впервые насаждена была и где теперь она процветает более чем в других местах. Из писем многих наших братий мы с живейшею радостью узнали, что благодаря некоему чуду общество сохранилось и еще существует на территории императора России. Мы знаем, что верховный первосвященник признал его и что буллой он дал вашему отчеству (Paternite) полномочие допускать вновь тех, которые принадлежали к обществу. Почти все наши старые отцы пламенно просят милости возобновить обеты, которые они давали Богу в этом учреждении; они желают окончить свою жизнь в его лоне и предполагают посвятить свои последние дни на восстановление общества, если позволит Провидение. Ваше отчество не незнает, какие усилия надо принять, чтобы не воскресить какого-нибудь призрака прежнего общества. Оно должно ожить, но в своем истинном виде – со своим управлением во всех вещах и со своим собственным духом. Чтобы достигнуть этого результата, нам кажется необходимым, чтобы ваше отчество избрало из среды членов ордена одного отца, одаренного чрезвычайными благоразумием, опытного в делах, исполненного духом святого Игнатия и его постановлений, чтобы посланный вами сюда он распоряжался всем от вашего имени и по вашему полномочию. Можно бы избежать продолжительного плавания, если бы можно было найти в Англии или здесь кого-нибудь из общества, кому можно было бы поручить эту миссию. Но, сказать всю правду, мы так много были употребляемы в служениях чуждых нашему учреждению; мы так неопытны в управлении; недостаток книг, даже постановлений и определений конгрегации, так вопиющ, что вы не можете найти среди нас одного иезуита, который бы по здоровью и крепости, а также по другим необходимым качествам, способен был отправлять должность настоятеля. Поэтому было бы чрезвычайно полезно послать сюда какого-нибудь отца из тех, что около вас. Он должен вполне знать ваши намерения и быть достаточно благоразумен, чтобы не предпринимать ничего наобум, не изучив прежде правительства, законов и духа этой республики, а также обычаев народа. Имущество, принадлежащее Обществу, почти все цело, и его достаточно для содержания тридцати членов. После уничтожения ордена одна часть этой собственности была посвящена на основание коллегии, где юношество обучается литературе. Когда Пий VI желал дать епископа этой стране и позднее коадъютора с правом преемства, он выбрал обоих из среды отцов Общества. В этой республике священники, какого бы то ни было вероисповедания, все пользуются одинаково равною свободою. Ничто не препятствует монашествующим жить согласно своим уставам, если только они повинуются гражданским законам. Тем не менее в контрактах всякого рода лучше воздерживаться от наименования общины. Все имущество, которым владеют монашествующие, считается принадлежащим отдельным лицам, и если кто-нибудь сбрасывает иго религии, он делает это безнаказанно в сем мире; светская рука никоим образом не простирается для того, чтобы привести его в повиновение долгу. Таковы обеты, которые, как желают наши собратья, излагаются вам от их имени. Исполняя это, мы от глубины нашего сердца молим божественное Величество, чтобы от этого сношения родилась надежда и начало осуществления дела восстановления Общества, и чтобы Бог, даровал Вам жизнь и необходимые силы для совершения такого дела».⁵⁵⁷

Ответ Грубера не заставил долго ждать себя, В силу полномочия, предоставленного ему римской курией, генерал мог принимать в общество прежних отцов и молодых людей, которые представлялась ему, под тем однако же условием, чтобы в тех государствах, где государи отказывались признать обет папы, иезуиты не носили одеяния своего ордена и не жили общиной. Ограничение это не могло иметь приложения в Соединенных Штатах, и потому Грубер допустил американских иезуитов в общение с орденом и для реорганизации их общины отправил отца Молиню в качестве начальника миссии.⁵⁵⁸ Таким образом Соединенные Штаты первые, после России, получили вновь организованную общину иезуитов. Для Римского католицизма страны этот факт был неоценимой важности. В возрожденном ордене он получил такую организующую силу, которая дала ему возможность смелее смотреть в будущее.

Когда пронеслась весть о восстановлении ордена в Америке, то рассеянные по Европе иезуиты начали со всех сторон стекаться на новое поприще своей деятельности. Скоро после реорганизации иезуитский орден в Соединенных Штатах усилился десятком пришлых членов⁵⁵⁹ и деятельность снова закипела, имея своим центром коллегию в Джорджтауне, которая отселе сделалась alma mater американских иезуитов.⁵⁶⁰ Вместе с членами ордена Сульпициан,⁵⁶¹ которые прибыли в Америку во время смятения французской революции, им принадлежит главная роль в направлении деятельности римско-католической церкви в Соединенных Штатах – до времени великого переселения европейских народов в Америку, начавшегося с 40-х годов. Это был важный период в истории римско-католической церкви страны. Только что освободившись от правительственного угнетения, она вступила в новый фазис своей жизни и должна была серьезно и точно взвесить и определить свое положение, свои силы и надежды. Для этого требовался крепкий и проницательный смысл иезуита с самоотверженным энтузиазмом сульпициан. Сочетание этих двух сил было великим счастьем для церкви, и этому счастливому обстоятельству она обязана тем фактом, что она уже при управлении первого епископа-иезуита могла подняться на значительную высоту как в нравственном, так в иерархическом и экономическом отношении. «Патриарх американской церкви», епископ Карроль, благодаря своей иезуитской политичности и иезуитскому образованию, сумел в своем лице поднять презираемую и гонимую дотоле церковь до такой высоты, что по случаю смерти основателя республики Вашингтона конгресс единогласно поручил ему произнести панегирик над доблестным освободителем страны.⁵⁶² Только железная энергия иезуита могла сплотить в стройное целое ту рассеянную, разноплеменную и разноязычную массу католического населения, из которой впервые составилась церковь;⁵⁶³ и только самоотверженный энтузиазм сульпициан не мог убояться необъятности труда, предстоявшего в отдаленных окраинах страны. Эти два ордена почти исключительно наполняли высшие иерархические посты церкви от самого основания иерархии и в течении первых четырех десятилетий настоящего столетия. Иезуитский орден удерживал за собой центральный пост, Балтиморскую митрополию, а сульпициане занимали новооткрывавшиеся кафедры в окрестных городах, и были таким образом главными пионерами в деле организации римско-католической иерархии в Соединенных Штатах.⁵⁶⁴ В тоже время они своими коллегиями приготовляли первых туземных священников⁵⁶⁵ и вместе с тем были первыми тружениками на поприще католического воспитания, которому суждено было после играть весьма важную роль в судьбе церкви.⁵⁶⁶

Кроме иезуитов и сильпициан в течении первой четверти текущего столетия прибыли в Америку только два ордена: Трапписты, привнесшие с собою примеры ригористического аскетизма,⁵⁶⁷ и Лазаристы, имеющие своею целью религиозно-благотворительную и учительскую деятельность.⁵⁶⁸ Этих орденов пока достаточно было для нужд церкви, так как до сороковых годов католическое население не имело особенного возрастания и дело церкви ограничивалось организацией и приготовлением кандидатов священства для удовлетворения обыкновенных потребностей. Но с начала сороковых годов текущего столетия наступала новая эпоха в истории Римского католицизма в Америке. В это время поднялась первая волна европейской эмиграции и хлынула на почву Нового Света. Волна эта была началом общего, постоянного и прогрессивного прилива переселенцев в Америку, который с каждым годом возрастал в своем объеме. Католическое население, благодаря этому приливу, начало увеличиваться с невероятною силою, ежегодно образовывались новые католические поселения в пустынных дотоле местах. От иерархии требовались необычайные усилия для того, чтобы удовлетворить религиозные нужды этих переселенцев. Но даже при сверхъестественных напряжениях, наличных сил не могло быть достаточно для ежегодно увеличивавшихся потребностей. Церковь оказалась в затруднительном положении. Постоянно образовывавшиеся новые и новые католические поселения требовали для себя священников, а их не было. Окружавшая их протестантская среда могла поглотить неопытных и расстроенных переселенцев, и римско-католическая церковь могла лишиться значительной доли той жатвы, которая дала ей могущество и силу. Тогда на помощь церкви пришли её запасные силы в виде монашеских орденов и оказали ей незаменимую услугу.

Монашеские ордена, как общественная сила, находятся вполне в зависимости от количества религиозных потребностей вызвавшего их к существованию общества, и потому по необходимости вполне отражают на себе все его движения. Когда европейское население начало отливать в Америку, то монашеские ордена в Европе или должны были сократить свою численную силу, или следовать за переселенцами. Так как переселенцы увозили с собой свою религиозную потребность, то орденам естественнее всего было следовать за ними, чтобы удовлетворять её и на почве Нового Света. И вот действительно с самого начала европейской эмиграции в Америку начинается и эмиграция монашеских орденов, и по мере того, как увеличивалась волна народной эмиграции вместе с ней увеличивалось и количество переселяющихся орденов. Начиная с сороковых годов, ознаменовывающих собою начало европейского переселения народов, длинной, непрерывающейся вереницей тянется список монашествующих орденов, которые почти ежегодно приставали к берегам Соединенных Штатов. В 1838 году прибыли Редемптористы и начали свои труды в Балтиморской митрополии, среди немецкого населения, крайне нуждавшегося в священниках своей национальности.⁵⁶⁹ Это был первый авангард монашествующего воинства, за которым последовали главные силы. В 1841 году на почву Нового света двинулась «Конгрегация св. Креста» и начала отправлять принадлежащую ей миссию христианского обучения.⁵⁷⁰ В следующем 1842 году отправились за океан «Отцы милосердия» и развили свою миссионерскую деятельность главным образом между французским населением – от Канады до Нового Орлеана.⁵⁷¹ В 1844 году прибыл орден Драгоценной крови и основал несколько монастырей и семинарию в стране золота – Калифорнии и в штате Огайо.⁵⁷² В 1846 году двинулся за океан маститый и богатый историческою опытностью и славой орден Бенедиктинцев. В лице его членов в Америке явилось вернейшее олицетворение исторического папства, так как он прославился тем, что дал из своей среды около пятидесяти пап.⁵⁷³ «Главною целью этого древнего ордена служит прославление Бога регулярным и торжественным богослужением, денно и нощно; а также литература, агрикультура и воспитание юношества».⁵⁷⁴ Их деятельности представилось обширное поприще на новой почве, и потому орден скоро привился в Америке и стал быстро распространяться, и в настоящее время он один из самых цветущих в стране.⁵⁷⁵ Но еще большее распространение и значение получил прибывший в том же году орден «Братьев христианских школ». Этому ордену римско-католическая церковь в Соединенных Штатах весьма много обязана своим успехом. Своим прибытием он восполнил в ней один из самых крупных недостатков, именно недостаток в учителях для специально-католических школ. Протестантская школа, поддерживаемая государством, начала делать быстрые успехи в стране и оказывала сильное влияние на католическое население. Иерархия употребляла все усилия создать свои специальные католические школы, в которых бы католическое юношество могло воспитываться в католическом духе, вдали от влияния протестантских школ. Но учителей не было. Тогда архиепископ балтиморский Экклестон обратился за помощью к «Братьям христианских школ», главным и специальным обетом которых служит обучение. Орден откликнулся на призыв, и основал свои учреждения сначала в Балтиморе, затем в Нью-Йорке.⁵⁷⁶ С того времени орден начал разбрасывать свои ветви по всем направлениям страны и скоро покрыл её сетью своих коллегий, академий и школ. В настоящее время нет такого более или менее значительного города в стране, где бы «Братья христианских школ» не имели своих заведений. Они заведуют приходскими школами в Нью-Йорке, Сен-Луисе, Филадельфии, Балтиморе, Олбани, Бруклине, Чикаго и во многих других важнейших городах страны. Количество учеников под их ведением восходит до тридцати тысяч.⁵⁷⁷ Кроме школ, орден заведует многими коллегиями высшего знания, именно десятью коллегиями, которые расположены по всем направлениям страны и пользуются большою популярностью не только у католиков, но даже у протестантов. Их коллегия в Нью-Йорке, так называемая коллегия Мангэтэн, считается одною из лучших в штате. По статистике 1876 года орден считал в себе семьсот (700) братьев и имел под своим специальным ведением сорок девять (49) заведений.⁵⁷⁸ Такой успех ордена за тридцать лет со времени его введения в Соединенные Штаты показывает не только громадную потребность католического населения в католическом образовании, но и свидетельствует о потребности вообще в христианском воспитании со стороны американского населения, которое в силу необходимости принуждено довольствоваться государственною секуляризованною школой. В 1847 году возобновил свою миссию в Америке орден Францисканцев, которую он начал еще в XVI столетии. В 1848 г. прибыл орден «Непорочной Марии», имеющий своим обетом попечение об угнетенных и забытых классах общества, а также обучение в духовных семинариях и коллегиях. Орден самим своим названием явился как бы олицетворителем благосклонно принятого прелатами шестого провинциального балтиморского собора учения о непорочном зачатии.⁵⁷⁹ В 1849 году прибыл новый специальноучащий орден «Братьев Марии», и вместе с «Братьями христианских школ» ревностно отдался делу служения Римскому католицизму посредством католического воспитания, и в настоящее время имеет около двадцати пяти (25) заведений в различных городах и штатах Союз.⁵⁸⁰ В 1853 году прибыл орден Пассионистов. «Трудом их жизни служит обращение грешников, привлечение людей к Богу посредством увещаний и убеждений. В достижении этой цели они соединяют суровость трапписта с энергией иезуита».⁵⁸¹ Они ведут самую суровую и аскетическую жизнь. Богослужение совершают в полночь и с восходом солнца предаются дневному труду. Орден имел большой успех в Америке, и это тем более замечательно в виду известной практичности американской натуры, по-видимому совершенно чуждой бесцельной суровости аскетизма.⁵⁸² В 1854 году прибыл орден «Ксаверианских братьев»,⁵⁸³ которые усилили собой состав учащих орденов. Затем следовал ряд других орденов до самого последнего времени, каковы: Общество Марии (1863), Кармелиты (1865), Alexian Brothers (1866), Servite Fathers (1870), Конгрегация св. Виатера (1865), Конгрегация св. Сердца (1874), Конгрегация Воскресения (1865), Братья св. Сердца (1874), Братья Милосердия (1874), и другие. По статистике 1876 года в Соединенных Штатах всех римско-католических орденов мужского пола числилось 27.⁵⁸⁴

Все эти ордена шаг за шагом следовали за эмиграцией европейского населения и продолжали служить ему на почве Нового Света. Но американская жизнь предъявляла и такие требования, которые не могли быть удовлетворены пришлыми орденами. Их мог удовлетворить только туземный орден, составившийся из лиц, глубоко сроднившихся и понимающих особенности американской жизни. С этою целью в 1854 году основан был туземный американский орден Павлистов,⁵⁸⁵ основателем которого служит американец Геккер. Целью ордена служит миссионерство в его высшем смысле, как распространение христианства и в особенности Римского католицизма посредством высшего исторического, литературного и философского знания. Главная резиденция ордена находится в Нью-Йорке, и он состоит из девятнадцати членов,⁵⁸⁶ главным достоинством которых служит высокое, всестороннее образование. Орден Павлистов ведет издание лучшего в Соединенных Штатах католического месячного журнала The Catholic World, который под искусным руководством Геккера, основателя ордена, в своих тридцати трех томах представляет богатую энциклопедию общехристианского и философского знания и весьма много способствовал установлению нравственного влияния Римско-католической церкви в Америке.⁵⁸⁷ Под его же ведением находится обширное «Общество католических изданий», о пользе и важности которого торжественно свидетельствовал второй полный собор Балтиморский, ставя его в образец всем другим подобным обществам.⁵⁸⁸

Как ни велики силы, которые прибывали на помощь римско-католической церкви в виде мужских орденов, но в виду громадности самого труда их все-таки было бы недостаточно, если бы она не располагала другой не менее важной силой в виде женских орденов. Женские ордена – это другое воинство, с помощью которого Римский католицизм упрочивает свое положение в мире. Можно сказать более, что именно сам Римский католицизм есть в значительнейшей своей степени женская религия, религия внешнего, подавляющего эстетического эффекта и внутреннего сентиментализма.⁵⁸⁹ Отсюда то громадное развитие, которое в нем имеют женские ордена, и в Соединенных Штатах они вдвое превосходят своего численностью мужские ордена.

В пределах теперешней территории Союза женские ордена начали появляться еще в начале прошлого столетия. Первыми явились Урсулинки и основали свою общину в Нью-Орлеане, в 1727 году, когда эта область принадлежала еще Франции.⁵⁹⁰ Урсулинки – это можно сказать женские иезуиты и для Римского католицизма они оказывают в своей области те же услуги, как и иезуиты. Они имеют своей целью распространение и упрочение Римского католицизма посредством воспитания женского поколения. В настоящее время они имеют в Соединенных Штатах двенадцать (12) заведений, при которых существуют женские академии и школы, переполненные девочками и девицами всех исповеданий и заведуемые исключительно сестрами.⁵⁹¹ Из этих заведений выходят самые преданные католички, и одно время, в период антикатолических движений, протестантский фанатизм с особенною яростью обрушивался на урсулинок, и несколько монастырей их подверглось разрушению от разъяренной толпы.⁵⁹² Когда в 1803 году Нью-Орлеан уступлен был Францией Соединенным Штатам, то урсулинки вошли в состав американских гражданок, и с того времени началась эпоха их процветания.⁵⁹³ В 1790 году, уже после провозглашения свободы религиозного исповедания, прибыли Кармелитки и первые принесли в пределы американского Союза примеры женского аскетизма.⁵⁹⁴ В 1808 году прибыли «Сестры Благовещения» и в настоящее время имеют восемнадцать (18) заведений для воспитания девочек.⁵⁹⁵ В следующем 1809 году прибыл орден «Сестер благотворения» и принес с собою новый элемент благотворения. Орден нашел в Новом Свете благодарную почву и в настоящее время он один из самых цветущих в стране. Он заведует теперь пятидесятью (50) школами, тридцатью восьми (38) сиротскими приютами, тридцатью (30) госпиталями и одной (1) женской академией, которая считается одною из лучших женских коллегий в стране.⁵⁹⁶ В том же году образовалась туземная ветвь ордена сестер благотворения, именно орден «Сестер благотворения St: Vincent de Paul» которые посвятили свою деятельность специально штату Нью-Йорк, откуда впрочем распространились и на другие штаты. Эта ветвь заведует шестнадцатью (16) академиями, сорока восьмью (48) школами, тринадцатью (13) приютами и двумя (2) госпиталями.⁵⁹⁷ Заведуемая ими женская академия St. Vincent Academy, в Нью-Йоркском штате, пользуется большою популярностью среди населения разных вероисповеданий. Община эта обязана своим происхождением некоей Mrs. Сетон, обратившейся в католицизм из протестантства и отдавшейся на служение новой церкви со всею пламенною ревностью неофита.⁵⁹⁸ В 1812 году на американской почве возникли еще два новых женских ордена «Сестер Лоретте» и «Сестер Назаретского благотворения», и в настоящее время считают в себе в совокупности более шестисот (600) членов, заведуют шестидесятою (60) школами и академиями и несколькими госпиталями и приютами.⁵⁹⁹ В 1818 году прибыл знаменитый орден «Дам священного сердца». «Из орденов учрежденных в период текущего столетия, говорит историк, ни один не получил более широкого развития, чем Дамы священного сердца. Ни один не пользуется большею известностью в Соединенных Штатах».⁶⁰⁰ Обетом «Дам священного сердца» служит воспитание женского молодого поколения в его высших отраслях, и в этом отношении орден пользуется большою известностью. В настоящее время «Дамы священного сердца» имеют двадцать (20) монастырей, в которых числится более восьмисот (800) сестер. Они заведуют двадцатью (20) академиями, пятнадцатью (15) школами и двумя (2) сиротскими приютами.⁶⁰¹ Особенною известностью пользуется их женская академия в Нью-Йорке, основанная под руководством русской сестры ордена, княжны Голицыной,⁶⁰² и назначенная специально для высших классов страны. Когда с тридцатых и сороковых годов усилилась европейская эмиграция, то и женские ордена в соответственной пропорции увеличили свою эмиграцию в Америку, и она же прерывалась до самого последнего времени, дав Соединенным Штатам к столетней годовщине их независимости около пятидесяти (50) орденов, занятых всеми родами воспитательной и благотворительной деятельности.⁶⁰³

Численная сила женских монашеских орденов в Соединенных Штатах в настоящее время определяется в 15,000 человек. Если к этому прибавить количество членов в мужских орденах, восходящее до 3,000 человек, то это составить могущественный религиозный корпус, силою в восемнадцать тысяч человек.⁶⁰⁴ Доставленные им услуги делу Римского католицизма трудно преувеличить. Без содействия монашеских орденов, как мы видели выше, не возможна была бы успешная организация церкви. Монашеские ордена первые дали ей иерархию – от простого священника до высшего церковного администратора, заложили само основание иерархии и постоянно укрепляли её вновь прибывавшими силами. Они внесли в неё ту эластическую гибкость, которая необходима была при быстро изменявшихся обстоятельствах, и то умение сочетать автократическую централизацию с демократической независимостью, которое одно могло дать место Римскому католицизму на почве демократической республики.⁶⁰⁵ Они являлись первыми бойцами за дело церкви при всяком затруднительном её положении и благодаря своей подвижности – быстро являлись повсюду, где только оказывалась нужда церковная, – в дикой ли глуши далекого запада, или в центре интеллектуальной жизни страны, с лопатой ли и топором пионера, или с памфлетом полемиста. При католической колонизации в западных прериях члены монашеских орденов первые являются в девственных пустынях и встречают эмигрантов, руководя планом колонизации, и во время антикатолических движений они являются первыми на защиту Римского католицизма своею силою богословского знания и просвещенной логики. Они представляют собой как организаторскую, так и умственную силу церкви, и на втором полном Балтиморском соборе представляли собою цвет богословской римско-католической мысли: корпус богословов почти исключительно состоял из членов различных орденов.⁶⁰⁶ Наконец, когда внешняя организация церкви достигла желаемого совершенства, ордена отдались делу внутренней организации и теперь идет гигантская работа в этом направлении по всей стране. Ордена раскинули по всей стране такую густую сеть разных учебных, воспитательных и благотворительных заведений, от которой содрогается протестантизм. Благодаря только этой преданной и даровой силе Римский католицизм мог выдерживать борьбу с протестантским государством в вопросе о воспитании, и она только дала ему возможность содержать специально католические школы – от низших элементарных школ до высших коллегий и академий. В настоящее время монашеские ордена заведуют в Соединенных Штатах 2,389 приходскими школами с 423,383 учениками, 28 духовными семинариями, 79 высшими светскими коллегиями, 511 женскими академиями, 267 приютами и 119 госпиталями.⁶⁰⁷ В этих специально католических школах, посещаемых и протестантскими детьми, вырабатывается тот живой материал, который служит залогом современной крепости и будущего успеха Римского католицизма в стране. Наконец, монашеские ордена оказали неизмеримую службу римско-католической церкви и по собиранию земных благ, и только благодаря этой службе возможным стал тот факт, что она из беднейшей церкви, какою она была в конце прошлого столетия, сделалась богатейшею в стране, какою она является в настоящее время.⁶⁰⁸

Экономический вопрос является одним из важнейших вопросов римско-католической церкви в Соединенных Штатах и имеет громадное значение в исторической судьбе её. Успешному разрешению его Римский католицизм обязан тем внешним величием, которое он проявляет в настоящее время. Уже по такой своей важности он напрашивается на исследование, но он кроме того представляет и другой интерес, именно в отношении вопроса, каким образом римско-католическая церковь без всякой поддержки со стороны государства (в силу юридического отделения церкви от государства) могла достигнуть такого материального благосостояния, которое поставило её в экономическом отношении во главе других религиозных исповеданий и церквей страны. Исследование экономического состояния римско-католической церкви в Соединенных Штатах составляет предмет следующей главы.