Иисус Христос в иконографии

Иисус Христос по памятникам иконографии (иконографический тип). – В первоначальную эпоху христианства Иисус Христос был изображаем под символами Добрая Пастыря, Агнца, Орфея и т.д.: в этих изображениях мы видим не Самого Христа, как лицо историческое, а лишь один намек на Него, и различие в формах этих намеков в иных случаях до такой степени велико, что не без труда приходится узнавать в двух различных изображениях одно и то же лицо. Подобное же разнообразие, хотя не столь резкое, наблюдается и в первоначальных прямых изображениях Спасителя. На древних памятниках (II-III вв.) встречаются изображения Спасителя, воскрешающего Лазаря, умножающего хлебы и проч., но иногда Он является в одном виде, иногда в другом. Если отделить менее важные черты этого изображения и сгруппировать в одно целое черты типические, то мы получим такое понятие об этом первоначальном, типе Спасителя: Спаситель является здесь молодым человеком. Без бороды, с короткими или длинными волосами, в плаще, с жезлом в правой руке, или свитком, как символом учительства; с мягкими и симпатичными чертами лица и стройным телосложением. Тип этот остается господствующим до половины IV столетия. Но, не говоря уже о недостаточной устойчивости этого типа, мы ясно видим, что этот тип не есть тип исторический, – это скорее фигура античного героя, но не Спасителя, каким Он был в действительности. Иначе, впрочем, едва ли могло и быть. То была эпоха переходная в истории искусства: церковных установлений относительно изображений Спасителя еще не существовало; в сфере самого искусства еще не установились определенные типы, и потому художники изображали Спасителя по своему личному усмотрению, а так как их художественные идеалы были воспитаны на античных традициях, то отсюда и Спаситель явился в том же античном типе. Однако тип этот не был рабскою копией с существующих языческих или еретических образцов, но свободным идеальным созданием христианских художников⁶⁶.

Этот тип Спасителя оставался господствующим в христианском искусстве до IV столетия. Дальше начинается постепенный поворот к типу, известному под названием византийского: лицо Спасителя принимает строгий и выразительный характер; волосы длинные с пробором посредине головы, появляется борода, иногда разделенная на две части. Кресчатый нимб украшает голову Спасителя. Тип этот иератический, остающийся без существенных изменений в церкви восточной до настоящего времени. Древнейший образец такого изображения от IV в. открыл Бозио на одной таблетке из слоновой кости, хранящейся теперь в Ватиканском музее; к тому же времени относятся изображения на пяти саркофагах Латеранского музея, открытых Боттари, затем в катакомбах Домитиллы – изображение V – VI в. – и в катакомбах Понтиана. Потом тип этот проходит без значительных перемен в мозаиках римских и равеннских. Он удерживается в средние века, с некоторыми изменениями, в миниатюрах греческих (начиная с Россанского кодекса VI в.) и западных, в мозаиках и в других произведениях искусства. Определенность его объясняется из основного иератического принципа византийской живописи, не допускавшего произвольных изменений, а широкое распространение его на западе указывает на высокое положение византийского искусства в средние века, даже и в западной Европе.

Начиная с IV в., тип этот все более и более укрепляется в христианском искусстве и, наконец, становится неизменным. На него христиане смотрят, как на действительный портрет Спасителя и по нему составляют описания внешнего вида И. Христа⁶⁷.Заслуживает особенного внимания описание этого вида, принадлежащее Иоанну Дамаскину. И. Христос, по словам Дамаскина (Opera ed. Le Qnien t. I, p. 631), был высок и строен, имел прекрасные глаза, прямой нос (ἐπι’π᾿π῾ινος), вьющиеся волосы, черную бороду, голову, склоненную несколько вперед, цвет тела желтоватый, как пшеница (σιτο’χρους), подобно Своей Матери, сросшиеся брови. Сходными чертами описывает этот тип другой христианский писатель XIV в. Никифор Каллист; по словам его (Церк. Ист. 1, 40), I. Христос был прекрасен лицом имел рост около семи пядей, волосы русые, не особенно густые, брови черные, не особенно наклонные, глаза русые и веселые, нос длинный, бороду недлинную, волосы длинные, шею наклоненную, лицо округлое, подобно Матери Своей, выражение безгневное, важное и умное и т. д., – во всем подобен Своей Матери. То же самое, лишь с некоторыми вариациями, повторяет известное апокрифическое письмо Публия Лентула к сенату (.Münter, Sinnbilder und Kunstvorstellungen der alten Chisten II, Altona 1825, S. 8; у Мюнтера можно читать все не процитованные здесь замечания древних авторов о внешнем виде И. Христа), наши иконописные подлинники и составители отдельных статей о наружном виде Спасителя в наших славяно-русских сборниках.

Все; страны, принявшие из Византии христианство или только находившиеся под влиянием ее культуры, усвоили себе этот и образ Спасителя: его мы встречаем у славян, сирийцев, коптов, армян, грузин; если в чем и проявляются национальные осебенности в отношении этого образа, то лишь в некоторых оттенках выражения лица и главным образом в глазах, общие же формы его остаются неизменными, как это можно видеть из сличения византийского типа с русским. Даже в западной иконографии, несмотря на ее обособленность от восточной с XIII в., тип этот пережил эпоху возрождения, памятную своим разрушением византийских художественных идеалов и форм. Лучшие художники XV-XVII вв. в Италии удерживали основные черты этого типа и лишь идеализировали его сообразно своим художественным вкусам; немецкие и голландские художники также полагали его в основу своих произведений. Можно сказать вообще, что тип этот находил благосклонный прием у художников идеального направления, которые в своих произведениях стремились к выражению глубокой религиозной идеи. Наоборот, кто приносил художественный идеал в жертву натурализму, те утратили чувство понимания этого древнего типа и заменили его новым, неизвестным христианской древности. Эти новые типы, впрочем, никоим образом не могут идти в сравнение с типом древним: основная черта их заключается в том, что они низводят Богочеловека в ряд обыкновенных смертных и наделяют Его всеми признаками человеческого страдания и беспомощности, – особенно в моменты Его страданий. Но насколько такой натурализм уместен в применении к изображениям обычного характера [хотя и здесь это не безгранично], настолько же он унижает божественное достоинство Спасителя. Долг современного искусства не искажать древний византийский тип Иисуса Христа, но сохранять его, развивая и усовершая идейно и технически.

Н. Покровский