Кафтан Юлий

Кафтан Юлий – примыкающий к Ричлю богослов новокантианского направления. [Важнейшие сочинения: «Проповедь Евангелия в современной духовной жизни» (Die Predigt des Evangeliums im modernen Geistesleben, Basel 1879); «Сущность христианской религии» (Das Wesen der christlichen Religion, Basel 1881; 2 Aufl. ibid. 1888); «Истина христианской религив» (Die Wahrheit der christlichen Religion, Basel 1888); «Вера и догмат» (Glaube und Dogma, Betrachtungen über Dreyer’s undogmatischcs Christentum, Bielefeld 1889); «Нуждаемся ли мы в новых догматаx? (Brauchen wir ein neues Dogma? Bielefeld 1890; 3 Aufl. 1893); «Догматика» (Dogmatik, Freiburg i. B. 1897, В. I); «Оправдание верою, как основной принцип протестантской культуры» (Die Rechtfertigung durch den Glauben als Grundartikel der protestantischen Kultur, Lpzg 1901); «Что такое правоверие в евангелической церковности?» (Was die Rechtgläubigkeit in der evangelischen Kirchlichkeit bedeutet? Berlin 1904) и др.] Кафтан является противником Кантовского идеализма как в теории познания, так и в морали. Обычное после Канта различение субъективного и объективного моментов в нашем познании он отвергает, как «принципиальную путаницу» (grundsätzlicher Wirrwar). Его собственная теория познания приближается к феноменализму новейших позитивистов, разрешающему вещи в явления сознания и провозглашающему существование реального мира проблематичным. Особенно разделяет он с позитивистами отрицание транссубъективного значения понятия причинности, сводящегося к временной последовательности явлений сознания. Этот скептицизм служит у него к тому, чтобы проложить свободный путь мировоззрению веры, которая «вообще ничего не хочет знать о законах природы». Вопрос о чудесах разрешается самым простым рассуждением: если законы природы не суть что-либо действительное, то нечего и толковать о каких-либо изъятиях из сферы их действия. В практической философии трезвый эмпиризм Кафтана, – по отзыву Пфлейдерера, – выгодно отличается от абстрактного идеализма других богословов новокантианского направления. Но он, со своей стороны, не мог избежать подводных камней утилитаризма, когда не хочет ничего знать о первоначальном нравственном предрасположении в человеке и объявляет последнее просто мифом. Из эмпирического обоснования нравственности следует, что и религия, по Кафтану, возникает не из нравственных суждений ценности, не из стремления к нравственным идеалам, а из естественных суждений ценности, из стремления к благам жизни вообще, которых человек, вследствие собственного бессилия, может достигнуть только при помощи божественного могущества. Нравственные идеалы не принадлежат к сущности религии, а только уже в высших религиях, особенно в христианстве, выдвигаются как условие для достижения религиозных благ. У Кафтана религия, как удовлетворение человеческой потребности в блаженстве, является высшей и последней целью, в отношении к которой нравственность имеет подчиненное значение, как средство для достижения этой цели. Натуралистически-эвдемонистическое понятие Кафтана о религии получает под конец трансцендентно-мистический оттенок, благодаря которому он оказывается уже вне обычного кругозора Ричлианского богословия. Религия, – говорит он, – состоит не в том, чтобы разрешать замечаемые в мире противоречия или устанавливать надлежащую гармонию в мире, а скорее в том, чтобы, считать мир с его благами не существующим и жить всею душой в Боге. Ядро христианской религии состоит не в новом нравственном отношении к миру, а в сокровенной жизни души со Христом в Боге.

П. Тихомиров [и Н. Сахаров].