Керчь и ее христианские памятники
Керчь и ее христианские памятники. Время проникновения христианства на Боспор (ныне город Керчь) в точности неизвестно. Древнейшим свидетельством с определенной хронологической датой является одна недавно (в 1898 г.) найденная эпитафия, в которой назван год смерти некоего Евтропия – 601 туземной эры, т. е. 304 по р. Хр. Непрерывные, за много столетий до того установившиеся, живые сношения Боспора с греческими городами южного побережья Черного моря делают вероятным высказанное Бруном предположение, что уже в III веке и даже раньше существовали христианские общины в пределах Боспорского царства; ни историческое предание, ни вещественные памятники не позволяют превратить это предположения в доказанный факт, и древнейшим свидетельством о существовали христианства на Боспоре является вышеназванная эпитафия. В эпоху первого Вселенского собора (325 г.) на Боспоре был свои епископ, имя которого – Кадм – сохранили нам списки отцов этого собора. Очевидно, христианская община на Боспоре была в ту пору достаточно многочисленна, чтобы воспринять те формы церковной организации, какие знала в то время христианская церковь в пределах империи. Организовавшись уже тогда, а может быть и раньше, как особая епархия, Боспор сохранил это значение в течение долгого ряда веков. Сведение о боспорском епскопе имеется от 344 года. По свидетельству Созомена, прибывший на собор в Никомидию боспорский епископ (не названный им по имени) погиб здесь во время землетрясения, предварившего открытие собора и помешавшего ему состояться. От половины V века имеется свидетельство о боспорском епископе Евдоксе, который участвовал в Константинопольском соборе 448 года и Ефесском – 449. Из первой половины VІ века известен епископ Иоанн, который принимал участие в константинопольских соборах 519 и 536 года. В списках епархий святейшего константинопольского престола (так наз. Notitiae episcopatuum), начиная с древнейших и до самых поздних, неизменно является на том или другом месте в числе автокефальных епископий боспорский епископ (ὁ Βοοπο’ρου иногда ὁ Βοοπο’ρων). Итак, начиная с VI века в течение ряда столетий Боспор неизменно являлся епископским троном и был центром духовного управления в этой далекой окраине культурного мира.
Первый известный нам боспорский епископ был современником последнего царя начавшейся в I веке династии Тибериев Юлиев, Рескупорида VI, монеты которого идут до 341 года. Нет никаких оснований предполагать, что этот царь исповедовал христианство. Но несомненным христианином был восстановитель династии Тибериев Юлиев, царь Диптун, которого нам открыла эпиграфическая находка 1888 года. Не вполне сохранившаяся на этой надписи хронологическая дата позволяет относить время правления этого царя к концу V или первым десятилетиям VI века. Христианское исповедание царя Диптуна засвидетельствовано тем, что в начале надписи стоит изображение креста. В титулатуре его стоит слово ἐσεβη’ς, которому по самому контексту необходимо придать христианский смысл – «благочестивый», «благоверный» , в каковом значении прибавляли этот эпитет к своему имени византийские императоры.
В ту пору степной Крым, как и Черноморские степи, были заняты кочевыми гуннскими племенами.
Уцелевшие среди бурных событий, начиная с появления гуннов в Европе в конце IV века, старые города Боспор и Херсон сохраняли свою живую связь с центром культурного мира на Востоке, с Византией, оказывали воздействие на новое население края, устанавливали торговый обмен и приобщали варваров к благам культуры. Времени имп. Юстиниана Великого принадлежит восстановление непосредственной зависимости обоих берегов Керченского пролива от Византии. – Царевич одной орды, кочевавшей поблизости от Боспора, по имени Грод, крестился в Константинополе. Император, бывший его восприемником, щедро одарил его и возложил на него поручение охранять интересы империи на Боспоре, отослав его туда с отрядом имперских войск. Перешедшие вместе с Гродом в христианство гунны начали перечеканивать на монету своих золотых и серебряных идолов. Это вызвало неудовольствие в среде их одноплеменников. Во главе недовольных стал брат Грода, Мугель; Грод и перешедшие в христианство гунны пали от руки восставших; перебит был и имперский гарнизон. Узнав об этом событии, Юстиниан послал на Боспор войска, которые очистили его от гуннов и утвердили власть императора. Время Юстиниана засвидетельствовано на Боспоре великолепным памятником, найденным в тайнике одной катакомбы в 1891 году: серебряный щит с изображением этого императора (издан профессорами Стржиговским и Н. В. Покровским в 8 выпуске «Материалов, изд. Импер. Арх. Комиссией»). На противоположном берегу, на территории Тамани или, может быть, Фанагории, найдена была в 1893 году надпись, сохранившая свидетельство о каком-то сооружении, воздвигнутом при имп. Юстиниане, причем в середине надписи красовался высеченный на ней крест.
В последние десятилетия VI века, при имп. Маврикии, оба берега Керченского пролива продолжали оставаться в непосредственной зависимости от Византии. Затем наступает продолжительный период полной неизвестности о судьбах этого края, и лишь свидетельство о существовали епископии на Боспоре является мерцанием исторического света.
Боспор, проживший древний период своего существования под именем «Пантикапея», считал уже почти тысячелетие своей истории в ту пору, когда в нем прочно утвердилось христианство. Великое политическое значение того царства, центром которого был этот город, относится ко временам предшествующим, а в IV веке оно было уже в полном упадке – сначала под влиянием нашествия готов, а потом гуннов. С начала XIX века на территории Керчи начались археологические разыскания и раскопки, продолжающиеся и доселе, которые дали огромное множество эпиграфических и вещественных памятников, обогативших наши музеи (преимущественно Имп. Эрмитаж) и раскрывших нам просвет в далекое прошлое этого города, столь мало интересовавшего дошедших до нас исторических писателей классической древности и византийского мира. Понятно, что подавляющее множество открытых в раскопках памятников относится к языческому периоду жизни Боспора, ко временам его славы, силы, богатства и культуры. Среди нескольких сотен языческих эпитафий, христианских найдено доселе едва лишь около 30. Скромные по своему содержанию, они дают обыкновенно лишь имя почившего, изредка отмечая духовный его сан. Точную дату имеют лишь очень немногие. Древнейшая из поныне известных указана была в начале этой статьи. Следующей по времени является эпитафия «диакона Евсевия», почившего в 733 году туземной эры, т. е. 436 году по р. Хр ; далее – не сохранившаяся в целом виде – с датой 794 года, т. е. 497: недавно найденная (в 1904 г.) с датой 6.580 от сотворения мира (1.072); обломанная сверху с датой 6.883, т. е. 1.375 года. Остальные недатированные эпитафии по форме буквенных начертаний принадлежат преимущественно к V-VI векам нашей эры.
В разное время в разных местах территории города Керчи, преимущественно на горе Митридата, найдено было несколько безымянных эпитафии: плита с высеченным на ней рельефным изображением креста, как более древней формы равноконечного с расширяющимися к внешним концам краями, обычного в IV-V веке, так и позднейшей, в виде прямых перекладин, с удлиненной вертикальной.
В 1862 году на горе Митридата найдено было погребение в деревянном гробе, на который были набиты кресты из серебряной бляхи. В 1903 году найден был на груди истлевшего костяка серебряный крест с расширяющимися концами. Дырочки в кресте и сохранившиеся гвозди показывают, что он был прибит сверху к гробу, от которого остались только следы истлевших досок. В этой связи уместно будет помянуть о великолепном золотом кресте, находящемся в коллекции ген. Бертье Делагарда, который он приобрел от керченского торговца древностями Тульмени. Крест этот изящной работы, небольшой, полый, с округлыми расширяющимися концами, формы обычной в IV-V веке с написанием перекрещивающихся слов Θῶς Ζωη’. По местонахождению эпитафий следует заключить, что христианские кладбища были в Керчи в двух местностях: в пределах нынешнего предместья Глинища и на горе Митридата неподалеку от закрытого ныне православного кладбища нового времени в местности Татарской Слободки.
Обращенный к городу склон горы Митридата, – где некогда высились великолепные курганы, раскопанные еще в 40 и 50-х годах и затем и вовсе снесенные, чтобы дать место строившимся здесь без всякого плана керченским мещанам, – был весь изрыт погребальными пещерами, которые принято называть «катакомбами». Пещерный тип погребальных сооружений, известный также и в древнем Херсонесе и в других местах Крыма, существовал на Боспоре с языческих времен, практиковался, несомненно, в первом веке нашей эры, а может быть и раньше. По условиям грунта пещеры устраивались в Керчи не в скале, как было в Херсонесе, близ Симферополя, около мыса Зюка, поблизости от Чокракского озера, а в материковой глине, ниже слоя известкового камня, который часто служил потолком для таких пещер. Спуск вниз пробивался в виде колодца, из которого затем на известной глубине подрывали в толще глины камеру, от одной до 5 и более кубических сажен в объеме. По сторонам в толще глины устраивали ниши в виде лежанок вдоль стен. Поверхность стен выравнивалась, иногда их покрывали слоем штукатурки, по которой производили роспись. «Катакомбы» с росписью попадались только языческие, времени от I и до IV века по р. Хр. Вход в пещеру закрывался обыкновенно одной большой каменной плитой. Хотя каждая камера устраивалась независимо и имела свой спуск в виде колодца, но так как часто они лежат в непосредственной близости, то грабители нового времени часто проникали из одной в другую, пробивая толщу отделяющей их материковой глины. Таким насильственным образом устраивалось часто сообщение между десятками камер. Отсюда возникло у первых исследователей Керчи в 30-х годах истекшего века представление о сходстве этого погребального типа с римскими катакомбами, которых они сами не видали, и был пущен в оборот термин «катакомбы» в приложении к керченским погребальным пещерам. В настоящее время термин «катакомбы» прочно (но напрасно) утвердился и в ученой литературе о древностях нашего юга.
Христианское население Боспора пользовалось по старой традиции этим типом погребальных сооружений. Грабители старого и нового времени тщательно обыскивали катакомбы, и из них, невидимому, идут те немногие, правда, предметы христианского культа и обихода, которые в разное время были находимы в Керчи и поступали в музеи и коллекции. Таков фрагмент патеры (чаши) с монограмматическим крестом и изображением Моисея, источающего воду из скалы, изданный академиком проф. Н. П. Кондаковым (в «Записк. Одесского Общ.» XI). Таково блюдо желтой глины с изображением голубей, клюющих виноград, и с надписью: ὁ θεὸς εἰ’λεω’ς μου (находка 1866 года); пиксида слоновой кости с христианским сюжетом, два стеклянные сосуда с надписью: πι’ε ζη’σης; две стеклянные ампулы св. Мины с написанием: ἀγι’ου Μηνᾶ; изображения голубей из глины. Перечисленные предметы попали из частной коллекции Новикова в Имп. Эрмитаж. В недавнее время найден маленький складной золотой медальон с изображением Богородицы и с надписание: θεοτοκο… Внутри его – две пластинки слоновой кости, задвигающиеся одна в другую, с ликами: один неясен, другой – Спасителя. Медальон этот в настоящее время находится в коллекции Боткина.
К серии таких же случайных находок (хотя и не из катакомб, так как она сделана в другом месте) принадлежит икона, высеченная на камне, хранящаяся ныне в церкви керченской гимназии. Почти квадратная известковая плита (12 и 11 верш.) вся сплошь покрыта рельефом. Широкая рама представляет подобие резьбы по дереву, внутри полочек багет, обвитый лентой, в характере византийских рукописей VI-VII столетия; по широкому бордюру идет развод виноградной лозы с чередующимися листьями и гроздями, с мелкими усиками, а в углу лилейное сплетение. Техника работы указывает на Малую Азию или Сирию. Икона разделена на три пояса: в верхнем изображение Благовещения в оригинальном изводе; в среднем поясе пять фигур отцов церкви в благословляющих позах, в нижнем – два святые воина на конях, обращенных головами один к другому. По суждению акад. Н. П. Кондакова (Русские клады I, Спб. 1896), работа исполнена в стиле корсунских крестов и кадил IX-XII века.
В недавнее время в местности неподалеку от Керчи найдено было два бронзовые цилиндрика, представлявшие из себя христианские амулеты. В одном из них найдено две пластинки, – золотая и серебряная, обе с надписями. Большинство знаков представляют таинственные начертания, но среди них имеются и ясные греческие слова, а равно и изображение креста. Текст заклятий должен был служить предохранением от болезней (φιλακτι’ριον πρὸς πᾶν πνεῦμα καὶ νο’σους). По аналогии с однородными памятниками, найденными в Риме, их можно отнести к IV-V веку. – Во втором цилиндрике была заключена надпись, исполненная краской на лоскутке какой-то ткани. Она заключает в себе связный текст заклятия «души» от всяких духов и напастей; таинственных знаков, как на двух первых, здесь нет никаких.
Подобного рода амулеты принадлежат к памятникам, которые представляют вообще большую редкость. Нахождение их в христианских гробницах Керченского полуострова свидетельствует о единстве культуры тех времен в христианском мире.
В 1890 году открыт был в Керчи христианский памятник выдающегося значения. Разумеем «катакомбу» с христианскими надписями на стенах, исполненными густой красной краской. Надписи распределены на всех стенах над тремя обычного устройства лежанками, а также над входом в пещеру и идут в направлении слева направо. В левой нише дана хронологическая дата: 788 год туземной эры, т. е. 491 и текст молитвы, не сохранившейся в наших литургических памятниках. В центральной и правой нише написан полный текст 90 псалма («Живый в помощи вышнего"…). Боковая правая стенка центральной ниши занята надписью такого содержания (в переводе): «Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй раба Твоего Савагу и Фаиспарту». Кроме того на карнизах над всеми тремя нишами были написаны отдельные стихи из псалмов; над левой и правой нишами стихи сохранились вполне: 1) «Господь просвещение мое и спаситель мой, кого убоюся» , 2) «Господь защититель живота моего, кого устрашуся» (из псалма Пс.26:1). От третьего текста сохранилось лишь несколько букв. Над входом написаны 7 и 8 стихи псалма 120. На всех полях с надписями, в середине поля и в начале текста, изображены кресты, обычной для того времени формы с расширяющимися концами. В некоторых из них подвешены буквы: альфа и омега, один имеет ту же форму, которую знаменитый христианский археолог почивший Де Росси называл crux monogrammatica graeco-latina.
Имена погребенных здесь в 491 году христиан Савага и Фаиспарты, из которых первое – мужское, а второе – женское, свидетельствуют о том, что катакомбы служили семейными усыпальницами. Оба имени по звукам принадлежат языку иранского корня, т. е. принадлежат исконным туземцам Боспора, приобщенным к греческой культуре и языку сарматам.
Неподалеку от этой катакомбы в 1896 году найдена была другая однородная с нею и, очевидно, приблизительно того же времени, как можно судить по начертаниям букв. На ее стенах над лежанками написан полный текст того же 90 псалма, который и поныне сохраняет свое место в православном чине погребения. – В том же году открыта была еще одна христианская катакомба, на стенах которой была нацарапана надпись такого содержания: «Господи помилуй раба Твоего Паппа». По начертанию букв, она принадлежим тому же времени, что и две первые.
От тех давних времен христианства существует в Керчи православный храм. Это церковь св. Иоанна Богослова. В 80-х годах XIX века храм этот значительно расширен, надстроен и украшен. Но средняя его часть, глубоко вросшая в землю, сохранилась почти неприкосновенной. На месте стоят поддерживавшие древний купол четыре мраморные колонны. На одной из них иссечена надпись о погребении «раба Божия Кириака, сына Георгия», скончавшегося «3 июня 10 индикта в лето от Адама 6.265-ое». На нашу эру то будет 757 год. Если на колонне, стоящей среди церкви, была иссечена надпись в 757 году, то, очевидно, сооружение храма имеет более древнюю дату, и с тех давних пор и доныне храм этот служит местом молитвенных собраний христиан, пережив времена хазарского и татарского владычества в тех пределах.
В пору существования Тмутараканского русского удельного княжества Боспор находился во власти русских князей, и в 1068 году князь Глеб мерил по льду расстояние от Тмутаракани «до Корчева». Позднее, однако, Боспор опять оказывается во власти византийского императора, который не разрешал там утверждаться генуэзцам. О существовании христианской православной паствы на Боспоре упоминает епископ аланский Феодор в своем послании 1222 года. Его отец был назначен епископом в Боспор, но не был принят каким-то, неизвестным нам ближе, «князем», державшим там в ту пору власть. При ослаблении Византии после четвертого крестового похода, создавшего латинскую восточную империю, на территории Крыма невозбранно властвовали татары, и с их разрешения утверждались там генуэзцы и венецианцы. На Боспоре основались генуэзцы в 1318 году и от 1333 года есть у нас свидетельство о существовании там римско-католической архиепископской кафедры, которую занимал Франциск да Камарино. Свою кафедру он имел в церкви св. Михаила, и папа Иоанн поучал его, как и херсонского архиепископа, относительно лежащей на них обязанности искоренять схизму. Успех этой пропаганды отмечается, между прочим, в том, что аланский князь Миллен отказался от православия и присоединился к Риму.
Неизвестно, как долго просуществовала римско-католическая кафедра на Боспоре, и ни одного имени преемника Франциска да Камарино нам не сохранилось.
Около 1340 года Керчь посетил арабский путешественник Ибнбатута. Он прибыл морем из Синопы и направился далее сухим путем в Кафу. В подробном описании своего путешествия, Ибнбатута рассказывает, что, высадившись на берег, он направился к церкви, где застал монаха. На одной из стен церкви он видел «изображение мужчины арабского в чалме, опоясанного мечем и с копьем в руке». Перед иконой горела лампада. Ибнбатута был очень удивлен, узнав от монаха, что «это изображение пророка Али». В церкви он и переночевал. – Таково свидетельство арабского путешественника. Вряд ли возможно сомнение в том, что Ибнбатута был в церкви св. Иоанна Богослова, расположенной поблизости от морского берега. Если пред иконой горела лампада, то, очевидно, храм не был в запустении и в то время, как не запустел он и позднее, дождавшись времен утверждения русского господства на берегах Керченского пролива.