Канон литургии

Канон литургии (католической). Так называется та главная и почти неизменяемая часть мессы, которая начинается после „Свят, Свят, Свят»... и оканчивается „Отче наш». Указанное название усвоено этой части литургии вследствие ее устойчивости, установленной церковными законами. Отсюда она и называется legitimum (Оптат Милевский I, 11 у Migne lat. XI, col. 965), а также canon (Григорий в. Epist.: lib. IX, epist XII; lib. XIV, epist. II и др.). Она называется, кроме того, secretum или secretam, т. е. молитвою тайной в силу обычая, существовавшего в Риме, но сделавшегося повсеместным на Западе только к концу Х-го века – эту часть литургии читать тихо. Из других названий – mystica preces к ней прилагается потому, что последняя часть литургии представляет собою существенное действие святого жертвоприношения, – действие, посредством которого совершается таинственное жертвоприношение Иисуса Христа (ср. Блаж. Августин „De Тrinitate» lib. III, сар. V, п. 10 у Migne lat. ХLII, col. 874). Вследствие своего основного, существеннейшего значения в литургии и в богослужении вообще, означенная часть католической литургии называется, наконец, „молитвою« по преимуществу, „действием» по преимуществу (рrecеs: Иннокентий I, Epist. XXV у Migne lat. XX, col. 553. Григорий в. Epist. lib. IX, ер. XII ibid. lat. LХХVII, col. 956; actiо). Отсюда выражением infra actionem обозначается то место «канона“ в литургии, где в известные праздники годового круга должны делаться вставки, этим праздникам специально присвоенные. В текстах литургий „канон» часто обозначается именем canon actionis.

I. Современный состав и значение канона и литургии.

1) Первые слова канона Те igitur тесно соединяют его с торжественным благодарением, выражаемым в „префации“ (так называется молитва, которою заканчивается вторая часть католической литургии). Возблагодарив Бога за Его благодеяния, соединив в этом акте свой голос с ангельским пением „Свят, Свят, Свят“, священник просит Его – ради Иисуса Христа милостиво принять и благословить дары, предлежащие на алтаре, чтобы это жертвоприношение послужило во благо всем тем, за коих оно принесено. Сначала воспоминается церковь земная, прежде всего в лице высших церковных властей – папы, епархиального епископа, всех других епископов, священников и – вообще – всех, принадлежащих к церкви католической и апостольской. Далее следует поминовение верующих, которые имеют специальное участие в плодах литургии по каким-либо особым основаниям и побуждениям, – по намерению священника, ради их материальных приношений или присутствия па литургии. Будучи соединены верою и молитвой со священником, который приносит дары, верующие приносят их все вместе, духовно участвуя в совершении литургии. Дары приносятся также в единении, communicantes, с церковию небесной. Вот почему, далее, воспоминаются различные мученики, заступничество коих испрашивается. В начале этой молитвы помещаются вставки, относящиеся к восьми годовым праздникам, – Рождеству, Богоявлению, Вел. Четвергу и Вел. Субботе, Пасхе, Вознесению, Пятидесятнице и ее кануну.

2) Простерши руки над дарами, священник умоляет Бога, ради совершаемого жертвоприношения, даровать верующим блага этой жизни, избавить от вечных мучений и вписать в число своих избранных.

3) Quam oblationem. Эта молитва образует естественную связь между предшествующим и последующим. В последний раз, но с особенною торжественностию, священник умоляет Бога, чтобы Он соделал совершаемое жертвоприношение жертвою совершенной, на спасение всех.

4) Приступая к самой консекрации, священник делает над гостиею и чашей пять крестов, в воспоминание пяти ран Иисуса Христа, затем берет в левую руку гостию, правою рукой совершает над нею крестное знамение и, наконец, произносит те самые слова, которые на последней вечере произнес Сам Спаситель („Сие есть тело Мое“). Эти именно слова считаются в католической церкви совершительными. После этого священник воздает поклонение Иисусу Христу и обеими руками поднимает гостию вверх, чтобы верные могли ее видеть и поклониться; прислуживающий призывает их к этому звоном колокольчика. То же самое делает священник и чашею, произнося над нею слова консекрации („сия есть чаша крови Моей нового и вечного завета, таинство веры, каковая кровь будет излита за вас и за многих во оставление грехов“).

5) Иисус Христос повелел совершать евхаристию в воспоминание о Нем. Вот почему, вслед за консекрацией, священник воспоминает таинства страдания, воскресения и вознесения, каковые имеют особенно близкое, специальное отношение к евхаристии. Чтобы совершенная евхаристическая жертва имела действенное значение для верующих, священник в молитве Supra quae propitio просит Бога, чтобы Он милостиво воззрел на тех, которые принесли Ему дары, – подобно тому, как Он принял приношения Авеля, Авраама и Мельхиседека. – Та же самая мысль, только еще с большею ясностию и глубиной, раскрывается в молитве: Suplices te rogamus, в которой просят Бога принят освященные дары из непорочных рук Ангела, предстоящего алтарю. (Под „Ангелом“ одни, напр., Ф. Аквинат, разумеют Самого Иисуса Христа, другие – Ангела молитвы, Архангела Михаила и под.). Эта молитва соответствует греческому призыванию, но она облечена в символическую форму и не имеет той точности, которою отличается формула греческая.

6) Засим следует молитва о том, чтобы Иисус Христос распространил плоды принесенной жертвы и на умерших, души которых находятся в чистилище, – о смягчении их страданий или об ускорении освобождения их оттуда. 7) За молитвою о помиловании душ усопших следует последняя молитва канона – Mobis quoque peccatoribus – о прощении грехов священника и грехов предстоящих, при чем в знак покаяния священник ударяет себя один раз в грудь. Канон заканчивается возгласом: Per quem haec omnia semper bona creas, где под „этими дарами“ разумеются хлеб и вино.

II. Происхождение канона католической литургии

Канон литургии западной церкви по существу тожествен с каноном восточным. 1-ое послание св. Климента рим. к Коринфянам (§§ 59–61) и 1-ая апология св. Иустина муч. (§ 65) устанавливают, по-видимому, твердо, что первоначальная литургия, в своем общем расположении, была одна и та же и на Востоке, и на Западе.

Во всяком случае можно заключать, что римский канон, – кроме нескольких видоизменений, введенных позже, – носит печать апостольского происхождения. Чтобы отыскать точные детали канона римской церкви, следует спуститься до конца IV века. Последние изменения, которым он подвергся, были остановлены папою Григорием (590–604 г.). Автор Liber роntificalis, принадлежавший началу VI в., говорит о каноне, как о формуле уже установившейся и в содержании совершенно известном. Вообще полагают, что с начала V-го века порядок канона католической литургии был тот же самый, что́ и теперь. Таким образом, его история не простирается за пределы двух веков. Вот вкратце некоторые основные моменты этой истории.

1) „Liber pontificalis» (изд. Дюшена, t. I, р. 128; ср. р. 56–57) приписывает Каллисту I (117–126 г.) введение в канон (intra actionem) ангельской песни: „Свят, Свят, Свят»..; однако, этот гимн, содержащийся одинаково во всех литургиях, несомненно составлял часть первоначального зерна мессы. В бо́льшей части литургий восточных „префация“ (так называется молитва, которой оканчивается вторая часть литургии и которая непосредственно предшествует третьей – рассматриваемой – части литургии) соединена с третьею частию литургии кратким переходом. Напротив, в Риме, равно как и в Александрии, и в Милане, начиная с IV века, Меmento (,,Помяни“...) предшествует консекрации.

2) Иннокентий I в споем XXV письме епископу Децентию (Migne lat. XX, col. 553) свидетельствует, что сначала он представляет Богу Жертвенные дары, затем называет тех, за которых они принесены. Следовательно, во время Иннокентия I молитва Те igitur..., в коей содержится прошение о том, чтобы предлежащие дары были приняты Богом, входила уже в состав канона мессы и там предшествовала Меmento.

3) Иногда диакон читал, во время Меmento, после: „и всех предстоящих“ (еt omnium circumstantium), имена принесших к алтарю жертвенные дары. Затем священник продолжал молитву словами: „вера которых Тебе ведома“ (quorum fides tibi cognita est), – словами, которые разом относились и к принесшим дары, и к предстоящим.

4) В эпоху, предшествующую Григорию в., молитва, начинающаяся словом: „Communicantes».., не только существовала в римском каноне литургии, но и допускала вставки, которые делались несколько раз в году – во дни праздников. Так, в тексте литургии, связанном с именем Геласия, предписывалось пять раз в году, кроме Пасхи, производить такие вставки, которые должны были помещаться в указанной молитве между Communicantes и Sed et memoriam venerantes. При папе Вигилии (537–555 г.) канон получил вставки этого рода, в виде сарitula, даже во дни празднования святых (Epist. аd Еuth. у Migne lat. LХIХ, col. 18), но папа Григорий I сразу прекратил вторжение дневных служб в канон мессы, ограничив эти вставки, как это сохранилось и доселе, главными праздниками – Рождеством, Богоявлением, Великим Четвергом и Великой Субботой, Пасхою и ее кануном, Вознесением, Пятидесятницей и ее кануном. Во главе святых, заступничество коих в названной молитве испрашивается, поставляется обычно Приснодева и Богоматерь Мария; далее следуют имена двенадцати Апостолов (в порядке греческого текста, а не Вульгаты), имена 12 мучеников, из коих 6 святителей – все римские епископы, исключая св. Киприана. – Во всех литургиях, за исключением литургии св. Григория и тех, которые от нее происходят, – поминовение (Меmento) умерших соединяется с поминовением живых и с Communicantes, так что имена живых, святых и усопших соcтавляли один общий список. Отсюда происходило то, что некоторые верующие смешивали тех, кому молились, и тех, за кого молились. Григорий I устранил это неудобство, отделивши от Communicantes поминовение умерших.

5) Молитва Наnc igitur характеристична для римского канона: она предназначена для того, чтобы окончить жертвоприношение, начатое в Те igitur и прерванное молитвою Communicantes. В эпоху, предшествовавшую Григорию в., во многих мессах в молитву Наnc igitur были включены разнообразные вариации, специально относившиеся к обстоятельствам или частным нуждам лиц, за которых совершалась месса. Чтобы возвратить молитве ее истинную цель, Григорий в. исключил все эти упоминания, кроме молитвы о новообращенных в Пасху и Пятидесятницу, и резюмировал их в формуле: Diesque nostros in tua pace disponas. Что касается молитвы Quam oblationem, то она существовала уже в начале V-го века.

6) Автор кн. Libеr роntificalis, по-видимому, ошибочно приписал (по изд. Дюшена т. I, р. 127) папе Александру внесение в литургию молитвы: Рridie quam pateretur („т. е. накануне страданий»). На самом же деле, слова, воспоминающие установление евхаристии, являются центром самого канона литургии, и их внесение в литургию основывается на предписании Самого Иисуса Христа (ср. ibid. I. 709). Во всяком случае, формула: „Qui pridie quam раteretur», отличается от восточных возношении, которые все содержат в себе слова: ἐν τῇ νεκτὶ ᾖ παρεδίδοτο (ср. Cagin, Раlеоgraphie musicale, Solesmes 1896, t. V, р. 55. Duchesne, Origine de la viturgie gallicane в „Reиue d’histoire et de littérature religieuse» 1900, t. V, p. 38).

7) Молитва: „Unde et memores»... почти буквально содержится уже в литургии, изложенной в памятнике (из шести книг) „De sacramentis» (lib. IV, cap. VI, n. 27 y Migne lat. XVI, col. 445). Она состоит собственно из молитвы: Supra quae propitio, – за исключением слов: Sanctum sacrilicium, immaculatam hostiam. Liber pontificalis (t. I, p. 239) свидетельствует, что папа Лев I предписал ввести в канон sanctum sacrificium. Следовательно, молитва Supra quae составляла уже часть канона. Здесь святым и непорочным называется приношение Мельхиседека, состоявшее из хлеба и вина. Манихеи, как известно, чувствовали отвращение к вину, которое и не было допущено в их литургию. Быть может, имея в виду этот факт, св. Лев I и выставил на вид святость даров, принесенных царем Салимским (Liber pontit. t. I, p. 241). Bпpoчем, – пo свидетельству диакона Илария, писателя конца IV века, – эта молитва существовала уже во время папы Дамаса (Quaestiones ex utroque Testamento y Migne lat. XXXY, col. 2239).

8) Как известно, в греческих литургиях „призывание» имеет форму обращения, в коем испрашивается, чтобы Дух Св. сошел на евхаристические дары, дабы, пресуществленные в тело и кровь Иисуса Христа, они могли служить источником освящения для тех, кто их принимает. Во время Геласия и римская литургия содержала, без сомнения, такого же содержания обращение, как это видно, напр., из письма этого папы к Елпидию (у Migne lat. LIX, col. 143). Ho тогда почему же это обращение отсутствует в призывании грегорианском: „Supplices te rogamus»? Так как форма древнего призывания давала повод верить, что пресуществление совершается по силе этой молитвы, то Григорий I изменил воззвание таким образом, чтобы избежать этого смешения и сохранил только конечную часть: ut quotquot ex hac altaris и проч.

9) Выше мы видели, что поминовение усопших первоначально было соединено c поминовением живых (и с Communicantes) и что во время Иннокентия I и то, и другое было помещено пред консекрацией. Весьма возможно, что до Иннокентия оба поминовения были присоединены, как в большей части литургий, к призыванию, т. е. помещались пред консекрацией. Поставивши поминовение усопших на настоящем месте, Григорий I другую часть оставил в прежнем виде. Этим он, быть может, имел намерение приблизить римский ритуал к обряду греческому.

10) „Признание» (ехоmologesis, т. е. молитва о прощении грехов священника), на которое отвечают „Nobis quoque peccatoribus», также существует уже в древних литургиях: то оно непосредственно следовало за призыванием, то отделялось от последнего поминовением. Трудно определить с точностью, в какую именно эпоху „Nobis quoque peccatoribus“, в современной форме, заняло место в римском каноне. Известно только, что оно составляло часть последнего до Григория I.

11) Заключение „Per quem haec omnia“ уже задолго до Григория I оканчивало канон, как и в настоящее время.

С. Зарин