Иоанн, еп. смоленский

Иоанн, еп. смоленский, в мире Владимир Сергеевич Соколов, сын священника Вознесенской церкви, в бывшем Варсонофьевском мон., род. 5 июля 1818 г. Кровный москвич, – он обучался в московской Семинарии (1832–1838 г.) и Академии (1838 – 1842 г.), последнюю кончил вторым магистром в июле, а в августе (29) в день Усекновения Главы Иоанна Предтечи 1842 г. постригся в монашество с именем Иоанна ¹; 28 сент. молодой, но даровитый монах, полюбившийся м. Филарету и прозванный «филаретиком», определен бакалавром в москов. Акад. по классу нравственного и пастырского богословия; в сент. 1844 г. определен помощн. библиотекаря и перемещен на кафедру Свящ. Писания; в декабре того же года, по желанию Обер-Прокурора св. Синода гр. Протасова, перемещавшего талантливых монахов в столицу, Иоанн переведен в петербургскую Академию на кафедру канонического права, которую занимал в продолжение десяти лет. Плодом его ученых занятий по церковному праву был «Опыт курса церковного законоведения», доставивший ему в октябре 1853 г. редкое в то время звание доктора богословия. Сверх бакалаврской должности в петерб. Акад., он нес обязанности: помощн. инспектора (с февр. 1845 г. по ноябрь 1848 г.), члена Комитета для рассмотрения конспектов преподавания учебных предметов в дух. семинариях (с июля 1845 г.), действит. члена акад. конференции, члена спб. комитета дух. цензуры (с 1848 г.), чл. ком. по пересмотру переводов богослужебных книг на татар. яз. и чл. ком. для рассмотрения программ философских и богословских наук для высших заведений Мин. Нар. Просв. (с 1850 г.); в 1851 г. Иоанн назначен инспектором Академии и возведен в звание экстраординарного профессора, в 1852 г. – ординарного; в 1851 г., в сане архимандрита (с 1847 г.), получил орд. св. Анны 2 ст., в 1855 г. – св. Анны 2 ст. с императорской короной. В янв. 1855 г. архим. Иоанн назначен ректором спб. духовной Семинарии, но остался членом академическ. конференции и внешнего акад. правления. Ректорство в Семинарии, соединенное с членством в Консистории и другими занятиями, неподходящими ученому монаху, не удовлетворяло его: он стремился снова в Академию. Скоро его желание исполнилось: 17 марта 1857 г. архим. Иоанн назначен ректором молодой еще казанской Дух. Акад., где ровно чрез месяц получил важную тогда награду – орд. св. Владимира 3 ст. В Казани он также был членом Консистории; в 1863 г., когда написал трактат «О монашестве епископов», он награжден из Кабинета наперстным крестом с драгоценными камнями. Прослужив в казанской Академии семь лет, архим. Иоанн 31 марта 1864 г. с надломленным уже здоровьем перемещен ректором в спб. Акад. Оставаясь ректором Акад., он 12 янв. назначен, а 17 янв. 1865 г. возведен в епископа выборгского, викария с.-петербургского. Не прослуживши на этот раз трех лет в Академии, он 9 ноября 1866 г. получил самостоятельную смоленскую кафедру, упрочившую за еп. Иоанном название «смоленского». Не надолго хватило надломленных физических сил для самостоятельной деятельности Иоанна в Смоленске. 16 марта 1869 г., в воскресенье, он отслужил литургию, после которой принимал начальника губернии с семейством, беседовал с ними и казался здоровым. Около половины 2 часа дня совершил прогулку по городу, объехал несколько городских улиц, но, возвратившись домой, почувствовал слабость: скоро ноги у него отказались ходить, а руки держать. В 10 час. веч. он лег в постель, запершись на ключ, а в 11 ч. утра 17 мар. его нашли мертвым, лежащим на полу, подле своей постели, с чулком в руках. Так без свидетелей и преждевременно прекратилась трудовая и надломленная жизнь знаменитого русского иерарха, любившего одиночество.

Имя Иоанна еписк. смоленского одно из почтеннейших имен среди имен выдаюшихся русских иерархов, оставивших неизгладимый след в истории русской богословской мысли и православной науки. Он счастливым образом соединял в себе самые многосторонние дарования, которые редко соединяются даже в выдающихся талантах. В его лице объединились ученый творец системы церковного законоведения, глубокомысленный богослов, блестящий проповедник-моралист и публицист, ревностный пастырь и администратор.

1. Канонист. Труды Иоанна по церковному законоведению занимают первое место среди всех его ученых трудов и начались еще на студенческой скамье составлением курсового (магистерского) сочинения «О Стоглавом Соборе», напечатанного чрез 18 лет в жур. «Прав. Собесед.» 1860 г., чч. II и III. Заняв кафедру каноники в с.-петербургской Акад. (1844 – 1854 г.), Иоанн всецело отдался изучению своего предмета и явился основателем научной и систематической разработки но широкому плану науки православн. церковного законоведения, доставившей ему не только ученую степень доктора Богословия, но еще репутацию «первостатейного законоискусника и канониста православной церкви». В своей капитальной систематической работе «Опыт курса церковн. законоведения» вып. I и II, изд. 1851 г. Спб., Иоанн почти не имел предшественников; по этому он приступил к изучению церк. права путем историко-генетическим. В «Опыте курса» он прежде всего определяет понятие науки в связи с понятием о церкви, затем сообщает подробные исторические сведения о происхождении самых источников церк. права древней церкви и их каноническом достоинстве (вып. 1 с I по IV в., вып. II с IV по IX в.). Указав постепенное составление церк. канона с первых веков, а также появление номоканонов (Иоанна Схоластика, п. Фотия), Иоанн называет толкователей их, затем переходит к рассмотрению основных канонических правил церкви (прав. св. Апост., отцов церкви, вселенск. и помест. соборов, соборов IX в. и дополнительных статей в древнем церковном каноне), при этом не чуждался зап.-европ. канонической литературы, но пользовался из нее только лучшим и согласным с православной наукой. Подробно изъяснив смысл основных источников церк. права, он тем самым подготовил материал для систематического изложения основных норм церковного права. Эти объяснения до настоящего времени не утратили своего руководственного значения для понимания правил древней вселенск. церкви, даже после перевода на русский язык толкований на правила греческих толковников XII в. Зонары, Аристина и Вальсамона. Важная заслуга Иоанна для науки церк. права заключается еще в том, что он, как глубокий знаток учения правосл. церкви, указал в своих канонических трудах основные начала церковного права именно правосл. церкви, в отличие от права католического и протестантского. Церковное законоведение оставалось всегдашней специальностью Иоанна. К этой области относится большая часть его ученых работ, представляющих собою ряд лекций по каноническому праву и назначавшихся в состав последующих III и IV вып. изданного им «Опыта курса». Эти статьи печатались в жур. «Христ. Чтение» и частью вошли в изд. Опыт..., но больше в «Правосл. Собеседн.»

Таковы: 1) Об основаниях русск. цер. права («Хр. Чт.» 1846 г. т. IV, две статьи); 2) Изложение древних законов прав. каф. церкви (там же 1849 г. т. II, две статьи); 3) Правила соборов вселенских II, III, IV, пято-шестого Трульского (там же 1850 г. тт. I-II, четыре статьи); 4) Особенные преимущества прав. каф. ц. («Прав. Собесед.» 1857 г. кн. IV); 5) Устройство церк. иерархии (там же 1858 г. т. I); 6) Управление вселенской христовой ц. (там же); 7) Основания поместного управления прав. церквей (там же); 8) О способах обращения иноверцев к прав. вере (там же); 9) Охранение правосл. веры в отечестве (там же т. II); 10) Основания церковного суда (там же); 11) Устройство богослужения в отечественной ц. (там же): 12) Обозрение древних форм поместного церковн. управления (там же, т. III); 18) Нечто о современных отношениях римск. ц. к православной; эта статья написана в Казани по поводу сочинения А. Востокова, Об отношениях римск. ц. к другим церквам («Прав. Соб.» 1858 г. т. III); 14) Общество и духовенство – по поводу современных нападений на духовенство в светских журналах (там же 1859 г. т. I); 15) Предисловие к переводу статьи Матфея Властаря о времени празднования Пасхи – для издания этого перевода (там же); 16) О вселенских соборах вообще – к изданию Деяний соборных (там же в прилож. Деяний); 17) Обзор церковных постановлений о крещении и миропомазании (там же т. I); 18) О причащении и покаянии (там же); 19) О священстве (там же т. II); 20) О браке (там же т. II и III); 21) Древние правила церковного суда (там лсе т. II); 22) Об основных началах русского церковного права (там же 1860 г. т. I); 23) Действие греческого номоканона в древней России по церковно-судным делам (там же); 24) Церковное запрещение и разрешение (там же, т. III); 25) Стоглавый собор (там же II и III тт.); 26) О монашестве епископов (там же 1863 г. I и II и отдельно); это сочинение написано в Казани по поручению Об.-Прокур. св. Синода А. П. Ахматова [переиздавалось и отдельно, напр., Почаевскою Лаврой в Почаеве 1905 г.]. После перевода из Казани в Петербург Иоанн напечатал статьи: 27) О свободе совести («Христ. Чт.» 1864 г. IIІ и 1865 г. I – II); 28) О церковном законодательстве (там же 1865 г. I); 29) Церковь и государство (там же): 30) Церковный суд внешний или общественный (там же); 31) О соединении англиканской церкви с православной (там же).

Иоанну, в бытность его ректором казан. Акад. и главным редактором «Правосл. собеседника», принадлежит инициатива замечательного издания «Деяний» семи вселенских и девяти поместных соборов в русск. переводе, а также издания с рукописей: Стоглава, сочинений Максима Грека, инока Зиновия Отенского «Истины показания или обличение на ересь нову» и некотор. др. Исследования и статьи Иоанна по церковному праву запечатлены силой большого таланта и широкой учености. В качестве лекций, они поглощали внимание слушателей и стоят выше лекций по богословию, читанных Иоанном в Москве, Казани и Петербурге.

2. Богослов. Богословския чтения Иоанна начались в москов. Академии по предмету нравственного или деятельного богословия. Речь «Вера – основание нравственности...» («Прав. Соб.» 1857 г. ч. III) и трактат «О надежде христианской», как отрывки из московского курса (1842 – 1844 г.), изданы в Петербурге в 1897 г. Общ. распр. религ.-нрав. просвещ. в духе прав. ц. вместе с его лекциями из третьей части деятельн. христиан. Богословия (Аскетики) 1) о силах духовных, потребных для подвигов христианского благочестия, 2) о нравственном состоянии человека, благодатию возрожденного, 3) о таинствах вообще, 4) о покаянии, 5) причащении, 6) об елеосвящении, 7) о молитве, 8) о законе евангельском, 9) о благодатном возрождении и обновлении человека, 10) о воспитании, 11) о расположениях противных вере. Только первые лекции до отдела о таинствах представляют собою попытку систематического изложения науки в виде руководства с определениями, заголовками и написаны сжатым языком; остальные лекции представляют отдельные трактаты, далеко необработанные с внешней и внутренней стороны. Они изданы с собственноручной рукописи лектора-бакалавра, но несколько обработаны при издании.

Лекции по догматическому богословию, читанные в казанской и петербургской Академиях, также не представляют систематического курса. Лучшие из них, читанные в Казани VІІ курсу, в 1857 – 1858 акад. г., до сего времени не изданы в печати и хранятся в библиотеке казан. Дух. Акад. в том беловом экземпляре, который представлялся на просмотр самому профессору. По содержанию они относятся к последнему отделу догматики – о последних судьбах человека, о смерти, частном суде, о загробной жизни. Эти предметы представляли архим. Иоанну обширное поле для философских соображений и от части фантастических построений; посему эти лекции запечатлены не характером научности, а силою личного таланта и собственных оригинальных взглядов богослова-философа. Лекции VIII курсу (1858–59 г.) обнимали начальные отделы догматики – введение в науку, о догматах веры вообще, об откровении и разуме, о Боге и о Св. Троице, о творении мира, о происхождении зла в мире, о природе зла и его судьбе, о добрых и злых духах, о происхождении рода человеческого, о грехопадении душ, о первобытном состоянии и падении человека. Первые из казанских лекций, читанных VIII кур., до общего учения о Св. Троице включительно, равно и петербургские лекции (XXVI и XXVII кур. в 1865–1866 гг.) о промысле Божием и о Лице И. Хр. изд. в «Христ. Чтен.» 1874–1877 г., а затем несколько систематизированы и переизданы вместе с лекциями по нравственному богословию. – Ректор-профессор приехал в Казань довольно утомленным после усиленных занятий по предмету церк. права в Петербурге. Это обстоятельство, а также составление проповедей и сложные ректорские обязанности много мешали ему заняться приготовлением систематических и строгонаучных лекций для аудитории; он их не писал и не читал по тетради, а говорил сидя неподвижно, опустив глаза в книгу (Новый Завет или том Догматики Макария), из которой прочитывал нужные тексты или места из св. отцов церкви. Так было в Казани; в Петербурге, напротив, он ходил по аудитории с Евангелием в руках. Он говорил спокойно и не громко, не спеша, без особых интонаций, но ясно, четко, языком правильным и уверенным докторальным тоном, не допускавшим и мысли о сомнении или возражении. В Казани он читал лекции только двум курсам, а затем уступил кафедру богословия достойному Хрисанфу (Ретивцеву) и снова выступил лектором уже в петерб. Академии. Догматические лекции изданы по записям студентов, но просмотренным самим профессором-ректором. В своих богословских чтениях Иоанн, как догматист, старался самостоятельно осмыслить и логически уяснит содержание догматов и указать отношение разума к откровению; как моралист, он выяснял мало разработанные тогда русскими богословами вопросы о нравственном возрождении человека благодатью, о значении таинств (особенно покаяния и причащения) для нравственной жизни человека и важность христианского воспитания; как апологет он защищал христианство от нападения неверующих мыслителей (о Лице И. Хр. против Ренана), хотя антихристианских доктрин он, в большинстве случаев, касался как бы мимоходом и в самых общих чертах. Как богослов, Иоанн останавливался более на положительном раскрытии и уяснении общих вопросов из христианской православной догматики и морали, при этом старался подойти к предмету новым путем и придать ему характер не только современности, но и практичности. «Наша наука (академическая – богословская), – говорил Иоанн, – должна быть не отвлеченно-туманною, не праздно-созерцательною; она должна быть положительна в своем приложении к жизни, и не нашей только (академической), но и общей, и не духовной только, а и внешней, общественной, ибо начала религиозные составляют основные начала всеобщей жизни народа...» Все это порождало в слушателях множество мыслевозбуждающих идей и положительно увлекало аудиторию на богословских лекциях Иоанна, подобно тому, как проповеди его, при своей новизне и современности, всецело овладевали вниманием слушателей.

3. Проповедник. Проповедничество Иоанна началось со времени его бакалаврства в московской Акад., но развилось в Петербурге со времени ректорства в Семинарии и составляло всегдашнюю славу его. В проповедничестве Иоанна можно различать два периода или направления: в первый период проповеднический талант Иоанна развивался в направлении, согласном с его профессорской деятельностью, почему самые проповеди носят характер преимущественно нравственно-догматический; во второй период Иоанн выступает проповедником – публицистом, отвечающим на злобу дня, обсуждая церковные и общественные вопросы, выдвинутые крымской войной и крестьянской реформой. Поэтому крымскую войну можно назвать рубежом второго лучшего периода в проповедничестве Иоанна.

В печати известны до 60 проповедей его: 1) Слово на память преп. Сергия Радон. чуд.; 2) Слово на Нов. (1849) год и в день рожден. Е. И. Высочества В. К. Елены Павловны; В) Сл. в д. рожд. Госуд. Имп. Александры Феодоровны; 4) Сл. в д. восшествия на престол Госуд. Имп. Николая Павловича (20 нояб. 1854 г.); 5) С. в Вел. Пяток и день Благовещения; 6) С. в д. св. Николая; 7) С. в д. свящ. венч. и помаз. на царство Импер. Александра Николаевича; 8) С. при 40 дневн. поминовении м. Никанора; 9) С. в Нед. Православия и при восшеств. на прест. имп. Александра Николаевича; 10) С. в Нед. Крестопокл. и пред началом выборов в дворянстве С.-Петерб. губ. с горячим обращением: «Народ! Помни Бога!» 11) Вера – основание истинной нравственности; 12) Бес. в нед. 5 по Пасхе о Самарянине; 13) С. в д. Возд. Честн. и Жив. Кр. Господня; 14) С. в д. собора Архистр. Михаила и тезоименитства В. Кн. Михаила Николаевича; 15) Последние дни страстной Седмицы и первый день Пасхи – образы последних дней мира и образы будущего века; 16) Суд Божий и суд человеческий; 17) Беседа при начале учения; 18) С. о духовном просвещении России; 19) Несколько слов о вере в народном просвещении России. Эта речь произнесена на академич. акте 1858 г. и заканчивается замечательными словами: «Помни, Россия, что в тот день, когда ты посягнешь на свою веру, ты посягнешь на свою жизнь»; 20) Сл. «Рождение Христа» и «возрождение человечества»; 21) С. Привет церкви и отечеству на Новый (1859) год; 22) Сл. об освобождении крестьян в д. восшеств. на престол Импер. Александра Николаевича; 23–28) – шесть бесед, в продолжение Вел. Поста, произнесенных в Казани в академическом храме, при громадном стечении слушателей и носящих общее заглавие «народное покаяние»; 29) Речь при наречении Иоанна в сан епископа и 30) Загородное поучение. Все эти слова, беседы и речи печатались в ж. «Христ. Чтен.» и «Правосл. Собесед.» и, к сожалению, до сего времени не изданы отдельно.

Речи, поучения и беседы, произнесенные в Смоленске, изданы в особом сборнике (Смоленск. Изд. 1 – 1871 г., изд. II – 1866 г.). В него вошли: 1) Речь 6 дек., 1866 г. по прибытии в Смоленск в кафед. соб.; 2) при первом служении 11 дек. 1866 г.; 3) Поучение в д. Рож. Христ.; 4) на Новый (1867) год; 5) на Новый (1868) год; 6) Речь в смолен. учил. дев. дух. звания 22 янв. 1867 г.; 7) Поуч. в Смол. Возн. ж. м. 2 февр. 1867 г.; 8) Беседа в первую неделю В. Поста при торжестве Православия (18 февр. 1868 г.); 9) Бес. в нед. Православия (9 марта 1869 г.); 10) Бес. в д. восш. на прест. Имп. Александра Николаевича (19 февр. 1867 г.); 11) Поучения в тот же день 1868 г.; 12) и 1869 г. Беседы в последние дни страстной недели 1867 г. 13) На утрени Вел. пятницы при чтении XII еванг.; 14) На вечерни Вел. Пятницы; 15) На утрени Вел. Субботы, в 1868 г.; 16) В воскресный день 6-й нед. Вел. Поста: 17) В понедел. страстной недели и д. Благовещения; 18) В Среду; 19) На утрени Велик. Пятницы; 20) На вечерни... 21) На утрени В. субботы; 22) Беседа в день Пятидесятницы 1868 г.; 23) в д. св. равноап. в. кн. Владимира (15 июля 1867 г.); 24) в д. Успения Бож. Мат. (15 августа 1867 г.); 25) в тот же день – 1868 г.; 26) Поучение в г. Вязьме при освящении придела в Соборе (24 сен. 1867 г.); 27) Бесед. в д. Явления Смолен. иконы Б. М. – Одигитрии (28 июл. 1867 г.); 28) Поучение в Вяземск. ж. м. (26 сен. 1867 г.); 29) Бес. в д. Рожд. Хр. 25 дек. 1866 г. (по первому изданию).

Помимо изданных, Иоанн произнес не меньше 60 проповедей, неизвестных в печати. Во всех своих проповедях он выступал глубокомысленным и убежденным христианином экзегетом, патриотом и психологом, понимающим сердце человеческое. Поэтому его проповеди имели сильное влияние не только на ум, но и на волю; они производили не только впечатление, но вселяли убеждение. Догматические мысли, нравственные принципы, общие психологические и исторические наблюдения, сильная логика и выразительность речи, проникая проповеди Иоанна, сохранили за ним всегдашний жизненный интерес. Это можно сказать даже о тех проповедях, содержание которых обусловливалось состоянием тогдашнего русского общества и новыми веяниями в области жизни и мысли (ряд реформ освободительной эпохи, направлявших русскую жизнь на новый путь, материализм и натурализм, проникшие в русскую мысль). В смоленских проповедях он, между прочим, говорил о женском образовании, женской эмансипации, о свободе политической и гражданской, о гласности, о принципах суда и судящей совести и т. п. По всей справедливости преосвящ. Иоанна называют отцом и инициатором жизненного направления в русской церковной проповеди. В его лице церковная проповедь, как и вообще духовно-литературное слово, спускались с своих отвлеченных высот к действительной жизни и касались ее современных злоб и вопросов. Это особенно заметно сказалось на издании редактируемого Иоанном жур. «Правосл. Собеседник» за первые (1857–1859) годы его ректорства в каз. Академии. В журнале были помещены речь А. П. Щапова: «Голос древ.-рус. церкви об улучшении быта несвободных людей»; самого Иоанна «Общество и духовенство», «О вере в народном просвещении в России», «Слово об освобождении крестьян» и др. Это новое направление духовно-литературного слова навлекло подозрение на журнал и главного его редактора, так что оригинальные статьи «Прав. Собес.» переданы были московской цензуре ².

Иоанн редко говорил проповеди экспромтом; большей частью он приготовлял их к произношению самым тщательным образом, даже в мелких подробностях; но говорил их наизусть, как и лекции, не громко, спокойно, зато выразительно. Его церковная беседа походила на безыскусственную домашнюю беседу, но лилась из уст оратора с поразительной логичностью и безостановочно, или прерывалась каким-либо вопросом, который спокойный вития как бы задавал слушателям для самостоятельных размышлений.

В Казани, когда Иоанн говорил в академ. храме свои знаменитые слова и речи, он обыкновенно давал студентам знак рукой, и они плотной стеной окружали амвон, отделяя оратора от публики, – после этого он начинал говорить. В Смоленске он всегда говорил проповеди в одной и той же белой митре с золотой сеткой, которую смоляне прозвали «шапка говорун»; говорил он без аналоя, с посохом в руках. Проповеди Иоанна всюду привлекали массу слушателей и выслушивались с затаенным дыханием. Так было в Казани, Петербурге, так было и в Смоленске, где Иоанну суждено не долго быть самостоятельным архипастырем.

IV. Пастырь и администратор. В сане епископа смоленского Иоанн был живым примером пастыря – руководителя. Интересы церкви и духовенства, пастырей и паствы, были особенно близки Иоанну; они были сущностью и целью его епископского служения. В своем лице он представил пример осуществления того общего требования от пастыря, по которому пастырь, как церковный и общественный деятель, должен сообразовать свою деятельность с современною действительностью, имеющею свои особенности, ей присущие по ходу исторического развития народа (смоленские проповеди).

«Что такое епископ – пастырь церкви в истинном смысле слова?» – спрашивал преосв. Иоанн при вступлении на смоленскую кафедру, и сам же отвечал: – «Не учитель только, хотя и высший, в предметах веры и благочестия, не совершитель только торжественного богослужения и руководитель священства, не судья только главный дел совести и дел официально-церковных, наконец, не начальник только духовного сословия, – пастырь-епископ есть высший руководитель народа на пути духовной жизни, наблюдатель общественной нравственности, хранитель и защитник высших духовных потребностей и пользы народа, предстатель за его душу и совесть и за благо вечное пред Богом и человеком, на небе и земле; это, наконец, представитель церкви православно – кафолической в данном месте, ее законов, ее прав, ее сил, ее целей...»

Будучи именно таковым, Иоанн настойчиво требовал, чтобы и все брались за пастырство не по привычке, по наследству и происхождению, но понимая важность и высоту служения. Главным условием успеха пастырской деятельности он считал любовь и единение духа между пастырем и паствой. Паства это союз душ, управляемый пастырем, для усиленной борьбы с врагами веры и церкви и совершения общего всем спасения, – это «крепость, которая должна быть оплотом для самой религии и церкви». Беседа пастыря с паствой скорее всего служит их тесному единению. Поэтому Иоанн обратил особенное внимание на проповедническую деятельность пастырей в смоленской епархии в форме живых бесед – катехизических поучений и выработал очень подробную программу этих поучении. Желая видеть в пастырях не только людей призванных, но и образованных, Иоанн обратил особенное внимание на смоленскую Дух. Семинарию, как в образовательном, так и в воспитательном отношении: как от преподавателей, так и от учеников он требовал серьезного исполнения своего долга и был особенно строг к ученикам с плохими успехами и дурным поведением; в экономии ценил аккуратность и бережливость... Практический характер образования в жен. епарх. училище при нем должен был уступить научному, а начальница училища игуменья соседнего с училищем вознесенского жен. м. уступила место вдове священника Крыловой, окончив. кур. в с.-петерб. Елизаветин. училище. Библиотеки для духовенства он считал положительно необходимыми. Знакомый с раскольническим вопросом еще на студенческой скамье, работая над сочинением о Стоглавом Соборе, а затем занимая кафедру раскола в казанской Академии, еп. Иоанн обратил внимание на раскол в смоленской епархии. Сущность его он полагал в противлении церковной власти темных народных масс. Поэтому лучшей мерой к искоренению раскола он считал обстоятельное расследование и религиозное образование народа при руководстве духовенства, почему желал умножения церковно-приходских школ. Он также возлагал много надежд на приходские попечительства и их деятельность для развития приходской жизни и народного просвещения. Но слишком кратковременное служение еп. Иоанна на самостоятельной смоленской кафедре (9 нояб. 1866 г. – 11 мар. 1869 г.) лишило возможности этого выдающегося и образованнейшего иерарха практически осуществить свои пастырские идеалы, которые теоретически начали вырабатываться у него с первого года академической службы на кафедре пастырского богословия в москв. Академии. Памятником преподавания Иоанна Свящ. Писания в моск. Акад. может служить «Опыт изъяснения ветхо-заветн. кн. Свящ. Писания, – из записок на кн» Исход», одиннадцать статей, помещенных в «Прав. Собес». 1860 г. I-III чч. Памятником своего официального наблюдения за преподаванием Закона Божия в светских учебн. заведениях он оставил статью «О преподавании Богословия в наших университетах» (Хр. Чт. 1866 г. I).

V. Внешность и характер Иоанна так же оригинальны, как и его талант, взгляды, речь и т. п. Он был небольшого роста, но старался казаться большим даже при посредстве высоких клобуков; манера держаться гордо придавали ему некоторое величие. Лицо его было некрасиво, неправильно, с глубокими складками на щеках и несколько искривленными губами и сообщало презрительности его мине, но высокий, хорошо развитой лоб, сильный и проницательный взгляд больших глаз и умное выражение придавали его лицу оригинальность, даже своего рода красоту. Движения его были нетерпеливы и порывисты, голос не громкий, но ясный, твердый и повелительный, речь – докторальная, довольно медленная и внушительная. В разговоре он становился к собеседнику боком, изредка бросая на собеседника боковые пытливые взгляды и озадачивая быстрыми отрывистыми вопросами. Когда он хотел быть любезным, лицо его прояснялось, речь делалась увлекательной; в это время он до того был умен, светски-приличен и даже красив собою, что им можно было очароваться. Таков он был, напр., при приемах разных влиятельных посетителей казанской Академии (1857 г. принца П. Г. Ольденбургского, Об.-Прок. св. Синода гр. А. П. Толстого, в 1858 г. посланника Сев.-Америк. Штатов, в 1861 г. 18 авг. Государя Наследника Николая Александровича. С немногими своими знакомыми он был также ласков. Знакомства у него было очень мало. В Казани у него было близкое знакомство только с семейством вице-губернатора Андреева, почему у всех он слыл за человека грубого и нелюдимого. На самом же деле он, живя замкнуто и как бы неприступно, дорожил только своим временем и не хотел терять его на болтовню с людьми, вовсе для него неинтересными. Уединение и самоуглубление, уклонение от развлечений были постоянными спутниками его домашней трудовой жизни в области мысли, чуждой празднословия. Он избегал общества и не любил торжественности даже в архиерействе. Будучи ректором казанской Академии, в сане архимандрита, он часто отказывался от участия в архиерейских служениях, чем навлекал на себя подозрение даже в неблагочестии; в академическом храме он также служил редко и не любил долгих служб, как человек не совсем здоровый. Как начальник, он был очень властным, иногда деспотичным. Его крутая власть сказывалось на всей академической жизни и вызывала, хотя скрытые, но горячие и справедливые протесты среди профессоров, которых он не очень жаловал и произвольно переводил с кафедры на кафедру; в интересах науки он больше ценил преподавателей монахов. Посещая аудитории, Иоанн наводил страх не только на студентов, но и на профессоров. В преподавателях он ценил не только талант, но и преданность науке, а также литературные работы для академического журнала, которому Иоанн, не на словах только, но и на деле, дал «новый ход». По таланту и образованности Иоанна сравнивают с именами Филарета м. московского, Иннокентия херсонского, Филарета черниговского, Макария (Булгакова) м. московского, а по характеру и власти с патр. Никоном. Действительно, между ним и властительным Никоном было что-то схожее.

В студентах Иоанн ценил не одну только исправность и обыденную учтивость, но еще благородство души, благородство в образе мыслей, чувств, в поведении, в отношениях к начальникам и наставникам и друг к другу; он был строг, как начальник, но в тоже время умел прощать вины студентов, и, в случае надобности, заступиться за них. Иоанн принял все меры, чтобы снять с казанских академических студентов обвинение за участие в демонстративной панихиде по крестьянам с. Бездны, спасского у. казан. г., убитым при волнениях во время освобождения от крепостной зависимости. Эта панихида, устроенная университетскими студентами, погубила молодого тогда академического бакалавра А. П. Щапова.

Крайне неровный и даже загадочный характер Иоанна, дававший основание составлять очень невыгодное мнение о нем, как о человеке, и стремление его вместе с молодой казанской Академией принять участие в обновлении возрождающейся России много вредили его карьере. Высшее духовное начальство недолюбливало Иоанна, и только чрез 23 года, по принятии монашества, удостоило самостоятельной кафедры этого выдающегося и ученого монаха. В это время он уже носил ясные следы постоянной борьбы с обстоятельствами и болезнями и, конечно, не мог сделать того, что сделал бы в расцвете сил, заняв самостоятельную кафедру.

Иван Покровский