Животные в Библии

Животные в Библии.

I. В Библии животные разделяются на четыре класса: на животных, живущих на суше – четвероногих больших и малых (Лев.11:2), рыб морских (Лев.11:9, 10) птиц небесных (Лев.11:13), пресмыкающихся (Лев.11:20, 29, 41). Первый разряд подразделяется на домашний скот и на животных полевых, диких (Быт.1:25, 2:20, 7:14, 21, 8:1, 17, 19). Кроме этого деления существовало еще деление религиозно-обрядового характера – на чистых и нечистых, не совпадавшее с первым. Из животных, живущих на суше, чистыми считались имеющие раздвоенные копыта и жующие жвачку, как то: коровы, овцы, козы, буйволы, олени, серны, лани, ориски и камелопарды (Втор.14:5). О последних составить определенное понятие трудно. Все остальные, не имеющие вышеупомянутых признаков, причислялись к нечистым. Из них в Библии упоминаются: осел (Быт.37:25; 1Пар.12:40), верблюд (1Пар.27:30), лошадь (Быт.47:17, 50:9), мул (2Цар.13:29), заяц, тушканчик (Лев.11:5–6; Втор.14:7) и все хищные животные: волк, медведь (4Цар.2:24), лев (Суд.14:8), пантера или барс (Иер.5:6), гиена (Иер.12:9 в евр.), лисица (Песн.2:12). Для рыб в Свящ. Писании нет отдельных названий. Чистыми из них считались те, которые имеют плавательные перья и чешую. Из птиц в Библии упоминаются: голуби (см. Прав. Б. Энц. IV), горлицы (Иер.8:7), куропатки (1Цар.26:20), журавли и ласточки (Иер.8:7), куры (Мф.23:37). Нечистыми считались все хищные птицы, как то: вороны, орлы, коршуны, соколы, ястребы, аисты и др. (Лев.11:13–19; Втор.14, 12–18). К пресмыкающимся животным причислялись: мышь, ящерица (Лев.11:29–30), лягушки, крот (Исх.8:8), змея, червь, саранча (Лев.11:22), пчела (Суд.14:5, 8), шершень (Исх.23:28), муха, моль (Иов.4:19), муравей (Притч.6:6), паук (Притч.30:28), блоха (1Цар.26:20), скорпион (Втор.8:15), гусеница (Иоил.1:4), улитка (Пс.57:9) и др. Чистыми из пресмыкающихся признавались только те, у которых голени выше ног, чтобы скакать, как то: саранча в четырех ее видах (Лев.11:21, 22). Только чистые животные употреблялись в пищу и приносились в жертву. Домашние животные играли видную роль в экономической жизни израильтян и составляли главную часть их имущества.

Литература. Кейл, «Руководство к Библ. археологии» в «Труд. К. Д. А.», 1872 г., янв. стр. 51–58; Верховский, «Библейский словарь», стр. 755–759; Солярский, Опыт Библ. слов.» V, 144–147.

II. Отношение к животным. По учению слова Божия, человек – венец божественного творения, господин и владыка всей твари (Быт.1:28–26). Состав существа человека говорит как нельзя более ясно о возвышенности последнего над всею внешнею природою. Один только человек на земле создан по образу Божию (Быт.1:27). Он один только состоит не из тела лишь, но и из души, вдунутой в него его Творцом (Быт.2:7). Дух его бессмертен, предназначен к вечному развитию и совершенствованию, что, как всецело чуждое животным, возвышает человека на недосягаемую над ними высоту. Но, если человек призван обладать землею и владычествовать над тем, что на ней находится (Быт.1:26–28), то спрашивается: чем он должен руководствоваться в данном случае? Рассматривание творений Божиих, по слову ап. Павла, дает возможность увидеть вечную силу Бога и Божество (Рим.1:20). Следовательно, в этих творениях Бог известным образом заявляет о Себе, открывает Себя, Свою божественную и святую волю, силу и пр. Отсюда следует вывод по отношению к человеку: в своем поведении ввиду остальных творений Божиих он не должен и не может руководствоваться произволом, но обязан постоянно иметь пред собою те цели, с какими эти творения созданы Богом, и, со своей стороны, по мере возможности содействовать их осуществлению. Только такое поступание человека и можно назвать нормальным в данном случае. Всякое же иное – ненормально. На страшном суде от человека потребуется отчет, между прочим, и в его поведении относительно остальных земных творений. Как же, в частности, человек должен смотреть на последних? Человек создан для высокой цели – для стремления к богоуподоблению. Внешняя природа, а в том числе и животные, и пр., все это, как христианину известно, сотворено для человека. Следовательно, все животные и все, вообще, земные творения являются как бы некоторыми средствами, помогающими человеку идти по его жизненному пути, т. е., другими словами, по пути к его нравственному усовершенствованию. Словом, всякое земное творение должно быть прежде всего рассматриваемо человеком как именно средство в указанном смысле. А со всяким средством должно поступать осторожно, не злоупотребляя им, не направляя его туда, куда не следует. Иначе последнее не только не посодействует его нравственному развитию, его движению к своей конечной цели, но даже попрепятствует. Это – с одной стороны. С другой, каждое творение, а в том числе и животные, может быть рассматриваемо и не только как средство для человека, но, в известной степени, и как самоцель, как нечто такое, что имеет некоторые права существовать и само для себя только. Отсюда, человек, призванный владычествовать над природою, не всегда имеет право смотреть на последнюю только через стекло своих личных интересов; но иногда, да и не только иногда, а и вообще, обязан не покидать и иной, именно вышеуказанной, точки зрения на дело. Иное, сравнительно с этим, поступание человека будет указывать уже на злоупотребление с его стороны данною ему от Творца властью, как не отвечающее тем целям, с какими создана внешняя природа, как идущее в разрез с божественною волею. Вообще, в своих отношениях к внешней природе, а следовательно, и к животным, человек должен подражать Создателю, образом Которого он является. «Господь – праведен во всех Своих путях и благ во всех делах Своих» (Пс.144:17). «Благ Господь ко всем, и щедроты Его на всех делах Его» (Пс.144:9). Эти же черты должны отмечать собою, между прочим, поведение и человека в отношении, между прочим, и к внешней природе. Вносить какое-либо расстройство в последнюю он не имеет нравственного права; ему не дозволяют этого ни справедливость, ни благость. Руководствующийся в данном случае тою и другою человек с похвалою отмечается премудрым Соломоном: «праведный», говорит он, «печется и о жизни скота своего, сердце же нечестивых жестоко» (Притч.12:10). Конечно, есть случаи, в которых человек вынуждается наносить ущерб животным и пр. и даже лишать их жизни, но эти случаи имеют особый характер и против высказанных нами соображений не говорят ничего. Так, когда нападает на человека дикий зверь, первый имеет право, самообороняясь, даже убить его. Вообще, человек вправе искоренять вредных животных, которые могут угрожать безопасности его или других людей. Однако, и здесь, конечно, постоянно нужно справляться с голосом нравственного чувства. Наконец, разрешается человеку убивать некоторых животных и для употребления мяса их в пищу. Но все такие разрешения имеют не безусловное значение, а ограниченное. Избиение вредных и опасных для человека живых существ должно быть ведено крайне осмотрительно во всех отношениях и практиковаться в крайних лишь случаях. Иначе поведение человека будет всецело предосудительно, как отмеченное элементом жестокости, нравственно-дурное. Равным образом, и избиение животных в пищу человеку должно не только не переступать определенных границ, но даже все более и более суживаться, пока оно, с течением времени, не исчезнет совершенно, что, конечно, несомненно и случится, когда человечество достигнет известной высоты своего нравственного развития. Разумное вегетарианство – справедливо. На основании предыдущего, уже заранее можно судить о том, как следует смотреть на вивисекцию, на охоту, на держание животных, птиц, рыб в неволе и на тому подобные явления, какие сплошь и рядом встречаются в обыденной жизни. Резать животных (вивисекция), мучить их до смерти, говорят, иногда необходимо в интересах человечества. Вивисектор таким путем, говорят, может узнать многое такое, что затем с большою пользою может быть применено к человеку. А интересы человека, мол, во всяком случае, должны быть предпочитаемы интересам животных. Если ученый, прибегающий к вивисекции, действительно твердо убежден в том, что польза, о которой упоминалось, в данном случае подлежать сомнению не будет, притом она окажется немаловажною, тогда, быть может, еще и мыслимо на рассматриваемый вопрос дать положительный ответ. Хотя вивисекция сама по себе – зло, но, в интересах человечества, она-де может быть допустима. Так, обыкновенно, смотрят на дело моралисты, к мнению которых мы лично отказываемся примыкать, считая безнравственным делом из мучений и смерти животных извлекать человеку для себя выгоду. Поменьше эгоизма, себялюбия, побольше жалости, участия к животным, которые ведь и дорожат, и по-своему наслаждаются своею жизнью! О случаях, где ожидаемая от вивисекции польза или весьма малозначительна, или совсем бесценна, уже нечего и говорить. Тут вивисектор является преступником не только пред высшим нравственным законом, но и пред законами гражданскими. Вопрос об охоте также решается без труда. Все зависит от цели охоты и от объектов, на какие она направлена. Если цель охоты – желание человека доставить себе необходимые средства к жизни, тогда охота, конечно, может считаться делом условно позволительным. Но с течением времени, по мере нравственного совершенствования человечества, охота и с этими целями, конечно, исчезнет, п. ч. восторжествует разумная вегетарианская точка зрения. Если цель охоты избиение вредных диких животных, то и в этом случае охота, как некоторая вынужденная самооборона, самозащита, конечно, может быть допущена, хотя, повторяем, здесь всегда нужно прислушиваться к голосу нравственного чувства, – иначе можно поступить уже совсем дурно. Охота же ради ее самой, ради прихоти, развлечения, травля животных собаками – все это нечто ужасное, всецело порицаемое нашим нравственным чувством. Как на дело жестокости человеческой, должно смотреть и на держание в неволе птиц (в клетках), золотых рыбок (в комнатных аквариумах) и т. п. Человек не извлекает отсюда никакой для себя пользы, кроме не особенно понятного часто удовольствия; а между тем, названные живые существа, вырванные из наиболее соответствующей и родной им среды, принуждены жить в совершенно чуждых им условиях, терзаться, мучиться и т. д. Словом, в основе отношений человека к животным должны лежать справедливость и благость, – мысль, что и животным свойственны чувства боли, равно как и чувства радости и довольства, и отсюда желание человека по мере возможности облегчать их жизнь или не препятствовать им жить по-своему. Такое отношение человека к животным только и может быть признано нормальным и желательным.

См. подробности в нашей статье: «Отношения между человеком и животными» («Христ. Чт.», 1895 г., июль-авг.), также в нашей публичной лекции: Вопрос о вегетарианстве, освящаемый с христианской точки зрения» («Хр. Чт»., 1904 г., апр.– май) и др. Обильно указана литература вопроса, напр., в книге Фишера: «Человек и животное» (Спб. 1898 г.), в различных изданиях вегетарианцев и пр., в курсах этики, напр. у Мартенсена, и т. п.

А. Бронзов