Гартман

Гартман Эдуард (род. в 1842г.) – известный нем. философ, сразу стяжавший себе всемирную известность изданием в 26-летн. возрасте «Философии бессознательного» (Philosophie des Unbewussten). В своих основных метафизических воззрениях он примыкает к Шопенгауэру (см.), но значительно изменяет и пополняет его. По мысли Г. существует абсолют-бессознательное (иногда Г. называет его сверхсознательным – Ueberbewusste). Его существование доказывается бессознательной целесообразной деятельностью природы (целесообразным устройством организмов) и бессознательной целесообразной деятельностью организмов (в инстинктах самосохранения и продолжения рода, в художественном творчестве). Этот абсолют есть представляющая воля (у Шопенгауэра – воля, а представление подчинено воле). Воля выражается в хотении, но хотение предполагает собою представление. Для того, чтобы хотеть продолжать свое существование, нужно представлять это существование; тем более, для того чтобы хотеть перемены, нужно представлять возможность перемены. Воля бесконечна, слепа и неразумна, представление или идея разумна, но безусловно не имеет активности. Вследствие неразумного хотения, воля из потенциального состояния переходит в действительность, создается мир; представление, идея, разум увлекаются волею в этом творческом процессе, но, так как процесс этот неразумен, то уделом создавшегося мира является страдание. Соединяя пессимизм Шопенгауэра с логическим эволюционизмом Гегеля, Г. представляет историю мира, как процесс развития, в котором сознание, разум, постепенно эмансипируясь от власти воли, сам начинает управлять ею, и так как разум должен прийти к выводу, что мировой процесс есть страдание, то он должен направить свою деятельность на то, чтобы уничтожить этот процесс, уничтожить бытие. Г. полагает, что, когда сознание большинства достигнет этой ступени развития, человечество прекратит свое существование путем коллективного самоубийства. Первоначально люди думали, что каждый может найти счастье на земле (греческий период), затем, что каждый может найти счастье за гробом (христианский период, далее стали мечтать об общем коллективном благополучии, благодаря научному и социально-политическому прогрессу. Эти неосуществимые мечты должна заменить забота о всеобщем самоуничтожении. Мир есть только неразумное и страдальческое самораскрытие абсолюта; попытки утвердить свою личность, доставлять себе наслаждения и создать свое счастье – бесплодны и неразумны; должно, чтобы наши личные разум и воля были, в то же время, разумом и волею абсолюта-Бога, только в этой гармонии воле открывается путь к избавлению от бытия, а стремление к такой гармонии служит основанием нравственности и религии. Г. проповедует религию духа – die Religion des Geistes (вышло в 1882 г.). Он так истолковывает и высказывает такие рiа desideria о религии. Должно различать психологию религии, метафизику и этику. Психология религии исследует прежде всего религиозную функцию, как односторонне человеческую; затем, религиозное отношение, как двухстороннее – божескую и человеческую функцию. Если мы будем рассматривать религию, как психическое явление в человечестве, то она будет отношением человека к Богу. Поэтому не существует религии без представления Бога. Представления, которые только и делают возможными религиозные функции, должны необходимо иметь трансцендентальные значение и цену. В трансцендентальном идеализме, утверждающем трансцендентальную неистинность своего богопредставления, и в скептицизме, убежденном в его трансцендентальной истинности, нет религиозной жизни. Религиозное мировоззрение для благочестивого человека должно иметь значение истины в трансцендентальном смысле, однако требуется не абсолютная уверенность, а только практически большая вероятность. Только такое воззрение может вести к истинной терпимости. Но, хотя мировоззрение и представления имеют большую важность в религии, они не составляют всего. Кто думает, что религия есть суррогат философии для нефилософских голов, тот жестоко ошибается. Внутреннейшее и существеннейшее зерно религии лежит в чувстве. Чувство есть основная религиозная функция, из которой исходят, с одной стороны, деятельность представлений, с другой – религиозная деятельность воли. Воля не может разорвать с представлениями. Самостоятельное религиозное чувство развивается, как чувственное, как эстетическое и как мистическое. Последнее есть высшее и глубочайшее основание религиозности, живой источник, из которого истекает всякая религиозная жизнь, вселенский колодезь, из которого она постоянно освежается и обновляется. Но, вместе с тем, оно крайне неопределенно и неясно, и может вести к умственным заблуждениям, как в теоретическом, так и в практическом отношении. Религиозная воля есть Α и Ω всякой религии; как бессознательная воля, она есть ее первое основание; как сознательная, – ее последняя цель. Известно, что религию оценивают по ее влиянию на волю, и это привело далее к одностороннему воззрению морализма, что только воля и имеет ценность в религии. На самом деле, представление, чувство и воля неразрывно связаны в религии, но в отдельных религиях может преобладать одно или другое. Религия представляет собою отношение человека к Богу (вера) и отношение Бога к человеку (благодать). Рационализм признает лишь веру, супранатурализм лишь благодать, но в религии должно быть то и другое в строгом соответствии. Как вера имеет участие во всех трех сторонах нашей духовной жизни, так и соответствующая ей благодать. Последняя является как благодать откровения, искупления и освящения. Благодать откровения есть просвещение человека относительно сущности и значения религиозных объектов и их отношений. Поскольку она познается человеком, как собственное содержание сознания и как собственная функция, она есть интеллектуальная вера. По форме она начинается с чувственного воззрения, потом поднимается до абстрактного представления и оканчивается спекулятивной идеей, в которой абсолютное достигает выражения в человеческом духе. Человек чувствует себя несчастным вследствие своей зависимости от мира. Сколь долго его увлекает эвдемонизм, он надеется на реальное устранение зла и положительное блаженство. По мере того, как в человеке развивается понимание сущности мирового целого, он познает, что для индивидуума только смерть, для универса только прекращение мирового процесса принесет желанное искупление. Поэтому индивидуум должен подавлять в себе все желания и стремления, он должен всецело подчинять свою волю и деятельность воле Абсолюта – Всеединого. Такое настроение воли и воззрений не может быть делом самого индивидуума, они подаются ему по благодати от Абсолютного. Искупление состоит в том, что человек в приобретенном сознании своей центральной, коренной зависимости от Бога чувствует себя освобожденным от периферической, бесконечно раздробленной и изменчивой феноменальной зависимости от мира. В абсолютной метафизической зависимости от абсолютного мирового основания он приобретает чувство свободы, которого тщетно искал в борьбе своего «я» с феноменальною зависимостью от мира. Человеческое усвоение этого искупления, даруемого Богом, есть сердечная вера. Благодать освящения подается воле, чтобы она препобеждала зависимость от мира и отдавалась в абсолютную зависимость от Бога. Этика религии рассуждает прежде всего о субъективном процессе освящения в индивидууме, потом об объективном процессе освящения в церковной общине. Естественный человек получает благодать, как нечто незаслуженное, однако он обязан всеми силами стремиться к тому, чтобы ее получить. В этом стремлении ему помогают религиозное сознание, господствующее его время в его народе, и дарованные ему, как личное приданое, собственные способности к добру. Усвоение благодати начинается с сознания своей виновности, как противоречия индивидуальной деятельности воли с нравственным миропорядком или со святою волею Божией. Это раскаяние ведет только к отвращению от зла. Усиление веры или умножение благодати действует потом положительным образом в направлении к добру. Изменив волю, благодать возбуждает радостное сознание уничтожения прежней виновности и могучее стремление к постоянно возрастающему улучшению. Метафизика религии развивает необходимые метафизические предпосылки религиозного отношения, представленного в психологии религии. Она исходит, как и общая метафизика, из тесно ограниченной области опыта, но именно из важнейшей части этой области, и должна поэтому в своих результатах согласоваться с нею. Она подразделяется на богословие, антропологию и космологию. В понятие Бога входит, что он устраняет зависимость от мира и утверждает абсолютную зависимость от себя и, вместе с тем, свободу. Этот Бог – бессознательное, всеединое. Он владеет всеми свойствами, которые благочестивый человек должен усвоять своему Богу, начиная с всемогущества и всеведения и кончая святостью и любовью. Но сознание и личность не принадлежат ему, Бог становится сознанием и личностью только в людях. Религиозная антропология вращается около двух полюсов, что человек нуждается в искуплении, и что он способен к искуплению. Необходимым предположением религии является то, что человек чувствует себя угнетенным и бедствующим под тяжестью зла и греха. Зло и скорбь всякого существования объясняются пессимистической философией. Грех и его условия – зло и ответственность – объясняются познанным в конкретном монизме (гартмановском) отношением абсолютного к конечному индивидууму. В естественном эгоизме заключается радикальное зло индивидуума, которое может быть препобеждаемо лишь признанием существенного единства всех отдельных существ во всеедином, абсолютном. Так как один конкретный монизм в своих определениях правильным образом примиряет отношения абсолютного к индивидуумам с остальными индивидуальными явлениями и их ничтождество с бытием Бога, то также только он один в состоянии объяснить способность человека к искуплению. Воля индивидуума есть относительно постоянная группа частных функций абсолютной воли. В индивидууме должно различать три сферы: естественная, или нижебожественная, содержит атомные функции, образующие организм со всеми биологическими и психологическими функциями; злая, или противобожественная, содержит те функции, которые, хотя законосообразно вытекают из естественной сферы, но, с богословской точки зрения объективной цели, не должны существовать; нравственная, или согласная с божественною, сфера содержит те функции, которые состоят не в служении страстям индивидуума, но в служении всеобщему, или абсолютному, препобеждают все, не долженствующие существовать, стремления. Так как сам Бог, как абсолютный субъект, является основой универса, а, как ограниченный субъект, есть основа индивидуумов, то весьма удобно мыслить, что функции нравственной сферы все более и более будут возвышаться силою божественной благодати. Искупление индивидуума, как идеальное, начинается с того, что зло и грех, гнездящиеся в индивидууме, для людей, обратившихся к абсолютному, представляются как бы не имеющими действительного существования. Как реальное искупление завершается в смерти прекращением бытия (вера в бессмертие не только не обоснована, но противорелигиозна). Религиозная космология рассматривает мир прежде всего, как абсолютно зависимый от Бога, потом как предмета искупления. Между тем, как теизм устанавливаете действительность мира на счет абсолютности Бога, абстрактный монизм утверждает абсолютность Бога на счет действительности мира, один лишь конкретный монизм примиряет удовлетворительным образом друг с другом оба постулата религиозного сознания. Мир есть, прежде всего, то, от зависимости чему должен быть освобожден индивидуум, но, вместе с тем, он есть совокупность индивидуумов, ищущих этого освобождения; значит, он сам есть то, что ищет искупления. Таким образом, цель развития есть освобождение мира от себя самого, и так как мир есть не что иное, как явление Бога, как его имманентной сущности, то таким образом освобождение мира от себя самого есть освобождение Бога от своей собственной имманентности. Когда просто потенциальная воля направилась к инициативе или к бессодержательному хотению, явилось страдание неудовлетворенного хотения; тогда явилась мудрость, она привела бессодержательное хотение к хотению определенному и, вместе с тем, к созданию этого исполненного мудрости и упорядоченного мира. Конечная цель ее состоит в том, чтобы сознание поднялось до отрицания жизни, чтобы абсолютное, или Бог, от страдания существования опять возвратился бы к простой потенциальности. Таким образом, не человек, а Бог нуждается в искуплении и не Бог совершает искупление человека, но посредством человека Бог совершает собственное искупление. Своею философской теорией Г. приобрел себе громадную известность, но он не приобрел последователей. Это понятно: в его философии много поэзии, у него много верных критических замечаний и положительных утверждений, но ложь его принципов чувствуется непосредственно и без труда вскрывается логическим анализом. Цель развития человечества, намечаемая им, есть коллективное самоубийство. Допустим, что оно осуществимо. К чему приведет оно? Не к уничтожению бытия, а к уничтожению разума в бытии. Это увеличит, а не уменьшит мировую скорбь, потому что некому будет смягчать тяжесть страданий неразумных тварей, производимых слепою волею. Если цель, намечаемая Г., – перевести бытие в небытие – неосуществима, то средства, предлагаемые им для этой цели прямо противоречат последней. Он рекомендует умственное развитие, энергичную деятельность, но такая деятельность вызывает расширение и усиление чувства жизни, а не сужение и уничтожение. Когда буддист, имея в виду переход в небытие, рекомендует уничтожение желаний, угашение духа, он логичен со своей точки зрения. Но когда Г. рекомендует духу развиваться, усовершаться, полагая, что развитие культуры, технические усовершенствования сделают для человечества возможным совершить в один момент самоумерщвление на всем земном шаре, он не хочет видеть, что развитие вызывает потребность в дальнейшем развитии, а не в самоотрицании. Г. рекомендует христианские средства для буддийской цели. Г. прав, отвергая возможность личного и коллективная счастья в этом бытии (греческая и современная социально-политическая точка зрения), но он не прав, полагая, что единственным выходом из этого ненормального строя является небытие. Если бы это было так, то положение было бы безвыходным, потому что бытию нельзя стать небытием. Для нас немыслимо уничтожение материи и энергии. Но для нас мыслим переход бытия в инобытие. Развитие мира совершается теперь болезненным путем, потому что в самом начале мировая жизнь была поражена грехом. Человечество и жаждет искупления из этого состояния греховности, рост которого болезнь и исход – смерть. Эта жажда обусловливается тяготением не к небытию – к пустоте ничто не тяготеет, а к инобытию – к здоровой, разумно-блаженной жизни в общении с абсолютным разумом, к расширению своего сознания в общении с сознанием бесконечным. Печальный опыт настоящего подсказал Г. выводы отчаяния. Этот же опыт, освещенный христианским пониманием, дает твердые и светлые надежды. «Не видел того глаз, не слыхало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор.2:9).

О литературе. Кроме указанных в изложении для выяснения религиозной философии Гартмана имеют значение еще его сочинения Phänomenologie des sittlichen Bewusstseyns, Die Selbstzersetznng des Christenthnms und die Religion der Zukunft, Die Krisis des Christenthums in der modernen Theologie, Das religiose Bewusstseyn der Menschheit. Другие его сочинения (их очень много) для выяснения его религиозных взглядов не имеют существенного значения. Изложение религиозной философии Г. дано Punjer’ом (Geschichte der christl. Religions philosoph. II), изложение и анализ Pfledrer’ом (Religions philosoph. I). На русском языке ценною работою о Г. является Соловьева Вл. – Кризис западной философии (против позитивистов).

С. Глаголев.