Дания

Дания. Обращение Д. в христианство началось в VIII веке и закончилось в XI. Первым христианским миссионером, посетившим эту страну (ок. 800), был Виллиброрд Ансгарий (800–865), и сделался ее апостолом. Но датские викинги услышали первые рассказы о «Белом Христе» только в Ирландии, а английские священники и монахи в царствование Канута Великого (1019–1035) окончательно обратили датский народ и устроили датскую церковь. Англосаксонский миссионер понимал датчан и был понимаем ими; между тем, как франкский или франко-саксонский миссионер принужден был прибегать к помощи толкователей или изучать иностранный язык.

Дания первоначально принадлежала к архиепископской кафедре гамбурго-бременской, и отношения между ними вообще были весьма дружелюбны. Только чисто политические побуждения заставили датских королей добиваться себе независимого датского архиепископа. В 1104 они добились такого архиепископа, имевшего кафедру в Лунде; а в 1105 начался спор между королевской властью и иерархией. В конце XIII столетия спор этот достиг своего высшего напряжения, но, в конце концов, иерархия победила. В Дании она боролась со многими неудобствами. Римское законодательство никогда не переходило через Эйдер; законодательство страны было местного происхождения, вследствие чего оказалось невозможным привить каноническое право. Таким образом, римская церковь не имела там почвы; в то же время, у нее не было и главы. Папа был слишком далек. Даже среди духовенства он не мог приводить в действие своих определений без королевской помощи, которую, впрочем, короли часто довольно легко давали ему, как, напр., в вопросе о введении целибата; но динарий св. Петра никогда не платился папе, и аппеляции были редки. В общем, положение дела для римской церкви было неблагоприятно. Папские перуны не достигали туда; инквизиция была почти совершенно неизвестна. Римская церковь была богата, но и она, сравнительно, не имела власти; и когда наступила реформация, то не могла оказать ей противодействия. Среди датчан, собственно, по-видимому, не было самостоятельного движения к реформации. Движение это пришло туда из Германии, но оно быстро распространилось среди народа, и на Копенгагенском сейме (1536) римско-католическая церковь была спокойно упразднена; весь ее авторитет, духовный и гражданский, пал и перешел к короне; вся ее собственность была конфискована и разделена между королем и знатью, и сами епископы, за исключением одного, подписали документ об этом переходе в реформацию.

Период реформации в Д. был периодом новых начинаний почти во всех областях жизни. Но весна религиозной жизни была весьма коротка, а лето так и не наступило. Начался враждебный поток нетерпимости. Протестанты французской реформатской церкви, искавшие убежища в стране, были грубо изгнаны; и королевский указ 1580 г. угрожал смертью за введение копии «формулы согласия» в королевстве. Но в XVII стол. датская церковь приняла одну из строжайших форм ортодоксального лютеранства, – следовательно, одну из самых бесплодных. Там была церковь, но едва ли оставалась религия; было много формул, но не было жизни; много споров, но без всяких идей; и ученый священник, который часто играл роль придворного шута в доме какого-нибудь вельможи, вообще своей сельской паствой считался за какого-то мага.

В первой половине XVIII столетия, в свите одной немецкой принцессы, седлавшейся королевой Д., явились пиэтисты. В их проповеди было слишком много «крови и ран», и слишком много прещений и наказаний в дисциплине; но они, во всяком случае, привнесли некоторую жизнь. Они закрывали театры, тормозили литературу, заключали бедный народ в кандалы и штрафовали богатых, когда те не ходили в церковь по два раза в каждое воскресенье, и проч. Но они принесли с собою конфирмацию, которая оказалась одним из благороднейших нравственных факторов в датском обществе, а также новые гимны, которые расплавили равнодушие предшествующего века в энтузиазм, хотя и несколько сентиментального свойства. Как глубоко было впечатление, произведенное пиэтистами, это обнаружилось из их столкновения с рационалистами. Рационализм был также предметом чужеземного ввоза, но явился, скорее, из Франции, чем из Германии, и проник в Д. в конце XVIII века. Радикалы из среды его партии предлагали превращать церкви в общественные торговые дома, и желали от священников, чтобы они, вместо проповедей, читали лекции по агрикультуре и политической экономии; но такие требования, конечно, не привели ни к чему, кроме смущения и насмешки. Но, если не привился такой радикальный рационализм, зато утвердилась более мягкая, более осторожная форма рационализма, с ее тонким артистическим вкусом и широким научным смыслом. Он овладел церковью и школою; и когда дело доходило до столкновения с пиэтизмом крестьян, то прибегали даже к насилию.

Ниспровержение рационализма в Д., в тридцатых годах XIX столетия, совершилось почти с драматическим эффектом. Его главный представитель, Клаузен, молодой, но весьма даровитый человек, был профессором богословия в университете, и выступал в качестве признанного учителя датской церкви. Вдруг на него сделал самое сильное нападение Грундтвиг, тогда состоявший служителем церкви. Грундтвиг был произведением протестантства; но старый, узкий и несколько грубоватый пиэтизм был здесь одухотворен юным энтузиазмом римской школы, и соединился с сильным практическим инстинктом свободы и демократии. Начался спор, который закончился судебным процессом (1827). Грундтвиг был лишен сана, подвергся запрещению в совершении христианского богослужения, подвергнут королевской цензуре, и проч. В 1840 г., однако, оказалось необходимым восстановить Грундтвига в правах его должности. В 1850 стало очевидным, что датский народ начал переходить на его сторону, что угрожало большою опасностью для датской церкви. Перед его смертью, его ученики занимали самые выдающиеся места, как в церкви, так и в школе, и были настолько многочисленны в конституционном представительстве народа, что могли поворачивать кормило правления как им угодно. Теперь нет такого уголка в датской церкви, в котором бы не сказывалось с очевидностью влияние Грундтвига; были такие видные богословы, как Мартенсен (см.) и Серен-Керкгор, но их влияние ограничивалось пределами литературы. Несмотря на все эти смуты, строй датской церкви оставался почти неизменным в продолжение трех столетий. Она была признана государственною на Копенгагенском сейме от 1536. «Евангелическо-лютеранская церковь» тогда была названа «церковью страны», и не допускалось никакого другого вероисповедания. Законодательство абсолютной монархии при Христиане V (1670–1699) утвердило это устройство, и оно не было отменено более свободной конституцией от 5 июня 1849 г. Евангелическо-лютеранская церковь здесь называется «народною церковью», и, как таковая, имеет право на поддержку со стороны государства; но и другим вероисповеданиям было также предоставлено свободное отправление своей религии; и все общественные или политические права и ограничения на основании религии были отменены. Все перемены, происшедшие с 1849, совершались в направлении к предоставлению большей свободы. Законом 4 апр. 1855 приходские связи настолько ослаблены, что всякому члену прихода предоставляется право присоединиться к конгрегации соседнего священника. Закон 15 мая 1868 предоставил право основывать свободные конгрегации в пределах государственной церкви, т. е. конгрегации, которые сами избирают себе священников и платят им. «Субботний закон» 7 апр. 1876 запрещает всякий труд «внутри и вне дома от 9 утра до 4 вечера по воскресным и праздничным дням», но не затрагивает старого обычая, по которому вечер воскресного дня считается наиболее подходящим временем для общественных собраний и увеселений. В настоящее время Д. (по народной переписи 1890 г.) имеет 2,172,380 жителей. В вероисповедном отношении они разделяются так: к евангелическо-лютеранской народной церкви принадлежат 2.138,529; к другим лютеранским общинам 10.624; реформатов 1,252, англикан 137, методистов 2,301, католическая апостольская церковь (ирвингиан) 2,609, баптистов 4,556, римских католиков 3,647, православных 38, различных христианских сект 1,106, евреев 4,080, мормонов 941, безрелигиозных 2,148, не обозначивших своего вероисповедания 412.

Д. изобилует богословской и, вообще, рел. литературой, произведения которой нередко идут и за пределы ее. Из богословов особенно известен епископ Мартенсен – высокодаровитый писатель, произведения которого переведены на многие европейские языки, а некоторые также и на русский. См. о нем под сл. Мартенсен.