Голубинский Димитрий Федорович

Голубинский Димитр. Федоров., сын известного профессора философии протоиерея Феод. Ал. Голубинского (см.), родился в 1832 г. 19 мая, после домашнего обучения поступил в 1844 г. в Вифанскую семинарию и в 1854 г., по окончании курса Москов. Духов. академии со степенью магистра, занял в последней кафедру физики и геометрии. В 1870 г. кафедра эта, согласно уставу 1869 г., была закрыта, но, благодаря стараниям Дим. Ф-ча, при Моск. академии была учреждена сверхштатная кафедра естественно-научной апологетики, которую он и занимает до настоящего времени. Академия глубоко ценит и чтит маститого профессора, стремящегося неуклонно в своем преподавании и своих печатных трудах устанавливать твердо православные взгляды на природу и жизнь и в своей личной жизни являющего назидательный пример возможно высокого осуществления евангельских заветов. В основу преподавания Дим. Ф-м положена мысль, что изучение природы должно вестись в духе веры. Физические законы и явления представляются у него материалом для рассуждения о премудрости и благости Божией, отсюда изучение жизни природы, освещенное такими религиозными взглядами, должно наполнять сердца изучающих умилением и благодарностью к Творцу. Дим. Ф-ч преподает своим слушателям физику, основания химии и астрономии. Его преподавание чисто опытное. Весь его курс есть распространенное физико-телеологическое доказательство бытия Божия, опирающееся не на частные явления целесообразности, а на всю систему физико-химических законов и на рассмотрение устройства планетного и звездного мира. Д. Ф-ч признает весьма важным преподавание физико-математических наук в духовных академиях. В 1868 г., когда академиям предстояла реформа, он подал академическому начальству мнение «о необходимости преподавания физико-математических наук в духовных академиях». Эта необходимость, по его мнению, обусловливалась потребностями апологетическими и потребностями правильной постановки этих наук в духовных семинариях. Вот что он говорил относительно первого и относительно второго. «1) Свящ. Писание научает нас, что рассматривание видимой природы должно вести к богопознанию, это учение раскрывается и отцами церкви. К богопознанию должно вести как простое рассматривание природы, так, даже более, научное исследование ее. Много можно указать примеров, как естествоиспытатели, особенно в прежнее время, руководствовались этим взглядом на природу и раскрывали его. К сожалению, в настоящее время этот светлый и истинный взгляд у многих естествоиспытателей более и более теряется. А потому, особенно в настоящее время, при значительном расширении области естественных наук, весьма нужно было бы позаботиться о восстановлении истинного взгляда на природу. Такую услугу истинному просвещению должны оказать духовные академии. В самом деле, для этого нужны деятели, получившие как богословское, так и физико-математическое образование, а таких деятелей могут приготовлять духовные академии, если в них будут преподаваться физико-математические науки. 2) Потребность в таковых деятелях особенно ощутительна в настоящее время, потому что многими современными естествоиспытателями не только опускается из вида истинный взгляд на природу, но и распространяются ложные мнения. Таковы: пантеистические мнения о саморазвитии вселенной... разные ложные мнения о происхождении мира... старание объяснить чудеса естественным образом... 3) В частности, со стороны геологов много предлагается возражений против священного бытописания о творении мира... Нужно позаботиться, чтобы были люди, готовые потрудиться на поприще решения таких возражений. Если при духовных академиях будет продолжаться преподавание физико-­математических наук, то можно надеяться, что явятся такие деятели... Если в академии человек отчетливо ознакомится хотя с некоторыми из естественных наук, то через это открывается ему возможность самому идти далее по проложенному пути. Если же при этом богословским образованием дается доброе направление его трудам, то, естественно, открываются и побуждения, и удобства потрудиться с пользою над вопросами, относящимися к творению мира... 4) Физико-математические науки имеют тесную связь с богословскими и другими науками. Много можно указать мест из Священного Писания, при объяснении которых нужно принимать во внимание физические сведения; много бывает случаев, когда исследования богословских и других наук соприкасаются с вопросами из астрономии, пасхалии. А потому, если прекратится в духовных академиях преподавание физико-математических наук, то много может встретиться затруднений»... Знание богословия для преподавателей физико­-математических наук в духовных семинариях, по мнению Д. Ф-ча, нужно для предохранения их от увлечения ложными мнениями, и знание физико-математических наук хотя бы одним членом правления нужно для того, чтобы препятствовать распространенно ложных мнений преподавателем физики, если бы такой печальный случай имел место. Мнение Д. Ф-ча осталось только мнением. Но сам он остался ему верен и дал много ценных работ апологетического характера. Таковы: «Разбор и опровержение ложного мнения о кивоте завета» (Прибавл. к творен. св. отцов, ч. XXI); «Христианские размышления об устройстве земли. Вид земли, ее поверхность и внутренность. Море. Горы. Подземный огонь. Воздух» («Душеп. Чтен.», 1863 года, ч. I-III); «Воспоминания о математических занятиях профессора Московской духовной академии протоиерея Петра Спиридоновича Делицына» («Творен. св. отц.», ч. XXII); «О кругообращении атмосферы» (Сборник, изданный в 1866 г. по случаю 50-летия Москов. дух. академии); «О времени празднования пасхи в православной Церкви и западных христиан» («Душепол. Чтен.», 1865 г., ч. I); «Осенняя пора» (там же, 1866 г., ч. III); «Замерзание воды» (там же, 1868 г, ч. III); «О различии климатов» (там же, 1869 г., ч. III); «О воздушной влаге» (там же, 1870 г., ч. III). «Облака» (там же, 1871 г., ч. III); «Дождь и снег» (там же, 1872 г., ч. III); «О замерзании воды в связи с учением о конечных причинах» (против Тиндаля, там же, 1875 г., ч. I); «Книга Секки: «Единство физических сил» и тенденции вятского издания ее на русском языке» («Православн. Обозрение», 1875 г., т. I и II); «О кругообращении крови» («Душеп. Чтен.», 1876 г., ч. III); «О соотношении устройства земного шара с условиями жизни» (в «Годичном акте Москов. дух. академ.», 1878 г.); «Органы слуха и голоса» («Душеп. Чтен., 1884 г., ч. I); «Христианские размышления о суточных и годовых переменах на земном шаре» (там же, 1885 г., ч. III); «О затмениях солнца и луны» (там же, 1887 г., ч. II); «О различии климатов» («Воскресн. день», за 1887 г.); «Премудрое устройство орудий дыхания» («Душеп. Чтен.», 1890 г.); «О времени празднования Пасхи у христиан востока и запада» («Богослов. Вестн.», 1892 г., ч. II); «Чем держится земля в пространстве» («Душеп. Чтение», 1894 г., ч. III). «Из истории естественно-научной апологетики в России» (первоначально в форме речи, посвященной памяти прот. А. В. Горского в «Богосл. Вестн.», 1900 г., № 11, затем в «Вер. и Церк.», 1901 г., кн. 3); «Об изучении видимой природы в духе св. веры» («Вера и Церк.», 1901 г., кн. 6).

Скоро исполнится полвека, как Д. Ф-ч служит в Москов. Духов. академии и, хотя он является ординарным профессором нештатным, Св. Синод утвердил за ним присужденное ему советом звание «заслуженного» (по уставу полагается лишь для штатных) звания, на которое едва ли кто имеет более прав, чем он. Вся его жизнь прошла под сенью академии и в служении ей. Никто лучше его не знает ее истории. Д. Ф-ч – живая летопись академии: он точно помнит события, их хронологические даты, обстановку, при которой они происходили. Когда он встает на актовых, юбилейных и иных торжественных собраниях с тем, чтобы предложить по поводу празднуемого события «несколько исторических воспоминаний», всегда можно быть уверенным, что он сообщит ценную и характерную историческую подробность и притом, так как по своему характеру он защитник обвиняемых, то нередко сообщаемые им подробности о том или ином деятеле заставляют рассеяться тяготеющему над ним тому или другому историческому обвинению. Д. Ф-ч – живая летопись, но не только летопись академии, его воспоминания – уже не личные, а по рассказам бабушки и старших родственников – идут далеко за день возникновения академии, они восходят к половине XVIII столетия (см. его «Из моих воспоминаний», «Душеполез. Чтен.», 1901 г., 12; 1902 г., 1) и они шире узкой сферы академии. Он знает любопытное прошлое Вифанской семинарии (см. его речь в «Сборнике, изданном по случаю столетия Вифанской духовн. семинарии», стр. 87–92). В доме своего родителя, как затем и у себя, он видел много лиц, общественных деятелей, иерархов, вел с ними переписку и в своих беседах он сообщает о них назидательные и драгоценные воспоминания. У него есть еще неоконченная работа «Макарий, основатель Алтайской миссии, по бумагам Ф. А-ча Голубинского» («Душеп. Чтен.», с 1890 г.). Но, главным образом, академии всем тем, кто вступал в общение с этим замечательным человеком, Д. Ф-ч дорог, как исключительная религиозно-нравственная личность. Его светлый образ заставляет верить в человечество, в человека, в то, что природа человека добра. Скромный, одинокий профессор, едва ли тратящий на себя несколько сот рублей, не имеет, однако, денег, чтобы сшить пальто: он раздает их бедным. Он, прекрасно умеющий обращаться с электрическими машинами и приборами, не имеет у себя на квартире не только электрического, но и простого звонка. Некогда звонок устраивался, но его упорно обрывали просители. На Д. Ф-ча надвигается старость, по уставу ему не обеспечена пенсия, но он не заботится о завтрашнем дне, он старается из своих скромных средств возможно большему числу людей облегчить день настоящий. Но, если есть много людей, нуждающихся в милости материальной, то еще больше людей, нуждающихся в милостыне духовной. Щедр такою милостынею Г. Вы сделали, вы сказали, вы написали тогда-то то-то хорошее, говорит Д. Ф-ч юбиляру, знакомому и указывает действительно хорошее дело. Такие ободрящие слова действуют нравственно-возвышающим образом. «От него только и узнаешь хорошее о самом себе», сказал про него один из профессоров. Но узнать нравственно хорошее о себе, значит получить призыв к тому, чтобы стать нравственно хорошим. Темные события, ошибки, промахи и грехи Д. Ф-ч покрывает молчанием. К чему говорить о грехе, который допустил какой-либо деятель и, может быть, давно и горячо оплакал. Речь о прошедшем грехе только родит злоречие и новые грехи. Являя образец милосердия и доброты, Д. Ф-ч представляет образец скромности. 26 сент. 1848 г. рукою митр. Филарета он был посвящен в первую духовную степень, т. е. в степень чтеца, и он дорожит этою степенью, и говорит, что не считает себя вправе искать высших. Его строй жизни определяется церковным уставом, и то, что реформа Петра I ослабила и частью даже устранила церковные устои нашей жизни, представляется ему прискорбным. Рядом с годом гражданским явился год церковный, без пользы для дела явились некоторые языческие термины (Д. Ф-ч пишет Генварь, а не январь, чтобы название не напоминало языческого бога Януса, пишет Георгий, а не Юрий, потому что последнего имени нет в христианских святцах). В настоящее время Д. Ф-ч занят вопросом о календаре, он полагает, что реформою календаря должно помедлить до 1940 г., когда окончится великий индиктион, и затем вычислять Пасху уже не по индиктионам, а на каждые 128 лет, принимая в них по Медлеру не 32, a 31 високосный год. Свои взгляды он изложил в рассуждении «Вопрос об уравнении года гражданского с астрономическим», первоначально напечатанном в «Московских Ведомостях» (1899 г.) и затем вышедшем отдельной книжкой. После смерти профессора Болотова Д. Ф-ч был избран от Св. Синода в члены комиссии по вопросу о календаре при академии наук. Он имеет в виду отстаивать для настоящего времени календарь юлианский. В данном случае он стоит на страже интересов церковных. Практические неудобства от календаря юлианского весьма сомнительны, практические затруднения от введения календаря грегорианского несомненны. Но благом церкви Д. Ф-ч не поступится никогда. Церковь для него истина, которую он всеми силами стремится осуществить в своей жизни. Тихо и благоговейно проходит жизнь этого монаха в миру, и все, кто приходит с ним в соприкосновение, почтительно склоняются пред его могучею нравственною силою, заключенною, по-видимому, в таком слабом теле. Г. все любят и уважают. Начиная с высших государственных сановников и иерархов, присылающих ему письма, исполненные любви и уважения, и кончая теми оборванными и, сомнительных профессий, просителями, которые обрывают у него звонки и не дают ему прохода на улицах, все относительно Г. имеют одно и то же мнение. Вверху, не имеющий чина, Г. был прямо произведен в действительные статские советники, внизу оборванные нищие говорят: «Такого святого старика не найдешь еще по всей России». Последний отзыв, конечно, гораздо выше первой награды. Пока существуют еще такие люди, можно жить на земле.

С. Глаголев.