Комитет для рассмотрения вредных книг
Комитет для рассмотрения вредных книг был учрежден при С.-Петербургской Духовной Академии после падения мистицизма с целью «искоренения посеянных им плевел на благодатной ниве единой, святой православно-кафолической всероссийской церкви». Основываясь на манифесте 17 ноября 1824 года, А. С. Шишков и митр. Серафим С.-Петербургский (Глаголевский) желали произвести всероссийскую анкету, или повальный обыск для отобрания зловредных книг. Сначала по министерству народного просвещения было издано циркулярное предписание, чтобы «напечатанные без разрешения духовной цензуры книги духовно-нравственного содержания были изъяты из книгохранилищ и от всякого употребления в учебных заведениях и, запечатанные, хранились впредь до указа». Такой же розыск, соединенный уже с рассмотрением содержания, должны были производить епархиальные начальства и вообще по отношению к книгам, изданным в частных типографиях без дозволения Св. Синода и духовной цензуры, на основами циркулярная указа Св. Синода от 14 мая 1825 г. Вредные сочинения епархиальные власти должны были отбирать через местную гражданскую власть «под опасением ответственности в случае недонесения о таковых книгах, явно в народе обращающихся» (в черновике было сказано еще рельефнее:.. «ответственности за недосмотрение и попущение в случае сторонних доносов»).
Для тщательного рассмотрения мистических книг [заключающих, – под видом таинственного истолкования Свящ. Писания, – развратные и возмутительные лжеучения, противные гражданскому благоустройству, догматам и преданиям православной церкви, и напечатанных в частных типографиях без синодального разрешения] и для произнесения над ними окончательного приговора был учрежден по указу Св. Синода в 1825 г. при Спб. Академии особый комитет из двенадцати представителей петербургского духовенства (в состав комитета – под председательством ректора Академии Григория Постникова, епископа Ревельского, – вошли: ректор Семинарии архим. Иоанн; инсп. Академии архим. Гавриил; протоиереи и священники: Г. П. Павский, С. Платонов, И. С. Кочетов, И. Данков, И. Вещезеров, И. Грацианский, Т. Никольский, И. Добронравин, М. Малеин, А. Рождественский). В число их вошли члены и с.-петербургского духовно-цензурного комитета, которые сначала, на предложение конференции, отказались было от участия в занятиях комитета, отзываясь неимением времени за исполнением непосредственных обязанностей.
На комитет была возложена обязанность произвести оценку книг независимо от соображений, представленных А. С. Шишковым, очевидно, ввиду их «государственного» характера. Впрочем, этим, согласно инструкции, не должен был ограничиваться круг его полномочий. Один из пунктов (18) прямо утверждал за комитетом право инициативы в деле пересмотра прежде изданных книг, содержащих что-либо противное церкви. Даже изданные с одобрения духовной цензуры книги могли подвергаться переоценке комитета. Каждый член комитета должен был со всей объективностью и точностью изложить дух сочинения, т. е. основные его начала, раскрыть связь главных идей, выводимых из этих начал, и обнаружить цель сочинения. Во избежание всякого подозрения, что содержание книги излагается произвольно, цензору вменялось в обязанность указывать везде страницы и цитировать места, сверяя даже их переводы с иностранными подлинниками (16).
Но занятия комитета шли медленно, безжизненно. Число членов его убывало в вновь пополнялось, когда вспоминало о его существовании духовное и, главным образом, гражданское правительство. Так президентами его в разное время состояли архимандриты: Иоанн, Никанор, Смарагд, Венедикт, Виталий, опять Венедикт и «управляющим» Николай; на место умерших или выбывших членов: Грацианского, Вещезерова, Данкова, Иннокентия были в разное время назначены: А. И. Окунев, Климент, Иоасаф, Колоколов, Райковский). Книги тлели, стесняли архивы, продавались хранителями… В 1843 г.. 11 января, по настоянию обер-прокурора графа Н. А. Пратасова, митр. Серафим дал конференции Спб. Академии следующее предписание: «Так как… в сообщении 1839 г. обещано было представить общее мнение, но сего в продолжение трех с половиной лет конференция не исполнила, не объяснив даже и причины такового промедления на многократные консистории требования, вследствие побудительных из Св. Синода предписаний, то мы, поставляя сие на вид конференции академии предписываем ей, чтобы она непременно к 1 числу февраля кончила дело сие». Но 17 января митр. Серафим скончался. Свой доклад комитет представил Пратасову. Выделив, как особенно «вредные и опасные» для церкви и правительства, шесть изданий (в том числе «Сионский вестник»), комитет и в остальных мистических книгах, не усматривая злой политической цели, нашел заблуждения квиэтизма.., излишнюю свободу в рассуждении веры и пр. Окончательный вывод его был не нов: «Самая строгая истина оправдывает те мудрые, давно принятые духовным и гражданскими правительствами меры к изъятию оных из употребления; и потому комитет полагал бы привести в исполнение в отношении их такую меру, чтобы они вовсе были уничтожены, как плевелы, которых ни под каким видом нельзя оставить растущими до жатвы на благодатной ниве единой, святой, соборной, апостольской, православно-кафолической церкви». Однако, получив это определение комитета, центральное синодальное управление стало вспоминать о необходимости ликвидировать розыск вредных книг лишь в декабре каждого последующего года, когда подводились итоги неоконченным делам канцелярий. Но неопределенными постановлениями Св. Синода «доложить впредь, когда будет назначено», несколько раз было подчеркнуто, что и по сознанию присутствующих в Св. Синоде дело это никакого интереса, кроме исторического, уже не могло иметь.
Ал. Котович.