Клинопись или клинообразное письмо
Клинопись или клинообразное письмо – письмо, бывшее в употреблении у древних обитателей долины Тигра и Евфрата, распространившееся, с течением времени, по всей передней Азии и отчасти в Африке. Изобретение клинописи, но господствующему в науке мнению, принадлежит первоначальным обитателям Турана и Халдеи – аккадийцам или сумерийцам. От них клинописное письмо перешло к вавилонам, ассириянам, персам, эламитянам, кападокийцам, армянам и проникло даже в Египет. Свое название письмо получило от формы знаков его, представляющих подобие клина или наконечника стрелы. Но клинообразная форма письма не есть первичная. В своем первоначальном виде, как показывают некоторые архаические надписи, клинописное письмо было подобно древнеегипетскому и имело характер идеографический, состояло в воспроизведении (посредством прямых черточек) самого предмета, который нужно было изобразить, если вещи, которые представляют наибольшее сходство с отвлеченным понятием, нуждались в передаче. С течением времени из письма идеографического образовалось клинописное; сохранившиеся от разных времен надписи наглядно показывают этот постепенный переход от древней формы к новой. Но следы первоначального идеографизма сохранилась и в позднейшей клинописи: именно, некоторый слова (напр.) солнце, звезда, рыба, рука и в позднейшее время продолжали изображаться знаками соответствующими обозначаемым ими предметам. И вообще в позднейшее время, когда письмо стало силлабическим, многие знаки читали то идеографически, то силлабически. Напр., известные группы знаков читались как ilu (бог), abu (отец), но эти же группы знаков имели и значение слогов и тогда читались, как аn, at.
Пришедшие в Месопотамию семиты, заимствовав у сумеро-аккадийцев клинописное письмо, хотя силлабическое произношение знаков оставили прежнее, но идеографическое значение перевели на свой семитский язык. Так, известная группа знаков у аккадийцев, говоривших покушитски, читалась аnnа, а как слог – произносилась an: семиты, усвоив клинопись, удержали силлабическое значение этой группы знаков – an, но идеографически стали читать ту же группу знаков shamu (небо), переведя кушитское anna на свой язык. Подобным образом, напр., группа знаков, произносившаяся у суммерийцев i (дом), стала у семитов произноситься bitu (дом), но, как слог, удержало свое древнее значение i. Число клинописных знаков, употребляемых в вавилоно-ассирийском письме, простирается до 300, при чем в зависимости от времени и места происхождения они имеют различное начертание. Главную особенность вавилоно-ассирийкого клинообразного письма, являющуюся причиной трудности его чтения, составляет полифонический его характер. Один и тот же знак обозначал, напр., понятия „страна», „гора», „восток», „завоевывать», „восходить», или читался идеографически: ud (день), bar (рассветать), lach (светит). Соответственно этому, один и тот же знак нередко имеет и различное значение силлабическое, – произносится: ud, par, bar, сохраняя, при этом, и значения идеограмматические (shamshu umu).
В VI в. до р. Хр. вавилоно-ассирийкое клинописное письмо было усовершенствовано персами. Усвоив из четырех основных знаков ассиро-вавилонского письма только два – клин и угол, персы составили из них 56 комбинаций, которые получили звуковое значение. Таким образом, силлабическое письмо ассиро-вавилонян было превращено в буквенное.
Дешифрирование клинописи началось с персидских трехъязычных надписей, найденных в развалинах Персеполя. Первые сведения об этих надписях сообщил в Европу в 1621 г. известный ученый путешественник П. Делла-Валле; он же высказал и несколько остроумных, впоследствии оправдавшихся предположений о чтении этих надписей. После Делла-Валле переспольские надписи копировали И. Шарден (в 1674 г.), Э. Кэмпфер (в 1694 г.), первый назвавший письмо клинописью („caracteribus, formam habentibus cuneolorum“), Де-Брюин (в 1701 г.) и нек. др. Но собственно первое точное и ученое издание персепольских надписей принадлежит К. Нибуру, отцу известного историка, и появилось в 1778 г. (Niebuhr, Reisebeschreibung nach Аrаbien und andern umliegenden Ländern, 1778, 4°); при этом Нибур не только издал персепольские надписи; но и различил в некоторых из них, названных трехъязычными, три рода писмен и заметил 42 различные знака, которые назвал буквами. Пользуясь изданием Нибура, opиeнтaлисты Тихсен и Мюнтер сделали попытку дешифрировать персидские клинописные тексты и в 1798 г. опубликовали результаты своих исследований. Более богаты были результаты исследования Мюнтера. Названный ученый твердо установил, что в персепольских надписях употребляются три системы письма, что надписи принадлежать царям династии Ахеменидов; ему же удалось определить большее количество клинописных знаков, указать группу знаков, употребляющихся для имени царя и – главное – установил, что в надписях употребляются системы письма буквенная, силлабическая и идеографическая.
Хотя трудами Нибура, Тихсена и Мюнтера была подготовлена почва для дешифрирования персидской клинописи, однако честь этого дешифрирования принадлежим геттингенскому учителю гимназии Гротефенду, представившему 4 сент. 1862 г. геттинг. ученому обществу свой опыт чтения надписей. Обратив внимание на то обстоятельство, что надписи царей Ахеменидской династии начинались одинаковой группой слов, с изменением в этой группе только одного слова, Гротефенд предположил, что неизменяемая группа слов обозначает титул царя, а изменяемое слово является именем царя. На основании такого предположения он, сообразуясь с количеством знаков, прочитал имена Дария, затем Ксеркса и Артаксеркса и, таким образом, составил небольшой алфавит (из 8 букв), при помощи которого разобрал и другие слова. В 1862 г. норвежец Раск определил еще две буквы клинописного алфавита. Затем количество известных знаков было увеличено Бюрнуфом, Лассеном, Беером и Жане. Но чтение персидской клинописи было поставлено на твердую почву только после того, как в 30-тых годах (XIX в.) была открыта Ролинсоном (Rawlinson) на границе древней Мидии (близ города Кармянша) на скале так наз. Бегистунская надпись, состоящая из 400 строк и написанная на трех языках. Трудами Ролинсона, Хитса, Бенфея, Опперта и Шпигеля было достигнуто то, что персепольские надписи, – по словам Гоммеля, – стали читаться с такой же легкостью, как и греческие. Вместе с этим найден был ключ и к чтению клинописи вавилоно-ассирийской.
Заслуга дешифрирования последней принадлежит ученым Левенштерну, Лонгперье, Хинксу, Де-Сольси (1849 г.) и в особенности Ролинсону, которому по справедливости усвояется имя „отца ассириологии». Важнейшим пособием для дешифрирования вавилоно-ассирийской клинописи послужила упомянутая выше Бегистунская надпись (изданная Ролинсоном в 1851 г.) и главным образом встречающиеся в ней собственные имена. После того, как найден был ключ к чтению вавилоно-ассирийской клинописи, началось (с 1851 г.) построение вавилоно-ассирийской грамматики и лексикона на основании новых, увеличивавшихся с каждым годом, материалов. Важнейшие труды в этом направлении принадлежат Хинксу (Specimen Chapters of an Assyrian Grammar by E. Hincks, London 1866), Onnepmy (Oppert, Elements de la grammaire assyrienne, Paris 1860, и Grand inscription de Khorsabad.: conimentaire philologique, Paris 1864), Норрису (Assyrian Dictionary I-III, London 1868), Сэйсу (Sayse, Lectures upon the Assyr. Language and Syllabary, Lond. 1877; Element, grammar of the assyr. Langunge, 3 ed. ibиd. 1904), Шрадеру (Die assyr. babyl. Keilinschriften: krit. Untersuch. Grundlagen ihrer Entzifferung, 1872), Лeнopману (Etudes cuneiformes, part. 5, 1878–1880; Etudes sur quelques parties des syllabaires Cuneiformes: essai de philologie accadiennе et assyrienne, 1876) и Фридриху Деличу (Assyrische Studien, 1874; Assyr. Worterbuch zun Keitschriftliteratur, 1880–1890; Assyrisches Handоorterbuch, 1896; Assyrische Grammatik, 1889). Методы ассириологии и ее выводы были встречены не без возражений. Сильные возражения были сделаны – Гутшмитом (Gutschmid, Heue Beitrage zur Geschichte des alten Orients: die Assyriologie im Deutschland, Lepzig 1876), к которому присоединился известный Нельдске (см. „Literat. Centralblatt“ 1876, № 33). С некоторым скептицизмом также относились к выводам ассириологии Тиле (Thiele, Assyriologie und ihre Ergebnisse für de vergl. Religionsgeschichte) и Сэйс (Sayce, Lectury on the Origin and Groоth of Religion anc. Babyl., 1888). В настоящее время ассириология достигла значительной степени совершенства, и многие недостатки ее, служившие основанием для скептицизма названных авторов, устранены. Увеличилось также число ассирилогов, благодаря чему возросло значение критики в accириологии. Вследствие этого в настоящее время выводы ассириологии пользуются вообще доверием. Но нельзя не отметить того, что даже в настоящее время такой крупный авторитет, как Бецольд, считает нужным напомнить ассирилогам о необходимости большей осторожности и методичности в разработка клинописных текстов (Веzold, Die Babil.-assyr. Keilinschriften, 1904, S. 48.
К сказанному должно добавить, что с развитием ассириологии из нее выделилась, как особая ветвь, сумерология, имеющая своею специальною задачей изучение древнейших клинописных материалов, оставшихся от первоначальных обитателей Месопотамии – суммерийцев или аккадийцев. Отличие суммерийского языка от вавилонская было замечено еще Ролинсоном, Хинксом и Оппертом. Но собственно прочные основы суммеро-аккадской филологии были положены трудами Сэйса (Sayce, On an Accadian Seal в „Journal of Phиlology“, vol. IIΙ, Lond. 1871) и Ленормана (Etudes accadiennes, Paris 1873). В настоящее время сумерология, как особая ветвь ассириологии, признается большинством исследователей (Hommel: Die Sumero – accad. Sprache, 1884; Snmer. Lesestucke, 1894; P. Haupt, Die accad. Sprache, 1883; Lehmann, Die Existenz d. Sumer. Sprache, 1892).
Но есть незначительная группа ученых, во главе которой стоит известный европейский ученый Галеви (Haleiy, Recherches critiques sur l’origine de la civilisation babyl., 1876) и которая отрицает cyмерологию, полагая, что суммеро-аккедийцы с их особою культурой являются плодом фантазии некоторых ориенталистов и что вся месопотамская культура, включая сюда и клинопись, есть создание семитов – вавилонян и ассириан (Weissbach, Die Sumerische Frage, Lpg 1898; ср. трактаты M. Price, Μ. Curdy и Jastroо у Hastings’a, Dиctionary of tlm Bible иol. И, 21; Extra-Vol. 85 и 535).