Авраамий Смоленский, преп.
Авраамий Смоленский, преп. – О годе рождения и кончины пр. Авраамия Смол. с точностию не известно; жил он во второй половине XII в. и в начале XIII в. (скончался около 20-х или в 20-х годах этого века). Родители его были люди богатые и всеми почитаемые. «Отец его, – говорит древний жизнеописатель препеподобного, инок Ефрем, – от всех любим бе и почитаем, и честь приемля от князя и вельмож, и знаем бе малыми и великими, понеже яко правдою украшен: многим в бедах помогая, милостив и тих ко всем, к церквам приходяй и молитве прилежа; тако же и мати святого всяким благочестием украшена». Бог благословил их брачный союз: двенадцать дочерей они имели; но у них не было ни одного сына. Об этом скорбели они и усердно молились Богу, и – «многы к Богу и к монастырем приношение и к нищим милостыни дающе», чтобы Господь даровал им сына. И молитва их была услышана: у них родился сын, о зачатии которого было чудесное видение во сне одной благочестивой инокине, знакомой Марии, матери преподобного. В восьмой день по рождении, младенцу было наречено имя – «яко же обычай есть христианом», – в 40-й он был «освящен крещением», и после этого возрастал на радость и утешение родителям своим, осеняемый благодатию Божией, ибо «Дух Святой, по словам жизнеописателя, измлада вселися в него». Когда мальчик подрос, родители отдали его «книгам учитися». С необыкновенным прилежанием начал он учиться, уклоняясь от обычных детских игр с своими сверстниками: «церковное пение и святых книг почитание» – вот чему всецело отдавался он, «и того ради, – говорит жизнеописатель, – даровася ему разум и мудрость от юна возраста». Придя в «возраст совершенный» – достигнув совершеннолетия, преп. Авраамий «яко цвет сияше телесной красотою», и его престарелые родители хотели, чтобы он, пока они еще живы – женился; но красивый, цветущий юноша решительно воспротивился этому: и сам он заявил о своем желании удалиться от «красот мира сего», и родителей своих уговаривал принять «монашеский образ». Так продолжалось до кончины его родителей, а когда они скончались, благочестивый юноша «с песнями честно проводив их», «воздал славу Богу, яко всех мирских попечений (после этого) свободь бысть», роздал все доставшееся ему от родителей богатство «убогим, вдовицам и сиротам» и размышляя в себе: «возможно ли, оставаясь в мире и среди мирских стяжаний, избежать смущений и всецело направлять мысль к Богу?» и не сказал ли Господь: аще кто не возмет креста своего, и вслед Мене не грядет, несть Мене достоин? Перед его мысленными очами проходят примеры и образцы высоких подвигов христианского благочестия и образцы дивных подвижников, о которых он знал из прочитанных житий святых, которым изумлялся и пред которыми благоговел. Недолго колебался он – куда идти, куда направить свой путь: «по малом времени, Богу его наставляющу», решается он быть «подражателем» житию и трудам «святых подвижников» – идет в монастырь Пресвятой Богородицы, находившийся на месте, называвшемся Селище, в 5 верстах от Смоленска, и принимает пострижение в монашество. С высоким смирением и терпением начал нести на себе преп. Авраамий все труды и тяготы, испытания и послушание суровой монастырской жизни; но с особенным усердием отдался он любимому им чтению Божественных книг и книжному делу. «Прилежаше зело чтению душеполезных книг, а наипаче любляше прочитовати часто жития древних святых отец, во иночестве первоначальных, постническими подвигами славных: Антония Великого во Египте, и Илариона ученика его, и палестинских великих светил: Евфимия, Саввы, Феодосия и иных, такоже и иже послежде в России просиявших угодников Божих, Антония и Феодосия Печерских, и тщашеся, елико мощно ему бяше, подражати оным. Еще же прочитоваше и святого Златоустого книги, и Ефрема Сирина, и прочая Отеческая словеса, повести и сказания, и от всех тех, аки трудолюбивая пчела от цветов мед, духовную сладость собирая, питаше свою душу» (св. Дим. Рост.).
Отдаваясь чтению божественных книг, преп. Авраамий усердно занимался и списыванием книг – «и сам своею рукою, и чрез писцов многих». Игумен монастыря, видя добродетели, учительность и неослабные труды преподобного, принуждает его принять священнический сан: преподобный повинуется, но, сделавшись священником, ведет еще более строгую и вместе – просвещенно-учительную жизнь, являясь по истине «сосудом избранным Духа Святого». С величайшим благоговением совершал он божественную литургию, совершал – «яко ангел Божий», ни в чем и никогда не отступал «от церковного правила», чтению же божественных книг прилежал теперь еще больше прежнего являя высокую мудрость и учительность. «И отверзе ему Господь ум разумети неудобь разумительная во святом писании таинства, да не точию себе, но и иных пользует, даде благодать устом его к душеспасительным беседам и поучениям. И бяше готово слово во устех его ко ответу на всякое вопрошение, к сказанию же и толкованию недоведомых в писании речении: вся бо прочтенная в памяти – ему бяху незабвенна и, аки бы книгохранительница, ум его многие в себе обдержаше книги. Еще же и глагол его бе действен в послушающих того: ибо во умиление и сокрушение сердечное привождаше внемлющих речениям его» (св. Дим. Рост.).
Еще до принятия преп. Авраамия священного сана, игумен монастыря Пресв. Богородицы, где он подвизался, и «сам хитр божественным книгам», зная и испытав учительность преподобного, посылал к нему «многих князей и вельмож», приходивших «от мира» в монастырь ради получения душевного назидания и спасительного утешения, – и преп. Авраамий, повинуясь игумену, поучал и назидал их. Теперь же, когда он сделался священником, его известность и число притекавших к его духовному руководительству, увеличивались все более и более: «благодатию Христовою, по словам его жизнеописателя, он так утешал приходивших к нему, так пленял их души на разум Божий», что «аще бы им мощно было»,то они «неотлучно пребывали бы с ним». Он становился известен и славен. Это вызвало зависть не только среди братий монастыря, но и со стороны игумена, человека хотя добродетельного, но не чуждого слабостей. Игумен призывает преп. Авраамия и с укором говорит ему: «се весь град к тебе обратил еси, и гордишися тщеславяся, яко книжен и учителен, и лучший паче нас: но престани уча, аз за тя отвечаю Богу» (св. Дим. Рост.). С гневом запрещает он принимать приходящих к нему и, наконец, после того, как запрещение все-таки, вероятно, не могло задерживать желавших видеть и слышать преподобного, не вызывая среди них смущения и недовольства, – «с безчестием изгоняет его из монастыря, как раба непотребного».
Преп. Авраамий поселился в небольшом и бедном монастыре св. Креста в Смоленске. Слава о его учительности последовала за ним, и «начаша (жители города) больше прежнего приходить к нему и принимать учение». Приношения, какие обильно давались ему приходившими, он раздавал нищим и употреблял на устроение монастыря, и украшение его храма; сам он довольствовался, по-прежнему, лишь самым малым, потребным для жизни. Со всего города народ собирался в монастырь св. Креста к службе церковной и на поучения преподобного, которыми он наставлял верующих на путь спасения – «ово Божественные книги прочитовая, ово же из уст полезная беседуя, и со слезами к покаянию увещевая грешные». И действенно было его поучение: многие, умиляясь своими сердцами, воздерживались от грехов и строгим покаянием исправляли свою жизнь. Преподобный всегда имел в памяти страшный день судный и других научал памятовать и бояться дня сего. Кроме обширной книжной начитанности в божественных книгах, обладал он знанием иконописного искусства и написал две иконы, из которых на одной изобразил Страшный суд, а на другой испытания воздушных мытарств и, часто взирая на эти иконы и другим показывая их – «обливался слезами и воздыхал от глубины сердечной». Непрестанно имел он в мысли те страшные испытания, которые встретят душу по разлучении ее с телом и то неумытное судилище Христово, на котором книги совести разгибаются перед Седящим на престоле, и река огненная течет перед Ним, готовая поглотить грешника. Великий Златоуст и св. Ефрем Сирин были всегда на его устах в беседах с приходившими к нему. Молитва, пост и строгое воздержание проходили через всю его жизнь и оставляли видимый след на всем его телесном составе: «образ блаженного удручен бяше от многого воздержания; кости же его и составы (суставы) мощно было исчести (так он был худ), светлость лица его бледо суще (покрыто бледностию) от великого труда и бдения, яже труждашеся, поя и читая, и молитву принося к Богу, и божественную совершаше службу, от Господа преданную апостолом на вечери». Лицом он походил на св. Василия Великого, которому подражал в богоугождении («браду имел черну и долгу», по словам его современника жизнеописателя). Духи злобы подвергали его разным искушениям, стараясь поколебать его в благочестии; но он противился всяким искушениям и силою Креста Христова разрушал козни их. Между тем, зависть людская не оставила его и здесь – в скромной обители св. Креста. Слава его, как человека святой жизни и пастыря учительного, привлекавшего к себе толпы народа, возбудила среди городского духовенства сильное недовольство, и, вслед за этим, неизбежно стали распространяться разные клеветы о преп. Авраамии: говорили про него, что он не право учит, еретичествует, читает запрещенные – «отверженные книги» (апокрифы), выдает себя за пророка, что он и ведет себя не безупречно в отношении к женскому полу, и многое, многое другое, столь же предосудительно и ложное. Клеветы доходят до местного епископа Игнатия, который дает веру клеветникам, и вот – князья, бояре, духовенство, с епископом во главе – все восстают против преподобного, совещаются, что сделать – сослать в заточение, сжечь на костре, провести под ударами через весь город, или что иное, более мучительное, – а никто не знает определенно, в чем его вина. Происходит судбище на дворе Владычном (при доме епископа), и сюда, как злодея, осыпаемого поруганиями, чрез торжище влекут преподобного, который с спокойным духом, возлагая все упование на Бога и на свою правоту, ни словом не отвечал на все оскорбления и укоризны, молился Богу за себя и за своих ненавистников и посрамителей, чтобы Господь защитил его, а им простил их невольные прегрешения. На суд приходит некто богобоязненный пресвитер Лазарь, который на молитве в храме слышал голос свыше, повелевавший ему идти и спасти от обвинений неповинного, – и он выступает защитником преподобного. Все обвинения оказываются ложными, и обвинители с злобой принуждены отказаться от несправедливого суда. Тем не менее, преп. Авраамий оставлен под запрещением и возвращен, отведен «под начал» в прежний монастырь, в котором получил пострижение. Но епископ Игнатий, после бездоказательности обвинений, должен был признать свою вину пред бл. Авраамием, и потому, не снимая с него запрещения учить и священнодействовать, запретил монахам и городскому духовенству оскорблять его, указывая в народных бедствиях, постигших город – наказание Божие за клеветы и озлобление праведного мужа. Случилась в Смоленске страшная засуха и тщетно совершались молебствия о ниспослании дождя. Тогда Епископ Игнатий обратился к преп. Авраамию, прося его усердной молитвы об отвращении бедствия, и, действительно, по его молитве, Господь даровал обильный дождь: сомневаться в истинной праведности преподобного теперь уже не оставалось никакой возможности. После этого, желая сделать угодное преподобному и тем загладить пред ним свою вину, еп. Игнатий приводит в исполнение свой давний обет – построить вне города каменную церковь во имя своего ангела и при ней небольшой монастырь: управление этим монастырем он предложил преп. Авраамию, который с радостью принял это предложение, найдя, наконец, для себя покойное местопребывание и возможность независимо и беспрепятственно отдаваться подвигам благочестия и учительности. И он снова начал священнодействовать и учительствовать – и среди братий его монастыря, которых около него собралось до 17 человек, и для всех, приходивших к нему. Так в мире провел преп. Авраамий последние годы своей жизни до блаженной кончины, которая последовала после уже смерти еп. Игнатия (последний также причтен был к лику местных святых). Память его 21 августа, в день его кончины. В «Иконоп. Подл.» изображение его: «Подобием стар, сед исчерна, главою плешив, брада аки у Василия Вел., покороче мало и не раздвоилась, ризы преподобнические» (Филимонов, Икон. Подл., 425). Празднование памяти преп. Авраамия всей церковию началось после собора 1547 г., мощи его, после 1611 г., почивают под спудом в Смоленском Богородичном училищном монастыре (Леонид, Св. Русь, стр. 198).
Житие преп. Авр. составлено, как уже сказано выше, иноком Ефремом, одним из его непосредственных учеников, который сам в двух местах называет себя по имени; но сохранилось оно в списках не ранее ХVI–XVII вв. По отзыву проф. Ключевского, это житие – и само по себе, не зависимо от сообщаемых им сведений о святом и великом подвижнике, – «одно из самых любопытных, как по заключающимся в нем данным для истории, так и по своей литературной форме». Следует сказать больше: оно не только «любопытно», но и чрезвычайно важно – и по своим церковно-историческим указаниям, и для истории книжного просвещения и литературно-богословской образованности в древнейшей, домонгольской Руси. Автор жития, как ученик преподобного, жившии, следовательно, также в XII и в начале XIII в., самым этим житием живо показывает нам содержание, объем и направление литературного образования того времени и, при том, на отдаленном Северо-Западе, в Смоленске, где, по некоторым известиям, было тогда и прекрасно устроенное училище, основанное внуком Вл. Мономаха, Романом Мстиславичем (1160–1181 гг.). Его показания подтверждают и восполняют те исторические данные, какие мы имеем относительно нашей церковно-богословской литературы XII–XIII в. Но, кроме того, история жизни преп. Авраамия, рассказанная в его житии, прямо напоминает о Клименте Смолятиче, с его недавно открытым «Посланием», который жил как раз в то время, когда подвизался и учительствовал преп. Авр. Смолен. Если Климент Смолятич происходил из Смоленска, что вполне вероятно, хотя еще и не доказано, – то несомненно и он, с своим богословским образованием, выходил из той же Смоленской школы, к которой принадлежал преп. Авраамий, а это дает некоторое освещение и самой истории его защитительного послания и тем обвинениям, которым оно вызвано. Но, в виду недостаточных данных, сказать что-нибудь положительное и определенное касательно отношений Климента Смолятича к Смоленску и в разъяснение богословской учительности преп. Авраамия, о которой так подробно говорит его житие – пока не представляется возможным. Одно несомненно, такую «учительность» можно было иметь в Смоленске XII в., а это, в связи с другими историко-литературными фактами, относящимися к тому времени, указывает на высоту духовно-богословского образования на Руси в древнейший период ее церковной истории.
Указанное житие преп. Авраамия известно по трем редакциям – двум полным и одной сокращенной (Проложной), – одна из первых, начинающаяся словами: «О, пресвятый Царю, Отче и Сыне и Святый Душе, Слово Божие» – внесена в Макар. Чт.-Мин., – сокращенная помещается в Прологе (в обоих под 21 авг.); списки этих редакций указаны у Барсукова, Ист. рус. агиогр., стол. 9–10, один из них напечатан в «Прав. Собес» 1858 г. т. III; – мы излагали житие преп. Авр. по рук. Соф. библ. ХVІІ в., № 1357 (между прочим, в этом, по письму и языку, превосходном списке имя писавшего житие опущено в обоих случаях, где оно упоминается в др. списках, – см. Строева, Библиолог. словарь, С.-Пб. 1882 г., стр. 108) и по Димитрию Рост., который излагает житие преподобного по Чт.-Минейным спискам Макария; па русском яз. это житие довольно близко к подлиннику сообщается у Муравьева в его Жит. свят. росс. цер., по рукоп. Троиц. Лав. – авг., стр. 106–117, а также сокращеннее – у преосв. Филарета в Жит. св., авг. Кроме указан., см., «Словар Истор. о свят.» стр. 5; Макария Ист. русск. цер., т. III. стр. 64 и сл., Голубинского, Ист. рус. ц. 1-я пол., I т. стр. 619–611. у Голубинского же и Васильев. о канонизации преп. Авр. (в их книгах по истории канониз. русск святых); Буслаева, Истр. очерки древ.-рус. литер. и искус., т. II, стр. 116 и сл; Ключевский, Жит. рус. свят. и пр., стр. 52–58; Цыпин. Истор. рус. лит. С.-Пб. 1898 г. т. I, стр. 392.
А. Пономарев.