Акафист

Акафист – от греческого слова ἁκάθιστος (букв. неседальный). Так называются хвалебные песнопения в честь Господа Иисуса Христа, Божией Матери и святых исполняемые молящимися стоя (отсюда название). Древнейшим акафистом и вместе оригиналом для всех остальных считается акафист Божией Матери. Он состоит из 25 отдельных песнопений: 13 кондаков и 12 икосов. Начиная с первого икоса, песнопения расположены в порядке греческого алфавита, т. е. первый икос начинается альфой, второй кондак витой и т. д. до последнего кондака с омеги. Первый кондак начинается членом, чем и выделяется из общего счета, т. е. из всей суммы букв греческого алфавита. Равным образом, только он один заканчивается приветственным восклицанием: «радуйся», но не «аллилуия», подобно остальным 12 кондакам. В содержании кондаков различаются две части: в первой части – до 7 кондака преобладает содержание историческое, во второй части – от 7 кондака – догматическое. Икосы по объему в три раза пространнее предшествующих им кондаков. Первая треть каждого икоса, равная кондаку, содержит, как и кондаки, краткое упоминание знаменательных событий при Благовещении Богородицы, при отрочестве Спасителя, преимущественно же изображает необычайное и спасительное влияние на нас воплощения Иисуса Христа. Две остальные трети икоса состоят из 12 воззваний: «радуйся» (χαῖρε). Это приветствие ангела-благовестника каждый раз сопровождается разнообразно величественными наименованиями высочайших совершенств пречистой Девы, приветственными удивлениями ее величию перед Богом, молитвенными возгласами и исчислением чрезвычайных благодеяний, даруемых ею всем верующим. Эти приветствия, или славословия, начинающиеся словом: «радуйся», расположены в икосе в шесть пар, причем двустишия обыкновенно имеют одинаковое количество слогов в каждой паре. В значительной части приветствий акафист повторяет песнопения Ефрема Сирина (VІ в.) в честь Божией Матери. Например, в акафисте говорится: «радуйся, еюже клятва исчезнет» (ик. 1), у Ефрема – «радуйся, искупление от клятвы»; в акафисте: «радуйся, мосте, преводяй сущих от земли на небо, радуйся, лествице небесная, еюже сниде Бог» (ик. 2), у Ефрема: «мост всего мира, возводящий к небу», «радуйся, лествица, по которой нисходят ангелы»; в акафисте: «радуйся, древо благосеннолиственное, им же покрываются мнози» (ик. 7), у Ефрема: «радуйся, древо благосеннолиственное, от него же собирают плод»; в акафисте: «радуйся, Бога невместимого вместилище» (ик. 8), у Ефрема: «Бога ничем необъемлемого объемлет Мария»; в акафисте: «радуйся, похвало иереев» (ик. 12), у Ефрема «радуйся, похвало апостолов»; в акафисте: «о, всепетая Мати», у Ефрема: «о, всепетая Богородице». Некоторые из приветствий. например: «радуйся, столпе девства», «радуйся, дверь спасения», «радуйся, невестокрасительнице душ святых» (ик. 10), «радуйся, молние, души просвещающая» (ик. 11), заимствованы из слов Иоанна Златоуста на Благовещение (Макарьевския Четьи-Минеи, л. 602, 604, 616). Даже заключительное к икосам приветствие: «радуйся, Невеста Неневестная», заимствовано из кондаков на Благовещение Романа Сладкопевца.

Особую группу составляют приветствия, содержащие указания на современные написанию акафиста события и тем самым дающие возможность определить повод к его составлению. Так, по свидетельству первого кондака, акафист написан по случаю избавления Богородицею Константинополя от нашествия каких-то врагов: «благодарственные и победные песни» Божией Матери возносятся в нем от лица ее города: каковым именем стал называться с VI в. Константинополь. Более точные указания на это событие находим в 5 икосе. По содержащимся в нем данным можно судить, что автор имеет в виду эпоху Ираклия (610–640 г.). Так, он отмечает гибель его предшественника Фоки, ознаменовавшего свое царствование целым рядом убийств («радуйся, извергшая мучителя бесчеловечного из начальства»), и разрушение Ираклием храма огнепоклонников в Армении в 624 г. («радуйся, поклонение огню угасившая»). Указаний на царствование последующих императоров акафист не делает, и потому можно думать, что под нашествием врагов на Константинополь разумеет осаду этого города при Ираклии. Этот вывод как нельзя более подтверждается тем, что в некоторых древнейших рукописях акафиста враги называются персами. Вместо обычного приветствия: «радуйся, путеводительница верных к целомудрию» в греческих рукописях IX и X вв., в славянском Кондакарии XI в. Син. Библ. № 319 читается: «радуйся, путеводительница персов целомудрию» (Ἐκκλησιαστικη ἀλήθεια 1892 г. 395. Кондакарий в греческом подлиннике XII-XIII в. стр. 16. 1879 г. Сочинение архим. Амфилохия). Из истории же известно, что персы в союзе с аварами осаждали Константинополь только при Ираклии (в 626 г.), два позднейшие нападения (в 673 и 717 г) были произведены не ими, а арабами. С приурочением акафиста к осаде Константинополя персами становится понятным и такое приветствие пятого икоса, как: «радуйся, избавляющая от варварского (в греческом Кондакарии XII–ХIII в. и славянском XI в. „от многобожественного“) идолослужения». Оно представляет благодарность Божией Матери за избавление. от насильственного введения идолопоклоиства, которым угрожали предводители аваров и персов – хан Баян и Сарвор. На все предложении граждан Константинополя первый говорил одно: «никакого мира не буду я и друг мой заключать с Ираклием, пока он не отречется от своего распятого Бога». Подобное требование неуместно в устах монотенстов-арабов, и потому с отнесением акафиста к осаде Константинополя в 673 и 717 г. (так делает Синаксарь Каллиста) упомянутое приветствие остается необъяснимым. В горделивом заявлении хана Баяна: «не обольщайте себя надеждою на Бога, в которого вы веруете; завтра я непременно возьму город ваш и превращу его в пустыню», находит свое объяснение и приветствие 6 икоса: «радуйся, лживость идолов обличившая». В том же самом свете представляют происхождение акафиста и некоторые исторические памятники. К ним принадлежат «Веllum Аvаricum» – сочинение современника и описателя осады 626 г. Георгии Писиды, и «повести о неседальном». Первый, положим, выражается еще не совсем определенно: просто приглашает граждан Костантинополя воспеть в благодарность за избавление торжественный гимн (Migne, Р.G. 92 р. 1892), но за то вторые уже прямо считают акафист благодарственною песнию Богородице за спасение его Константинополя от аваров и персов. Такова повесть о неседальном греческого Торжественника X–XI в. (повторена Минем, 1353–1372 и в Христ. Чт. 1837 г. I ч. стр. 263–286), греческой Постной Триоди 1460 г., славянской того же самого века и теперешней печатной. По словам этих повестей, повторяющих с различными вариациями рассказ Георгия Писиды и автора Пасхальной хроники (Минь, т. 92, 1013–1016), в то время как мириады аваров и персов окружили со всех сторон Царьград, патриарх Сергий с иконами Богородицы, с нерукотворенным образом Спасителя, с славным древом Креста и честной ризой обходил в сопровождении народа стены города, убеждал граждан не падать духом, пророчески уверяя, что Необоримая Заступница града низложит сопротивные. Ободренные своими успехами при храме св. Источника, граждане все чаще и чаще начали делать решительные и смелые вылазки. Авары были отражены и рассеяны и в виду истощения запасов стали большими массами покидать город. Наконец, и суда врагов, наполненные ратниками, были разбиты у Влахернской Божией Матери внезапно налетевшим порывистым ветром, великое множество врагов было поглощено морской пучиной, гибель врагов была так велика, что живых не хватало для предания сожжению убитых. Это чудесное освобождение совершено силой и милосердием Пресвятой Девы. Народ, бывший свидетелем столь решительного уничтожения многочисленных врагов, воспел гимн, бодрственно стоя в храмах целую ночь, неусыпной своей защитнице; гимн этот и называется акафистом, – неседальным.

Совершенно иным характером отличается решение вопроса об авторе акафиста: дать на него строго определенный ответ довольно трудно. Одни усвояют акафист Роману Сладкопевцу (архимандрит Амфилохий. Кондакарий в греч. подл. XII–XIII в. стр. 16). Но против подобного взгляда говорит, во-первых, тот факт, что произведения Романа представляют чистое творчество, а в акафисте встречается не мало заимствований (см. выше); во-вторых, у Романа заметно больше сердечности, у автора акафиста – больше заботы о форме. Другие считают акафист произведением Сергия, патриарха Константинопольского, современника осады 626 г. (Фокков. К синтаксису греческого новозаветного языка и византинского, стр. 177. Москва. 1887 г. Кrumbacher. Gеschichte der Вуzantischen Litteratur. S. 672. Мünсhеn. 1897). В пользу их мнения говорит одна рукопись библиотеки св. Марка в Венеции: перед акафистом в ней стоит замечание: «творение Сергия, патриарха Константинопольского». Не представляя убедительного доказательства, подобное замечание легко объясняется тем, что Сергий ввел акафист, как и другие песнопения (напр.: «да исполнятся уста наши...» Chronиcon Paschale I т. p. 714. Соrpus Scriptorum Kistoriae Vуsantiae. Воnnae. 1832), в церковное употребление. Более убедительным представляется мнение тех, которые приписывают акафист другому современнику осады 626 г. – Георгию Писиде (Филарет Черниговский, Исторический Обзор песнопений и песнописцев греч. церкви. Стр. 243. Ловягин. Богослужебные каноны на греч., славян. и рус. яз Стр. 192. Пет. 1861 Querсius., у Миня т. 92, 1334). За это говорит как форма акафиста, так и содержание. Он написан тем же ямбическим стихом и с тем же изяществом, что и другие сочинения Писиды, и содержит те же самые мысли, которые встречаются у него в сочинениях «о творении мира» и «о суете мира». Данному мнению благоприятствует также и то, что приветствия, начинающиеся архангельским воззванием: «радуйся», встречаются у Писиды в «Вellum Аvаriсum. Составленный в VII ст. и исполняемый первоначально во влахернском храме, акафист вносится с IX в. в устав в качестве составной части богослужения субботы пятой недели великого поста, а память об избавлении Константинополя празднуется 7 августа (Месяцеслов при греч. еванг. IX в. Сергий. Полный Месяцеслов Востока. II т. 207 стр.). Под тем же самым числом воспоминает данное событие и русская церковь (Месяцеслов славянского Мстиславова еванг. XII в., месяц. студийского устава XII в. Полный Месяцеслов Востока I т. Приложения. Стр. 17, 35). В месяцеслове при древнейшем славянском прологе (XII в.), представляющем первую редакцию греческого Месяцеслова императора Василия, помещено под 7 Августа и самое сказание об этом событии (Полный Месяц Вост. I т. стр. 242–254; приложения стр. 166). От тех же веков сохранилось указание на чтение акафиста в субботу пятой недели великого поста (Студийский устав по рукописи XII–XIII в. Моск. Син. Библ. № 380, 17; рук. Соф. библ. № 1136 л. 7, об. Одинцов. Порядок общественного и част. богосл. в др. России до XVI в. стр. 43, 34), а в рукописях иерусалимского устава XV–XVI находим изложение и того порядка, который наблюдался при чтении акафиста. (Дмитриевский, Богослужение в русской церкви в XVI в. стр. 20–204. Казань. 1884 г.). Как в этот, так и в позднейший период, обычным языком акафиста является язык богослужебный славянский, и только в 1855 г. он переводится на русский покойным митрополитом Московским Филаретом (Прибавления к творениям св. отец. XIV. Стр. 139).

Акафист Божией Матери послужил оригиналом для всех остальных (Киевское изд. акафистов 1703 г.). По его образцу составлены такие из известных в настоящее время акафистов, как Николаю Чудотворцу, Иисусу Сладчайшему, Успению Божией Матери, Иоанну Предтече, апп. Петру и Павлу, архангелу Михаилу, беcплотным силам и всем святым. Первый из них, т. е. акафист Николаю Чудотворцу, считается произведением Константинопольского патриарха Исидора Бухариса (1341–1349). С его именем он помещен в славянской Псалтири, писанной греком Игнатием в 1430 г., в канонике Кирилла Белозерского 1407 г. (Филарет, Истор. обзор песнопений, стр. 446) и в службе святителю Николаю на 9 мая по рукописи графа Уварова №341 (Памятники древней письменности, в. LХХІІ). Современная редакция этого акафиста представляет немало особенностей по сравнению с древней – Игнатиевой. Появившись в первый раз в киевском издании акафиста 1638 г., они перешли затем в другие издания. Именем того же Исидора подписываются акафисты Иоанну Предтече, арх. Михаилу (Псалтирь Игнатия, Каноник Кирилла Белозерского), Успению Божией Матери и апп. Петру и Павлу (каноник 1457 г.). Что касается автора акафиста Иисусу Сладчайшему, то сказать о нем что-либо определенное довольно трудно. Обычно его усвояют или иноку Студийской обители Феоктисту (ИX), или же Иоанну Евхаитскому (XI в.). Но в приписываемом первому каноне Иисусу Сладчайшему (Акафистник Могилев. изд. 1698 г. и Следованная Псалтирь 1475 г.) нет еще акафиста, не было его и в то время, когда писал канон Иисусу Иоанн Евхаитский (Филарет ibid.). В Киевском издании акафистов 1697 г. и в Могилевском 1098 помещен, между прочим, акафист гробу Господню и воскресению, но он осужден Регламентом на том основании, что воскресению Христову церковь радуется, а не совершает молений покаянных.

А.Петровский.