Личность и миссия

Статья посвящена рассмотрению феномена христианской миссии в рамках богословия личности. Особенность нашего метода исследования состоит в целостном подходе к человечеству как живому образу Бога, призванному к реализации поли-ипостасного единства по образу бытия Лиц Святой Троицы.

Миссия как синергическое действие личностей проповедника и оглашаемого происходит при соучастии главных Миссионеров – Личностей Христа и Святого Духа. Способность к миссии, как умение транслировать другим человеческим личностям жизненно важные истины, признается признаком зрелой личности.

Важной особенностью миссии является встроенный в нее принцип просопопии (греч. προσωποποία – лицетворение), являющийся проявлением кенотической любви и «жизни в другом», в которой «большая» личность действует через «меньшую», учитель – через ученика. Существует и обратное направление просопопии, состоящее в условном «воплощении» проповедника в личности оглашаемых людей.

Совершение миссии предполагает ипостасный подвиг миссионера, осознание им единоприродности с людьми, воспринимающими проповедь. Виды миссионерской проповеди разнообразны, могут предполагать длительный и краткий контакты, близкое и отдаленное общение и совершаться самыми неожиданными путями. Успех миссии зависит от гибкости, чуткости, жертвенности миссионера, его способности выходить на разные уровни общения, а также от свободного личностного выбора воспринимающей стороны.

Богословие личности важно для осуществления христианской миссии, ипостасно-природный подход открывает новые перспективы и методы в решении ее разнообразных задач.

Богословский анализ связи и взаимодействия феноменов «личность» и «миссия» может быть весьма плодотворным, поскольку богословие личности помогает углубленно осмыслить один из важнейших аспектов жизни Церкви, Ее миссионерское служение. В то же время способность к действенной проповеди как трансляции жизненно важных истин признается православным Преданием характерным признаком зрелой и совершенной личности.

В богословском понимании личности важным для нас является прежде всего догмат о Святой Троице, постулирующий уникальность ипостасного начала наряду с тождеством личности с гомогенными себе, и догмат о Богочеловечестве Христа, утверждающий уникальную способность личности к включению в свое бытие природы, принадлежащей иным, в том числе гетерогенным, личностям. Согласно филигранному определению проф. В. Н. Лосского о «метафизичности», «несводимости» личности к природе и в то же время о ее «тождественности» своей природе, мы можем говорить о личности, как «о ком-то, кто отличен от своей природы» [1. С. 114], и по образу Божественных Лиц реализует свое существование в «вечном движении любви» (κινηθεὶς ἀχρόνως καὶ ἀγαπητικῶς [2. 221 A). Способность к общению по образу гармонии внутри-троичного бытия – одно из важных свойств личности, органически связанной с обществом окружающих ее людей.

Филологический анализ слова «миссия» открывает его связь с латинским глаголом «mittere» – «посылать», «отправлять», а однокоренному с «миссией» слову «миссионер» соответствуют французское «missionnaire» и ново-латинское «missionarius», также в своих основах происходящие от латинского глагола «mittere».

В греческом языке с понятием миссии связан ряд других терминов, наиболее важные из которых – «апостол» и «проповедь». Примечательно, что греческое слово «апостол» – ἀπόστολος, посланник, вестник – в своем корне несет то же значение, что и латинское «миссионер», будучи образовано от греческого глагола ἀποστέλλω – «посылать», «отсылать», «отправлять». Изначально в древнегреческом языке слово «ἀπόστολος» обозначало посланника в самом широком смысле, но затем, с распространением христианства, оно приобрело более узкий смысл и стало относиться непосредственно к тем, кого избрал для проповеди Христос.

Слова «проповедь» и «проповедовать» ведут свое происхождение от древнегреческого глагола «κηρύσσω» – возвещать, сообщать известие, разглашать, и однокоренного с ним глагола, усиленного приставками, «προανακηρύσσω» – провозглашать, провозвещать.

Очевидно, что посланничество в домостроительстве спасения относится прежде всего к Третьему Лицу Святой Троицы – Духу Святому, ниспосланному в мир. Апостолы же, содействием Духа Святого, дар личного соприсутствия Которого они получили в день Пятидесятницы, открывали современникам Личность Христа как Спасителя человека и всего мира, а также всей своей жизнью проповедовали открытый им образ личностного бытия.

Первым и главным христианским Миссионером на земле был и остается до исполнения времен Господь наш Иисус Христос, вечная и совершенная Личность, воплощенная Вторая Ипостась Троицы.

Совершив свой спасительный Подвиг и мистически возглавляя Церковь, Христос лично непрерывно соприсутствует и активно соучаствует в ее земной, временной жизни – в ее таинствах, внутри-церковном общении и молитве. В знамение этого на апостольской, а затем на перво-христианской трапезе на столе возжигался светильник, а для Христа оставлялось место, которое в любой момент могло быть зримым образом занято Им.

Вторым, также непрерывно и лично соприсутствующим в христианской миссии, но отличающимся по своей задаче Миссионером, является Личность Духа Святого, подающая внимающим преподаваемому им Слову Божию, способность восприятия и усвоения этого Слова.

Миссия по заповеди Христа «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына, и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф 28. 19, 20), опирается на домостроительство Сына и Духа. Совершаясь в синергии Бога и человека, она предполагает личностный подвиг проповедника. Христианский миссионер призван стать духовной иконой Христа, чтобы люди, встретившие его, могли сказать: «В этом человеке есть что-то, чего нигде я раньше не встречал, чего я даже не познавал. Я хочу… воспринять то, что из него как бы светится, и тогда я начну понимать», причем, не столько даже тонкости богословия, сколько самого Бога [3].

История Церкви знает немало близких и далеких по времени примеров миссионерства, успешного, именно благодаря тем выдающимся личностям, которые смогли совершать это служение людям, как правило, в очень непростых обстоятельствах, но в максимальном со-работничестве с Сыном Божиим и Святым Духом.

Среди них, например, равноапостольная Нина, просветительница Грузии, равноапостольный Косьма Этолийский, проповедовавший в греческих землях, свт. Стефан Пермский, обращавший к вере во Христа зырян (коми), свт. Николай Японский, просветитель Японии, свт. Макарий Невский, апостол Алтая и казанских татар. Такими миссионерами могут быть не только святители, но и многие преподобные, например, св. Сергий Радонежский, служение которого оценивается как апостольское, или сирийские отцы VI века, преподобный Иоанн Зедазнийский и его двенадцать учеников, по числу апостолов, во вторую волну Просвещения, после святой Нино разошедшиеся по Грузии с проповедью христианской веры, преп. Герман Аляскинский, просвещавший алеутов. Можно привести примеры и уже фактически наших современников, таких как старица Гавриилия, просветительница Индии, иеромонах Косьма Григориатский, в конце XX века вдохновенно проповедовавший Православие в Африке. Эти люди, по промыслу Божию, часто практически в одиночку начинали христианскую миссию, но их личный подвиг апостольского служения стал ключевым в зарождении Церкви в местах их проповеди.

Свт. Николай Японский, отбирая кандидатов для миссии в Японии, говорил о таких качествах личности, как бескорыстие и готовность к преодолению трудностей, считая негодными людей, стремящихся к обогащению, с изменчивым, неуживчивым характером, а также бездеятельных, склонных к лени, больных телом и расположенных к нервным болезням, заключая, что «плохие миссионеры не только не нужны, но были бы вредны» [4. C. 262], и если предполагаемые миссионеры, «представляя себе всевозможные трудности миссионерского служения… почувствуют смущение и колебание, то пусть и удержатся от поездки» [4. C. 282].

Современник свт. Николая, свт. Макарий Невский, характеризовал миссионерский подвиг как «более всего ряд скорбей, болезней и трудов» [5], среди которых болезненны не столько страдания тела и материальная неустроенность, сколько страдания души, поскольку в новой среде у миссионера «нет ни родной семьи, ни родного общества, ни привычной для него жизненной обстановки». Среди инородцев он может сильно страдать от одиночества [там же]. А преподобный Иустин (Попович) именовал подвижничество единственной миссионерской школой Православия, которое есть жизнь и подвиг, «поэтому и проповедуется оно только жизнью и подвигом» [6. C. 216].

Христос посылал апостолов на проповедь со словами: «Вы будете свидетельствовать» о Мне (Ин. 15:27), и они, исполняя заповеданное, проповедовали отнюдь не себя, не какую-то абстрактную философскую теорию или собственные измышления, но Самого Христа как живую Личность и Его учение о спасении. Миссионерское служение совершается по принципу лицетворения, просопопии («προσωπο-ποία», от существительного «πρόσωπον» –– лицо и глагола «ποιέω» –– делать, творить, производить), которую можно признать характерным свойством подлинной личности [7. С. 65].

Просопопия, как проявление кенотической любви и «жизни в другом», прежде всего характерна для бытия Лиц Св. Троицы. В круговращении внутритроичной жизни Божественным Лицам свойственно уступать Друг Другу, и в этом уступании «каждое Божественное “Я” ставит другие “Ты” на место Себя» [8. P. 88], «существует в направлении к Другому» [9. С. 283], как «Слово было к Богу» (Ин. 1:1). Совершаются эти отношения через и посредством общей природы, которая «является неотъемлемым обладанием каждой из Трех Ипостасей» [10. С. 309].

Божественную просопопию можно видеть в творении Богом-Троицей мира, несущего в себе печать Божественной красоты и совершенства. Ярким проявлением лицетворения становится создание человека, несущего образ Сотворившего его.

Проявлением Божественной просопопии является Воплощение Бога Слова, открывающего миру Бога Отца, что отражают Его слова: «Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:9), «Я и Отец – одно» (Ин. 10:30). Дух Святой продолжает эту цепочку Божественного лицетворения, и подобно тому, как Сын являет Отца, Дух являет творению Сына, Которого никто не может назвать «Господом, как только Духом Святым» (1Кор. 12:3).

Просопопия предполагает кенотическое самоумаление личности, являющей себя в другой. Относится это явление и к действию в христианах Святого Духа, отличающегося личной сокровенностью. Дух Святой – единственное Лицо Святой Троицы, не имеющее Своего Образа в Другом Божественном Лице, Его ипостасный облик сокрыт «преизбыточествующим проявлением Самого Божества» [11. С. 627–­628], общей Природы Святой Троицы [см.: 12. С. 233]. Но в то же время именно Дух Святой сообщает в Церкви каждой человеческой личности «полноту Божественности единственным, личностным образом» [13. С. 88], в чем и проявляется Его Божественное лицетворение.

Предание Церкви хранит примеры просопопии в земной жизни Богочеловека как Его «условного воплощения» в апостолов и святых. Христос является христианам молодоженам в образе апостола Фомы, крестившего их, и именует Себя «братом Фомы», обыгрывая значение имени «Фома» на еврейском –– «близнец» [14. Л. 154 об.]. Христос неоднократно посещает и ободряет святого великомученика Пантелеимона во время его страданий, являясь в образе духовного отца, пресвитера Ермолая.

Просопопия свойственна отношениям духовника и послушника, в которых явственное присутствие Божие в личности старца притягивает душу послушника, ищущую Бога [15. С. 347]. Послушник, действенно стяжевая «веру к отцу своему по Богу, видя его, мнит видеть самого Христа» [16. С. 13], откуда рождается особенное послушание ученика учителю.

Возвращаясь к теме миссии, мы видим в апостольском и равноапостольном миссионерстве продолжение традиции лицетворения, когда в личности миссионера люди, к которым обращена проповедь, познают Личность Христа. Именно этот принцип «Я и Христос – одно» является основой жизни миссионера, будучи выраженным в словах апостола Павла: «Уже не я живу, но живет во Мне Христос» (Гал. 2:20).

Продолжая эту цепочку, мы можем увидеть необходимость и обратного направления лицетворения как условного «воплощения» личности проповедника в личности оглашаемых и возлюбленных им людей. Любовь является основой способности к лицетворению, «любовь переносит любящего в любимого» [17. С. 125–126], утверждая его бытие. Способностями к любви, взаимопроникновению и взаимоуступанию (греч. περιχώρησις), как условному «воплощению в другого» [17. С. 126], потенциально наделена каждая человеческая личность, созданная по образу Божию. Развитие этих качеств, способность единения в мыслях и чувствах со Христом и умение «воплотиться» в личности оглашаемых, определяют успех миссионерской проповеди.

Миссионерская проповедь ведется от личности к личностям, а эти личности между собой единоприродны. И личностный контакт устанавливается отнюдь не внеприродно, но именно через природу, за счет единосущия личностей. Чтобы личностный контакт был установлен не поверхностно, при всем различии культуры, опыта, знаний, ментальных и душевных различий проповедника и оглашаемых, а эти различия могут быть очень значительны, миссионер должен осознавать свое единосущие с теми, к кому обращена проповедь.

Главным примером здесь является Сын Божий, ставший единосущным с нами, чтобы посредством Своего человечества спасти нас. Уместно здесь и свидетельство св. апостола Павла о характере его проповеди: «для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор. 9:22). Снисходя на уровень слушателей, подстраиваясь, учитывая особенности тех, кому он обращался, проповедник сам в какой-то степени менялся, изменял привычный ему образ поведения, разговор, образ действия и выходил на волну, которая была бы понятна личностям, которым он проповедует.

Человек принимает веру Духом Святым. Но Богу угодно, чтобы люди наставляли людей. Поэтому Христос послал на проповедь апостолов, делегировал их, и эта проповедь продолжается в веках. Известен такой пример из жизни подвижников. Один подвижник-священник жил уединенно, совершая Литургию. Во время служения он часто видел ангелов, сослужащих ему, но когда к священнику приходили гости и молились вместе с ним, то ангелы скрывались. Однажды один из гостей заметил, что подвижник, читая молитвы, делает ошибку и этим искажает догматическое учение Церкви, и сказал ему об этом. Подвижник возразил, что ангелы, нередко сослужащие ему, ни разу не поправили его. Тогда гость попросил прощения и не стал настаивать. Служа в следующий раз уединенно, наш подвижник обратился к ангелам, по обычаю появившимся рядом, с вопросом – верно ли он читает молитвы. Ангелы ответили, что он действительно совершает ошибку. Тогда подвижник спросил, почему они не сообщили ему об этом раньше? Ангелы ответили: «Богу угодно, чтобы люди наставляли людей» [см.: 18. С. 280­–281].

Христос явил свет вечной Жизни в Своем Лице, апостолы явили этот свет в своих лицах, в своих личностях. Свет вечной жизни, нетварную энергию Творца, проповедник личностно являет через свою природу. Но человек должен явить человеку не просто свет вечной жизни, но Личного Бога.

В отличие от распространенного в современном мире понимания личности как некой не столько отличности, сколько отделенности – «я отличаюсь отделением от других», в христианской антропологии личность являет себя как «абсолютное различие в абсолютном единстве» со Христом и с ближними, по принципу Святой Троицы. Личность миссионера, в явлении своей уникальности, в духовной работе над собой, в наполненности Христом, в отчетливости своих ипостасных, задуманных Богом особенностей, является все более очевидно единой с теми, к кому она обращается, кому она проповедует Христа. В таком миссионерстве все меньше имеет силу аспект проповеди «сверху вниз». И хотя в Церкви присутствует иерархичность, но особого типа. Христос пришел, чтобы послужить, а не для того, чтобы Ему послужили (Мф. 20:28), в этом же заключается цель христианского миссионера. Миссионерское служение понимается в этом ключе как объединение через деятельную любовь к тем, кому ты служишь.

Здесь уместно привести пример миссионерского служения в Индии современной нам проповедницы схимонахини Гавриилии, запечатленный в книге «Подвиг любви» [19]. Приехав в Индию, старица много лет молчала о духовных вещах. За эти годы произошло ее единение с многими индусами через оказание им медицинской помощи, изучение индийского языка, нравов, открытия в мировоззрении индийского народа оснований для восприятия и принятия христианства, общечеловеческих и этнических особенностей, совпадающих с христианскими воззрениями. И только потом старица Гавриилия начала проповедовать Православие как своим новым друзьям, так и европейцам, потерявшим веру и ищущим Истину в индуизме и восточных религиях.

Цель миссионерства едина, но проповедь может быть и даже должна быть очень разной по своим формам. Проповеднику требуется большая рассудительность, внимание к тому, сколько слов он говорит. Порой краткость слова может оказаться более действенной, чем многословие. Например, преподобный Антоний Великий одним видом своего лица обратил к христианству многих людей, которые, даже не поговорив, а только увидев его, поворачивались, возвращались домой и начинали совершенно новую жизнь. Но есть и другие примеры. Так, апостол Павел говорит о своей проповеди: «я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас (Деян. 20:31). Здесь мы видим пример плотного и длительного контакта.

Проповедник может трудиться в одиночку, а может иметь множество помощников. При этом успех проповеди во многом будет зависеть «не от количества, но и от качества веропроповедников» [20. С. 1], а также и от самого характера их жизни, согласно христианскому изречению: «или не учи, или же нравами учи» [там же]. Можно эффективно проповедовать и опосредованно, опираясь на различные культурные исторические, этнические, возрастные особенности слушателей. Миссионерским деланием можно назвать и молитву за людей, в которой происходит особый род общения с теми, за кого возносится молитва. Таким образом, в проповеди важны и внешний, и внутренний аспекты, – и аспект молитвы, и аспект общения, а кроме того, характер этого общения, характер трансляции истины.

В современном виртуальном мире особенно ярко проявилась тенденция к созданию экосистем, цель которых – максимальный захват внимания и времени жизни человека, что в итоге ведет к ненавязчивому, на первый взгляд, управлению его жизнью и деятельностью. Яркий пример современной экосистем – банки, клиентам которых предлагается не только совершение денежных операций, но совершение покупок, оформление страховок, получение пенсионных или других выплат. Во взаимодействии с экосистемой затрагиваются многие, если не почти все, аспекты жизнедеятельности клиентов, и потому экосистемы можно назвать своего рода небезопасной деятельностью финансовых и бизнес-агентов в поле жизни человека. Подобная мирская деятельность может быть для нас примером действия псевдо-миссии или квази-миссии.

Христианская миссия призвана к тому, чтобы человек в возможно больших аспектах своей жизни был во Христе или со Христом, совершал те или иные деяния ради Христа. И если в светском бизнесе экосистема создается не только ради удобства клиентов, но и для управления и определенного господства над людьми, как говорит Господь: «князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими» (Мф. 20:25), то в христианстве лейтмотив подобной экосистемы будет совершенно иной: «да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою» (Мф. 20:26). Эта мировоззренческая система основана на личности Христа и на личности миссионеров, похожих на Христа, служащих тем, к кому они пришли, в разных аспектах.

От личности к личности передается знание о Боге, которое несет в себе экзистенциальное, бытийное значение. И для того, чтобы эта передача стала возможна, необходимо понимание одной личностью другой, нужна совместимость для передачи знаний и истины.

Здесь возникает тема сообразности. С одной стороны, один человек подобен другому за счет единосущия, а с другой стороны, существует множество этих уровней подобия или сообразности, и степень совместимости личности с другими зависит от ее способности выходить на разные уровни общения, снисходить на низшие уровни знания, миропонимания и языковых образов. Первым образом такого снисхождения, выхода на низший уровень, позволяющий вести миссию, является Сын Божий, ставший единосущным нам человеком, «зрак раба приимший» (Флп. 2:7), как говорит апостол Павел, чтобы донести нам Самого Себя и слово об Отце, даровать нам дар Святого Духа.

На нашем человеческом уровне это означает, что проповедник, имеющий апостольское служение, призван совершить личностный подвиг снисхождения, выхода на сообразный, понятный язык того, к кому обращена проповедь. Миссионерская деятельность требует большого терпения и умения слушать не только себя, говорящего, но и того, кому ты говоришь, чтобы понять его мировоззренческую систему, выяснить ее основные критерии.

Можно привести пример гибкости из миссионерского служения свт. Николая Японского, потратившего много времени и сил на изучение японского языка и японской культуры ради того, чтобы не просто механически, но глубоко вникая в суть языка, сделать переводы богослужебных и литургических текстов. Подобно этому и свт. Макарий Невский с целью подыскать и ввести в язык просвещаемого народа какой-нибудь новый богословский термин, «нередко нарочно отправлялся на несколько недель и даже месяцев в отдаленные захолустья Алтая и только путем долгих и многих бесед с различными инородцами… приходил к принятию и употреблению известного термина» [21. С. 251–252]. Хорошо владея навыками церковного пения, св. Макарий привлекал оглашаемых взрослых и детей к хоровому исполнению молитв и песнопений на их родном языке, организовывал хор, избирал регента и даже перекладывал на ноты церковные песнопения. Затем, все более увлекая просвещаемых, сам служил с ними Литургии на их родном языке и только потом знакомил с церковно-славянскими текстами.

Как обратный пример здесь можно вспомнить отсутствие гибкости у западных миссионеров, с которой столкнулись равноапостольные Кирилл и Мефодий при проповеди славянам. Нежелание западных миссионеров переходить на язык славян в проповеди и богослужении показывало прежде всего их личностную миссионерскую несостоятельность, неготовность подстраиваться, подлаживаться, по апостолу Павлу, «становиться всем для всех» (1Кор. 9:22). Подобное нахождение оправдания себе в каких-то формальных принципах, как правило, порождается личностной ригидностью, являющейся серьезным препятствием для успеха миссии.

И митр. Антоний Сурожский советовал миссионеру прежде всего научиться чутко слушать тех, к кому направлена проповедь, с любовью воспринимать их жизнь и молитву. При обращении язычников важно ни в коем случае не ругать их и их веру, не говорить против, но попытаться как можно глубже вникнуть в нее, иногда прибавляя: «Ах, как то, что вы говорите прекрасно, если только к этому прибавить то-то – какая бы была полнота» [3], то есть показать возможность «вырасти в новую меру» [там же].

Успех проповеди зависит во многом от личностного выбора воспринимающей миссию стороны. А поскольку личностный выбор в каком-то смысле непредсказуем, то при самых благоприятных условиях и самом жертвенном настроении миссионера можно ожидать и определенный процент бесплодности усилий. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется» [22], но христианские святые и проповедники призывали сеять слово Божие везде: «Всюду сей данную тебе пшеницу. Сей на благой земле, сей на песке, сей и на камени, сей при пути, сей и в тернии; все где-нибудь да прозябнет и возрастет и плод принесет, хотя и не скоро» [23. С. 179] – так говорил своему другу, настоятелю Надеевской пустыни иеромонаху Тихону, преподобный Серафим Саровский. Подобный совет давал духовной дочери и митрополит Московский Макарий: «Сей добро, сей на доброй почве, сей на камнях, сей везде: где-нибудь да взойдет» [24. С. 62].

Примеры определенной бесплодности миссии можно встретить даже в жизни Самого Христа, Который не смог повлиять на Иуду, предавшего Его, или в житии апостола Павла, за которым в Ареопаге последовали только Дионисий Ареопагит, Фамарь и несколько человек, а остальные сказали: «послушаем тебя в другое время» (Деян. 17:32). Но подобные «неудачи» не должны обескураживать миссионера. Обращение личности к вере не происходит наподобие конвейера: миссионер рассказал, пояснил, снизошел – получил результат спланированных, заранее продуманных действий. Миссия не действует механически, но ее результат сокровен в тайне человеческой свободы. Здесь определяющими могут стать внутренние потребности личности, к которой обращена проповедь. И, «если человек ищет не истину, а свой комфорт, то он не изменится, что бы мы ему ни сказали» [25. С. 108].

Миссия, рассмотренная в координатах ипостасно-природной онтологии, предстает как синергическое действие человеческой личности и Главных Проповедников и Миссионеров – Христа и Святого Духа.

Важной особенностью миссии можно назвать опору на принцип просопопии, как проявления кенотической любви и «жизни в другом». Как правило, в просопопии большая личность действует через меньшую, учитель через ученика, и в первую очередь – это явление Личностей Христа и Святого Духа оглашаемым через проповедников. Существует и обратное направление просопопии как условного «воплощения» проповедника в личности оглашаемых людей.

Виды миссионерской проповеди разнообразны и могут предполагать длительный и краткий контакты. Проповедь может быть действенной в близком и отдаленном общении, совершаться через молитву и другими, совершенно неожиданными путями, но ее совершение всегда сопряжено с ипостасным подвигом миссионера, осознанием единоприродности человечества, стремлением к единству с окружающими людьми. Успех миссии зависит от многих факторов, в числе которых гибкость, чуткость, жертвенность миссионера, его способность выходить на разные уровни общения. Немаловажным условием успеха является и положительный свободный личностный выбор воспринимающей стороны.

Подводя итоги, хочется обратить внимание на значение богословия личности как для осуществления миссионерской деятельности, так и для любой христианской практики, поскольку ипостасно-природный подход открывает новые перспективы и методы в решении самых разнообразных задач.

1. Лосский В. Н. По образу и подобию. М.: Издательство Свято-Владимирского братства, 1995.

2. S. Maximus Confessor. Scholia in lib. de divines nominibus // J.-P. Migne (ed.). Patrologiae cursus completus (series Graeca). In 161 t. Paris, 1857–1866. Vol. 4:185–416.

3. Антоний (Блум), митр. О миссионерстве. URL: https://azbyka.org/otechnik/Antonij_Surozhskij/o-missionerstve/ (дата обращения 28.01.23).

4. Николай Японский, свт. Видна Божия воля просветить Японию: Сборник писем. М.: Сретенский монастырь, 2009.

5. Митрополит Московский и Коломенский Макарий (Невский) / Сост. Н. В. Сечина. URL: http://www.orthedu.ru/nskeparh/makarii_nev/sechina/1.htm (дата обращения 07.03.23).

6. Иустин (Попович), преп. Внутренняя миссия нашей Церкви // Он же. Собрание творений / Пер. с серб. С. Фонова. В 5-ти т. М.: Издательство Паломник, 2004–2007. Т. 1. С. 211–217.

7. Мефодий (Зинковский), иером. Личностное свойство «лицетворения» или «лице-деяния» // Материалы Международной научно-практической конференции Шестые Пюхтицкие чтения «Светское и духовное культурное наследие как ценностная основа формирования личности современника», Пюхтицкий Успенский ставропигиальный женский монастырь, 10–12 декабря 2017 года. Пюхтицы, 2018. С. 65–72.

8. Staniloae D. Theology and the Church. Crestwood, New York: St. Vladimir’s Seminary Press, 1980.

9. Лосский В. Н. Искупление и обожение // Он же. Богословие и Боговидение. М.: Издательство Свято-Владимирского братства, 2000. С. 273–288.

10. Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога, как Он есть. М., Эссекс: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь, 2009.

11. Лосский В. Н. Исхождение Святого Духа в православном учении о Троице // Он же. Боговидение / Пер. с фр. В.А. Рещиковой; Сост. и вступ. ст. А.С. Филоненко. М.: АСТ, 2006. С. 607–632.

12. Мефодий (Зинковский), иером. Кенотичность как ипостасное или личностное свойство // Актуальные вопросы церковной науки: научный журнал / Санкт-Петербургская духовная академия. СПб.: Издательство СПбПДА, 2019. № 2: Материалы Х международной научно-богословской конференции «Актуальные вопросы современного богословия и церковной науки». СПб., 25–26 сентября 2018 года. 2019. С. 218–227.

13. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия // Богословские труды. № 8. М., 1972. С. 5–128.

14. Димитрий Ростовский, свт. Житие и страдание святого апостола Фомы. 6 октября // Он же. Жития святых. В 4-х т. Киево-Печерская Лавра, 1764. Кн. 1. Л. 153–158.

15. Симеон Новый Богослов, преп. Деятельные и богословские главы // Добротолюбие: в русском переводе: в 5 т. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2010. Т. 5. С. 9–58.

16. Иоанн (Кологривов), иеромон. Очерки по истории русской святости. Siracusa: ed. ISTINA, 1991.

17. Иустин (Попович), преп. Толкование на Первое соборное послание Святого апостола Иоанна Богослова / Пер. с сербского. М.: Издательство Московского подворья ТСЛ, 1998.

18. Иоанн Мосх, блаж. Луг духовный / Пер. с греч. прот. М. И. Хитрова. М.: Издательство Отдых христианина, 2002.

19. Подвиг любви: Геронтисса Гавриилия (2.10.1897 – 28.3.1992) / Пер. с новогреч. Н. Новгород: ГИПП Нижполиграф, 2005.

20. Макарий (Невский), митр. (Макарий, еп. Томский) Советы для миссионеров Алтайской духовной миссии и инструкция для учителей миссионерских школ. Томск: Тип. Дома трудолюбия, 1912.

21. Царю Небесному и земному верный. Митрополит Макарий Московский, Апостол Алтайский (Парвицкий – Невский) / Сост. Т. Гроян. М.: Паломник, 1996.

22. Тютчев Ф. И. Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. URL: https://www.chitalnya.ru/work/151985/ (дата обращения 28.01.2023).

23. Всемирный светильник преподобный Серафим Саровский / Сост. митр. Вениамин (Федченков). М.: Издательство ПСТБИ, Паломник, 1996.

24. Макарий (Невский), митр. Письма духовной дочери. М.: Издательство Отчий дом, 1999.

25. Максимов Г., диакон. Святоотеческое понимание миссии. М.: Православное миссионерское общество им. преп. Серапиона Кожеозерского, 2014.