Константинопольский патриарх Кирилл VI

(1813–1818 г.).

Исторический очерк его деятельности¹

Патриарх Кирилл VI принадлежал к числу наиболее выдающихся иерархов константинопольской церкви минувшего столетия. Он родился в 1775 году в Адрианополе, в семье небогатого торговца, в мире именовался Константином Сербетцоглу и начальное образование получил в школе родного города, у известного в то время учителя Георгия, с успехом обучавшего наукам и светским, и духовным. Даровитый юноша Константин обратил на себя внимание современного адрианопольского митрополита Каллиника, впоследствии (1801−1806, 1808−1809 г.) патриарха вселенского, который и взял его под свое покровительство. Рассказывают, что для поощрения своего питомца в занятиях Каллиник подарил ему некоторые учебники. Это было настоящим торжеством для бедного и любознательного юноши, но в то же время и предметом зависти для его товарищей²… Печатные учебники тогда ценились, особенно в убогих греческих школах, весьма дорого и находились в школьной библиотеке в самом ограниченном числе экземпляров. Часто бывало, что на всю школу было только одно печатное руководство, да и то находилось в распоряжении учителя, ученики же списывали с этого учебника задаваемые уроки, иные копировали с рукописного экземпляра и т. д., и в результате ‒ копии нередко весьма далеко расходились с оригиналом и оказывали плохую услугу школьному делу... Вполне понятна, значит, радость любознательного юноши, получившего в дар хорошую и полезную книгу.

По окончании школьного образования, Константин намеревался продолжить его заграницей, в одном из европейских университетов, как это обыкновенно делали его соотечественники, среди которых, в начале XIX века, пробудилось сильное просветительное движение³. Но, по недостатку материальных средств, ему пришлось отказаться от заманчивой поездки на культурный запад. Взамен того, он решил посвятить себя служению церкви и обществу в иноческом звании, к которому также имел искреннее стремление и которое могло создать ему обстановку, удобную п для научных занятий. И вот, митрополит Каллиник постриг Константина в монашество, с именем Кирилла, сделал его своим иеродиаконом, а потом и секретарем митрополии, тем более, что молодой инок был и прекрасным каллиграфом. В звании секретаря, Кирилл был правою рукою своего покровителя и с успехом выполнял многотрудные обязанности своего ответственного положения⁴. В сентябре 1792 года митрополит Каллиник, вследствие столкновения с паствой, был перемещен из Адрианополя в Никею, а Кирилл остался на родине простым иеродиаконом и с жаром предался научным занятиям. В это именно время он и приобрел солидную научную подготовку, которая потом дала ему возможность выступить и на учено-литературное поприще. В 1801 году Кирилл получил место архидиакона при ефесском митрополите Гаврииле, а вскоре был приглашен патриархом Каллиником на должность великого архидиакона патриархии⁵. Усердно исполняя свои прямые обязанности, Кирилл не оставлял и научных занятий, завязав тесные сношения с профессорами великой народной школы на Фанаре. В 1802 году он напечатал в Константинополе и первый свой ученый труд, опубликовав в одном сборнике неизданные поэтические произведения византийских писателей Феодора Птохопродрома, Георгия Писиды и Никифора Ксаноопула, вместе с каталогом вселенских патриархов⁶.

В сентябре 1803 года Кирилл был хиротонисан во епископа и получил в управление иконийскую митрополичью кафедру. Здесь для образованного и энергичного архипастыря открылось широкое поле деятельности. «Ромейская райя» иконийской епархии, живя среди смешанного мусульманского населения, совершенно забыла родной греческий язык и говорил по-турецки, нетверда была и в религиозных познаниях, а в гражданском отношении подвергалась всем бедствиям беспринципного и деспотического турецкого режима. Митрополит Кирилл, защищая народ от произвола турецких властей, преимущественное внимание обратил на его религиозно-нравственное просвещение. Он часто произносил проповеди на турецком языке, открывал школы, где их не было, и заботливо относился к школам уже существовавшим, вступая в сношения, по поводу лучшего их внутреннего устройства, с учителями и епитропами⁷. В то же время он продолжал и свои научные занятия и, между прочим, собрал здесь исторический, географический и археологический материал для специального труда об иконийской области. Впоследствии он, на основании этого материала, издал географическую карту иконийской области и исторический к ней комментарий, ценный также в топографическом и эпиграфическом отношениях⁸. Иконийской епархией Кирилл управлял до 1810 года, когда был перемещён в родной город Адрианополь, по просьбе его жителей. И здесь его деятельность развивалась, главным образом, в двух направлениях: он, как гражданский пред Портой представитель своей паствы, энергично защищал ее от притеснений турецких властей и произвола мусульманской черни и весьма усердно занимался благоустройством народных школ и правильной организацией церковной проповеди⁹. Свои археологические познания он расширил изысканиями относительно прошлой судьбы города Адрианополя и его окрестностей, результаты коих и опубликовал в труде об иконийской области¹⁰. Когда вселенский патриарх Иеремия IV отказался по болезни от патриаршей власти (4 марта 1813 г.), члены синода константинопольской церкви единогласно избрали его преемником адрианопольского митрополита Кирилла, который 5 апреля 1813 г., в Лазареву субботу, торжественно и вступил на патриарший престол¹¹. Его избрание было радостно приветствовано духовенством и народом. Даже великий визирь Ахмед-паша, находившийся в Адрианополе во время избрания Кирилла, поспешил приветствовать его по этому поводу, а потом с большими почестями устроил ему отъезд в столицу¹².

О гражданско-административной деятельности патриарха Кирилла VI почти ничего неизвестно, кроме общих сведений о том, что и он, как верховный представитель ромейской райи, защищал ее, где нужно, от насилия и произвола турок и был её покровителем и ходатаем пред Портой¹³. За всем тем, известны случаи нарушения Портой церковных прономий греков и в патриаршество Кирилла VI¹⁴. Из общественной его деятельности, прежде всего, отметим сигиллий по поводу брачного приданого, опубликованный в 1814 году в ответ на соглашение христиан Скопела. На этом острове был обычай давать дочерям в приданое дом. Часто бывало, что родители, передав зятю свое единственное жилище, оставались сами без приюта и проводили жизнь под открытым небом. Иным приходилось строить три или четыре дома, по числу дочерей. Молодые люди острова вели себя весьма предосудительно, так как каждый из них рассчитывал поправить женитьбой все недочеты праздной и весёлой молодости. В виду таких злоупотреблений, патриарх, по желанию жителей, предписал, чтобы впредь дома не считались общеобязательным брачным даром, напротив – сами женихи обязаны предварительно пробрести дома, а потом и вступать в брак. Брачное приданое должно впредь состоять из одежды, серебряных вещей, денег и т. п., а недвижимость могла даваться по желанию родителей невесты. По смерти родителей, братья не должны выгонять своих сестёр из дома, но обязаны держать при себе, содействовать их выходу замуж и снабжать приданым из общего наследственного владения. Всякий обман при исполнении обязательств относительно приданого строго осуждается и представляется на суд димогеронтов острова¹⁵. Затем, желая лучше обеспечить, в материальном отношении, народные филантропические учреждения в Константинополе, патриарх 4 декабря 1815 года приписал к ним храм с чудотворной иконой Богородицы «Σοέδας» в местности Егри-капи, с тем, чтобы ефоры учреждений управляли, через посредство особых епитропов, этим храмом, получали его денежные доходы, за вычетом вознаграждения духовенству, и употребляли на нужды бедных и больных, отдавая во всём отчёт великой Христовой церкви. Особой грамотой патриарх определил и обязанности клира этого храма, а равно и его отношение к епитропам и ефорам¹⁶. В 1816 г. патриарх утвердил завещание некоего Иоанна Мората, который третью часть своего имущества пожертвовал хиосской больнице¹⁷, а в начале 1818 г. он издал сигиллий относительно устройства больницы для прокажённых, учрежденной на собственные средства великим логофетом Константином Маном, под условием ближайшего с его стороны заведования этой больницей¹⁸. Далее, патриарх обратил внимание на благоустройство приходских храмов. Так, в виду бедственного положения храма св. Николая в Галате, который в 1815 г. имел долг в 200.000 гросиев¹⁹, патриарх образовал семичленную комиссию из почтенных и опытных лиц, которая и должна была принять меры к погашению долга²⁰. И столичный храм великомученика Димитрия в Куручесме, по распоряжению Кирилла, вновь был представлен управлению и наблюдению архонтов Александра Ханджери, Димитрия Схина и Константина Хараджа, которые впервые были сделаны его назирами в 1806 году. В 1814 году, по распоряжению патриарха, комиссия из четырех митрополитов производила ревизию деятельности этих попечителей за восьмилетний срок и нашла финансы храма в блестящем положении. Патриарх особою грамотою благодарил архонтов за их усердие к церкви и опять сохранил с ними обязанности ефоров²¹. В сентябре 1813 года патриарх утвердил ктиторские права на храм Св. Духа в Санторине за Марком Плати, племянником его основательницы, которая обеспечила эту передачу и своим завещанием. Ктитору внушалась заботиться о внешнем благолепии храма и упорядочении в нем богослужения²². Подобная грамота была дана в декабре 1815 г. трем священникам‒ктиторам храма Богородицы на Тиносе, в виду их разногласия относительно прав и обязанностей²³, а 27 апреля 1814 г. патриарх утвердил частное пожертвование в пользу церкви св. Георгия в местечке Таксиархе, кесарийской епархии, с тем, чтобы проценты выдавались священнику²⁴. Вообще, патриарх Кирилл обращал большое внимание на приходские храмы и принимал различные меры к тому, чтобы уменьшить их долги, увеличить доходы, создать внешнее благолепие и т. п. В 1814 году, в силу синодального постановления, была образована при патриархии особая комиссия, под председательством деврского митрополита Анфима, которая обязана была посещать храмы и монастыри константинопольской архиепископии, ревизовать их денежные дела и заносить приходские отчеты в особый кодекс, хранившийся в Патриаршем Архиве; в свою очередь, епитропы храмов обязаны были отдавать в своей деятельности отчет пред общим собранием прихожан²⁵.

Патриарх Кирилл был озабочен улучшением материального положения и патриархии. В 1813 году общий ее долг простирался до 1.936,000 гросиев. С целью изыскать необходимые для покрытия этого громадного долга средства и предотвратить угнетавший патриархию финансовый кризис, Кирилл в том же году устроил специальное по этому поводу совещание, в котором, под его председательством участвовали 18 архиереев, 13 светских представителей народа (πγοὔχοντες γένους) и епитропы специальной церковно-народной казны, находившейся при патриархии. Собрание постановило: 800 пунгов (πουγγεῖα)²⁶ долгу оставить за патриаршей казною, а остальные 3.072 пунга разложить на все епархии патриархата, соответственно их материальному благосостоянию, взяв с каждого архиерея официальное письменное обязательство относительно уплаты долга в определенный срок. Собранием был составлен и список всех епархий с обозначением долга каждой, в общем на сумму в 1.536,000 гросиев. В апреле 1818 года патриарх и синод особой энцикликой уведомили об этом всех епархиальных архиереев²⁷. В свою очередь, патриарх Кирилл тогда же издал синодальный том на имя настоятелей и епитропов церквей в константинопольской архиепископии, в котором объявил, что, в виду крайне затруднительного финансового положения патриархии, годичный денежный взнос константинопольских храмов в пользу патриарха, т. н. έμβατοίκιον, увеличивается почти в три раза, так что, вместо 7,000 гросиев, 32 храма архиепископии впредь должны уплачивать патриарху 20,000 гросиев²⁸. Аналогичные распоряжения об увеличении взносов были сделаны и епархиальными архиереями. Но такой внутренний заем принес мало пользы патриархии, так как и духовенство, и народ были до крайности обременены правительственными налогами и поборами разного рода, большею частью произвольными и беззаконными, поэтому финансовый кризис константинопольской церкви оставался постоянным его уделом в течение и всего XIX века²⁹.

В интересах церковного управления, архиепископия Ниссавы в 1815 году была соединена с митрополией Ниссы, под властью митрополита Мелетия³⁰, а патриаршая экзархия Триполицы в 1818 г. обращена в самостоятельную митрополию³¹; к ней была присоединена и епископия Амикла, входившая прежде в состав лакедемонской митрополии, а в вознаграждение за эту утрату великая церковь уменьшила долг лакедемонского митрополита Хрисанфа на 3500 гросиев³². В том же году к митрополии касторийской была присоединена епископия колонийская, причем на первую был переведен и патриарший долг второй в размере 2000 гросиев³³. В августе 1813 г. Кирилл и синод избрали на вдовствующую (по смерти Анфемия) антиохийскую патриаршую кафедру аркадиопольского митрополита Серафима, собравшись в храме св. Иоанна Предтечи в Куручесме³⁴.

Патриарх Кирилл ревностно охранял и церковные каноны. Важный, в этом отношении, сигиллий был издан патриархом 9 июня 1814 года по поводу запрещения брака между лицами, находящимися в пятой степени родства. В керкирской епархии был случай такого брака, совершенный священником по неведению, причем супруги состояли в браке свыше 12 лет и имели детей. Когда преступление открылось, виновные обратились к митрополиту Иерофею с просьбой о снисхождении, так как развод оказался весьма затруднительным по многим причинам. Иерофей готов был оказать виновным снисхождение, но вскоре умер, и дело чрез местоблюстителя иеромонаха Хрисанфа вошло на рассмотрение патриарха Кирилла. Патриарх, из снисхождения и экономии, нашел возможным оставить виновных в браке, разрешил иеромонаху Хрисанфу допустить их и к св. причастию, в виду раскаяния супругов и затруднительности устроить развод, но в тоже время решительно объявил, что это – случай исключительный, не дающий повода для безнаказанного нарушения церковных законов в будущем. Внимательно, неусыпными очами наблюдай, – собственноручно писал патриарх Хрисанфу в заключение грамоты, – чтобы эта церковная экономия и снисхождение, совершившиеся в силу полной необходимости, не дали другим повода для дурного примера и подражания, потому что зло всегда есть зло и не заслуживающее прощения всегда остается таковым. Церковная дисциплина иногда пользуется такими снисхождениями относительно грехов застарелых, частию отсекая и устраняя опасные последствия, из них вытекающие, и крайнее отчаяние чад, испрашивающих церковного милосердия, частию умеряя такою кротостию и сочувствием силу и неприятность продолжительных страданий и обеспечивая снисходительною мерою раскаяние в старости, которого мы с искренним душевным расположением и желаем³⁵. Равным образом по особой только экономии к Николаю Маврокордату патриарх разрешил двум братьям его фамилии жениться на тетке и племяннице, о чем 11 декабря 1816 года и уведомил смирнского митрополита³⁶. Патриарх строго относился и к бракам православных с инославными. 7 октября 1818 года Кирилл извещал смирнского митрополита, чтобы он противодействовал таким бракам и не допускал их, но не расторгал тех браков, которые уже совершены по неведению духовенства или тайно, причем виновные могут допускаться к св. причастию только с разрешения духовников³⁷. В виду строгого исполнения духовенством церковных постановлений о браке, христианами иногда допускались обходы канонов: в керкирской епархии некто Спиридон Феотокис, чтобы жениться (вторично) на племяннице своей первой жены, принял латинство, а потом раскаялся и обратился в патриархию с просьбой опять принять его в лоно православной церкви со всей семьей. Ему, ради семейства, было оказано снисхождение, но с лишением св. причастия³⁸. Патриарх подвергал каре и духовенство за нарушение церковных правил. В 1816 году был удален на Афон епископ Узицы Даниил, с запрещением в священнослужении, так как он за одной литургией производил рукоположение многих священников и диаконов вместе (άγεληδόν). Проживавший в то время на Афоне бывший патриарх Григорий V ходатайствовал пред Кириллом о снисхождении к виновному, но ходатайство было отклонено, причем Кирилл согласился допустить к св. причастию Даниила, как простого мирянина, если его святейшество и духовники Афона признают это возможным³⁹. Были случаи наказания, без всякого снисхождения, и священников, нарушивших церковные правила⁴⁰. А когда епископ Халена позволил себе вмешаться в гражданские дела проживавших в городе иностранцев и особенно драгомана австрийского консульства, то патриарх письмом от 24 августа 1818 года рекомендовал ему впредь не делать этого⁴¹. В этом городе был случай и измены православию, совершенной под влиянием латинских миссионеров. Виновным оказался священник Симеон Ντακούρ, который внес в диптихи имя римского папы и поминал его за богослужением. Местный епископ, узнав об этом, немедленно лишил его прав священства. Скоро и сам Симеон сознал свой грех, раскаялся и обратился к патриарху с просьбой о помиловании, присоединив и свое письменное исповедание веры в строго православном духе, удостоверенное подписью пяти других священников. В свою очередь и епископ известил патриарха о раскаянии Симеона. Основывались на этом, патриарх и синод восстановили его в правах священства, о чем и была послана халепскому епископу синодальная грамота⁴².

Патриарх Кирилл был одушевлен горячими заботами о благоустройстве и монашеской жизни в патриархате и сделал в этом отношении очень много важного и полезного. Прежде всего, ему принадлежит несколько сигиллиев. изданных для подтверждения, восстановления и обеспечения прав ставропигиальных в патриархате монастырей. Так, 2 октября 1813 г. дан сигиллий ставропигиальному монастырю Богородицы Олимпиотиссы, в елассонской епархии, на горе Олимпе, обеспечивающий его подчинение непосредственно патриарху, ‒ право на владение метохом в платамонской епархии и прономию игумена являться в храм в мантии и держать в руках патерицу; монастырь обязан ежегодно уплачивать в патриаршую казну 250 гросиев. Сигиллий дан на основании прежних документов, представленных игуменом иеромонахом Арсением⁴³. От 1814 г. известны три сигиллия патриарха Кирилла, восстановляющие права ставропигий: один дан (в феврале) платамонскому монастырю Св. Троицы, называемому также монастырем Дионисия⁴⁴, другой − монастырю Богородицы τῆς Χροσοπηγῆς, в местности Диври, оленской епархии⁴⁵, и третий − монастырю Рождества Богородицы в местности Влании, епархии фанарио-неохорийской. Последний монастырь был построен братьями Георгием и Константином, получил и права ставропигии, но, по смерти ктиторов, пришел в упадок и потерял прежние свои прономии. Родственник ктиторов, архонт и спафарий Александр Зулуциароглу, в 1814 году, обратился к патриарху Кириллу с просьбой восстановить ставропигию в монастыре и предоставить ему ктиторские права, в силу прежних грамот. Достоверные свидетели и патриарший экзарх, бывший стагонский епископ Паисий, подтвердили справедливость просьбы потомка ктиторов обители, и патриарх дал ему соответствующий сигиллий⁴⁶. От 1815 года сохранились четыре подобные сигиллия − монастыря св. Иоанна Предтечи в Веррии⁴⁷, монастыря τῆς Εὐαλλελιστρίας на островке Сканцуре, находившегося под покровительством афонской Лавры св. Афанасия⁴⁸, монастыря Богородицы Κύκκου на острове Кипре, в епархии киринийской, и обители св. Анастасии в Понте. Кипрский монастырь Кикка в 1813 году сгорел, но скоро был возстановлен в лучшем, сравнительно с прежним, виде. Игумен Мелетий и монахи представили Кириллу патриаршие сигиллии 1783, 1760 и 1672 годов и просили возобновить ставропигиальные права монастыря. Патриарх объявил его свободным и независимым от всякой власти ‒ духовной и светской, с обязательством подчиняться одному патриарху, предписал монахам жить по уставу киновиальному, заботиться о благоустройстве обители, общим голосом избирать игумена, который и должен управлять монастырем при участии почетных старцев и согласно уставу, в противном случае лишается братством власти; монахи должны беспрекословно повиноваться игумену и ничего не делать без его разрешения; в столице монастырь должен иметь своего назира из числа синодальных архиереев, который и является посредником между ним и патриархией и наблюдателем за монастырскими епитропами; монастырь имеет право посылать своих сборщиков милостыни, которые и отдают отчет игумену, а в случае злоупотреблений подвергаются строгому наказанию; кипрские архиереи не имеют права предъявлять никаких требований к монастырю; монастырь наследует имущество умерших монахов; наконец, патриарший сигиллий должен дважды в год торжественно читаться в храме монастыря-на св. Пасху и в храмовой монастырский праздник⁴⁹. Что касается монастыря св. Анастасии, то патриарх, снисходя к просьбе христиан епархий Месимврии, Анхиала, Агафополя, Созополя и других, уничтожил здесь экзархию, установленную патриархом Григорием V, признал недействительным и обращение монастыря из ставропигии в приходский и вновь объявил его в ставропигиальном достоинстве, причем архиереи Анхиала и Созополя не должны вмешиваться в его дела, а последний лишался и права быть патриаршим ‒ в отношении к монастырю ‒ экзархом и контролировать его отчеты за ежегодное вознаграждение в 250 гросиев⁵⁰, ‒ никто не имеет права причинять беспокойство его экономам и отнимать метохи монастыря, монахи по должны присваивать его вещей и утвари, христиане Анхиала, Пирга и Созополя обязаны по-прежнему давать монастырю хлеб, вино и соль и не уменьшать обычных в его пользу денежных взносов, наблюдая за монастырем чрез посредство трех своих епитропов⁵¹. Далее, в 1816 году патриарх Кирилл утвердил ставропигии в монастырях: Μαρδάκη и Σιδηρόπορτα в месимврийской епархии (28 января)⁵², св. Димитрия Στεφάνι в Коринфе⁵³, Введения во храм Богородицы на Сифне с метохом на Самосе⁵⁴, Преображения на островах Страфадских⁵⁵, Архангелов Γενήρ–τασι близ Кесарии⁵⁶, Честного Пояса на Самосе с метохом Архистратига Михаила⁵⁷ и Фанеромены на острове Наксосе с метохом Воскресения⁵⁸. В 1817 году, патриарх возобновил ставропигию в ктиторском ‒ иерея Иакова Кокка ‒ монастыре τῆς ΄Uϕηλοτέρας на острове Наксосе⁵⁹ и в ктиторском ‒ иеромонаха Герасима Манганари ‒ монастыре Богородицы τῆς Καρδιωτίσσης в местечке Месомури на Крите, с тем, чтобы монастырь ежегодно уплачивал патриарху 15 гросиев, ‒ игуменом и ктитором его состоял Герасим, а по смерти его власть должна перейти к старшему в роде иеромонаху⁶⁰. Кроме того, патриарх Кирилл дал ставропигиальным монастырям несколько сигиллиев на право владения метохами⁶¹.

Обеспечивая монастырям свободу во внутренней жизни, независимость от посторонних давлений, неблагоприятных для иноческих подвигов, и право на владение собственностью, патриарх Кирилл внимательно следил н за внутренним благоустройством монастырей и отечески устранял различные препятствия в отношении подлинного иноческого аскетизма. В 1813 году игумены двадцати главных афонских монастырей обратились к патриарху с прошением, в котором, указав на бедственное положение монастыря Каракалла, вызванное идиорритмическим его устройством и обременительными долгами, ходатайствовали о возведении его в киновию и о назначении игуменом иеромонаха Нектария, так как считали такое преобразование единственным средством для предохранения монастыря от запустения. Патриарх в этом смысле и издал свой сигиллий⁶². Подобное преобразование было произведено и в монастыре св. Анастасии Фармаколитрии, в епархии ардамерийской. До сведения патриарха дошло, что монастырь находится в упадке и нуждается в церковном покровительстве. Посланный для расследования дела патриарший экзарх, иеромонах Арсений, донес, что главная причина монастырского неустройства заключается в идиорритме. Патриарх сигилием от 8 мая 1814 г. предложил монахам высказаться относительно введения в монастыре киновии, а несогласные с этим преобразованием должны представить письменное заявление и могут совсем удалиться из монастыря⁶³. 5 августа того же года патриарх известил иеромонаха Киприана, игумена монастыря св. Иоанна Богослова в Роксании, что он переводится игуменом монастыря Фармаколитрии, который преобразован в киновию, а игумену последнего ‒ Григорию предписано управлять монастырем Иоанна Богослова. В монастыре Фармаколитрии был учрежден игуменский совет из семи лиц. Кроме того, к монастырю были приписаны две церкви в Фессалонике ‒ Сретения Господня и св. Ипатия, с правом для игумена управлять ими и пользоваться доходами⁶⁴. Патриарх Кирилл принимал участие и в преобразовании ставропигиального монастыря св. Иоанна Богослова на о. Патмосе, направленном к улучшению его материального положения: 16 апреля 1814 г. он утвердил вновь избранного игумена Иакова и светских епитропов обители⁶⁵. В том же году патриарх за злоупотребления устранил от власти иеромонаха Дионисия, игумена ставропигиального на Санторине монастыря св. пророка Илии⁶⁶, а в следующем ‒ приказал игумену и монахам критского идиорритма св. Георгия Арсани, обремененного большими долгами, продать, при участии местного митрополита Герасима, некоторые владения, для уплаты долгов⁶⁷; когда же эта мера не помогла монастырю, патриарх отдал его в управление митрополиту Герасиму, сроком на четыре года, за вознаграждение в 20.000 гросиев, обязав заботиться о движимых и недвижимых владениях монастыря, платить долги и т. д.⁶⁸.

Но больше всего Кирилл заявил себя трудами в пользу народного просвещения. Сам человек образованный и ученый⁶⁹, прекрасный знаток языков греческого и турецкого, наук богословских и светских, автор учено-литературных трудов, красноречивый проповедник, корреспондент и частый собеседник выдающихся современных греческих ученых, − Кирилл весьма ревностно устраивал новые школы и поддерживал старые, заботился о лучшей постановке учебно-воспитательного дела, входил в материальные нужды школ и учителей, строго охранял доброе направление в школьном деле и т. п. Прежде всего, в 1815 г. он учредил при патриархии духовно-певческую школу, с целью теоретического изучения древне-христианского и византийского богослужебного пения и практического его распространения, при чем крайне осторожно относился ко всяким новшествам в этом деле. Когда три псалта патриаршего храма предложили на его суд новый способ нотного письма и обучения музыкальному искусству, то он отклонил его, как несогласный с древне-церковной певческой традицией, и лишь тогда согласился на его применение, когда из беседы с компетентным в этой области митрополитом ефеским Дионисием не убедился, что в методе по существу нет ничего нового⁷⁰. Другая константинопольская школа − великая народная, помещавшаяся в Куручесме, нередко видела в своих стенах ученого патриарха, который являлся сюда на экзамены, уроки и торжественные собрания⁷¹. В 1814 г. он вызвал сюда из Смирны известного греческого ученого Константина Куму, сделал его схолархом и внимательно относился к педагогическим его приемам. Куме неоднократно приходилось защищать пред ревностным к чистоте православия патриархом некоторых неосторожных в выражениях педагогов и даже обращаться к помощи влиятельных фанариотов⁷². 10 декабря 1815 г. патриарх написал коринфскому митрополиту, чтобы он прислал в великую народную школу книги, в числе 500 томов, монаха Константия, находившуюся в одном монастыре дамальской епископии, где они лежали совершенно без употребления⁷³. Патриарх Кирилл старался уничтожить и вражду между Евангелической школой и Филологической гимназией в Смирне, не исчезнувшую и после мероприятий Иеремии IV. В синодальном послании, отправленном в Смирну в июне 1815 г., он хвалит жителей за основание гимназии, убеждает их расширить и улучшить ее, но в то же время горячо защищает и Евангелическую школу, оказавшую просвещению большие услуги. По мысли патриарха обе школы могут существовать рядом и одновременно, без взаимного ущерба, но с двойной для общества пользой, − только им необходимо жить в мире и согласии. В августе 1818 г. в Смирну был отправлен и патриарший экзарх − митрополит Эноса − для примирения враждовавших партий, но напрасно: 16 июля 1819 г. гимназия закрылась, и ее схолархи − Кума и Константин Экономос − уехали в Константинополь⁷⁴.

Далее, патриарх утвердил своими сигиллиями существование и внутреннее устройство целого ряда народных школ в различных пунктах патриархата. В июне 1813 г. был издан сигиллий по поводу учреждения митрополитом Панаретом греческой школы в Мифимне, на содержание которой были изысканы и местные средства⁷⁵. В 1816 г. была утверждена греческая школа в Скутари⁷⁶ и издан (4 июля) сигиллий относительно присоединения к греческой школе в Димитсане местного ставропигиального монастырька Философа. Архиепископ этого города сообщил патриарху, что греческая школа, основанная в середине XVIII века монахами Герасимом и Агапием, пришла в совершенный упадок, вследствие материальной необеспеченности. В виду этого, патриарх присоединил к школе монастырек Философа с тем, чтобы его доходы шли на нужды школы, и объявил оба учреждения ставропигиальными; заведывание экономическими делами школы поручено епитропам, утверждаемым местным архиереем, а высший надзор за учебно-воспитательным делом возложен, но просьбе жителей, на митрополита Древних Патр Германа, человека просвещенного, благородного и патриота, к которому епитропы и учителя и должны обращаться за руководственными указаниями по школьным вопросам⁷⁷. Затем, в декабре 1816 года к патриарху обратилась с просьбой об основании народной школы в Сатисте проживавшая в Яссах некая Василика Николау, брат который, константинопольский аптекарь Георгий Зихнидзари, пожертвовал по завещанию на это дело 40,000 гросиев. В виду того, что просительница жила в Яссах и не могла непосредственно наблюдать за целостью капитала и его прибыльным употреблением, патриарх предложил ей обратиться к обществу греческих купцов в столице с просьбой избрать из своей среды опытных лиц, которые и должны возможно безопаснее и выгоднее пристроить капитал, расходовать на содержание школы одни только проценты и вообще наблюдать за ее экономическим состоянием. Предложение это было принято, и школа, при участии патриарха и греческих купцов, была учреждена⁷⁸. В январе 1817 г. был издан сигиллий но поводу устройства двух школ − общей и греческой − в селе Михалици никейской епархии. Ктиторами их были − ритор Киприан, пожертвовавший 10,000 гросиев, его зять − адвокат Авраам Комнин, давший тысячу гросиев, и жители села, назначившие на это дело 5,000 гросиев. Все эти деньги были отданы в кредит, а на содержание школ должны были идти только проценты. Епитропом назначен Авраам, который и обязан был следить за правильным расходованием пожертвованных сумм, за обучением и воспитанием детей н отдавать отчет о состоянии школ⁷⁹. В марте этого года патриарх дал сигиллий греческой школе на о. Наксосе, основанной иеромонахом Каллиником Варватаки в его ктиторском монастыре св. Елевферия. Сигиллий заключал следующие пункты относительно школы. Каллиник и его родственники теряют всякое право на владение монастырем и его собственностью. Монастырь должен именоваться общеобразовательною школою (κοινὴ σχολή); заведывание ею предоставляется смирнской общине бочаров (τῶν βουτζάδων), которая и избирает из своей среды троих школьных епитропов. Высший надзор за школою принадлежит митрополиту Смирны и епископу Наксоса, которые и являются ее верховными покровителями. Основатель школы иеромонах Каллиник до конца жизни и сохраняет за собой право заботиться о школе и наблюдать за нею, а после его смерти это право переходит к епитропам, которые и наблюдают за всем, приглашают священника для совершения богослужения и т.д. Иеромонаху Каллинику дано было право производить сбор денег в пользу школы, записывая их в особую книгу, и отдавать в этом отчет епитропам. Если смирнская община бочаров будет небрежно относиться к возложенной на нее обязанности, то димогеронты Смирны, после предварительного увещания, берут на себя заведывание школой. Наконец, Кирилл объявил школу патриаршей и ставропигиальной⁸⁰. 5 мая 1817 г. утверждена школа в Синопе, амасийской епархии, основанная в святогробском метохе. при содействии иерусалимского патриарха Поликарпа, который обещался ежегодно жертвовать в ее пользу сто гросиев; наблюдение за школою возложено на местную общину меховщиков (τῶν γουναράδων⁸¹) В феврале следующего года патриарх особым сигиллием присоединил свою эпирскую экзархию Метсова с двумя монастырями к местной греческой школе, по просьбе населения экзархии, которое приняло на себя заведывание школой, чрез посредство епитропов; школа подлежала высшему надзору патриарха⁸². Важный сигиллий был издан и 7 мая 1818 г. о школах на о. Андросе. Иерокирикс и дидаскал Самуил купил за 633 гросия место близ села Москиона на этом острове, построил здесь две школы − греческую и воспитательно-катихизическую, воздвиг и храм в честь Св. Троицы, собрал свыше 9,000 гросиев на их содержание, часть которых и отдал в процентный долг жителям Андроса и Святому Гробу, обеспечил школам материальную помощь со стороны господаря Молдовлахии Скарлата Каллимахи, митрополита Вениамина и других епископов Молдавии и просил патриарха утвердить его просветительные учреждения. Патриарх постановил, чтобы существующий на Андросе ставропигиальный монастырек Богородицы τῶν Τρομαρχιῶν был присоединен к основанным школам и управлялся Самуилом и последующими схолархами и епитропами, − обе школы должны считаться ставропигиальными, экономическое заведывание школами возлагается на корпорацию меховщиков (τῶν γουναράδων), которая должна производить сборы в Яссах и Бухаресте и в июне или в августе каждого года вручать деньги схоларху; на месте школами заведуют три епитропа − священник, один из образованных мирян и родственник ктитора, при деятельном участии иеромонаха Самуила; внутреннее управление школами принадлежит схоларху, который имеет возможность приглашать помощников, воспитателей и назначать дежурных из учеников; ежегодно в школах, в определенные праздники (Св. Троицы, Успения, Св. Иоанна Предтечи и пр.) совершаются торжественные богослужения, а 1 сентября − архиерейское поминовение ктиторов, попечителей и учителей школ, наконец, долговые обязательства на деньги, принадлежащие школам, должны храниться у епитропов⁸³. Аналогичные сигиллии были изданы также о содержании и устройстве греческих школ − в Тузлиях халкидонской епархии (1817 г.)⁸⁴, в Редесто, основанной па средства ираклийского митрополита Мелетия⁸⁵, в Созополе, учрежденной па деньги (13,000 гросиев), пожертвованные ватопедским монахом Феофилом⁸⁶, и в Филаделфии⁸⁷. В январе (22) 1814 года патриарх предписал прусскому митрополиту Иоанникию и прокритам Муниания, чтобы они позаботились о благоустройстве местной школы и обеспечили ее в материальном отношении⁸⁸, в июне того же года взял с митрополита Даниила обязательство в том, что он будет заботиться о народной школе в Акове⁸⁹, 10 марта 1817 г. повелел епитропам патриаршей школы Каплани в Янине принять все меры к ее улучшению, располагая громадными средствами ктитора (100.000 рублей)⁹⁰, а епископу фермийскому и прокритам предписал обратить доходы с местного метоха монастырька св. пророка Илии на нужды школы и содержание учителя⁹¹. Сигиллиями (1813 и 1816 г.) патриарх назначил греческим школам столичных приходов − Едирнекапи третью часть из доходов приходской церкви⁹², а Татаулов − четвертую⁹³. В августе 1818 года патриарх обратился ко всему духовенству и народу константинопольской церкви с горячим воззванием о материальном содействии общеобразовательной греческой школе в Трапезунте. В этом городе н его окрестностях образование в последнее время сильно оскудело, вследствие чего упала нравственность в народе, а разговорный греческий язык потерял прежнюю чистоту и распространенность. Местные ревнители греческой культуры и народности, заметив печальные результаты крайнего невежества и даже варварства (βαρβαρότης) среди своих соотечественников, постарались устроить народную школу, не щадя трудов и расходов, и этим средством несколько парализовали вредное влияние на молодежь окружающей невежественной среды. В школе учились дети не только городских жителей, но и сельских − из окрестностей. С каждым годом число учеников возрастало. Необходимо было увеличить штат учителей, умножились и расходы по содержанию школы. Между тем средства ее были весьма ограниченны, так что потребовалась посторонняя помощь. Идя на встречу нуждам трапезунтской школы, патриарх Кирилл и разрешил некоему хаджи Антонию производить в пользу ее сбор по всему патриархату, о чем и объявил особой грамотой⁹⁴. Наконец, узнав о том, что в Епиватах, силимврийской епархии, пожаром была уничтожена общеобразовательная школа, восстановить которую местные жители но бедности не могли, патриарх обратился (1818 г.) с горячим воззванием к христианам столицы и приглашал их к пожертвованиям на это полезное дело⁹⁵.

Патриарх Кирилл VI считается также одним из ктиторов патриаршей типографии в Константинополе, которая, после открытия ее в 1798 году патриархом Григорием V, вскоре прекратила свою полезную деятельность. В октябре или ноябре 1814 г. состоялось синодальное определение о восстановлении этой типографии. Она была отдана в аренду на десять лет первому остиарию великой Христовой церкви Константину Коресию и секретарю церковно-народного казначейства Александру Аргираму на следующих условиях. Арендная плата назначена в 500 гросиев ежегодно, так как для типографии необходимо было приобрести новые, более усовершенствованные орудия. Патриарх не может оказывать на арендаторов никакого давления в соглашениях но поводу печатания книг новых или старых. Типография может беспрепятственно перепечатывать греческих авторов или книги, одобренные цензурой, если в них нет никаких изменений сравнительно с стереотипом, в противном же случае необходимо представлять издание в духовную цензуру. Арендаторы свободны от всяких денежных обязательств, заключенных типографией в прежнее время. В течение десятилетнего арендного срока никто не имеет права нарушать с ними контракт, если они будут правильно исполнять его условия; если же, по независящим от них обстоятельствам, типография будет у них отнята, то все типографские принадлежности, ими приобретенные, возвращаются, так чтобы они не понесли никакого убытка. Типографам строго запрещается печатать книги и издания, противные вере и нравственности христианской, враждебные государству и обществу. Ни одно новое издание, не одобренное синодом, духовной или светской цензурой, не должно печататься в патриаршей типографии. Каждое вышедшее из типографии издание снабжается ее печатью. О всяком втором издании греческих авторов, даже отцов и учителей церкви, типография должна уведомить патриархию. Печатание патриарших грамот производится даром, оплачивается только бумага⁹⁶. Патриарх Кирилл весьма внимательно относился к вновь выходившим в свет книгам богословского содержания. В 1814 году архимандрит Есфигменского, на Афоне, монастыря Феодорит, известный своим толкованием на Апокалипсис⁹⁷, представил патриарху на рецензию новый свой труд -толкование на книгу пророка Даниила. В ответе автору патриарх (28 декабря) сообщил, что труд его хороший, но аллегорический метод толкования не позволяет одобрить его к печати⁹⁸. А когда знаменитый Константин Экономос издал свой катихизис (Вена, 1814), то патриарх Кирилл подверг его, в синодальном заседании, тщательной критике, нашел в нем несогласные с святоотеческим учением воззрения на судьбу умерших без крещения детей, а в определении таинства крещения − существенную опечатку-ошибку, приказал отпечатать в патриаршей типографии отдельные листы с исправленным текстом и отправил их автору в Смирну при любезном письме от 8 марта 1815 года, предложив заменить ими соответствующие страницы книги⁹⁹. С другой стороны, патриарх Кирилл весьма одобрительно отзывался о литературных трудах известного Никодима Святогорца († 1809 г.) и в 1817 году двумя своими грамотами горячо рекомендовал духовенству и народу его «Новый Синаксарь – Νέος Συναξαριστής» на печатание которого собирали средства афонские иеромонахи Стефан и Неофит, ученики приснопамятного составителя, обязанные его последнею волею издать в свет некоторые из его творений. При содействии Кирилла, а также патриарха Григория V, «Новый Синаксарь» Никодима был отпечатан в 1819 году в Венеции, в трех томах¹⁰⁰. Далее, патриарх Кирилл принимал большое участие в богословском споре, возникшем между дидаскалом − иерокириксом Дорофеем Вулизма, жившим в Яссах, и Стефаном Дунка, профессором философии в ясском лицее. Стефан был последователем Шеллинга, изучал философию, математику и естественные науки в университетах Галле, Иены и Геттингена и навлек на себя обвинение в атеизме, повод к которому дал изданный им курс физики, где он пытался примирить науку с откровением. Самым горячим его противником был иеромонах Дорофей Вулизма, который вел с Стефаном продолжительную и упорную полемику, обвиняя его и пред патриархами Григорием V и Кириллом VI в неправославном образе мыслей. В письмах Дорофея к различным лицам, хранящихся в рукописных кодексах библиотеки Русского на Афоне Пантелеймонова монастыря, содержится богатейший материал для характеристики религиозно-философского движения в недрах константинопольской церкви в начале XIX века, вызванного спором между двумя греческими учеными. Победа в этой полемике осталась на стороне Дорофея: Стефан Дунка должен был принести повинную в своем вольнодумстве, и в исповедании веры, представленном патриарху Кириллу, заявляет о раскаянии в своих заблуждениях и признает себя верным сыном св. православной церкви¹⁰¹. Это обращение Стефана в лоно церкви состоялось при живом участии патриарха Кирилла, который с самого начала возникшей полемики внимательно следил за ее движением и только тогда стал на сторону Дорофея, когда признал его богословскую аргументацию против воззрений Стефана вполне убедительной и согласной с учением церкви¹⁰². Наконец, патриарх Кирилл и сам продолжал заниматься учеными трудами. Во время своего патриаршества он собрал не мало эпиграфического материала классической и христианской эпохи, часть которого и опубликовал в журнале «Λόγιος Ἐρμῆς"¹⁰³, а также издал апологию клира восточной церкви, в виду современных либеральных о нем суждений.

Патриарх Кирилл, как достойнейший во всех отношениях администратор¹⁰⁴ и архипастырь, мог бы, по словам Кумы, долго занимать вселенскую кафедру, если бы судьба патриархов не зависела от смены господарей Молдавии и Валахии, избиравшихся из греческих аристократических фамилий Фанара. В октябре 1818 года из Валахии бежал в Швейцарию, от султанского гнева, господарь Иоанн Карацас, преемником которого был назначен Александр Суцос. Последний, из личных расчётов, не был расположен к Кириллу и, не смотря на протест синода, добился его низложения¹⁰⁵. Однако, в своем письменном отречении от престола (от 13 декабря 1818 г.) Кирилл заявляет, ЧТО ОН добровольно отказывается ОТ власти (έκόντες ὑποχωροῦμεν παραιτούμενοι), причем ссылается на трудности патриаршего служения и на свои болезни. В этом документе патриарх с полным правом говорит, что интересы церкви, народа и общества он всегда ставил выше собственных и совершенно свободен от упреков в властолюбии или честолюбии, как может об этом свидетельствовать вся его деятельность в Иконии, Адрианополе и Константинополе. Оставляя патриаршую кафедру, он уходит с сознанием исполненного долга¹⁰⁶.

В конце 1818 года патриарх Кирилл поселился в своем родном городе Адрианополе, где и жил частным человеком, занимаясь пауками и пользуясь общим вниманием не только местного населения, но и соседних архиереев¹⁰⁷. Между тем приближался грозный 1821 год, когда почти весь греческий народ, воспламененный воззваниями национальной гетерии, дружно вступил в энергичную с турками борьбу за свободу веры и церкви, за независимость отечества. Повсюду в Турции водворился террор, сопровождавшийся кровавыми жертвами из среды стремившихся к золотой свободе христиан. С особым варварством турки истребляли греческое духовенство, стоявшее во главе народной жизни. 10 апреля 1821 года на воротах патриархии был повешен патриарх Григорий V, а вслед за тем были повешены и многие другие митрополиты и клирики, совершенно ни в чем неповинные пред турецким правительством. Свидетелем турецких зверств был и город Адрианополь, когда султан Махмуд II также отправил, кровавые приказания, наметив в числе жертв и бывшего патриарха Кирилла VI. Бесспорно, почтенный и уважаемый старец, всецело посвятивший себя наукам, не принимал участия в деятельности народной гетерии, хотя, конечно, не мог о ней не знать. Порта же обратила на него внимание потому, что он возвышался своими личными достоинствами над многими другими, причем возможно, что одним из поводов к такому вниманию послужило и то, что в день казни патриарха Григория синод избрал его преемником Кирилла; однако это избрание было опротестовано турецким представителем на том основании, что Кирилл находился в Адрианополе, а Порта требовала, чтобы новый патриарх немедленно вступил в отправление своих обязанностей; после этого на патриаршую кафедру был избран писидийский митрополит Евгений.

Паша Адрианополя, получив из столицы приказ повесить и бывшего патриарха Кирилла, был в большом затруднении, так как и сам уважал его, − но султанское приказание необходимо было исполнить. И вот он, отправив за Кириллом богато убранного коня, с печалью сообщил прибывшему патриарху грозное правительственное распоряжение. Патриарх не смутился и сам советовал ему скорее исполнить волю султана. На том же коне патриарх был отвезен к зданию митрополии и здесь на воротах повешен (18 апреля 1821 г.), встретив смерть с молитвою на устах¹⁰⁸.

Так, трагически скончался один из самых образованных и деятельных патриархов греческого востока, принесший на алтарь православной церкви и в жертву родному и свободолюбивому народу не только многоразличные и плодотворные свои труды, но и самую жизнь.