Высокопреосвященный Савва [Тихомиров], архиепископ Тверской

(† 13 октября 1896 г.).

Благий человек от благаго сокровища износит благая. Мф. 12:35. Аще во свете ходим, общение имамы друг ко другу. 1Ин. 1:7.

Октября 13 дня сего 1896 года, в 31/2 часа по полудни, после непродолжительной, но тяжкой болезни, тихо почил, на 78-м году жизни, один из старейших, заслуженнейших и достойнейших архипастырей нашей отечественной церкви, высокопреосвященнейший Савва, архиепископ Тверской и Кашинский, доктор церковной истоpии, почетный член Московской духовной академии и Братства преподобного Cepгия для воспомоществования нуждающимся студентам и воспитанникам сей академии. В Боге почивший архипастырь и личными качествами, и жизнью, и деяниями, и отношениями оправдавший на себе истину изречений слова Божия: благий человек от благаго сокровища износит благая (Мф. 12:35) и: аще во свете ходим, общение имамы друг ко другу (1Ин. 1:7), как это видно будет из ниже излагаемого, в частности к Московской духовной академии имел столь близкие, разнообразные и любвеобильные отношения и благодетельное для неё значение, что она непременным и священным долгом своим поставляет сказать доброе и, по возможности, не скудное содержанием слово в память о нем на страницах издаваемого ею „Богословского Вестника”.

Высокопреосвященнейший Савва, в миру Иван Михайлович Тихомиров, был сыном бедного причетника Крестовоздвиженской церкви села Палехи, Вязниковского уезда, Владимирской губернии, и родился 15 марта 1819 года. Родитель его, Михаил Сергеевич, отличавшийся большой любознательностью и живым, общительным характером, пользовавшийся добрым расположением прихожан и родственников своих и поддерживавший материальное положение своё и своего семейства, в виду скудости причетнических доходов и в часы досуга от исполнения прямых обязанностей своего служения по должности пономаря, некоторыми сторонними занятиями, в том числе писанием икон¹, к сожалению, скончался (от простуды) за полтора месяца до рождения своего сына, будучи еще очень нестарым человеком; а мать, Стефанида Ивановна, женщина весьма благочестивая, трудолюбивая и в высшей степени любвеобильная, дав сыну первые зачатки благочестивого семейного воспитания и, не смотря на крайнюю скудость материальных средств, озаботившись также и начальным школьным его образованием, умерла в то время, когда он еще обучался в Шуйском духовном училище. Кончина её последовала 14 марта 1830 года; и таким образом Иван Михайлович, будучи только одиннадцати лет от роду, остался круглым сиротой, получив от родителей в наследство лишь их добрые свойства и качества, а во всем прочем оставленный на попечение некоторых родственников², лучше же сказать, – на попечение Отца небесного, вверенный Его благому и всемогущему Промыслу. Вот почему сам высокопреосвященный Савва, в речи своей по наречении его в епископа, произнесенной 2 ноября 1862 года перед собором русских иерархов, во главе которых при сем был знаменитый святитель Филарет, митрополит Московский, говорил: отец мой и мати моя остависта мя, Господь же восприят мя (Псал. 26:10)³, и: „Приемляй сира и вдову (Псал. 145:9), принял и меня в дом Свой, соделал единым от служителей дому Своего, то есть, Церкви святой“⁴. И действительно, во всей жизни высокопреосвященого Саввы видны ясные следы особого попечения о нем промысла Божия, воспитания и хранения в дому Божием и для дому Божиего. С самого раннего детства мать приучала его неопустительно посещать все церковные службы в воскресные и праздничные дни, и он, прислушиваясь к чтению и пению в храме Божием, без сомнения под воздействием просвещающей благодати Святого Духа, сам возгорел сильным желанием выучиться грамоте⁵, а выучившись читать по Часослову и Псалтири, первое приложение приобретённого им знания сделал к церкви, читая в ней шестопсалмие и кафизмы. Затем, когда он поступил и в Шуйское духовное училище, то не без промысла Божия дело устроилось так, что он помещён был на квартиру к хозяйке, которая была очень набожная и строго следила за тем, чтобы все её квартиранты-ученики означенного училища, во все воскресные и праздничные дни, непременно ходили в церковь к богослужениям, сама будила их к утрени, а во время грозы ночью заставляла их вставать, чтобы молиться Богу и читать акафист Спасителю и Божией Матери⁶. Не говорим уже о многих случаях явного покровительства над ним промысла Божия, избавления от неминуемых, грозивших жизни его, опасностей, и проч.⁷ – Учение его в Шуйском духовном училище, а затем во Владимирской духовной семинарии шло с наилучшим успехом. Он всегда отличался и способностью легко понимать и усваивать уроки (а также хорошо писать задачи и сочинения), и образцовой аккуратностью в исполнении своих ученических обязанностей, и добрым поведением, а при том имел постоянно сильную охоту к чтению книг, к списыванию из них стихов и литературных статей, не будучи в состоянии, по бедности, приобретать эти книги в собственность. Не удивительно, поэтому, что он окончил семинарский курс (в 1840 году) в числе самых первых студентов, и семинарское начальство уже предназначило его, в числе немногих других, для отправления в академию, но неожиданная болезнь остановила его на сем пути, не дозволив ему держать предварительное к сему испытание в академии. Не смотря, однако, на это препятствие, Господь привел его на тот же путь, хотя и несколько позже. Между тем, по окончании семинарского курса, И. М. Тихомиров, пользовавшийся дотоле казенным содержанием, как круглый сирота, оказался в безвыходном положении относительно содержания своего, и потому обратился к частным урокам и занятиям, исполняя между прочим, по расположению к нему семинарского начальства, обязанности смотрителя семинарской больницы за право жить при ней и пользоваться жалованьем по 2 рубля в месяц, и не оставляя заветной мысли об академии, а потом, в конце 1841 года, определен был и на штатную должность учителя в Муромском духовном училище. Вместе с тем ему предоставлено было место священника в Муромском соборе. В 1842 году 12 января он вступил в брак с сиротой умершего соборного священника г. Мурома, Анной Васильевной Царевской; 18 того же января преосвященным Пареением (Чертковым) архиепископом Владимирским († 1853) рукоположен был в диакона, а 25 января и в священника. Таким образом он еще более приблизился к дому Божию, соделавшись одним из строителей таин в нём. Исполнение обязанностей священнических и учительских с его стороны отличалось всегдашней тщательностью, причём прежняя охота к чтению книг теперь удовлетворяема была главным образом книгами духовного содержания (например с увлечением читал он проповеди митрополита Московского Филарета, архиепископа Херсонского Иннокентия и др.), а из светских – преимущественно исторического содержания (например Михайловского – Данилевского описание Отечественной войны 1812 года). Но не долго длилась такая тихая жизнь, и скромная деятельность отца Иоанна. В 1845 году он потерял нежно любимую супругу, умершую в цвете лет (на 25-м году жизни) от чахотки и, не имея детей (единственный сын его умер младенцем еще в 1844 году), увидел в этом горестном событии перст Божий, указующий ему иной, новый, высший путь жизни. В 1846 году осуществляет он свой прежнюю, заветную мысль: поступает в Московскую духовную академию, не смотря на препятствия, снова возникавшие на этом пути с разных сторон. Так, даже один из друзей его восставал против поступления его в академию, и он в защиту свою должен был писать другу: „для чего же Бог вложил в меня такое непреодолимое влечение к занятию книжному? С тех самых пор, как я начал сознавать себя, книги были исключительным предметом моих занятий, а теперь обратились в какую-то потребность»⁸. Поступил отец Иоанн в академию в числе лучших студентов и всё время академического образования был также постоянно в числе лучших, неуклонно исполняя обязанности студента и отличаясь теми же добрыми качествами, какими отличался и прежде. „С любовью воспоминаю, – писал преосвященному Савве в 1887 году бывший ректор Московской духовной академии протоиерей С. К. Смирнов († 1889), – ваше поступление в ряды питомцев академии, где я был тогда юным наставником; воспоминаю вашу образцовую исправность в отношении студенческих обязанностей, – ваше неопустительное посещение классов и внимательное слушание в них преподаваемого. Воспоминаю и благоговейное служение ваше в церковных собраниях ваших товарищей по академии, которые глубоко вас любили за вашу скромность, искренность, смирение и всегдашнее благодушие”⁹ – Между студентами, особенно часто посещавшими библиотеку, – писал другой бывший бакалавр академии и помощник библиотекаря в ней, иеромонах Леонид (Краснопевков), скончавшийся в 1876 году в сане архиепископа Ярославского, – приметен был молодой священник со светлыми волосами, чрезвычайной худобы в теле, и с приятной смесью чего-то кроткого, серьезного и добродушного в лице. Его, переходящего с книгами от шкафа к шкафу, и его короткую рясу я врезал в память навсегда. Этот священник поступил из Владимирской eпapхии, был иереем Муромского собора“, и т. д.¹⁰ В то же время о. Иоанн, без всякого побуждения извне, все более и более стал приходить к мысли о принятии монашества. „О монашестве у меня никогда прежде не было и помысла, – писал он к одному из друзей своих, – а теперь этот путь для меня сделался совершенно неизбежным, если бы я даже не был и в академии. Но да будет надо мною воля Божия!.. Особенная выгода монашествующего в академии та, что можно безпрепятственнее, чем светским студентам, заниматься науками„¹¹. Так в 1848 году, по переходе на старший курс, о. Иоанн подал прошение о поступлении в монашество, а 1 октября означенного года и было совершено само пострижение, в трапезной церкви Свято – Троицкой Сергиевой Лавры, причем новопостриженному дано было имя Саввы в честь преподобного Саввы Вишерского, в тот день празднуемого. Пострижение совершал ректор академии архимандрит Алексий (Ржаницын), впоследствии архиепископ Тверской († 1877)¹². Приняв монашество по искреннему, глубокому убеждению и по рассуждению на 30-м году своего возраста, отец Савва сталь истинным монахом и всем сердцем предался новому служению в дому Божием. „Мысль, что это дело особенного Божиего попечения о мне, – писал он вскоре по пострижении в монашество, – утешает и успокаивает мой дух. С благоговейным трепетом усматриваю я особенное призвание Божие к иноческой жизни во всех прежних своих обстоятельствах. Смотрите, в самом деле, как постоянно и вместе с тем очевидно Господь отрешал меня от миpa и призывал на служение Себе: взял у меня родителя прежде, нежели я увидел свет; лишил матери в то время, когда я еще имел крайнюю нужду в её попечении, определил испытать мне горький жребий сиротства с той, конечно, благой целью, чтобы заблаговременно ознакомить меня с тесным путем креста. Но вот, после долгого томления в сиротстве, краткое время дает мне вкусить некоторую сладость жизни в семейном благополучии, но и здесь скоро начинаются опять прежние лишения: умирает сын, который при своей жизни естественно привязывал бы меня к миpy во всяком случае; наконец, я лишился того, что привлекало и всего более привязывало меня к миpy; – все это не ясные ли, постепенно более и более возвышающиеся гласы Божественного воззвания меня из бурного моря к тихому пристанищу монашеского жития? Да будет же благословенна воля Божия, избравшая и посвятившая меня на служение себе, можно сказать, из чрева матери“¹³ Новому иepомонaxy, как уже опытному в священнослужении и человеку аккуратному, поручено было заведывать церковной службой по академии. «Помню, – говорит преосвященный Леонид, – как накануне всякого праздничного дня, пред всенощной, приходил он к нам, монашествующим бакалаврам, предлагать служение литургии с о. ректором... Привычка видеть его в определенное время делала само ожидание его прихода приятным¹⁴«. В таком ревностном и тщательном исполнении студенческих обязанностей для иepомонaxa Саввы незаметно прошел весь четырехлетний курс академического образования. С успехом проходя этот курс в течение трех первых лет, он с одинаковым успехом на четвертом году окончил дело, и с курсовым своим сочинением „Об устной исповеди», писанным на тему, данную инспектором Академии архимандритом Сергием, ныне высокопреосвященнейшим Митрополитом Московским и Коломенским. Как это сочинение, так и успехи по остальным предметам и доброе поведение имели следствием своим то, что о. Савва в 1850 году выпущен был со степенью магистра и сразу получил такое назначение, которое, при других условиях, особенно в то время, не даваемо было только что окончившим курс академический студентам, и которое, вместе с тем, на долго поставило его в ближайшее отношение к святителю Московскому Филарету и под ближайшее наблюдение и руководство последнего. Митрополит Филарет был озабочен приисканием способного и благонадежного лица для занятия важной должности Синодального ризничего в Москве на место иepoмонaxa Евстафия (Романовского), кандидата Московской же духовной академии IX курса (1834 года), человека высокой монашеской жизни, но неудовлетворительного по должности ризничего (которую он занимал с 1839 года)¹⁵, и обратился за рекомендацией к ректору академии, архимандриту Алексию. Последний указал на иеромонаха Савву, и так как это было перед выпускными экзаменами, то Митрополит и обещал обратить на него особенное внимание на экзамене. И ответы о. Саввы, и сам отвечавший на экзамене понравились Митрополиту Филарету, и он послал в Св. Синод представление об определении его на должность ризничего. В том же 1850 году 30 августа получен был Синодальный указ, утверждавший иepoмонаха Савву в этой должности, а 1 сентября он и вступил в отправление своих новых обязанностей. Девять лет проходил о. Савва эту должность с честью и великой пользой дли церкви и для науки, с величайшей готовностью и просвещенным вниманием всегда отзываясь на желание кого бы то ни было осмотреть Синодальную ризницу и библиотеку и воспользоваться их сокровищами для научных целей. Его услугами (не редко прямо учеными)¹⁶ и готовностью с глубокой благодарностью пользовались многие отечественные ученые, как, например, покойный ректор и профессор Московской духовной академии протоиерей А. В. Горский (†1875) в своих трудах по «Описанию рукописей Синодальной библиотеки» и другиe профессоры той же академии в трудах по переводу святоотеческих творений (о чем ясно свидетельствует остающаяся в рукописи оживленная переписка между А. В. Горским и преосвященным Саввой), профессоры Московского университета: С. П. Шевыров, О. М. Бодянский, С. М. Соловьев, Ф. И. Буслаев и др. (особенно много работавшие в Синодальной библиотеке во время приготовления материалов для сочинений к 100-летному юбилей Университета, совершившемуся в начале 1855 года). Пользовались его услугами и иностранные ученые, как, например, Пьюзей, и также оставались весьма благодарными обязательному ризничему. Bысокиe и Высочайшие посетители и посетительницы ризницы также всегда были довольны о. Саввой, неоднократно получавшим знаки их благоволения за это в том или другом виде. Но этим одним не ограничивалась деятельность ризничего по своей должности. Еще в самом начале своей деятельности по этой должности иepомонах Савва получил от Митрополита Филарета поручение составить, и к 1855 году составил и издал Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. Это издание, повторенное в более обширном и исправленном виде в 1858 году, доставило автору известность в церковно-археологической науке и удостоено было от Императорской Академии Наук Демидовской премии в 1859 году на основании отзыва академика И. И. Срезневского (который, в числе других ученых, также нередко пользовался учеными услугами ризничего Саввы). Занимаясь составлением этого труда своего и вообще трудясь по должности ризничего, о. Савва, сначала было неохотно принявший предложение этой должности¹⁷, искренне полюбил церковную археологию, или, выражаясь его собственными словами „возлюбил в священных древностях искать следов и воспоминаний древней церковной жизни“¹⁸ и изучал их, не щадя ни трудов, ни издержек на покупку потребных книг, на выписки из рукописей и под. Это было весьма важной и ценной чертой в нем, как ризничем. Сам Митрополит Филарет, вообще, как известно, строгий судья и ценитель, вполне признавал важное значение деятельности о. Саввы по должности ризничего, высоко ценил и открыто одобрял его труды, так что, по представлению Митрополита, иеромонах Савва, уже 15 мая 1855 года, за усердную и полезную службу свою, возведен был в сан архимандрита, а в 1857 году Митрополит хотел было представить его прямо в ректоры Вифанской духовной семинарии, и только случайное обстоятельство на время отдалило это назначениe, сохранив его для ризницы. Бывший в это время у Митрополита Филарета А. Н. Муравьев († 1874) заметил владыке, когда последний сообщил ему свое предположение: „архимандрит Савва – ризничий примерный; на ректорскую должность можете вы найти способного человека; а где вы возьмете такого человека на должность ризничего¹⁹? Однако не все же было архимандриту Савве оставаться в должности ризничего. В видах дальнейшего движения его по службе, Митрополит Филарет уже в следующем 1858 году представил его на должность ректора Московской духовной семинарии вместо предназначавшегося в викарии архимандрита Леонида (Краснопевкова), написав о нем от 17 октября означенного (1858) года обер-прокурору Св. Синода графу А. П. Толстому следующее: „ректором семинарии надобно будет определить Синодального ризничего архимандрита Савву, который может быть достойным ректором не только семинapии, но по времени и академии; и потому полезно без промедления обратить его на поприще училищной службы. На место Синодального ризничего найдется между здешними учеными монашествующими“²⁰. И архимандрит Савва с честью послужил в должности ректора (на которую определен был 18 мая 1859 года), в короткое время своего управления семинарией сделав многое для её благоустройства. „Иным казалось, – писал о нем преосвященный Леонид, – что уклонившись в специальность археологии, он не поднимет бремени ректорства; оказалось противное. Умом просвещенным, характером открытым и твердым, без жестокости, он совершенно овладел своей должностью. Он был тяжел только для врагов порядка”.²¹ Но архимандрита Савву скоро ожидало и еще более высокое положение, уже предуказанное в вышеприведенных словах письма Митрополита Филарета к обер-прокурору. В конце 1860 года ректор Московской духовной академии архимандрит Сергий (Лапидевский), по представлению Митрополита Филарета, был Высочайше утвержден в звании епископа Курского и 1 января 1861 года хиротонисан был в епископа, а на его место Митрополит Филарет представил в ректоры архимандрита Савву. Для сего еще от 15 декабря 1860 года писал он к обер-прокурору Св. Синода графу А. П. Толстому: «ректор Московской семинарии архимандрит Савва состоит в священстве с 1842 года, в монашестве – с 1848 года, ректором – с 1858 года. Во время исправления должности Синодального ризничего он сделался известным деятельными и основательными археологическими занятиями. С основательными познаниями соединяет твердый характер в управлении». И затем, указав на особенную необходимость твердости в управлении академией за то время, добавил: „посему полагаю, что в настоящее время, паче прежнего, требуется, чтобы ректор академии имел характер твердости в управлении”²². Согласно представлению Митрополита Филарета, архимандрит Савва и был назначен от 21 января 1861 года на должность ректора и профессора богословских наук в академию. С достоинством и немалой пользой управлял архимандрит Савва и академией, хотя также не долгое время, принимая живое и деятельное участие во всех отправлениях жизни академии, в то время еще стоявшей во главе Московского духовно-учебного округа и заведывавшей подчиненными ей семинариями и училищами, издававшей Творения Св. Отцов в русском переводе с прибавлениями духовного содержания, ведавшей дела духовно-цензурные, и т. д. В недолгое время своего управления академией однако архимандрит Савва успел обревизовать две семинарии: Ярославскую и Владимирскую с подведомыми им училищами, принимал деятельное участие в продолжавшемся тогда при академии переводе Священного Писания Нового Завета на русский язык,

в порученном академии составлении замечаний на проект Университетского Устава, и т. д.,²³ а в самом управлении академией держался системы самой благотворной: не допуская послаблений и обнаруживая твердость в потребных случаях, он однакоже и не стеснял свободы в жизни и деятельности членов академического братства, не прибегал к решительным мерам строгости прежде испытания мер увещевания и кротости и т. п.; вообще оставил самое благоприятное о себе воспоминание в академии за это время. «Не долго вы с нами пожили, – писал преосвященному Савве по оставлении им должности ректора преемник его по управлению академией протоиерей А. В. Горский, – но влияние вашей деятельности отозвалось благотворно в жизни академической. Этого не забудет академия.»²⁴ Он «оставил академию, – по словам преосвященного Леонида, – в наилучшем устроении, в спокойствии, в полной гармонии частей, и указал верный путь преемнику»²⁵. Сам митрополит Филарет был весьма доволен его деятельностью по управлению академией и не скрывал своего желания подольше удержать его на этой должности²⁶. Но промысл Божий вёл архимандрита Савву скорее, нежели, как казалось, требовали обстоятельства, к высшей чреде служения в дому Божием, в церкви, хотя сам архимандрит Савва, как доселе, так и теперь, не столько радовался своему возвышению по ступеням иepapxической лестницы, сколько смущался этой быстротой движения. „Я никак не искал, – говорит сам преосвященный Савва в своей автобиографии, – ни почестей, ни высоких, непосильных для меня должностей; мне, напротив, всегда хотелось быть выше своей должности по той пользе, которую я мог приносить на ней для дела, мне порученного ²⁷). По этому же, когда стало известным предназначение архимандрита, Саввы в викарии Московские и когда его поздравлял с этим предназначением профессор академии протоиерей А. В. Горский, выражавший, вместе с тем и искреннее сожаление свое и всей академической братии об оставлении им академии, архимандрит Савва от 18 октября 1862 года писал ему: „усерднейше благодарю вас за поздравление меня с новым предназначением. Но для меня гораздо утешительнее высказанное вами сожаление, в искренности коего я ни мало не сомневаюсь, чем приветствиe, хотя и оно проистекает из того же доброго и благородного вашего сердца. Весть о новом моем назначении не столько радует, сколько смущает меня. Вам не безызвестны на этот счет мои мысли и сердечные расположения²⁸. Между тем дело о назначении архимандрита Саввы в викарии Московской митрополии шло своим чередом. В 1862 году святитель Филарет, митрополит Московский, приблизился к 80-летнему пределу своей жизни. В видах сохранения его высокого и многополезного служения церкви и отечеству на дальнейшее время, а равно и в виду того, что викарий его, преосвященный Леонид, епископ Дмитровский, будучи весьма хорошим человеком и достойным викарием, часто недуговал (особенно ревматические боли беспокоили его) и потому иногда оставлял маститого первосвятителя почти безпомощным, обер-рокурор Св. Синода генерал-адъютант А. П. Ахматов, глубоко чтивший митрополита Филарета и искренне ему преданный, дабы облегчить бремя служения его, после долгих убеждений наконец склонил его к тому, чтобы испросить себе, чрез Св. Синод, у Державной Власти второго викария, по примеру Новгородско-С.-Петербургской митрополии. Дело это происходило в Сергиевой Лавре, куда и Обер-Прокурор с Митрополитом Филаретом приехали на праздник преподобного Сергия 25 сентября и где был сам будущий второй викарий архимандрит Савва в качестве ректора академии. Но от последнего всё предположение относительно его до времени было скрыто, и только уже 18 октября, когда стало известным об утверждении Государем Императором доклада Св. Синода о втором викариатстве при Московской митрополии, святитель Филарет счел возможным сообщить и самому ректору академии о новом его назначении, равно как и о назначении на его место ректором академии протоиерея А. В. Горского. Вместе с тем, в виду ожидавшегося тогда приезда Государя Императора в Москву владыка велел архимандриту Савве поскорее сдать дела управления академией своему преемнику, чтобы к 1-му ноября прибыть и в Москву для возведения его в сан епископский. Так и сделано было, как велел Митрополит. 2 ноября 1862 года состоялось наречение архимандрита Саввы в епископа Можайского, второго викария Московской митрополии, а 4-го и хиротония, которую в большом Успенском Соборе в Москве совершал сам Митрополит Филарет в сослужении с архиепископом, бывшим Ярославским, Евгением (Казанцевым) и епископами: Леонидом Дмитровским и Никанором Фиваидским (будучим впоследствии патриархом Александрийским.

В речах и преосвященного Саввы, и самого Митрополита Филарета, произнесенных при наречении и хиротонии первого, ясно и живо изображены были чувства и помыслы, занимавшие душу обоих ораторов в то время, при взгляде их на свое прошедшее и настоящее ²⁹. „Так дивны пути промысла Божия, – писал по этому случаю один из участвовавших в хиротонии 4 ноября 1862 года, искренний друг хиротонисанного, преосвященный Леонид; – сирота прежде рождения, достигает и высшего образования, и почестей высшего звания в Церкви. На 32 году жизни о. Савва только что оканчивает курс академический, а 43 – он архиерей; при самом выходе из академии сходит с дороги училищной службы и делается впоследствии ректором академии, действует с такой прямотой, что, по видимому, разрушает свое внешнее благополучие, и однакож прежде многих, старейших, призван к высшему служению Церкви“³⁰. Тот же преосвященный Леонид отметил и еще одну знаменательную черту хиротонии 4-го ноября, имевшую решительное влияние на всю дальнейшую жизнь и деятельность хиротонисанного. „Слезы струились из глаз первосвятителя, – говорит он, – когда у престола, над главой коленопреклоненного поставляемого, читал он тайные молитвы, а Евангелиe и руки архиереев возлежали на ней“³¹. Эти слезы глубоко пали в чистую, впечатлительную душу рукоположенного и, оросив ее благодатью Святого Духа, исполнили его благоговением к своему рукоположителю, который с тех пор сделался для преосвященного Саввы образцом в его собственной архипастырской деятельности и руководителем на пути служения церкви, как он сам неоднократно и открыто признавался в этом (например в своих речах 1883 и 1887 годов). Служение преосвященного Саввы в звании епископа – викария, продолжавшееся почти четыре года, при одушевлявших его всегда чувствах глубокого благоговения к своему мудрому руководителю Митрополиту Филарету, при его искренних, издавна установившихся добрых отношениях к старшему сотруднику своему преосвященному Леониду, при его кротком, миролюбивом характере, не лишенном, когда нужно, и твердости, даже строгости, и при его всегдашнем благоразумии, было весьма плодотворно для церкви Московской, полезно для маститого первосвятителя Московского и благотворно для него самого, как первая, но и самая лучшая школа для дальнейшего самостоятельного управления епархиями, на которых ему потом пришлось быть. „Благодарение Богу, – писал от 11 сентября 1863 года к А. Н. Муравьеву Митрополит Филарет, – что два помощника мои облегчают меня и утешают добрым согласием со мною и между собою„ ³²). Служение это, при таких условиях, кроме обычной административно-судебной деятельности в тех её пределах, какие были указаны первосвятителем на долю своего нового викария в епархиальном управлении ³³), кроме многочисленных по Москве и епархии apxиepeйcких служений и иных поручений, ознаменовано было деятельным участием преосвященного Саввы во многих особенных большей или меньшей важности, событиях и мероприятиях того времени, как-то: в работах местного комитета по преобразованию духовно-учебной части, в решении вопросов о церковно-свечном деле, о раскольниках, об устройстве Филаретовского женского епархиального училища, и т. д. Какова была эта многообразная деятельность преосвященного Саввы и какое значение имела она для Московской епархии и для её первосвятителя, об этом лучше всего могут засвидетельствовать следующие отзывы самого Митрополита Филарета, сделанные уже по назначении его викария на Полоцкую архиерейскую кафедру. «Приветствую вас, – писал Митрополит Филарет преосвященному Савве от 11 июля1866 года, – на Полоцкой кафедре. Господь да дарует вам, – и надеюсь, что дарует, – свою благодатную помощь, чтобы право правити слово истины, и благоустроить вверенную вам церковь. – С сожалением для себя лишаюсь вашего со мною служения: но благодушно уступаю вас другой церкви, с желанием, чтобы поприще вашей деятельности расширялось, и плоды её умножались. – Сохраню благодарное воспоминание Вашего со мною служения, всегда мне верно благопомощного, всегда взаимным доверием облегчаемого ³⁴) И за тем, ходатайствуя о награде преосвященному Савве, от 17 сентября того же 1866 года Митрополит Московский писал Обер-прокурору Св. Синода графу Д. А. Толстому: „Преосвященный Савва, до 17 дня прошедшего июня епископ Можайский, Московский викарий, а ныне Полоцкий, со времени рукоположения его в священство, проходит церковную и училищную службу до ныне 24 года, в том числе в сане епископа четыре года без одного месяца. Как ближайший наблюдатель его служения в должности Синодального ризничего, потом ректора семинарии и академии и наконец викария, долгом справедливости признаю свидетельствовать, что он проходил cии должности всегда с отличным достоинством в нравственном, ученом и административном отношении. Он доставлял мне в качестве викария полезную помощь по делам управления, по обозрению епархии и по его председательству в комитете о семинарском уставе. Комитет сей произвел солидную работу, заключающую в себе довольно основательных соображений³⁵. Оставляя Москву, епископ Савва во всех, имевших к нему отношения, оставил почётное о себе воспоминание. Посему он достоин, чтобы окончание его служения в Москве запечатлено было знаком Высочайшего благоволения. При том, как он поступает на новое служение в Полоцке, по особенным обстоятельствам соединенное со значительными затруднениями: то смею думать, что и в сем отношении было бы полезно, если бы он подкреплен был выражением Высочайшего к нему внимания Благочестивейшего Государя Императора. Утверждаясь на сих соображениях, решаюсь покорнейше просить ваше сиятельство доложить Его Императорскому Величеству, не благоугодно ли будет Всемилостивейше удостоить епископа Савву сопричисления к ордену св. Анны в первой степени“³⁶). Таковы были плоды многолетнего пребывания и служения преосвященного Саввы в Москве и Московской епархии и таковы впечатления, оставленные им о себе в первопрестольном граде. Со своей стороны и преосвященный Савва с глубокой скорбью покидал Москву, её архипастыря и всех присных ему по духу. Но за то он выносил из Москвы вернейший залог плодотворности дальнейшего своего служения в звании самостоятельного архипастыря.

Назначение преосвященного Саввы на Полоцкую apxиeрейскую кафедру состоялось еще 17 июня 1866 года³⁷; а прибыл он на свою кафедру уже в сентябре сего года, так как сначала, по желанию Митрополита Филарета, до рукоположения преемника-викария (до 7 августа), должен был по прежнему помогать ему в управлении епархией, а за тем ехать в Петербург для получения указаний и наставлений от высшего священноначалия на новое свое дело, в стоявшей на особом положении епархии. Не без основания святитель Московский Филарет в вышеприведенном письме своем к преосвященному Савве желал последнему „благоустроить“ вверенную ему Полоцкую „церковь“, а в письме к Обер-прокурору, также приведенном, упоминал о „значительных затруднениях», соединенных с предстоявшим преосвященному Савве служением на Полоцкой кафедре. До вступления преосвященного Саввы на эту кафедру, церковь Полоцкая была весьма мало благоустроена во многих, если не во всех отношениях. И архипастырю её предстояло не мало труда «в очищении православия от праха прежней унии», выражаясь словами того же святителя Московского³⁸, – в устроении и благоукрашении, в православном духе, приходских церквей, не имевших иногда самой необходимой утвари или имевших, наоборот, иные принадлежности, прямо отзывавшиеся остатками латинства; – в устройстве делопроизводства консисторского, не имевшего и сотой доли той правильности, какую преосвященный Савва привык видеть в Москве, и т. д. Но напутствуемый в своем шествии на новую кафедру молитвенными благожеланиями, наставлениями и живым содействием своего рукоположителя, – архипастыря Московского Филарета, преосвященный Савва, с твердым упованием на помощь Божию подъял на рамена свой этот труд и в течение восьми лет своего управления Полоцкой епархией так много сделал на пользу её в духе православия и в видах постановки её в административном и других отношениях на степень, хотя сколько-нибудь приближающуюся к образцу, данному в Московском епархиальном управлении, что к концу этого восьмилетнего периода ее можно было уже назвать, если не вполне, то весьма значительно благоустроенной. При благоустроении ее преосвященному Савве много помогало сочувствиe и содействие любившей его Москвы: оттуда много получил он, и в нарочитые поездки свои в 1867 и 1870 годах, и после этих поездок, денежных и вещевых пожертвований для церквей своей епархии; оттуда высылаемы были ему образчики консисторского делопроизводства; оттуда прибывали к нему люди, на которых он мог более положиться, нежели на многих из деятелей местных, и т. д. Особенно важным и знаменательным событием времени пребывания преосвященного Саввы на Полоцкой кафедре было состоявшееся по его именно ходатайству перенесение части св. мощей (среднего перста десной руки) преподобной Ефросинии княжны Полоцкой из Киева, где почивают мощи её, сперва (в 1870 году) в Витебск, а потом (в мае 1871 г.) – на постоянное пребывание в Полоцкий Ефросиниевский Спасский женский монастырь³⁹. – Велики были труды и подвиги преосвященного Саввы на Полоцкой епархии, велики были и скорби, им вынесенные тогда. „Приходилось иногда впадать чуть не в малодушие среди разнообразных огорчений и искушений, – писал он сам в одном письме к преосвященному Леониду; – бури, воздвигаемые на мою душу разными врагами, и внутренними и внешними, и своими и чужими, часто до глубины возмущали мое сердце ⁴⁰). И это тем более, что с 19 ноября 1867 года не стало его мудрого руководителя и высокого покровителя, Митрополита Московского Филарета. Впрочем высшее духовное начальство хорошо понимало его положениe и ценило его труды. Так он в 1868 году „за неутомимые труды и попечительную заботливость о благоустройстве епархии и местных духовных учреждений“, Всемилостивейше сопричислен был к ордену св. Анны 1 степени⁴¹; а в 1873 году, „за отлично усердное служение, неутомимые труды по приведению в благоустройство вверенной ему воссоединенной паствы и постоянную заботливость об окончательном слиянии её с древле-православной“, пожалован был орден св. Владимира 2 степени большого креста. «В мудреное время Господь судил вам прийти к Полоцкой пастве, – писал преосвященному Савве один из особенно близких и расположенных к нему друзей, поздравляя его с получением этой Монаршей награды. – Вам предстояло насаждать святое православие и исторгать плевелы инославия... Вы не убоялись тяжести креста. Среди всяческих затруднений, не падая под гнетом скорби, вы твердою рукой насаждали святое насаждение. Оно уже множится и плод приносит. Ваш труд, в своей мере и степени, был равноапостольный, и вот сам Равноапостольный приходит к вам, и присутствием святого знака на вашей груди открывает и свидетельствует всем, чем проникнута эта достойная грудь, какие высокие и святые чувства живут в ней, как вся она отдана одному своему делу и деланию»⁴².

После понесенных на Полоцкой кафедре трудов, свое четырехлетнее пребывание на кафедре Харьковской (с 7 декабря 1874 г. и по 23 апреля 1879 г.) сам преосвященный Савва считал отдыхом. И действительпо, кафедра Харьковская и до него была довольно благоустроена, а с обычным течением дел епархиальных, с обозрениями епархии и т. п. ему не трудно было управляться, как с делом давно знакомым. Наиболее выдающимися за это время событиями в его деятельности были отношения его к военно-политическим событиям на Балканском полуострове. Воспитанное в школе великого патриота Митрополита Московского Филарета, его собственное чувство любви к отечеству и к братьям по вере и крови– славянам выражалось в его горячих воззваниях, архипастырских посланиях к Харьковской пастве и предложениях о сборе пожертвований в пользу бедствовавших славян, через что он достиг того, что денежные, не говоря о вещевых, пожертвования от Харьковской епархии за 1875 и 1876 годы составили весьма значительную сумму, а в 1877 году он же своим архипастырским словом ободрял русских воинов шедших на защиту братьев славян против неистовства турок. – Пользуясь сравнительным спокойствием и досугом среди занятий на Харьковской кафедре, преосвященный Савва, издавна усматривавший, как мы знаем, особенно ясные следы попечения о себе промысла Божия, записывавший более замечательные случаи и события своей жизни и бережно хранивший все письма и бумаги какие получал из разных мест и от разных лиц и учреждений, задумал привести все свои воспоминания о пережитом и все эти бумаги и письма в строгий хронологический порядок, составить автобиографические записки; а когда в конце 1876 года неожиданно скончался давний и испытанный друг его архиепископ Ярославский Леонид, он решил, с помощью этих автобиографических записок своих и на основании многочисленных писем к нему преосвященного Леонида, восстановить нравственный образ последнего в своих о нем Воспоминаниях, и так как, наконец, в жизни как его собственной, так и особенно преосвященного Леонида большое значение имел святитель Филарет Митрополит Московский, то это же самое навело его и на мысль о собрании, по возможности, всего, относящегося к многолетней жизни и многообразной деятельности сего святителя. Так задуманы были те капитальные труды и издания преосвященного Саввы, которые увидели свет в печати уже в бытность его на Тверской apxиeрейской кафедре.

Назначенный на Тверскую епархию 23 апреля 1879 года, преосвященный Савва прибыл в Тверь 8 июня того же года. Тверичи уже были предупреждены о своем будущем архипастыре отзывом святителя-подвижника, высокопреосвященнийшего Митрополита Киевского Филофея († 1882), 19 лет управлявшего Тверской паствой, его чтившей и любившей. „Слава Богу! – заметил владыка Филофей при вести о назначении преосвященного Саввы Тверским архипастырем. – Я рад за Тверскую паству; ей Господь дает пастыря доброго-доброго; я его хорошо знаю“⁴³. И действительно, все время свыше семнадцатилетнего управления преосвященного Саввы Тверской паствой, как и прежде, ясно показывало, что в лице его являлся „добрый-добрый» человек, благостнейший архипастырь, всегда готовый от благаго сокровища своего износить благое, в обилии в нем заключавшееся. Его имя, без сомнения, крупными чертами написано будет на скрижалях истории Тверской епархии за последние десятилетия, и мы лишь кратко очертим его деятельность на этой епархии. В общем, все время его управления Тверской епархией было не время борьбы, как на кафедре Полоцкой, а скорее время мирного благоустроения и благопопечительного заведывания всеми сторонами жизни этой епархии, как на кафедре Харьковской. К числу особенных событий и деяний времени его управления Тверской епархией можно отнести обновление крестовой церкви архиерейского дома в Тресвятском, исправление и благоукрашение самого apxиeрейского дома и увеличение средств содержания сего дома; окончание постройки здания духовной семинарии и общежития при ней, а равно и освящение семинарской церкви, и т.п. Характер управления его епархиею, как засвидетельствовано было особенно ясно и сильно в юбилей его епископства в 1887 году⁴⁴, и по кончине его в словах и речах в память его, был кроткий, миролюбивый, соединенный, как и прежде, с благоразумной осторожностью, твердостью и даже строгостью когда нужно, но более всего с благоснисходительностью к немощам человеческим, с отечески-любвеобильной попечительностью о всех нуждающихся, особенно же сирых и вдовицах, причем он всегда живо представлял себе свое собственное сиротство и безысходную нужду во время оно, а потому всегда ущедрял и из собственных средств всех, по возможности, нуждавшихся в помощи и в составленном пред кончиной духовном завещании своем выделил весьма значительную сумму в попечительство о бедных духовного звания Тверской епархии с сей целью; с матерински-нежной, можно сказать, любовью относился к воспитанию юных поколений, опять сам на себе испытав благодетельное значение доброго воспитания и образования и потому не жалел также своих средств на поддержаниe, умножение и улучшение учебно-воспитательных и особенно духовных учреждений своей епархии, обильно снабжая их, кроме архипастырских наставлений по предметам воспитания и образования, также и книгами из своей богатой сокровищницы книжной, и т. д. Таким образом во всех этих и подобных отношениях он вполне осуществлял на себе слова Священного Писания: благий человек от благаго сокровища износит благая, и: аще во свете ходим, общение имамы друг ко другу. Но главной заслугой почившего, особенно дорогим благом, изнесенным из богатой, благой сокровищницы его духа, и важным не только для вверявшихся ему преемственно частей строительства дому Божия, но и для всей церкви русской, были его учено-литературные труды и издания, особенно же многотомное Собрание мнений и отзывов Филарета Митрополита Московского по учебным и церковно-государственным вопросам, имеющее и долженствующее на долго иметь руководственное значение и для архипастырей русской церкви, и для богословов, и для юристов и т. д. Мы помним его первый, увидевший свет в печати, самостоятельный ⁴⁵ учено-литературный труд: Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки (Москва, 1855. 80. Стр. 155+2), выходивший потом еще несколько раз изданиями в исправленном и дополненном виде) (Москва, 1858 г. и –один указатель ризницы во французском переводе, Moscou, 1859; затем 1863 и 1883 гг.). Не забыли мы и того, конечно, как через этот труд и вообще вследствие своих, всегда ревностных, занятий по должности Синодального ризничего, преосвященный Савва, как сам признавался, „возлюбил в священных древностях искать следов и воспоминаний древней церковной жизни”. Вообще церковно-археологические и церковно-исторические занятия, тесно связанные одни с другими, с тех пор стали главным предметом его учёно-литературной деятельности и первым, вслед за вышеуказанным, печатным опытом такого рода занятий была небольшая, но весьма важная в научном отношении статья: Вновь открытые памятники Х1 века, помещенная на страницах 371–373 тома 7 «Известий Императорской Академии Наук по отделению русского языка и словесности» за 1858 год. За тем следует капитальный труд: Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки V1 –XV11 века (Москва, 1863, в пол-листа, стр. 5+46+62). Архипастырские занятия, по возведении преосвященного Саввы в сан епископа, особенно же по назначении на Полоцкую епархию, на долго отвлекли его от учёно-литературных трудов, но из рукописных автобиографических записок его мы знаем, что и при этом, обозревая, например, епархию, разрешая обновление или постройку храмов и под., он всюду старался прилагать к делу свои археологические и исторические познания, отмечать в своих памятных записях более или менее важные в историческом или археологическом отношении местности, храмы и другие строения и т. д. А в 1871 году сам же потщился составить и издать в свет брошюру, имеющую предметом дорогое его сердцу дело О принесении части св. мощей преподобной Евфросинии, княжны Полоцкой, из Киева в Полоцкий Евфросиниевский монастырь (Витебск). Далее, кроме напечатанной в „Харьковских Епархиальных Ведомостях “ за 1877 год полемической, хотя отчасти имеющей и церковно-исторический интерес, статьи в ответ на передовую статью газеты: Церковно-Общественный Вестник за 1877 г. Nо 45 и кроме печатавшихся в разных повременных изданиях слов и речей преосвященного Саввы, из коих одни только речи, собранные вместе в 1892 году быв изданы в Твери, составили целую книгу (стр. 140+9)⁴⁶ и из коих некоторые (например, речь при вступлении на Харьковскую паству, на стр. 46–49) отличаются также церковно-историческим характером. Плодами церковно- археологических и церковно-исторических занятий почившего являются следующие его труды и издания. 1. Воспоминания о высокопреосвященном Леониде архиепископе Ярославском и Ростовском (Харьков 1877. 80 . стр. 7+347+34); 2. Воспоминания (очевидца) о священном короновании Их Императорских Величеств, в Боге почивших Государя Императора Александра Николаевича и Государыни Императрицы Марии Александровны (Тверь, 1883. 80. Стр. 45); З. Письма Московского Митрополита Филарета к покойному архиепископу Тверскому Алексию, 1843–1867 (Москва, 1883. 80 . Стр. V111+280). Изданы в пользу вдов и сирот духовного звания Тверской епархии. Уже эти два последних труда, помимо упомянутого и раньше первого (о преосв. Леониде) предуказывали собой следующий за ними по времени выхода из печати огромный и наиболее капитальный, также упомянутый выше, труд: 4. Собрание мнений и отзывов митрополита Филарета. Томы 1–5 и том дополнительный, а равно и особой книгой вышедший том Собрания мнений и отзывов того же святителя по делам православной церкви на востоке. Всего 7 томов в 8 книгах (5-й том имеет 2 половины) большого формата (80 . Спб. и Москва, 1885–1888), из которых каждая заключает в себе от 485 до 697 страниц, а с предисловиями, указателями и проч. (означенными римскими цифрами), и того больше ⁴⁷. Раньше мы уже отметили, как зародилось это дело в уме преосв. Саввы. В 1882 году, при свидании с посетившим Тверь и её архипастыря Обер-прокурором Св. Синода К. П. Победоносцевым, преосвященный Савва сообщил сему последнему свои мысли и желания относительно издания писем, бумаг и проч. митрополита Филарета, и Константин Петрович, сам глубоко почитая святителя Московского, вполне одобрил эти мысли и желания и сообщил о том, кому следует, также в Петербурге. А так как самая важная и наибольшая часть материалов для осуществления предположенного издания хранилась в центральных учреждениях в Петербурге и ближе всего в Синодальных архивах, то, дабы преосвященному Савве, изъявившему готовность и редактировать это издание, было удобнее заниматься столь важным делом, он вызван был в 1883 году в Петербург для присутствования в Св. Синоде и там вёл это дело по состоявшемуся в 1884 году поручению Св. Синода. Затем и в связи с тем преосвященным Саввой изданы еще: 5. Письма Филарета Митрополита Московского к Высочайшим Особам и другим лицам. Ч. 1– 2 (Тверь, 1888. 80. стр. 4+ 207 + 342); – 6. Письма Московского Митрополита Филарета к игумении Спасо-Бородинского монастыря Марии (Тверь, 1890. 80. Стр. 7+41) и 7. Сборник писем духовных лиц XVIII в. к преосвященному Арсению (Верещагину), архиепископу Ростовско–Ярославскому, бывшему епископу Тверскому и Кашинскому (Тверь, 1893. 80. стр. LV+108+XIII). Интересные исторические справки, обстоятельные примечания, биографическиe очерки лиц, и проч., принадлежащие перу редактора и издателя, т. е. преосвященного Саввы, всюду сопровождают эти его издания, представляя собой необходимый учёно-критический аппарат к изданиям и весьма большую важность для читателя их и исследователя, ими пользующегося, причем нередко открываются совсем новые виды в области исторической и археологической, проливается новый свет на многие исторические лица и события, исправляются и изменяются взгляды, дотоле существовавшие и уже утвердившиеся в науке, даются новые точки отправления в научных исследованиях.

Такие высокие личные достоинства почившего и многочисленные архипастырские подвиги, а равно весьма важные учёно-литературные труды его не могли не обратить на себя внимание и Высшего Начальства и общества, особенно разных учёных учреждений. Сверх помянутых нами выше знаков такового внимания, мы еще из многого укажем на следующее немногое в этом отношении. В 1878 году 8 марта за поднесение Её Величеству, в Боге почившей Государыне Императрице Mapии Александровне экземпляра Воспоминаний о высокопреосв. Леониде объявлена была преосвященному Савве Высочайшая благодарность. То же было и в 1883 году – за поднесение Его Величеству, в Боге почившему Государю Императору Александру Александровичу, Указателя для обозрения патриаршей ризницы, в 1886 г. – за поднесение Его Величеству Писем Митр. Филарета к архиепископу Алексию, и т. д. Между тем еще 20 апреля 1880 года преосвященнейший Савва, во внимание к долговременному, отлично-усердному служению и попечительному управлению вверяемыми ему паствами, возведен был в сан apxиепископа. В 1883 году, по случаю коронации, в совершении которой преосвященный Савва участвовал по особому назначению и к которой он собственно и приготовил помянутые выше свои Воспомиания о коронации 1856 года, он Всемилостивейше пожалован был орденом св. Александра Невского, а в 1887 году, «За долговременное архипастырское служение и за особый труд главного руководства собранием и изданием в свет письменных творений приснопамятного святителя Московского Филарета», Высочайше пожалован бриллиантовыми знаками сего ордена; в 1892 году, по случаю исполнившегося тогда 50-летия его служения в священном сане он пожалован был орденом св. Владимира 1-й степени и наконец в нынешнем году, по случаю коронации, получил бриллиантовый крест на клобук. С другой стороны, еще будучи в сане архимандрита, он в 1855 году был избран в члены-соревнователи, а в 1866 году и в почетные члены Императорского Московского Общества Истории и древностей Российских; в 1860 году – в члены-корреспонденты Императорского Русского Археологического Общества; в 1864 году – в действительные члены Московского Археологического Общества; в 1865 году – в таковые же члены Общества древнерусского искусства: в 1866 году – в почетные члены Одесского Общества Истории и древностей; в 1870 году – в таковые же члены Московского Общества любителей духовного просвещения, и в 1872 г. – Московского Братства св. Петра Митрополита; с 1877 года преосвященный Савва состоял в звании члена-учредителя Общества любителей древней письменности; в 1881 году избран был в почетные члены С.-Петербургского археологического института; в 1883 году в почетные члены Московской духовной академии, и в 1892 году– Братства преподобного Серия для вспомоществования нуждающимся студентам и воспитанникам сей академии, и т. д.

Будучи в полном смысле благий (ἀγαϑός) человек, т. е. и „добрый – добрый“ человек, хороший, истинный христианин, благостнейший архипастырь и в то же время муж доблестный⁴⁸, в Боге почивший архиепископ Савва был таковым во всех отношениях: и по уму – светлому, крепкому, основательному, строго дисциплинированному в школе доброго старого времени и умудренному долголетней опытностью и высоким руководством, какое выпало на его долю; – и по сердцу любвеобильному, глубоко-сострадательному, а вместе с тем – глубоко и верующему, доверчивому и открытому; – и по характеру, как показателю воли, – мягкому, когда нужно было оказать благость, снисходительность, и твердому, когда нужда настояла в оказании справедливости, в удержании от зла или в обуздании последнего, – прямому, право правящему слово истинны и правды; наконец и по деяниям, уже изображенным выше. Будучи таковым, обладая таковой богатой, благой сокровищницей духа, сам ходя во свете и веры, и знания, и опытности и сам испытав на себе всю тяжесть нужды и лишений с одной и всю благодетельность истинно-христианского общения с другой стороны, почивший был весьма общительный человек, независтно износил из благой сокровищницы своей все благое и делился им с другими, памятуя слово Писания: аще во свете ходим, общение (κοινωνίαν) имамы друг ко другу. Благодеяниями его любви и общительности полны пределы Владимирской, Московской, Полоцкой, Харьковской и Тверской губернии. А нам хорошо известно, что благодеяния почившего простирались и в пределы других губерний нашего обширного Отечества; достигали и православного востока, откуда воссиял свет Христов (ex oriente lux). Ближе всего мы обратим внимание на благодеяния, оказанные почившим его и нашей общей alma mater – Московской духовной академии. Кроме того, что делаемо и сделано было им для сей последней в бытность его отчасти и воспитанником её (в 1846–1850 гг.), а главным образом – ректором (в 1861–1862 гг.), и о чем академия, по слову А. В. Горского, не забывала и не забудет как благодетельном для неё, почивший архипастырь не забывал академии и находясь в большем или меньшем отдалении от неё. Так, едва только возникло при академии Братство для вспомоществования студентам и воспитанникам её, как преосвященный Савва явился одним из первых архипастырей с довольно крупной жертвой в пользу его, а по времени и увеличил почти вдвое сумму этой жертвы. Но главное его благодеяние академии – это пожертвование в пользу последней, по завещанию, его богатой книжной сокровищницы, простирающейся до 7 000 названий отборных, лучших книг и рукописей и стоящей, по приблизительной оценке, не менее 50 000 рублей. Так как об этой библиотеке и о её пожертвовании академии не раз говорено было в печати и ранее, при том и на страницах „Богословского Вестника»⁴⁹ то мы не будем теперь распространяться о сем, а только скажем опять словами незабвенного ректора академии протоиерея А. В. Горского, что этого великого благодеяния никогда „не забудет академия».

Путь правды и милостыни обрящет живот и славу, сказано в Писании (Притч. 21:21). Подлинно путь правды и милосердия (ἐλεημοσύνης) не только в сей земной жизни доставляет человеку истинную жизнь и славу, но и послужит верным залогом вечной блаженной жизни и прославления у Бога за гробом. За правду во всех её видах, которую заботливо наблюдал в течение всей земной жизни своей в Боге почивший архипастырь Тверской и за многое множество милостыни, которую он щедро износил для всех из благаго сокровища своего духа, Господь удостоил его истинно-христианского приготовления к переходу в жизнь загробную и непостыдной, мирной кончины. Еще года три тому назад, когда Тверскому архипастырю было 75 лет, – предел псаломский (Псал. 89:10), – у него впервые обнаружились признаки болезни (так называемой сахарной), последствием которой летом нынешнего года было развитие водянки, окончившейся смертью досточтимого старца. Тогда однако, благодаря принятым мерам опасность отстранена была, и владыка не прерывал обычного порядка деятельности своей. Когда же, с половины сентября сего 1896 года печальный, но неизбежный исход болезни стал очевидным и для самого больного, тогда он поспешил сдать дела епархиального управления своему викарию, преосвященному Гавриилу и вообще оставить житейские заботы, чтобы достойно встретить приближение неизбежной гостьи – смерти. В течeниe времени от 15 сентября до дня кончины 13 октября владыка неоднократно исповедовался и приобщался Святых Таин, а 16 сентября принял и таинство елеосвящения, ежедневно выслушивал всенощное бдениe и Божественную литургию в смежной с залой моленной при своей домовой, крестовой церкви, вывозимый туда на креслах, отечески принимал и ласково беседовал со всеми приходившими навестить его, благословлял их иконами, делал распоряжения на случай своей смерти, благодарил всех и в том числе келейников своих, назначив сим последним и особое денежное вознаграждение за их труды по услужению ему. Независимо от ежедневных богослужений и принятия Св. Таинств, преосвященный Савва выслушивал еще и чтение евангелий, а затем пожелал выслушать умилительные напевы богослужения страстной седмицы. Он был в полном сознании до самой кончины, и только за три-четыре часа до разлучения души от тела перестал говорить. Едва только скончался архипастырь и едва только стало это известно в престольном граде его, как вся, можно сказать, Тверь, с беспокойством следившая за ходом болезни его и уже предчувствовавшая печальный исход её, подвиглась к загородному архиерейскому дому, где обитал почивший, чтобы отдать ему последний долг, облобызать священную, так часто осенявшую ее благословением, десницу его и помолиться о упокоении доброй души его. Панихиды и чтение евангелий над усопшим были непрерывны, а на официальной панихиде (в 12 ч. дня и 6 ч. вечера) собирались едва не представители и духовной и гражданской власти, равно как и выборных сословий и учреждений. В понедельник 14 октября к ночи последовало положение тела усопшего в гроб, а на другой день 15-го утром – вынос в крестовую церковь архиерейского дома. В тот же день к вечеру прибыл из Петербурга назначенный от Св. Синода для погребения почившего присутствующий в Синоде высокопреосвященный Арсений, архиепископ Pижский и Митавский, а на другой день, 16 октября, в среду, состоялось и само погребение. Еще с половины 8-го часа утра потянулось во множестве духовенство, представители учреждений, воспитанники учебных заведений и проч. к Тресвятскому (месту за городом, где каходится apxиepeйcкий дом), для участия в выносе тела усопшего в кафедральный собор. В 8 часов начался вынос, причем во главе духовенства во всё продолжение пути от архиерейского дома до собора шел преосвященный Гавриил, епископ Старицкий, а в соборе встретил тело усопшего сам высокопреосвященный Арсений, который за тем и совершил заупокойную Божественную литургию в сослужении многочисленного собора священнослужителей из архимандритов, протоиреев и прочего духовенства; на отпевание же вышел и преосвященный Гавриил, а ряд сослуживших архиереям архимандритов, протоереев, игуменов, иеромонахов, и священников от середины большого собора тянулся до самых царских дверей. Пели весьма умилительно apxиepейские певчие, а в конце отпевания, когда тело усопшего пронесено было вокруг собора и внесено обратно в собор, тело усопшего встречено было прекрасным пением свободного хора, заведенного при почтово-телеграфном управлении начальником его И. М. Пыжовым. Усопшего почтили словами и речами: высокопреосвященный Арсений (в конце отпевания), преосвященный Гавриил (после заамвонной молитвы), ректор местной духовной семинарии протоиерей П. А. Соколов (после запричастного стиха) и профессоры Московской духовной академии И. Н. Корсунский (пред вторым: «со святыми упокой», – на отпевании) и Н. А. Заозерский (пред опущением гроба в могилу). Могила усопшего архипастыря вырыта внутри собора, невдалеке от св. мощей князя Михаила Тверского, на южной стороне близ боковой выходной двери и стены соборного храма.

Покойся же много потрудившееся в служении духу тело до всеобщего воскресения и соединения с душой архипастыря, которую также со святыми упокой, Христе, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная.

И. Корсунский