Черты из жития св. праведного Филарета Милостивого в жизни Филарета, митрополита Московского: (к 25-летию со дня кончины)

Житие богоугодно и пребывание непорочно мужа праведна хощу исповедати вашей любви.

Из рукописн. жития св. прав. Филар. Мил. XVII в.

По имени твоему тако и житие твое.

Из службы свят. Николаю, 9 мая.

Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие: ихже взирающе на скончате жительства, подражайте вере их, – учит св. Апостол (Евр. 13:7). Скончавшийся двадцать пять лет тому назад святитель Филарет, митрополит Московский, был одним из величайших проповедников слова Божия. Из собрания его многочисленных, глубокомысленных и вместе глубоконазидательных проповедей составилось до ныне целых пять больших томов¹. Скончание жительства (η εχβασις της αναστροφης) его, кончина его (19 ноября 1867 года) была поистине христианская, безболезненная, непостыдная, мирная. Он и по призванию, и по долгу, и по праву и по личным достоинствам своим был истинный наставник, духовный вождь (ηγουμενος), руководитель не только своей паствы, но и, можно сказать, всей русской церкви в течение многих десятилетий своей жизни. Он верно исполнил свой долг по отношению к нам. Исполняем ли и мы, по заповеди св. Апостола, свой долг по отношению к нему? К глубокому сожалению, появлялись прежде, появляются и теперь люди, которые, по недоразумению ли, или по другим каким-либо причинам, износят более или менее неблагоприятные о нем отзывы и даже клеветы и злословия²). При жизни своей на такие отзывы и клеветы святитель Филарет никогда не отвечал и только для себя самого извлекал из них уроки смирения, покорности воле Божией и осторожности³. Мы намерены теперь указать лишь на некоторые черты жительства святителя Московского Филарета⁴, которые могут быть наилучшим опровержением особенно того, весьма распространенного, ложного мнения, будто митрополит Филарет был только человеком замечательного ума, но сердце имел „холодное“, был человек „бессердечный“⁵. Мы постараемся выставить на вид хотя некоторые черты сходства в жизни митрополита Московского Филарета с существенными чертами известного и с древних времен весьма распространенного на Руси жития святого праведного Филарета Милостивого (+ 797), имя которого митрополит Московский Филарет, в мире Василий Михайлович Дроздов, получил при пострижении в монашество 16 ноября 1808 года.

Ни из актов о пострижении В. М. Дроздова в монашество⁶, ни из других данных не видно прямо, почему дано ему было при сем имя Филарета. При этом имелось в виду, быть может, соответствие постригаемого лица его новому имени уже по тогдашней его жизни, исполненной любви к добродетели⁷ и святости, а может быть и желание, чтобы новопостриженный инок и в дальнейшей своей жизни стремился подражать святому праведному Филарету Милостивому. Что Филарет Дроздов и до пострижения в монашество уже в течение многих лет искренно стремился к добродетели, на это мы имеем ясные доказательства. – Будучи рожден (26 декабря 1782 года) и воспитан в благочестивом семействе, он еще с детства усвоил себе правила религиозной и нравственной жизни; а когда в 1800 году, для довершения своего образования, поступил в Троицкую Лаврскую семинарию, под сень обители великого подвижника иноческих и общехристианских добродетелей Преподобного Сергия, то стал чувствовать в себе признаки стремления и к иноческой жизни. Уже в 1800 году, не будучи еще и 18-ти лет от роду, в размышлениях о мирском, он приходил к признанию, что все мирское – суета сует⁸, а пред окончанием курса учения в 1802–1803 учебном году обнаруживал явную наклонность к удалению от света⁹ и к безбрачной жизни¹⁰. Когда же в ноябре 1803 года, по окончании курса, был определен, как отличнейший из студентов по учению, на должность учителя в той же Лаврской семинарии, то еще ближе стал к принятию монашества. В октябре 1804 года близко и хорошо знавший его ректор семинарии архимандрит Евграф (Музалевский- Платонов) писал о нем к его родителю в Коломну из Лавры: «Вы подлинно имеете драгоценный залог и свидетельство Божьего к Вам благоволения в талантах, а паче в честном поведении сына Вашего. Да возрастит и усугубит Промысл сие на Вас благословение»¹¹. В начале 1806 года учитель Дроздов получил прямое предложение митрополита Платона принять монашество, с соизволения родителя дал свое согласие на это предложение, а в 1808 году, когда ему еще не было 26-ти лет от роду, и принял монашество. При этом в своем прошении на имя митрополита Платона о дозволении постричься в монашество, Дроздов побуждениями к принятию монашества выставлял испытываемое им чувство „удовольствия в учении“ и сознаваемую „пользу в уединении“¹². В промежуток времени от согласия на предложение митрополита Платона до подачи прошения о пострижении в монашество¹³), В.М. Дроздов ревностно посещал церковные службы, начиная с самой ранней, – утрени¹⁴ и ревностно трудился над своим ближайшим делом учительства в семинарии, „Во мне примечают перемену здоровья, – писал он, например, к родителю своему от 29 января 1808 года: – но Бог поможет; или – дай Бог ослабить здоровье лучше исполнением должности, нежели каким нибудь пороком!“¹⁵. И в 1816 году к товарищу своему по Троицкой Лаврской семинарии, священнику Тульской епархии Иоанну Иоанновичу Пылаеву Филарет, воспоминая период совместного их обучения в означенной семинарии, писал между прочим, в ответ на его письмо: „наша давняя дружба (вы не употребили сего имени, но, надеюсь, не отречетесь от него) связана была не пороком или страстью, но тихой искренностью при единстве упражнений“¹⁶. Вообще же о своем образе жизни в Лавре до принятия монашества В. М. Дроздов писал в 1807 году в ответ на вопрос о том родителя своего: «работаю, – отдыхаю, – благодарю Бога»¹⁷ Поэтому же и когда в декабре 1808 года, по пострижении Дроздова в монашество, его родитель спрашивал о новом образе жизни его, он отвечал: „я почти не вижу около себя нового. Тот же образ жизни; те же упражнения; та же должность; то же спокойствие, кроме того, что прежде, с некоторого времени, я иногда думал: что-то будет»? что-то выйдет? А теперь и этого не думаю»¹⁸. Сам митрополит Платон, еще с ученической скамьи заметивший Дроздова, как весьма талантливого, религиозного и благонравного юношу, а с 1806 года, к тому же, и открыто, пред всеми, отличавший его, как даровитого проповедника, и потому прилагавший, как сам писал в Св. Синод, «особливое в рассуждении его воспитания отеческое старание»¹⁹, и следовательно еще ближе узнавший его, прямо свидетельствовал пред высшей церковной властью, при ходатайстве о дозволении постричь его в монашество: «я, по испытании его честных и сановитых нравов и отличного учения, нахожу его способным понести сие состояние»²⁰. А один из знавших его по Лаврской семинарии, после отъезда Филарета из Лавры в Петербург в 1809 году, в письме к одному Петербургскому иноку, писанном в 1811 году, в виду первой, получившей в Петербурге известность, проповеди Филарета на Благовещение 1810 года, говорит: «я люблю беседовать с прекрасной его душей, открытой в сей проповеди»²¹. Потому можно сказать, что Филарет и до принятия монашества не только искренно стремился к добродетели (αρετη) и любил (εφιλει) ее, но и, по возможности, подвизался в ней. Легко могло быть, что митрополит Платон сам подал мысль своему наместнику в Сергиевой Лавре архимандриту Симеону (Крылову-Платонову)²², долженствовавшему совершить обряд пострижения В. М. Дроздова, наименовать его при пострижении Филаретом, во имя св. праведного Филарета Милостивого, с благожеланием, чтобы новопостриженный инок Филарет в дальнейшей своей жизни и деятельности, еще более стремился приблизиться к идеалу любодобродетельной жизни, усматриваемому в св. праведном Филарете Милостивом!.. Во всяком случае несомненно, что сам святитель Московский Филарет именно в этом смысле разумел данное ему при пострижении имя. В день памяти св. праведного Филарета Милостивого, 1 декабря, как день Ангела митрополита Филарета, обыкновенно неслись к сему последнему с разных сторон приветствия с этим днем и благожелания, в которых нередко делаемы были и более или менее ясные намеки на соотношение его жизни и деятельности с житием и делами св. праведного Филарета Милостивого. А митрополит Филарет, почти всегда проводивший этот день среди уединенной молитвы и никого из поздравителей не принимавший²³, между прочим вот что, например, писал от 1 декабря 1848 года наместнику подчиненного ему монастыря, – Лавры Сергиевой, по случаю поздравления письменного: «Прошу Вас и братию молитвами споспешествовать мне, да не к осуждению моему ношу имя, заимствованное от праведного Филарета, много поучающее и самым заимствованием своим, и житием праведного»²⁴. И от 4 декабря 1865 года, по тому же случаю: «Благодарю, что указуете мне на добродетели праведного Филарета, побуждая меня тожде творить. Далеко до сего; но да не совсем безделен отъиду, возбуждайте меня споспешествующими вашими молитвами. Благо есть, по Апостолу, разумевати друг друга в поощрении любве и добрых дел²⁵ . Равным образом не без особенного намерения в Московской епархии, которою столь долго управлял митрополит Филарет, нередко устрояемы были разными почитателями его храмы во имя св. праведного Филарета Милостивого, поставляемы были в храмах иконы сего святого и под.²⁶ А митрополит Филарет вот что, например, говорит в беседе по освящении одного из храмов св. праведного Филарета (в Гефсиманском ските, 27 сентября 1860 года): «Не должен ли я особенно взять во внимание то, что покровителем храма сего избрали вы праведного Филарета, моего покровителя? Без сомнения, должен. Усвояя ему сей храм и его сему храму, конечно любовь ваша желала, чтобы он умножил о мне свои молитвы, много мне благопотребные: благодарю любовь вашу. Вновь представляя общему благоговению образ его во храме, вновь указуете вы мне на образ его добродетелей, чтобы доброе имя носил я не слишком праздно. Приемлю напоминание и наставление. Так и должно нам, по Апостолу, разумевать друг друга в поощрении любве и добрых дел (Евр. 10:24)»²⁷. Будучи убежден, что заимствованные от святых имена, «по благодати святых, всегда благознаменательны и способны принести с собою благословение» получившим оные²⁸, святитель Филарет всегда чтил глубоко день св. праведного Филарета Милостивого. «Благословите меня для завтрашнего дня», писал он, например, к матери своей от 30 ноября 1848 года²⁹. «В именины свои, – читаем у хорошо знавшего святителя Филарета, биографа его Н. В. Сушкова, – он уклоняется от поздравителей и заключается в уединении³⁰. Вероятно, наш постник и молитвенник посвящает свободное от посетителей и просителей время размышлениям о минувшем годе своей жизни, проходит в памяти все с ним совершившееся, беседует со своею совестью и возносит молитвы к Богу о себе и о пастве своей, о русской земле и о всех человеках»³¹. К этому дню святитель Филарет обыкновенно приурочивал и «свой подвиг покаяния»³², с прибщением св. Таин. Затем, в этот день, как бы в подражание св. праведному Филарету Милостивому, митрополит Филарет нарочито и особенно щедро раздавал милостыню нищим и оказывал помощь бедным. И так как сам в этот день, как мы заметили, наблюдал безмолвие и уединение, то обыкновенно поручал такую раздачу доверенным лицам. По одним письмам митрополита Филарета к его наместникам в Сергиевой Лавре архимандритам Афанасию (+ 1831) и Антонию (1831–1867) можно проследить, как были велики и щедры эти его милостыни и пособия. При этом он, если не делал устных распоряжений о выдаче их, то обыкновенно писал наместникам в роде следующего: „В 1 декабря раздайте от меня служителям и богаделенным в Лавре и Вифании» столько-то «и нищим» столько то³³; – или: «в первый день декабря раздайте от меня с отцом казначеем» по столько-то (от 30 р. до 600 р.) «служителям», богаделенным и прочим бед»³⁴, и под.³⁵. И по одним отмеченным в помянутых письмах распоряжениям святителя Филарета, в течение Московского периода (1821–1867) его архипастырской деятельности, таких раздач милостыни и пособий на 1 декабря было исполнено всего на сумму до 4000 рублей. А сколько осталось не отмеченного, это знает один Бог. К тому же знаменательно в этих распоряжениях то, что распоряжавшийся почти никогда не наблюдал точности счета деньгам; а в 1849 году писал даже так: «В 1 день декабря раздайте от меня служителям и прочим по-прежнему. Не помню, что прежде назначалось; но ежели вы сделаете меня щедрее, нежели есмь, это не будет худо»³⁶. – Иначе сказать, даже при невозможности, по разным, весьма уважительным причинам, избежать случаев поручения раздачи милостыни тем или другим доверенным лицам, святитель Филарет в душе своей исполнял заповедь Господа Спасителя: тебе же творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя (Матф. 6:3). Благоговение к дню памяти св. праведного Филарета Милостивого митрополит Филарет выразил между прочим и живейшим участием, какое принял (в 1852 году) в рассмотрении и одобрении к печати представленной в Св. Синод игуменией Спасо-Бородинского монастыря Московской епархии Марией (Тучковой) рукописной Службы на память святого праведного Филарета Милостивого, по рассмотрении и одобрения С.-Петербургской духовной цензурой, по поручению Св. Синода. Служба эта составлена была на греческом языке долгое время жившим в России и преимущественно в Москве архиепископом Фаворским (в последствии патриархом Антиохийским) Иерофеем³⁷, а на славянский переведена в Москве. Так как ее, как особой, не было дотоле в Месячной Минее, то святитель Московский Филарет был весьма обрадован поручением Св. Синода и, с любовию рассмотрев рукопись, вполне одобрил ее к печати, согласно заключению цензора³⁸, прибавив от себя, в основание к такому одобрению, то соображение, что имя св. праведного Филарета носил родоначальник царствующего дома Романовых патриарх Филарет. Св. Синод вполне согласился с мнением митрополита Филарета и разрешил напечатание службы³⁹.

Постараемся теперь указать некоторые частные черты сходства в жизни митрополита Филарета с чертами жития Филарета Милостивого.

В одной из относящихся к 1825 году проповедей своих святитель Московский Филарет, поучая слушателей о важности наречения верующим христианских имен святых людей, говорит между прочим: «Получая такие имена, мы верою и надеждою прививаемся, так сказать, к свойствам и приобщаемся благодати живших прежде нас человеков, которых не имена только, Божиим предопределением, а их верою и надеждою, написаны, суть на небесах, но которые уже и сами действительно на небесах обитают; и для привлечения туда и нас невидимо простирают руки, или, лучше сказать, действуют невидимой силой молитвенной и благодатной»⁴⁰. Так учил с церковной кафедры святитель Московский Филарет и так понимал свои отношения к святому праведному Филарету Милостивому, имя которого получил при пострижении в монашество. «Верою и надеждою» он постепенно, восходя духом от силы в силу, «прививался, так сказать, к свойствам» сего святого праведного мужа «и приобщался благодати» его, по возможности уподобляясь ему в любодобродетельной жизни, хотя, по глубокому смирению своему, как мы видели, и говорил: «далеко до сего», то есть, до того, чтобы и ему, митрополиту Филарету, «тожде творить», что творил и св. праведный Филарет. Вникая в черты жития сего праведного, мы увидим, что святитель Московский, если не все тожде творил, то во всяком случае весьма многое творил подобное делам св. Филарета Милостивого.

С ранних лет благочестивые родители св. Филарета Милостивого внушили ему любовь к Богу и закону Божию, и он во всей своей последующей жизни так сильно горел этою любовию, что не напрасно стяжал название праведного. И Филарет, митрополит Московский, как мы отчасти уже видели, с ранних лет, благодаря воспитанию в благочестивой семье родительской, так крепко привержен был к Богу и Его закону, так честно исполнял свои обязанности как христианина и человека, что еще до пострижения в монашество ясно засвидетельствован был в этом отношении семинарским Лаврским ближайшим и высшим начальством. Особенно же по пострижении в монашество Филарет Дроздов стал более и более осуществлять на себе то, что сказано о св. праведном Филарете Милостивом в житии его, именно, что он, от родителей «благочестию и страху Господню научен издетска, преспеваше целомудрием и украшенным всякою добродетелию житием». Постоянное бодрствование над собою и над всеми движениями души и тела, непрестанная молитва и очищение сердца покаянным настроением духа, кротостью, смирением, борьбою с помыслами и движениями души и тела противными чистоте сердца, великий, многолетний подвиг самоуглубления, самоиспытания, воздержания и поста мало-по-малу возвысили дух святителя Московского Филарета до идеала строгого подвижника первых времен христианства. И как святая жизнь и добродетели праведного Филарета Милостивого, по сказанию жития его, подобно граду, верху горы стоящему, не могли укрыться от его современников, стали далеко вокруг известны всем, и все чтили в нем мужа святого, так и строго-подвижническая, любодобродетельная жизнь святителя Московского, несмотря на сокровенность ее, несмотря на глубокое смирение самого святителя, стала всем известна, и весь народ Русский невольно стал чтить его «святую жизнь»⁴¹ и прибегать к его святым молитвам, как многие прибегали и к молитвам св. праведного Филарета Милостивого еще при жизни его. Сила молитв святителя Филарета, также как и сила молитв св. праведного Филарета Милостивого, еще при жизни его, была очень велика. Вот нисколько случаев сего, ясно засвидетельствованных современниками. «М. А. С. был отчаянно болен, и когда доктора сказали, что уже нет надежды на его выздоровление, брат А. С. отправился к митрополиту Филарету просить его о болящем. Святитель в тот день готовился совершать Божественную литургию. Когда доложили ему о сей просьбе, он приказал записать имя больного. А. С., возвратясь домой, нашел брата своего в совершенном безпамятстве; но чрез несколько времени он открывает глаза и очень слабым голосом говорит: «я верую, что буду здоров». На вопрос же, почему он так уверен в своем выздоровлении, больной отвечал: „я видел во сне, что стою в церкви, и владыка⁴², взошедши в алтарь, подошел к жертвеннику, вынул часть из просфоры, которую и отдал мне, говоря: «вот просфора за твое здоровье». При этом А. С. передал ему, что он просил о нем молитв высокопреосвященного владыки. С этого же дня больному стало легче, и через два дня он совершенно выздоровел»⁴³. Другой случай: «У одного диакона была очень больна дочь, и уже ожидали смерти ее; почему диакон, собравшись однажды в церковь на предстоящее ему служение с высокопреосвященным митрополитом Филаретом, простился с нею, полагая, что уже не застанет ее в живых. Пред начатием же Божественной литургии оп просил владыку вспомянуть ее во святых молитвах своих, на что владыка отвечал ему: «мы вместе с тобою помолимся», и спросив имя больной, вынул за нее часть просфоры; а по окончании богослужения, благословляя диакона, сказал: „не унывай, Господь милосерд“. Возвратясь домой, диакон, к величайшему удивлению своему, находит свою дочь вне всякой опасности; она с этого же дня стала поправляться и вскоре выздоровела»⁴⁴. Еще случай: «Б. страдала сильной болью в ногах, так что, не смотря на все медицинские пособия, она в продолжение двух лет совершенно не могла ходить. В этом болезненном состоянии ей пришло на мысль попросить молитв высокопреосвященного Филарета. Она велела везти себя на Троицкое подворье⁴⁵; люди привезшие туда ее, внесли ее в покои владыки на простыне. Когда владыка вышел к ней, она, объявив ему о своей болезни, просила его святых молитв. Выслушав ее, владыка пошел во внутренние покои, оттуда вынес икону Божией Матери, и начиная молиться, сказал: «и вы молитесь со мною». Окончив молитву, владыка берет икону и благословляет ею больную очень медленно; в это самое время она почувствовала крепость в ногах, и к величайшему удивлению бывшей при ней дочери, встала и, видя совершившееся над собою чудо, с величайшим чувством умиления приложилась к иконе Божией Матери; потом они обе упали к ногам владыки и со слезами благодарили за столь дивное исцеление; но владыка, уклоняясь от их благодарности и относя все к славе Божией, советовал им благодарить за исцеление Царицу Небесную, и отпуская их, дал исцелевшей в благословение икону Богоматери. Вышедши из покоев владыки, исцелевшая сошла с лестницы без всякой сторонней помощи, так твердо, что слуги, внесшие ее, были в величайшем изумлении. Вот уже пятнадцать лет, как она не чувствует никакой боли в ногах»⁴⁶. Еще случай: «У одной вдовы лютеранского исповедания единственный сын ее, обучавшийся уже в университете и составлявший для нее единственное утешение, сделался тяжко болен чахоткой. Он был столько слаб, что уже не мог вставать с постели, ибо несколько недель почти не принимал никакой пищи. Врач пользовавший его объявил матери, что нет никакой надежды на выздоровление сына ее. Бедная мать, как громом пораженная таким приговором врача, приходит в дом к одной благочестивой госпоже А. П. П-ой, и со слезами на глазах рассказывает ей о своем горе. Госпожа, тронутая ее скорбью, не знала сперва, что сказать ей в утешение. Тут ей пришло на мысль посоветовать огорченной матери сходить к митрополиту Филарету. «Сходили бы вы к митрополиту и попросили у него благословения и молитвы о больном сыне вашем! Его молитвы велики пред Богом. Многие больные по молитвам его выздоравливали!» Слова ее подействовали на бедную вдову. Она решилась идти к митрополиту. Пришедши на Троицкое подворье, она видит у крыльца карету: ибо владыка собрался куда-то на служение. Лишь только владыка показался на крыльцо и хотел войти в карету, как она в слезах упала к ногам его. Владыка остановился и спросил ее: «чего она хочет от него?"“ Она рассказала ему о своем великом горе, и просила его помолиться о сыне ее. Владыка, благословляя ее, сказал: «не скорбите: Господь милосерд!» Потом спросив ее об имени больного, сказал ей: «будем молиться вместе!» Утешенная его вниманием к своему горю, и обещанием молитвы за сына ее, вдова, пришедши домой, находит сына своего сверх ожидания спящим, чего не было с ним уже в продолжение нескольких недель. После продолжительного сна больной попросил есть, и с того времени видимо начал поправляться в своем здоровье и, сверх всякого ожидания, вскоре совсем выздоровел. Что, как не молитвы владыки, восстановили больного, близкого к смерти, от одра болезни? заключила свой рассказ мне госпожа⁴⁷. Или вот еще один из многих случаев такого же рода: Один из образованных и вместе религиозных людей И. А. М-в, возвращаясь однажды из Сергиева Посада в Москву по железной дороге, заметил в вагоне женщину, которая, при отправлении поезда, кроме того, что, подобно большей части пассажиров, набожно перекрестилась, но и поклонилась в вагоне лицом до полу. Г. М-в был тронут этим и когда женщина уселась на место, он сказал ей: «Как приятно и умилительно было видеть ваше благоговение к святыне обители Преподобного! Вероятно, Угодник Божий часто вас видит своими духовными очами в своей обители?» – «Нет, добрый господин, отвечала женщина, не часто бываю я здесь. Грешная, я хлопочу по-домашнему хозяйству одна, отъехать мне не от кого. Но вот к 1-му-то декабря я уж нисколько лет всегда бываю у Преподобного». Г. М-в в полюбопытствовал узнать причину этого и спросил ее: «Что же? вероятно, вы в этот день видели на себе какое-либо знамение от Угодника Божия Сергия?» – «Нет, я перекрестилась и помолилась ему, великому Заступнику, а поклонилась-то, грешная, не ему, а вот батюшке Филарету? – Какому же? – Да Филарету Милостивому, Московскому митрополиту: ведь ныне его ангельской душе именины; он, мой благодетель, тут в св. обители похоронен, против Троицкого-то собора, в церкви; ведь вы, верно, знаете? – Как же; кто не знает! и я помолился за общей панихидой при его гробнице; это был великий учитель наш!» – А мне-то, грешной, он величайший благодетель. Мне уже его нечем благодарить за его великую милость; вот я и бываю иногда два разика в год, ко дню его кончины (19 ноября) и ко дню памяти его, – только не всегда удается два раза, – а уж один-то раз, к 1-му декабря, непременно приеду отслужить тут по нем панихидку. Создай ему, Господи, царство небесное; я думаю, и он – угодник Божий». И в объяснение такого глубокого благоговения к святителю Филарету, она рассказала следующее: «Мы смолоду с мужем жили в любви и согласии и Бога боялись. Он был хороший портной, сам хозяйничал; его фамилия Новиков; ни водки, ни пива, кроме чаю, тогда но пил он ни капли; потом, знать греху быть, точно лихой человек на него напустил что: стал попивать. Завелись около него, значит, такие приятели: ныне подзывают в трактир, завтра в кабачок, ныне у нас гости, завтра сам в гостях, ну и стал напиваться до-пьяна. Так дальше и больше, а работы мало у нас, все меньше и меньше; хороший закройщик и знающие мастера от нас ушли, остались только мальчики, да и тем стало делать нечего; видим, в магазинах везде отказ; давальцев нет, а выпить ему хочется; стал тихонько потаскивать из дому одежонку, сперва свою, а потом очередь дошла и до моей... Что мне делать? Как остановить!... Я ходила к ворожеям, к гадалкам, поила его разными наговорными травами, – выходило все хуже. И Богу молилась; только какая же моя молитва!.. Вот наконец одного бывшего заказчика Зайцева жена, такая была добрая, и скажи мне: ты, говорит, сходи на Троицкое подворье, попроси помолиться преосвященнейшего владыку Филарета; может быть, тебя Господь, по его молитвам, и утешит. Я думаю себе: как я пойду к такому великому человеку; на мне уж и одежонки путной но стало; ведь не допустят, говорю я Зайцевой. Ничего, говорит, ступай; не бойся; там спроси о. Парфения⁴⁸; он доведет, и владыка тебя примет. Долго я колебалась – идти или нет; так больше месяца прошло. Наконец, не помню, в какой-то день, помолившись Богу, я собралась на подворье. Прихожу: вижу у подъезда стоит карета в шесть лошадей. Народу, народу, – и все беднота, как и я грешная, – и не сочтешь! Где тут искать о. Парфения!... Не помню, какими-то судьбами, толкаясь друг о друга, меня приперли почти к самой карете. Вот, вижу, его, батюшку, ведет под мышку келейник, лакей отворяет дверцу у кареты... Как он, батюшка взглянет на меня так зорко, что я испугалась, но успела сказать: «владыко святый, помолись за раба Божия Петра!»...⁴⁹. Молись, говорит, и сама, и я помолюсь... Он уехал; почти все бросились ко мне, испрашивают, что он со мною говорил. Я, от волнения, не помню, что отвечала; стала к заборику у сада и плачу, и вот как плачу! Кто-то из хороших людей подошел ко мне, успокоил, выслушал меня и объяснил мне, что владыка поехал, куда, – не помню, – на служение; ты, говорит, приди сюда часа через два, подожди его в передней, постарайся у него принять благословение и попроси заочно благословить твоего мужа. Как посоветовал он, я все так и сделала. Вот вижу, катит карета; швейцар меня толкнул, говоря: «не стой здесь, ступай в переднюю. Вхожу; тут уж дожидались владыку какие-нибудь власти и именитые купцы; владыка вошел, лакей снял с него верхнюю одежду и принял посошок. Он перекрестился и поклонился пред иконою, потом, когда все поклонились ему, он всех тут бывших благословил; – и смотрит то на ту, то на другую сторону, в левой руке у него просвирочка. Вдруг он глазками остановился на мне, и никто к нему не подходит; меня кто-то толкнул, говоря: «иди!» Вы и вообразить не можете, как я перепугалась; вижу, он чуть-чуть подвигается ко мне; я упала ему в ноги; он благословил меня и, отдавая мне просвирочку, сказал: «я помолился за Петра, это отдай ему; пусть скушает; Бог даст ему сон, ты не тревожься». Снова благословил меня и пошел в свои покои. Не помню, как я от него вышла: я точно на крыльях прилетела домой; мужа не было; пришел наконец очень поздно и стал браниться на меня, где я пропадала. Я молчала; с пьяным что говорить; уложила спать, помолилась Богу, поубрала кое-что и сама скоро улеглась. На другой день поднялся мой ранехонько и сразу запросил; «давай водки!» Я говорю – сейчас схожу, а ты вот скушай покамест просфорочку за твое здоровье. – Тебе говорят, водки давай, а не просфорочку; ешь ее сама... Я упала пред ним на колени упрашиваю, умоляю Христом Богом покушать хоть немного... Послушался, отщипнул крошечку, перекрестился, положив в рот; ну, говорить, где водка-то? Сейчас, говорю, принесу. Иду за ней, а сама в душе молюсь: Господи, помоги ему, горькому, скушать всю просфорочку! Прихожу с водкой; вижу, он сидит точно задумавшись, облокотясь на стол и увидав меня спрашивает: «откуда ты взяла такую просфору? я всю съел, и тебе не оставил, – какая вкусная!» Я обрадовалась и говорю: слава Тебе, Господи, а затем откровенно рассказала, что я была на Троицком подворье и там получила за его здоровье просфору; налила ему чай, он выпил одну чашечку и говорит; подай-ка мне сюда подушечку; знать, я рано встал, что-то дремется, я здесь (на катке) прилягу... И заснул; я напилась чаю, убрала самовар и посуду, – вижу он спит крепко, пришло время к ужину, а он все спит, – я поужинала и, не будив его, сама улеглась; настало утро; я проснулась, по долгу христианскому помолилась, сбегала на базар по домашнему хозяйству, – а он все спит. Я уж стала было тревожиться, думаю, не припадок ли какой с ним, да вспомнила слова владыки, что он, т.е. муж-то мой, будет спать – не тревожься, – и успокоилась; вот уж у меня и печка истопилась, а самовар давно, давно кипит, и сама не пила, жду что будет; часу в 11-м он проснулся... Ну, думаю, сейчас запросит водки. Что же бы вы думали? Он говорит: «давай скорее чаю!"“ Я налила и вполголоса спрашиваю: а водки принесть? – Нет, говорит, не надо; хочу чаю; напились оба; сел за работу молча, пришло время к обеду, садится за стол; вот я и говорю ему; «а ведь водочки-то у меня нет! – И чтобы ее никогда не было, – говорит: не надо. Думаю себе: Господи, укрепи его! И вот с этого-то дня про водку и помину не было; перестал ходить по трактирам, – и в гости редко, редко, бывало, соберется. Стал заниматься по-настоящему работой; явились и заказчики; дело пошло точно по-прежнему; люди добрые знакомились, а худые поотстали; так мы жили в мире и довольстве. Потом Господь послал ему болезнь; приготовился он по-христиански, как следует, и умер тихо... Так Господь все нам грешным послал и устроил за святые молитвы великого Филарета, истинно милостивого, к подобным мне несчастным. Сотвори ему, Господи, вечную память!»⁵⁰. – Недаром также многие настолько дорожили благословением митрополита Филарета, что подолгу стояли и дожидались, чтобы получить его благословение, при проезде его откуда-либо нарочито останавливались и выходили из экипажей с тою же целью, и под. Очевидно, в благословении святителя они надеялись получить хотя некоторую долю благодати, обитавшей в нем самом. И его благословение, как и нарочитая молитва его, нередко также производило поистине чудесное действие. Вот два – три случая сего. В 1849 году 16 октября митрополит Филарет совершал освящение придельного храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы в одной из Московских церквей; по литургии он удостоил своим посещением дом Московского купца Е. Четырехлетняя дочь этого купца до того дня почти ничего не говорила, по утрам и вечерам постоянно плакала, сама не понимая о чем. Когда ее подвели к владыке, он, благословив ее, положил руку на ее голову. С этого дня она перестала плакать, a на следующее утро уже свободно прочла молитву: Богородице Дево, радуйся, – и стала говорить“⁵¹. Другой случай: «В 1850 году, дочь Московского купца Е. страдала ревматизмом во всем теле столь сильно, что никакие пособия врача не помогали ей, и она от сильной боли не могла даже лечь, а если не надолго и засыпала, то сидя, прислонясь к подушке. В таком состоянии она находилась около трех недель. В ночь на 3-е число марта мать больной девицы видит во сне, что митрополит Филарет приехал к ним в дом, и после краткой беседы, подошедши к больной, благословил ее очень медленно, как будто читая какую молитву. Вследствие этого сна, мать больной поехала на Троицкое подворье, и передав владыке имя своей дочери, просила его воспомянуть ее в своих молитвах. Возвратясь домой, она рассказала дочери, что была у владыки, и тем обрадовала ее. Спустя три часа, больная, находившаяся до сего времени в самом трудном положении, начинает чувствовать в себе неожиданную перемену к лучшему, и к удивленно ее родителей и всех ее окружающих в первый раз, после трех недель мучительной болезни, ложится и засыпает крепким сном, продолжавшимся более полусуток; проснувшись в 9 часов утра, она рассказала, что видела во сне владыку благословившего ее, и потом на вопрос родителей об ее здоровье, она отвечала, что не чувствует уже никакой боли, в подтверждение чего встала с постели и стоя прочла утренние молитвы. На другой день, т.е. 5-го марта, владыка, совершив Божественную литургию в Чудове монастыре, прислал за ее здоровье просфору, которую она приняла с величайшим благоговением. Вслед за тем она в непродолжительном времени совершенно поправилась, несмотря на то, что, вопреки предписанию врача, употребляла грибную пищу в продолжение всей великой четыредесятницы»⁵². Еще случай: Одна крестьянская девица «до 7-ми летнего возраста говорила свободно, но потом от испуга лишилась употребления языка и несмотря на употребляемые средства к ее излечению, оставалась совершенно немой; когда же ей исполнилось 20 лет, родители ее пошли с нею в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру и в Гефсиманский скит, который в то время только что был устроен. В скиту в это время находился митрополит Филарет. Пред входом в скит привратник остановил их, сказав, что женщинам не дозволено входить в ограду, но они умоляли его допустить их к владыке (которого они по своему называли набольшим), говоря, что они слышали, будто он дает лекарство, от которого, может быть, будет польза и их дочери. Видя их неотступность, привратник решился наконец доложить об этом владыке. Святитель приказал их позвать к себе. Увидев его, они упали ему в ноги, и объяснив причину своего прихода, со слезами просили помочь сколько можно их дочери. Владыка, выслушав их просьбу, обращается к немой девице со словами: «как тебя зовут?» Мать поспешает ответить за нее, что имя ей Марья; но владыка говорит матери: «я не тебя спрашиваю», – и обратясь снова к девице, повторяет свой вопрос, на который она, к величайшему изумленно родителей, ответила: «Марья». После этого владыка говорит ей: «читай за мною молитву Господню: Отче наш». Она начала повторять за ним слова, но очень тупо. По прочтении молитвы, владыка благословил ее и приказал повторить молитву еще раз, что она и исполнила уже совершенно свободно. Видя такое чудо, изумленные родители припали к ногам владыки и со слезами радости благодарили его за исцеление их дочери. Владыка, благословляя их, строго запретил им разглашать об этом. С тех пор девица говорит совершенно свободно»⁵³. Все эти и подобные случаи ясно показывают, сколь великой благодатной силы удостоен был святитель Филарет, митрополит Московский, уже в земной жизни своей. В чем же, спрашиваем, заключается причина этого? За что он был удостоен такой силы? – Причина ни в чем другом не может заключаться и не заключается, как в его «святой жизни». За нее-то он и удостоен был столь великой благодатной силы, что она действовала на людей и в людях не только непосредственно, но и в более или менее отдаленном пространстве чрез различного рода посредства. Само собою разумеется, что «святою» жизнь митрополита Филарета сделалась не сразу, но постепенно, с помощью продолжительного подвига и упражнения в добродетели.

Каким же подвигом и какими добродетелями митрополит Филарет достиг этого, поистине вожделенного состояния?

Приняв в иночестве имя Филарета, любодобродетельного и получив это свое имя от имени святого праведного Филарета Милостивого, Филарет Дроздов, подобно последнему, который, как мы уже сообщали, «преспеваше целомудрием и украшенным всякою добродетелию житием»⁵⁴, прежде всего и ближе всего должен был упражняться в добродетелях иноческих и тесно связанных с ними обще-христианских всякого рода и всех, по возможности, степеней, начиная с низших и кончая самыми высшими.

При пострижении в монашество Филарет Дроздов дал обеты целомудрия, нестяжания и послушания, а в связи с тем – поста и молитвы, кротости и смирения и т.д. Эти обеты, при строго-торжественной обстановке обряда пострижения, совершенного в Лаврской трапезной церкви⁵⁵ и при возвышенном настроении духа самого постригаемого, произвели сильное впечатление на душу последнего. Вскоре по пострижении, на вопрос родителя, когда они могут видеться, т.е. родитель с новопостриженным иноком-сыном, он, письмом от 14 декабря 1808 года, отвечал: «Теперь у меня нет вакаций. Я дал обещание быть там, где прикажут. Не скоро можно забыть его, чтобы просить куда-нибудь увольнения. Моя череда прошла»⁵⁶. Правда, здесь речь только об обете послушания, по требованию хода мысли письма родителя Филарета; но, во-первых, этот обет давал Филарет одновременно с другими иноческими обетами, а во-вторых, другие обеты он почти со строго-иноческой точностью исполнял уже и до пострижения, а потому они, как уже близкие, сродные душе Филарета, быть может, не столь сильно поразили его сердце и не столь глубоко запали в его душу, в его память, как обет послушания. Поэтому-то, когда, вскоре же по пострижении Филарета Дроздова, его вызвали в Петербург для замещения должности в преобразовывавшихся тогда духовно-учебных заведениях С.-Петербургского учебного округа, и когда полюбивший его как сына старец-митрополит Платон, желая удержать его при Лаврской семинарии, поставил даже на официальную почву вопрос об оставлении его в Лавре, предложив тот же вопрос предварительно и на разрешение самого Филарета, Филарет, и сам любивший митрополита Платона, как «второго отца»⁵⁷, твердо однако выстоял в исполнении обета послушания. Биограф Филарета Дроздова Н. В. Сушков передает об этом следующее, и без сомнения, со слов достоверного свидетеля: «В 1809 году иеродиакон Филарет указом Синода был потребован в Петербург. Грустно было ему покинуть мирную обитель Преподобного Сергия⁵⁸. Не хотелось и Московскому митрополиту Платону расстаться с юным проповедником Лавры. Ты рад, – сказал он ему, – что тебя вызывают в столицу? – Нисколько, – ответил инок. – Так тебе не хочется туда? – Не хотелось бы. – А коли так, я отстою тебя. – Благодарю. – Подай же мне прошение, что ты желаешь остаться в Московской епархии. – Желал бы, да сказать этого не имею права. – Как? – Я уже подал одно прошение о пострижении меня в монашество. Произнося тогда обет послушания, отрекся я от своей воли – и теперь другого прошения подать не могу»⁵⁹. И после, отличительною чертою характера служения Филарета Дроздова Богу, Церкви и Отечеству, было то же послушание. Из послушания он, при своем великом уме, которым отличался уже в глазах всех и в Лавре⁶⁰, сделал так много важного и полезного в различных отношениях, что его имя навсегда останется вписанным на скрижалях Русской истории⁶¹. Из послушания он исполнял нередко и такие, не относившиеся к кругу прямых его обязанностей, поручения, которые приводят всякого в недоумение относительно того, когда у него на все это хватало времени, при великом множестве более существенных трудов и подвигов. Из послушания он терпел нередко лишения и даже несправедливые оскорбления и гонения, безропотно покоряясь во всем воле Божией. В житии св. праведного Филарета Милостивого говорится, что пред самой кончиной своей он читал с глубоким благоговением молитву Господню и когда произнес слова: да будет воля Твоя, предал свой дух Богу, как бы запечатлев таким образом ту истину, что вся жизнь его была единою жертвою покорности воле Божией. То же самое почти можно сказать и о митрополите Филарете, который, без сомнения, по собственному жизненному опыту, в 1843 году (следовательно после известных событий с ним в Петербурге, имевших последствием своим безвозвратное удаление его на свою епархию), и с церковной кафедры, в день Благовещения, в Чудове монастыре, в том же смысле учил о послушании. «Послушание, – говорит он здесь, – по имени своему, есть последование тому, что слышим, как наставление, или как повеление. Но в высшем, существенном, духовном значении, под именем послушания разумеется последование воли человеческой, как сотворенной и зависимой, воле Божией, как творческой и вседержавной», что тем более важно и полезно для человека, что воля Божия есть вместе и «непогрешительная» и «всеблагая», и высокий пример чего явил в Себе «Небесный Врач» испорченной грехом воли человеческой, воплотившийся Сын Божий, Который смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Филип. 2:8). Итак как «все в мире происходит под управлением Провидения Божия и следственно все по воле Божией, поколику не по воле человеческой», то «послушание может являться не только в том, чтобы действовать по воле Божией, но и в том, если не действуешь против воли Божией, и наипаче, если безропотно страждешь по воле Божией... Впрочем, хотя истина и добродетель доступны всем: однако никак не излишни, а часто необходимы особые учителя, по роду знания, особые руководители, по роду подвигов. Так и для успеха в духовном послушании поколику можешь, поколику внутренне чувствуешь особенную нужду, избери себе особенного наставника, сведущего и опытного в сей науке, благословенного на сие служение, которого слово сильно жизнью, светло молитвою, охранено от заблуждения смирением. Покори ему свою волю ради Бога: и воля Бога небесного сойдет к тебе на землю, и твое простое земное послушание будет достигать до неба, по реченному к истинным и законным наставникам от Дающего пастырей и учителей: слушаяй вас, Мене слушает. Правда, послушание Богу посредством человека издревле вынесло свои училища из жизни обыкновенной, отделило их от общежития мирского, создало себе особые обители, в которых и приносило и приносит свои плоды для неба и для земли»: но оно одинаково важно и для всех, в Церкви и в государстве. Легко ли однако, скажут, переломить собственную волю? – «Иногда трудно, иногда легко, смотря по тому, как ты сам себе делаешь сие трудным или легким. Когда ты хочешь исполнить волю возлюбленного отца или матери: не легко ли тебе забывать свою волю, не приятно ли даже приносить ее в жертву? Кто препятствует тебе посредством веры и любви сделаться сыном Божиим, и сделать себе сладостным послушание воле Отца небеснаго? – Отче наш, иже ecu на небесех! Да будет воля Твоя во всех нас! Аминь»⁶². О том, как сам святитель Филарет в своей жизни осуществлял это учение о послушании, могут служить свидетельством следующие небольшие выдержки из его писем. Замечая, что в Петербурге в отношении к нему самому «дела не всегда идут прямою дорогою; а потому на что ни положишь руку, всегда должно опасаться, чтоб не подтолкнули», он, в письме к родителю от 6 ноября 1810 года, пишет: «это иногда беспокоит; однако и против сего есть средство. Надобно все принимать не от людей, а от Бога, и все сделается хорошим»⁶³. Или, с другой стороны, когда в 1812 году внимание к нему не только со стороны высших лиц церковного управления, но и со стороны Высочайших особ Императорской фамилии было весьма велико и милостиво, он тому же лицу от 2 декабря означенного года писал: «не знаю, что хочет Бог сделать со мною моим излишним счастьем. Чувствую только, что вместе с ним более и более тяготеет на мне бремя обязанностей. Но да будет не по моей воле!»⁶⁴. В числе духовных наставников, руководителей для себя святитель Филарет, даже в то время, когда сам был мудрым учителем и советником не только обыкновенных людей, но и царей и святителей, имел известного своей духовной мудростью и опытностью наместника Сергиевой Лавры, раньше упомянутого архимандрита Антония, бывшего долгое время духовником его. И вот, например, как он писал ему во время тяжких скорбей, испытанных в 1842 году: «9 и 10 марта получить утешение не был я достоин, но верую, что Господь облегчил мне искушение. Записку о пособиях к разумению Священного писания усильно выманили у меня⁶⁵ под тем предлогом, чтобы лучше понять мысль, поданную в начале не мною⁶⁶; это было приватно; я думал, что если найдут это возможным, то будут рассуждать о сем в Св. Синоде; вместо того записка еще не утвердительная, представлена в виде моего личного мнения, без объявления мне, что есть противное мнение; написано опровержение в преувеличенных выражениях, которыми всякое толкование Св. Писания признано излишним и опасным; сие подписано владыкою Новгородским⁶⁷ и его мнение Высочайше утверждено. Сие совершилось 7 марта; 9 был я в Св. Синоде, не зная сего, и в сей день не объявлено; 10 приехал я в Св. Синод, также не зная, что мне готовится; но в половине заседания, почувствовав себя нездоровым, отправился домой, и приготовленное мне внезапное объявление, которое в состоянии нездоровья особенно было бы трудно выслушать, последовало без меня, не без удивления других, что я так внезапно удалился пред самым объявлением. Помолитесь, чтобы Господь вразумил меня, что я должен делать и скажите мне благое слово совета. Забота не о том, что случилось со мною лично, а о том, могу ли я сколько-нибудь быть полезен службе. Не указуется ли мне время устраниться, чтобы оплакивать мои грехи, и вне мятежа дел молиться о благосостоянии святыя церкви?... Поверзите меня к стопам Преподобного Отца нашего Сергия»⁶⁸.

Уже и в этих случаях, кроме послушания, покорности воле Божией, обнаруживается еще и глубокое смирение святителя Филарета, коим, как известно из жития св. праведного Филарета Милостивого, ярко сиял и сей последний. Глубоким, искренним смирением, при всей высоте личных достоинств и способностей души, святитель Филарет отличался с самых молодых лет и до последних минут своей жизни. Так в 1811 году, получив первую награду, наперсный крест, он от 4 июля писал своему родителю: «Подобно Живущему в вышних, но призирающему и на низкия, Государь Император удостоил и меня Всемилостивейшего воззрения, пожаловав мне наперсный крест... Вознесите со мною Ваши молитвы к Богу о благоденствии Всемилостивейшего Монарха, равно как и о том, чтобы Бог соделал меня достойным носить священное знамение, которое я получил недостойный»⁶⁹. Подобное же высказывал он и при получении последующих наград⁷⁰, несмотря на то, что эти награды служили свидетельством не только его трудов, но честному, ревностному исполнению своих обязанностей, но столь же ревностному проповеданию им слова Божия, но и того, что верою «одушевляется слово и житие» его⁷¹. И когда в конце 1809 года принимавший живое участие в его воспитании дед его по матери, Коломенский священник Никита Афанасьевич в письме своем к нему упрекал его в том, что он редко пишет ему, предполагая, в объяснение сего, возникшую в нем по переезде в Петербург гордость, то Филарет отвечал ему смиренно: «не знаю, есть ли во мне гордость; ибо статься может, что я не примечаю своих недостатков: но знаю, что ни моему состоянию, ни моим Летам⁷² она ни мало не прилична; а еще менее в отношении к отцу и деду, которым я обязан лучшими правилами жизни»⁷³. Или вот слова его, писанные уже тогда, когда он имел очень высокое положение. «Не раскаивайтесь, – писал он от 14 мая 1848 года наместнику Лавры архимандриту Антонию, что передали слово осуждения. Мое ухо несколько обстреляно; и не гневаюсь на говорящего: только болезненно, что между служителями мира но достает мира. Впрочем знать слово осуждения не бесполезно. Это врачевство против гордости, и наставление об осторожности. Прошу молитв ваших»⁷⁴. И в то время, когда слава святителя Филарета, как мудрого архипастыря, гремела не только по всей России, но и далеко за пределами последней, когда без участия его великого ума и многоопытной мудрости не решалось ни одно более или менее важное дело не только в высшем церковном, но и гражданском управлении России, вот его отзыв на признание его заслуг Церкви и государству: «Благодарю за благое желание. Вы милостиво называете мои дни полезными: а я боюсь, чтобы они не явились бесплодными, и чтобы даруемое долготерпением Божиим умножение их не умножило моей безответности. Молитесь о мне, да не буду не управлен, мняся управлять другими»⁷⁵. Или, когда в 1855 году, по случаю кончины Государя Императора Николая Павловича, возник вопрос о путешествии митрополита Филарета в Петербурге, как старейшего из русских иерархов того времени, для участия в отпевании почившего Императора, то на высказанные по сему поводу мысли сам Филарет писал: «Что я не просился в Петербург, о том я спокоен в совести, и потому, что не имел примера в предшественниках и еще более потому, что не в силах предпринять путь⁷⁶. Но оттуда вести различные. Из хорошего источника весть, что Государь Император⁷⁷ изволил спрашивать, собираюсь ли я в Петербург: из хорошего источника и другая весть, что сего не было. Воля Господня да будет во всем. Обе Государыни⁷⁸ удостоили меня милостивого ответа на мои письма⁷⁹. А что вы разумели, сказав, что мое прибытие в Петербург могло бы подать вину к безмирию других? Неужели вы думаете, что я потребовал бы первенства⁸⁰, или принял бы оное, если бы и предложили? Да не будет!»⁸¹. Вообще в отношении к добродетели смирения, как противоположности пороку гордости, святитель Филарет всегда мыслил и искренно стремился действовать (и действовал) в своей жизни так, как о том учил в одной из относящихся к 1848 году проповедей своих: «Если нет ничего противнее Богу, как гордость, потому что в ней скрывается обоготворение себя: то, по противоположности, всего паче должно быть приятно Богу смирение, которое, вменяя себя за ничто, всякое благо, честь и славу восписует Богу. Гордость не приемлет благодати, потому что наполнена собою: смирение удобно приемлет благодать, потому что упразднено как от себя, так и от всякой твари. Если гордость Ангелов с неба низринула во ад: то, по противоположности, надлежит заключить, что смирение от самого ада, то есть от самой глубины греха, может возвести на небо. Если высшая из добродетелей, любовь, по слову Апостола, долготерпит, не завидит, не превозносится, не раздражается, николиже отпадает (1Кор. 13:4–8): то это потому, что ее поддерживает и ей споспешествует смирение. Смирение есть соль добродетелей. Как соль придает пищам вкус: так смирение сообщает добродетелям совершенство. Без соли пища удобно повреждается: без смирения добродетель удобно растлевается гордостью, тщеславием, нетерпеливостью, и погибает. – Есть смирение, которое человек стяжавает своим подвигом, познавая свою немощь, недостоинство, ничтожество, тайно укоряя себя за свои погрешности и недостатки, не позволяя себе судить ближних, укрощая себя трудом и послушанием, избирая во всем простое и неизысканное. И есть смирение, в которое вводит человека Бог судьбами своими, попуская ему испытывать оскорбления, укорения, уничижения, лишения. С надеждой подвизайтесь деятельно смирять сами себя, возбуждая себя словами Апостола Иакова: смиритеся пред Господем, и вознесет вы (Иак. 3:10). С доверием предавайте себя смиряющему Богу, внимая увещанию Апостола Петра: смиришеся под крепкую руку Божию, да вы вознесет во время (1Петр. 5:6). Господь да презрит благодатно на всякую душу смиряющуюся, и да дарует нам опытно познать, что близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет (Пс. 33:19). Аминь»⁸². Этого опытного познания удостоился и сам святитель Филарет, как видно уже из обилия даров благодати, которые Господь излил на него особенно в последние десятилетия его жизни, к которым относятся и раньше приведенные нами случаи явления благодатной силы его молитв и благословения.

Нищета духовная есть смиренномудрие, – учит святитель Филарет в своем Катехизисе, при изъяснении первой заповеди блаженств Евангельских: блажени нищии духом, яко тех есть царство небесное. Но эта нищета духовная, это смиренномудрие, смирение, естественно, и в отношении к вещественному «избирает во всем простое и неизысканное», выражаясь только что приведенными словами проповеди того же святителя. Иначе сказать, с добродетелью смирения в христианине вообще, и в иноке особенно, должна находиться в тесной связи и добродетель нестяжания, даже нищеты телесной. Этой добродетелью нестяжания весьма просиял св. праведный Филарет Милостивый. Получив за женою в приданое большое имущество и сам по наследству обладая значительными средствами, он не только не заботился, подобно многим богатым людям, о стяжании больших и больших богатств или об употреблении их на предметы роскоши, на удовлетворение своих прихотей и под., но и щедро расточал их бедным и неимущими, так что и когда, вследствие расхищения его имущества Измаильтянами, обнищал, то также нимало не скорбел и не заботился о том, равно как без всякого старания с его стороны произошло и то, что он потом снова сделался богатым, когда внучка его избрана была в супруги Императору Греческому (сыну Ирины – Константину). Святитель Филарет, митрополит Mосковский, также отличался всегда полнейшим бескорыстием и нестяжанием. Когда еще он был в Петербурге ректором Академии: и когда, по смерти его родителя в 1816 году, его родительница, которой он оказывал, по сыновней обязанности и любви, денежную помощь, однажды письменно выразила беспокойство о том, не отягощает ли его эта помощь, он прямо писал ей: «О мне вы беспокоитесь напрасно. По долгу сыновнему я желаю служить вам, и служу, чем могу. Меня сие не расстраивает: а беречь моему состоянию не прилично»⁸³. И еще раньше того родителю своему писал он в начале 1815 года: «Жалею, что теперь не могу послать ничего на Ваши нужды. Получаю много, а имею мало. Частью, может быть от того, что нет времени смотреть за порядком в употреблении. При том в ветхом и бедном монастыре моем⁸⁴, из которого и прежде доходов я не брал, умножилось расстройство, по причине худого наместника. Чтоб сие поправить, я, так сказать, купил нового наместника: ибо взяв его из общежительного монастыря, должен был и теперь помочь его нуждам, и впредь решился делиться с ним, да с радостью творит свое дело, а не воздыхая. Впрочем надеюсь, если угодно Богу, доставить что-нибудь еще до истечения половины сего года»⁸⁵. Равно также и после святитель Филарет никогда не любил, как сам выражался, «заниматься денежными» делами⁸⁶, не охотно принимал, а чаще всего отказывался от каких бы то ни было более или менее щедрых, приношений усердствовавших ему почитателей его⁸⁷, относительно получаемых им денежных доходов нередко спрашивал: «что это?» – «откуда это?» и часто, не считая денег, отдавал их просившим о помощи. И только однажды, дабы не оставить, по учению слова Божия, без попечения присных своих (1Тим. 5:8), без награждения их, с их многочисленным потомством, хотя каким-либо наследством, он распорядился исчислением как родственников, так и своих денежных средств с выделением известной суммы в пользу родственников⁸⁸. При том бескорыстие в святителе Филарете имело совершенно духовный, следовательно, истинный характер. «Бескорыстие, – учил он с церковной кафедры, – есть расположение делать добро, без желания собственной корысти... Христиански бескорыстен тот судия, который также не корыстуется самохвалением или почестями, как и дарами, а творит дело правосудия из любви к правде, из любви к ближнему, с благоговейным помышлением, яко суд Божий есть (Втор. 1:17). Бескорыстен наставник, который в преподавании, наставлении и руководствовании послушника ищет только блага его, а не благодарности, спасения, а не уважения. Бескорыстен и послушник, если ревнует о делах послушания не ради преимуществ или возвышения, но ради заповеди и примера Того, Который послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя (Филип. 2:8). Может быть бескорыстен и владелец, – именно, когда он отрекается от умножения своих доходов, не желая отягчить иго подручных, и купец, когда, довольствуясь умеренным прибытком, не домогается прибыли на прибыль, или когда предпочитает маловыгодную торговлю вещами нужными и полезными прибыточной торговле такими предметами, кои доставляют пищу только прихотям, страстям и порокам, и самый наемник бескорыстен, когда, зарабатывая насущный хлеб и одежду для себя и своего семейства, не усиливается возвысить свою плату до того, чтобы копить или роскошествовать... Только тот раздаятель милостыни бескорыстен, у которого, по наставлению Господню, не весть шуйца, что творит десница (Матф. 6:3), который, отдавая правою рукою долг человеколюбия, не держит в левой счетного листа своих добродетелей»⁸⁹. Поистине так всегда поступал и сам святитель Филарет, подражая св. праведному Филарету Милостивому. И это как в отношении к бескорыстию, так и в отношении к нестяжанию, которое уже прямо требовалось от него самым обетом монашеским. «Братия монашествующие! – взывал он в одной из проповедей своих, произнесенных в 1853 году в Николо-Угрешском монастыре. – К нам особенным образом относится Христово учение о нестяжании. Для других это есть совет, предлежащий свободному избранию: для нас это есть обет, который, вместе с обетом целомудрия и послушания, мы уже приняли на себя пред алтарем Господним. Если непринятие доброго совета может быть погрешностью, и погрешностью опасной: то нарушение данного обета есть решительно вина, подвергающая правосудию Божию. Итак, надлежит нам заботливо благоустроить образ нашей жизни, чтобы он, сколько возможно, сообразен был с нашим обетом. Обитель дает вам легкий способ соблюсти нестяжание в отношении к жилищу: ибо дает вам жилище готовое. Дополняйте ваше непритяжание тем, чтобы не желать жилища, по вашему вкусу, пространного, украшенного: довольствуйтесь необходимым. – Представляя вам готовую трапезу, обитель освобождает вас от необходимости иметь собственное стяжание для пищи. Дополняйте ваше непритяжание тем, чтобы всегда безропотно довольствоваться предлагаемым, и не требовать ничего изысканного. – Обычай многих обителей предоставляет каждому брату самому пещись об одежде и некоторых других потребностях данными способами. Как тут соблюсти нестяжание? Можно соблюсти, если данное тебе будешь почитать не собственностью, а благодеянием и даром, если будешь иметь одежду и прочее только необходимое и простое, не будешь иметь излишнего, не позволишь себе желать изящного, если избыток вверенного тебе не удержишь и не умножишь, а употребишь на пользу души и на благотворение ближнему»⁹⁰. И сам митрополит Филарет верно служил начертанному им здесь идеалу нестяжательного инока. Вся обстановка его покоев, его жилища и в Москве, и в Лавре, и на Петербургском подворье и в Гефсиманском скиту отличалась величайшею простотою, отсутствием всякой роскоши. Такою же простотою, отсутствием роскоши и изысканности отличалась и его ежедневная трапеза, одежда и прочее. Он всегда стеснялся принимать разного рода подарки, особенно же изысканные, из области предметов роскоши. Еще в бытность свою на службе в Петербургской духовной академии он чрезвычайно смущался обычаем, уже давно там водворившимся, чтобы монахи, и особенно стоящие на виду, ученые, носили одежду более роскошную, чем следовало бы иноку и тем побуждали товарищей даже и не желавших такой роскоши, не отставать от них, и это еще при общей дороговизне всего в Петербурге. «Роскошь здешняя, – пишет он родителю своему от 6 ноября 1810 года, – превышает и дороговизну. Платье, которое в С. Л.⁹¹ носил бы в праздник, здесь не без стыда можно носить в простые дни. Если честной инок несет на грешном теле своем, особливо в зимнее время, около 600 рублей: то, конечно, он не из последних!!»⁹². Так он рассуждал всегда и после. «Известно вам, – писал он, например, еще в 1828 году викарию своему епископу Дмитровскому Иннокентию (Сельно-Кринову), – молвами сопровождавшееся дело об одежде духовенства. Мнение Синода, не знаю, какое, представлено было Государю еще до меня. Ныне объявлено повеление считать дело решенным. Не знаю, как другие думают: а мне кажется, что в сем простом решении есть довольно премудрости. Если бы надлежало объявить войну какой одежде: то, по моему мнению, не шляпам священнических жен, но великолепным рясам архиереев и священников. По крайней мере это во-первых: но сие-то и было забыто. Священницы Твои, Господи, да облекутся правдою»⁹³. Когда в 1831 году Спасобородинская игумения Мария (Тучкова), из усердия к святителю Филарету, которого глубоко чтила всегда, прислала ему в дар ценный сосуд для питья, то он писал ей от 28 февраля означенного года следующее: «Когда вы присылаете мне простое и надобное рукоделие: тогда я имею истинное приобретение, и охотно думаю, что во время холеры⁹⁴ ноги мои сохранились от судорог помощью чулок, работанных добрыми и человеколюбивыми руками; но сосуд с позолоченными краями из пустыни к человеку, около которого и без того много роскоши, – разве в обличение роскоши? В таком случае обличение можно было бы написать и послать с меньшею заботою, чтобы оно не разбилось на дороге»⁹⁵. Равным образом когда в 1845 году его родительница прислала ему в подарок шелковые перчатки своего изделия, то он писал ей: «напрасно вы заботитесь о моих надобностях, которых угадать не можете. Перчатки присланные, не на мою, а на детскую руку; и притом ни шелковых, ни бумажных уже несколько лет не могу я употреблять. Если в чем возможна мне ваша помощь: о том я вас попрошу, и тогда не напрасен будет труд ваш. Например, если не утрачена после Батюшки рукопись, в которой есть врачебное описание трав: я желал бы посмотреть ее»⁹⁶. Или вот еще слова письма святителя Филарета к наместнику Сергиевой Лавры архимандриту Антонию от 18 июля 1848 года: «Вчера вечером принесли мне ваше письмо и две корзинки с плодами и ягодами. Садовника еще но видал я, ни вчера, ни ныне, потому что сегодня был я на освящении храма. Теперь его нет дома. Если он пришел за каким-нибудь делом, и кстати нес плоды: и в сем случае мне совестно думать о сем труде; а еще больше, если он и шел только для плодов. Если бы у меня не было хлеба, и он принес бы таким образом: то было бы в нем добродетель, а мне благодеяние. К вишням нельзя приложить слова: взалкахся, и дасте ми ясти. Благодарю за благословение от обители: но прошу не посылать подобных посольств»⁹⁷. Вообще святитель Филарет во все время своей долгой жизни строго соблюдал обет нестяжания и «покидая мир, не оставил в наследство миру стяжания. Не много употреблялось им на себя из той части доходов, какая принадлежала ему в Лавре и в Чудове, с приписанным к нему Николо-Перервенским монастырем и его часовней Иверской иконы Богородицы. Все, кроме необходимого на содержание своего дома, пошло на дела Евангельской любви к ближнему, любви к отечеству, любви к благолепию храмов Божиих. Осталось ли что наследникам?⁹⁸ Разве в последние месяцы земной жизни что-нибудь уцелело из доходов бессеребренника? Разве не успело, быть может, его сердце расточить на благая Божия даяния?... Расточи, даде убогим: правда его пребывает в век века (Пс. 3:9)»⁹⁹.

Кроме обетов послушания и нестяжания, с относящимися к ним другими иноческими и общехристианскими добродетелями, святитель Московский Филарет, без сомнения, в точности соблюдал и третий из важнейших монашеских обетов, – целомудрие, чистоту девства, вел поистине равноангельную жизнь в этом отношении, уподобляясь и с этой стороны св. праведному Филарету Милостивому, который, по житию его, «преспеваше целомудрием», хотя и был женат и имел детей. Равноангельная жизнь, целомудрие, девственность истинного инока представляет собой такую великую тайну приобщения жизни самого Бога во плоти и Его пречистой Матери Приснодевы, в которую мирянам не следовало бы и стремиться проникать. Но если не проникать в эту тайну, в эту сокровенную жизнь в Боге и для Бога, то приникать к ней благоговейным вниманием всякому не только можно, но и должно; ибо всех без различия касается слово Писания: явися благодать Божия спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно (σωφρονως), праведно и благочестно поживем в нынешнем веке (Тит. 2:11–12). И миряне, взирая на высоту девства в истинно монашеской жизни, с этой высоты могут выносить для себя в назидание возвышенные черты такой жизни и тем возвышать свою жизнь до возможного подражания той жизни – в безбрачии – для совершенной чистоты девства, а в состоянии супружеском – для честности брака с его нескверным ложем. Итак, прежде всего, что такое девство и целомудрие? – Разумеем девство и целомудрие именно как добродетель, а не как состояние невинности в детстве; ибо девство невинного детства, скажем словами святителя Московского Филарета, есть «еще только трава лилии, а не цвет; только леторосль яблони, а не яблоко благовонное»¹⁰⁰. Отвечаем на поставленный вопрос словами того же святителя: «Девство, как подвиг, как добродетель, как цвет чистоты, как плод целомудрия, как путь совершенства, является тогда, когда человек, в возрасте, по обыкновенному ходу телесной природы, более или менее располагающему к супружеству, не предаваясь влечению природы, не увлекаясь обычаем, примерами, приятностями и нуждами общежития, решается не приобщаться браку, а соблюсти девство навсегда». Но при этом только «угождение Богу», по слову св. Апостола (1Кор. 7:32–34), «и для сего освящение духа и тела есть цель подвизающихся в девстве. Кто бежит на поприще девственной жизни не к сей цели, тот не к венцу бежит. Для того девственник и устраняется от супружества, чтобы особенная склонность к существу земному не задерживала, или не кривила его стремления к Богу. По сему стремлению всей силой ума и любви к Господу, и по направлению всей деятельности к благоугождению Ему, девствующая душа и называется невестою небесного Жениха. Из сего главного закона девства не трудно уразуметь, что телесное удаление от всего, принадлежащего браку, не есть совершенное девство, а только низший степень оного: ибо стремление и приближение к Богу, как существу духовному, может и должно совершаться собственно в духе; девство же тела отъемлет только препятствия стремлению духовному, и пресекает стремления противоположные». Поэтому «подвизающийся в сей добродетели должен сохранять сердце свое чистым от всякого плотского вожделения, от всяких помыслов, противных целомудрию; невольные приражения нечистых помыслов без укоснения отражать; для сего бдеть осторожно над движениями своих помышлений и желаний, занимать и ограждать ум и сердце свое, то упражнением в слове Божием, то внимательною внутреннею молитвою». Для этого же «и око надлежит обучать, чтобы оно служило девству, то есть, отвращать взоры от всякого соблазнительного предмета, а на представляющиеся неизбежно взирать без страсти, без помысла, видя не видеть и, как можно скорее, пресекать опасное видение. И сие-то есть, умерщвлять чувство зрения, по завещанию Господнему: аще око твое десное соблазняет тя, изми е, и верзи от себе (Матф. 5:29). Отсюда – покрывало на очах, пустынножительство, затворничество». Подобным же образом «нужно умерщвлять и прочие чувства, как-то: слух – от слышания нескромных и соблазнительных речей, вкус, обоняние, осязание – от соответствующих им ощущений, наклоняющих к неге и роскоши. Отсюда – упражнение в молчании, пост, сухоядение, простота и суровость в одежде, одре, жилище, порабощение и умерщвление тела трудом, молитвенными бдениями, коленопреклонениями. Чтобы сократить изображение девства в одну черту, привожу прекрасное и многознаменательное изречение святого Златоуста: корень и плод девства есть жизнь распятая («О девстве», гл. 79)¹⁰¹. И если целомудрие честного брака можно сравнить с талантом серебряным, то чистоту девства по всей справедливости должно сравнить с талантом золотым¹⁰². – Святитель Московский Филарет именно и обладал этим золотым талантом, сиял чистотою девства. Еще в ранней молодости он прямо и решительно отказался от двукратного предложения его земляков – Коломенцев – поступить в Коломну на место приходского священника¹⁰³, каковое поступление, конечно, потребовало бы предварительного вступления в брак. И во все последующее время своей долгой жизни настолько отличался чистотою и безупречностью девственной жизни, что самые злейшие враги его никогда не осмеливались не только обвинить, но и заподозрить его в чем-либо не соответствующем требованиям строго монашеской, истинно девственной жизни. Согласно им же самим начертанному и нами сейчас приведенному изображению истинного девства, он всю жизнь свою посвятил осуществлению идеала такой равноангельной жизни. Он непрестанно бодрствовал над самомалейшими движениями своих помышлений и желаний, дабы стать достойным сосудом благодати святого Духа, жившей в нем¹⁰⁴. Он постоянно занимал и ограждал ум свой и сердце свое, если не трудами по долгу архипастырства, то упражнением в слове Божием или внимательной внутренней молитвой. О трудах его по долгу архипастырства нечего говорить: они очень хорошо всем известны. Кроме того святитель Филарет, по свидетельству одного из лиц близко ого знавших, «с особенным постоянством внимал чтению слова Божия: это было его непреложное келейное правило – освящать каждый день чтением Божественных Писаний, за каковым занятием неоднократно приводилось видеть его и мне недостойному. Слово Божие было насущным хлебом не только его самого, но он питал им еще многие тысячи душ»¹⁰⁵. О молитвенном подвиге святителя Филарета также хорошо всем известно. Кто не знал его в совершении общественных богослужений, когда дух его так высоко настроен был молитвенно и так обильно изливался в молитве общественной, невольно поднимавшей на высоту и дух присутствовавших при этом¹⁰⁶? А как велик был его келейный молитвенный подвиг, как часто прибегал он к молитве внутренней, это вполне ведомо одному только Богу. Не без опытного основания он еще в 1818 году своему родному брату Никите Михайловичу Дроздову, проходившему тогда курс учения, писал между прочим «старайся исполнять свое дело тщательно и верно: а затем меру успеха и благосостояние свое поручай Богу, прибегая к Нему часто тайною сердечною молитвою; и Он сохранит тебя»¹⁰⁷. И о дальнейшем течении его многолетнего жизненного подвига по справедливости говорено было более близко знавшими его современниками: «для всех несомненно, что он был строгий инок, искренний молитвенник и высокий подвижник. Вступая за порог его келлии, ощущалась как бы иная атмосфера, чувствовался иной мир, не те к каким мы привыкли в своей обыденной жизни»¹⁰⁸. Нередко в святителе возникало стремление к совершеннейшему отшельничеству, к «пустынножительству». Даже с церковной кафедры взывал он, беседуя о пустынножительстве: «мне же, который не долго беседую с пустынею и о пустыне, и потом долго пребываю в молве и попечениях города и дел человеческих, – кто даст ми криле яко голубине? и полещу и почию! Могу ли сказать себе, – или когда наконец возмогу сказать: се удалихся бегая, и водворихся в пустыни! Когда облегчуся от бремен чужих, чтобы обратить все попечение к облегчению собственного, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1Кор. 9:27)?»¹⁰⁹ В связи с тем святитель Филарет, если, по высокому званию архипастыря и по долгу учительства, не мог часто «упражняться в молчании» или, точнее, упражнялся в молчании только тогда, когда это было нужно, а когда требовалось слово, то изливал его в сильных потоках высокого красноречия во спасение душ и на пользу церкви и отечества: то остальные благочестивые упражнения наблюдал и исполнял в высшей степени. Разумеем, говоря его же словами: «пост, сухоядение, простоту и суровость в одежде, одре, жилище, порабощение и умерщвление тела трудом, молитвенными бдениями, коленопреклонениями»; – вообще искренно стремясь иметь в себе, корень и достигнуть плода девства, всю, можно сказать, долгую жизнь свою провел сраспинаясь Христу, распиная плоть свою со страстями и похотями. Пища и питие его и в обыкновенное время, в ежедневной жизни была самая простая и не изысканная, употребляемая к тому же в весьма не значительном количестве; в посты же, и особенно в великую четыредесятницу, постничество святителя достигало необыкновенной строгости. Во всю страстную седмицу он питался одною просфорою. «Трудно было найти человека скуднее и слабее его по плоти, – говорил один из витий церковных под живым впечатлением оконченного пути его долгой жизни, – и что же? Покоил он ее, берег, много заботился о ней? Вечно занятый делом, и преимущественно умственным, постоянно заботясь о том, как бы на все достало у него времени, он вкушал свою крайне умеренную трапезу тогда, когда ему о ней напоминали, отходил ко сну, когда этого требовали поздний час ночи и совершенное изнеможение от трудов дня. Никогда но видали его праздным или отдыхающим среди дня в покойном положении; если немощь принуждала его лечь, то он принимал самое неудобное положение, чтобы не предаться сну, по его мнению, безвременному. Об его келейных молитвенных подвигах один Господь знает. Так проведена жизнь от ранней молодости до восьмидесяти пяти лет – без роздыха, без развлечений, без всяких так называемых утешений плоти, в заботах, трудах, бдении, воздержании»¹¹⁰. Одежда его была самая простая в обыденной жизни: черный шерстяной подрясник, пояс из черной шерстяной материи, черная скуфейка на голове, простые чулки и туфли на ногах¹¹¹; и только для парадных выходов и выездов он имел более ценную верхнюю одежду, что было неизбежно в его положении. В «порабощении и умерщвлении тела трудом» трудно было и найти, кажется, равного ему. Что же касается до «молитвенных бдений и коленопреклонений», то, кроме сказанного выше, вот еще свидетельство лица, близко знавшего святителя Филарета: «Мы знаем, – говорило это лицо с церковной кафедры в день памяти св. праведного Филарета Милостивого, чрез 11 дней по кончине митрополита Филарета, – что почивший святитель проходил подвиг непрестанной молитвы. И только что воссиявшее солнце долгого летнего дня и длинное бессолнечное утро зимы – чему свидетелями были в скромной келлии великого иерарха? После утреннего молитвословия он предавался продолжительному, глубоко благоговейному чтению слова Божия, т.е. тому молитвенному действию, в котором сам Бог беседует к человеку в словах Евангелистов, Апостолов, Пророков. Затем каждодневно шел во храм, или для участия молитвою в совершаемой священником службе, или для причащения св. Христовых тайн, или для принесения бескровной жертвы. Он был чужд мысли, будто бы продолжительность молитвы не полезна, будто бы достаточно нескольких слов и воздыханий, чтобы очищена и освящена была грешная душа. Мгновенное восхищение разбойника в рай или оправдание мытаря признавал он чудом милосердия Божественного, а не поводом для нас к ослаблению молитвенного подвига. Не терпел он только неразумного многоглаголания в молитве; осуждал в молитве тщеславие; но требовал исполнения церковного молитвенного чина, веруя, что все, св. Церковью постановленное, спасительно для нас, рассуждая, что время, употребленное на протяженную молитву, с лихвою возвратится молящемуся трудолюбцу в успехе его дел, начатых при освящении от молитвы. Столь молитвенно было начало каждого его дня, и этот молитвенный дух проникал его душу и его дела, так что завет Апостола: непрестанно молитеся, был исполнен им с точностью и с таким успехом, который служил полным оправданием апостольского завещания»¹¹². Господь еще на Земле сподобил святителя Филарета таких великих даров, которые лишь немногим достаются в удел. С одной стороны, и тело его, таким образом очищенное и утонченное, не только не отягощало душу (Прем. 9:15), но и само облегчалось, воскрилялось, одухотворялось, не являясь уже препятствием к подражанию жизни бесплотных и к принятию благодатных посещений Святаго Духа¹¹³; а с другой, – душа его все более и более приближалась к уподоблению бесплотным силам в отношении к направлению воли и упражнению ее в делании добра и т.д. «При высоких умственных талантах, – говорит о святителе Филарете также близко знавший его епископ Никодим, – Филарет бдительно озаботился раскрытием их в себе и имел великий дар от Бога (я думаю – за его ангельское целомудрие и чистоту) раскрытие сие совершить правильно»¹¹⁴. Острота и глубина его ума, быстрота и ясность соображения, широта и разнородность его ведения и познаний, строгость и последовательность его мышления, обширность и крепость памяти и т.д. невольно приводили всех в изумление, особенно же при его способности превосходнейшего во всех отношениях изложения своих мыслей в устном слове и письмени, вследствие чего всякое слово его, всякая строка его писания всегда были и доселе остаются имеющими полный глубокого смысла вес и высокое значение. Но в гармоническом соотношении с таким развитием умственных талантов шло в нем и развитие других сил души, – укрепление воли в достойном его звания и имени хождении и действовании и воспитание сердца. Особенное внимание мы обратим на последнее. «Из десяти дев, – говорит тот же епископ Никодим имея в виду святителя Московского Филарета, – не все мудры, а только те, у коих в светильниках есть елей, что по Златоусту, есть – милосердие. Самое чистое девство, самое строгое отчуждение от мира, посты, молитвы будут почти без цены, при суровости нашей и жестокости сердца. Впрочем, сначала о покойном Филарете говорили, что его правда жестока, неумолима, даже сближается с тираниею: но после стали смягчать отзывы, и наконец его стали величать другим Филаретом Милостивым»¹¹⁵. А между тем в душе своей Филарет Дроздов и с самого принятия на себя имени св. праведного Филарета Милостивого начал стремиться подражать ему как в других добродетелях, иноческих и общехристианских, так и в делах милосердия, которыми особенно прославился сей святый праведник.

«Блажени милостивии, яко тии помиловани будут (Матф. 5:7), рече Господь. Сбыстся то на блаженном Милостивом Филарете, иже за свою многую к нищим милость получи от Господа премногое помилование и богатое воздаяние в нынешнем и в будущем веце»¹¹⁶. Так начинается в Четиех-Минеях житие св. праведного Филарета Милостивого. За свое великое милосердие праведник преимущественно и наименован был Милостивым. Дела милосердия его неисчислимы. Он любил нищих, как детей и братьев своих, всем нуждавшимся в его помощи он благотворил не взирая на лица и не различая ни более или менее бедных, ни своих или чужих; отдавал последнее нуждающимся даже тогда, когда сам, вследствие нападения Измаильтян, лишился почти всего своего состояния; больные, вдовы, сироты, странники находили у него всегда приют, помощь и утешение и проч. И святитель Московский Филарет, особенно когда принял на себя имя св. праведного Филарета Милостивого, всеми силами и при малейшей к тому возможности старался и делами милосердия приблизиться к уподоблению своему новому небесному покровителю, особенно же с тех пор, когда к тому открылась для него большая возможность со вступлением на Московскую архиерейскую кафедру. Так еще в бытность его ректором С.-Петербургской Духовной Академии в этом отношении известны нам следующие случаи. Известный Юрьевский архимандрит Фотий, в мире Петр Спасский, учившийся около года в означенной Академии при Филарете и выбывший из нее по болезни не окончив курса, в своих автобиографических записках, между прочим сообщает следующее: «Петр Спасский неизвестно от кого слышал, что Филарет сострадателен, милостив весьма, и его знает; помысл ему и пришел тогда: пойду я и буду его просить, дабы в дом отца отпустил меня лечиться. По сему случаю пришед, видел наедине Филарета к себе сострадательность и милость. Идя же к Филарету, призвал Господа в помощь, стал у дверей в прихожей комнате его. По докладу вскоре, как вышел к нему Филарет, вот вид лица его был яко Ангела Божия; он сожалел о его болезни, взял па себя попечение искать средство к его облегченно», так что «Петр-студент его любил и думал, что во всю жизнь свою не обрящет себе другого по сердцу более»¹¹⁷. Другой случай из того же периода жизни митрополита Филарета рассказывает биограф последнего Н. В. Сушков. «Однажды, молодой архимандрит, – сообщает он о Филарете, как ректоре Академии, – погруженный в ученые занятия, слышит тихий стук в дверь. – Войдите!.. Перед ним один из лучших воспитанников Александро-Невской Лавры Глухарев (известный впоследствии переводчик библейских книг и начальник алтайской миссии архимандрит Макарий) с золотыми часами в руке. – Что это за часы? – Один молодой человек, крайне нуждаясь в деньгах, поручил мне их продать. Не купите ли, ради доброго дела? – Сколько же нужно ему? – Нужно-то ему, может быть, и вдвое больше того, во что он их ценит. – Во сколько же? – Он уступает их за 200 р. – Хорошо, что на этот раз могу уделить на часы деньжонок, только не по вашей оценке. – Как знаете. – Они дороже стоют. Вот, возьмите. – Макарий¹¹⁸ вместо 200 р. получил 500 р. и с большой радостью отнес их к молодому человеку. Этот молодой человек, тогда мало известный, в последствии один из самых близких людей к кн. А. Н. Голицыну, теперь¹¹⁹ почтенный старец Ю. Н. Бартенев. Он недавно передал мне, – добавляет Н. В. Сушков, – приведенный мною рассказ о своих часах. – Да-да! молвил Юрий Никитич с чувством, – это, друг, в своем роде благотворительность; он выпутал меня тогда из трудных обстоятельств своей щедрой покупкой»¹²⁰. Но в Петербургский период своей жизни и деятельности Филарет, как мы видели, не получая много денег, и несмотря на то, что «не умел беречь», как сам говорил¹²¹, т.е. все же тратил много и на дела благотворительности, не мог так щедро раздавать милостыню, благотворить, как с тех пор, как сделался епархиальным архиереем, и особенно с тех пор, как в 1821 году вступил на кафедру святителя Петра, в самое сердце России, равно как и в сердце русской благотворительности, – Москву. За 46-летний период своего управления Московской епархией, от которой из разных источников ему шло довольно много денежных доходов, святитель Филарет, никогда не занимавшийся точным исчислением этих доходов и вообще не любивший, как сам говорил, заниматься «денежными делами», оказал бесчисленное количество благодеяний разными лицам, щедрою рукою раздавал милостыню и пособия нищим и бедным, жертвовал много на разные благотворительные учреждения и дела, на учебные заведения, на нужды Церкви и Отечества, единоверных и единоплеменных нам народов востока, находившихся (и находящихся) под мусульманским игом и т.д. И прежде всего он считал священным долгом своим, особенно в великие Праздники Рождества Христова и Пасхи, раздавать щедрую милостыню нищим, независимо от раздачи ее в 1-е декабря, в день своих именин, т.е. в день памяти св. праведного Филарета Милостивого. При этом изредка случалось так, что забыв по какому-либо уважительному обстоятельству озаботиться распоряжением о такой раздаче на 1-е декабря, он переносил эту раздачу, и при этом иногда увеличивал сумму раздачи, на следующие праздники. Так напр. было в холеру 1830 года, когда так много хлопот доставляла всем эта непрошеная гостья. «В сии не беззаботные дни, – писал он от 5 декабря 1830 года наместнику Сергиевой Лавры архимандриту Афанасию, – я забыл о первом декабря. Возьмите мои триста рублей, и с о. казначеем раздайте служителям, богаделенным и бедным. Или уже исполните сие к празднику, как рассудите, и как бывало»¹²². Таких распоряжений о раздаче из его денег на праздники и на другие нарочитые дни по одним письмам его к наместникам Лавры архимандритам Афанасию и Антонию мы находим множество, и в итоге сумма этих раздач выходит очень большая¹²³. А сколько таких раздач не записано! Сколько раздач шло чрез другие руки! Из таких раздач можно видеть, например, что они шли между прочим и чрез руки его матери¹²⁴ и других родных и доверенных лиц. Наконец, сколько милостыни раздаваемо было и в простые, не праздничные дни! «Кто из нас не видал, – говорит одно из доселе здравствующих лиц Московского духовенства, близко знавших дело, – что ежедневно, особенно в день субботний, целые толпы нуждающихся и бедствующих окружали двери дома его и от щедрот его получали вспомоществования? Кроме того, сколько бедных от десницы его принимали благотворения, о которых не знала шуйца! Сколько совершено дел человеколюбия и нищелюбия, которые остались известными только Богу»¹²⁵! Укажем несколько частных случаев его милосердия и благотворительности разным лицам за Московский период архипастырской деятельности святителя Филарета. В 1823 году в Сергиевой Лавре, при производившихся постройках один из кровельщиков потерпел увечье и вскоре умер, о чем наместник, архимандрит Афанасий, довел до сведения митрополита Филарета, как настоятеля Лавры. Святитель Филарет от 5 ноября означенного года пишет наместнику: «Жаль кровельщика, хотя вина не наша. Есть ли осталось семейство: возьмите у о. казначея моих сто рублей, и отошлите чрез надежное посредство»¹²⁶. В 1827 году скончался штаб-лекарь Ст. Гр. Витовский, с 1805 года служивший сперва при Троицкой Лаврской Семинарии (следовательно когда в ней еще учительствовал В. М. Дроздов, впоследствии Филарет, митрополит Московский), а потом и при Московской Духовной Академии, также как и при Лаврской больнице, и лишь за несколько недель до своей смерти уволенный от службы при этих учреждениях. Хотя его не всегда и не во всем одобрял святитель Московский Филарет, однако по кончине его писал наместнику Лавры, тому же архимандриту Афанасию: „Тело штаблекаря, чтобы похоронено было в Вифании на счет Лавры, я согласен. Вдове выдайте от Лавры 100 р. и от меня столько же, хотя брак сей был вопреки моему совету. Академия также не худо бы сделала, есть ли бы помогла чем либо вдове»¹²⁷. – В том же году несколько позже святитель Филарет писал викарию своему, епископу Дмитровскому Иннокентию (Сельнокринову) по другому случаю: «Пошлите благочинного монастырей в Зачатейский монастырь, велите там найти бедную больную, из духовного звания, живущую в келлиях Суховой, наведаться хорошо о ее положении, устроить, чтоб она имела помещение без платы, и мне о последующем написать. Поговорил бы он Татьяне, которая ходила за покойным схимником в Симонове, не возьмется ли она пещись о больной, и в таком случае, устроить им удобное и близкое помещение»¹²⁸. – В 1846 году весною чрез Сергиев Посад проходила партия вольных переселенцев. По представлению полицеймейстера Сергиева Посада г. Бибикова, Лавра приложила попечение о них, донесши о том митрополиту Филарету с сообщением и о том, что из его настоятельских доходов тоже часть пошла на это попечение. Митрополит Филарет по этому случаю писал наместнику Лавры архимандриту Антонию: «Благодарю, что приложили попечение о бедствующих странниках из голодного края; благодарю, что и меня приняли в участие сего попечения; только немного жалуюсь вам на то, что вы скупы были на мои деньги. Одобряю распоряжение о призрении оставленных в Посаде больных от Лавры. Сделайте им что-нибудь и от меня, по их потребности. На Москву же не гневайтесь. Без сомнения. потому она не помогла им, что не знала о них. Как это не пересыльные, а вольные переселенцы, то Тюремный Комитет¹²⁹ верно не знал о них, а также и другие, кроме некоторых чиновников полиции, между которыми, видно, не нашлось Бибикова, и которые, вероятно, не представили и своему высшему начальству, в каком положении странники. Но я согласен с вами, что это печально не только для них, но и для нас, мимо которых полк несчастных мог пройти не примеченным – только во время дремоты. Это, конечно, не доброе знамение. – Хороша осторожность, что больных странников поместили отдельно. Обратите внимание, не нужны ли некоторые предосторожности для наших, находящихся с ними в сообщении, чтобы не принесли болезни к нам. – Господину Бибикову скажите, что я с утешением узнал о его человеколюбивых распоряжениях, и с любовью призываю ему Божие благословение»¹³⁰. К 1848 году относится щедрая помощь святителя Филарета, оказанная, чрез наместника Лавры архимандрита Антония, семейству Савичевых и сопровождавшаяся истинно отеческой его попечительностью о них¹³¹. В 1855 году святитель Филарет писал тому же наместнику: «Г. С. пишет мне странное письмо. Что за обида в том, что неизвестный принял меры помочь ее бедности? От чего тут отчаиваться? От чего перестать ходить в Троицкий собор, и это, видишь, с благословения о. Илария? Скажите казначею, чтобы дал ей от меня 100 р. с. И не посоветуете ли ей при случае, что не нужно смущаться тем, в чем нет вины, и что в скорбях ко храму Преподобного Сергия надобно прибегать, а не убегать от него?»¹³² И много подобных случаев можно было бы привести еще. При этом нередко святитель Филарет нарочито делал благотворения с соблюдением возможной тайны. «Если при сем получите недоношенные одежды», – писал он, например, тому же наместнику архимандриту Антонию в 1846 году: «отдайте их, кому нужно, не говоря, кто дает»¹³³. Или вот еще случай, сообщаемый биографом митрополита Филарета Я. В. Сушковым: «В течение полувекового пастырства немало встречалось ему людей порочных, даже неисправимых и дерзких. Строгость тут необходима; безнаказанность опасна. Соблюдая постепенность взысканий с виновных, он отечески следит за ними и как радуется исправлению того или другого, как любовно восстановляет и повышает очувствовавшихся и образумившихся! Зато упорствующие, кто бы им ни покровительствовал, доколе не смирятся, не покаются, остаются в том положении, в какое поставили себя своим поведением, нравом, страстями. Впрочем и тут, по народной поговорке: «одна рука наказует, а другая милует», он, сколько когда может, облегчает участь осужденного не только смягчением наказания, но и тайным пособием его семье. И такие пособия до того раздаются в тайне, что и сами получающие не знают и не угадывают, откуда и от кого они. Совершенно случайно довелось мне однажды открыть этот род его благотворительности. Несколько лет назад он вынужден был сместить одного диакона. Скудость семьи удаленного смущала его пастырское сердоболие. Разведав о положении и жизни диаконовой жены, он назначил ей от себя пенсию соразмерно тому содержанию, какое получал на службе ее муж. Каждый месяц неведомое ей лицо доставляло в опалый дом положенное вспоможение. Вот блуждавший по распутиям жизни образумился, отрезвился от страстей и заблуждений – и восстановлен в прежний сан диакона. Пенсия прекратилась. Тут только муж и жена стали догадываться, кто их питал во время испытания. Не скоро, но утвердились они наконец в своей догадке. Кто-то из употреблявшихся на передачу им каждомесячного пособия проговорился. Диаконша издавна была вхожа в дом родителей моей жены. От нее-то мы и проведали про эту незаслуженную пенсию»¹³⁴. С другой стороны бывали случаи благотворительности и иного рода со стороны митрополита Филарета, в которых его великий, проницательный ум иногда как бы вступал в борьбу с его милосердием, побеждавшим в конце концов соображения его ума. Вот, например, случай такого рода, найденный нами в его письмах к наместнику Лавры архимандриту Антонию: «Кто это Августин? – писал он последнему от 25 октября 1855 года. – Откуда он поступил в Лавру, и долго ли в ней был? Я совсем не помню¹³⁵. Простите меня; мне думается: неужели в России не можно было найти тихого места? Неужели спокойнее платить Туркам подать и, вместо безмолвия, писать в Россию красными и черными чернилами, чтобы получить пособие, вместо того, что в России можно было иметь готовый не прошенный хлеб? В епитимью за сии мысли пошлите ему от меня, что рассудите»¹³⁶. Бывали случаи и другого рода. Многие, рассчитывая на щедроты Московского архипастыря, обманывали его ложным изображением своих бедственных обстоятельств, чтобы получить от него возможно большее вспомоществование. Стремившийся делать добро так, чтобы шуйца не знала того, что творит десница, святитель помогал и таким просителям, не входя в расследования истинного положения их обстоятельств. Многим и сходил с рук такой обман. Но иные самим Богом наказываемы была за это. Вот, например, один из таких случаев, записанных и обнародованных в печати. «В одном дворянском семействе брат с сестрою были разного мнения о высокопреосвященном митрополите Филарете; сестра очень почитала его, но брат позволял себе говорить о нем без всякого уважения. Однажды между ними зашел разговор о прозорливости владыки, и брат, нисколько не доверяя этому, вознамерился испытать оную обманом и, несмотря на просьбу сестры оставить это намерение, оставался непреклонен; и вот однажды, одевшись в самое бедное платье, он отправляется на Троицкое подворье, представляется владыке и говорит ему, что его постигло несчастье, – поместье его сгорело, и он находится в крайности. Выслушав это, владыка удалился во внутренние покои, вынес пакет с деньгами, который и отдал ему с сими словами: «вот вам на погоревшее имение». По возвращении домой, он показывает полученный им от владыки деньги, и с восторгом рассказывает обо всем подробно, чем сестра его была ужасно огорчена. На другой день он получает известие, что в тот самый день и час, в который он был у владыки, в его поместье сгорела часть его имения, и именно на ту сумму, какую он получил от владыки. Это событие его ужасно поразило, и он немедленно поехал ко владыке, рассказал обо всем чистосердечно, и со слезами просил прощения. С того времени он верил в прозорливость владыки и очень уважал его»¹³⁷. – Подобные случаи, конечно, не могли не наводить благосердого владыку на грустные размышления о некоторых из благодетельствуемых. Зато, с другой стороны, его как до глубины души трогали истинно бедственные события в жизни гонимых судьбою, бедных страдальцев, исторгая слезы сострадания к ним и сочувствия, хотя бы это были люди и совершенно ему не знакомые¹³⁸, так и сердечно радовали благодеяния вообще и в частности. Мы помним, как он благодарил наместника Лавры за попечение о вольных переселенцах из голодного края и за то, что наместник и его, святителя Филарета, принял в участие при этом попечении. Вот еще более наглядный случай такого же рода. «Сведения о Феогносте и о больном беспомощном отроке, нашедшем в нашей больнице успокоение и доброе приготовление к переходу в другую жизнь, – писал он наместнику от 16 апреля 1844 года, – очень меня утешили, и побудили благодарить Бога за учредившееся у нас призрение подобных¹³⁹. Отрок, вероятно, умер бы без помощи на улице. После благословения Преподобного Сергия, вашему попечению, о. наместник, обязан я тем, что завещанное Преподобным Сергием человеколюбие распространяет свой дух и свои действия. Господь да утвердит сие, еже соделал благодатию своею»¹⁴⁰.

Мы не будем распространяться о множестве случаев и действий общественной, так сказать, благотворительности митрополита Филарета, начавшихся еще в Петербурге со времени его ректорства, как то: об учреждении им вспомогательного и поощрительного капитала при С.-Петербургской Духовной Академии¹⁴¹, о составленном им в 1815 г. проекте «положения об учениках уездных и приходских училищ, к содержанию себя способа не имеющих»¹⁴², об участии его в деятельности Человеколюбивого Общества¹⁴³, об учреждении им в Москве Филаретовского епархиального училища для девиц – сирот духовного звания¹⁴⁴, об отношении его к другим благотворительным учреждениям Москвы и Московской епархии, о его пожертвованиях на разного рода дела благотворения и т.д.¹⁴⁵ Мы скажем лишь еще несколько слов о невещественной, так сказать, благотворительности святителя, – об его участии к скорби ближнего, о заботах его по утверждению колеблющихся в вере, по обращению заблуждающих на путь истинный и т.п. Святитель Филарет обладал великим и редким даром утешения скорбящих; и многие скорбные души в его слове утешения находили для себя целительный бальзам на всю свою жизнь, которую и кончали в твердом уповании на помилование в загробной жизни. Таковы, напр., Маргарита Михайловна Тучкова, в монашестве Мария, основательница и первая игумения Спасобородинского монастыря (+ 1852), Е. В. Новосильцева, гр. Растопчина и многие другие¹⁴⁶. Вот некоторые из его утешительных к скорбящим писем. «Доброму сыну православной церкви и благотворителю храма Божия Димитрию Петровичу, – пишет он, например, от 25 января 1860 года к Московскому гражданину Д. П. Алексееву, – Божие благословение и мир. Видев вас во время постигшей вас скорби, я и сострадал и вместе утешался тем, что вы переносите несчастье с христианской кротостью и преданностью воле Божией. Теперь слышу, что скорбь ваша усиливается и лишает вас покоя. Выслушайте меня в день скорби так благодушно, как слушали во дни мира. – Не без воли Божией постигают нас несчастия, а воля Божия всегда направляет жизнь нашу к тому, чтобы благо было душе нашей и чтобы мы получили спасение, и потому скорби посылает в такую меру, чтобы мы могли оныя перенесть, не теряя надежды на помощь Божию, и чтобы, приняв постигшую нас скорбь со смирением и покаянием, прибегли к Богу и получили от Него помощь, видимо, или невидимо, вскоре или по времени. – Расположите себя так и вы, и не уступайте мыслям, которые, как волны, приражаются к душе. – Чего можете вы опасаться? Бедности, и более ничего. Господь богатит и убожит. Какую бедность, после великого богатства, перенес Иов! Но он не оставил надежды на Бога, и Бог сохранил его и вновь даровал ему благие дни. Мало ли подобных изменений и в наши дни? Верующие в Бога несут бремя несчастья и великодушно продолжают идти путем добра. – Ваши дела затруднены? Знающие вас уверены, что это не от недостатка доброго намерения, а от недостатка осторожности или от погрешительных советов. Если же сие смущает вас, ищите очищения души и успокоения в церкви, которой вы служите с таким усердием и щедростью, ищите умиротворения души в таинстве тела и крови Господней. Не оставьте без внимания сего искреннего слова и Господь да дарует мир душе вашей, да будут облегчением вашим утешены и присные ваши и любящие вас»¹⁴⁷. Или вот одно из утешительных писем владыки Филарета к княгине Вяземской: «Не могу опять молчать, видя скорбь вашу. Но и что слова наши? Утешители, а не исцелители зол вси, говорит Иов о друзьях своих. Таковы и все человеки; один Бог может утешать истинно, и тогда, как дарует, и тогда, как отъемлет. Смотрите на жертву Авраамову. Но Исаак отдан, скажете вы. Может быть, еще и ваше дитя отдано будет: а и те, которые взяты совсем, отданы будут на небесах, только не переставайте веровать и уповать. Сказал некто, что Бог не потребовал бы Авраамовой жертвы от матери. Остроумие, тупое в познании тайн верующего сердца. Верный Авраам страдал ли столько при жертве своего сына, сколько преблагословенная Мария при крестной жертве своего сладчайшего Сына? Взирайте на нее, стоящую при кресте, и чрез нее просите утешения у Распятого за нас. Он да изглаголет в сердце ваше свое сладкое и укрепляющее слово, и да сотворит вам дело благости, прежде и паче нашего немощного слова»¹⁴⁸. А вот одно из писем святителя Филарета к упомянутой выше М. М. Тучковой, нуждавшейся в утешении по случаю потери мужа и сына и уже отчасти утешенной святителем Филаретом устно: «Зная вашу веру и упование, заставляю себя мыслить, – пишет он к ней, – что печаль менее ныне властвует над вами, и изнуренное страданиями сердце начинает чувствовать утешения, которые, подобно каплям росы, точатся из источника вечного блаженства. Два года мучительной, отчаянной скорби – довольная жертва миру и плоти. Не дивитесь сему названию: и плач святых о временном лишении не назван благоприятною жертвою Богу, а наше продолжительное и тяжкое сетование не только не богоугодно, но даже бывает грешно. Нам сказано: не скорбите, якоже прочии, не имущии упования. Время и вам взирать на переселившихся в вечное блаженство так, как на отбывших в отдаленный город на службу царю самую лестную. Вы рады поспешить к ним, но готовы ли, чтобы там быть с ними? В небесном царстве нет печали; и с печалью туда не приемлются. Не говоря о другом приуготовлении, довольно требуется времени, чтоб здесь, при помощи Божией, освободиться от бремени скорбей, с которым душа не может вознестись в горняя. Молитесь о исцелении скорби вашей и вместе просите у Господа продолжения жизни временной, сколько потребно для приготовления к вечной. Супруг ваш с мучениками¹⁴⁹, сын с девственниками¹⁵⁰: вас ведет Господь тем и другим путем, чтобы соделать вас участницею той и другой радости. Мученики не проливали слез во время страдания и девственники не сетовали об одиночестве. Последуем им сколько можем. Наше дело нести налагаемые кресты с любовью, детским смирением и христианским терпением, а не измерять их и не сравнивать с другими, не сетовать в лишениях, а бодрствовать над собою и крепиться, дабы, изнемогши, не лишиться уготованной награды. Время без ужаса и горести верить вам, что нет лучшего для вас пути к небесному царствию. Припоминайте чаще: сила Божия в немощах совершается. Господь в свое время препоясует и ведет своих избранных так как бы они не желали, но туда, куда желают достигнуть. Блюдите ваше здоровье для спасения души, беседуйте с родными и знаемыми, помогайте во имя Господа Иисуса Христа бедным, утешайтесь, утешая несчастных. Но грешно мыслить, что может быть вы избраны орудием для утешения тысячи страждущих¹⁵¹. Ежели и за чашу воды обещана награда, то сколь велико будет воздаяние за тысячу чаш? И как мы осмелимся отказываться от труда и воздаяния? Не требуется ли время для заслуг, порознь малых, но в совокупности составляющих великое? – Благодарите Господа за дарование вам двух лет жизни и желайте прожить на земли еще двадцать¹⁵², а как жить и что делать, – Он вразумит и покажет; говорите сердцем и душею: буди имя Господне благословенно отныне и до века! Господь Иисус Христос да дарует вам мир и утешение и совершит во славу Пресвятого имени Своего спасение Ваше!»¹⁵³ И много таких глубоко-назидательных и высокоутешительных писем многие скорбящие души получили от святителя Филарета, который, сам быв искушен великими и разнообразными скорбями, получил от Господа силу и искушаемым подавать помощь и утешение в скорбях. А сколько подавал он разным лицам утешений устных; скольких колеблющихся в вере или заблуждающихся силою своего, благодатию помазанного, устного слова он обратил на путь истинный и утвердил в вере? Опыты утверждения колеблющихся в вере можно видеть у Н. В. Сушкова в его Записках о жизни и времени митрополита Московского Филарета. Автор этих Записок и на себе испытал силу влияния беседы мудрого святителя Московского, быв в молодые годы вольнодумцем и почти неверующим. «Как кротко выслушивал он, – говорит Сушков о митрополите Филарете, – мои мнимо-философские лжеубеждения! Как мирно возражал он на все нелепости, бережно прикасаясь к молодому самолюбию и осторожно умеряя во мне гордость безумия... Другие, на его месте, изо ста 99, с гневом удалились бы от меня. Но он, не смущаясь холодом маловерия, духом отрицания, наплывом возмутительных частью слов, выносил мой бред и терпеливо подламывал мало-по-малу подпорки моего полудеизма, полуматериализма, фатализма и т.д.»¹⁵⁴. И о впечатлении своих бесед со святителем Сушков заметил: «После первой беседы с ним я вынес от него в душе моей благоговение перед его знанием и красноречием. Теперь я полюбил его»¹⁵⁵. Это было в конце 1820-х годов. – А вот признание бывшего члена раскольнической Белокриницкой лжеиерархии о впечатлении, вынесенном им из беседы с мудрым святителем Московским, свидетелем которой был один из доселе здравствующих известных борцов с расколом: «На мою долю, – писал этот член в записке, поданной митрополиту Филарету уже после означенной беседы, влиявшей на его обращение в православие вместе с другими членами той же лжеиерархии, от которых он был как бы представителем тогда у митрополита Филарета, – выпал счастливый жребий первому явиться перед Вами, милостивый архипастырь и отец, с изъявлением наших желаний и намерений¹⁵⁶. Те минуты, когда я в первый раз удостоился принять ваше святительское благословение и слышать вашу, исполненную мудрости и любви, беседу, останутся незабвенными в моей жизни и всегда будут составлять самое отрадное для меня воспоминание: не имею сил выразить того духовного восторга, каким объят я был, когда, напутствованный вашим благословением, шел к братии возвестить ей о вашем милостивом к нам внимании»¹⁵⁷. Подлинно такая сила убеждения дается только людям немногим и притом достойными быть избранными сосудами благодати Божественной. А это не есть ли упомянутое выше «приобщение» таких людей «благодати живших прежде них человеков», имена коих они носят, и в частности – митрополита Филарета – благодати св. праведного Филарета Милостивого? – Ибо дела милосердия, дела милости не одни лишь видимые, а и невидимые. «Как выше видимого тела душа невидимая, духовная, оживляющая тело, – учил святитель Филарет, – так выше видимых дел милости самая милость, невидимая, духовная, которая должна оживлять и видимые дела милости. Сия существенная милость живет в духе и в сердце человека, почему и называется милосердием, и целью имеет миловать преимущественно бессмертную душу ближнего, которая безмерно важнее тленного тела... Скажут, что телесную милость делать удобно, потому что ее просят не только нуждающиеся, но часто и не нуждающиеся, а духовную – трудно, потому что имеющие в ней нужду не только большею частью не просят ее, но часто и предлагаемую отвергают и даже оскорбляют подающих. Должно признаться, что это затруднение велико. Но вспомним, что когда Апостолы хотели подать миру великую духовную милостыню – христианскую веру и нравственность, он не только не просил ее, но и предлагаемую не хотел принять, и озлобился на предлагающих. Однако их вера, любовь, терпение, молитва, сделали, наконец, то, что мир принял великую милостыню, и спасен. Что Апостолами дано было сделать для миллионов душ, для веков, для вселенной: того, хотя часть некую, хотя для одной бедствующей души сделать, верно, поможет благодать Божия всякому верному и братолюбивому чаду Апостольской Церкви. Братие, аще кто в вас заблудит от пути истины, и обратит кто его: да весть, яко обративый грешника от заблуждения пути его спасет душу от смерти и покрыет множество грехов, и ближнего, и своих (Иак. 5:19–20). В сих словах Апостол Иаков предлагает вам и подвиг, и надежду в нем успеха, и награду. Аминь»¹⁵⁸. На самом святителе Филарете, оказывавшем, кроме вещественного, и невещественное милосердие, эти слова св. Апостола осуществились наилучшим образом даже в сей жизни, как мы и видели. Веруем, что эти же слова имеют значение и для его загробной жизни. – «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут. Сбысться то, – сказано в житии св. праведного Филарета Милостивого, – на блаженном Милостивом Филарете, иже за свою многую к нищим милость получи от Господа премногое помилование и богатое воздаяние в нынешнем и в будущем веце». То же самое в известной мере можно сказать и о святителе Московском Филарете митрополите, оказавшем так много милости к нищим телом и духом. «Каким образом к твоему помилованию, или освобождению от греха, – скажем опять словами самого святителя Филарета, – может послужить твое милосердие к другому? – Познай себя несколько глубже. Свойство греха есть уклонять душу от Бога, как истинного всеобщего средоточия и полноты, образовать для нее ложное средоточие в ее самости, заключать ее во тьме чувственности, в грубости вещества, и все влещи к ней посредством самолюбия, самочестия, своекорыстия, самоугодия и самоуслаждения. В сем положении душа не приемлет света милующей благодати, подобно как света солнечного не приемлет заключенная отовсюду храмина. Если отворишь дверь или окно, хотя бы то было не ради солнца, а по другой причине: ты откроешь тем не менее вход солнечному свету. Так, если движением противоположным самолюбию, самочестию, своекорыстию, самоугодию, самоуслаждению, снисхождением к уничиженному, состраданием к бедствующему, желанием утешить его и помочь ему, отверзем свою душу: то хотя ты отверзаешь ее человеку, тем не менее она отверзается неприметно и для Бога, источника любви и милосердия. Свет милующей благодати входит и помилование начинается». И так как не любяй брата пребывает в смерти (1Иоан. 3:14), то «поспешай, пока есть время милости или милования, пока не настало время неумытного суда; будь милостив; твори дела человеколюбия, какие можешь: и помилован будешь, и блажен будешь. Блажени милостивии, яко тии помиловани будут. Аминь»¹⁵⁹. Так учил святитель Московский Филарет: так и поступал; и за свою премногую милость еще на земле удостоился получить помилование и состояние, которого сподобляются только блаженные и между прочим, – которого сподобился св. праведный Филарет Милостивый. Ибо, как св. праведный Филарет Милостивый, после испытанных от Измаильтян скорбей и лишений, был вознесен до близости к царскому престолу благодаря браку его внучки с царем: так и митрополит Московский Филарет, после унижений и оскорблений, которым незаслуженно подвергался, возвысился до близости к царскому престолу, был –

«Владык России мудрый собеседник

Во благо и царей и им подвластных царств»¹⁶⁰.

Как св. праведный Филарет Милостивый еще в земной жизни получил благодатную силу молитв, исцеления от недугов, вообще чудотворений, как например чудесным умножением имущества тех, кому св. Филарет отдавал последнее из своего имущества: так было и с святителем Московским Филаретом, опыты чего мы уже приводили в свое время. Как св. праведный Филарет Милостивый, дожив до глубокой старости, получил от Бога извещение о близости времени его кончины: так удостоился того же и святитель Филарет, митрополит Московский. Приближаясь к 85-летнему пределу своей жизни на земле, он еще за три месяца до своей кончины получил предвестие о дне ее в знаменательных словах явившегося ему во сне родителя его: «береги 19-е число», вследствие чего святитель каждое 19-е число, начиная с сентября рокового 1867 года, решил приобщаться и приобщался св. Таин, и 19-го ноября того же года, отслужив Божественную литургию и следовательно приобщившись св. Таин, безболезненно почил на веки¹⁶¹. Но как св. праведный Филарет Милостивый прежде кончины сделал своего рода завещание своим присным: так и святитель Филарет не оставил своих присных по духу без завещания. Св. праведный Филарет в своем завещании между прочим говорил: «не щадите скоротекущего богатства, но послите е во оный мир, воньже аз уже отхожду: не оставляйте имения вашего зде, да не в благих ваших насладятся чуждии (Евр. 13:2) и врази ненавидящии нас: страннолюбия не забывайте, вдовиц заступайте, сирым помогайте, болящих посещайте, затворенных в темницах призирайте, собора церковного не оставляйте, чуждая не похищайте, никогоже обидите, ни злословите, не радуйтеся о бывающей другим или врагом скорби, мертвые погребайте, и о них память в святых церквах творите: такожде и мене недостойного поминайте в молитвах своих, дóндеже и сами к блаженному житию прейдете». И святитель Филарет не только во всю свою жизнь так учил¹⁶² и действовал, но и в завещании своем, как письменном юридическом акте, выразил в сущности те же мысли, какими одушевлялась вся жизнь его, как и жизнь св. праведного Филарета Милостивого, который говорил обыкновенно: «не для того Бог дал мне богатство, чтобы я пользовался им один, а для того чтобы я делился с бедными, – с теми, которых на страшном суде Господь не постыдится назвать братьями Своими. Какая мне польза от имущества, если стану от скупости беречь его? Поможет ли оно мне в день суда, который будет так страшен для немилостивых? Будет ли оно мне пищею и питием в грядущем веке? Будут ли мне роскошные платья одеждою нетления? Конечно, нет. Апостол говорит: мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него (1Тим. 6:7). Если же ничего из земного имущества нельзя вынести отсюда, то не лучше ли отдать его Богу руками нищих?» Так же рассуждал, учил и действовал святитель Московский Филарет. «Раздаяние милостыни вседневным нищим и бедствующим совершалось у него непрестанно чрез доверенные лица. При особенных случаях, в которых нужна бывала помощь, всякое лицо известное в Бозе почившему владыке, имело возможность обращать его внимание на нуждающегося и назначать даже меру жертвы, достаточной к облегчению бедствия. Отказа никогда не было. На выражаемые при сих случаях опасения стеснить его, щедрый милостынераздаятель ответствовал: «это не мое; я поставлен за тем, чтобы раздавать нуждающимся». И должно присовокупить, – говорит сообщающий сие близко знавший святителя человек, – что средства Московской кафедры не могли быть предоставлены более бескорыстному, более милосердному, более благодетельному распорядителю и раздаятелю»¹⁶³. И в завещании своем, составленном еще в 1833 году, святитель Филарет писал: «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь. Сия глаголет Господь: устрой о дому твоем, умираеши бо ты (Иса. 38:1). Итак, завещать, на случай смерти, дает право и пример слово Божие. Употребим сие право, пока Бог, благостию и долготерпением, дарует время». И затем самое завещание начинается следующими знаменательными словами: «Ничто не мое. Все милостию Божиею и благодеянием ближних. – Господи! Приими дух мой и существо мое, во грехах рожденное, но святым таинственным крещением обновленное, паки во грехах вольных и невольных обветшавшее и паки в покаянии просящее и чающее оправдания туне благодатию Твоею, избавлением еже о Христе Иисусе, Егоже предположил еси очищение верою в крови Его. Не отвержи мене от лица Твоего. – Братия о Господе и чада единыя святыя Церкви! Приимите благословение именем Господним и благодарение за всякое, недостойному мне, благодеяние, наставлением, помощью, снисхождением, служением. Простите меня, недостойного, во всем, Христа ради. – Да простит Бог всех вас во всем, почему кто имеет нужду в прощении. Не лишите меня последнего благодеяния – молитв ваших о мне к Богу. Благодать со всеми вами. Аминь. Филарет, недостойный митрополит Московский»¹⁶⁴. Между тем в 1847 году святитель Филарет дополнил это завещание новым актом милосердия, резолюцией на имя Московской духовной консистории следующего содержания: «Когда Богу угодно будет преставить меня от сей временной жизни, есть ли тогда окажутся некоторые из священнослужителей, мною запрещенные в священнослужении, и не получившие разрешения, признавать таковых получившими от меня разрешение в день моей кончины»¹⁶⁵. То и другое завещание исполнено было в точности по кончине святителя Филарета и при том последнее – «немедленно», дабы, – как гласила резолюция исправлявшего должность первостоятеля Московской церкви, старшего викария преосвященного Леонида от 24 ноября 1867 года, – «скорее вознесены были ко Господу молитвы поминовенные о упокоении души милосердого отца и архипастыря нашего»¹⁶⁶, т.е. и разрешенными к священнослужению лицами духовенства Московской епархии.

Св. праведный Филарет Милостивый, кроме завещания, пред кончиною, благословил свое потомство и предрек судьбу своего семейства, особенно некоторых членов последнего, исполнившуюся в точности. Святитель Филарет, кроме того, что, как мы видели из некоторых случаев, пророчески вещал слово истины некоторым из духовных чад своих¹⁶⁷, в своей знаменательной речи, произнесенной по случаю исполнившегося пятидесятилетия архиерейского служения его 5 августа 1867 года, явил, как бы в подражание первосвященнической молитве Господа Спасителя, шедшего на крестную смерть (Иоан. 17 гл.), своего рода первосвященническую молитву к великому Архиерею, прошедшему небеса, Господу Спасителю, в которой, ниспосылая благословение и выражая благожелания свои молитвенно, он в этих благожеланиях как бы и прозревает в будущие судьбы своей паствы, отечественной Церкви и государства. «Благослови и благословляй, – молится он ко Господу, – святую ко святой Церкви любовь Благочестивейшего Самодержца нашего; и да будет она всегда охранительной силой для благоденствия царства его и народа. Осеняй благодатию Твоей святейший всероссийский Синод и посреди собирающихся в нем во имя Твое присутствен буди, по Твоему верному обещанию (Матф. 28:20); да и в сем соборе Твоем совершается еже изволяется Духу Твоему Святому (Деян. 15:28), ради Церкви Твоея святыя. Великий Архиерее, прошедый небеса, единый Глава истинныя Церкви! Продолжи в ней святое епископство, единомысленное в истине веры, единодушное в духовных советах, твердое в хранении догматов, правил и уставов церковных, верно руководительное в путях жизни. Благословляй, Господи, православную Московскую церковь, ее священноначалие, священство, монашество и весь православный народ, да не оскудевает пастырь полагающий душу свою за овцы (Иоан. 10:11), иерей, которого устне сохраняют разум (Малах. 2:7) спасения, муж знания и наставник юношества, держащий и преподающий здравое учение вышемысленных начал науки, поставляющий жизненное начало премудрости страх Господень (Прит. 1:7), подвижник, ходящий узким и вместе возвышенным путем духа, сын веры, живущий по вере, творящий дела веры, свободный от обаяний мира, от порабощения духу времени. Да будет, Господи, в Российской Церкви Тебе слава во веки»¹⁶⁸! В этих молитвенных благожеланиях кроются и условия, при исполнении которых могут осуществиться, а частью и осуществляются самые эти благожелания, глубина и широта смысла коих поистине достойна величия духа, обитавшего в святителе Филарете, который таким образом, опять подобно св. праведному Филарету Милостивому, пред смертью своей молившемуся о своих присных и о всем мире, молился о своей пастве и о всей православной Российской Церкви, коей был истинным святителем и великим учителем.

Св. праведный Филарет Милостивый пред кончиной своей, после такой молитвы, просиял лицом и пел псалмы и молитвы. Святитель Филарет в последние часы свои жизни обнаруживал замечательно светлое настроение духа, ясность мыслей, возвышенность душевного состояния и вскоре после священнодействия, как мы заметили выше, почил тихо, как бы в молитвенном положении¹⁶⁹, также как и св. праведный Филарет предал дух свой Богу с воздвигнутыми горе руками.

На погребении св. праведного Филарета Милостивого присутствовали царь с царицею и с вельможами, а нищие и убогие «яко мравия тело святого ко гробу несомое окружаху» и все бывшие при сем горько плакали о его отшествии из мира. Подобное было и при погребении святителя Московского Филарета. Если не сам Царь, то, по повелению Царя, сын Царев, Его Императорское Высочество Государь великий Князь Владимир Александрович в сопровождении вельмож, и несметные толпы народа все время окружали гроб в Бозе почившего святителя, и много было не только слез пролито при этом, но и рыданий о потере милостивейшего архипастыря и отца. День и ночь толпился народ, среди которого было множество и нищих, бедных, облагодетельствованных почившим, вокруг дорогого гроба с останками святителя, чтобы в последний раз облобызать его священную десницу, чтобы помолиться о упокоении души его пред самым телом, носившим эту душу; и это продолжалось со дня блаженной кончины его 19 ноября 1867 года до самого 28 ноября, когда тело его было предано земле в Лавре Преподобного Сергия, при участии великого собора архиереев, священно-и-церковнослужителей монашествующего и белого духовенства с митрополитом Киевским Арсением во главе¹⁷⁰. Многие, простояв целую ночь на холоде, и не пробившись ко гробу святителя сквозь толпы народа, со слезами возвращались домой. В несметном количестве народ стоял на расстоянии нескольких верст по пути шествия печально-торжественной процессии с гробом святителя. Самый наружный вид стоявших говорил, что это – не праздные зрители, а любящие дети погребаемого отца, – умиленные, плачущие, молящиеся. На пути шествия погребальной процессии были рассыпаны древесные ветви; «шествие проходит, – и ни одной ветви не остается на дороге; все разбирается на память»¹⁷¹. Это ясно доказывает, как народ чтил и любил в Бозе почившего архипастыря, – чтил, как угодника, за его святую жизнь, и любил за его отеческую ко всем любовь.

Наконец, подобно св. прав. Филарету Милостивому, погребенному в иноческой обители, и святитель Филарет телом почил в обители иноческой, в пустыне, в которую так давно и так искренно стремилась душа его, когда он взывал: кто даст ми криле яко голубине, и полещу и почию? Но душа его святая осталась живою в Боге и для Бога, которому посвятила себя в жертву; жива она осталась и в сознании народном. Народ и доселе чтит святителя Филарета за истинного угодника Божия, как чтил его за такового при его жизни, видя его святую жизнь.

Св. праведный Филарет Милостивый, и лежа телом во гробе, совершил исцеление бесноватого нищего, и после погребения своего являлся в сонном видении одному благочестивому человеку из ближних своих, указуя ему истинный путь жизни. Об исцелениях, совершенных благодатною силою, жившею в святителе Филарете, митрополите Московском, мы уже знаем. А вот один из случаев явления его в сонном видении с спасительной целью, кроме некоторых, раньше упомянутых, подобных же. «Читая и слыша многое о прозорливости и святости в Бозе почившего митрополита Московского, – писал вскоре после кончины святителя Филарета один из миссионеров, – не хочу и я умолчать об одном знаменательном сновидении, имевшем решительное влияние на мою жизнь». И далее, рассказав о том, как он поступил в миссию и на первых же порах, при виде трудностей и неудобств служения, решился было отказаться от сего служения и возвратиться в монастырь, из которого отправился на это дело, сообщает, что при таком решении он однажды в Улале после обеда лег отдохнуть и видит во сне следующее: «Из Улалинской церкви идет высокопреосвященный Филарет митрополит Московский в черной рясе, в туфлях и в скуфье с шитым белом крестиком, то есть в том самом виде, в каком он благословлял меня ехать из Москвы на Алтай в служение миссии; в руке у него священническая трость, впереди его несут два подсвечника. Я будто бы смотрю из комнаты в окно. Высокопреосвященный шествие свое направил прямо в дом начальника миссии и в ту самую комнату, где я находился; сперва в комнату внесли два подсвечника, потом вошел сам высокопреосвященный. С крестным знамением поклонился он пред св. иконами, потом, обратясь ко мне, сказал: «пой за мною» – и сам запел: Ныне силы небесные с нами невидимо служат. Я те же слова пел за ним. Пропевши их три раза, высокопреосвященный снова с крестным знамением поклонился пред св. иконами и, благословив меня, опять обратно тем же путем отправился в Улалинскую церковь. Это сновидение утвердило во мне мысль опять остаться на Алтае и служить миссии, и я из Улалы отправился обратно в Чемал. При стане Чемальском оставался больной, недавно крещенный инородец, которому я пред своим отъездом в Улалу прислуживал в его болезни¹⁷². Этот больной, едва увидел меня, спрашивает: что же ты сегодня у меня не был? – Я только сейчас приехал, – сказал ему я. – Как сейчас только приехал, возразил мне больной, зачем меня обманываешь? Ведь ты же вчера со старичком священником учил меня молитвам, и старец увещевал меня быть терпеливым в болезни? Я спросил: каким же мы тебя молитвам учили? Нужно заметить, что больной до отъезда моего на Улалу не успел еще твердо заучить кратких молитв. В ответ на мой вопрос больной на алтайском языке проговорил мне все краткие молитвы твердо и внятно. Это меня заинтересовало; я стал придумывать, не был ли без меня какой миссионер и не научил ли моего больного молитвам. Спрашивал о сем Чемальцев: те отвечают, что в мое отсутствие на Чемале не было никакого миссионера. Я опять обратился к больному с вопросом: как же мы тебя учили молитвам? Священник старец да и я алтайского языка не знаем? – Ты не знаешь, отвечал больной по-алтайски, а старец священник все знает; я за ним читал молитвы на своем родном языке. – Выслушав это, я спросил его: какого вида старец священник был у тебя вчера со мной и учил тебя молитвам? Он обрисовал мне старца точно в таком же виде, в той же одежде и скуфье с крестиком и тростью в руке, как сам я видел во сне на Улале высокопреосвященного Филарета. Вот тут-то мне и стали ясны петые мною во сне, по приказанию высокопреосвященного Филарета, слова: Ныне силы небесные с нами невидимо служат. Богу угодно было, чтобы благословение, мне недостойному преподанное Московским святителем на служение миссионерское, не осталось втуне: за многие тысячи верст отстоявший от Алтая покровитель миссии и миссионеров Алтайских сугубым явлением своим мне – во сне и болящему новокрещенному наяву, научил меня той необходимой в служении миссионерском истине, что в какой бы глуши ни находился миссионер, как бы слабым ни чувствовал себя, он не остается одиноким деятелем, при одних своих немощных силах; нет он не один: с ним небесные силы невидимо служат. Об этом двойном явлении святителя Филарета я тогда же¹⁷³ рассказал некоторым из своих собратий Алтайских, доныне здравствующих, и они могут подтвердить мое показание»¹⁷⁴.

Явившись своему «ближнему» в сонном видении, св. праведный Филарет Милостивый из райских селений, где находился по кончине своей, «простер к нему руку, призывая его к себе». По известному уже нам слову проповеди святителя Филарета, митрополита Московского, святые, имена которых мы носим и которые «на небесах обитают», – «для привлечения туда и нас невидимо простирают руки, или, лучше сказать, действуют невидимою силою молитвенною и благодатною». Святитель Филарет, с самого времени принятия на себя имени св. праведного Филарета Милостивого, верою, надеждою и делами старался уподобиться сему праведнику, а чрез то «прививался, так сказать, к свойствам и приобщался благодати» его, сделался его «ближним», – по духу. И мы веруем, что по сему св. праведный Филарет Милостивый и его, после его кончины, простерши к нему руку, привлек на небо, в райские селения, да обитает он там вместе с ним и да возносит оттуда к престолу Царя небесного молитвы о нас, как возносил их в земной своей жизни.

Итак вот черты жизни митрополита Московского Филарета, оправдывающие имя, принятое им в монашестве¹⁷⁵, и сходствующие с чертами жития его небесного покровителя, св. праведного Филарета Милостивого. Не без основания, поэтому, как мы знаем из вышесказанного, по крайней мере в последнее время жизни святителя Филарета, митрополита Московского, его стали называть «другим Филаретом Милостивым». Не без основания 1 декабря 1863 года Московская Духовная Академия приветствовала митрополита Филарета в следующих выражениях: «Год начинающийся – Ангел нисходящий от Бога. Год оканчивающийся – Ангел восходящий к Творцу дней. Что поведают сретающиеся ныне над тобою вестники Божии? – Господь с тобою, глаголет грядущий свыше. Господь в новом даре жизни, Господь в священном токе благодати, тобою преподаваемой, Господь в слове Духа, от уст твоих исходящем, Господь в недреманном блюдении паствы твоей, Господь во всех благих советах и начинаниях сердца твоего, Господь и в тайных, тобою еще не зримых, но тебе уже поручаемых Им определениях воли Его. – Благословен грядый во имя Господне! – Что несет с собою восходящий от земли к престолу Всевышняго? – Скрижали деяний, фимиам благодарений и молитв. Он восходит на небо, чтобы помянуть пред Всеведущим твоя дела, и любовь, и службу, и веру и терпение твое: твои первосвященнические священнодействия и молитвы, твои духовные попечения о пастве твоей и о всех церквах, твое твердое стояние за священные права истинно древнего православия против соревнующих лжебратий, твои заботы о расширении духовного ведения и ревности в служителях алтаря Господня, и о благоустроении внешней их жизни¹⁷⁶, твое сердобольное призрение их сиротствующих семейств¹⁷⁷, твое отеческое внимание к нуждам готовящихся на служение тому же алтарю Господню. – Да взыдут молитвы твоя и милостыни твоя на память Бога, в деснице Коего долгота жития и лета жизни! – В смене дней и лет с радостью и благодарением ко Господу сретая день сей, торжественно воспоминаем совершившееся шестидесятилетие доблестного служения твоего св. церкви, и просим и молим Отца небесного, да будут дни твои, как дни ученика Христова, паче всех Господом возлюбленного и Его возлюбившего, прежде других возжелавшего с Ним быть в царстве славы, и долее всех Им удерживаемого на земле в подвиге для братии, ученика и учителя любви, проповедника Бога Слова и главы богословствующих. Да дарует нам Господь, как некогда ученикам Иоанна, еще многие лета слышать из уст твоих единую и вечную, на земли и в царстве славы, проповедь любви»¹⁷⁸. – Ныне святитель Филарет, этот великий богослов и великий проповедник, учитель любви, словом и делом, всей жизнью своей засвидетельствовавший о себе, как человеке не только великого ума, но и любвеобильного сердца, проповедует любовь уже в «царстве славы», пред лицом вечного Бога любви, как бы прах какой отрясши приражавшиеся к нему во время земной его жизни и его недостойные слова клеветы, осуждения и злословия, которые по справедливости сами чужды духа любви, завещанного нам от Господа. Но его проповедь любви еще звучит и здесь на земле и для нас, в его писаниях. На вышеизложенное приветствие Московской Духовной Академии святитель Филарет, в письме к «отцу ректору (протоиерею А. В. Горскому) и братии Божественного и духовного любомудрия» от 7 декабря того же 1863 года отвечал, с обычным своим смирением: «Далеко выше меня то, что вы общим словом сказали мне в день моего Ангела. Благодарю вас за слово доброго общения и молитвы, свидетельствующее, что вы не забываете моего недостаточества. Не поставьте мне, обремененному, в вину, что не вскоре исполняю приятный для меня долг взаимного общения. Продолжайте услаждать остатки дней моих Вашим чистым и правым единодушием и единомыслием»¹⁷⁹. – Будем же и мы и теперь единодушны и единомысленны в чистом и правом понимании личности великого святителя земли Русской и в должном уважении к его памяти. Поминая наставника нашего, который так ясно и назидательно глаголал нам слово Божье, всеобъемлющее по содержанию и по действию на душу человека, добрым словом, взирающе на скончанье жительства его и изучая мудрые писания его, будем подражать вере его; и творя молитвы о нем, по его заповеди и завещанию, в свою очередь будем взывать словами молитвы, начертанными на гробнице его: «Молитвами святителя Филарета, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас!»