Костромской Богоявленско-Анастасиинский монастырь

В ряду исторических памятников, в небольшом количестве сохраняющихся в г. Костроме, «Богоявленский-Анастасиин» девичий монастырь занимает, довольно видное место как по своей глубокой древности, так, и по высокому религиозному значению для всех городских обывателей. Устроенный первоначально «на посаде», т. е. вне городского вала в северной стороне Костромы, монастырь этот уже давно вошел в черту города, и находится теперь в Константиновской части на расстоянии 150 сажен от Сусанинской площади, по лицу нынешних улиц: Власьевской, Троицкой, Богоявленской и Пятницкого переулка. Ныне очень благоустроенный, Богоявленский монастырь имеет за собою почти пяти-вековую давность существования и в течение этих времен испытал разнообразные судьбы.

Озирая беглым взглядом последние, повествователь истории Богоявленского монастыря, соответственно важнейшим совершившимся в нем переменам, может отметить в ней три главных периода. Первый период от основания его до 1847 года обнимает собою разносторонние события из его жизни в качестве мужской обители: постепенно возраставшее благоустройство его особенно после смутных времен междуцарствия на Руси, последовавшее со времен Петра I и особенно по учреждении т. н. монастырских штатов в 1764 году падение его, а также некоторые случайные осложнения монастырской жизни со времени помещения в нем правительственных учреждений в 1779 и по 1808 г. и местной духовной семинарии с 1814 года. Начало второго периода Богоявленского монастыря совпадает с упразднением его, по опустошении пожаром в 1847 году, после чего погоревшие храмы, жилые здания и ограда обречены были на разрушение, которое и проявилось уже в больших размерах, пока благодеющим над обителью Промыслом не было приостановлено в 1862 году. Спасенный незабвенной игуменьей Марией от угрожавшей ему конечной гибели и исчезновения, бывший мужской Богоявленский монастырь начал новый – третий период своего существования, когда он, с начала 1864 года сделался женским, и получил название «Богоявленский-Анастасиин девичий монастырь». После того как монастырь этот призван к новой и самостоятельной жизни, он быстро и в благолепном виде восстановлен из своих развалин и ныне является вполне благоустроенным и достаточно украшенным, не смотря на случившееся в пожар 1887 года повреждение в нем некоторых зданий. Проследить с разнообразных сторон многовековые судьбы Богоявленского монастыря в постепенном его возрастании, упадке и наконец восстановлении под новым именем и обозначить при этом как важнейшие события, так и особенные знамения благодати Божией, которыми обусловливается доселе важное местное его значение – такова задача нашего очерка, в котором уже при самом изображении внешнего благоустройства монастыря ярко выступает выдающаяся по усердию попечительная деятельность многих лиц из державших кормило монастырского управления.

Вступая в изложение вышеупомянутых трех периодов истории Богоявленского монастыря, автор считает своим долгом предуведомить читателя, что скромный труд его представляет собою не летопись, а лишь более или менее подробный очерк монастыря, притом не столько с археологической, сколько с исторической стороны. Указанный характер изложения отчасти находится в зависимости от недостатка относящихся особенно к древнему периоду материалов, вследствие чего нередко возникает непреодолимое затруднение в строго последовательном хронологическом представлении жизни Богоявленского монастыря; отсюда же происходят по местам неполнота и пробелы в его истории. Сознавая некоторое несовершенство своего исторического очерка, автор решился издать его в виду того, что доселе еще не имелось такого печатного описания, в котором в возможной целости была бы изображена история Богоявленского монастыря от основания до современного его состояния, между тем уже более десятка лет существует ясно сознаваемая весьма многими чтителями этой обители потребность в подробном её описании и особенно входящих во 2 и 3 периоды событий относительно недавних, но уже затмеваемых временем.

Определенных и точных известий об основании Богоявленского монастыря и первоначальном его устройстве, к сожалению, не имеется, так как древнейшие грамоты относительно монастыря не дошли до нас. Об этом настоятель Богоявленской обители архимандрит Софроний 27 июля 1760 года так доносил епископу Костромскому Дамаскину в ответ на затребование им монастырских жалованных грамот великих князей и царей. «Жалованных подлинных грамот не имеется, понеже как во 117 году приходили на Кострому государевы изменники и литовские люди и город Кострому воевавши пожгли, в то время и Богоявленский монастырь выграбили и государевы жалованныя грамоты и от вкладчиков данныя на вотчины и прочия письма. А после того их разоренья найдены в разных местах на вотчинныя земли и на всякия угодья одни токмо старинныя сотныя грамоты, по которым во 137, 138 и 139 годах писцы князя Волконскаго, да стольник Семен Готовцев монастырския земли и всякия угодья писали и меряли». Хотя, вследствие этого, трудно решить вопрос о времени основания Богоявленского монастыря, однако же существуют некоторые данные для того, чтобы основателем его признать старца Никиту издревле почитаемого в монастыре. Так в древнейшем монастырском синодике первым в ряду настоятелей этой обители стоит имя «строителя месту сему преподобного старца Никиты». В монастырском трапезном уставе (т. н. кормовая книга) XVII века память этого «старца» обозначена в следующих выражениях: «сентября в 15 день панихида пети и обедня служити по иноке Никите, строителе месту сему, собором, на братию корм большой». Такое признание Никиты основателем Богоявленской обители, искони идущее, решительно разделяется и преемственно сохраняется в ней и доселе. Можно приблизительно сказать, когда жил этот первоначальник обители. В составленных во второй половине прошлого столетия описях имущества Богоявленского монастыря, между прочим, при кратком изложении содержания утраченных древних жалованных грамот упоминается грамота, которая дана от великого князя Василия Васильевича Костромскому наместнику Ивану Ивановичу по челобитью Богоявленского монастыря чернца Никиты о расчистке в р. Волге тони для рыбной ловли. Это известие приводит нас к тому заключению, что основатель этого монастыря старец Никита жил в княжение Василия Васильевича Темного, в период времени от 1425 г., когда он сделался великим князем, до кончины его в 1462 г. Но кто был этот старец Никита, об этом трудно сказать что-либо с достаточною основательностью, за отсутствием ясных данных. Может быть, он был тот преподобн. Никита, ученик и сродник препод. Сергия, который был настоятелем Боровского (Калужской губ) Высоцкого монастыря, как об этом говорят В. Ундольский († 1864 г.) и П. С. Казанский († 1878 г.). На родственное отношение старца Никиты к преп. Сергию может отчасти указывать то обстоятельство, что в синодике Богоявленской обители записан для поминовения род преп. Сергия Радонежского. А на тожество его с настоятелем Боровского Высоцкого монастыря отчасти может указывать то обстоятельство, что в конце XV века в Богоявленской обители, как видно из надписи на стене под собором, нашли себе вечное упокоение племянники в. князя Василия Темного (по жене Марии Ярославовне) Андрей, Василий и Иоанн младший (за исключением старшего Иоанна, бежавшего в Литву) – дети несчастного Боровского князя Василия Ярославича, который, быв схвачен в 1457 году и затем сослан с сыновьями в Углич, умер в железах в Вологде в 1483 г. (погребен в московском Архангельском соборе). Так в монастырском синодике № 321 читаем: «сынове князя Василия Ярославича Боровскаго, что лежат у Богоявления на Костроме, князя Ивана, князя Андрея, князя Василия». В трапезенном же уставе № 318 о поминовении их сказано: «декабря 9 панихида пети... собором по князе Василии Васильевиче Ярославича, на братию корм большой»; тоже под 26 днем апреля; еще июня 4: «по князе Андрее Васильевиче Ярославича, на братию корм большой»; имя же князя Ивана приписано после под 20 сентября. Гробницы этих князей находятся под древним собором Богоявленским; по известию писцовых книг XVII века тогда целы были надгробные покровы их, но они не сохранились до нас. Быть может, эти подвергшиеся опале несчастные князья испросили дозволение окончить жизнь свою в основанной Боровским подвижником-игуменом обители или, может быть, сюда привезены были для упокоения только смертные их останки.

Сохранились немногие сведения о состоянии этого монастыря с основания его до половины XVI века. Спустя полтора века по своем возникновении Богоявленская обитель почти одновременно с Москвой и окрестными городами подверглась жестокому опустошению от поляков и литовцев, и тогда различные памятники вещественные и письменные документы сделались жертвою пламени или варварства врагов. Поэтому от времени настоятельства старца Никиты не дошло до нас ни сведений, ни преданий о первоначальном состоянии основанного им монастыря, которое таким образом представляется для нас в тусклом свете, и по необходимости приходится сделать лишь общее обозрение. Первые здания в этом монастыре как келии, так и храм, были выстроены, без сомнения, из дерева, в котором не могло быть недостатка, так как в те времена г. Кострома окружен был дремучими лесами. Малое пространство, занятое обителью вне города, было обнесено частоколом или решетчатым забором и в убогих келиях братия не без борьбы с нуждою проводила строгую иноческую жизнь под неуклонным надзором старца Никиты и его преемников. В таком приблизительно положении обитель находилась почти до половины XVI века.

Спустя слишком сто лет, по основании Богоявленского монастыря, при игумене Исаии Шапошникове (1534–1572 г.), монастырь постепенно получил новый и даже по тем временам блестящий вид: в нем появляются каменные здания. В 1559 г. игумен приступил к постройке посреди монастыря каменного храма во имя Богоявления Господня, оконченной в 1565 г. Об этом свидетельствовала следующая надпись, высеченная вязью на белом доселе сохранившемся камне квадратной формы, который был вделан снаружи в западной стене по левую сторону входных дверей. «Во дни благочестиваго и боговенчаннаго царя и великаго князя Ивана Васильевича всея Руси, по благословению Макария митрополита всея Руси и во дни царевичей Ивана и Феодора лета 7067 апрелия в 23 день заложена бысть сия церковь святаго Богоявления игуменом Исаиею яже о Христе с братиею; совершена бысть сия церковь лета 7073 при игумене Исаии». Храм этот, уцелевший и доселе, но обращенный в алтарь при обширнейшей церкви в 1864–1869 гг. пристроенной к нему с западной стороны, сооружен по образцу Московского большого Успенского собора и представляет правильный четыругольник мерою по наружным стенам по 6⅔ сажени, с далеко выдающимися на восточной стороне тремя абсидами, из которых средний имеет 7¾ аршин длины, боковые же по 6 аршин. Храм устроен на высоких подклетях из обожженного без клейм кирпича длиною 7, шириною 4 и толщиною 2 вершка весом от 20 до 22 фунтов; толщина стен свыше 1½ аршин. Стены выложены сплошною кладкой на известковом цементе толщиною ⅓ дюйма; гладкие наружные стены были оштукатурены. По углам церкви со всех четырех сторон и на стенах выведены лопатки, пересекающие карниз, а по стенам по две таковых же, подведенных к верху под арки; средние части между ними в 1¾ раза шире боковых. Сверху пояса три арки, образующие углубления. Между алтарными углублениями выведены плоские узкие колонки; на наружных стенах алтарных выступов две горизонтальные каймы, которые образовали уступы во внутрь стены. Карнизы как на церкви под крышей, так и под алтарными выступами выведены из кирпича двумя уступами (полками) на ребро без всякой тески и украшений. Кровля на церкви была четырехскатная, а над алтарными выступами круглая с разжелобками в углублениях. Фонарь сквозной с 8 узкими пролетами устроен на арочных перекинутых между столбами сводах. Высота фонаря от свода вместе с карнизом II, наружный поперечник 7 аршин. По углам против центров наружных арок таковые же четыре фонаря глухие о четырех узких пролетах, прикрытые сферическими сводами, вышиной 7½, поперечники по 4 аршина. Имея 7½ сажен высоты от земли до крыши, храм увенчан был пятью большими главами. Окна вверху устроены продолговатые – с южной и северной стороны по три, на западной два: одно по средине, другое к южной стороне, с овальными перемычками, с отливами вовнутрь, с железными решетками из круглых прутьев. В выступах алтаря сделано по одному продолговатому узкому окну с полукруглыми перемычками; в северном и среднем выступах сверх окон над верхним поясом по небольшому окну. Главный вход в собор устроен был с западной стороны; кроме того, для входа в него от настоятельского и братского корпуса, находившегося против алтаря, устроено было особое крыльцо с южной и северной стороны. Что касается внутренних частей Богоявленского храма, то внутренность его представляла правильный четыреугольник. Внутри храма устроены четыре столба четыреугольные, гладкие без карнизов, шириною во все стороны по 2¾ аршина и на этих столбах опирался и поддерживался каменный свод. В средине крестовых сводов сквозной фонарь, основанный на перекинутых между столбами арках. Своды алтарных полукружий – полусферические и с наружных стен чрез алтарные пространства перекинуты на восточную стену храма и опираются в арки её. Алтарь от храма отделялся двумя передними столбами с тремя пролетами. Из писцовых книг 1628–1630 гг. видно, что первоначально с трех сторон этого храма – южной, северной и западной были пристроены крытые галереи² или притворы, из которых с правой стороны алтаря составлял придел во имя успения Божией Матери, по левую же сторону от церкви – предел во имя св. Николая Чудотворца; последний при архимандрите Софронии в 1765 году упразднен и обращен в ризницу и кладовую. Главный престол был в среднем полукружии во имя Богоявления Господня; в левом полукружии пред окном находился один жертвенник. Престол главный был кирпичный крестообразный с кипарисовой доской длиною и шириною по 1¾ аршина; горнее место устроено в углублении стены пред окном. Помост в алтаре был равен с помостом в церкви. «В 7173 г. при игумене Герасиме выстлан был железной плитой пол, плиты литыя тульскаго заводу, казною монастырскою куплено», а в следующем году – пол в трапезе храма (Русский Времянник). Храм соборный был двухэтажный: верхний этаж заключал собственно церковь; под собором внизу устроены своды между четырьмя столпами, соединенными арками, равно и под алтарными абсидами, куда вход сделан был один в передней стене среднего абсида. Этот нижний этаж, прикрытый сводами, назначен был для усыпальниц знаменитых лиц: так под правым алтарем усыпальница трех князей Боровских, что видно из вырезанной выпукло вязью славянской надписи на общем для них каменном надгробии; вероятно под юго-западною частью собора находится гробница «строителя месту сему» Никиты; под средним алтарем сохранились гробницы Бориса и Михаила Михаиловичей, Александра и Федора Петровичей, также боярыни Марфы Ивановны Салтыковых,³ – еще князя Ивана Хованского с семейством, болярина Андрея Кафтырева; игуменов Богоявленского монастыря Исаии и Герасима, схимонаха Мисаила, схимонахини Евникии, вообще здесь имеется 30 надгробных древних памятников, из которых на одних обозначены имена почивших, на других нет.

По известию писцовых книг начала XVII в. в соборном Богоявленском храме сверх местных икон возвышались еще четыре ряда икон и весь храм наполнен был иконами,⁴ украшенными серебром, жемчугом и драгоценными камнями. В июле и сентябре 1672 г. иждивением боярина Петра и Михаила Салтыковых внутренние стены собора и своды усыпальницы расписаны по тогдашнему обычаю и искусству греческим письмом (альфреско), которое доныне сохранилось в храме, а в сентябре следующего года радением иг. Герасима на монастырские деньги расписаны паперти и сходы. Это благоукрашение собора совершено костромскими иконописцами Гурием Никитиным и Силою Савиновым, которые воспитали свой вкус и развили свои таланты в многократной работе в Москве под руководством лучшего тогда художника Симона Ушакова. Спустя с небольшим столетие возобновлен был иконостас в холодной Богоявленской церкви при архим. Софронии. Московской Переяславской Ямской слободы ямщик Петр Александров в 1781 г. согласился исправить иконостас сосновым и липовым деревом за 430 р. Он же взялся вызолотить иконостас двойным золотом первого номера, которое покупается по 12 р. тысяча, за 1,200 рублей. Костромской мещ. иконописец Иван Алексеев Носков в новом иконостасе взялся за 45 р. написать восемь икон: на царских вратах Благовещение Пресв. Богородицы и четырех евангелистов; вверху в среднем клейме отечество, в клеймах по два праотеческих лика; над царскими вратами Вечерю Господню; над северными – Христос на источнике с самарянынею беседует; над южными праздник Преполовения; внизу в тумбах разные свящ. лица. Фасад иконостаса взят в церкви Косьмы и Дамиана, что на Огноище. Гладкие места во всем иконостасе и в карнизах фрисы и плиты потребовалось покрыть серебром самым лучшим, а по серебру ярью веницейкою из мастичного лаку и поверх яри покрыть спиртовым лаком; также позолотить резьбу, дорожники и клейма резные, царские двери, столбы, карнизы и по вызолочении покрыть спиртовым лаком. Иконописец подряжен был писать самою высокою работою, снявши рисунок в Костромской Успенской церкви.

В одной связи с Богоявленским собором в юго-западном углу в самом начале XVII в. сооружена была по старинному фасаду особая с большою главою каменная колокольня, сохранявшаяся без всяких изменений до сломки её в 1861 г. В нижней её части или в паперти некогда существовал храм во имя преп. Сергия Радонежского чудотворца; известно, что в 1759 г. архим. Софроний делал представление о необходимости переменить антиминс «и в придельной церкви преп. Сергия». По известию тех же писцовых книг на колокольне висело 12 колоколов, в которых весу более 227 пудов. Из них большой «очапной» колокол слит в 1603 году, как значилось в вылитой на нем следующей надписи: «лета 7112 декабря в 25 день слит сей колокол в похвалу имени святых Богоявлений Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа на Кострому на посад в общий монастырь при благоверном государе, царе и великом князе Борисе Феодоровиче всея Руси и при его благоверной царице и великой княгине Марии и при благородных чадех, при благоверном царевиче князе Феодоре Борисовиче всея Руси и при благоверной царевне и великой княжне Ксении и при Святейшем патриархе Иове московском и всея Руси, повелением тоя честныя обители игумена Арсения с братиею. Мастер Богдан Васильев. Весу сто полсема пуда». После того, как он был разбит по неосторожности, попечением архим. Нафанаила (1839–1845 гг.) слит новый с прибавкой меди большой колокол в 158 пуд. и 2 ф. с следующею отлитою вверху надписью на нем: «сей вестник в церковь созывает великим гласом чад ея; он волю Бога возглашает без слов, но громко всем поя», а низ колокола опоясан надписью: «Божиею милостию лит сей колокол в г. Костроме на заводе содержателя Юрьевецкаго купца Ивана Васильева Полякова». Этот самый колокол считался большим и по восстановлении монастыря в 1864 г. Еще на колокольне висели «боевые русские часы с перечасьем и получасьем», о которых помнили Костромские старожилы в 1717 и даже 1818 гг. и память о коих передали потомкам.

На северной стороне Богоявленского собора (на расстоянии 25 сажен от Сретенской церкви) в 1610 г. при игум. Арсении устроена была одноэтажная каменная церковь во имя св. Иоанна Богослова. К этой церкви в 1448 г. пристроена больничная двухэтажная палата. Богословская церковь, в которой впоследствии богослужение совершаемо было только дважды в год, была упразднена при архим. Афанасии (1829–1839 гг.) и в помещение её по некотором приспособлении переведена присутственная зала правления дух. семинарии, с 1814 г. поместившейся в стенах монастыря. При упразднении этого храма под напрестольною доскою в одном из столбцов престола найден холстинный антиминс с надписью: «освятися олтарь Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа в церкви святаго и всехвальнаго апостола и евангелиста Иоанна Богослова в обители святых Богоявлений святейшим Ермогеном патриархом Московским и всея России при благоверном царе и великом князе Василье Ивановиче и при благоверной царице и великой княгине Марии Петровне и при благоверной царевне Анастасии в лето 7118 мая в 8 день при игумене Арсение». Остатки стен упраздненной Богословской церкви разобраны были в 1864 г., причем во время разборки фундамента при устройстве нового трапезного корпуса найдено около 3 фунтов мелкой рубленой серебряной монеты времен Михаила Феодоровича.

Из монастырской описи 1628–1630 гг. видно, что с западной стороны при входе в паперть Богоявленского собора налево протянуты были устроенные на арках каменные переходы или галереи, которые вели к теплой трапезной церкви во имя Трех Святителей. Церковь эта начата была строением еще в 1607 г. (7115) «при державе Василия Ивановича и по благословению патриарха Ермогена», но разорение, постигшее монастырь в 1608 г., и вообще мятежное время самозванцев замедлили её постройку, окончание которой совершилось уже в 1618 г. в царствование Михаила Феодоровича. Церковь устроена каменная в длину на 22 сажени и в ширину на 12 саженях и была о трех этажах. До 1768 г. в нижнем этаже этого корпуса помещались три кладовые и братская хлебопекарня. В среднем этаже корпуса к востоку находился придел во имя Трех Святителей, братская трапеза и ризничная палата. К западу над св. вратами существовал придел во имя Трех Святителей Московских; Петра, Алексия и Ионы; между прочим, ход в этот придел, над которым возвышались две главы в ряд, устроен был из трапезы внутри капитальной стены, разделявшей оба придела; о повреждении 3 августа 1771 г. главы на этом приделе упоминается в донесении архим. Аггея. Впоследствии придел упразднен и занят семинарскою продажною библиотекою; на месте же ризничной палаты при архим. Макарии (в первой половине XVII в.) устроен алтарь для церкви во имя Сретения Господня, а трапезенная комната обращена в самую церковь. В верхнем этаже над келарскою устроен был придел во имя преп. Макария Калязинского; по упразднении его, помещение занято было семинарскою фундаментальною библиотекою. Так со временем в этом громадном корпусе существовала только одна теплая Сретенская церковь, которая считалась семинарскою, как назначенная для присутствия в ней воспитанников при богослужении. Церковь эта, разломанная в 1861 г., подвергалась небольшим переделкам и сохраняла все черты древней своей постройки: очень толстые стены (3½ арш.), массивный по средине столб, на который опирался старинной конструкции свод, узкие окна и массивный над западною стеною щипец для основания двускатной крыши.

Сверх Богоявленской соборной, Богословской и Трехсвятительской, в 1760 г. почти по средине южной половины монастыря в расстоянии от Сретенской церкви в 20 сажен и от собора на 14 саженях сооружена каменная церковь во имя Святит. и Чуд. Николая с приделом во имя Чуда архистратига Михаила. Взамен предполагавшегося тогда к упразднению для устройства ризничной палаты и действительно упраздненного в 1765 г. придела во имя св. Николая при соборном храме (к котором только однажды в год совершалось богослужение), Екатерина Михаиловна Салтыкова, урожденная графиня Шереметева, пожелала в 1752 году устроить большой храм над прахом⁵ супруга своего генерала Михаила Петровича Салтыкова († 1750 г.). Храмоздательница до 1768 г. давала содержание для этой церкви, которая по фамилии её и доселе у местных жителей известна по преимуществу под названием «Салтыковская». Церковь эта имеет к длину 13 и в ширину 5 сажен с аршином и отличается весьма изящною архитектурою. План общего её расположения представляет продолговатый четыреугольник с просветами в средней части в три яруса. Стены выкладены сплошною кладкою из хорошо обожженного кирпича и сохранились в первоначальном виде без всяких изменений. Наружные стены храма гладкие с плоскими пилястрами, с карнизами из кирпича. Глава храма осьмигранная в форме груши. Окна продолговатые, – в настоящем храме во всех трех ярусах полукруглые, в алтаре и предхрамии овальные. Дверей три: одна в притворе входная с западной стороны и двои боковые. Наличники около дверей и окон – кирпичные плоские в стиле архитектуры Растрелли. Над входными дверями в предхрамии и двумя боковыми в церковь в перерезанных сандриках помещены одноглавые орлы с обращенным в правую сторону клювом, с мечем в лапе, выходящей из правого плеча, и с коронами над головами; орлы эти обрамлены топким лепным орнаментом рококо. Алтарь представляет уширенный четыреугольник с малым закруглением против престола; алтарь, как и предхрамие, прикрыт полукруглыми сводами без опор. Нижний и средний ярусы четыреугольные, а верхний осмиугольник завершен эллипсическим возвышенным сводом с открытым фонарем; высота храма до основания фонаря 12 сажен. Внутри храма два кирпичные штукатурные карниза: на стенах его в простенках между окнами и над ними лепные клейма для икон, а также и на сводах в алтаре и предхрамии. Пол был деревянный и в алтаре возвышался на одну ступень против пола храма. Алтарь от храма отделен тремя в капитальной стене арками, притвор отделяется капитальною в капитальной же стене полукруглою аркою.

В юго-западном углу в башне монастырской ограды в 1824 г. усердием костромских граждан, особенно Ф. М. Обрядчикова устроена небольшая об одной главе церковь в честь Смоленской иконы Б. Матери. Происхождение этой часовенной церкви довольно примечательно. Во время бывшего в 1779 г. 12 мая страшного пожара, который испепелил большую часть г. Костромы и причинил немалое разорение Богоявленскому монастырю, особенно потерпела западная стена его и здания на ней расположенные, а также и часть южной стены. Та стена юго-западной башни, на которой на штукатурке изображен был лик Божией Матери (вероятно в том же 1672 г., когда расписан греческим письмом соборный храм), была в непосредственном соприкосновении с ужасными волнами пламени, с особенною яростью свирепствовавшими над зданиями её окружавшими. Однако св. икона и деревянный на ней киот чудесно остались совершенно невредимыми; с того времени началось среди, жителей города особенное чествование этой иконы, которая и прославилась многими чудотворениями. В ближайшее последующее время к юго-западной башне приделана была на каменных столбах деревянная часовня. Вместо последней в 1824 г., тщанием настоятеля Макария Глухарева и особенно усердием костромского гражданина Ф. Обрядчикова устроена в честь Смоленской иконы Богоматери церковь с полуциркульною пристройкою к той стене, на которой изображен лик её. Эта церковь в 1827 г. тщанием настоятеля Евгения Бажанова и усердием граждан распространена: к восточной и северной сторонам башни сделаны полуциркульные пристройки в симметрию с прежнею, чрез что церковь сделалась более поместительною и получила красивый наружный вид. Еще известно, что в 1830 г. на иждивение Ф. М Обрядчикова в церковь эту сделаны весом более 18 фунтов серебряные ризы на местную икону Спасителя и на монастырский счет – на икону Печерской Б. Матери. В следующем же году на средства неизвестного жертвователя в ней же вызолочен на полименте червонным золотом иконостас резной работы, устроенный в 1828 г. После случившегося внутри церкви пожара в 1840 г. она благолепно украшена попечением архим. Нафанаила. В церковь часовенную имеются два входа с южной и западной сторон.

Таким образом, к 1847 г. в Богоявленском монастыре оставалось четыре храма: соборный, Сретенский, Никольский и часовенная Смоленская церковь. Все они имели для себя многих доброхотных благотворителей и вкладчиков преимущественно из жителей г. Костромы, особенною любовью и расположением которых монастырь пользовался во весь этот период четырехсотлетнего своего существования. И действительно, начиная от храмов и утвари церковной до колоколов почти все в Богоявленской обители было делом усердия различных жертвователей из всех классов общества, и имена христолюбивых радетелей её записаны в монастырском синодике для вечного поминовения. Вот реестр наиболее ценных вкладов в монастырь, часть которых сохранилась и доселе. В 1575 г. 18 сентября игумен Сильверст дал вкладу рукописное толковое Евангелие в лист с надписью, «на поминовение по себе и по своем роде». В 1610 г. на поминовение инока Варлаама, литовцами убитого в 30 день декабря 1608 г., пожертвован серебренопозолоченный с каменьями и жемчугом крест воздвизальный с надписью, на нем: «сделан сий крест в дом Богоявления Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа по старце Варлааме Наумове лета 7118 генваря в 5 день». В 1613 г. 12 февраля князь Димитрий Михаилович Пожарский в память о своем пребывании в г. Костроме прислал в Богоявленский монастырь драгоценные ризы с оплечьем, низанным жемчугом, украшенным по местам серебряными позолоченными дробницами, а 20 июля того же года – бархатную эпитрахиль с 15 серебрянопозолоченными пуговицами; к сожалению, первый вклад не дошел в целости даже до 1837 года. В 1618 г. царицею Марфою Иоанновною пожалован золотой панагийный крест, так описанный в писцовых книгах 1628– 1630 годов: «крест золотой с распятием; во главе его Спас нерукотворенный, на пробое две жемчужины бурмитския; дар великие государыни старицы Марфы Ивановны». От этого креста впоследствии сохранялось только возглавие, которое приделано было к резной панагии, имевшей оклад из самого креста. Царь Михаил Феодорович в том же году, при посещении Богоявленской обители на возвратном пути из Макерьевского, что на Унже, монастыря, приложил к образу Богоявления Господня «золотой угорской» и еще ранее (в 1613 г.) такой же золотой.

Из писцовых книг первой половины XVII в. видно, что монастырь этот был нескуден и даже по тем временам богат церковною утварью и богослужебными книгами, из которых автору «Известий о Богоявленском монастыре» (изд. 1837 г.) известны были между прочим следующие предметы: 1) запрестольный образ Бож. Матери, обложенный серебром басемным и убранный по местам бирюзами и венисами; 2) крест серебряный воздвизальный по старце Варлааме и еще семь воздвизальных крестов – деревянные, обложенные серебром басемным, из которых, правда, сохранились только три; 3) Евангелие, у которого верхняя доска серебряная чеканная, украшенная жемчугом и драгоценными камнями; 4) четыре местных паникадила в соборном храме: одно против царских врат о 12 свечах, другое между столбами об 11-ти свечах, два против правого и левого клиросов каждое о 12 свечах; 5) Сосуды серебряные, вклада Салтыковых; 6) двои сосуды церковные оловянные, вероятно, весьма древние; 7) Устав церковный, изданный при царе Василии Ивановиче Шуйском, впоследствии (в 1633 г.) признанный неправославным. Еще упоминается покров на гробе Михаила Михаиловича Салтыкова в иноках Мисаила, приложенный его супругою и детьми. В 1636 г. поступили в монастырь серебряные лощатые сосуды с следующею вырезанною надписью: «144 году сделаны сии сосуды при игумене Ферапонте; дал вкладу в дом чуднаго Богоявления; что на Костроме, Дементий Васильевич Кафтырев по жене своей Прасковьи». В 1635 г. сделана новая серебропозолоченная чаша для освящения воды коштом Никиты Васильевича Кафтырева, а в 1639 г. Дементий В. Кафтырев «приложил» напрестольное Евангелие в лист, у которого доска серебряная резная, украшенная драгоценными камнями и жемчугом. 1641 г. пожертвовано в монастырь кадило отличной работы с верхом, устроенным на подобие царской короны; на нем следующая надпись: «лета 7149 генваря в 12 день дал сие кадило на Кострому в дом Чуднаго Богоявления Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа сокольничей Михаило Михаилович Салтыков по отце своем по иноке схимнике Мисаиле и по прочих родителех своих, при игумене Корнилии с братиею». Из вкладов этого же времени примечательно серебряное блюдо с надписью: «Спаси Господи люди своя и благослови достояние свое победы благоверному царю и великому князю Михаилу на сопротивныя даруй и своя сохраняя крестом люди. Не уже ктому пламенное оружие хранит врат едемских, сие бо найде преславное наитие древо крестное, смертное жало и адову победу разори: пришел бо еси Спасе мой вопия сущим во аде: внидите паки в рай». На дне с внешней стороны надпись: «к сему блюду боярин Борис Михаилович, да кравчей Михаило Михаилович Салтыковы прибавили серебра полтора рубля да золота четыре золотых». Еще в 1641 г. 9 августа поступило в монастырь от старца Закхея Лукошкова Евангелие, у которого доска сребропозлащенная и украшенная камнями. В 1662 г. устроен воздвизальный сребропозлащенный крест с вырезанною на нем надписью: «лета 7170 июня построен сей крест Богоявленскаго монастыря, что на Костроме, по вере и обещанию игумена Герасима серебром келейным своим посилием». В 1666 г. поступили в монастырь сосуды серебряные вызолоченные с вырезанною надписью: «приложил сии сосуды в Богоявленский монастырь, что на Костроме, князь Яков Петрович Волконской по отце своем князе Петре, иноке схимнике Паисии 104 весу три фунта двадцать два золотника». В 1668 г. игум. Герасим построил насвещник серебряный, в 1673 г. еще четыре на монастырские деньги и в следующем году насвещник на вкладные деньги Тимофея Исаева сына Ленева. В 1676 г. пожертвовано большое кадило серебряное вызолоченное, по весу, размеру и особенно по форме совершенно сходное с поступившим в 1641 г.; на нем вылита надпись: «лета 7184 в Богоявленский монастырь при игумене Павле дал сие кадило вкладу Максим Васильев сын Шаровников, а серебра шесть фунтов, золота шестьдесят золотник». В 1677 г. игум. Павел приложил воздвизальный украшенный жемчугом серебряный позолоченный крест с надписью: «благоволением в Троице славимаго Бога построен сий святый крест с мощами снисканием святых мощей града Костромы обители святаго Богоявления игум. Павла на келейныя его деньги 185 году февраля». 1684 г. архим. Павел приложил серебряную позолоченную ладоницу весом 1 фунт 84 золотника «по себе в вечный поминок», как сказано в вылитой на ней надписи. 1692 г. стольник Александр Иванович Зюзин приложил вторую митру, украшенную серебряными злащеными дробницами, жемчугом и камнями «по жене своей Прасковье Ивановой и по прочих родителех своих для вечнаго поминовения», как означено на обруче митры. 1693 г. сделана в монастырь лучшая архимандричья митра вся из чистого червонного золота с эмалевыми по золоту изображениями Богоявления Господня и святых, усыпанная крупным жемчугом, бриллиантами, яхонтами и другими дорогими камнями с следующею надписью по золотому эмалевому обручу митры: «лета 7202 декабря в день сию шапку сделал по приказу отца своего боярина Петра Михаиловича сын его боярин Алексей Петрович⁶ Салтыков, и отдал в Богоявленский монастырь, что на Костроме по отце своем боярине Петре Михаиловиче и по матери своей боярыне Елене Васильевне для поминовения душ их». Между прочим известно, что Петр Михаилович «приказал и в духовной написал к строению служащей архимандритской шапки 92 золотых одиноких, 33 золотых двойных, 15 запон золотых со искры яхонтовыми, две вошмы низанныя жемчугом, куколь низанный жемчугом по червчатому атласу; да сам Алексей Петрович с своей части употребил 199 рублей 23 алтына да от дела тое шапки немчину дано 41 рубль». Золотые запоны приделаны к митре натурою. В ряду вкладов конца же XVII в. следует упомянуть и о 7 книгах, пожертвованных архим. Корнилием († 1699 г.), таковы: Евангелие повседневное, две книги Минеи-четьи от сентября до марта, книга Вечеря духовная, Обет духовный, Исповедание православной веры и книга письменная выборных святых Четья.

В XVIII в. реже встречается упоминание о вкладах в Богоявленскую обитель; по-видимому, они поступали теперь уже не в столь обильном количестве. 1704 г. 2 февраля боярыня Анна Васильевна с детьми Василием и Алексием Феодоровичами Салтыковыми дала вкладу напрестольное Евангелие большого размера в серебряных позолоченных досках с литыми изображениями праздников «на поминовение души отца своего убиеннаго Федора Петровича» и грешной души Анны, рукою которой и приписано это на последнем листе. В 1759 г. «в Богоявленский монастырь в новопостроенную церковь во имя Николая Чудотворца в вечное поминовение по генерале Михаиле Петровиче Салтыкове и его сродников» пожертвован воздвизальный серебряный позолоченный крест, украшенный бриллиантами. Не говоря о вышеупомянутых пожертвованиях в Смоленскую церковь мы должны здесь сказать вообще, что сверх всех перечисленных, были, без сомнения, сделаны и другие⁷ многие, вероятно, в свое время ценные, вклады в тот или другой из монастырских храмов. Но о них не сохранилось сведений, быть может вследствие того, что летописи монастыря не дошли до позднейших времен.

Какие были кроме храмов Божиих, первоначальные жилые и хозяйственные строения в Богоявленском монастыре и сколько их было в последующие разные времена, это почти невозможно указать за отсутствием полных известий; даже в писцовых книгах 1628–1630 гг. совсем нет упоминания о том.⁸ Кельями для братии в это время служили, вероятно, подклеты под Трехсвятительскою церковью, которые числом шесть имели явные признаки жилых покоев, как-то: трубы, шкафы, окна и т. под. Об устройстве отдельных каменных помещений для братии упоминается спустя уже два века по основании Богоявленского монастыря. Так, при иг. Герасиме в половине XVII в. выстроены были многие каменные корпуса и службы, большинство которых уцелело даже до пожара 1847 года. В общем же древние сведения о жилых и хозяйственных монастырских зданиях крайне редки и отличаются неполнотою. Лишь в Русском Времяннике (II ч. 328 стр.) встречаем довольно подробную запись построек, произведенных при деятельном игумене Герасиме.

Так, в его управление монастырь обнесен был на пространстве 400 сажен каменною оградою, строение которой, быв начато в 1642 г., окончено в 1648 г. Представляя собою неправильный четыреугольник с небольшим усечением юго-восточного угла, ограда эта имела вид крепости с амбразурами и бойницами вверху и внизу, с ходом вверху всей ограды, прикрытым деревянною кровлею; следов амбразур теперь незаметно с наружной стороны, но с внутренней видно, что был бой верхний и нижний. В ряду кирпичей ограды положено было немало диких камней огромной величины, которые и доселе можно видеть особенно в восточной и северной стороне ограды. Эти сохранившиеся от разрушения стороны ограды или вообще северо-восточный угол так укреплены были, вероятно, потому что могли представлять более удобств для приступа неприятеля, так как они прежде обращены были в более открытую местность. В стенах ограды устроено было шесть башен: четыре по углам и, кроме того, над двумя въезжими воротами с западной и северо-восточной стороны. Находившаяся среди западной стены по нынешней Власьевской улице трехъярусная башня напротив Сретенской церкви (и даже в связи с ней) считалась главною и называлась триумфильною. В нижней четыреугольной части башни устроены были прикрытые сводами двойные железные ворота для въезда в монастырь; в среднем осмиугольном ярусе этой башни устроены наклонные вниз с наружной стороны бойницы для стрельбы из пищалей и четыре круглые помещения для пушек; верхняя часть башня была вся открытая с 16 полукруглыми слухами. Башня эта в 1864 г. приспособлена для помещения колоколов. Вторая башня существовала как и доселе, на северо-западном углу; третья – на северо-восточном⁹ углу, по разборке которой после пожара в 1847 г. устроена новая башня, не законченная постройкой; четвертая башня (ныне не существующая) – на средине восточной стены, и под ней были ворота; пятая (также уничтожена) – возле Никольских ворот на юго-восточном углу стены и шестая – налево от этих ворот на юго-западном углу. В юго-восточном усеченном углу монастыря ближе к Смоленской церкви устроены были ворота с решетчатым железным затвором; над ними некогда на каменной стене изображен был лик св. Николая чудотворца. По окончании строения этой ограды игумен Герасим «за свое радение» получил похвальную грамоту от царя Алексея Михаиловича, упоминаемую в описи монастырского имущества за 1764 г. В январе 1645 г. тот же государь, по ходатайству боярина Михаила Михаиловича и крайчого Петра Михаиловича Салтыковых, пожаловал в новоустрояемую тогда ограду десять литых чугунных пушек, весом в 528 пудов да сорок ядер. Из этих пушек девять существовали еще в 1837 г., но уже в 1864 г. их исчислено только восемь; остальные, равно как и ядра, неизвестно когда утрачены. Ныне 7 пушек за препровождением одной в Ростовский музей древностей.

В год окончания постройки этой ограды иг. Герасимом построена подле ограды, что у св. ворот каменная больничная двухэтажная палата. В 1649 г. подле трапезы и келарской¹⁰ построена каменная казенная палата, а пред нею сени; а вверху над казенною палатою другая каменная гостиная палата с сеньми же, а под нею выкладен каменный погреб. В 1650 г. иждивением бояр Салтыковых построена на конюшенном дворе каменная палата верх «о двужитиях», «да каменная палата на овес, да на конюшенный двор каменные ворота», т. е. в башне подле въезжих ворот, следы чего можно было видеть и в начале XIX в. В 1658 г. на те же средства прямо против восточной стороны Богоявленского собора построены каменные кельи настоятельские мерою в длину 16, в ширину с одной стороны 10, с другой 5 сажен. Из перспективного плана монастырских зданий, писанного в 1750 г., видно, что над настоятельскими кельями был надстроен деревянный третий этаж, но ни о времени его устроения, ни о времени уничтожения, сведений не сохранилось. В том же году по направлению к северу по одной линии с настоятельскими кельями сооружен каменный двухэтажный корпус для братских келий в длину на 24, в ширину на 3 сажени и еще на северной стороне монастыря, двухэтажный корпус мерою в длину на 16, в ширину с одной стороны на 7, с другой на 4 саженях; вероятно, это была гостиная палата, о строении которой упоминается в монастырской вкладной книге за 1658 г. В 1668 г. 20 июля построены проезжие ворота железные створные, а в следующем году 1 декабря другие железные у св. ворот. Еще известно, что иг. Герасим в 1668 г. построил на монастырском гумне каменный овин и под ним кладезь, в 1673 г. на дворе – каменные жилые палаты на монастырские деньги, а в 1655 г. – «погребы каменныя о трех жильях, да под ними сушила». Вообще в управление этого очень деятельного игумена Богоявленский монастырь приведен был в наилучшее состояние во всех отношениях, обогатившись всеми необходимыми строениями, сделанными отчасти на собственные его средства и особенно коштом Салтыковых, так что помещений было вполне достаточно не только для монашествующей братии, но впоследствии и для внемонастырских правительственных учреждений.

Без сомнения, эти каменные строения со временем подвергались различным изменениям внутри и получали различные иногда случайные назначения. Так, во время существования в Костроме воеводской канцелярии до открытия и при учреждении Костромского наместничества в каменных зданиях Богоявленского монастыря сохранялись казенные денежные суммы, и еще в 1746 и 1749 гг. архим. Феодосий жаловался в своем донесении, что в бывших казначейских кельях от Костромской провинциальной канцелярии сложена всякая денежная казна и пороховая. Архимандрит боялся и покражи и взрыва, «ибо с лучиною ходят туда». В 1779 г. Ярославский генерал-губернатор А. П. Мельгунов пред открытием наместничества обратился с письменным предложением к Костромскому епископу Симону, не будет ли дозволено для помещения правительственных учреждений на время воспользоваться зданиями монастыря, причем присовокупил, что все требуемые переделки и приспособления будут произведены на казенный счет и со временем останутся в пользу монастыря. Епископ изъявил согласие и о том 21 марта дал знать Богоявленскому архимандриту Феодосию. И вот, по учреждении в Костроме наместничества в 1779 г., все монастырские здания, за исключением настоятельских и братских келий обращены были в присутственные места: в двухэтажном корпусе на северной стороне монастыря помещались наместническое правление, совестный и уездные суды, приказ общественного призрения, дворянская опека и губернская генеральная чертежная; в корпусе, впоследствии занятом инспектором дух. семинарии, – гражданская палата и верхняя расправа; в башне подле въезжих ворот – нижняя расправа; в корпусе, построенном на восточной стороне, – губернский магистрат и верхний земский суд и в корпусе, протянутом по западной стене, – городовой магистрат, нижний земский суд и уголовная палата. Но едва возобновлены и приспособлены были монастырские здания для помещения этих учреждений как пожар 12 мая 1779 г., открывшийся в ближайшем к монастырю доме помещика И. Зузина, причинил им не малое разорение. В это время сгорели кровли с северной и западной стороны на башне длиною и шириною на 5 саженях и на присутственных местах – длиною на 45 и шириною на 5 саж. с аршином, – где нашли для себя приют уголовная и гражданская палаты, нижний гражданский суд, городовой магистрат с вольной конторой, что прежде была мастерская палата с сеньми, братская трапеза с сеньми, поварня и квасоварня и братская баня с сеньми. Сверх того, на стенах южной и западной сгорели кровли на 17 саженях с каждой стороны.

Присутственные учреждения находились в зданиях этой обители в течение почти 30 лет – по 29 октября 1808 г. Затем в монастыре с 1812 до 1814 г. помещались архивы, из Смоленской губернии перевезенные по случаю нашествия французов на Россию. В тех же зданиях, которые были под присутственными местами, в 1814 году по распоряжению епископа Сергия нашла приют духовная семинария, здания которой в загородном Спасозапрудненском монастыре сгорели в декабре 1813 года. Замещенные семинарией здания разбросаны были в пяти местах внутри Богоявленского монастыря и имели многие неудобства, помимо своей ветхости. Выбор монастырских зданий для помещения семинарии мог быть объяснен лишь крайностью, так как совершенно негде было устроить местный рассадник для пастырей церкви. Тогда богословский и философский классы помещены были в верхнем этаже здания, пристроенного к восточной стороне монастыря в связи с бывшею башнею, а внизу были поварня и столовая для воспитанников – комната сырая и мрачная в роде подвала. Против этого корпуса близ западной стены помещены были риторический класс, семинарское правление и несколько жилых комнат для казеннокоштных учеников. Вследствие неудобств и крайней скудости помещения для правления семинарии в двух самых малых (2½ сажени в длину и ширину) комнатах, из которых в одной было присутствие, а в другой канцелярия, при архим. Афанасии (1829–1837 г.) присутственная зала правления была помещена в упраздненной Богословской церкви по некотором её приспособлении. В его же управление вследствие увеличения количества учеников монастырская столовая в двухэтажном корпусе (на расстоянии 15 саж. от алтаря собора) была обращена в 1 отделение богословского класса. Неподалеку от северной стены монастыря в верхнем этаже здания, приложенного к церкви св. Иоанна Богослова, находилось помещение для инспектора семинарии, а внизу как бы в подвальном этаже – жилая комната для воспитанников. В параллельном с этою церковью здании на половину двухэтажном, на половину одноэтажном, было помещение для эконома семинарии и несколько небольших жилых комнат. Фундаментальная библиотека семинарии помещена была в третьем этаже над алтарями Сретенской и Трехсвятительской церкви, а библиотека безмездных и продажных книг в упраздненной церкви во имя Московских святителей. В эту библиотеку можно было пройти только во время служения, или каждый раз следовало просить ключа у монастырского церковного старосты. Вследствие того, что для больницы вовсе не оказалось помещения в монастырских зданиях, семинарское начальство в 1817 г. вынуждено было на пустопорожней земле против юго-восточного угла ограды поставить большой деревянный на каменном фундаменте дом с тремя комнатами для больных, приемным покоем, кухней и столовою; этот корпус перенесен был с Запрудни и в нем там помещались казеннокоштные ученики. Кругом больничного здания разведен был тенистый сад. Эта разбросанность занятых семинарией монастырских зданий, почти нисколько не примененных под жилье и классы учебного заведения, и очевидная теснота помещения для него не могли не затруднять начальников и воспитанников и с постепенным увеличением числа последних более и более озабочивали семинарское¹¹ и епархиальное начальства. Поэтому они, признавая лишь временным помещение семинарии в монастыре, побуждались ходатайствовать об устройстве более удобных помещений, и вот с дозволения высшего начальства составляемы были разные проекты и план семинарского дома. Но эти проекты так и оставались проектами, и причиною этого обстоятельства была частая смена оо. ректоров семинарии. Каждому вновь приезжавшему ректору почему-либо не нравился план, составленный при его предшественнике, и вот план этот подвергался изменению и затем отсылался на утверждение; за ним появлялся новый план и даже прежде, чем начальство успело рассмотреть ранее присланный. И так дело тянулось до пожара в 1847 году, когда огнем опустошены были в монастыре все шесть каменных корпусов, которые существовали уже издавна. О построении же в монастыре какого-либо нового каменного корпуса в конце XVIII или в первой половине XIX столетия не сохранилось никаких сведений. Есть известие только о том, что в 1820 г. вне монастыря на огородной земле его выстроен каменный двухэтажный дом, материал для которого получен был от разборки за ветхостью трехэтажного дома, находившегося между Сретенскою и Никольскою церквами. За отсутствием денег в Богоявленском монастыре не только невозможно было тогда возводить новые постройки, но даже совершить существенный ремонт жилых и хозяйственных зданий, на которые время уже давно наложило явную печать разрушения. Только от 1834 г. встречается известие, что на всей монастырской ограде сделана новая тесовая кровля, причем верхи на башнях восточной и северо-восточной приведены в тот порядок, какой они имели за 80 лет ибо строены согласно перспективному плану 1750 года. Однако при всей внешней неприглядности довольно обветшавших своих зданий монастырь в общем имел красивую постройку и снаружи своими высокими стенами и многими башнями, и внутри величественными храмами и массивными корпусами представлял в миниатюре старинный кремль древних городов пока наконец не сделался безобразным пепелищем.

Что касается способов содержания и благоустройства этого монастыря, то в различные времена они были разнообразные. Прежде всего такие средства составляли поминовенные вклады богатых и знатных лиц, также приношения православных христиан вообще, которых тогда нескудно обитавший в них дух благочестия располагал к украшению храмов Божиих. Главным же источником содержания его в первые три века по основании были жалованные благочестивыми русскими князьями, царями и боярами недвижимые имущества, как то: села, лесные дачи, рыбные ловли и другие угодья. Свидетельством такого усердия и вместе уважения их к Богоявленскому монастырю являются данные настоятелям его жалованные грамоты, в кратком изложении сохранившиеся в описи монастырского имущества, составленной во второй половине XVIII века.

Первая грамота, как показано в описи, дана от великого князя Василия Васильевича Костромскому наместнику о пожаловании Богоявленскому монастырю особой тони для рыбной ловли в р. Волге. Другою грамотою того же князя иг. Иову повелено костромским наместникам и их тиунам не требовать с монастырских волостей и людей, опричь посильной дани, ни подвод, ни белки, ни тамги, ни мыту и вообще никаких пошлин и не звать слуг и людей монастырских к суду наместничьему. 1) Затем в 1466 г. от в. князя Ивана Васильевича дана грамота иг. Антонию, по которой он отдал в монастырь на темьян (ладан) весовые пошлины со всех товаров, продаваемых и покупаемых в Костроме. В 1514 г. в. князь Василий Иоаннович грамотою на имя иг. Ионы сбор весовых пошлин отменил, положив монастырю по 60 рублей в год жалования или руги. Из того, что в. князь Василий Темный освободил монастырские волости и людей от сбора земских податей и от суда гражданского, можно заключить, что монастырь вскоре по основании владел волостями, которые, вероятно, были подарены обители тем же князем. Из писцовых книг 1628–1630 гг. известно, что различные угодья поступили во владение монастыря в настоятельство Исаии Шапошникова (1534–1572 г.). Так в 1534 г. старец Фотий Давыдов дал в монастырь пожню Долгушу; в 1539 г. посадский человек Мокий Игнатьев Луковицын заложил в монастырь в рубле пожню Луковицу, которая по неуплате долга осталась за монастырем; в 1547 и 1553 гт. от посадских людей Санинского и Дулова поступили в монастырь пожни: Щербов да Бебелов наволоки мерою в 8 десятин; в 1549 и 1558 гт. посадские люди Ежов и Сотников «приложили» пожню Лукерьин наволок мерою в 7 десятин. Нередко поступили в монастырь и вклады денежные. Так, на устроение в 1559 г. каменного дома и колокола к монастырским вкладам и средствам приложили иноки: Герман Жердин 50 рублей и Лаврентий Пщелко 80 р. и 50 рублей Владимир Андреевич князь Старицкий. По известиям обиходного устава монастырского (№ 318) и синодика (№ 322) царь Иоанн Васильевич «дал милостыню» по несчастным¹² жертвам своего гнева, приказав «января в 4 день панихида пети и обедня служити собором... на братию корм большой». Когда же при иг. Герасиме сооружаема была каменная ограда, вкладчиками на строение её явились: 1) патриарх Иосиф, давший в 1644 г. 100 р.; 2) боярин Михаил Михаилович Салтыков, пожертвовавший в 1644 г. сто руб. и в 1647 г. тысячу р.; 3) государев дворянин Моисей Иванович Панов, в иночестве Макарий, внес 100 рублей «и те деньги отданы к Соли Галицкой на известь», и 4) Андрей Васильевич Волынской в 1646 г. дал 425 р. «да двор что близ святых ворот». Еще известны вклады фамилии Салтыковых: 500 р. от Екатерины Феодоровны, жены Алексея Петровича, еще сто и пятьдесят по Евфимии и старице Евникии. Старец Авраамий Родионов дал 100 руб. и мн. другие.¹³ Но по преимуществу Богоявленская обитель получала обильные средства от бояр Салтыковых, быть может желавших своими пожертвованиями загладить грехи своего родственника Салтыкова – главного сообщника Тушинского вора, наездники которого сильно разорили эту обитель. Благодаря особенному усердию Салтыковых, она восстановлена была в благолепном виде.

В XVII в. монастырь был достаточно обеспечен и собственными доходами, получавшимися от вотчин и угодий, которых тогда за ним числилось немало. Так, известно, что в 1621 г. царем Михаилом Феодоровичем пожалована монастырю пищальная в Костроме слободка (ныне между Сергиевскою и Богоявленскою улицами) для поселения монастырских слуг, обязанных исправлять ежедневные работы и монастыре. В описях так упоминается о ней: «за посадом к убогому дому слободка пищальная, а владеют власти по государеве цареве и великаго князя Михаила Феодоровича всея России грамоте за приписью дьяка Андрея Степанова 129 году, что им дана против вкладных полянок (т. е. она была в смежности с Полянкою слободою, принадлежавшею Троицесергиевой лавре) и селятся в ней монастырские детеныши. Пашни паханые худые земли монастырские десять четвертей с осминою в одном поле, а пашут на монастырь». Из описи г. Костромы в 1628 г. видно, что Богоявленский монастырь имел собственные дворы в кремле города и улице к водяным воротам, также дворовые места: в Троицком переулке Черное (длиною 80 саж. и шириною 40 саж.) и в Вознесенском Белое (длиною в 10 и в ширину 8 саж.); живущие и дворах люди, равно и в пищальной слободке, относились «в присудь Богоявленскаго монастыря». В этом же веке, сверх пожертвованных в XVI в. угодий, числились за монастырем упоминаемые еще в 1609 г. Андреевская слобода в Мерском стану (на расстоянии 2 верст от монастыря за р. Костромою) и села: Апраксино – в Сущеве стану (в 10 в.); Кривушево – в Андроникове стану (в 15 в.); Грудево (в 35 в.) и Филипцево (в 24 в.) – в Чижеве стану; село Ильинское (в 30 в.) – в Логинове стану; Шахово (в 40 в.) в Андомском стану Судиславского уезда; Закобякино (в 45 в.) – в Осецком стану Любимского уезда. Из описи же монастырского имущества, произведенной в 1764 г., видно, что к Богоявленскому монастырю еще приписаны были неизвестно когда поступившие: приселок Куломзино (в 25 в.) – в Андроникове стану; села: Юрьевское (в 65 в.) – в Соцком стану; Васильевское (в 90 в.) – в Которском стану; в Казанском уезде: Ильинское (в 6 в. от Красного-Яра) и Гиблое-Городище (в 400 в. от Яра) при р. Каме, и еще деревни Дьяконово и Алексино, Давыдково тоже, на которые в 1663 г. выменены у стольника Алексея Плещеева село Набережное и при нем деревня Талица (в 258 в.) – в Бохове стану Московского уезда; в Казанском уезде еще село Красный-Яр (в 800 в.) – при р. Волге и село Рождественское (в 800 в.). Известно также, что в 1722 г. монастырь имел в Москве прежде в приходе преп. Феодосия, а теперь в приходе Софиинском, подворье с каменными и деревянными строениями. Вообще же за Богоявленским монастырем в 1764 г. состояло всего 17 сел и 185 деревень; всех крестьян за ним числилось 4,581. Само собою разумеется, что при условии благосостояния этих сел и деревень обеспечивалось вполне безбедное существование этого монастыря. Получаемые с вотчин обильные средства отчасти деньгами и особенно натурою употребляемы были наряду с доброхотными даяниями на поддержание и благоукрашение монастырских храмов и зданий иноческих, на содержание братии, также на разные дела благотворительности.

С началом XVIII в., когда по случаю многих реформ и продолжительных при Петре I войн, требовавших больших материальных средств, признаны были одним из источников для них недвижимые имущества духовенства и монастырей, наступили тяжелые времена и для Богоявленского монастыря. Доселе считавшийся богатым,¹⁴ благоустроенным и украшенным, он в XVIII в. постепенно стал доходить до полного упадка и даже нищеты, чему способствовал целый ряд последовавших от правительства распоряжений. Еще в 1694 г. велено было собрать по гривне с двора в монастырских имениях Костромского уезда. После того, как Петр I указом в декабре 1701 года повелел «монахам не владеть вотчинами не ради разорения, но лучшего ради исполнения монашеского обещания», все архиерейские и монастырские вотчины и угодья были переписаны с целью лишить духовное сословие, а особенно монашествующих возможности употреблять монастырское имущество по своему произволу и затем отданы на откуп. Тот же государь приказал «равное даяние учинити яко начальным, тако и подначальным по 10 р. денег, по 10 четвертей хлеба и дрова в довольность их, а собирати с вотчин всякие доходы в монастырский приказ», состоявший из светских лиц. В 1705 г. повелено уменьшить монахам дачу вдвое по 5 р. денег и по 5 четвертей хлеба с готовыми дровами. В 1710 г. на содержание определенных в Богоявленском монастыре 50 братий велено выдавать 250 четвертей хлеба, да на 32 слуг и служителей 192 четверти, итого 442 четверти; кроме того на жалованье денежное из продажи остального хлеба выручать 136 руб. 96¾ к. В 1723 г. вышло распоряжение «никого вновь не постригать, а на убылыя места монахов определять отставных солдат, которых довольствовать денежным и хлебным окладом из тех доходов, какие определены на монахов. Если где тем оставшимся числом солдат довольствоваться нельзя, то у наличных монахов убавить их жалованье, чтобы как солдатам, так и монахам жалованье было ровное». По учреждении в 1724 г. Св. Синода вместо монастырского приказа была учреждена камер-контора синодального правительства, – но монахи остались при прежнем жалованье. Теперь монастырям даны были приходорасходные книги для записи всех их доходов и расходов, которые в конце года представлялись в Синод; все же остатки велено было сберегать впредь до востребования. От таких правительственных распоряжений тяжело было одинаково и Богоявленскому монастырю, внешнее состояние которого тогда не могло не быть печальным вследствие скудости материальных средств. К тому же и вклады жертвователей, по-видимому, прекратились, так как указом Екатерины I от 28 августа 1728 г. запрещено было монастырям и кафедрам умножать имения покупкой и приемом вкладов. Хозяйство Богоявленского монастыря, продолжая находиться под казенным правлением, пришло в значительный упадок, между тем требования правительства превышали наличность монастырских доходов,¹⁵ которые все, за исключением малого жалованья для монахов и призреваемых в обители, поступали в казну. Неудивительно, что при ухудшении хозяйственной части в вотчинах монастырских правительство нередко жаловалось на то, что за монастырями числятся большие недоимки. Между прочим известно, что на Богоявленском монастыре с 1716 по 1723 г. состояло недоимки 1,605 рублей, между тем тогда довольно обветшали многие строения в нем. Так, по донесению в Св. Синод архим. Иова, от 24 января 1722 г., «на каменном строении кровли деревянныя были ветхи и опали и от дождевыя течи то каменное строение рушится», особенно же значительно повреждены церковь Богословская и при ней монашеские кельи и больница, еще казенный приказ, казначейская келья и многие другие здания. Архимандрит просил Синод о дозволении продать остаточный хлеб, накопившийся в монастыре и его вотчинах от прежних годов и на вырученную сумму исправить повреждения. По произведенной оценке хлеб этот признан по качеству средним и плохим и оценен весь в 1,180 р. 26 алтын. Дав соизволение, Синод приказал расход денег и покупку производить при инквизиторе и по окончании починок представить обстоятельную ведомость за подписью настоятеля и инквизитора.

По указу Императрицы Анны Иоанновны, от 30 октября 1738 г., у духовенства отнято заведование имуществами и отдано коллегии экономии, бывшей в распоряжении Сената, которая не доставляла монастырям и духовенству даже положенного жалования, а между тем все имения их были разорены. Поэтому по воцарении Императрицы Елизаветы поданы были ей многие жалобы на коллегию экономии и вот по закрытии её в 1744 году для заведования имениями монастырей учреждена при Св. Синоде канцелярия экономии. Об имущественном состоянии Богоявленского монастыря в эти переходные времена можно отчасти сделать представление на основании донесения архим. Феодосия, от 6 мая 1749 года. Отсюда видно, что в имениях этого монастыря высеяно было хлеба 351 четверть 1 мера; из сих ржи 148 четвертей 4 четверика, пшеницы 5 четвертей, ячменя 9 четвертей, овса 188 четвертей 5 четвериков. Получено сверх семян 311 четвертей, в том числе ржи 150 четвертей 6 мер; пшеницы 2 четверти 6 мер; овса 155 четвертей 4 меры. А в 1747 г. посеяно было овса 252 четверти, пшеницы 11 четвертей, ячменя 21 четверть, ржи 155 четвертей итого 437 четвертей. Собрано кроме семян ржи 214 четвертей, овса 231 четверть 4 меры, пшеницы 12 четвертей 7 мер, ячменя 21 четверть 6 мер, итого 401 четверть и 1 мера. Что же касается денежных доходов монастыря и эти времена, то о количестве их можно судить по следующей ведомости казначея Пафнутия. В 1755 г. с января по июль за прошедший год собрано доимочных 455 р. и еще следовало добрать 574 р.; за 1755 год собрано 178 р., израсходовано 196 руб. В 1757 г. управление монастырскими вотчинами поручено отставным штаб и обер-офицерам; деревни переложены на помещичьи оклады; на монастырских крестьян наложен был рублевый оклад на человека. Затем по краткосрочном предоставлении по указу Екатерины II, от 12 августа 1762 г., духовным властям заведовать церковными имениями, учрежденная ею же особая комиссия для рассуждения о церковных имуществах выработала проект об отобрании их в ведение коллегии экономии и назначении монастырям денежного оклада. В 1764 г. последовало Высочайшее утверждение этого проекта, причем велено было представить опись монастырских имений. По этой описи с 4581 крестьян, числившихся за Богоявленским монастырем, собиралось оброку за исключением подушных, плаченных в прежде бывшую канцелярию экономического правления, деньгами 1,439 р. 66¼ к.; сверх того ржи 383 четверти 7½ четвериков; овса 69 четвертей 7 четвериков; пушнова 188 четв. 1 четверик; ячменя 76 ч. 5 ч.; пшеницы 15 ч. 3 ч.; конопли 3 четверти; яиц 3,123; дров 164 сажени; уголья 746 четвериков и на столовые припасы для мирян в праздники Рождества Христов и Богоявления Господня 31 туша свиного мяса. По учреждении духовных штатов в 1764 г. Богоявленский монастырь поставлен был во вторым классе и ему назначено ежегодное жалование в количестве 2,592 р ассигнациями (740 р. 59 к. сер.); все имущества монастыря поступили в государственное ведомство, но с этого времени он освобожден от обязанности содержать инвалидов. Эта реформа не представляла собою большой новости для монастырей так как более 60 лет от них отнято было право распоряжаться доходами с земель и крестьян, и жалованные и благоприобретенные имения не могли строго считаться собственностью монастыря. Кроме беспокойств по управлению и отчетности и разве некоторых косвенных выгод вотчины не приносили никакой пользы монастырям, которые поэтому и приходили в упадок.

По учреждении штатов состояние монастыря стало далеко незавидное; на скудный казенный оклад было затруднительно удовлетворять насущным потребностям, тем более, что церковные здания и прочие постройки монастырские, которых тогда настроено было не мало, были ветхи и долго неисправляемые даже разваливались. Уже чрез два года по учреждении штатов начальство Богоявленского монастыря побуждалось нередко ходатайствовать пред правительством о денежных пособиях в том справедливом рассуждении, что главным источником средств, нужных для поддержки церковных и прочих зданий в монастыре, должна быть экономическая сумма, которая должна образоваться от сбора с монастырских имуществ. Однако из этого источника разрешено было лишь после тщательного удостоверения в необходимости ремонта отпускать во всякое место без излишества сумму не свыше 500 рублей, об отпуске же большей суммы следовало особо докладывать правительству. Так в 1766 г. 12 февраля архим. Софроний сделал представление о том, что главы на Богоявленской церкви обветшали и крыша тесовая на церкви и на паперти вся сгнила и бывает течь, и потому просил разрешения сделать новые главы и крышу покрыть в летнее время, – и просьба была уважена. Вскоре же в 1771 г. архимандрит Аггей обратился с ходатайством о пособии в виду того, что бурею 3 августа того года сломало две паянные белым железом главы в соборной церкви и с колокольни, а другие оказались поврежденными; также весьма обветшали кровля над трапезою и ризничною палатою и две главы на теплой церкви: одна на приделе московских чудотворцев и одна на Богословской церкви и от этой ветхости каменное здание стало рушиться. На починки эти требовалось 700 р., но как Богоявленскому монастырю определено было для этого только 250 р. в год, то архим. Аггей просил из экономической суммы 500 руб.; по отпуске просимой суммы возможно было сделать поправки к 1774 году. Затем архим. Феодосий в 1778 г. просил у коллегии экономии 500 руб. на постройку новых зданий взамен некоторых деревянных строений очень ветхих.¹⁶ Между тем в последующее время стало все труднее и труднее испрашивать суммы от правительства на ремонт обители и приходилось только на свои средства производить поправку старых и постройку новых зданий. Если еще в первое время (по указу, от 31 декабря 1779 г.) можно было испрашивать чрез епархиального архиерея деньги на этот предмет не свыше 500 р. из экономического правления своей губернии, а свыше 500 р. с Высочайшего утверждения, то затем сенатскими указами 1786 и 1788 гг. внушено было духовным властям, чтобы они ветхости в монастырях исправляли по штату ежегодно отпускаемыми суммами, не требуя особых сумм. Таким образом, если ранее постановления правительства клонились к тому, чтобы по возможности затруднить требования денег на поправку церковных зданий, то теперь совсем заграждался этот источник.

Для удовлетворения насущным потребностям монастыря и поправления его в хозяйственном отношении настоятели не редко прибегали к ходатайству пред правительством о даровании земельных угодий. Из межевых книг и планов Богоявленского монастыря видно, что ему отведены были следующие угодья.¹⁷ В 1773 году: 1) пожня на р. Костроме, в окружной меже 22 дес. 2013 саж.; 2) земля бывшего Спасозапрудненского монастыря, всего 37 дес. 220 саж. в 1774 году; 3) пожня Подвязки при р. Соше – внутри дачи с. Спаса; в ней покоса 2 дес. 1586 саж.; 4) пожня Илидомка – 1 дес. 352 с.; 5) Опалиха – 1200 с.; 6) пожня по р. Костроме, в окружной меже 27 дес. 1254 с.; в 1775 году: 7) пожня Малыгина-Пшеникова, 4 дес. 1959 саж.; 8) Переволок, в ней земли: покоса 1 д. 319 с., под половиною ручья Доманцовского 41 саж., а всего 1 д. и 360 дес.; 9) пожня на озере Доманцове, 2 дес. 394 с.; в 1795 году: 10) пожня Острековна на р. Илидомке и озере Острековском, всего 1 дес. 902 с.; 11) пожня Дол-Рогатый, 3 дес. 238 саж.; 12) пожня Серебряницы, 1305 саж. и 13) Изборовка – 1 дес. 1435 сажен.

В докладе, от 9 июля 1850 года Чухломского уездного землемера Н. Левитского по делу возобновления межевых признаков на пожнях, перешедших от закрытого Богоявленского монастыря к Ипатьевскому, находим следующее разъяснение относительно этих угодий. В указе губернского правления сенные покосы на р. Костроме, пожалованные (№ 1 и 6) в 1773 и 1774 гг., значатся как разные дачи, но они в сущности одна дача, что показывает как самая местность, так и оба плана. Дача Спасозапрудненского монастыря (№ 2), хотя и записана в числе прочих, никогда не принадлежала Богоявленскому мужскому монастырю, а по плану, имеющемуся в архиве уездного суда и копии с плана, препровожденной от правления Ипатиева монастыря, вся состоит во владении священноцерковнослужителей Спасозапрудненской церкви. Так вместо 13 угодий оказалось 11, на которых г. Левитским и возобновлены (в 1851 г.) межевые признаки. Исключая же рыбные ловли в озере Семеновском, которое уже от 1795 г. находилось во владении Богоявленского монастыря, числилось за ним и сдавалось в аренду 10 пожень, в которых заключается 18 десятин 2118 кв. сажен. Относительно доходности их можно сказать лишь то, что в 1848 г. по контракту с Ивановым эти сенные покосы с озерами в погостах Веже и Куникове сданы были за 100 руб. в ежегодное арендование. Из другого контракта, заключенного настоятелем Богоявленского монастыря Агафангелом с О. Силичевою, видно, что монастырская мукомольная о трех поставах мельница на р. Андобе при приселке Кишине сдана в арендное содержание на десять лет (с 1 января 1848 г.) за прежнюю цену по 128 р. 57 к. в год.

Некоторое пособие для содержания Богоявленского монастыря в первой половине XIX века представляли денежные и вещественные вклады на вечное поминовение. Так из описи монастырского имущества, обозначенной в указе дух. консистории от 7 июля 1848 г., видно, что денежные вклады монастыря заключались в государственных и непрерывно-доходных 13 билетах. Из них семь билетов (от 1810, 1826, 1832, 1837 и 1838 гг.) на 4 тысячи ассигнациями и шесть билетов (от 1840, 1841, 1842, 1847 и от 23 ян. 1848 г.) на 914 р. 58 коп. серебром. Еще Богоявленскому монастырю принадлежал пожертвованный графиней Анною А. Орловою-Чесменскою († 1848 г.) билет в 5 тысяч руб. серебром.

Богоявленский монастырь первоначально находился под управлением игуменов и с 1680 г. под управлением архимандритов.

Настоятели XV века: 1) строитель монастыря старец Никита, игумены: 2) Иов и 3) Антоний, из которых первый известен по несудимой грамоте от в. кн. Василия Темного, второй же по жалованной (от 1466 г.) грамоте в. кн. Ивана Васильевича.

Игумены XVI века; 4) Иона (с 1505 до 1534 г.); Исаия Шапошников (до 1572 г.) строитель каменного собора. При нем по опале царя Ивана Грозного избиты многие иноки Богоявленского монастыря. Гнев государя последовал, вероятно, в 1569 г., когда Владимир Андреевич, несчастный князь Старицкий, проезжая в Нижний чрез г. Кострому, встречен был в ней с великою честью духовенством и гражданами. Узнавши об этом, Грозный повелел привести костромских начальников в Москву, где они и казнены; 6) Сильвестр в 1575 г. давший вкладу рукописное Евангелие в лист; 7) Геннадий, в 1581 г. получивший несудимую грамоту от царя Феодора Иоанновича; 8) Исаия II, присутствовавший в 1598 г. при избрании Борис Годунова на царство. В 1602 г., когда голод опустошал Россию, Богоявленский монастырь лишился многих крестьян и людей, умерших голодною смертью, почему в кормовой монастырской книге записано: «во вторник второй недели по Пасхе творити поминовение их».

Игумены XVII века: 9) Арсений (1603–1619 г.), строитель Иоанно-Богословской и Трехсвятительской церквей. При нем в смутный период самозванцев иноки Богоявленского монастыря 30 декабря 1608 г. явили достойный памяти потомства пример верности и преданности престолу и отечеству. Когда шайка Тушинского самозванца требовала покорности своему атаману Лисовскому и уже многие окрестные селения и монастыри, в том числе и Ипатьевский, сдались изменникам добровольно и тем спасли себя от разорения, верные царю Шуйскому одиннадцать иноков, составлявшие братство Богоявленской обители, заперлись в нем и решились скорее лишиться многих сокровищ и имуществ и пожертвовать самою жизнью, чем изменить своему долгу и присяге. Мученики верности, они все погибли от рук разбойников после того, как монастырь взят силою. Имена их современниками записаны в монастырском синодике под именем избиенных, иеромонахи: Трифилий, Макарий и Савватий; иеродиакон Афиноген; иноки: Варлаам, Дионисий, Иов, Кирилл, Максим, Иоасаф и Гурий, еще служебники: Василий, Иван, Стефан, Никита, Диомид и 38 крестьян. По избиении иноков злодеи расхитили имущество, как-то: св. иконы, сосуды, ризы, книги и проч.; жалованные грамоты уничтожили. Узнавши о разорении и о всех бедствиях Богоявленской обители, царь Василий Шуйский за верность её прислал в 1609 г. иг. Арсению утешительную грамоту с известием об отпуске хлеба из Нижнего для братии. Вскоре же некоторые из похищенных свящ. предметов были в монастырь возвращены из разных мест людьми добросовестными, исторгнувшими их из рук нечестия. В 1613 г. игумен Арсений присутствовал при избрании на царство Михаила Феодоровича и подписался под избирательною грамотою; 10) Макарий (1618–1623 г.), при котором царь Михаил Феодорович, кроме вкладов, дал подтвердительную грамоту на владение вотчинами. Вместе с иг. Анастасиина, впоследствии Крестовоздвиженского, монастыря Корнилием он в 1621 г. отправлен был в Чухломский Авраамиев монастырь для дознания подлинности чудес, совершившихся при раке мощей преп. Авраамия, и по докладу их 1 окт. 1621 г. патриарх Филарет и царь Михаил Феодорович определили почитать Авраамия с прочими преподобными и по церковному чину праздновать память его 20 июля: 11) Тихон, упоминается в 1626 г.; 12) Ферапонт (1629–1636 г); состояние Богоявленского монастыря при сем подробно описано в писцовых книгах: между прочим, он в 1636 г присутствовал в числе священнодействователей при первом поновлении и торжественном освящении Феодоровской иконы Божией Матери и был в числе лиц, свидетельствовавших чудеса от Смоленской иконы Богоматери в Игрицком монастыре; 12) Макарий, упоминается в 1637–1639 гг.; 13) Корнилий – в 1641 г.; 14) Гермоген – в августе 1641 г.; при этих трех настоятелях сделаны были вклады в монастырь; 15) Тихон, упоминается в 1643 году; 16) Герасим (1644–1673 г.), строитель каменной ограды, особенно при содействии Салтыковых воздвигший многие здания в монастыре и украсивший соборный храм греческим стенным письмом. Грамотою царя Алексея Михаиловича в 1652 г. повелено этому игумену вместе с попом Николаевской церкви Григорием Алексеевым иметь надзор над священноцерковнослужителями г. Костромы и костромской округи, равно как и Плесского пасада и всей Плесской десятины, чтобы чтение и пение в церквах совершалось «по чипу, единогласно и неспешно», и чтобы в уездах Костромском и Плесском выбраны были заказчики для ближайшего наблюдения. Между прочим царь предоставил игумену право наказывать ослушников смирением монастырским; «закованием в цепи», употреблением на низкие монастырские работы и денежным штрафом. При нем, по известию монастырского синодика (№ 321), «7163 (1654) лета сентября с 1 числа в Богоявленском монастыре измерло братии тлетворною смертию и поветрием 56 братов», в числе их пять иеромонахов; 17) Павел (1673–1677 г.), в 1677 году присутствовал при втором поновлении Феодоровской иконы Богоматери, а в 1678 г. был на Московском соборе для рассуждения о мощах благоверной княгини Анны Кашинской.¹⁸ Он же с 1680 г. († 1687 г.) был первым Богоявленским архимандритом, для которого в конце 1680 г. сделана первая митра. В 1681 г. в Богоявленскую обитель по грамоте патриарха Иоакима переведены архимандрит и братия (только четверо) Анастасиина монастыря, который отдан инокиням Крестовоздвиженской обители, до пожара своего существовавшей близь Успенского собора. Настоятели архимандриты: 18) Сергий (1687–1691 г.). По указу патриарха Адриана в 1691г. Спасский Подвязный монастырь обращен в приходскую церковь, а строитель его с братиею переведен в Богоявленский монастырь, куда поступило и недвижимое имущество упраздненного монастыря; 19) Корнилий (1691–1700 г.), при нем сделана наилучшая архимандричья митра.

Архимандриты XVIII века: 20) Феофилакт (1703–1720 г.); 21) Иов (1725–1739 г.); по донесению его Св. Синод в 1725 г. приговорил: «Спасской Запрудный монастырь с угодьи и со всяким заводом приписав к Богоявленскому монастырю упразднить и обретающихся в нем монахов (четверо с строителем) вывесть и все, что прилично, перевесть в Богоявленский монастырь». 22) Никанор (1739–1748 г.); 23) Феодосий (1748–1752 г.); 24) Андроник (1753–1755 г.). С 1755 г. временно Богоявленским монастырем управлял Железноборовский игумен Досифей до июля 1756 г., когда посвящен архимандритом этого монастыря; 25) Софроний (1756–1771 г.); при нем к 1760 г. сооружен г-жей Салтыковой Никольский храм; он же заведовал постройкой дух. семинарии на Запрудне, на какой предмет с 9 июня 1759 г. по 30 мая 1760 г. выдано ему 390 р.; носил титул ректора семинарии и кафедрального управителя Ипатьевского монастыря; при нем введены т. н. монастырские штаты; 26) Аггей (1771–1773 г.); 27) Феодосий II, (1773–1779 г.); при нем случился в 1779 г. пожар, во время которого стенная Смоленская икона Божией Матери и киот сохранились невредимо; в монастырских зданиях помещены присутственные учреждения; 28) Парфений (1780–1809 г.), составитель описания Богоявленского монастыря, которое напечатано в Истории Российской иерархии (см. под словом «Богоявленский»).

Архимандриты XIX века: 29) Август (1809–1820 г.); при нем правительственные учреждения совершенно выведены из монастыря, а в 1814 г. помещена в нем д. семинария; 30) Макарий Глухарев (1821–1824 г.), впоследствии знаменитый миссионер на Алтае; тщанием его устроена часовенная церковь в честь Смоленской иконы Божией Матери; 31) Евгений Бажанов (1824–1829 г.); 32) Афанасий Дроздов (1829–1837 г ); оба они благоустроили Смоленскую часовенную церковь; последний в 1837 г. издал «Исторические известия о Богоявленском монастыре с XV по XIX век», вышедшие в 1887 г. 2-м изданием; 33) Платон Городецкий (1837–1839 г.); 34) Нафанаил (1839 –1845 г.) и 35) Агафангел, при котором, по опустошении обители огнем в 1847 г., последовало упразднение её в 1848 г. и затем обгоревшие здания и местность монастыря переданы в духовно-учебное ведомство для постройки семинарии.

Управляемый этими перечисленными в хронологическом порядке настоятелями, Богоявленский монастырь в различные века имел неодинаковое количество братии. За первые два века его существования однако не сохранилось известий о числе монашествующих, кроме упоминания об 11 иноках, избиенных в 1608 году. От 1654 г. имеется известие, что 58 братий умерло от моровой язвы; отсюда справедливо полагать, что в XVII в. братия этого монастыря была довольно многочисленная. Так, из именной росписи Богоявленского монастыря за 166 (1657) г. видно, что тогда в нем на лицо состояло: игумен Герасим, казначей, 6 священников; 2 диакона, 27 старцев, 10 больничных старцев; монастырских служебников – дьячков 10, конюхов 11, хлебенных 7, трапезных 4, кузничных работников 6, портных мастеров 5, на огороде 6 человек, пономарей 3, сторожей 7, монастырских слуг 21, служебников 65, да того же монастыря братья по службе и в отъезде 3 священ. и 20 старцев, всего старцев, слуг и др. 215 человек. Столь обширный штат значительно сократился в XVIII столетии и особенно с тех пор, когда доходные статьи монастыря обрезаны были до минимума, так что штатных служителей едва хватало для исполнения самых необходимых черных работ. По указу 1710 г. в Богоявленском монастыре положено иметь только 50 монашествующих и 32 служителей, но первых обыкновенно состояло меньшее число. В 1740 г. когда православные монастыри, по распоряжению правительства, наполнялись инвалидами разных исповеданий, монашествующих в этой обители было только 40; из них не из крестьян были 2 иеромонаха; 3 иеродиакона и 4 простых монаха; на содержании же монастыря находились 1 прапорщик, 3 капрала, 1 драгун, 4 солдата и 1 матрос. В 1748 г. монахов состояло с настоятелем 20 и 3 вдовых священноцерковнослужителя, присланных для пострижения; 7 отставных унтер- офицеров и рядовых, 32 служителей 5 скотников, и того 67 человек. В 1750 г. с архимандритом было 19 монахов, из них иеромонахов сверх казначея 5, иеродиаконов 5, монахов 3, больничных 3. Такое сокращение числа монашествующих в это время обусловливалось скудостью назначенных для их содержания средств. Не безынтересною здесь представляется ведомость за 1755 г, в которой братство Богоявленской обители с настоятелем показано в количестве 15 человек, при чем денежного жалованья назначено им 76 руб., хлебного 76 четвертей; сверх того в монастыре находились: а) присланный в пострижение поп и 16 человек в монашеских служебных послушаниях; им жалованья денежного 86 р. и хлебного 95 четвертей; б) присланные при указах на пропитание 1 капитан, 2 капрала, 1 подпрапорщик, 9 рядовых; этим 13 лицам денежного жалованья 87 руб. 74 коп. и хлебного 76 четвертей 4 четверика и в) из присланных под начал 1 иеромонах, 1 поп, 1 монах, которым жалования 4 четверти 4 четверика. Всех же с настоятелем монахов и бельцов было тогда 48 человек, которым жалования, кроме трех подначальных, денежного 248 р. 74 коп., а хлебного и с подначальными 252 четверти 4 четверика. Таким образом в остатке денег от жалования было 1 руб. 26 коп.; не смотря на это, прислан был еще прапорщик Юдин, которому велено выдавать кроме остатков еще из суммы отпускаемой бельцам, так чтобы он получал 16 р. в год. В 1762 г. в Богоявленском монастыре состояло на лицо 17 монахов, из них архимандрит, 7 иеромонахов, 4 иеродиакона, 1 белый поп, 1 диакон и 1 белец; кроме того канонархист из недействительных причетников, просвиряк из крестьян и конюх помешанный. На содержании монастыря находились: 1 маиор (с окладом 46 р. 66 к.), 3 подпоручика (42 р. 58 к.), 4 подпоручика (66 руб. 64 к.), гвардии сержант (11 р. 33 к. и 6 четвертей хлеба), рядовых полков подпрапорщик (5 р. 49 к. и 6 четв. хл.), лейб-гвардии капрал (11 р. 33 к. и 6 четв.), рядовых полков 3 капрала и 11 солдат (солдаты все получали 40 руб. 26 к. и 47 четвертей 6½ четвериков). По учреждении же духовных штатов в 1764 г. архим. Софроний 21 мая доносил, что в Богоявленской обители штат укомплектован сообразно второму классу монастырей в количестве 17 человек с настоятелем, из них 1 казначей, 6 иеромонахов, 4 иеродиакона, 2 пономаря, 1 просфиропек из бельцов (за отсутствием более способных к тому из монашествующих), 1 ключник и он же хлебодар (присланный из дух. консистории на пострижение) и 1 чашник. За штатом тогда осталось четверо: два иеромонаха для служения ранней обедни в Никольской церкви, на что генеральша Салтыкова обязалась давать ежегодно по 10 рублей; монах Корнилий по причине глубокой старости и долговременной службы оставлен на общем братском пропитании; монах же Иосиф подлежал переводу в другой монастырь. Означенный штат монастырский в 1771 г. наполнен был преимущественно старцами, как то видно из ведомости за этот год. Он сохранял свою силу и в последующее время существования этой мужской обители.

О внутренней жизни монастыря не сохранилось каких либо известий летописных В этом отношении нельзя не сожалеть, что в монастыре не были заведены летописи, в которых с известиями о всех внешних переменах в нем сообщались бы сведения об отходящих к небесным обителям братиях, чем либо особенно замечательных в своей жизни. Вследствие этого же в нашем очерке известия о внешней жизни Богоявленского монастыря являются не только преобладающими, но даже исключительными. Впрочем о строгости жизни монашествовавших в обители можно отчасти судить по усердию и расположению к нему русских великих князей, царей, многих знаменитых и простых лиц, побуждением для различных вкладов которых, надобно предполагать, была известность добродетельной жизни иноков, и они, вероятно, оправдывали такое покровительство обители. Мученическая кончина иноков, положивших свой живот за царя в смутное время междуцарствия, может свидетельствовать, по крайней мере, о патриотизме братии в то время. Нельзя не обратить внимания и на то, что настоятелю Богоявленского монастыря царем Алексеем Михаиловичем поручен был церковный надзор за всеми монастырскими и приходскими священноцерковнослужителями Костромской округи: очевидно причиною такой привилегии послужили строгая исполнительность церковных правил в этой обители и верное следование монашескому уставу. Затем совершившееся в конце XVII и в первой четверти XVIII веков причисление трех малобратственных монастырей к Богоявленской обители с переведением в неё иноков и имущества их может приводить нас к той мысли, что такой устойчивости своего существования тогда и в последующее время она обязана была общепризнанности за нею достаточно полезного влияния на граждан костромских. Но, конечно, в период монастырских реформ со стороны правительства XVIII в. не мог не понизиться и не ослабеть значительно истинный иноческий дух в обители. В это время постепенно оскудевавший материально Богоявленский монастырь оскудевал и в духовно-нравственном отношении, особенно когда наполнен был инвалидами разных исповеданий, которые вносили в тихую обитель все беспорядки мирской и казарменной жизни. Одинаково не мог процветать монашеский дух и в первую половину XIX столетия, когда настоятели его совмещали в себе должность ректора д. семинарии; учебно-воспитательная и экономическая стороны её захватывая всецело внимание и силы семинарского начальства, незаметно отклоняли от него заботливость о благосостоянии подведомственного монастыря; которым тогда управляли с большим или меньшим влиянием казначеи и экономы из иеромонахов. К тому же назначаемые ректорами семинарии архимандриты Богоявлен. обители по преимуществу смотрели на свое служение в ней как на кратковременное, переходное к высшему сану и должности, и действительно состояли управителями в ней недолгое время. Эта довольно частая смена настоятелей ректоров семинарии, без сомнения, не могла благоприятствовать успешному развитию и поддержанию истинно-монашеской жизни, ни приличному внешнему благоустройству монастыря, между тем и особенно в последнем он много и даже до очевидности нуждался в течение всей первой половины XIX века.

6-го сентября 1847 г., в Костроме случился сильный пожар, истребивший третью часть города и в том числе весь Богоявленский монастырь. В два часа по полуночи загорелось сначала в надворных деревянных строениях купца Энгерта и кр. Литова на Никольской улице вблизи Сусанинской площади. Вследствие большой скученности соседних построек огонь при сильном ветре не более как в один час обнял 9 больших каменных домов на Никольской и Марьинской улицах. К большему ужасу жителей, почти одновременно в двухверстном расстоянии от этого места загорелось за городом пустое здание – бывшее красильное заведение и большой склад дров (свыше 250 сажен) на берегу р. Костромы. При разъединенности и без того незначительных тогда сил и средств пожарной команды, при всеобщей панике жителей, ранее напуганных подметными записками и ходившими слухами о поджогах, огонь быстро пожирал деревянные и каменные строения по Марьинской, Павловской и Еленинской улицам и затем опустошил большую часть их в Пятницком и Кадыевском переулках и отчасти в Царевской и Спасской улицах. Сильный ветер нес огонь на западную часть Богоявленского монастыря, на Смоленскую церковь. Из неё вынесены были св. иконы, сосуды и ризница в Богоявленский соборный храм; сюда же поспешно снесены были священные предметы из Сретенской церкви в северо-западном углу монастыря. Но вот в Пятницком переулке загорелись каменный фабричный корпус, деревянные сеновалы и конюшни купца Солодовникова. Отсюда огонь перешел сначала на семинарскую больницу – на правой стороне от Никольских ворот и затем по деревянной крыше монастырской ограды распространился и на право к юго-восточной башне, и на лево чрез Никольские ворота на башню и быстро приблизился к Смоленской церкви, у которой прежде всего загорелся один из пяти небольших деревянных куполов. Вслед затем пламя ветром перекинуло на деревянную, в виде мавританского купола, главу триумфальной башни среди западной монастырской ограды. По близости к этому месту вскоре загорелись главы Сретенского и потом Богоявленского храмов, соединенных галереями, затем ближайшие корпуса настоятельский, братский и занимаемые духовной семинарией здания с разными службами. В 8 часу утра 6 сентября уже все здания Богоявленского монастыря объяты были всепожирающим пламенем, притом столь быстро, что нельзя было заботиться о спасении церковной движимости и какого-либо монастырского имущества. Предстояла великая опасность для жизни иноков и простого народа, в это время находившихся внутри монастыря: у обоих выходов из него сосредоточивался такой жар, что не только пройти чрез них, но и приблизиться к ним было невозможно. Заключенные в стенах монастыря устремились в большой тенистый сад с деревьями, (по северной и отчасти восточной сторонам ограды), но огонь постепенно приближался и к этому месту; находясь в таком критическом положении, они для спасения собственной жизни вынуждены были пробивать отверстие в стене ограды. Слыша усиленные удары находившихся в обители, народ быстро пробил ломами три отверстия в северной стене и дал им возможность благовременно спастись от угрожавшей опасности. Между тем ничем не сдерживаемая огненная стихия продолжала со страшною силою свирепствовать внутри Богоявленского монастыря. Когда несколько ослабело действие её среди монастырских зданий и можно было безопасно пройти в монастырь, чтобы спасти уцелевшее от огня, в Богоявленском соборе от угольев, падавших в прогоревшие окна его, уже пылали ризы и другие вещи. Однако огонь поспешно был потушен и из церкви вынесены иконы, сосуды, ковчеги и драгоценные вещи; также целыми остались хранившиеся в ризнице старинные митры, ризы, низанные жемчугом, и другие драгоценности и древности.

Крайне прискорбную, невольно вызывающую слезы и глубокое сожаление, картину представлял монастырь после пожара. Храмы уныло стояли обгорелые без глав и крыш. В Богоявленской и Никольской церквах сохранилась часть иконостасов, хотя они внутри не мало пострадали от ломки при спасении утвари. В Сретенской церкви сгорело все, что находилось внутри, как и в Смоленской церкви; сохранилась невредимою, как и во время пожара в 1779 г., только Смоленская икона Божией Матери, написанная на стене юго-западной башни. Стоявшие вблизи Смоленской церкви толпы народа с верою и благоговением повергались пред этим ликом Богоматери, прося Её о заступлении и спасении горевшего города, и иным казалось, что икона эта как бы выступала из своего места. Нещадное пламя истребило одинаково как настоятельские и братские келии со службами, так и те здания монастырские, в которых привитала духовная семинария, именно: на восточной стороне корпус занимаемый богословским и философским классами, на юго-западной стороне занимаемый риторическим и частью философским классами и на северной стороне инспекторский корпус и другой, где помещалось правление семинарии. От всех шести каменных корпусов остались только обгорелые стены; даже местами они, равно и обезображенная от огня ограда и башни развалились от сильного действия огня. Картину разрушения дополняли в беспорядке сложенные на монастырском дворе и в саду св. иконы, церковная утварь, богослужебные и вместе учебные и ученые из семинарской библиотеки книги, нередко с обгоревшими листами, также переломанная мебель, посуда и т. под. Уцелели от пожара только колокольня (в которой сгорела одна лестница) да каменный двухэтажный дом с флигелем и надворными строениями, находящийся вне ограды монастыря – чрез улицу от неё. Лишившись своих помещений, настоятель с братиею и служащими в семинарии вынуждены были искать приюта в ином месте. Семинария была переведена в здания Успенского собора, в коих и поместилась вместе с дух. училищем; служащие же в ней поместились у тех из знакомых граждан, дома которых уцелели от пожара. При Богоявленском монастыре, по распоряжению епархиального начальства, оставлены были только два иеромонаха, иеродиакон и три послушника, остальная же братия размещена в Ипатьевском и отчасти в ближайших к городу монастырях.

Так Богоявленский мужской монастырь неожиданно принял вид развалин и сделался невозможным для обитания. Однако повреждения в нем в ближайшее после пожара время были не так велики, чтобы исправление обгоревших зданий было очень затруднительно. С виду безобразные, здания были довольно крепки и сначала требовали лишь наружного исправления; нужно было только покрыть эти здания и отделать внутренность их, на что едва ли потребовалось бы столько денег, сколько впоследствии потребовалось на одну только разломку зданий и вообще на очищение монастыря от разных строений. В Никольской церкви, прочно сложенной, не имевшей никаких трещин ни на стенах, ни на сводах, вскоре же, по небольшом исправлении, можно было совершать богослужение. Но в виду наступавшей осени, конечно, приходилось постройки и поправки отложить до весны. Только к возобновлению Смоленской церкви для совершена в ней богослужения, ради чудесно сохранившейся в ней иконы Б. Матери, приступлено было вскоре, и церковь эта благолепно восстановлена иждивением Костромского уроженца Платона Вас. Голубкова. Вскоре вблизи этой церкви на южной стене устроена небольшая звонница, которая два года назад разобрана за ветхостью своей и ограды в этом месте. Для предохранения прочих зданий от дальнейшего разрушения следовало их покрыть временно тесом; но это сделано было только с Никольской церковью. Ни монастырское, ни епархиальное начальство тогда никак не могли иметь надежды на то, чтобы граждане Костромские, так много пострадавшие сами, были в состоянии оказать помощь, достаточную для возобновления полуразрушенного Богоявленского монастыря. Поэтому епарх. начальство поспешило ходатайствовать пред Св. Синодом об упразднении этого монастыря, выставив следующие, по-видимому, уважительные для того причины: 1) «бедность и малоустройство Богоявленского монастыря», который имел весьма скудные средства к своему содержанию и до пожара с трудом поддерживал свое жалкое существование. Вследствие малочисленности доходов своих, которых едва доставало для насущного пропитания братии, весьма худо поддерживались монастырские здания. После пожара монастырь лишился почти всего движимого имущества экономического, церковное же осталось в малом количестве. Между тем для восстановления монастыря из полуразвалин потребовались бы от казны значительные суммы, которые епархиальное начальство находило более полезным употребить на другие предметы, существенно относящиеся ко благу церкви. К тому же немногочисленное братство Богоявленской обители, по причине скудости средств её, составленное по преимущественно из лиц малоспособных, не могших в точности исполнять своих обязанностей, почти не имело полезного религиозно-нравственного влияния на жителей Костромы. 2) «Необходимость улучшить быт Ипатьевского монастыря», содержание которого весьма недостаточно. Получая ежегодного сбора в братскую кружку не более 600 рублей, он не имеет никаких угодьев, между тем с передачею принадлежавших Богоявленскому монастырю оброчных статей (мельницы, сенных покосов и рыболовного озера) Ипатьевский монастырь может несколько улучшить бедственное в экономическом отношении состоите свое. 3) «Необходимость устроить вновь помещение для Костромской духовной семинарии», так как по разрушении пожаром прежних её помещений в Богоявленском монастыре духовное начальство решительно не имеет таких строений, в которых можно бы поместить её, не только с некоторым удобством, но даже в самом стеснительном виде, и не находит другого места для построения таковых помещений кроме Богоявленского монастыря, который признает для сего весьма удобным и выгодным как по положению своему в средине города и обширности занимаемого им места, так и по обнесению его еще довольно прочною каменною оградою, равно и по отделению улицею от всех обывательских строений. По вышеуказанным основаниям епархиальное начальство признало необходимым ходатайствовать о закрытии Богоявленского монастыря с тем, чтобы а) штат его и движимое имущество переведены были в ближайший к городу (в 17 верстах) Игрицкий Песошенский монастырь, б) различные угодья и оброчные статьи переданы во владение Ипатьевскому монастырю и в) обгоревшие здания и местность Богоявленского монастыря предоставлены были в духовно-учебное ведомство для постройки духовной семинарии, которая после пожара нашла временное для себя помещение в соборных домах; последним предполагалось сократить расходы казны на возведение новых семинарских зданий. По Высочайшему соизволению в том же 1847 г. 12 ноября/5 декабря состоялось в Св. Синоде определение об упразднении Богоявленского монастыря и о возведении заштатного Игрицкого монастыря во второй класс, каковое определение отослано было 30 апреля 1848 г. Па подлинном указе 12 мая последовала резолюция епископа Иустина: «предлагаю консистории без промедления сделать подробные распоряжения по сему предмету и представить оныя мне на предварительное утверждение».

Приговор епарх. начальства о нравственной несостоятельности Богоявленского монастыря и о недостатке доброго влияния его на граждан оказался не только безмерно строгим, но и поспешным. Граждане костромские отнюдь не разделяли столь резкого приговора. Года через три после пожара, постепенно оправившись от великих потерь, они как бы забыли свое собственное великое бедствие и, глубоко к сердцу приняв бедственное состояние обгорелой обители, пожелали ходатайствовать о восстановлении этого дорогого для них памятника. Повод к обнаружению таких помышлений костромских жителей представился в начале августа 1850 г., когда г. Кострому посетили великие князья Николай и Михаил Николаевичи. Граждане города 8 августа подали им прошение, в котором не без чувства глубокого огорчения говорилось следующее: «Пожары, опустошившие в 1847 году лучшую часть нашего города, лишив большинство жителей частной собственности, лишили вместе с тем дорогой для всех граждан святыни-обители Богоявленской. Щедроты Августейшего Монарха заживляют раны жителей, произведенные потерею частной собственности. Остается одна тяжкая, общая жителям города рана – запустение Богоявленского монастыря, составлявшего лучшее украшение города по своей четырехвековой древности и утешение жителей по благолепию и чину церковному. Такое печальное запустение св. обители глубоко трогает душу патриотов-граждан, и это скорбное чувство проявляется не в одном или в нескольких гражданах, а во всех жителях г. Костромы. Все мы, готовые принести каждый посильную лепту на возобновление запустевшей обители, всеподданнейше просим Вас, благоверные князья, передать скорее таковую скорбь нашу Августейшему Родителю Вашему Государю Императору (Николаю Павловичу), да Он Отец отечества, утешит общую печаль детей своих Высочайшим повелением о возобновлении Богоявленского монастыря, которое с тем вместе будет драгоценным памятником Вашего Высочайшего посещения г. Костромы». Эта докладная записка Костромских граждан по Высочайшему повелению 18 августа передана была на рассмотрение Св. Синода. Последний от 12 октября послал предписание епископу Костромскому Леониду изъяснить городскому голове (А. Рыльцову) и прочим просителям уважения, по которым не приступлено к возобновлению монастыря, требующему значительных издержек, и если они изъявят желание сделать пожертвования, достаточные для приведения в исполнение благочестивого их желания, то, получив от них отзыв, войти в рассмотрение дела сего и заключение свое представить Св. Синоду. Епископ Леонид, в своем от 31 декабря отношении к г. губернатору, обозначил вышеизложенные причины закрытия Богоявленского монастыря и просил губернатора поставить их в известность гражданам и вместе отобрать от них определенный отзыв, имеют ли они желание сделать пожертвования, достаточные для осуществления их предположения, выраженного в записке, поданной Их Высочествам. Однако представление сведений о мере готовности граждан г. Костромы содействовать восстановлению Богоявленской обители несколько замедлилось, так что из канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода дважды (от 27 декабря 1850 г. и от 25 февраля 1851 г.) сделан был запрос секретарю Костромской духовной консистории о том, в каком положении, находится дело по вышеизложенному ходатайству граждан Костромских. Соответственно этим запросам, епископ Леонид в своих отношениях к г. начальнику губернии от 30 марта и 27 апреля 1851 г. просил ответа на свое отношение к нему от 31 декабря. После неоднократных подтверждений со стороны губернатора Костромской городской думе дать ответ на запрос о пожертвованиях на восстановление Богоявленского монастыря, дума городская 22 числа мая в общем составе своих членов тщательно обсуждала вопрос о восстановлении монастыря и составила следующий приговор, который был 12 июня представлен епископу Леониду. «Имея в виду, что церкви Смоленская и Никольская уже исправлены в монастыре граждане города определили на дальнейшее возобновление его пожертвовать шесть тысяч рублей сер. и кроме того выразили желание испросить Высочайшее разрешение на сбор добровольных пожертвований по всей России, так как мысль, увлекающая костромитян к воссозданию Богоявленского монастыря, кроме древности его, была и есть мысль сохранить в памяти позднейшего потомства радостное помещение города Костромы Августейшими детьми великого Государя нашего».

Между тем, еще до получения этого ответа от граждан Костромских, дело о возобновлении Богоявленского монастыря, уже поступившего в распоряжение духовно-учебного ведомства, приняло новый оборот по Высочайшей воле. Когда по составленному правлением семинарии проекту постройки духовной семинарии предположено было возвести главное здание её на том месте, где стояли Богоявленский собор и Никольская церковь, которые, таким образом, предназначались к уничтожению, Государю Императору Николаю Павловичу при докладе этого проекта благоугодно было выразить желание, чтобы в упраздненном Богоявленском монастыре сохранен был и восстановлен один храм Богоявления Господня, как «памятник древности», а семинарские здания возведены были на другом месте. Так незримый Промысл бодрствовал над сохранением священных зданий Богоявленской обители. Согласно этой Высочайшей воле, епископу Костромскому Леониду указом Св. Синода от 7 мая 1851 г. повелено было составить проекты на возобновление Богоявленского собора и поспешить представлением их в Синод. Составление плана, проекта и сметы поручено было инженер-маиору Погожеву, который, по освидетельствовании соборного храма, сделал в правление семинарии следующее представление, выразительно показывающее тогдашнее состояние собора. «Верхние своды, быв без крыши, пропускали течь, отчего дождевая вода, истекая сквозь известковое соединение кирпичей, проникла в самую церковь, а оттуда чрез пол даже в нижние своды и потому известь между кирпичами сводов, а частью в стенах весьма много уничтожились и остался почти один песок который, осыпаясь чрез образующиеся трещины, часть сводов оставляет пустыми, а стены без надлежащей свози, а это тем хуже, что стены толсты до 1½ аршина толщиною, ибо трудно и даже невозможно определить, где более давления тяжести сводов и более опасности к их разрушению». Вследствие этого Погожев находил невозможным возобновить церковь Богоявления Господня без перекладки сводов и стен и даже считал опасным ходить в неё, почему представил мнение о необходимости вынести находившиеся в ней св. иконы, священную утварь, богослужебные книги, а также чугунные плиты, дабы от разрушения сводов не подверглись опасности жизни лица, приходившие за книгами, и от падения кирпичей не были повреждены чугунный пол и иконы. Соответственно этому отзыву Погожева, бывшие в церкви два иконостаса вскоре были разобраны, чугунные плиты выбраны и все это снесено в Никольскую церковь, причем при переноске часть резьбы поломана и часть позолоты отпала. Находясь в холодной церкви, иконостасы эти, сложенные по частям в общую массу, года через четыре еще более повредились, левкас с позолотою стал отваливаться, а на малом сгнило уже дерево; краски с икон большею частью сошли до самых досок, так что некоторые иконы и тогда уже требовали переделки, как на это и было указано в смете 1856 г. По мнению того же архитектора церковь Богоявления и смежную с ней бывшую теплую церковь, тогда полуразвалившуюся, необходимо было вместе с соединявшими их галереями немедленно разобрать, употребив годные материалы на построение новой церкви или другого здания по усмотрению епархиального начальства. При этом приложен был снятый с натуры чертеж Богоявленского монастыря и теплого храма Сретенского. Впоследствии опыт убедительно показал всю несправедливость отзыва Погожева о непрочности Богоявленского собора, который, не смотря на то, что простоял еще 12 лет не покрытым, возобновлен без перекладки сводов и стен. Обращают на себя внимание и следующие выражения в отзыве Погожева: «не зная цели, для которой предполагается возобновить храм Богоявления, который внутри не обширен, так что в этой церкви не может поместиться более 200 человек, и не зная какое употребление предполагается сделать из другой полуразрушенной обгорелой церкви и длинных обширных галерей, он считает для себя невозможным составить сметы на возобновление храма Богоявления. Если же он получит подробные сведения о предположении – возобновить ли весь монастырь в прежнем его виде или одну церковь Богоявления, уничтожив келии, другие церкви и ограду, то по соображении может составить проект и смету». Тогда епископ Леонид, дав знать г. Погожеву о том, что Государю Императору благоугодно было повелеть, чтобы возобновлен был один храм Богоявления Господня, о возобновлении же или уничтожении прочих зданий бывшего Богоявленского монастыря доныне ни каких распоряжений не последовало, вторично просил его составить проект, планы и сметы на возобновление Богоявленского собора и об этом деле 29 сентября вновь напоминал г. губернатору.

Дело видимо замедлялось и нисколько не двигалось вперед, а между тем Обер-Прокурор Св. Синода от 24 сентября настоятельно просил епископа Леонида уведомить его по делу прошения Костромских граждан о восстановлении Богоявленского монастыря. Преосвященный 9 ноября сообщил Обер-Прокурору как о состоявшемся решении граждан Костромских, так и об отзыве архитектора Погожева о предназначаемом к возобновлению соборном храме Богоявления. Когда же 27 ноября доставлены были проекты, планы и сметы на возобновление собора, и это дело 14 декабря 1851 г. препровождено было в Св. Синод. По этому проекту предполагалось разобрать своды и по шести кирпичей капитальных стен, причем все издержки на возобновление собора в прежнем его виде оценены в 12,039 р. 52 к. В последовавшем затем отношении Св. Синода от 21 февраля 1852 г. затребовано было заключение епископа Леонида по делу о восстановлении Богоявленского монастыря, и вот в обширном своем донесении он нашел возможным и необходимым отстаивать прежде выставленные и уже бывшие в рассмотрении Св. Синода причины, по которым и состоялось Высочайшее соизволение на упразднение Богоявленского монастыря с передачею обгоревших его зданий в духовно-учебное ведомство. В дополнение к этому епископ Леонид присовокупил следующее: «кроме предположенной к возобновлению церкви Богоявления Господня в упраздненном Богоявленском монастыре находятся две церкви, одна из которых, возобновленная после бывшего в 1847 г. пожара, находится вне монастырской ограды при часовне в честь иконы Богоматери Смоленская, а другая – внутри самого монастыря, не слишком повредившаяся от пожара и после поправленная. В первой, освященной в конце 1850 г., ежедневно производится богослужение, а в последней вследствие сырости, неудобства занимаемого ею места и недостаточного исправления, служение почти никогда не совершается. Все же другие здания Богоявленского монастыря по причине давней непрочной постройки и сильного действия пожара совершенно развалились и к воссозиданию их посредством починки не предвидится возможности, и если бы потребовалось разобрать сии здания, а на месте их построить новые, то это вовлекло бы в огромные неоправдываемые никакою существенно полезною целью издержки. По соображении всего вышеписанного с прошением и данным отзывом Костромских граждан о возобновлении и восстановлении самостоятельным бывшего Богоявленского монастыря, необходимым представляется заключить, что те самые уважения, которые в 1847 году по благоусмотрению Св. Синода и с соизволения Его Императорского Величества были приняты в основание к упразднению упомянутого монастыря и в настоящее время должны оставаться в своей силе и действии, так как и ныне они ни мало не теряют своего значения в приложении к настоящему вопросу, а некоторые даже получают еще большую важность». Указывая далее уже известные нам уважения, епископ Леонид в дополнение ко второй причине писал следующее. «Основание к упразднению Богоявленского монастыря, заключающееся в предположении улучшить по возможности быт Ипатиева монастыря соответственно историческому его значению и вследствие сего обращаемому на него вниманию Высочайшей власти, в настоящее время получило еще большую силу, нежели какую имело оно в 1847 году. Так неокладный доход этого монастыря и находящегося при нем архиерейского дома, считая вместе и выгоды, получаемые от оброчных статей бывшего Богоявленского монастыря, никогда средним числом не доходил до 1,500 руб. сер., каковая сумма по многочисленности потребностей очень недостаточна и тем более, что а) собственно Ипатьевский монастырь, не имеющий ни земли, ни лесу, ни сена, ни рыболовных озер, ни мельницы, ни других угодий, с 1850 г., вследствие новых постановлений о переправах,²⁰ лишился важнейшей статьи своего дохода, получавшегося в количестве 400 руб. ежегодно, за содержание моста чрез р. Кострому и б) этот монастырь по неизвестно каким причинам, едва ли не один из русских монастырей, не получил вклада покойной графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской. Поэтому, если бы с восстановлением Богоявленского монастыря должно было возвратить ему некоторые угодья уже переданные Ипатьевскому монастырю, то последний, равно и архиерейский дом, понесли бы от того значительное расстройство в своем хозяйстве и в способах к содержанию, не доставив однако чрез то нужного обеспечения и монастырю Богоявленскому, так как угодья его отдельно взятые не могут приносить ему достаточных выгод. Что же касается суммы в 6 тысяч рублей, предназначаемой Костромскими гражданами на возобновление Богоявленского монастыря по восстановлении его самостоятельным, то сумма эта, по мнению епископа Леонида, оказывается совершенно недостаточною, так как для возобновления одного Богоявленского храма потребно не менее 12 тысяч рублей; ходатайствовать же о дозволении открыть для этой цели подписку по всей России не представляется уважительных оснований. К этому следует присоединить стеснения, многоразличные невыгоды и неудобства, какие должны возникнуть для семинарии, предположенной к сооружению на месте бывшего Богоявленского монастыря, если вместе с нею будет восстановлен и учрежден этот монастырь. По дальнейшим словам представления преосвященного, в восстановлении этого монастыря нет никакой нужды и потому, что в Костромской епархии находится уже двенадцать мужских обителей и умножать число их вовсе нет надобности. Притом Богоявленский монастырь не имеет особенных исторических достопамятностей и особо чествуемых святынь. По всем этим основаниям, по мнению епископа Леонида, заявление Костромских граждан о восстановлении Богоявленского монастыря признано оставить без удовлетворения.

На основании этого донесения Св. Синод 12 мая/12 июня 1852 г. положил оставить в силе прежнее свое определение об упразднении Богоявленского монастыря, какое определение по Высочайшем утверждении и было указом от 25 июля сообщено к сведению Костромского городского общества. По этому последнему постановлению Св. Синода, здания Богоявленского монастыря явно обрекались на разрушение до самой ограды его, от чего по Высочайшему повелению мог уцелеть лишь соборный храм, как памятник древности. Но и над ним, как увидим, спустя семь лет произнесен тот же беспощадный приговор.

28 июня 1852 г. Обер-Прокурор Св. Синода для департамента проектов и смет потребовал фасадов и разрезов Богоявленской и Сретенской церквей, какие планы, составленные епархиальным архитектором Поповым, и препровождены в Св. Синод 11 ноября с присовокуплением подробных сведений об этих храмах и пояснительною запискою о состоянии всех частей их. Для более яркой картины запустения, со временем происшедшего на священном месте, мы передадим буквально сведения этой записки. «Обе церкви со времени бывшего в 1847 г. в Костроме пожара находятся без крыш и куполов, а части их, покрытые на плане легкою тушью, не имеют даже ни сводов, ни потолков; стены снаружи церквей не отштукатурены, а были обелены по кирпичу; наружные карнизы и пояски обвалились; закладных рам и переплетов не имеется; сверх сводов и куполов за неимением покрышек выросла трава, а в весеннее время стоит на сводах вода; ступени входных лестниц, сделанные из кирпича, обломаны; иконостасов не имеется. Сверх сего, в Богоявленской церкви стены пристройки при малой толщине свода находятся в полуразрушенном виде; снаружи алтарей перемычки над дверями при входе в подвалы и над окнами алтарей треснули; внутри малого алтаря имеется трещина от полу вверх по стене до свода и по всему своду; внутри пристройки над впадиною перемычка треснула и трещина, начинаясь от впадины, идет вверх по стене и по своду; подле – в другой пристройке от стоящей воды и дождей свод опрел и в этом месте образовалась через свод течь; арка над входом расселась и грозит падением. Внутри церкви и пристроек стены и своды отштукатурены, штукатурка прикреплена гвоздями и во многих местах отошла. В самой церкви и пристройках стены и своды расписаны древнею греческою живописью, которая вся почернела и частью отпала со штукатуркою. Полы в пристройках выстланы кирпичом большею частью уже выломанным, а в самой церкви имеется только сверх сводов насыпь из песку. В Сретенской церкви вдоль свода в проезде; под галереею имеется трещина от одной пяты до другой; в самой церкви в крещатом своде, идущем со столба, по большей части распалубок имеются весьма значительные трещины в особенности в углу, каковая трещина, начинаясь от полу, идет по всей стене, – равно как и в стрелке самого свода, и вообще весь свод – в самом неблагонадежном виде и не представляет возможности к исправлению. Перемычки в окнах также треснули; свод над подвалом совсем обрушился; в части церкви по стенам имеется древняя греческая живопись почти вся уничтожившаяся, а на самом своде вся штукатурка отпала; перемычки над аркою треснули насквозь, и трещина, проходя вверху по стене, продолжается по своду и вся арка пригнулась. Полы выстланы кирпичом. Стены же обеих церквей по толстоте своей довольно прочны».

Между тем как велась эта переписка, стены, своды и купола собора в последующие три года продолжали оставаться непокрытыми и размываемые дождями естественно приходили в еще большую ветхость. Поэтому нисколько неудивительно, что на возобновление Богоявленского собора потребно было составить новую уже возвышенную против прежней смету, каковая в 185⁵/₆ г. и была определена в 23,545 р. По надлежащем утверждении сметы произведены были в марте 1859 г. торги, на которых последняя цена 16,795 р. осталась за инженером Максимовым, и таким образом восстановление этой древней святыни казалось делом несомненным и даже близким. Однако же вскоре после этого над Богоявленским собором состоялся приговор окончательного разрушения, и древнему свящ. зданию предстояла одинаковая с прочими погоревшими монастырскими зданиями печальная судьба. Нисколько не думая отказываться возвести постройку духовной семинарии на месте обгоревшего собора, епархиальное начальство 2 апреля 1859 г. сделало новое представление Св. Синоду о том что по множеству церквей в г. Костроме не предвидится никакой надобности в возобновлении Богоявленской церкви и что не имеется никаких средств к поддержанию этой церкви и к совершению в ней богослужения. Св. Синод, имея в виду, что означенная церковь, основанная в половине XVI в., не соединяет со своим существованием никаких исторических воспоминаний и что на возобновление и поддержание её в качестве семинарской церкви требуются довольно значительные расходы, которые за неимением в епархиальном ведомстве собственных средств должны пасть на капиталы духовного ведомства весьма ограниченные и недостаточные на покрытие других самонужнейших расходов по сему ведомству определением от 27 ноября/7 декабря 1859 года положил: испросить Высочайшее соизволение на отмену состоявшегося в 1851 г. повеления о возобновлении этой церкви и об употреблении по разборке оной годных в дело материалов на предназначенные для Костромской духовной семинарии новые постройки. Это предположение Св. Синода было Высочайше утверждено 17 июля 1860 г. После того как правление семинарии просило от 23 сентября того же года губернского архитектора И. Григорьева составить в непродолжительном времени смету на сломку Богоявленского собора с колокольнею и Никольской церкви, эконом семинарии представил в правление для учинения распоряжения записку о том, что из Богоявленского собора сохраняются оставшийся после пожара старый, простой работы, столярный иконостас с 49 разными обветшавшими иконами, в нем стоявшими, и находящиеся сверх иконостаса клейма с 7 иконами и иконостас поломанный из придела с 5 иконами; из Никольской же церкви иконостас простой столярной работы с 42 простыми иконами, 2 иконы с медными ризами, стоящие в простенках; иконостас из придела простой работы с 8 иконами, две иконы стоящие на левой стороне храма и на колокольне четыре колокола медных; весом один около 160 п., другой 60 п., третий и четвертый около 10 пудов каждый. Решение вопроса о том, как в виду предстоявшей разломки собора и колокольни поступить с этими иконами, иконостасами и колоколами, правление семинарии предоставило благоусмотрению преосвящ. Платона. И вот 31 октября того же года последовала такая резолюция его: «Иконостасы и иконы обветшавшие передать в бедные церкви, о чем чрез консисторию сообщить по всей епархии. И если найдутся желающие приобресть иконостасы и иконы, то пусть обращаются в семинарское правление».

Вопрос о разломке обгоревших монастырских зданий был поставлен вскоре же после пожара 1847 г. Еще до получения синодского указа об упразднении Богоявленской обители, отосланного только 30 апреля 1848 г., епархиальное начальство в своем представлении к обер-прокурору Св. Синода от 2 янв. 1848 г. объяснило, что сгоревшие здания нужно или возобновить, если высшему духовному начальству угодно будет оставить монастырь в прежнем виде, или разобрать как вовсе ненужные для семинарии. По закрытии же Богоявленского монастыря и поступлении местности его в ведение духовно-учебного ведомства предположено было здесь устроить здания для духовной семинарии с приспособлением общежития, и для них предназначалось место от Никольской церкви до пруда. В виду этого для обозрения местности монастырской 28 июня 1848 г. командирован был из Петербурга архитектор Кудинов, которому епископ Костромской Иустин и предложил составить проекты и планы семинарского здания и сметы на возобновление зданий менее пострадавших от пожара. Но только в июле 1850 г. из Петербурга были присланы планы семинарии, при обсуждении которых правление семинарии выразило мнение, что лучше было вывести семинарское здание фасадом не на восточную, а на западную сторону, откуда открывается вид на лучшие части города и на р. Волгу, а препятствующую этому плану Никольскую церковь, по отзыву правления сырую, холодную, непоместительную, – дорожить которой не было оснований – сломать. Местный владыка в своем представлении Св. Синоду подтвердил изложенное мнение (от 6 сентября) правления семинарии, но умолчал о предполагаемой сломке Никольской церкви.

Но уже ранее рассмотрения в Синоде этого мнения положено было начало для целого ряда разломки зданий Богоявленского монастыря. Вследствие представления губернского архитектора Григорьева (от 20 мая 1849 г.), который по поручению семинарского правления свидетельствовал монастырские здания, о необходимости покрыть хотя временными крышами все обгоревшие здания, уже начавшие приходить в разрушение от дождя и снега, и сверх того переложить снова или вовсе разобрать имевшую значительные трещины угловую башню,²¹ прилежащую к восточным воротам монастыря, правление семинарии, признав эти предложения могущими подлежать исполнению, вместе с тем нашло нужным покрыть железом Никольскую церковь, так как выстроенная два года назад крыша на ней оказывалась по местам дырявою. В феврале 1850 г. составлены были сметы на эти работы в количестве 2,390 руб. 65 коп. и затем отосланы в Св. Синод. 7 октября 1850 г. от Синода последовало разрешение сломать ту башню и покрыть вышеозначенные здания, на что и отпущена требуемая по смете сумма. В феврале 1851 г. предполагалось произвести торги на эти работы, но в виду отосланного в Синод предположения семинарского правления о сломке Никольской церкви, последовала резолюция Костромского епископа Леонида: «торги отменить впредь до получения сведений относительно предположения о месте, на котором должно быть сооружено здание семинарии, и до других соображений». Но по представлению правления семинарии о необходимости вскоре же разломать башню, как представлявшую большую опасность, преосвященный дал разрешение на это, и вот к 8 мая 1851 г. башня с частью стены была сломана и 19 сентября кирпич был продан за 82 р. 42½ коп., по 4 руб. 71 к. за тысячу. Тогда же Богоявленский собор предназначен был семинарским начальством на сломку для более удобного возведения главного корпуса семинарии, – но неожиданно предотвращена эта участь для храма изволением Государя Императора, который в апреле того же года, при докладе Синодальным обер-прокурором проекта на постройку семинарии, повелел сохранить и возобновить обгоревшую церковь Богоявления, а семинарские здания выстроить на другом месте. Но этому случаю обер-прокурор Св. Синода, от 31 декабря 1851 г., уведомил правление семинарии, что план устройства семинарии предположено сократить и место для здания назначить далее от ограды на восточной стороне, – углубляясь внутрь монастырского двора к Богоявленской церкви, которую назначено возобновить. Но 20 июня 1853 г. правление подало мнение о том, чтобы поставить главное здание семинарии фасадом на южную сторону по самой линии ограды от Смоленской церкви до юго-восточной башни, нисколько не углубляясь внутрь монастырского двора. Этот новый план утвержден был только чрез три года 22 ноября 1856 г.

Но 16 февраля 1857 г., согласно представленному архитектором Поповым мнению (от 9 июля 1855 г.) и затем по осмотре Богоявленского монастыря присланным из Св. Синода архитектором Сычевым, последовало по докладу Св. Синода о сметах, составленных г. Сычевым, Высочайшее повеление – вследствие изменившихся обстоятельств отменив назначенное по определению Св. Синода от 30 сентября 1850 г. прикрытие тесом всех обгоревших зданий, допустить покрытие железом только Никольской церкви и каменной монастырской ограды с башнями, за исключением тех мест ограды и башен, которые проектом о постройке корпуса для семинарии предназначены к сломке, и устроить деревянную крышу на флигеле, предназначаемом к возобновлению, сумму же на это в количестве 4284 рублей 82 коп. отпустить из духовно-учебного строительного капитала. Для производства этих работ учрежден был строительный комитет, в распоряжение которого 19 апреля 1857 г. и поступила половина ассигнованных денег. Но произведенные двукратные (в августе того же года и в апреле 1858 г.) торги на эти работы не состоялись так как явившийся на них только один подрядчик потребовал суммы гораздо более назначенной по смете.

Вскоре после этих неудачных торгов случились некоторые обстоятельства, благодаря которым ускорена была разломка зданий Богоявленского монастыря. В мае 1858 г. разрушился в нем один из обгоревших флигелей, назначенных к сломке. Поэтому, по поручению правления семинарии, архитектор Попов произвел свидетельство всем обгоревшим зданиям и 27 мая донес, что некоторые из них угрожают падением. Таковы: 1) средняя башня на восточной стороне ограды: 2) угловая осмиугольная башня между северною и восточною сторонами ограды; 3) самая ограда по северной стороне между 4 и 7 контрфорсами, на протяжении десяти сажен уклонившаяся па улицу до 12 вершков; 4) часть ограды с западной стороны подле средней башни, с правой её стороны на протяжении двух сажен; 5) часть северной стены Сретенской церкви, обращенной к временно устроенным подле неё сараям; 6) флигель против Сретенской церкви подле занимаемого лазаретом; 7) проезд между Сретенскою и Богоявленскою церковью и 8) вход в паперть Богоявленского монастыря с северной стороны. К этому присовокуплено было мнение Попова и о том, что своды над фонарями обеих церквей и над фонарями колокольни неблагонадежны и могут угрожать падением. На основании этого донесения семинарское правление дважды – в июне и декабре входило в Св. Синод с представлением о необходимости немедленно сломать непрочные и совсем ненужные для духовной семинарии две башни и исправить одну башню, по местам разобрать монастырскую ограду и устроить новую в меньших размерах, – сломать назначенный для семинарских служб флигель и Никольскую церковь, как вовсе ненужную для семинарии, потому что по проекту главного здания для неё назначена в этом здании особая церковь, которая не потребует значительных расходов на её устройство и поддержание и будет иметь преимущество пред маловместительною и сырою Никольскою; последняя же кроме расходов на покрытие требует уже и в настоящее время поддержек на исправление, а впоследствии потребует еще больших расходов на ремонт. На предмет этой просьбы последовало от 17 октября 1858 г. соизволение Св. Синода и тогда 28 февраля 1859 г. комитет для покрытия обгоревших монастырских зданий был закрыт.

Вскоре тому же определению на разрушение должны были подвергнуться и другие монастырские здания тем более, что, оставаясь более 11 лет без всякого исправления, подверглись значительному повреждению. Так по донесению эконома семинарии от 4 марта 1859 г. часть каменной ограды на протяжении 14 сажен с 1-м аршином от въезжих ворот до угловой башни по северо-восточной стороне нагнулась на полъаршина внутрь монастыря и вскоре должна была обрушиться. По освидетельствовании этой части стены и представлении о том епархиальному начальству, последнее в предупреждение опасных обстоятельств, могших произойти в случае падения стены, разрешило разобрать её. В 1859 г. 28 марта хозяйственным способом разобраны были, за невозможностью исправления третьей башни и отсутствием необходимости в ней и надежды на долголетнее её существование по обветшалости, уже три башни на северо-восточной стороне ограды и указанная часть стены, при чем от разборки получено 120 тысяч кирпича, 50 сажен щебня и 10 сажен бутового камня. Жителям г. Костромы приходилось с чувством глубокой скорби быть невольными свидетелями разрушения обители, с великим усердием предпринятого в видах очистки свободного места для возведения главного семинарского корпуса. Между прочим, в это печальное для монастыря время, когда приступлено было к уничтожению находившейся на восточной стороне башни, на которой изображен был лик Христа Спасителя, и удары ломавших башню стали падать на священное изображение, народ с благоговением собирал куски фресков, на которых сохранилось изображение, и один солдат дал полтора рубля сер. за ручку Спасителя. На туже участь определены были вместе с юго-восточною башнею и Никольские ворота, над которыми на стене написан образ св. Николая чудотворца, оставшийся целым во время пожара 6 сентября, истребившего все кругом, но не коснувшегося не только самого образа, но даже веревки, на которой спускался фонарь пред ним. Не раз приступали к сломке Никольских ворот, но находились препятствия. Рассказывали, что каменщик, поднявшийся для разломки этих ворот, тотчас упал и после исповеди и св. причастия объявил, что какая-то непостижимая сила сбросила его. Между прочим, он же открылся, что ему было видение о том, что монастырь будут разрушать, но не разрушат во веки. После этого разрушение этой части древней стены было остановлено, и она целиком долго сохранялась, пока ныне не вошла в состав новоустроенной каменной часовни.

Близилось уже время, когда дело разрушения коснется и храмов Божиих в монастыре. Для очистки наиболее удобного места под семинарский корпус и расположения в приличном виде всех зданий духовной семинарии представлялось необходимым наравне с прочими в монастыре обгорелыми строениями разобрать и древнейший Богоявленский собор, который, находясь почти в средине обители, препятствовал всякому приличному расположению семинарских зданий. И вот 24 февраля 1861 г. представлены были сметы на разломку: а) Сретенской и Богоявленской церквей (9,848 р. 90 к.), б) Никольской церкви (3,621 р. 42 к.) и в) остальных обгоревших монастырских зданий, башен и ограды (9,874 р. 10 к.), а 5 апреля уже были выданы строительным комитетом деньги (1,773 р. 96½ к.) на разломку собора Богоявленского и Сретенской церкви. Но когда стали ломать паперти при церкви Богоявления и колокольню, жандармский полковник явился к преосвященному и сообщил, что в городе теперь особенно усилились страшный ропот и негодование, и разломка соборной церкви была на время остановлена. Однако к 5 апреля того же года разобраны были галереи, с трех сторон окружавшие Богоявленский собор, и колокольня, кладка которой оказалась очень прочною, так что, затрудняясь разломать её обыкновенным способом, вынуждены были взорвать её порохом. В мае 1861 г. произведена сломка (за 3,282 р.) Сретенского храма – с окружавшими его палатами, который как оказалось, сложен был из превосходно обожженного кирпича; толщина стен нижнего этажа была свыше 3½ аршин, стены же верхнего этажа имели толщины не менее сажени. В июне того же года испрошено разрешение на сломку других обгорелых зданий внутри монастыря, стены которых уже довольно сильно расселось и явно клонились к падению. К 1 октября разборка их уже была закончена. После того, как более половины монастырских каменных зданий было сломано, получено было кирпича 1,300,000 штук, вместо предполагавшихся 4,000,000; щебня 511½ кубических сажен; мусора 847¾ и булыжного камня 115½ кубич. сажен. Для очистки монастырского двора открыта была продажа кирпича для частных лиц, причем кирпич обыкновенный охотно был покупаем по 6 р. 50 к. за тысячу, крупный по 10 рублей, щебень по 4 рубля за сажень, мусор же бесплатно уступался жителям города для засыпки грязных и топких в городе мест. Из всей означенной массы продано кирпича 836 тысяч и щебня 365 куб. сажен. Всех денег от произведенной продажи кирпича и щебня, за уплатою различных расходов по разломке зданий, оставалось 2,898 рублей 41½ коп. По распоряжению епископа Платона от 31 мая 1863 г. продажа кирпича была остановлена. В это время оставалось в Богоявленском монастыре неразрушенными лишь стены Богоявленского соборного храма с обгоревшими куполами (иконостас, клиросы, полы, двери, окна были уже выломаны), Никольская церковь и Смоленская часовая; затем одноэтажное каменное крытое тесом здание – длиною 9 сажен и одноэтажное каменное здание 8 сажен длины и 2 сажени ширины, немногие деревянные постройки и еще три башни и стены ограды монастырской.

В то время, когда мало-помалу развалины Богоявленского монастыря стали исчезать путем разломки их, самые разнообразные суждения и осуждения костромских жителей, тяжелые упреки открыто направлены были против тех лиц, которые так или иначе считались прикосновенными к делу упразднения Богоявленского монастыря. Ходила по рукам рукопись, имевшая особенно большую распространенность в начале 1862 г., в которой особенно резко высказывалось такое общественное настроение. В архитектурном и художественном отношении разломанные здания, правда, не представляли никаких выдающихся особенностей, по которым можно бы принимать их за образцы строительного искусства прежних веков; но все же здания эти, построенные в общем вкусе церковно-монастырских строений XVI и XVII веков, носили на себе печать весьма почтенной старины и в общей картине производили на любителя памятников древности чрезвычайно сильное впечатление по самой резкой своей противоположности всем зданиям г. Костромы, построенным большею частью не ранее конца XVIII века. Среди Костромских граждан нашлись очень многие, которые сильно стояли за историческое значение уже полуразрушенной обители и упрекали епархиальное начальство за некогда выраженное им мнение, будто Богоявленский соборный храм, равно и весь монастырь не соединяют со своим существованием никаких исторических воспоминаний. Если этот монастырь, говорили они, который просуществовал более четырех веков, некогда в лице мучеников верности царю и вере выдержал борьбу против врагов отечества, часто обращал на себя внимание царственных особ и знаменитых бояр и всегда привлекал к себе сердца не только жителей г. Костромы, но и окрестностей, если такой монастырь признается не имеющим исторического значения, то каким же после этого учреждениям мы должны придавать историческое значение?! Во всех государствах западной Европы бережно сохраняются деревья, случайно посаженные кем-либо из королей или принцев, – с благоговением посещаются могилы государей, полководцев, поэтов, философов, – всякое место, ознаменованное благоволением прежде царствовавших государей, бережется как святыня; какую же любовь к своим государям покажем мы, если не будем оказывать благоговения к местам, на которые обращаемо было особенное благоволительное внимание их предков? Иные с еще большими укоризнами взывали: где же внимание к благотворителям монастыря? Где соблюдение воли завещателей, если воздвигнутые ими прочные и по тогдашнему времени великолепные здания беспощадно разбираются и материал из них употребляется для городских амбаров и утрамбования улиц, – если самые гробницы их, окупленные большими вкладами, обнажаются и оставляются в явном пренебрежении? Такой печальный пример посягательства на частное имущество, вверенное попечению духовного правительства, оскорбляет чувства справедливости и может охлаждать усердие к благотворительности в пользу церквей и монастырей... Некоторые же из граждан решительно требовали, чтобы духовное начальство немедленно, пока монастырь еще не совсем разрушен, приступило к восстановлению упраздненной обители – для утешения жителей г. Костромы, для соблюдения справедливости в отношении к строителям и благотворителям монастыря, для блага церкви и для чести духовного правительства. Пройдет еще несколько времени, говорили они, и на месте монастыря, быть может, не останется от прежних построек камня на камне; тогда уже поздно будет думать о восстановлении их, и ошибка нашего поколения перейдет в потомство, как дело неисправимое.

Между тем, как среди граждан явственно раздавались эти укоризны и недовольство, с 1862 г., по особым путям Провидения, наступили различные благоприятные для монастыря обстоятельства, воспрепятствовавшие довести до конца дело всеобщего разрушения в нем. Прежде всего мало-помалу стали уничтожаться те причины, из-за которых состоялось упразднение Богоявленской обители. Так после посещения в 1858 г. г. Костромы Императором Александром Николаевичем с благоверною Его супругою Ипатьевский монастырь значительно возобновлен был Их щедротами. Затем оказался несостоятельным известный нам проект устройства духовной семинарии в стенах Богоявленского монастыря, в виду очищения места для которой епархиальное начальство ходатайствовало о разрушении старых зданий монастырских. Как выше показано, план на постройку семинарии на местности Богоявленского монастыря составлен был еще в 1850 г., но вследствие Высочайшей воли о сохранении Богоявленского собора и постройке семинарии на другой местности должен был подвергнуться переделке. Чрез шесть лет, именно 22 ноября 1856 г., окончательно утвержден вновь составленный проект зданий семинарии, – на устроение которых по смете тогда исчислено было 190,939 р. 22 к. сер. В 1860 г. 6 августа последовало Высочайшее соизволение на отпуск этого капитала частями по мере надобности, а 25 февраля 1861 г. временным строительным комитетом произведены были публичные торги на постройку новых зданий для духовной семинарии и в марте переторжка, на которой последняя цена была объявлена инженер-капитаном В. Максимовым – в количестве 178 тысяч рублей. Между тем временный при семинарии строительный комитет, находя неудобным место, назначенное для постройки главного семинарского четырехэтажного корпуса, предназначил избрать для него место, в 1861 г. занятое назначенною к сломке Сретенскою церковью, так чтобы он был обращен лицевым фасадом на Власьевскую улицу и боковыми сторонами обнимал место, на котором находится назначенный к сломке Богоявленский собор. Предполагалось, что здесь этот корпус получит всю благовидность и в случае пожара будет безопасен от огня, так как Власьевская улица, на которую он будет поставлен фасадом своим, гораздо шире (на 10 сажен) Пятницкого переулка; притом здесь не будет угрожать семинарскому корпусу сырость, потому что в течение целого дня он будет освещен солнцем и потому что место, где находилась тогда Сретенская церковь, есть самое возвышенное против прочей местности Богоявленского монастыря. Согласно этому предположению комитета последовало от 13 марта 1861 г. отношение епископа Платона к Синодальному Обер-Прокурору о перемене места для постройки новых зданий для семинарии. Но вскоре затем, по представлению от 22 марта дела о торгах Св. Синоду, и. д. Обер-Прокурора Урусов просил епископа Платона объявить Максимову, что постройка новых зданий для Костромской семинарии разрешена быть не может, и вместе сделать распоряжение о возвращении ему представленных в обеспечение подряда залогов. В последующем же отношении от 20 июля г. Урусов просил преосвященного уведомить, не окажется ли возможным изменить проект на постройку новых зданий Костромской семинарии – в видах сокращения требующейся на приведение оного в исполнение суммы. В дополнение к этому Обер-Прокурор Св. Синода от 22 июля 1862 г. спрашивал преосвященного о том, не признается ли выгоднейшим приспособить к помещению семинарии состоявшие в распоряжении семинарского Правления соборные дома, если дома эти не нужны для соборного духовенства, и до какой суммы примерно простирались бы издержки на приспособление сих домов под семинарию, в случае если уступка их для неё окажется возможною. Между тем соборное духовенство начало ходатайствовать пред епископом Платоном об освобождении соборных домов от занятия семинариею и квартирами начальства её – в виду настоятельной нужды устроить в тех домах квартиры для семейств, живших в каменном близь собора флигеле, который за ветхостью и неудобством помещения в нем предположен был к уничтожению. По уведомлении епархиальным начальником о том, что сокращение Высочайше утвержденного проекта на постройку зданий для духовной семинарии сопряжено с крайним неудобством, он 13 августа 1862 г. просил Св. Синод снова сделать распоряжение об устройстве зданий для семинарии в упраздненном Богоявленском монастыре, по проекту ли Высочайше утвержденному или по другому, какой признан будет удобным по средствам духовно-учебного управления. В ответ на это 20 октября предложено было епархиальному начальству – по недостатку средств духовно-учебного управления – или сделать распоряжение о найме для семинарии частных домов или предложить желающим принять на свой счет постройку новых зданий для семинарии на основании правил об устройстве помещений для присутственных мест Министерства Внутренних Дел. Но предложение в наем зданий частных лиц для помещения семинарии представлялось очень невыгодным для казны; принять же на свой счет постройку семинарских зданий, по вызову Правления семинарии, никто не согласился. Последовавшее затем ходатайство Правления семинарии о возведении семинарских зданий на местности монастырской осталось без удовлетворения. Все эти предложения высшего духовно-учебного начальства явно показывали, что, по-видимому, оно само сознало, что Богоявленский монастырь с полуразрушенными его зданиями отнюдь не составлял для него такого драгоценного приобретения, которым нельзя было бы пожертвовать в виду другого более удобного для семинарии и сходного по цепе помещения в городе, – что для устроения зданий семинарских может быть приобретено иное место²² вдали от Богоявленского монастыря, с которым она вовсе не связана неразрывно. И так одно из важнейших препятствий к восстановлению закрытого Богоявленского монастыря падало само собою, если семинария не имела крайней нужды в местности этого монастыря и даже вовсе не дорожила ею.

Также другие случайные обстоятельства не могли не возбудить в Костромских гражданах особенной решимости к возбуждению нового официального пред правительством ходатайства о восстановлении Богоявленского монастыря. В половине 1862 года Кострому проездом посетил г. Обер-Прокурор Св. Синода, который внимательно осмотрел все развалины Богоявленского монастыря, входил в подробности относительно разломки зданий и церквей; для него, как и для всех образованных лиц, умеющих ценить исторические святыни, зрелище разрушения было невыносимо. Унося крайне тяжелое впечатление из этого обозрения, он однако же мог убедиться в той истине, что соборный храм Богоявления по своей древности и значительной сохранности заслуживает возобновления, и потому при последующем поступлении ходатайства в Св. Синод о восстановлении упраздненного Богоявленского монастыря счел нравственным долгом поддержать это дело личным своим сочувствием и содействием. Затем в 1863 г., когда созревшая и сделавшаяся заветною для граждан Костромских мысль о возобновлении Богоявленского монастыря была уже готова к осуществлению, в Кострому 3 июля прибыл Государь Наследник (покойный) Николай Александрович. Интересуясь священными древностями, он изволил на другой день, между прочим, посетить Богоявленский монастырь и по обозрении Смоленской церкви проследовать по неочищенному от мусора двору монастыря до полуразрушенного соборного храма. После того как по желанию высокого посетителя сняты были запоры дверей храма уже давно заколоченных, действительно предстали взору богатые остатки древности из церковной утвари,²³ книг, иконописи. Все это заброшенное и забытое, как и самый храм древний, без сомнения произвело на Наследника весьма грустное впечатление, и вид этих развалин не мог не вызвать в нем – вместе с глубоким состраданием – искреннего желания положить предел запустению и саморазрушению. Можно сказать, почти тогда же решено было заброшенный монастырь отдать в ведение игуменьи Крестовоздвиженского монастыря Марии. – Все вышеозначенные, по-видимому, случайные обстоятельства имели однако же большое и решающее влияние на поворот судьбы Богоявленского монастыря. Благодаря этим обстоятельствам, в мрачной атмосфере отчаянного уничтожения зданий проявился наконец луч света и надежды на скорое возрождение обители, стало возможно не только лелеять мечту о сохранении и возобновлении Богоявленского собора и Никольской церкви, но и снова притом не безуспешно ходатайствовать о восстановлении упраздненного Богоявленского монастыря. Великая честь и хвала по возбуждению этого дела в июле 1863 г. принадлежит отчасти епископу Платону и особенно бессмертной в истории этого монастыря игуменьи Крестовоздвиженского-Анастасиина монастыря Марии.

Так как ходатайство это, между прочим, во многом обусловливалось и самым тогдашним состоянием подведомственного игуменьи Марии Крестовоздвиженского-Анастасиина монастыря, возбуждено было и состоялось под условием перемещения его в Богоявленский монастырь, который с того времени и получил свое сложное наименование «Богоявленско-Анастасиин монастырь», то представляется необходимым далее изложить хотя общие исторические известия о Крестовоздвиженской Анастасиинской обители от её основания до того времени, когда она сделалась приписною к восстановленному Богоявленскому монастырю.

Крестовоздвиженский третьего класса девичий, прежде бывший Ризположенский Анастасиин, монастырь находится внутри города по лицу Цареконстантиновской и частью Московской улиц против корпуса хлебных лавок, при некогда бывшем притоке Суле. Когда и кем основан этот монастырь, точных сведений не имеется. Составитель истории Российской иерархии об этом пишет следующее: «по некоторым надписям на колоколе и других церковных вещах сего монастыря имеющимся, можно с вероятностью заключить, что сей монастырь основан в XV по Р. Хр. столетии первою супругою государя царя Иоанна Васильевича Грозного Анастасиею Романовною, которая многие вклады за приписью ея имени жаловала» (IV ч. 867 стр.). Но ни на колоколе, ни на других предметах нет ни одной надписи с именем Анастасии Романовны, как несомненно не было этого и во времена составителя Истории иерархии. Последний высказал свое предположение лишь на основании наименования монастыря Анастасииным, которое между тем позже было усвоено ему и, по всей вероятности, вследствие особенного благоволения царицы Анастасии Романовны, выразившегося во многих вкладах в этот монастырь. Первоначально даже до 1763 г. он именовался Ризположенским, и это древнейшее название было усвоено ему потому, что первая в нем церковь была воздвигнута во имя Положения честные ризы Пресвятыя Богородицы. На основании сотной книги Василия Вельяминова 1596 и 1597 гг., на которую указывают Костромские писцовые книги, составленные Иваном Бутурлиным в 1628 г., следует решительно утверждать, что Анастасиин монастырь существовал гораздо ранее времен царя Иоанна Васильевича. В означенных писцовых книгах читаем: «а по сотной книге писма и меры Василья Вельяминова с товарищи 104 и 105 гг., какова сотная дана Костромичанам, написано: в Брагине улице на Настасеина девичья монастыря земле дворы, а живут в них черные посадские люди, присудом к Анастасеину монастырю, а тягло дают государю в казну с посадскими людьми, а стали те дворы к Настасеину монастырю по государеве грамоте великаго князя Василия Дмитриевича, а грамота дана лета 6925 (1417) года; а к наместнику судом не тянуть». Из этой несудимой грамоты, данной Анастасиину Ризположенскому монастырю сыном великого князя Димитрия Донского, видно, что монастырь существовал уже в 1417 г. и тогда, как и в XVI в., имел принадлежавшую ему в городе в Брагиной улице землю, поселяне которой посадские люди платили подати государю, а судом подчинены были этому монастырю. Поэтому, по справедливости. основание этого монастыря можно относить ко второй половине, вероятнее, к концу XIV в.

Исторические судьбы этого монастыря довольно примечательны. При учреждении духовных штатов Ризположенский–Анастасиин монастырь, просуществовавший уже более трех веков с половиною, был упразднен и обращен в приходскую церковь, а инокини вместе с настоятельницею перемещены в находившийся в старом городе подле Успенского собора и положенный по штатам в третьем классе девичий Крестовоздвиженский монастырь, который первоначально был мужским.²⁵ Между тем Анастасиинское место Костромской еп. Дамаскин в 1766 г. испросил у коллегии экономии, тогда заведовавшей имениями закрытых монастырей, в городское для себя подворье и построил здесь деревянный дом на каменном фундаменте для пребывания со свитою на случай частого архиерейского священнослужения в Успенском соборе и других городских церквах, особенно же весною и осенью, когда появляется временное неудобство сообщения с отделенным от города рекою Костромою Ипатьевским монастырем, где имеют местожительство преосвященные. Но не долго инокини пребывали в Крестовоздвиженском монастыре. Преемник Дамаскина епископ Симон находил Анастасиинское подворье не в очень близком расстоянии от Успенского собора, «без мала на версту», почему, писал он, «не токмо от езды дальней затруднение претерпеваем, но и приборы и запасы нужны двойные, а от того и убытки двойные чувствуем». Между прочим, Крестовоздвиженский монастырь он представлял не совсем удобным для инокинь, поскольку они при соборе находясь «всегда от народнаго собрания и шуму разных зрелищ могут безпокойность чувствовать и помешательство», и сверх того в случае пожара признавал существование деревянных здесь монастырских зданий даже опасным для соборной церкви с колокольнею. Поэтому, а также в виду возможности, живя близь городского собора, чаще совершать священнослужение пред народом, который собирается всегда во множестве в собор – по причине стоящей в нем чудотворной Феодоровской иконы Богоматери, еп. Симон в 1772 г. просил Св. Синод, чтобы дозволено было монахинь из Крестовоздвиженского монастыря, оградою отстоявшего на 12 только сажен от соборной церкви, перевести в прежде бывший Анастасиин монастырь с усвоением последнему названия Крестовоздвиженского, так как оно значится в штатах, а на месте того построить каменный корпус для архиерейского подворья и (нынешний) просторный теплый собор с грандиозною колокольнею. Между тем в следующем году 18 мая от бывшего в городе Костроме «превеликого» пожара Крестовоздвиженский²⁶ монастырь совершенно сгорел. Тогда епископ Симон, не дождавшись решения своей просьбы, поместил игуменью с сестрами в Анастасиином подворье и в своем донесении об истреблении огнем того монастыря просил Св. Синод закрыть близ лежавший обгорелый Крестовоздвиженский монастырь и утвердить прежнее его представление. В 1775 г. последовал на все это Высочайше утвержденный указ Синода. Так через 10 лет с небольшим Анастасиин монастырь опять был восстановлен, но уже под названием Крестовоздвиженского-Анастасиина и в архиерейском доме, поступившем в ведение этой обители, поместилась на жительство игуменья Нектария.

Немного сведений сохранилось о первоначальном, равно и о последующем до половины XVII века, состоянии этого монастыря – как в отношении храмов Божиих и строений иноческих, так относительно и средств содержания. Более или менее подробное описание его встречается в писцовых²⁷ книгах Ивана Бутурлина и князя Волконского, из которых видно, что «в монастыре была церковь Пресвятыя Богородицы Ризположенье, да предел Михаила Малеина, да другой предел мученицы Анастасии, деревянна, верх шатровый на каменное дело... Да другая церковь теплая с трапезою Вход во Иерусалим, да предел великомученицы Параскевы, нарицаемыя Пятницы. На колокольнице пять колоколов. Строение церковное государево да монастырское и игуменьи с сестрами, а на монастыре 31 келья, а в них 50 стариц»... По обветшании деревянной Ризположенской церкви, вновь среди монастыря (на какие средства, – неизвестно) сооружена была, вероятно, в последней половине XVII в., каменная с тем же наименованием. В 1712 г. по благословенной грамоте Стефана Яворского, митрополита Рязанского, управлявшего Костромскою патриаршею епархией, пристроен к этой церкви с полуденной стороны каменный теплый придел во имя Входа Господня в Иерусалим. Ризположенская церковь по виду крестообразная, в длину 13 сажен, в ширину 7½ сажен; в 1813 г. покрыта по деревянным стропилам листовым железом; на ней пять глав, которые в том же году сделаны новые и покрыты коробками из белого листового железа по железным стропилам; тогда же в церкви был выстлан чугунный пол (на все это употреблено 3,554 р.). Св. алтарь устроен с двумя предалтариями, в одном из которых помещена кладовая; царские двери резные; иконостас – довольно древней работы, состоит из двух ярусов, украшен резьбою, вызолоченною на полимент, а гладкие места его посеребрены. В 1831 п 1832 гг. вновь расписаны стены священными изображениями и тогда же на западной стороне церкви устроены хоры для клирошанок, поддерживаемые четырьмя колоннами и окрашенные дикою под мрамор краскою. В 1854 г. с разрешения епископа Леонида внутренность храма поновлена на пожертвования благотворителей; устроен новый кипарисный престол; освящен храм 17 января 1855 г. епископом Филофеем Костромским. Входов в церковь три: с западной, северной и южной стороны. За упразднением тесного Входоиерусалимского придела в 1831–32 гг. устроены на усердные приношения благотворителей из Костромских граждан (преимущественно Михаила С. Акатова, Феодора М. Обрядчикова и Феклы В. Солодовниковой) два каменные просторные теплые придела – один на правой стороне, в честь Входа Господня в Иерусалим и во имя мученицы Анастасии, другой – на левой стороне, в честь Богоматери иконы Её Феодоровской и собора Архистратига Михаила; освящены епископом Павлом 18 и 19 сентября 1832 г. Оба придела ровные, длиною от горняго места до задней стены в 20 аршин, а шириною 18¾ аршина; иконостасы в них об одном ярусе – высокой столярной работы (Костромского мастера Ф. Я. Дурляпина), окрашены красным колером, с колонными столбами вызолоченными и убраны фруктовою вызолоченною на полименте резьбою; иконы в них хотя не древние, но очень хорошего письма и многие украшены мастерством сестер; царские врата крестообразной фигуры и убраны резьбою. Пол частью из цемента, частью из чугунных плит, частью из кирпича; на западной стене устроены в том и другом приделе деревянные, поддерживаемые колоннами, хоры. Вход в оба придела один – с паперти от задней стены. В связи с этою церковью над папертью устроена каменная колокольня. В 1802 г. епископ Евгений дозволил игуменьи Александре разобрать прежнюю очень ветхую колокольню и вместо её построить новую с употреблением годного материла как из старой колокольни, так и из упразднённого тогда за ветхостью Васильевского придела, бывшего при Сретенской монастырской церкви. В 1804 г. на монастырские средства была кончена постройкой эта довольно высокая колокольня по красивому фасаду с колоннами и со шпилем вверху; весь верх её обит белою жестью; за работу подрядчикам и за разные материалы заплачено 2457 р. На колокольне в 1835 г. числилось 6 колоколов и боевые часы.

Еще в ограде Крестовоздвиженского монастыря имеется небольшая Сретенская церковь, прежде бывшая приходскою. По малочисленности прихожан Сретенская каменная церковь с приделом Василия Великого и церковною землею присоединена к монастырю в 1794 г. епископом Павлом, прихожане же по собственному желанию приписаны к городской Алексеевской церкви. По составлении в 1813 г. нового плана на монастырскую землю, церковь эта вошла совершенно в состав монастыря и ныне находится внутри ограды монастырской на юго-восточной стороне в углу. Она имеет в длину 8 сажен и в ширину 4 сажени – теплая (две печи); видом овальная, об одной главе, с трапезою и папертью; построена, как можно полагать по её архитектуре, не позднее последней половины XVII в., но и теперь обладает большою прочностью. В 1854 г. с разрешения епископа Леонида, внутренность храма поновлена на сумму, пожертвованную благотворителями обители; вместо ветхого устроен новый кипарисовый престол. Освящен этот храм 17 января 1855 г. преосвященным Костромским Филофеем. Алтарь и церковь некогда покрыты были тесом, трапеза же листовым железом. Пол в алтаре и церкви кирпичный. Трапеза и алтарь отделяются от церкви каменными арками. Стены храма покрыты по штукатурке дикою краскою и украшены древними изображениями святых, особенно хорошо сохранившимися вверху. Царские врата – с вызолоченною резьбою; иконостас столярной работы и вмещает много старинных икон в окладе, покрыт голубого цвета краскою и украшен резьбою. Входов в церковь два – один с паперти, а другой с северной стороны из прежде бывших здесь иноческих келий. Над самой папертью этой церкви²⁸ по длине её устроена колокольня об одном ярусе на подобие фонаря, покрыта белым листовым железом, с железным четвероконечным крестом; колоколов на ней не имеется.

Без сомнения, для обоих этих храмов и особенно для Ризположенского являлись многие жертвователи деньгами и различными священными ценными предметами. Древние вклады не все дошли до нас; из сохранившихся доселе следующие наиболее достопримечательны: 1) Евангелие в поллист на александрийской бумаге, обложенное малиновым рытым бархатом, с надписью на листах: «сию книгу пожаловал государь царь и великий князь Михаил Феодорович всея Русии на Кострому в монастырь в Настасеин девич, лета 7143 (1635) апреля 10 день, а подписал сию книгу приказу большаго двора подъячий Любим Асманов»; 2) серебряный потир с вычеканенною на нем надписью: «лета 7143 государь царь и великий князь Михаил Феодорович всея Русии пожаловал на Кострому Настасеина девича монастыря в церковь сосуды серебреные»; сосуд этот в конце 40-х годов упразднен. Из священных вещей, поступивших в 1773 г. из прежнего Крестовоздвиженского монастыря, также достойны замечания хранящиеся доселе следующие: 1) серебряное вызолоченное кадило с надписью: «лета 7166 (1658) месяца маия сие кадило Воздвиженскаго монастыря построено при архим. Филарете, трудихся о сем аз грешный»; 2) Евангелие, печатанное 1663 г. с следующею надписью по листам: «лета 7189 (1681) г. августа в 20 день Костромскаго Богоявленскаго монастыря архимандрит Павел приложил сию книгу Евангелие напрестольное в новодевич Воздвиженский монастырь, что в кремле города, по родителех своих при игумении Пелагее Немцове с сестрами, а подписал сию книгу Евангелие напрестольное Богоявленскаго монастыря по приказу архимандрита Павла того ж монастыря слушка Данило Иванов»; 3) серебряный вызолоченный напрестольный крест с частицами св. мощей и надписью: «в лето 1732 году месяца марта в 6 день построися сей святый крест в обитель Воздвижения честна креста иже на Костроме тщанием тояж обители игумении Екатерины с сестрами»; 4) другой серебряный крест с надписью: «сделал сей честный и животворящий крест 1764 году Костромскаго Крестовоздвиженскаго девичья монастыря при игумении Акилине месяца сентемврия 18 числа»; 5) водосвященная серебряная, местами вызолоченная, чаша с надписью по обводу: «На Кострому в дом Пречистыя Богородицы Риз положения Настасеинова девича монастыря приложила сию чашу Минина жена Кириловича Грязева вдова Олена Ивановна».

Анастасиин монастырь исстари имел общие для всех монастырей источники содержания, хотя и об этом нет полных сведений. Во время грозного нашествия Литовцев на г. Кострому 1608 г. монастырь подвергся разорению и разграблению и тогда же сгорели жалованные на вотчины и тарханные грамоты. Поэтому в предотвращение притязаний и обид от разных окольных людей игуменья Юлия вынуждена была испрашивать в 1623 г. у царя Михаила Феодоровича подтвердительную грамоту на безпритеснительное владение прежними вотчинами и разными угодьями. Эта же грамота по прошению игуменьи Елены в 1655 г. подтверждена была царем Алексеем Михаиловичем. В 1627 г. царь Михаил Феодорович, как видно из писцовых книг князя Волконского и Бутурлина, дал особую подтвердительную грамоту на владение Гашеевою слободкою, которая некогда дана была монастырю «под коровий двор», а также имела уже несколько бобыльских дворов; слободка в то время находилась за посадом по правую сторону вологодской дороги, где ныне находится городская Алексеевская церковь. Вообще из писцовых книг луговые половины (в 1629–1630 г.) усматривается, что уже в XVI в. Анастасиину монастырю принадлежали те перечисляемые нами далее вотчинные земли, которыми он владел в последующее время своего существования до учреждения штатов. Так кроме Гашеевой слободки, в которой состояло 27 дворов бобыльских и 47 человек, Анастасиину монастырю тогда принадлежали: 1) в Сущеве стану сельце, имевшее монастырский двор, 7 деревень, 2 починка жилых и 2 пустоши; в них дворов 31 крестьянских и 16 бобыльских, а крестьян и бобылей 54 человека; 2) в Андомском стану деревня с двумя дворами крестьянскими и одним бобыльским и с 8 человеками; 3) в Андроникове стану деревня, в которой находилось 3 двора крестьянских и 2 бобыльских и 6 человек. Кроме того, по описанию тех же книг Волконского значится за монастырем: в новом городе (Костроме) двор осадный с 27 саж. земли в длину и 15 саж. в ширину, в котором жило 7 бобылей; в Сущеве стану па речке Кривчовке при монастырских деревнях две мельницы и мельница общая с Богоявленским монастырем, и еще половина мельницы на речке Баклановке; по реке Костроме три пожни, на которых становилось 400 копен сена.

Из отчетной ведомости, в 1763 г. поданной в Костромскую духовную консисторию игуменьею Анастасиина монастыря Анфисою, видно, что во владении этого монастыря состояли следующие вотчины: в Костромском уезде в Сущеве стану село Ильинское (в нем по последней ревизии 51 душа); к тому селу приписаны были деревни: Сонино (19 д.), Слободка (9), Луговая (17), Китариха (22), Мирицыно (26), Посошниково (20), Скорбешки (8); в Андроникове стану – Таранино (31) и в Андомском стану – Копепница (19 душ). Всего в вотчинных селе Ильинском и девяти деревнях по последней ревизии состояло за Анастасииным монастырем 222 души крестьян. Вотчинного дохода на содержание монастыря, игуменьи с сестрами, а также священноцерковнослужителей получалось в год денежного 150 рублей, а хлебного 112 четвертей. Во времена существования в Костроме воеводской канцелярии, по расписанию штатс-конторы, отпускалось в монастырь по 5 рублей в год на свечи, ладан и красное вино для пяти престолов и по 15 рублей за слободку Гашееву, которая тогда отошла к городскому посаду.

По упразднении Анастасиина монастыря штатами 1764 г., земли его перешли в государственное ведомство;²⁹ лишь оставшимся тут священно-церковно-служителям за неимением прихода отмерено было в Ильинском селе 10 десятин пашенной земли и на 10 копен сенокосной. Когда же упраздненный монастырь опять был восстановлен (в 1775 г.) с приложением к нему названия «Крестовоздвиженский», на содержание восстановленного монастыря отчислены были те способы, какие по штатам назначены для бывшего Крестовоздвиженского, положенного в III классе. Вследствие ограниченности назначенных правительством средств к содержанию Крестовоздвиженско-Анастасиина монастыря, по ходатайству еп. Симона, в 1775 г. отпущено было из казны 500 р. на необходимые первоначальные исправления и постройки в монастыре. По отводу, сделанному в 1798 г. Костромскою казенною палатою, во владении монастыря состояло 31 десятина и 172 сажени сенокосной земли, находившейся в разных местах на расстоянии от монастыря от 15 до 30 верст; – сверх того, рыбные ловли в озере Савинове и мельница о трех поставах на реке Мезе – в 20 верстах от монастыря. В 1859 г. Высочайше пожалована этому монастырю пустошь Калашникова – Рылова (в 17 в.). Из документов и планов на землю, принадлежащую Крестовоздвиженскому девичьему монастырю, по свидетельству особой комиссии, в 1862 г. состояло: в разных местах удобной земли всего 146 десят. 669 кв. саж., неудобной 7 дес. 1,683 кв. саж. и рыбная ловля при озере Савинове с притоками 32 десят. 1,953 саж.

В отношении производившихся в монастыре построек монастырь нередко был обязан усердию граждан. За отсутствием систематических сведений о постройках, можно указать лишь на немногие, за исключением сказанного о храмах. Так еще еп. Дамаскин на западной стороне Ризположенской церкви (в которой он возобновил иконостас и иконы и украсил стены живописью) построил деревянные для себя кельи со службами. В 1781 г. тщанием игум. Нектарии начата строением с северной стороны монастыря каменная ограда с небольшими башнями; но тогда её сделано было очень немного; впоследствии с этой стороны ограда отнесена далее. В 1814 г. игум. Сусанною начато строение каменной ограды со святыми и въезжими воротами по восточной и южной сторонам монастыря до каменного моста чрез овраг; эта работа кончена в 1816 г. и стоила монастырю более 10000 руб. Затем после пожара 14 сентября 1832 г., начавшегося в купеческом доме – соседнем с монастырем, когда сгорели в последнем деревянная ограда, старые деревянные игуменские кельи, (прежде бывшие архиерейские), 12 келий монашеских, скотный двор с сеновалами и погребами, игум. София вынуждена была в том же году строить каменную ограду и с западной стороны, с которой чрез бывшую деревянную ограду огонь распространился почти по всему монастырю; постройка ограды сделана была в 1833 г. на протяжении 45 саж. длины и в 7 арш. вышины. Другая часть западной ограды и северная сторона её устроены в 1837 году на ассигнованную Св. Синодом сумму в количестве 13,662 руб. 81 к. асс. Таким образом весь монастырь был обнесен хотя и в разное время каменною оградою, которая в 1862 г. имела в окружности 335½ сажен. Высота ограды по различию местоположения была неравная от 4 до 7 арш., толщиною 1 арш. На трех углах её были вновь устроены три каменные небольшие башенки, из которых сохранились две с небольшим помещением. Среди восточной стороны ограды в 1814–16 гг. устроены святые ворота, среди южной въезжие; а затем имеются скотопрогонные ворота у северо-восточного угла. Этому монастырю принадлежит состоящая в Гостином дворе близ городского собора каменная часовня, которая построена вместо деревянной в 1820 г. и покрыта железом в ряд с лавками. Здесь поставлена массивная перегородка прекрасной столярной работы (дар Дурляпина), оклеенная ореховым деревом с большим зеркальным стеклом в средине и двумя по сторонам дверями, чрез которые богомольцы входят для поклонения вырезанному из дерева изображению Спасителя, сидящего в терновом венце в темнице. При часовне две монашеские кельи, отделяющиеся каменною стеною, и при них крытый дворик.

Что касается постройки различных деревянных и каменных строений монастырских, то не перечисляя их здесь (о чем будет ниже), мы здесь не можем не упомянуть о том, что весьма многие из них выстроены в период настоятельства игум. Софии (с 1829–47 г.), память о которой должна оставаться незабвенною в обители по многочисленным постройкам и по учрежденному и благоустроенному ею общежитию, что случилось при следующих обстоятельствах. В 1817 г. проезжая чрез г. Кострому во Владимирскую губернию, монахини Нижегородского Крестовоздвиженского монастыря – София, Рахиль, Надежда, рясофорная Зинаида и послушница Агриппина, по совету почтенных граждан Костромских, пожелали поступить в Костромской Крестовоздвиженский монастырь. Из них София 22 мая того же года назначена была казначею с уполномочием всевозможными способами устроять монастырь, вводить лучший порядок и особенно общежитие, «дабы сестры не имели нужды скитаться часто по рынку для покупки пищи и другого нужного». Составленное из этих пяти приезжих сестер общежитие, по присоединении к нему других приезжих монахинь и послушниц из того же Нижегородского монастыря, возросло в том же году до 19, а к 1820 г. до 30 монашествующих. С возведением в 1829 г. казначеи Софии в сан игуменьи, внешний и внутренний строй монастырской жизни совершенно преобразован на началах общежитии, которое вполне окрепло и стало умножаться еще быстрее. Так в 1835 г. находилось в общежитии до 100 сестер, в конце же 40-х годов до 200 сестер. В 1857 г. разрешено было иметь сверх штата 20 монашеских вакансий; в 1862 г. в монастыре состояло 250 сестер с находившимися на испытании. Введение общежительных порядков много содействовало, при благотворительности Костромских граждан, внутреннему и внешнему благоустроению обители. В общежитии всем сестрам соответственно их способностям назначены были приличные послушания или рукоделья; так лучшие мастерицы занимались шитьем из золота и серебра, окладыванием св. образов разными материалами и т. под. Преуспеяние нравственного благоустройства в обители привлекало общее уважение к ней местных жителей и располагало многие благочестивые души искать спасения в хорошо устроенной обители. Вследствие постепенного увеличения числа сестер представлялось необходимым, в виду ветхости и тесноты прежних келий, устроить достаточные деревянные и каменные с необходимыми хозяйственными службами. Так попечительностью игум. Софии³⁰ в 1830–31 гг. устроены для общежительных сестер каменный двухэтажный корпус в западной ограде на 14 саженях, другой двухэтажный же с северной стороны на 10 саженях – для помещения общей трапезы и кухни с подвалами; еще деревянные хлебные амбары, квасоварня и две кельи для послушниц; все это стоило 9,646 р. В 1834–35 г. построены были вновь близ Сульских ворот – деревянные: корпус на 11 саженях, прачешная, катальная, красильная, ткацкая и сторожевая; пристроен к ограде (на Суле) скотный двор с сеновалами и погребами, – на все израсходовано 11,968 руб. Вскоре затем устроены были на каменном фундаменте больничные кельи при Сретенской церкви. В 1863 г. для помещения сестер монастыря и монастырского хозяйства имелись: а) по восточной стороне монастыря деревянный больничный корпус на каменном фундаменте с мезонином и подвальным (с северной стороны) этажом и сзади четыре деревянные флигеля; б) по южной стороне четыре деревянных корпуса, также деревянные флигель и деревянный амбар с погребом; в) по северной стороне каменные: двухэтажный корпус (для общей трапезы) вблизи Ризположенской церкви и два флигеля, пристроенные к ограде (для прачешной и квасоварни), деревянные три флигеля, три деревянные кельи, амбары и хлевы и г) с западной стороны каменный двухэтажный корпус и деревянные на каменном фундаменте корпус, флигель, погреб, поднавес для дров, конюшня, сарай и др. К сожалею, с постепенным возведением новых различных зданий при многих монастырских нуждах не находилось достаточных денежных средств для ремонта прежних и отсюда произошла во второй половине XIX в. та плачевная внешняя монастырская обстановка, которая так ярко изображена в докладе особой комиссии из оо. протоиереев, производившей свидетельствование зданий этого монастыря. И вот это-то обстоятельство, как увидим далее, послужило главным поводом к возбуждению ходатайства о перемещении сестер этой обители в упраздненный Богоявленский монастырь при условии восстановления последнего.

В тот самый год, когда Богоявленский монастырь постигло великое несчастье, послужившее к закрытию его, поступила в Костромскую Крестовоздвиженскую обитель девица из Московских дворян София Димитриевна Давыдова (род. в 1822 г.). С 1856 г. бывшая в послушании надзирательницы монастырской больницы и затем в 1858 г. постриженная в монашество с именем Марии, она горячо принимала к сердцу заветные желания Костромских граждан и свое расположение к запустевшему Богоявленскому монастырю уже успела обнаружить первоначально в том, что не без её влияния возникло ходатайство о возобновлении Богоявленского собора; после неожиданно неудачного исхода этого дела, было при её содействии, по крайней мере, приостановлено разрушение его. Возведенная 3 февраля 1863 г. в сан игуменьи Крестовоздвиженского-Анастасиина монастыря, горевшая пламенным желанием послужить всеми силами благому делу восстановления Богоявленской обители, мать Мария не без долгих дум и тревог вознамерилась принять предложение епископа Платона относительно возбуждения нового ходатайства о передаче в её заведование полуразрушенного монастыря с переименованием его в женский и переведением в него инокинь Анастасиина монастыря. Справедливость требует сказать, что подобное предложение в свое время делали еще игум. Платониде³¹ преосвященные Леонид и за ним Платон; но последняя по старости и болезненному состоянию решительно отклонила от себя это дело, видимо избегая великих хлопот и затруднений, с которыми приходилось неизбежно встретиться при восстановлении Богоявленского монастыря. После того как игум. Платонида отказалась от своей должности (в начале 1863 г.), и жребий избрания пал на инокиню Марию Давыдову, в лице этой мудрой и чрезвычайно деятельной настоятельницы Промысл указал благопотребное орудие в деле восстановления упраздненной Богоявленской обители и соборного храма в ней.

Вступивши в управление Крестовоздвиженским-Анастасииным монастырем, матушка Мария уже при приеме его не могла не усмотреть, что он требует значительных издержек для приведения его в благоустройство во внешнем отношении. С другой стороны, она не могла не принять к сведению недавние обстоятельства, могшие благоприятствовать восстановлению Богоявленского монастыря, в особенности же явно обнаруженное глубокое сочувствие этому великому подвигу Наследника Цесаревича, посетившего Кострому в 1863 г., и вот 2 июля 1863 года эта энергичная игуменья представила епископу Платону формальное прошение о перемещении девичьего монастыря в упраздненный Богоявленский под условием его восстановления, вместе с чем могла осуществиться и заветная её мысль о возобновлении запустевшего соборного храма. Мы представляем здесь буквальный текст этого знаменитого обстоятельного доклада.

«Вашему Преосвященству вполне известно положение Крестовоздвиженского девичьего монастыря, по неоднократному обозрению оного. Он был обстроен в разное время, по мере нужды и скудных средств монастыря, без определенного плана и без соблюдения порядка. Многие кельи так обветшали, что требуют немедленного уничтожения. Кроме двух каменных корпусов, – в одном из коих помещена общая трапеза, кухня, хлебопекарня и подвалы, – все здания деревянные, из этих только настоятельские кельи и больницы не слишком ветхи. Относительно помещения своего сестры обители с находящимися на испытании в числе 250 терпят крайнюю нужду во всех отношениях. На ряду с кельями для монахинь помещаются также и разные монастырские службы, устроенные очень неудовлетворительно и неудобно. Деревянные амбары, кладовые и сеновалы, устроенные по необходимости среди жилых зданий и наполненные хозяйственными запасами, не могут быть защищены от конечного истребления в случае пожара. Кроме сего, для соблюдении экономии желательно было бы в удобное время года закупать единовременно выгодною ценою годовые хозяйственные запасы, как-то: дрова, муку, разные крупы, сено и т. д., а по неимению помещения поставляемся мы в необходимость покупать все эти запасы частями с немалым и постоянным ущербом для монастырской экономии, весьма чувствительным в общем итоге. Дрова, за неимением особого места, расставлены между деревянными кельями и службами тесно между собою соединенными. В случае пожара трудно или даже невозможно подать помощь. Ко всему этому должно присовокупить еще то, что сплошь по всему протяжению монастырской каменной невысокой ограды с западной и северной стороны устроены разные обывательские службы, как-то: конюшни, сараи, бани и проч., приставленные даже к монастырской ограде. Такая смежность сколько неприятна для обители, столько же и опасна. Находясь в таком положении, обитель требует безотлагательного восстановления. По всем вышеизложенным обстоятельствам настоит крайняя нужда для большей удобности к учреждению общежительного порядка и безопасности монастыря 1) устроить каменные корпуса для жительства сестер или, по крайней мере, разобрать и перестроить по новому плану все существующие ныне жилые деревянные монастырские здания с возведением двух или трех новых корпусов для жительства сестер, которые теперь помещаются с крайнею стеснительностью для себя и вместе с неудобством в отношении общежительного порядка; 2) все имеющиеся монастырские службы или перестроить или вновь возвести и расположить их в одном месте по возможности дальше от церкви; 3) с западной и северной сторон между оградою, примыкающею к обывательским зданиям и монастырским строениям, оставить надлежащее пустое пространство. Но все соображения об улучшении состояния обители встречают неодолимые препятствия и затруднения: 1) монастырь находится внутри города Костромы в Цареконстантиновской части между Гостиным двором и бывшим протоком Сулою. С северной и западной сторон он граничит с обывательскими землями с южной и восточной прилегают к нему городские улицы. От восточных св. ворот до западной стены монастыря 78 сажен; от южных – съезжих до северных Сульских ворот 64 сажени; площадь монастыря простирается до 4,992 кв. сажен; вокруг же всей ограды 312 сажен; на таком небольшом пространстве устроить и расположить монастырские здания во всем сообразно вышеизложенным предположениям нет никакой возможности; 2) Для протока Сулы от юго-восточной башни монастыря на небольшом расстоянии от ограды по Царевской улице проведена глубокая канава, достигающая почти до самого северо-восточного угла ограды. Отсюда проток Сула вливается в монастырь и, проходя в нем параллельно монастырской ограде с северной стороны, в небольшом расстоянии от ограды выходит из монастыря при северо-западном угле монастыря. Вследствие сего поверхность монастырской земли к южной и западной стороне ограды значительно возвышена, а к северу весьма значительно склоняется и по направлению протока Сулы образует большой ров. Для уравнения площади во всей северо-восточной стороне; монастыря потребовалось бы сделать огромную земляную насыпь. На этой насыпи можно бы поставить некоторые монастырские здания, хотя очевидно грунт земли, образованный из насыпи на протоке Сулы или близь него не обещает достаточной твердости. Но и это предположение оказывается совершенно неудобным к исполнению. Для осуществления этого предположения необходимо было бы вывести проток Сулу за монастырь, так чтобы он протекал по внешней стороне северной монастырской отрады подобно тому, как он протекает по Царевской улице с восточной стороны монастыря. Сделать это невозможно, потому что вся земля, прилегающая к северной стороне монастыря, принадлежит частным лицам и весьма значительно возвышена над уровнем протока Сулы. Вообще поверхность земли окружающей монастырь, такова, что проток Сула может проходить не иначе как чрез монастырь. Таким образом весьма значительная часть монастыркой земли от прохождения протока Сулы чрез монастырь делается совершенно неудобною для возведения на ней каких бы то ни было зданий и по необходимости должна оставаться ничем незанятою. Для приведения монастыря в благоустройство возможное, по крайнему убеждению монастырского начальства представляется одно только средство: перемещение девичьего монастыря на то место, где находится упраздненный в 1847 г. Богоявленский мужской монастырь. Сие место доселе ничем еще не занято и состоит в ведении духовного училищного начальства. Местность сия находится в одной из лучших частей города, обнесена высокою стеною на пространстве 400 сажен, со всех сторон окружена широкими улицами, внутри монастырской ограды представляет совершенно ровную четвероугольную площадь, на которой здания могут быть расположены по самому лучшему плану. Монастырь этот, основанный в XV в., во все время своего четырехсотлетнего существования пользовался благоговейною любовью и усердным расположением граждан Костромских. В числе благотворителей монастыря считаются царственные особы и многие именитые бояре, между которыми особенно прославились Салтыковы, в течение многих десятилетий постоянно ему благотворившие. Любовь к Богоявленскому монастырю сохранилась в жителях до самых последних времен. После истребления в 1847 г. пожаром многих частей г. Костромы и в том числе Богоявленского монастыря, все Костромские жители с особенным сокрушением взирали на обгоревшие церкви и стены бывшего монастыря, все изъявляли самое пламенное желание восстановить монастырь в прежнем виде и долго не могли примириться с мыслью, что монастырь упразднен окончательно. В 1850 г. во время пребывания в г. Костроме Их Императорских Высочеств, великих князей Николая и Михаила Николаевичей, Костромские граждане подавали Их Высочествам докладную записку о возобновлении Богоявленского монастыря и впоследствии на запрос правительства о том, какие средства предлагают они для сего возобновления, изъявили желание пожертвовать на этот предмет до 6 тысяч руб. серебром. Известно также, что в Бозе почивший Государь Император Николай Павлович выразил свое особенное благоволение к погоревшему монастырю и Высочайше повелеть соизволил, чтобы обгоревшая Богоявленская церковь в монастыре была непременно восстановлена, как священный памятник древности. Впоследствии была ассигнована и сумма на этот предмет. Имея все это в виду, монастырское начальство осмеливается думать, что возобновление монастыря Богоявленского, с перемещением в него женской обители, кроме удобств для помещения сестер оной и сохранения древнего монастыря, как священного памятника, удовлетворило бы благочестивому усердию граждан г. Костромы и соответствовало бы воле в Бозе почившего Императора Николая Павловича. Если правительству угодно будет принять наше желание и просьбу о перемещении Крестовоздвиженского женского монастыря на место Богоявленского, то это представляется возможным на следующих основаниях:1) Устройство келий производить на способы монастыря при пособии благотворителей. Жители г. Костромы несомненно примут ныне весьма деятельное участие в возобновлении монастыря, на развалины коего они доселе смотрят не иначе, как с глубокою скорбью; 2) Перемещение женской обители из настоящего места на то, где был Богоявленский монастырь, совершить не вдруг, а постепенно, смотря по средствам монастыря. При неспешном производстве работ монастырь незаметно может обстроиться в течении нескольких лет без особенного стеснения монастырской экономии. Не малую помощь при этом может оказать и годный в дело материал, образовавшийся от разломки монастырских зданий; 3) В пособие монастырю от казны признается необходимым просить от правительства по собственному его усмотрению именно: ассигнования сумм на возобновление Богоявленской церкви согласно прямой и ясно выраженной воле в Бозе почившего Императора Николая Павловича. Высочайшая воля о возобновлении этой церкви отменена была в 1860 г. потому, что не имелось в виду никаких средств к поддержанию в ней богослужения. С восстановлением монастыря обстоятельства изменяются: Богоявленская церковь будет необходима для совершения в ней богослужения; поддержание церкви отнесено будет на счет монастыря; 4) Те суммы, какие пожертвованы были вкладчиками на поминовение в Богоявленский монастырь, передать из Игрицкого для этой же цели в девичий монастырь, равно и вещественные вклады, какие окажутся в наличности в Игрицком монастыре, возвратить в восстановляемый Богоявленский; 5) билет на 5000 рубл., по завещанию приснопамятной благодетельницы монастыря графини Анны Алексеевны Орловой Чесменской, назначенный в Богоявленский монастырь, но за упразднением сего монастыря не поступивший согласно своему назначению, также передать в восстановленный монастырь согласно воле завещательницы. Изъяснив все сие, покорнейше просим Ваше Преосвященство употребить, где следует, ходатайство о приведении в исполнение выраженных предположений относительно перемещения монастыря».

Преосвященный Платон благосклонно принял это согласное с его желаниями прошение и изъявил полную готовность содействовать приведению его в исполнение. Для начатия делопроизводства по этому сложному предприятию владыкою учреждена была особая следственная комиссия из трех протоиереев³² и архитектора, которой вменено было в обязанность собрать на месте ясные и верные сведения, относящиеся к состоянию девичьего Анастасиина монастыря и мужского упраздненного Богоявленского, а также о средствах и возможности привести в исполнение желание игуменьи Марии.

Когда эта комиссия отнеслась (от 9 июля 1863 г.) к игуменьи с требованием нужных по делу сведений, то последняя уведомила (от 12 июля), что для восстановления упраздненного Богоявленского монастыря с перемещением в него Крестовоздвиженской женской обители: 1) имеются на лицо следующие средства: а) монастырской церковной суммы при девичьем монастыре около семи тысяч рубл. сер.; б) монастырские деревянные здания, из коих часть материалов может быть употреблена в новых постройках; 2) предвидятся а) немаловажные пособия благотворителей, сочувствующих перенесению женской обители в Богоявленский монастырь и изъявивших желание пожертвовать лесу, извести и других материалов на постройки; б) к восстановлению Богоявленского монастыря может служить материал от разломки каменных зданий, каковы: кирпич, булыжник, железо и проч. и в) пособие от правительства в количестве уже ассигнованной суммы на возобновление Богоявленского соборного храма.

Признавая возможным на все эти средства приступить к возобновлению Богоявленского монастыря с перенесением в него женской обители, монастырское начальство, кроме того, руководилось, между прочим, следующими соображениями: 1) имеющаяся в Крестовоздвиженском девичьем монастыре церковь по тесноте и невместительности должна быть непременно расширена. Пристройки по смете архитектора обойдутся не менее 10,000 руб. сер. Ограда, обнесенная вокруг Крестовоздвиженского монастыря, должна быть непременно возвышена по меньшей мере на два аршина, для обеспечения его от разных неприятных случаев. По смете работа эта и потребный для оной материал обойдутся до 8000 руб. сер. При перемещении же обители в высокие стены Богоявленского монастыря, в котором на возобновление Богоявленского собора уже назначена сумма, расходы потребные на расширение церкви в Крестовоздвиженском монастыре и на возвышение в нем ограды сберегутся и могут быть отнесены на другие предметы соответственно общей цели; 2) Смоленская церковь в Богоявленском монастыре и теперь удобна для богослужения; церковь Никольская может быть легко и скоро приведена в должное устройство перенесением в неё некоторых икон и вещей из церкви, находящейся в Крестовоздвиженском монастыре с оставлением в ней иконостаса и необходимых принадлежностей; 3) так как Крестовоздвиженский монастырь по причинам, изложенным в прошении игуменьи Марии к Его Преосвященству требует для приведения его в полное благоустройство неотлагательного восстановления во всех его частях; то подставляется гораздо более выгодным употребить потребный для этой цели капитал, избрав лучшее и во всех отношениях удобнейшее место, нежели тратить весьма значительные суммы на восстановление монастыря на занимаемой им ныне местности, не имея никакой возможности устроить монастырь, во всех отношениях соответственно его назначению, по затруднениям, представляемым местностью монастыря. Сверх того, 4) необходимо теперь же приступить к постройке новых корпусов для жительства сестер обители. Очистить для этого место в монастыре, при неправильном размещении в нем зданий на небольшом пространстве возможно не иначе, как уничтожив несколько зданий, занимаемых ныне сестрами обители. А так как нынешнее помещение монашествующих стеснено до крайности, то с уничтожением ныне существующих зданий на время построек не будет никакой возможности к размещению сестер обители в зданиях монастыря; необходимо будет или уволить многих сестер из монастыря или разместить их по другим монастырям. Затруднение это, с перемещением женской обители в Богоявленский монастырь, будет совершенно устранено: на все время построек в Богоявленском монастыре монахини могли бы занимать настоящие их помещения. Все эти соображения приводят к заключению, что потребные к перенесению девичьей обители в Богоявленский упраздненный монастырь расходы не превысят тех расходов, которые необходимы на устройство её в занимаемой ныне местности. Между тем это перенесение представляет все выгоды для приведения женского монастыря в должное и лучшее устройство и даже с облегчением, если взять в расчет, что потребные 10,000 руб. сер. на необходимое расширение церкви и 8000 руб. на необходимое же возвышение ограды сохранятся в монастырской экономии при условии перемещения, а также и то, что благотворители, усердствующие пожертвованием строевых материалов, побуждаются преимущественно желанием содействовать восстановлению Богоявленского монастыря. По перемещении же монахинь в Богоявленский монастырь предположено в Крестовоздвиженской обители открыть: 1) училище для девиц духовного звания в двух каменных корпусах, находящихся ныне в монастыре и 2) приют или богадельню для призрения престарелых и бесприютных лиц, принадлежащих к духовенству Костромской епархии, которая могла бы быть помещена в том корпусе, который занимается ныне монастырскою больницею. Таким образом перемещение девичьего монастыря на новое место послужит не только к улучшению его и к восстановлению издревле чтимого и во многих отношениях замечательного Богоявленского монастыря, но к учреждению весьма полезных для епархии заведений, в которых уже давно чувствуется настоятельная потребность.

По представлении игум. Марией требуемых сведений, следственная комиссия нашла показания её справедливыми, причем в дополнение представления игуменьи сообщила, между прочим, следующее относительно Крестовоздвиженского-Анастасиина монастыря. Ризположенскую церковь тесную и неудобовместительную, особенно в зимнее время, когда богослужение совершается в одних придельных храмах, необходимо было расширить или устроить новую более поместительную; Сретенская же церковь весьма тесна. Каменная ограда, ничем не крытая, во многих местах имеет трещины от размоя дождем. Монастырские строения расположены без всякого порядка и не имеют надлежащего удобства к монастырскому общежитию. Из 25 жилых зданий и монастырских служб 16, по ветхости негодные к исправлению, требуют уничтожения, а 6 требуют значительных поправок и только 3 годны для помещения. При Анастасиином монастыре нет поместительных амбаров для съестных припасов, удобного скотного двора и вовсе нет удобного места для склада дров. Сестры монастыря во всех отношениях внешнего монастырского общежития терпят стеснение и затруднение.

Что же касается Богоявленского монастыря, то, по освидетельствовании его, комиссия в донесении своем еп. Платону присовокупила, между прочим, следующее к данным, заключающимся в прошении игум. Марии. Богоявленский соборный храм для открытия в нем богослужения требует значительного исправления; Никольская же церковь по исправлении иконостаса и незначительных повреждений может быть в скором времени открыта для совершения богослужения; в Смоленской церкви, в которой непрерывно оно совершается начальством и священнослужителями духовной семинарии, иконостас благовиден, пол прочен; лишь в арке между западною стеною и внутренними двумя столбами видны трещины и требуют исправления. При устройстве девичьей обители на месте Богоявленского монастыря два каменных корпуса, один из которых занят семинарскою больницею, и несколько келий под Смоленскою церковью, уже утратившие свое первобытное назначение и употребление и постепенно приходящие в ветхость и разрушение, могли бы служить для сестер монастыря удобным и даже необходимым на первый раз помещением; прочие деревянные службы монастырские, теперь бесполезные, также могут быть приспособлены к делу монастырского хозяйства. Между прочим, самая местность, занимаемая бывшим Богоявленским монастырем, как обнесенная высокою каменною стеною³³ и имеющая ровную площадь на пространстве 8,264 кв. саж., надставляет много удобств к устройству на ней девичьего монастыря по самому лучшему плану. Денежные вклады Богоявленского монастыря, переданные в Игрицкий, заключаются в 13 билетах а) на 4000 ассигнациями и б) на 914 р. 58 к. серебром.

По соображении всех обстоятельств дела комиссия нашла, что перемещение Крестовоздвиженского девичьего монастыря в упраздненный Богоявленский сколько необходимо и удобно для девичьего монастыря, столько благовременно, полезно и выгодно для Богоявленского монастыря. Одними средствами, указываемыми иг. Марией, могут быть достигнуты две важные цели: без особенного отягощения казны может быть приведен в надлежащее благоустройство девичий монастырь, в чем настоит для него существенная потребность в виду непреодолимых затруднений по неудобству его места, – и возобновлен упраздненный древний Богоявленский монастырь, который уже 16 лет обгоревшими развалинами своих древних святынь представляет в себе жалкое для всех безобразие. Притом расходы на устройство девичьего монастыря на месте Богоявленского при вышеизъясненных условиях и средствах не должны превышать той суммы, какая требуется для того на месте Крестовоздвиженского монастыря. И более выгодным и полезным признается употребить капитал на устройство обители на месте выгодном во всех отношениях, чем на неудобном.

Что же касается предназначения местности Богоявленского монастыря на устройство зданий для Костромской духовной семинарии, та же комиссия представила со своей стороны на благорассуждение епархиального начальства следующие соображения: а) местность Богоявленского монастыря со всеми зданиями при ней и в ней приспособлена удобством более для монастыря, чем для семинарии; б) высокая монастырская ограда представляет особенное удобство для монастыря, а для семинарии затруднение. Поддержание высоких стен монастырских в надлежащем их виде послужило бы к излишнему очень значительному обременению духовно-учебного ведомства; почему во избежание излишних трат для казны в проекте об устройстве семинарии на местности Богоявленского монастыря необходимо соединена будет разломка не только Богоявленской церкви, но и Никольской Салтыковской. Но при возобновлении монастыря с помещением в нем женской обители сии церкви сохранятся, как священные памятники древности, и будут существовать с постоянною пользою для обители; в) Смоленская церковь также останется излишнею и очень обременительною для семинарии, ибо в зданиях семинарских устроена будет домовая церковь, приспособленная к своему назначению. Между тем эта церковь по передаче в ведение девичьего монастыря составит одну из дорогих для него святынь по благоговейно чествуемому всеми жителями г. Костромы чудотворному образу Смоленской Божией Матери и г) для устройства духовной семинарии не трудно отыскать в г. Костроме удобную землю, причем ценность земель в городе еще незначительна.

Находя изложенные выше сведения достаточными, епископ Платон сносился с начальником Костромской губернии. Последний отношением от 24 августа уведомил, что со стороны гражданского начальства не только не встречается препятствий к осуществлению предположений о перемещении Крестовоздвиженского девичьего монастыря в упраздненный Богоявленский, но возобновление разрушающихся зданий бывшего сего монастыря послужит украшением для города и может вместе соответствовать лучшим видам городского благоустройства. Но главное затруднение к передаче обгоревшего Богоявленского монастыря Крестовоздвиженской девичьей обители представлялось в том, что местность этого монастыря предназначалась для духовной семинария. Между тем известный уже нам ход дела по постройке семинарии устранял это затруднение. Поэтому семинарское начальство, которому не раз было дано знать о необходимости приобретения другой для семинарии местности, уже не имело побуждений отстаивать в своем владении местность Богоявленского монастыря и теперь заявило, что с его стороны нет препятствий к переведению Крестовоздвиженской женской обители на место упраздненного мужского монастыря.

Все эти сведения представлены были на усмотрение Св. Синода, причем преосвященный Платон написал в своем донесении следующее. «По сведениям и соображениям членов комиссии нахожу просьбу Костромского девичьего монастыря игуменьи Марии с сестрами о перемещении монастыря на местность занимаемую Богоявленским не только заслуживающею уважения, но полагаю, что усердие и желание сохранить древний памятник благочестия, уважаемый гражданами Костромы, без больших пожертвований от казны – составляет особенную заслугу со стороны игуменьи Марии. Граждане Костромы чрезвычайно дорожат всеми обгоревшими и разрушающимися зданиями упраздненного Богоявленского монастыря. Уже несколько лет прошло, как предписано сломать все здания его. Но при виде обнаружившегося в городе неудовольствия и соболезнования, когда были разбираемы некоторые обгоревшие здания, представляется необходимым откладывать сломку всех зданий до последней возможности. Хотя средства Крестовоздвиженского монастыря недостаточны для совершения предполагаемых построек на месте бывшего монастыря, но как начальству девичьего монастыря необходимо теперь же и на настоящем месте приступить к устройству и исправлению зданий монастырских на весьма значительную сумму, то гораздо выгоднее на ту же сумму устраивать новые здания на местности, занимаемой упраздненным Богоявленским монастырем, тем более, что монастырское начальство имеет в виду особых благотворителей, обещающих оказать пособие при восстановлении Богоявленского монастыря. К исполнению этого важного и трудного дела игуменью Марию нахожу весьма способною по ею неутомимой ревности и деятельности, по отличному образованию, по опытному знанию нужд и потребностей монастырских и по тому уважению, каким она пользуется в Костромской епархии».

Далее следовало изложение самого ходатайства епископа Платона пред Св. Синодом о восстановлении упраздненного Богоявленского монастыря с передачею его местности, зданий, денежных билетов, также различных вещей и церковной утвари, находившихся в Игрицком монастыре, инокиням Крестовоздвиженской девичьей обители и с наименованием возобновляемого монастыря «Богоявленско-Анастасииным». Отдельные пункты этого ходатайства, посланного 7 октября, почти все были утверждены Св. Синодом.

По рассмотрении вышеизложенного донесения Костромского преосвященного Платона Св. Синод нашел, что, при настоятельной необходимости в благоустройстве обветшавших и непоместительных зданий Крестовоздвиженского девичьего монастыря и затруднениях к тому встреченных со стороны местности оного, предположение о перенесении этой обители на местность, занимаемую мужским Богоявленским монастырем, заслуживает полного внимания, тем более, что оно в случае осуществления послужило бы и к восстановлению благоговейно чтимого местными гражданами Богоявленского монастыря, как древнего и священного памятника, остающегося в развалинах по неимению средств к его восстановлению.

В виду этого Св. Синод с Высочайшего утверждения определением ¹¹/₂₇ ноября 1863 г. постановил: 1) Костромской Крестовоздвиженский Анастасиин девичий монастырь перевести на место упраздненного Богоявленского монастыря и по перемещении именовать Богоявленским-Анастасииным монастырем – с оставлением его в том же третьем классе, в каком он ныне состоит, и при том же окладе содержания от казны, каким ныне пользуется; 2) таковое перемещение женского монастыря произвести на средства монастыря и пособие от доброхотных дателей и притом постепенно по мере сих способов; 3) до времени окончательного устройства монастыря на новом месте оставить в распоряжении начальства оного все здания нынешнего Крестовоздвиженского монастыря, а перемещение сестер женской обители в новоустроенный монастырь совершить по окончательном устройстве сего последнего и затем поручить Костром. епархиальному начальству войти в соображение об устройстве в зданиях ныне существующей девичьей обители училища и приюта для престарелых лиц духовного звания под надзором монастырского начальства, коему столь свойственно попечение и участие в деле человеколюбивого служения ближним; 4) билеты кредитных учреждений, пожертвованные в бывший Богоявленский монастырь для поминовения усопших и переданные по упразднении оного в монастырь Игрицкий (всего на сумму 2,056 р 65 к.), возвратить из сего последнего в Богоявленский-Анастасиин монастырь, предоставив вместе с тем Костром. епархиальному начальству, по собственному его усмотрению, возвратить в Богоявленский монастырь некоторые из ризничных и утварных вещей, принадлежавших тому монастырю и переданных по упразднении оного в Игрицкий монастырь; 5) находящиеся в местности Богоявленского монастыря церкви Богоявленскую,³⁴ Николаевскую и Смоленскую со всею утварью, ризницею и суммами, равно все прочие строения и материалы, оставшиеся от разборки некоторых зданий, тоже передать в ведение начальства девичьего монастыря; сумму же 2,890 рублей, вырученную от продажи кирпича и щебня, добытых от разломки на счет семинарской и духовно-учебной суммы некоторых строений упраздненного монастыря, передать в распоряжение духовно-учебного управления; 6) деревянные здания, устроенные семинарским³⁵ начальством на местности упраздненного монастыря до времени перемещения Крестовоздвиженской обители, оставить в распоряжении семинарского правления; 7) затем распоряжение относительно способа устройства помещения для Костромской семинарии поручить духовно-учебному управлению.

Этот указ Св. Синода получен был в Костроме в самом исходе 1863 г., а 7 января 1864 г. совершилось трогательное торжество введения инокинь во владение бывшим мужским монастырем. Канун этого дня был великим храмовым праздником в обители Богоявленской, но последний, вследствие совпадения с храмовым празднеством в теплом кафедр. соборе, в прежние времена до 1847 г. совершался в ней 6 числа вечером всенощным богослужением, а 7 числа литургией в честь Богоявления Господня. Теперь с благословения преосвященного инокини Крестовоздвиженского монастыря должны были в первый раз совершить храмовое торжество в переданной им полуразрушенной обители так, как оно обычно происходило в ней до 1847 г. Во все городские церкви, по древнему обычаю, приносится в храмовые праздники из кафедр. собора чудотворная Феодоровская икона Б. Матери. В день Богоявления Господня, по освящении воды на р. Волге, эта величайшая местная святыня с крестным ходом пронесена была мимо девичьего Анастасиина монастыря; инокини с благоговением встретили св. икону у ворот и проводили её в Смоленскую часовню. В находящейся при оной часовне церкви в первый раз при участии инокинь было совершено еп. Платоном всенощное бдение и 7 дня божественная литургия. На церковное торжество явились все представители города, выражая тем искреннее сочувствие к делу восстановления упраздненной обители. По окончании литургии, пред благодарственным молебствием, преосвященный сказал глубоконазидательное слово, в котором призывал к радости и благодарности Господу сонм иночествующих дев и всех ревнителей восстановления древней обители. В конце он говорил: «С пророками, кажется, мы видим, что самые камни сей обители облекаются веселим, и слышим, что от радости потрясаются и кости здесь почивших отцов и братий и говорят: Господи, Господи, кто подобен Тебе? Ибо здесь опять не один раз в день будет возноситься бескровная жертва об их упокоении и спасении всех, опять возобновятся на сем месте молитвы, коленопреклонения, бдения и пощения, опять начнется равноангельская жизнь. Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей и соверши и, егоже насади десница Твоя (Пс. 79:15, 16)».

Вслед за этою живою и сильною речью, влившею отраду в души всех многочисленных слушателей, для которых восстановление и процветание Богоявленской-Анастасииной обители теперь представлялось уже близким, было совершено благодарственное молебное пение с умилительным прочтением самим преосвященным акафиста Божией Матери пред её чудотворным Смоленским образом. Эта икона, с 1779 г. прославившаяся многими чудотворениями и всегда привлекавшая к себе сердца верующих, теперь особенно изящно украшена была живыми цветами и разноцветными лампадами от усердия новых хранительниц этой древней святыни. После акафиста была с коленопреклонением прочитана нарочито составленная еп. Платоном молитва ко Пресвятой Владычице пред чудотворным её ликом, в которой вся надежда на восстановление Богоявленской обители возлагалась на всемощное заступление Царицы Небесной. Эта молитва, – на память о первом торжестве, бывшем 7 января, – и до сих пор читается в Смоленской церкви монастыря каждую субботу после акафиста во время всенощного бдения. Вот текст её. «О, Пресвятая Госпоже Владычице Богородице! Со страхом, верою и любовью прибегающе, молимся Ти пред сею честною Твоею иконою, дивными чудесы просиявшею, не затвори нам грешным щедрот Твоих, всепепорочная, не отвергни нас притекающих к Тебе, милосердая, умоли Твоего Сына и Бога Господа нашего Иисуса Христа, да Своею благодатию восставит, устроит и хранит сию обитель, ко спасению душ себе уневестивших Ему. Сама благая сущи, Мати Вышняго, пребуди неотступна от обители сея, яко жребия достояния Твоего, и всесильными Твоими молитвами покрывай выну подвизающихся в ней и сохраняй от всех бед и нужд душевных и телесных. Не имамы бо иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Пречистая Дево. С умилением и дерзновением молим Тя, преблагословенная Владычице, приемли милостиво молитвы, прошения и благодарения и всех с верою притекающих к сему честному Твоему образу приносящи я Сыну Твоему, даруй всем нам дух сокрушения, смирение сердца, чистоту ума, исправление греховной жизни и оставление прегрешений, избавляй нас от греховных искушений и падений, от навета злых человек, от всяких напастей, скорбей и бед и от напрасныя смерти и по преставлении от жизни сей свободи нас от воздушных мытарств и вечныя муки, да вси мы чтущии и хвалящии Тя сподобимся небеснаго царствия и со всеми святыми славим пречестное и великолепое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков, аминь».

Ближайшее после описанного торжества время до месяца мая, без сомнения, было неудобно для построек, и оно прошло в приготовлении материалов для них, причем инокини обнаружили самую усиленную деятельность. Так, в этот краткий промежуток времени они успели еще к 11 числу апреля принять от бывшей комиссии по разломке зданий Богоявленского монастыря 294 тысячи кирпича, 115½ куб. сажен булыжного камня, 146½ куб. сажен щебня и разного железа до 500 пуд. К 28 апреля уже закончен был прием по описям принадлежавших ранее Богоявленскому монастырю ризничных вещей,³⁶ книг и капиталов, которые в самом конце 1847 г. переданы были в Игрицкий монастырь. Из Ипатьевского монастыря тогда же возвращены были различной величины колокола Богоявленского монастыря. Что касается известных нам угодьев и оброчных статей, перешедших к Ипатьевскому монастырю, то они остались за ним, а инокини восстановленного Богоявленского монастыря удовольствовались лишь теми, какие издавна считались за Крестовоздвиженской-Анастасииной обителью.

Приняв в свое владение и заведование полуразрушенный Богоявленский монастырь и решившись на трудный подвиг восстановления его и вместе устранения давно общепризнанных неудобств Крестовоздвиженской обители, первая игуменья обоих монастырей Мария, пламенно горевшая духом достохвальной ревности о Боге, вознамерилась вскоре же положить начало своим великим и незабвенным трудам восстановлением прежде всего Богоявленского соборного храма, который, как многовековая святыня, привлекал к себе общее и особенное сочувствие граждан Костромских. 10 марта в том же 1864 г. был Высочайше утвержден новый план Богоявленского собора; по нему древний храм должен был составить один алтарь к обширному храму, имеющему пристроиться с западной стороны, причем предположено было кругом древнего здания Богоявленского собора по прежнему устроить с трех сторон пристройки, – но в несравненно обширнейшем размере. При этом все дело восстановления обители возлагалось на усердие доброхотных дателей. Ни от общества, ни от правительства еще не было представлено никаких вещественных средств для возобновления монастырских храмов и для устроения новых для инокинь келий; последнее правда отложено было до другого более удобного времени. И однако же в твердом уповании на помощь Божию начало наступившего лета признано было благоприятным временем для того, чтобы положить начало возобновления древнего собора. Для закладки большой пристройки к нему избран был день 12 мая, имевший особенно важное значение в истории Богоявленского мужского монастыря. Для этого торжества теперь сюда принесены были чудотворные иконы: из кафедрального собора Феодоровская икона Богоматери, из Ипатьевского монастыря Тихвинская св. икона, из Запрудненской церкви Нерукотворенный образ Спасителя, из Богородицкого Игрицкого монастыря принесена в дар и благословение обители копия с чудотворной Смоленской иконы Б. Матери. Когда в 7 часов утра 12 мая на западной башне, обращенной навсегда в монастырскую колокольню, начался благовест в большой Богоявленский колокол, отличавшийся редкою гармоничною звучностью, как бы оправдывавшею известную нам надпись на нем, звук этого колокола, издавна хорошо знакомый городским старожилам, невольно вызвал в них радостные возгласы: «хозяин заговорил! хозяин воротился домой и созывает гостей».

Все городские сословия приняли самое горячее участие в торжестве закладки, которое привлекло в стены обители до 12 тысяч богомольцев всякого возраста и звания. В конце литургии в Смоленской церкви архипастырь Платон не оставил без назидания присутствовавших, причем так выяснил значение 12 дня мая. «Настоящий день, слушатели, есть один из особенных дней милости Божией к сей обители. За 85 лет пред сим (т. е. в 1779 году) Господь Бог путесотворил огненную стезю гневу Своему (Пс. 77:50) по граду и обители сей. Все окружающее стало жертвою огня. Но место, где мы предстоим, и святые изображения Господа Саваофа и Пречистой Владычицы Богородицы на стене монастырской остались невредимы, как купина горящая и несгорающая. В память сей Божией милости и в надежде новых даров благодатных, настоящий день избран для положения основания к воссозданию древнего храма и забрал сей обители». Затем, искренно восхвалив благоговейную ревность инокинь о восстановлении храма Божия прежде устроения крайне нужных им собственных жилищ, владыка объявил признательность церкви и обители благотворителям, уже явно и тайно принесшим свои лепты на святое дело, и трогательно умолял граждан от имени покойных их родителей и предков (сюда приходивших для молитвы за себя и за них и завещавших им любовь к этой обители), также во имя собственного своего спасения не отказывать в своих посильных пожертвованиях возникающей вновь обители и тем выполнить некогда на хартиях выраженные обещания сделать достаточные пособия к восстановлению сей древней обители. По окончании божественной литургии, начат был водосвятный молебен и совершен крестный ход на внутренний двор Богоявленского монастыря, покрытый тысячами народа, и здесь совершена закладка храма по чину ранее указанному архипастырем. Освящение воды происходило на особо устроенной под балдахином площадке против Богоявленского собора, на стене которого в это время находились некоторые из уцелевших от пожара древние иконы. Самая закладка произошла таким образом: опустившись в северо-западный угол рва, где была приготовлена чугунная плита с означением года, месяца и числа закладки, еп. Платон положил на верху её с окроплением св. водою крестообразно ряд кирпичей равным образом и на прочих трех углах положено основание самим владыкою. Затем положены камни воссозидательницею обители, иг. Мариею, также некоторыми из священнослужителей и начальствующих лиц светского звания; на это основание по древнему обычаю клали деньги. По выходе из рва по прочтении архиереем положенной в требнике Петра Могилы (66 стр.) молитвы, крестный ход направился к южной стене монастырской ограды, и здесь после молебствия св. Николаю сделана была закладка добавочной стены, после чего он возвратился в Смоленскую церковь, где и закопчено это торжество церковным чинопорядком. По окончании же священнослужения, архипастырь в сопровождении сослуживших, шествуя в мантии чрез весь монастырь в уцелевшие от пожара келии, с обычною молитвою благословил поставленные среди монастыря хлебы, которые после того были раздаваемы народу; роздано было также до 9000 крестиков металлических и кипарисовых. Умилительную картину представляли эти тысячи пришедших на торжество и с большими усилиями старавшихся получить, на память о нем, кусочек хлеба или небольшой крестик!

Вскоре же после закладки, выведен был фундамент для пристроек к древнему уцелевшему зданию Богоявленского собора; на пяти обгоревших куполах его устроены главы и покрыты белым железом; над обгоревшею башнею на западной стороне ограды над св. вратами возведен шатер крытый железом и украшен в византийском стиле четырьмя фронтонами с пятью малыми, крытыми белою жестью, главами с крестами; и башня эта обращена в колокольню. В этих работах в связи с устройством других монастырских зданий незаметно прошло благоприятное для постройки время. Между тем, как бы в ответ на воззвание архипастыря, на возобновление монастыря притекли уже весьма многие жертвы. На это ясно указал еп. Платон в своей новой речи при священнослужении в Смоленской церкви в празднование первой годовщины (7 января 1865 г.) возобновляемого Богоявленско-Анастасиина монастыря. Владыка живо в своей речи изобразил все «что стало в год с сею обителью. Храмы, обезображенные пламенем и временем, восстановляются и облекаются в благолепие; на главах их уже сияют кресты; некоторые сестры нашли себе приют в обители; устрояются жилища и для прочих; укрепляется ограждение и изготовлено много потребного для создания обители в настоящем году». Признав в этом явную милость Божию, владыка отметил и то «общее сочувствие к восстановлению обители, которое выражалось отвсюду и во всем. Оно являлось и в словах одобрения, и в молитвах, и в благих советах, и в щедрых жертвах для восстановляемой обители»,³⁷ причем «жертвовали не только те, которых Господь благословил достоянием, но и бедные, одетые в рубища, приносили златницы.³⁸ Иные нажитое трудами целой жизни приносили со слезами умиления в жертву на восстановление обители по убеждению, что не могут из своего достояния сделать лучшего употребления.³⁹ Поступали пожертвования и из далеких мест, даже из таких, где собственная нищета храмов и обителей требует особой помощи.⁴⁰ Но особенною благодарностью обязана сия обитель жителям гор. Костромы, пожертвования которых были довольно обильны».⁴¹ Представив ценность этих жертв пред Господом, преосвященный в заключительном обращении к благотворителям, обители сказал: «Восстановляемая усердием вашим обитель будет вековым памятником вашей веры и вашего благочестии для грядущих поколений. Имена ваши всегда молитвенно воспоминаются пред Богом сестрами обители. Но если бы они и забыли о вас, то церковь никогда не забудет вас. Доколе будет стоять обитель, до тех пор она не престанет вопиять пред Богом о милости к благотворителям и создателям её».

При таких условиях стало возможным для иг. Марии помышлять о скорейшем восстановлении Богоявленского собора, между тем как возобновление Смоленской часовенной церкви и храма во имя св. Николая, упраздненного в 1853 г., не требовало больших издержек. Для возобновления Никольской церкви извне и извнутри оказалось достаточным весеннее и летнее время 1865 г.; этому делу много содействовали своими пожертвованиями г-жи Шигорина и Горняковская. Тогда в ней устроен из полированного дуба новый четырехъярусный иконостас; отштукатурены внутри стены и расписаны в алтаре и церкви фресками; поновлены все лепные работы; сделаны клиросы и мозаический пол; устроены три крыльца из белого камня; окна и двери сделаны новые; кровля храма и купол покрыты железом. Церковь эта 15-го сентября того же года освящена еп. Платоном и совершившиеся по этому случаю торжества церковные в Богоявленском монастыре привлекли всецело внимание современного общества. В день Воздвижения честного Креста Господня после литургии инокини с крестным ходом, сопровождавшим чудотворную Феодоровскую икону Богоматери, устремились из Крестовоздвиженского монастыря в воссозидаемый Богоявленский и здесь в Никольской церкви совершено всенощное бдение с участием архипастыря Платона. Заслуживает внимания следующая особенность при совершении литии: она отправлена была не в притворе этого храма, но вне храма, причем первая ектенья возглашена против западных врат храма, вторая против южных, третья против алтаря и четвертая против северных дверей храма. В это именно время среди ночной тишины обширная площадь монастырь обильно была освещена зажженными плошками, расположенными по всей ограде его и на стенах колокольни, а вокруг Никольской церкви и на южной стороне Богоявленского собора горели свечи в разноцветных фонарях. Паперть и средняя часть Никольского храма залиты были светом от множества свечей, а также от разноцветных лампад. При этом свете ярко блистал дубовый с позолотою иконостас; вместе с тем ярко сияли на многих иконах золотые и серебряные ризы с камнями; в ряду последних по особенному блеску своему выделялись бриллианты на золотых ризах местных икон Спасителя и Божией Матери, пожертвованных храмоздательницей Е. М. Салтыковой⁴² († 1768 г.). На следующий день, когда в Богоявленском монастыре издревле совершалась память «строителя его старца Никиты», после торжественного шествия архиерея со св. мощами из Смоленской церкви в возобновленный Никольский храм, совершено было освящение этого храма, и священнослужение в нем заключено благодарным молебствием Господу Богу и молением св. и чудотворцу Николаю. По выходе из новоосвященного храма, архипастырем благословлены были просфоры и ломти черного хлеба, приготовленные в четырех больших кадках для раздачи богомольцам. И это освящение храма Божия уже по самой торжественной своей обстановке не могло не произвести глубокого и доброго впечатления на собравшихся во множестве богомольцев; влив неотразимое духовное утешение в сердца Костромских граждан, оно сильнее упрочило надежду на то, что уже недалеко время для совершения священнослужений и принесения молитв в соборном Богоявленском храме.

В 1865 г. были выведены под кровлю стены пристроек к соборному храму с южной, западной и северной стороны; в следующем же году над новыми пристройками к собору устроена кровля и покрыта железом; тогда же устроены в нижнем этаже своды в боковых пристройках собора с южной и западной стороны; быстрота построек под неусыпным надзором иг. Марии была изумительная. И вот, когда летом в 1866 г. Кострому посетил Государь Наследник престола Александр Александрович, 1894 г. 20 октября в Бозе почивший Государь Император, дивное зрелище в Богоявленском монастыре представилось ему и спутникам его. Бывшие за три года пред тем свидетелями страшного запустения обители, они теперь с приятным чувством рассматривали изящную церковь, пристроенную к древнему собору, превращенному в алтарь. В 1867 г. с западной стороны устроена каменная паперть с железною крышею и тремя крыльцами из белого камня. Тогда же с южной стороны храма устроена усыпальница, приспособленная для богослужения; распорядительностью неутомимой игуменьи был очищен весь мусор в склепах под алтарем древнего Богоявленского храма; старые надгробные памятники⁴³ в количестве 30 приведены в надлежащий порядок и покрыты своими древними покровами. Вся усыпальница разделена сводами на четыре отделения; стены и своды расписаны (в 1870 г) альфреско свящ. изображениями; возобновлена древняя живопись альфреско; изображающая посмертную судьбу души. С южной стороны усыпальницы под боковою пристройкою с южной стороны алтаря на лепты сестер обители сооружена в 1867 г. небольшая церковь⁴⁴ во имя св. великомученика Никиты и преподобного Сергия Радонежского; она освящена 14-го сентября того же года еп. Платоном. В резном из черного дуба иконостасе здесь вставлены крестообразно малого размера древние иконы, пожертвованные монахинею казначеею Евпраксиею Ивановою († 1865 г.). По всему иконостасу вложены металлические дробницы с изображением святых, снятые с древних надгробных покровов в усыпальнице. Назначение этой небольшой церкви по преимуществу состоит в том, чтобы в ней совершать ежедневно заупокойное служение с молитвенным воспоминанием почивших благотворителей св. обители и в особенности приснопамятного строителя старца Никиты; гробница которого предполагается вблизи места, занимаемого этою церковью. Не можем кстати не упомянуть здесь о том, что при рытье рвов для фундамента пристройки в северо-западном углу этого храма усмотрено было нисколько не предавшееся тлению тело неизвестного по имени схимонаха и вскоре же по переложении мощей на новое место внутри храма над ними положена чугунная плита, на коей изображен крест и молитва об упокоении «зде лежащаго схимонаха».⁴⁵

В 1868 г. над западною обширною пристройкою к древнему собору устроен пятиглавый каменный купол с позолоченными крестами; по углам той же пристройки и над фронтонами с трех сторон – главы с крестами; в южной пристройке собора устроена разничная палата; в северной боковой пристройке комната ведет в галерею, соединяющую собор с трапезным корпусом, и в этой же пристройке внутренняя каменная лестница ведет в усыпальницу. В этих внешних сооружениях в Богоявленском храме наконец истощены были все денежные средства, вследствие чего деятельная игуменья хотела внутреннюю отделку его отложить на неопределенное время. Узнав об этом, граждане Костромские, с похвальным нетерпением желавшие скорее видеть соборный храм вполне устроенным и благоукрашенным, усердно стали просить её не откладывать окончательную отделку собора, восстановления которого так сильно ожидали уже двадцать лет. Тогда иг. Мария обратилась к гражданам с теплым письменным воззванием, к которому приложен был подробный отчет о том, что все пожертвования, сделанные Костромскими гражданами,⁴⁶ обращены единственно на восстановление Богоявленского собора, именно: на возведение стен и сводов, на устройство кровли, глав и крестов. Исповедав явленные доселе милости Господа Бога к обители и прославляя Его за все жертвы, какие Он возбудил принести на восстановление её, она указывала гражданам на свою искреннюю заботливость о возобновлении Богоявленского храма, в чем по тесноте других монастырских храмов настояла крайняя нужда. «И теперь», говорила она в воззвании, «живущие в обители сестры не могут помещаться в тесных храмах обители, тем большее затруднение будет тогда, когда прочие сестры из Крестовоздвиженского монастыря переместятся в Богоявленский. Многие усердные богомольцы принуждены бывают уходить из храмов по крайней тесноте и обитель лишается их присутствия. Но обитель не имеет средств для сего и потому обращается к вам, граждане г. Костромы, с просьбою: не оставить еще на долго в запустении трехвековой в единственной обители города храм, который уже много лет остается без богослужения. Восстановленный вашим усердием и открытый для богослужения храм будет вечным памятником усердия вашего и присных ваших. В нем будут воспоминаться в молитвах при бескровной жертве имена всех благотворителей». Правда, уже многое было сделано для восстановления вчерне Богоявленского храма (доселе израсходовано было 28,931 руб. по земляной, каменной, плотничной, кровельной и кузнечной, малярной и штукатурной работам), но еще много средств требовалось для того чтобы открыть в нем богослужение: так для внутренней его отделки и для устройства паперти по смете необходима была сумма в 9,893 руб.; «и в таком случае Богоявленский собор мог бы быть освящен нынешнею осенью». Убедительное воззвание это было услышано и принято к сердцу боголюбивыми гражданами. В продолжение 1869 г. успешно собрана была нужная денежная сумма, и храм Богоявленский таким путем приведен к окончанию и по внутренней отделке.

Восстановленный в течение 1864–1869 гг. Богоявленский собор по внешнему своему виду представляет величественное здание, приятно поражающее громадностью размеров, изяществом отделки во всех частях и строгостью стиля в духе древнего церковного зодчества. По всему можно заметить, что на возобновление собора в древнем виде с соответствующими ему украшениями направлена была особенная заботливость, внимание и усердие игуменьи Марии. Нынешний Богоявленский собор состоит из двух частей: из уцелевшего от пожара и полной разборки древнего храма, ныне имеющего в длину 10 саж., в ширину 8 саж., и трех новых к нему пристроек: с западной и восточной сторон на 15 саж. длины и 11 саж. ширины; с южной и северной сторон на 5 саж. ширины и 8 саж. длины. Так как возобновленный древний соборный храм устроен был на высоких подклетях, то и пристройки должны были иметь соответственную высоту и опираться на арки на высоких сводах; потому на них потребовалось около 1,000,000 кирпича. Пристройка, образовавшая главный храм, опирается на четырех столпах, поддерживающих дугообразный свод. При восстановлении древнего собора не оказалось нужным ломать ни купола, ни сводов; с трех сторон окружившие древнее прочное в себе здание новые пристройки придали ему большую крепость и вместе с тем не скрыли его фасада, так как немалая часть древней церкви возвышается над сделанными пристройками. Войдя в собор чрез западные двери, стоящие против св. ворот монастырских, посетитель богомолец вступает в первую часть его – паперть, которая занимает пространство в 3 сажени; дальнейшая часть притвора простирается на 4 сажени. Уже отсюда внутренность собора приводит зрителя в великое восхищение. Обширная высокая арка, пробитая из древнего собора в новую пристройку, открывает взору величественный алтарь, в который обращен прежний Богоявленский храм в хорошо сохранившихся стенах его. Среди четырех толстых столбов древнего собора поставлен престол весь кипарисный, устроенный на возвышении трех ступеней и осененный великолепною вызолоченною сенью, утвержденною на осьми вызолоченных витых колоннах. В высокой арке в западной стене древнего же собора устроены царские врата, великолепно выволоченные и украшенные эмалью; над ними в верхнем полукруге арки сделана надпись славянскою вязью: «аще бо небо, и небо небесе не довлеют Ти, кольми паче дом сей, егоже создах». По витым колоннам царских врат оригинально вделаны ожерелья из разноцветных камней, находившихся в четках восстановительницы храма. Иконостас весь вызолочен и в нем все древние иконы в серебряных ризах; четырехугольные колонны и их капители и карнизы в иконостасе убраны разноцветными камнями по рисункам, составленным иг. Мариею применительно к образцам украшений, существующих в древних православных храмах Константинополя, Солуни, Никеи и других. Солея возвышена от пола храма на семь ступеней, а от пола клиросов на четыре ступени (ныне на одну ступень). Пол в храме и в алтаре устроен мозаический из мрамора разных цветов (в количестве 170 саж., по 8 руб. за сажень). От передних столбов пристроенного храма до стен в обе стороны сделаны иконостасные перегородки, при посредстве которых монахини стоящие на клиросах и пред клиросами скрыты от взоров сторонних присутствующих в храме. Для монахинь устроен особый вход в церковь в пристройке с северной стороны, в каковой ныне помещается церковная библиотека.

В пристроенной с западной стороны церкви стены, своды, арки и столбы, поддерживающие своды её, расписаны фресками с изображениями на столбах святых, а по стенам всего храма – девяти чинов ангельских с надписями из Свящ. Писания. С великою тщательностью очищены и возобновлены без всяких изменений в древнем виде изображения святых на стенах древнего собора, расписанные в 1670–1672 гг. известными нам Костромскими иконописцами. Хорошо знакомая с искусством живописи, иг. Мария сильно скорбела о том, что эти замечательные фрески после пожара в 1847 г. обрекались на изглаждение и разрушение, и еще тогда, когда соборный храм предназначен был к разломке, она успела сделать снимки со многих из них, чтобы хотя часть сохранить от гибели. Получив Богоявленский монастырь в свое заведование, она обнаруживала особенную заботливость о сохранении древней живописи в нем и когда настало время расписания стен храма, пригласила из с. Палеха художников от г. Сафонова, причем сама она строго наблюдала за точным их воспроизведением. Так, где штукатурка уже не могла держать древних изображений, она распорядилась во весь размер изображенных фигур сделать скальпы, с коих и воспроизводилась вновь живопись. – Весь нынешний собор Богоявленский освещается 13-ю паникадилами, висящими в арках; особенно изящен находящийся в алтаре и в воскресные и праздничные дни освещаемый разноцветными лампадами металлический крест, поднимаемый в самый верх алтаря и видимый всеми молящимися в храме. Он живо напоминает уму и сердцу богомольцев тот славный крест, который некогда виден был на небе царем Константином Великим, и слова песни церковной «се прииде крестом радость всему миру». Собор отопляется тремя механическими печами (стоили они 3 тысячи рублей). В общем внутренне убранство собора и расположение его производит весьма приятное впечатление на посетителей, благотворное не только для души молящегося, но и для эстетического чувства, и действительно, по выражению архипастыря Платона, «во всем здесь господствует удивительная гармония».

Когда, благодари неусыпным шестилетним трудам иг. Марии закончено было устройство и благоукрашение Богоявленского собора, в 1869 г. 28 декабря совершено было освящение этого храма, в котором – один престол во имя Богоявления Господня и преподобномученицы Анастасии. Это событие, судя по участию Костромских граждан в восстановлении «памятника древнего благочестия», не могло не быть общим и великим торжеством всего города, особенно же ближайших виновников и благораспорядителей этого дела – иг. Марии и архиеп. Платона. Для участия в крестном ходе вокруг Богоявленского храма собрались по своему усердию почти все священнослужители Костромских и ближайших к городу сельских церквей, причем колокольный звон производился во всех церквах г. Костромы. Общая и частная радость по случаю этого «важного события для г. Костромы» живо представлена в полном глубокой назидательности п воодушевления слове архипастыря на текст пр. Аггея (2:10): «велия будет слава храма сего последняя паче первыя». Знаменательное для Богоявленского собора торжество освящения увековечено было поставлением в тумбе у южной стены алтаря старинной, сохранившей означение времени сооружения древнего Бог. собора, каменной плиты на обороте которой теперь были высечены следующие слова: «При державе благочестивейшаго самодержавнейшаго великаго Государя Императора Самодержца всея России Александра втораго, по благословению высокопреосвященнейшаго Платона, архиепископа Костромского и Галичскаго, сия церковь Богоявления возобновлена и украшена, с устройством при ней трапезы, тщанием и трудами игумении Марии с сестрами, в лето от сотворения мира 7377, от рождества Христова 1869 года; заложена же оная трапеза в 1864 году мая 12 дня; освящен собор 1869 года декабря 28 дня». В следующем году праздник Богоявления Господня был отпразднован после двадцатидвухлетнего перерыва уже в Богоявленском соборе и притом точно так, как праздновался в былые времена до пожара в 1847 году.

Из полуразвалин призванный к новой жизни Богоявленский соборный храм теперь представлялся достаточно благоустроенным и украшенным, однако не на столько, чтобы этим был положен предел дальнейшему благоукрашению его. Некоторые правда незначительные работы в нем производились и в последующее время до пожара в 1887 году, и мы считаем необходимым представить здесь краткую летопись этих работ. Так, в 1870 году была расписана фресками церковь при усыпальнице и паперти её. В 1876 г. окончена последняя часть каменной галереи (употреблено было 50,000 кирпича монастырского), посредством которой собор с западной стороны соединен с колокольнею; галерея покрыта железом, имеет несколько окон и пролетов; в 1883 г. устроен здесь цементовый пол (в 20 саж. длины), а в 1884 г. с двух сторон железные решетчатые ворота с тремя деревянными двойными дверями. В 1880 г. внутренние стены соборного храма расписаны священными изображениями: промежутки между окнами в количестве шести – по три с каждой стороны собора – южной и северной пополнены изображениями прославившихся различными подвигами св. жен в следующем порядке: в двух первых параллельных и ближайших к алтарю простенках написан лик св. жен – мучениц и равноапостольных; в следующих двух параллельных – лик великомучениц и преподобномучениц; в последних же двух простенках написан лик мучениц и преподобных матерей, подвизавшихся в иночестве в пустынях. В 1880–81 гг. позолочены и расписаны главы на Богоявленском соборе; в 1883 г. произведена окраска и чистка стен с позолотой; устроена вместо завес деревянная, расписанная красками, перегородка, отделяющая алтарь от жертвенника и диаконика. В 1882 г поставлены и позолочены правый и левый клиросы. В 1886 г. при входе в собор устроена осмигранная стекольчатая паперть. Тогда же на правой наружной стороне собора написаны изображения святых масляными красками; – так же расписана и наружная стена алтаря церкви при усыпальнице; позолочены 11 крестов на соборе. Так в течение многих лет постепенно обстраиваемый собор доведен был до наилучшего своего состояния снаружи и извнутри.

В 1871 г. иг. Мариею открыто образцовое по благоустройству монастырское загородное кладбище при следующих обстоятельствах. В апреле этого года игумене с сестрами своей обители обратилась к архиеп. Платону с докладом следующего содержания. «Все монастыри в России имеют свои отдельные благоустроенные кладбища; но Богоявленский Костромской монастырь не имеет своего кладбища. Он занимает место в средине города; поэтому сестры обители не могут быть погребаемы в монастыре. Настоит надобность погребать их на городских кладбищах, но это оказывается неудобным во многих отношениях: 1) на общих городских кладбищах нет особого места для погребения монахинь; сестры обители погребаются там рядом с мирянами обоего пола и всякого возраста; 2) могилы монахинь находятся в разных местах, а потому затруднительно совершение панихид по умершим; 3) все более или менее удобные места на городских кладбищах уже заняты; поэтому крайне трудно отыскивать места для погребения там монахинь; 4) по недостатку мест могилы вырываются близко одна от другой и гробы ставятся не только рядом, но и один на другом; от этого некоторые могилы, где погребены тела монахинь, повреждены, а других нельзя даже и отыскать; 5) на общих кладбищах не возможно иметь могилы в должной опрятности и сохранять их от повреждения и 6) для монахинь весьма неудобно ходить на общие городские кладбища для поминовения умерших, когда стекается туда множество мирских людей обоего пола и всякого звания. По сим обстоятельствам настоит крайняя нужда иметь особое вне города кладбище для погребения монахинь». Об изложенном в этом докладе, по резолюции преосвящ. Платона, дух. консистория сообщила, на основании 909 и 910 стат. XIII т. свода законов, в городскую думу с просьбою об отводе нескольких десятин земли близ города для кладбища Богоявленско-Анастасиина монастыря. В думе признано было справедливым отвести две десятины земли между Молвитиным и Галичским трактами в расстоянии на ½ версты от городской черты. На представление губернским правлением снятого плана с уступленной под кладбище земли последовало вскоре же утверждение г. министра внутренних дел.

Получивши достаточное для монастырского кладбища количество земли, иг. Мария приложила все старания к тому, чтобы здесь был устроен приличный храм. В это время подлежала разборке упраздненная за крайней ветхостью и безприходством, причисленная к Архангельской церкви, каменная (длиною 8 сажен и 4 сажени шириною) Преображенская церковь, отделявшаяся от семинарского корпуса лишь узкою улицею Щемиловкою. В 1871 г. 11-го июня по ходатайству игуменьи Марии пред епархиальным начальством храм этот поступил и её ведение с дозволением перенести его на отведенное для последнего кладбище. Здесь из кирпича, полученного от разборки храма, в 1872 г. выложен был фундамент и возведены стены до карниза; в 1874 г. кладка кладбищенской церкви была докончена и храм покрыт железною кровлею, а в 1875 г. он был отштукатурен внутри и совершенно отделан. Новоустроенный храм, в котором поставлен один придельный из трех иконостасов в разобранной Преображенской церкви, посвящен и 11 октября 1875 г. архиепископом Платоном освящен в честь Преображения Господня. Очень благоприличный внутри, кладбищенский храм извне украшен знаменательными изречениями из Свящ. Писания, имеющими близкое отношение к христианской вере в загробную жизнь и надежде на попрание смерти и разрушение ада воскресением Христа Спасителя. Занимаемое кладбищем место искусно распланировано: места упокоения монахинь украшены однообразными чугунными крестами с надписями; ныне здесь встречается немало и дорогих памятников над прахом нашедших здесь упокоение мирян. Образцовая чистота этого кладбища, прекрасные цветники летом, различные растения и ныне уже высокие деревья, чистый воздух среди уединенной поляны, – все это, не смотря на грустные памятники о печальном конце жизни человека, способно производить приятно-умилительное настроение в посетителях монастырского кладбища. Здесь в разное время построены три деревянных здания для помещения сестер Богоявленского монастыря и сторожка; здесь же путники имеют возможность утолить жажду вкусною водою из колодца, устроенного возле самой дороги.

Одновременно с многосложными работами по возобновлению и устройству храмов Божиих необходимо было заботиться и о приведении монастырской ограды в лучшее состояние. Во многих местах она была разобрана, поправлена, надстроена и заново устроена. Так в 1866 г. возведена новая ограда в 5½ арш. вышины на 37 саж. с башнею на юго-восточном углу; восточная сторона ограды в 1892 г. поднята выше на 2½ аршина. Высота ограды вообще была неравная, как и теперь. С южной стороны она имела 3½ саж., но в 1890 г. часть высоты этой ограды вследствие сильного уклона внутрь монастыря снята и имеет только 2½ сажени; тогда же верх её покрыт железом. На западной стороне в 1873 г. на протяжении 31 саж. возведена новая часть ограды⁴⁷ в 4 арш. 5 верш.; к ней пристроена каменная сторожка и въездные ворота; эта ограда в 1893 г. поднята до 7 аршин высоты. С северной же и восточной сторон ограда имеет высоту по 7 аршин. Из первоначально устроенных шести башен ограды уцелели до 1863 г. только три: а) юго-западная, в которой устроена Смоленская церковь; б) с западной стороны изящная по архитектуре башня триумфальная; под ней устроены св. ворота, чрез большую крытую галерею вводящие в соборный храм; верх башни в 1865 году обращен в колокольню; в) северо-западная, которая в 1864 г. была занята кузницею для работ по возобновлению монастыря; затем приспособлена для помещения сестер и наконец занята кладовыми для провизии. Вновь устроены каменные башни: на юго-восточном углу ограды для помещения годовых монастырских запасов хлеба и на северо-восточном углу; последняя не имеет надлежащего устройства и доселе. Сверх этого в новой части ограды вновь устроены ворота въездные против древних южных ворот. Над последними к остатку древней стены с изображением высокочтимого лика св. Николая пристроена в 1871 г. деревянная с тремя остроконечными главками часовня, вход в которую сделан с двух сторон по винтовым внутренним лестницам. До этого же времени пред чудотворным образом была устроена возвышенная площадка, на которую поклонники святыни восходили по прямым лестницам с обеих сторон ограды.

Вместе с этим приходилось иг. Марии испытать много хлопот по возведению корпусов для жительства сестер, на каковой предмет поступили значительные пожертвования от г-жи Сенявиной и других лиц.

1. В 1864–66 гг. устроен обширный, на северной стороне от Богоявленского собора, троицкий или трапезный каменный корпус,⁴⁸ в связь с которым вошло сохранившееся двухэтажное здание бывшей семинарской больницы. Корпус этот получил окончательное устройство в 1871 г. Состоя из двух верхних этажей и подвального, он имел три выступа; один в средине здания и два боковые – угловые; между выступами под кровлею устроены келии – мансарды; после 1887 г. они уничтожены и превращены в подволоки. В среднем этаже центральное помещение занимает трапезная зала, освещенная 10 большими окнами в два света; Налево от палаты буфет со шкафом для посуды; здесь устроена подъемная машина, посредством которой из келарни во время обеда поднимаются блюда с кушаньем в трапезную залу и опускается посуда для очистки её в буфете. По правую сторону трапезной залы устроены рукодельные залы: мастерская золотошвейная, живописная, образная, где производилась отделка образов фольгою и цветами, и несколько келий для помещения монахинь. Ныне здесь помещается только одна живописная; отделывание образов производится уже частно по келиям; мастерская же золотошвейная переведена в настоятельский корпус. В нижнем этаже с правой стороны главного входа устроена (окончательно в 1868 г.) келарня с тремя отделениями, буфет, хозяйственные чуланы и помещения для сестер, трудящихся в этом послушании. С левой стороны от главного входа помещается рукодельная зала для портного мастерства и за нею келии сестер, проходящих это послушание; здесь же прежде была келия для приема посетителей и келия для монахини встречавшей и провожавшей последних. По другую сторону коридора окнами в сад – квасоварня с кладовыми для хранения посуды и келья для трудящихся в этом послушании сестер. В подвальном этаже со сводами устроен большой подвал для хранения годового запаса овощей и два другие; в последних устроены две механические печи для отопления всего корпуса и водоподъемная машина, которая чрез проведенные в стенах трубы из городского бассейна снабжает водою келарню, все келии и другие помещения. Из сеней среднего этажа трапезного корпуса сделан выход на устроенную первоначально на деревянных, а в 1884 г на каменных соединенных арками столбах, деревянную галерею, которою корпус этот соединен с собором; галерея эта в пожар 1887 г. для безопасности Богоявленского собора была сломана и затем сделана на каменных устоях; близь собора – каменная кладка и железная дверь.

2. Еще в 1864 г. приступлено было к постройке корпуса для инокинь на юго-западной стороне монастыря. В 1866 году каменные стены его подняты под крышу и покрыты железною кровлею; в 1868 г. окончено внутреннее устройство этого корпуса; главный фасад его обращен на восточную сторону. Возведенный на средства доброхотных жертвователей и преимущественно д. с. с. Григорова (им пожертвовано до 10000 руб.), корпус этот пристроен с западной стороны (на 16½ саженях длины и 8 саж. ширины) к Смоленской церкви, с которою соединен залою; здесь больные и престарелые монахини имеют возможность слушать богослужение. В верхнем этаже устроены были келии для 30 престарелых и слепых монахинь; но здесь богадельня находилась только до пожара в 1887 г., когда она переведена в Крестовоздвиженский монастырь. В среднем этаже находились больничные для монастырских сестер палаты на 6 кроватей и келии для смотрительницы больницы и для сестер служащих больным, аптека, келия с ванными и келии для хранения больничных принадлежностей: после того же пожара больница отсюда переведена в верхний этаж второй части этого корпуса, который потому известен под названием больничного. В нижнем этаже устроена просфоропекарня⁴⁹ со сводами, чуланы и кухня для больницы. В 1871 г. начата постройка второй части этого больничного корпуса: выведен фундамент на 12 сажен. длины и 8 саж. ширины; в подвальном этаже со сводами устроена баня и прачешная с катальной и сушильней и прочими принадлежностями, механическая печь и резервуар, в который из городского бассейна проводится речная вода для потребностей всего монастыря и в особенности для находящейся здесь прачешной. В 1878 г. над новопристроенною частью корпуса нанесены два этажа и покрыты железною кровлей. В 1879 г. производилось здесь внутреннее устройство В 1882 г. окончательно устроена эта трехэтажная половина каменного корпуса при Смоленской церкви с жилыми келиями для сестер и прачешной.

3. В 1867 г. с восточной стороны собора положен бут под каменный настоятельский корпус – длиною с восточной стороны на 45 саж. и шириною на 8 саж.; строение этого одноэтажного с подвальным этажом и мансардами корпуса окончено в 1871 г. Тогда же окончена внутренняя отделка этого корпуса для помещения игуменьи и сестер. По наружному виду корпус представляет печатную букву г; главный фасад его обращен на южную сторону, другой – окнами к собору, а задняя часть обращена к саду. Главный вход в корпус сделан с южной стороны с каменным тамбуром и двумя окнами: другой вход имеется от собора – прямо в кельи монахинь. В подвальном этаже настоятельского корпуса имеются три механические печи, две хлебопекарни на северной половине корпуса, кладовые для разных хозяйственных припасов и проведена из колодца вода по всему корпусу; в среднем и верхнем этажах – келии для помещения сестер и мастерская золотошвейная. В 1872 г. этот корпус соединен с собором (с восточной стороны последнего) посредством галереи, устроенной на каменных сводах.

4. В 1864 г. на восточной стороне ограды возведен одноэтажный каменный корпус, вначале служивший для помещения столяров, работавших по возобновлению обители. В 1878 г. нанесен второй этаж и покрыт железом; внутреннее же устройство корпуса закончено в 1881 г. Ныне этот корпус известен под именем «казначейского». – Сверх того, выстроены были при различных корпусах несколько каменных и деревянных погребов (в 1865–70 гг.); сад с цветниками; очищен и углублен (1865 г.) пруд подле Смоленской церкви; устроены при св. вратах каменная привратная под железною крышею и при Никольских вратах – деревянная привратная сторожка (в 1878 г.); конюшня и сарай каретный и др.; в 1884 г. с двух сторон монастырской ограды, западной и южной, сделан тротуар с гранитными тумбами и обсажен тополями, коих ныне нет только у северной монастырской стены – снаружи.

При возобновлении храмов Божиих и устройстве различных зданий в Богоявленском монастыре нередко представлялась необходимость в производстве ремонта старых зданий в Крестовоздвиженском Анастасиином монастыре и устройстве новых, особенно с того времени, как учреждены были в нем и стали развиваться училище для девочек и санитарное учреждение. Из монастырских документов видно, что в 1873 г. на монастырские средства приспособлен был для санитарного учреждения двухэтажный каменный корпус, а в 1878 г. это здание ремонтировано: окрашены стены и полы, сделаны новые оконные рамы, двери, подвальный этаж и т. под. В 1879 г. в училищном здании устроена водопроводная труба из городского бассейна. В 1881 г. устроен был здесь летний барак. Во случаю бывшего в конце 1881 г. пожара, истребившего училищный корпус, совершена была перестройка деревянного на каменном фундаменте корпуса с устройством в нем классных зал; в монастырском же каменном доме, на время занятом под училище, сделаны необходимые для последнего приспособления. В 1885 г. взамен деревянной крыши на деревянном училищном корпусе устроена железная крыша и окрашена масляною краскою. В 1887 г. устроен еще барак зимний. Мы не будем здесь говорить о постройках, в разное время произведенных в принадлежащих Богоявленско-Анастасиину монастырю сельских местностях ниже упоминаемых в нашем описании.

В то время, как неусыпными стараниями иг. Марии оба монастыря, восстановленный Богоявленский и упраздненный Крестовоздвиженский приведены были в надлежащее благоустройство, труды и испытания деятельной игуменьи однако же не кончились: ей еще раз выпала скорбная труженическая доля по возобновлению обоих монастырей. Страшный пожар 18 мая 1887 г., начавшийся в доме Логинова, частью истребил, частью повредил сильно большую часть зданий сначала в Крестовоздвиженском монастыре, а затем и в Богоявленском. Набежавший во все строения первой обители народ для спасения имущества бил окна и чрез них выбрасывал шкафы, столы и проч. Так в главной сельской лечебнице в стенах Крестовоздвиженского монастыря выбиты все рамы летние и зимние числом 135, поломаны выбрасываемые из больничных палат кровати, шкафы и мебель. Между тем буря разносила во все стороны пламя и горящие головни, от которых загоралось выносимое из корпусов имущество; частью сгорело, частью похищено много аптекарской посуды, чайной, столовой, кухонной, погребной, прачешной. Утраты только по этим зданиям, которые составляли часть учреждения, относящегося собственно до общества Красного Креста, оценены были от 9 до 10 тысяч руб. На другой день после пожара Крестовоздвиженский монастырь представлял собою грустную картину разрушения. Здесь сгорели дотла: каменный двухэтажный училищный корпус со всеми учебными пособиями, классными и дортуарными принадлежностями; при нем кухня, два погреба, кладовые, подвал; крытая железом каменная баня и прачешная; каменный скотный двор. В Богоявленском монастыре тогда же обгорели дотла: Смоленская часовенная церковь и примыкающий к ней больничный корпус, также трапезный корпус; остались лишь каменные стены. Сгорела устроенная в 1865 г. в западной башне колокольня с шатром, покрытым железом, колокола упали; большой же в 158 п. 2 ф. и несколько других меньшего веса разбились и слились в комки. Сильно обгорели две башни – юго-восточная и северо-западная; но к великому удивлению и в этот пожар среди яростного пламени чудесно уцелела только деревянная часовня Никольская. Требовалось много усилий со стороны пожарной команды для того, чтобы спасти от огня великолепный, сиявший своими многими крестами, собор, которому большая опасность угрожала с южной, западной и северной сторон; но только на западной стороне новой пристройки собора крыши и главы частью сгорели, а частью разломаны и уничтожены. Общий в обоих монастырях убыток от этого пожара простирался приблизительно до 75 тысяч, между тем ни одно монастырское здание не было застраховано. Таким образом потребны были громадные суммы на возобновление обоих монастырей. В это бедственное для монастыря время на посильную помощь ему пришли граждане Костромские и иногородние благотворители. Уже до 1 января 1888 г. пожертвованная ими сумма простиралась свыше 14 тыс. рублей и по сборным книгам 3,744 рубля. Государыня Императрица «сердечно соболезнуя о несчастии, постигшем Богоявленско-Анастасиин монастырь, и желая со своей стороны способствовать скорейшему восстановлению зданий, поврежденных пожаром, изволила пожаловать от щедрот своих 3,000 рублей, твердо уповая, что, в виду многосторонней и благотворной деятельности, иг. Мария найдет вскоре утешение в приношениях на сооружение всего, что сделалось жертвою пламени и пострадало от огня» (извещение в июле 1887 г.). Сумма эта употреблена была на возобновление Богоявленского собора, колокольни и других зданий в Богоявленском монастыре. На устроение зданий, необходимых для санитарного учреждения, тогда же поступило из главного управления Российского общества Красного Креста 1,000 рублей в единовременное пособие и заимообразно 4,000 рублей.

Невыразимо тяжелые дни переживала матушка игуменья со времени пожара до осени 1888 г., когда в двух обгоревших монастырях необходимо было восстановлять все погоревшее, устроять помещение и все самое необходимое по хозяйству и по содержанию почти на 400 сестер. Много усиленных трудов потребовалось, чтобы успеть в этот краткий срок предварить наступление продолжительной Костромской зимы; стремление всех одновременно погоревших с Богоявленским монастырем приготовить себе жилище к зиме – крайне возвысило цены на все строительные материалы и всякого рода рабочие руки. В это время при надломленных силах и болезни матушки Марии однако произведены были с помощью Божиею следующие работы в Богоявленском монастыре: 1) на соборном храме устроены были новые стропила; новая железная кровля; четыре главы обиты жестью; 2) на галерее, соединяющей собор с колокольнею, перекрыты и отштукатурены своды; кровля покрыта новым железом; устроены новые переплеты в окна; 3) колокольня возобновлена в прежнем виде; вместо сгоревшего осмигранного шатра на ней вновь устроен (стоимостью в 2548 р.) по прежнему плану новый крытый железом; большой растопившийся от пламени колокол заменен в 1888 г. новым в 200 пуд. 3 ф., отлитым в Москве с возобновлением прежней надписи на нем; 4) в сгоревшей Смоленской церкви сделана лестница, восходящая к чудотворной иконе Б. Матери, а в 1888 г. обгорелые стены этой церкви исправлены и скреплены новым кирпичом и цементом. Также здесь возобновлены некоторые жилые помещения; возобновлено в прежнем виде все внутреннее устройство в трапезном корпусе (стоило 12,393 руб.), а в 1888 г. пристроены в нем все сгоревшие разные хозяйственные холостые пристройки. Два каменных корпуса при Смоленской церкви и рядом с ним больничный покрыты железною кровлею. В просфоропекарне с жилыми при ней келиями вновь произведено все внутреннее устройство (стоило 3,296 руб.); вновь устроен крытый переход, соединяющий трапезный корпус с собором; в двух каменных сторожках при въездных воротах восстановлено (стоило 668 руб.) внутреннее устройство и обе покрыты железом; сделаны все потребные исправления в прачешной и бане; устроены три деревянные погреба и покрыты тесом. В 1888 г. на западной стороне в обгоревшем двухэтажном корпусе вновь устроены по прежнему плану жилые келии, больница с аптекою для сестер монастыря, баня, прачешная; еще восстановлена в прежнем виде обгоревшая башня на юго-восточном углу. В Крестовоздвиженском монастыре в сентябре 1887 г. построен был новый больничный барак (3,253 руб.) – 12 саж. длины и 6 саж. ширины, – деревянный на каменном фундаменте, крытый железом; в сгоревшем классном корпусе внутренне отделана и уже населена одна часть, а в 1888 г. нанесен второй этаж для помещения дортуаров; отстроены прачешная и каменная баня и покрыта железом новая деревянная кухня, крытая тесом; погреб, деревянная сторожка, скотный двор. В 1888 г. в каменном корпусе с юго-западной стороны устроена по-прежнему классная зала для преподавания фельдшерского курса; поновлена Ризположенская церковь снаружи и внутри, равно и вся колокольня; Сретенская церковь также вновь окрашена белою краскою, а главы и кровля – зеленою масляною. Так усердием иг. Марии снова почти восстановлена была обитель менее чем в два года, причем на ремонт обгоревших зданий в Крестовоздвиженском монастыре израсходовано 7,067 руб. серебром.

При этих многообразных хлопотах иг. Мария возымела благую мысль соединить возобновление Смоленской церкви с памятью о чудесном избавлении Царского семейства 17 октября 1888 г. В особом докладе г. Обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву она писала, между прочим, следующее: «Богоявленский монастырь на царские щедроты, при пособии добровольных пожертвований, в настоящее время приводится к прежнему благоустройству. Остается обгоревшая находящаяся на юго-западном углу ограды Смоленская церковь с написанною в ней на стене чудотворною Смоленскою иконою Божией Матери, чудесно во время пожара сохранившеюся (как и в пожар 1847 г.). Благоговейно чтя сию икону, жители Костромы в начале нынешнего года внесли в монастырь до 2,000 рублей на первые расходы по возобновлению церкви, к чему и было приступлено. Но в настоящее время общее усердие к восстановлению Смоленской церкви воспылало еще иною благочестивою ревностью. Совершившееся чрезвычайное чудо милосердия Божия над священною особою Его Величества и благословенною Августейшею Семьею Его сосредоточило чувства, мысли и пламенные желания Богоявленской обители на том, чтобы возобновление Смоленской церкви соединено было для нас с возможностью благолепно и наглядно увековечить памятование великих и дивных милостей Всевышнего к России. Эта цель достигается постановкою в новом иконостасе икон святых, имена коих носят ознаменованные особою милостью Божиею члены Царствующего Дома, а также и иконы святых, празднуемых в знаменательный для всей России день 17 октября, с тем чтобы не только инокини Богоявленской обители, но и каждый из благочестивых царелюбивых костромичей во всякое время дня могли возносить благодарственные Господу молитвы за явленное уже чудо и о долгоденственном благоденствии Царствующего Дома пред иконою Богоматери. Монастырские сестры с благоговейным усердием испрашивают себе выполнение доступных им работ, каковы: золочение и чеканка иконостаса, написание икон, изготовление ризницы и т. под. Архитектор с усердием предлагает бесплатное составление потребных планов и рисунков. Иконостасный мастер принимает на себя столярную и резную работу для иконостаса и киот; многие лица женского пола из разных сословий просят сделать их участницами в отделке церкви: разные торговцы и мастеровые обращаются с подобными же заявлениями усердия. Нисколько не сомневаюсь, что не будет остановки и в денежных средствах: были сделаны уже и подобные предложения»... На этом докладе Государь Император изволил написать: «Эта мысль очень хорошая, и Я рад за игумению Марию, потому что, благодаря этому стечению обстоятельств, постройка и украшение храма пойдут успешно».

Однако при всем своем пламенном и благочестивом усердии иг. Мария не имела ни физических сил, ни достаточных средств к тому, чтобы довести до конца означенное благое предприятие. Многосторонняя её деятельность, требовавшая постоянного напряжения душевных и телесных сил, не могла не подорвать и самое крепкое здоровье, каким она не обладала, особенно со времени последнего пожара, потребовавшего усиленных трудов по возобновлению погоревших зданий в обоих монастырях. Глубоко потрясенная пожаром иг. Мария с трудом перенесла постигшую её в том же году тяжкую болезнь. Во второй половике 1888 г. она сильно простудилась; болезнь эта в декабре возобновилась притом в столь сильной степени, что положение игуменьи признано было безнадежным. Тогда матушка Мария озаботилась приведением в порядок своих и монастырских дел и приготовилась как истинная христианка к отшествию в другой мир; почила о Господе во 2-м часу утра 29 января 1889 г. Тело её положено было в приготовленном ею еще при жизни кипарисовом гробе и погребено в усыпальнице вблизи невредимо сохранившегося тела неизвестного схимонаха и здесь над прахом её воздвигнут мраморный памятник.

Из представленного очерка восстановления Богоявленского монастыря видно, насколько обширна была и плодотворна её деятельность, которая распространялась на все отрасли управления Богоявленским и Крестовоздвиженским монастырями. Прожив в стенах монастырских и посвятив себя Богу в течение 41 года, она увековечила свою иноческую жизнь многоплодною общественною благотворительностью. Так ею учреждены училище для девиц преимущественно из духовного звания, также в принадлежащих монастырю местностях – сельские лечебницы и начальные училища, о чем будет сказано ниже. Нельзя здесь не упомянуть и о том, что когда высшее правительство открыло в Костроме училище для слепых девочек, последнее также встретило благотворную поддержку со стороны иг. Марии. Она устроила для него бесплатное помещение в монастырском доме и затем много способствовала приобретению для него удобного дома за недорогую цену. Особенно же этой деятельной игуменьи Богоявленская обитель много обязана увеличением земельных владений. После того как с восстановлением её угодья и оброчные статьи, принадлежавшие ей до 1847 г., остались во владении Ипатьевской обители.⁵⁰ Богоявленский женский монастырь унаследовал лишь угодья причисленной к нему Крестовоздвиженской обители. Так к нему перешли: Высочайше пожалованные в 1797 г. а) сенокосная земля в разных местах в количестве 32 дес. 1870 саж.; с этого количества монастырь ныне уплачивает земские повинности; б) мукомольная мельница на р. Мезе (на протяжении 1280 саж.) и при ней маслобойный завод; в) рыбные ловли (25 дес. 700 саж.) при деревне Савиновке и речке Ильдомке Костромского уезда; г) каменная полулавка в масляном ряду города, по завещанию пожертвованная в 1849 г. Крестовоздвиженскому монастырю⁵¹ мещанкой П. Малороссияновой и д) в 1859 г. Высочайше пожалованная пустошь Калашникова Рылово (в ней по плану 1871 г. земли 118 дес. 1230 саж.), известная под названием Назаретской пустыни. В ней при иг. Марии благоустроена монастырская ферма с полевым, огородным и молочным хозяйством; для жительства настоятельницы (летом) и сестер монастыря (коих здесь от 50 до 60) устроены три больших деревянных корпуса и два малых и множество хозяйственных и надворных строений. Здесь имеется домовая церковь, освященная в 1874 г. в честь Рождества Пресвятой Богородицы; над алтарем церкви устроена колокольня. В виду незначительности означенных угодий иг. Мария много озабочена была изыскание средств к безбедному содержанию своего любимого монастыря, и только глубокое к ней уважение и влиятельность на горожан могли располагать наиболее состоятельных лиц и правительство к значительным денежным и земельным пожертвованиям. Так в её управление Богоявленскому монастырю 1) в 1868 г. штабс-капитаном Вас. Домашневым пожертвована пустошь Логинцева (23 дес. 2113 саж.) близ села Иваникова и деревни Болоцкой; 2) в 1882 г. различными лицами принесены в дар следующие места, надлежащим образом укрепленные за монастырем: а) рядом с пустошью Рыловой земля по пустоши Заскочихе – в 4 пахотных десятины; б) в Константиновской части г. Костромы пустопорожние огородные земли: в Воздвиженской улице в количестве 698 кв. саж.; на Заводской улице – 485 саж.; на Полянской улице 280 саж. и еще 808 саж. в 1883 г., и в 1886 г. по Троицкой улице 276 саж. 3) В 1886 г. 17 ноября Высочайше пожалованы женскому монастырю из казенных земель Костромского уезда три лесные дачи: а) Песоченская при Назаретской пустыни; б) Беркинская и пустошь Тепра в 70 верстах, близь р. Шачи и в) Стрелковская в 25 в. от Костромы – при монастырской мельнице, – общей площадью в 1,248 дес. 43 кв. саж., и еще две оброчные статьи вблизи Игрицкого монастыря: Внуковская и Больше-Дубянская, площадью в 48 дес. 800 саж. Всего же в 1886 г. Высочайше даровано 1,296 дес. 843 саж. Благодаря этим ценным пожертвованиям при иг. Марии, Богоявленская обитель могла удовлетворять своим многоразличным нуждам. С лесных дач она получает строевой и дровяной лес – с одной стороны для возведения новых зданий и ремонта старых и с другой – для отопления зданий своих и состоящих при ней учреждений. Пожнями монастырь частью пользуется сам, частью отдает в аренду. Рыбные ловли, лавка и кладовые всегда отдаются в аренду. Принадлежащая монастырю земля в городе и в Назаретской пустыни возделывается сестрами в воспособление общего содержания. Кроме того, на содержание игуменьи с сестрами,⁵² священно-церковно-служителей,⁵³ на церковные потребности и ремонт монастыря получается ежегодно жалованье в размере 380 р. 27 к. Однако при почти непрерывном производстве новых построек или ремонта в монастырских храмах и других зданиях различные доходы женского монастыря по справедливости признавались и признаются начальством его далеко недостаточными для приведения обители в наилучшее благоустройство. Для достижения последнего и была иг. Мариею беззаветно отдала вся жизнь, сюда направлены были все стремления её и силы до самой смерти. За беспримерно усердное прохождение должности настоятельницы монастыря она в 1865 г. достойно награждена от св. Синода выдаваемым золотым наперсным крестом и в 1871 г. золотым же крестом из собственного Его Величества кабинета, украшенным драгоценными камнями, и наконец в 1882 г. благословением Св. Синода с грамотою. Нельзя здесь не упомянуть и о том, что иг. Мария пользовалась особенно благосклонным вниманием покойной Государыни Императрицы, которая, между прочим, изволила ей послать в дар два драгоценных креста, пасхальное яйцо, устроенное в виде лампады и много милостивых телеграмм; все это сохраняется в монастырском архиве.

Много потрудилась иг. Мария как во внешнем благоустройстве и благоукрашении обители, так и во внутреннем духовном назидании сестер, вверенных её водительству. Для нравственной характеристики покойной игуменьи приведем несколько выразительных слов из надгробной речи о А. И. Красовского:⁵⁴ «Заботясь о внешнем благоустройстве двух обителей, всечестная матерь игуменья не оставляла заботы о нравственном преуспеянии и вечном спасении вверенных её попечению сестер. Для назидания их она весьма часто читала извлечения из творений св. отец и в церкви, и в трапезе. Она требовала, чтобы богослужение совершалось не смешно, благолепно и назидательно, – чтобы церковное чтение было ясное и выразительное, пение было истовое и умилительное. В управлении она была строга, взыскательна, но и милостива, если видела в виновных искреннее раскаяние и исправление жизни. По отношению к себе она была весьма строга и чрезвычайно деятельна. Весьма часто за делами своих монастырей она проводила целые ночи и к утрени шла в церковь. По истине она была для вверенной обители образ словом, житием, любовью, духом, верою и чистотою».

Непосредственною преемницею покойной Марии состоит игуменья Евпраксия, которой выпала нелегкая доля продолжать и заканчивать начатые работы по возобновлению Богоявленского и Крестовоздвиженского монастырей. Известная опытностью в созидании и благоустройстве обителей, достопочтенная игуменья со времени своего настоятельства в Богоявленско-Анастасиином монастыре, уже ранее хорошо известном⁵⁵ ей, обнаруживает постоянную заботливость и великие труды по благоукрашению храмов Божиих и улучшению хозяйства в обоих монастырях и попечение о доброй жизни инокинь и поддержании и усовершенствовании учебных и благотворительных монастырских учреждений. Уважая смирение и скромность здравствующей матушки игуменьи, мы лишь в общих чертах изобразим её труды, которые бесспорно должны иметь свое место и значение в истории заведуемой ею обители.

Так при деятельном участии иг. Евпраксии произведены следующие работы в Богоявленском монастыре. В соборном храме в 1889 г. возобновлена вся внутренняя окраска стен и живописи и произведено вновь несколько живописных изображений; пред иконостасом устроен широкий деревянный помост с семью ступенями и окрашен маслиной краской. В алтаре все древние фрески очищены от пыли и копоти, также весь иконостас очищен от пыли с промывкой позолоты; окрашены клеевыми красками ризничная и северная палаты, паперть и галерея, соединяющая собор с колокольнею; исправлены закладные рамы и переплеты летние и зимние в соборе и куполах. В 1890 г. в куполе собора устроено и повешено большое паникадило, стоящее более 1,000 руб.; в соборе же деревянный помост со ступенями, клиросы и деревянный пол при входе окрашены масляными красками. При иг. Евпраксии начато было возобновление сгоревшей в 1887 г. Смоленской церкви. В 1889 г. здесь окончена была каменная кладка; крыша остропилена и покрыта железом; глава на куполе обита белой жестью. В следующем году Смоленская церковь оштукатурена внутри и снаружи; устроены большие изразцовые печи и при церкви большое зало для стояния монашествующих сестер во время богослужения. В 1891 г. эта церковь внутри и снаружи окрашена масляными красками; купол её украшен живописью, а стены – искусственным мрамором; полы же и лестницы мозаичною из Портландского цемента с мраморными крошками работою; подоконники сделаны из настоящего серого мрамора. Снаружи над входами в церковь устроены железные красивой работы навесы и кровля окрашена масляною краскою. В 1892 г. Смоленская церковь была вполне приготовлена к освящению, которое и совершено 26 июля преосвященным Виссарионом. Общая стоимость по возобновлению этой церкви и приведению в изящный вид простирается свыше 20,000 рублей.

В виду того, что деревянная часовня с чудотворным образом св. Николая на древней стене ограды над бывшими вратами пришла в ветхость и, имея жалкий вид, находилась в опасном положении, иг. Евпраксия вознамерилась устроить новую прочную часовню в увеличенных против прежней размерах для свободного помещения многочисленных богомольцев, постоянно усердствующих к св. Угоднику Божию. 11-го июня 1892 г. заложена и осенью окончена каменная кладка этой двухэтажной часовни (длиною 12 саж., шириною 4½ саж.); в тот же год остропилена была и покрыта железом. В 1893 г. часовая внутри оштукатурена, а равно шейка под главою и келья под часовнею; вставлены двери и окна и начата внутри часовни живописная работа. В 1894 с. окончательно устроена Ник. часовня и отличается изяществом, особенно внутри. На древней стене поставлен красивый небольшой иконостас; потолок и стены расписаны свящ. изображениями. Здесь совершаются всенощные бдения на кануне воскресных и праздничных дней, – в которые богомольцы назидаются внятным чтением монахинею акафиста св. Николаю; также всенощные – на каждый четверг, день по уставу церковному посвященный св. Николаю. Устроена часовня частью на монастырские средства и частью на пожертвования благотворителей; общая стоимость её свыше 10,000 руб.

В 1891 г. церковь Никольская Салтыковская внутри и снаружи заново окрашена клеевыми красками; стенная живопись возобновлена и кровля покрашена масляною краскою. В 1892 г. Преображенская кладбищенская церковь также как внутри, так и снаружи окрашена масляною и клеевою красками; в алтаре в средине устроено вновь окно для большего благообразия; здесь же ремонтирована часовня с колодезем. Для приведения Богоявленского монастыря в благоустроенный вид необходимо было исправить резко бросавшийся в глаза недостаток на северо-западной башне – нанести конусообразный деревянный верх, которого она лишилась в пожар 1847 г. Верх этот с изяществом устроен был в 1890 г. (стоимостью 650 р.), а в следующем году покрыт железом и окрашен масляною краскою. Затем в 1890 г. исправлена от трещин, угрожавшая падением (по сильному уклону внутрь монастыря), каменная ограда на южной стороне его от Смоленской часовни до врат Никольских; часть высоты её снята и покрыта железом; еще устроено несколько контрфорсов. В 1893 г. ограда монастыря с западной стороны от Смоленской церкви до угла и часть южной стены подняты выше на 2½ аршина, покрыты железом и окрашены масляною краскою. В 1894 г. исправлены и покрыты железом верхняя часть северной ограды и восточная от северо-восточного угла до казначейского корпуса. Сверх того, при иг. Евпраксии в 1889–91 гг. ремонтирована большая часть жилых келий для сестер. В 1891 г. в больничном корпусе устроена вместо прежней новая механическая печь, и ремонтирована кровля на монастырской часовне Спасителя – близь городского сада. В 1892 г. на монастырском конном дворе вне ограды построен деревянный двухэтажный крытый железом дом для помещения рабочих и заведующих двором сестер. В том же году с монастырского каменного дома (также вне ограды) снят мезонин, и вместо тесовой крыши устроена железная, равно и на каменном флигеле; пристроена двухэтажная деревянная кухня. В 1893 г. монастырский дом капитально ремонтирован и на дворе закончены постройкою (начатый в 1892 г.) деревянный конюшенный сарай, крытый железом, и баня (стоимостью до 5,000 р.). Тогда же ремонтирован (стоимостью до 1,200 р.) трапезный корпус: полы, потолки, переборки, рамы, двери, лестницы вновь исправлены, оштукатурены и окрашены.

В Крестовоздвиженском монастыре в 1889 г. ремонтировано в каменном богадельном корпусе помещение для престарелых монахинь и послушниц; в дортуарах училищного корпуса обшиты тесом стены и потолки и по обширности палат в средине для поддержки потолка поставлено несколько колонн. В 1890 г. заново ремонтировано здание лечебницы внутри и снаружи; железная крыша богадельни и кладовых окрашена масляною краскою. В 1891 г. в старых каменных стенах бывшей прачешной и бани устроен скотный двор и в связи с ним деревянный двухэтажный флигель для помещения сестер трудящихся в этом послушании. В 1892 г. фундаментально ремонтирован деревянный училищный корпус снаружи и внутри, на что израсходовано 2,239 р. с. В 1893 г. корпус заново окрашен внутри и снаружи; стены оклеены обоями; еще устроена новая деревянная кухня и капитально ремонтированы каменная баня и прачешная.

Сверх этого, благопопечительное внимание иг. Евпраксии обращено было и на загородные монастырские пустыни, в которых ею произведены следующее наиболее выдающееся постройки. В Назаретской пустыни в 1890 г. устроен трапезный с мезонином корпус (длиною 9 саж.), крытый железом; особенно здесь в широких размерах заведено фермерское хозяйство, для чего выстроен скотный двор (на 23 саж. длины) с мезонином для сестер, также молочная и кормовая избы, погреб и прочие приспособления. Сверх этого, здесь ремонтированы церковь Рождества Пресвятой Богородицы, настоятельский и гостиный корпуса. В 1891–92 гг. построен и вполне отделан корпус (длиною 12 саж., шир. 5½ саж.) для помещения сестер и построена рига длиною на 15 саж. В 1893 г. устроена на протяжении 566 саж. деревянная из брусьев ограда в 4 арш. вышины. Все эти постройки и ремонт в Назаретской пустыни (при готовом лесе) стоили до 6,500 руб. сер. В Покровской, что при Беркинской даче, пустыни, после того как в 1890 г. здесь сгорели выстроенный при иг. Марии домик для лесничего и пристроенное к нему училище и часовня, вновь при иг. Евпраксии устроены: а) красивый корпус на каменном фундаменте, вмещающей (12½ саж. шир. и 4 с. шир.) в средине часовню с колокольней, а по сторонам – училище и лечебницу; б) трапезный с большим мезонином корпус (на 10 саж. длины) для помещения живущих здесь 15 сестер и в) флигель для прислуги и разные хозяйственные службы; на все это израсходовано около 6,000 р. сер. при готовом лесном монастырском материале.

Переместив большую часть инокинь в Богоявленский монастырь, иг. Мария, согласно своему обещанию, выраженному в известном нам её прошении, назначила Крестовоздвиженский монастырь для учебноблаготворительных учреждений, для чего в нем были исправлены и приспособлены почти все здания. Прежде всего в нем ею устроено в 1864 г. училище для девиц духовного и других званий, которое и нашло для себя готовое помещение в двух больших корпусах: каменном и деревянном (с мезонином) на каменном фундаменте. На содержание этого училища употреблялись остатки от скудных монастырских средств; сторонних же пособий ни откуда не поступало. Поэтому на первых порах училище не могло задаваться широкими задачами и заботилось лишь о том, чтобы с элементарными знаниями по программе начальных училищ дать девочкам религиозно-нравственное образование и приучить их к обычным женским занятиям. Находясь под руководством опытной и любвеобильной начальницы, обусловливавшей удовлетворительный ход учебных занятий, училище однако вскоре же заслужило доверие во всех городских сословиях, которое ясно выразилось в том, что число поступавших в него сирот, в особенности из семей духовенства, с каждым годом увеличивалось. В училище это, между прочим, стали поступать и такие девочки, родители которых имели возможность вносить небольшую плату за их обучение. Со временем открылась возможность и даже необходимость несколько расширить программу преподавания, и училище, не потеряв характера начальной школы, стало уже выше обыкновенных начальных школ. По окончании курса, многие из воспитанниц оказались сироты, не имевшие нигде пристанища, а другие, полюбив учебные занятия, просили оставить их в училище еще года на два – на три. В виду этого монастырское начальство затруднилось сделать выпуск своим питомицам и вследствие образовавшейся привязанности к ним решилось удержать их в училище до более зрелого возраста. Так образовалась старшая группа воспитанниц, для которой прежде пройденные ими предметы: закон Божий, русский язык, арифметика, история и география преподаны были снова, но уже в более широком объеме; для желающих же и более способных из них присоединено было преподавание французского языка, и обучение музыке. Успехи воспитанниц засвидетельствованы были на годичных испытаниях, присутствовавшие на которых: преосвященный, губернатор, директора училищ и другие представители местного общества давали об умственном развития воспитанниц весьма лестные отзывы, что, без сомнения, не могло не радовать иг. Марию. Однако же вопрос о пристройстве воспитанниц по выходе из училища оставался все еще не решенным. Сознавалась необходимость дать им такое образование, которое поставило бы их в возможность добывать себе средства к жизни честным трудом. И это снова повело к расширению преподавания в училище, чему много благоприятствовали следующие обстоятельства.

В феврале 1873 г. в Бозе почившая Государыня Императрица Мария Александровна благоволила удостоить настоятельницу Богоявленско-Анастасиина монастыря иг. Марию объявлением предположения своего об учреждении сельских больниц под ведением женских монастырей, с тем, чтобы в них в духе евангельского учения, под покровительством православной церкви, приготовлялись лица женского пола к правильному служению больным, которое они должны проходить в мирное время в среде крестьян, лишенных большею частью всякого врачебного пособия, а в военное время при больных и раненых воинах, для размещения которых могут послужить и сельские больницы. Осуществление этого желания Её Величеству угодно было поручить в виду первого опыта Богоявленскому монастырю, начальством которого немедленно же приступлено к исполнению богоугодного дела. При содействии епархиальной и гражданской власти и местных граждан уже в половине июня того же года открыта была рядом с женским училищем в том же упраздненном монастыре первая сельская лечебница. Для санитарного учреждения был отведен находящийся на западной стороне монастыря каменный двухэтажный корпус, в котором устроены на монастырские средства больничная палата на 6 кроватей, штат которых в октябре того же года увеличен был еще на три, приемный покой для больных, приходящих за врачебными пособиями, аптека для безмездного отпуска лекарств; необходимая лаборатория для обучения сестер приготовлению их и потребные помещения для сестер, служащих при больнице и аптеке. В новоучрежденной в монастыре сельской больнице ¹) одна из этих кроватей по соизволению Государыни Императрицы названа Её именем, что в память её соблюдается и доселе. В приемном же покое помещены пожертвованная ею же в сребропозлащенном окладе икона благословляющего Христа Спасителя и литографированный под стеклом в дубовой рамке портрет Её Величества, препровожденный к иг. Марии «как живое доказательство Ея сердечной признательности за неутомимые труды сестер, подъемлемые во имя любви к ближнему». Одновременно с этою лечебницею была открыта вторая сельская лечебница в Назаретской пустыньке, в которой устроены больничная палата на 6 кроватей, амбулатория и малая аптека, снабжаемая лекарствами из монастырской аптеки. Наследник Цесаревич Александр Александрович в Бозе почивший Государь Император, удостоил принять на Себя звание попечителя этой лечебницы и дал милостивое разрешение одну из кроватей называть Его именем. Тогда же поставлены пожалованные Государем Наследником и Государыней Цесаревной Марией Феодоровной св. икона Б. Матери в приемном покое и в больничной палате портреты Их Высочеств в вызолоченной ранке. Заведование лечебницами и приемом больных было поручено военному врачу А. А Иванову, а с декабря 1873 г. врачу И. С. Иванову.

В первой сельской лечебнице первоначально только восемь монастырских сестер и несколько мирских лиц женского пола обучались под непосредственным руководством и наблюдением врача правильному уходу за больными. Между тем и старшие воспитанницы монастырского училища, посещая нередко эту сельскую лечебницу, стали под надзором сестер милосердия испытывать силы свои в служении больным и многим из них полюбились в особенности занятия по аптеке и коктории. Это навело иг. Марию на мысль соединить деятельность училища с деятельностью сельских лечебниц при монастыре, чрез что открывалась возможность бедным воспитанницам избрать для себя по окончании курса служение, могшее дать им достаточные средства к жизни. Этим же для общества Красного Креста облегчались средства к образованию для Костромской губернии ученых фельдшериц на случай войны и для потребностей мирного времени. Мысль эта удостоилась милостивого одобрения Августейшей основательницы этого училища и затем немедленно приведена в исполнение. До русско-турецкой войны в 1876–7 годах она осуществлялась в виде опыта; во время же этой войны практическая польза её выяснилась во всей очевидности. В начале этого года в Богоявленско-Анастасиином монастыре образован был отряд сердобольных сестер, который подготовлялся к правильному уходу за больными и ранеными при монастырской больнице, а с прибытием в Богоявленский монастырь из других (Костромской и Архангельской губерний) монастырей сестер, изъявивших желание посвятить себя тому же делу, открыт был для них курс теоретических и практических знаний по программе, изданной от главного управления общества попечения о раненых и больных воинах. Тогда под руководством врачей подготовлено было 66 ученых сестер милосердия и фельдшериц, в том числе 24 сестры Богоявленского монастыря, 25 из других монастырей и 17 лиц светского звания. Этим лицам дано было помещение⁵⁶ от монастыря, при чем на 25 сестер из других монастырей отпускалось по 7 р. на содержание в месяц, прочие 41 содержались на средства Богоявленского монастыря до поступления на службу в госпитали. Все они по удовлетворительной сдаче испытания в мае того же года распределены были по эвакуационным госпиталям Костром. губернии по мере открытия последних (сверх монастырского, еще в г. Костроме, Кинешме и Кинешемском уезде) и с успехом проходили свое служение больным и раненым воинам. Кроме того, отряд сестер милосердия был командирован на Кавказ в военные лазареты.

В 1878 г. по соизволению Августейшей покровительницы санитарных учреждений при Богоявленском монастыре в училище при нем, в видах продолжения полезной деятельности сестер милосердия, открыты для воспитанниц старших классов фельдшерские курсы с занятиями по аптеке, в приемном покое и больничных палатах. Между прочим, местное управление Красного Креста взяло на себя обязанность подготовить некоторых из воспитанниц монастырского училища к званию фельдшериц в С-Петербургских фельдшерских школах, что и было исполнено. Но в виду того, что среди воспитанниц старшей группы нашлись такие, которые не обнаруживали ни желания, ни способностей приучить себя к фельдшерским занятиям, монастырским начальством, при неусыпной его заботливости о будущей судьбе этих воспитанниц, признано наиболее полезным для них подготовление к педагогической деятельности, которое открыто было сначала в скромных размерах. Несколько старших учениц, пожелавших с согласия своих родителей и опекунов приготовить себя к должности учительниц, соединены были в особую группу и под руководством наставников, собственно для занятия с ними приглашенных, стали теоретически и практически готовиться к установленному министерством народного просвещения экзамену на звание сельских и городских учительниц. Первые воспитанницы по окончании училищного курса с честью сдали экзамен в Костром. гимназии, получили свидетельства на звание учительниц и оставлены были на некоторое время при монастырском училище для занятий в младших классах – с целью дать им возможность достигнуть большей умственной зрелости и усвоить на практике лучшие приемы преподавания.

В сентябре 1886 г. фельдшерские курсы при санитарных учреждениях Богоявленского женского монастыря изменены были в курсы сестер милосердия Красного Креста, – какой курс существовал и ранее, но слушательницами его были исключительно ученицы монастырского училища, с этого же времени допущены к слушанию курса и занятиям но лечебнице и амбулатории и посторонние лица все, получившие общее образование не ниже 4-х классов прогимназий. Цель открытия этих курсов и для посторонних лиц определена потребностью главного управления Красного Креста иметь постоянно значительный запас резервисток на случай военного времени. Оканчивающие курс дают подписку в течении 10 лет быть готовыми к исполнению обязанностей сестер милосердия по указанию главного управления общества Красного Креста. Некоторые из них вскоре поступают в общины сестер милосердия. Плата за обучение взимается 30 р. сер. в год; от платы освобождаются только наиболее беднейшие. При таком преобразовании монастырского училища установлен в нем шестилетний курс обучения, равняющийся приблизительно курсу шестиклассных средне-учебных заведений. Сверх изучения общеобразовательных наук, преподаваемых о. законоучителем и учительницами (они же и классные дамы), воспитанницы с V или VI класса проходят в течение двух лет курс для сестер милосердия, соответствующий по своему объему курсу фельдшерских школ. В состав двухгодичного курса сестер милосерда входят следующие предметы: описательная анатомия человеческого тела, физиология, краткая гигиена, хирургия, десмургия, общая и частная патология и терапия, подание первоначальной помощи при внезапных угрожающих жизни заболеваниях, отравлениях и обмираниях, уход за больными и ранеными и обстоятельное изучение обязанностей сестры милосердия. Кроме изучения этих предметов воспитанницы практически занимаются в аптеке лечебницы изготовлением лекарств и присутствуют на приемах амбулаторных больных, где упражняются в наложении повязок, подании первоначальной помощи и писании рецептов под диктовку врача. Все вышеозначенные предметы преподает им доктор медицины П. Д. Реформатский, который вместе с тем состоит врачом-хирургом при лечебнице. Другие предметы фельдшерского курса, именно ботанику, фармацию и фармакологию с рецептурой преподает им провизор А. Ф. Венцкевич, а латинский язык – учитель духовного училища священник А. Н. Птицын. Находясь под ведением игуменьи Богоявленского монастыря, училище это имеет особую старшую надзирательницу в лице почтенной г-жи Л. Н. Щигельской, которая уже 18 лет проходит эту должность.

Таким образом, со времени введения фельдшерского курса в программу монастырского училища оно подготовляет воспитанниц быть сельскими учительницами и учеными сестрами милосердия. Потому при окончании курса все они держат экзамен на звание сельской учительницы в педагогическом совете городского трехклассного училища; проходившие же курс сестер милосердия еще сдают в присутствии г. инспектора врачебного отделения и помощника его экзамен на звание ученых сестер милосердия; выпуск последних бывает чрез два года. В 1892 г. выпущено сестер милосердия 16; со времени же учреждения при городском врачебном пункте монастыря курсов первоначально фельдшериц, а потом исключительно сестер милосердия Красного Креста было сделано 10 выпусков и всего подготовлено 136 человек. Из них 16 исключены из запаса, как пробывшие в нем десятилетний срок, также 16 вышедшие замуж и 4 умерших. Состояли в запасе местного управления Красного Креста 92 сестры милосердия, которые частью доживают у родителей и родственников, частью занимаются в земских, городских и частных больницах и в разных воспитательных заведениях в качестве фельдшериц, а частью в разных общинах сестер милосердия, а именно: С.-Петербурге, Киеве и Варшаве; многие из них занимают должность учительницы церковно-приходских и земских народных школ.

Из этой краткой истории монастырского училища нельзя не видеть, что расширение и видоизменение круга учебных занятий в училище было первоначально вызвано семейным бесприютным положением учениц, впоследствии же обусловливалось особенным назначением этого училища – дать воспитанницам полезное для общества фельдшерское образование, обеспечивающее их положение в жизни. Но с расширением учебного курса естественно увеличились и расходы на монастырское училище, которое не могло не терпеть нужды в денежных средствах, пока не было поставлено на более твердую почву в отношении материального обеспечения. Так в виду отсутствия епархиального женского училища в г. Костроме с разрешения еп. Платона ежегодно из сумм епархиального попечительства отпускалось по 45 руб. на содержание воспитанницы, а с 1879 г. постановлено отпускать по 2,000 руб. на содержание 20 девочек из беднейших семейств местного духовенства. Количество всех воспитанниц в училище было в разные годы неодинаково, между прочим в 1892 г. состояло 59: из них живущих в училище 36, приходящих 23; из общего числа их 24 стипендиатки попечительства, 24 своекоштных и 11 содержались и обучались бесплатно. Что касается состоящего при Крестовоздвиженском монастыре санитарного учреждения, то на содержание его, по соизволению Августейшей его основательницы, отпускается (с 1879 г.) из управления Российского общества Красного Креста ежегодно пособие монастырю по 2,700 руб.; из них 1,200 руб. определены на жалование состоящему при лечебнице старшему врачу и 1,500 р. на медикаменты и иные расходы по лечебнице. Первоначально лечебницы иногда получали сторонние воспособления к средствам содержания от монастыря; так в течение первых двух лет со времени открытия двух первых лечебниц поступило пожертвований от разных лиц 5,859 руб. 76 коп. Между тем на монастырские средства в 1874 г. совершены перестройки корпусов для более удобных в них помещений для больных и служащих им, обзаведение лечебниц потребным бельем, мебелью, посудой и т. д., постройка аптеки и др. Оставляя в стороне обозрение различных источников содержания монастырских благотворительных учреждений за все годы их существования, мы упомянем здесь лишь о том, что в 1892 г. на приходе сумм состояло 11,741 руб. 60 коп., а именно: 2,700 руб. из главного управления Российского общества Красного Креста, 2,045 р. из епархиального попечительства: 950 р. от взноса своекоштных воспитанниц; 186 руб. 25 коп. процентов с капитала в 3,800 руб., положенного в пользу сельских лечебниц и училищ, и перечислено монастырских неокладных сумм 5,890 руб. 35 коп.

Строго преследуя благотворительную деятельность, Богоявленский монастырь нередко с трудом выдерживал выпадавшие на его часть расходы по своим учреждениям в стенах Крестовоздвиженского монастыря. При постоянно возраставшей дороговизне содержания и оскудении доброхотных пожертвований по окончании благоустройства Богоявленского монастыря, а также вследствие отсутствия каких-либо определенных источников содержания и поддержания собственно Богоявленского монастыря, иг. Мария крайне затруднялась в дальнейшем ведении учебно-благотворительного дела в том виде, которого оно достигло в 1886 г. Поэтому она вынуждена была в этом году чрез г. Обер-прокурора Св. Синода К. П. Победоносцева обратиться к Его Императорскому Величеству, благоизволившему, по кончине Августейшей основательницы монастырского санитарного учреждения, принять его под свое покровительство, со всеподданнейшим прошением о пособии Богоявленскому монастырю дарованием ему лесным дач, для отопления монастыря с существующими при нем учреждениями, а также дарованием земли для увеличения монастырского хозяйства, обязуясь продолжать врачебную помощь народу, получаемую им в обители с 1873 г. На эту просьбу воспоследовало в 17 день ноября 1886 г. Высочайшее соизволение на выдел Богоявленскому женскому монастырю из казенных земель Костромского уезда трех лесных дач и четырех оброчных статей, всего площадью 1,296 дес. 843 саж., с тем условием, чтобы означенный надел оставался во владении монастыря все время, пока последний будет удовлетворять своему назначению и следовать по пути благотворения и помощи сельскому населению. Эта Высочайше оказанная милость совершенно упрочила материальное положение санитарных учреждений и дала возможность монастырю спокойно продолжать благое дело, не опасаясь более за непрочность его. По получении пожалованных земельных участков в трех местностях Костромского уезда: при Назаретской пустыни, в казенных лесных дачах (что в пустыни Покровской) и при монастырской мельнице на р. Мезе, монастырское начальство сочло для себя священным долгом безотлагательно приложить свое старание к тому, чтобы в этих трех местностях окружное сельское население имело возможность безмездно получать от монастыря не только необходимую для населения врачебную помощь, но и первоначальное для детей религиозно-нравственное образование в духе православной церкви. И вот на средства Богоявленской обители, сверх известных нам монастырского училища и первых двух сельских лечебниц, устроены были в пожалованных ей местностях, где народ лишен был всякой врачебной помощи, еще две сельских амбулатории с аптеками и три начальных народных училища.

1. Так в Назаретской пустыни, в которой уже с 1873 г. учреждена сельская лечебница на 6 кроватей и амбулатория, открыто было начальное одноклассное училище для 20 девочек из соседних селений; с 1890 г. в нем обучается по 25 человек обоего пола ежегодно. Обучение ведется по программам, утвержденным Св. Синодом для одноклассных церковно-приходских школ; но сверх учебных предметов девочки приучаются к необходимым преимущественно в крестьянском быту женским рукодельям и шитью простого белья и платья. Все ученицы этого училища ходят в школу в платьях и платочках особого однообразного цвета, выдаваемых им от Богоявленского монастыря в отличие от девочек не посещающих училище. 2. Также в местности Высочайше дарованных (при Покровской пустыньке в 60 верстах от г. Костромы) лесных дач учреждено в 1887 г. училище; в нем в 1893 г. обучалось 24 детей обоего пола. Училище это приносит тем большую пользу, что вблизи этой глухой местности ни крестьянами, по бедности их, ни земством не открыто никаких начальных народных школ. В 1887 г. устроена амбулатория для приема больных из окружных сельских местностей и лечебница на 3 кровати. 3. При монастырской мельнице на р. Мезе выстроено просторное и очень удобное для начального училища здание, приспособленное для обучения в нем до 35 детей обоего пола. В 1893 г. в нем обучалось 26 детей. В этой же местности на средства монастыря в 1887 г. устроено деревянное здание для помещения в нем амбулатории и лечебницы на 3 кровати. Со времени открытия означенных монастырских сельских школ всего по 1893 г. в них обучалось 486 детей обоего пола. В школы эти для исполнения обязанностей учительницы назначается рясофорная монахиня или учительница, или же сестра милосердия из окончивших курс учения в монастырском городском училище или в каком другом с свидетельством на звание сельской или домашней учительницы. В амбулаториях же или приемных покоях особо назначаемыми из Богоявленского монастырского училища сестрами милосердия или монахинями достаточно опытными в фельдшерском деле, подаются безмездно как врачебная помощь, так и лекарства всем бедным, приходящим из окрестных селений. Обязанность старшей в больнице сестры милосердия в городском врачебном пункте лежит на монахине, распоряжающейся экономическою частью заведения и отпуском лекарств во вне-городские врачебные пункты. В ведении её находятся сестры милосердия и послушницы монастыря, которых в 1892 г. состояло 23. Они занимаются уходом за больными в палатах и исполнением различных аптекарских и хозяйственных обязанностей по учреждению. При амбулатории в качестве старшей фельдшерицы состоит сестра милосердия и три сестры несут обязанности сестер милосердия при приемном покое, занимаясь приготовлением лекарств, раздачею их приходящим, перевязкой хирургических больных и исполнением прочих обязанностей фельдшерских и практически руководят воспитанниц училища при исполнении упомянутых занятий в амбулатории. В остальных врачебных пунктах вне г. Костромы делом подания врачебной помощи занимались также монастырские сестры милосердия, в каждом пункте по две (всего же шесть); они же ныне занимаются обучением крестьянских детей грамоте.

Все эти монастырские сельские лечебницы находятся под наблюдением старшего врача И. С. Иванова и вскоре же приобрели полное доверие и даже особое расположение со стороны окрестного крестьянского населения. Насколько они преуспевают в деле оказания врачебного пособия крестьянам и как постепенно расширились благотворные действия их, об этом всего выразительнее могут свидетельствовать следующие, хотя немногие, но довольно почтенные цифровые⁵⁷ данные. Уже в течение первых 8 месяцев существования Крестовоздвиженской и Назаретской сельских лечебниц безмездно в них пользовалось врачебным пособием 2,940 больных, а в 1874 г. была оказана помощь более 10,000 больных, выдано бесплатно лекарств по 11,891 рецепту и пользовалось в больницах около 200 человек (на кроватях 122 в Крестовоздвиженском монастыре и 63 – в Назаретской пустыни). С 1873 по 1881 год врачебною помощью пользовалось 48,630 больных и на кроватях 652 человека.⁵⁸ В виду этого постоянного умножения обращавшихся в лечебницу за помощью в Крестовоздвиженском монастыре в 1881 г. для ремонта и освежения зимних помещений устроен на летние месяцы больничный деревянный на каменном фундаменте барак. На всеподданнейшем докладе об этом г. Обер-прокурора Св. Синода с ходатайством о разрешении наименовать новоустроенную лечебницу «Александровскою народною лечебницею». Государю Императору благоугодно было написать: «с большим удовольствием и искренно благодарю». По прочтении же отчета иг. Марии о деятельности сельских лечебниц за 1880 г. Государь Наследник Александр Александрович, в Бозе почивший Император, изволил чрез г. Обер-прокурора Св. Синода дать следующий весьма лестный отзыв «Прочел с величайшим удовольствием. Вот истинно доброе дело и по Моему совершенно правильное направление женского монастыря. Дай Бог, чтобы прочие женские монастыри брали пример с Костромского. Пожалуйста благодарите мать Марию. Когда будете ей писать, передайте полную Мою признательность за её добрые дела, а если в чем надо будет ей помочь, то, конечно, Я это сделаю с величайшим удовольствием». В 1887 г., вследствие постепенно возраставшего наплыва больных, устроен еще в Крестовоздвиженском монастыре; отдельный корпус – зимний барак (стоил 3,440 руб.) для хирургических больных и страдающих заразительными болезнями.

В сельских монастырских лечебницах больные получают не только медицинскую помощь, но и духовное религиозное утешение в своих недугах и великую нравственную пользу. Предмет постоянной заботливости монастырского начальства составляло и составляет подание больным всякой духовно-религиозной помощи; для больных коечных часто предлагается чтение из книг духовно-нравственного назидательного содержания, напр. из «Духовного Алфавита» св. Димитрия, из творений св. Тихона, из Четьи-миней и других душеспасительных сочинений. Самая внешняя обстановка приемной комнаты, доселе остающаяся без изменения, способна глубоко действовать на религиозно-нравственное чувство. На видном месте амбулатории водружен большой крест с изображением распятого на нем Спасителя; пред ним горит лампада и стоит аналой, на котором, – икона Спасителя, на стене за крестом – иконы Божией Матери, а на боковых стенах – пожалованные портреты Высочайших Особ. Для приходящих в дни приема больных, ожидающих очереди докторского осмотра, совершается чтение пред Животворящим Крестом из св. Евангелия; также прочитываются акафисты и каноны. Необразованный, но верующий простой народ с благоговением, нередко со слезами умиления, внимает этим душеполезным чтениям и называет монастырские лечебницы духовными врачебницами. «Придешь полечиться от недуга, говорят врачуемые, а полечишь и душу». Тут же в высокоторжественные дни возносятся молитвы о здравии Их Императорских Величеств Государя Императора и Государыни Императрицы и Государя Наследника, а также молитвы о упокоении Государей Императоров Александра Николаевича и Александра Александровича и Государыни Императрицы Марии Александровны. Такое ведение дела влияет особенным образом на преданное своему Государю население и внушает чувство полного доверия к подаваемой помощи. Нельзя здесь не сказать и о том, что монастырские сельские учреждения не только дают возможность крестьянам получать просвещение чрез школы и сближаться с лицами образованными и доступными, которые со всею преданностью учебно-благотворительному делу подвизаются на этом благородном поприще из чувства любви к Богу и ближним, но и весьма благотворно действуют на нравственность и даже на внешний быт местного населения, которое, напр., в Назаретской пустыни, перенимая различные способы и приемы в образцовом монастырском хозяйстве, улучшает свое хозяйство и заметно выделяется от других крестьян благоустройством своих жилищ и нравственностью.

И доселе многополезная благотворительная деятельность Богоявленской обители в служении простому народу выражается во врачебном пособии, оказываемом в четырех врачебных пунктах Костром. губернии, также в образовании сестер милосердия Красного Креста и в распространении просвещения в народе при помощи учрежденных монастырем трех народных школ в глухих местностях, а со стороны уже подготовленных сестер милосердия – в уходе за больными в госпиталях и больницах заразных губерний,⁵⁹ а также в обучении детей в качестве домашних учительниц и учительниц народных школ. Учрежденный 21 год назад в Крестовоздвиженском монастыре врачебный пункт служит главным и центральным пунктом, из которого другие три врачебные сельские пункты снабжаются всем необходимым. В 1893 году в 1 пункте оказано врачебное пособие 9,895 больным, во 2-м 708, в 3-м 502 и 4-м 560; всего 11,665 больных получили медицинскую помощь. Количество же больных, искавших врачебного пособия в санитарных учреждениях Богоявленского монастыря сельской лечебницы по 1893 год, простирается до 221,413; из них в пункте г. Костромы, как раннее учрежденном, принято было больных 199,825, остальные же 21,588 больных получили пособие в прочих врачебных монастырских пунктах.⁶⁰ При монастырской городской больнице, имеющей 12 кроватей, в течение 1893 года пользовано 111 коечных больных. В период же 20-летнего существования (по 1893 г.) этой больницы пользовано в ней 2,111 больных коечных.

Из этого краткого обзора училищ и сельских лечебниц Богоявленского монастыря легко усмотреть, что Высочайше утвержденное определение Св. Синода от ¹¹/₂₇ ноября 1863 г. добросовестно выполнено монастырским начальством. Так в разное время все здания Крестовоздвиженского монастыря заняты были следующими благотворительными учреждениями: 1) училищем для девиц бедных родителей, преимущественно духовного звания, отчасти заменяющем пока не существующее в городе епархиальное женское училище; 2) богадельней для престарелых монахинь и послушниц монастыря на 25 человек и четырьмя кельями для сестер, заведующих церковью и этими учреждениями, и для служащих при последних; 3) сельской Александровской лечебницей, при которой со временем устроены два барака летний и зимний. Вместо приюта для престарелых лиц духовного звания имеется больница с больничными палатами на 12 кроватей, в которой безмездно принимаются и врачуются все обращающиеся за помощью больные из духовного звания. Последними почти постоянно занимается одна или две из 12 кроватей. Так в течение всего времени по 1887 г. здесь на кроватях врачевалось из духовного звания 148 лиц женского пола, а в амбулатории получили врачебное пособие 1,583 лица того и другого пола. Кроме того, в Богоявленском монастыре имеется больница для больных сестер обители на 6 кроватей, содержащаяся частью на % получаемые с билета в 5 тысяч рублей, пожертвованного на этот предмет г-жею Чебышевою, частью на средства общемонастырские.

Означенные учебно-благотворительные учреждения в Крестовоздвиженском монастыре поставлены были при особенном усердии иг. Марии в очень удовлетворительное состояние, благодаря, между прочим, и тому обстоятельству, как изложено в донесении (в начале 1887 г.) игуменьи Преосвящ. Костромскому Александру, что «местность и здания упраздненной Крестовоздвиженской обители оставались в распоряжении начальства Богоявленско-Анастасиина монастыря, который пользовался правом свободно располагать своими занятиями как по управлению училищем, так и по хозяйственным в них делам. Распоряжаясь при этом на правах хозяина, монастырь ни от кого не встречал себе противодействий и ничего не жалел для поддержания существующих в монастыре учреждений в должном благоустройстве, достигая полезных результатов всеми доступными для него по обстоятельствам времени способами. Но этого не могло бы быть, если бы Крестовоздвиженский монастырь со всеми его зданиями принадлежал на правах собственности не Богоявленскому монастырю, а какому-либо иному учреждению или ведомству. При этом условии не было бы достигнуто и половины того, что сделано теперь для существующих в Крестовоздвиженском монастыре учреждений. В виду сего, как читаем далее в донесении иг. Марш, монастырское начальство полагает, что было бы полезнее Крестовоздвиженскому бывшему монастырю и существующим в нем зданиям оставаться и на будущее время в полном ведении и распоряжении Богоявленского монастыря, хотя бы на таких же условиях, на каких дарованы ему казенные дачи, т. е. с правом владения им, пока существуют санитарных учреждения. Обеспеченное сим правом монастырское начальство будет иметь возможность и со своей стороны потребить все зависящие от него меры к тому чтобы исполнить в точности Высочайшее, возложенное на монастырь при даровании ему земель, условие: «удовлетворять своему назначению и следовать по пути благотворения и помощи сельскому населению». В следствии сего иг. Мария со старшими сестрами монастыря просила преосвящ. Александра употребить пред Св. Синодам Архипастырское ходатайство о дозволении: а) учрежденное в 1873 г. по благочестивому желанию блаженные памяти Государыни Императрицы Марии Александровны санитарное учреждение для народа оставить в силе и действии на все время, пока монастырь будет пользоваться Высочайше дарованными ему в протекшем 1886 г. землями и б) для поддержания сих учреждений в должном благоустройстве предоставить упраздненный Крестовоздвиженский монастырь со всеми его зданиями навсегда в полное ведение и распоряжение Богоявленского Анастасиина девичьего монастыря, «не отчуждая его в какое-либо иное учреждение или ведомство». В половине июля того же года последовало из Св. Синода удовлетворение этой просьбы, и таким образом Крестовоздвиженский монастырь сделался неотъемлемою собственностью Богоявленского монастыря.

Часто бывающие в обоих монастырях особые празднества установлены частью в древние времена, частью же в позднейшие и имеют отношение к местным храмам. Если уже в воскресные и праздничные дни⁶¹ обычно бывает многочисленное собрание богомольцев в Богоявленском соборе ради благолепного совершения церковных служб в любимом горожанами⁶² женском монастыре, то в храмовые праздники стекается сюда громадное множество их и особенно в службы 6 января, 9 мая, 28 июля, 14 сентября и 29 октября. Перечислим все годичные празднества в Богоявленско-Анастасиином монастыре.

Ряд этих празднеств открывается главным в монастыре праздником в честь Богоявления Господня, который, вследствие совпадения с храмовым же празднеством в кафедральном теплом соборе, обыкновенно по издревле принятому порядку отправляется с 6 на 7 января. В день Богоявления, по освящении воды на Волге, крестный ход с чудотворною иконою Феодоровской Б. Матери прямо направляется в Богоявленский монастырь, инокини которого, с благоговением встретив эту великую святыню, сопровождают её в соборный храм, где и начинается непрерывное чтение акафиста Б. Матери монастырскими сестрами. Затем после нескольких ударов колокола, призывных к общей трапезе, все сестры прямо из собора с пением праздничного псалма чинно идут галереей в трапезный корпус, при чем две монахини несут икону праздника с преднесением двух зажженных свечей. По окончании псалмопения и положенных молитв икона поставляется на аналой с зажженною свечою. После обеда (во время которого по монастырскому уставу читается приличное празднику избранное поучение св. отец) пропевши ежедневные благодарственные молитвы, сестры обители тем же порядком,⁶³ при пении праздничного тропаря и кондака, возвращают св. икону в собор. Здесь хором поется величание и многолетие Царствующему Дому, Настоятельнице и благотворителям обители, после чего многие сестры остаются на молитву пред чудотворною Феодоровскою иконою. В 6 часов вечера начинается благовест ко всенощному бдению, которое совершается торжественно по чину 6 дня января в честь Богоявления Господня. По окончании всенощной чудотворная икона с пением тропаря приносится священниками в кельи настоятельницы, где поется молебен с чтением акафиста на распев. Затем все сестры идут с чудотворною иконою в соборный храм; здесь продолжается умилительное чтение канонов и акафистов до 9 час. следующего дня, и многие сестры с сокрушенным сердцем в глубокой ночной тиши в храме изливают потоки горячих слез пред ликом Заступницы Богородицы. 7 числа, по совершении ранних служб в обычном порядке, бывает в 9 часов благовест к бож. литургии в Богоявленском соборе, где с великою торжественностью при полном освещении и чудном убранстве храма совершается архиерейское священнослужение. После литургии чудотворный образ Б. Матери возвращается с крестным ходом в Успенский собор. В следующий день отправляется служба в честь св. Иоанна Предтечи Господня.

2 дня февраля бывает храмовой праздник в небольшой древней Сретенской церкви в Крестовоздвиженском монастыре.

14 марта – престольный праздник в честь Феодоровской иконы Божией Матери в левом приделе Ризположенского храма в Крестовоздвиженской обители.

В неделю Ваий – престольный праздник в честь Входа Господня в Иерусалим в правом приделе того же храма.

В Фомино Воскресенье празднование св. ап. Фоме совершается в усыпальнице в воспоминание сошествия Спасителя во ад к умершим.

9 мая – храмовой праздник в Никольской церкви. На кануне праздника всенощное бдение и в день праздника бож. литургия совершается одновременно в Богоявленском соборе и в Никольской церкви. После литургии при летней, большею частью, прекрасной погоде, при колокольном звоне и искусном пении монастырского хора совершается крестный ход вокруг Богоявленской обители в сопровождении великого множества любителей церковного торжества. Во время этого хода отправляются четыре литии: первая против Смоленской церкви, вторая у часовни Никольской, третья у восточных ворот и четвертая у северных ворот. Здесь нельзя не упомянуть и о том, что в Никольской часовне уже с полудня 8 мая и до позднего вечера 9 числа совершаются для богомольцев непрерывно пение молебнов и чтение акафистов в честь св. и чудотворца Николая.

2 июля – храмовой праздник в честь Положения ризы пр. Богородицы в Крестовоздвиженском монастыре.

5 июля, также 25 сентября, бывает престольный праздник в честь преп. Сергия радонежского чудотворца в усыпальнице.

28 июля – храмовой праздник в Смоленской церкви, возобновленной в память чудесного спасения Царственной Семьи 17 октября 1888 г.

1, 6 и 16 числа августа – празднества в Никольском храме.

6 августа – храмовой праздник в церкви Преображения Господня на монастырском загородном кладбище.

8 сентября – храмовой праздник в домовой деревянной церкви Рождества Богородицы в Назаретской пустыньке. Сюда к церковным службам, отправляемым очень торжественно, стекается множество богомольцев крестьян из окрестных селений.

14 сентября – праздник в Ризположенской церкви, который установлен издревле – уже по усвоении Анастасиину монастырю названия «Крестовоздвиженский». Сюда накануне приносятся чудотворные иконы: Феодоровская Божией Матери и св. Николая Чудотворца (из кафедрального собора). Литургия совершается обычно владыкою; в церкви поют два хора: монастырский и из воспитанниц монастырского училища.

15 сентября – престольный праздник в усыпальнице в память великомуч. Никиты. Накануне после малого повечерия бывает великая панихида о упокоении приснопамятного «строителя месту сему старца Никиты», «зде лежащаго схимонаха» и всех отец и братий послуживших в обители и убиенных во время смятения от тушинского вора. Во время всенощного бдения лития совершается под открытым небом у южного входа в усыпальницу.

8 ноября – престольный праздник в честь архистратига Михаила в левом приделе Ризположенского храма.

29 октября – престольный праздник в честь св. преподобномуч. Анастасии в Богоявленском соборе и в правом приделе Ризположенской церкви. На это торжество в Богоявленскую обитель приносится из Ипатьевского монастыря чудотворная икона Тихвинской Б. Матери.

6 декабря – храмовой праздник в Никольской церкви; но так как церковь эта холодная, то богослужение совершается в Богоявленском соборе; в часовне же св. Николая (над бывшими древними вратами) непрерывно поются молебны с акафистами, как и 9 дня мая.

Описание древнего Богоявленского храма в писцовых книгах⁶⁴ г. Костромы 1628–1630 гг. (с листа 634-го). «На Костроме на посаде в Богоявленском монастыре церковь Богоявления Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа каменная о пяти верхах на большем подклете. А в церкви образов местных: образ Богоявления Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа обложен серебром басмами, венец серебряный чеканен, на подзорех финифть, у венца шестнадцать камешков венис и бирюз, а цата серебряна золочена. Да у Богоявления ж икона воротная Рождество Христово, обложена золотом сканным, а в ней четыре камня, да четыре бирюзы, да крест золотой, а на нем распятие, а во главе Спас нерукотворенный, да на пробоях два жемчуга бурмицкие; приложила тот крест великая государыня старица инока Марфа Ивановна; пелена у Богоявления бархат цветной с золотом, оклад у пелены бархатец цветной; крест камки белой; перед Богоявлением свеча местная вощаная полтретья пуда, надсвещник оловянный. Образ Воскресение Христово, а у него венец серебряный золоченый и цата панагия на кости; воскресение Христово обложено серебром сканью, а в ней четыре жемчуга да четыре вениски: пелена олтабаз золотной с зеленым шелком, обложена бархатцем, а перед ним свеча деревянная навожена травы красками; надсвещник оловянный. Образ Благовещение Пресвятыя Богородицы, а у него панагия резная на кости воплощение Пресвятыя Богородицы обложена серебром, золочена, в окладе девять камешков, да у Архангела панагия образ Пречистыя Богородицы с предвечным Младенцем резная, шея обложена серебром сканью с финифтью; пелена бархат цветной с золотом, перед Благовещением свеча деревянная навожена краски: надсвещник оловянной. Образ Успение Пресвятыя Богородицы с чудесы в киоте. Над Успенскими дверьми у успенских дверей образ Никола Чудотворец с деянми; пелена у образа изъярь желта; Деисус в церкви стоящий, пятнадцать икон да два столпника, а в другом поясу Владычних праздников осмнадцать икон, а в третьем поясу образ Пречистыя Богородицы, воплощение, да четырнадцать икон пророков, а в четвертом поясу Отец Саваоф, да праотцев семнадцать икон. Двери царские резные с сенью. Против праваго клироса образ Пречистыя Богородицы Феодоровския в киоте, обложен серебром басмами золочен, венец сканной с финифтью, цата резанная серебряная золочена, а в венце пять венис турских, да два токовика, а у Архангелов венцы резные, а в них две бирюзы, да четыре вениски; пелена бархат червчат цветной обложена бархатом. Крест аналойной обложен серебром сканью. По левой стороне царских дверей образ местной Неопалимыя купины обложен серебром басмами золочен, венец у Пречистыя и у Спаса серебрян чеканен золочен с финифтью на подзоре а в них восемь камешков разнаго цвета. Да у того же образа панагия резаная на раковине, обложена серебром сканью, золочена, рознята на двое. Пелена бархат цветной золотой, оклад бархатец цветной немецкой; крест камка бела; образ Спас Нерукотворенный; образ Не рыдай Мене Мати; образ вселенских Учителей в одном киоте. А у Нерукотвореннаго образа икона воротная Спаса, образ резной в закрепке за хрусталем, обложен серебром же сканью золочен, а в нем три жемчуга, да две вениски. Да у образа: Не рыдай Мене Мати икона воротная, резаная на серебре, Спасова же; образ обложен серебром сканью золочен и в нем два литики лазоревы, да вениска, пелена олтабаз золотной с зеленым шелком, обложена бархатом немецким; крест камка белая. Образ Успение Пречистыя Богородицы со облачными апостолы, а у Успения икона воротная; образ Живоначальныя Троицы литой серебрян, обложен серебром сканью золочен, во главе жемчуг, по углам четыре вениски, пелена бархат цветной с золотом, обложена бархатом цветным немецким; крест камка бела, в киоте в резном. Да перед теми образы три свечи деревянныя, на всех подсвечники оловянные ложчатые. Двери северныя, над ними Деисус в киоте; образ страстотерпец Христов Георгий с мучением в киоте, у него икона воротная панагия обложена серебром, на ней Христов мученик Никита, чеканка серебряная, пелена изъярь желта, опушена зелдень лазорева. На правом столпе образ апостола и евангелиста Иоанна Богослова Апокалипсис и средним местом шестьдесят девять мест, а у него пелена атлас, а опушена тафтою гвоздичною. Да на правом же столпе под игуменским местом и над крылосом образ: Да воскреснет Бог и разыдутся врази Его, да образ: Почи Господь от дел своих, в одном киоте на красках; образ: С нами Бог разумейте; образ: «Что Тя наречем Обрадованная» на краске в одном киоте. Позади праваго столпа образ Живоначальныя Троицы с бытейсками притчами, да в том же киоте двенадцать образов миней месячных, а все образы на золоте, а киот писан по сусальному золоту травы; пелена кушашная шелковая с золотом, обложена, камка цветная, крест зелдень лазорева, а перед ним свеча деревянная навожена красками, подсвещник оловянный ложчатый. На левом столпе образ Пришествие Господа Бога и Спаса нашего, а киот писан по сусальному золоту травы, пелена изъярь желта, опушена зелдень лазорева. На том же столпе над клиросом образ: Верую во единаго Бога, образ: Величит душе моя Господа на краске в одном киоте, а киот писан по сусальному золоту, образ московских чудотворцев с деянием; образ: Беседа трех святителей вселенских учителей на краске в одном киоте, а киот писан по сусальному золоту. Позади леваго столпа образ Пресвятыя Богородицы Тихвинския на празелени, а киот писан по сусальному золоту, вверху надписано: Достойно есть; по углам четыре евангелиста, по полям праздники Богородичные; пелена кушашная шелковая с золотом, обложена камочка цветная; крест зелдень лазорева, а перед ним свеча древяная навожена красками, подсвещник оловянной ложчатый. Да на тябле над местными образ Пятницы, икон праздников владычных и Богородичных и избранных святых пятьдесят пять икон. Да киот сделан к праздничным иконам, что кладутся на налой, обложен серебром басмами. Да в церкви ж в олтаре образов окладных пядниц: образ Пречистые Богородицы Владимирския обложен серебром басмами с трубами, венец и коруна серебряна сканная золочена с каменьями, а прикладу два креста резных обложены серебром сканью с камешки; да образ Пречистыя Богородицы обложен серебром басмами, венец и коруна золочена с каменьем и с жемчуги. Образ пречистыя Богородицы с Предвечным Младенцем пядница в киоте обложен серебром басмами золочен, венец серебрян, сканной с финифтью на подзорех, а в венце раковина, да два червца, поднизь и ожерейлицо низано жемчугом, серешки по два жемчужка, колечки серебряны золочены, а в Спасове венце жемчуг же да бирюска обнизь жемчужная, а на полях Пятница, да Екатерина, да Варвара, да Ульянея; венцы серебряны сканные, золочены с финифтью, а на затворах Воздвижение честнаго креста, да предтеча Иоанн, чудотворец Николай, Алексей митрополит, Григорий чудотворец, Пафнутий Боровский, мученица Ульянея, Косма и Дамиан, мученица Настасия, венцы серебряные сканные с финифтью. Образ Пречистыя Богородицы Казанския обложен серебром басмами золочен, да образ Шестодневец обложен серебром басмами золочен. Образ во облацех Спас, а в молении Зосима и Савватий соловецкие чудотворцы, обложен серебром басмами золочен, венцы и цыты резные золочены. Образ пречистыя Богородицы с предвечным младенцем обложен серебром золочен. Образ Николы чудотворца складни невелики обложен серебром басмами золочен. Образ Воскресение Христово; образ «О Тебе радуется»; образ Пречистыя Богородицы с Предвечным Младенцем и иные стоящие святые в два пояса. Образ Николы чудотворца обложен серебром басмами золочен, венцы у трех икон серебряны резные с финифтью золочены, а у Николина образа венец басмами серебрян-же золочен. Образ московских чудотворцев: Петра, Алексея и Ионы обложен серебром басмами золочен; венцы и цата серебряные сканные с финифтью золочены. Образ обретение Иоанна Предтечи в четверть обложен серебром басмами. Образ Михаила Малеина, в облаце Спас, обложен серебром басмами золочен, венец резной золочен. Образ пречистыя Богородицы Умиление обложен серебром басмами золочен. Образ пречистыя Богородицы Владимирския на празелени писан твореным золотом в ризах, да у него крест серебрян золочен, на нем Распятие страсти Христовы, чепочка серебряна, в киоте, а киот писан по сусальному золоту, а на полице писано отечество. Образ Николы чудотворца обложен серебром басмами золочен, венец и гривна басмяны. Образ Спас на престоле со святыми обложен серебром басмами золочен, а у Спасова образа и у святых двенадцать венцов чеканных с финифтью. Да образ Пречистыя Богородицы со Умилением обложен серебром басмами золочен. Образ Пречистыя Богородицы Одигитрии обложен серебром басмами золочен. Образ Спас Нерукотворенный вверху, по углам два Покрова Пресвятыя Богородицы, обложен серебром басмами золочен, образ Пресвятыя Богородицы обложен серебром басмами золочен, венец сканной с финифтью. Образ Пресвятыя Богородицы Умиление обложен серебром басмами золочен, венец басмян же. Образ Николы чудотворца обложен серебром басмами золочен, по углам Спас и Пречистая, венцы у Спаса и Пречистыя сканные. Образ Ивана Богослова обложен серебром басмами золочен, венец басмян. Образ Бориса и Глеба на одной дске, во облацех Спас, обложен серебром басмами золочен, венец басмян же; образ ангела обложен серебром басмами золочен, а у этого образа и у ангелов венцы сканные, пелена у него камка голубая, крест обнизан жемчугом, кайма письмо шито серебром. Образ Пресвятыя Богородицы обложен серебром басмами золочен, венец сканный, а у него пелена, образ Пресвятыя Богородицы шит по червчату атласу, около венца подписныя слова, обнизан жемчугом, по краям у пелен шиты слова серебром. Образ Пречистыя Богородицы Казанской обложен серебром басмами золочен, венец басмян, пелена камка голубая, низан крест жемчугом. Образ Гурия и Самона и диакона Стефана обложен серебром басмами золочен, венцы басмяные. Образ Пресвятыя Богородицы Казанския в киоте обложен серебром басмами, золочен, венец сканный, убрусец и ожерелейцо жемчужное, ряс(н)ы и серешки жемчужные. Образ Рождество Пресвятыя Богородицы в киоте обложен серебром басмами золочен, венчики сканные, а во облаце Спас. Образ Николы Чудотворца в киоте обложен серебром золочен, венец и цата чеканные, а около венца две веревочки жемчужныя. Образ Спас Емануил в киоте окладной, оклад чеканный, венец чеканен, а на полях Владимир, Борис и Глеб, Александр Невский, а венчики резные золочены. Образ Благовещение Пресвятыя Богородицы в киоте обложен серебром басмами золочен, а венчики резные, а в них по три камешка. Образ Николы Чудотворца в четверть в киоте обложен серебром басмами. Образ Введение Пресвятыя Богородицы обложен серебром золочен, по полям святые, а венчики на них сканные. Образ Благовещение Пречистыя Богородицы и Воскресение Христово со святыми, поля обложены серебром, золочены. Образ складенки невеликие Пречистыя Богородицы, на другой дске Никола Чудотворец, обложены серебром сканные золочены. Образ Пречистыя Богородицы обложен серебром басмами золочен, венцы басмянные. Образ Николы Чудотворца в четверть обложен серебром басмами, золочен. Образ Деисус Спасов и Пресвятыя Богородицы и Предтечев, да апостолы Петр и Павел, да Архангелы Михаил и Гавриил, семь икон обложены медью золочены, да на стенах Спасовы образы пядницы на золоте четырнадцать икон, да Пресвятыя Богородицы двадцать четыре иконы, да Чудотворца Николы тринадцать икон, да разных святых двадцать две иконы»... Далее с 646 листа по 697-й следует подробное описание утвари церковной, свящ. одежд и богослужебных книг и краткое известие о колокольне, других храмах Богоявленского монастыря и о земельных вкладах.

Командировка стольника Н. М. Олфимова.⁶⁵ а) Заручная сказка игумена Бог. монастыря Герасима да казначея Геннадия с братьею от ноября 1659 г. «В Богоявленском у нас монастыре в житницах монастырскаго молоченаго хлеба ржи 200 чети, овса 1,000 чети, да в монастыре ж ржаные муки 60 чети; ис тое муки пекут на братью хлебы; да в сушиле круп овсяных 50 чети, сухарей ржаных 10 чети, толокна 5 четь; да Богоявленской вотчине в Костромском уезде в селе Опраксине и в иных монастырских селех⁶⁶ в житницах домового монастырскова и что со крестьян взято оброчново ржаного и ярового хлеба ржи 1,054 чети с осминою; и та рожь молоть на братью и про всякой монастырской обиход ис тое же ржи и на розсход; овса 2,511 чети, ячмени 167 чети с осминою; ис тово ж овса и ячмени на братью и про всякой монастыркой обиход и на розсход. А кладовова хлеба и ржанова и яровова всякова прошлых и нынешнего года ни одной копны нет. – А окроме Костромского уезда у нас ни в которых городех вотчин нет, а в Московском уезде деревня у нас вотчинная, а в ней монастырская небольшая пашня есть, – и прошлых годов хлеба ржанова и яровова нет; а нынешнего году, что есть хлеба и про то нам не ведомо, потому что к нам тот, кому в той деревне приказано, не писывал». Показания сказки и росписи наличных хлебных запасов оказались сходными друг с другом.

б) Отписка стольника Н. М. Олфимова в приказ Тайных Дел от декабря 1659 г. «В прошлых во 163 и во 164 годех... велено взять с Богоявленскаго монастыря сухарей 150 чети, круп овсяных 69 чети без полуосмины и толокна тож; всего 287 с осминою. А в том монастыре оставлено всякого запасу по стольку ж чети. И тех хлебных запасов в Смоленеск привезено сухарей 90 чети, круп 57 чети, толокна тож, а достальнова против окладу ис того монастыря в Смоленеск не привезено, и те остатошные запасы 163 и 164 годов на какие розсходы и в которых годех изошли, и с тех мест сколько в котором году какова хлеба по 167 год посеяно и в умолоте было и на какие розсходы изошли». Относительно остаточных запасов прошлых 163 и 164 годов по 167 год игуменом Герасимом показано, что они «даваны в розсход на всякие монастырские обиходы». А сколько какого хлеба в Бог. монастыре посеяно, в умолоте и на какие расходы изошли, тому взяты росписи приходные и расходные с поименованием наличнаго количества хлеба. «А что половинного хлеба не довезено в Смоленеск, говорится в «Заручной сказке Бог. монастыря иг. Герасима от 21 дек. 1659 г.», и за тот недовозной за весь хлеб взято в Смоленску Бог. монастыря у крестьян деньги по цене; и в тех деньгах в монастыре отписи. И из того половинного остаточного хлеба, что осталось в монастыре, деланы запасы сухари и крупа и толокно. – И в прошлом в 163 г. посланы з Богоявленскаго монастыря на ево, великаго государя, службу конных 21 человек слуг, а запасу за ними отпущено: сухарей 80 чети, круп овсяных 30 чети, толокна 30 чети. Во 164 г. отпущено конных 11 человек, дано им запасу; сухарей 20 чети, круп овсяных 11 чети, толокна 11 чети. Во 167 г. отпущено конных 21 человек, дано им запасу: сухарей 21 четь, круп овсяных 11 чети, толокна 11 чети. А что половинного хлеба сверх росходу в остатке, и то все ныне в монастыре.

в) Роспись усевному и умолотному всякому хлебу в вотчинах Бог. монастыря за 165 год. Всего Бог. монастыря умолочено и со крестьян взято оброчново ржаново и яровово хлеба ржи 1,373 чети с осминою, овса 1,557 чети с осминою, ячмени 169 чети с получетвериком, пшеницы 8 чети. – Ис того же числа ко 166 году посеяно: ржи 327 чети; яровово хлеба отсыпано на семена: овса 657 чети, ячмени 51 четь с осминою, а в остатке за семены ржи 1,046 чети с осминою, ячмени 117 чети с осминою, овса 900 чети с осминою. По «Росписи расходному всякому хлебу в Бог. монастыре за 165 год» значится следующий расход.⁶⁷ 1. Ржи смолото в год про братской обиход 1,022 чети; ис тое ж муки пекут к великому посту в розвозные хлебы и что росходится про всякие росходы мукою и печеным хлебом в роздачу; ис тое же муки нищим на прокормление и к Москве на росход стряпчему послано, и крестьяном в сенокосное время и как бывают в монастыре на монастырской работе, и во жнитво росход; ис тое же муки пекут и сухари. 2. Про брацкой же обиход и на всякой монастырской росход и в роздачу овса зделано в крупу и на толокно 300 чети; да на солод оброщено и смолото на квас про братской обиход, и на всякой монастырской росход, и в роздачу ячмени 117 чети с осминою, овса 300 чети; да лошадем монастырским скормлено и в роздачу издержано всяких чинов проезжим людем, и на московские поездки изошло овса 300 чети. 3. Дано слугам и служебником и всяким работным людем, которым дается отсыпной хлеб, ржи дано 500 чети, овса дано 500 же чети на год; а тот хлеб рожь и овес, который дан слугам и служебником в додачу за умолотным хлебом, купленой и вкладной.

г) Роспись севному и умолотному всякому хлебу за 166 год. Всего Бог. монастыря в вотчинных во всех селех умолочено и со крестьян взято оброчново ржаново и яровово хлеба ржи 1,507 чети с осминою, овса 2,126 чети, ячмени 336 чети с получетвериком пшеницы 4 чети 3 четверика. – Ис того же числа ко 167 году посеяно ржи 332 чети, яровово хлеба отсыпано на семена: овса 630 чети, ячмени 50 чети; а в остатке за семены ржи 1,175 чети с осминою, овса 1,496 чети, ячмени 286 чети. По «Росписи росходному всякому хлебу за 166 год» значится следующий расход.⁶⁸ «1. Ржи смолочено в год про брацкой обиход и проч. 1,022 чети; 2. Да ячмени смолото про брацкой обиход 36 чети. 3. Да про брацкой же обиход и про всякой монастырской росход зделано в крупу и на толокно 300 чети, да на солод оброщено и смолото на квас про братской обиход и на всякой монастырской росход, и в роздачу ячмени 250 чети, да овса 200 чети; да лошадям монастырским скормлено и в роздачу издержано всяких чинов проезжим людям, и на московские поездки изошло овса 400 чети. 4. Дано слугам и служебником и всяким работным людем, которым дается отсыпной хлеб, ржи дано 500 чети, овса дано 500 же чети; а та рожь, которая дано и служебникам в додачу, за умолотною рожью, вкладная. А за росходом в остатке овса 96 чети; и тот овес ныне в монастыре».

д) Для специалистов по истории сельского хозяйства в древней Руси может иметь интерес следующая таблица посева и умолота в вотчинах Бог. монастыря. Общий итог за 165 год: рожь озимая: 318 посеяно чети, умолочено 1,103½, оброчной 270; пшеница: посеяно 3¼; умолочено 8; ячмень: посеяно 38⅝; умолочено 119½; оброчного 50⅝; овес: посеяно 689; умолочено 1,093; оброчного 464½; 166-й год: рожь озимая: посеяно 327; умолочено 1,124. Всякого же рода хлеба получено Бог. монастырем к 165 году 3,109½; израсходовано 3,039½ четвертей; осталось от расхода 169⅝; посеяно 1,037½; заимствовано из старых запасов и других источников 867⅞ четвертей.

Общий итог за 166 год: рожь озимая: оброчной 383½ четверти; пшеница; посеяно 2; умолочено 4¾ ячмень: посеяно 51½; умолочено 274; оброчного 62⅛; овес: посеяно 657; умолочено 1,586; оброчного 540. За тот же год общий доход: 3,974⅜; расход: 3,208; остаток от расхода 766⅝; посев 1,012; заимствовано из старых запасов и других источников 245⅝ † 96 четвертей овса.

е) Не безынтересна «Отписка стольника Н. М. Олфимова о взятом с Бог. монастыря хлебе, об отправке его в Вязьму на Днепровскую пристань...» В 168 г. генваря в 7 день прислана «грамота Олфимову на Кострому взять хлебных запасов по скаске игумена ис того хлеба, что им оставлено на росходы... всего по наряду и окладу хлеба 2,372 чети (и по меньшей статье 2,029 чети, если тот оклад будет «в тягость большую»). Но от иг. Герасима Олфимов принял 1,000 чети ржи в Костромскую таможенную заорленую меру и потому просил игумена «чтоб он хлебных запасов 2,372 чети все отдал не мешкав» и с подводами к нему под 1,372 чети посылал. Игумен же учинился царскому указу непослушен, – сверх 1000 ничего не дал, показав в сказке своей так: «а что сверх 1,000 и нам хлеба дать нечего, потому что за братцким обиходом и за всяким монастырским розсходом, и за семяны в остатке за годом ржи и овса ничего не останетца». – В том же сочинении помещена интересная «Отписка стольника Н. Олфимова о речах посельскаго старца Бог. монастыря села Подболотья Александра по поводу раздачи Ипатьевским монастырем крестьянам по 8 четей ржи на выть, с приложением распросных речей старца Александра».

Из писцовых книг Ивана Бутурлина за 1628 г. (616–628 листы) описание Анастасиина Ризположенского монастыря. На Костроме на посаде; за новым городом на Суле Пресвятыя Богородицы Ризъположенье, девич-Настасеин монастырь, а в монастыре церковь Пресвятыя Богородицы Ризъположенье, да предел Михаила Малеина, да другой предел мученицы Настасеи, деревянна, верх шатровой на каменное дело. А в церкви образов местных: образ Пресвятыя Богородицы Ризъположенье, в киоте на золоте: у него прикладу венец серебрян позолоченой сканной, с каменьем и финифтем, да шесть крестов обложены серебром, двадцать копеек серебряных позолоченых. Да образ другой Ризъположенье, в киоте на празелени; у него прикладу два венца, да две цаты серебряны позолочены, басмены, надглавие низано жемчугом, четыре креста, обложены серебром, тринадцать копеек серебряны позолочены. Да образ Николы чудотворца на празелени; прикладу гривна серебряна позолочена; да образ Воскресение Христово на золоте. Двери царския на золоте; Пресвятая напрестольная на празелени; у нея прикладу венец да цата серебряная позолочены басмены, надглавие и поднизь низано жемчугом: трои ряс(н)ы жемчужныя, трои серьги, камень, баусы да червец, шесть крестов обложены серебром да золотом, четыре копейки серебряны. Деисусы, праздники и пророки, Спасов образ в облаке, все на празелени. Три паникадила медных с яблоки и кистьми. Сосуды церковные оловянные и крест воздвизальной обложен серебром, позолочен с каменьем и жемчуги. Да книг: Евангелие напрестольное с евангелисты серебряны, позолочены басмены; апостол, евангелие толковое, четыре минеи месячных, минея общая, триодь постная, псалтырь и служебник все печатныя. Да письменных книг: четыре минеи месячных, треодь цветная, два пролога, изморагд, потребник, трефологий. Да в пределе: образ местной Михаила Малеина, да Макарий желтоводской чудотворец на одной дске на празелени. Двери царския, деисусы и Пречистая напрестольная на празелени; прикладу у Пречистыя напрестольныя, венец да цата серебряны, позолочены, басмены, надглавие и поднизь низано жемчугом, трои ряс(н)ы жемчужныя. Да в другом поле образ местной Христовы мученицы Настасеи на празелени, прикладу венец да цата серебряна, позолочена, басмена, шесть крестов обложены серебром, девять копеек серебряны позолочены. Двери царския, деисусы на празелени. Пречистая напрестольная в киоте, обложена серебром, венец да цата серебряны, позолочены, басмены, поднизь жемчужная, два креста серебряных, два креста обложены серебром с жемчуги. Двои ризы, одне атлас таусинной дверной, ердань атлас с серебром золотой; ризы киндяшныя; стихарь миткалинной, патрахель полубархатье по зеленой земле, поручи бархатель червчатыя с золотом. Три паникадила медных, два кадила медных. Да другая церковь теплая с трапезою Вход во Иерусалим, да предел великомученицы Парасковеи нарицаемой Пятницы. А в церкви образов местных: образ Вход во Иерусалим на празелени, прикладу цата серебряна, двои двери царския. Пречистая напрестольная, обе на празелени. На колокольнице пять колоколов. Строенье церковное государево да монастырское игуменьи с сестрами. А на монастыре тридцать одна келья, а в них пятьдесят стариц; земли под монастырем вдоль от города и от монастырской ограды чрез монастырь до Сулы пятьдесят четыре сажени, да поперег от святых ворот к монастырю же дворником до монастырской ограды сорок сажен, а около всего монастыря около монастырской ограды от святых ворот к Суле да по святые ж ворота сто пятьдесят одна сажень. Да в той же мере по скаске и обыску посадских людей пригорожено в Настасеин монастырь черныя тяглыя земли в длину против рву тридцать одна сажень, а поперег от города к святым воротам по монастырской стене в широком месте шестнадцать сажен с полусаженью, а в узком месте к Василью Кесарейскому поперег десять сажен. А по писцовой сотной князя Кривоборскаго, да Артемья Колтовскаго с товарищи бывали те дворы, которые пригорожены в Настасеин монастырь, черных тяглых людей, Богдановской, Гарманова да Кадкина. А у монастыря одне святыя ворота к Волге в Брагину улицу. Да против монастыря на земле к Пречистенским воротам подле рву бывал двор Настасеина монастыря тивуна Тимошки Ерзнева по самой ров, и того двороваго места ото рву к святым воротам идучи от города па леве осмнадцать сажен, а ко Брагиной улице от монастыря к Предтеченским воротам тридцать одна сажень»; далее перечисляются дворы поселенцев на монастырском месте.

Из письма к игуменьи Крестовоздвиженского монастыря Софии Владимира еп. Тобольского (быв. Костр.) от 26 нояб. 1843 г. «Желаю видеть тот же порядок и то же устройство в вверенной моему управлению общежительной Туринской женской обители, как и у Вас; желал бы я из Вашего монастыря иметь настоятельницу, которою может быть мать Платонида. Знаю, что она нужна и для Вашей обители и вероятно, что она не скоро согласится выехать из Вашей обители в такую даль и глушь: но ради Бога, и ради меня, и ради блага целой обители, авось либо она не отречется от сего предложения. Я знаю, что Вы неохотно согласитесь расстаться с материю Платонидою; но Вы богаты добрыми сестрами, которые могут у Вас заменить её. Если будет Ваша милость, то предложите ей мое желание. А если не согласится мать Платонида, то нельзя ли тоже предложить матери Любови или кого Вы сами избрать изволите»...

Завещание игуменьи Софии. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, единого в Троице славимого Бога, аминь. Помня всегда час смертный, который многих постигает неожиданно, пишу сие завещание будучи в здравом рассудке, любя сестер моих, чтобы удалить от них беспокойство в случае смерти моей. Сим объявляю до кого надлежит сия обязанность, что после меня никакого начальнического имения не остается; даже на погребение и поминовение мое оставляю, чтобы не отяготить монастырь, не более двухсот рублей, о чем сказано от меня казначее, доброй моей помощнице, и другим старшим и келейным моим сестрам. Если я заслужила любовь добрых сестер моих, то они помянут меня; если же кого чем оскорбила неумышленно, яко человек, смиренно прошу милостивого прощения. А кто меня оскорблял, я всех от души моей прощаю, чувствуя во всей полноте долги мои пред Господом моим, яко есмь паче всех грешнейшая, требующая Его помилования и прощения. За сим умоляю вас, друзья мои, присные о Господе любезные мне сестры и чада. Любите Господа Бога всем сердцем, помните, чего ради собрались в сие место, спасения ради души своей и для удобнейшего приобретения жизни вечной. Посему по заповеди Господней любите друг друга; презирая свое самолюбие и гордость, прощайте друг другу неумышленные оскорбления; обращайте все в добрую сторону, не помышляя чтоб от злого намерения кто кого чем оскорблял, что в общежитии неизбежно; но вся вам любовью да бывают, не помышляюще в сердцах своих вражды, зависти и превозношения. Сии чувствования должны быть чужды нам монашествующим, но един помысл и желание наше да будет, как бы спастись и угодить Господу. Внушите и запечатлейте в сердцах ваших сладчайшего Учителя и Спасителя нашего слова: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим». И так в духе смирения Христова изберите себе начальницу из среды вас общежительных. Я желаю, чтобы была моею приемницею добрая моя помощница казначея,⁶⁹ яко известная мне в благонамеренности к пользам обители и в любви к сестрам. Просите о сем единодушно архипастыря для поддержания общежития, при помощи Божией мною с вами заведенного. Сами знаете, какого труда сие стоило! Впрочем как себя, так и вас всех моих искренних друзей и все нами заведенное повергаю благоговейнейше в волю Божию и начальства: «аще есть сие дело Божие, то оно не разорится», а если что заведено мною не по воле Господней, то да потребится и исправится в лучшее устройство. Да будут все дела наши и намерения относящимися к славе Божией, и кого Господь изберет из вас вместо меня в начальницы, ту смиренно прошу и умоляю, да будет милостива и сострадательна к немощам сестер, утешая их яко чадолюбивая мать, поминая учение Христово: «иже хощет в вас первый быти, да будет всем слуга». Я же поручаю себя памяти вашей; поминая любовь мою к вам, поминайте меня грешную во святых молитвах ваших, а я желаю понести с собою и в вечность вседушевную мою к вам любовь и молю милосердого Господа Бога, да не разлучит меня с вами в будущей вечной жизни. Аминь. Многогрешная старица игуменья София. 1843 года апреля 20 дня». Означенное завещание засвидетельствовано духовником её протоиереем И. Муравьевым, казначеей Платонидой и шестью старшими сестрами.

Надпись на надгробной плите на могиле иг. Софии. «Блажени мертвии умирающии о Господе отныне Ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих. Под сим погребено тело в Бозе почившей незабвенной матери игумении Софии Михайловны. От юнаго возраста пламенно возлюбя Господа, поступила первоначально в Пензенский Троицкий монастырь 13 лет в 1793 году. В 1802 г. переведена в Нижегородский Крестовоздвиженский монастырь, где и пострижена в монашество в 1806 году. В 1817 г. вызвана для устроения общежития в Костромской Крестовоздвиженский девичий монастырь с должностию казначеи. В 1829 г. поставлена игумениею и за примерные труды и попечения о благоустройстве обители оной в 1847 г. награждена наперсным крестом. Всего жития ея было 67 лет; скончалась сентября 20 дня 1847 г. Вся жизнь ея была посвящена на пользу обители; к сестрам любовь ея была истинною матернею любовию и она не иначе была называема как родною. Благоразсудною мудростию и опытною духовною жизнию вверяемое словесное стадо усердно вела к соединению с Господом. Требующим совета была верною наставницею, немощным врачем и неусыпною попечительницею и всем была вверявшимся руководству ея – о Господе родною материю. Потребностям монастырским заботливая была строительница во всех частях потребных общежитию. Господи упокой душу ея со святыми твоими!»

Надписи на оставшихся гробницах⁷⁰ в подклетях древнего собора. Под собором на стене имеется следующая надпись: «Здесь почивают князья: князь Иван, да князь Андрей, да князь Василий Васильевичи» – несомненно Боровские.

«Преставися Богоявленский игумен Исаия в лето 7075 мая в 7-й день и погребен был мая в 8-й день на память святаго апостола Иоанна Богослова».

«Лета 7181 ноября в 20 день преставися раб Божий обители сея настоятель игумен Герасим киевлянин на память преподобнаго отца нашего Григория Декаполита».

«Лета 7163 года февраля в 28 день на память преподобнаго отца нашего Кассиана исповедника преставися раб Божий Иакинф, прозвище Андрей Васильевич Кафтырев».

«Лета 7173 июля в 3 день на память св. мученика Иакинфа преставися раба Божия болярина князя Ивана Никитича Хованскаго жена его боярыня вдова княгиня Мария Михаиловна, а память ея того же месяца в 21 день».

«Лета 7190 месяца маия в 15 день на память убиения св. благовернаго царевича Дмитрия Углецкаго и Московскаго убит раб Божий стольник Федор Петрович Салтыков в смятение на Москве безвинно при державе великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, всея великия и и малыя и белыя России самодержцев в начале царства их; а убиен в их царских чертогах в мастерских сенях,⁷¹ а память тезоименитства его июня в 8 день Феодора Стратилата».

«Лета 7290 апреля в 18 день в 11 часу на память преподобнаго отца нашего Иоанна ученика Григория Декаполита преставися раб Божий болярин Петр Петрович Салтыков, а тезоименитство его октября в 5 день».

«Лета 1730 февраля 23 числа на память преподобных отец Прокопия и Тита печерских преставися Марфа Ивановна Салтыкова, а от рождения лет 72 года, и положена при сей таблице с сродники своими».

«Воззри оком пришедый на сей камень⁷² гроба,

Веждь, кого тут содержит земная утроба.

Аще о фамилии хощешь испытати,

От какого бысть рода, можешь зде познати.

Славных Салтыковых красота сокрыся,

Александр Петрович с мертвыми вменися,

Иже имать начало пруссов знаменитых

От давних лет преименитых.

Леть же зде изъявити и чести приличны,

Таковой фамилией прияты различны.

Име сей в кавалерии степень высочайша сана

Име же и кавалерия сего храбра бригадира

Шлем воинства. Во бранех в Бога уповая

Бысть сей муж, сопротивных вся пренебрегая

Есть сей. Но не дивно, даде бо природа,

Да имут кавалеров от своего рода,

Разсмотри токмо герб сих: храбрость провещает,

Храбрость непременную во бранех изъявляет.

Единою паде днесь всегда сожаленный

Доброта фамилии россом вожделенный,

Многия бо вечныя славы суть достойны

Дела всяческия сего мужеству пристойны.

Ему же и большае их не труд бе явити,

Аще бы возмог токмо жизнь зде продолжити.

Четыредесять на первом (году) прейде с сего света,

Не возмог избежати смертнаго навета.

Его же множайшия чести ожидаху,

Но пресече час смертный и преда тело праху.

В небо прия сего Бог, в лучшее применяху.

Воздохни фамилию сего поминая. Лета 173²/₀ году».

Надписи на сохранившихся покровах на памятниках в усыпальнице. 1. «Божиим изволением преставися раб Божий болярин Петр Михаилович Салтыков 7198 года июля в 5 день на пренесение честных мощей преподобнаго отца Сергия радонежскаго чудотворца. (Покро)в дан на гроб его в Богоявленский монастырь».

2. «Лета 7194 месяца августа в 4 день на память святаго Петра митрополита во 2 часу ночи против 5 числа преставися раба Божия боляриня Елена Васильевна жена болярина Петра Михаиловича Салтыкова, а память тезоименитства ея мая в 21 день, а тело ея положено на Костроме в Богоявленском монастыре».

3. «Положен сей покров на гроб убиеннаго раба Божия стольника Феодора Петровича Салтыкова, а убиен при державе великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всея великия и малыя и белыя России самодержец в начале царствия их в царствующем граде Москве в царских чертогах в монастырских сенях безвинно в смятении в лето 7190 года маия в 15 день на память убиеннаго св. благовернаго царевича Дмитрия Углецкаго, а тело его перенесено того же числа к отцу его болярину Петру Михаиловичу честно».

4. «Лета 7179 году октября в 3 день на память св. священномученика Дионисия Ареопагита преставися раб Божий болярин Исакий Михаилович Салтыков, а память тезоименитства его маия в 30 день, а сий покров на гроб его положил сын его болярин Петр Михаилович Салтыков».

5. «Лета 7183 года месяца апреля в 22 день на память преподобнаго отца нашего Феодора Сикеота преставися раба Божия дочь болярина Петра Михаиловича Салтыкова девица Агрипина Петровна».

Из писем Софьи Дм. Давыдовой к Платониде –сначала казначеи, а потом игуменьи Крестовоздвиженского монастыря

Почтеннейшая матушка казначея!

Правда ваша, нельзя без труда ожидать успеха, нельзя без борьбы подняться на победу! Узкий путь ведет к царству небесному, нудицею похищается оно! Так утешительно мне было получить ободрительное слово ваше! Так благодарно обняла вас душа моя за любовь вашу попечительную. Нет, не случай сблизил меня с вами на время; сам Бог ввел меня к вам, дал мне узнать и полюбить вас, даровав и мне любовь вашу, и этой духовной связью пленил он душу мою, как дитя привязалась она к вам простодушно, искренно, пламенно. С какою приятностью воспоминаю я о днях проведенных с вами; с какою пользою помышляю я о всем спасительном и прекрасном, виденном мною в святой обители вашей. Меня очень уговаривают посетить Оносьевский монастырь общежительный, что в 50 верстах от нас, и хвалят очень устройство и порядок; но я не хочу искать ничего лучшего как то, что указал мне Господь; я и мысли не допускаю, что могу жить в другом монастыре, как в вашем. Так мне все мило и любезно в обители вашей; но всего более привязала меня любовь, с которою приняли вы меня. Если Господь услышит молитву мою и соединит меня с вами, докажу я на деле, как глубоко проникнуто сердце мое благодарностью, и все старания употреблю, чтобы сохранить доброе расположение почтенных стариц!.. Здесь на досуге очень много занимаюсь я живописью; так бы хотелось мне усовершенствоваться в этом искусстве, чтобы могла потрудиться в пользу обители и своими трудами расписать церковь вашу... Теперь пишу образ для вашего владык, но не знаю, скоро ли окончу, потому что зараз много других начала... Приезд у нас довольно большой, но я удаляюсь, сколько можно, всех посторонних: так легко рассеять ум и мысли в разговорах с мирскими, – и так мне несносно любопытство их. Все узнали, что я была в Костроме, и Бог знает, какие нелепые заключения делают из этой поездки. Люди недоброжелательные везде видят худое; слава Богу, я покойно и мирно переношу клевету. Когда совесть не обличает, в дурном, тогда пустой говор не может оскорблять; и святые терпели клевету: как же мне грешной не смириться пред нею! Там, где есть погрешность, люди не бранят; так пусть же их клевещут, где дело идет о славе Божией или о спасении нашем. Пусть все будут против меня, лишь бы Господь был за меня» (от 4 июля 1847 года).

«Намерение мое и желание есть по первому зимнему пути приехать к вам, может быть, если Господу угодно, за тем уже, чтобы и не уезжать. Господь мало-помалу уничтожает препятствия, а душа моя с каждым днем пламеннее желает вступить па путь истинного спасения и присоединиться к смиренному стаду вашему. Верю, матушка, что вы не только отворите мне врата монастырские, но отверзите и двери сердца вашего, у которого испрашиваю любви и снисходительности к недостаткам моим, и руководства в спасительном пути, в котором еще так неопытна я. Вы всегда встретите во мне покорную готовность к исполнению воли и советов ваших» (от 1 октября 1847 г.).

Из писем Софьи Димитриевны к матери своей «Выражение любви вашей и совет духовной опытности приняла я с верою и благодарностью... Я истинно вижу особое строительство о мне Божие в указании мне нашей святой обители, удалившей меня от многих, многих искушений. Советами родных было бы безумно мне руководствоваться»...

«Слава Богу о всем! И робею, и радуюсь, и плачу, и благодарю и молю... Но ни шаг не отступила бы назад! Даже не жалею ни о чем и ни о ком в настоящее время;⁷³ но душа – как бы в каком-то трепете, вникая в достоинство высокого служения, к которому призывается, и невольно робеет, вступая в союз с Богом».