Глава вторая

Переменная судьба Валаамской обители, под влиянием внешних исторических обстоятельств, от первого явления ее в истории до возобновления Петром Великим, с 960 по 1715 год.

Общее обозрение этого периода. – Внешнее состояние Валаамского монастыря. – Разорения его от неприятелей и восстановления. – Внутреннее состояние иночества на Валааме. – Открытие св. мощей Сергия и Германа и неоднократные перенесения их. – Процветание монастыря по духовной жизни иноков. – Виды подвижничества. – Правила общежительного устава. – Влияние Валаамского монастыря на развитие иноческой жизни на севере. – Высокое наименование, под которым он известен был тогда. – Деятельность монастыря в распространении православной веры между финнами. – Труды иноков по просвещению. – Владения монастыря и способы его содержания. – Внимание к нему венценосцев русских. – Чрезвычайное обстоятельство: спасение шведского короля Магнуса Смека Валаамскими иноками от смерти, приведение его от католических заблуждений на путь православной веры и приготовление к Царствию Небесному. – Обстоятельства, поставляющия это событие вне сомнений. – Настоятели Валаамской обители. – Разорение Валаамского монастыря в 1611 году.

При игумене Феогносте и Авраамии Ростовском Валаамский монастырь прочно заявляет своё существование в истории России и Церкви православной. С 960 года судьба его в течение многих веков подвергалась разным случайностям под влиянием внешних исторических обстоятельств отечества. По возобновлении своём, указом Петра Великого в 1715 году, он уже неуклонно шёл к нынешнему своему состоянию. Но в период времени с 960 до 1715 года, он то возвышался, то падал, то разоряли его, то опять он возникал из пепла и развалин. Эта переменная судьба Валаамской обители составит предмет настоящей главы. Сведения, относящиеся к этому времени, далеко неполны и отличаются отрывочностью.

После 960 года, первое разорение Валаамский монастырь потерпел в XI веке. Шведы, быв поражены от Русских на берегах Ладожского озера, в досаде, катаясь по озеру на судах, нападали на беззащитных иноков, разоряли и жгли мирные кущи обители. До сих пор Валаам назывался обителию Св. Троицы, как то ясно сказано в житии св. Авраамия. Между тем во всё последующее время он становится известным, по монастырским грамотам, под именем монастыря св. Спаса-Преображения. По всей вероятности, Троицкий Валаамский монастырь, бывший деревянным, созданный в доисторическое время, был сожжён потехою врагов до основания. За тем, по миновании опасности, устроился новый монастырь. Главный храм его был теперь посвящен имени Христа-Спасителя на память славного Преображения его на Фаворе. Церковь во имя Спаса построил игумен Мартирий, упоминаемый в старинных памятниках под 1192 годом. Может быть, иноки, по причине ветхости здания, ещё до разорения от Шведов думали и готовились к построению нового монастыря по другому плану и из более прочных, чем одно дерево, материалов. По крайней мере, в период цветущаго состояния обители в XIII и особенно в XIV веке на Валааме существовали здания каменные, о которых говорится до 1555 года („Опыт летописи”, стр. 24 на обороте in margine). Тут были церкви, трапеза, келлии и ограда. На построение монастыря делались вклады, как сказано в том же памятнике (стр. 19): А дача князя Терентия Васильевича Мышецкого к преп. отцам Сергию и Герману Валаамским чудотворцам пять рублев московским числом, премых без приписи на строение на колокольню. Из жития св. Александра Свирского видно, что келлии построены были довольно удобно, что каждая имела предсение и что, сверх всего, для приходящих в монастырь существовала вне монастырской ограды гостиница. Но Шведы не давали покоя Валаамской обители и после нового её устроения. Монастырь состоял под владычеством царей Русских, и в ограждение своих прав получал от них жалованные грамоты, которые будут приведены ниже. Но в XVI столетии беспокойные Шведы опять завели войны с Россиею, и при сем удобном случае не забыли о св. Валаамской обители. Так в 1678 году, 20 Февраля, в Фанатической ревности о распространении лютеранства преследуя православных Корел, они напали на Валаамский монастырь: 18 человек достоблаженных и благочестивых старцев и 16 послушников мученически истреблены были мечём их за твёрдость в Православной вере. Нельзя не пожалеть, что время не сохранило для нас мученических актов страдальцев за веру; но святые имена их доселе молитвенно произносятся в монастырском помяннике, и кто из нас не захотел бы знать их? Вот эти имена: священноинок Тит, инок Тихон, бывший схимником инок Геласий, инок Варлаам, инок Сергий, инок Савва, инок Конон, инок Сильвестр, инок Киприан, инок Пимен, инок Иоанн, инок Самон, инок Иона, инок Давид, инок Корнилий, инок Нифонт, инок Афанасий, инок Серапион, инок Варлаам, и слуги-послушники: Афанасий, Антоний, Лука, Леонтий, Фома, Дионисий, Филипп, Игнатий, Василий, Пахомий, Василей, Иоанн, Феодор и Иоанн. Столько пролито невинной крови мирных братий за твёрдость в вере православной! В настоящее время, по благословению игумена Дамаскина, в день мученичества их, 20 Февраля, ежегодно совершается божественная о вечном покое их литургия, с которою, сверх того, поётся и соборная панихида.

В 1581 году Господь Бог дослал на иноков Своё испытание, приготовляя их к перенесению грядущих от врагов более тяжких бедствий. На острове открылся мор, жертвою которого сделались 37 старцев и 47 послушников. Вскоре после сего несчастия, пламя войны сожгло и самую обитель: церкви, трапезу, келлии и ограду. Иноки одни вместе с настоятелем скрылись в дебрях монастырских, другие поселились в Антониевом Дымском монастыре. Скрывшиеся на Валааме, по миновании опасностей, построили на горах свои кущи и жили в них. Они вели здесь скитский образ жизни, который уже известен был до того времени на Валааме. Переселившиеся же в Дымский монастырь сохраняли устав Валаамского общежития. Этот устав стали было нарушать некоторые из старших братий. Дело дошло до Новгородского владыки: Валаамские старцы не могли снести нарушения древних своих установлений. Новгородский митрополит Варлаам от 23 мая 1502 года утвердил исполнение устава во всей его силе. Разорение Валаамской обители в последний раз произошло также от Шведов, с которыми потом, 18 мая 1595 года, заключен был мир. По договору России была возвращена вся её древняя Новгородская собственность, где наши братия и церкви, по выражению росийскаго историографа: „тосковали под властию чуждых завоевателей”. Царь и великий князь Феодор Иоаннович, отправляя своих воевод в Кексгольм, послал с ними и святителя, чтобы утешить православие, столько лет страшно угнетаемое в Корелии от иноверцев. Попечительные взоры благочестивого царя обратились и на многопострадавшую Валаамскую обитель. 18 ноября 1597 года, по донесению боярина Бориса Феодоровича Годунова: „про нужу и терпенье Валаамскаго монастыря игумена Давида с братиею, что учинилось раззоренье от Свейских людей их монастырю”, царь и великий князь Феодор Иоаннович повелел царскою казною возобновить обитель, устроить в ней церкви, трапезу, ограду, кельи и предоставил монастырю владеть по-прежнему вотчиною, рыбными ловлями и угодьями „по нашим жалованным грамотам и писцовым книгам”. Вотчины Антониева Дымскаго монастыря оставлены были во владении Валаамской обители до тех пор, пока поспеют Валаамские иноки назвать крестьян на свои монастырские земли. Игумену Валаамскому предоставлялось оставить в Дымском монастыре чёрного священника, крылошан и больных старцев и слуг, „которые тружатися не могут”⁶. Так воскрешал из пепла и развалин земной ангел святую обитель; но едва ли радостная эта грамота достигла до Валаамских старцев при жизни Феодора: 7 января 1598 года, оплакиваемый всеми, кроткий и набожный царь сладко и тихо почил сном смерти. По кончине его, царь и великий князь Борис Феодорович Годунов приказал переписать грамоту почившего на себя. Царскими милостями и пожертвованиями частных лиц скоро снова процвела Валаамская обитель: устроены были в ней церкви, кельи, отлиты колокола. Это подтверждает один из колоколов того времени, недавно возвращенный в Валаамский монастырь, на котором значится следующая надпись: „Лета 7111 слеты бысть сии колокола Боголепному Преображению Спасову в Валаамский монастырь при благоверном царе и господаре великом князе Борисе Феодоровиче Годунови и при его благоверной царице великой княгине Марии и при епископе Сильвестре Корильском при игумени Макарии”. Валаамские старцы, за всеми расходами, могли составить из пожертвований того времени даже значительный запасный капитал. Так существовал монастырь со времен Годунова до 1611 года.

Сообразно с переменным счастием Валаамской обители, неодинаково было в этот период времени и внутреннее её состояние. То внутренняя жизнь иноческая процветала в ней, то и самое иночество до того сокращалось, что едва видны на Валааме и следы его. Где могло существовать святое общество, когда обители его разоряли до основания и самих иноков преследовали и даже убивали? То бывали у Валаамских старцев самым отрадные минуты жизни и земного блаженства, то они подвергались самым плачевным испытаниям и бедствиям. Так в 1168 году Валаамские иноки, в ожидании набега Шведов на Корельскую страну, которое действительно и случилось в 1164 году, открыв св. мощи своих первоначальников Сергия и Германа, перенесли их (то было уже в четвертый раз) в Новгород, при Новгородском архиепископе Иоанне I⁷. Через 17 лет, при том же святителе, по миновании набега, в 1170 или в 1180 году, 11-го сентября, иноки принесли обратно на Валаам святые телеса своих Заступников и, опасаясь, чтобы в будущем дерзкая рука не оскорбила святыни, по благословению св. архипастыря, изсекли глубочайшую могилу на острове и в ней скрыли святые мощи Угодников под спудом, где с тех пор мирно почивают Они и по настоящее время. В память сего-то последнего возвращения св. мощей в Валаамскую обитель и совершается теперь ежегодно церковное празднество 11-го сентября.

Внутреннее устройство монастыря, в периоды внешнего его благосостояния, доходило до значительной степени процветания и совершенства. Так было особенно в XIV веке, когда, по заключении мира в Дерпте в 1348 г. вся Корелия возвращена России, и Валаам отдыхал от гонения иноверных Шведов. В это время в обители преп. Сергия и Германа процветали все виды иноческого жития: общежитие, особенное единодушное пребывание по двема и трием (т. е. скитское житие) и отходное уединенное молчание (отшельничество). В грамоте Новгор. митрополита Варлаама., от 27 мая 1592 года, излагаются некоторые правила Валаамского общежития, который мы и приведем здесь. „Жить по чину монастырскому благочинно, смирно, безмятежно, по предании отеческому и по закону преподобных Валаамских первоначальников Сергия и Германа, общежительством. Закон и начало, исстари положенные в Валаамском монастыре, не разорять, но сохранять со всяким благочинием. Жить в согласии всей братии и слугам вкупе, единомысленно и меж себя в послушании. Монастырское содевать по совету, со сбора всей братии; без братского собора не должны действовать ни старец, ни слуга. Общину соблюдать по-прежнему: платье и обувь давать по старине, из монастырской казны, как братиям, так и слугам. Казначея во всяком обиходе: приходе и расходе, считать в правду, по спискам”⁸.

Чтобы видеть, каков был в это время порядок жизни на Валааме, как проводил своё время каждый вступивший в монастырь, каким духом одушевлено было всё монастырское братство и какие плоды приносила монастырская жизнь – представим здесь вкратце житие одного инока Валаамского, от вступления его в монастырь до восхождения на степень духовной зрелости. Этого инока звали Александр, который, по отшествии с Валаама, получил наименование Свирскаго. К сведению читателей заметим, что современный ему биограф его, игумен Илларион, касательно источников его жития, говорит следующее: „не от слышания бо токмо сие приях, но от, честных светолепных уст его (т. е. самого Александра), и еже о Бозе трудолюбное житие его слышав от учеников его, иже с ним исперва жительствовавших: паче же известно приях от сладкоголивых уст его: сие, яко многоценный дар и достояние отчее, писанием оставляю, иже по нас сущих пользовати”.

Родители св. Александра – Стефан и Васса, жили в пределах Олонецких в стране Обонежской, на реке Ояти, в селе Мандеры, близ Оcтрожского Введенского монастыря Пресв. Богородицы. Они не изобиловали богатством, но ярче многих сияли благочестием, стараясь во всем присноблагоугодни быти Богу. При державе великого князя Василия Васильевича, всея России самодержца, и при сыне его благоверном и великом князе Иоанне Васильевиче и при Евфимие, архиепископе Великого Новгорода и Пскова, у них родился 15 июня 6957 (1449) года вожделенный отрок, которого назвали при св. крещении Аммосом. Младенец вырос, научился грамоте, наипаче священным писаниям и, на удивление всех знавших, преуспевал в благочестии. Слышав же о обители Преображения Господня, яже на Валааме, и о постящихся в ней братиях и о душеспасительном устроении их, и распаляшеся желанием и моляшеся Господу получити ему желание свое... И абие сотвори приити нецыим инокам обители Спасова, яже на Валааме, некиих ради потреб монастырских на реку Оять, в весь яже близ села родителей блаженнаго юноши. Прилучися же ему мимо ити весь ту, идеже тии иноцы витаху. Узрев же их издалеча на брезе реки стоящих и псалмопение поющих, пришед к ним и сотворив молитву, поклонися им до земли глаголя: „благословите мя, отцы святии”. Они же видевше, удивишася такому смирению и целомудрию юноши и глаголаху ему: „Бог да благословит тя, чадо, иже всем спасение подавает. Что требуеши от нас недостойных?” Глагола им божественный юноша: „О отцы честнии! требую, да молит о мне ваше преподобство”. Един же от них бе прозорлив старец в Духа Святаго исполнен и уразуме юноши чистоту душевную и хотящую благодать явитися на нем, тем-же и глаголов его в сладость послушаше. Сего старца особь вопроси божественный юноша о святем монастыре их и о уставе житии монашествующих. Утвердив же его старец сказует вся подробну: како в монастыре их общежительное пребывание и особное по двема и трием единодушное и отходное уединенное молчание. Бяше бо той старец зело искусен в словесех... Что же сотворю, честный отче, како возмогу убежати многомятежнаго мира сего жития и сподобитися таковыя ангелъския жизни?... Аз же тебе, чадо, таковому начинанию служай буду, и о Господе путь покажу ти до обители Спаса, идеже желаеши, токмо глаголанныя мною тебе внемли: егда до оной веси дойдеши, весь же та Соломя зовется, оттоле Господь управит путь твой. Нам же несть се повелено игуменом взимати чад от родителей и в монастырь отводити. Ныне же, чадо, иди в дом твой и Господь управит путь твой...” По некотором времени Аммос приходит ко вратом монастыря на Валааме и обрете монахи стояща вне врат и поклонися им глаголя: „благословите мя отцы святии... хощу видети игумена и благословен быти от него”. Они же скоро шедше возвестиша игумену о нем. Игумен же повеле им ввести его пред себе... И пришед ко игумену, поклонися ему до земли и благословен бысть от него. И нача его молити со слезами, дабы его сотворил монаха. Игумен же, ему же имя бяше Иоаким, видя его юна суща и тако о сем прилежно просяща и слез источники от очес изливающа, глаголаше ему: „о чадо! видиши ли яко место сие зело скорбно есть и пребывающие в нем тесное и нужное житие проходят; ты же юн сый, мню, яко не можеши терпети скорбей на месте сем”. Блаженный же юноша прилежно моляшеся ему и слезы ко слезам приложи... Игумен же на него взирая сердечными очима, узре, яко сосуд избран хощет быти Богу и глаголаше: „отселе буди служай братии со всяким терпением и послушанием”. Слышав же сие блаженный от игумена, поклонися ему до земли. И тако остризает власы главы своея, с ними же и вся долу влекущая мудрования отлагает, и нарекоша имя ему Александр: бе же тогда двадесяти шести лет⁹. И благодарение воздав Богу, яко сподобися убежати от волнения мирскаго жития в благоотишное пристанище монашескаго чина, весь предадеся Ему, труждаяся день и нощь неленостно, изнуряя плоть свою постом и молитвою: днем убо в трудех монастырских, в нощи же пребываше во бдениих и в славословии Божии, сонную тягость отлагая. На беседы же неподобныя не уклоняшеся, но присно умом своим внимаше ко Единому Богу, украшаяся смиренномудрием и послушанием. И бе видети житие его не яко человека, но яко ангела: яко дивитися игумену и братии великому смирению его и послушанию изрядному ко всем. И славяху Бога, даровавшаго ему таковую бодрость, и крепость, и силу. По триех же летех приидоша нецыи мужие от страны Корельския, и возвестиша отцу блаженнаго Александра, яко мы известно ведаем о сыне твоем: видехом бо его в наших странах пришедша во обитель Вседержителя Спаса, яже на Валааме, и тамо постригшася уже более триех лет, иже ныне тамо пребывает добре. Сие слышав боголюбивый муж Стефан о любезном сыне своем, вшед в монастырь в печали мнозе, и слезам от очию его проливающимся, припаде ко игумену, прося от него благословения, и глаголаше: О честный отче! се бо, яко видиши печаль сердца моего люте снедает мя, и сего ради мног путь труждшуся ми, приидох зде помолитися Всемилостивому Спасу, и у тебе благословение восприяти: надеюбося зде получити от Господа утешение в печали моей. Игумен же, видев его печална суща, рече ему: Бог да благословит тя, чадо, и утешит в печали твоей: повеле же ему сести. Седящу же ему, и о мнозе глаголавшу со игуменом, последи объяви ему и вину пришествия своего, и глаголаше: молю тя, отче святый, яви мне о сыне моем, аще зде есть: се бо ми есть печаль его ради; не вем, аще жив есть. Игумен же, мня его просто вопрошающа, глагола ему: зде есть сын твой жив, не печалуйся его ради. Он же глагола ко игумену: почто, отче, не вижду его; толик путь шествовах его ради во обитель сию, да вижду его, и утешуся от печали моей, и с радостию возвращуся в дом свой. Игумен же глагола ему: аще хощеши видети его, иди ныне в гостинницу, и препочи тамо: аз же шед увещаю его: не бо хощет кого видети от приходящих, и мню аз, яко во утрий день узриши его. Сие же слышав он от игумена, отиде в гостинницу. Игумен же шед возвести блаженному Александру, яко отец твой хощет тя видети. Слышав же сие, блаженный Александр, сжалив си зело, яко не возможе утаитися от родителей. Игумен же много увещеваше его, да ноне изыдет на предсение келлии своея, и явится отцу своему. Он же никакоже брежаше о сем. Игумен же изшед во утрие возвести отцу блаженнаго, яко много молих его изыти к тебе, но не хощет. Он же к тому не со смирением начат глаголати к игумену, но со гневом вопияше: О люте мне от сего пронырливаго старца! яко имать сына моего у себе, и не хощет ми показати его! И паки глагола ко игумену: изведи сына моего, да вижду его: яви мне, да не зле умру его ради: не могу уже терпети, аще не вижду его: и аще не покажеши мне его, то сам себе погублю пред враты монастыря сего. Слышав же сие игумен, зело оскорбися, и паки вшед в келлию ко блаженному Александру, глаголаше ему: чадо Александре, явися отцу своему и утеши печаль его, юже на мя: злобно бо ми стужает о сем. Преподобный же Александр не хотя к тому ослушатися, изыде ко отцу своему. Видев же отец его ризами худыми оболченна и лицем бледна зело от многаго труда и воздержания, ужасеся, и пад на выю его, плакася горько: и едва мало утешився седе, и нача увещевати Христова непобедимаго воина, сице глаголя: чадо мое возлюбленное, послушай мене отца твоего, и воспомяни болезнь рождшия тя: иди в дом твой, и утеши печаль родителей твоих, и якоже ти годе, ко спасению души твори по воле своей в дому своем; токмо не отлучайся нас родителей твоих, да не с печалию умрем: егда же прейдем от жизни сея в оную жизнь, ты, чадо, да послужиши нам при погребении, и предаси тела наши земли, от нея же взяти быхом, и будеши наследник имению нашему: и тогда, яко же хощеши, тако сотвориши. Сие же слышав Преподобный от отца своего, зело оскорбися о сем, и глаголаше: отче мой, аще обретох благодать пред тобою, молю тя, да послушаеши совета моего, и зело ти на пользу будет ко спасению души: глаголю же ти: иди ныне в дом твой с миром, и вся, елика обещал еси мне, собранная имения твоя продаждь и раздай нищым, и имети имаши сокровище неоскудеемое на небеси, по словеси Господню: сам же да идеши в след Господа рекшаго: Аще кто не возмет креста своего и в след Мене не идет, несть Мене достоин, и паки: аще кто любит дом или села, или жену и чада паче Мене, несть Мене достоин¹⁰. Сего ради молю тя, отче мой! устрой о дому своем, еже ти изрекох, и иди в монастырь Пресвятыя Богородицы в Остров, и ту да пострижешися, и спасение души своей получиши. Аще ли сего не сотвориши, отче мой, истину ти глаголю, ктому уже лица моего не имаши видети. А еже глаголал ми еси, аз о сем не брегу: аз бо со Апостолом законом закону умрох: да Богови жив буду, Христовы сораспяхся: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос: а еже ныне живу во плоти, верою живу Сына Божия, возлюбившаго мене и предавшаго Себе по мне¹¹. От Его же любви никто же мя разлучити возможет: известихся бо, да паки со Апостолом реку, яко ни смерть, ни живот, ни Ангели, ни Начала, ни Силы; ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина кая тварь возможет мя разлучити от любве Божия¹². Отец же его, слышав сие, гневашеся на него, и не хотяше послушати его и отиде в гостинницу. Преподобный же Александр, вшед в келлию свою, моляшеся Богу прилежно, да обратит сердце отца его, воеже послушати совета его. Человеколюбивый же Бог, иже всем хощет спастися, вскоре услыша молитву его, и вложи страх свой в сердце отца его, и умиление в душу его. И так распалився весь огнем божественныя любве, прииде к сыну своему преподобному Александру, глаголя: се чадо, отселе вся повеленная тобою сотворю, яко же ми рекл еси: разумех бо от поучения твоего, яко ничто же есть свет сей маловременный. Огнь бо вселися во утробу мою, и вся внутренняя моя распалишася от любве Божия, и ктому не нареку тя сына, но отца своего и учителя. Слышав же сие Преподобный от отца своего, возрадовася душею зело, и шед поведа игумену. Игумен же слышав и востав благодарение Богу воздаде о сем, яко тако скоро обрати сердце человеку на путь спасения. Преподобный же шед ко отцу своему, и поучив его довольно от божественных писаний, яже на пользу души, совещевает ему отъити в путь свой. Он же в сладость послушаше его. Преподобный же возвещает игумену, яко отец мой хощет отъити в путь свой и просит от тебе благословения. Игумен же подаде ему благословение: он же прият с радостию отыде во свояси. И пришед в дом свой, и вся яже в нем, добре управи вскоре: сам же отиде в предреченный монастырь Пресвятыя Богородицы, иже во Острове, и постриже власы главы своея, с ними же и вся плотская мудрования отверже: и наречено бысть имя ему Сергий. Поживе же в добре исповедании и успе с миром о Господе. Такожде и мати Преподобнаго облечеся в монашеский чин, и наречено бысть имя ей Варвара, и добре и богоугодне живши, с миром успе о Господе. Преподобный же Александр, слышав сие, яко родителие его от жития сего преставишася, плакате о них довольно: потом же надежду возложи на Бога, и помышляше в себе, глаголя: и аз смертен есмь. И оттоле начат на больший подвиг себе простирати, и труды ко трудом прилагати. По сем Преподобный посылается от игумена в пекарню, и тамо пребываше добре со смирением, в трудех преспевая паче всех, воду нося и дрова влача из леса на себе, томяше тело свое и тако по вся дни труждашеся непрестанно, в нощи же моляшеся Богу не леностно: иногда же излазя из келлии, и тело свое обнажив до пояса, стояше до утренняго пения, и от множества комаров и мшицы все тело покровенно бяше: во утрий же прежде всех обреташеся в церкви: стояше же на своем месте, не преступая ногама, ни на беседы не уклоняшеся, но весь ум свой возвышаше на высоту богомышлений, и прилежно слушая божественнаго пения и чтения; исхождаше же из церкви последи всех. И дивляхуся вси таковому смирению и терпению его: и сего ради любим бяше от всех и почитаем велми и славим. Пребысть же Преподобный в той службе время довольно: по сем же и вся службы монастырская пройде со всяким терпением и послушанием, повинуяся игумену и братии. Видя же себе почитаема и славима от всех человек, стужив си о сем зело, помышляше бежати от славы человеческия в пустыню, и тамо работати Богу Единому, да прославлен будет от Него славою вечною пред Ангелы и всеми святыми: не любяше бо зело славы человеческия, и яко студ себе и поношение быти вменяше. Во един убо от дней пришед Преподобный ко игумену по обычаю благословения ради и молитвы, исповедует ему печаль сердца своего и помышления, и припадает к ногам его, и молит, да благословен будет и отпущен от него в пустыню, и тамо наедине в безмолвии пребывати и работати присно единому Богу. Игумен же подивися таковому прошению его и воспрети ему, глаголя: ни, чадо, не глаголи сего, юну ти сущу: и несть ти время верховныя степени уединеннаго молчания касатися, не утвердивши ноги на корени первый степени общаго жития и послушания: егда тамо ненадеемое найдет на тя искушение, от завистника и искусителя диавола, и ктому не возможеши седети, юну ти сущу и еще неискусну на сие: и сего ради мы вси поругани будем от общаго врага диавола, повинувшеся воле твоей. И тако возбранен быстъ от игумена. Сие же бысть строением благаго и человеколюбиваго Бога, да не открыется в пустых горах, яко под спудом, таковое великое светило, уготованное от Него многи души просветити от тмы греховныя. Преподобный же Александр, повинувся воли игумена, и испросив от него о сем прощение, пребываше в послушании, труждаяся с братиею, и аще кого видяше не могуща делати, помогаше ему. И тако вся дни непрестанно служаше братии: в нощи же пребываше без сна, стоя и моляся Богу, представляя тело свое, яко столп некий одушевлен, и множеством коленопреклонения и на земли леганием умерщвляше плоть свою. Пища же его бяше хлеб и вода, и то по оскуду вкушаше: ризою же худою и многошвейною довольствовашеся, елико плоти прикровенной быти: зимою же студению померзаем бываше, и от многаго труда ожесточавшу кожу притяжа, яко и каменнаго приражения не боятися, зело не милостивлив и гневлив, яко некий враг являшеся своему телу. Игумен же и братия вси сущии в обители удивляхуся таковому его жестокому пребыванию и мужественному терпению, еже во многих мало обретается, и благодарение возсылаху Богу, давшему таковое ему терпение и крепость”. После сего св. Александр вызван был откровением Божиим из Валаама на реку Свирь, где и основал монастырь.

Игумен Иларион так описывает его отшествие с Валаама и прощание с настоятелем обители Св. Троицы. „По сем во едину от нощей преп. Александр моляшеся Богу и пречистой его Матери, глаголя: О преблагословенная Дево, Владычице мира, Мати Христа Бога нашего! Ты веси, яко всю мою надежду по Бозе возложих на Тя: настави мя, в нем же возмогу спастися, имиже веси судьбами. И тако много ему молящуся, абие слышит глас глаголющь: Александре, изыди отсюду, и иди на преждепоказанное ти место, в нем же возможеши спастися. Со гласом же и свет велий явися. Открыв же Преподобный оконце келлии, видит свет велий сияющь к востоку и к полудни, и гласом, яко перстом!, показоваше место о́но, идеже ныне благодатию Божию монастырь (Александро-Свирский) стоит. Преподобный же от гласа того и видения радости многия исполнися, и благодарение воздаде Богу, яко не презре моления его: и всю нощь, яко же ему обычай бе, моляшеся до утренняго пения. По мале же времени пришед ко игумену, исповедует ему вся бывшая явления, како виде на пути, идущу ему на Валаам во обитель, и како во обители. Игумен же слышав сие и разумев, яко хощет сосуд некий избранный быти, глаголаше: воля Господня да будет, чадо, над тобою! Преподобный же по обычаю просит от него благословения и молитвы. Игумен же даде благословение, и глагола ему: Бог да благословит тя, чадо, и исправит стопы твоя. Преподобный же приим благословение от игумена, от него же восприят и монашеский чин, радости многия исполнися и слез, и шед в келлию свою моляшеся на мног час ко Всемогущему Богу и Пречистой Его Богоматери. Пришедшей же нощи, востав изыде из монастыря, ничтоже имый, разве ризу, юже ношаше на себе, и поспешением Божиим прииде на преждепоказанное ему место в лето 6993 (по Р. X. 1485 г.) и возлюби его зело, и сотворив молитву глаголаше: се покой мой в век века: зде вселюся, яко Господь изволи его, и паки: благословен Бог от ныне и до века, иже услыша моление мое”.

В этот период времени Валаамский монастырь, в дни своего процветания, сделался средоточием самых лучших по благочестию людей своего времени и, так сказать, всего северного края. От него, как в югозападной России – от Киево-Печерской Лавры, и как от Троице-Сергиевой Лавры – в восточной России, распространялась иноческая жизнь на север нашей отчизны. Им, как жизненным началом поддерживалась и направлялась иноческая жизнь в других местах. Доказательством тому служат следующие факты.

В XII веке прибыл на Валаам преп. Корнилий, жил здесь несколько времени и, впоследствии удаляясь отсюда, основал на Онежском озере свою обитель в честь Божией Матери. Обитель его, по имени острова, называется Палеостровскою. В ней почивают святые мощи Основателя под спудом¹³.

Белозерский князь Глеб Васильевич устроил при устье реки Шексны в XIII столетии монастырь Усть-шехонский. Для устройства монастырскаго порядка он просил у Валаамскаго игумена Мартирия настоятеля. Старцы Валаамские в 1251 году отправили к нему своего постриженника Геннадия¹⁴.

Около 1393 года прибыл на Валаам из Новгорода св. Арсений. Он, будучи юношею, постригся в 1379 году в Новгородской области, в монастыре, бывшем на Лисичьей горе, упраздненном в XVIII веке. Через одиннадцать лет жизни своей в Новгородской обители, Арсений отправился на Афонскую гору и после трехлетнего подвижничества, с благословения игумена, возвратился опять в Россию, получив из рук его икону Божией Матери и устав общежития для основания монастыря в северных пределах России. Прибывши в Новгород, преп. Арсений, приняв святительское благословение от архиепископа Новгородскаго Иоанна II-го и взяв Святогорское дарование св. икону, отправился в Валаамскую обитель и здесь подвизался некое время. Но видя в этой обители многолюдное братство, „отиде и по смотрению Божию, изволением же Пречистыя Богородицы, достиг Коневскаго острова, и там устроил нынешний Коневский монастырь”. На Валааме пр. Арсений Коневский оставил по себе неизгладимое воспоминание: братия полюбили его. В 1397 году Валаамский игумен Сила отправил к нему на Коневец инока Лаврентия с приглашением возвратиться на Валаам. Св. Арсений отказался: три года уже он подвизался в безмолвии на Коневце¹⁵.

До 1429 года жил в Валаамском монастыре преподобный Савватий Соловецкий, постриженник Кирилло-Белозерскаго монастыря. Он принят был здесь игуменом в число братии, проходил „со всяцем смирением и многим терпением и кротостию зельною” все монастырские послушания, подражая многотрудным подвигам Валаамских иноков. Потом, усугубив труды свои, он превзошел всех своею подвижническою жизнию. Все почитали его и прославляли за дивные труды, в которых св. Савватий истощил плоть свою до конца, соделавшись жилищем Св. Духа. Это обстоятельство внушило Преподобному мысль оставить Валаам и поселится на Соловецком острове, где никто не мог бы быть свидетелем его подвигов. „И моляше настоятеля Валаамскаго, да отпустит его. Настоятель же и братия, любяше Преподобнаго за добродетель его, и яко раба Божия, от Бога посланнаго к ним, почитающе, и не хотяше таковаго лишитися сожителя, его же добродетельным житием вси пользовахуся, моляху старца не оставлять их и прилежными молениями не отпускаху того от себе. Некое убо еще время мало с ними поживе Преподобный, даже помолився Богу и на Того помощь возложи вся, изыде нощию отай, никому же ведущу и Богом наставляемый к Соловецкому острову пойде. Здесь же он, при содействии Валаамскаго же питомца старца Германа, положил начало иноческому житию”.

В одно время с преподобным Савватием провел несколько лет в Валаамской обители преподобный Евфросин Синоезерский, происходивший из рода князей Тепринских. Он прожил шестьдесят лет в затворе Саввиной пустыни близ Твери. Утомлённый посещениями иноков и мирян, нарушавших его безмолвье, Преподобный, как пишет св. Иосиф Волоколамский, удалился на Валаам; но слава добродетелей его привлекала и сюда к нему целые семейства из окрестных селений, и это побудило его чрез несколько лет возвратиться снова в Саввину пустынь.

В этом же столетии, под руководством преподобного Савватия Соловецкаго, подвизался на Валааме инок Геннадий. Савватий был старцем, а Геннадий – учеником. Впоследствии времени, этот Геннадий был Чудовским архимандритом и в 1485 году возведен на архиепископский престол Великого Новгорода, и вместе с преподобным Иосифом Волоколамским мужественно подвизался против распространившейся тогда в Новгороде и других местах ереси жидовствующих. За свою высокую жизнь и святую ревность он причтен Православною церковию к лику святых.

В 1474 году явился в Валаамский монастырь, как мы уже видели, св. Александр Свирский. Здесь игумен Иоаким постриг его, на 26 году от рождения, в иноческий сан. Св. Александр проходил все монастырские послушания в беспрерывных трудах, посте и молитвах. Его подвижническая жизнь удивляла строгих Валаамских отшельников. Сначала он подвизался в общежитии, потом отшел на безмолвие на один из островов монастырских. Этот остров, в память святого отшельника, поныне называется Святым, и на нем до сего дня сохранены следы труженической жизни преподобного Александра: его пещера в расселине скалы и могила, ископанная, по преданию, его руками. Божественный глас вызвал его отсюда на берега Свири, чтобы сделать его, уже опытного в духовной жизни, мудрым руководителем других. Там, собрав многочисленное братство, он основал существующий поныне Троицкий монастырь.

В это время проводил на Валааме отшельническую жизнь в уединении преподобный Афанасий, основатель Сяндемской обители, ученик св. Александра Свирского. Этот Афанасий в мир назывался Андреем и происходил из рода дворян Завалишиных.

Раз, он, вышедши с дружиною своею на охоту, преследовал долго оленя, который, однако же, успел укрыться от охотников. На пути преследования Андрей Завалишин в глубине пустыни напал на убогую хижину; нашёл около неё следы человека, и наконец увидел и жителя сей пустыни преподобного Александра, ризами худыми и зело раздранными оболчена. Познакомившись с ним, Андрей Зявалишин стал посещать старца, приносил ему потребное для пищи и много беседовали о путях спасения. Душеспасительные речи расположили Андрея оставить имение своё и поступить в монастырь. По совету преп. Александра, он отошёл на Валаам, там, под именем Афанасия, постригся в монашество, много лет подвизался в трудах и сподобился великого ангельского образа. Старцы Валаамской обители отличали Афанасия от других братий за его труды и подвиги. Когда преп. Александр Свирский приступил к устроению монастыря и общежития на берегах реки Свири, тогда и св. Афанасий переселился с Валаама под его руководство. Смиренномудрие и послушание, приобретенные на Валааме, сделали Афанасия любимейшим учеником св. Александра, бывшего игуменом Свирским, и он сподобился быть свидетелем благодатного посещения от Пресвятой Богородицы своему наставнику. По преставлении преп. Александра (153З г.), св. Афанасий отошёл на пустынножитие в дремуче леса Корелии и на холме перешейка двух небольших озер Сяндема и Рощинского поставил себе хижину. Некоторые из духовнаго стада, собранного преп. Александром, последовали за Афанасием в сие уединение и к ним присоединилось ещё несколько любителей пустынного жития. Таким образом, положено начало Сяндемской Успенской пустыни, находящейся в Олонецкой епархии, в 22 верстах от г. Олонца. Св. Афанасий основатель обители, был и первым наставником братства. При устье реки Сяндемки, текущей на 9 верст из Сяндемского озера в реку Тулоксу, находятся на обоих берегах её два каменные креста. По свидетельству предания, они сопутствовали преп. Афанасию с Валаама и суть благословение тамошних старцев основателю Сяндемской пустыни. С верою рассказывают окрестные жители, что кресты эти чудесно приплыли за преп. Афанасием, против течения реки, со стороны Ладожскаго озера (житие св. Александра Свирск. лист. 19, 25 и др. Сяндем. пустынь, изд. 1856 г. стр. 1–6).

Во дни преподобных Александра и Афанасия на Валааме несколько лет подвизался ещё св. Адриан Ондрусовский. Он был схимонахом. Удалившись с Валаама, преп. Адриан на восточном берегу Ладожскаго озера основал обитель Ондрусовскую. Этот муж был столь высокой жизни и исполнен толикой мудрости, что преп. Афанасий Сяндемский, будучи уже наставником своего братства, имел частые духовный беседы для собственного научения с преп. Адрианом. Памятниками этого духовного общения остались кресты, водруженные угодниками Божиими по пути через все пространство, отделяющее их друг от друга. Св. мощи преп. Адриана доныне покоятся под спудом в основанной им обители в церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Такой дивный сонм святых светил монашества, воссиявших на горах Валаамских, показывает нам в каком цветущем состоянии была подвижническая жизнь иноков Валаама в описываемый период.

Цари и владыки Православной церкви в это время знали Валаамский монастырь, обращали на него взоры свои, оказывали ему милости, почитали его благонадежным местом для исправления заблуждающих и кающихся. Так в 1572 году великий князь Иоанн Васильевич, угрызаемый совестию о низвержении и мученической кончине св. Филиппа, митрополита московского, объявил врагов почившего иерарха наглыми клеветниками, и одного из них, бывшего Соловецкого игумена Паисия, удалил в Валаамский монастырь на покаяние (Истор. Карамз. т. IX, стр. 208, изд. 1821 г.)

В этот же период времени и, без сомнения, в XVI веке, прислан был в Валаамский монастырь на покаяние Крутицкий архиепископ Варлаам, за участие в совещании московского митрополита Дионисия с боярами касательно пострижения в иночество Ирины Феодоровны, супруги великого князя Феодора Иоанновича за безчадие. Архиепископ Варлаам на Валааме умер и предан погребению (Правосл. Собес. 1861 г. ноябрь, стр. 846).

Иноческая жизнь в такой полноте развилась в этот период на Валаамском острове, что перекинула отрасли свои через озеро на противоположный берег, где стоит теперь Сердоболь. На этом берегу было 12 скитов, основанных Валаамскими иноками, и сии скиты находились под управлением и духовным руководством Валаамского игумена.

По степени такого процветания Валаамский монастырь в XV–XVI и следующих столетиях стал называться Честною и великою лаврою. Это название встречается в старинной письменности, напр. в послесловии Пролога, писанного Гридицею в 1501 году, как скажется о сем ниже, в прошении Тихвинского архимандрита Макария 1696 года и др.

Жители берегов Ладожских иноками Валаамского монастыря были обращены в православную веру из язычества. По берегу до самого Кексгольма стояли православные храмы. Корелы Финского берега Ладожского озера также были православны, как православны теперь Корелы противоположного берега в Олонецкой губернии. Кроме устных преданий, единогласно свидетельствующих об этом факте – есть ещё для него свидетельство живое: мы разумеем многие тысячи финляндцев, целые селения их, исповедующих поныне православную веру (Валаамский монастырь, 1856 г. стр. 21–22).

Некоторые Валаамские иноки в это время отличались особенным просвещением и ревностию по вере, как напр. Геннадий, занимавший престол Великого Новгорода. Некоторые, находясь в стенах монастырских, употребляли свои труды на просвещение других. Так в 1500 году священноинок Феодор Сейноковский, по благословению игумена Иоакима, полууставом переписал толкования Феофилакта, архиепископа болгарского на Евангелие от Матфея и Марка. Рукопись писана в лист, в два столбца, на 220 листах; находится она в настоящее время в московской синодальной библиотеке, по новому каталогу под №87, а по старому ― под № 302.

В 1501 году дьяк Гридица Лихач, по повелению игумена Иоакима, полууставом среднего новгородского письма, во вторую долю листа, переписал Пролог с марта месяца по сентябрь. Рукопись эта находится в библиотеке новгородского Софийского собора. Гридица в послесловии Валаамский монастырь называет: Честною и великою лаврою Святаго Спаса и Боголепнаго Преображения Господа Бога нашего Иисуса Христа, Валаамскаго острова.

В 1508 году, мая 12-го, крылошанин Евфимий, по повелению игумена Иоакима, полууставом крупного новгородского письма, во вторую долю листа, переписал св. Четвероевангелие. Оно находится ныне в библиотеке новгородского Софийскаго собора.

Обилуя духовными сокровищами, обитель в это время не имела скудости в средствах к поддержанию своей жизни.

По переписи, произведённой имениям монастырским в 1528 году в погостах: Сердобольском, Раутском, Салминском, Пигиярском, Яскирварском и Сакульском за монастырём показано 587 дворов, 159 саженей земли.

На Ладожской земле монастырь владел одною деревнею в Городенском погосте, где существовал и монастырский двор, на случай приезда из монастыря иноков, а другою деревнею владел в Конвоинском погосте. В Кореле, или Кексгольме, также были монастырские домы. В Корельском округе за Валаамским монастырем состояла часовня с монастырским двором над Сяндемским озером. От деревень иноки монастыря пользовались тогда третью хлеба, естественными и домашними произведениями, сбором масла, сыру, льну, овчин и малою частью денег. Кроме того, в отдаленной волости Ковде, на берегу Кандалакского залива, Валаамскому монастырю принадлежала соляная варница, также – пашни, рыбные ловли и другие угодья. В обыкновенное время с них изымалось царского оброку по двадцати по семи алтын и по две деньги на год, от чего монастырь по грамоте Иоанна IV-го от1578 года был освобожден ради предшествовавших нападений и потерь от Шведов. Впрочем, иноки никого не заставляли трудиться за себя, чтобы питаться плодами чужих рук. При том самоотвержении, которым на Валааме старались превзойти друг друга, такие подвижники, как преп. Савватий, Александр Свирский, Афанасий Сяндемский и другие, немного требовали от монастыря для поддержания своей жизни. И эти малые способы они приобретали более трудами рук своих, о чем в житии св. Савватия так говорится: „В Новгородской области есть озеро, глаголемое Нево, на нем же остров, нарицаемый Валаам и тамо монастырь Преображения Господня. Иноцы же того монастыря зело подвижное имут житие, днем и нощию в Богоугождении труждающеся: пищу же имут от труда рук своих (Лист 1 на обороте)”.

Российские самодержцы жаловали монастырь льготными грамотами.

В 1507 (7015) году, марта 12-го, великий князь Василий Иоаннович пожаловал игумена Иоакима с братиею жалованною грамотою. Этою грамотою освобождались крестьяне, живущие на монастырских землях в Корелии, от разных пошлин и повинностей, и запрещалось в монастырских владениях и на острове Валаамском бить зверей, рубить лес и проч. Эту грамоту при игумене Варлааме подтвердил, в 1534 году, царь и великий князь Иоанн IV Васильевич.

В 1540 году, марта 11-го, при строителе Валаамском Исаии, грамотою великого князя Иоанна Васильевича, определены пошлины и права монастырские в случае открытия в монастырских землях какого-либо душегубства.

В 1578 году, при игумене Никодиме „для немецкие войны, что их воевали Свейские немцы“, великий князь Иоанн Васильевич жалованною грамотою освободил монастырских людей и крестьян, живущих в волости Ковде при варнице, мельнице и на монастырском дворе, от разных податей и повинностей и объявил их подсудными только самому великому князю, или его дворецкому большого дворца и игумену, также освободил всех старцев и монастырских крестьян от всех подорожных сборов при перевозке монастырской клади в разные места, для монастырского обихода, и пожалованные монастырю рыбные ловли на Ладожском озере, около острова, от пошлин¹⁶.

В 1583 году царь Иоанн Васильевич, может быть, чувствуя приближение кончины и сокрушаясь о невинных жертвах своей раздражительности прислал синодик для вечного поминовения „на Валаам”, как сказано в предисловии синодика¹⁷.

В 1585 году, января 21-го дни, царь Феодор Иоаннович повелел переписать жалованную грамоту 1578 года от царя Иоанна IV Васильевича на своё имя. В это время монастырём управлял игумен Геннадий. Этою грамотою, как мы видели, освобождались от податей монастырские крестьяне и от пошлин рыбные монастырские ловли на Ладожском озере.

К чрезвычайным обстоятельствам Валаамской обители этого времени принадлежит следующий случай, в котором выразилось провидение Божие о спасении жизни, и души одного из венценосцев Швеции, католика и гонителя Православной церкви. Спустя несколько лет по заключении дерптского мира, в 1371 году, Валаамские иноки, после сильной бури на Ладожском озере спасли от потопления человека, носившегося по волнам на корабельной доске: спасённый был король шведский Магнус II Смек. Старцы в несчастии короля видели особый промысл Божий, призывавший его в свою ограду, как некогда гонителя Савла. Мирныя кущи иноков, убеждения старцев, воспоминание горьких дней протекшей жизни сильно взволновали сердце Магнуса. Он сам увидел в своей судьбе звание Божие и решился остаток дней посвятить на угождение Богу в тихой пустыне, присоединился к единой истинной св. Православной церкви, составил духовное завещание и с именем Григория принял святую схиму. Недолго судил Господь ему медлить в земной юдоли; через три дня по пострижению Он отозвал венценосца-схимника на вечный покой. Иноки погребли почившего на общем братском кладбище, где видна его могила и по настоящее время под густою сению развесистых кленов. На могиле находится следующая надпись:

На сем месте тело погребено,

В 1871 году земле оно предано,

Магнуса, Шведскаго Короля,

Который, святое крещение восприя,

При крещении Григорием наречен.

В Швеции он в 1836 году рожден,

В 1360 г. на престол возведен.

Великую силу имея и оною ополчен

Двоекратно на Россию воевал

И о прекращении войны клятву давал;

Но, преступив клятву, паки вооружился,

Тогда в свиренных волнах погрузился.

В Ладожском озере войско его осталось.

И вооруженного Флота знаков не оказалось;

Сам он на корабельной доске носился.

Три дня и три ночи Богом хранился,

От потопления был избавлен,

Волнами к берегу сего монастыря управлен.

Иноками взят и в обитель внесен,

Православным крещением просвещен:

Потом, на место царския диадимы,

Облечен в монахи, удостоился схимы,

Пожив три дня, здесь скончался,

Быв в короне и схимою увенчался.

Так о судьбе короля Магнуса говорит предание монастыря. Предание это подтверждает самая могила для того, чтобы выдумать могилу, невозможно представить никакого разумного побуждения. Подтверждается оно и духовным завещанием Магнуса, внесенным в нескольких русских летописях¹⁸. Подозревать его подлинность, приписывать его составление бедному греческому монаху, как позволил себе это шведский историк Олоф Далин, может только крайняя недоверчивость и фанатизм. Чтобы не выйти из границ исторической веры и критики, необходимо признать подлинность завещания и истину предания монастыря. К тому может побудить и следующий факт: лет 20 тому назад, в начале настоятельства игумена Дамаскина, три православные финна, из глубины Финляндии, из прихода Юмаландского, ближайшего к Швеции, пришли на Валаам и просили на гробнице короля Магнуса отслужить панихиду. Они свидетельствовали пред настоятелем и некоторыми бывшими у него братиями, что к этому побуждены чудесным сонным видением. Просьба финнов была тогда же исполнена¹⁹.

Настоятели обители этого времени не все известны. Нет никакой возможности провести непрерывную хронологическую нить между ними, с обозначением, когда окончил своё поприще один и в каком году сменил его другой подвижник и началовождь иноков. Большею частию имя каждого из них упоминается только под одним каким-либо годом. Некоторые всерадостнейшие события, равно как и скорби, вызвавшия горький плач иноков, совершились для Валаамской обители, известен и год их совершения, но не сохранила память человеческая имени настоятеля, при котором оно было. Но всё-таки длинен каталог настоятелей этого продолжительнаго времени, и мы приведем их здесь все без исключения. Вот имена их: игумен Феофан (992 г.), Мартирий (1192 г.), Порфирий (1332 г.), Сила (1417 г,), Иоаким II (1474 г.), Давид, Савватий, Игнатий, Иоаким III (1507 г.), Исаия, называемый строителем (1540 г.), Никодим(1578г.), Геннадий (1585 г.), Феодорит I, Феодорит II, Исаия II, Варлаам игумен, Фотий, Макарий, Ефрем, Матвей, Лаврентий, Давид (1598) и Макарий (1606 г.).

При игумене Макарие цветущая Валаамская пречестная лавра уничтожена была, что называется, до основания. В 1611 году Шведы, взявши Кексгольм (Корелу), разрушили многие места, высадились и на Валаамский остров, напали на монастырь и здесь все предали огню и мечу. Игумен Макарий, братия и служки, коих имена неизвестны, невосхотевшие расстаться со священным местом духовных подвигов, запечатлели снятую любовь ко Христу и преданность к Православной церкви своею кровию, прияв смерть от руки Шведов. Св. храмы, келлии, трапезу, ограду, гостиницу Шведы все пожгли и разорили до конца. Остров опустел. На месте монастыря лютые враги поставили себе жилища, имея в виду навсегда водворить здесь свое господство. Эти жилища долго оставались на Валааме. Архимандрит Тихвинского монастыря Макарий упоминает о них в своём прошении 1696 г., спустя уже 85 лет после разорения Валаамского монастыря. Только святые мощи преподобных первоначальников Сергия и Германа почивали на Валааме в глубине могилы, давно уже уготованной иноками. Шведы, одержимые лютеранским фанатизмом, узнавши о могиле их, начали было бесчинно ругаться над Святыми мощами угодников Божиих. Сохранилось предание, что они подумывали даже извлечь мощи святых из недр земли и предать их публичному поруганию. Сделаны были с их стороны начальные попытки к такому кощунству; но по молитвам св. отец Сергия и Германа, Господь Бог послал на поругателей лютый недуг, обнаружившийся ослаблением членов и всеконечным истощением сил. Богохульные враги увидели, как они немощны и ничтожны пред Богом и Его святыми угодниками. С тех пор они боялись и коснуться Св. мощей, стали почитать их и, в ограждение от неосторожного прикосновения к месту их покоя, поставили на нем деревянную часовню.

По прошествии нескольких лет, часовня, воздвигнутая обыденною в 1685 году над мощами угодников Божиих Сергия и Германа, стала разрушаться; деревянный крест, осенявший могилу Преподобных, едва держался в основании; иноверцы стали забывать святость места и чудотворную силу, охраняющую его. Один из прибрежных жителей Финляндии, будучи на Валааме для рыбного промысла, дерзнул оскорбить покоище Св. телес; святотатец посягнул даже низвергнуть ветхий крест; но кара Божия тут же его постигла: страшные язвины покрыли все тело; несчастный не мог сдвинуться с места преступления. К вечеру он был найден товарищами и свезен домой. Мучения, какие он терпел в это время от боли, приводили всех в ужас. Когда же он рассказал домашним, как и где приключился ему такой недуг, тотчас вспомнили о святости почивающих там угодников Божиих. В то же время повезли бедного обратно на Валаам и там он над святою могилою испросил прощение и был исцелён. Вразумлённый сим, финн познал всё безумие своей дерзости и, вопреки учению своей веры, сделался благоговейным чтителем Преподобных. Он поселился в некотором отдалении и от развалин, возобновил крест и часовню, которая и стояла до 1717 года, когда, по повелению блаженной памяти государя императора Петра Великого и с благословения епископа корельского и ладожского Аарона, поручено было архимандриту Кириллова-Белоезерского монастыря Иринарху возобновить Валаамскую обитель.

Потомство исцелённого Финна жило на Валааме до времен игумена Назария, по воле которого выселилось в Якимварский погост, в деревню Кумоля, где и до сих пор существует под именем Куколя.

Из движимого же имущества многие вещи, даже довольно тяжеловесные, были спасены от разграбления и уничтожения. Иноки, как видно, ожидали нападения Шведов, и на случай его благовременно принимали свои меры. Так с Валаама увезены были многие св. иконы, которые долго сохранялись в разных новгородских монастырях, кресты, ризы, колокола и казна монастырская.

Равным образом многие Валаамские старцы, иноки и слуги также спаслись от руки Шведов, перебравшись в новгородские и псковские монастыри. Наибольшая же часть из оставшихся в живых, не желая расстаться друг с другом, будучи раз соединены прочными узами иноческого братства, удалились в Старую Ладогу. Там, по царскому указу, поместились они в монастыре Святителя и чудотворца Николая. В новом селении и изгнанников постигло новое испытание. Шведы, разорив Ладогу, умертвили многих из них и захватили часть монастырской казны. Тогда оставшиеся в живых перешли в Тихвинскую Успенскую обитель. Испытания продолжались: поляки напали на Тихвин, и ещё многое из монастырской казны отняли. С удалением врагов от Тихвина, иноки, затрудняясь в средствах к жизни, обратились к Новгородскому митрополиту Исидору с испрошением себе пристанища. Святитель назначил им Антониев Дымский монастырь; но и там они не могли найти для себя прочного приюта: Дымские старцы высылали их вон от себя для того, что им от них утеснение. Тогда-то Валаамский строитель Сильвестр с братиею в 1618 году подал челобитную государю Михаилу Феодоровичу, в которой просил у царя дозволения поместиться в Ладожском Васильевском монастыре. Государь повелел особенною грамотою, от 11 июля 1618 года, Ладожским воеводам Неплюеву и Змееву отвести Васильевский монастырь для обитания Валаамским старцам, дозволить им владеть вотчиною и рыбными ловлями того монастыря, строить монастырские здания и призывать братию²⁰.

Васильевский монастырь находился близ г. Старой Ладоги, на правом берегу Волхова, напротив города близ Васильевскаго погоста. По храму во имя св. Василия Кесарийского, он получил название Васильевского. До 1687 г. он был самостоятельным, а в том году патриарх Иоаким приписал его к Зеленецкому монастырю. С 1966 г., до уничтожения своего в 1764 г. он состоял в непосредственном ведении Новгородской митрополии²¹. По писцовым книгам 1620 года считалось за ним всего 450 четвертей и по книгам переписным 1676 г. 12 крестьянских дворов. Когда оставшиеся после убиения от Шведов Валаамские иноки пришли в Васильевский монастырь, то он находился в совершенном опустении: только три сторожа (служки) жили, оберегая св. место от совершенного исчезновения из памяти людской. Надобно заметить, у Валаамских иноков оставались ещё деньги из прежде составленного запасного капитала, сбережённые от разграбления Шведов. На эти деньги они обстроили вновь Васильевскую обитель. Соорудили церковь Божию, снабдив её св. иконами, богослужебными книгами, свящ. облачениями, возвели келии и всякое Монастырское строение. Церковные вещи не заведены вновь, а вероятно, убережены от Шведов, точно также, как сохранены пять колоколов, которые и были перевезены в Васильевский монастырь. Но в 1637 году дворцовый дьяк Филипп Арцыбышев, по ложному челобитью архимандрита Юрьева монастыря Нифонта с братиею, насильно взял у них эти пять колоколов и отдал в новгородский Юрьев монастырь. В числе церковных принадлежностей в Васильевский монастырь из Валаама вывезен был благословящий крест трисоставный с распятием, резной, в котором на доске вырезано: „Царь Славы”, а на прочих древах: „Иисус Христос, Ника”. Первым, строителем его из Валаамских иноков был старец Сильвестр, по прошению которого Васильевский монастырь и был отведен для помещения Валаамских монахов. Государь Михаил Феодорович щедро наградил обитель своими милостями: в 1620 году он освободил ее с деревнями от суда местных властей, от разных повинностей и податей; в 1624 г. пожаловал монастырю и братии несудимую грамоту и в 1627 году дал жалованную грамоту о ненарушении тарханных грамот Васильевского монастыря и о рыбных ловлях²². Новыми грамотами утверждены были за Валаамскими иноками прежде принадлежавшие им владения в Ковде и других местах²³. Из преемников старца Сильвестра по управлению Васильевскаго монастыря известен строитель Евфимий он в 1645 году подавал жалобу государю Алексею Михайловичу на Юрьевского архимандрита Нифонта, который рукою сильных отнял у Валаамских старцев пять колоколов. Вследствие его прошения возвращены были только четыре колокола; пятый же благовестный, в 40 пудов весом, к великой скорби старцев, остался в Юрьеве²⁴.

Весьма замечательно, что Валаамские иноки, проживая в Васильевском монастыре, не считали себя его постоянными обитателями, и монастырь этот – своим. Нет: и строитель и иноки, по-прежнему, считали Валаам своим местом, себя – иноками Валаамского монастыря, взирая на Васильевскую обитель только как на временное пристанище для своего успокоения. Так упомянутый строитель Евфимий, через 34 года после разорения Валаама, повергая прошение царю Алексею Михайловичу о возвращении колоколов из Юрьева монастыря, именует себя с братиею строителем „Преображения Спасова и преподобных отец Сергия и Германа Валаамских чудотворцев – Васильевскаго монастыря”. После разорения Валаама Шведами и мученической кончины игумена его Макария, известны еще следующие Валаамские настоятели: Феодорит III (1616 года), Сильвестр (1618 г.), Евфимий строитель (1645 г.), Киприан (1648 г.), Савватий (1651 г.) и Евфимий II, строитель (1667 г.).

Разоривши Валаам, Шведы погубили и плоды Валаамских иноков в распространении св. православной веры на финском берегу Ладожского озера. Православные храмы сожжены, священнослужители побиты или изгнаны из своих мест; фанатики вновь родившегося вероисповедания распространяли между жителями лютеранство. Селения, лежавшие не на самом берегу Ладожскаго озера, не на пути завоеваний, но во глубине Финляндии – за горами и болотами, только эти селения, скрываясь от взоров и тлетворного учения Лютерова, сохранили Православную веру. В это время, столь злосчастное для северных пределов России, многие финны, покинув левый берег Финляндии, опустошаемый Шведами, перебежали в Россию для сохранения самого великого сокровища своего – Православной веры. Потомки их и теперь встречаются в губерниях Новгородской и Тверской сохранившими святое православие.

По Столбовскому договору, заключенному в 1617 году, Густаву Адольфу, Шведскому королю, Россиею были уступлены Кексгольм, Корелия и Ингерманландия. Остров Валаам, таким образом, более чем на целое столетие, оставшись в руках Шведов, пребывал в запустении. Иноков не было: его занимали Шведы. Лютеранский фанатизм с течением времени значительно остыл. Но Шведы не переставали во все это время держать православных финнов в утеснении и путем преследований уменьшали число чад св. Православной церкви, насильственно обращая их к лютеранской ереси (Прошение арх. Макария, 1691 г.).