Трехдневные богомольцы

Есть еще масса людей, которые приезжают в монастырь во время навигации всего на три дня; это в собственном смысле богомольцы, паломники обоего пола и всех возрастов. С приездом их жизнь монастыря во всех отношениях сильно оживляется и вместе с тем количество соблазнов для иноков увеличивается.

Только теперь (вовремя навигации) монахи видят женщин, которых совсем нет в Соловках зимой (в продолжение 7–8 месяцев). До нынешнего столетия существовал даже обычай совсем не позволять женщинам-богомолкам оставаться ночевать на Соловецком острове, а бывать только в храмах при Богослужении. Остальное время они должны были проводить в женской гостиннице на особом небольшом острове; известном до сих пор под именем «Бабьего» и находящемся при входе в гавань Благополучия. На этом острове до сих пор заметны следы старого здания. В настоящее время паломники размещаются вместе с паломницами не только в одних зданиях, но даже и в одних комнатах.

Трехдневные богомольцы съезжаются со всех концов православной Руси, но больше всего из тех же губерний, откуда и сами монашествующие; что же касается до количества пилигриммов, то в последние 20 лет оно довольно прочно установилось, именно, не опускается ниже 11 000 и не поднимается выше 15000, a чаще всего держится около 12 000 (для некоторых средних вычислений, приводимых ниже, я буду брать последнюю сумму).

По своему происхождению паломники принадлежат к тем же сословиям, к каким и даровые трудники, т. е., главным образом, к крестьянскому, причем это преобладание крестьянства в разные месяцы навигации бывает неодинаково. В первую половину, продолжающуюся числа до 15-го Июля, паломники, можно сказать, исключительно, простой серый деревенский люд, в первые рейсы обыкновенно битком, сверх положенного числа, наполнявший соловецкие пароходы; в некоторые дни богомольцев одновременно накопляется в монастыре до 2 000 чел., а всех перебывает в эту половину навигации не менее 4/5 всего количества.

Котомка, или мешок за плечами, зипун или полушубок, лапти, реже сапоги, простыя, сосредоточенныя, смиренныя, большею частию, худыя лица – вот самый частый вид Соловецкого богомольца первой половины навигации. Этот богомолец – обыкновенно дальний: из Вятской, Вологодской, Пермской, Новгородской, Псковской губ., из самых дальних закоулков Архангельской и Олонецкой губ. и т. д. Ему хочется ранней весной «побывать у Преподобных», чтобы поскорее возвратиться домой к летним работам. Главная волна богомольцев направляется в Соловки чрез г. Архенгельск (с севера и северо-востока России), между этим городом и монастырем совершает рейсы пароход «Соловецкий», самый большой и самый лучший из всех трех пароходов, принадлежащих монастырю. Гораздо меньшее число богомольцев идет с северо-запада России чрез посад Суму и г. Онегу, от которых ходит пароход «Вера»²¹.

В весеннюю распутицу богомолец или богомолка, бросает свою семью, хозяйство, идет пешком сотни, иногда тысячи верст, до какого-либо притока с. Двины, по которой спускается вниз то на нагруженных барках, буксируемых пароходами, то на соминах, то просто на болыпих лодках или плотах. Всюду, где только возможно, он старается уменьшить плату за провоз личным трудом, приберегая запасенные деньги для Преподобных в обители. Плывя по реке, он обыкновенно живет под открытым небом, питаясь чем Бог послал, чаще всего одним хлебом с водою, терпя всевозможнейшие лишения, сильно страдая от холода, так как в это время на северных реках еще очень холодно – по утрам нередко бывают морозы, температура воды около +0, часто дуют холодные, северные ветра. И такое путешествие длится обыкновенно неделями.

По прибытии в г.Архангельск богомолец помещается в Соловецком подворье в двухэтажной гостиннице, в нижнем этаже которой находит самую неприхотливую обстановку: в обширных комнатах имеются только простые некрашенные нары, 1 или 2 стола и столько же скамеек и больше ничего. Но серая публика и этому рада: по крайней мере здесь тепло, каждый может свободно лечь и растянуться, как ему угодно; за постой ничего не платят, так как помещение даром от монастыря, только кормиться нужно на свой счет. В ожидании первого парохода приходящаго из Соловков значительно позже вскрытия реки Северной Двины, публики скопляется на подворье все больше и больше. Богомольцу тогда приходится жить на подворье дней 10 и при таких условиях ему легко здесь «прохарчиться»; редкий пришлый богомолец может найти в городе какую-либо работу: своих, городских, рабочих довольно. Волейневолей такому богомольцу иногда приходится просить милостыню, хотя бы у него при себе и оставалось несколько рублей – «не с пустыми же руками ему явиться к Преподобнымъ».

Но вот публика оживилась, встрепенулась – пришел «Соловецкий». Особый иеромонах начал раздавать билеты на прозд, – близ конторки теснится масса народа. Сначала подходят наиболее состоятельные из серого люда и без всяких лишних разговоров, степенно, берут билеты 3 класса, а затем смиренно приближаются те, кто победнее, и начинается торговля, просьбы о сбавки с установленной стоимости билета, мольбы, слезы и даже земные поклоны. Смотря по обстоятельствам, иеромонах более или менее снисходит к просьбам, одним сбавляет (билет стоит по таксе 4 руб.)²² 1 руб., другим –2 руб., иным –три, и только исключительные счастливцы-бедняки успевают выпросить себе даровой билет, впрочем, только в том случае, если платных пассажиров не черезчур много, а это бывает редко в первую половину навигации. Каждый билет дает право прибыть в обитель, прожить там три дня, пользуясь даровым помещением и пищей, и возвратиться обратно в г.Архангельск. За провоз богомольцев в течении всей навигации монастырь ежегодно выручает в среднем выводе 25000 р., иначе сказать, по 2р. 8к. с каждого богомольца.

За час до отхода публике позволяется устремиться на пароход, долженствующий, по положению, вмещать во всех классах не свыше 750 челов. Но в первые рейсы в одном 3 классе число пассажиров нередко превышает 900 челов. – они набиваются как сельди в бочку. 3 класс устроен под палубой в трюме, причем пространство между дном трюма и верхней палубой разделяется еще 2-мя горизонтальными перегородками, как бы вторичными палубами, так что пассажиры размещаются в четыре этажа, или пласта: на дне трюма, на первой перегородке, на второй и на открытом воздухе верхней палубы. Из средины верхней палубы чрез люк спускается лестница на все перегородки до дна трюма. Весь 3 класс не имеет ни одного стола, ни табурета, ни скамейки – все палубы совершенно пусты, и пассажиры располагаются наипростейшим образом: в виде безпорядочно сваленных кулей муки – кто стоит, кто сидит, кто лежит, и в первые рейсы настолько тесно, на сколько позволяют законы непроницаемости. Нелегко богомольцам 3 класса переплыть море, особенно весною, когда редкий рейс обходится без качки, и когда на море бывает страшно холодно (хотя пароход имеет все приспособления для парового отопления, но им не пользуются). Значительная часть публики, пришедшей в первый раз из неприморских местностей, имеет смутное представление о морской качке и невыразимо мучается, как от страха смерти, так и от неудержимой «перевертывающей все внутренности» рвоты. Духота, вонь от чрезмерной скученности и рвотных извержений, темнота, стоны, крики, оханья, всевозможные причитанья, разные слезные молитвенные обращения к Богу и Его святым, рвотный кашель, а на верхней палуб пронизывающий холод и ужас при виде бушующего моря – вот в истинном смысле тот тернистый, трудный, путь, который ведет к обители. И такие мучения длятся иногда 10–15часоВ («Соловецкий» идет от Архангельска до Соловков в среднем выводе 17 часов). В 1885г. у одной женщины от духоты и качки умер ребенок.

В сколько-нибудь значительную качку делается денежный сбор для молебна Преподобным о подании тишины и благополучном плавании. Почин в этом деле обыкновенно принадлежит не монахам, находящимся на пароходе в качестве служащих²³, а самими богомольцами; ими же производится и сбор, и только результаты его отдаются эконому или опускаются в кружку, прибитую на видном месте судна под иконою Преподобных Зосимы и Савватия. Молебен служится в обители по прибытии. Многие под влиянием страха смерти, сознания своей греховности и желания умилостивить Преподобных, отдают все деньги, какие имеют, и иногда бывали примеры, что такие пассажиры пред обратным возвращением в г. Архангельск со слезами просили монастырское начальство возвратить им хоть часть денег, так как им «не с чем ехать домой».

Но вот страдания кончаются, цель долгого странствования близка. Пароход повернул за Заяцкие острова и дал малый ход, осторожно идя между мелями и маленькими островками, находящимися пред входом в гавань Благополучия. Качки нет. Монастырь со своими главами церквей и башнями виден ясно, как на ладони, обрамленный зеленью леса. Измученная публика высыпает на верхнюю палубу, осеняя себя крестным знамением, устремляя радостные умиленные взгляды на открывшуюся обитель. И после долгих невзгод суши и холодного пустынного моря эта обитель кажется им каким-то удивительным, чудесным уголком, мирной пристанью, манящей к себе своим покоем и красой. Чем-то таинственным, загадочно-священным веет для богомольца от этой массы церквей, окруженных громадными стенами. «Чудное дело! Далеко же забрались эти монашики – на самый край света!»

Машина застопорила и по инерции входит в гавань Благополучия, все пассажиры стремятся на верх, на палубу, а поместиться всем там нет никакой возможности; давка страшная. На палубе становится так тесно, что в собственном смысле яблоку негде упасть. И несмотря на то, что многих прижимают до боли, все стоят мирно, в благоговейной тишине, проникаясь святостью места и выражая свое удивление на все виденное.

Пароход стал, с берега на него переброшены сходни, дверца борта отворена, выход открыт. Напор публики достиг крайнего предела. Как вода, которую не мог сдержать шлюз и отскочил от сильного давления, все стремительным потоком бросаются к узкому выходу, мешая, нажимая друг на друга, корча физиономии от боли и всетаки ничем не нарушая благоговейно-серьезного выражения, даже движения ног мало слышно²⁴. Вся масса на палубе представляет плотно сжатый ком, от которого с большим трудом, с большими усилиями отрывается к выходу по маленькому комочку; эти комочки усыпают весь берег, удивляя своею многочисленностью и тою степенью сжатия, сцепления, которому они подвергались на пароходе, занимая там такое небольшое по объему место.

Первое дело пилигриммов, только что ступивших на землю Соловецкую, -молитва; кто просто с чувством крестится, кто кланяется в пояс, кто в землю, некоторые даже целуют землю; иногда видишь на глазах женщин слезы. В воздухе слышится шепот благодарственной молитвы: «Слава Тебе, Господи, привел Господь к Святым угодникам!». Дорожные невзгоды и страдания забыты. Все физиономии просветляются чувством благоговейной радости и с умилением обращаются на храмы Соловецкие. Это настроение всей массы в униссон производит сильное впечатление, уменьшающееся к концу навигации, когда публики мало и состав ее другой. И нельзя не видеть, что эта серая публика в данный момент счастлива, радость высшего порядка наполняет ее душу.

Сотворивши молитву, масса стоит в нерешительности, оглядываясь по сторонам, поражаясь видом своеобразных громадных стен и кучи церквей и не зная, что делать, куда идти. Только люди бывалые и юркие поскорее бегут в гостинницу занять получше местечко и таким образом указывают путь не знающим; последним также помогают гостинщики, которые во главе с наместником монастыря встречают каждый пароход и размещают богомольцев по трем гостинницам, находящимся вне моностыря, близ его стен. Из них две деревянные, старые, запущенные, грязные. На одной из них «Архангельской», до сих пор остались следы бомбардировки англичан в 1854 г. Третья гостинннца «Преображенская» – каменная, трехэтажная, очень большая, имеющая до 70 номеров. Средний этаж этой гостинницы – самый лучший, комнаты высокие, чистые, с порядочной меблировкой, 1 и 6 номера имеют по 3 комнаты с мягкой мебелью, зеркалами, диванами и т. д. Несолько номеров есть по две комнаты и т. д. Номера 3 этажа хуже, первого – еще хуже, но все же лучше комнат деревянных гостинниц. Комнаты последних представляют самую неприхотливую обстановку: в одних из них, больших, имеются только нары (в 2 комнатах в два этажа), стол, 1 или 2 скамьи; в других, маленьких, от 2 до 5 простых коек с голыми досками, стол с 1, 2 стульями – и больше ничего.

Таким образом, публику есть куда разместить, и в первую половину навигации этот процесс размещения не встречает никаких затруднений и недоразумений: вся, или почти вся, серая крестьянская нетребовательная публика прямо отводится в деревянные гостинницы, где ее прежде всего размещают по нарным комнатам – человек по 40–50 обоего пола в каждую комнату, так что все нары и даже полы бывают заняты в повалку; затем размещение идет в коечные комнаты, где почти всегда людей помещается больше числа коек, так что и здесь часть паломников спит опять таки на полу. Хотя монахи и очень хорошо знают, что крестьяне доставляют весь доход монастыря, но все-таки они нисколько не церемонятся с ними: «Приехали молиться, так не взыщите, да и не стоите вы лучшего!»–вот внутрениій смысл монашеских отношений к своим мирским собратам.

Посещая нарные комнаты вечером, когда публика укладывалась спать, я, как это ни странно, совсем не находил среди пилигриммов религиозного настроения: шутки, остроты, даже сальности, наполняли воздух. Вследствии смешанности полов было много совсем неприличных положений, как напр., жена употребляет живот мужа вместо подушки для своей головы. По словам многих паломников, на пути в обитель между ними бывает «все»: и ссоры, и разврат, и воровство.

Каменная гостинница предназначается для богомольцев «по чище»: средний этаж для купцов и лиц власть имеющих, верхний – для разночинцев, нижний для крестьян и мещан, кто побогаче. Гостинщики отлично умеют определять общественные и экономические градации по платью и выражению лица и соответственно с этим размещают.

Разместившись, наметивши себе углы для ночлега, несколько оправившись от путешествия, паломники прежде всего идут купаться в Святое Озеро, каждый пол в особую купальню. В простом народе существует вера в чудесно-целительное действие воды этого озера от всех болезней; купанье в нем превратилось почти в религиозный обряд. От массы купающихся вода в купальнях делается ужасно грязной, а так как температура в первую половину навигации очень низка – не выше 10°R, то в ней легко простудиться, что часто и случалось.

Мне и монастырскому фельдшеру не раз приходилось вести такие разговоры с больными богомольцами:

– «Что с тобой?»

– «Утром покупался, сильно прозяб, а теперь голова болит, в жар и зноб бросаетъ».

– «Зачем же ты купался, ведь, знал, что вода холодная?»

– Говорят, что нельзя входить в обитель, если не выкупаешься» ...

Таким образом, нужно сначала омыться, очиститься, и чрез это омовение сделаться достойным вступления в «Святую Обитель», куда богомольцы входят, главным образом, чрез, так называемые, Святые Ворота, находящияся со стороны гавани.

Далее, в продолжение трех дней своего пребывания в Соловках паломники посещают все богослужения и исполняют другие обязанности благочестивых мирян; большая их половина исповедуется и приобщается, строго соблюдая пост, не прерывающийся во все время пути; пища в монастыре им дается хуже монашеской и качественно и количественно²⁵.

В часы же, когда нет церковных служб и отчасти во время богослужений, богомольцы всюду – и в монастырях, и в скитах разсматривают все священные достопримечательности, получая, таким образом, массу впечатлений почти исключительно религиозного характера. Я остановлюсь только на тех из этих впечатлений, которые для простого народа наиболее интересны, наиболее сильны и своеобразны, и о которых поэтому может разсказать всякий сколько–нибудь наблюдательный простолюдин паломник. Предварительно, скажу несколько слов о впечатлениях от самих обитателей монастыря. Масса паломников обоего пола имеют между теми или другими членами монастырского населения родных, знакомых, односельчан, земляков. Монашествующие, встречаясь с ними, после обычных приветствий, обыкновенно – разспрашивают их о всех событиях и новостях в своей семье, деревне, а паломники чаще всего обращаются к монашествующим с просьбой указать и объяснить им разные примечательности монастыря. Далее паломники интересуются также (конечно, по-своему) и внутреннею жизнию иноков, некоторые стороны этой жизни хорошо знают, так напр., всем известно, что монахи каждый день начинают и кончают молитвой и тем, что прикладываются к мощам Преподобных и подходят для благословения к настоятелю,–что в продолжении года все монахи много раз исповедаются и приобщаются, что вся провизия, принесенная в монастырскую кухню на данный день пред приготовлением всегда, не пропуская ни одного дня в году, чрез очередного священника окропляется святой водой и таким образом очищается от всякой «скверны», что поминовение усопших по синодикам и помянинникам производится монахами непрерывно и день и ночь по известной очереди, что смерть иеромонаха возвещается тремя ударами колокола, после чего все в обители в продолжении трех дней молятся об усопшем и т.д. Весьма многие из богомольцев в каждом Соловецком монахе, особенно в духовнике, склонны видеть святого высокой жизни, наставника, к которому относятся со всем уважением, которого называют не иначе как «отец», к которому обращаются за утешением и ободрением в своих несчастьях и неудачах. В таких случаях монахи неизменно ободряют указанием на милость и помощь Божию и в особенности Преподобных Зосимы и Савватия, всегда заканчивая (конечно, в разных выражениях) свой совет так: «Надейся и молись». Пред интересующимися мирскими собратами монахи обыкновенно строго соблюдают пословицу: «назвался грибом, так полезай в кузов», т. е., на сколько могут, показывают себя истыми монахами на высоте своего призвания, более или менее привлекательно изображая свою жизнь в обители и в то же время умалчивая об ее дурных и тяжелых сторонах. Понятно, что при таких условиях богомольцы, в общем мало беседуя с монахами и мало видя их, подвергаясь, главным образом, зрительным впечатлениям, в продолжении 3 дней своего пребывания ни в каком случае не могут заметить недостатков монашеской жизни, а на оборот, от всего того, что видят и слышат, приходят в умиление, удивление и даже восторг. Очень редко случается, что богомольцы видят выпившего монаха. «Ну, так что ж! Должно быть, земляк угостил, нельзя же и им быть без какого-либо утешения, и то уж много значит, что у них нет хозяек».

Приближаясь к обители, паломники всего больше поражаются своеобразным видом огромных монастырских стен; стены эти сложены из необделанных валунов, из которых некоторые весят до 700 пуд. «Каким образом люди могли поднимать и нагромождать друг на друга такие большие камни? Видимо, не без помощи Божией и Преподобных Зосимы и Савватия!» вот наиболее частые отзывы паломников. Влево, недалеко от входа в Святые ворота, паломники видят лавку с гончарными монастырскими изделиями, которых ежегодно продается в среднем выводе на сумму от 200 до 500 руб. Изделия – крайне неразнообразны, главным образом, разных величин миски и кружки, впрочем, немного лучшего достоинства, чем на Архангельском рынке, но за то значительно дороже. Святые ворота (составляющие главный вход внутрь монастыря) устроены величественно. Это длинный, сажен в 6, в виде арки проход, или туннель, с гранитным полом; туннел такой длины не потому, что монастырская стена имеет 6 сажен ширины, а потому что устроен под церковью Благовещения Пресвятыя Богородицы, в которой совершается поминовение крупных вкладчиков. Церковь эта устроена частью на стене, а частью вдается внутрь двора. Над самым входом в Святые ворота поставлен образ нерукотворенного Спаса; «он написан В 1624г. при Преподобном Елеозаре, по-особому ему о том откровенію Божію, и с того времени постоянно стоить на открытомь воздух невредимым ни от здешняго воздуха, ни от других вредных стихій»²⁶. Внизу, на стене, по левую сторону этого образа, написано: «Сей образ Спаса и Господа нашего Іисуса Христа написан тщаніем и усердіем Основателя Анзерскаго скита Преподобнаго Елеозара Чудотворца; во время нападенія на обитель англичан В 1854г. сей образ перенесен и поставлен здесь под Святыми воротами В защищеніе и спасеніе обители от врагоВ видимых и невидимыхъ». По правую сторону образа, внизу, на стене,–такая надпись: «По указу Государя Царя и Великаго Князя Феодора Іоанновича построена вокруг монастыря доселе существующая каменная крепость для защиты обители от нападенія иноплеменных в 1584 г. при 27 Игумене Іакове на монастырскую сумму, собранную с береговых монастырских вотчин, по плану Соловецкаго монаха Трифона; строеніе продолжалось 12 лет под смотреніем воеводы Ивана Яхонтова». В самых Св. воротах находятся две лавки, расположенные друг против друга: в одной продаются кресты, четки, вязаные и тканые пояса со священными надписями, раскрашенные ложки, из которых на одних, на ручке, вырезана рыба (треска или окунь), а на других благословляющая рука; на всех ложках написано: «Благословеніе Соловецкой обители»; наконец, солонки, точеные перечницы и простые сосновые корзинки; в другой лавке продаются: книги монастырского издания, картины, иконы, образки и помянинники. От продажи всех этих предметов в св. воротах каждую навигацию выручается 10 000 р., иначе сказать, каждый богомолец оставляет здесь 83к. Внутренние стены св. ворот были прежде росписаны народными картинками, уже лет 10 замазанными, из них на одной был изображен монах, беседующий с женщиной, а бес в это время бегал кругом их, опутывая веревкой.

Пройдя ворота, публика вступает в прямую аллею, выстланную гранитом и ведущую к группе храмов, слитно расположенных по средине двора. С обеих сторон аллеи, за деревянными оградами, небольшие садики из рябины и черемухи. В левом садике виднеется невысокая (сажени в 3–4), так называемая, царская, на 4 столбах, колокольня, в которой подвешен 72 пудовый колокол, дарованный Императором Александром II «в Богохранимую обитель в память войны 1854 г.» и отлитый из украшений, бывших в Петропавловском соборе при погребении тела Императора Николая I. Весь колокол испещрен соотвственными надписями и выпуклыми изображениями угодников Соловецких и Божией Матери. Под ним, на каменном помосте, в виде пирамиды сложены чугунные бомбы, ядра и гранаты, собранные в обители и вокруг нее в 1854г. после бомбардировки монастыря англичанами. Над пирамидою находится доска с такою надписью:

«Царствующу Благочестивейшему Государю Императору Николаю Павловичу в лето от созданія міра 7362, от воплощенія же Бога Слова 1854, в 6 и 7 дни месяца Іулія претерп сія обитель нападеніе от двою кораблю англов, воставших на православное царство русское за неверное царство агарянское. Безоружни убо бывше смиренніи иноцы, оболкшеся же во всеоружіе упованія на Бога, в Троице славимаго, и на заступленіе Небесныя Царицы и Препод. Зосимы и Савватія, прещенія врагов не убояшася, шуму же оружія их противоотвещаху гласом молебных пеній, в храмъх и на забралъх обители в крестном обхожденіи. И удиви Господь на ны милость свою. Огненныя жерла орудій вражіих часов яко десять изрыгаху раскаленныя смертоносныя ядра, обаче ни запаленія огненнаго нигдеже сотворися, ниже раны коея ни единому от нас содеяся, точию благоизволи пріяти язву за избавленіе наше заступница обидимых Преблагословенная Богородица в честней иконе своей, сице являя, яко наша скорби весть и благосердо пріемлет, и яко во истинну спасеніе наше от Господа бысть. Ему же Единому славу и благодареніе воздающе, собрахом сія оружія, носившая смерть над главами нашими, силою же Вышняго поверженная под ноги наша, и сложихом я в столп сей в знаменіе вовек. Взерающіе на сіе знаіеніе силы и милосердія Божія благословите купно с нами Господа и Пречистую Матерь Его и вся святыя Его, и аще посещеніе будет вам, яко же и нам, неподвижими будете от уповаиія. Сіи на колесницам и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем.»

К одному из столбов колокольни привешена доска с такою надписью:

«Дивен Бог во святых своих. Лета 1854, Іюля в день 6 при настоятеле Архимандрите Александре два англійскіе паровые пушечные фрегата «Брискъ» и «Миранда» подошли к Соловецкой обители, и один из них сделал три выстрела по монастырю ядрами, после которых из двух монастырских трехфунтовых пушечек отвечали так удачно, что повредили фрегат и заставили непріятеля удалиться. На другой день 7 Іюля, после отказа сдать монастырь и отдаться военнопленными, оба фрегата девять часов безпрерывно бомбардировали монастырь бомбами, гранатами, картечью, даже трехпудовыми калеными ядрами, и несмотря на то, заступленіем угодников Божіих, обитель Соловецкая осталась цела. До начала и во все время бомбардированія шла служба, и был крестный ход во всем церковном благолепіи по стенам вокруг всей обители. Когда же поднялся ход на стену во время пенія: «Дерзайте убо, дерзайте, людіе Божіи», усилились непріятельскіе выстрелы, отчего дрожали монастырскія стены, затрещала на ней деревянная крыша, огненные шары насквозь её прерывали и с потрясающим шумом неслись над главами шествующихъ; ядра или падали на землю, ударяясь в стены братских келій, или пролетали насквозь келій, все в них разрушая. Смерть была на волос от каждаго, и, о чудо явное! во все время бомбардированія ни один человек не только не убит, но и не ранен, даже из бывших на монастырском дворе в гнездах птенцов чаек ни один не убит. В довершеніе всего ядро последняго вражескаго выстрела пролетело насквозь соборной стены над западными вратами, поверх лика иконы Знаменія Божіей Матери, благоволившей принять сію рану за обитель, как и Сын Ея за весь мір. После сего выстрела все прекратилось, и на другой день враги со стыдом удалились. По отзыву самих врагов, от количества брошенных снарядов могли быть разрушены не только малая безоружная обитель, но шесть больших городов, что и сами они сознали явным чудесным покровительством Божіимъ».

Близ пирамид из бомб стоят те две медные пушки, которые были в действии против англичан.

Аллея упирается в крыльцо храма, под входной дверью которого помещена большая чудотворная икона Знамения Божией Матери; руки Богоматери как бы непрестанно осеняют и благословляют всех входящих в храм. По бокам входных дверей на гранитных досках вырезаны две надписи, относящияся к иконе. Одна надпись гласит: «Сію едину рану сотворили в богоспасаемый обители сей корабли англов, иже нападаху на ны в лето от созданія міра 7362, от воплощенія же Бога Слова 1854, в 6 и 7 дни месяца Iулія. Се бысть последнее оружіе их, прелетевшее верху стен обители и приразися к честнй иконе, егда начат петися вечернее пеніе празднества Пресвятыя Богородицы честныя иконы Ея Казанскія. Вемы Владычице, яко язвою Твоею от язв спасохомся, и сего ради со слезами припадаем к честней иконе Твоей, от нечестія врагов пострадавшей, лобызающе ю и взывающе: Пробави Владычице...».

Другая надпись такая:

«И другую рану благоволила Матерь Божія принять за спасеніе всех на сей свой образ при бомбардировании обители англичанами Іюля 7 дня, 1854 года. По прошествіи почти годичнаго времени, Іюля 12 дня, 1855 года – найдена за сим образом чугунная граната 36 фунтоваго калибра с механическою трубкою и 2 фунтами пороху, которая, влетевши с левой стороны под крышу, приразилась к задней стороне в подножіе образа и здесь остановилась без разрыва, обозначив свое прирожденіе и на лицевой стороне отпаденіем красок и штукатурки. О Пресвятая Дево, Мати Божія! Видеша очи наша Твою помощь и заступление, язвами бо Твоими спасохомся недостойніи от обышедших ны видимых зол и бедъ; молим Тя, крепким Твоим воеводством побори и победи невидимые полки сатанины, непрестанно нападающіе на ны, исхити и свободи от порабощенія их и неприступны и страшны нас тем покажи...».

Наружная правая сторона храма вся испещрена черными кружками, обозначающими места удара ядер из английских пушек, а спереди, значительно выше иконы Божией Матери, с одной стороны изображен Преподобный Зосима, а с другой Савватий – оба с воздетыми к Богу лицами, в молитвенных позах, как бы молящиеся за всех входящих.

Влево, рядом с входным крыльцом храма, находится «просфорная» лавка, валовая выручка которой равняется 6000 руб., т. е., каждый богомолец покупает в среднем выводе на 50 коп. просфор. Цены просфор от 5 до 50 коп, за штуку²⁷.

Каждый, самый бедный паломник, считает своею обязанностью взять одну просфору «за здравіе» и одну «за упокой». Мне разсказывали про одного Петрозаводского купца, который увез из Соловков 920 просфор, упакованных в 19-ти корзинах.

Поднявшись по входной лестнице крыльца, богомольцы вступают в весьма длинный, светлый коридор (58 саж.), имеющий на обоих концах расширения и представляющий чрезвычайно важный пункт. Из него можно попасть во все главные Соловецкие храмы, чуть не во все монашеские келии, в ризницу, библиотеку, колокольню, трапезу, на стену и т. д., одним словом, он устроен так, что его нельзя обойти ни богомольцам, ни монахам.

Весь коридор, от начала до конца, расписан картинами религиозного содержания и притом в совершенно народном духе; на разсмотрении этих картин я остановлюсь ниже, причем самый коридор для краткости буду называть просто картинной галлереей.

В первом правом расширении коридора находятся двери в Троицко-Зосимо-Савватеевский и Преображенский соборы, а пред входом в первый – длинный прилавок; из левого конца коридора – двери в Успенский собор, в котором устроена трапеза для всех монашествующих и части богомольцев.

Троицко-Зосимо-Савватеевский собор – самый главный, священный храм, в котором покоятся мощи Преподобных, в котором ежедневно, круглый год, совершаются все службы, и в который устремляются все богомольцы. В первую половину навигации, особенно в начале каждого богослужения, пред входом в этот собор, близ длинного прилавка толпится обыкновенно масса народа. В одном месте, за прилавком, мальчики пишут желающим на приносимых ими просфорах имена за здравие и упокой, кому славянским печатным шрифтом, кому рукописным русским, конечно, за известную плату. Недалеко от мальчиков сидит монах, записывающий в большую книгу имена умерших, для поминовения, причем с одного имени за 1 год поминовения берется 30 коп., за 3 года – 1 руб. и за вечные времена – 3 руб. Монастырь за поминовение ежегодно выручает 20000 руб., т. е., по 1р. 66 коп. с каждого богомольца. Очевидно, в народной среде существует огромный спрос на монашескую молитву для поминовения усопших.

Далее, монах продает билетики на молебны и панихиды. Богомольцу можно отслужить молебен не иначе, как купив у этого монаха билетик и затем в церкви предъявив этот билетик иеромонаху, служащему молебны. Простой молебен стоит 35 к., с акафистом 1 р., с водосвятием 1 р. 50 к. За молебны, панихиды, заказные обедни и сорокоусты богомольцы ежегодно оставляют в монастыре 16000 р., иначе сказать, по 1 р. 33 к. – каждый.

Наконец, на последнем месте прилавка продаются свечи – ежегодно на 14000 руб., т. е., каждый богомолец тратит на этот предмет 1 р. 12 к.

Богомолец, запасшись всем, что нужно для благочестивого мирянина, и, кроме того, имея при себе некоторые дары натурой, вступает в священный храм и прежде всего стремится к ракам Преподобных Зосимы и Савватия. Гробы этих угодников, закрытые серебрянными раками, поставлены в углублении южной стороны храма, в арках – каждый гроб в отдельной арке, так что между обеими арками остается промежуток, или перешеек нетронутой стены. Над арками величественно высится дорогой резной золоченый балдахин, отчего самые гробы окружает таинственная священная полутьма. Богомольцы прикладываются только к живописным изображениям Преподобных, находящимся на верхней доске рак. Нетленные же мощи Преподобных всегда закрыты н только в Великий четверток страстной недели омываются благовонной водой настоятелем с одним или двумя из избраннейших монахов. От балдахина спускаются три массивных серебряных лампады, из которых на одной неугасимо горит масло, а на остальные во время богослужений ставятся свечи. Пред лампадами стоит на полу большая железная кружка в виде кубического ящика в 5 четвертей вышины с надписью на одной стороне: «Преподобным Зосиме и Савватію в монастырскую казну». Под балдахином, на перешейке , между 2 арками помещен образ Пребодобных Зосимы и Савватия а поперег образа протянута проволока, на которой повешана масса серебряных вещиц, изображающих более или менее грубо разные части человеческого тела: глаза, руки, ноги, голову; есть изображения всего человека, а также коров и лошадей. Нечего говорить, какое странное впечатление производят на незнающего человека эти вещицы, которые представляют из себя не что иное как дары Преподобным от болящих или болевших. Дары эти – то просьбы больных о выздоровлении, то благодарность за полученное исцеление. У кого что болит, тот приносит соответственное серебряное изображение к Преподобным или сам, или же дает обещание принести по исцелении, или же, наконец, посылает вещицу чрез знакомых, если сам не может идти в обитель. У многих существует уверенность, что такой способ просьбы самый действительный. Повешенные серебряные изображения монастыря или переливают в другие вещи, или же сбывают в г. Архангельск, где на рынке есть торговки, специально занимающияся продажею этих изображений.

По правую сторону балдахина стоит шкаф, близ него широкая со спинкой скамья в виде дивана, по левую сторону балдахина – большой стол, весь уставленный склянками, из которых одни содержат масло от неугасимой лампады Преподобных, другие – «Святую воду» (крещенская освященная вода с примесью благовонной воды, употреблявшейся при омовении мощей угодников). И масло, и вода считаются целебными против всех болезней и хорошо раскупаются от 10 до 20 коп. за склянку, смотря по величине. Каждая склянка имеет на одной стороне выпуклые изображения: в верхней части – Знаменской Божией Матери с благословляющими руками, по бокам – Преподобных Зосимы и Савватия, а внизу, между ними, Соловецкой обители. Такое же изображение имеет печать па просфорах.

Вот богомолец пробирается между густой толпой народа, кладет на лампаду свою свечу. Свечей скопляется огромное количество, так что поставить их на лампадах и зажечь одновременно нет никакой возможности, а поэтому часть маленьких свечей глазомером заменяется большими – в 1 арш., длины. Такие свечи продеваются чрез проволочные кольца, прикрепленные к лампадным цепям на высоте трех четвертей аршина от поверхности лампады, вследствие чего немогут сгореть больше четверти своей величины. Вообще здесь такое правило: от каждого богомольца свечка, или непосредственно, или заключенная в большую свечку, должна гореть хоть несколько минут, а при большом стечении я никогда не видел, чтобы позволили сгореть ей больше четверти своей длины.

Близ самых мощей стоит гуськом ряд богомольцев, в ожидании очереди приложиться «к Преподобным». С глубочайшим благоговением, с трепетным сердцем паломник кланяется в землю пред раками «Преподобных» и целует их изображения, совершая все это как бы пред самим Богом, и при той торжественной таинственной обстановке, которая окружает гробы угодников, душа паломника невольно бывает объята каким то страхом, трепетом – он чувствует себя погруженным как бы в священную атмосферу благодати Божией. И почти каждый паломник, прося о какой-либо помощи или получив ее, сам непосредственно приносит от себя какой-нибудь дар Угодникам, кладя оный на раку их, близ ног. Всякий приносит «по силе возможности», чем он богат; кто кладет платок, кто холст, кто варишки, рукавицы, рубашки, всевозможнейшие мотки ниток, полотенца, столешники (салфетки), женские платки и т. д.; раз при мне даже был такой случай: один мирянин из Печерского края поднес Преподобным лыжи, причем задки их стояли на полу, а носки упирались в самые раки. В большинстве случаев все эти дары – изделия самих дателей и лежат на раках короткое время – около 5 минут, – а затем убираются в близстоящий шкаф, а когда он наполнится (за одно богослужение), то на скамью или под нее, на пол.

Подходя к кубическому ящику, стоящему пред лампадами, паломник вытаскивает свою мошну, и на лице его нередко изображается нерешительность, сколько опустить. К таким иногда подходит монах и говорит:

– «Смотри, не утаиваешь ли ты чего? опускай все, что тебе другие дали, а то Преподобные тебя накажут»!

И я видел сам несколько раз, как такие паломники – мужички, с виду очень бедные, опускали от 5 до 50 рублей. Не всегда все опущенные деньги свои собственные; часто большая или меньшая часть их получены от соседей – односельчан «для передачи Преподобным». В каждую навигацию вынимается из одного кубического ящика, стоящего пред раками, близ лампад, около 8000 руб., иначе сказать, каждый богомолец опускает в эту кружку 66 к., а во все остальные кружки и кошельки в пользу монастыря – 36 коп., так как ежегодный кошельковый и кружечный сбор обители в среднем выводе равняется 12000 руб.²⁸.

Есть немалое количество больных богомольцев, которые приезжают в обитель с надеждою получить чудесное исцеление от Преподобных; в большинстве случаев это «бесноватые», «кликуши», «икотницы», параличные и т. д. Трудно представить, сколько хлопот, лишений, неприятностей приходится иметь провожатым таких безпокойных или безпомощных больных, привозимых иногда за тысячи верст. Вступая в обитель, провожатые этих больных прежде всего приносят дары Преподобным, а затем обращаются с просьбою к монаху, стоящему при мощах, дать пелену, которая покрывает раки. Пелена эта, по верованию народному, священна и обладает благодатной силой исцелять верующих от всех недугов. Больного, или больную, ставят пред мощами на колена, голову преклоняют до земли и всего покрывают священной пеленой – так повторяется каждое богослужение. Такой больной, распростертый в таинственном полумраке пред гробами Преподобных, с густою массою народа вокруг, народа, благоговейно стоящего, горячо молящегося, при огромном количестве горящих свечь на дорогих лампадах, при всей торжественной величественной обстановке храма – производит глубокое впечатление на всякого новичка, – глаза у всех блестят, воздух проникнут какой то благодатной священной силой, все с напряжением смотрят на распростертого больного в ожидании чуда, вполн веря в его возможность. Так и думаешь: вот больной встанет и громко скажетъ: «Слава Преподобным, теперь я здоров»! И по словам богомольцев, редкое лето не бывает чуда. Разсказы о чудесах с разными дополнениями и вариациями, всевозможнейшие легенды, разносятся по всем закоулкам православной Руси и сильно влияют на религиозное чувство и воображение набожных крестьян, возвышая в то же время славу обители. Хотя я и мало беседовал с паломниками, но все же слышал о нескольких чудесных исцелениях. Так, в 1884г. привезли в обитель мальчика, лет 16, больного острым умопомешательством. Мальчик работал на заводе и там же жил, ночуя в казарме. Раз утром товарищи начали будить его к работе, мальчик не просыпался. Тогда его окатили ведром холодной воды, он вскочил, задрожал и с того времени помешался, а на пути в Соловки постоянно порывался броситься чрез борт в воду. В Соловках этого мальчика три дня, во время всех богослужений, держали под пеленой Преподобных и служили им молебны. Мальчику сделалось значительно лучше, и он мало по малу оправился. Родственники, видя чудо, оставили мальчика в обители «поработать Преподобным», так как заранее обещали это в случае выздоровления.

В 1886 г. прибыл в обитель больной крестьянин с параличем ног. Когда он из-под пелены, приложившись к ракам Преподобных, должен был идти причаститься св. Таин, то сделал это без посторонней помощи. Но далеко «не ко всем болящим и просящим Преподобные простирают милость свою», так как часто больные совсем даже не достигают обители. Некоторые во время длинного трудного странствования усиливают свою прежнюю болезнь или получают новую и где-нибудь на суше или на Соловецких пароходах отправляются к праотцам, не достигнув желанного места. Иные прибывают в обитель Преподобных тяжко-больными, даже полумертвыми. Каждый год монастырь хоронит несколько таких паломников (от 2 до 9. челов.), причем умирающему часто приходится переживать самые тяжелые минуты: земляки–сопутники боясь как бы монастырь не навязал им на руки тяжелого больного, при разспросах отрекаются от него – «мол, не знаем, кто он», даже отбирают от него паспорт, и монахам приходится хоронить таких несчастных без имени. Монастырское начальство с чрезвычайною неохотою, только в случае крайности, принимает в свою больницу подобного рода больных, и обыкновенно старается сплавить их обратно, если они не прямо умирающие. Мне, как врачу, приходилось видеть нескольких таких больных; болели они или острым воспалением легких, или острым сочленовным ревматизмом. Обе болезни, несомненно, обязаны своим происхождением тяжелым, крайне негигиеническим условиям продолжительного странствования, главным образом, сырости и холоду. Умирающего мужчину всетаки поместят в больницу, где он может умереть спокойно, иногда даже с радостию: «Слава Богу, хоть доводится умереть у Преподобных, на их святом месте!» слышал я от одного умирающего старика. Но что же делать женщинам, для которых в обители нет не только больницы, но даже и отдельного от мужчин помещения, и которых монашество, по крайней мере официально, чуждается, избегает как греховной скверны. Несчастным женщинам совсем здесь не полагается серьезно болет.

Но возвращусь к паломникам, оставленным мною в Троицком-Зосимо-Савватиевском соборе, великолепную, богатую обстановку которого я считаю излишним описывать. Можно только, наверное, сказать, что жители Севера ничего подобного невидят не только в своих сельских храмах, но даже и в губернских городах и стоят здесь изумленные «благолепием и красою». В конце обедни пред раками преподобных торжественно служится общий молебен; все иеромонахи монастыря, обыкновенно не менее 30 челов., в священных облачениях с клабуками на головах ставятся в два ряда, во главе их архимандрит с драгоценной митрой на голове, пользующийся правами архиерейского служения, величественная обстановка всего храма, громогласное, стройное, простое (совершенно в народном духе) пение двух хоров, из которых в каждом около 25 человек, служение самим преподобным и непосредственно пред ними, в их святом месте – все это поражает, ошеломляет паломников, они как бы находятся на небе, отрешившись, забывши все земное, и испытывают высокое наслаждение, особенное какое-то душевное ликование, как бы чувствуя в себ Бога. Восторженность, высокий религиозный энтузиазм заметен в это время на многих лицах.

После обеда паломники, чрез картинную галлерею, идут обедать – часть в Успенский собор, часть в особую богомольческую трапезу, а после обеда расходятся по разным местам обители; в первый же день своего пребывания чаще всего идут в рядом стоящий с Троицким-Зосимо-Савватиевским собором – Преображенский собор, в котором служатся молебны желающим по отдельности (по предъявлению купленных билетиков). Служат часто до 30 иеромонахов одновременно, и притом каждый самостоятельно с одним или двумя послушниками, или богомольцами, исполняющими роль псаломщиков-певцов. В одном месте поют молебен, в другом панихиду и т. д., и все это на разных голосах, отчего получается оригинальный безпорядочный шум. Некоторые дни большая половина иеромонахов служит молебны и панихиды с утра до вечера во время всех богослужений, отлучаясь в Троицкий собор только для общего молебна.

Преображенский собор великолепно отделан и имеет много святынь, из которых самая драгоценная – часть мощей святителя Филиппа (одна лучевая кость правой руки), открыто лежащая на раке, в арке южной стены, и привлекающая массу поклонников. По средине храма, близ столба, под особым балдахином помещается явленная чудотворная икона Божией Матери, называемая «Сосновская», по преданию, она явилась в древние времена на сосне, в 14-ти верстах от обители, при морской губе. Близ царских врат, на аналое лежит образ, в средине которого вложен серебряный крест с Богоматерью и Иоанном Богословом, вокруг распятия – тридцать одна частица мощей разных святых, в том числе нескольких апостолов и ветхозаветного пророка Даниила.

Под Успенским собором (занимающим 2-й этаж храма), рядом с монастырской хлебопекарней, устроена маленькая церковь Рождества Пресвятой Богородицы; в иконостасе этой церкви находится «Чудотворная явленная икона Божией Матери», именующаяся «Запечной» или «хлебенной». Икона эта, как гласит предание, явилась святителю Филиппу во время его молитвы за печкой, когда он нес в обители послушание простого хлебопека.

В нижнем этаже, под Преображенским собором устроен небольшой храм «во имя преподобного Германа Соловецкого чудотворца»; в этом храме покоятся нетленные мощи его под спудом, т. е., в земле, не открытые, и только над могилой посредине храма возвышается «сребро-позлощенная» рака. Близ этого храма, в часовне, тоже под спудом, хранятся «святыя мощи преподобнаго Иринарха, игумена Соловецкаго», а рядом с этой часовней, прямо под алтарем Преображенского собора, находится усыпальница, в которой покоилось тело Преподобного Зосимы до открытия его мощей. Здесь есть крест, сделанный из весьма толстых сосновых брусьев и, по верованию народа, обладающий целебным действием против зубных болей. Нужно только с верою, после предварительной молитвы, своими собственными больными зубами погрызть этот крест; он так усердно грызется страждущими паломниками, что в одном месте совсем перегрызен, и верхняя часть стоит отдельно, приставленная к стене. Несомненно, ни одна сотня тысяч людей грызла этот крест, и ни одна тысяча получала исцеление! Многие, желая запастись целящим деревом, стараются отгрызть его как можно больше, прячут в бумажки отгрызенные куски и по приезду домой по доброте душевной дают болящим соседям.

В богатую монастырскую ризницу, которая открывается в день всего один раз, и то часа на 1^1/2, заглядывает сравнительно мало простого люда, отчасти потому, что не все знают время открытия ризницы, бывающее не в один и тот же час, а отчасти потому, что здесь для него мало впечатлений: древние (за последние пять столетий) дорогие Евангелия, кресты, иконы, священно-церковные сосуды и облачения (в которых золото и серебро должно считать пудами) поражают простую публику только своим страшным богатством; чтобы интересоваться этими драгоценностями, составляющими дары царей и бояр, начиная с Иоанна III, нужно хоть немного знать историю своей родины. Что, напр., простолюдину может сказать палаш князя Михаила Васильевича Шуйского-Скопина и сабля князя Дмитрия Михайловича Пожарского, выставленные на ряду со священными сосудами? Если простая публика и посещает ризницу, то, насколько я мог заметить, главным образом, из-за вериг, железных поясов и железных парамантов²⁹, вызывающих в ней высокую степень удивления и благоговения. Эти мучительные орудия умерщвления плоти носились под бельем непосредственно на теле святыми подвижниками; нельзя не удивляться, как люди могли постоянно носить такие страшные пояса, и простолюдину ужасно хочется хоть на минуту испытать то иго, которое терпеливо, во имя Бога, носили подвижники многие годы. Вот старичок крестьянин стал опоясываться толстым железным поясом, пояс не сходится:

– «В прошлом году больше не сходился; нужно еще попоститься, помолиться да посбавить грехов, авось – либо и сойдется!» За стариком молодая женщина надевает тот же пояс, без всякого труда застегивает его, с чувством делает три земных поклона и затем молчаливо уходит. Многие берут вериги только в руки, потряхивают их, желая определить тяжесть и делая такие замечания: «Да, брат, вот люди-то как спасались»!

Вне монастыря, саженях в 20 от входа в св. ворота, стоит «Чудопросфорная» часовня, в которой помещена большая икона Преподобного Зосимы и Савватия. Внизу этой иконы, между обоими святителями, изображена просфора, от которой исходит красное пламя. Небольшая, приблизительно только в два раза больше просфоры, собака (которую еле-еле можно признать за таковую, скорее кошка, чем собака) хочет схватить просфору, но пламя мешает ей это сделать. В стороне от икон, на стене написано:

«Егда Преподобный отец наш Зосима Святый пріиде из Нова-града в свою Соловецкую обитель, почтенный саном игуменства, и нача первую совершати божественную лнтургію, явися на Преподобном веліе чудо, всеми видимое: лице его просветися яко лице ангелово, и благоуханія велія исполнися вся церковь; в то время прилучися быти некіим купцам в обители; бывши в церкви, пріяше от Преподобнаго просфору и; идяще к ладіи своей, изрониша из пазухи; инок Макарій, в скором времени идый звати купцов тех на обед к Преподобному, видяше близ берега пса стояща, и с алчностію устремляющагося похититі нечто лежащее на земли, но пламень, исходящій от лежащаго, возбраняше псу прикоснутися. Макарій, удивленный виденіем, подходит и видит просфору, на земли лежащую, юже вземши принесе к Преподобному Зосиме и виденное сказа. Тогда вси прославиша Бога, творящаго дивная и славная в прославленіе имевшей быть знаменитой обители лавры и чуднаго святостію великаго аввы игумена Зосимы, Самим Богом избраннаго, перваго из Соловецких иноков.

На сем месте совершилось это дивное чудо над просфорою, в память коего находилась здесь деревянная часовня в амбаре, которая, в числе многих деревянных строеній, бывших по всему берегу, снята во время нападенія англичан в 1854 году на обитель, для предосторожности от огня в случае вторичнаго бомбардированія. На месте таковой построена сія каменная в 1885 году, по распоряженію архимандрита Александра с братіею».

В 2-ух верстах от обители, в живописной местности, находится «Иисусова пустынь», которую посещают все богомольцы, и в которой построена церковь во имя Пресвятой Богородицы Живоносного источника. В церкви, позади правого клироса, стоит высокий четыреугольный ящик («сень») с отсутствующей передней стенкой. Вместо передней стенки по бокам ящика две шелковые занавески. В ящике, на возвышении, сидит человек естественнной величины, сделанный из дерева, с голубыми глазами и черной небольшой бородкой и усами. На голове его терновый венок со впившимися в кожу головы терниями, а сверх него еще венок из разноцветных шерстей. От впившихся терний струится кровь (в виде красных пятен) по лицу, по рукам, открытой груди и босым ногам. Лицо, обращенное к выходу из храма, выражает страдание и смиренную покорную скорбь. Тыльная поверхность стопы и пальцев ног носит следы поцелуев. Руки и ноги скованы железною цепью. Нижняя часть туловища и ноги до средины голеней закрыты покрывалом³⁰, чрез шею протянут шнур, на котором навешана масса крестиков и таких же серебрянных выпуклых изображений, как и на образе при раках Преподобных. На коленях сидящего человека лежат другие пожертвования: мотки ниток, полотенца, платки и т. д.; а близ ног, на помосте, деньги. Пред сидящим, изображающим собою Христа Спасителя, горит неугасимая лампада. На стене храма, недалеко от ящика, крупными буквами написано:

«Святитель Филипп, будучи игуменом Соловецким, любил удалятьса сюда по временам на молитву; не задолго пред тем, как он имел быть избран в митрополита всероссійскаго, на молитве явился ему Іисус Христос в терновом венце, в оковах, униженный, обагренный кровію, с ранами на теле, в таком виде, как он, после поруганій и біеній пред судилищем Пилата, веден был в темницу; на месте этого явленія брызнули из земли струи чистой ключевой воды.

В память этого чуднаго и преславнаго явленія, бывшаго на сем месте, в 1565 году св. Филипп поставил здесь часовню, устроил из дерева и изображеніе Іисуса Христа в подобіи им виденном, а где вода брызнула из земли, там ископал колодезь, оставил здесь и камень, который был ему возглавіем и заповедал хранить. Устроенное св. Филиппом поддерживаемо было настоятелями свято около 300 лет.

А В 1856 году перестроена эта часовня в храм во славу Живоноснаго источника Пресвятыя Богоматери потому более, что вода из этого источника уже врачевала приходящих с верою к человеколюбивейшей Владычицы нашей Богоматери Деве Маріи. Движимыя чувством благодарности и признательности к заступнице усердной, добрыя души свидетельствовали о том. Как отлично врачеваніе небесное от врачеваній земныхъ».

Под этой надписью, на столике, лежит камень, весом около пуда, с вырезанною надписью: «Сіе возглавіе Святителя Филиппа», т. е., этот камень заменял Святителю подушку. В простом народе укоренилась вера, что камень этот обладает целебной силой против головных болей; нужно только с верою и молитвою, держа на голове, обнести его вокруг всего храма. При многолюдстве, особенно между женщинами, часто происходят крупные ссоры, чуть не драка, кому первой нести священный камень.

По среди самого храма находится колодезь со срубами, вода которого целебна против всех болезней. Весьма многие берут эту воду или в свои склянки, или, что бывает гораздо чаще, покупают их в этом же храме; и здесь на склянках такие же выпуклые изображения, как и в Троицком З. С. соборе. Склянка стоит от 10 до 15 коп.

В 12 верстах от монастыря, на Секирной горе высится церковь Архангела Михаила, а внизу к горе прислонилась часовня, в которой помещена своеобразная картина с объяснительным текстом (текст этот мне как-то не пришлось списать). Картина изображает то событие, в память которого выстроена, как церковь, так и часовня, и от которого самая гора получила название «Секирной». С некоторыми вариациями изображение картины встречается и в обители – в трапезе Успенского Собора, в церкви Рождества Пресвятыя Богородицы и т. д., что указывает на важность того события, которое послужило темой картины. В самом первоначальном виде в книге „Сад спасенія» 1711 года картина представлена так: женщина с 2 заплетенными косами стоит на коленях, причем туловище её наклонено вперед, руки её, обращенные туда же к низу, упираются в землю – одним словом, она находится в положении «на четвереньках». Два ангела с крыльями, с сиянием около голов стоят около женщины, один справа, другой слева, правый из них держит левой рукой правую косу женщины, а другой рукой – розгу, размахнувшись ударить ею женщину по спине; левый ангел правой рукой держит правую косу женщины, а левой – тоже розгу и совершенно в таком же положении как и другой ангел. Вполне ясно, что два ангела секут розгами женщину, удерживая её в неподвижном положении за косы. Все модификации картины, которые я видел в обители, состоят только в том, что косы женщины выпущены, а потому соответственные руки ангелов хотя и обращены к голове, но не достигают её, а висят на воздухе, что прямо отзывается фальшью и неестественностью. Самое событие, послужившее темой картины, было следующее: приблизительно в 1426 г. два простые монаха – Герман и Савватий в первый раз пришли на Соловецкий остров, – здесь, близ Секирной горы, построили себе по хижине, предаваясь подвигам иноческой жизни. Летом жители побережья Белого моря приезжали сюда для рыбных и звериных промыслов (западный берег носил особое название Карельского), отчасти от себя, отчасти по приказанию Новгородских бояр, которым принадлежали все Соловецкие острова. Поморы считали остров своей собственностью, а потому враждебно относились к каким-то инокам, неизвестно откуда пришедшим, и старались их вытеснить, боясь, чтобы они не завладели островом навсегда. В книге «Сад спасенія» подробности события разсказаны так (в переводе на Русский язык):

«Жители, обитавші близ моря, против Соловецкаго острова, стали завидовать 2 инокам, говоря: мы больше, чем кто бы то ни было из жителей Корельских, близки (сродницы) к Соловецкому острову и прямые наследники этого острова, а потому мы хотим владеть им и наследовать его себе и детям нашим на вечныя времена. И вот, по совету некоторых своих соседей один из этих жителей вместе с своею женою поселился на Соловецком острове и стал заниматься ловлею рыбы в озерах. В одно из воскресеній Преподобный Савватій, совершая заутреню, при обычном пеніи вышел из келіи для того, чтобы покадить честной и животворящій крест, поставленный близ его келіи, и выйдя услышал крик и сильный вопль, какъ-бы молящій о помощи. Старец ужаснулся этого вопля и, осенив себя крестным знаменіем, вернулся в келію, где и сказал своему сотоварищу Герману о слышанном крике («глас вопля того»). Герман отправился по направленію вопля и скоро нашел плачущую женщину. «Что с тобой случилось?» спросил он. Женщина отвечала: «когда я шла к своему мужу, меня встретили два с светлыми лицами юноши и стали жестоко бить меня розгами («зла біяху мя дубцы»), произнося такія слова: «уходите из этого места, вы недостойны здесь оставаться, потому что Бог устроил это место для жилища инокам. Бог хочет, чтобы здесь собралось множество черноризцев и ими прославлялось Имя Божіе, а вы поскорее уходите отсюда, а нето скоро умрете злою смертiю». Сказав это, юноши стали невидимые. Герман, возвратившись к Савватію, конечно, разсказал ему о всем случившемся, и оба вместе воздали хвалу Богу и Пречистой Богородице; с великим благодареніем они остались на прежнем месте, пребывая во всяких трудах и многом терпеніи. Поселянин же, услышав от жены о происшедшем с нею и видя ея раны, гонимый Божіим страхом, убежал с острова и, возвратившись домой, разсказал своим соседям о всем случившемся с ними. И с того времени никто из близживущих не осмеливался приходить с женами на Соловецкій остров для жительства.»

Вот где начало того правила, которым женщинам запрещалось жить в Соловках, и которое было точно формулировано предсмертным завещанием Преподобного Зосимы. Таким образом, при Преподобном Савватии, первом пустынножители Соловецком, острове Божественною властью назначен и освящен для иноческого жития, а немного позже, в 1450 г., когда уже был основан монастырь, при 3-м Игумене Ионе, монахи выхлопотали себе у Господина Великого Новгорода дарственную вдадетельную грамоту на вечное владение всеми Соловецкими островами. Грамота эта с «вислыми» оловянными печатями до сих пор хранится в монастырской ризнице.

Ряд впечатлений, настраивающих богомольцев на глубокое религиозное почитание обители, убеждающих их в Святости места Преподобных, продолжается и за ее стенами, всюду на материке; на картинах, просфорных печатях, иконах, маленьких образках, склянках, разносимых не только по северу, но отчасти и по всей православной Руси, с маленькими вариациями повторяется такое изображение: вверху – сам Христос Спаситель, или образ нерукотворенного Спаса, или Знаменская Божья Матерь, под Ним или под Нею – по одну сторону Преподобный Зосима, по другую Савватий, оба с обращенными к Богу лицами, молящиеся о Соловецкой обители, изображенной между ними внизу. От Спасителя или Его Матери идут лучи света – благодати – как к Преподобным, так и к обители. У меня есть картина 1795 г. с надписью «Преображение Господне», имеющая такую вариацию: на самом верху – Спаситель в Божественном сиянии, по правую сторону – Пророк Илья, по левую – Моисей; ниже и вправо от Ильи – Преподобные Зосима и Герман в просительных позах с обращенными вперед руками; ниже и влево от Моисея – Свят. Митрополит Филипп и Савватий в таких же позах. На самом низу картины представлена вся Соловецкая обитель с башнями, храмами, стенами, даже с Св. озером и гаванью с кораблями, Смысл всех таких изображений и картин всегда один и тот же и вполне ясен: Преподобные, основав обитель и стоя близко к Богу за свою праведную жизнь, заботятся о своей обители, как хозяева, непрестанно молятся о ней, оттого благодать Божия обильно почеет на ней, оттого это место свято, и молитва здесь особенно могущественна, скорее доходит к Преподобным.

Ту же мысль, но еще резче, яснее выражают книги, продающиеся в Соловецких лавках и составленные теми или другими членами монастырской общины; они прямо называют обитель «Святой»³¹, знаменитой³², местом, «где Богоносные отцы и Чудотворцы Соловецкие, безмолвно упражняясь в духовных подвигах, просияли многими чудотворениями»³³ и т.д. Из Соловецких народных книжек наибольшим распространнием пользуется книжка: «Подвиги Соловецкой Обители», выдержавшая уже 6 изданий и посвященная, главным образом, описанию чудесного избавления обители от нападения англичан в 1854 г. Книжка составлена самими Соловецкими монахами, главным образом, отцом Николаем, и написана в возвышенно-эпическом тоне. Для ознакомления с ней я приведу только вступление, вполне выражающее её дух:

Есть старая книга, которая, под заглавием «Соловецкой осады», уже около двух столетий бродит по рукам величающих себя громким именем «староверов» и «старообрядцев». Она содержит, однако, описание непохвальных деяний мнимых подвижников соловецких, большею частью из мирян, которые, под предлогом веры, несколько лет сидели за крепкими стенами, противоборствуя воеводам царским и кроткому увещанию пастырей; таким образом, вопреки истинному русскому духу, воевали они против церкви, царя и отечества. Здесь предлагаю описание другой осады, также Соловецкой, уже совершенно в ином духе выдержанной, против жестокого нападения иноземных и иноверных врагов, при видимом благословении Божием, посреди человеческой немощи. Чудное сие событие послужило даже, в стенах самой обители, к обращению одного иноверца и одного раскольника, потому что пред очами каждого слишком ясно было свидетельство небесной помощи Православию.

То, что слышали верные свидетели и видели сами очевидцы, то, что, можно сказать, осязали собственными руками славные деятели сего великого дела, которое возобновило в памяти современников давно минувший подвиг осады Сергиевой лавры – это самое предлагаю во услышание и утешение всей земли Русской. Со слезами благодарного умиления, да воздохнет она к Богу отцев своих, и да прославит неистощимое милосердие Господа, который, посреди временных бедствий, являет вечное свое покровительство право исповедующим чистую веру предков: ибо «с нами Бог, разумейте язы́цы и покоряйтеся, яко с нами Богъ!»

Никогда, по сказанию современника, после смутной эпохи самозванцев и нашествия Польского, когда лавра Сергиева отстояла Русь, пришло на мысль благоговейному патриарху иерусалимскому Феофану посетить сию лавру, чтобы в ней поклониться великому чудотворцу Сергию и благословить иноков, подвизавшихся за землю Русскую. Еще жив был тогда святой архимандрит Дионисий, одушевивший князя Пожарского на спасение отчизны, и с ним был великий его сподвижник, келарь Аврамий; бодрствовали еще и те дивные старцы, которые в броне воинской ратовали на стенах, во дни брани, и опять, во дни мира, возвратились на свой духовный подвиг. Их пожелал видеть святитель иерусалимский чтобы испытать их смиренномудрие: и вот предстали пред ним иноки, по словам летописи, дельцы того дела, более двадесяти числом, и во главе их, бывший вождем их, старец Афанасий Ощерин, уже пожелтевший сединами. «О старче старый», вопросил его святител, «на войну ты ли исходил и начальствовал воинством мученическим?» «Ей, владыко святый», смиренно отвечал ему инок, «вынужден был к тому слезами кровными!» и на другой знаменательный вопрос патриарший: «что ему свойственнее: иночество ли в уединенной молитве, или подвиг пред всеми людьми?» старец, обнажив седую свою голову, сказал сие глубокое слово: «владыко святый! что творил и творю, все только ради послушания: вот подпись латинян на челе моем, иззубренная их оружием; еще же и в лядвеях моих шесть памятей свинцовых (т. е. пуль); а в келии, сидя на молитве, как можно было из доброй воли найти таких будильников для воздыхания и стенания!»

То же могли бы сказать о подвигах своего послушания и нынешние защитники обители Соловецкой, хотя и сохранились без подписей стальных на челе своем и без памятей свинцовых, – не от того, что от них укрывались: нет, они были готовы каждую минуту жертвовать собою, но потому, что Господь иначе о том судил! – Господь хотел видимо показать врагам нашим и Православия, что сила Его в немощи совершается, и это действительно явилось, когда, по таинственным судьбам неисповедимого Его промысла, благоугодно Ему было спасти избранных своих без всякого оружия. Сбылось над ними слово псаломное, сказанное о том, кто живет в помощи Вышняго и в крове Бога небесного водворился: «что падет от страны его тысяща и тма одесную его, к нему же не приближется, и узрит он воздаяние грешников ибо на Вышняго возложил упование свое». (Пс. 90) И что говорить о людях, когда даже ни одна из птиц, стаями гнездящихся по двору монастырскому, не погибла во все продолжение трехдневной осады, несмотря на тысячи бомб, которые могли бы быть смертоносными для всех, если бы не отклоняла их милость Божия от своего невинного творения! Так исполнились слова Евангельские: «не две ли птицы ценятся единым ассарием? и ни едина от них падет на земли, без Отца вашего; вам же и власи главнии вси изочтены суть; не убойтеся убо, мнозех птиц лучшие есте вы (Матф. X. 29, 30, 31).

Выступи из своих туманов, чудная обитель на морском отоке, – сияние северное всей полунощной страны, куда стекаются молитвы не с одного лишь Белого помория, но и со всех отдаленнейших пределов необъятной земли Русской! Раскрой нам, каких пустынных отцов пустынные чада теперь тебя населяют? Кто были, бежащие мира и неведомые в свое время, но православные в веках грядущих, основатели твоих уединенных храмов и скитов, как бы забытых на море-океане? Чрез какие тяжкие испытания бунтующей около них стихии и враждующих соседей иноземных прошли доблесные сыны твои, в течение четырех столетий? – И когда, таким образом, в одном быстром обзоре проблеснут нам из мрака минувшего, их пустынные труды, – яснее и ближе сердцу представится нынешний их незабвенный подвиг, который осиял славою не одну их обитель, но вместе с нею и все наше отечество.»

Описание высокого подвижнического жития и многочисленных чудес Преподобных Зосимы и Савватия (появилось в начале 16 столетия), помещено в Макарьевской Четьи Минеи, а в отдельном виде было значительно распространено в рукописи до первой четверти 19 столетия. В 30 годах этого столетия появилась (на славянском языке) и несколько раз перепечатывалась книга: «Жития и чудотворения Преподобных и Богоносных отец наших Зосимы и Савватия».

Наконец, в 1873 г. издан монастырем на русском языке «Соловецкий Патерик», описывающий жития и подвиги наиболее замечательных образцовых Соловецких старцев, начиная с Преподобных Зосимы и Савватия. Книга оригинальна (в составлении ее принимали участие Соловецкие монахи), удивляет обилием подвижников, живших в Соловках и имеет такой эпиграф: «Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» Ап. Пав. к Евр. 11. 38. Характер и направление книги хорошо выясняются ее кратким предисловием и заключением. Предисловие такое:

«В течение пяти веков своего существования, Соловецкая обитель, служа для всего северного края нашего отечества разсадником веры и благочестия, воспитала много истинных рабов Божьих. Одни обрели спасение в трудах послушания и иночества; другие оставили по себе память просветительною деятельностию среди северных инородцев; третьи угодили Господу подвижничеством в пустынном уединении; наконец, были и такие, которые, подражая основателям Соловецким, Преподобным Зосиме и Савватию, сами положили начало, под охраною и влиянием Соловецкой обители, иноческим обществам, существующим до сего времени. Не говорим уже о безчисленном сонме иноков, которые, взяв свой крест, последовали за Божественным Крестоносцем и достигли блаженной вечности, незнаемые миром, в совершенном смирении и полной безвестности. Между тем, до настоящего времени не было сделано ни малейшей попытки собрать и соединить отрывочные сказания о Соловецких подвижниках, наиболее замечательных. Эти сказания, записанные ближайшими свидетелями и современниками лиц и событий, или даже рукою самих подвижников, продолжали переходить из рода в род, составляя как бы некоторое духовное наследство, дорогое для тех, которые поставили задачею своей жизни: подражать подвигам предков.

Наша цель – представить благосклонному вниманию читателя то, что сохранилось в письменных памятниках об особенно замечательных Соловецких отцах. Наше повествование, начинаясь с основателей и первоначальников Соловецкого иночества, продолжается чрез ряд веков до настоящего времени. Святое семя иночества, насажденное подвижническою рукою Преподобных Зосимы и Савватия на дикий и необитаемый остров Студеного моря, не переставало приносить плоды до ближайшей к нам современности. Надеемся, что оно, при благословении Божьем, останется также плодоносно и на будущее время.»

Вместо заключения приведены предсмертные слова Преподобного Зосимы:

«Хотя я и отхожу от вас телом, по закону естества смертного, но духом неотступно буду с вами», – так говорил на смертном одре, ученикам своим, Преподобный Зосима. «Знайте, если я обрету благодать у Бога, то по моем отшествии, обитель еще более увеличится и соберется во имя Христово множество братии; это место наполнится обилием духовным и не будет иметь скудости в телесных потребностях.» И вот пять веков Соловецкая обитель существует молитвами Преподобного основателя своего. Составляя убежище иноческой жизни, самою природою отделенное от мира, она воспитала многих подвижников и угодников Божиих, которых имена благоговейно чтутся, а жизнь служит назиданием для православных. Ряд Соловецких подвижников еще не заключился и, по милости Божией, не заключится, пока будет стоять среди волн моря и мира, духовная твердыня – Соловецкий монастырь.»

Самое монастырское богатство, всюду и во всем бьющее в глаза, всеми богомольцами принимается за видимое благословение Божие, за явную милость Преподобных, неусыпно заботящихся о благоустройстве и всяческом изобилии своего избранного места. По народным возрениям все, что есть в монастыре, принадлежит Преподобным, все, что жертвовалось, делалось и делается – все это для Преподобных: «пришел к Преподобным», «дал Преподобным», «обещал Преподобнымъ», «поработал на Преподобных», «принес Преподобным», « а у Преподобных всего много», «у Преподобных денег довольно», и т. д. Вот выражения, которые постоянно слышишь из уст как богомольцев, так и монахов.

Вся совокупность впечатлений (за исключением впечатлений от картинной галлереи) внутри и вне монастыря убеждает богомольцев, а чрез них, а также чрез книги, картины и т. д., все православное крестьянство в том, что Соловецкая обитель – Святое благодатное место, ознаменованное особенным благоволением Божиим, благодаря подвигам Великих Угодников, главным образом, Зосимы и Савватия, а также Германа, Филиппа, Иринарха и т. д., место, прославленное чудотворными явленными иконами, явленными мощами, целебными источниками, чудесами, совершающимися по вере и до ныне и т. д. – убеждает, наконец, в том, что молитва на этом святом месте, обильно осененном Благодатию Божией, особенно действительна, успешна пред Преподобными.

Таким образом, идея святости своего места, а, следовательно, силы своих молитв и вообще молитв, приносимых здесь, кем бы то ни было пред Преподобными, непосредственными хозяевами этой обители – вот самая главная идея которую всевозможнеишими способами прививает Соловецкий монастырь своим богомольцам, а чрез них (а также чрез картины, книги и т.д.) и всей России.

И эта идея давным-давно крепко привилась к народу, в старинные времена люди всех классов, а главным образом высших, начиная с царя, дорожили молитвами Святой обители и старались заручиться ими, не жалея средств «делая доброхотныя даянія» всевозможными способами – землей, скотом, деньгами, священными вещами. Ряд пожертвований начинается с самого основания монастыря. Известная боярыня Господина Великого Новгорода Марфа Посадница пожертвовала «знатную» часть земли со всем находящимся в ней с условием: «a поминати и мужа моего Исаака и родителей моих, да и детей моих». Сам Господин Великий Новгород со своими 5 концами «пожаловаша» обитель всеми Соловецкими островами. Великий Князь Иоанн III подтвердил Новгородское пожалование. Далее, все Государи и дома Рюрикова, и дома Романовых в том или другом виде отдавали свою дань великому молитвеннику. Царь Иоанн Васильевич в разное время одних денег переслал 5020 руб., – то на молитву за самого себя, то на поминовение убитого им царевича Ивана Ивановича, или Новгородцев и некоторых бояр, не считая пожалований драгоценными вещами и земельными угодьями. Царь Феодор для поминовения своей родительницы и царевны Софьи дал 1500 руб., Борис Годунов – 1665 р., и т. д. Цари 17 столетия называли монастырь «наше царское богомолье», а монахи сами себя в челобитных к царю: «твои Государевы богомольцы и сироты». Во 2-й половине 17 столетия у Соловецких монахов было до 5000 душ крепостных крестьян одного мужского пола; им прнадлежал весь западный берег Белого моря – от реки Онеги до Колы, значительная, лучшая часть южного берега – одним словом, все, что было хорошего, выгодного на Белом море, составляло собственность монахов, так что de facto они были владетелями всего Белого поморья. И все это было жертвованное и жертвовалось из одного желания заручиться могущественной молитвой Соловецких иноков в их святом месте, конечно, с глубокой верой в силу, спасительность их молитвы.

Все имена жертвователей записывались в Синодики³⁴ для вечного поминовения. Разсматривая их, видишь, что люди всех классов общества – от Царя до последнего простолюдина – вносили свои имена в эти синодики, которые все росли и ростут в толщину, положительно поражаящую взор, а между тем их имеются целые десятки. Уже одна необычайная толщина этих синодиков свидетельствует о том, что православный русский народ издавна чтил Соловецкую обитель, верил в её святость, дорожил молитвами её иноков, делал в нее значительные вклады, как необходимое средство к тому, чтобы обязать её вечно молиться за себя и за своих близких.

Правда, в настоящем столетии в привилегированных классах значительно оскудела вера вообще и в частности вера в святость Соловецкого монастыря и значение его молитв пред Богом, – соответственно с этим поубавилась и струя пожертвований от этих классов, а в последние 2 десятка лет, можно сказать, совсем изсякла (маленькое исключение представляют только купцы севера России), но в крестьянстве доверие к монастырю, его популярность росли почти непрерывно с самого начала его существования до 70 годов этого столетия. В последние 15–20 лет популярность его находится in statu quo, как будто в народной жизни окончательно выработался в этом направлении определенный спрос, допускающий ничтожные колебания. В эти 15–20 лет народ высылал из своей среды определенное количество даровых богомольцев (около 600 челов.) и трехдневных богомольцев (около 12000 челов.), а из своих карманов – определенное количество денег (около 110–120 тысяч). В самом начале этого столетия монастырь посещало всего от 2 до 3 тысяч богомольцев³⁵ в пятидесятых годах до Крымской войны – от 7-ми до 8-ми тысяч³⁶. После этой войны, особенно в начале шестидесятых годов, по словам монахов и послушника Сырцова, «народ повалил десятками тысяч»³⁷. Очевидно, слава, популярность монастыря сильно увеличилась в простом народе после войны. Монастырь представлялся тогда народу окруженным ореолом мученичества, несправедливо пострадавщим от нехристей англичан, чудесно избавленным милостью Божией. «Видимо, был перст Божий на святой обители, так чудесно спасенной от вражеского нападения», – вот смысл вышеупомянутой книжки «Подвиги Соловецкой Обители», быстро распространившейся среди народа, который шел посмотреть уважаемую обитель, желая как бы непосредственно осязать самые раны, полученные ею в борьбе с неприятелем. Придя в обитель, он видел раненую икону Божией Матери, полуразрушенную гостинницу, массу ядер и т. д., все это поражало его, особенно же то обстоятельство, что при такой страшной перепалке не было убито ни одного живого существа. Сами монахи, конечно, не жалели красок для того, чтобы как можно выше опоэтизировать и представить чудесной свою борьбу с англичанами. Все это, без всякого сомнения, возвысило монастырь в глазах народа, упрочило веру в его святость и вообще сделало его более популярным, а тут в 1861 г., как нельзя более кстати, явилось и пароходство, сильно облегчившее доступ к пустынному морскому острову.

В 1861 г. морское путешествие богомольцев всегда сопровождалось большими опасностями – с Летнего берега (из сел Лапшеньги, Яренги, с мыса Летнего Орлова, из Золотицы) их перевозили в Соловки на лодках или небольших судах; реже такое путешествие предпринималось прямо из Архангельска. Немало людей гибло на этом пути, а потому многие не решались пускаться чрез бурное холодное море. С появлением же монастырских пароходов (в 1861 г, железн. пар. «Вера», в 1862 г, деревян. пар. «Надежда», в 1880 г. весьма хороший железн. пар. «Соловецкий», в 1887 году железный пароход «Михаил Архангел»), этот страшный путь сделался безопасным, коротким, совершаемым в определенные сроки. Наконец, освобождение крестьян (в 1861 г.) от крепостного состояния вызвало у многих из крестьян слезы благодарности к Творцу и повлекло в Соловецкую обитель.

Вот самые главные факторы, влиявшие на грамадное увеличение богомольцев в первой половине шестидесятых годов. В настоящее время популярность Соловецкой обители высоко и твердо стоит во мнении народном; народ глубоко верит, что это место свято, и что молитва здесь особенно могущественна и спасительна.

В обители есть места, все устройство и обстановка которых рассчитаны на то, чтобы остановить на себе внимание всех богомольцев, возбудить в них известные мысли и чувства, привить к ним известные религиозные воззрения. К числу таких мест, в особенности, относится вышеупомянутая картинная галлерея, расположенная на самом бойком месте, так сказать, пред глазами всех монашествущих и богомольцев; входные и выходные двери её никогда не запираются, так что она всегда открыта для осмотра картин. После обедни и вечерни вся публика идет для обеда и ужина из Троицкого Собора в Успенский (чрез эту галлерею), и таким образом каждый богомолец неизбежно видит картины, по крайней мере, два раза в день, или 6 раз в три дня; для посещения Богослужений тоже нужно проходить или всю, или часть галлереи, смотря по желанию; одним словом, в течение 3-х дней все богомольцы проходят эту галлерею, по крайней мере , раз 20-ть. Почти с утра до ночи толпится здесь народ кучками стоя у картин. В каждой кучке найдется грамотей, который вслух читает объяснительный текст картины. Все смотрят, слушают, многие вздыхают, на глазах некоторых женщин я видел слезы.

Монахи считают эти картины «весьма назидательными» как для себя, так в особенности для простонародья.

С эстетической точки зрения картины эти (всех около 70), вообще не художественны, за исключением некоторых фигур ангелов и женщин.

Почти на каждой картине есть надпись (красными буквами) означающая как бы оглавление картины; а под картиной славянским печатным шрифтом (черными крупными буквами) написан текст, в котором, в форме проповеди ко всем православным христианам, разсказывается содержание картины и проводится та или другая религиозиая идея, так что живописное изображение является только резкой, в высшей степени наглядной иллюстрацией данной идеи, взятой обыкновенно из жизни подвижников или из евангелия. Нельзя не удивляться тому, в какой простой, решительно всем доступной народной форме выражены здесь и словом, и кистью живописца самые отвлеченные религиозные идеи, так что галлерея есть в собственном смысле народная аудитория, поучающая каждое лето около 12000 челов. Несомненно, обитель выставила в галлерее, все, что она считала наиболее полезным и назидательным, как для монашествующих, так и для богомольцев.

Далее, галлерея заменяет монахам устную проповедь, можно сказать, не существующую в Соловках: там не умеют составлять проповедей, а читают готовые, по книжкам, и обыкновенно настолько плохо, невнятно, что проповеди не достигают ни до слуха, ни тем более до ума и сердца слушателей.

Ясно, что картинная галлерея имеет большое общественное значение, а потому я позволю себе несколько остановиться на ней.

Прежде всего в правом расширении галлереи, близ самого потолка, вместо карниза, на белом фоне крупными черными буквами написано:

«Аз есмь с Вами, и никто на Вы. Аще бы ты не предстояла молящи, кто бы нас избавил от толиких бедъ? Здесь был неприступный остров и жили два отшельника. Но как их удаленіе телом от міра было стремленіе всем сердцем к Богу, то благословеніе и сила неба пролились на них и оросили место ихъ; и страшный недоступный в льдистомь море остров превратился в вековечную обитель, открытую всем страждущим, всем нуждающимся. И бедный крестьянин, и заблудшій иноплеменный плаватель всегда находили здесь убежище».

При беглом обзоре галлереи общее впечатление от картин ужасно мрачное, устрашающее: безобразные неукротимые духи злобы, на каждом шагу стремящиеся сделать зло человеку, и страшные безконечные мучения в геене огненной больше всего овладевают воображением, вселяют невольный страх в зрителей заслоняют собою все остальное.

Конечно, невозможно описать отдельно все картины и представить их тексты: это заняло бы слишком много места и утомило бы читателей. Придется остановиться на наиболее резких, характерных или по форме или по содержанию.

Содержание всех картин (за исключением одной аллегорической) можно свести к такому общему идейному знаменателю³⁸:

«Христос Спаситель пострадал за тебя, смотри же, молись, борись с бесами, от которых все зло, иначе ты вместе с ними будешь вечно и неугасимо гореть в страшном геенском огне! Из всех средств избежать мучений ада и приблизиться к Богу самое действительное, хотя и трудное, – монашество, установленное самим Богом; в частности, Соловецкая обитель – место Святое, прославленное житием и чудесами Преподобных Зосимы и Савватия, непрестанно о нем заботящихся, а потому это место весьма удобно, благоприятно для спасения». (Это обобщение послужит мне нитью при перечислении картин).

Страдание Христа Спасителя самыми мрачными красками изображены на 9 больших картинах (без надписей и подписей), на 10 – распятие, на 11 «несение Спасителем крестов». Последняя оригинальная картина вся состоит из одних крестов с надписью на каждом из них: «поруганіе», «оскорбление», «трудъ», «болезнь», «зауженіе» и т. д.

О силе молитвы много картин, и все они кажутся мне и оригинальными, и характерными. Из них приведу только три.

№ 1-й. Оглавление: «Макарий и череп жреца». Живописное изображение: пустыня; одинокий старец посохом пошевеливает человеческий череп, лежащий на земле. Под картиной подписано:

«Идя некогда по пустыне, нашел он головной череп, обращенный к земле, и когда он ударил его пальмовой палкой, тот издал какой то звук. «Кто ты? спросил Преподобный. – «Я был главный жрец языческих идолов, бывших на сем месте. И когда ты молишься о нас, то мы чувствуем какую то отраду.» Старец спросилъ: «а что за отрада и что за мученiе?» – «Сколько небо отстоит от земли, столько находится огня под нами, мы с руками и с ногами стоим в середине его и мы никогда не можем видеть другого лицом к лицу, потому что обращены друг к другу спиной. Но когда ты молишься о нас, мы видим тогда друг друга – вот наша отрада!» Заплакал старец и сказалъ: «несчастный день, в который родился человек.» После сего спросилъ: «нет ли тягостнее мученія?» Череп сказалъ: «под нами мученiя еще жесточе.» Старец спросилъ: «Кто там находится?» Череп отвечалъ: «мы, незнавшіе Бога, чувствуем только милосердіе его но те, которые познали Бога и отвергли его, находятся под нами в нестерпимых муках.» После сего старец взял череп и зарыл его в землю».

№ 2. Оглавление: «Видение блаженного Нифонта». На картине изображено: по улице какого то города идет старец-монах; из yст его исходит красный огненный столб, доходящий до неба и теряющийся в светлом облаке. На столбе, начиная от самого рта написано: «Господи Іисусе Христе, помилуй меня грешнаго!» За старцем следует крылатый ангел с огненным копьем. На старца устремляется туча отвратительных страшных бесов в виде ящериц, лягушек, змей, летучих мышей, насекомых, более или менее обезображенных; все они имеют хвосты, оканчивающиеся в виде стрелы, огненные, тоже стреловидные, языки и огненные круглые глаза. Лягушки с рогами и крыльями. Все эти бесы как бы стараются напасть на старца и поразить его, но боятся огня, исходящего из его уст; ангельское копье тоже устрашает их. Под картиной такой текст:

Виденiе блаженнаго Нифонта на пути по среде некоего града некоего черноризца, идущаго и шепчущаго молитву, от уст же его пламен огненный исходя до небес досязалъ: шел же и ангел его с ним, имущій копіе в руках огненное, ком прогонял бесов от онаго черноризца. Говорить Злат. Іоаннъ: «что монах ест ли, пьет ли, сидит ли или служить, едет ли или иное что делает, непрестанно должен сердечно вопить: Господи Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй мя грешнаго! Чтобы Имя Господа Іисуса, сходя во глубину сердца, смирило змія, содержащаго пажити, спасло и оживотворило душу; непрестанно пребывай в имени Господа Іисуса, да поглотит сердце Господа и Господь сердце и да будут два сіи едино.»

№ 3. Оглавление: „Св. Афанасия, явившись, сказала сестрам, почему они не исполнили её завещания в точности и чего они чрез это лишаются». На картине представлено: схимница с посохом в руках со строгим выражением лица что то говорит стоящей пред ней на коленах монахине; позади последней стоят её подруги с выражением страха и изумления на лицах. С обеих сторон схимницы – два крылатые ангела. Под картиной подписано:

Преподобная Афанасія, игуменья, отходя от сей жизни к Господу, заповедала своим сестрамъ: до 40 дней трапезу нищим поставлять, а оне до 9 дней только исполняли, по девятинах же перестали; тогда явилась им Св. Афанасія с двумя ангелами, говоря: «почто преступили заповедь мою? да будет вам известно, что творимая до 40 дней милостыня, алчущих насыщеніе и служеніе литургіи весьма умилостивляют Бога, и если грешны будут усопших души, то отцущеніе грехов от Господа пріемлют, а если праведны, то те, кои творят поминаніе, обогатятся всякими благами.» Сіе изрекше, невидима стала».

Есть еще 2 картины о громадной силе молитвы по умерших, из которой на одной представлено как полезно поминать на проскомидии пред литургией.

Картин 10 изображают всестороннюю злокозненную деятельность бесов, которые безчисленными полчищами всюду кишат в воздухе, сея всякое зло. Из этих картин опишу только 5-ть.

№ 1. Живописное изображение такое: юноша-послушник идет куда то с кувшином; за ним на некотором разстоянии следует черный, с хвостом, безобразный бес с кокетливо-лукавым выражением лица. Бес натягивает тетиву лука, чтобы пустить в юношу стрелу. Внизу картины старец с выражением радости на лице смотрит на того же послушника, который стоит на коленах в благоговейно-молитвенной позе. Над головой коленопреклоненного висят на воздухе пять венцов. Под картиной подписано:

«Некий брат, посланный в лес за делом, пять крат от діавола смущаем был блудными помыслами и победил оные молитвою, за что прозорливый его старец увидал над главою его 5 венцов. Ибо наша брань не с «людьми, а с духами злобными, с мысленными врагами. Есть блуд, телом содееваемый, и есть блуд души, блудящей с сатаной. Ибо тоже общница бывает или демоном или Богу и ангеламъ; если услаждается она скверными помыслами, то блудит с діаволом, в ней живущимъ; а если собеседует с Богом, молитвою сердечною занимается, то сообшница бывает Христу, един дух с Господом.»

№ 2. На этой картине представлено: в церковь во время Богослужения входит диавол, держа в левой рук липовые цветки, а правой бросая их на молящихся. Те, к которым приставали цветки, под тем или другим предлогом уходили из церкви раньше окончания богослужения, отдаваясь, таким образом, во власть диавола. С тех же, которые молились со вниманием и усердием, цветки падали на пол, и диавол не мог вывести их из церкви (подписи с той картины как то не пришлось списать).

№ 3. На этой картине бесы ловят грешных людей рыболовными сетями (подробностей не записал).

На № 4 представлено: Темная ночь; 6 человек спокойно-беззаботно спят, нисколько не подозревая о кознях диавольских, а диавол стоит над ними в воздухе, делая свое дело. Ноги и руки у диавола звериные с страшными когтями хищника; туловище человеческое, – весь покрыт густыми черными волосами. Хвост длинный, кольцеобразно извивающийся, как у свиньи, с стреловидным концом. Уши и общий облик головы свиные. Близ ушей – небольшие прямые рога, с шишками на концах. Глаза круглые, красно-огненные, с черными зрачками; морда вполне свиная с пятачком и большими клыками, выдающимися наружу как у дикого кабана. В правой рук он держит красный плащ, в виде полотенца, прикрывающий нижнюю переднюю часть туловища, а левой рукой сеет на спящих какие то зерна, похожие на рожь и изображающие собою плевела зла. Под картиной подписано:

«Враг никогда не спит, а в дни и нощи нам зло творит. Бдите и молитеся, да не внидете в напасть. Вся жизнь наша, братіе, дана нам только за покаяніе и искорененіе грехов, плевел діавольских. За каждый час дадим мы Богу ответ, в чем его провели. У нерадивых, как и у сонных враг все душевныя их сокровища окрадет и вместо добра в праздности научает их всякому злу. Праздность и покой больше бесов вредить могут. Занимающійся делом с одним бесом борется, а праздный тысячами пленяем есть. Могущій что-либо делать и не делает со будущими осудится.»

На 6-й картине представлен бой схимника с диаволом: схимник, стоя на краю пропасти, над адским огненным морем, держит в левой руке щит с изображением на нем креста, в правой – огненный меч. Против схимника, над самым адским пламенем ужасно безобразный диавол с огненной метлой. Оба представлены в самый момент боя, в нападательном положении; приподняв свое оружие, каждый стремится поразить противника. Борьба идет жестокая, не на живот, а на смерть, у схимника схима и мантия откинулись назад от быстрого нападательного движения вперед. В стороне диавола, в качестве его союзницы и помощницы, стоит смерть; она хочет ударить косой по схимнику. А над головой схимника Дух Святой в виде голубя, над голубем сам Иисус Христос, как бы принимающий к себе святую душу схимника. В самом нижнем левом углу картины какой то старец, как бы поучая, указывает на борющихся нескольким молодым инокам. Под картиной подписано:

«Жизнь наша брань, брань не в крови и плоти, не с людьми и царствами міра, но с врагами безплотными и невидимыми, к началом, и ко властем и к міродержателям тьмы века сего, к духовом злобы поднебесной. Войны между племенами и народами земными начинаются и престают, оканчиваясь миром и согласіем, но брань с духами поднебесными должна продолжаться постоянно, чрез всю настоящую жизнь, ибо только верному до смерти обещается победный венец от подвигоположннка нашего Иисуса Христа... Люта и жестока сія брань, ибо ведем бой с врагами многоопасными и всезлобными, но мы имеем в сем деле помощника непобедимаго, духа всесвятаго, невидимо осеняющаго над главами ратующих мужественно и неослабно».

Всего больше картин о смерти, о посмертной жизни, о страшном суде. Их нетолько больше, но они нагляднее, поразительнее других; все они в сущности проповедуют одну идею – идею ветхозаветного Бога Иеговы, жестоко наказывающего людей за их грехи и неправедную жизнь. Бог представлен здесь только карателем, воздающим за зло и крайне бледно, или совсем не представлен, воздающим за добро.

Прежде всего нужно быть постоянно готовым ко второму пришествию Христову, т. е., ко дню возмездия. Эта мысль иллюстрируется картиной, изображающей Евангельскую притчу о мудрых девах. На этой картине Спаситель, одетый в порфиру с царской короной на голове, весь в сиянии, стоит близ полуотворенных дверей прекрасного чертога и руками, обращенными вперед, как бы приглашает войти в свой чертог 5 дев, держащих в руках горящие светильники. В стороне и позади этих дев стоит еще 5, с поникшими головами, с потухшими светильниками, опечаленные, очевидно, получившие отказ для входа в чертог. Подпись из Евангелия с некоторыми разъяснениями.

В самом общем виде идея воздаяния выражена в притче о богатом и бедном Лазаре и в 2 картинах страшного суда. Последние две картины я не буду описывать, вследствие чрезвычайной сложности их, а также вследствие того, что они занимают такой угол галлереи, который сравнительно мало осматривается публикой. Наоборот, картина «Богатый и бедный Лазарь» занимает одно из самых видных мест и по величине самая большая, – она состоит из 2 отделов. В первом отделе, слева, представлено веселое пиршество богатого знатного человека; множество важных лиц обоего пола сидит за столом, уставленным явствами и питиями: слуги разносят то и другое. У ворот этого богатого дома, устремив свои взоры на небо, лежит больной несчастный старик, едва прикрытый от наготы; собаки лижут его раны. Во втором, правом, отделе картины, вверху, на облаке, осенямый божественным светом, возседает благообразный старец (Авраам) и прижимает к груди своей маленького человека, сидящего у него на коленах и изображающего собою бедного Лазаря. Весь правый нижний угол картины занят открытой пастью какого то страшного неопределенного чудовища, похожего на кита. Из пасти пышет пламя, в котором скованный цепями мучается недавно пировавший богач. Указательным перстом левой руки он указывает на свой язык, а правая рука и лицо обращены вверх к Аврааму. От уст сожигаемого по направлению к последнему написано: «Отче Аврааме! Помилуй мя и пошли Лазаря, да омочит конец перста своего и остудит язык мой». От Авраама к бывшему богачу идет такая лента слов: «Чадо, помяни, яко воспріял еси благая твоя в животе твоемъ». Вся картина до чрезвычайности наглядна и понятна.

Возмездие начинается с самого момента смерти, что представлено на картине «Смерть праведника и грешника». Посреди этой картины, на шаре, изображающем собою землю, стоит смерть с косой и другими ей принадлежащими аттрибутами. По левую сторону её представлено, как умирает праведник: на одре лежит спокойно умирающий старец, близ изголовья его – два ангела. Священник и диакон что-то читают пред иконой Божией матери, в руках умирающего распятие Спасителя. Кругом одра стоят несколько человек и плачут. Бесов нет. Влево и к верху от одра умирающего два ангела несут его душу (в виде маленькой девочки) Богу. Над ангелами Спаситель со своею Материю и Иоанном Богословом, еще выше – Сам Господь Саваоф – все как бы с радостью готовые принять к себе душу праведника. По правую сторону смерти изображено, как умирает грешник: на кровати, слегка приподнявшись, лежит человек, объятый ужасом: к нему со всех сторон слетаются страшные бесы в виде скорпионов, летучих мышей, ящериц и других отвратительных, крайне обезображенных гадов. В ногах умирающего – пламя ада, в средине которого сидит сам сатана с крыльями, козьей бородой и рогами, держа в руках душу умирающего. В изголовье – ангел с копьем, устремленным на летающих бесов; немного выше – тот же ангел с поникшей головой удаляется к светлому облаку, из которого падают по направлению к грешнику такие слова: «бій сего мерзкаго поругателя и Содомлянина». Близ умирающего только плачущие мужчина и женщина. (Подписи этой картины у меня нет).

На самом видном месте галлереи, рядом, в известной системе, расположено 8 картин, изображающих смерть одной женщины – Феодоры, прохождение её по 20 мытарствам мимо безчисленных бесовских полчищь, готовых ее вырвать из рук ангелов, поклонение Феодоры Богу, осмотр блаженства праведных и мучений грешных. Все картины весьма оригинальны и производят сильное впечатление на простых людей, но описание их заняло бы слишком много места, а потому я представлю только первую и последнюю.

№ 1. По средине картины умирающая на одре женщина; в изголовье её – два ангела с хартиями её добрых дел и 4 монахини. По левую сторону умирающей стоит смерть с косой в руках и колчеданом за спиной, наполненным разными смертоносными орудиями. Близ смерти, вокруг одра, в особенности близ ног умирающей, полчище страшных отвратительных бесов в виде разных гадов, животных, людей, донельзя обезображенных. Так и кишат они вокруг умирающей – одни летают, другие ползают, третьи ходят, все злобные, готовые пожрать Феодору. 2 из них имеют хартии дурных дел Феодоры; один с очками на глазах, с мордою неопределенного зверя, с крыльями летучей мыши читает книгу злых дел Феодоры, представляя из себя как бы секретаря царства тьмы. Текст под картиной приводит как бы сама от себя умирающая женщина:

«Воистину люта есть смерть подобным мне грешникам, а праведникам не знаю. При разлученіи же от тела, увидала я множество эфиопов одр мой окруживших, лица их как сажа и смола были черны, глаза же как угли огненные, а виденіе их столь люто, как и сама геена огненая. Начали они производить вопль и мятежъ; иные реветь, как скоты и звери, иные, как псы, лаять, иные выть как волки и все, взирая на меня, ярились и, скрежеща зубами, бросались, немедленно пожрать меня хотели; тогда убогая душа моя была в страхе и трепете неисповедимом.» Но тут женщина увидела ангелов, обрадовалась им, и бесы содрогнулись. «Один из ангелов с яростію сказал бесамъ: о безстыдные и злобные враги рода человеческаго! Почто всегда предваряете нас к умирающим и устрашаете всякую душу от тела разлучающуюся, нет вам жребія в душе сей.» Сiе услышав, эфiопи воздвигли велий глас и молву; показывая от юности все мои худыя дела, кричали: «как ничего в ней не имеем, а сіи грехи чьи? Не она ли сделала сіе и сіе»? И потом приходит смерть, как лев рыкая, видом весьма страшна, из человеческих нагих костей составлена, принесла разныя орудія к мученію: мечы, стрелы, копіи, косы, пилы, оскирды, секиры и иныя некія неизвестныя. Узрев сіе, смиренная моя душа вострепетала от страха. Тогда сказали св. ангелы ко смерти: «что медлишь? Разреши скоро и тихо душу сію от тела, ибо она немного грешна.» И смерть тотчас малым оскирдом начала отсекать ноги и руки и иные все члены отделять от составов, и потом, взявши секиру, отсекла мне главу, и так все тело омертвело. А после сего, растворивши нечто в чаше, насильно напоила меня, и столь было горько напоеніе то, что душа моя, не стерпев, ужасно содрогнулась и изскокла из тела, как нуждою изторжена.»

Вторая и третья картины усеяны несметными полчищами бесов, занимающих все пространство от земли до неба; они предъявляют разные худые дела Феодоры, стремясь отнять ее у ангелов, но, благодаря молитвам и заступничеству Великого Угодника Божия Василия Нового, она благополучно миновала все 20 мытарств и поклонилась в раю Богу, а затем ей были показаны блаженство праведников и мучения грешников. На последней картине представлено: море пылающего огня, на поверхность которого всплыло несколько невыразимо мучающихся грешников. Кроме пламени, мучают их и страшные бесы, кусая кого за голову, кого за руку, да и сами грешники в изступлении от нестерпимых мук рвут друг у друга волосы. Берег огненного моря изображен в виде высокого, обрывистого утеса, на вершине которого, на самом краю пропасти, стоят два ангела, держащие за руки светлую душу Феодоры (в виде маленькой девочки). Все трое стоят в позах содрагания, с ужасом взирая на открывшееся зрелище геенских мучений. Вдали от ангелов, на вершине горы, с которой нельзя видеть ада, покоится святая обитель, обильно озаряемая светом божества. Под картиной подписано:

«Геенна огненная, коей трепещет и сам діавол. Сія мука вечная: огонь геенскій – морями слез неугасимый; к сожаленію же, и самыя тела грешников, как и праведников, будут нетленны. Итак, грешники в аде будут гореть смертію, а сгореть никогда не возмогут, – взыщут смерти, но не найдут ея. В аде огня геенскаго столько, сколько пространства от земли до неба. Наш огнь против огня геенскаго, как написанный на стене. Здешняго огня бесы не боятся, так как мы написаннаго не боимся, геенскаго же трепещут. Ибо сей огнь только телесное существо сожигает, а оный и безплотнаго духа жжет и мучит. Когда Господь наш изгонял легіон бесовскій в стране Гадаринской, то молили его бесы, да не повелит им идти в бездну, да не прежде суда Его мучатся огнем геенским. Во аде уже нет покаянія, и не будеть оттуда никому никогда избавленія, ибо при осужденіи грешников в ад Сам Господь уже назовет их проклятыми, посему и отвержены будут от лица Господня в геенну не на некое время для исцеленія, а на вечное мученье, ибо скажет им «отойдите от меня проклятіи в огнь вечный, уготованный діаволу и ангелам его, ибо звал Я вас, и вы не послушались меня, говорил я вам, и вы прослушали, и я теперь погибели вашей посмеюсь!» Итак, діавол, бесы и все грешники, исполнявшіе волю діавольскую, будут в геенне мучиться не дни некіе и месяцы, где и один день покажется от лютости мук за тысячу лет, а будут несгораемо гореть лета, десятки лет, сотни лет, тысячи лет, милліоны лет, далее и более, потеряется число времени, но не думай, что уже пришел конец, нетъ! Это все только начало мученія. Осужденные сами забудут, было ли когда начало их мук. Но над адскою темницею ничего более не услышать, как только неумолимый глас правосуднаго Бога: «Я гневаюсь еще! Я гневаюсь еще!» – Доколе же это будетъ?.. Доколе?.., Доколе Бог пребудет Богом, т. е., измены никогда не будет. Ибо двери милосердія Божія затворятся навеки, и останется у Него одно правосудіе, ибо суд Божій решен, – книги живота и смерти скреплены неизменною Его десницею и запечатаны навеки, печатью неизглаголанною.»

Какая сила, образность в выражениях! можно ли еще резче, поразительнее представить идею карающего Бога!

Из картин, относящихся специально к монашеской жизни, я упомяну только о четырех (а всех их не менее 10-ти).

№ 1-й. Картина доказывает, что монашество есть установление божественное, а не дело рук человеческих. Оглавление её: «Ангел показывает Пахомию Великому ангельский образ – схиму». Живописное изображение: Монах в обыкновенном монашеском одеянии смотрит на ангела, одетого в схиму и держащего в левой руке большой, в виде скрижали, свиток, а правой указывающего на свое одеяние. Ангел что-то говорит монаху; близ последнего речка, за которой стоит убогая келья, а далее, за холмом, виднеется обитель иноков, окруженная каменной стеной. Над кельей и обителью лучи благодатного света. На свитке ангела по-славянски написано: «Воля Господня сія есть: иди и собери юных черцоризцев и живи с ними во образе, который на мне видишь. Передай им 12 молитв во дни и т. д. (перечисленіе молитв и псалмов, указывающих, сколько времени должен молиться монахъ). Я так мало для того изобразил, чтобы могли и малые исправлять правило и не скорбели, а совершенные законоположенія не требуют, слыша писаніе: «непрестанно молитеся.» Под самой же картиной подписано:

«Монашеское житіе от апостол предано. – По вознесеніи Господнем, когда апостол Петр пришел в Рим и некую жену из царскаго рода от недуга ізцелил, то многіе уверовали во Христа, и крестились в тот же день три тысячи, и тогда сказал св. Петръ: «Братія и сестры! всякій из вас какое хочет, такое и да пріемлет житіе; если хочет истинное житіе нетленныя светлости безплотнаго воинства, да пріемлет девствевную лепоту и удаленіе от мірских житія и вещей, и приступают к нам мужіе и жены так, как и сестра Софія.» И приступили к ним 160 челов. и девственное житіе приняли и именіе свое роздали бедным. Апостол же Петр велел их постричь и в суконыя черныя ризы одеть, и на главу покрывало положить, и поясами смиренными препоясать о чреслах, и сказалъ: «если кто хочет воздержатися и легок на высоту быть, да идет на особое тихое место и да пребывает там в молитвах, в алканiи, жажде, в чтеніи книг и ума очищеніи. Прочіе же по своей воле, кто как изволит.» – Итак, иноческое житіе предал сам Апостол Петр.»

Далее говорится, что Ангел предал Пахомию великую схиму в 4-м веке.

№ 2. Весьма большая картина, на которой распят на кресте в полном монашеском одеянии монах, опоясанный ремнем. От креста, по самому распятому, а также и от других фигур картины, идут ленты из слов то прямые, то полукругом, так что вся картина испещрена такими лентами. На голове и в обеих руках монаха светильники (означающие молитву и добрые дела), а вокруг головы слова: «Да будут светильницы горящіи в руках вашихъ»! Губы ряспятого заперты висячим замком со словами: «Положи устам моим хранило». На самой груди, в две строки, слова: «Христови сраспяхся», а слева, на фоне картины, против груди: «Иже Христови суть: плоть распяша со страстьми и похотьми», справа, против груди: «Мне мір распяхся, и аз міру». Близ поясного ремня: «Да будут чресла Ваша препоясаны». На коленах: «Колена мои изнемогоста от поста». Ниже колен: «От всяка пути лукава возбраних ногама моима». На самых ногах: «Постави на камени нози мои». Крест стоит на камне с надписью: «Камень есть Христосъ». На самом верху картина, значительно выше головы распятого, Иисус Христос держит в руках победный венец, а ниже, полукругом, лента, исходящая как бы от Самого Спасителя: «Буди верен до смерти и дам ти живота». Ниже Христа Спасителя, по бокам картины, немного выше головы распятого, симметрично с каждой стороны, стоят два ангела, от каждого из них к голове распятого идет лента слов: «Небесные стражи с нами суть на брани». В нижнем правом углу картины сидит на прекрасном коне богато одетый молодой всадник; на голове его корона, а в правой руке скипетр, который всадник предлагает монаху взять от себя. Над головой всадника написано: «Міръ» (скипетр и корона означают власть, богатое убранство и конь – богатство и мирские удовольствия). От всадника к монаху идут слова: «Сниди со креста», а от монаха к нему: «Умрох мірови». В левом нижнем углу картины изображено адское пламя, исходящее из какого то ужасного чудовища, от которого нарисован здесь один огромный круглый глаз. На пламени стоит сам сатана с надписью над головой «Діаволъ», черный, волосатый, с рогами, с мордой не то зверя, не то человека, с клыками; глаза у дьявола болыпие круглые, красноогненные. Обеими руками, пальцы которых вооружены когтями, он с силою тянет цепь, привязанную) к ноге монаха, как бы желая силою стащить последнего к себе в ад, и говоря: «Сниди с креста». Монах лентообразно отвечает: «отрекохся сатаны». Справа диавола, в две строки, написано: «яко лев рыкая, ходит, искій кого проглотити». Влево и немного выше диавола, на том же адском огне стоит красивая барышня, на которой широкая желтая шляпа, обвитая голубой лентой, спереди на шляпе роза, сзади красное страусовое перо. Из под шляпки виднеются красивые локоны. Шея и верхняя часть груди слегка декольтированы. Розовое платье с голубой отделкой, легкое, воздушное, доходит только до колен, как у танцовщиц. Барышня нагнулась по направлению к монаху, держа левой рукой лук, а правой натягивая тетеву и целясь стрелой в чресла монаха. От неё идут к распятому слова: «Сниди со креста». Над головой барышни надпись: «Плоть». Под картиной такой текст:

«Изображеніе иноческаго житія. Инок, как распятый на кресте, умер для сего міра: попрал ради Бога все земныя блага. Итак, благодушно терпит от мірян прелести и осмеянія, от своей плоти пламень вожделенія и от бесов всякія козни и искушенія. Он вооружился против всего надеждою воскресенія мертвых и жизни будущаго века, зная, что нынешнія временныя страданія ничего не стоят в сравненіи с тою славой, которая откроется в нас. Если бы знали міряне, какая монахам награда, то весь бы мір обратился в монашество, а если б знали монахи, какія им будут искушенія, то ни един бы не дерзнул пойти в монастырь».

Картина № 3. Оглавление: «начало спасенія – своей воли отреченіе. Послушаніе Іоанна Колова». В картине три отдела; в первом – послушник поливает водой из кувшина кол, с боков которого выросли ветви с массою яблоков. Несмотря на эти ветви и яблоки, вполне ясно, что пред Вами простой сухой кол, воткнутый в землю. Во втором отделе тот же послушник идет со своим кувшином к отдаленной реке, изображенной в перспективе на самом верхнем левом краю картины, в третьем, самом правом отделе, представлена монастырская трапеза, за которой сидит братия во главе со старцем. Тот же послушник подает им блюдо с яблоками. Все с одобрением глядят на него и удивляются. Вкратце содержание подкартинного текста такое: один старец, желая испытать степень послушания своего ученика, приказал ему взять сухой кол, воткнуть его в землю и поливать, причем вода находилась от кола на разстоянии целого дня пути.

«Итак, послушаніем сея заповеди древо укоренилось и плод принесло чрез три лета. Послушаніе же святые отцы не труд разумеют, а реченіе своей воли, которое они ценят выше поста и молитвы. Если видишь юнаго, лезущаго собою без совета на небо, за ноги сдерни его, полезнее для него: новоначальный, без совета старца живущій, не спасается, а прельщается. Спасеніе состоит во многом совете».

Картина № 4. Оглавление: «Широкий и пространный путь». В первом левом углу картины высокая крутая гора, на которой возседает Сам Спаситель в вечном сиянии с отверстыми объятиями, готовыми с радостью принять всякого, достигающего до Него. Снизу, к вершине горы, восходят монахи и монахини; каждый несет большой крест, причем одни несут бодро, прямо, не оглядываясь по сторонам, другие как бы обезсиливают под тяжестию своего креста; одна монахиня уронила свой крест и глядит на мир, находящийся внизу, иные просто спотыкаются, тоже засматриваясь на мир. Над восходящими монахами написано: «Переносить ради Бога всякаго рода труд, скорбь и несчастіе есть крест, сопровождающій нас в царствіе небесное». В нижнем правом углу красное пламя, исходящее из пасти какого то ужасного неопределенного чудовища. В пламене стоит сатана в такой позе, как будто он хочет схватить находящихся пред ним людей. Морда его отвратительная, нос и рот выдаются как то особенно отталкивающе, глаза огненные, выражение их злобное. На голове рога, изо рта пышет пламя, на пальцах рук – длинные когти. Над дьяволом представлен мир в виде веселой, пирующей толпы из мужчин и женщин, некоторые держат бокалы с вином, один юноша играет в трубу на подобие корнет-пистона, другой в дудку, ловеласнически засматриваясь и обращая свободную руку к довольно красивой женщине с балалайкой в руках, сладострастно на него смотрящей. Некоторые из толпы смеются, иные пляшут. В средине толпы стоит бочка, из которой наливается вино. Между всеми этими веселящимися снуют довольные, ликующие отвратительные бесы в виде скорпионов, обезображенных людей и т. д. Под картиной написано:

«Широкий и пространный путь. Сею дорогою много идут и один другого обгоняют. Иной говорить: «душе, имеешь богатства многи, станет с тебя на лета многія, поживай, ешь, пей, веселись≫! Иной безумствует так: пусть говеет тот, у кого нет ничего, а мне что с голоду мереть? За мое доброе житіе, любя меня, Господь всем наградил, почему же мне и не выпить? Пьяница то проспится, а дурак никогда». Молодые и здоровые прельщаются такъ: «В молодости-то нам и потешиться, а когда придет старость, тогда еще успеем покаяться». Иные обманывают себя темъ: «ведь мы не монахи, что нам поститься и молиться? Станешь поститься, да недолго еще здоровья лишиться». А вольнодумцы, от безверія пропадая, говорятъ: «пей, брат любезный, не робей и не вдавай себя в обман, по смерти ничего не будетъ: книги то попы да монахи написали для своего прибытка; они же выдумали и по смерти какую то другую жизнь, да еще и мукою вечною нас стращают. Ладно; пусть, брат, они дожидаются другой лучшей жизни, а мы свое здесь возьмем, хоть час, да нашъ». А монахи нерадивые заверяют тем, что Господь милосерд и за молитвы преподобных все нам простит и так ходят в безстрашіи нерадивою ногой О братіе мои! Как было во дни Ноевы, пред потопом, ели, пили, женились и замуж выходили, пока пришел потоп и истребил всех. Так будет нечаянно же второе пришествіе Господа нашего, и в чем кого застанет, в том и будет судить. И – так, грешных будет судить огнем и мукой.»

Последними тремя картинами, в сущности, исчерпываются все идеалы монашеской жизни; остальные картины, сюда относящиеся, касаются уже разных подробностей этой жизни; так, есть особая картина о терпении скорбей, особая о важности смирения, одна картина изображает лестницу монашеских совершенств и т. д.

Три картины изображают чудеса Преподобных Зосимы и Савватия. На одной из них представлена часть моря с островом. У берега последнего стоит привязанная лодка, в которой сложены крест, потир, Евангелие, блюда, кувшин и книги. На берегу, недалеко от лодки, спит какой то человек, у ног которого с гневным выражением лица стоит Преподобный Зосима; из уст его идут слова к спящему: «Окаянне! Окрадаешь меня, я созидаю, а ты разоряешь!» Под картиной подпись:

«Из чудесь Преподоб. Зосимы и Савватія. Некто Василій, от разбойническаго житія пришедше в Соловецкий монастырь, постригся в монашество; а по некоем времени паки увлекся прежним своим обычаем, украл из монастыря разныя веща и уплыл в карбасе, но, будучи одержим тяжким сном, пришел к Анзерскому острову, укрепил при бреге карбас, сам пал на землю и уснул, и явились ему оба преподобные в сонном виденіи. Зосима Преподобный, воззрев на него с гневом сказалъ: «Окаянне! окрадаешь меня! я созидаю, а ты разрушаешь!» И потом карбас от берега уплывает и возвращается в монастырь, а Василій, проснувшись, ни кого не видит и карбаса при бреге не обретаетъ» и так три дня сидел на брегу плачася, на 4-й уже день проезжающіе купцы взяли его в монастырь, и каялся он по смерть, со слезами исповедая грехи своя и явленіе Препод. Зосимы и Савватія.»

Всего менее картин, которые касались бы регулирования отношений между людьми в их обыденной, повседневной мирской жизни. Прямо на эту тему только две картины, из которых на одной, самой широкой, по бокам изображены два человека – один юноша с маленьким сучечком в глазу, а другой старец, против головы которого на воздухе висит огромное бревно. Последнее в 2 раза больше самого старца и занимает всю средину картины, над которой написано: «Лицемере! изми бревно из очеси твоего, и тогда узриши изъята сучец из очеся брата твоего». На второй картине двое юношей возлагают правыми руками лавровые венки на головы друг друга, а левые подают друг другу, как бы здороваясь, и только. Под картиной подписано:

«Любите друг друга. Се что добро или что красно как жить братіи любовно, ибо таковым Господь обещает живот вечный; из того только и познают нас все, что мы ученики Христовы, если будем иметь любовь между собою; ибо Бог есть любовь, и пребывающiй в любви в Боге пребывает, и Бог в них. Любовь и в сей жизни соделает нас спокойными и счастливыми, а в будущей жизни навеки увенчает нас венцами неписанными. А где что без любви делается, там Христос не имеет, где главы преклонити.»

Живописное изображение на этой картине всех темнее, непонятнее и всех менее соответствует идеи текста.

Есть еще одна несколько сюда относящаяся картина, на которой ангел огненным мечом, к ужасу всех стоящих, поражает инока, не хотевшего примириться со своим собратом лежащим на смертном одре и нарочно призвавшем его для примирения.

В заключении обзора галлереи приведу картину философского характера. На ней имеется всего одна фигура красивого юноши с вьющимися волосами. Поза его такова, как будто он хочет улететь на небо к Богу, изображенному неясно в самой верхней части картины. Левая рука юноши, держащая горящее сердце, протянута вверх, причем пламень от сердца идет по направлению к Богу. Правой рукой юноша держит меч, обращенный вниз к большому черному шару. К одной ноге юноши, (в нижней трети голени) привязана железная цепь, идущая от шара. Общее впечатление от картины такое, что юноша желает, рвется унестись к Богу, но цепь, исходящая от шара, ему мешает. Под картиной подписано:

«Аллегорическое изображеніе духа благоговейнаго христіанина, божественною любовію и Боговиденіем возносящагося горе, но удерживаемаго немощію плоти и некіеми пристрастіями к міру.»