Заключение

Итак, наблюдения подтверждают, что к началу реформ Александра II Русская Православная Церковь находилась в зависимости от государства. Однако для нас гораздо более важно было установить степень этой зависимости. Как показано в исследовании, она – чрезвычайно высока и не только в политической и правовой сферах, но и финансово-экономической. Именно в этом – ключ к пониманию причин, механизмов и результатов церковных реформ 1863–1880 гг.

Православное государство исходило из собственных представлений о благе Церкви, ее месте и роли в жизни империи. Политические интересы отодвигали на второй план действительные интересы Православной Церкви. Об этом говорит тот факт, что на территории империи отчетливо выделяются зоны, в которых проводится особая конфессиональная политика, зоны, в которых статус православного духовенства отличается от статуса, установленного для большей части России. Выделенные нами зоны – это: 1. Великороссийские епархии европейской части, епархии Сибири и Дальнего Востока. 2. Казачьи приходы Дона, Кубани, Терека, Яика, Сибири, Приамурья. 3. Епархии Белоруссии, Украины и Прибалтики (Минская, Полоцкая, Могилевская, Киевская, Подольская, Волынская, Рижская, Литовская). Правительство привычно пытается использовать государственную религию и ее институты в качестве своего рода заграждения от проникновения и распространения идеологии, несовместимой с идеологией самодержавия.

Ставя на первое место Православие, законодательство выстроило остальные вероисповедания, что называется, по ранжиру, подходя к ним с точки зрения близости к государственной религии. Прежде всего, забота проявлялась по отношению к христианским исповеданиям, а затем – к остальным религиям. А среди христианских вероисповеданий предпочтением пользовалась Армяно-Григорианская Церковь.

Принимая православное государство и православного монарха как Богом установленные институты, Церковь и не думала роптать на сложившееся положение. Напротив, помощь государства в решении внутренних проблем оценивалась и воспринималась как само собой разумеющееся. Но такие отношения вели к внутренней слабости Церкви, неспособности иерархии и духовенства самостоятельно, без опоры на мощь своего покровителя, решать насущные вопросы, вплоть до обращения в Православие иноверцев.

К началу царствования императора Александра II зависимость Церкви четко прослеживается на всех уровнях. Важно отметить, что она продолжала усиливаться, а управление Церковью развивалось по тому же пути бюрократизации, что и управление государством. Этот процесс четко проявился и на синодальном, и на епархиальном уровнях, выражаясь в крепнувшей власти обер-прокурора, подгонявшего управление под свои нужды. Правовой основой процесса оставались Духовный регламент и указ от 11 мая 1722 г. об учреждении должности обер-прокурора Синода. Их потенциал в полной мере раскрылся именно к середине XIX столетия.

Однако Церковь воспринимала объективный процесс укрепления власти государства как усилия отдельных обер-прокуроров по возвышению и упрочению собственного статуса. Это искаженное восприятие подводило иерархию к выводу о возможности устранения перекоса во властной сфере путем ослабления или даже полного упразднения института обер-прокурорства.

Засилье государства сказалось и на положении православного духовенства, в отношении которого проводилась особая политика, приведшая к его относительной изоляции от других слоев общества, что стало восприниматься чуть ли не как своего рода «крепостное состояние». В условиях, когда действительные крепостные получали свободу, ограничения личной свободы духовного сословия стали выглядеть явным диссонансом. Требовалась срочная ревизия его гражданских прав.

Общий подъем реформаторских настроений, начавшийся с приходом к власти Александра II, пробудил иллюзию возможного восстановления патриаршества, возвращения к выборности духовенства в приходах, устранения таких диссонирующих с каноническими нормами порядков как, переводы из епархий в епархию архиереев или из прихода в приход клириков. С другой стороны, наблюдалось заметное обострение противоречий между белым и монашествующим духовенством.

К эпохе реформ в Церкви накопилось немало проблем, требующих разрешения, но многие из них были связаны именно с зависимостью от государства. Среди них – неудовлетворительные отношения между духовенством и паствой; изъяны в морально-этическом облике духовенства; недостаточная материальная обеспеченность как последнего, так и целого ряда структур Церкви: монастырей, архиерейских домов, духовной школы, миссионерской деятельности; перегруженность учебных программ духовных училищ, семинарий и академий предметами, введенными по инициативе светских чиновников. Конфисковав в XVIII веке церковные имения, государство продолжало обирать Церковь, установив невыгодные для нее правила распоряжения финансовыми средствами, поступавшими от прихожан. По существу, используя «живые» деньги Церкви для пополнения постоянно нуждавшейся казны, государство позволяло ей тратить ежегодно только около 4% имеющихся средств. Особенно ясно фальшь такого рода отношений проявилась во время реформ, требовавших значительных расходов, которые могли быть покрыты из церковных сумм. Но, как показано выше, реальных денег не оказалось и, таким образом, часть реформ была обречена на неудачу.

Итак, Церковь оказалась настолько зависимой и тесно связанной с государством, что практически любое изменение в жизни последнего вызывало необходимость либо обращения к ней как инструменту государственной политики, либо внесения изменений в ее управление и правовое положение. Вот почему, взяв курс на реформы, правительство немедленно обратилось к Церкви. Важнейшим импульсом, подтолкнувшим его к решению реформировать Церковь, стала отмена крепостного права. Поставив высшей целью реформ увеличение авторитета приходского духовенства и выбрав в качестве главных путей ее достижения обеспечение материального благополучия, повышение качества профессиональной подготовки и приобщение белого духовенства к общественной деятельности, правительство, исходя из охранительных начал, выработало программу обширных преобразований.

Особая роль в проектировании и движении по пути реформ принадлежала П. А. Валуеву. Разрабатывая проект реформ, он опирался на те идеи, которые уже выдвигались. Близость к Александру II позволила ему провести свой вариант реформ и последовательно отстаивать его в течение всей карьеры министра внутренних дел. Вместе с тем, Валуев не мог не считаться с мнением митрополита Филарета, а потому отказался от мысли включить в свою программу реформу духовно-учебных заведений, предоставив ее подготовку «духовному ведомству».

Таким образом, произошло разделение власти в делах Церкви между двумя чиновниками: министром внутренних дел и обер-прокурором. Но как только Валуев ушел в отставку, активность обер-прокурора Д. А. Толстого, до сих пор довольствовавшегося мелкими переменами административного характера, да еще (с личного одобрения царя) подготовкой реформы духовной школы, резко возросла. Он пытался расширить программу реформ, настаивая на преобразовании церковного суда. Однако в своем желании копировать светскую судебную систему он перешел известную грань, вторгся в сферу канонического права. Задуманная реформа грозила попранием устоев внутренней жизни Церкви, заложенных еще в святоотеческие времена. Но Толстой упорствовал, не желая прислушаться ко все усиливающейся критике и – потерпел поражение. Однако эта победа церковной иерархии была единственной. Ни Синод, ни тем более епархиальные архиереи не смогли открыто противостоять ни Валуеву, ни Толстому. И не столько потому, что те опирались на поддержку монарха, сколько в силу своей разобщенности, проистекавшей и от разного видения перспектив развития церковной жизни, и от личных амбиций и расчетов.

Отметим, что реформы, затеянные и направляемые чиновничьей бюрократией, находились в явном противоречии с развитием внутренней жизни Церкви, губили ростки ее новой жизни, как это произошло в случае с братствами или церковноприходскими попечительствами. Ничто не могло иметь права на существование, не получив санкции православного государства, не пройдя тщательного досмотра его чиновников, которые часто принадлежали к другим вероисповеданиям.

Важно иметь в виду, что подход к планированию и управлению реформами базировался на тех же принципах, что и аналогичные действия по отмене крепостного права.

Основными вехами реформ стали: создание церковноприходских попечительств и братств; поиск средств на вознаграждение духовенства из казенных источников; допущение его к участию в работе земских учреждений и начальном народном образовании; отмена сословной замкнутости с предоставлением целого ряда льгот и прав детям духовенства; изменение системы профессиональной подготовки; сокращение числа приходов и штатов причтов. Они сопровождались передачей части функций от высшей администрации ее низшим ступеням, развитием, под контролем епархиальной администрации, выборного начала в духовенстве.

Подготовка и сами реформы осуществлялись в русле традиционной конфессиональной политики Петербурга на различных территориях, политики, учитывавшей особенности исторического развития и традиций последних.

Реформы готовились и проводились в условиях повышенного внимания к Церкви со стороны общества, что не могло не повлиять на ход работы. Впрочем, переоценивать это влияние не стоит. Его брали в расчет лишь постольку, поскольку, на взгляд реформаторов, оно отвечало интересам самодержавия.

Как показано в исследовании, далеко не все начинания Главного Присутствия были реализованы. Полностью осуществилось только раскрепощение сословия, почти до конца – преобразование системы профессиональной подготовки. Главная цель реформ – поднять авторитет духовенства – достигнута не была. Сверяя каждый шаг с мыслью, насколько он отвечает укреплению материального благосостояния духовенства, реформаторы с самого начала поставили цель реформы под удар. В обществе, духовенстве да и в Главном Присутствии проблема материального обеспечения постепенно затмила собой эту цель. Не случайно критики реформы уже на ее «излете» указывали, что в погоне за достижением материального благополучия белого духовенства правительство совсем упустило из виду Церковь¹³⁸⁷

Важно иметь в виду, что попытки предпринимались в неблагоприятных экономических условиях, при увеличении налогового бремени и ухудшении положения широких слоев населения, прогрессировавшим обесценении рубля. Свою лепту внесла и ведомственная разобщенность, преодолеть которую Главное Присутствие оказалось не в состоянии. Принимавшиеся им решения в ряде мест легко блокировались местными властями, причем самых разных уровней. Лишь в Западном крае и Прибалтике удалось существенно продвинуться в обеспечении духовенства. Да и то в силу известной традиции конфессиональной и национальной политики. Безнадежно затянулось дело в крупнейшем из казачьих войск – Донском, где земля так и не была отмежевана, а духовенство по-прежнему продолжали различать по происхождению.

Фактически не изменилась ситуация и в области социального обеспечения: забирая у Церкви финансовые средства, государство отказалось выступить в роли гаранта пенсионного фонда. Лишь в начале XX в. обозначилось намерение изменить «Временные правила о пенсиях и единовременных пособиях» на основе пенсионного устава для государственных служащих.

Не добившись успеха в деле материального обеспечения причтов, правительство было вынуждено вернуться на путь Николая I и возобновило ежегодное отчисление дополнительных сумм на эти цели.

К факторам, оказавшим сильное влияние на церковные реформы, следует отнести и разногласия в среде церковной иерархии, достигавшие подчас большой остроты. Часть иерархии оказалась подверженной либеральным идеям и встала на сторону реформаторов. Другая, напротив, не желала изменений, ожидая от них лишь усугубления зависимости от государства и чиновничьей бюрократии, и полагала, что задача состоит в сохранении сложившихся традиций и истин православной веры. Однако дух эпохи коснулся Церкви. Именно в этот период зарождается идеология восстановления патриаршества и устранения диктата государства в делах Церкви, идеология, которая впоследствии привела Церковь к Собору 1917 года.

Непосредственным итогом реформ в сфере общественного сознания, вопреки ожиданиям правительства, стало заметное охлаждение в отношениях прихожан и духовенства, распространение равнодушия к вере не только в образованном обществе, но и в нижних слоях¹³⁸⁸, умножение сектантства. Но, что было еще хуже, наблюдалась политизация общества, стремительный рост оппозиционных и радикальных настроений, и среди охваченных ими оказывается немало выходцев из духовного сословия. Вопреки желанию правящих кругов, разлад с обществом увеличивается. Симптомами этого процесса стали критика Церкви и особенно приходского духовенства, нежелание верующих принимать правила приходской жизни, навязанные сверху, отказ земств от поддержки усилий Церкви по развитию системы церковноприходских школ и материальной помощи причтам.

С другой стороны, само приходское духовенство не проявило настойчивого желания участвовать в общественном самоуправлении. Ущемленное отношением общества и правительства к его усилиям в области начального народного образования, оно стало уклоняться от преподавательской деятельности.

К несомненным успехам деятелей реформ следует отнести ликвидацию сословной замкнутости. Эта мера в перспективе вела к обновлению духовенства за счет притока в его ряды выходцев из других сословий, крепила связь клира с паствой.

Достаточно успешной выглядит реформа системы профессиональной подготовки духовенства. Она позволила укрепить материальную базу духовных училищ, семинарий и академий, избавиться от ряда ненужных дисциплин. Однако противоборство различных подходов к реформе духовной школы не могло не сказаться на ее результатах: цель реформы – подготовка образованных авторитетных пастырей народа – достигнута не была. Студенчество духовных учебных заведений не избежало влияния оппозиционной части общества, а духовные лица все чаще попадали на заметку властям.

Реформы Церкви имели общие черты с другими реформами Александра II: большую протяженность во времени, многоступенчатость, корректировки курса в связи с изменением политических и иных условий, незавершенность.

Суммируя итоги реформ и сопровождавших их мер административного характера, можно констатировать, что главной цели – укрепления Церкви – они не достигли, оставив ее заложницей сползающего в пучину социальной катастрофы государства.

То, что реформы были предприняты исключительно в интересах государства, сказалось на их судьбе. Трагическая гибель Александра II и ускоряющееся распространение социалистических идей привело правительство Александра III к мысли предпринять новую реформу Церкви¹³⁸⁹. Как известно, эти меры, проводившиеся К. П. Победоносцевым, не смогли предотвратить ни потери авторитета православного духовенства, ни раскола внутри самой Церкви, ни, тем более, краха империи.