От Яффы до Иерусалима

Выход на берег . Подъезжая обыкновенно на заре с моря к берегу Св. Земли, путник видит синеющие горы, желтый берег и на нем беловатое пятно, каким издали представляется Яффа. Если путник подъезжает к Яффе ранней весной, то издали еще в море он ощущает ароматы апельсинных деревьев, приносимые береговыми ветерками из благоухающих садов, которыми с суши окружена Евангельская Иоппия. Яффа не теряет своей красоты и вблизи; беловато-желтое пятно превращается в кучку зданий, поднимающихся терассами; словно огромная крепость, сторожащая доступ к Св. Земле, высится она на пологом берегу. Не смотря на то, что Яффа справедливо считается гаванью Иерусалима, рейд её представляет крайние неудобства не только для стоянки судов, но и для выхода на берег; во время сильного волнения рейд становится совершенно недоступен для съезда. В подобных случаях пароходы вынуждены бывают продолжать свой путь до Порт-Саида (в Египте), Кайфы, (у подошвы горы Кармила), или Бейрута, где пассажиры высаживаются и ждут другого парохода и новой возможности попасть в Яффу.

На Яффском рейде якоря бросают иногда за целую милю от берега, но и это не всегда предохраняет от опасностей. Для перевозки пассажиров с борта пароходов на берег употребляются большие арабские лодки, управляемые опытными гребцами. Так как лодок этих очень много и конкуренция между ними велика, то процесс высадки в Яффе представляется для путника не малым затруднением. Пароход буквально осаждается лодочниками, карабкающимися по всем бортам; если яличники взобрались на палубу, там начинается страшная суматоха. Крик и гам лодочников оглашает воздух; арабы силой тащат путешественника и его вещи на свои лодки, и если он засмотрится, то может за это сильно поплатиться. Горячиться, однако, нечего; лодочника надо выбрать самому, не торопясь, условиться в цене и наблюдать за переноской вещей на лодку. Слишком назойливых лодочников можно прямо оттолкнуть от своих вещей или пригрозить палкой, если они не слушаются слов. Русскому путешественнику лучше всего вовсе не нанимать лодочника, а ждать, пока не прибудет на пароход драгоман или кавас русского консульства, которого ялик носит русский консульский флаг. Кавас⁹ носит на груди обыкновенно серебряный русский герб на расшитой куртке. Особые лодки с драгоманами высылаются и гостинницами Яффы.

Для переезда на берег русским консульством установлена такса – 25 коп. с человека на общих лодках; но, смотря по погоде, плата эта увеличивается до 40 коп. с человека. У кого много багажа, тот может взять отдельную лодку, за что при хорошей погоде ему придется заплатить от 8 до 10 франков, а при дурной – до 20 франков и более. Надо заметить при этом, что море у Яффы редко бывает спокойно, так как гряда камней, лежащих перед берегом, обусловливает постоянные буруны, через которые даже в тихую погоду неопытному пловцу не возможно переехать. Случаи гибели лодок, переполненных пассажирами или багажом, не составляют особой рекости, а потому никогда не следует допускать перегружения лодки.

Когда маленькая Яффская пристань переполнена народом, или когда лодка не может подойти к ней за мелководием, то дюжие арабские парни предлагают паломнику перенести его на своей спине; дам при этом переносят двое, взявшись накрест руками, что делается ими с большой вежливостью и предупредительностью. За это платится 10 – 15 копеек на человека.

По прибытии на берег Св. Земли, многие русские паломники, достигнув своей цели, в умилении падают на колени, лобызают священную землю и благодарят Бога, приведшего их к порогу Обетованной Земли.

Высадившись в Яффе, русские путешественники могут останавливаться в русском странноприимном доме, находящемся в городе на расстоянии какой-нибудь четверти версты от берега; здесь за помещение платы не полагается, но за самовар берут 10–15 коп., а за обед, довольно плохой, 50 – 60 коп. Дом этот, однако, не может вместить больше 20–30 человек и добраться до него не легко, вследствие страшной узости и неудобства улиц Яффы, а потому многим приходится останавливаться на самом берегу, близ пристани, в православном греческом монастыре св. Георгия Победоносца, где платится обыкновенно за помещение 20 – 30 коп. с человека и за самовар – 20 коп.; помимо этого, каждому предоставляется делать посильный вклад в монастыре, который, сказать кстати, не отличается особым гостеприимством; нередко даже воды, не говоря уже о других удобствах, не бывает приготовлено монахами для прхехавших издали и уставших гостей, так что последними самим приходится таскать воду издалека. Люди более достаточные могут останавливаться в гостиницах, которых три: а) маронита Говарда (Howard’s Hotel), находящаяся по дороге в немецкую колонию; плата в ней за комнату и стол, без вина, от 7 до 13 франков в день, судя по времени года; б) Ноtеl dе lа ville de Jerusalem немца Гардегга, – плата 7–10 франков без вина, и француза Андрака, плата 5 франков с вином. Русские путешественники могут остановиться также и в прекрасной странноприимнице – Ноsрitium latinum, находящейся на самой пристани у таможни и обладающей высокой терассой и чудным видом на море. В крайнем случае, при переполнении Яффы путниками, можно остановиться еще в нескольких греческих и еврейских домах, на которые укажет консульство.

Русские паломники имеют то преимущество, что турецкие чиновники не осматривают их паспортов. Это дело исключительно возлагается на русского консула и его драгомана, которые отбирают у русских паспорта и от себя пересылают в русское консульство в Иерусалим, где с них взимается 95 коп. на русскую больницу в Константинополе, если они не сделали этого взноса в самой турецкой столице. Паспорты возвращаются паломникам при их отбытии обратно в Россию. Консулу же можно передавать лишние деньги на хранение, билет на обратный путь и паломническую книжку. Во всем этом выдается расписка, по предъявлении которой и можно получить все обратно. Предосторожность эта не мешает, так как она обеспечивает обратный путь. Паломник, не скупящийся в Палестине на раздачу денег по монастырям и на бакшиши при посещении святынь, всегда имеет нетронутыми фонд, оставшейся в Яффском консульстве. Случайности путешествия по Св. Земле, все еще не совсём безопасного, устраняются на половину, если каждый оставит часть своих денег, паспорт и билет у консула в Яффе, что особенно можно рекомендовать простым богомольцам, сильно эксплуатируемым в Палестине. Люди привилегированных сословий могут хранить свои паспорта при себе. – Что касается багажа достаточных паломников, то он переносится в таможню и подвергается досмотру. При операщях с багажом на берегу надо быть очень осторожными с носильщиками и смотреть за ними в оба. Кражи при этом очень не редки. Обыкновенно набрасывается на багаж несколько человек носильщиков с шумом, гамом и криком; всякий хочет захватить какую-нибудь вещицу для переноски, даже самую ничтожную, чтобы только получить плату. Чтобы избегнуть расхищения или неправильного распределения вещей, самому паломнику следует выбрать одного или нескольких носильщиков, смотря по количеству багажа, и затем уже не допускать никого другого прикасаться к вещам. Лучше всего подождать таможенного чиновника (так как в присутствии его порядка все таки больше), в сопровождении которого и должно идти в таможню, вслед за носильщиками. За переноску платится полпиастра или – самое большее – один пиастр на человека. Досмотр в таможне очень снисходительный, чиновник лишь поверхностно досматривает вещи, стараясь не перерывать их; за это дается ему небольшой бакшиш. Вещи простых паломников часто вовсе не осматриваются, особенно если эти последние прибывают на консульской лодке.

Яффа или Иоппия (прекрасная) считается одним из древнейших городов в мире. По преданию, начало её восходит ко времени всемирного потопа. Здесь, говорит предание, Ной построил свой ковчег. Будучи разрушен потопом, город был перестроен внове сыном Ноя Иафетом, который и назвал его своим именем.

Пока израильтяне не завладели землёй Обетованной и не установили в ней почитание Иеговы, жители Яффы, как и всего филистимского поморья покланялись божеству Деркета или Атаргатис, которое изображалось в виде женщины, имевшей нижнюю часть туловища на подобие рыбы. При разделении Ханаана между двенадцатью коленами Израильскими, Яффа досталась колену Данову. Трудно сказать, с какого времени Яффа сделалась морской гаванью, но, без сомнения, первичные обитатели побережья, предки исторических финикиян, рано воспользовались Яффской гаванью, дающей кое-какой приют за бурунами мелким судам. Гряда подводных камней длиной около 300 м. перед Яффой образует, своего рода барьер, защищающей маленькую мелководную гавань для судов, осадкой не свыше 2–3 метров. Мы знаем также из Библии, что кедры, предназначенные для Соломонова храма Хирамом, царем Тирским, сплавлялись вдоль берега на плотах в Яффу. Здесь же выгружались ливанские кедры при постройке второго Иерусалимского храма.

Когда пророк Иона получил повеление от Господа отправиться в Ниневию, чтобы проповедовать в ней покаяние, то дабы бежать от лица Господня, он в Яффе сел на корабль, отходивший в Фарсис. Греческое предание, очевидно Сирийского происхождения, передаваемое Флавием и Плинием, приурочивает к Яффе миф об Андромеде, освобождённой Персеем от морского чудовища (метафора морского божества филистимлян). В Яффе долгое время, почти до XVI в., показывали кости огромного животного (вероятно кита, исчезнувшего ныне из вод Средиземного моря).

В 164 году до Рожд. Хр., в наказание за предательское потопление 200 иудеев, Иуда Маккавей сжег Яффскую пристань и лодки, а сбежавшихся туда с побережья жителей умертвил. Немного времени спустя, Аполлоний, полководец Димитрия Сотира, занял город и возобновил его, но Маккавей Симон и Ионафан отняли его от сирийцев снова. Едва успели удалиться Маккавеи, как жители города опять пристали к Димитрию. Симону Маккавею поэтому приходилось еще раз овладеть Яффою.

Когда, наконец, могучий Маккавей победил всех своих врагов и восстановил мир во всей Иудее, и когда страна Обетованная достигла высокой степени процветания, Яффа была укреплена и гавань её возобновлена. Несмотря однако на все заботы об устройстве порта, гавань Яффы представляла всегда весьма слабую защиту от бурь для кораблей, вследствие чего Ирод Великий решился устроить в Кесарии гавань, менее подверженную действию юго-восточных ветров, нагромождающих постоянно песчаные наносы в Яффе. Уже и тогда тяжело нагруженные корабли вынуждены были бросать якоря на рейде в открытом море перед бурунами. Великий Помпей, провозгласив Яффу свободным городом – порто-франко, включил ее в состав Сирийской области.

Некоторое время Яффа находилась во владении Клеопатры, которая получила ее в дар от Антония; после сражения при Акциуме, Август передал Яффу Ироду Великому, а по смерти последнего. при разделении царства между его сыновьями, она досталась в удел Архелаю, который и владели ею до 6-го года по Р. Хр.

В первые же дни христианства, между жителями Яффы было уже некоторое число верующих; здесь совершилось величайшее чудо св. апостола Петра, воскресившего благочестивую Тавифу. В последствии, когда разразилось в Иудее восстание против римлян, наместник Цестий овладел городом, предал его разграблению и, наконец, сжег, причем все жители его, в числе 8400 человек, были умерщвлены. Несколько времени спустя Яффа вновь была выстроена восставшими иудеями, проникшими до сирийского берега, и тогда город превратился в настоящее гнездо морских разбойников, пока, наконец, Веспасиан, чтобы положить конец пиратству, не взял Яффы ночью и, предав смерти всех жителей, не разрушил её до основания. На месте города Император воздвигнул крепость, а вскоре вокруг крепости возник новый город. В царствование Константина Великого Яффа несколько возвысилась, сделавшись местопребыванием епископа, что и продолжалось до нашествия арабов в 636 году. Со времени овладения арабами Яффа стала вполне мусульманским городом, сохранив только среди своего населения несколько сот христиан, армян, греков и сирийцев. В 1090 г. крестоносцы нашли город покинутым мусульманами и удовольствовались одним только занятием крепости; но по взятии Иерусалима Готфрид Бульонский сильно укрепил Яффу для того, чтобы устроить здесь безопасный приют для прибывающих поклонников и точку опоры для своих владений в Св. Земле. Впоследствии Яффа несколько раз переходила из рук в руки, то к сарацинам, то к крестоносцам. Так в 1187 г. её взял Саладин, в 1191 – Сафадин; отнятая от арабов Ричардом Львиное Сердце в 1196 г., она была возвращена Мелек Аделем. В 1267 году она окончательно подпала под властью султана Бибарса, который разрушил её до основания. Это разрушение было последним в истории многострадальной Яффы. Мусульманами Яффа была восстановлена не скоро. В половине 17-го столетия в Яффе поселились францисканцы. В 1654 г. основана была странноприимница – Ноspitium lаtinum; к этому же времени возобновляется и набережная и порт Яффы; с тех пор она уже становится настоящими воротами Св. Земли для паломников всех наций; мало по малу начинают водворяться в ней и другие европейцы. Поход Бонапарта в Египет и Сирию помог Яффе обратить на себя внимание Европы. В 1799 году Яффу осадила французская армия под предводительством Клебера, причем город был разграблен, а албанские пленные преданы смерти. В 1838 году часть Яффы пострадала от землетрясения. С середины этого столетия в Яффе появляются многочисленные миссионеры, консула различных европейских наций, в том числе и русский, а вокруг города в последнее время устраиваются колонии немцев, евреев и приобретен русский уголок.

Вид города Яффы

Яффа расположена в виде амфитеатра на высокой скале, упирающейся в море. Подъем в город идёт уступами. Стеснявшие прежде Яффу стены полуразрушены, и поэтому город выходит из них. Красиво местами высятся полуразвалины зубчатых стен и башен прежней Яффы, еще в настоящем столетии укреплённой англичанами и турками. Кое-где еще на валах и башнях стоят пушки с подгнившими лафетами, служащие забавой для детей. Ныне эта, бывшая крепость, представляет совершенно открытый город, окруженный садами, красивый снаружи, но грязный внутри. «Тяжелое впечатление, полученное путешественником, при высадке на Яффский берег с парохода, еще более увеличивается при вступлении в город, говорит проф. Олесницкий. Вместо дворцов, башен и храмов, чудившихся с парохода, вы видите кучу сдавленных, неопрятных, плохо и без порядка сложенных строений, амбразуры в башнях превращены в пустые оконные отверстия, сквозь которые глядит неприкрытая нагота восточной жизни. Улицы города чрезвычайно темны, узки и грязны, и в самом далёком будущем не предвещают городу никакого прогресса». По этим улицам – коридорам, со ступенями, настоящими подъемами и спусками, со сводами и арками тяжело даже дышится, особенно в жаркий солнечный день. Набережная Яффы узка, тесна, плохо вымощена и до того загромождена вечно толкущимся там народам, продавцами и товарами, вереницами осликов и верблюдов, что по ней трудно и пробраться, особенно в дни прихода пароходов.

Жителей в Яффе считается до 8000; более половины из них магометане, остальные разных исповеданий христиане, в том числе 800 православных, и кроме того до 400 евреев. Торговля Яффы довольно оживлена, так как через нее ввозятся товары почти во всю Палестину, предметом вывоза из Яффы служат маслины, пшеница, просо, хлопчатая бумага, арбузы, апельсины и другие плоды.

Внешняя торговля Яффы имеет оборот почти на 25 млн. франков в год (вывоз более 15 млн.). Пассажирское движение между Яффой и Иерусалимом, достигающее до 80 тысяч лиц, и товарное движение до 160000 тонн в год, возрастающие еще из года в год, показывают настоящее значение Яффы.

Заметим при этом еще раз, что Яффа вместе с Триполи является столицей Сирийского царства апельсинов, как Мессина – центр апельсинов Средиземного моря.

Желающие выехать из Яффы тотчас же по прибытии, имеют возможность ознакомиться только с внутренностью города, не познакомившись с лучшей частью Яффы – её садами. Для осматривания Яффы всего лучше употребить утро, пока страда еще не очень велика. Те из паломников, которые намерены переночевать в городе, имеют достаточно времени, чтобы совершить еще прогулку по великолепным окрестным садам. Так как в городе кроме двух – трех святынь, базара и остатков стен ничего нет замечательного, то не для чего брать настоящего драгомана или проводника, а достаточно захватить одного из мальчиков, на каждом шагу предлагающих свои услуги. Магометанин, охраняющий дом Симона кожевника или лучше сказать местонахождение его, требует за открытое мечети, поставленной здесь, небольшой бакшиш, который не превышает одного франка на 8–10 человек, одного пиастра или гривенника с одной персоны. Мечеть эта Джема-эт-Табие по всей вероятности образована из древней христианской церкви ап. Петра.

Францисканские монахи приурочивают место дома Симона кожевника к своему Hospitium latinum, но делают это без всякого основания.

Первая святыня, которую следует посетить паломнику, есть монастырь св. великомученика Георгия, возвышающийся терассами над Яффской пристанью. Он выстроен 200 лет тому назад и служит гостиницей для паломников. Комнатки в нем однако неудобны тесны и грязны. Храм небольшой, но очень красивый, украшенный древними мраморными колоннами.

Из Деяний Апостольских (гл. 10) известно, что св. Апостол Петр, в бытность свою в городе Яффе, тогдашней Иоппии, жил в доме Симона усмаря или кожевника, и здесь имел чудное видение, спустившейся с неба плащаницы, которая была наполнена чистыми и нечистыми животными, и тем прообразовала призвание Апостола к проповеди Христова учения всем народам без различия. Теперь, конечно, не осталось и следа этого дома, но на месте его с самого начала христианства воздвигались православные храмы, подвергавшиеся один за другим разрушению, пока их всех не заменила темная и грязная мусульманская молельня Джема-эт-Табие, недалеко от маяка. Рядом с ней наружная лестница ведёт на крышу, с которой открывается прекрасный вид на море, сады, долину Сарона и Иудейские горы. Такой вид представлялся, без сомнения и Апостолу Петру, когда, по сказанию книги Деяний, он выходил на верхнюю горницу помолиться.

От мечети Джема-эт-Табиэ через каменные ворота путь ведёт на базар, за которым начинается дорога в Иерусалим. Базар посещается исключительно туземцами, которые по разнообразию своих костюмов и лиц представляют собой красивую, пеструю картину. Базар расположен, главными образом, на длинной неправильной базарной улице у ворот, называемых Баб-эл-белад. На Яффском базаре путешественник впервые знакомится с настоящими арабами-бедуинами Заиордания и Синайской пустыни. Особенно люден бывает Яффский базар около времени Пасхи, когда к нескольким тысячам, отовсюду сходящихся туземцев, присоединяются еще тысячи богомольцев – иностранцев, среди которых всего чаще пестреют русские полушубки, поддёвки, чуйки и сарафаны. Главный предмет торговли здесь составляют апельсины, лимоны и овощи различных сортов, неизвестных в Европе.

За стенами Яффы, тотчас же за дорогами в Газу и Набулус, начинаются знаменитые Яффские сады, названные одним из путешественников – садами Гесперид. «Кто видел вечно-зелёные, цветущие и благоухающие сады Яффы, тот может себе составить понятие об обилии земных благословений, которыми текла земля народа Божия. (Олесницкий)». Не смотря на то, что эти сады простираются поясом на 2–3 версты вокруг всего города, они могли бы быть увеличены в десять раз, если бы жители были более трудолюбивы. Процветая на сыпучем песке, единственно благодаря обильному орошению, эти сады могли бы занять всю Саронскую долину, даже прибрежные пески, которые во времена библейские были покрыты «розами», вернее нарциссами, усеивавшими желтый песок своими белыми звездами. Апельсиновые, лимонные и гранатовые деревья составляют главную массу Яффских садов (одних апельсинных дерев насчитывается до 800 тыс.); миндальные, фиговые, абрикосовые, тутовые, персиковые и масличные деревья рассеяны тысячами среди этих последних. Местами разводятся бананы и сахарный тростник. Все сады, вместо каменных оград, обнесены живой изгородью огромных колючих кактусов – нопалов, дающих красивые желтые цветки и сочные плоды. Особенно великолепны эти сады весной и осенью.

Привитые к лимонным деревьям апельсинные отростки в феврале месяце покрываются множеством цветов, которые на далёкое пространство разливают в воздухе благоухание. Даже на расстоянии двух миль от берега, как мы говорили, мореходы чувствуют благовоние этих цветов, летом превращающихся во множество ценных плодов. Гранатовые деревья с их темной листвой, огненно-красными цветами и красивыми розово-красными плодами составляют одно из украшений этих прелестных садов. Виноградные лозы со своими разрезными листьями и гроздьями разноцветного винограда разнообразят зелень садов.

Великолепные бананы, отличающиеся длинными в несколько метров длины листьями, особенно привлекают к себе внимание европейца. Над яркой зеленью плодоносных садов высоко поднимают местами свои перистые купы одиночные финиковые пальмы. Их разрезные красивые верхушки, вырисовывающиеся на вечно голубом небе, представляются издали как бы сторожами благоухающих садов. Обязанный своим существованием обильной поливке, каждый сад снабжен, по крайней мере, одним водоемом с гидравлическим снарядом для разливки из него воды по оросительным канавам, приводимым в движение запряженным ослом. Скрип этих колёс и рев вертящих их осликов наполняют все Яффские сады от утра до вечера, заглушая песни пернатых певцов Сарона. С половины настоящего столетия площадь Яффских садов увеличилась вчетверо, и средним числом они производят до 35–40 млн. апельсинов. Апельсиновые деревья отличаются здесь изумительным плодородием и круглый год обременены плодами. Яффские сады снабжают лимонами и апельсинами все большие русские рынки и многие порты Азии и Европы.

В четверти часа расстояния пути по Иерусалимской дороге среди садов находится красивый источник Абу-Набут, сделанный из белого мрамора, а влево от него через полверсты указывается место, где, по преданию, св. Апостол Петр воскресил Тавифу (Диян. гл. 9). В настоящее время место это, богатое погребальными пещерами, в одной из которых, по преданию, погребена св. Тавифа, приобретено настоятелем русской миссии о. архимандритом Антонином и предназначено этим последним для постройки церкви во имя св. Тавифы, которая воспоминается церковью 25 октября. Здесь же среди роскошного сада стараниями о. архимандрита устроен небольшой странноприимный дом для русских богомольцев, где они могут, с разрешения о. архимандрита, отдохнуть несколько времени, прежде чем предпримут дальнейшее путешествие в Иерусалим, или обратно на родину, особенно в ожидании обратного парохода.

Русское место помимо памяти св. Тавифы, имя которой до сих пор чествуется туземцами, приходящими ежегодно в четвертое воскресение после Пасхи на поклонение св. жены, замечательно еще, как место обширного Яффского некрополя, который долго искали археологи. В 1874 г. о. Антонин, делая раскопки в своем саду, открыл ряд гробниц древне-еврейских и христианских. Погребальные камеры или пещеры здесь очень малы и только две или три (одна из них царская) заслуживают особенного внимания. В христианских гробницах были найдены скелеты и много интересных вещей – серебряных, бронзовых и стеклянных, переданных о. Антонином в Киевскую Духовную Академию. Гробницу св. Тавифы определить трудно, но цельность предания, до сих пор живущего в туземцах Палестины, не дает нам возможности сомневаться в религиозном значении русского места.

Помимо русского места, в зеленеющем поясе садов Яффы прячутся и другие интересные для туриста места. Таковы прекрасно устроенные сады французского и германского консулов, сад латинского монастыря и сад германо-американской колонии. Насколько бедна и грязна так называемая египетская колония, лежащая почти у самого берега моря, настолько благоустроена и прекрасна немецкая колония; основанная в 1866 г. американцами, она была расширена, через два года виртембергцами, образовавшими свободное общество немецких храмовников. Эта колония ныне достигла полного процветания; входя сюда через прекрасную дорогу, вьющуюся между садами и кактусовыми оградами, путник встречает красивые европейские домики, немецкую чистоту и довольный лица обитателей. Особенно поражают дети, которые по костюму и по внешности кажутся прямо перенесенными из Германии. В этой колонии теперь насчитывается до 300 душ обоего пола. Колонисты, которым во многом обязано нынешнее удобное и безопасное сообщение между Яффой и Иерусалимом, представляют особенное религиозное общество, имеющее целью соединение всех христиан Палестины. Среди этого общества выдается наш соотечественник г. Устинов, гостеприимство и радушие которого вероятно знают все посетившие в последнее время Палестину. Выселок этой колонии представляет небольшая деревушка Сарона в получасе езды от Яффы к северо-востоку. Путь к ней идёт сперва между апельсиновыми садами, а потом через виноградники и пески. Почва тут плодоносна в высшей степени и подтверждает до очевидности библейское сказание о плодородии Обетованной Земли. Даже под песком лежат плодоносные слои, мало нуждающиеся в поливке, так как почва пропитана влагой. Виноград поэтому тут произрастает роскошно, хотя, по-видимому, на половину засыпан песком. Еще более интересна пожалуй небольшая колония евреев и земледельческое училище, основанное Всемирно-еврейским союзом (1’Аlliance Israelite universelle). Помимо изучения разных наук, сотни еврейских мальчиков, собранных со всех уголков света, здесь обучаются садоводству и огородничеству. Уже и теперь есть питомцы этой полезной школы, успешно занимающиеся земледелием и представляющие, быть может, лучших земледельцев из евреев в мире. Проект еврейской земледельческой колонии задуманный Монтефиоре и приведенный этим последним в исполнение, не имел никакого успеха; евреи, на которых знаменитый их соотечественники потратили миллюны, доказали еще раз, что они не достойны славы своих дедов, заставлявших Палестину источать мед и молоко.

Большинство русских паломников, желая поскорее удовлетворить благочестивому стремлению, вызвавшему их на далёкое путешествие в Св. Землю, обыкновенно отправляются во Святой Град в тот же самый день, едва лишь передохнув в Яффе от долгого плавания по морю. Сравнительно немногие, желая предварительно осмотреть все, что есть достопримечательного в первом уголке Святой Земли, самое путешествие из Яффы в Иерусалим совершают, не торопясь, а с остановками для осмотра лежащих на пути мест, славных по событиям, описанными в Ветхом и Новом Завете.

Способы путешествия от Яффы до Иерусалима различны, и каждый паломник может выбрать тот из них, который наиболее соответствует его благочестивому чувству, обстоятельствам, или материальным средствам. Прежде всего из Яффы в Иерусалим можно пройти – per pedes ароstolorum – пешком, следуя примеру апостолов. Расстояние между Святым Градом и его гаванью не превышает 60–65 верст, т. е. представляет почти такое же расстояние, как между Москвой и Троице-Сергиевой лаврой. Все время дорога идет по прекрасному для Востока шоссе, и сбиться с неё нельзя, так как вдоль её идут телеграфные столбы с проволокой, и нет никаких шоссейных ответвлений. При таком способе путешествия, всего лучше вещи сдать в русском консульстве в Яффе для пересылки их в Иерусалим, что обойдётся от 40 до 50 коп. за пуд.¹⁰ В случае, если пеших паломников наберется несколько, для перевозки вещей можно нанять в складчину одного ослика с погонщиком, который и идет с вещами за паломниками. Осел несет на себе около 4½ пудов и обходится от 1½ до 5 р., смотря по времени года и наплыву богомольцев. Этот способ доставки вещей еще удобнее, чем первый.

Второй способ путешествия из Яффы в Иерусалим заключается в том, что путники отправляются верхом, на лошади, муле или осле. Опять, смотря по времени года и количеству прибывших поклонников, цена этим животным различна: от 3 до 10 р. за лошадь, от 3 до 8 р. за мула и от 1½ до 5 р. за осла. Если поклажи не много, то ее можно взять с собой на верховое животное, привязав ее на седло, в противном случае необходимо нанять особого осла. За животным всегда следует погонщик, который, разумеется, отдельно не оплачивается.

Наконец, обыкновенный самый удобный способ путешествия в Иерусалим состоит в пользовании особыми повозками (каруццами), содержимыми немцами и евреями и вмещающими в себя пять – шесть человек кроме кучера. Повозки эти, на случай ненастной погоды, сверху покрываются. За место в них платится от 1 р. 50 коп. до 5 руб., смотря по сезону. Кроме повозок, поступающих в полное распоряжение нанимающих их паломников (через консульства), есть омнибусы, так сказать, срочные, которые отправляются обыкновенно из Яффы в 8 часов вечера для того, чтобы без ночевки к утру быть в Иерусалиме. Места в них стоят от 7 до 10 франков. Плата за отдельную карету не менее 50–60 франков. В повозки, разумеется, во всех случаях можно взять с собой не громоздкие вещи. Весь путь в повозках, с остановками для корма лошадей при въезде в Иудейские горы, совершается за 10–12 часов.

Выезжающим из Яффы верхом путникам можно советовать не садиться на животных в городе, так как дурные и скользкие мостовые Яффы могут легко обусловить падение и более или менее сильные ушибы. Посадку верхом совершить всего лучше у Иерусалимских ворот Яффы на базаре, там же, где обыкновенно садятся и на каруццы. Дорога, выходя из города, идет между кактусовыми изгородями, за которыми прячутся апельсиновые сады и виноградники. Обремененные плодами деревья нередко склоняют свои ветви на дорогу, и где то путник невольно срывает чудные плоды. По дороге в жаркое время очень часто можно встретить первых черепах, лениво переползающих из одного сада в другой... Между камнями ограды и на толстых пнях кактуса,, которых не возьмет никакой топор, бегают стрелами бесчисленные и разнообразные ящерицы. Через четверть часа пути встречается по дороге упомянутый уже выше источник Абу-Набут, от которого дорога в Иерусалим берет вправо, а потом еще с четверть часа времени идет садами, между которыми по своей красоте выдается сад французского консула. Купы сикомор и кипарисов осеняют тут пыльную дорогу, которая скоро затем выходит из зеленого пояса Яффских виноградников и садов. Синеющие горы Иудейские встают перед глазами путника и манят его впереди, где за невысокими холмами в полусотне верст прячется священный Иерусалим. Дорога выходит на знаменитую в древности Саронскую равнину, на которой встречают путника прежде всего обширные поля и угодья земледельческого училища Израильского союза.

Саронская равнина, начинаясь тотчас же за садами Яффы, простирается на 8 часов ходьбы в ширину и на 30 в длину и тянется до самого подножия Иудейских гор. Равнина эта всегда славилась своим чудесным плодородием. На ней некогда паслись огромные стада царя Давида (1 Парал. 26, 29). Пророк Исаия восхвалял также её великолепие (35, 2). В книге Судей (15, 1–5) повествуется о том, что нивы Сарона были сожжены Самсоном в отмщение филистимлянам, для чего могучий Судия израильский привязал горящие факелы к хвостам 300 лисиц. В настоящее время долина также плодородна, как и в древние времена, но человек мало прилагает старания для того, чтобы эксплуатировать её богатства. Ранней весной вся равнина Сарона пестреет и благоухает роскошными цветами; даже паровая земля покрывается тогда бесчисленным множеством разнообразных цветов, между которыми ярко выделяются анемоны и тюльпаны. Несмотря на это скрытое богатство, на равнине Сарона во многих местах попадаются и настоящие пески, и самое имя города Рамле, что значит по-арабски «песок», уже показывает, что Саронская равнина давно уже не течет медом и млеком. По внешнему виду равнина во многих местах напоминает поля средней и южной России, что особенно заметно в период созревания обильной жатвы.

Проехав по равнине среди обработанных полей минут 20, путешественник встречает на правой стороне первую сторожевую башню. Таких башен на всем пути построено 16; в каждой из них живет по два турецких жандарма для охранения путешественников от возможных нападений, о которых, впрочем, теперь нечего и говорить.

Минут через 10–15 дальше, а всего в 45–50 мин. от Яффы, на пути встречается бедное селение феллахов – Язур, древ. Гезер, в котором сохранились остатки христианской церкви, вошедшие в существующую там мечеть. Население Язура состоит исключительно из мусульман. Находящийся близ него мавзолей имама Али воздвигнут в честь великого подвижника ислама. Возле него находится прекрасный источник Айн -Дилб (источник платана), дающий вкусную воду. В стенах хижинок Язура заметны кое-где древние камни значительных размеров, а с холма, на котором расположена эта деревенька, ясно видна вся панорама Яффы с её садами, вырисовывающимися на фоне моря, шум прибоя которого слышен хорошо от Язура. У Язура путь разделяется: налево идёт дорога в Лидду, направо – в Рамле и Иерусалим. На последнем пути встречаются вторая и третья сторожевые башни, а влево от дороги селения Сафариэ или Сакиэ (т. е. водоподъемная машина) и Бейт-Деджан.

Бедная деревенька эта, состоящая из мазанок, слепленных из грязи, окружена тутовыми садами, среди которых разбросаны следы развалин с гранитными и мраморными колонками, быть может, как думает проф. Олесницкий, – остатками того дома Дагонова, который дал имя этой деревеньки (Бейт-Деджан-Дагон). Этот Бет Дагон упоминается в книге Иисуса Навина (15, 41) и причисляется к городам, принадлежавшими колену Иудину в земле филистимлян. Недалеко от Бейт-Деджана на пути в Лидду лежит влево от Иерусалимской дороги деревушка Сафариэ, древняя Сарифея, где еще в первые времена христианства была епископия. Стефан епископ этого города присутствовал на Иерусалимском соборе 636 г. В настоящее время это красивое мусульманское селение.

Вскоре паломники вступают в старый оливковый лес, насаждённый по инициативе министра французского короля Людовика XIV Кольбера, основавшего здесь образцовую земледельческую ферму; в тени этой оливковой рощи отдыхали Наполеон во время похода в Сирию. Близ находящейся за лесом четвертой башни, на самом пути лежит прославленное некогда разбоями место называемое Мактале (разбойничья яма). Отсюда вдали уже видны башня и минарет городка Рамле. В 20 минутах отсюда стоит новая сторожевая башня. Через 2¼ ч. всего пути от Яффы путник, пройдя четвертую башню, достигает большой мусульманской деревни Сарфенд, лежащей на высоком холме вправо от дороги и окруженной кактусовой оградой; древние цистерны и древние камни в стенах домиков деревни очень интересны для археолога. Сарфенд смешивается некоторыми с Гефом, родиной исполина Голиафа. С этим однако едва ли можно согласиться, так как из многих мест Св. Писания, и по объяснению блаж. Иеронима, видно, что Геф находился в окрестностях нынешнего Бейт -Джибрина. Библейский Геф был одним из пяти княжеских городов филистимлян, в которых Давид дважды искал убежища.

Сейчас за Сарфендом встречается пятая сторожевая башня, а через полчаса затем два кладбища – православное и католическое. Отсюда всего три четверти часа пути до Рамле, не доходя до которого небольшая тропинка, лежащая среди полей направо, ведет к Рамлийской башне 40 мучеников Севастийских, видной издалека не только с Мактале, но и с холма Сафариэ; некоторые путешественники, еще не доезжая Рамле, сворачивают по тропинке к башне, но русскими паломниками, останавливающимся в странноприимице, очень удобно посетить её и из Рамле.

Вблизи Рамле, на север, находится также небольшое селение Кефр-Уна, древнее Оно, принадлежавшее колену Вениаминову и упоминаемое в 1 книге Паралипоменон (8, 15) и у Неемии (11, 35).

Подобно Яффе, Рамле окружен также довольно значительным поясом садов, идущих к северу и соединяющихся с садами Лидды. Там и сям разбросанные пальмы, высящиеся над тихими садами и сонным городом, придают всему ландшафту особенный ласкающий колорит. Стаи диких горлиц, гнездящихся в кактусах, оживляют эти колючие непроницаемые ограды. Почти на самой большой дороге встречает путников немецкая гостиница, дающая хорошее пристанище и стол (8 фр. за день). С большим радушием принимает путников и хорошо устроенный латинский монастырь, лежащий тоже у дороги при въезде в Рамле; он обладает прекрасной цистерной, дающей лучшую воду в городе, двумя садами и терассой с прекрасным видом на окрестности. Принимает путников и хорошо приспособленный к приюту паломников греческий монастырь св. Геория, где, однако, взимают довольно значительную плату за помещение и услуги (так самовар стоит 10–15 к., а обед – 50–60 к.) Русскому же путнику всего лучше остановиться в русской странноприимнице, содержимой, как и в Яффе Палестинским Комитетом. Тут можно найти ласковый приём со стороны смотрительницы, хороший приют, обед, самовар и услугу, за что каждый платит по желанию.

Рамле, или древняя Аримафея, лежит в 3¼ часах пути от Яффы и в 8 – 9 от Иерусалима. Город этот далеко не так древен, как Яффа; мы знаем только, что он существовал уже в правлении Ионафана Маккавея. При царе Димитрии Аримафея вместе с Лиддой и Аферимой, были отделены от Самарии и присоединены к Иудее. В Евангельской истории Рамле или Аримафея известен, как родина тайных учеников Спасителя Иосифа и Никодима, испросивших у Пилата тело Иисусово и положивших его во гроб. В истории первых веков христианства, Аримафея упоминается также мало, как и в Евангелии; мы знаем только, что её посетила св. Павла (святая Павла), жившая в конце IV и начале V века. Молчание христианских паломников первых веков о Рамле как бы подтверждает показание арабских историков, которые говорят, что Рамле был основан в 716 г. оммайядским калифом Солиманом, давшим городу водопроводы и цистерны. Благодаря заботам калифов, Рамле в VIII и IX в. процветал и в значении соперничал с Иерусалимом; он имел большую стену с 12 воротами. Во время первого крестового похода в 1099 году, после взятия Лидды, Рамле был занят войсками Балдуина графа Фландрского. Вблизи этого города произошло несчастное для христиан сражение с сарацинами, в котором двое из предводителей крестоносцев были убиты, двое попали в плен, а сам Балдуин едва спасся, укрывшись в высокой траве. Крестоносцы здесь установили епископскую кафедру, общую и для Лидды. В 1177 г. страшный пожар истребил Рамле. В 1204 году здесь была главная квартира Ричарда Львиное Сердце. Во время войны крестоносцев с Саладином этот последний два раза занимал Рамле, не смотря на то он оставался во владении христиан до 1266 года, когда был взят султаном Бибарсом. Процветание его продолжалось все таки до конца XV в., когда он стал падать и одно время был совершенно покинут жителями. В настоящее время Рамле небольшой город с 3 – 4 тыс. жителей, в числе которых до 500 православных. На месте домов Иосифа Аримафейского и Никодима находится ныне католический монастырь, построенный еще в 1395 году. Здесь в 1799 году пробыл трое суток Наполеон, имевший главную квартиру в Рамле и обративший монастырь в госпиталь. По отбытии французской армии, магометане овладели монастырем, разграбили его, а монахов предали смерти. После того монастырь был скоро восстановлен, и в настоящее время в нем живут четыре или пять монахов. Против церкви находится небольшая часовня, по преданию, передаваемому Бонифацием Рагузским (1572 г.), занимающая место мастерской св. Иосифа и Никодима. Неподалеку находится большая мечеть,-Джами-эл-Кебир, бывшая некогда церковью св. Иоанна Крестителя, построенной в XII в. крестоносцами, а далее так называемый пруд царицы Елены – Айн-аз-3ия, самое замечательное из водохранилищ Рамле. Огромный каменный бассейн этот состоит из пяти сообщающихся коридоров под арками, каждый 30 шагов длины и 6 ширины. Коридоры разделяются в свою очередь на небольшие камеры, тоже сообщающиеся, так что уровень воды во всех камерах одинаков. Глубина воды в цистерне до 3 саж. Цистерна никогда не иссякает; к сожалению, теперь загрязнена и она служит только для водопоя скота и для купания арабских мальчишек. Хотя арабское указание за 372 год и свидетельствует о небольшой древности этой пещеры, но можно думать, что указание это относится только ко времени реставрации, а самое основание ко временам более отдалённым – эпохи постройки великих цистерн в Палестине.

От библейской Аримафеи сохранилось до настоящего времени, помимо цистерны св. Елены, лишь несколько водохранилищ, к которым, по словам проф. Олесницкого, конечно, относится выражение игумена Даниила (XII в.) – «ту воды многи суть». В числе этих цистерн мы укажем на глубокий колодезь, Бир-эм-Мористан (колодезь умалишенных) и Биркет бе-эл-Кофер («пруд дочери неверных»). Все остальные памятники Рамле принадлежат христианскому и арабскому периоду. Из них, помимо описанной Джами эл-Кебир, надо упомянуть еще о белой мечети Джами эл-Абиод, башне 40 мучеников Севастийских. Находясь ныне в некотором расстоянии от города, эта башня, без сомнния, некогда была внутри городских стен. Высота её 16 метров, ширина 9 метров, витая лестница в 100 саж. ведет на самый верх.

Некоторые писатели видят в этой башне остаток храма, воздвигнутого в честь замученных императором Лицинием в Севастии Арменской 40 юношей; но надпись, найденная на башне, и монета, открытая в известковой её оболочке, свидетельствуют, что эта башня воздвигнута была султаном Салехом в 1318 г., как минарет или сторожевой пункт. Стоит только, в самом деле, подняться на полуразвалившуюся верхнюю площадку башни, чтобы убедиться в этом. Вид отсюда, особенно при закате солнца, открывается великолепный.

На востоке видны подходящие близко горы Иудейские, которые на севере переходят в горы Самарии; по склонам их рассыпана длинная вереница живописно разбросанных селений. На запад, как на ладони, видна синяя поверхность Средиземного моря, уходящего в бесконечную даль; прекрасная равнина Сарона, белеющая Яффа, многочисленные деревни среди полей, виноградников и садов, тонущая в зелени белая Лядда, синеющая вдали гора Самуилова, все это вместе представляет чудную картину, которого нельзя не залюбоваться. Это, без сомнения, одна из лучших панорам в Палестине.

Кроме четырехугольной белой башни 40 мучеников, превратившихся по мусульманскому сказанию в 40 друзей Магомета, положивших свою жизнь за распространение ислама, от белой мечети остается еще большая квадратная ограда со входом, обращенными к городу, ряд огивных аркад, две часовни (зиарета) местных мусульманских праведников и большие подземелья, по всей вероятности, служившие цистернами. Так как внутри ограды мечети много полузакрытых ям, то при посещении белой башни следует их остерегаться.

В Рамле, как и в Яффе, находится православный монастырь св. Георгия Победоносца с церковью во имя великомученика и в ней иконой, которая особенно чествуется православными.

В этой церкви показывают, так называемый, «столб вдовы», о происхождении которого сохранилось следующее предание. Во время постройки церкви во имя св. Великомученика, одна вдова, жившая далеко, по обещанию, устроила для церкви столб и, привезши его к морской пристани, просила корабельщика, нагружавшего корабль камнем для того же храма, взять этот столб и отвезти по назначению, но корабельщик отказал ей в этом. Благочестивая женщина, желая во что бы то ни стало доставить столб в церковь, обратилась тогда со слезной мольбой к св. Великомученику. Долго молилась она, и когда заснула, то узрела в сонном видении угодника Божия, который начертал на столбе, чтобы его поставили с правой стороны в церкви, и затем бросил его в море. Когда корабль прибыл в Яффу, то корабельщик с удивлением увидел на берегу тот самый столб, который он отказался перевезти. Пораженный этим событием, он рассказал о своем отказе, и столб был торжественно перенесен в храм, в котором и поставлен на указанном св. Георгием месте.

О прочих строениях Рамле нам не приходится говорить, потому что, кроме полуразрушенного городского сарая, т. е. здания присутственных мест, претендующего на известную древность, нет ничего интересного. Для русских паломников, в огромном большинстве остающихся ночевать (пешие обязательно) или, по крайней мере отдыхать в Рамле часа 2–3 (пока кормят лошадей), всего дороже русская странноприимница, где они себя чувствуют, как дома. Кто остается ночевать в Рамле, тому необходимо сделать экскурсию в недалеко лежащую Лидду (3–4 в.). Кавас русской странноприимницы может служить хорошим и недорогим проводником (он обыкновенно говорит по-русски).

В Лидду паломники могут попасть двояким путем, смотря по желанию и по обстоятельствам пути: можно посетить её из Рамле, и можно проехать к ней прямо из Яффы.

Из Рамле, хотя и есть многие тропинки, сокращающие путь, но всего лучше выйти, прежде всего, на Иерусалимскую дорогу и пройдя по ней немного, свернуть налево.

В первом случае всё путешествие туда и обратно займет не более 2-х часов, а с обзором 3–4 часа. Показателем пути будет Лиддская башня, как для обратного пути белая башня в Рамле. Через 8–10 минут хода мы встречаем на пути описанные цистерны царицы Елены, затем (10 мин.) в стороне обильный колодец Цебак и гробницу шейха Абд-эл-Рахмана, а вблизи колодца большое старое масличное дерево, о котором существует много мусульманских легенд. На возвышенностях видны деревни Эннабэ и Джимзу, библ. Гимзо (2 Парал 28, 18) окруженные зелёнью и оградой кактусов. Через полчаса пути от Рамле мы находим белый столб, указывающий, по преданию, место, на котором стоял дом Энея, исцеленного Апостолом Петром от восьмилетнего расслабления, что описано в 9-й главе книги Деяний Апостольских, ст. 32 – 35.

Отсюда всего минут 20 до Лидды, в которую мы входим также через пояс садов; вся дорога плохо вымощенная, временами очень грязная, проходит через великолепные поля, виноградники и сады слив, фиг и абрикосов, осененных пальмами.

Прямой путь от Яффы к Лидде, сворачивающий от большой Иерусалимской дороги влево от источника Дилб (через ¾ или 1 ч. пути), проходит через упомянутые выше селения Сакие, Бейт-Деджан, Сафариэ и лежащее на той же дороги кладбище, откуда мы приходим по тропинке в самую Лидду. Всего пути тоже около 3–3½ час. По дороге на равнине видны деревни: Кефр-Уна (древ. Оно), Иегудиэ (еврейская), Кефр-Кениз, а на холмах – эт-Тире, Деир-Тариф и бейт-Набала.

Лидда или Диосполис, древний Лодон, основана Самиилом или Самадом, из колена Вениаминова (1Парал. 8,12). По возвращении иудеев из плена Вавилонского, она была заселена снова людьми из того же колена. (2 Эздры 2,34). Римлянин Кассий, который впоследствии вместе с Брутом опозорил себя убийством Юлия Цезаря, предал жителей Лидды рабству, но Антоний, победивший Кассия при Филиппах, снова возвратил им свободу. В 66 году, римский проконсул Цестий, на пути из Антипатра в Иерусалим, остановился близ Лидды, жители которой ушли в это время в Иерусалим на праздник кущей, умертвил оставшихся в Лидде 50 человек, а город предал сожжению. В 69 году им овладел Веспасиан.

По разрушении Иерусалима и храма, плодородие и промышленность Лидды, коими она прежде славилась, падают, но вместе с тем нравственный уровень города возвышается. Здесь основывается весьма важная раввинская школа, во главе которой одно время стоял равви Гамалиил. Мудрецы Лиддские, называвшиеся южными в противоположность северным Галилейским или Тивериадским, вошли в пословицу. «Кто хочет снискать мудрости, говорится в Талмуде, идите на юг, в Лидду». Исправление народного календаря делалось только в Лиддской школе, и за этими числовыми указаниями присылались сюда нарочитые делегаты от синедриона. В III в., с утверждением христианства в Лидде, репутация этой школы падает, а со времени утверждения здесь христианского епископства, еврейская школа закрывается (Олесницкий).

В первые дни христианства в Лидде, была епископская кафедра, которую, в качестве первого епископа, занимал, по преданию, св. Зина, один из 70-ти апостолов. В числе преемников его известны: Аэций, бывший на первом вселенском соборе в Никее в 325 году, и Дионисий, участвовавший на втором вселенском, первом Константинопольском соборе, в 381 г, В 414 году, на бывшем в Лидде соборе, предстал для изложения своей ереси Пелагий, отвергавший первородный грех и необходимость благодати. В деяниях четвертого вселенского собора, в Халкидоне (451 году), упоминается имя Фотия, епископа Лиддского. Из пастырей Лидды начала VIII века известны имена епископов: Аполлония и преемника его Евстатия. С возвышением Рамле во времена калифатов Лидда теряет мало-по-малу свое значение, и только Крестовые походы возвращают ей часть прежнего значения. Одно время Лидда достигла такого упадка, что бедность Лиддских жителей в мидраше определяется так: «в сумме человеческой бедности девять десятых частей принадлежат Лидде».

Не прошло и ста лет, как в 1191 г. Саладин разрушил Лидду до основания. Возникнув снова из развалин, она была в 1271 г. опустошена еще раз монголами, и с тех пор уже падает окончательно, не смотря даже на то, что стоите на большой дороге караванов, из Сирии в Египет.

В настоящее время Лидда небольшой городок с узкими и грязными улицами и 7000 жителей, из коих 2000 православных. Единственная замечательность этого города великолепная церковь во имя св. великомученика Георгия Победоносца. Память этого святого чествуется на всём побережье и Палестины. Согласно древнему преданию, св. Георгий родился в Лидде и пострадал при императоре Диоклетиане в Никомидии (в Малой Азии) в 304 году; имя его занимает весьма важное место в восточных сказаниях христиан и магометан; легенды о св. Георгии или Егории Храбром живут не только в народе русском, но даже и в далёкой Абиссинии, Персии и северной Африке. Проф. Кирпичников в своей диссертации, посвященной разбору легенды о св. Георгии, упоминает о сотнях вариантов этой последней. Во время нашествия персов, церковь св. Георгия в Лидде, построенная в XII веке, подверглась одинаковой участи с большей частью прочих храмов в Палестине. Вскоре однако, она была восстановлена в прежнем блеске и сохранилась до 1010 года, когда снова разрушил ее Хакем. Будучи затем перестроена венгерским королём Стефаном, она еще раз подверглась разрушению от мусульман перед прибытием крестоносцев. Когда крестоносцы овладели Лиддой, церковь была опять восстановлена. Саладин, покоривший Палестину, уничтожил церковь и на западной стороне её развалин воздвигнул мечеть. К счастью, восточная сторона досточтимого храма Божия сохранилась несколько, и на ней, как на основании, в 1872 году, заботами патриарха Иерусалимского Кирилла церковь св. Георгия была воссоздана снова. Хотя некогда величественный храм и потерял свое прежнее великолепие, но все еще и в настоящем виде он представляет собой прекрасное здание. При освящении восстановленного храма присутствовали Великий Князь Николай Николаевич Старший. При посещении этого храма, если он заперт, следует обратиться к православному монаху, которого найдёт провожатый или кавас. В комнате этого инока можно и отдохнуть. В первоначальном виде базилика св. Георгия вмещала крипт с гробницей св. Георгия; пещера существует и доныне, и вход туда идет через церковь, но мощи св. Великомученика унесены отсюда перед завоеванием Святой Земли мусульманами. Теперь на месте мощей Угодника Божия стоит мраморная гробница с барельефными украшениями, воздвигнутая патриархом Кириллом.

Из остатков библейской древности в Лидде указывают на: а) место в восточной стороне города, упоминаемое в Талмуде, как место, на котором Апостомос сжег Пятокнижие; б) небольшие развалины Бейт – Нитза в северной части города, как место дома, в котором помещалась Лиддская школа и в) гробницу прозелита Алкея в саду Абу Амин ел-Кей, весьма интересную с археологической точки зрения. Алкей был одним из больших властителей Саронской долины еврейско-греческого периода еврейской истории, отличавшиеся своим гостеприимством.

Неподалеку от храма св. Георгия находится источник, называемый Бир – Зебак, близ которого произошло кровавое столкновение между мусульманами и крестоносцами. Сарацины были побеждены и потеряли до 200 человек убитыми, но победоносные христиане лишились многих из своих предводителей.

Окончив осмотр Лидды и Рамле, паломники обыкновенно рано утром, а едущие всю ночь – около 2 часов пополуночи, выступают на большую Иерусалимскую дорогу и следуют по линии телеграфных столбов до самого Св. Града уже без переночевки. От Рамле некоторое время дорога еще идет Саронской равниной, а потом начинается местность, более пересеченная с легким подъемом, который мало-по-малу, через З½ – 4 ч, пути, приводит путника в Иудейские горы, ведущие его до самого Иерусалима. Через 10 минут по выходе из Рамле встречается обширное мусульманское кладбище, а недалеко от него большой резервуар воды – Биркет эл-Джамус (источник буйволов), возле которого обыкновенно становятся на ночлег караваны. Через четверть часа отсюда дорога переходит по каменному мосту небольшую ложбинку Уади эр-Рамле. За ней скоро видна 6-я сторожка, стоящая среди поля, а через полчаса пути 7-я. Окрестности повсюду отлично обработаны и невольно напоминают о плодородии древней обетованной земли. Скоро на северо-востоке, на возвышенности, показывается жалкая деревушка Эннабэ, а на юге на одном из многочисленных базальтовых холмов, образующих предгорье Иудейской цепи, высится красивая гробница мусульманского подвижника Абу Шуше. Не важная сама по себе могила эта для путешественника представляет особый интерес, так как возле неё Клермон-Ганно отыскал останки библейского города Гезера в развалинах Тель-эл-Джезер. Всего пути до неё от Рамле до трех четвертей часа.

Мы знаем из Библии, что при вступлении израильтян в Обетованную землю, в ханаанском городе Гезере царствовал Горам. Придя на помощь осаждённому Иисусом Навином г. Лахису, Горам был разбит Иисусом на голову, после чего все жители Гезера были истреблены (Нав. 10, 33). При разделе Обетованной земли Гезер достался в удел колену Ефремову, причем жители его были обложены данью; впоследствии Гезер стал городом левитов и убежища. Во времена Судей город подпал под власть филистимлян, но Давид, разбивавший этих последних неоднократно воевал с ними и в Гезере, причем Совохай хушатянин поразил Сафа, одного из потомков Рефаимов или великанов (1Пар. 20, 4). Не смотря на победы Давида, город оставался во владении филистимлян, пока не положил конец их власти египетский фараон, воевавши Палестину. Предавши Гезер огню и мечу, он умертвил жителей, а землю их отдал в приданое дочери своей, бывшей замужем за Соломоном. Вернувшийся в руки народа Божия Гезер был отстроен и украшен Соломоном (3Цар. 9, 16, 17). В последующий период Гезер оставался в руках евреев. Иуда Маккавей разбил войска Горгия при Еммауме и преследовал их до Гезера; по смерти же Иуды, Вакхид, военачальник Димитрия Сирийского, овладел Гезером и укрепил его; но Симон Маккавей возвратил город, взял много пленных и поставил во главе войск сына своего Иоанна Гиркана. Позднее Гезер не упоминается в истории, и сведения о нем замолкают, так как во времени завоевания Палестины арабами Гезер был разрушен до основания. В настоящее время местность, где находился Гезер, состоит во владении немецкого семейства Берхгейм, которое устроило здесь земледельческую ферму и занимается обрабатыванием земли.

Развалины Гезера в настоящем виде до того ничтожны, что там нечего осматривать. Остатки каких – то устоявших зданий, загроможденных песками, вот и все, что осталось от Гезера.

Рядом с гробницей Абу-Шуше лежит небольшое селение Кефр-Таб, по всей вероятности, древний Тефон «с высокими стенами, воротами и запорами», воздвигнутый Вакхидом (1 Макк. 9, 50), а несколько далее минутах в 15-ти пути виднеется на скалистом холме, незначительное селение Эл-Кубаб или Кебаб, вероятно древний Кобех, служившей некогда границей между землёй филистимлян и землёй Израильской. Арабское предание, связанное с этим селением, говорит, что царь Соломон, рассердившийся за что-то на жителей Кобеха повелел бесчисленному количеству шакалов окружить город и поля и своим дыханием сжечь эти последние. Обгорелые трупы жителей вместе с трупами их многочисленных стад образовали холм, на котором стоит деревня Кебаб, т. е. горелая. «Этот рассказ, говорит проф. Олесницкий, очень напоминает историю 300 лисиц или шакалов Сампсона тем более, что деревня Кебаб лежит в обширной равнине, бывшей и тогда театром мщения библейского исполина, и до сих пор кишащий шакалами. Около Кебаба сохранилось до селе много древних цистерн, служащих амбарами для жителей.

В 5 минутах от Кебаба налево путники проходят мимо восьмой сторожевой башни; здесь, с вершины скалы Эль-Кубаба, открывается вид на последний отрезок Саронской долины, которую мы скоро теряем из виду. В стороне от дороги несколько далее видно лежащее у подошвы базальтовой скалы селение Бейт-Нуба, ныне совершенно незначительное, но не без известное в библейской истории. Это древняя Номва, бывшая городом левитов, в котором первосвященник Ахимелех встретил Давида, убегавшего от Саула, и поднес ему хлебы предложения и затем меч Голиафа. Саул, узнав об этом и обвиняя Ахимелеха в соумышлении с Давидом, от которого он давно уже старался избавиться, повелел умертвить не только первосвященника и 85 других священников, живших в Номве, но и всех её жителей и даже всех животных; спасся только один Авиафар, сын Ахимелеха (1 Цар. гл. 21 и 22). Вправо от Бейт-Нубы лежит деревня Яло, стоящая в древней долине Аиалонской, над которой, по слову Иисуса Навина, остановилась луна в то время, когда солнце остановилось над Гаваоном (Нав. 10, 12). За ней виднеется влево от дороги на возвышении двойное селение Бейт-Ур, древний Вефарон, лежавший прежде на главной дороге от Иерусалима к морю, отличавшейся своей труднопроходимостью. На этот тернистый путь поэтому загнал побеждённых врагов Иисус Навин. Преследуя разбитых 5 царей Амморейских, вождь иудеев истребил их не мечами даже, а каменьями (Нав. 10, 12). Позднее здесь одерживает блистательную победу над сирийцами Иуда Маккавей. Знаменитая «победа тринадцатого числа Адата» одержана иудеями над Никанором тоже в дебрях Вефарона (1 Маккав. 7, 39). Стены этого города-убежища были построены Соломоном. Вефарон по своему значению противопоставляется Пальмире, но Талмуд говорит о нем, как о городе, окруженном человеческими трупами и нечистым для самих иудеев.

Двойной город Вефарон состоял из верхнего и нижнего городов, связанных между собой иссеченными в скалах лестницами. Верхний, стоявший на вершине скалы над обрывом, казался птичьим гнездом, тогда как нижний стоял на возвышении небольшом, но удалённом почти на часовом расстоянии от первого. Теперь оба Вефарона – небольшие деревни, окруженные масличными и фиговыми деревьями.

За девятой сторожкою дорога начинает подниматься заметно, и на подъеме скоро мы встречаем направо обильный источник, а возле него небольшой хан и кофейню, затем тоже направо от дороги и не богатую гостиницу, которой начало положил содержатель гостиницы в Яффе Говард. Гостиница эта носит громкое название «отеля могил Маккавеев», которые находятся довольно далеко отсюда у деревни эл-Медиэ, древний Модин. Русские паломники, хорошо отдохнувшие в Рамле, здесь не останавливаются, но иностранцы нередко тут ночуют, чтобы на заутрии вступить в горы Иудейские. За отелем начинается скоро уже довольно сильный подъем, за которым налево мы встречаем десятую сторожку, а направо виднеется небольшое селение эл-Атрон, выдающиеся развалины которого красиво выдвигаются над дорогой.

Небольшое селение эл-Атрон по созвучию имени с латинскими словом latro носит неправильное название Латрун, т. е. жилище разбойников. Этому названию, без сомнения, способствуют как мрачный вид самых развалин. так и положение их при самом входе в тесное ущелье Иудейских гор, не говоря уже о той дурной славе, которая прежде действительно лежала на Латруне. Не даром энергичный Ибрагим-паша во время недолгого египетского владычества в Сирии и Палестине велел срыть большую часть этих развалин, как настоящее гнездо разбойников. Латрун стоит на месте библейского Атрота, останками которого можно считать развалины, лежащие на самом выдающемся пункте холма. Остатки циклопической стены, сложенной из огромных камней без цемента, принадлежат иудейской эпохи, тогда как развалины храма замка, вторая стена укреплений, проходившая ниже и огромные цистерны с огивными арками должны быть отнесены ко времени крестоносцев, обративших внимание на Латрун, как на ключ, замыкающий дорогу к Иерусалиму через Рамле, подобно Вефарону, замыкающему северный путь через Лидду и Гаваон. По преданию весьма мало вероятному, Латрун был роднёй покаявшегося разбойника Дисмаса, который был распят со Христом и получил свое спасение на кресте. По другому, еще более древнему сказанию, Дисмас был родом египтянин и встречался со Христом во время бегства Иосифа и Марии в Египет.

На северо-восток от Латруна всего в семи минутах расстояния в стороне от дороги лежит незначительное селение Амоас или Амвас, упоминаемое в книгах Маккавейских под названием Еммаум (1 Макк. 3, 57). Здесь Иуда Маккавей одержал блистательную победу над сирийцами, бывшими под предводительством Горгия.

Город этот, укрепленный еще Вакхидом (за 159 лет до Рожд. Хр.), был в 42 году разграблен римскими войсками Кассия, а за 3 года до Рожд. Хр. сожжен в отмщение за убиение нескольких римлян жителями. При императоре Веспасиане, в 42 г. по Р. Хр., город был перестроен, а при Марке Аврелии расширен Юлием Африканским и назван Никополем (городом победы). Впоследствии о нем упоминается в царствование Гелиогабала и Александра Севера (в 3 столетии), которые увеличили его. До сих пор в современном Амоасе сохраняются остатки храма, воздвигнутого в памяти семи Маккавейских братьев и матери их Соломонии, мученически пострадавших при Антиохе в 168 году до Рожд. Хр. Из памятников древнего иудейского города сохранились лишь большой колодезь, остатки огромной цистерны, да несколько погребальных пещер. Весьма вероятно, что как Латрун, так и Амоас, находящийся в незначительном от него расстоянии, входили прежде в составе одного и того же города Еммаума-Никополя, причем Латрун составлял верхнюю его часть, тогда как Амоас – нижнюю.¹¹ Никополь, т. е. город победы, носил свое наименование в память побед Тита. Позднее тут была епископская кафедра. Мусульмане знают Еммаум-Никополь как место, где погибли в междоусобной борьбе несколько сподвижников Магомета.

От Латруна путешественник через новый подъем вступает уже в Иудейские горы. Дорога в Иерусалим отсюда входит в длинное ущелье, прорезывающее весь хребет Иудейской цепи с запада на восток и называемое Уади-Али. Через 15 минут пути по иссохшему ложу ручья Уади Халиль за небольшой рощей встречается с левой стороны одиннадцатая башня, а с правой маленький водоем Бир-Хелве. Через четверть часа пути от этого источника находится двенадцатая башня и новый источник Бир-Эйюб, (т. е. источник Иова), при котором находится турецкая кофейня. Перейдя небольшой каменный мост через ручей, слева дороги на некоторой возвышенности мы встречаем развалины монастыря Иова, Деир-Эюйб. Бир-Эйюб или Бир-Иаув, есть Бет-Иоав, упомянутый рядом с Атротом в 1-й книге Паралипом. (2, 54). В четверти часа от Бир- Эйюба направо от дороги выступает из кряжа горы большой уступ. На вершине его иссечен из скалы большой стол, признаваемый преданием за тот «большой камень», на котором было место стояния Ковчега Завета на поле Иисуса. в Бет Шемеше, по возвращении его из плена Филистимского (1Цар. 6, 15). Вероятность предания подтверждает присутствие под той же горой деревни Бет Емси, в которой нельзя не признать библ. Бет Шемеш; «большой камень» – Бет Емси пользуется большой известностью во всей Сирии. Пилигримы издалека приходят сюда лечиться от болезней, зависящих от приливов крови, прикосновением и целованием места Ковчега Завета (Олесницкий). В 20 минутах езды отсюда (на 320 метрах над уровнем Средиземного моря) на месте, называемом Баб эл Уади (ворота долины), стоит тринадцатая башня, а возле неё небольшой хан или гостиница, содержимая Яффским евреем и носящая название «Restaurant des moines de Judee» (ресторан монахов Иудеи). Здесь все путешественники делают необходимо остановку для того, чтобы отсюда начать уже трудное восхождение на горы Иудеи. Караваны здесь ночуют обязательно; ночуют тут иногда и наши паломники, но так как здесь нет никакого подходящего помещения, то ночующие располагаются на дворе или в сарае на подстилке из выжимок маслины или на грязных цыновках. Надо прибавить к этому, что в гостиннице Ваб эл Уади кроме кофе, плохой водки, козьего сыра и хлеба трудно что-нибудь достать. Ночевать поэтому здесь ни в каком случае нельзя советовать. Проезжающие на осликах, мулах или в повозках здесь стоят от 2–3 часов. Лошади здесь отдыхают и получают корм. Путникам остается или дремать на козлах, или прогуливаться в окрестностях хана и любоваться панорамой встающих прямо гор Иудеи при ночном колорите. Удаляться, однако, от хана далеко не следует, так на А. В. Елисеева отошедшего всего с версту от хана в горы, в 1884 г. ночью было сделано нападение со стороны арабов – пастухов. До проведения шоссе вход в ущелье Баб эл Уади пользовался самой дурной славой, благодаря множеству разбойников, гнездившихся в горах.

Покинув хан Баб эл Уади и пройдя минут 20 по ущелью Уади Али, занимаемому дорогой, путники встречают посреди нескольких каменных дубов небольшие развалины мечети Али. Это место считается половиной дороги между Рамле и Иерусалимом. Ущелье здесь съуживается до степени теснины Масара. Сама дубовая роща называется Шейрет -Имам -Али. В развалинах есть небольшая цистерна, сохраняющая порядочную воду. По Олесницкому, рощу Сеида-Али можно отождествить с местом поражения левита Озы, который прикоснулся к Ковчегу Завета, при перенесении его, чтобы поддержать, и умер у самого Ковчега (2Цар. 6, 8). Мусульманское предание о Сеиде-Али, окаменевающем при взгляде на свою супругу прекрасную Мериам, по объяснению русского ученого, только подтверждает библейский рассказ. «Мериам, обращающая в мертвую статую мужа – это Ковчег Завета, недоступный человеческому прикосновению». Сеид –Али – это избранный еврейский народ, теряющий Ковчег Завета, который отходит от него к идолопоклонникам – филистимлянам (Олесницюй).

Дорога, войдя в самые дебри Иудейских гор и постепенно поднимаясь, становится весьма живописной. Горы Иудеи не высоки, куполообразны, лишены грандиозных обрывов и утесов, но зато они не угнетают своим мрачным величием, как например горы Петры или Синая. Все подъемы и отлогости гор покрыты вечно зелёными кустарниками; местами среди них виднеются рощицы серозелёных диких маслин и лапчатолистных фиг. Самые верхушки горных куполов обыкновенно голы, но зато в глубине долинок и горных расселин кучится яркая зелень, оживлённая стаями многочисленных птиц. Если путник проезжает эти горы ночью, то ему слышатся постоянно жалобные крики шакалов, напоминающих стон или крик младенца, а порой унылые, дикие вопли, стоны и крики, которые испускают горные совы – эти мрачные духи горной дебри. В зелёных оазисах и на склонах гор, по веснам покрытых душистой альпийской травой, в тихие часы ночи верещат бесчисленные кузнечики, неумолчно поют цикады и взлетают, как блуждающие огоньки, красивые светляки Палестины.

Через 30 минут пути от священной рощи находятся купа масличных дерев и новый источник Аин-Шамие, воду которого, говорят, можно пить только зимой. Минутах в 15 от Аин-Шамие лежит порядочное селение Сарис, где находится лучший источник. Сарис по всей вероятности, есть древний Сарим, где укрывался некоторое время со своими спутниками бежавший от Саула Давид. Гора, на которой расположена эта деревня, называлась в древности Сеир (Нав. 15,10). В Сарисе можно было бы хорошо отдохнуть, если бы жители его не были такие назойливые попрошайки. От Сариса дорога поднимается еще более, делая самые запутанные крюки, чтобы легче взбежать на крутые подъемы. Налево от Сариса видна горная вершина Енукеле, на которой находятся тоже незначительные развалины, называемые некоторыми Старым Сарисом. С неё видны прекрасно Средиземное море, Саровская равнина, а в подзорную трубу и Яффа. Пройдя еще 10 –15 минут, мы встречаем на склоне горы лежащее селение Аахмур. Перед Аахмуром мы покидаем Уади-Халиль, которой следовали от Латруна, и перед нашим взором представляется унылая и пустынная Уади Сарис. Эта Уади, как и предыдущие, совершенно безводна, и только по веснам представляет небольшие горные ручейки. Колодцы и источники, имеющиеся в них, обязаны своим существованием только воде дождей. В 20 минутах пути направо от дороги встречается небольшая куча камней, известная под именем Макталь Али Мехсин (т. е. место умерщвления Али Мехсин). Отсюда менее четверти часа до высшего пункта иерусалимской дороги, с которого уже теряется совершенно западный горизонт. Перед нами на подъеме встают уже впереди красивые развалины Касталь или Кастуль, а на севере на возвышении справа виднеется уже важный пункт дороги – Абугош или Кариэт-эл-Энаб (город виноградников). Расположенный на крутом склоне горы Абугош напоминает проходящему путнику группу птичьих гнезд.

Паломник должен обратить особенное внимание на это довольно значительное селение, так как оно было славно в Ветхозаветные времена. Известное тогда под именами Ваал, Кариафваал (город Ваала), Кариафиарим (город лесов), оно принадлежало к колену иудину (Нав. 15, 9. 60. 1Цар. 7, 1). Здесь в доме Аминадава, на холме Габаа, был поставлен на время Кивот Завета, после того как филистимляне, неоднократно наказанные Иеговой, выдали его израильтянам. Около 80 лет спустя Давид с великим торжеством перенес его из Габаа в Иерусалим (2 Цар. гл. 2; 1 Парал. гл. 13). Пророк Урия, сын Шемаии, происходивший родом из Кариафиарима, пророчествовал неугодное жителям этого города и этой земли, и за то был умерщвлён царем Иоакимом (Иер. 26, 20–23). После Вавилонского пленения, 25 жителей этого города возвратились на родину (2Ездр. 5, 19). По некоторым, не совсем достоверным сведениям, Кариафиарим был родиной пророка Иеремии. Всё селение окружено ныне виноградниками и рощами тутов и маслин.

В последующей истории упавший в своем значении Кариафиарим был славен только своими разбойниками. От одного из предводителей этих последних бывший город виноградников и лесов получили и свое новое название Абугош. Знаменитый своей жестокостью и силой шейх Абугош с 1810 года владел этим местом и грабил проходящих, насильственно собирая дань с богомольцев. Но в 1830 году Ибрагим – паша положил конец его разбойничеству. В настоящее время, это – довольно значительное местечко, жители которого все мусульмане и отличаются своим гостеприимством. В Абугоше сохранились до настоящего времени развалины церкви пророка Иеремии, принадлежавшей латинянам и построенной крестоносцами в XII в. Она была разрушена ровно 400 лет тому назад жителями Абугоша, причем жившие при ней девять монахов были умерщвлены, а церковь обращена была в конюшню. На стенах храма сохранились многочисленные остатки изображений, между прочим, епископов в ризах, чисто византийского характера. Церковь состояла из трех зал и трех абсидов и не имела никаких лепных орнаментов. В стенах её встречается много камней римской и даже древнееврейской эпохи.

От Абугоша, по направлению к югу, видна хорошо на конусообразной скале деревенька Соба, некогда, укреплённый город, в котором многие хотели видеть Модин – родину Маккавеев. Соба остается направо в стороне от дороги. На самом же иерусалимском пути, в получасовом расстоянии от развалин церкви Абугоша, встречается источник Дилб с арабской кофейней, – частое место отдохновения караванов. Направо, на возвышении, видна деревня Бейт-Накуб, лежащая среди виноградников. Отсюда путники вступают в плодоносную долину, засаженную виноградниками, фиговыми и оливковыми деревьями и орошаемую источником Айн – Наа. Направо, в глубине долины, видны развалины Кебала; судя по латинским надписям, восходящим ко временам Крестовых походов, они принадлежат бывшему латинскому монастырю. За развалинами дорога начинает быстро подниматься по склону куполообразного холма, причем встречаются развалины какого-то здания, считаемые руинами дома Обед -Едома (2Цар. 6, 10). Через 30 минут от Кебала, а всего от Абугоша через час пути, путники поднимаются в селение Кастал, расположенное на самой высшей точке Иудейских гор. Отсюда открывается вид на гору Самуила, Неби-Самвил, древний Рамафаим Софам, родина достославного пророка. Касталь или Кастул – испорченное латинское слово castellum был во времена римлян небольшой крепостью, господствовавшей над дорогою в Иерусалим и построенной Веспасианом. Вдоль подошвы горы Кастул можно видеть еще и поныне следы римского шоссе. Позднее сторожевая башня крепости была в IV веке переделана в христианскую церковь св. Клеопы (?). Кастул тоже претендовал быть Модином, но после открытия гробниц Маккавеев в Медиэ всякие претензии отпадают сами собой. Некоторые исследователи называли Кастул даже Евангельским Еммаусом. Вид с башни Кастул на окрестность один из самых обширных в Палестине; с одной стороны можно видеть Средиземное море и часть Филистимского прибрежья, а с другой – взор наблюдателя теряется в Моавитских горах; Иерусалим, Вифлием, гору Самуилову и др. окрестности можно изучать с горы весьма удобно (Олесницкий). Через четверть часа, от Кастула вдали, на юге, виднеется Айн-Карим, Евангельский град Иудов в Горней, спрятавшийся в горах, где произошла встреча Пресвятой Девы с праведной Елисаветой (Лук. 1, 49–66). От Кастула дорога спускается зигзагами вниз в глубокую и плодородную долину Уади Ханин, или долину Теревинфов, а также Уади Колониэ.

Дорога, идущая то поднимаясь, то опускаясь горами, покрытыми кустарниками и местами целыми рощами бледно-зелёных маслин, становится еще более живописной между Абугошем и Колониэ. Вьющееся зигзагами полотно шоссе при спуске в Уади Ханина, напоминает спуск на южный берег Крыма от Байдарских ворот; только там путь кажется уходящим в море, а здесь он идёт в оазис садов миндального, лимонного, апельсинового, гранатового и других дерев и виноградников, которыми изобилует долина (Олесницкий). По веснам, когда все скаты гор покрыты благоухающей зеленью, путник просто не отрывает взора от диких прелестей, представляющихся на каждом спуске или подъеме. Красота местности увеличивается еще тем, что подъезд к Иерусалиму совершается обыкновенно при восходе или при закате солнца, когда лучи его, играя на вершинах куполообразных гор и в чистой атмосфере безоблачного неба Палестины, производят удивительные световые эффекты.

Кулоние, Колоние, древн. Кулон, при разделе Обетованной земли отдан был Иисусом Навином в удел колену Иудову (Навин. 15, 59). Некоторые археологи (Сепп, Норов) без основательных данных считают Кулоние за Евангельский Еммаус; друпе, объясняя звучащее латинским словом название, помещают здесь римскую колонию времен Адриана. Из остатков седой древности в нынешнем Кулоние следует указание на древние гробницы и древние гумна, а также на развалины древне-еврейской конструкции, лежащие в самой Уади Кулоние налево от дороги, в полуверсте к югу от этого последнего. Развалины эти и цистерны, находящиеся при них, показывают, что здесь была вероятно одна из тех укрепленных гостиниц, о которых говорит Евангелие. Следы римского шоссе замечаются у самых этих развалин. В Кулоние путники останавливаются обыкновенно на 1–1½ ч. для того, чтобы покормить животных и дать им отдохнуть перед новым подъемом, который приведет путников уже к воротам Иерусалима.

Живописный уголочек, в котором лежит Кулоние, орошается шестью источниками и изобилует, как мы сказали, фруктовыми деревьями и виноградниками. У ближайшего источника, называемого Айн-эл-Джизр, и лежат развалины упомянутой древней гостиницы. Каменный мост за ними ведёт путника в Теревинфовую долину, прославленную единоборством Давида с Голиафом. В этой ложбине юный пастырь нашел пять камней для своей пращи и здесь, между Айн -Каримом и только что перейдённым мостом, он поразил исполина (1 Цар. гл. 17).

Недалеко от Кулоние лежит деревенька Бейт -Мизза, по всей вероятности, древн. Моца (Нав. 18, 26).

Местность становится более унылой и однообразной; горы порой совершенно обнажены, а по местам представляют настоящую каменистую пустыню.

За мостом начинается последний, весьма крутой подъем перед Иерусалимом, следуя зигзагам которого, через 40 минут путники достигают четырнадцатой башни. Долгий путь по всем извилинам дороги, которыми необходимо следует повозка, можно сократить, поднимаясь на гребене прямой тропинкой, доступной только пешеходам. По этой дорожке, которой почти необходимо приходится пройти пешком каждому (так как возницы обыкновенно предлагают большей части седоков слезть на подъеме), можно судить о прелестях прежней иерусалимской дороги, которую застали еще Норов и Муравьев. С большим трудом тогда на мулах, осликах и лошадях пробирались по горным тропам путники, нередко рискуя, при некоторой неосторожности, свергнуться и разбиться о камни. Подобные происшествия (хотя очень редко) случаются и ныне с повозками, которые раскатившись иногда обрываются на спусках. Надо, поэтому, на спусках не зевать и смотреть за вознице, который нередко дремлет, когда лошади едут почти по краю обрывов. Чем ближе к Иерусалиму, тем пустыннее становится окрестность; богатую растительность Саронской долины и предгорий Иудейских гор земля постепенно сбрасывает, словно приготовляя чувство путешественника к виду развалин и запустения Иерусалима.

Налево, на возвышении видно селение Бейт-Икса, а несколько ниже, у самой подошвы горы Лифта при источнике того же имени, в древности называвшемся Наффо и служившем границей между коленами Иуды и Вениамина (Нав. 15, 9). Через 10 минут далее, налево, мы встречаем пятнадцатую башню и сады с могилой шейха Бедра. Отсюда уже открывается обширный вид на окрестности Иерусалима; налево виден сиротский приют Снеллера, направо среди гор выступает Крестный монастырь, в котором помещается православная греческая семинария; далее монастырь св. Илии; еще праве – виднеется Вифлеем, а за ними скоро показывается на востоке сплошная стена Моавитскихи гор. Еще несколько минут езды, – и прямо на востоке встает вершина Елионской горы, на которой высится колокольня русской церкви Вознесения, воздвигнутая о. архимандритом Антонином. Мало по малу показываются затем ветряные мельницы и здания нового европейского Иерусалима. От шестнадцатой сторожевой башни, к которой мы подходим небольшим подъемом, в первый раз открывается вид и на величайшую святыню мира.

Поломники впервые видят Иерусалим

Никакими словами и описаниями невозможно выразить те чувства и ощущения, которые переполняют сердце паломника при виде Святого Града – вожделенного предмета его пламенных стремлений; надо видеть эту радость, которая наполняет тогда все существование паломника, то священное чувство умиления, с каким он созерцает впервые представившийся его грешным очам город Мира, трижды благословенный Иерусалим. Не только христианин, но и мусульманин, узрев священный град, одинаково скажет «Слава Богу!» Кончен дальний путь! У подножья Голгофы и Сиона всякий путник найдёт свой желанный покой... И будь то маловер или атеист, человек далёкий от Бога, «и от людей», хотя бы закоренелый преступник или злодей, но сердце как-то невольно заговорит в нем при виде того города, рассказами о котором полны первые детские воспоминания; встанут, как живые, Евангельские образы, и как-то невольно целые картины представляются полными живых красок и образов, перед духовными очами всякого еще не в конец измельчавшего в погоне за суетой человека. И в эти минуты хочется видеть, созерцать, веровать и умиляться; сердце размягчается, как воск, и оно становится способными верить безответно, горячо. Паломник, при одном виде Иерусалима, уже весь горит верой, как потребный факел, полон ею, живет ею одною... В эти минуты можно стать фанатиком, и делается понятным тот отчаянный порыв, с которым ворвались наэлектризованные крестоносцы Готфрида Бульонского устремились в стогны Иерусалима, облив стены его вражеской кровью. Осенив себя крестным знамением, часто припадает паломник, на священную землю, лобызает её и молится на виднеющийся невдалеке Святой Град, вознося благодарственную молитву к Богу, сподобившему его узреть благая Иерусалима.

Уместно здесь воспеть вдохновенный гимн Псалмопевца, песнь восхождения:

«Возрадовался я, когда сказали мне: пойдёшь в дом Господень. Вот стоят ноги наши во вратах твоих, Иерусалим, – Иерусалим, устроенный как город, слитый в одно, куда восходят колена, колена Господни, по закону Израилеву, славить имя Господне. Там стоят престолы суда, престолы дома Давидова. Просите мира Иерусалиму: да благоденствуют любящие тебя! Да будет мир в стенах твоих, благоденствие в чертогах твоих! Ради братьев моих и ближних моих говорю я: мир тебе! Ради дома Господа Бога нашего, желаю тебе блага!»

Долго, долго стоит в немом созерцании восхищенный паломник, словно стараясь запечатлить в своем мозгу навсегда панораму Иерусалима, пока говор товарищей или крики погонщиков не напомнят ему, что надо идти вперед. Мало по малу, при постепенном приближении, из ряда зданий, образующих новый город вокруг Горняго града Давидова появляются высокие зубчатые стены Иерусалима и над ними темные куполы мечети Омаровой, храма Воскресения и высокие минареты, возносящиеся своими острыми верхушками к голубому небу. Сплошная беловато-желтая или желтая масса Иерусалима перед нами и за ней уже возвышается виденная ранее гора Елеонская.

Из открывающихся взору паломника зданий нового Иерусалима ближе всех и яснее вырисовывается красивый пятиглавый купол русского Троицкого собора и длинные корпуса русской странноприимницы. Еще четверть часа – и караван паломников у ворот русских построек, расположившихся вне города недалеко от Яффских ворот Иерусалима и послуживших ядром нового европейского Иерусалима, на месте прежнего лагеря Императора Тита, там, где сходятся четыре дороги – в Вифлеем, Крестный монастырь, Яффу и Наплуз. Уже первое впечатление этих построек с царящим над ними великолепным храмом Животворящей Троицы производит отрадное чувство в русском сердце; русскому путнику чуется, что в этих прекрасных больших зданиях оно будет на русском месте, среди своих русаков не смотря на то, что окрест расстилается страна мусульманская, страна, где много веков уже сидят неверные. Войдя во двор русских построек, паломники уже могут себя считать в Иерусалиме, так как Яффские ворота города отсюда не далее полуверсты, а до Гроба Господня не будет и версты.

И так окончен, дальний, для многих тяжелый крестный путь. Всё претерпевший паломник добрался до стен, благословенного Иерусалима, до подножья Голгофы, Елеона и Сиона. Да благословит тя Господь от Сиона, и узриши благая Иерусалима! ...

Предлагаемая нами здесь карта Палестины, довольно наглядно представляя, с высоты птичьего полёта, рельеф Святой Земли, конечно, не может, как и всякая другая рельефная карта, дать безусловно верное топографическое отношение различных местностей. Не претендуя, поэтому, вовсе на картографическую точность данной карты, редакция просит смотреть на эту последнюю лишь, как на пояснительную картинку. При этом мы считаем необходимым не утаить и того, что редакция, имея в своем распоряжении карту, но без пояснения выставленных на ней цифр, должна была пояснить их сама. В виду вышеописанных свойств каждой рельефной карты нельзя и требовать того, чтобы цифры нашего пояснения соответствовали вполне пояснению автора этой карты.

Иерусалим. Русские постройки

Говоря о подъезде к Иерусалиму со стороны Яффы, мы заметили, что русские постройки царящим над ними великолепным храмом св. Троицы еще издали встречают путника. Затрепещет от радости сердце русского паломника, едва он в земле, принадлежащей басурманам, хотя и святой для него, завидит русский родной уголок.

Здесь пришедший с далёкого севера русский будет находиться посреди своих; здесь он найдёт для себя гостеприимное пристанище; здесь его не только приютят на все время его пребывания в св. Граде, но и по возможности облегчат его во всех отношениях; здесь наконец дадут ему руководителя для лучшего обозрения вековечных святынь, которые он будет отсюда посещать.

Добрый пастырь, официальный и безвозмездный руководитель паломников со стороны русской миссии, не только что покажет, но и разъяснит как значение, так и историю всего того, что может интересовать паломника. Не мудрено, что сюда спешит всякий русский, достигнувши стен старого Иерусалима. Не доходя с ¼ версты до Яффских ворот св. Города, путник поворачивает налево – на русское место.

При входе во двор русских построек, обнесенных невысокой каменной стеной, мы увидим перед собой прежде всего величественный храм во имя Пресвятой Троицы и пять больших каменных зданий, оживлённых небольшими садиками, раскинутыми перед ними.

Собор построен в форме креста, украшен пятью главами и по своей архитектуре составляет единственное в своем роде здание на Святой Земле. Величественный снаружи, он не менее украшен и внутри.

Вверху, по бокам церкви идут хоры, поддерживаемые колоннами, что придает церкви оригинальный вид. Четыре бронзовых паникадила в русском вкусе вырисовываются красиво на светлом фоне храма.

Алтарь возвышается на пять ступеней над мозаичным помостом храма. Иконостас не блестит позолотой; он деревянный, резной, но зато превосходной работы. Иконы, составляющие его, кроме местных и двунадесятых праздников, изображают еще святых, тезоименитых всем членам Императорской фамилии. Всё, в общем, небогато, но так изящно и так напоминает о России, что мысль паломника невольно переносится к великолепным храмам родной земли.

Русские постройки близь Иерусалима

В нескольких шагах от собора, огороженный решеткой и полуврытый в землю, лежит замечательный остаток старины. Это не вполне отсеченный от маточной скалы столб, который, по всей вероятности, на этом месте был иссечён для строившегося при Ироде Великом храма Иерусалимского, но затем, вследствие образовавшейся в нем трещины, был оставлен и не получил своего назначения. Этот каменный столб был найден здесь, когда расчищалось место для сооружения русских построек и храма. Пять больших зданий составляют так называемые русские постройки. Они расположены в две линии так, что собор стоит как бы посередине; если войти в русское место через калитку, так как главные ворота отворяются редко, то на правой стороне сейчас увидим одноэтажный консульский дом с довольно значительными садиком и цветником; а на левой – двухэтажную больницу. Несколько далее, по левой стороне, находится большой, тоже двухэтажный дом духовной миссии; а еще далее, за собором, расположен длинный одноэтажный мужской приют, напротив же собора по правой стороне по линии консульского дома стоит большое одноэтажное здание женского приюта, а перед ним большая цистерна, водой которой целый год пользуются постройки. Между главными воротами и больницей расположены каменные хозяйственные строения и службы. Обширное место, расположенное западнее собора и левой линии построек, предназначено было для разбивки обширного сада, но по сию пору пока пустует. Вся площадь, занятая русскими постройками, служила некогда местом, на котором был расположен лагерь императора Тита во время последней осады Иерусалима римлянами в 70 году. Вход в дом духовной миссии идёт со стороны площадки перед садом. Внутри всего здания кругом, вверху и внизу, проходит светлый коридор, из которого двери ведут в отдельные комнаты. Левая половина дома, вверху и внизу, занята помещением миссии; в правой расположены уютные меблированные комнаты, назначенным для приюта духовных лиц, почетных и вообще благородных поклонников; номера эти так и называются дворянскими. Роскоши здесь нет никакой, зато – всё необходимое к услугам гостей; чистота и порядок замечаются повсюду. Вследствие незначительного числа этих комнаток, разумеется, далеко не все привилегированные паломники могут помещаться в дворянских номерах, тем более что особенного комфорта в них нет. Многие, поэтому, предпочитают останавливаться в гостиницах, обставленных гораздо лучше.¹²

В здании миссии находится небольшая церковь во имя великомученицы царицы Александры, в которой служба бывает очень редко, когда число поклонников слишком незначительно для большого собора.

Больница при миссии устроена на 60 человек; в ней живет и доктор. Кроме того, при ней полагается фельдшер, аптекарь и несколько сестер милосердия, присылаемых на известный срок из разных общин Петербурга. Эти сестры приносят с собой то теплое, христианское отношение к слабому и больному, которое стяжали общинам давно общую симпатию. Больница отличается благоустройством и чистотой и вполне отвечает своему назначению. Хотя при скоплении паломников иногда число кроватей оказывается недостаточным, и тогда больным приходится размещаться в больницах: патриаршей и др., но в общем она скорее пустует, чем переполнена, ибо, благодаря здоровому расположению русских построек, стоящих за городом на сухом возвышенном месте, обдуваемом ветром, при изобилии хорошей воды, редком для Иерусалима, среди паломников процент заболевания в общем не особенно высоки. Рядом с больницей есть особое помещение для заразительных болезней на 12 кроватей.

Мужской приют выстроен на 300 поклонников, а женский – на 500 поклонниц. Не смотря на это однако, по временам, особенно к празднику Пасхи, прилив поклонников бывает так велик, что помещений этих бывает недостаточно.

Еще очень недавно на русских постройках, благодаря невнимательному отношению лиц, поставленных во главе приюта русских паломников, творились всякие безобразия, которые с такой ужасающей подробностью описаны А. В. Елисеевым, командированным в 1884 г. по распоряжению Палестинского Общества, в его книге; «С русскими поклонниками по Святой Земле». Книга эта, написанная автором под живым впечатлением перенесенных им лично страданий и тесноты, обратила на себя внимание общества и печати и послужила много для улучшения положения русских паломников в Иерусалиме и руководствования ими по Святой Земле. В течение четырех лет, протекших от поездки А. В. Елисеева, многие из недостатков, указанных им на русских постройках, благодаря деятельности новых консулов и разумной, энергической помощи Палестинского Общества, исправлены или удалены. Так уничтожены те гнусные поборы смотрительниц за постройками, на которые горько жалуется А. В. Елисеев; постройки приведены в возможную чистоту и опрятность; содержатся тоже опрятно. Консульство обращает своё внимание на каждую малость, относящуюся до русского паломника, и особенно зорко следит за чистотой, которая так необходима при скоплении массы людей и неизбежной их скученности. Так, всякое скопление разного ненужного хлама и тряпья строго преследуется; запрещается также ставить самовары в коридорах зданий, что, по словам доктора Елисеева, в прежнее время совершенно отравляло воздух в помещениях; уничтожены в настоящее время и негласные поборы на постройках за помещение, составлявшие настоящую язву до 1884 г. Улучшена самая вентиляция зданий, и ретирады, составлявшие еще недавно настоящие клоаки, теперь приведены в порядок. Точно также организовано правильно и почтовое дело, беспорядки которого так поразили автора-паломника.

Несмотря, однако, на все заботы местной администрации и Палестинского Общества, самые постройки, при постоянно увеличивающемся наплыве богомольцев, с каждым годом делаются все более и более недостаточными, а потому Палестинским Обществом и приняты меры об их расширении, о чем мы скажем несколько далее. В настоящее же время, при всех заботах о размещении поклонников, эти последние помещаются тесно, по нескольку человек в одну комнатку, а в паломнический сезон до 8–10 и даже 15 человек, причем многим приходится спать даже на полу. В таких случаях, многие паломники вынуждены бывают помещаться то в греческих монастырях, то в гостиницах, то наконец в палатках на обширном дворе построек.

Для снабжения построек водой, на дворе русского места устроено несколько водоемов или цистерн, в которых собирается дождевая вода, составляющая главный источник водоснабжения в Иерусалиме, где нет ни источников, ни колодезей, ни рек.

Цены за пребывание на русских постройках установлены следующие:

В приюте 1-го разряда, помещающемся в доме духовной миссии, в так называемых дворянских номерах: за первые две недели платится 4 р.; свыше двух недель и до месяца – по 40 к. в сутки; свыше 1 и до 2-х месяцев – по 10 р. за полный месяц и по 40 к. – за неполный месяц; свыше 2-х и до 3-х месяцев по 12 р. за полные месяцы и по 50 к. в сутки за неполные; свыше 3-х месяцев по 1 р. в день золотом. Более 8 месяцев в приюте жить не разрешается.

В приюте 2-го разряда, как мужском, так и женском, разрешается жить не более трех месяцев; платы за помещение в первое время не полагается никакой, а далее по – усмотрению консула. Паломники, желающие остаться долее в Иерусалиме, чем положено жить в странноприимнице нанимают себе кельи в различных греческих монастырях, служащих своего рода гостиницами.

В книге А. В. Елисеева описаны с достаточной полнотой условия житья в этих монастырях, хотя надо сознаться, благодаря энергической деятельности настоящего патриарха Никодима, многие из недостатков, указанных доктором Елисеевым в настоящее время устранены.

Архимандрит Антонин, настоятель русской миссии в Иерусалиме

Хорошую пищу на постройках, вообще говоря, трудно достать и до настоящего времени и притом она обходится довольно дорого: состоятельные паломники платят за обед и ужин до 1½ – 2 р. в сутки, и все-таки не могут надеяться получить хорошего стола. Многие столуются поэтому в гостинице Фейля, находящейся вблизи построек, но и тут пища не лучше. Обед в дворянских номерах поставляется смотрительницей по особому соглашению. Что же касается до простых поклонников, то они питаются доселе так, как написано в книге А. В. Елисеева, т. е. по большей части одним жиденьким чаем, покупным хлебом, или какой-нибудь похлёбкой, которую варят сами на переносных железных кухнях, которые греются при помощи углей, так как дрова совершенно неизвестны в Иерусалиме. Около построек есть еще еврейские харчевни, где можно достать тарелку щей или супу с говядиной за 30 к. и напиться чаю с булками; но так как харчевни эти очень грязны, то русские паломники их посещают неохотно, несмотря даже на русские вывески и приманку в виде баранок, сухих калачей и русского вина. Все необходимое приходится поэтому покупать, главным образом, на большом базаре, в самом городе, или на временном, который ежедневно утром открывается перед входной калиткой наших построек. Около этих же построек, по Яффской дороге и не доходя яффских ворот, теперь существует несколько лавочек, приспособленных специально для русских паломников. Тут можно встретить вывески с надписью «Белая харчевня», «Московская булочная» или другими, ласкающими русский глаз иероглифами. Все эти лавчонки содержатся по большей части русскими евреями. Палестинское Общество, в заботе своей о всех нуждах паломников, старается и с этой стороны удовлетворить наших соотечественников. Оно надеется организовать в скором времени вполне хозяйственную сторону русских паломников в Иерусалиме, устроить для них от себя лавку с необходимыми продуктами и столовую на постройках, где паломники могли бы получать все по недорогой, установленной Обществом, цене.

Что касается до настоящих цен жизненных продуктов на иерусалимском рынке, то они мало разнятся с теми, которые приведены в книге А. В. Елисеева. Белого хлеба для насыщения русского человека по-прежнему необходимо по крайней мере на 10–15 коп., а для того, кто захочет питаться как следует, необходимо затрачивать от 75 коп. до 1 р., чтобы иметь стол с горячим варевом .

Теснота помещений, недостаточных для ежегодно увеличивающейся массы поклонников из России, затруднение в приобретении доброкачественной и недорогой пищи, невозможность содержания в необходимой чистоте тела и одежды по отсутствие бани и прачечной при постройках, неимение даже горячей воды на первые нужды – все это обратило на себя особенное внимание Палестинского Общества, начавшего с первых дней своего возникновения оказывать посильную помощь паломничеству. Задавшись целью сделать всё возможное, чтобы доставить паломнику необходимые в пути и на Святой Земле удобства, Общество прежде всего удешевило до крайности самое путешествие в Палестину, введя свои паломнические книжечки.¹³ Затем приступило к удовлетворению прочих насущных нужд паломников по прибытии их к цели путешествия.

Первым делом Общества в этом отношении было снабжение поклонников горячей водой. Только тот, кто путешествовал по Востоку, может в полной степени оценить это первое благодеяние: утолить жажду жаждущему всегда считалось величайшим благодеянием на Востоке. Палестинское Общество прекрасно начало свою деятельность на месте с утолением этой Евангельской необходимости. Для этой цели Обществом был приобретен и привезен на место особый водогрейный аппарат который может доставлять горячей воды от 300 до 400 ведер в день. С паломников, за один чайник воды, установлено взимать по 1 копейке, для покрытия расходов по приобретению топлива. Позаботившись об утолении жаждущих, Общество приняло меры и для утоления алчущих; с этой целью оно устроило дешевые, но вкусные и здоровые обеды для паломников; такой обед состоит из двух горячих блюд и стоит 5 царичек, или 12½ –15 коп., смотря по курсу. Третьим великим благодеянием Общества было удовлетворение столь необходимой в Святой Земле потребности в бане, которую русский человек считает в числе потребностей первой необходимости, особенно в то время, когда ему приходится предстоять перед величайшими святынями христианского мира. С этой целью, Общество, впредь до устройства собственной бани, вошло в соглашение с содержателем патриаршей бани о предоставлении на её два раза в неделю исключительно для русских поклонников с платой по 15 коп. с человека.

Заботясь о материальных нуждах русского паломника, Палестинское Общество позаботилось и об удовлетворении его духовных потребностей. С этой целью оно урегулировало продажу книжек религиозного содержания, путеводителей по Святой Земле, её описаний, и предприняло само несколько изданий, вполне приноровленных к потребностям русского паломника. Таковы книжки: «К Животворящему Гробу Господню», «Путеводитель по Святой Земле» и др. Помимо этого, Общество на свой счет содержит при миссии особое духовное лицо, которого единственной обязанностью служит духовное руководительство паломниками, сопровождение их по святыням, разъяснение их истории, а также служение молебнов и чтение молитв на местах, освященных особыми религиозными воспоминаниями. Не ограничиваясь этим, Общество пригласило из России священника, который ежедневно, в определённые часы, предлагает паломникам беседы из Священной Истории, истории Церкви, преимущественно Российской, а также о святых местах Востока и России.¹⁴

Самым важным делом Палестинского Общества в отношении материальной помощи паломникам является однако устройство новых помещений, на который Общество израсходовало огромные суммы (свыше 100 тыс. р.). Для возведения новой странноприимницы в помощь существующей на средства Палестинской комиссии, Общество прибрело рядом с русскими постройками место в 1800 квадратных сажень и отрядило в Иерусалим своего уполномоченного. Огромное здание новой странноприимницы быстро поднимается и будет готово для приюта пришельцев к началу паломнического периода 1889 года. Обширное, двухэтажное, занимающее все стороны площади, оно строится в виде четырехугольника с небольшим двориком посередине.

Священник А. Анисимов, руководитель поломников в Святой Земле.

Кроме главного здания, во дворе строится еще дополнительное, тоже двухэтажное здание. Новая странноприимница рассчитана на 400 простых поклонников; кроме общих помещений тут устраивается еще 6 отдельных номеров для тех лиц, которые избегают помещения в общих палатах и для которых помещение в дворянских номерах может показаться излишней роскошью. В южном флигеле будет находиться большая столовая для простых поклонников, с часовней при ней; в этой же столовой будут происходить духовные беседы и чтения для паломников. В том же южном флигеле помещаются: кухня, хлебопекарня и лавки, а в северном – конюшня, амбары с сушильней, прачечной и баней. В восточном флигель устраивается приют 1 разряда на 50 паломников, и здесь же назначены помещения для уполномоченного Общества, священника, амбулаторной лечебницы и конторы.

Таким образом, с окончанием всех этих новых построек, производимых под руководством уполномоченного от Палестинского Общества Д. Д. Смышляева, паломники наши будут обеспечены всем необходимым для них на чужбине и будут иметь в Иерусалиме такой прекрасный приют, которому могут позавидовать иностранцы. При той могучей помощи, какую успело оказать за несколько лет своего существования Палестинское Общество, можно думать, что для русского паломничества, а вместе с тем и для русского влияния на Святой Земле, настанет иная пора. Для судеб, изнемогающего православия в Святой Земле это возрастающее влияние России отразится крайне благотворно, и теперь даже, после десятков лет упадка, оно поднимает смело голову, чувствуя, что за ним стоит поддержка могучей России её Императора и стомиллионного народа. «Теперь у нас, русских,¹⁵ есть уже свои устои, свои передовые укрепления и форты. Скоро у нас будет 5–6 храмов на Святой Земле, несколько школ, насаждаемых православным Палестинским Обществом, есть свои приюты, своя земля, свои люди. Теперь, когда большинство поклонников в Палестине составляют русские, когда в Иерусалиме постоянно проживает по несколько сот русских, когда у нас есть свои прочные устои на Св. Земле и даже туземцы начинают осваиваться с русскими более, чем с другими европейцами, и, приходя с ними в самые живые сношения, научаются даже говорить по-русски, тогда и для русской пропаганды найдётся достаточно места...». Россия может теперь придти на помощь изнемогающему православию, и православное Палестинское Общество, со своим Августейшим Председателем во главе, сделало уже не мало в этом направлении, учреждая школы и созидая церкви с одной стороны и помогая русским паломникам с другой; школы, церкви и странноприимницы – это наши опорные укрепления; масса православных паломников, идущих с горячей верой из далёкой России, – это Божья рать, которой мудрыми вождями должны явиться русские и греческие миссионеры и проповедники, с блаженнейшим патриархом Иерусалима во главе.

Русские постройки и вообще русские владения на Св. Земле надо поэтому рассматривать не только как приюты и странноприимницы, но и как русские твердыни, на которые с надеждой и уверенностью может опереться православие на Св. Земле. Вот почему мы и должны были остановиться на них, прежде чем начать описание св. Града. Русские постройки у Яффских ворот Иерусалима стоят словно лагерь союзников православия, на который могут с радостью взирать все честные борцы, сохранившие свет истинной веры в продолжение 19 веков на Св. Земле. Вот почему еще сильнее забьется сердце русского путника, когда он увидит родной уголок у самых древних стен старого Иерусалима.

В прежнее время наши паломники, которых, впрочем, и число было невелико, останавливались в Иерусалиме в православных греческих монастырях, причем терпели крайнюю нужду и всякого рода неудобства, тем более, что до 50-х годов нынешнего столетия в Палестине не было ни русского консульства, ни миссии, и ни одного русского уголка. Первая мысль об устроении быта русских богомольцев в Святой Земле принадлежит в Бозе почившей Государыне Императрице Марии Александровны. Для практического осуществления этой мысли, в 1859 году посетили Иерусалим Великий Князь Константин Николаевич с супругой и сыном. Это было первое посещение Святой Земли Особами Императорского дома. Оно отразилось в высшей степени благоприятно которое дальнейших судьбах русского паломничества, которое с тех пор уже не выходило из под покровительства Высочайших особ. Уже первое посещение Святой Земли Великим Князем имело последствием приобретение Россией земельного участка в самом Иерусалиме, подаренного Султаном лично Августейшему Паломнику. Вынесенные Его Высочеством впечатления о быте русских паломниках были таковы, что устройство собственного, русского пристанища для наших паломников было признано лучшими средством для выполнения намеченной Её Величеством цели. Благое дело это было возложено на Бориса Павловича Мансурова, который, вложив в него всю свою энергию, выполнили его по предначертанием Императрицы и таким образом явился первым деятелем столь широко ныне развившегося дела покровительства русскими богомольцами в Святой Земле. Для возведения русских построек В. П. Мансуровым было избрано место вблизи яффских ворот за городской стеной (там, где, как мы заметили выше, при разрушении Иерусалима в 70 году по Рожд. Хр. расположилось войско императора Тита). Выбор этот был сделан разумно, так как внутри города, в городских стенах, не было достаточно обширного места для построек, задуманных широко. Выбор места за городом рационален и потому, что место это находилось в лучших санитарных условиях, чем участки внутри тесного, грязного города, да и самое дело могло быть поставлено в широких размерах, не стесняясь узкими рамками городских условий. Русское место и возводимый на нем русские постройки явились между прочим первым зерном нового европейского Иерусалима, выросшего за последнее время вокруг града Давидова. Половина избранного места, как сейчас сказано, была подарена Султаном Великому Князю Константину Николаевичу; остальная же часть куплена на средства, пожалованные в Бозе почившим Императором Александром Николаевичем. Постройки начались в 1859 году и были окончены в течение десяти лет. Возведенные здания были рассчитаны на 1000 человек; но грандиозные планы, в сферу которых входили надстройка второго этажа приютов, разбивка обширного сада, устройство всевозможных хозяйственных приспособлений, не были вполне осуществлены и дело построек наших остановилось на полпути. Заведывание ими, как и все дело помощи русским паломникам на Святой Земле, было возложено на вновь образованную Палестинскую Комиссию или Комитет, в состав которой вошел, между прочим, и инициатор дела Б. П. Мансуров. Комиссия эта до самого последнего времени находилась под председательством Великого Князя Константина Николаевича. В течение четверти века Комиссия сделала не мало для вспомоществования русским паломникам на Святой Земле; так, она, кроме Иерусалимских построек, содержала приюты в Яффе, Рамле, Каифе, Назарете, Тивериаде. Но в виду постоянного увеличения русских богомольцев наши странноприимницы оказывались недостаточными, да и хозяйственные приспособления страдали многими недостатками. К счастью, для русского паломничества Великий Князь Сергей Александрович, храня в сердце своем завет вечно достойной памяти Родительницы своей, взял дело улучшения быта паломников в свои энергические руки и, лично посетив Иерусалим вместе с Августейшим Братом своим Великим Князем Павлом Александровичем в 1881 году, в следующем, затем, году основал Православное Палестинское Общество, которое и поставило себе задачей: собирать, разрабатывать и распространять в России сведения о святых местах Востока, оказывать пособие православным паломникам этих мест, учреждать школы, больницы и странноприимные дома, а также оказывать материальное пособие местным жителям, церквам, монастырям и духовенству. Таким образом, то, что не довершено Палестинской Комиссией, в чем оказались пробелы и на что не хватало материальных средств, взяло на себя Палестинское Общество, под энергическим руководством своего Августейшего Председателя уже успевшее в шесть лет сделать многое для русского паломничества и еще более обещающее в будущем.

Палестинское Общество, имеющее в своей среде не только лиц, интересующихся Святой Землёй, но и всех русских Палестиноведов, имеет честь считать в своей среде большинство русских Иерархов и массу высокопоставленных лиц, и ко всему этому иметь счастье пользоваться сочувствием Высочайших Особ и всемилостивейшим покровительством Государя Императора, могучего защитника православия. Все это нравственное и материальное могущество Общества дает нам право надеяться, что и в будущем оно не оставит своей полезной деятельности и что под руководством своего Августейшего Председателя оно сделает более, чем могла и думать Палестинская Комиссия, сделавшая свое дело и поддержавшая русское паломничество до 1882 года, когда пришло ему на помощь Православное Палестинское Общество. Палестинская Комиссия отходит в настоящее время на второй план, в виду могучего развития юного, полного энергии Общества, и, даст Бог, для блага дела сольется и материально с Палестинским Обществом, как соединяется оно ныне в лице Августейшего Председателя Великого Князя Сергия Александровича, общего для Общества, и Комиссии.

Для всех народов, исповедающих Единого Бога, Иерусалим является Святым Градом в полном смысле этого слова. Для Иудеев – это град, вмещавший некогда. единый в мире храм Всемогущего Бога, каменные останки которого еще и до днесь напоминают им величайший период их истории, когда они были народом Божиим по преимуществу. Еще более свят и памятен Иерусалим для христианского мира, 18 веков обращающего свои взоры на горний град Давидов, где совершилось искупление рода человеческого. Как град великой святости, наравне с Меккой, Мединой и Хевроном, Иерусалим почитается и магометанами, которые покланяются здесь также Иисусу, величайшему пророку ислама после Магомета; Омарова мечеть, ставшая на место Соломонова храма, считается одной из величайших святынь ислама.

Судьба святого Города известна нам в течение 35 с лишком столетий. Иерусалим, в древности Салим (что значит мир), по преданию, основан Мельхиседеком, царем-священником Бога Вышняго, за 2000 лет до Р. X. (Книга Бытия, гл. 14, ст. 18.) Через 50 лет после своего основания, еще до прибытия в Святую Землю народа Божия, Иерусалим подпал во власть, жившего здесь и в окрестностях, Ханаанского племени иевусеев, потомков Иевусея, одного из сыновей Ханаана, внука Хамова и правнука Ноева (Книга Бытия, гл. 1 и. ст. 16). Завоеватели построили на горе Сион укрепленный город, которому они дали имя Иевуса, в честь своего родоначальника.

Из соединения обоих имен Иевуса и Салима образовалось имя Иевусалим, позже Иерусалим. Последнее слово означает: обиталище или жилище мира, как разъясняет Св. Апостол Павел. Иевусеи оставались почти 520 лет в спокойном обладании городом, вплоть до прихода израильтян в Обетованную Землю. При покорении Святой Земли, Иисус Навин разбил при Гаваоне пятерых царей Иевусейских, в том числе и Адонивезека, царя Иерусалимского (Книга Иисуса Навина, гл. 10, ст. 5), и самый город отдал в удел колену Вениаминову, проведя границу между ним и коленом Иудовым к югу от города в долине Генном (Книга Иисуса Навина, гл. 18, ст. 16 и 28), – нынешней долине сынов Гинномовых, вади – ер-Ребаби, проходящей к югу от Сиона, между сим последним и горою Злаго Совещания, джебель -Абу-Тор. Хотя самый Иерусалим был завоеван Евреями еще в 1445 году до Рождества Христова, причем царь его Адониседек был умерщвлён, но гора Сион и сооруженная на ней крепость остались в руках Иевусеев. Таким образом отданный Иисусом Навином в удел колена Вениаминова, Иерусалим еще долго, в течение многих столетий принадлежал Иевусеям, которых Евреи не могли из него окончательно вытеснить. Книга Судей повествует, что один левит из гор Ефремовых, проходя вечером мимо Иерусалима, на приглашение своего отрока переночевать в нем, отвечал: «Неуклонимся на град чужд, в нем же несть от сынов Израилевых» (Книга Судьй, гл. 19, ст. 12; вторая книга Царств, гл. 5, ст. 5). Только Давиду, на восьмом году его царствования, в 1047 году до Рождества Христова, удалось овладеть городом Иевуса. Давид, прельщенный его выгодным в стратегическом отношении местоположением, защищенным с трех сторон глубокими долинами, сделали Иерусалим столицей своего царства. С этих то пор, как следует полагать, город Хевуса и стал называться Иерусалимом. Давид укрепил его новыми стенами и выстроил в нем дворец.

Укрепленная гора Сион, особенно полюбившаяся Царю-псалмопевцу, со времен Давида стала носить название города или крепости Давида, и туда через несколько лет был принесен Давидом ковчег Завета.

При царе Соломоне, сыне Давидовом, Иерусалим достиг апогея своего величия и справедливо считался одним из великолепнейших городов мира. На бывшем гумне Орны Иевусеянина. на площади нынешней Омаровой мечети, харам-еш-Шериф, где некогда Давид видел Ангела, остановленного Господом от дальнейшего погубления жителей Иерусалима, и где был сооружен Давидом жертвенник, Соломон создали великолепный храм Единому Богу и выстроил себе новый дворец. Все эти сооружения, украсившие Иерусалим с внешней стороны (вторая книга Паралипоменон, гл. 3, ст. 1; вторая книга Царств, гл. 24), постоянные сношения с Индией и Африкой, доставившие сюда все дары Востока, и ряд других причин, заключавшихся в быстроте роста Израильского царства, сделали Иерусалим средоточием западно-азиатского просвещения. Этому способствовало и центральное положение его на большой дороге, соединявшей переднюю Азию с Африкой, Аравией и Офиром. Но этот блестящей период, истории Иерусалима длился очень недолго. Уже со смертью Соломона, град Давидов теряет многое из своего недавнего величия, которое еще более меркнет, когда по отпадении десяти колен от Ровоама, сына Соломонова, Иерусалим остается не столицей обширного царства, а только главным городом двух оставшихся верными Ровоаму колен – Иудина и Вениаминова. С этих пор в течении почти 3000 лет судьба не особенно улыбалась Иерусалиму; едва ли есть на земном шаре другой город, который бы был столько раз разрушен, создан снова и вновь разрушен до основания. Настоящий Иерусалим есть город развалин много раз разрушенного града Давидова; на много саженей вглубь идут эти останки схороненных преемственно обиталищ народа Божия.

Так исполнилось предопределение Господне, переданное Евреями еще через Моисея-Боговидца (Книга Левит, гл. 26).

Вследствие рокового распадения, ослабившего силы Еврейского народа, Иерусалим, в течении трех столетий подряд, был постоянной целью бесконечных нападений соседей: Египтян, Филистимлян, Ассириян и других народов Азии и Африки. Особенно пострадала Иудея, достигшая значительного благосостояния при царях Охозии и и Езекии, при нашествии Сеннахерима Ассирийского. В 606 г. Иерусалим подпал наконец под власть Навуходоносора, царя Вавилонского. Навуходоносор разграбил снова храм, сверг с престола царя Иоакима, посадил на место его Седекию, двадцатого царя из дома Давидова, и с тысячами пленных иудеев вернулся в Халдею. Вследствие восстания Седекии, Вавилоняне еще раз вернулись назад, разграбили совершенно Иерусалим, срыли его крепость, сожгли

 храм и отвели весь народ в плен на верховья Тигра и Ефрата (четвертая книга Царств, глава 25). Через 70 лет (после первого пленения народа Израильского в 606 году до Рождества Христова), Кир царь Персидский даровал Иудеям позволение вернуться назад на родину в 536 году до Рождества Христова (первая книга Эздры, гл. 1 и 4). Хотя оставшимся и было разрешено, по возвращении в землю их отцов, вновь воссоздать храм и стены Иерусалимские, под руководством Неэмии, но прошло еще много лет, пока им удалось исполнить то и другое. Александр Великий, во время своего знаменитого похода, обласкали иудеев, подняли из ничтожества Иерусалим и даровал ему обильные привилегии. При разделении Македонского царства, после смерти Александра Великого, Палестина и Иерусалим снова очутились между соперничествовав- шими монархиями, Египетской и Сирийской, а потому и стали опять поприщем долгих войн между этими двумя государствами. Много раз Иерусалим переходил из рук в руки, пока не перешел во власть Птоломея Сотера (305 г.). В царствование его, как и при первых Селевкидах, град Давидов пользовался миром и, казалось, готовился начать новую жизнь, как вдруг после долгой осады овладел Иерусалимом один из Селевкидов, сирийский царь Антиох Епифан. Он разграбил храм Иерусалимский и осквернил его языческим богослужением. Тирания Антиоха Епифана (176–163 гг. до Рождества Христова) повергла град Давидов в новые бедствия, тем более, что сирийцы воздвигли гонение на последователей Бога истинного. Доведенные до отчаяния жестокостью и преследованиями сирийских царей, евреи восстали под начальством Иуды Маккавея, родом из Мадианы. Благодаря победам Маккавеев, Иерусалим снова стал столицей независимого царства, основанного в 142 г. до Рождества Христова) домом Маккавеев, и истинное богослужение было в нем снова восстановлено и храм возобновлён.

После Иуды, Иерусалим был взят сирийцами, при помощи голода, причем стены Сиона были разрушены. Ионафан, отнявший град Давидов от сирийцев, укрепил его еще сильнее, чем прежде. При Иоанне Гиркане Иерусалим снова подвергся осаде сирийцев, которыми и был принужден к сдаче. Распри между Маккавеями привели Палестину к вмешательству римлян в её междоусобные распри.

Менее чем через 100 лет после Иуды Маккавея, римский полководец Помпей завоевал всю Сирию, Иудею и овладел Иерусалимом. К великому ужасу Иудеев, Помпей вошел в самое Святое Святых, но не коснулся сокровищ, похищенных позднее Крассом. Захватив город в 64 г. до Р. X., Помпей посадил в нем римского наместника, именем Скавра (Flav. Iоs. Апt. XIV, 4). Через 20 лет после этого, (в 40 г.) Иерусалимом овладели Парфяне, но были изгнаны оттуда, с помощью римлян, Идумейцем Иродом (31 г.), который провозгласил себя, с согласия римлян, царем Иудейским. Ирод Великий, под владычество которого подпал Иерусалим, украсил его многими новыми прекрасными зданиями и в особенности расширил и великолепно украсил храм Иерусалимский, которому суждено было освятиться посещением и проповедью Сына Божия (Flav. Iоs. Апt. XV, II). Ирод же восстановил крепкие стены города и снабдил их 60 башнями: все эти постройки сделали град Давидов одним из великолепнейших городов в мире. В конце царствования Ирода, в 5508 году от сотворения мира, родился в Вифлиеме давно жданный со времен Авраамовых Мессия. После смерти Ирода император Август приказал обнародовать его завещание, сделав в нем некоторые изменения, в силу чего царство Иудейское было поделено между тремя сыновьями Ирода, Архелаем, Филиппом и Антипой. К несчастью, все сыновья тирана, наследовали отцу не в уме, а в безумной жестокости. Так Антипа повелел казнить Св. Иоанна Крестителя; он же потом издевался и надругался над Христом, как над безумцем и обманщиком. Архелай, наследовавший отцу во властвовании над Иудеей, Самарией и Идумеей, был обвинен своими подданными перед Цезарем Августом в жестокости и сослан им в Виенну, в Галлии (во Франции). Этнархия Архелая была присоединена после этого к римской провинции Сирии (Flav. Iоs. Апt. XVIII,7). Таким образом, благодаря междоусобиям наследников Ирода Великого и борьбы различных партий евреев между собой, несчастная Иудея, после недолгой самостоятельности, сделалась снова римской областью, которой управляли римские наместники. Иерусалим сделался их столицей и они производили суд и расправу в Антониевой крепости подле самого храма. Понтий Пилат, шестой из наместников, управлял Палестиной от 27 до 36 года по нашему летосчислению. Он известен только тем, что из малодушия предал крестной смерти Божественного Спасителя.

От 37 до 44 года Иудея управлялась снова царем, Агриппой I, внуком Ирода. Этот царь приказал казнить св. Апостола Иакова и заточил св. Апостола Петра. Первоверховный Апостол, однако, был освобожден из заключения Ангелом (Деяния св. Апостолов, гл. 12). Агриппа расширил Иерусалим, приказав включить в город горы Голгофу на западе и Везефу на севере, посредством постановки так называемой третьей стены. Чтобы доставить работу 18000 человек, которые окончили постройку храма, и издержать остатки священного сокровища. Иудеи, хорошо знавшие, что иначе оно не избежало бы разбойнической жадности римлян, просили позволения возобновить колоссальные подпорки храма, которые царь Соломон нарочно воздвиг с его восточной стороны. Но Агриппа в этом отказал и только позволил жителям Иерусалима выстлать город прекрасными белыми плитами. Царствование Агриппы было наполнено борьбой двух сильнейших парий, которыми руководили Елиазар и Анания; борьба эта сопровождалась кровопролитиями, и сам царь должен был однажды бежать из Иерусалима. После смерти Агриппы на седьмом году царствования, Иудея, за исключением храмового управления, снова совершенно подпадает под власть римских наместников. Дела храма вскоре после этого впервые были подчинены Ироду, князю Халкиды, брату Агриппы, позже – Агриппе II, сыну этого Ирода, который наследовал ему с титулом царя в господствовании над несколькими северными областями Иудеи.

Конец страшной борьбе парий положили снова римляне, полководец которых Веспасиан овладел Галилеей в 67 году. Но все это не останавливало междуусобиц в Иерусалиме. Шайки грабителей обеих партий грабили град Давидов и свирепствовали в самом храме, где были осаждены первосвященником Ананом. Тогда одна из партий призвала исконных врагов Иудеи Идумеев, и с помощью их в городе было произведено страшное избиение. Все это преисполнило меру терпения римлян. Веспасиан направил свои легионы на Иерусалим, осаду которого поручил Титу. Долго длилась эта осада; наконец, после упорной борьбы, священный город был взят и разрушен, а храм сожжен и срыт до основания. Восемнадцать столетий прошло с тех пор, но ни одно раззорение ни до, ни после этого не было так ужасно и не врезалось так сильно в память человеческую, как разрушение Иерусалима Титом. Как точно тогда исполнились слова Иисуса Христа, предсказавшего такое полное раззорение Иерусалима, видно уже из того одного, что из колоссальных сооружений, современных Спасителю, дошло до нас всего лишь несколько жалких каменных обломков. Лет 60 спустя, под предводительством равви Бар-Кохеба, провозглашенного ожидаемым Мессией, Евреи попытались восстать еще раз, но Иерусалим вновь был взят и восстание потушено в крови несчастного народа. Оставшиеся в живых Евреи тогда были рассеяны по лицу всей вселенной, но самый Иерусалим быль возобновлен Адрианом в 136 г. и получил наименование Элии-Капитолины, которое удержалось до самых времен Константина; Евреям было воспрещено под страхом смертной казни, посещение этого города, возбуждавшего в них столько воспоминаний. Глумление язычников над почитателями Бога истинного дошло до того, что статуя Венеры была поставлена на месте Гроба Господня, а на месте храма Соломонова воздвигнут был храм Юпитеру.

Иерусалим в дни Иисуса Христа

Как, однако, ни старались язычники вырвать с корнем древо истинного Богопочтения, и как ни торжествовали они свою победу, окрестив новым языческим именем священный град Давида и Христа, но зерно, восшедшее из крови Спасителя, все более разрасталось и готово было произрастить древо, которому суждено было прикрыть всю вселенную. На место ветхозаветных Евреев, рассеянных по лицу земли, новозаветные христиане стали не только посещать места своего искупления, но и селиться близ них. Палестина, освященная стопами Иисуса Христа, стала еще более святой в глазах возрастающего христианства. Лишь только утишились военные брани, как со второго века по Р. X. нам становятся известны уже имена христанских паломников, стремящихся со всех концов древнего мира на поклонение святыням Иерусалима, куда привлекала их также слава великих епископов церкви Иерусалимской. Много сохранилось имён мучеников, запечатлевших в Святой Земле своей кровью исповедание имени Христова, но на их то костях и строилось прочно, как на крепкой скале, великое здание Церкви. Наконец кончились времена гонений, Галилеянин победил и сам император римской св. Равноапостольный Константин повелевает св. Макарию, епископу Иерусалимскому, над пещерой св. Гроба Господня соорудить великолепнейший храм. Иерусалим, бывший за последнее время языческим, познал, наконец, снова истинного Бога. С 326 года благочестивыми попечениями святой царицы Елены, кроме храма Воскресения, сооружено было множество великолепных зданий, построенных для защиты величайших святынь христианского мира. Константин Великий возвратил также святому Городу и его древнее славное имя.

С этого времени, в течении целых трех столетий, Святая Земля делается вполне рассадником и центром христианского мира. Подвижники Египетских пустынь переселяются в пустыни Иорданские и Иудейские. Слава о подвигах святых отшельников: Харитона, Герасима, Евфимия и Саввы Освященного, расходится по всему христианскому миру. Церкви и монастыри покрывают всю Палестину и проникают далеко в пустыню, где некогда шествовал Израиль; недаром говорит предание, что в Светлый праздник звон колокольный, не прерываясь, шел от Иерусалима до Синая. На Халкидонском соборе, в 451 году, св. отцы почли необходимым епископа Иерусалимского, дотоле принадлежавшего к митрополии Кесарии Приморской, в уважение великой святости Иерусалимского престола, на котором первый восседал Иаков, брат Господень, почтить патриаршеством, отделив в его ведение часть Антиохийской патриархии.

В этот же период времени Иерусалим, как и вся Святая Земля, делается местом постоянного паломничества. Император Юстиниан основал в Иерусалиме и его окрестностях, кроме множества церквей и 10–11 монастырей, еще странноприимницу. В 570 г. в Иерусалиме было выстроено приютов на 3000 православных паломников. Вскоре после того папа Римский св. Григорий и некоторые государства Западной Европы учредили на свой счет несколько приютов для паломников, приходящих с Запада. Иерусалим с того же времени и начинает раздавать различные священные предметы, которые разносятся многочисленными поклонниками по лицу всего христианского мира.

Но недолго продолжался золотой век для многострадальной Палестины и её великого, но многоиспытавшего града; для торжествующей Церкви Христовой наступали тяжелые годы испытаний. В 614 году Персидские полчища огнепоклонника Хозроя II, царя Персидского, сопровождаемые 26000 озлобленных Евреев, врываются с севера в Святую Землю, предавая все мечу и огню. Тысячами падают под их ударами св. иноки и отшельники, почти все церкви и монастыри раззорены, Иерусалим взят и разграблен, храм Воскресения разрушен и Честное Древо Святаго и Животворящего Креста Господня со св. Захариею, патриархом Иерусалимским, (21 февраля) увлечены в плен. Завоеватели ратовали преимущественно против святынь христианских; легионы евреев, сопровождавшие Персидские полчища, пылали мщением во время этого ужасного похода против христиан за то, что они унаследовали после них город Давида. Из бесчисленного множества взятых в это время христианских пленников, евреи купили и предали избиению около 80000 человек. Хотя победы над Персами Византийского императора Ираклия, отвоевавшего снова Святую Землю и возвратившего в Иерусалим священнейшее достояние христиан – Честное Древо Животворящего Креста Господня, остановили на время успехи врагов Христовой веры, но не прошло и четверти века, как Палестина подверглась новому нашествию. Огромные полчища арабов под предводительством Абу-Убейда, в 636 году, после победы над императором Ираклием и царем персидским Издегердом, обложили святой Город, который, несмотря на мужественное сопротивление его жителей и небольшого греческого гарнизона, предоставленного исключительно своим собственным силам, принужден был сдаться победоносному врагу. Патриархом в то время был св. Софроний (11 марта,), ободрявший личным примером защитников Иерусалима. При сдаче, однако, были выговорены довольно выгодные условия; так, первой статьей договора было постановлено, что калиф или заступающей его место обязуются не предпринимать ничего дурного против добровольно покорившихся под его власть христиан. Когда известие о падении Иерусалима было доставлено Омару, то он прискакал нарочно из Медины, сопровождаемый, как простой арабскгй шейх, всего лишь несколькими бедуинами, и не только подтвердил перед воротами города упомянутый договор, но и даровал Иерусалиму новую статью, в силу которой христианам было обеспечено владение их храмами и свобода исповедания веры за уплату ежегодной дани (637 г.).

С этих пор, в течение более 12 с лишним столетий, выключая небольшой промежуток времени, Иерусалим остается в руках мусульман; сообразно с этим судьба христианства в Святой Земле; становится в зависимости от воззрения мусульманских правителей, то исполнявших свято статьи Омарова договора, то воздвигавших на христиан гонения. Вплоть до начала одиннадцатого столетия времена мирные для Иерусалима сменялись временами гонения и притеснения со стороны Калифов Багдадских и Дамаскских, постоянно соперничавших между собой. Как во времена доримского владычества несчастная Палестина была яблоком раздора между владыками передней Азии и Египта, так и теперь различные мусульманские владетели, воюя между собой, раздирали ее на части. Счастливейшим периодом Святой Земли в течение первых четырех столетий мусульманского ига было царствование знаменитого Гарун -эр-Рашида, который, находясь в дружественных отношениях с могучим завоевателем западной Европы, королём Франков и Римским императором – Карлом Великим, оказывал покровительство христианам. Говорят даже, что знаменитый калиф посылал великому императору самые ключи от Гроба Господня. Карл Великий пользовался не раз этим дружеским расположением Гаруна, чтобы посылать в Святую Землю богатые милостыни для возобновления пострадавших церквей и оказания материальной помощи паломникам. В то же время был выстроен в Иерусалиме новый Мариинский монастырь, который в продолжении двух столетий затем служил почти единственным странноприимным домом и больницей для приходящих на поклонение христиан.

При распрях между мусульманскими государями, Иерусалим и нераздельно с ним связанная Святая Земля постоянно переходят из рук в руки, терпя насилия всякого рода и раззорения со стороны неверных. За этот период времени постепенно падает в ней число христиан, насильно обращаемых в ислам и уменьшается число паломников из Европы. Уже вскоре после смерти Гарун -эр-Рашида, во время долго затем господствовавшей анархии, обрушилось сильное гонение на христиан; старинная затаенная злоба мусульман, которую сдерживала справедливость великого калифа, проснулась с удвоенной силой. Многие церкви и монастыри были тогда совершенно разграблены, и не мало христиан погибло от меча мусульманского. С тех пор притеснение магометянами продолжалось постоянно, усиливаясь по временам; само название Иерусалима мусульманами было изменено в Бет -эл-Махдла (дом святилища) или эл-Кудс (святилище). Одно время христиане было вздохнули свободно, но нагрянула новая беда со стороны египетских фатимидов, которые в 969 г. овладели Иерусалимом. Особенно тяжелы были гонения, воздвигнутые на христиан в 9 веке, в 1000 году, при султане Хакеме от Египтян и в XI веке от Турков -Сельджуков. Безумный калиф Хакем, назвавший себя богом, будучи восстановлен Иудеями против христиан Рамлэ, отдал приказание губернатору разорить все церкви Иерусалима и доставить патриарха в Каир; жестокое приказание было исполнено, и патриарх, доставленный в столицу Египта, был ослеплён. Скоро, однако, предубеждения Хакема, против христиан изменились к лучшему, благодаря влиянию его матери-христианки Марии, сестры обоих патриархов Александрийского и Иерусалимского; в тот же самый год было отдано им новое приказание восстановить христианские храмы. Много терпели христиане Палестины со стороны арабов, но еще труднее стало им с тех пор, как турки овладели Святою Землёй. Турки-сельджуки, еще в XI веке появившиеся в Палестине, пользуясь слабостью калифата, рано проникли в Иерусалим и чинили всякие насилия над христианами в самых храмах Иерусалима. Многие из паломников Европы были свидетелями этих насилий, в том числе и знаменитый Петр Амиенский. Громко и возбуждающе раздалось в Европе могучее слово Петра Пустынника, призывавшего западных христиан к освобождению Святой Земли от ига неверных. Быстро загораются сердца, и рать крестоносцев отправляется в первый крестовый поход. 7 июня 1099 г. под предводительством Готфрида Бульонского Иерусалим берут приступом крестоносцы и вслед за тем созидают Иерусалимское королевство, существовавшее почти 100 лет, до 1187 г. Под властью латинян, православным однако было еще хуже, чем под властью мусульман. Православные патриархи, не стерпевшие обид латинян, принуждены были удалиться из Иерусалима, а все монастыри и церкви были отняты у православных и обращены в латинские. Трудно сказать, какова была бы дальнейшая судьба православия на Святой Земле под тяжелой ферулою латинян, но не прошло и ста лет, как Иерусалимское королевство сделалось добычей Салах-ед-дина (Саладина), который овладел Святым Городом 2 окт. 1187 г. Прежде однако, чем штурмовать Иерусалим, калиф обнародовал следующие условия сдачи: все способные носить оружие в продолжении 40 дней должны отправиться в Тир и Триполис; братья милосердия, ходящие в госпиталях за больными и ранеными, могут оставаться в Иерусалиме в продолжении одного года, чтобы докончить свой уход за ними, и вообще всем христианам были обеспечена жизнь и свобода, если они имели средства откупиться. Выкупной ценой было назначено: для мужчин десять червонцев, для женщин пять и для детей два. Христиане приняли эти условия, и Иерусалим отдался на милосердие калифа. Многие, разумеется, не имели возможности выкупиться и должны были поэтому остаться рабами. В несчастный день нового падения Иерусалима Саладин увидел возле ворот Давида до 10000 крестоносцев, вышедших из города навстречу победителю. Более 18000 христиан остались в городе в качестве рабов, в том числе от 4 до 5 тысяч детей. После такой постыдной для христиан сдачи Святаго Города, Саладин совершил свой торжественный въезд в Иерусалим. С отнятием Иерусалима у крестоносцев, православные могли снова вернуться и отчасти возвратить свое исконное достояние. С тех пор, под покровительством некоторых мудрых правителей, православие стало несколько прочнее, тогда как латиняне потеряли почти все, что имели со времен крестовых походов. В 1219 году пришли с Запада Минориты под начальством Франциска Ассизского, чтобы основать монастырь своего ордена поблизости Иерусалима и служить делу покровительства латинским паломникам. Принятые благосклонно, Минориты поселились на Сионе подле дома, где Иисус Христос совершил Тайную Вечерю.

Патриарх Иерусалимский Никодим

Потеряв в 1187 г. Иерусалим, крестоносцы уже через три года пытались снова захватить Святой Город во время третьего крестового похода, но Саладин во-время укрепил стены и сделал город неприступным. Его преемник Мелик -эл-Муазтам не разделял убеждений Саладина и срыл большинство укреплений Иерусалима из боязни, что крестоносцы овладеют городом и вновь прочно укрепятся в нем. Путем мирного соглашения императора Фридриха III с калифом во время четвертого похода, Иерусалим в 1229 г. был возвращен снова христианам под условием не возобновлять его стен и укреплений. Когда это условие было нарушено, мусульмане отняли Святой Город от христиан в 1239 г, а в 1243 г. крестоносцы еще некоторое время, и уже в последний раз, владели Иерусалимом. Вскоре затём, в 1244 г., нашествие монголов Хварезмийцев напомнило вновь христианам времена Хозроя и все ужасы взятия приступом Иерусалима. Почти все христиане, вышедшие под предводительством Храмовников и Больничных Рыцарей навстречу врагам, были истреблены полудикими монголами. Хварезмийцы ворвались в город и умертвили всех, попавшихся им на пути. Масса пролитой крови в городе однако еще не могла удовлетворить кровожадную натуру дикарей, наполнивших тогда весь мир своей славой и жестокостью, и они придумали адски-хитрую уловку для несчастных христиан. Посредством колокольного звона и поднятия христианских хоругвий на башнях, монголы заманили из окрестностей в город до 7000 христиан, которых всех потом и перерезали. Монголы однако ушли вскоре после этого кровопролития, и Иерусалим без особого труда был завоеван Египетским султаном. При последнем калифе из династии Аюбитов, Святый Град сделался местом новых гонений для христиан, точно также как и во время господства Мамелюков, чинивших всякие насилия и осквернявших святыни. Этот период истории Иерусалима представляет одну из самых грустных страниц. Относительно легче становится истерзанной Святой Земле, когда турецкий султан Селим II, покоривши Сирию и Египет, присоединил её к своей монархии; в 1517 г. Иерусалим становится турецкими городом, которым остается и поныне. С этого времени начинается новый период истории Иерусалима, правда, не такой бурный, но все-таки довольно тяжелый для того, чтобы он мог успокоиться и отдохнуть. Недолго была крепка и могуча монархия Османов; её расшатала борьба с Европой и христианским миром. По мере того, как ослабевало турецкое владычество в 17 и 18 столетиях, различные местные старейшины Сирии и Палестины начали стремиться к независимости. Отсюда междуусобные войны и раздоры, которые не давали Святой Земле успокоиться. В 1800 году Наполеон Бонапарт, овладевший Яффой, хотел взять и Иерусалим, но позднее изменил свой план.

В 1825 г. были волнения в Иерусалиме против местного губернатора, которые окончились бомбардировкой Святаго Града. В 1831 году, когда вся Сирия и Палестина подпали под власть отложившегося от Порты египетского вице-короля Мехмет-Али, Иерусалим тоже был занят египетским гарнизоном.

Время подчинения Святой Земли египтянам, несмотря на свою непродолжительность, осталось, однако, в памяти туземцев, так как энергический Ибрагим-паша, искоренил разбои, начал устройство дорог и вообще стремился к установлению порядка в стране давно отвыкшей от него. В 1840 году, по требованию европейских держав, Сирия и Палестина были возвращены туркам.

С этой поры, когда начинается контроль всей Европы над разлагающейся Турцией, как и над всем Востоком, Иерусалим, как и вся Святая Земля, ставшая поприщем мирной борьбы и завоеваний пропагандистов всей Европы, может отдохнуть от ужасов, наполнявших его 35-вековую историю. Теперь христиане, можно сказать, еще более, чем во времена крестоносцев, стали хозяевами Святаго Града и Св. Земли; Европейские консула и миссионеры теперь царствуют в Иерусалиме, который, становясь международным городом, уже теряет совершенно свой мусульманский характер. Каждый народ христианской Европы имеет тут свои постройки и свои уголки, своих представителей и своих пропагандистов. Иерусалим не нуждается более в крестоносцах, потому что власть мусульман так ничтожна, что Европе не нужно было бы теперь никаких усилий для того, чтобы овладеть Иерусалимом. Но она не делает этого и не сделает никогда, по той же причине, по какой едва ли сделается чьей-нибудь полной собственностью и град Константина Великого. Турки нужны Европе, как бессильные, послушные ей во всем стражи общеевропейских интересов и общехристианских святынь. Отними турки руки от Святой Земли, и она сделается ареной самой ожесточенной борьбы между представителями различных вероисповеданий. Борьба уже и теперь приняла довольно резкий характер, а по временам она обостряется до того, что турки должны принимать в ней участие в качестве официальных примирителей. В виду этого политического интереса, Иерусалим со своими окрестностями, еще недавно составлявший часть Дамасского пашалыка, теперь отделён от этого последнего и составляет административную единицу, зависящую прямо от Константинополя.

Такова вкратце летопись многострадального Святого Города.

Покончив с кратким обозрением судьбы Святого Града, мы еще скажем несколько слов о судьбах православия, связанного всецело с этим очагом христианства.

Мы знаем из предыдущего, что при покорении Святой Земли арабами большинство обитателей её отступило от христианства, меньшинство же сохранило Христову веру, которая поддерживалась в нем сознанием единения со всем остальным христианским миром. Крестовые походы, обещавшие новую эру христианам Палестины, скорее ухудшили, чем улучшили положение православия на Святой Земле. Латинство старалось, но все-таки не могло искоренить этого последнего, которое держалось крепко среди местных жителей, благодаря твердости греческих и туземных пастырей. Когда разделение церквей разорвало на две части Вселенскую Церковь, восточные христиане остались под защитой только дряхлеющей Византии. Как могла, она и пособляла им до последнего своего издыхания. После падения Византии, Иерусалимский патриархат, вместе с прочими православными патриархатами, вошел в состав Турецкой империи. Султаны применили к православным подданным общее мусульманское правило, по которому патриарх являлся представителем своей паствы перед лицом правительства. Общим же представителем для всех православных Турецкой империи явился Константинопольский патриарх, через посредство которого могли ходатайствовать за свои паствы перед султаном все остальные иерархи. Константинопольский патриарх таким образом невольно выдвигался между равными себе патриархами, и греческое византийское влияние не преминуло отразиться на судьбах православия на Святой Земле. В конце XV и начале XVI в.¹⁶ Иерусалимский престол от неспособности туземных патриархов пришел в такой упадок, что богослужение совершалось в полотняных ризах, с железными трикириями и медными сосудами. Многочисленные обители и святыни были уступлены иноверным, а туземное духовенство, ревниво оберегавшее свои выгоды, не допускало в состав свой греческих пришельцев. С избранием грека Германа в 1534 г. на Иерусалимский престол положен конец туземной теократии. С тех пор Иерусалимский синод, набранный Германом из греков, постановил правилом не избирать вперед туземцев на места высшей Иерусалимской епархии. В течение этих трех веков Иерусалим даже редко видал в своих стенах преемников св. Иакова. Бывали патриархи Иерусалимские, которые и умирали, не посетив Святого Града. Живя постоянно в Константинополе и управляя патриархатом через наместников, Иерусалимские патриархи были, так сказать, не более как членами Константинопольского синода. Этим равным образом и объясняется постепенное падение православия на Святой Земле. «Вся история Иерусалимского патриархата за последние три столетия выражается в одном сохранении и приобретении святых мест. Так как к тому же самому стремились латиняне, то между православным патриархатом и францисканамы завязалась ожесточенная борьба. Разные притеснения и вымогательства местных властей, отстаивание своих прав и привилегий перед Высокой Портой, подкуп и даже борьба открытой силой были только необходимым следствием этого соперничества. Только благодаря упорной борьбе, которую вел и ведёт Иерусалимский патриархат, мы православные имеем еще утешение молиться у святых мест, и в этой борьбе заключается незабвенная услуга патриархата перед Церковью».

Но кроме этой постоянной раззорительной борьбы, и разные другие тяжелые испытания неоднократно в этот период времени постигали Иерусалимский патриархат. Так восстановление сгоревшего в 1808 году храма Воскресения обошлось православным более 1 миллиона рублей. Еще тяжелее было время греческого восстания: поклонники не являлись, приношения иссякли, патриархат был совершенно раззорены и вошел в неоплатные долги. С 1820 по 1830 гг. все драгоценности ризницы были проданы, и все-таки патриархат был до того обременен долгами, что кредиторы требовали аукционной продажи православных святынь, монастырей и поместий. Только заступничество русского правительства спасло тогда Иерусалимский патриархат. Пожертвования из России, Греции и от балканских славян поддержали казну патриархата, и к 1840 году он не только уплатил свои долги, но и успел воссоздать свою ризницу.

В 1845 г. воссел на престол св. Иакова блаженнейший Кирилл; время избрания его совпадает с началом в Иерусалиме усиленных протестанской и латинской пропаганд , скоро оторвавших от православия множество обитателей Святой Земли. Но Кирилл был не в силах бороться с наседавшими иноверными пропагандистами и дал возможность латинскому патриарху Валерге заполонить почти всю Палестину. Таким образом, в последние 40 лет, во время самой ожесточенной пропаганды иноверцев, для поддержания туземной православной паствы не сделано было ничего. Низложение патриархов Кирилла и Прокопия Святогробским братством указало горестную возможность посредством интриг и денег возводить и низлагать патриархов. При таком положении дел, патриарх становился чуть не игрушкой в руках сильного деньгами Святогробского братства. Помимо этого, в среду Иерусалимской теократии скоро прокрался и чуждый Церкви дух разделения по национальностям и его плевелы.

Результатом всего этого, положение дел к концу 1880 г., говорит В. Н. Хитрово, было безотрадно для каждого православного; в пределах Иерусалимского патриархата не существовало ни одной православной школы, а туземные храмы были в таком печальном состоянии, что даже убогие болгарские церкви выглядели соборами перед туземными храмами на Святой Земле. При многих церквах не было вовсе и священников. И это происходило в то время, когда иноверная пропаганда делала исполинские шаги, отнимая от патриархата его православных сынов. «В течение последних 40 лет, в то время как число последователей иноверных общин увеличилось в 6 раз, число православных осталось без изменения; в 1840 году, православные составляли более 90% христианского населения Святой Земли, а в 1880 – только 67% того же населения». Если мы прибавим, что в распоряжении пропагандистов имеется еще около 100 школ, ряд благотворительных учреждений, масса денег и целая прекрасно дисциплинированная армия бойцов в лице многих миссионеров, монашеских орденов и общин, то мы поймем, что православию в настоящее время угрожает еще большая опасность, чем во времена гонения. Иерусалимскому патриархату, даже при всем напряжении его сил, одному уже не справиться с пропагандой, и дело защиты православия падает теперь почти всецело на Россию. Судьбы будущего православия в Святой Земле теперь зависят от большей или меньшей помощи со стороны России. О ней мы теперь и скажем в нескольких словах.

Уже издавна, говорит В. Н. Хитрово, Россия, приняв от изнемогшей и павшей в неравной борьбе Византии последний завет её защиту православия, старалась заменить эту последнюю, насколько то было в её силах, сохраняя тесную непрерывную связь со всем, что есть православного на Востоке, не различая по национальностям. Посылая деньги на поддержание православных храмов и монастырей на Востоке, Россия употребляла все маленькое тогда влияние свое на защиту православных от притеснений и сохраняла тесное общение с православным духовенством. Так продолжалось до конца XVII столетия, когда окрепшая Россия почувствовала себя настолько сильной, что стала требовать от Турции то, о чем прежде только просила. Если мы проследим все войны, веденные с Турциею, все заключенные с ней договоры и трактаты в XVIII и XIX столетиях, то мы легко убедимся, что все они без исключения имели чуть не единственную цель вырвать у турецкого правительства для православных его подданных известные льготы, известную независимость. Благодаря этому постоянному предстательству России и непрестанному общению русского народа со Святой Землей посредством паломничества, судьбы Иерусалима, всегда живо интересовали русский народ «Русский паломник, – говорит А. В. Елисеев в вышеупомянутой книге, – появился у святых мест Востока еще тогда, когда быть может свет христианства не проливался на всю семью русских славян, когда на Руси еще здравствовали богатыри могучие, да калики перехожие – первые русские паломники». Со времен Владимира св., десять веков почти уже тянет простая серая Русь к Иерусалиму и к Гробу Господню, и ничто не могло задержать этого течения. Порой оно как бы усиливается, появляется ряд выдающихся паломников, порою же затихает с виду, хотя на самом деле оно не прекращалось никогда, ни во время монгольского ига, ни в годины междуцарствия. Скоро за паломниками появляется и паломническая русская литература, которая составляет почтенную часть всего того, что осталось от древней русской письменности. Уже в XII в. появляется первое по времени и одно из лучших по своему внутреннему достоинству описание святых мест палестинских Нестора русских паломников – игумена Даниила. С той поры, и до настоящего времени не прерываются записи паломников, сохранившие и доселе свое значение, как важный источник для изучения древнего паломничества. Из выдающихся русских паломников мы укажем на св. Варлаама, игумена Дмитровского, ходившего в Палестину около 1062 г., Антония, архиепископа Новгородского, ходившего в 1200 году, вышеупомянутого Даниила, русского игумена, бывшего в Палестине в 1113 – 1115 году, Коробейникова, братьев Вешняковых, знаменитого пешехода Василия Барского, ходившего в 1723–1746 годах, А. Н. Муравьева, – 1830 года, А. С. Норова – 1835 года, Б. П. Мансурова – 1857 г., Великих князей Константина Николаевича 1859 г., Сергея и Павла Александровичей в 1881 и 1888 гг. Большинство из записей древних русских паломников перепечатаны и изданы Палестинским Обществом, а отрывки из рукописных заметок безвестных русских паломников – героев приведены А. В. Елисеевым в его сочинении. Не смотря на все ужасы древнего паломничества, особенно если оно предпринималось сухим путем, благодаря железной настойчивости русского народа, паломничество из России добилось своего, и в настоящее время русские серые мужики и женщины начинают ходить по Святой Земле также просто, как и у себя на Руси. Из года в год росло русское паломничество, особенно в последнее время, и это увеличение началось еще с прошлого столетия. Когда число наших паломников стало доходить до сотен в год, тогда и правительство, доселе заботившееся о них только при заключении трактатов, обратило свое внимание на нужды паломников в самом Иерусалиме, о чем мы говорили уже впереди. В 1847 г. была во граде Давидовом основана русская миссия; с учреждением её, Россия сделала первый шаг – обосноваться в Святой Земле. Вторым шагом было учреждение русского консульства в Иерусалиме в 1858 г. Этими двумя поступательными шагами Россия устранила de jure главный недостаток в деле русского паломничества – недостаток покровительства на св. местах соплеменной, национальной, духовной и гражданской власти. Еще более помогло паломничеству приобретение земельных участков в Палестине и создание на них русских приютов, благодаря деятельности Палестинской Комиссии, Высочайше учрежденной в 1860 г. С той поры начался новый период в жизни русского паломничества, которое теперь может вполне «раститися и множитися», тем более, что у нас в 1882 г. появилась еще новая крепкая рука в лице Православного Палестинского Общества. Появление в Палестине, в качестве защитников угнетенного православия, таких защитников, как Палестинское Общество, русская миссия, сами русские паломники, за которыми стоит весь русский народ, – дает право надеяться, что православие не падёт на Святой Земле, а Россия исполнит свою миссию, завещанную ей Византией, и получит свою долю в богатом наследии, оставленном последней всему христианскому миру на Святой Земле, где, посреди самых тяжких испытаний, она все-таки соблюла светоч истинной веры.