«Монастырь Никольский, Корнильева (Паданская) пустыня»

Мы уже не раз упоминали в своих описаниях обителей, что г. Е. Барсов в своем пресловутом «Алфавитном Указателе монастырей и пустынь... Олонецкой епархии»...⁴⁷⁹ не редко помножал одну и ту же обитель не только на две, но иногда даже на три...⁴⁸⁰ И здесь он, кажется, не без этого греха... однако о сем после!.. Теперь же скажем, что при описании сей обители он поступил совершенно напротив, подарив ей название двух, совершенно различных, находившихся притом в значительном один от другого расстоянии, монастырей, именно: (Паданская пустынь или Колмов монастырь». Вынуждены сказать, что Колмов монастырь находился в 3-х верстах от Новгорода, на левом берегу р. Волхова⁴⁸¹; в Лодейнопольском же уезде (прежде – Олонецком), в коем находится и описываемая Корнильева пустыня, – имелись только вотчины Колмова монастыря⁴⁸² Но о сем довольно! – Теперь пол-слова о помножении Корнильевой пустыни на два монастыря: Никольский и Колмов. Верный своему взгляду г. Е. Барсов, поверив на слово, – без всякой критики, – пресловутому «преданию», описывает в своем «Словаре» Никольский монастырь», как совершенно отдельный от Корнильевой пустыни, помещая его, однако, в Лодейнопольском же уезде. Вот что говорит почтенный ученый: «Никольский мужской монастырь. В Лодейнопольском уезде» (но уезд, сравнительно, велик! Местности же г. Барсов, хотя приблизительно, – не указывает!) «В «Церковной иерархии»⁴⁸³ нет и намека на существование этого монастыря, между тем как местное предание свидетельствует, что здесь (где именно?) существовал один из древниейших монастырей во имя святителя Николы чудотворца, во времена благочестивые державы великого князя Дмитриа Иоанновича, во дни св. митрополита Пимена, при архиепископе Великого Новаграда Алексие, под ведением Новгородским (1383 г.)». Вот когда еще! Значит, по словам г. Е. Барсова, за 166 лет до основания Никольского монастыря, Корнильевой пустыни, в Лодейнопольском же уезде существовал уже Никольский же монастырь, однако в неизвестном, каком то сокровенном месте, о коем и местные жители даже не знают!... Хотя бы и прятно видеть такую древность в Лодейнопольском уезде, или, по крайней мере, верить, что она действительно существовала, но так как г. Е. Барсов, во 1-х, не указал ее местонахождения, во 2-х, не указал и источника, откуда почерпнул эти сведения; в 3-х – главное – основывается на одном голом предании, в роде численности братства Муромского монастыря в 700 – 800 человек, – то, думаем, что и в этот раз предание – г. Е. Барсова обмануло, ошибочно отнеся существование одного и того же монастыря к более древнейшим временам...

Корнилиева Паданская пустынь находится почти в самой средине Лодейнопольского уезда (Олонец. губ.,), от г. Лодейного поля, если ехать чрез Каргинский и Чакозерский приходы, по проселочным дорогам, – в 75 верстах; через Юксовский (тогда от города до сего прихода должно ехать по С.-Петербургско-архангельской почтовой дороге) и Гонгинский в 140, и в 7–8 верстах от ближайшего Виницкого прихода. Она со всех сторон окружена непроходимыми болотами и лесами; стоит на левом берегу реки Паданы, в старину называвшейся Шешкею, «на Подом острову». Здесь под именем «острова» должно понимать не географический остров, а, как мы думаем, – сухой, возвышенный участок земли, окруженный болотами.

Пустынь эту основал некто инок Корнилий (впоследствии ее игумен и будто бы – по преданию – ученик преп. Александра Свирского⁴⁸⁴ в 1549 г. (следовательно, 16 лет спустя после смерти своего наставника): «устроил де ту пустыню начальник Корнилей, в прошлом (70) 57 году, на черном лесу, меж мхом и болотом», говорится в грамоте царя Бориса, от 5 марта, 7108–1600 г.⁴⁸⁵

Корнилий в основанной им пустыни жил весьма долго; по крайней мере, никак не менее 34 лет, а быть может и много более. В течение сего продолжительного времени им (и при нем) построены деревянные: церковь во имя Николая Чудотворца, 8 келий, – в них жило 11 монахов, – коровий двор, мельница на р. Падане. В 1583 г. писец Андрей Плещеев застал еще Корнилия в живых, когда последний был уже игуменом, и вот в каком положении нашел и описал его пустынь:

«В Ильинском же погосте, в Виницком, монастырь общий Николы Чудотворца на Шакше (Шокше), на Пада-острове, на отхожей пустоши, в Ивановской волостке Берденева. А на монастыре церковь Николы Чудотворца теплая, с трапезой, древенная. На монастыре же келья игумена Корнилья, да 7 келей, а в них живут 11 братов чернорисцев. А строил церковь и монастырь игумен Корнилий. Да за монастырем дворец коровницкой, а живет в нем коровник Федоско Конанов». Пашни перелогом около монастыря и около коровницкого дворца и с отхожей пашней шесть чети в поле, а в дву по тому ж; (следовательно, в 3-х полях было пашни на 18 четвертей, но и та не пахалась!); сена и с отхожими лушки (лужки) 40 копен. Да пониже монастыря на реке Шакше мельница монастырская, мелет одним колесом; а у мельницы двор – мельник Микитка кореленин. И та монастырская земля в обжи и в сошное письмо к волости не приписано, а положен на тою землю и мельницу оброк деньгами. А оброку игумену Корнилию с братьею платити с тое земли и мельницы в государеву цареву и великого князя казну в Великом Новгороде дьяком с году на год по полтора рубля московскую, да пошлин с рубля по 10 денег, на срок на Рождество Христово лета 7091 (1583); да и вперед ему тот оброк платити на тот же срок, безпереводно»⁴⁸⁶.

Из сего видно, что при основателе пустыни, игумене Корнилии, братства было только 11 человек; между тем предание и здесь насчитывает до 40 иноков⁴⁸⁷.

Время кончины основателя – игумена Корнилия неизвестно.

Однако вскоре после 1583 г. и, быть может, при жизни Корнилия, именно: между 1584 – 1599 гг. построен в Паданской пустыни второй деревянный храм во имя преп. Александра Свирского. В вышеупомянутой грамоте 1600 г. игумен описываемой обители Мисаил говорит: «а в той де пустыне стоит ныне два храмы – храм большой во имя Чудотворца Николы, да храм теплой, во имя Александра Свирского Чудотворца».

Вторым после Корнилия игуменом Е. Барсов⁴⁸⁸ именует Дионисия», а упомянутого нами Мисаила уже третьим; он известен по своему челобитью к Борису Годунову и грамоте последнего.

Мисаил писал в своей челобитной, между прочим, следующее: «В той де пустыни стоит ныне два храма – храм большой во имя Чудотворца Николы, да храм теплой во имя Александра Свирского Чудотворца; а ныне де они строят храм Введения Пресвятые Богородицы, да придел Страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба; а братьи де в той пустыне пятнадцать братов (таким образом, после 1583 г. прибыло 2 храма и 4 человека иноков); а питаются де они своими труды – пашню распахивают на черном лесу, а нашего де и жалованья – руги денежные и хлебные им не идет ничего; а пашни дей у них только шесть четьи в поле, а в дву – потому ж; а оброку деи они платят в нашу казну, в Великом Нове городе, на год по полтора рубля, а пошлин с того оброку по три алтына», и потому просил царя от того оброка и пошлин их освободить.

Царь уважил челобитье игумена Мисаила, вследствие сего и состоялась нижеследующая грамота:

«От царя и великого князя Бориса Феодоровича всея Русии, в нашу отчину, в Великий Нов город, диаку нашему Дмитрею Алябьеву. Бил нам челом Ноугородского уезда, Обонежские пятины, Корнильевы пустыни, с Шекши реки, с Падоострова, игумен Мисаило, с братьею, а сказал: устроил де ту пустыню начальник Корнилей, в прошлом 57 году на черном лесу, меж мхом и болотом. А в той де пустыне стоит ныне два храмы – храм большой во имя Чудотворца Николы, да храм теплой во имя Александра Свирского Чудотворца; а ныне де они строят храм Введения Пресвятые Богородицы, да придел Страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба; а братьи де в той пустыне пятнадцать братов; а питаются де они своими трудами, пашню распахивают на черном лесу, а нашего деи жалованья – руги денежные и хлебные, им не идет ничего, а пашни деи у них только шесть четьи в поле, а в дву – потому ж; а оброку деи они платят в нашу казну, в Великом Нове городе, на год по полтора рубля, да пошлин с того оброку по три алтына. И мы, Корнильевы пустыни, что на Шекше реки, игумена Мисаила, с братьею, или кто по нем иный игумен и братья будут, пожаловали: с тое их пашни оброчных денег по полутора рубли на год и пошлин имати не велели. И как к тебе ся наша грамота придет и ты б Корнильевы пустыни, что на Шекши реки, на игумене Мисаиле с братьею, с тое их пашни оброку и пошлин на нынешней 108 год и вперед имати не велел. А прочет сю нашу грамоту и списав с нее противень слово в слово, отдал бы еси ее игумену Мисаилу с братьею, и он ее держит у себя впредь для иных наших бояр в дияков. Писан на Москве, лета 7108 (1600), марта в 5 день⁴⁸⁹».

Игумен Мисаил, вероятно желая выслужиться пред царем, писал, что при новой 3-ей церкви они будто бы устраивают «придел страстотерпцев Христовых Бориса (ангела Годунова) и Глеба». Между тем самое подробное описание этого храма, учиненное в 1628–29 гг., и приведенное нами ниже, придела сего не упоминает, следовательно он не был и устроен. В 1612 – 1613 гг. все монастыри, находившиеся в нынешнем Олонецком уезде, были разграблены и разорены шайками разбойников – литовцев, поляков, русских изменников и проч., но Корнильева пустыня, как находившаяся за лесами дремучими, болотами непроходимыми, вероятно отстоялась с целости. В противном случае, писец, описавший ее спустя 16 лет после разорения олонецких обителей, – непременно бы упомянул об этом. Вот это описание.

«В веницком же погосте монастырь Никольской, Корнильева пустыня, на реке на Шокше, на Подом острову. А в приправочных книгах диака Ивана Лговского тот монастырь не написан. А в монастыре церковь Николы чудотворца с трапезой, древяна, клецки. А в церькве образов: образ местной Николы чудотворца на краске, да у того ж образа венец и гривенка серебрена, басмяна, золочена, да у гривенки крест древян, резной обложен серебром сканым; образ местной Спасов нерукотворенной на краске, образ местной Живоначальные Троицы на краске; образ Николы чудотворца обложен серебром, оклад басмян, золочен, венец и цата сканные, в венце две вставочки плохие, поставленные Александровы (Свирской) пустыни старца Моисея; Дейсус и двери царские и сень и столицы на краске; перед дейсусом паникадило медное не велико о девяти подсвечниках; два креста благословящих – один обложен серебром, а другой – медью; да на престоле индитья и покров полотнянные; сосуды церковные – потир и блюда и звезда оловянные; покровцы и воздух сатынные, опушены крашениною; да в олтаре за престолом образ Пречистые Богородицы воплощение, а на другой стороне образ Николы чудотворца на краске, крест запрестольной, выносной, на краске».

«Да в том же монастыре другая церковь преподобного Чудотворца Александра Свирского, древяна, клецки, теплая, с трапезой. А в церкве образов: образ местной преподобного чудотворца Александра Сверского на краске; да в олтаре, за престолом, крест благословящей обложен белым железом: сосуды церковные – потир и блюда древяные, звезда железная, покровцы и воздух полотняные».

«Да за монастырем в роще церковь Введение Пречистые Богородицы древяна, клецки. А в церкве образов: образ местной Введение Пречистые Богородицы; образ местной Пречистые Богородицы одигитрия на золоте; Дейсус и праздники и пророки на золоте; двери царские сень и столицы на краске: да в олтаре на престоле крест благословящей на краске; на престоле индитья и покров крашенинные; сосуды церковные – потир и блюда древяные, звезда железная, покровцы и воздух крашенинные; ризы полотняные – оплечье выбойчатое; другие ризы посные крашенинные, оплечье сатынное; два стихаря полотнянные, у одного оплечье крашенинное, а другого оплечье выбойчатое; две патрахели, да двои поручи выбойчатые. Да в той же церкве книг: егангелие напрестольное тетр писмяное, в десть, позолочено зуфью червчатою, евангелисты и средина медные; евангелие напрестольное тетр, писмяное, в десть, позолочено сатынью, евангелисты и средина медные; устав скорописной в полдесть; апостол тетр печатной, в десть – данье с Москвы Богоявленского монастыря игумена Ильи другой апостол тетр печатной в десть; псалтырь печатная, в полдесть – данье с Москвы Златауского монастыря игумена Пимина; три евангелия толковых, воскресные, в четь – данье Александровы пустыни старца Филиппа; два часовника – один печатной, а другой писмяной в четверть; два охтая на восмь гласов, писмянные, в десть, – данье Александровы пустыни игумена Деонисия; двенадцать миней месячных писмяных в полдесть; две треоди постные да цветная – печатные, в десть; два пролога писмяные в десть; книга Ефрема Сирина, писмяная, в десть; книга Иванна лествичника, писмяная, в десть; книга житье преподобного чудотворца Александра (Свирского) писмяная, в четь; книга часословец писмяной в полдесть; два служебника писмяные в четверть; ермолой писмяной в полдесть. Да на колоколнице два колокола, а в них по смете с три пуда; да клепало железное».

«Да в том же монастыре три кельи, а в них живут игумен да три старца; да две кельи пустых».

«Да за монастырем двор коровей, а в нем живут монастырские служки, да детеныши».

«Да около того ж монастыря на черном лесу на новых росчистях пашни паханые середние земли три чети с третником; а пашут тое пашню на монастырь старцы и детеныши. Да перелогом и лесом поросло две чети с осминою в поле, а в дву – потому ж. В живущем треть выти, а впусте четверть выти; сена межь поль и позаполью 35 копен; да на реке на Шокше, в Гажьем наволоке отхожева сена 30 копен. И та их монастырская пашня в живущее и оброчное писмо не положена. Да у нихже рыбная ловля на озере на Шокше и на речке на Шокше; а ловят рыбу мелкую сетьми и неводами»⁴⁹⁰.

Итак, из только что приведенного отрывка писцовой книги видно, что в Корнильевой пустыни в 1628 г. были те же три храма, что и в 1600-м году. Но какая в них бедность! Какая образцовая, патриархальная простота! Грабителям и ворам взять в них совершенно нечего! Читая это описание храмов, невольно припоминаются слова св. Тихона, епископа воронежского: «Нужны и храмы, но не великолепие храмов! Во всяком храме... публичное богослужение отправлять можно»! И здесь действительно украшений этих вовсе нет, или есть, так очень мало! А то: и «сосуды деревянные» и, в виде роскоши, – «оловянные»; «звезда железная»; «покровцы полотнянные» или «крашенинные»; ризы тоже полотнянные или крашенинные.

Число же келлий, сравнительно с 1583 г., уменьшилось на три: вместо 8 – пять, но и из тех две пустые; количество братства – так же: вместо 11–15 человек только «три – старца»; да настоятель, который и в 1628 г. был, не смотря на малолюдство, игуменом. Пустынь, видимо, клонилась к упадку.

Вот времена, удаленные от нас на 383–262 года и оставившие сравнительно обильные сведения! Дальнейшая же судьба пустынной Корнилиевой обители почти на целые полтораста лет – до самого ее упразднения (1764 г.) – отрывочна, почти неизвестна. И странное дело! По мере приближения к позднейшим временам писменные памятники должны бы увеличиваться; у нас же напротив: их или вовсе нет, или они совершенно неизвестны. Быть может хранятся, и безследно гниют они, или в каком нибудь хранилище, в роде архива Свирского монастыря, или у какого нибудь «ученого мужа», изучавшего древние рукописи в библиотеке при Олонецком архиерейском доме и не различавшего, по словам В. Майкова, «чужой собственности от своей»⁴⁹¹. Попробуй-ка туда проникнуть! – Однако поведаем, что знаем.

В 1676 г. построен новый храм во имя св. Николая же, но на место обветшавшего или сгоревшего – неизвестно (надпись на кресте в бывшей Паданской, теперь Виницкого погоста церкви. «Олон. Губ. Вед.» 1883 г. № 61).

В 1675 г. настоятелем Паданской пустыни был иеромонах Евфимий; в 1694 г. – иеромонах Феодорит⁴⁹².

В 1723 г. Корнильева обитель, в числе прочих олонецких монастырей, была приписана к Александро-Свирскому монастырю⁴⁹³; затем, по всей вероятности, пользовалась самостоятельностью, хотя непродолжительное время и, наконец⁴⁹⁴ в 1764 г., вместе с другими обителями была упразднена».

Во все это время, т. е. с 1628 по 1764 г. (в течение 136 лет) число братства также неизвестно, но оно так же не могло быть велико, и, ни в каком случае, не могло достигать до 40 человек, когда такого числа не было и в начале существования обители, хотя предание и силится его насчитать, относя оное, то к первому времени «по основании пустыни⁴⁹⁵, то уже прямо ко времени жизни самого основателя⁴⁹⁶.

По упразднении, пустынь обращена в приходскую церковь; но сколько времени существовал в Падане причт – неизвестно, потому что достоверных актов в пустыне об этом нет. Колокола и прочая утварь пустыни, как говорит, будто бы отобраны в Александро-Свирский монастырь и доселе (?) там находятся». По уничтожении причта Паданская пустынь была приписана к Виницкому приходу, в ведении которого состоит и по настоящее время⁴⁹⁷.

Печальная участь постигла и храмы упраздненной, уничтоженной, опустевшей Корнильевой пустыни. Упразднение застало их еще в целости, но... 1-я из них, во имя св. Николая Чудотворца, более ста лет назад (приблизительно около 1785–1786 г.) перевезена в Виницкий погост и поставлена на место сгоревших в нем от молнии в 1785 г. церквей, каковая существует и по ныне (хотя по причине ветхости стояла с 1873 г. пустой) в перестроенном в 1882 г. виде, когда и освятили ее во имя Смоленской иконы Божией Матери⁴⁹⁸... 2-й храм, во имя преп. Александра Свирского, сгорел, вероятно, в конце того же XVIII века,так как некоторые из окрестных жителей в шестидесятых годах сего столетия его еще помнили. Остался только 3-й храм, но и тот был осквернен и поруган. В нем, почему-то, не было ни образов, ни риз, ни другой утвари, и куда все это девалось, по крайней мере, образа: расхищены ли, вывезены ли – ничего неизвестно. «Мерзость запустения» простерлась до того, что храм стал отправлять место сарая, жилой избы, и это не в какой нибудь «бусурманской» Турции, а в так называемой «православной» России. «Работавшие на Паданской земле Виницкого прихода крестьяне держали в ней сохи, бороны, сено; сами в ней, во время летних работ, спали⁴⁹⁹. Так продолжалось (но с какого именно времени – предание на сей раз умалчивает!) до самого прибытия на новооткрытую олонецкую паству епископа Игнатия. По благословению сего ревностного пастыря, бывший Введенский храм покрыт и обшит снаружи тесом; стены окрашены желтой краской; внутри устроен простой работы иконостас; около 1832 г. освящен самый храм настоятелем Александро-Свирского монастыря архимандритом Варсонофием. С этого времени и народ начал год от году ходить более в пустынь на богомолье⁵⁰⁰.

Но и в обновленном своем виде эта одноглавая, врытая на два ската, церковка скорее походила и походит на те убогие деревенские часовни, в роде крестьянского анбара, какие нередки в стране Олонецкой. Вход в нее с севера. Алтарь ниже храма и «прирублен» (приставлен) особо; окошечки маленькие – «волоковые», расставленные, притом, как ноты в «обиходнике», – одно выше другого. – Почтенная древность! как бы ты ни была осквернена, все-таки свята по седой старине своей!.. – Образов в этом храмике очень немного: Введения во храм Богородицы; преп. Корнилия, Дионисия, Мисаила... и – кажется – все. Маленькие колокольчики повешены отдельно на столбах... 19 августа 1863 г. описываемую обитель посетил один путешественник и вот что начертал о ней в своих записках: «Паданская Введенская давно упраздненная пустыня, в настоящем своем положении много похожая на древний скит. При выходе из леса на пожню... откроются только три небольшие кельи, в разных расстояниях одна от другой; а церкви не увидите, потому что она очень мала и стоит в прекрасном березовом лесу, которым вообще изобилует вся местность этой пустыни. Очаровательные березы, прекрасные луга, тихая Падана река, веселое плескание в ней рыб и приятнейший, благовонный от берез воздух... невольно заставляют думать о будущих красотах, воспламеняя к тихой и усердной молитве к своему милосердейшему Творцу»⁵⁰¹.

В тех же шестидесятых годах стояло в пустыньке четыре маленьких домика (келлии): 2 первые от реки – в 46, сторожа в 16, и слепца – крестьянина в 35 саж. от храма. Жителей было только двое – сторож и слепец; остальные хижины были пустые.

Этот-то сторож и передавал упомянутому путешественнику, что до него продолжительное время был сторожом благочестивый человек, не раз явно видавший в ночное время старца-монаха, то задумчиво сидевшего на поленнице, то где-нибудь в другом месте. Вероятно, тень основателя пустыни являлась и скорбела о запустении основанной им обители.

В конце тех же шестидесятых или начале семидесятых годов поселились сюда так-называемые «пустыницы», жившие в 4 – 12 верстах от Задне-Никифоровской пустыни (Олонецк. у.), в лесах важеозерских и изгнанные оттуда, как наводившие нарекание на жителей сей пустынной обители (почему архиепископ Аркадий их» и не долюбливал). В настоящее время живет их в Паданской пустыни около десяти человек – все носят черную одежду, как истые монастырки. Они сами занимаются хлебопашеством, имеют немного лошадей, коров; ездят для сбора по городам, иногда услужничают у зажиточных крестьян Виницкого прихода и таким образом снискивают себе пропитание. Из мужчин здесь находятся только сторож и слепой монах из местных крестьян (в 1886 г., – вероятно тот самый, который жил здесь в шестидесятых годах).

Стечение народа, довольно значительное, бывает здесь в храмовой праздник Введения Божией Матери – 21 ноября и в первое воскресенье Петрова поста: в этот день более прочих дней собирается в пустынь народ и бывает небольшой торжек. В эти дни молебны Пресвятой Богородице и панихиды над могилой основателя обители Корнилия служатся почти во всю ночь. Народ сходится преимущественно из окрестных сельских приходов: Виницкого, Немжинского, Озерского, Ярославского, Ладвинского, Каргинского, Сожского, Чикозерского и проч. Сряду после литургии совершается крестный ход на реку. Затем каждый идет «во свояси». Кроме этих дней богослужение совершается (конечно причтом Виницкого же прихода) только в первое, третье и пятое воскресенье великого поста. И в эти дни народ стекается и особенно в большем количестве к последнему – «пятому воскресенью». Впрочем, богомольцы – конечно из окрестных же жителей – ходят сюда во всякое время года, преимущественно по два – по три человека, помолятся в храме и уходят. Люди же со средствами приглашают на перепутье из Виницкого или Чикозерского прихода иерея и служат молебен Божией Матери и панихиды над могилой основателя Корнилия.

Мы уже упоминали выше, что пустынь владела землей; ей впоследствии пользовался и причт ее, в количестве 73 десятин; и по настоящее время снимается достаточно сена причтом же, но уже не Паданским – уничтоженным, а Виницкого погоста, и некоторыми из крестьян того же прихода из оброка. Доселе видны еще развалины скотного двора и мельницы, находившейся на р. Падане, в двух верстах от пустыни, поныне называемой «монастырской».

Быть может, когда-нибудь настанет лучшая пора и для пустынной Корнильевой обители... и она, быть может, восстанет из своих развалин и запустения.., чего мы от души бы желали.

Карп, А. Докучаев-Басков.