Краткие сообщения и заметки

При изучении истории революционного движения зилотов в Фессалонике (1342–1349) исследователи⁴⁹⁴ не принимали во внимание гомилий Григория Паламы; между тем первая из гомилий имеет прямое отношение к этому движению и даёт новые материалы для его изучения.

Новую редакцию первой гомилии даёт почти современная событиям рукопись 69 Гос. московского исторического музея (по каталогу Владимира № 212, Matthaei, LXX), которая содержит 65 гомилий Григория Паламы.⁴⁹⁵ Поэтому мы даём палеографический и стилистический анализ текста Московской рукописи 69.

В этой рукописи имеется одна гомилия, которая встречается и в иерусалимском издании, и у Migne. Однако внимательное изучение этой рукописи показало нам, что в обоих названных изданиях имели дело с другой рукописью, а настоящая рукопись нигде не принималась во внимание издателями.

Codex № 69 бум., 29.8 см. X 22 см. после письма 21см. X 14.8 см в два столбца, 308 листов. Рукопись привезена Арсением Сухановым из Афонского монастыря, имеет его пометки и надпись, внизу на первом листе: τῶν κατηχομενείον τῆς ἱερᾶς Λαύρας τοῦ ἁγίου ᾽Αδανοσίου (из лавры Афанасия).⁴⁹⁶

Нас интересует здесь первая гомилия Григория Паламы, так как она произнесена вскоре после подавления революционного движения зилотов и по своему содержанию имеет прямое отношение к этому движению.

Рукопись 69 имеет особый интерес потому, что она является современницей этого события. Matthaei и Владимир определяли эту рукопись относящейся к XV в. Между тем рукопись должна быть датирована третьей четвертью XIV в. по следующим основаниям.

Письмо рукописи характерно освобождением букв от власти строки, отмечено чрезвычайно большими круглыми буквами наряду с обычным строчным письмом. Этот тип письма вообще датируется второй половиной XIV в. Школа письма была сравнена нами с образцами, приведёнными у Н. Omont.⁴⁹⁷ Школа письма в рукописи 69 соответствует Парижской рукописи 2915 на табл. 90 (1364 г., Евстафий); рукописи 1585 (1369 г.), на табл. 96 – Геродот. Все эти рукописи дают в общем одну и ту же школу письма с Московской рукописью 69, но наибольшую близость представляет табл. 96, что даёт основание предполагать, что Московская рукопись 69 написана около 1372 г.

Школа письма табл. 96 соответствует Московской рукописи 69. В таблице α унциального типа а, но чаще даётся в обычном начертании α. В рукописи 69 даются те же формы α, может быть с преобладанием унциального типа. δ даётся в двух видах–унциальном и строчном, причём во вполне одинаковом начертании и в таблице и в рукописи 69. ε – унциального типа – узкое с выдающимся язычком е и в таблице и в рукописи 69. β в таблице с непомерно развитой и выдающейся нижней петлёй преобладает, в рукописи 69 мы встречаем строчную β обычного типа и чаще позднюю её форму с непомерным развитием двух петель. ϑ унциального типа и в таблице и в рукописи, но в рукописи 69 несколько сужены. η в обеих рукописях унциальная, очень узенькая и маленькая. φ, υ, ο и ω очень широки как в таблице, так и в рукописи 69. μ и тут и там ползущее по строке. Лигатура ει одинакового типа и представляет собою прямую линию с кружком в левой стороне. Лигатуры στ и εω одного типа

К такому же заключению мы приходим и при сравнении рукописи 69 с другими указанными таблицами.

По материалу определяющим моментом служит водяной знак. В рукописи 69 водяным знаком служит ключ такого типа, какой зарегистрирован Н. П Лихачёвым⁴⁹⁸ под № 485 и 486.

Эти знаки извлечены из рукописи: – акты № 147 1345 г. и рукописи Публичной библиотеки, Лат., XVII, 1342 г. Разница во времени между палеографическими данными и датировкой бумаги объясняется тем, что бумага могла не сразу быть пущена в употребление.

Таким образом, и по палеографическим данным, и по материалу мы можем датировать рукопись 69 третьей четвертью XIV в.

Приведём ряд примеров разночтений, из которых видно, что Московская рукопись 69 не служила основанием при изданиях иерусалимском и у Migne.

В, 2 ἀπαγγείλατε] εἴπστε

р. ΙΙ А, 10 ἐπὶ πάντας, καὶ διὰ πάντας] ἐπὶ πάντων καὶ διὰ πάντων

27–28 τὰ κατ᾽αυτὴν περιίστσϑαι] περιίστασϑαι τὰ κατ᾽αὐτην

В, 2 ἀπήλαυσε πολλῶν ἀγαϑῶν] ἀγαϑῶν ἀπήλαυσε πολλῶν

7 ὑποπεσόλτων] ὑποπτησόλτων

III А 13 τὸ πάϑος παραστήςω] παραςτήςω τὸ πάϑος

26 ἐμφύλιος στάσις] ἡ ἐμφύλιος ςτάσις

В, 16 ποιμὴν пропущено и написано сверху

25 ὑμῶν] ὑμῖν

IV А 8 ὑμῶν] ἡμῶν

11 ἰδίους] οἰκείους

25 ἀνϑρώποις] εὐδοκία ommittit

30 καὶ ἐν τούτῳ] καὶ πάςι καὶ ἐν τούτῳ

В 2 φησὶν, ἵνα] φησὶν πατήρ ἵνα

16 τοῖς συγγράμμασι] συγγράμμασι

Разночтений можно было бы привести гораздо больше, но и приведённых достаточно, чтобы доказать, что в рукописи 69 мы имеем дело с другой, более ранней редакцией, не принимавшейся во внимание при вышеназванных изданиях. В частности, более ранняя редакция текста подтверждается также менее точными библейскими цитатами, сверенными в более поздних рукописях. Разночтения объясняются иногда умышленным умолчанием, как, например, в упущении ἀνϑρώπος, εὐδοκία и др.

Григорий Палама родился в 1296 г. Мы встречаем его сначала при дворе, откуда он отправляется на Афон. Здесь он изучил учение исихастов и в течение долгого времени руководил борьбой против Варлаама и Акиндина. Он стоял во главе монашеского движения, опираясь на Афон и зависимые от него монастыри на Балканском полуострове. Как отмечает академик Ф. И. Успенский, его имя пользовалось большим авторитетом среди секты богомилов.⁴⁹⁹ Партия Паламы получила преобладание тогда, когда Иоанн Кантакузин решил воспользоваться влиянием Паламы для укрепления своей власти.⁵⁰⁰ В 1349 г., по настоянию Иоанна Кантакузина, константинопольский патриарх Исидор назначил Григория Паламу архиепископом Фессалоники. Однако зилоты, которые ещё находились у власти, не приняли Паламу, и ему пришлось вернуться обратно.⁵⁰¹ Он попал в Фессалоники только после подавления восстания зилотов и на третий день своего пребывания там произнёс интересующую нас гомилию «о взаимном мире». Хотя Палама не упоминает в гомилии названия зилотов, но содержание гомилии ясно показывает, что речь идёт именно об этом движении. Да это и понятно: название «зилоты» было знаменем для широкого народного движения, и Палама не хотел называть их по имени, которое ещё было слишком свежо в памяти народных масс.

Классовая сущность гомилии ясна. Палама выступал как представитель центральной власти, опиравшейся на верхушку знати. Назначение речи – закрепить успехи правительства в подавлении движения зилотов. Этим объясняется и осторожность всей речи. Эта гомилия – первое выступление Паламы в Фессалониках – является как бы изложением credo, оправдывающего перед центральной властью его назначение. Интересно построение речи. Палама долго говорит о христианских чувствах, о всеобщем братстве во Христе и лишь затем переходит к самим событиям.

Полное название гомилии следующее: Περὶ τῆς πρὸς ἀλλήλους εἰρήνης. ῾Ρηϑεῖσα, μετὰ τρίτην ἡμέραν τῆς πρὸς Θεσσαλονίκην ἐπιδημίας. (Об общем замирении. Произнесена спустя три дня по прибытии в Фессалонику).

Мы приведём из этой гомилии место, которое имеет отношение к движению, подавленному незадолго до выступления Паламы.

᾽Αλλὰ τὸ πρὸς ἀλλήλους μῖσος ἐπεισελϑὸν τῇ συνεγεῖᾳ τοῦ ποληροῦ, καὶ τὴν ἀγάπην ἐξῶσαν, μᾶλλον δὲ οὐχ ἅπαξ, ἀλλὰ καὶ πολλάκις ἐπεισερχόμενον, καὶ τὴν δι᾽ ἀγάπης πρὸς ἀλλήλους τε καὶ πρὸς Θεὸν ἔνωσιν ἡμῶν διαλῦον, οὐ μόνον απ᾽ ἀλλήλων παραλύει τὰ κοινὰ τῆς πόλεως μέλη, καὶ οἷον πάρετον αὐτὴν ἀπεργάζεται, ἀλλὰ καὶ εἰς πολεμίους, ἀντικαταστῆσαν ταῦτα μερίδας ἐμφύλιος στάσεις κινεῖ, καὶ συγχύσεις καὶ ταραχὰς ἀνηκέστους, καὶ τοὺς ὁμοφύλους ἀντιπάλους κατασκεύασαν σχῆμα πόλεος, ὑπ᾽ ἐχϑρῶν ἀλούσης τῇ καϑ ᾽ἡμᾶς ταύτῃ περιτίϑησι πόλει, αὐτὴν ἐφ᾽ ἑαυτὴν ἐλεεινῶς ἐγεῖρον, καὶ ἀντεπίβουλον καὶ πολεμίαν ἑαυτοῖς ἐργαζόμενον ὡς ὑπὸ τῆς ἀλιτηριώδους στάσεως ταύτης εἰς αἴνιγμα τὰ κατ᾽ αὐτὴν περιίστασϑαι. Τίνες, γάρ οἱ τὴν πόλιν ἑπιτρέχοντες, ἔσϑ᾽ ὄτε καὶ τοὺς οἷκους καταστρέφοντες, καὶ τὰ ἐν τοῖς οἷκοις διαρπάζοντες, καὶ σὺν πολλῇ μανίᾳ τοὺς τῶν οἰκῶν δεσπότας ῥινηλατοῦντες, καὶ κατ᾽ αὐτῶν φωνῶντες ἀνηλεῶς τε καὶ ἀπανϑρώπως; ἆρ᾽ οὐχ οἱ τῆν πόλιν οἰκοῦντες ταύτην; Τίνες καϑ᾽ ὡν ἡ τηλικαύτη μανία καὶ βοὴ καὶ ὁρμὴ καὶ καταδρομή; οὐχι καὶ οὑτοι πάλιν οἱ τὴν πόλιν οόκοῦντες ταύτην, ἔστι δ᾽ ὄτε καὶ παρ᾽ ὦν ἀπὴλαυσε πολλῶν ἀγαϑῶν; Ὤ τοῦ πάτους! Βαβαὶ τοῦ μεγέϑος τῆς ἀϑλιότητος! Αὐτὴ ἑαυτὴν πολεμεῖ, αὐτὴ ὑφ᾽ ἑαυτῆς πολεμεῖται, πόσιν οἰκείος ἐλαύνεται, χερσὶν οἰκείαις κατεδαφίζεται, φωναῖς οἰκείαις κατακροτεῖται, τῶν ἐν αὐτῇ κρειττόνων ὑποπεσόντων καὶ τοῦ βαναύσου καὶ χείρονος κακῶς κατάρχοντος μέρους. Αρ᾽οὐχὶ καὶ τῆς νόσου τῶη ἀναγεγραμμένων ἐν τῷ Εὐαγγελίῳ παραλύπων ἐκείνων ἡ συμβαίνειν ὑμῖν εἰϑισμένη νόσος αὕτη πολλῷ χείρων ἐστὶ, καὶ ὅσον ἀργίας ἡ κακουργία πολλῷ.

Но ненависть, пришедшая к нам содействием лукавого, и не однажды, а многократно приходящая и нарушающая наше единство, состоящее из любви к богу и друг к другу, не только разделяет общие члены этого города, но производит также враждебные междоусобия, неизлечимые смуты и мятежи, делает единоплеменников противниками, и этому нашему городу предаёт вид города, захваченного врагами, наталкивая его на самого себя, уговаривая и вооружая против себя же, так что при таком вредном состоянии всё становится загадочным.

Ибо кто бегает поэтому городу, разбивает дома, расхищает в домах имущество и с бешенством водит за нос хозяев и кричит на них безжалостно и бесчеловечно? Не те ли, которые живут здесь? Кто те люди, против которых бесятся, кричат и устремляются с тем, чтобы их погубить. И они не те ли, которые населяют этот город, и от которых они получили много добра? Какое страдание! Какое большое бедствие! Город сам с собою воюет, сам себя поражает, своими ногами швыряется, своими руками подкапывается, своими криками оглушается, после того как лучшие граждане его пали, а ремесленники и низшие люди захватили власть. Такая болезнь не хуже ли недуга упоминаемых в евангелии расслабленных, и праздная лень не гораздо ли вреднее злодейства?

В конце гомилии Палама, после этой характеристики движения, в которой мы находим указание и на избиение динатов Фессалоники в 1345 г., и на захват власти зилотами, переходит к проповеди классового мира, призывает население Фессалоники вернуться на путь евангелия, восстановить постоянное взаимное единодушие (ἵν᾽ ὑμῶν ἀειϑαλὴς εἴν καὶ διενεκὴς ἡ πρὸς ἀλλήλους ὁμονόια).

Приведя ряд примеров из евангелия, Палама снова возвращается к причинам борьбы, которая происходила в Фессалонике.

Οὕτως ἐκ τῆς ἁμαρτίας ἐμφύλιος στάσις καὶ σύγχυσις ἡμῖν ἐπιγίγνεται, κακίας ἅπαν εἶδος ἐπαγομένη, καὶ τὸν ἀρχηγὸν τῆς κακίας τοῖς στασιάρχαις καὶ στασιασταῖς ἐνοικίζουσα, ὅς εἰς ϑηρία μετασκευάζει.

Так из гражданского несогласия происходит восстание, принося с собою всякого рода зло, принося начала раздоров, создавая восставших и главарей восстания и превращая их в зверей.

Гомилия заканчивается повторением призыва к прекращению розни и водворению мира между всеми гражданами.

Таким образом эта уникальная рукопись даёт новые материалы для изучения истории революционного движения зилотов. Вместе с тем это указывает на необходимость тщательных поисков в наших рукописных фондах, среди которых могут найтись ещё ценные материалы как для истории этого движения, так и вообще для изучения истории Византийской империи.

В «Книге эпарха» имеется запрещение, вызывающее недоумение. В уставе ткачей полотен говорится:⁵⁰² § 5. Οἱ ὀϑωνιοπράται μὴ ϑησαυριζέτωσαν τὰ νουμία είς καιρὸν ἐνδείας, ἀλλὰ τοῖς τραπεζίταις, ταῦτα διδότωσαν (Пусть отониопраты не копят на время нужды монеты, но пусть сдают их трапезитам).

В уставе торговцев благовониями говорится: § 6...Τραχύνων τοῖς τραπεζίταις, τὴν ἐκείνων ἐπιστήμην ὡσανεὶ ἰδιοποιούμενος, – τῇ προειρημένη ὗποκείσϑω εὐϑύνη (Тот, кто производит некоторые операции с накопленными монетами, но не сдаёт их трапезитам, присваивая таким образом функции трапезитов, подлежит вышеназванному наказанию).

Как понимать эти запреты?

Миквиц понимает эти пункты как запрещение накоплений в звонкой монете вообще.⁵⁰³ Миквиц совершенно резонно считает этот запрет странным для раннего средневековья, когда накопление могло производиться именно в форме сохранения монеты. Тем не менее он считает, что данный запрет действительно имел место в Византии, и связывает требование сдавать деньги трапезитам с введением Никифором Фокой в обращение новой неполноценной монеты «тетартерон».

Разумеется, подобный запрет копить старую, полноценную монету и требование сдавать её «банкирам» – трапезитам, понятен. Но дело в том, что в условиях «Книги эпарха» запрет копить νουμία и требование сдавать νουμία трапезитам, с одной стороны, и запреты, связанные с введением неполноценной монеты «тетартерон» – совсем различные запреты; законодатель их не смешивает; оба запрета фигурируют рядом (IX, 5; X, 4). Очевидно, что в данном случае мы имеем дело с дополнительным запретом, не связанным с требованием приёма неполноценной монеты.

Далее Миквиц считает, что требованием сдавать деньги трапезитам император Никифор Фока сознательно желал укрепить банки, вводя принудительное хранение сбережений у трапезитов. Возможно, говорит Миквиц, что Никифор при введении «тетартерон» заимствовал у банкиров крупную сумму денег и, чтобы сохранить деятельность банков, озаботился о принудительном притоке капиталов в кассы банков.

Можно ли предполагать подобную зрелость банкового дела у византийских трапезитов X в., чтобы допускать возможность принудительного хранения капиталов в банках? Источники не дают оснований переносить сравнительно высокий уровень банкового дела в позднеримской империи и в юстиниановской Византии на трапезитов IX–X в. Статьи «Книги эпарха», касающиеся трапезитов, свидетельствуют о том, что законодательство стремилось ограничить функции трапезита деятельностью простого менялы.

§ 1 требует, чтобы трапезит сам лично сидел за столом и не поручал вести операции доверенным лицам.

§ 4 устанавливает, что трапезит имеет право содержать при себе только двух прислужников, которые должны помогать ему в разборе и подсчёте монет и за которых трапезит должен ручаться.

§ 6 запрещает трапезитам посылать своих прислужников на сторону, передавая свои счета и деньги, т. е. мы имеем дело с категорическим запретом для трапезитов иметь свои филиалы и своих агентов.

Эти пункты ясно показывают, что ни о каких широких банковых операциях у трапезитов IX–X в. не может быть и речи. Необходимо, следовательно, видеть в запрете хранения монет иной смысл.

Вышеприведённое толкование пунктов запрета основано на расширительном понимании слова νουμία (nummos). Миквиц переводит слово νουμία общим понятием «Geld» (Geld zu thesaurieren) и «Münzen» (Münzen sammeln).

Однако νουμία на языке VIII–X вв. означает не деньги вообще, а мелкую медную монету (см. И. И. Толстой. «Византийские монеты», где даётся изображение медных νουμία; в византийской агиографии VIII–X вв. νουμία – λέπτα, т. е. мелкая разменная монета).⁵⁰⁴

Кроме того, нельзя обходить значение слова ἐνδείας переводя выражение είς καιρὸν ἐνδείας, как накопление вообще, так сказать, на «чёрный день», на случай нужды. Словом ἐνδεία обозначается недостаток в чём-либо. В «Книге эпарха» выражение είς καιρὸν ἐνδείας встречается несколько раз, причём всегда в значении «товарного голода», – недостатка на рынке в мясе, свечах и т. д.⁵⁰⁵ В значении нужды вообще, бедности, это слово не встречается. Следовательно, в данном случае при переводе выражения είς καιρὸν ἐνδείας необходимо добавить – в чём именно ощущается ἐνδεία? Очевидно, необходимо поставить слово ἐνδεία в связь с νουμία. Но этим перевод запрета приобретает совершенно иной смысл: запрещается накапливать мелкую разменную монету в ожидании общего недостатка на рынке в разменной монете, чтобы затем спекулировать мелочью при размене. Этот запрет совершенно понятен. Известно, как часто восточные рынки страдают от недостатка разменной монеты, с каким трудом, иногда за большую сумму, приходится менять крупную монету. Вполне понятны также слова «присваивая, таким образом, функции трапезитов», так как размен монеты – основная деятельность трапезита-менялы. Неясен перевод слова τραχύνω. Собственно τραχύνω – делать неровным. В данном случае, полагаю, следует перевести «сделать нуммий неровным в обмене», т. е. «разменивать монету с необычайно высоким лажем», вообще, – спекулировать при размене.

Таким образом, «Книга эпарха» требует, чтобы разменная монета сдавалась трапезитам, чтобы размен денег являлся функцией исключительно трапезитов. Никакого принуждения хранить капиталы в банках в «Книге эпарха» нет.