№40, преосвященного Агафангела, архиепископа Рижского, от 20 ноября 1905 года

Во исполнение указа от 27 июля сего года, за № 8, о необходимости подготовительных работ по вопросам, предположенным к рассмотрению на Поместном Соборе Всероссийской Церкви, долг имею доложить нижеследующее.

Нередко предлагаемое в периодической печати последнего времени включение в состав Собора, наряду с епископами, представителей клира (белого духовенства) и мирян нельзя признать ни правильным, ни целесообразным.

Древняя вселенская Церковь знала только соборы епископов. В правилах тогдашних Соборов – Вселенских и Поместных, давших навсегда неизменную каноническую основу для всего строя православной Церкви, всюду упоминаются и предполагаются «соборы епископов». Вселенские Соборы называются собраниями «отец», «святых отец» (VI Всел. Соб. прав. 1-е и 2-е), Поместные Соборы рассматриваются как собрания «епископов» (I Всел. Соб. прав. 5-е; IV Всел. Соб. прав. 19-е; VI Всел. Соб. прав. 8-е; VII Всел. Соб. прав. 6-е; Антиох. Соб. прав. 20-е; Карф. Соб. прав. 87-е; Лаод. Соб. прав. 40-е и др.). Если и бывали случаи участия священников в Соборах наряду с епископами (например, участие 5 священников во II Вселенском Соборе), то таковые священники являлись представителями тех епархий, которые в то время не имели епископа или, по тогдашнему выражению, «вдовствовали».

Практическим основанием для привлечения в состав Собора выборных представителей белого духовенства и мирян выставляется отстаивание их интересов перед епископами-монахами. Но единственной целью законного и правильно составленного церковного Собора может быть только благоустроение Церкви и церковной жизни; отстаивание какой-нибудь частью Собора своих «интересов» может только затруднить, а никак не облегчить достижение этой цели. Если же принять во внимание возможные теоретические тенденции этих самонапрашивающихся членов будущего Собора, то нельзя не предусматривать и возможности очень печальных результатов. Среди белого духовенства, к великому прискорбию, начали появляться ораторы и публицисты, желающие отмены постов, упразднения монастырей, предоставления права лицам священного сана носить светскую одежду, посещать театры, вступать в брак, свободно слагать с себя и снова принимать священный сан и т. п. Что же касается мирян (конечно, интеллигентных, которые могли бы войти в состав Собора), то царящая здесь путаница и пестрота воззрения по церковно-религиозным вопросам, доходящая до прямого отрицания то церковных канонов, то Церкви, то самого христианства, – факт общеизвестный, ярко иллюстрирующийся притом многими статьями современной периодической печати по указанным вопросам. Ясно, что включение подобных элементов в состав Собора, внося рознь и пререкания в его совещания, никак не может обещать ни благоуспешной его деятельности, ни плодотворных результатов этой деятельности для Церкви и церковной жизни.

Вследствие таких соображений желательно, чтобы Поместный Собор Всероссийской Церкви состоял из одних епископов. Если могут быть приглашаемы к участию в совещаниях Собора отдельные лица из среды белого духовенства и мирян, известные, например, своими выдающимися познаниями в области богословской науки и канонического права, то только с правом совещательного, а отнюдь не решающего голоса.

Разделение Всероссийской Церкви на церковные округа под управлением митрополитов в настоящее время нельзя не признать желательным. Обширностью её территории вызывается такое скопление дел, восходящих к высшей церковной власти, которым затрудняется по необходимости своевременное и внимательное их рассмотрение, а разноплемённостью населения и особыми условиями церковной жизни на окраинах выдвигаются для церковного управления такие задачи, осуществление которых требует непосредственной осведомлённости о положении дел на месте.

Другая польза от устройства митрополичьих округов усматривается и со стороны судебно-административной. Именно, митрополичий собор должен будет рассматривать жалобы на архиереев в присутствии самого обвиняемого. В настоящее время Святейший Синод, стараясь поддержать авторитет епископов, затрудняется производить над ними следствие через уполномоченных лиц, а потому всякие неправильные действия епископов, которые не касаются каких-либо бумажных промахов и на бумаге всегда могут быть оправданы, остаются без всякого вменения. Изменить такого рода положение дела весьма трудно, ибо Святейший Синод, не обладая иным способом воздействия, кроме чисто юридического, бумажного, должен или поддерживать вышеизложенную практику, или подвергать епископа юридической каре, что совершенно может расстроить епархиальную дисциплину и поощрять уже и без того укоренившуюся страсть к доносам недостойных клириков. Напротив того, изустный суд или простое рассмотрение дела в присутствии обвиняемого прежде всего гораздо удобнее раскроет сущность дела, а затем даст возможность восстановить справедливость, не унижая авторитета обвиняемого епископа и, что особенно важно, оградит епархию от повторения подобных неправильных действий епископа, хотя бы не противоречащих прямо и открыто букве закона, например грубости обращения, недоступности, светского образа жизни, или – напротив – попустительств, допущения временщиков и т. п. Священные каноны выработали весьма подходящую формулу для подобного рода действий митрополичьих соборов: «Таковому братолюбно сказать слово прещения» (19-е прав. IV Всел. Соб.).

Вопрос о том, какие именно из дел, поступающих теперь на решение центральной высшей власти, могут быть предоставлены рассмотрению этих подчинённых ей окружных инстанций, всего лучше может быть разрешён общим совещанием епископов на Поместном Соборе Всероссийской Церкви; но желательно, чтобы в митрополичьих округах для решения более важных вопросов составлялись раз или два в год кратковременные съезды или соборы окружных епископов.

При самом распределении митрополичьих округов необходимо принимать во внимание как территориальную обширность того или другого района, так и особенности местного уклада жизни в нём, а равно и значение некоторых епископских кафедр в прежнее время. Так, например, было бы недостаточно учредить один митрополичий округ из всей огромной Сибири, с присоединением к ней православного населения Китая и Японии. Также было бы неудобно включить в один митрополичий округ весь Западный и Юго-Западный край. Или: нежелательно было бы при размещении митрополичьих кафедр оставить без внимания такие епархиальные города, как Киев, Москва, Новгород, Казань, Тобольск, Иркутск, и предпочесть им какие-нибудь другие. Ввиду этих соображений представляется наиболее удобным разместить митрополичьи кафедры, как центры митрополичьих церковных округов, в следующих городах:

1) в Новгороде (но не в Петербурге) – для всего северного края Европейской России, для Финляндии и Прибалтийского края;

2) в Москве – для центральной России, или во Владимире, если Москва будет избрана местопребыванием высшей церковной власти;

3) в Тобольске – для Западной Сибири;

4) в Иркутске – для Восточной Сибири;

5) в Казани – для восточной России;

б) в Вильне – для Привислинского края и Польши;

7) в Киеве – для Юго-Западного края;

8) в Харькове – для юга России;

9) в Тифлисе – для Кавказа и Закавказья.

Органами епархиального управления, по ныне действующим законоположениям по Духовному Ведомству, состоят:

а) викарии,

б) духовные консистории,

в) духовные попечительства и

г) благочинные.

В 1865 г. Высочайше разрешено учреждать викариатства во всех епархиях, где могут быть указаны местные источники содержания их, без обременения казны. Права и обязанности викариев известны. Но должно сознаться, что институт викарных архиереев, не без натяжек оправдываемый в римско-католическом церковном праве посвящением на фиктивные кафедры в странах неверных, мало мирится с принципами восточного православного церковного права. До XVIII века у нас на Руси строго соблюдался принцип, выраженный 8-м прав. I Всел. Собора, что в одном городе, или – что то же – в одной епархии, не должно быть двух епископов. Правда, викарный архиерей посвящается в епископа одного из уездных городов данной епархии, в которой учрежден викариат; но это – опять фикция, подобная католическому посвящению епископов «in partibus», потому что викарный архиерей и к тому городу, к которому посвящен, в деле церковного управления имеет такое же отношение, как и к остальным городам епархии, т. е. никакого. Если викариев приравнивать, как это ныне делается в учебниках по практическому руководству для пастырей, к древним хорепископам, то и здесь будет натяжка, граничащая с попранием исторической правды. Дело в том, что хорепископы до IV века были епископами столь же самостоятельными в своих сельских общинах, как и городские в своих, так что и те и другие имели свои особые епархии, в которых таким образом было не более как по одному епископу. Хорепископы с IV века представляют уже анахронизм, противоречивший началам церковного права и подлежавший уничтожению, которого Церковь постепенно и достигала. Конечно, сразу было трудно уничтожить, – и следы этого института, несмотря на ограничительные и запретительные постановления Соборов, могут быть наблюдаемы в течение сравнительно долгого времени и после IV века; но отсюда вовсе не следует, чтобы то положение, которое занимал хорепископ в период Вселенских Соборов – положение среднее между епископом и пресвитером – могло быть рассматриваемо как нечто нормальное и как образец для подражания в настоящее время. А с этой именно точки зрения и нужно смотреть на институт хорепископов, чтобы ссылкой на него оправдывать институт нынешних викарных архиереев. Таким образом, институт викариев должен быть уничтожен как, собственно говоря, неканонический. Целесообразнее открыть новые самостоятельные кафедры в русской Церкви, раздробив многолюдные епархии на две или на три, чем – вопреки канону – иметь в одной епархии более одного епископа.

Вместо нынешней консистории образовать при епископе совет пресвитеров, или пресвитериум, характера совещательного. Состав его следующий: при епископе – из 6 членов; при митрополите области – из 8–10. Половина этих членов – выборные, другая половина – по назначению от епископа. Последнее делается с той целью, чтобы не ставить в зависимость от случайностей выбора авторитет и деятельность епископа, как правителя епархии. Те и другие члены пресвитериума утверждаются в своих должностях митрополитом области. Выборные члены служат 3 года до новых выборов, причём, конечно, могут быть опять выбраны; назначенные члены служат пожизненно, если пожелают и если не явится каких-либо законных причин к их увольнению. Все члены пресвитериума получают вознаграждение от казны. Обязанности их те же, что и теперешних членов консистории. Заседания пресвитериума бывают в назначенные дни под председательством епископа, а за его отсутствием – под председательством одного из членов пресвитериума, по назначению от епископа, по преимуществу по очереди. При пресвитериуме должна быть канцелярия, которая находится в ведении секретаря-юриста, как докладчика дел в пресвитериуме, назначаемого епископом из лиц светских или духовных – всё равно. Так как бракоразводные дела настоит необходимость передать в суд светский, а дела консистории по постройке церквей, ремонту их и церковных зданий, земельные и церковно-денежные, по справедливости, должны перейти в ведение церковно-приходской общины и её попечительства, дела же по уклонению в другую веру и исповедание сами собой сократятся, – то в пресвитериум перейдёт не более половины дел нынешней консистории. Основоположения настоящей консистории, т. е. её Устав, за малым изменением его, должен лечь в основание деятельности и пресвитериума, за исключением всех излишних формальностей, так тормозящих делопроизводство в консисториях. Решения пресвитериума и отдельные административные распоряжения епископа могут быть обжалованы недовольной стороной областному митрополиту.

В состав членов пресвитериума, по практике древней Церкви, могут быть избираемы только священники, а – стало быть – и указание в предложении г. обер-прокурора Святейшему Синоду от 28 июля сего года, что члены теперешних консисторий, как приходские священники, отвлекаются исполнением епархиальных дел от своих прямых священнослужительских обязанностей, сделанное, конечно, с целью указать в этом на один из недочётов епархиального управления данного времени, – теряет силу, потому что иначе сделать нельзя. Придётся или назначать и выбирать в члены пресвитериума священников, посвящаемых специально с этой целью, т. e. «in partibus», что противно канонам, – или выбирать и назначать только заштатных: в том и другом случае круг выбора и назначения будет очень стеснен.

Благочинные должны быть выбранные духовенством на съезде своего благочиннического округа; съезд представляет епископу на утверждение в сей должности до 3 кандидатов. При благочинном должен быть совет из трёх священников округа и такого же числа низших клириков, по выбору благочиннического округа на каждый год. Этому совету предоставить право разбирать спорные дела между членами причтов, например – по разделу доходов, мелких исков, раздоров, дела земельные, а также жалобы прихожан на своё духовенство по вымогательству, за отказ или несвоевременное исполнение церковных треб, исков об обидах и оскорблениях личных и проступков духовенства по должности и званию, которые ныне, по Уст. конс., влекут за собой замечания, внушения и выговоры епархиального начальства, без внесения в формуляр. Учреждением этих советов с пользой для дела будет ограничен столь широкий, по инструкции, круг деятельности благочинных, и они силой вещей освободятся от фискального сыска и станут на степень старших пресвитеров в своём округе, заботящихся более о благе вверенных им благочиний, чем о формальных донесениях и отчётах о них.

Попечительства о бедных духовного звания, отправляя функции общественного призрения по Духовному Ведомству, до полной организации приходской общины должны действовать. Но с учреждением в местных благочиннических округах, одном или нескольких, попечительных советов о бедных духовного звания, с целью более успешного и справедливого удовлетворения нужд бедствующих, а также при общинном устройстве прихода, когда нравственная обязанность помощи своим бедствующим клирикам и их сиротам падет на общину прихода, нынешнее попечительство, даже как центральный орган общественного призрения бедных духовного звания, будет излишне, и капиталы его придётся ликвидировать в пользу сирот духовенства, обучающихся в духовных школах.

Для духовно-учебных заведений может быть установлено «Управление духовно-учебным округом» при митрополите области, подчинённое советам духовных академий. Советы и правления миссионерские должны быть в непосредственном заведовании епископа, как первого миссионера епархии. Братства, с развитием церковно-приходской жизни в её общине, потеряют значение и по силе вещей придут к вымиранию. Вспомогательные и эмеритальные кассы духовенства, как их собственность, должны находиться в бесконтрольном ведении духовенства, и дела их не должны иметь никакого отношения к епископу; ими должны ведать уполномоченные от участников этих касс. Епархиальные свечные заводы должны находиться в ведении и под контролем пресвитериума и епархиальных съездов духовенства.

В предложении г. обер-прокурора Святейшему Синоду от 28 июля сего года указывается на необходимость пересмотра епархиального суда согласно с каноническими соборными началами. Тут же сказано, что 30 лет назад был учреждён Комитет, работавший над выделением из консистории церковного суда и об организации его в соответствии с канонами церковными и началами гражданской судебной реформы, завершившейся изданием Судебных Уставов 20 ноября 1864 года.

Можно привести целый облак свидетельств непререкаемой важности о том, что судебная (а не административная только) власть в Церкви принадлежит епископу епархии: слово Божие (Мф.18:15–19; 1Тим.5:19–20); правила апостольские и соборные (Апост. 12-е, 13-е, 32-е; I Всел. Соб. 5-е; IV Всел. Соб. 9-е; VI Всел. Соб. 102-е; VII Всел. Соб. 4-е; Антиох. 4-е, 6-е, 9-е, 12-е, 20-е; Сард. 13-е, 14-е; Карф. 9–12-е, 14–16-е, 29-е, 37-е, 38-е, 52-е, 73-е, 117-е, 121-е, 139-е, 141-е, 142-е и др.); догматико-символические книги, догматические писания и др.

Нельзя не усматривать ошибки вышеупомянутого Комитета в том, что он руководился главным образом желанием провести безусловное отделение администрации от суда в церковном управлении, даже с полным устранением епархиального архиерея от епархиального суда, – и затем стремлением реформировать духовно-судебную часть, выходя не из понятия о Церкви и её задачах, а из тех начал, на которых совершено было в 60-х годах преобразование суда по гражданскому, военному и морскому ведомствам. Результат деятельности этого Комитета – «Проект основных положений преобразования духовно-судебной части», – как известно, не получил и не мог получить Высочайшего утверждения, как несообразный ни с историей церковного суда, ни с принципами церковного права.

В предложении г. обер-прокурора сказано, что Святейшим Синодом намечен пересмотр церковного суда на началах канонических. Отсюда является необходимость иметь в виду судоустройство и судопроизводство древней Церкви, чтобы иметь суждение, насколько практика настоящего времени соответствует таковой же в деле церковного суда первых времён христианства и времени Соборов Вселенских.

В древней Церкви суд состоял из двух инстанций: суда у епископа и суда на Поместном Соборе. С введением нового административного деления Византийской империи при Константине Великом явилась в церковном суде (как и в церковном управлении) новая инстанция – диоцез. На соборе епископов диоцеза судились дела против митрополитов (II Всел. Соб. 6-е; IV Всел. Соб. 9-е, 17-е). Обвинения и жалобы против экзарха диоцеза подавались: на востоке – Константинопольскому патриарху, на западе – Римскому епископу-папе, а в важных случаях – Вселенскому Собору; апелляции же на суд епископа рассматривались на соборе провинциальных епископов с митрополитом во главе (I Всел. Соб. 5-е; II Всел. Соб. 6-е); на этот последний суд апеллировали собору диоцеза с патриархом во главе.

Этот порядок, за небольшими исключениями, может быть проведен и у нас, когда будут образованы округа с митрополитом во главе и установлены пресвитериумы при епископах, а во главе русской Церкви будет стоять патриарх с его Синодом.

Из подробностей судебного процесса, когда он вёлся обвинителем, известны следующие: к принесению обвинения по делам церковным допускались только лица, достойные вероятия. В канонах ясно сказано, когда нельзя было допускать к обвинению (см. Апост. 75-е; П Всел. Соб. 6-е; Карф. 8-е, 28-е, 70-е, 143-е, 144-е, 146-е, 154-е и др.). В древности обвинитель должен был вести дело обвинения лично. Неявка в суд обвинителя, кроме кратковременной по уважительным причинам (Карф. 28-е), прекращала дело. И обвиняемый должен был находиться в суде лично. Неявка в суд обвиняемого без уважительной причины давала основание к осуждению, в чём его обвиняли. Постановка дела зависела от обвинителя, который, предъявляя обвинение, принимал его на свой страх. Он давал при этом торжественное обязательство доказать своё обвинение под опасностью подвергнуться осуждению за недоказанное обвинение. На суде обвинитель и обвиняемый были сторонами равноправными как в деле защиты своих интересов через свидетелей и лично, так и в деле апелляций по инстанциям. К свидетельству не допускались те же лица, которые были лишены права быть обвинителями. Так было дело в древней Церкви.

В настоящее же время церковное судопроизводство есть судопроизводство следственное. В нынешнем консисторском суде дело может быть начато и на основании слухов, и по поводу донесений, сообщений, отношений должностных лиц и присутственных мест, светских и духовных, на основании жалоб (прихожан на клириков – например), и по искам, например – о разводе. Сущность следственного консисторского судопроизводства состоит в том, что результат процесса решительно определяется предварительным следствием, которое производится на месте духовным следователем по распоряжению епархиального начальства. В канцелярии, на основании данных, добытых предварительным следствием, составляется доклад, который выслушивается в присутствии консистории и служит основанием для её решения по данному делу, причём наличность подсудимых или заинтересованных лиц не требуется, за исключением дел бракоразводных. Об апелляциях можно и не говорить, потому что они удержаны и в консисторском суде на общих канонических основаниях с присоединением – по духу времени – большей формальности, чем в древности. Главные недостатки настоящего консисторского суда, как видно из предыдущего: излишний формализм, разведение бумаг по делам следственным, свобода обвинения и стеснение виновной стороны, которой не дозволяется даже оправдываться иначе как заочно и на бумаге. Такая постановка дела, не оправдываемая практикой древней Церкви, развивает, с одной стороны, канцелярскую волокиту дел, их задержанность, усложняя самое судопроизводство, с другой – открывает широкое поле всякому, кому не лень и позволяет совесть, оговаривать духовное лицо в том или другом преступлении, не боясь строгой, как это было в древности, ответственности за ложные донос и обвинение. Гражданские суды настоящего времени требуют налицо истца и ответчика, не говоря об уголовных, в которых это прямо необходимо; суд духовный судит заочно, полагаясь на одно следствие. Мало того, суд над духовным лицом может быть возбуждён не только в порядке жалоб и обвинений, но просто по слухам, по подозрению, едва ли не по анонимным доносам и запискам. Не нужно забывать здесь ещё и того, что в проступках против чести и прав частных лиц, по Уст. о налож. нак. мир. суд., в светском суде обвиняемый подлежит наказанию не иначе как по жалобе потерпевших обиду, вред или убыток или же их супругов, родителей, опекунов. Следовательно, если не будет жалобы, то, хотя бы обида и была нанесена, виновный остаётся без наказания. Для клириков не то: за причинённые ими обиды они могут преследоваться не только претерпевшими, но и официальными путями, вследствие возбуждения дела благочинническим надзором или совершенно посторонним лицом. И никакая мировая сделка в этом случае между истцом и ответчиком не освобождает клирика от духовного суда и наказания. Конечно, в этих случаях Церковь имеет в виду не одну юридическую сторону, но главным образом смотрит с точки зрения идеала клирика.

Чтобы избежать указанных недостатков нынешнего консисторского суда, следует суд над духовными лицами в пресвитериуме сделать словесный, как и было в древней Церкви, при наличности истца, ответчика и свидетелей, а не следственный только, как в настоящее время; к следствиям следует прибегать только в крайних случаях, как это делала и древняя Церковь. Все стороны на духовном суде должны быть равны при защите своих интересов. Обвинитель, не доказавший обвинения, должен подвергаться более строгому наказанию, чем в настоящее время, когда сплошь и рядом на клеветнический донос приходится отвечать постановлением: «Оставить без последствий» или «В просьбе отказать». Не принимать для суда над клириками доносов по слухам, анонимных и т. п.

Суду церковному и светскому клирики должны подлежать в тех же случаях, каковые указаны в ст. 148, 149 и 155 Уст. конс.; а светские подлежат суду духовному только по проступкам и преступлениям, подвергающим виновных церковной епитимии. По делам о браках, совершаемых незаконно, по делам о прекращении и расторжении браков, по случаям, в которых нужно удостовериться о действительности события браков и рождений от законного брака, – светские люди должны судиться в суде светском; при этом последний суд, в делах о расторжении браков и прекращении их, прежде исполнения своего приговора, должен сообщить пресвитериуму все обстоятельства дела и состоявшегося решения – для церковного расторжения брака или каких-либо нужных пополнений и разъяснений. Все справки по ведению этих дел, как например, из метрических, обыскных и из других церковных документов, светский суд беспрепятственно может получить от причтов или пресвитериума. Подсудность лиц духовного звания по делам брачным, кроме случаев уголовного их преступления, передаётся в суд духовный для суда и наказания, вместе с делом о них.

Имея в виду передачу дел бракоразводных и брачных вообще в суд светский, не нужно забывать и того, что и в настоящее время некоторые из этих дел ведаются, между прочим, и уголовным судом, как например, брак по насилию, обману, сумасшествию, о многобрачии, кровосмешении и т. п. То обстоятельство, что светский суд в настоящее время не имеет статей закона по разводу и статей наказания по нему, – не препятствие к передаче: не имеет, так будет иметь. На то возражение против этой передачи, что во всех бракоразводных делах (где нет уголовного преступления) по светским законам не полагается никаких возмездий и что главное правонарушение в этих случаях есть церковное, так как имеется в виду расторжение, т. е. уничтожение союза, освящённого таинством Церкви, нужно сказать, во-первых, как уже и выше указано, что церковное расторжение брака и при передаче этих дел в суд светский остаётся в руках суда духовного; во-вторых, и духовный суд расторгает брак, благодаря более всего приёмам светского судопроизводства, а если руководится и правилами, то такими, какими может руководиться и любой судья, как юрист: церковные законы существуют не для одних клириков, а для всех православных христиан. В заключение нужно заметить, что и духовный суд, при расторжении брака, не применяет никакого церковного обряда, чтобы так дорожить оставлением этих дел в Духовном Ведомстве.

По распоряжению Святейшего Синода, разосланы епархиальным архиереям для руководства при суждении о преобразовании православного прихода всеподданнейшие проекты: «Высочайшего постановления о церковно-приходском собрании и церковном совете православных приходов Финляндии» и «Высочайшего постановления, содержащего некоторые правила о православных приходах Финляндии».

Означенные проекты об устройстве православного прихода в Финляндии имеют целью устроить православный приход – как признанную законом церковно-общественную единицу, как юридическое лицо, и дать постановлениям органов церковно-приходского управления силу обязательную не только для прихожан, но и для посторонних учреждений и лиц.

Всё это давно и настоятельно требуется не только для Финляндии, но и для всей России; и без дарования православному приходу значения юридического лица и имущественных прав, права приобретать на своё имя недвижимые имущества, права самообложения, и постановлениям органов приходского управления обязательной силы, – не может быть благоустроена церковно-общественная жизнь, а особенно в Прибалтийской окраине, где лютеранские приходы и их конвенты пользуются таким признанием и правами, если не всегда в силу закона, то в силу обычая.

Ввиду указанных достоинств можно было бы только приветствовать почин, идущий из Финляндии, и пожелать, чтобы он скорее осуществился.

Но, при указанных положительных сторонах, финляндские законопроекты имеют и крупные недостатки, которые, если их не устранить, могут повредить всему делу, как это и случилось с попытками благоустроить православный приход в России, на основании изданного в 1864 году положения о приходских попечительствах и изданной в 1890 году инструкции церковным старостам.

Главные причины, препятствующие русскому приходу благоустроиться и приходским попечительствам достигать, хотя бы в слабой мере, поставленных им целей, суть следующие:

1) Намечая в ст. 5 довольно широко круг ведения приходских попечительств, положение о попечительствах и особенно данные впоследствии разъяснения к нему лишают попечительства необходимых для успешной их деятельности средств. В ст. 6 положения как на источник этих средств указано на добровольные пожертвования, собираемые преимущественно вне приходского храма. Главные же сборы с прихожан на разные церковные нужды, как-то: на украшение храма и другое, так же как остающийся в церковной кассе – за установленными отчислениями – свечной доход, равно как и суммы, отпускаемые из казны или из синодальных средств, или жертвуемые на постройку и обновление церковных и причтовых зданий и на другие церковные нужды, – все эти средства оставлены по-прежнему в исключительном распоряжении церковного старосты и причта; и хотя по положению о приходских попечительствах, священник и староста суть непременные члены попечительства, но упомянутыми церковными средствами они распоряжаются отдельно и независимо от попечительства и совершенно безотчётно перед ним и вообще перед прихожанами.

Такое отстранение прихожан не только от распоряжения собираемыми главным образом с них же церковными суммами, но и от всякого наблюдения за правильным их употреблением, не может способствовать сближению прихода с клиром и взгревать в прихожанах усердие к пожертвованиям на храм и другие церковно-приходские нужды.

2) По положению о приходских попечительствах и инструкции церковным старостам, большинство прихожан лишено права участвовать в приходских собраниях, хотя положение и именует эти собрания «общими собраниями прихожан». По ст. 9 положения и ст. 8 инструкции членами приходских собраний, избирающими попечителей, старост и счётчиков церковных сумм, могут быть лишь домохозяева и лица, имеющие по закону право участвовать в собраниях местного городского или сельского общества или же в дворянских собраниях. Для участия же в этих общественных и сословных собраниях требуется такой имущественный и сословный ценз, каким огромная часть православных прихожан не располагает. По крайней мере, православная паства Рижской епархии, за немногими, единичными исключениями, даже в больших и богатых городах, как Рига и Ревель, в огромнейшей своей части, а во многих приходах и вся сплошь, состоит из безземельных батраков и других бедных тружеников, не удовлетворяющих тем требованиям, которыми статья 9 положения и статья 8 инструкции обусловливают право участия в приходских собраниях, и, следовательно, этими требованиями почти вся православная паства Рижской епархии ставится вне церкви. Этим, несомненно, нарушается церковное единство, угашается церковная жизнь. В силу приведённых обстоятельств и условий, хотя в Рижской епархии приходские попечительства и образованы – за немногими исключениями – при всех почти церквах, но большая их часть состоит даже не из десятков, а всего из нескольких, 3–5 членов, и почти не проявляет деятельности, существуя только номинально.

В предложенных для Финляндии правилах о церковно-приходском собрании и церковном совете статья 1 говорит: «Правила сего постановления не относятся к заведованию церковным имуществом, а также суммами, поступающими по ныне существующему порядку в церковную кассу». Таким образом, этой статьёй вносится в церковно-приходскую жизнь то же разделение, которое не даёт устроиться и церковно-приходскому делу в русских епархиях. И пока нынешнее отношение закона к прихожанину и ныне существующий порядок распоряжения церковно-общественным достоянием не будут заменены совершенно противоположными, до тех пор духовенство и староста – с одной стороны, и прихожане – с другой, будут по-прежнему взаимно считать себя друг другу чужими, имеющими разные и едва ли не противоречивые стремления и заботы, и оживления церковно-общественной жизни при таком положении ожидать было бы совершенно напрасно.

Для этого оживления является необходимым прежде всего признать духовенство прихода, – купно по всеми без исключения верующими этого прихода – одной христианской общиной, малой Церковью, недробимой частью единого тела Христова, в котором должен жить и единый дух Христов. В церковном приходе должна быть установлена не противоположность, а общность стремлений к единой общей цели – созиданию всего церковно-приходского народа в истинную Церковь Божию, в напоенное Духом Божиим тело Христово. Если же единство жизни во Христе должно быть целью, к которой должен быть направляем церковный приход, то и в положении о приходе не должно быть ничего, от этой цели отдаляющего и прямо ей по духу противоположного.

Точно так же противоречащей духу христианского равенства оказывается и статья 21 финляндских правил, по которой голосам членов приходского собрания усвояется не одинаковое значение, а – соразмерно числу манталов, или податных единиц, наложенных на каждого; так что, согласно этому правилу, одни прихожане располагали бы при голосовании каждый одним голосом, а другие имели бы по многу голосов (не более одной десятой части общего числа голосов всего собрания).

Обращает на себя внимание вызываемое, вероятно, местными условиями Финляндии и едва ли могущее где-либо повториться требование статьи 28, чтобы «условия касательно содержания священников и прочих членов причта, а также постройки и содержания их помещений, заключались с подлежащими лицами и изменялись – в присутствии начальника губернии или его поверенного, и уполномоченного от епархиального начальства» и представлялись затем на рассмотрение и утверждение в хозяйственный департамент Сената.

Но если можно воспользоваться некоторыми частностями финляндских проектов при устроении прихода в Рижской епархии, каковы, например, правила, определяющие порядок ведения списков прихожан и выдачи о них разного рода справок и документов, то, в общем, для благоустроения церковноприходской жизни в Прибалтийском крае представляется более целесообразным взять в основание Высочайше утверждённое 2 августа 1864 года Положение о приходских попечительствах при православных церквах в России и дополнить и изменить это положение соответственно требованиям жизни и указаниям опыта.

1. Клир каждой православной церкви купно со всей его паствой составляют одну нераздельную церковную общину – «православный приход» (такой-то церкви). Эта церковная община, обнимая собой настоящее, отошедшие и грядущие поколения её членов, есть собственник и хозяин всего церковного достояния и приходского имущества и всех церковно-приходских учреждений.

2. Церковной общиной, приходом управляет, под руководством и наблюдением высшей церковной власти, поставляемый к нему, с согласия прихожан, епископом настоятель-священник при сотрудничестве остальных членов клира, на котором лежит преимущественная забота об удовлетворении духовных нужд прихода, и при содействии приходского попечительства, выбранного приходским собранием, обязанного преимущественно пещись об удовлетворении всех хозяйственных нужд церкви, причта и всего прихода и ответственного перед епархиальной властью и приходом.

3. Церковно-приходское собрание состоит, под председательством настоятеля церкви, из всего её клира и прихожан, достигших 21-летнего возраста, не различая сословного, общественного и имущественного их положения. Мера и виды участия лиц женского пола в приходских собраниях и делах определяются самим приходом – соглашением настоятеля с прихожанами.

4. Приходское попечительство состоит из священно- и церковнослужителей приходской церкви и лиц, выбранных церковно-приходским собранием из числа прихожан. Председателем попечительства может быть, по выбору приходского собрания, священник или другое лицо. В члены приходского попечительства могут быть избираемы собранием или самим попечительством и посторонние, т. е. не живущие в приходе лица; но они должны быть православными и общее их число в попечительстве не должно быть более половины числа остальных выборных его членов.

5. Церковный староста избирается церковно-приходским собранием и действует совместно с попечительством, членом которого он состоит по своей должности.

6. Председатель, староста и члены попечительства избираются на три года. Ежегодно, по рассмотрении церковно-приходским собранием отчёта, третья часть выборных членов выбывает: первые два года по образовании попечительства – по жребию, а затем – по очереди.

7. Приходские собрание и попечительство ведают все церковные и общественные дела прихода и распоряжаются церковно-приходским имуществом. Во всех своих распоряжениях и действиях они должны быть единодушны и действовать от лица и для общей пользы всего прихода, проявляя особенную благопопечительность о тех его членах, которые по малолетству, сиротству, телесной или душевной немощи особенно нуждаются в братских о себе заботах, руководстве, содействии и помощи.

Примечания:

а) Решение в собрании и в попечительстве дел большинством голосов должно быть, возможно, редким исключением, а не общим правилом приходской жизни.

б) Храм, находящиеся в нём святые иконы, ризница и священная утварь неотчуждаемы, пользование ими зависит от благословения настоятеля. Предметы церковной утвари и ризницы могут быть жертвуемы и приносимы в дар нуждающимся в них другим церквам с общего согласия клира и прихожан.

в) Причтовые земли и доходные статьи сохраняют прежнее своё назначение и остаются в ведении причта.

8. Церковно-приходское собрание созывается настоятелем или попечительством обязательно два раза в год.

Первое годовое собрание созывается в конце года, не позже 27 декабря:

а) для рассмотрения и утверждения на предстоящий год смет доходов и расходов приходского попечительства и подведомственных ему приходских заведений – просветительных (как-то: школы, библиотеки и т. п.), богоугодных (больницы, богадельни, странноприимные дома, трапезы для бедных и т. п.), а также доходных статей, как например – от нанимаемой приходом или от сдаваемой внаймы приходской земли, приходской мельницы, мызы, сыроварни, рыбного промысла, продажи в приходе книг, торговли из приходского склада кустарными или ремесленными изделиями прихожан, общественной лавки и т. д.;

б) для выбора членов поверочного наряда в числе, определяемом самим собранием, для проверки хозяйственных отчётов попечительства и всех приходских учреждений за истекший год и для поверки наличия всего приходского имущества.

Второе годовое собрание созывается весной, не позже пасхальной седмицы:

а) для утверждения упомянутых отчётов, которые вносятся в собрание попечительством с заключениями поверявшего их наряда и со своими по этим заключениям объяснениями, и

б) для выбора председателя и членов попечительства, взамен отбывших свой срок и выбывающих по очереди.

На одном из этих обычных собраний, смотря по потребности и удобству, избираются собранием церковный староста и представители прихода на благочиннический съезд – окружной соборик (независимо от священнослужителей прихода – членов съезда по должности). Сверх поименованных дел, обсуждению и решению годовых собраний попечительством могут быть предлагаемы и другие вопросы и дела.

9. Кроме обыкновенных собраний, в важных случаях, например смерти священника, необходимости приобретать или отчуждать приходскую недвижимость, устроить или закрыть какое-либо из приходских установлений, сделать заем или сверхсметный расход и т. п., – по требованию благочинного или по усмотрению попечительства могут быть созываемы чрезвычайные церковно-приходские собрания.

10. В приходских собраниях, когда избирается лицо для замещения освободившейся священнической должности, председательствует благочинный; в остальных случаях – настоятель прихода или заменяющее его, по его указанию, лицо.

11. О дне и месте назначенного собрания и цели его священник извещает прихожан, объявляя о том в церкви при стечении народа в три предшествующих собранию воскресных или праздничных дня; попечительство же со своей стороны принимает доступные ему меры для оповещения прихожан о времени и месте собрания и о предлагаемых его рассмотрению вопросах. Собрание считается состоявшимся, если явилась одна десятая часть имеющих право участвовать в нём прихожан. При выборе священника собрание должно состоять не менее как из ⅓ имеющих право участия в нём прихожан, и для действительности избрания требуется не менее ¾ голосов всего собрания.

12. При недостаточности средств на удовлетворение настоятельных приходских нужд, собрание может установить обязательный сбор с прихожан и произвести раскладку этого сбора, сообразуясь с достатками и платёжной способностью лиц. Обложение и раскладка обязательны для всех прихожан и для православных лиц, владеющих недвижимостью в пределах прихода, хотя бы они проживали вне прихода и не были его членами.

13. Для осуществления таких касающихся церковно-общественной жизни прихода задач, которые не по силам одному приходу, несколько приходов или приходы целого благочиннического округа могут соединяться вместе и иметь общие учреждения, управляемые лицами, избираемыми от приходских попечительств тех приходов, на средства которых они содержатся.

14. Приходское попечительство обязано иметь постоянную заботу об исправном содержании и благолепии приходского храма и приходского кладбища и о возможно более полном удовлетворении хозяйственных и духовных нужд духовенства и всего прихода.

15. Члены приходского попечительства избираются собранием, в потребном числе, по соображению с размерами и разными видами деятельности попечительства и приходского хозяйства и с имеющимся в виду собрания числом лиц, способных работать в составе попечительства с пользой для прихода.

16. Попечительство является законным представителем своего прихода во всех сношениях и сделках, совершая на имя прихода и от его имени купчие крепости на недвижимые имущества, займы и другие обязательства. Обыкновенные сношения ведутся за подписью председателя или заменяющего его лица; для действительности же актов и обязательств необходимы подписи председателя попечительства, священника (если не он председательствует), церковного старосты и двух выборных членов попечительства.

17. На попечительстве лежит обязанность своевременного составления и представления общему собранию смет и отчётов.

Проекты и сметы на постройку, перестройку, обновление и подновление здания самой церкви, по одобрении их собранием, представляются попечительством благочинному, который предлагает их в потребных случаях (когда, например, потребные на работу средства испрашиваются из епархиальных сумм или особо от казны) рассмотрению благочиннического совета или благочиннического съезда. Сметы на перестройки и возобновление причтовых и других домов в том лишь случае представляются благочинному, если на работы испрашиваются от епархии средства.

18. Всем лицам, имеющим право участвовать в приходском собрании, должен быть составлен и содержим в исправности приходским попечительством особый список. Первоначально, до образования попечительства, список сей составляется священником – настоятелем церкви при содействии приглашённых им для сего прихожан.

Приходский список должен содержать в себе сведения о возрасте, составе семейства, служебном и имущественном положении, промысле или занятии каждого члена приходского собрания, и о том участии, какое он и члены его семейства принимают в приходской жизни.

Если прихожанин желает перечислиться в другой приход, то ему надлежит взять от настоятеля прежнего прихода свидетельство на перечисление. Свидетельство это должно заключать в себе все имеющиеся в приходском списке о перечисляющемся лице и его семействе сведения; эти сведения вносятся в список прихожан нового прихода.

В случае, если желающий вступить в число прихожан не может представить требуемого свидетельства от прежнего прихода, то для внесения его в приходский список нового прихода настоятель этого прихода довольствуется личными заявлениями желающего войти в приход и принимает на себя заботу о получении о нём сведений от настоятеля прежнего прихода.

19. Церковно-приходское собрание и приходское попечительство, состоя в ведении епархиального начальства, в то же время пользуются значением и общегражданских учреждений, и законные их постановления и распоряжения, а также правильно составленные и заключённые ими непосредственно или через поверенных акты и договоры – имеют обязательное значение, и к исполнению их должно быть оказываемо необходимое содействие полицейскими, сельскими, судебными и иными властями и лицами, по принадлежности.

По справке оказалось, что существующими законоположениями окружные собрания духовенства, или так называемые «соборики», и епархиальные соборы не предусмотрены. Закон знает только съезды духовенства для решения вопросов исключительно материального свойства: о содержании духовно-учебных заведений епархии, об обеспечении вдов и сирот духовенства и прочее. Но жизнь, как во многих других случаях, так и здесь, оказалась сильнее буквы закона. Действительность показывает, что съезды духовенства, в силу требований жизни, мало-помалу расширили свою компетенцию, указанную законом, и на своих собраниях обсуждают не только материальные вопросы, но и вопросы веры, Церкви и приходской жизни. Сами епархиальные епископы предлагают съездам обсуждать такие вопросы, и высшая церковная власть смотрит на них, как на существующий факт. Остаётся только ныне закрепить в форме закона то, что существует фактически. Устройство съездов духовенства, для решения вопросов веры и Церкви, вполне отвечает духу православной Церкви. Основное начало христианской Церкви – это начало соборности, как мы и исповедуем в девятом члене Никео-Цареградского символа веры: «Верую во едину святую соборную и апостольскую Церковь». Исходное начало этой соборности можно усматривать в самом догмате о триединстве Божества. Соборен по существу своему и человек: ум, воля и сердце – это триединство основных сил человеческих – можно бы также назвать соборностью человека. Та же соборность положена в основу понятия о Церкви, как теле Христовом. Св. апостол Павел в I Послании к Коринфянам (в 12 гл.) членов Церкви уподобляет членам одного живого организма, которые все живут в согласии и одинаково участвуют в общей жизни организма-Церкви. Апостолы вопросы веры и Церкви решали собором и преемникам своим заповедали поступать так же. 37-е апостольское правило говорит: «Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия». Первенствующая Церковь твёрдо держалась начала соборности. I Вселенский Собор 5-м правилом, IV Вселенский Собор 19-м правилом подтверждают обязательность областных Соборов, преднамеченных 37-м правилом апостольским. Впоследствии, во внимание к отдаленности и затруднениям в сообщениях, 8-м правилом VI Вселенского Собора было положено Соборам бывать один раз в год. То же подтверждено VII Вселенским Собором в 6-м правиле: «Поскольку есть правило, которое глаголет: дважды в году в каждой области подобает быти каноническим исследованиям, посредством собрания епископов, а преподобные отцы VI Собора, во внимание к затруднениям собирающихся, определили, без всякого уклонения и извинения, единожды в лето быти собору, и погрешительное исправляти: то и мы сие правило возобновляем, и аще обрящется некий начальник, возбраняющий сие, да будет он отлучен. Аще же кто из митрополитов пренебрежет исполнити сие, не по нужде и насилию, и не по какой-либо уважительной причине: таковый да подлежит епитимии, по правилам». Правда, в указанных правилах говорится только о митрополичьем управлении и о соборе епископов, и их, по-видимому, нельзя было бы применить к какой-нибудь епархии, например Римской. Но уже давно и в обществе, и в печати, и в самом духовенстве жалуются на обширность наших епархий и удалённость епископов от своих паств.

Древние митрополичьи округа по своим размерам уступали нашим губерниям, а отдельные епархии отнюдь не превосходили наших уездов, как не превосходят они и по сие время в греческой Церкви. И у нас самой жизнью выдвигается на очередь вопрос о менее обширных, так называемых уездных епископиях; а в таком случае в каждой епархии возможен собор епископов.

Что же касается мирян, то и их нельзя устранять от активной жизни Церкви. Участие их в решении вопросов Церкви и желательно и полезно.

Между тем чаще и чаще слышатся упрёки и обвинения православной Церкви, что общественная жизнь отошла от её влияния, устрояется и обычно течёт, не справляясь с правдой Христовой и жизнью церковной; а многие члены и положительно омертвели для Церкви, не знают её гласа, не верят ему и даже питают злобу против неё. И это оттого, что они были далеки от Церкви, не принимали живого участия в жизни её. Всеми чувствуется, что наша церковная жизнь шла и идёт не так, как следовало идти. Главную причину этого печального явления нельзя не видеть в том, что из церковной жизни было устранено начало соборности и заменено началом бюрократическим, бумажно-канцелярским, погасившим живой дух в Церкви. Поэтому, если омертвение церковной жизни объясняется уклонением от начала соборности к началу бюрократическому, то спасение должно заключаться в возвращении к началу соборности. Только восстановление начертанного канонами строя церковного самоуправления может обеспечить Церкви правильную жизнь.

По положению о приходе, изложенному в предыдущем отделе, приходскими делами ведает общее собрание прихожан, которое, для постоянного управления приходскими делами, выделяет из себя приходское попечительство, принимающее на себя полномочия общего собрания в промежутки между этими собраниями.

Последовательность требует, чтобы это начало соборного управления, начинаясь от прихода, как низшей единицы, как ячейки церковной жизни, было проведено и дальше по высшим инстанциям церковного управления, чтобы оно коснулось также благочиний и епархий.

Выразителем соборного начала в благочинии должен быть благочиннический «соборик», а постоянным носителем его полномочий – благочиннический совет; в епархии же – епархиальный собор, а постоянным носителем его полномочий – совет пресвитеров при епископе.

1. Ежегодно, не позже как за месяц до епархиального собора, по благословению местного епископа, благочинным созывается благочиннический «соборик» для обсуждения вопросов веры и Церкви, а также школьной и приходской жизни данного благочиния.

2. Полноправными участниками соборика являются все священники благочиния, по одному представителю от остальных членов каждого причта благочиния и по одному представителю от мирян каждого прихода благочиния.

3. Все эти участники пользуются на соборике равным правом голоса.

Примечания:

а) Участниками соборика могут быть и другие члены причтов, но только с правом совещательного голоса,

б) Соборик может приглашать на заседания, с правом совещательного голоса, и других лиц, могущих быть ему в каком-либо отношении полезными.

4. Представители на соборике от мирян избираются на общих собраниях прихожан.

5. Дела на соборике решаются простым большинством голосов.

6. Руководит собранием председатель, избранный из числа присутствующих священников. Из них же избирается и делопроизводитель.

7. Соборик, для пользы дела, может избирать из своей среды особых докладчиков, обозревателей периодической печати, которые к следующему соборику изготовляют порученные им доклады и вносят их на обсуждение.

8. Постановления соборика представляются через епископальный совет местному епископу с просьбой ввести их в действие или передать на рассмотрение епархиального собора.

9. Дела собориков хранятся в благочинническом архиве.

1. Ежегодно епархиальный епископ созывает епархиальный собор.

2. Председательствует на соборе епархиальный епископ.

3. Епархиальный собор составляется: из членов епископального совета и по три выборных от окружных собориков – по одному из священнослужителей, из церковнослужителей и из мирян, также представителей духовно-учебных заведений, братств и монастырей. Епископ, а также и собор, могут пригласить к участию в занятиях и других лиц своей и других епархий с правом совещательного голоса.

4. Епархиальный собор решает вопросы, касающиеся веры и Церкви, духовного просвещения и благоустройства приходской жизни, возбуждаемые окружными собориками, епископом и епископальным советом.

5. Епископальный совет определяет порядок занятий собора и приводит в систему вопросы, подлежащие обсуждению собора.

6. Кроме обще-епархиальных вопросов, касающихся религиозной жизни и церковной практики местной епархии, ведению епархиального собора подлежит избрание членов епископального совета.

7. Постановления собора, одобренные местным епископом и не требующие утверждения высшей церковной власти, приводятся в исполнение. В случае же разногласия между собором и епископом дело передаётся высшей церковной власти для окончательного решения.

Вопросы, решение которых превышает власть епархиального собора, передаются высшей церковной власти с просьбой внести их на обсуждение Всероссийского Поместного Собора.

Епархиальный собор избирает представителей из членов собора – духовных и мирян – на Поместный или Всероссийский Собор, если таковое право высшей церковной властью будет предоставлено епархиальным соборам.

Церкви, монастыри и архиерейские дома, по действующим узаконениям, пользуются правами юридических лиц и, как таковые, могут приобретать недвижимые имущества всеми существующими законными способами, как-то: путём купли, дара или пожертвования и завещания. Но во всех этих случаях необходимым условием укрепления за церковными учреждениями приобретаемых недвижимых имуществ является, по закону, испрошение Высочайшего разрешения, для чего епархиальный преосвященный, если не находит препятствий к принятию имущества в собственность церковного установления, и входит с представлением в Святейший Синод, с приложением планов и документов на приобретаемое имущество (ст. 778, 985 и 1429 ч. I т. X Св. Зак. изд. 1900 г. и ст. 435 и 443 т. IX изд. 1899 г.). Ограничение это создалось историческим путём. Русская Церковь с самого своего основания получила от государства право обладать движимым и недвижимым имуществом. Всем церковным установлениям (каковы были епископии, архиерейские кафедры, монастыри, приходы) предоставлено было право приобретать имущества всеми средствами, законом и юридическим обычаем установленными, без всяких ограничений. Государство не только не стесняло права приобретения церковных имуществ, но само заботилось о том и само наделяло разными привилегиями церковные учреждения относительно приобретения и управления имуществами. Но в XV веке в русском обществе явилось убеждение, что владение монастырей землями несовместно с целями монашеской подвижнической жизни, и государственное правительство поставило даже в 1503 году церковному собору вопрос о том – не следует ли изъять из ведения монастырей их имущества. Собор, однако, отстоял на этот раз права монастырей на владение имуществами. Но с половины XV века, на Соборах 1551 года (Стоглаве), 1573 и 1581 гг., было уже постановлено ограничить монастыри и епархиальных архиереев относительно приобретения новых земель какими бы то ни было способами: запрещено было вновь приобретать земли без особого доклада Государю, да и это право предоставлялось только бедным монастырям. Но в действительности постановления этих соборов XVI века не строго исполнялись: некоторые епархиальные архиереи и монастыри продолжали приобретать имущества. Пётр I окончательно запретил церковным властям и монастырям вновь приобретать и выменивать имущества и, в интересах государства, нуждавшегося, по случаю разных преобразований, в материальных средствах, возымел намерение обратить все церковные имущества в государственную собственность, с отчислением известной суммы с этих имуществ на церковные установления. Но смерть помешала ему вполне привести в исполнение свой план. Окончательная секуляризация церковных имуществ совершилась уже при Екатерине II. По вступлении на престол она повелела учредить комиссию о церковных имениях, которой было поручено составить правила о переводе церковных имений в ведение государства, а всем церковным установлениям составить штаты. Кроме выдачи определённой суммы из государственных доходов для содержания штатных церковных учреждений, правительством отведены были каждому монастырю и архиерейскому дому из земель, принадлежавших им, определённые участки, и даны были рыбные ловли, мельницы и подворья. Одновременно последовал отвод в определённом размере земли и приходским церквам. Что же касается запрещения приобретения архиерейскими домами и монастырями недвижимых имуществ, то уже при Елизавете Петровне некоторые церковные власти стали опять получать отобранные прежде вотчины и угодья и получать новые, а при Александре I вновь предоставлено было всем архиерейским домам и монастырям приобретать недвижимую собственность, только не заселённые земли и не без Величайшего каждый раз соизволения (ПСЗ № 21.785, 24.246 и 27.622). Из приведённых кратких исторических данных можно видеть, что установление означенного ограничения находилось в связи с особыми воззрениями государственной власти того времени на Церковь и вызвано было опасением, чтобы в руках церковных властей и учреждений не оказалось слишком большого количества земель, в ущерб интересам государства. Ныне, с изменившимися отношениями между Церковью и государством и с обнаружившимся стремлением Церкви освободиться от опеки государства, не усматривается уже действительных оснований для сохранения в силе означенного ограничения в отношении приобретения церковными установлениями недвижимых имуществ. Этого ограничения не существует, как известно, в отношении приобретения духовно-учебными заведениями недвижимых имуществ; дела об укреплении сих имуществ в собственность духовно-учебных заведений окончательно решаются Святейшим Синодом (ст. 778 ч. I т. X Св. Зак.). Будет справедливым отменить означенное ограничение, как утратившее ныне всякое жизненное значение, – и в отношении приобретения церковными установлениями недвижимых имуществ. Обращаясь засим к вопросу об установлении наилучшего, в интересах церквей, порядка разрешения на приобретение церквами и монастырями собственности, нужно сказать, что, в видах ускорения дел подобного рода, желательна была бы передача их в ведение местного епархиального начальства, за исключением разве только дел, когда приобретается покупкой имущество, стоящее не меньше десяти тысяч рублей. Но войти в детальную разработку означенного вопроса в настоящее время, когда существуют предположения о реорганизации епархиального управления и церковного прихода, не представляется возможным, так как неизвестно – в каком виде совершится церковная реформа и в какие отношения между собой будут поставлены законом органы епархиального управления и церковная община или приход.

Наконец, что касается того, что духовенство, как сословие, лишено прав юридического лица по приобретению недвижимого имущества, то – действительно – это представляется аномалией, не оправдываемой жизнью и подлежащей отмене. Как известно, с конца шестидесятых годов прошедшего столетия предоставлено духовенству учреждать епархиальные кассы, епархиальные свечные заводы, содержать епархиальные женские училища, параллельные классы в духовных семинариях и училищах и поддерживать упомянутые учреждения епархиальными средствами. Всё это указывает, по-видимому, на значение епархиального духовенства, как самостоятельного юридического лица, с имущественными правами. Между тем духовенство, как сословие, лишено ныне права укреплять за собой приобретаемые для своих нужд и на свои средства недвижимые имущества, которые в таких случаях укрепляются, обыкновенно, за фиктивным приобретателем – епархиальным начальством или учебным заведением, имеющими права юридического лица. Такое явное несоответствие действительного положения дела с существующими узаконениями, без сомнения, подлежит устранению: духовенству должны быть предоставлены права юридического лица по приобретению недвижимых имуществ наравне с прочими сословиями и учреждениями (ст. 6984 т. X), но только под условием, если эти имущества жертвуются и завещаются именно духовенству, как сословию или классовой группе, или если приобретаются они духовенством лишь на личные средства, а не на церковные или иные суммы.

Вопрос об усовершении духовных семинарий и училищ и пересмотре ныне действующих уставов их, на основании определения Святейшего Синода от 26 ноября 1905 года за № 6142, передан мною на обсуждение педагогического собрания преподавателей названных учебных заведений. Соображения и заключения по сему вопросу буду иметь честь представить дополнительно, к 1 февраля 1906 года.

Желательно ли участие священнослужителей в жизни общественных учреждений или нет?

За участие духовенства в жизни общественных учреждений говорят следующие соображения.

Христианство призвано преобразовать человеческую жизнь на новых началах, на началах любви и правды; иначе говоря, оно призвано водворить на земле Царство Божие. На всех отправлениях человеческой жизни, государственной, общественной и семейной, оно должно бы положить печать христианственности. Для достижения этой цели Христово Евангелие должно быть введено в эту жизнь. Закон Христов должен явиться для неё закваской. Но закваска не может храниться в одном сосуде, а тесто в другом, потому что в таком случае невозможно никакое брожение, никакое преобразование.

Относительно слабые успехи христианской религии объясняются именно тем, что жизнь Церкви и жизнь государства и общества шли у нас особыми путями. Общественно-государственный быт христианского мира далеко не во всём согласован с евангельскими началами и не сполна заквашен христианством. Истинно христианской культуры мир ещё не видел, а что видел, то было только суррогат её. Христианские народы и по сие время далеки от воплощения в своей жизни евангельских начал. По имени называются христианами, а жизнь устраивают на основах языческой культуры. Современная европейская культура своими корнями утверждается на греко-римской почве. Государственное устройство, литература, наука, искусство – всё это носит печать греко-римской, т. е. языческой закваски.

В основу законодательства христианских народов полагается римское право. При выработке законопроектов не принимаются во внимание евангельское учение и взгляды Церкви, а имеются в виду только кодексы языческих законов. Благодаря этому один и тот же человек должен руководствоваться двумя законами: как член христианской Церкви – законом евангельским, а как член государства – законом гражданским, причём законы эти между собой не только не согласованы, но иногда находятся даже в прямом противоречии. Что закон религии предписывает как обязательное, то закон гражданский объявляет необязательным (например, о праздновании воскресного дня). Что закон религии запрещает как тяжкий грех, то гражданский берёт под свою защиту (например, дома терпимости). Сравнение быта и нравов христианских народов с таковыми же передовых языческих не много говорит в пользу первых. И всё это – оттого, что жизнь наша недостаточно заквашена христианством, что закваска стояла далеко от того, что̀ она должна была заквасить. Поэтому необходимо вносить в жизнь возможно больше евангельской закваски.

Нельзя согласиться с мнением, что Церковь должна переродиться в государство, чтобы исчезнуть в нём, уступив место науке, духу времени и так называемой цивилизации. Нужно, как говорит Достоевский, чтобы не Церковь перерождалась в государство, а государство стало Церковью. Государство и общество, усвоившие себе вполне христианство, были бы самим Царством Божиим на земле. Ничего больше и не нужно было бы для них, если бы государство и общество действительно были христианами, не по одному названию только, но и на самом деле.

Задача Церкви и духовенства – стараться всеми силами направлять общественную и государственную жизнь именно в этом направлении. В этих видах желательно, чтобы духовенство принимало самое живое и деятельное участие во всех делах государственной и общественной жизни. И это участие должно быть официальным, предусмотренным государственными законами, а не частным. В христианском государстве и христианском обществе не должны отсутствовать представители Христовой Церкви. И этот принцип необходимо провести сверху донизу, начиная с Государственной Думы и Государственного Совета и кончая мелкой земской единицей, каковой должен бы быть приход. Участие духовенства в городских и земских учреждениях (Гор. пол. 1892 г. § 57 и пол. о зем. учр. § 56 и 57) в таком случае пришлось бы распространить только вниз и вверх.

Особенно желательным и полезным нужно признать участие приходского священника в местных учреждениях и обществах взаимопомощи, просветительных, не говоря уже о благотворительных. Пастырь не может относиться с пренебрежением, тем более с презрением к нуждам пасомых, хотя бы они касались только материального благополучия. Не все могут быть пастырями, большинство по необходимости должно заниматься житейскими делами. Всякий честный труд и доброе занятие заслуживает одобрения. Относясь с равнодушием и пренебрежением к нуждам и потребностям прихожан, пастырь может достигнуть только того, что те ему ответят тем же и с таким же равнодушием и пренебрежением будут относиться к его делу, т. е. к религии и богослужению.

Пастырю Церкви поэтому необходимо входить в положение своих пасомых и заботиться о том, чтобы им жилось хорошо. Ему необходимо давать советы и указания, как лучше устроить свою жизнь не только в нравственном отношении, но и просто в житейском.

До сих же пор духовенство обращало мало внимания на то, как народ живёт у себя дома, или же, вернее, в силу разных условий и обстоятельств, оно вынуждалось к молчанию и бездействию, хотя бы и хотело влиять на пасомых своими советами и убеждениями.

По прямому смыслу Высочайшей резолюции на всеподданнейшем докладе о созвании Всероссийского церковного Собора, каноническому обсуждению его подлежат и предметы веры.

Так как в русской Церкви в течение уже нескольких веков не происходит канонического обсуждения предметов веры на Соборах, то в этой области к нашему времени назрела крайняя нужда в соборном обсуждении многих вопросов веры. Конечно, предметом обсуждения в области веры будет не неприкосновенное содержание догматов веры, а лишь обряд церковный, в который Церковь заключила своё учение. Мысль христианина, сверяющего современную христианскую жизнь с древними канонами церковными и не находящего в них соответствия, смущается и идёт или к совершенному отрицанию предания церковного, или к уклонению от Церкви то в раскол и секты, то в полный церковный индифферентизм. Выяснить вопрос о канонах церковных, быть может, лежит в авторитете только Вселенского Собора; но в нашей церковной жизни есть вопросы из этой области важные, неотложные, решение которых может дать и Поместный Собор Всероссийской Церкви и обсудить «предметы, относящиеся к познанию, утверждению и очищению от разных заблуждений православной христианской веры».

Первый предмет, относящийся к познанию православной христианской веры, это – «Пространный христианский катехизис православной Церкви», одобренный Святейшим Правительствующим Синодом и печатаемый по Высочайшему Его Императорского Величества повелению. Желательно, чтобы это вероизложение русской православной Церкви подверглось соборному рассмотрению, и издано Всероссийским церковным Собором общедоступное изложение православного вероучения с соответствующим ясным православно-христианским мировоззрением.

Далее, на предстоящем Всероссийском Соборе было бы весьма полезно дать церковное, следовательно – единственно авторитетное, разъяснение некоторым вопросам, которые выдвигаются неотложной нуждой нашего времени. К таким вопросам принадлежат вопросы:

1) о Священном Предании,

2) о постах,

3) об иконопочитании,

4) о богослужебном уставе, богослужении и языке богослужебных книг.

1) Священное Предание, как богооткровенный источник вероучения и нравоучения, равный с Священным Писанием, нуждается в надлежащем выяснении понятия о нём (Св. Предания), объёме и значении его, так как в авторитетном решении этих вопросов встречаются затруднения при преподавании Закона Божия в учебных заведениях и при беседах с иноверцами.

2) В наше время трудно найти интеллигентную мирскую семью, даже преданную православной Церкви, сохраняющую устав церковный о постах в точности. Вслед за интеллигенцией идёт народ. Причиной упадка столь хранимого древней Русью устава о постах является не столько недостаток должного учительства и примера со стороны священников, сколько перемена воззрений на разного рода пищу и изменяющийся уклад народного быта, в зависимости от новых экономических условий. Необходимо ныне найти идее поста, как благочестивому упражнению не только духовному, но и телесному, более соответствующее настоящим условиям именно русской жизни, чем ныне действующий устав о времени поста и различии в родах пищи, выражение, с устранением противоречий из учения о постах (Треб. патр. Филарета, 85-е пр. Номоканон и др.).

3) Необходимость высокоавторитетного разъяснения вопроса об иконопочитании и о чудотворных иконах возникает под напором проникающих в православную среду иконоборческих мыслей – протестантских в интеллигенции и сектантских в простом народе. Нередко, особенно в простом народе, замечается невежественное, противное существу догмата, почитание и поклонение святым иконам. В силу естественного отвращения от такого идолопоклоннического поклонения и страха божественных прещений, многие православные, особенно побывавшие у сектантов и ознакомившиеся с местами Священного Писания, говорящими об идолах, признавая существо догмата иконопочитания, что «взирающие на иконы побуждаемы бывают воспоминать и любить первообразных им и чествовать их», в немощной своей совести не могут следовать древнему обычаю – «чествовать их лобзанием и почитательным поклонением». Поэтому необходимо, особенно для пастырей Церкви, выяснить, составляет ли такое состояние немощной совести признак иконоборческой ереси и, следовательно, достаточное основание не считать таких лиц принадлежащими к православной Церкви, на что они претендуют. Желательно также выяснение истинного православного взгляда на чудотворные иконы и на святые мощи угодников Божиих и изыскание мер к устранению заблуждений и злоупотреблений в этой области.

4) Желательно также обсуждение и решение Всероссийским церковным Собором вопроса о богослужебном уставе. Этот устав составлен применительно к монастырскому обиходу, при котором общественное богослужение распадается на 9 отдельных служб в определённые часы суток. Соединение этих 9 служб в три – вечернюю, утреннюю и дневную, как показывает практика монастырей, не нарушает цельности и смысла входящих в состав этих служб молитв и песнопений. Обычное же соединение всего круга суточного богослужения в две отдельные части, как это бывает в приходских церквах, в вечернее и дневное, нарушают этот смысл, цельность и гармонию (красоту) устава церковного. Изменить мирскую жизнь применительно к монастырскому уставу нет возможности, и было бы в высокой степени полезно создать такой богослужебный устав для приходских церквей, который сохранил бы в составе богослужебных молитв и песнопений всё существенное, как выражающее нашу веру христианскую и как наследие древней Церкви, но расположил бы эти чтения и песнопения в соответствии с часами и характером службы, без томительной длинноты и однообразных многократных повторений. История богослужебного устава даёт основание для подобного рода изменений в нём.

Кроме богослужебного устава, необходимо рассмотреть и согласовать с нуждой и характером настоящего времени и чинопоследования святых таинств. Так, например, желательно предваряющий крещение чин оглашения оставить или перенести, соответствующе изменив его, на время сознательной жизни дитяти, например – на время первой исповеди, или на время церковного совершеннолетия, соединив с катехизацией и сделав последнюю обязательной для всех приходов. Форму отрицания от сатаны, состоящую в дуновении и плевании на пол, можно было бы изменить на более соответствующую настоящему времени форму выражения полного отрицания.

При говении нескольких сот человек зараз, в один день, когда исповедь в силу чисто физических причин состоит только в накрытии главы кающегося епитрахилью и чтении разрешительной молитвы, было бы полезно следовать для этой цели долженствующему быть установленным чину общей исповеди. В деятельности пастырей Рижской епархии бывают такие случаи, в коих они бывают вынуждены прибегать к совершению общей исповеди.

Относительно таинства брака необходимо изменение предбрачных обысков и сокращение числа степеней родства, возбраняющих заключение брачного союза.

В чине елеосвящения необходимо сделать изменение для совершения этого таинства одним священником, как это в действительности бывает.

Сам язык наших богослужебных книг требует самого тщательного исправления. Уже со времени перевода Библии на русский язык встал с неотложностью вопрос о переводе богослужебных книг на язык, доступный пониманию. Но любовь русского народа к славянскому языку и значение его для соединения всех славянских племён в родной православной вере заставляют желать, чтобы богослужебным языком для православного русского народа оставался славянский язык. Но в таком случае необходимо немедля приступить к исправлению богослужебных книг. Язык их, сохранив греческое построение речи и словопроизводство, совершенно скрывает и весьма часто искажает смысл и содержание многих богослужебных чтений и песнопений. Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его и неучившимся славянской грамоте возможно сохранить любовь и преданность нынешнего поколения к церковному языку. Конечно, выпуск исправленных богослужебных книг ни в каком случае не должен упразднять и умалять значения существующих ныне, во избежание повторения печальных событий исправлений во времена патриарха Никона.

Далее, в предложении г. обер-прокурора Святейшего Синода указывается «вопрос о положении православной Церкви в отношении к старообрядцам, сектантам и иноверцам по издании Высочайшего указа 17 апреля сего года о веротерпимости» для обсуждения на Всероссийском церковном Соборе. Сюда нужно отнести также и Высочайший манифест 17 октября сего года о даровании населению Русского государства гражданской свободы и свободы совести. Этими двумя актами положение православной Церкви в русском государстве существенно изменяется. Правда, до сих пор, в разъяснениях министерских к манифесту 17 апреля сего года, православная Церковь считается «первенствующею и господствующею». Но это мало соответствует истине. Положение православной Церкви и православия фактически перестало быть господствующим, и к прежнему вероисповедному положению возврата нет. Смысл возвещённой 17 апреля сего года свободы вероисповедания и 17 октября свободы совести и, соответственно, с сим, положение православной Церкви в русском государстве должно усматривать в следующем. Церковь, пережив времена борьбы с ересями, как за истину, так и за господство в государстве, и времена торжества над врагами своими под щитом государственной власти, вступила теперь у нас, на Руси, в новый период жизни, в период свободного существования своих начал. Православная Церковь должна осуществлять теперь эти начала в жизни народной как без притеснения, так и без покровительства со стороны Правительства, в одной лишь внутренней борьбе с неверием и иноверием. Для этого необходимо, чтобы православная Церковь получила свободу жизнедеятельности. Православная Церковь, как носительница вселенской истины, не может отказаться от воздействия на иноверие в духе свободы и любви. Предстоящий Всероссийский церковный Собор должен, своим всероссийским церковным разумением определить меры для воздействия на старообрядцев и иноверцев и для защиты своих чад от пропаганды иноверия, которая, несомненно, теперь значительно усилится.