№20, преосвященного Георгия, епископа Астраханского, от 25 ноября 1905 года

Ответы на запросы, изложенные в указе Святейшего Синода от 27 июля 1905 года, за № 8

Вопрос о митрополиях мы делим на четыре пункта:

а) необходимы ли в России митрополии с особыми правами?

б) не будут ли они в противоречии с государственным единством?

в) каковы должны быть преимущества митрополичьей власти?

г) где и из каких городов должны состоять митрополичьи области?

А) Необходимость митрополий с особыми правами вызывается следующими соображениями. И церковная история и многочисленные канонические постановления указывают на плодотворность, законность и устойчивость митрополий, как института церковного управления. И у нас, в России, приведение в действие прав и обязанностей, которые были возложены канонами на митрополитов, не может быть оспариваемо.

Причинами, вызывавшими учреждение областных церковных автономий в греческой Церкви, были: разноплемённость населения, обширность областей, исторические преимущества некоторых Церквей, неудобство сообщений и другие. Эти причины существуют и у нас. Про разноплемённость и обширность России нечего и говорить. Неудобство сообщений и доныне существует в некоторых областях империи. От этого Сибирь, например, страдает едва ли не более древних византийских провинций. Тогда дороги были одинаково плохи приблизительно везде, а ныне одни области могут быстро сообщать на предъявленные им запросы свои желания и мнения, а другие, за дальностью и бездорожьем, пожалуй, и совсем не запрашиваются.

В числе причин к учреждению митрополий были исторические преимущества некоторых Церквей. Нельзя отрицать особых преимуществ и за некоторыми русскими епископиями. Такова Киевская, явившаяся первоначальным центром, из которого вера Христова распространилась по всей Руси. Такова Московская, основанная знаменитым святителем Петром, имевшая в ряду своих архипастырей целый сонм знаменитых иерархов и как столичная область князей и царей Московских. Такова Петербургская – как епархия столицы Российской империи, как средоточие высшего управления всей Российской Церковью. К этой же категории можно отнести те епископии, которые в минувшие времена имели архипастырей с особыми преимуществами власти или чести, таковы Новгородская, Казанская и другие.

Необходимость учреждения митрополий вызывается также желанием объединения особых мероприятий, которые проводятся в разных территориях империи по распространению Христовой веры и охранению прав православия. Да и вообще местные условия выдвигают особые задачи, разрешение которых ближе всего заинтересовывает или озабочивает лишь ближайших соседних епископов, часто требуя притом скорейшего исполнения. Кроме того, компетентность, осведомлённость архипастырей данного округа, несомненно, выше, нежели вообще всех прочих, за отдалённостью не могущих знать местных нужд и настроения жителей.

Б) Митрополии с их предполагаемыми областными соборами вовсе не являются совершенными автономиями. За исключением дел «второстепенной важности» и мероприятий, касающихся интересов местной Церкви, – во всём остальном, а главное в полной иерархической субординации, митрополит будет состоять в зависимости от центрального духовного начальства, будет ли то патриарх или, как ныне, Святейший Синод.

Затем, нынешнее время есть, несомненно, время всеобщей децентрализации, и – насколько можно судить издалека – Императорское Правительство не видит в этом особой опасности. Не только остаются в разных местах генерал-губернаторы с весьма большими полномочиями и пределами власти, но даже учреждаются целые наместничества с присвоением их начальникам обширнейших прав во всех областях государственного управления. Можно полагать, что и областные митрополии (хотя бы и на окраинах) не представят угрозы государственному единству и целостности Российской империи.

В) Права, преимущества и круг деятельности областных митрополитов должны быть теми, какими известны из истории христианской Церкви – в том виде, как определились они к концу соборного периода по различным каноническим определениям (главнейшие из них следующие: Апост. 34-е; I Всел. Соб. 6-е; Антиох. 9-е; Лаод. 57-е; IV Всел. Соб. 25-е; I Всел. Соб. 4-е; IV Всел. Соб. 28-е; Антиох. 19-е; Апост. 37-е; Антиох. 20-е; IV Всел. Соб. 19-е; VI Всел. Соб. 8-е; Антиох. 16-е; IV Всел. Соб. 9-е; Сард. 14-е; Карф. 28-е, 37-е, 139-е; Антиох. 14-е и др.).

Г) Согласно указаниям Церковной истории и многочисленным каноническим определениям (например IV Всел. Соб. 17-е пр.; VI Всел. Соб. 38-е пр.), при решении вопроса о том, где должны быть митрополии, должно руководиться, во-первых, гражданским делением государства (древние диоцезы, нынешние генерал-губернаторства и подобные им административные единицы), а во-вторых – сравнительной древностью и авторитетом епископии. По нужде, как было и прежде, так могут быть сделаны и теперь некоторые отступления.

Сообразуясь с такой точкой зрения, деление российской Церкви на округа можно предположить в таком виде:

1) Митрополия Московская⁹⁰ включающая в себя епархии коренного великорусского центра: Московскую, Владимирскую, Рязанскую, Ярославскую, Тверскую, Костромскую, Калужскую, Тульскую, Курскую, Орловскую и Смоленскую.

2) Митрополия Киевская⁹¹ обнимающая епископии с малорусским (преимущественно) населением: Киевскую, Черниговскую, Полтавскую, Харьковскую, Подольскую, Волынскую и Воронежскую.

3) Митрополия С.-Петербургская⁹², обнимающая северо-запад и север европейской России со включением Финляндии (по малочисленности её православного элемента), т. е. епархии: С.-Петербургскую, Новгородскую, Псковскую, Олонецкую, Рижскую, Архангельскую, Вологодскую и Финляндскую.

4) Митрополия Новороссийская (Одесса), включающая в свой район край степной европейской России, т. е. епархии: Херсонско-Одесскую, Таврическую, Екатеринославскую, Кишиневскую и Донскую.

5) Митрополия Виленская с губерниями Белорусско-Литовского края и русской Польши, которая, подобно Финляндии, имеет особого генерал-губернатора, но по тем же соображениям не имеет основания для особой митрополии. Сюда должны войти епархии: Литовско-Виленская, Полоцко-Витебская, Гродненская, Минская, Могилевская, Варшавская и Холмская.

6) Митрополия Кавказская в приблизительном объёме нынешнего экзархата, т. е. епископий: Карталинско-Кахетинской, Гурийско-Мингрельской, Имеретинской, Сухумской (Горийской, Алавердской) и Владикавказской.

7) Митрополия Казанская, с епархиями среднего Поволжья и Востока европейской России: Казанской, Нижегородской, Вятской, Пермской, Уфимской, Симбирской и Екатеринбургской.

8) Митрополия Саратовская, в которую должны войти:

а) епархии, входившие некогда в состав Астраханской, и

б) владения в так называемых среднеазиатских областях.

Разделить эту митрополию на две нельзя – по малочисленности православного населения в среднеазиатских владениях. К тому же, и в европейской и азиатской областях, отходящих к Саратову, живёт много и единоплеменных и единоверных народов (магометане). Таким образом, к Саратовской митрополии должны бы отойти епархии: Астраханская, Саратовская, Пензенская, Тамбовская, Оренбургская, Самарская, Ставропольская и Туркестанско-Ташкентская.

9) Митрополия Западно-Сибирская, обнимающая епархии: Омско-Семипалатинскую, Тобольскую, Томскую и Енисейско-Красноярскую (центр – гор. Омск или гор. Томск).

10) Митрополия Иркутская – митрополия всей восточной Сибири и всех американских православных поселений, т. е. епархий: Иркутской, Якутской, Приамурско-Благовещенской, Владивостоко-Камчатской, Манджурско-Приморской (Забайкальско-Нерчинской) и Алеутско-Северо-Американской.

Два существенных недостатка отмечаются в современном епархиальном управлении:

1) консистории при соблюдении устарелых форм делопроизводства обременены формальным письменным производством, и

2) одному епископу, при разнообразии и обособленности других вспомогательных епархиально-административных учреждений (по делам училищным, миссионерским, попечительским, свечно-заводским и проч.), крайне затруднительно направлять всю совокупность дел и интересов сих учреждений к правильному и согласному действию. Посему требуется, с одной стороны, учредить такой епархиальный орган епископской власти, который объединил бы в своём ведении всю область епархиального управления, а с другой – установить для сего органа новые формы делопроизводства и освободить его от массы дел через выделение менее важных из них в ведение низших, вспомогательных епархиальных учреждений.

Применительно к началам и целям, здесь обозначенным, проектируется самый состав епархиального управления и суда в следующем виде:

А) Высшим и ближайшим к епископу органом епархиального управления должен быть епархиальный духовный совет пресвитеров. Но сей епархиальный духовный совет пресвитеров должен иметь при епископе значение совещательного и вспомогательного учреждения, содействующего епископу в управлении епархией. Он должен быть освобождён от множества неважных дел, которые могут быть переданы низшему органу епархиального управления. Таковы дела, предназначенные для решения епископа и вносимые в епархиальный духовный совет:

о рукоположении священнослужителей, определении и перемещении их на вакантные места, определении и увольнении настоятелей и настоятельниц монастырей, о сложении священнического сана и монашества по прошениям, об увольнении священно- церковнослужителей за штат по прошениям, о представлении их к пенсиям, об определении и увольнении секретаря и чиновников епархиального духовного совета;

об имуществах и капиталах архиерейского дома и монастырей, об учреждении новых самостоятельных приходов, о постройке новых церквей, молитвенных домов и часовен и о упразднении оных за ветхостью, излишеством и пожаром, о сборе с церквей на содержание духовно-учебных заведений;

об охранении и распространении веры Христовой и об искоренении суеверий в народе;

о расторжении браков и о браках, совершенных незаконно, о наложении церковной епитимии за проступки и преступления по приговорам судебных мест и производящимся в консистории делам, влекущим за собой монастырское заключение свыше 3-х месяцев, а также низведение виновного на низшую степень священства и лишение сана и проч., и проч.;

рассмотрение и утверждение важнейших дел по разным учреждениям епархии.

Для рассмотрения и решения поступивших в епархиальный духовный совет важных дел епископ лично присутствует в епархиальном духовном совете и, отобрав мнение у членов совета, постановляет решение. Состоявшееся решение тотчас записывается, и по оному делается постановление. Члены, в случае несогласия своего мнения с решением епископа, могут требовать занесения его в протокол. В случае невозможности для епископа быть в епархиальном совете в определённый день он может поручать председательство в епархиальном совете и решение известного рода дел своему викарию, где таковой имеется, или старшему члену. Дела же более важные, не требующие спешного решения, могут откладываться до личного председательства в епархиальном совете, так как отсутствие епископа из епархиального города не должно быть очень продолжительно.

Членов епархиального духовного совета должно быть от 4-х до 6-ти; половина этих членов избирается самим епископом, а избрание другой половины членов предоставляется духовенству на епархиальном съезде. Члены избираются на пять лет и утверждаются своим епископом. Временное устранение или увольнение члена из епархиального духовного совета, прежде окончания срока избрания, может быть допускаемо епископом или по собственному прошению, или по суду. Для рассмотрения и решения важнейших дел по учебной и воспитательной частям епархиального училищного совета, духовной семинарии, мужских и женских духовных училищ, миссионерского комитета, братства, свечного завода и других духовных учреждений приглашаются в епархиальный духовный совет с правом голоса председатели сих учреждений. Секретарь и другие чиновники епархиального совета должны избираться самим советом и утверждаться епископом. Секретарём совета должно быть лицо, имеющее по возможности юридическое и специально-каноническое образование (лицо это не должно быть непременно светским чиновником, но может иметь и священный сан). Как постоянным членам епархиального духовного совета, так и всем чиновникам должно быть положено определённое соответственное жалованье из казённых сумм, а за недостаточностью их – из общих церковных сумм или же местных.

Б) Для заведования епархиальными делами меньшего значения должен быть образован, в помощь епископам, низший административный орган – благочиннический совет. Духовенство округа избирает из среды себя на три года двоих, пользующихся опытностью и уважением, священников, из которых и местного благочинного, назначаемого епископом, составляется совет. В заведование благочиннического совета могла бы отойти весьма значительная часть дел, в настоящее время находящихся частью в ведении епископов и консисторий, частью в ведении благочинных, частью – других учреждений. Так, ведению благочиннического совета могли бы быть предоставлены следующие дела:

а) Выдача, приём, просмотр всех приходских отчётностей, метрических, исповедных и приходо-расходных книг со всего округа, с ответственностью за их исправность.

б) Выдача всяких справок и выписок из метрических книг и других церковных документов – с тем, чтобы и все гражданские и присутственные места признавали за этими выписками и справками такое же официальное значение, как за получаемыми ныне из консистории. Это весьма облегчило бы всех имеющих нужду в метрических свидетельствах и вынужденных в настоящее время брать их с значительными затратами лишь в губернском городе, в консистории. Те же выписки, какие ныне предоставляется выдавать самим приходским причтам, должны и на будущее время оставаться в их ведении.

в) Наблюдение за подновлением и постройками церквей, находящихся в их округе, исключая разрешения на построение новых церквей, которые должны оставаться в ведении епархиального духовного совета.

г) Разрешение всяких местных церковных расходов, по заявлениям причтов.

д) Утверждение церковных старост, членов попечительства и других приходских учреждений, и другие менее важные дела.

е) Рассмотрение споров и недоразумений, возникающих между членами причтов по словесным жалобам кого-либо из них.

В) Для разбора незначительных жалоб и распрей, возникающих между членами причта, или же между причтом и прихожанами, и вообще таких проступков духовных лиц, за которые полагаются в настоящее время низшие виды наказаний, а именно: замечание, выговор без внесения в послужной список, денежный штраф, монастырская епитимия до трёх месяцев без запрещения в священнослужении, – должны быть духовные судьи.

Духовный судья избирается для каждого узда священно- церковнослужителями уезда из лиц достаточно опытных и не бывших под судом. Избранный для известного уезда судья-священник должен быть бесприходный, причисленный к церкви того города или села, где будет иметь местожительство. Духовный судья должен быть обеспечен приличным содержанием.

Духовный судья приступает к разбору дела по сообщениям епархиального начальства или благочиннического совета, а равно и частных лиц в том месте, где возникли жалобы. Он разбирает все дела гласно. По выслушании разных сторон составляется протокол, постановляется приговор и объявляется оный.

В интересах церковного правосудия представляется полезным для дел того же рода, т. е. меньшей важности, учредить апелляционную инстанцию – съезд духовных судей епархии. По апелляционной жалобе на приговор духовного судьи известного уезда съезд всех духовных судей епархии, признав жалобу уважительной, может отменить его приговор и постановить своё решение, которое почитается окончательным и никакому обжалованию не подлежит. Таковые съезды духовных судей епархии могли бы быть два раза в год – в мае и сентябре месяцах в том месте, где сами судьи сочтут для себя удобным собраться.

Г) Для производства следствий по важным обвинениям и жалобам на священно- церковнослужителей как белого, так и чёрного духовенства, должны быть особые духовные следователи. Духовными следователями должны быть люди по возможности со значительным церковно-юридическим образованием, избираемые самим духовенством. Духовных следователей должно быть по числу уездов в епархии. Такими следователями могут быть и лица, не имеющие духовного сана; если же духовный следователь – священник, то он должен быть бесприходный, причисленный только к штату кафедрального или уездного собора. Следователь должен быть обеспечен приличным содержанием.

Духовный следователь приступает к предварительному следствию не иначе, как по предписанию епархиального духовного совета в той местности, где находится обвиняемый и где совершено то или другое преступление. Предварительное следствие, которое духовный следователь признаёт оконченным, представляется им епархиальному духовному совету. Совет, признав следствие произведённым достаточно полно, приступает к суду. Судопроизводство должно быть гласное.

Представленные доказательства поверяются и, если нужно, дополняются в заседании суда рассмотрением подлинных протоколов и других доказательств и отобранием показаний от подсудимого, свидетелей и участвующих в деле лиц. В вопросах и прениях на суде предоставляется принимать участие как обвинителю, так и подсудимому или его защитнику. После совещания приговор постановляется по внутреннему убеждению членов совета, записывается в протокол и объявляется немедленно. Приговор, против которого в двухнедельный со дня объявления срок не последовало ни протеста обвинителя, ни отзыва подсудимого или его защитника, почитается вступившим в законную силу. Если же подсудимый заявит неудовольствие на решение епархиального духовного совета, то всё дело переносится на рассмотрение окружного митрополита, который или утверждает постановление епархиального духовного совета, или же отменяет оное и даёт своё заключение.

Что касается бракоразводных дел, то можно бы проектировать следующее:

а) Дела о многобрачии, о вступлении в брак в недозволенных степенях родства или свойства, о браках лиц, не достигших совершеннолетия, решаются прежде в епархиальном духовном совете и, по окончании над виновными суда духовного, поступают к суду уголовному.

б) Дела о расторжении брака по безвестному отсутствию одного из супругов в течение пяти лет или по неспособности к брачной жизни, производятся в гражданском суде, который, в случае признания безвестного отсутствия доказанным или признания действительной неспособности к брачной жизни, сообщает своё решение епархиальному начальству для расторжения брака.

в) По просьбам о расторжении браков по причине присуждения одного супруга к наказанию, соединённому с лишением всех прав состояния, епархиальный духовный совет решает дело тогда, когда просящий расторжения представит епархиальному начальству подлинный судебный приговор по сему делу или засвидетельствованную копию.

г) Желающие расторжения брака по нарушению святости оного прелюбодеянием обращаются к епархиальному архиерею, который поручает духовным отцам супругов сделать им увещание, чтобы они оставались в брачном союзе. Если увещание окажется безуспешным, то дело о расторжении брака передаётся духовному следователю, который производит судоговорение и спрос свидетелей по известному делу. Дело о расторжении брака производится при закрытых дверях. Всё добытое следователем после судоговорения и спроса свидетелей представляется в епархиальный духовный совет, который постановляет решение о расторжении брака на основании существующих постановлений.

Приход – это малая Церковь, а Церковь, по учению апостола Павла (Рим. 12:4–5), есть живой организм, тело; члены Церкви – духовенство и народ – это члены одного живого тела, составляющие всё вместе одно целое. Посему в нормальном приходе связь между пастырем и прихожанами и у прихожан между собой столь тесная, живая, сколь тесна связь между членами в живом человеческом теле.

Между тем в действительности, у причта с прихожанами и у прихожан между собою нет органического, внутреннего единения, связи, т. е. нет общности интересов, нет совместной деятельности, направленной к подъёму христианской жизни в приходе. Если и существует какая связь, то разве внешняя, случайная.

Устранить указанную разобщённость в приходе и восстановить единение возможно, по мнению некоторых, посредством дарования приходу права:

1) выбирать себе членов причта,

2) заведовать нуждами прихода через церковно-приходское попечительство и

3) распоряжаться церковным достоянием.

1) Но выборное начало, как идеальное в принципе, в настоящее время трудно осуществимо – ввиду того, что наш простой народ не может выделять из себя просвещённых пастырей и, по темноте своей, не может правильно оценить кандидата священства. В случае осуществления этого начала во главе народа будут полуграмотные начётчики. Если же брать кандидатов священства подготовленных, из семинарий и академий, – их народ не знает; значит, выбор невозможен.

2) Церковно-приходское попечительство, при современных условиях, должно быть признано лучшим средством для выражения приходской жизни, как учреждение, в котором причт и прихожане вступают в союз для достижения благотворительных и просветительных целей.

Это учреждение вызвано к бытию «для попечения о благоустройстве и благосостоянии приходской церкви и причта в хозяйственном отношении, а также об устройстве первоначального обучения детей, и для благотворительных действий в пределах прихода» (§ 1 Полож.). Круг обязанностей попечительств указывается в § 5 Положения. В числе их, между прочим, находится забота об изыскании средств для учреждения в приходе школы, больницы, богадельни, приюта и других благотворительных заведений. Члены попечительства избираются в определённом числе и на определённый срок общим собранием прихожан; общее же собрание принимает от попечительства отчёт в его действиях и в заведываемых им суммах и имуществе. Местной епархиальной власти дано было право открывать попечительства; в дальнейшем же своём существовании эти учреждения предоставлялись себе. В основу их положены начала свободы деятельности и самоуправления. К сожалению, опыт показал, что многие из них еле влачат своё жалкое существование, а кое-где и совсем позакрылись вследствие того, что простой наш народ беден; обременённый разными податями и общественными работами, он уклоняется от всего, что требует от него новых расходов, а ведь учреждение попечительств обязательно предполагает существование разных взносов. Что же касается до интеллигенции, если она имеется в наших деревнях и сёлах, то помещики и разночинцы, составляющие её, мало в большинстве случаев интересуются жизнью прихода и церкви. При таком контингенте прихода трудно вести дело священнику: что ни задумай он, всё разбивается о равнодушие богатых и бедность бедных. Вот почему, между прочим, духовенство иногда неохотно устраивает попечительства; при равнодушии прихожан к делам прихода священники смотрят на попечительства, как на обузу для себя, излишнее обременение. Между тем именно попечительства вместе с братствами и могут служить, при настоящих условиях, самым лучшим, самым ярким выражением жизни приходской общины. При многих столичных церквах они успели развить широкую благотворительность и просветительную деятельность, да и по сёлам местами в них прекрасно осуществляются все характерные черты древнерусского прихода, за исключением выборного начала. В целях религиозно-нравственного просвещения прихода они заводят школы, народные библиотеки и читальни, устраивают внебогослужебные беседы; организуют певческие хоры; мало того – принимают меры к искоренению пьянства и разгула в народе и к разумному провождению последним праздничного досуга; принимают на себя заботы о медицинской помощи населению, устраивая больницы, приёмные покои; основывают приюты, ясли, богадельни; оказывают помощь нуждающимся деньгами, вещами и сельскохозяйственными продуктами; берут на себя руководительство по правильной постановке сельского хозяйства во всех его видах. Большинство из действующих попечительств, правда, не развивает такой обширной деятельности, а замыкается в тесном круге забот только по благоустройству своего храма; но это же является и доказательством того, что церковное хозяйство, от заведования которым община устранена, дорого для неё: иначе бы она через своё попечительство не на нужды храма скорее устремила своё внимание, а на школы и другие просветительно-благотворительные учреждения. Так как многие из приходов не имеют церковно-приходских попечительств, то следует сделать их при всех церквах обязательными. Организацию попечительств надо несколько изменить, а именно:

Членами попечительства должны считаться все прихожане и прихожанки, вполне зрелые возрастом, т. е. достигшие 30 лет. Для постоянных занятий делами попечительства прихожане избирают из своей среды особых лиц, по одному от каждого десятка дворов. Из них, если это возможно, одного избирают председателем (им может быть и священник, если того пожелают прихожане), другого – казначеем и третьего – секретарём, которые утверждаются в своём звании епархиальным начальством. Организация церковно-приходского попечительства должна быть рассчитана на полное удовлетворение внутри прихода всех потребностей – и социально-нравственных и экономических. С этой целью должно расширить круг деятельности попечительства до возможной степени, подразделив её, где это окажется возможно и удобно, на следующие пять отделов, отвечающих запросам современной приходской жизни:

а) религиозно-нравственный – сюда относится миссия среди нехристиан, сектантов и раскольников, борьба с пороками: пьянством, распутством, сквернословием;

б) образовательный – сюда относится устройство школ, библиотек, читален и т. п.;

в) благотворительный, который устраивает приюты, богадельни, больницы, вспомогательные кассы и пр.;

г) сельскохозяйственный и

д) церковно-причтовый.

Хорошо было бы при этом установить для каждого отдела особую книгу, чтобы каждый жертвователь мог направлять свою жертву туда, куда он желает. Это могло бы способствовать большему притоку пожертвований. Бумажное делопроизводство попечительства должно быть упрощено до возможной степени. Попечительство должно пользоваться самой широкой автономией и быть отнюдь не стесняемо в своей просветительной и благотворительной деятельности. Раз прихожане будут свободно привлечены ко всякому делу прихода на автономных началах, они сблизятся между собой, произойдёт между ними обмен мнениями, будут вырабатываться новые планы: это и послужит началом новой церковной жизни.

3) Точно так же и привлечение приходской общины к участию в церковном хозяйстве может явиться одним из самых действительных средств к оживлению приходской жизни. Деятельное участие прихода в церковном хозяйстве значительно облегчило бы священнику и причту обязанность контроля действий старосты – тяжёлую обязанность, ибо на почве этого контроля легко возникают разные «недоразумения» и размолвки между старостами и причтом. Являясь «поверенным прихода», староста пользуется подчас излишним доверием со стороны последнего; его действий избранные прихожане не проверяют, даже не желают, опасаясь, как бы его не обидеть. Понятно, что при таком невмешательстве со стороны прихода в дела старосты им крайне неприязненно встречается всякая попытка священника и причта проверить его. В результате часто бывает, что подозреваемая недобросовестность старосты остаётся недознанной, а в церковном хозяйстве между тем недочёты. Совсем другое дело было бы, если бы сам приход, принимая близкое участие в делах церковного хозяйства, взял на себя фактически контроль действий своего поверенного. Обязанный не только законом, но и самим укладом приходской жизни к строгой отчётности, церковный староста был бы приучен к частой проверке имеющихся у него на руках денежных сумм и вовсе бы не имел оснований считать таковую за знак недоверия к нему, зная, что так везде делается по закону, а не по подозрению на личный счёт каждого. Формальной проверки правильности итогов в приходо-расходных книгах, к чему сводится вся деятельность двух приходских представителей, слишком недостаточно. Это не есть живое и деятельное участие всего прихода в жизни храма. Ненормально, чтобы староста, как это нередко бывает, самовластно и независимо распоряжался церковным хозяйством, не справляясь с желанием прихода. Церковное имущество приобретается ведь на средства членов прихода, составляется из тех трудовых копеек, которые жертвуются ими на нужды храма; поэтому естественно, чтобы прихожанам предоставлено было право принимать близкое участие в ведении церковного хозяйства и в движении церковных сумм.

При этом, впрочем, нужно опасаться того, что прихожане, увлёкшись предоставленными им правами в широких размерах участвовать в церковном хозяйстве, позабудут о своих обязанностях, стеснят духовенство, и вместо устроения получится полное расстройство в церковных делах. Народ ещё в массе слишком неразвит, чтобы мог здраво проявить свою правоспособность. Юридической личностью признать приход ещё можно, т. е. можно перевести на него права юридического лица, могущего приобретать собственность и владеть ею, каковым в настоящее время признаётся храм – церковь в смысле здания. И в настоящее время приходская община до некоторой степени пользуется церковным имуществом, восхищаясь благолепием храма, наслаждаясь звуками колокола, чудным пением хора; но как теперь, так и по даровании приходу прав юридической личности, всё равно отдельный прихожанин не будет считаться владельцем церковного здания с его инвентарём и ни одной вещью не вправе будет воспользоваться для домашних целей. Таким образом, признание за приходом прав юридического лица в существе дела не внесёт никаких изменений в отношения приходской общины к церковному достоянию, и каждый член общины будет по-прежнему только номинальным собственником последнего. Надо устроить так, чтобы церковное хозяйство составляло гордость каждого члена прихода, предмет его радости, забот и попечений. Радея о храме и церковном имуществе, каждый прихожанин стал бы трудиться для себя и в сознании этого почерпал бы бодрость и энергию.

Однако если и возможно в практическом отношении признать приход юридическим лицом в делах по приобретению церковного имущества и по заведованию церковным хозяйством, это ещё не значит, что можно будет поручить приходской общине бесконтрольное ведение сего последнего. Абсолютная автономия, кроме вреда, церковному хозяйству едва ли что может принести. Кто поручится за то, что с ней не связан будет целый ряд разного рода неурядиц и беспорядков в области церковного хозяйства? Посему высшее наблюдение за расходованием церковных сумм по-прежнему должно принадлежать духовной власти, иначе у прихода порвётся связь с епископом, – а это – против общих канонических положений, требующих постоянной, самой живой и искренней связи епархиальной паствы со своим епископом, – и нарушится единство в ведении всероссийского церковного достояния. Епископу всегда принадлежало верховное право на распоряжение церковным имуществом – право, с канонической точки зрения несомненное.

С другой стороны, нормировка прав приходской общины по заведованию церковным хозяйством нужна и потому, что, при настоящих культурных условиях нашей деревни, сельские прихожане не всегда могут обнаруживать правильное понимание относительной важности отдельных церковных нужд. Необходимо установить такой порядок, чтобы церковные суммы, собираемые в храме и на храм расходуемые, тратились прежде всего только на действительные церковные нужды – острого, так сказать, характера, и чтобы это расходование, будучи гласным, служило выражением единодушной воли всего прихода, со священником во главе. Но, чтобы усердие прихожан к благолепию своего храма никогда не оскудевало, необходимо сократить до минимума, если не совсем уничтожить, ту канцелярскую переписку, с которой связано в последнее время получение приходом разрешения на производство того или другого крупного расхода из церковных сумм на церковные же нужды.

Церковные суммы должны быть употребляемы только на церковные потребности, на нужды своего храма. Однако нельзя обойтись без исключений из этого положения. Известный процент из церковно-приходских денег должен идти на содержание духовно-учебных заведений. Эти школы приготовляют пастырей для народа, следовательно – имеют в виду его же духовные интересы. Затем, известный процент с церковных доходов и, конечно, одинаковый и неизменный для всех приходов должен идти и вообще на содержание тех учреждений, организация которых невозможна в пределах одного прихода. Это необходимо, пока Правительство не взяло на себя заботы об отпуске специальных средств на обще-епархиальные нужды.

Но желательно вместе с тем, чтобы расходование церковного достояния на нужды за пределами прихода имело место по возможности только в случае излишка и было совершенно добровольным, и чтобы каждый приход, в лице своих представителей, имел возможность следить за порядком расходования этих отчислений. Наши церкви в настоящее время слишком обременены различными поборами. Пора бы подумать об их сокращении. Заведование приходом, церковным хозяйством и церковными суммами должно производиться при посредстве особого комитета из выборных от прихода, назначаемых общим собранием прихожан. Эти общеприходские собрания устраиваются два раза в год, в сроки, определяемые местными условиями жизни. На них определяется число и срок службы выборных от прихода. Последние на приходских собраниях делают заявления, насколько целесообразно расходуются церковные суммы. Ревизуя правильность этого расхода, выборные в потребных случаях дают по сему вопросу свои заключения местному благочинному и могут входить со своими заявлениями по экономическим церковным вопросам к епархиальному преосвященному. Составляя ревизионно-наблюдательный комитет, они имеют, таким образом, голос совещательный, но не решающий, который принадлежит общему приходскому собранию.

Само собою разумеется, что ни церковно-приходским попечительством, ни предоставлением прихожанам права владеть церковным имуществом нельзя в короткое время сплотить в приходе многих или всех вместе в один союз приходский. Для этого нужны годы. Долголетняя совместная деятельность сближает людей и, в частности, пастыря с пасомыми, облегчая тем благотворное воздействие пастыря на пасомых. Посему было бы желательно, чтобы священник, полюбивший приход и излюбленный приходом, до самой смерти своей оставался в одном приходе, работая над приходской организацией. Если это бедный приход, то лучше усилить казённое материальное обеспечение, чем переводить священника на другое место.

К единению пастыря с пасомыми, главным образом, должно служить освобождение священнослужителей от теперешней экономической зависимости от прихожан. Этого можно достигнуть путём замены ныне практикуемого способа вознаграждения за требы определённым жалованьем. Средства для него могут быть взяты из того же источника, из которого получают доход священнослужители теперь. Ныне в общем прихожанин даёт пропорционально своим достаткам. Принцип этот в содержании причта сохранится, если прихожане будут обложены в пользу причта подоходным налогом, в общей своей сумме равным приблизительно той, какую получает каждый причт теперь; а где теперешнее содержание недостаточно, там подоходный налог должен быть, по возможности, увеличен.

Для развития единения священника с прихожанами желательно, наконец, чтобы причт освобождён был от производства так называемого предбрачного «обыска»: пусть будет обязанностью священника только совершение таинства, расследование же о беспрепятственности к браку – дело полиции, на которую и следует возложить эту обязанность.

Вопрос об улучшении воспитания и обучения в духовных семинариях и училищах в настоящее время созрел настолько, что медлить его разрешением уже невозможно. Необходимо реформировать их так, чтобы названные заведения перестали преследовать сразу две различных цели – профессиональную и общеобразовательную. Цели эти могут с успехом осуществляться школами двух типов. Прежде всего необходимо создать новую, специально духовную школу для каждой епархии, дабы в ней по специальному курсу наук учащиеся готовились исключительно к священнослужительскому званию. В такую школу должны поступать уже не мальчики 9–10 лет, как теперь, не отвечающие за своё призвание, а сознательные юноши 17–19 лет, с успехом окончившие курс средне-учебного заведения и свободно пожелавшие принять пастырское служение, к которому они и будут сознательно и усердно готовиться. Такая специально духовная школа должна быть непременно всесословной, т. е. принимать на одинаковых условиях юношей как духовного происхождения, так и из других сословий, но не прежде как по получении ими среднего образования в учебных заведениях с общеобразовательными курсами. Так как общеобразовательные предметы уже пройдены в средней школе, то воспитанникам этой специальной школы с трёхгодичным курсом преподаются богословские науки и прививаются знания, в пастырском служении необходимо нужные. В ней можно и должно завести строго церковный образ жизни и порядок, соответствующий будущему высокому служению её питомцев.

Естественно ожидать, что такие школы с определённой и ясной целью, имея преподавателей, специально знакомых с предметами и средствами, к этой цели относящимися, и принимая воспитанников, добровольно и с разумением избирающих духовное поприще, с большим успехом, чем настоящие духовно-учебные заведения, могут вести дело и достигать предопределённого назначения.

Кроме специально духовной, с трёхгодичными богословскими курсами, школы необходимо во всех епархиях устроить средне-учебные заведения общеимперского типа, но Духовного Ведомства, чтобы в них детям (мальчикам) местного духовенства давалось такое же общее образование, какое даётся в гимназиях гражданских, и с каким, по окончании курса, желающие служить в духовном звании поступали бы в богословскую школу, а не желающие могли уходить в гражданское ведомство и в высшие светские школы наравне с воспитанниками других средне-учебных заведений империи. В средне-учебных заведениях Духовного Ведомства должны быть сохранены для детей местного духовенства существующие для них ныне в училищах и семинариях льготы и привилегии по обучению и содержанию, сравнительно с детьми из других сословий, если бы таковые пожелали поступить на свободные вакансии в этих школах. Православное духовенство в своём большинстве проживает и служит в местах, значительно удалённых от образовательных центров, т. е. не только от губернских, но и от уездных городов, располагающих средне-учебными заведениями гражданского ведомства и всегда переполненными «своими» учениками. В материальном отношении большинство семей православного духовенства очень плохо обеспечено; оно не может прилично содержать своих детей в «чужих» средне-учебных заведениях, при которых не имеется благоустроенных общежитий. Посему если, как теперь, казна церковная и государственная не придут к нему на помощь, дети его обречены будут довольствоваться в отношении образования только средствами народной, низшей школы... Это обстоятельство, без всякого сомнения, явится одним из сильных побуждений для лиц достойных и правоспособных избегать службы в духовном звании. Итак, дети духовенства в «своих» средне-учебных заведениях должны быть свободны от платы за обучение, должны пользоваться общежитиями при них по удешевлённым ценам, а сироты – бесплатно. Думается, что предоставление указанных льгот не будет несправедливостью в отношении детей других сословий, если принять во внимание трудность духовной службы и крайнюю неблаговидность и скудость материальных средств к жизни, особенно у низших клириков-сельчан. По некоторым ведомствам уже практикуется выдача семейным чиновникам казённого пособия на воспитание детей ввиду скудного оклада жалования. Значит, пособие духовным средне-учебным заведениям от церквей епархии и казны, как это делается и в настоящее время, получает смысл необходимой поддержки семейным членам духовенства для приличного воспитания их детей, из числа которых и при новых порядках школьного образования большинство будет избирать профессию своих отцов.

Если почему-либо будет признано неудобным для каждой епархии организовать две самостоятельных школы: для детей духовенства – средне-учебную и для подготовки священнослужителей – специально-духовную, то можно бы наличные духовные училища и семинарии реформировать через приближение их учебного строя к уставу 1867 г. Для сего потребовалось бы курс духовных училищ и четырёх классов семинарии совершенно сблизить с курсом восьмиклассных гимназий гражданского ведомства и так, чтобы духовные воспитанники четвёртым классом семинарий могли заканчивать среднюю школу с общеобразовательными науками, получать свидетельства или аттестаты, дающие права, равные гимназическим, для поступления на гражданскую службу и во все высшие светские учебные заведения. Для специального подготовления к пастырскому служению, по указаниям устава 1867 года, оставить в семинариях V и VI классы, в которые и будут поступать все желающие пастырского служения юноши, где бы они ни окончили среднюю школу: в гражданском ли или духовном ведомстве.

К вопросу о пересмотре законов, касающихся порядка приобретения церковными установлениями православного исповедания недвижимой собственности, относятся:

1) статьи 432, 435, 443 и 445 тома IX законов о состояниях, изд. 1899 г.;

2) статьи 698, 778 и 985 тома X части 1-й законов гражданских изд. 1900 г.;

3) статьи 106 (п. – в), 126 и 137 Устава духовных консисторий, изд. 1883 года.

Сущность всех означенных статей закона вообще, за исключением 698 ст. X тома 1 ч. зак. гражд., о которой сказано будет ниже, заключается в том, что монастырям, архиерейским домам и церквам православного исповедания, сверх тех недвижимых имуществ, кои должны быть отводимы им на основании межевых законов и о которых упоминается в 432 и 445 статьях IX тома законов о состояниях, не запрещается приобретать в собственность от частных лиц как покупкой, так и через дар или завещание, всякого рода ненаселённые недвижимые имущества, как-то: дома, лавки и другие строения, а также и земли; но таковые приобретения утверждаются за ними совершением узаконенных крепостных актов не прежде как по соблюдении следующих формальностей: консистория входит в соображение и в сношение, с кем следует, о том, имеют ли завещатели или жертвователи (а также и продавцы) сами права на таковые распоряжения сими имуществами и соблюдены ли в точности все формы, на подобные случаи установленные. О последствии своих соображений и сношений консистория со своим мнением представляет архиерею, который, если не встретит препятствий к принятию завещанного и жертвуемого (а также покупаемого) недвижимого имущества, доносят о том, с приложением документов, Святейшему Синоду, для испрошения Высочайшего соизволения на укрепление имущества за одним из означенных церковных установлений.

Из многолетней практики разных епархиальных управлении известно, что

1) не все монастыри, архиерейские дома и церкви обеспечены недвижимыми имуществами, следующими им по закону (432 и 445 статьи IX тома законов о состояниях), и

2) что в последнее время в пользу архиерейских домов, за исключением новооткрываемых архиерейских кафедр, никаких пожертвований ни через дар, ни по духовным завещаниям не делается. Пожертвования, преимущественно денежные и ризничные, производятся лишь в пользу церквей и монастырей. В редких весьма случаях по духовным завещаниям делаются иногда пожертвования и недвижимыми имуществами (например, ветхий деревянный дом или таковая же изба, построенные на городской или общественной земле); но эти имущества, по ветхости, малоценности и потому, что подлежат сносу, не могут считаться недвижимыми, а потому об укреплении оных за церквами или монастырями нельзя возбуждать ходатайств, и таких ходатайств никогда и не возбуждалось. Возбуждать таковые ходатайства перед Святейшим Синодом оставалось возможным исключительно в тех случаях, когда являлась настоятельная нужда и представлялась возможность за умеренную цену выгодно приобрести покупкой в церковную или монастырскую собственность недвижимое имущество (например, дом с надворными постройками и усадебной землёй, для помещения ли членов причта, необеспеченных от прихожан домами и усадебной землёй, или же под монастырскую гостиницу для притекающих богомольцев). Эти ходатайства и возбуждались, но не прежде как по собрании консисторией на месте всех документов, устанавливающих цену имущества, несомненную принадлежность оного продавцу, а также и то, что на имуществе не числится никаких недоимок и что к оному не предъявлено ни исков, ни споров, ни запрещений. Само собой разумеется, что эти ходатайства возбуждались, если продавец в последний момент изъявлял согласие ожидать платы за продаваемое имущество до воспоследования Высочайшего соизволения на укрепление имущества за покупающим учреждением. В противном же случае, когда продавец, нуждаясь неотложно в деньгах и не имея возможности ожидать Высочайшего разрешения, требовал или немедленной уплаты денег, или же возвращения ему документов на имущество, то последнее требование продавца немедленно удовлетворялось, после чего имущество продавалось в посторонние руки, а дело в епархиальном управлении дальнейшим производством мгновенно обрывалось. О таких печальных случаях до сведения Святейшего Синода никогда не доводилось, но они бывали и вызывали ропот за медленность и формализм со стороны лиц купеческого сословия, привыкших вести такие операции посредством телеграфных сношений. Правда, на протяжении многих лет нельзя припомнить случая, когда бы возбуждённые епархиальными начальствами перед Святейшим Синодом ходатайства об испрошении Высочайшего соизволения на укрепление за церковью или монастырём покупаемых недвижимых имуществ оставались неудовлетворёнными; но это обстоятельство служит наилучшим доказательством того, что епархиальные начальства всегда относились к делам подобного рода с должною осмотрительностью и никогда не дерзали возбуждать ходатайств об испрошении Высочайшего соизволения на укрепление за церковными установлениями ненужных, невыгодных, спорных и тому подобных недвижимых имуществ.

Ввиду вышеизложенного, представляется естественным и вполне целесообразным выразить пожелание, чтобы начертанное в 435 и 443 статьях IX тома законов о состоян., а также 778 и 985 стт. X, т. 1, ч. зак. гражд. ограничение, как стеснительное для покупателей и продавцов, вредное для церковных установлений и, за изменением жизненных условий, утратившее своё первоначальное значение, было отменено, и чтобы епархиальным архиереям предоставлено было право самим решать окончательно дела о приобретении церковными установлениями ненаселённых недвижимых имуществ как покупкой, так через дар или завещание. Относительно же порядка, по которому ныне консистория собирает потребные для дел сего рода сведения и выражает мнение, следует заметить, что такой порядок, как показал долговременный опыт, вполне целесообразен; а потому желательно, чтобы этот порядок сохранен был в силе и на дальнейшее время, если, конечно, консистория не заменена будет новым учреждением с новым наименованием, на каковое учреждение должно будет возложить обязанность соблюдать означенный порядок.

Переходя затем к обозрению 698 ст. Х, т. 1, ч. зак. гражд., изд. 1900 года, находим, что статья эта в десяти пунктах именует лиц, могущих приобретать права на имущество. К числу таких лиц, между прочим, отнесены: в пункте 4-м – дворянские общества, городские общества, сельские общества и земские учреждения; в 5-м – епархиальные начальства, монастыри и церкви; в 7-м – богоугодные заведения; в 10-м – сословия лиц, как-то: товарищества, компании, конкурсы. Ни архиерейские дома, ни епархиальные попечительства о бедных духовного звания, ни церковно-приходские попечительства, ни духовенство, как сословие, в означенной статье закона не поименованы, тогда как архиерейским домам 435 статьёй IX т. зак. о состоян., изд. 1899 г., 985 и 1402 стт. Х, т. 1, ч. зак. гражд., изд. 1900 г., предоставлено несомненное право приобретать в собственность как покупкой, так и через дар или завещания, всякого рода ненаселённые недвижимые имущества. Епархиальным же попечительствам о бедных духовного звания и церковно-приходским попечительствам, для более успешного осуществления возложенных на эти учреждения обязанностей, а также и духовенству, как сословию, для удовлетворения насущных его потребностей, крайне необходимы права юридических лиц на приобретение в собственность ненаселённых недвижимых имуществ. А потому желательно, чтобы 698 ст. X, т. 1 ч. зак. гражд., изд. 1900 г., дополнена была включением в подлежащие пункты всех означенных здесь учреждений и духовенства как сословия.

Вопрос о том, не следует ли присвоить епархиальным съездам значение вспомогательного при епископе органа не только по вопросам о материальных, но и религиозно-нравственных нуждах, решается в утвердительном смысле. Епархиальные съезды весьма полезно преобразовать в совещательный орган при епископе по вопросам обще-епархиального хозяйства и религиозно-нравственного воспитания епархии, в древнехристианский пресвитериум или «совет пресвитеров» (сравн. пр. Вас. Вел. 89-е; Феоф. Ал. 7-е; Апост. 42-е; Антиох. 24-е, 25-е). Важность такого учреждения, правильно организованного и поставленного на твёрдую почву, велика и несомненна, как не подлежит никакому сомнению и важность основной, строго канонической идеи его о живом, взаимном и постоянном обмене епископа со своими пастырями по делам вверенной епархии. В русской Церкви такого учреждения ещё нет, а существующие епархиальные съезды в своём нынешнем положении не отвечают его цели. Нашим съездам духовенства для «пресвитерского совета» при епископе недостаёт многого: ни соответственной жизнеспособности и опоры, ни регламентации дел, ни компетенции решений. Пределы деятельности наших съездов – везде узки, ограничены, а сфера самостоятельности их – вовсе незначительна. Кроме того, наши съезды сделались исключительно сословными; сословность же их может мешать им в освещении и разрешении некоторых вопросов, касающихся общей приходской жизни. Вследствие всего этого весьма желательно епархиальные съезды приблизить к древнему «пресвитерскому совету», или собору, и придать им канонический характер вспомогательного органа при местном епархиальном епископе, уничтожив их строгую сословность и расширив права и компетенцию, но отнюдь не создавая этим конституционных ограничений святительской власти.

Желаемые прочность положения и авторитетность решений епархиальных съездов в значительной степени могут быть достигнуты при двух главных условиях:

1) если съезды эти будут созываться в каждой епархии регулярно, в известные, однажды установленные сроки, а не по назначению епископа и

2) если председательство на съездах примут сами епархиальные архиереи.

Должны быть непременно сроки для епархиальных съездов, как своего рода соборов, по примеру древней христианской Церкви (см. пр. Апост. 38-е, 34-е; I Всел. Соб. 5-е, 4-е; Антиох. 20-е; VI Всел. Соб. 8-е; IV Всел. Соб. 19-е; VII Всел. Соб. 6-е; Карф. 27-е). Целесообразно думать, что епархиальные съезды должны собираться не менее одного раза в год (удобнее осенью, по окончании полевых работ и до закрытия навигации); в экстренных же случаях съезды могут быть созываемы и независимо от назначенного срока – волей епископа, для замещения, например, свободных духовных должностей, если бы какие-либо должности на епархиальной службе замещались выборными духовенством лицами.

Епархиальный преосвященный, стоящий во главе всей епархии, пользующийся удобным поводом непосредственно познакомиться со всеми явлениями приходской жизни и воздействовать на духовенство и мирян своим словом и всем нравственным обликом своей личности, естественно, должен стать и председателем епархиального съезда. Решения же съездов от присутствия на них епископа получат высшую санкцию и неоспоримый авторитет в глазах всей епархии. Епархиальный епископ имеет право окончательного решения. Разумеется, в подаче голосов он не участвует, но совместно с депутатами съезда обсуждает вопросы, всесторонне разбирает, рассматривает их. Решение дают депутаты по большинству голосов; однако епископ может быть и несолидарным, несогласным с решением съезда и вправе постановить своё решение или одобрить и утвердить мнение меньшинства. Во избежание же нареканий в произволе и ввиду возвышения своих распоряжений перед лицом всей епархии председательствующий епископ может высказывать съезду и свои доводы и мотивы в пользу предпринятого особого решения, для иллюстрации своей той или иной меры, причём для многих ясно, убедительно будет, что мера епархиального начальника лучше предложенной съездом, и основания его, аргументы – доказательнее, твёрже, сильнее.

Епархиальный съезд духовенства должен быть вспомогательным органом при местном епископе и, вместе с тем, средством плодотворного пастырского взаимообщения для самого духовенства. Поэтому дела, подлежащие съезду, должны быть всякого рода: сюда относятся вопросы, касающиеся церковного хозяйства, духовного образования пастырей, епархиального печатного органа, народной веры и нравственности, распространения неправильных учений, состояния благотворительности, миссионерского дела, духовно-учебных заведений, проповедничества, благочиннических библиотек, школьного просвещения народа, отношений духовенства к интеллигенции и общественным движениям и т. п. Вопросы могут предлагаться каждым депутатом в качестве собственного мнения и в виде предложения благочиннических съездов того или другого округа. Вопросы, заранее известные епархиальному архиерею, объявляются через «Епархиальные ведомости» по епархии для предварительного ознакомления с ними депутатов и обсуждения их на благочиннических съездах. Но, понятно, должны приниматься и всякие новые вопросы. Все вопросы заявляются прежде преосвященному председателю съезда; с его разрешения допускается на съезде и чтение, с разбором, рефератов, написанных собравшимися на интересующие их темы. Подобное расширение и оживление занятий епархиальных съездов уже сглаживает односторонне материальное направление их и превращает съезды в живую и солидную церковно-общественную силу.

Односторонность епархиальных съездов ещё более сгладится, а церковно-общественное значение их ещё более увеличится, если они перестанут быть сословными, и в них будут принимать некоторое участие миряне (сравн. пр. 7-е Феофил. Ал.). Миряне могут выбираться из церковных старост, из членов церковно-приходских попечительств или братств и из других лиц на благочиннических съездах, куда тоже они должны быть допускаемы. Они принимают участие в обсуждении вопросов, касающихся церковного хозяйства, благотворительности, распространения религиозного образования в народе, возвышения веры и нравственности в приходе и т. п. Но в обсуждении вопросов касательно собственно клира (тем более – взаимных отношений между клириками), епархиальной администрации, духовно-учебных заведений и прочих специальных предметов, миряне не должны участвовать и могут присутствовать на таких заседаниях съездов лишь в качестве свидетелей, и притом – с особого дозволения председателя. Поэтому как дела съезда, так и заседания его должны быть двояки:

а) общие церковно-приходские дела – с участием депутатов от мирян и

б) дела частные, касающиеся клира и церковной администрации, – без участия мирян. По некоторым отдельным вопросам (например, по рассмотрению отчётов, смет, проектов епархиальных учреждений) съездом могут назначаться комиссии, которые обязаны потом докладывать съезду свои заключения. Обсуждение вопросов должно быть открытое, но при выборах на должности допускается закрытая баллотировка. Председательствующий епископ может не соглашаться с мнением съезда и при выборах на должности, но, в случае несогласия, также мотивирует перед съездом свой выбор.

Все вопросы, мнения и постановления съезда тщательно записываются и подписываются всеми, чтобы эти записи представляли собой правильную хронику течения епархиальной жизни и давали точный материал для проверки правильности течения епархиальной жизни высшей церковной властью. Записи подписывает и епархиальный епископ. Таким образом, эти записи служат одновременно и местными законодательными актами. Если же, по болезни или другой какой-либо причине, епископу случится отсутствовать в съезде, то руководство занятиями съезда он передает кому-нибудь из старейших или опытных депутатов, и тогда уже необходимо ведение особых журналов заседаний съезда. Журналы получают законодательную для епархии силу только по утверждению их епископом.

Депутаты для съездов выбираются на определённый срок в разном числе для разных епархий, соответственно общей численности всего епархиального духовенства. Каждый благочиннический округ отправляет на епархиальный съезд не менее двух своих представителей – духовных депутатов и, по крайней мере, одного от мирян, по уполномочию благочиннических собраний. Ни один из депутатов не должен быть отводим епархиальным архиереем; каждому депутату начальством гарантируется свобода мнения, в пределах обсуждаемых вопросов, и неприкосновенность личности и занимаемого положения.

Наконец, нельзя не пожелать, чтобы у епархиального съезда была постоянная подготовительная комиссия. Эта комиссия могла бы собираться изредка, периодически и, следя за жизнью духовенства и общества в течение целого года, постепенно отмечала бы всё, что достойно внимания съезда. Такого рода отметки и составили бы собой зерно для докладов очередному годичному съезду духовенства. Подготовительная комиссия не должна состоять из многих членов; для её назначения достаточно двух-трёх членов: двух городских священников, по указанию епископа, и редактора неофициальной части «Епархиальных ведомостей». Достойное обсуждения на епархиальном съезде подготовительная комиссия представляет, перед началом очередного съезда, особым рапортом епархиальному архиерею как председателю всех епархиальных съездов.

Из двух воззрений, существующих между представителями церковного управления и богословской науки по вопросу об участии священнослужителей в общественных учреждениях, следует признать более правильным, более соответствующим современному состоянию общества и более согласным с прямыми обязанностями и вечными началами пастырского служения – то, по которому пастырям Церкви не должны быть чужды и мирские нужды их пасомых.

Было время, когда наше православное духовенство пользовалось большим почётом и оказывало сильное влияние на весь ход государственной и церковно-общественной жизни. Оно было сословием привилегированным, зависимым только от ближайшей епархиальной власти, самостоятельным и передовым. К его голосу прислушивался не только простой народ, но и высшее общество. Приходское духовенство, как вышедшее из народа и передовое, принимало живейшее участие не только в духовных, но и во всех мирских интересах своей паствы; и чем живее где-либо проявлялась жизнь народа, тем более выступало духовенство в качестве руководителей и устроителей гражданской и общественной жизни пасомых. Высшее духовенство заседало в княжеской думе и нередко исполняло дипломатические поручения. Но с Петра I начинается значительное ограничение прав духовенства по участию его в государственных и общественных делах; духовенство лишается и многих привилегий, которыми прежде пользовалось; архиереи и монастыри устраняются от управления своими хозяйствами и пользования своими доходами. С течением времени духовенство ещё более было стеснено в своих правах и льготах, так что теперь оно уже не пользуется тем доверием и уважением, каким справедливо пользовалось в старину, и разобщённость между пастырем и паствой всё более и более увеличивается. Между тем современное положение государства таково, что авторитетный голос пастыря и его влияние на общественную жизнь теперь особенно необходимы. Что же могло бы оживить пастырскую деятельность духовенства, усилить его влияние на общественную жизнь и возвратить ему подобающее положение? Для этого необходимо расширить права духовенства на участие его в государственных и общественных делах. Это, по-видимому, сознаёт теперь и само Правительство, Положением о выборах в Государственную Думу (6 августа 1905 года) предоставив священнослужителям право участвовать через своих уполномоченных в съездах уездных землевладельцев при выборах в Государственную Думу. Однако это – лишь первый шаг на пути расширения гражданских прав духовенства. Необходимо, затем, предоставить духовенству и юридическое право участия в думских и земских собраниях, и притом не в качестве депутатов от Духовного Ведомства, как это теперь законом допускается, но на правах выборных гласных, с правом не только высказывать своё мнение по тем или другим вопросам общественной жизни, но и принимать участие в возбуждении, обсуждении и решении этих вопросов. Только в этом случае голос пастыря в общественных учреждениях будет выслушиваться с должным вниманием.

При существующей ограниченности прав духовенства ныне нередко замечается такое явление, что в возбуждении, обсуждении и решении даже таких вопросов, которые имеют прямое и непосредственное отношение к церковно-общественной жизни или к религиозно-нравственному состоянию нашего общества, пастыри Церкви почти никакого участия не принимают. По-видимому, кто бы, как не приходские пастыри должны принимать самое живое участие в таком истинно христианском, высокогуманном деле, как отрезвление народа на почве преимущественно духовного просвещения его? А между тем, на самом деле, пастыри принимают слишком слабое и, во всяком случае, второстепенное участие в учреждениях попечительства о народной трезвости. Даже высшее и главное руководство в этом деле принадлежит представителям светского общества, а духовенство имеет отношение к нему единственно только через своих депутатов.

Ещё более желательно активное участие духовенства, на правах выборных гласных, в таких общественных учреждениях, как губернская дума и земство. В настоящее время, когда общественное движение направлено к пересмотру и улучшению всех сторон современной жизни, городские и земские учреждения в деле народного образования и просвещения начинают проявлять особенно оживлённую деятельность: наряду с учреждением школ разного типа открывают народные аудитории и курсы для внешкольного образования, заводят народные читальни и библиотеки, имеют свои книжные склады и тому подобные учреждения, ставящие целью воздействовать на население, на развитие в нём умственных и нравственных сил. Конечно, весьма почтенна и вполне желательна дружная общественная работа на пользу образования и просвещения нашего народа, в громадном большинстве ещё невежественного. Но для истинных сынов Церкви, а для пастырей её в особенности, ещё более желательно то, чтобы народное просвещение шло и развивалось не в духе оппозиции Церкви, а в согласии и единении с её духовно-просветительной деятельностью, на началах истинно православно-русских. Между тем в просветительной деятельности общественных учреждений теперь всё более и более усиливается стремление воспитывать и просвещать народ на других началах: на началах жизни, знания и свободы, и притом с исключением из народного образования элемента религиозного или характера церковности. Против такого течения в воззрениях на народное просвещение до сих пор выступали на земских собраниях преимущественно гласные от крестьян. Но нужно заметить, что крестьянский элемент в земстве выражен довольно слабо, несоответственно его численности, и притом представляет из себя умственную силу, далеко недостаточную для того, чтобы умело разобраться при прениях в доводах своих более умственно-развитых противосторонников. Настоит надобность поэтому ввести в число гласных общественных учреждений и представителей от духовенства, чтобы тем усилить в земстве и думе партию ревнителей здравого просвещения народного и дать достаточный противовес либеральной общественной группе, желающей изменить вечным началам истинного образования и просвещения.

Не менее важно и полезно было бы, как в видах благоустройства жизни церковно-приходских общин, так и в интересах добрых взаимных отношений между пастырем и паствой, участие духовенства и в сельских сходах. Будучи духовным руководителем своих прихожан, сельский священник мог бы явиться здесь желанным руководителем их и в делах мирских и своим пастырским авторитетом внести в общинное решение дел и более порядка и более справедливости, чем это теперь замечается. Здесь, на почве общего служения пользам и нуждам общины, между пастырем и пасомыми установилось бы и более полное единение и более крепкая нравственная связь. Народ увидел бы тогда в своём пастыре не только исправного требоисправителя и грозного обличителя, но и доброго отца, с любовью вникающего в мирские нужды и потребности пасомых.

Наконец, дарование духовенству юридического права на активное участие в общественных делах было бы делом и большей справедливости. По действующим положениям городскому и земскому, все имущественные классы, к какому бы состоянию ни принадлежали, имеют право голоса в избрании гласных и могут быть сами избираемы в гласные, если обладают установленным для сего цензом. Пользуясь сим правом, все имущественные классы уже десятки лет избирают из среды своей излюбленных людей для забот о нуждах общественных и имеют в лице их в городских и земских учреждениях не только выразителей своих нужд и потребностей, но и защитников своих сословных интересов. Одно только духовенство до сих пор остаётся обездоленным, лишённым всякого права участия в интересах общественного управления и до некоторой степени даже вычеркнутым из живой связи общественных классов. Между тем и оно для попечения об общественных нуждах могло бы выставить из своей среды вполне достойных лиц, мужей совета и разума; и оно не менее других сословий нуждается в представительстве и защите своих интересов; и оно, наконец, не менее других общественных классов имеет право на участие в деле общественного самоуправления. Многие из духовенства, как известно, помимо церковных земельных наделов имеют и собственные земельные участки и другие доходные недвижимости, по которым, на общем для всех основании, состоят плательщиками государственных, городских, земских и оценочных сборов. В больших же городах, кроме того, духовенство имеет попечение о весьма ценных доходных имуществах и является иногда очень крупным плательщиком городского сбора. Казалось бы, если закон не освобождает духовенства от участия в платеже городских и земских сборов по его собственным недвижимостям, то нет никаких оснований отказывать ему и в тех правах и преимуществах, которые соединены с исполнением этого обязательства.

Наконец, нужно сказать и то, что участие пастыря в общественных делах не только не будет отвлекать его от осуществления религиозно-нравственных задач пастырства, но даже может содействовать этому, открывая ему новые пути для проведения в область народной жизни чисто христианских начал и новые способы для утверждения своего нравственно-просветительного влияния.

Русская Церковь в настоящее время нуждается в пересмотре и реформировании внешней, обрядовой стороны. Эта сторона церковной жизни не подвергается пересмотру и изменениям уже 2½ столетия и успела за это время во многом устареть и через это утратить принадлежащее ей великое значение – быть проводником Христова учения в жизнь и сознание верующих. В Христовой Церкви только истины веры – догматы – абсолютно неизменны, но внешняя, обрядовая сторона может изменяться и, действительно, во все времена – до самого появления раскола – изменялась и совершенствовалась. Если же форма, в которую облекается учение веры, практически становится неизменной, то невольно к ней привыкают, её считают самой главной стороной церковной жизни, из-за неё забывают или игнорируют самое содержание веры, а через это самое благочестие становится внешним, обрядовым, фарисейским. У нас в русской Церкви случилось это несчастие: форма, обряд – сковали жизнь; но так как форма эта во многом устарела и не достигает своей цели, то поэтому в настоящее время обрядовая сторона церковной жизни не создаёт надлежащим образом настроения верующих, а во многих случаях препятствует его развитию.

Следует обратить внимание на следующие церковно-обрядовые стороны в жизни русской Церкви:

1) Следует пересмотреть текст богослужебных книг. В православном христианском богослужении главное место принадлежит слову, посредством которого передаётся сознанию верующих всё богатство и разнообразие содержания христианства. Но это содержание с каждым десятилетием становится всё менее и менее понятным не только для людей простых, но даже и для лиц богословски образованных. Это обстоятельство объясняется двумя причинами: обилием непонятных, устаревших слов и выражений, успевших накопиться в церковных книгах главным образом в последние два столетия, – и, затем, конструкцией богослужебного текста, чуждой славянскому языку и являющейся точным отображением конструкции греческого текста: переводчики переводили слово за словом. Желательно при исправлении книг: произвести замену устаревших славянских слов и выражений славянскими же, но заимствованными из новославянского наречия понятными словами и выражениями; перевести некоторые молитвы и песнопения, особенно каноны, вновь и при этом не придерживаться механически конструкции греческого текста, а выработать конструкцию, присущую славянскому языку. При проведении настоящей реформы следует иметь в виду, что исправление книг до патриарха Никона было у нас, по свидетельству истории, делом обычным.

2) Следует поднять церковную проповедь и поставить её на такую высоту, чтобы эта важнейшая часть богослужения действительно влияла на народ и через это достигала своих целей. Проповедь должна быть живым, свободным словом пастыря, если возможно – импровизацией; только такая проповедь, отвечающая на действительные запросы и нужды слушателей, может быть плодотворной. Стоять проповеди на надлежащей высоте мешают два обстоятельства: схоластическая постановка гомилетики в семинарии и цензура проповеди. Следует: дать надлежащую постановку гомилетике в семинарии, где обращать главное внимание на развитие в учениках присущего каждому человеку дара свободного слова; отменить цензуру проповеди, кроме тех случаев, когда проповедь имеет быть произнесена в царские дни, в архиерейском служении и в других случаях, подобных этим.

3) Следует освободить храм Божий от служения целям, не имеющим прямого отношения к облагодатствованию, к молитве и духовному назиданию верующих. Эти прямые задачи храма парализуются многочисленными денежными сборами на самый храм, на причт и на разные нужды, общего с храмом ничего не имеющие. На служение этим коммерческим целям привлекается и проповедь, которая во дни сборов, преимущественно в великие праздники, низводится со своей высоты и превращается в простое приглашение с церковного амвона к денежному пожертвованию. Храм должен быть неприкосновенен; поэтому необходимый сбор в пользу храма нужно производить в притворе; сборы для клира совершенно сделать ненужными дарованием ему определённого содержания или от казны, или от прихода; всякие же другие сборы, в таком неимоверном количестве явившиеся в последнее время, отменить навсегда, как не имеющие никакого отношения к храму Божию и задачам церковного богослужения.

4) Следует обратить внимание на церковное пение при богослужении и вменить в обязанность настоятелям церквей и регентам исполнять при богослужении только такие напевы, которые строго соответствуют духу православного богослужения. В настоящее время в выборе напевов у нас царит великий произвол и беспорядок: избираются пиесы крикливые, вычурные, в духе итальянской музыки; по причине этого иногда храм Божий превращается в музыкальный зал, а религиозно-молитвенное настроение – в художественно-эстетическое.

5) Необходимо пересмотреть церковный устав. Эта священная книга, предназначенная регулировать формы и порядок церковного богослужения, не подвергается никаким изменениям с 1682 года и за этот продолжительный срок неподвижности успела приобрести в глазах ревнителей благочестия характер чего-то вечного, догматически неизменного; но именно вследствие этого устав перестаёт быть регулятором церковной жизни: церковная практика развивается помимо устава; даже церковной властью допускаются сокращения служб, перемены во времени совершения богослужения; не только в приходских церквах, но и в монастырях и соборных храмах уставная служба сделалась редкостью. Устав мало-помалу превращается в исторический памятник, а богослужебная практика, теряя под собой почву, постепенно вступает на шаткий и опасный путь произвола; но произвола в церковной жизни быть не должно: всё в Церкви, и особенно богослужение, должно совершаться по известному порядку, авторизованному высшей властью Церкви. Поэтому если церковный устав устарел, если некоторые его требования уже не исполняются, если уставный строй рассчитан на монастырскую жизнь, то необходимо реформировать устав и приспособить его к законным запросам верующего мирянина, чтобы устав сделался понятным и удобоисполнимым и в современных условиях жизни. Тогда устав может сделаться снова жизненным руководителем церковной жизни; требования духовного начальства следовать уставу будут не пустым звуком, а совершенно жизненными и удобоисполнимыми; а церковно-богослужебная практика, несомненно, приобретёт устойчивость и однообразие. Реформа устава находится в полном согласии с предыдущей деятельностью Церкви в этом направлении. Начиная со св. Харитона Исповедника, составившего устав (III в.), и до самого конца XVII столетия устав изменялся, дополнялся, совершенствовался; и в нашей Церкви до XVI века господствовал Студийский устав, во многом и даже существенном отличающийся от настоящего устава.

Нужно думать, что на ожидаемом Всероссийском Соборе будут возбуждаемы разные меры, относящиеся к урегулированию отношений православной Церкви к расколу и сектантству. В сем отношении мы ограничимся следующими замечаниями:

1) Провозглашённая указом 17 апреля свобода переходит из православия в другие христианские исповедания, в раскол и сектантство – находится в полном согласии с православным учением: «Еретика человека по первом и втором наказании отрицайся» (Тит.3:10), и: «Аще же и Церковь преслушает брат твой, буди тебе яко же язычник и мытарь» (Мф.18:17). Если Церковь сама должна исключать из своего состава отступников от неё, то как она может силою удерживать в своей ограде тех, которые сами хотят отойти от неё! Действуя в этом случае на отступников силой слова и отказываясь в борьбе с ними от внешних побочных мер стеснения, Церковь не может, однако, терпеть совращения своих членов путём насилия, угроз, обмана, обещания выгод и подкупа; не может она потерпеть и открытого резкого похуления её со стороны заблуждающихся. Не будучи в состоянии пресечь указанные злоупотребления своим духовным орудием, Церковь не только может, но и должна, в случаях сих злоупотреблений, обращаться к содействию государственной власти. Закон о наказуемости этих преступлений, хотя и существует, но, после дарования свободы совести, почти не применяется на практике. Следовало бы поэтому Собору от своего авторитетного лица обратиться к государственной власти с требованием защиты православной веры во всех означенных случаях.

2) Настоит крайняя необходимость обратить серьёзное внимание на клятвы Соборов 1656 и 1666–1667 гг. Эти клятвы, как известно, положены не на сами обряды, а на лиц, которые из-за обрядов отделяются от Церкви и похуляют её, как еретическую, за содержимые ею обряды. Если ожидаемый Собор найдёт в постановлениях указанных Соборов неточные выражения, действительно могущие давать повод к ложным толкованиям этих постановлений, то не признано ли будет полезным снестись от лица Собора, по поводу этих постановлений, с Восточными патриархами и затем дать более точное формулирование осуждения не обрядов, а лиц, делающих обряды лозунгом отделения от Церкви, т. е. раскола.