№16, преосвященного Никона, епископа Владимирского, от 27 ноября 1905 года

Дать обстоятельные суждения по предложенным в указе Святейшего Синода от 27 июля 1905 года, за № 8, весьма серьёзным и сложным вопросам в столь короткое время за неимением в маленьких губернских городах нужных учёных сочинений – не представляется возможным. По мере же сил и возможности долг имею, во исполнение указа, представить по данным вопросам своё мнение. Но прежде чем отвечать на вопросы, предположенные к рассмотрению на Поместном Соборе Всероссийской Церкви, считаю долгом дать ответы на вопросы, выдвинутые в предложении г. синодального обер-прокурора, касающиеся самого Собора.

При решении этого вопроса нужно отправляться от трёх точек: канонических постановлений, церковной практики и современного состояния Церкви.

На основании канонов: Апост. 37-е, Антиох. 20-е, I Всел. Соб. 5-е, IV Всел. Соб. 19-е, VI Всел. Соб. 8-е, VII Всел. Соб. 6-е, Лаод. 40-е, Карф. 27-е, 87-е – ясно видно, что Собор составляют епископы. О присутствии на соборах клириков и мирян в правилах не упоминается.

Практика Церкви показывает другое. На апостольском Соборе присутствовали не одни апостолы, но и старцы-пресвитеры и даже братия миряне, на что указывают выражения: Павел и Варнава «прияти быша от церкве и апостол и старец» (Деян.15:4); «собрашася же апостоли и старцы ведёти о словеси сем» (ст. 6); «умолчаша же все множество» (πλῆθος) (ст. 12); «тогда изволися апостолом и старцем со всей церковью» (ст. 22); «апостолы и пресвитеры и братия – находящимся в Антиохии» (ст. 23); «собравшись, единодушно рассудили» (ст. 25).

В последующие времена пресвитеры, диаконы и миряне также принимали участие в соборах.

На соборах, составленных св. Киприаном, о падших принимали участие confessores et laici stantes (stantes – которые во время гонений не пали и не подлежали церковному покаянию) (Opp. Kypriani, ер. XI, ed. Baluz. р. 22; ер. XIII, р. 28; ер. 66, р. 114 и ер. 71, р. 126). Такой образ действий св. Киприана, – «что в столь важном деле предоставляется рассуждать епископам, передавая своё мнение пресвитерам и всему народу», – клир римский вполне одобрил (ibid., ер. 31, р. 43). На соборе по вопросу о перекрещивании еретиков, кроме 87 епископов, принимало участие много пресвитеров, диаконов и maxima pars plebis (ibid., p. 320).

В 264–265 годах в Антиохии собралось много епископов по делу Павла Самосатского. Вместе с ними на соборе присутствовали пресвитеры и диаконы (Евсевий. Церковная история. VII, 28, изд. 1848 г. с. 447).

На соборе 269 г. принимал участие пресвитер Малхион, который, «несмотря на скрытность Павла, особенно обличал его». В окружном послании, написанном от имени собора, имя Малхиона стоит в числе других епископов, хотя они перечислены здесь далеко не все (там же, VII, 30, с. 448; ср. Hefele Conciliengeschichte 2 Aufl. Bd. I, s. 19).

На соборе против Берилла Бострийского Ориген, будучи пресвитером, начав беседовать с Бериллом, прежде всего старался выведать, как он мыслит. Узнав же, что он утверждает, обличил его в неправославии, убедил своими основаниями, преклонил доказательствами, поставил на путь истины (там же, VI, 33, с. 369).

На соборах Ельвирском (около 306 г.) и Арльском (314 г.) пресвитеры и диаконы заседали не только в качестве заместителей отсутствующих епископов, но и на правах самостоятельных членов собора, сопутствующих своим епископам и подписавшихся под определениями (Hefele Bd. I, s. 20). Основание для участия пресвитеров в совещаниях Арльского собора дано было в самом указе императора Константина о созвании этого собора. В указе императора Константина, которым он приглашает Сиракузского епископа Христа прибыть в Арль по спорному делу Цецилиана и Майорина, говорится: «Повелев к календам августа собраться в г. Арелат весьма многим епископам из разных и бесчисленных мест, я счёл нужным написать и тебе, чтобы, потребовав общественную подводу от знаменитого Латрониана, воеводы Сицилийского, а потом взяв с собой, по собственному твоему выбору, два духовных лица второй степени (пресвитеров) и трёх слуг, которые бы могли прислуживать вам в дороге, ты прибыл к определённому дню в вышеозначенное место» (Евсевий. Церковная история. X, V, с. 584).

На соборе Ельвирском, кроме епископов, присутствовали 26 пресвитеров, диаконы и народ (residentibus etiam viginti et sex presbyteris, adstantibus diaconibus et omni plebe. Mansi. Collectio conciliorum t. II, coi. 5). В актах собора однако только об одних епископах сказано: «dixerunt» (ibid.).

На вселенских соборах, когда христианство сделалось господствующей религией, в составе собора произошли несущественные изменения применительно к новому положению Церкви.

Акты I Вселенского Собора не сохранились и не дошли до нас. На основании же сообщений Евсевия, Сократа и Созомена видно, что «вместе с епископами на собор прибыло много пресвитеров, диаконов, между которыми особенно известен диакон Александрийский Афанасий, прославивший себя в состязании с арианами. Тогда же явились в Никею и некоторые из языческих философов, – одни с тем, чтобы ближе ознакомиться с учением христианским, а другие – по ненависти к нему, надеялись при помощи диалектики запутывать речи епископов и опровергать защищаемое ими учение» (Деян. Всел. Соб., Каз. 1859 г., с. 19). На соборе в присутствии епископов говорил диакон Афанасий, «с особенным искусством, силой слова и мысли поражая хитросплетённые мудрования ариан. Вероятно, сторону Ария принимали и некоторые из философов, вступая в прение с епископами» (Деян. Всел. Соб., с. 21–22, и ссылка на Созом. I, 20; Афан. слово 2; Сокр. I, 5; Руфин, кн. I, гл. 16).

С начавшимся с IV века ограничением участия мирян в церковных делах (Лаод. 13-е), уже не встречается в памятниках упоминания о том, чтобы миряне принимали участие в соборных совещаниях; молчаливое же присутствие их в лице представителей высшей государственной власти императоров и сановников продолжается; например, на IV Вселенском Соборе, кроме императора Маркиана, присутствовали представители высшей государственной аристократии, представители всех ведомств государственного управления (Деян. Всел. Соб., 1863 г., т. 3–4, с. 122–123); на VI Вселенском Соборе присутствовал император Константин со многими высшими чиновниками (коих на первом собрании было 13) (Деян. Всел. Соб., 1882 г., Каз., т. VI, с. 22). При этом примечательно то, что в описании каждого деяния (заседания) этого собора, после перечисления прибывших на заседание гражданских чинов, говорится: «...собрался также святой и вселенский собор... а именно» – и идёт перечисление епископов или их заместителей (там же, с. 22, 26, 28, 32, 74, 76, 79 и др.). Это показывает, что миряне не мыслились в составе собора, хотя и присутствовали на нём, хотя были высшие чины и сам император.

Духовные лица пресвитерского и диаконского сана присутствовали на соборе и принимали участие в рассуждениях. Наприм., Аетий, архидиакон константинопольской Церкви, ставил вопросы монаху Каросу, который, будучи поставлен в затруднение, сказал Аетию: «Не суди, да не будешь осуждён. Епископы сидят, а ты зачем говоришь?» Однако этим он не остановил Аетия (Деян. Всел. Соб., 1878 г., т. IV, с. 34). На VI Вселенском Соборе участвовал «Стефан пресвитер и инок, ученик почтеннейшего Макария, архиепископа Феополя Антиохии» (Деян. Всел. Соб., 1882 г., т. VI, с. 27, 25), состоявший при патриархе Антиохийском Макарии (с. 86), оказавшийся вместе с ним еретиком (с. 98, 108). Равным образом, на собор прибыл и рассуждал монах Полихроний, оказавшийся также еретиком (там же, с. 215–217). На VII Вселенском Соборе вместе с епископами и представителями императорской власти присутствовали «почтеннейшие архимандриты, игумены и иноки» (Деян. Всел. Соб., 1863 г., т. VII, с. 71). Они принимали ближайшее участие в совещаниях собора и высказывали свои мнения (там же, с. 86, 91, 103, 105, 108, 111, 121, 185 и др.), но под определением собора однако не подписались (с. 591–610).

Переходя к практике русской Церкви, видим, что на соборе присутствовали царь и государственные чины (Деян. Моск. Соб. 1666 г. Псков, 1875 г., л. 11 на обор.), архимандриты и игумены (там же, л. 17, 18, 22 на обор, и др.). Деяния Московских Соборов 1654 г. и 1667 г. подписаны многими архимандритами, игуменами и протоиереями (Деян. Моск. Соб. 1654 г. Псков, 1875 г. л. 15–16; и 1667 г. Псков, 1874 г., л. 73–74).

Таким образом, практика Церкви вселенской и русской показывает, что на соборах могли присутствовать и присутствовали пресвитеры и диаконы, монахи и простые миряне, но с правом только совещательного голоса, принимая участие в раскрытии вопросов, решение же принадлежало только епископам. Чем ближе было время к началу Церкви, тем большее участие принимали в соборах пресвитеры, диаконы и миряне. Следовательно, и в предстоящем Соборе русской Церкви могут принимать участие чёрное и белое духовенство пресвитерского и диаконского сана, иноки и простые миряне.

Если же поставить вопрос прямо: допускать ли на Собор клир и мирян, то мы ответили бы на него утвердительно и решительно: нужно допустить по следующим, кроме указанных, соображениям.

Церковь является во всей полноте только тогда, когда налицо пастыри и пасомые, когда налицо все три богоучреждённые степени иерархии. Отчего предстоящему Собору русской Церкви не представить её во всей полноте, когда к тому есть полная возможность? По учению восточных патриархов, «у нас ни патриархи, ни соборы никогда не могли внести что-либо новое, потому что хранитель благочестия есть само тело Церкви, т. е. самый народ» («Церковный Вестник» 1905, № 15, с. 465). Если собирается собор Церкви, то нужно, чтобы слышался на нём голос и паствы. Необходимо представить Церковь на соборе во всей полноте и потому, что многие нужды Церкви известны только пастве, и способ удовлетворения их ощутительнее и понятнее пасомым, чем пастырям, подобно тому как голод понятнее для алчущего, чем для благотворителя его, степень действия лекарств и облегчения болезни осязательнее для больного, чем для врача, который по заявлению больного на бесполезность лекарств меняет их и побуждается к этому часто не своими знаниями, а только заявлениями больного на бессилие лекарств. Пастыри могут просмотреть многие действительные и важные нужды паствы, выработать меры для удовлетворения нужд менее пригодные, чем какие может указать сама паства. Допущение на Собор всех: белого и чёрного духовенства пресвитерского и диаконского сана, иноков и простых мирян, сблизит между собой пастырей и пасомых, между тем как устранение мирян от участия в Соборе ещё больше отдалит их от Церкви, и Собор будет не в пользу, а во вред Церкви. Когда на Соборе будут участвовать все, не исключая и пасомых, тогда Собор будет иметь всю силу авторитета, и такой состав Собора заградит уста всякому желающему протестовать против его постановлений. На придание Собору особо высокого авторитета следует обратить должное внимание –

а) ввиду того, что это будет первый Собор после долгого перерыва и, хотя в этом новшестве скажется старина, но всё же он в глазах многих откроет новый путь управления Церковью и жизнью церковной: на нём будут рассматриваться весьма важные вопросы, многие, накопившиеся не за одно столетие;

б) ввиду боевого отношения к Церкви многих из русского общества, а также со стороны раскола, который будет стараться что-либо подыскать к умалению авторитета Собора; и

в) ввиду дарованной свободы слова и печати, которая будет помещать на столбцах газет всё, что будет возможно сказать или сказано против Собора.

На основании практики Церкви, которая указана выше и которая открывается подробнее из чтения деяний соборов, порядок избрания представителей от клира и народа был простой. Император указывал приглашаемому епископу, как например Константин Великий Сиракузскому епископу Христу, сколько и какого сана клириков он должен взять с собой на собор (Евсевий. Церковная история. X, V, с. 584), причём выбор лиц предоставил самому епископу. В приглашениях на Собор, рассылаемых епископам, можно будет Государю Императору указать maximum клириков и мирян, которых мог бы каждый епископ привести с собой по собственному выбору. Выбор клириков и мирян нужно предоставить епископам, потому что они лучше других должны знать и знают людей в клире и среди мирян, отличающихся образованностью, благочестием и ревностью о Церкви, каковые только и могут быть выразителями верований и жизни своей поместной Церкви.

Из деяний соборов видно, что в качестве представителей мирян присутствовали высшие государственные сановники, которые назначались самим Государем (Деян. Всел. Соб., Каз., 1882 г., т. VI, с. 174–175). Но, кроме назначенных Государем, прочие государственные сановники не имели права входить на собор и оставаться на нём, даже в том случае, когда имели к собору поручения от Государя. Когда архидиакон Константин, первенствующий из нотариев святейшего архиепископа Константинопольского, доложил собору, что предназначенные к чтению на этом заседании бумаги Макария, архиепископа Антиохийского, поданные последним Государю, принесены, и что принёсший их Иоанн, славнейший патриций и квестор, стоит у дверной завесы, славнейшие сановники и святой собор сказали: «Пусть войдет славнейший патриций и квестор Иоанн». Когда Иоанн вошёл, то славнейшие сановники и святой собор сказали: «Пусть славнейший патриций и квестор Иоанн объявит, ради чего он прибыл к нам». Когда Иоанн объяснил, что он прислан Государем передать бумаги, и передал их, то славнейшие сановники и святой собор сказали: «Славнейший патриций и квестор Иоанн, исполнивший императорское повеление, пусть возвратится домой, а упомянутые бумаги пусть будут прочитаны» (там же, с. 176–177).

Когда и духовные лица являлись на собор без приглашения, по своему желанию, то не имели права входить на собор без разрешения собора: о них докладывалось собору, и собор или разрешал им войти и говорить (там же, с. 220), или отказывал.

Применительно к этому, в случае прибытия на собор мирян и клириков без приглашения и только по собственному желанию, они должны довести до сведения Собора о своём прибытии, желании говорить, с указанием того вопроса, который они желают разъяснить. От всего Собора будет зависеть – допустить их в заседание и разрешить им говорить или отказать в том и другом.

Подготовление дел к Собору должно быть возложено на Святейший Синод. Так как у Святейшего Синода много и текущих дел, а у членов его, кроме того, есть свои епархиальные дела, то следует число временно присутствующих в Синоде епископов увеличить сверх обычного числа не менее как на три человека, которые должны заняться подготовкой дел к Собору и в помощь которым Святейший Синод даст нескольких духовных лиц и мирян, выдающихся учёностью, а равно и чиновников канцелярии Святейшего Синода, знакомых с разными вопросами, восходившими в Святейший Синод, решениями их и с архивом Синода, чтобы они могли дать возможно полные и подробные справки по тем или другим предметам. Всех этих лиц, которым будет поручено подготовление дел к Собору, Святейший Синод должен освободить от всяких других поручений, чтобы они имели более времени и могли сосредоточиться на этом деле. Они через определённые сроки, например, еженедельно, должны словесно докладывать Святейшему Синоду о ходе своих занятий – как для осведомления с делами членов Святейшего Синода, так и для получения указаний в затруднительных и вообще потребных случаях. В лице этой комиссии сам Святейший Синод будет подготовительным органом дел к Собору.

Святейший Синод, усиленный тремя епископами, вызванными специально для подготовления дел к Собору, будет временным руководственным органом и во время Собора. Лица духовного сана и миряне, принимавшие участие в подготовлении дел к Собору до созвания его, во время заседаний Собора будут докладчиками дел по программе, составленной и одобренной Святейшим Синодом ранее – отчасти во время самого Собора. Это будет совершенно согласно с практикой древней и русской Церкви. На Вселенских Соборах докладывали дела и читали послания епископов, письменные исповедания веры подозреваемых в ересях, выдержки из святоотеческих творений и определения предшествующих соборов – справки духовные лица двух низших степеней священства и чиновники царские.

Порядок рассмотрения и решения дел должен быть применительный к порядку, бывшему на вселенских соборах. Вопросы, подлежащее рассмотрению, должны вноситься по программе, одобренной Святейшим Синодом и оглашённой к всеобщему сведению. Если нужно будет изменить программу, утверждённую ранее Собора, то Святейший Синод должен иметь для этого особое, отдельное от Собора, собрание. Вопрос, внесённый на Собор, должен подлежать всестороннему обсуждению. Всякий присутствующий на Соборе по приглашению епископ, клирик и мирянин, или допущенный Собором на определённое заседание, имеет право в порядке очереди высказать полностью своё мнение, причём первоприсутствующий на Соборе епископ с согласия Собора может остановить оратора, если он будет уклоняться в сторону, или повторять высказанное ранее, или говорить общими фразами. Решение и определение не должно следовать тотчас по выяснении вопроса, а должно быть по обсуждении всех вопросов, чтобы не пришлось изменять решений по первым вопросам в зависимости от обсуждения последующих вопросов, имеющих соприкосновение с первыми. Решение вопросов должно быть дано одними епископами без участия клириков и мирян, которые должны при решении вопросов безмолвствовать, но непременно присутствовать, как свидетели.

Канцелярскую часть при постановлении решений должны исполнять те же клирики и миряне, которые принимали участие в подготовлении дел к Собору и в докладе их.

Введение системы областного церковного управления, заявившего себя столь жизненно в древнее время, несомненно, благотворно подействовало бы на оживление и нашей русской церковной жизни. Оно, во-первых, открыло бы путь для начал соборности, составляющих необходимое предположение древнего церковного управления, и содействовало бы к поддержанию между епископами взаимного братского руководства, единства действий и контроля. Затем, освободило бы нашу высшую церковную власть от дел второстепенных, которые могли бы с большим удобством решаться на месте в присутствии лиц, близко знакомых с ними. Наконец, оно предоставило бы епископам известного округа возможность обсуждать способы наиболее целесообразного применения к местным потребностям состоявшихся уже общих постановлений и вырабатывать особые мероприятия в тех случаях, когда надобность в них вызывается местными условиями.

Со времени приобретения русской Церковью автокефальности мы встречаемся дважды с попыткой ввести у нас разделение на самостоятельные округа с митрополитами во главе, именно – на Большом Московском Соборе 1667 г. и на Соборе 1682 г. Но оба раза эти попытки не увенчались успехом. В том и другом случае проект разделения русской Церкви на митрополичьи округа был тесно связан с учреждением новых епископий «церковного ради благочиния и всенародного управления» и был отвергнут отцами Собора в силу, главным образом, соображений экономического свойства. Главнейшим препятствием к осуществлению его служили «малоградность» и недостаток средств. Кроме сего, имелось в виду при этом устранить «те распри и высости между архиереями и от народа молвы и укоризны», которые, по мнению отцов, могли последовать в случае подчинения епископов, кроме патриархов, областным митрополитам. Епископы предпочитали лучше оставаться всем равными перед лицом повелительной патриаршей власти, чем нести двухстепенное подчинение.

С затруднениями этого рода приходится иметь дело и в настоящее время. Восстановление митрополитанского управления в духе IV века, когда митрополит стоял во главе церковного округа, отдельные епархии которого не превышали пределов наших уездов, трудно осуществимо вследствие материальных затрат, с которыми по необходимости будет соединено соответствующее увеличение епископских кафедр. Во избежание взаимных пререканий между епископами, о которых упоминали отцы собора 1682 года, необходимо, далее, организовать митрополитанское управление на таких началах, при которых сохранена бы была в возможной степени самостоятельность епископов, входящих в состав областных митрополий.

Имея в виду указанные условия, митрополитанский строй русского церковного управления в настоящее время представляется возможным организовать на следующих основаниях.

Согласно указаниям практики древне-вселенской Церкви, разделение русской Церкви на митрополитанские округа должно обусловливаться историческими и этнографическими особенностями обособляемых районов. При этом не может быть оставлено без внимания и правительственно-административное деление империи. Но преимущество во всяком случае должно быть отдано первому, и епархия с определённым бытом должна тяготеть к епархиям того же типа даже в том случае, если эта епархия в административном отношении относится к другой области (например, Волынская епархия должна входить в состав Западно-Русской митрополии, а не Киевской). Разделение на митрополичьи округа, если оно будет произведено, не должно быть, понятно, рассматриваемо, как нечто неизменное и раз навсегда установленное. Требования жизни сами покажут, какие поправки должны быть внесены в первоначально принятую схему разделения.

Церковно-правительственная власть, сосредоточенная в церковном округе, с введением митрополитанского устройства должна быть распределена между двумя органами:

а) главным епископом области и

б) областным собором.

А) Главный епископ округа именуется митрополитом. Избрание его совершается на соборе всех епископов данной области. При избрании главнейшим основанием к выбору известного кандидата должны служить его духовная опытность и заслуги. По избрании митрополит утверждается в своём служении высшей церковной властью. Было бы желательным, чтобы резиденцией избранного митрополита служил город, который является главным в данном округе. В таких городах жизнь идёт более ускоренным темпом и отличается большей сложностью и разнообразием проявлений, вследствие сего требует от предстоятеля Церкви особенной опытности и духовного авторитета. Кроме того, пребывание митрополита в главном городе области облегчит для него исправление функций надзора, руководства епископов и созыва периодических Поместных Соборов. Правда, перемещение епископов с одной кафедры на другую древней Церковью воспрещалось (см. I Вс. пр. 15; Антиох. 21; Сард. 1; IV Вс. 5). Но в данном случае оно может быть допущено, как явление исключительное, обусловленное особенно важными причинами, имеющими в виду благоустроение церковной жизни. Такие исключения допускались, несомненно, несмотря на запрещение, и в практике древней Церкви, да и в 14-м Апостольском правиле перемещение епископов представляется возможным по приговору собора.

Избранный в митрополиты епископ, с перемещением в главный город области, явится вместе с тем епископом и прилегающей к городу епархии. Поставлять в митрополиты того или другого кандидата, ограничиваясь только этим его служением и не назначая ему никакой епархии, как между прочим полагал протоиер. Иванцов-Платонов, было бы несогласно с практикой древней Церкви и не может быть допустимо.

Служение избранного митрополита должно быть пожизненным и несменяемым, и только правонарушения с его стороны или общее каноническое недостоинство могут повести к законному устранению его от должности.

В отношении к подвластным областным епископам церковные каноны усвоят митрополиту власть административно-исполнительную. Он являлся руководителем окружных соборов и церковной жизни округа и проводником распоряжений высшей правительственной власти. Так:

а) митрополит созывал провинциальных епископов на соборы для обсуждения общих церковных дел в своей области и сам председательствовал на этих соборах (Антиох. 16 и 20; Халкид.19);

б) утверждал избираемых на вакантные епископские кафедры (I Вс. 4, 6; Ант. 19);

в) принимал жалобы на подчинённых епископов и назначал соборный суд над ними (Халк. 9; Ант. 14; Карф. 28);

г) обозревал епархии подчинённых епископов (Карф. 63);

д) вообще контролировал и утверждал своим согласием все важнейшие распоряжения епископов своей области (Апост. 34; Ант. 9; ср. А. Павлов – Курс церковного права, 1902 г., с. 254).

В настоящее время, применительно к условиям организации митрополитанского строя на началах, приведённых выше, и в видах возможного сохранения самостоятельности отдельных епископов, за митрополитом могут быть признаны следующие преимущества чести и власти в сравнении с епископами, составляющими его округ. Он является ближайшим руководителем и опытным советником, к которому епископы округа в недоуменных и затруднительных случаях обращаются за разъяснением, указанием и постановлением. Ежегодно не менее одного раза (VI Вс. пр. 8; VII Вс. пр.

Б) под его председательством созывается окружный собор, на котором обязаны присутствовать все епископы данного округа (IV Вс. Пр. 19 и Карф. 87). На этом соборе всем членам его должно быть предоставлено право равного голоса. Митрополит, председатель собора, является только его руководителем.

В) Объём церковной юрисдикции окружных соборов по каноническим правилам определяется весьма широко (см. А. Павлов – Курс канонического права, с. 262). У нас в России, применительно к общему ограничению широкого развития областного церковного управления, вызываемому особыми условиями нашей местной жизни, мнения дела должны быть изъяты из компетенции окружных соборов и переданы ведению высшей церковной власти. Впрочем, ограничение это должно направляться не столько на количественную сторону подведомых соборам дел, сколько на степень правовой компетенции окружных соборов в смысле окончательного разрешения этих дел.

Предметом ведения окружных соборов могут быть следующие дела:

1) Рассмотрение и обсуждение общих мер по управлению Церковью, предписываемых от высшей власти; причём соборы могут обсуждать способы наиболее целесообразного применения их к местным потребностям.

2) Выработка мер, признаваемых необходимыми самими иерархами окружных соборов в целях возвышения религиозно-нравственной жизни составляющих округ епархий. Не имея в отношении к этого рода делам права законодательного утверждения, окружные соборы тем не менее должны быть облечены самым широким правом их предварительного обсуждения и разработки для представления Всероссийскому Поместному Собору. В тех случаях, когда выработанные ими положения не идут вразрез с постановлениями, которыми руководствуется поместная русская Церковь в её целом составе, проявление местной инициативы со стороны епископов не должно быть стесняемо и этим ограничением.

3) Рассмотрение жалоб, приносимых епархиями на епископов, и суд над епископами с правом взыскания, начиная от братского увещания до отрешения епископа – последнее с утверждения высшей церковной власти. Окружные соборы в этом отношении будут составлять вторую судебную инстанцию по всем делам, подлежащим первоначальному ведению епархиального церковного суда, т. е. во всех случаях обжалования постановлений последнего.

Такой характер должна носить организация митрополитанского управления в России, согласно каноническим установлениям Церкви и применительно к условиям местной церковной жизни.

В заключение необходимо рассмотреть одно опасение, высказываемое по поводу введения у нас в России автономных церковных округов. Имея в виду существование в некоторых наших окраинах сепаратных стремлений, предполагают, что введение областного церковного управления будет содействовать усилению этих стремлений и таким образом может неблагоприятно отразиться на целости государственного организма.

В ответ на это опасение надо прежде всего сказать, что Церковь может служить государству, но прежде всего должна служить собственным целям и задачам, жить самостоятельною внутренней и свободной жизнью.

Затем областная церковная автономия, которую предполагается ввести в нашем церковном управлении, не исключает единства верховной власти Церкви. Поместные областные Церкви не будут являться Церквами автокефальными, а будут находиться в одинаковом подчинении у высшего органа русского церковного правительства – Поместного Всероссийского Собора и патриарха, и таким образом автономия эта ни в каком случае не будет стоять в противоречии с началами государственного единства.

Вообще же националистические и сепаратные стремления в настоящее время питаются другими мотивами – этнографическими и культурно-историческими, но не церковно-религиозными. Поэтому если они где-нибудь возникли, то будут существовать и помимо церковной автономии. Бороться с такими стремлениями должно государство, а не Церковь.

Итак, опасение это не может служить основанием для того, чтобы лишать нашу русскую Церковь той важнейшей реформы, при которой только возможно оживление церковной жизни и возвращение значительно утраченного влияния Церкви на общество.

Исторически известно, что, с основания Церкви, церковная власть принадлежит епископу. Он есть главный управитель Церкви и духовного ведомства и представитель высших церковных прав и полномочий в епархии. В 41 пр. Апост., 25 пр. Ант. Соб. сказано: «Повелеваем епископу имети власть над церковным имением». В 9 пр. Ант. Соб. сказано: «Каждый епископ имеет власть в своей епархии, и да управляет ею». В управлении епархией епископ действует через подчинённое ему духовенство; отсюда явились при его кафедре должностные лица, как исполнительные органы епископской власти. Из них образовалась при нём особая корпорация, именуемая «советом», «пресвитериумом»; но все лица поступали в совет по назначению епископа и по преимуществу из лиц духовного звания. В русской Церкви во времена митрополитов для управления митрополичьей областью были особые духовные и светские органы. Постоянными помощниками митрополита являлись соборяне, составлявшие при нём постоянный совет его – «клирос». Стоглавый Собор определил производить управление епархиями самим епископам или кому они укажут из духовных лиц. Тогда появились органы приказные – из архимандритов, игуменов, протопопов. В 1744 году, вместо архиерейских приказов, учреждены в губернских городах духовные консистории, а в уездных – духовные правления; появились заказчики, кои при императрице Елизавете назывались благочинными и назначались епископами для наблюдения за благочинием духовенства. Консистория есть ближайший орган епархиального управления, заменивший собой древние советы и пресвитериумы и, как синодальнее учреждение, высший орган. Духовная консистория есть присутственное место, через которое, под непосредственным начальством епархиального архиерея, производятся управление и духовный суд в поместном пределе православной Российской Церкви, именуемом епархией (ст. 1 Уст. дух. конс.).

С последней четверти прошлого века во всех епархиях возник целый ряд новых епархиально-административных учреждений, каковы: советы и правления по делам епархиально-училищным, миссионерским, братским, епархиальных съездов, вспомогательных эмеритальных и пенсионных касс.

По нашему мнению, все эти учреждения, как органы епархиального управления, следует сохранить в их обособленности и отнюдь не объединять в каком-нибудь одном органе епархиального управления, чего желает г. обер-прокурор в своём предложении Святейшему Синоду. И при существовании столь многих и обособленных органов епархиального управления, ведающих важными частями епархиальной жизни и занятых множеством дел, существующие консистории всё же подавлены делами, оказываются очень медлительными в решении дел и, можно сказать, неисправными, оставляя к следующему году до 1.000 нерешённых дел. Что же будет с консисторией, если сосредоточить в ней все дела епархиального управления?! Тогда она окажется ещё более медлительной и более неисправной, чем теперь. Сколько бы ни увеличивали число писцов, чиновников, даже членов консистории, присутствие, слушающее и решающее дела, будет одно. Оно может и в будущем заслушать столько же дел, сколько заслушивает теперь. Получится то же, что наблюдается сейчас в Святейшем Синоде: ничтожная часть дел будет докладываться присутствию, а наибольшая часть дел будет решаться канцелярией и предлагаться только к подписи членам на квартирах. Такое сосредоточение дел задавит секретаря и затруднит епархиального архиерея. Теперь первенствующее лицо в каждом из упомянутых органов епархиального управления, являясь к преосвященному с докладом решённых дел, при сравнительно малом количестве их, ясно представляет подробности каждого дела и может доложить его на словах кратко и ясно и, в случае надобности, сообщить каждую подробность; при сосредоточении же дел в одном органе управления это немыслимо. Если бы для одного органа управления это и было возможно, то словесный доклад дел, по множеству их, отнимал бы у докладчика много времени в ущерб быстроте движения прочих дел. А теперь, пока докладывает епископу дела епархиальный училищный совет, все прочие органы делают свои дела; когда докладывает попечительство свои дела, то прочие учреждения также продолжают заниматься своими делами. Для внимательного епископа и не выжившего из памяти нисколько не затруднительно эти разрозненные учреждения направлять к правильному и согласному действию. При этом соображение всей совокупности дел и интересов епархиальных учреждений и направление их к согласному действию может быть весьма облегчено для епископа, если не передвигать их с одной кафедры на другую и через частые передвижения не заставлять их знакомиться все с новыми и новыми лицами, местами, порядками и т. д. По нашему мнению, следует поступить совершенно наоборот предложению, именно выделить из консистории возможно большее число дел – все дела второстепенной важности, передав их в новые учреждения второстепенные, но независимые от консистории, независимые одно от другого и имеющие прямое и непосредственное отношение к епархиальному архиерею: уездные духовные правления, устроенные только совершенно иначе, чем существовавшие прежде духовные правления, почти так, как указывает Иванцов-Платонов (О русск. церк. упр. СПб., 1898 г., с. 37–43), и существующие благочиннические советы.

Оно находится в каждом уездном городе, но может быть и в безуездном, если уезд многолюдный и в городе есть штатный собор, например, во Владимирской губернии в г.г. Иваново-Вознесенске и Киржаче. Уездное духовное правление состоит из соборного протоиерея, следователя и члена из протоиереев или священников. Все три лица состоят на службе по назначению епархиального архиерея. В помощь к ним назначается четвёртый член, который приглашается в заседания тогда, когда не присутствует на них кто-либо из означенных лиц. Председатель совета – соборный протоиерей. Следователь собственно заведует судными делами и производит следствия по делам, поступающим в правление от епархиального архиерея и консистории; но он, в случае болезни и подобных обстоятельств, может передавать расследование дела депутату окружного благочиннического совета. Дела в правлении разрешаются единогласно или, в случае разногласия между членами правления, по большинству голосов. Если произойдёт разногласие у протоиерея с другими двумя членами, имеющими одинаковое мнение, то правление должно представить дело на усмотрение консистории, с прописанием мнений как протоиерея, так и других двух членов. Дела решаются в правлении окончательно. В случае недовольства решением дело по апелляции переносится в высший орган епархиального управления – консисторию, но для этого нужно иметь уважительные причины и о недовольстве своевременно заявлять уездному духовному правлению. По окончании года правлением представляется в консисторию список решённых и нерешённых дел к сведению. Ведению уездных духовных правлений подлежат:

а) приём, просмотр и хранение всех приходских отчётностей, метрических, исповедных и приходорасходных книг со всего уезда с ответственностью за исправность их более серьёзной, чем какую можно было бы возложить на консисторию, в которую ныне стекается со всей епархии такое множество этих отчётностей, какого проверить и при самом добросовестном отношении к делу нет возможности;

б) выдача всяких справок и выписок из метрических книг и других церковных документов – с тем, чтобы и все гражданские присутственные места признавали за этими выписками и справками такое же официальное значение, как за получаемыми ныне из консисторий. Это весьма облегчило бы всех имеющих нужду в метрических свидетельствах и вынужденных в настоящее время брать их (со значительными тратами) лишь в губернском городе в консистории (те же выписки неофициального или менее официального значения, какие ныне предоставляется выдавать самим приходским причтам, должны и на будущее время оставаться в их ведении);

в) наблюдение за поновлениями церквей;

г) разрешение всяких местных церковных расходов, по заявлениям причтов и приходов, которым в этом отношении должна быть предоставлена самостоятельность гораздо большая, чем какая теперь предоставляется;

д) наблюдение за поведением всего уездного клира и отношениями причтов к приходам; разбор менее значительных жалоб и распрей, возникающих между членами клира и между клириками и прихожанами; более значительные жалобы, распри и вообще судные дела, конечно, должны быть передаваемы на рассмотрение архиереев или через архиереев в консисторию. Соответственно со сказанным, уездным духовным правлениям должны быть предоставлены и известные права делать замечания, налагать взыскания и наказания низших степеней; высшие же степени взысканий, конечно, должны остаться во власти архиерея.

Благочиннический совет составляют: благочинный, который председательствует на нём, депутат округа и член-делопроизводитель. Все три лица избираются духовенством округа. Ведению окружного благочиннического совета принадлежат: проверка по документам клировых ведомостей, представление к наградам духовных и светских лиц и церковных старост, доставление консистории и епархиальному попечительству, по требованиям оных, полных сведений о вдовах, сиротах и заштатных церковнослужителях, имеющих нужду в пособии; рассмотрение:

а) заявлений о проступках духовных лиц против должности, благочиния и благоповедения, не соединённых с явным вредом и соблазном и не требующих формального исследования;

б) споров, возникающих между членами причтов по разделу доходов за требоисправления, по пользованию церковной землёй и помещением в церковных домах;

в) просьб на священно- церковнослужителей со стороны духовных лиц, прихожан и посторонних лиц о вознаграждении за труды, а также за убытки и ущерб до 100 рублей;

г) жалоб о неуплате бесспорных долгов и нарушении бесспорных обязательств на сумму до 100 рублей;

д) исков о личных обидах и оскорблениях, не соединённых с проступками, противными достоинству священного сана; дела об увольнении в отпуск диаконов, псаломщиков, о выдаче видов их семействам и семействам священников, наблюдение над благотворительными заведениями, находящимися при церквах округа, попечительствами, богадельнями, обществами трезвости; утверждение церковных старост, членов попечительств и других приходских учреждений.

Церковный суд имеет свою основу в учении Христа Спасителя (Мф.18:15–17) и св. апостолов (1Тим.5:19–21). В канонах христианской Церкви ясно сказано, что все посвящённые и монахи, привлекающие и привлекаемые к суду, будет ли иск обвинительный или денежный, должны судиться в церковном суде, а если кто-нибудь из них изберёт светский суд, презрев церковный, тот за это самое лишится собственной степени, хотя бы и оказался на сем суде невинным в преступлениях (Карф. 13, 117; Халкид. 9). Клирики и монахи должны судиться непременно у своего епископа (Апост. 32; I Вс. 5; Халкид. 9 и др.). В случае недовольства судом своего епископа клирики и монахи могут апеллировать к высшему суду – во вторую инстанцию его, которую составляет собор епископов области (Халкид. 9; Карф. 139). Клирик со своим епископом или епископы между собой судятся у собора епископов области (Ап. 74; I Вс. 5; II Вс. 6; Халк. 9 и др.). Отсюда апелляция идёт ко всему собору автокефальной Церкви (Ант. 15; Халкид. 9; Карф. 139).

Церковный суд должен составлять необходимую и неотъемлемую часть епископской власти, которая является высшей в управлении епархии, потому что епископ должен располагать необходимыми средствами против нарушителей правил церковной жизни и деятельности; без них невозможно и управление Церковью. Судебная власть в руках епископа необходима не для одного ограждения внешнего порядка в Церкви, но и для воспитания нравственности в клире и мирянах. Чистота нравов в первенствующие века христианства и в нашей древней русской Церкви много поддерживалась судебной властью Церкви. Когда круг преступлений, подлежащих ведению Церкви, стал постепенно сокращаться и сократился, можно сказать, до нуля, то по мере сокращения падала и нравственность в христианском народе. Теперь, наприм., ограбление церкви перестало считаться тяжким грехом, каково святотатство, и приравнивается в сознании многих к обыкновенному воровству, потому что это преступление совершенно перешло из ведения церковного суда в суд светский. Поэтому ограбление церквей участилось и сделалось обычнее ограбления частных домов.

Церковный суд должен иметь намеченные канонами инстанции: епископский, областного собора (митрополичий) и собора всей автокефальной Церкви (патриарший). И в епархиальном суде, по причине многолюдства клира и пасомых, по причине множества возникающих судных дел, а равно по причине обширности епархии, необходимо иметь тоже три инстанции: суд консисторский, суд уездных духовных правлений и суд окружных благочиннических советов. Выше были указаны дела, подлежащие ведению каждого из этих учреждений, между ними указаны и судные дела. Решения всех этих учреждений, когда подсудимый доволен решением, должны восходить на утверждение епархиального епископа, а когда недоволен, то – передаваться на рассмотрение следующей инстанции.

Вопреки теперешнему разделению консисторским Уставом (§§ 154–156) дел на подлежащие консисторскому суду и непосредственному суду архиерея, епископу должно быть возвращено каноническое право производить суд по своему усмотрению: непосредственно или при содействии того или другого из существующих церковных судебных учреждений. Священник перед епископом часто раскрывает настолько подробно свою совесть, что многое из неё делать гласным нельзя, но оно имеет важное значение в освещении и решении дела. Епископ, стеснённый вышеуказанным разделением дел и мнением консистории, поступается своей совестью в решении дела.

Так же необходимо точно разграничить, какие преступления подлежат суду духовному и суду уголовному.

Устав консистории ограничивает духовную подсудность клириков проступками и преступлениями против должности, благочиния и благоповедения. Устав уголовного судопроизводства – делами, возникающими от нарушения клириками обязанностей их звания. Под понятие преступлений против должности, благочиния и благоповедения подходят все возможные преступления клириков и самые уголовные. Равным образом, выражение «нарушение обязанностей звания» весьма общо и может обнимать собой все обязанности клириков – и служебные и нравственные, так как те и другие суть обязанности звания. В нашем делопроизводстве были случаи, как псаломщики привлекались земскими начальниками за нарушение тишины и спокойствия, за оскорбление словом, делом и за другие проступки против благочиния и благоповедения к ответственности по законам гражданским и присуждались к аресту в земские помещения, к денежному штрафу, и всё это делалось не только без согласия епархиального начальства, но и без ведома его. Прямо брался со службы обвинённый и арестовывался. Съезд земских начальников в нашей епархии присудил даже одного архимандрита к заключению за неплатёж денег, усмотрев сопротивление власти.

Устав духовных консисторий не указывает производства дознания о преступлении; но оно в консистории практикуется по резолюциям архиерейским. На дознании свидетели допрашиваются без присяги, показание их (по силе 369 ст. 15 т. Угол. Суд.) не имеет силы доказательства, и по одному дознанию не может быть судим и наказываем обвиняемый; по следствию же каждый должен быть наказан.

В духовном суде нет особых духовных следователей, как в гражданском (§ 6 Суд. Уст. 1884 г.). Обязанности следователей исполняются рядовыми священниками, так называемыми депутатами, избираемыми духовенством каждого благочиннического округа на 4 года. Депутаты духовные, отправляющее ныне обязанности духовных следователей, особенно из молодых священников, мало знакомы с жизнью и с правилами и формами следственного производства. Были примеры, что являлись отказываться от порученного следствия. По этой причине необходимо для каждого уезда иметь следователя-священника, имеющего необходимые для этого познания, о чём упомянуто было, когда говорилось о составе уездного духовного правления.

Нет в нашем суде руководства вроде наказа, который имеют судебные следователи. И для самих подсудимых не излишне было бы следственное руководство, чтобы быть на страже своих интересов и пользоваться правами закона к своему оправданию. Есть ныне ходячие по рукам руководства для следственных производств (Маврицкого, Луканина, Вруцевич, Филипповского); но они – частные, противоречащие себе, одобренные в местной своей епархии, но не Святейшим Синодом, от которого выходят правительственные распоряжения. Да и самый наш Устав консистории расходится с Судебным Уставом. По ст. 446 Уст. Угол, разрешается быть при показаниях обоим – и истцу и ответчику; по консисторскому же Уставу (ст. 161), подсудимым и прикосновенным к делу лицам предоставляется только прочитывать дело, подписывать его с объяснением, довольны или нет следствием. Если бы обвиняемый находился при допросе свидетелей, тогда он имел бы больше возможности опровергнуть обвинения.

При теперешнем судопроизводстве в духовном ведомстве дела решаются в отсутствии свидетелей и даже самого обвиняемого: судьи довольствуются лишь заочными показаниями свидетелей, освещением и выяснением дела только через вопросы иногда неопытного следователя, и решают дело только на основании этих несовершенных данных. Естественно, что решение выносится иногда далеко не правильное. Нередко благодаря пристрастию следователя и отсутствию при решении дела обвинителя и свидетелей дело решается несправедливо и для другой стороны – для истца. По этой причине нужно, с одной стороны, приблизить суд к истцу, обвиняемому и свидетелям в пространственном отношении – первую инстанцию сделать в благочинническом совете, а вторую – в уездном духовном правлении; а с другой – предоставить право присутствовать при разбирательстве дела во всех инстанциях, объявляя время рассмотрения дела и предлагая явиться на него всем: истцу, обвиняемому и свидетелям. Дело их – воспользоваться этим правом или нет.

В Уставе духовных консисторий нет систематического уложения о наказаниях за проступки и преступления лиц духовного звания, налагаемых судом духовным. Как многие из проступков не названы настоящим их именем, а только общим – проступками против должности, благочиния, благоповедения; так точно для многих проступков не указано и соответствующего наказания, – так что, при решении некоторых дел, нет возможности тому или другому роду преступления применить то или другое наказание. От такой неполноты действующего ныне Устава духовных консисторий получается то, что наказание иногда назначается без применения закона, по внутреннему только убеждению, что, впрочем, гражданским судом предусмотрено и разрешено в одном лице мирового судьи, а не в общем суде.

По 202 ст. Устава дела об оскорблениях, нанесённых духовными лицами, если сие было соединено с проступком, противным достоинству духовного сана, не прекращаются примирением, и виновные подвергаются взысканию. Желалось бы, чтобы статья эта была изменена, и взаимные оскорбления прекращались обоюдным миром, что было бы в духе христианской религии, покрывающей всё любовью. У нас есть целый институт суда, названный мировыми судьями. На их суде слышится первое слово, сказанное истцу и ответчику: «Не желаете ли примириться?» Примирением сократилась бы и самая численность дел судных.

В Уложении о наказаниях (ч. 1, изд. 1885 г.) есть целые главы:

а) смягчающие наказания (153),

б) отменяющие наказания (158). К первым относятся: если обвиняемый учинит чистосердечное признание или заслуживает снисхождения по прежней долговременной беспорочной службе. Ко вторым: когда со времени учинения преступления прошло 10 лет, 8 лет, 5 лет, прошло 2 года или 6 месяцев. Но, по 187 ст. Устава дух. конс., священнослужитель, несмотря на долговременную службу, прямо за первую нетрезвость посылается в монастырь, за вторую нетрезвость низводится во причётники. По второй категории предъявляются часто к духовным лицам такие проступки и преступления, которые имели место много лет тому, и в своё время не были предметом разбора духовного суда. Надеемся, что в новом уставе дозволено будет суду духовному пользоваться обстоятельствами, смягчающими наказание и отменяющими его.

Оживление приходской жизни могут произвести две причины:

а) добрый пастырь в приходе и

б) участие в делах прихода всех прихожан. Это доказывает действительность. Где пастырем состоит человек ума, энергии и доброго сердца, там приходская жизнь идёт не по шаблону, а расцветает; там церковь является не на словах, а в действительности учительницей и матерью: под покровом её имеются школы в селе и деревнях, есть церковно-приходское попечительство, которое заботится не только о благоукрашении и отоплении храма, а и помогает бедным своего прихода в разных нуждах. Такой пастырь сумеет пробудить духовную жизнь в своих прихожанах, привлечь их к доброму делу, собрать их, объединить и направить их силы духовные и материальные. Именно пастырями объясняется то явление, что в одном приходе приходская жизнь кипит, а в соседних замерла. Несомненно, что без прихожан и энергичный пастырь, можно сказать, ничего не сделает, – нужно их участие; но сельские прихожане сами по себе, без стороннего влияния, не примутся за оживление приходской жизни, потому что крестьяне доселе жили под опекой и ни в чём не имели инициативы, не привыкли к ней, потому что они малоразвиты для этого и потому, что для этого нужны средства, а крестьяне бедны и по этой причине скупы. Насколько крестьяне безучастны и индифферентны к своей приходской жизни, показывает то, что в редких приходах они пользуются предоставленным им правом участвовать через двух уполномоченных при ежемесячной высыпке свечных и кошельковых сумм. Если где и является участие их в приходской жизни, то в борьбе с причтом в защиту церковного старосты, когда причт начнёт сдерживать произвол старосты в расходовании церковных сумм, и в выборе членов причта: во священники – такого лица, которое бы не требовало от них ремонта разваливающегося общественного дома и построило бы собственный дом, а во диакона – человека с большим басом, хотя бы он был без всякого образования и жизни плохой.

Соответственно сказанному, для оживления приходской жизни главное внимание нужно обратить на священников, – чтобы они были люди живые в этом отношении и вдыхали жизнь в прихожан, чтобы они имели на это время и чтобы пастырская деятельность не подавлялась заботами о своих материальных нуждах.

По этой причине приготовление людей к пастырскому служению должно быть чуждо отвлечённости и сухости, а должно быть поставлено более практически и жизненно. Приходится наблюдать, что у многоучёного священника в церкви черно, дом церковный покосился, школа в лачуге, а у священника из диаконов, доучившегося, так сказать, в жизни, церковь благолепная, причтовый дом и школьное здание таковы, что можно ставить в городе, и богатое средствами церковно-приходское попечительство. Известно, что у настоятелей со средним и высшим образованием монастыри падают, а настоятели из простецов, особенно из купцов, приводят в цветущее состояние самые захудалые монастыри.

Необходимо священников, с одной стороны, освободить от значительной части канцелярской работы, которая к пастырскому делу не имеет никакого отношения и составляет по существу обязанность волостного писаря, например представление сведений о подлежащих отбыванию воинской повинности, статистических данных о родившихся, бракосочетавшихся и умерших, о привитии оспы и т. п., с другой – облегчить эту работу в той части, которая неизбежна, например от писания клировых ведомостей не менее как в количестве 5 экземпляров: для епархиального архиерея, викария, консистории, благочинного и для своей церкви; исповедных росписей в двух экземплярах: для консистории и для своей церкви; причём должно заметить, что в исповедные росписи консистория почти никогда не смотрит, и они для консистории имеют ничтожное значение только при следствии о пропусках записи лиц крещаемых. Исповедные росписи – и ненадёжный документ, потому что они всегда полны крупнейших ошибок относительно лет и даже состава семейства. Эти многообъёмистые и тяжёлые для переписки по множеству цифр росписи могут заменить для консистории таблицы, прилагаемые к ним.

Необходимо обеспечить причт содержанием от казны или из земских сборов, потому что, при теперешних средствах содержания причтов множество времени тратится священником на сборы осенние, петровские и др. совершенно в ущерб пастырской деятельности. В многолюдных и разбросанных приходах некоторых епархий, например Вятской, духовенство ездит за этими сборами или со славой почти всё время года, кроме рабочей поры, когда оно само и прихожане бывают на лугах и в поле, и бездорожье. Бывают случаи, что из-за сборов и славы духовенством даже опускается богослужение в церкви в праздничные дни.

Участие прихожан в обновлении и оживлении приходской жизни отнюдь не должно выражаться в избрании членов клира. Избрание членов клира практиковалось в древней Церкви, но оказалось неполезным и потому отменено канонами (Апост. 30; Лаодик. 12 и 13). В русской Церкви в древности миряне также избирали себе клириков. И у нас это оказалось непригодным: такой порядок создал крестцовое духовенство, бывшее темным пятном в русской Церкви. И в настоящее время представление мирянам права избирать священников сделается корнем многих зол.

Миряне будут избирать священников и вообще клириков не столько по достоинству – образованию и нравственности, сколько руководясь побочными соображениями, которые указаны выше. Несомненно, что кандидаты на тот или другой приход будут употреблять все средства, не исключая угощения мирян водкой и других позорных приёмов, к тому, чтобы склонить мир на свою сторону. Такой пастырь, вошедший на приход не дверьми, а прелазя инуде, конечно не может иметь доброго влияния на свой приход и оживить его.

При выборном начале клира прихожанами возникает неразрешимый вопрос. Если бы миряне и руководились при выборах в свои приходы членов клира правильными соображениями – требовали от избираемых соответственных умственных и нравственных качеств, и тогда возможны для членов клира преткновение и падение в службе и жизни; а при отсутствии указанных требований от избираемых в клир среди клириков будут появляться люди нетерпимые на должности как по сознанию епархиальной власти, так и самих прихожан. При теперешних порядках, наказав виновных в преступлениях клириков, епархиальная власть перемещает их на другие приходы или худшие, или отдалённые от места их служения, где предшествующая зазорная жизнь лица священного неизвестна. На новом месте священник начинает жить иногда по-новому, добропорядочно, и является пастырем удовлетворительным. Куда девать таких лиц – пошатнувшихся в нравственном отношении – при выборном начале членов клира? Куда они ни приедут, всякий поймёт, что проситель потерял место за худые дела, и всякий скажет, что такой пастырь им не надобен. Справка о нём по прежнему месту службы ещё сильнее воздействует на прихожан в неблагоприятном смысле для просителя – искателя места. Епархиальная власть тоже не может дать ему места, потому что это было бы нарушением прав прихожан, вызвало бы их на возражение и прямое противодействие. Куда даваться священнику? Его сан не позволяет ему снискивать пропитание средствами обычными, доступными для светского человека, например подённой работой на железных дорогах, на полях и т. п. А между тем у безместного священника может оказаться многолюдная семья из малолетних детей.

Какое участие в приходских делах для оживления приходской жизни в религиозно-нравственном, просветительном и благотворительном отношениях могут принимать прихожане, это указано нами в представленном нынешней весной Святейшему Синоду проекте изменения положения о церковноприходских попечительствах. Этот проект составлен на основании опыта всех преосвященных русской Церкви за время существования церковно-приходских попечительств – с 1864 года и доселе – и их указаний. Проект составлялся именно с той целью, чтобы внести благоустройство в приход, обнимая церковно-приходским попечительством всю жизнь прихода. Проект положения церковно-приходских попечительств требует ничтожных исправлений для приспособления к благоустройству прихода – только опущения нескольких параграфов, и может быть представлен в следующем виде.

1. Каждый приход обязан заботиться:

а) о содержании и удовлетворении нужд приходской церкви, как места молитвы для всех прихожан и благодатного освящения их таинствами;

б) об устройстве, содержании и ремонте причтовых домов и об изыскании средств к безбедному существованию местного причта, дабы пастырская деятельность его не подавлялась заботами о материальных нуждах;

в) об устройстве и содержании церковных школ;

г) об учреждении приходских библиотек и читален;

д) об изыскании средств на устройство богаделен и приютов для беспомощных и сирот, выдачу пособий вдовам и сиротам, больным, увечным и обедневшим вследствие каких-либо несчастных случаев, и вообще об оказании материальной помощи всякого рода нуждающимся;

е) о противодействии нетрезвости и другим порокам и дурным обычаям.

2. Источниками средств для прихода служат:

а) добровольные взносы;

б) кружечный сбор вне церкви в пределах прихода;

в) добровольные сборы по подписным листам;

г) добровольные сборы натурой с прихожан;

д) отвод земли под общественные запашки;

е) доходы от общественных арендных статей и

ж) доходы от принадлежащих приходу недвижимых имений.

3. Сверх перечисленных источников, имеющих характер добровольных пожертвований, средствами для приходов могут быть сборы, имеющие обязательный характер по постановлениям общего собрания прихожан, а именно: поземельный (с десятины) или подушный, деньгами или натурой.

Примечание. Постоянные или единовременные сборы по постановлениям общего собрания считаются обязательными для всех прихожан во всех тех случаях, когда эти приговоры составлены на общих собраниях прихода, на которых присутствовало не менее двух третей прихожан, имеющих право присутствовать на общих собраниях, а равно когда они приняты также не менее как двумя третями всех присутствующих.

4. В особенно затруднительных обстоятельствах прихода епархиальным начальством может быть выдаваема спорная книга на имя одного или двух членов прихода, избираемых общим собранием.

5. Когда для благоустройства прихода окажутся нужными какие-либо пособия или содействие от казны, либо от духовного и других ведомств, то приход ходатайствует перед ними о таковом пособии или содействии.

6. Приход не простирает своей власти на церковный суммы, поступающие по ныне действующему порядку в церковную кассу, именно свечные и кошельковые, потому что свечной доход, подобно ветхозаветному агнцу, часть которого сгорала дотла, а часть шла в пользу священников, и кошельковый составляют жертву Богу, которой распоряжается, по канонам святой Церкви, епископ (Ап. 38 и 41), а не миряне.

7. Всем поступающим суммам и вещам ведётся точная запись и отчётность в расходовании их.

8. Приход должен иметь:

а) приходо-расходную книгу с соответствующими графами как для наличных денег, так и для процентных бумаг;

б) книгу для записи поступления как случайных единовременных сумм, так и единовременных и постоянных сборов, пожертвований в приходские кружки и прочих сумм;

в) книгу для записи материальных пожертвований;

г) книгу для приговоров и постановлений общих собраний прихожан;

д) книгу для постановлений совета и

е) книгу для алфавитного списка прихожан, имеющих право участвовать в общих собраниях прихода.

9. Суммы прихода должны храниться в сберегательных кассах по книжкам, выданным на его имя, и должны быть вынимаемы оттуда не иначе как по особым отношениям совета за подписью председателя и делопроизводителя. На руках у казначея могут находиться лишь незначительные суммы, необходимые на ближайшие текущие расходы. Размер этих сумм определяется общим собранием (ст. 20, п. г).

10. Расходование сумм прихода производится по определению совета или общего собрания. В исключительных случаях пособия могут быть разрешаемы председателем совета и казначеем под личную их ответственность и при непременном условии довести до сведения о том совета в первое же ближайшее заседание. Предельный размер такого пособия определяется общим собранием (ст. 20, п. д).

11. В приходах, располагающих достаточными средствами, суммы, как имеющиеся, так и вновь поступающие, могут разделяться на капиталы:

а) расходный,

б) запасный и

в) неприкосновенный.

12. Управление делами приходов возлагается:

а) на общее собрание и

б) совет.

13. Общие собрания прихожан состоят из местных священно- и церковнослужителей и из прихожан.

14. Общие собрания составляются из лиц не моложе 25 лет, состоящих домохозяевами в приходе, не исключая и лиц женского пола, а также хотя и не владеющих домами в пределах прихода, но имеющих, по закону, право участвовать в выборе церковного старосты. За каждым лицом, которое участвует в собрании, считается один голос. Право участвовать в собраниях есть личное и не может быть передаваемо по доверенностям.

Примечание 1. При обсуждении в общих собраниях вопросов касательно призрения малолетних, устройства яслей и других подобных вопросов, при разрешении которых может иметь значение суждение женщин, совет может приглашать для участия в таковых собраниях и других лиц женского пола, сверх домохозяек, отличающихся благочестием и преданностью вере православной.

Примечание 2. Не могут участвовать на общих собраниях прихода:

а) состоящие под следствием или судом за преступления или проступки, а равно и подвергшиеся по судебным приговорам за противозаконные деяния заключению в тюрьме или иному более строгому наказанию;

б) исключённые из службы по суду или из духовного ведомства и звания за пороки или же из среды обществ и дворянских собраний по приговорам тех сословий, к которым они принадлежат, а также сложившие с себя священный сан;

в) несостоятельные должники и

г) состояние под опекой за расточительность.

15. Всем лицам, имеющим на основании ст. 14 право присутствовать в общем собрании, должен быть составлен и содержим в исправности особый список. Первоначально список сей составляется приходскими священнослужителями, при участии нескольких почётнейших из прихожан, причём непременно должно быть не менее одного лица от каждой деревни данного прихода.

16. По особому своему значению и положению в храме и приходе председателем в общих собраниях прихода состоит священник, а в тех приходах, где их несколько, настоятель.

Примечание. При отсутствии приходского священника председательствует входящий священник.

17. Общие собрания прихожан бывают обыкновенные и чрезвычайные. Первые собираются не менее одного раза в год, в начале гражданского года, но не позднее 15 февраля; чрезвычайные же собрания созываются в случае надобности для решения неотложных вопросов, превышающих полномочия совета, по собственному его усмотрению, или по требованию ревизионной комиссии, или по распоряжению епархиального начальства.

18. О дне и месте общих собраний и о предметах, подлежащих обсуждению, председатель извещает прихожан, объявляя о том в церкви, при стечении народа, в три предшествующие собранию воскресных или праздничных дня.

19. Собрание признаётся состоявшимся, когда в оном было не менее одной десятой части лиц, имеющих право в нём участвовать, кроме тех, однако, собраний, на которых устанавливаются обязательные для всех прихожан сборы (ст. 3). Если общее собрание не состоится по неприбытию указанного числа прихожан, оно созывается вторично в срок, назначенный собравшимися, но не ранее двух недель, и собрание это считается состоявшимся при каком бы то ни было числе членов присутствующих, о чём прихожане и предупреждаются в извещениях о собрании. Дела в собраниях решаются большинством голосов, и о последовавшем решении составляется постановление; в случае разделения голосов поровну имеет перевес та сторона, на которой голос председателя собрания.

20. Ведению общих собраний прихожан подлежат:

а) изыскание средств на постройку новых храмов, на производство нужных исправлений в существующих церковных строениях, на устройство причтовых помещений, изыскание средств и устройство просветительных и благотворительных учреждений в приходе и проч.;

б) избрание членов ревизионной комиссии, кандидатов к членам совета и к членам ревизионной комиссии, в числе % членов общего состава каждого из названных учреждений;

в) рассмотрение годового отчёта с актом ревизионной комиссии о суммах и имуществе прихода и утверждение сметы прихода и расхода на будущий год;

г) определение размера, в каком могут находиться суммы на руках у казначея;

д) определение предельного размера пособия, выдаваемого, в случаях неотложной надобности, по распоряжению председателя и казначея;

е) рассмотрение вопросов об образовании запасного и неприкосновенного капиталов;

ж) рассмотрение и утверждение предположений совета касательно продажи или отчуждения недвижимых имуществ прихода, приобретённых им самим после введения сего положения, и позаимствований из запасного капитала;

з) разрешение вопросов об открытии просветительных и благотворительных учреждений в приходе;

и) рассмотрение вопросов, превышающих компетенцию совета.

Примечание. К обсуждению в общих собраниях допускаются лишь такие вопросы, которые относятся непосредственно к делам прихода; причём приходскими делами не считаются дела, производство которых по закону принадлежит правительственным властям – духовным или светским.

21. Вопросы, предлагаемые на обсуждение общего собрания ревизионной комиссией, председателем и отдельными членами совета, а также отдельными прихожанами, вносятся не иначе как через совет и с заключением оного.

22. Ревизионная комиссия, избираемая на один год, состоит от 3 до 5 членов, смотря по обширности прихода. Председатель комиссии избирается членами оной.

23. Звания членов совета прихода и ревизионной комиссии несовместимы.

24. На обязанности ревизионной комиссии лежит проверка годового отчёта и сметы. Для сего совет передаёт ревизионной комиссии приходорасходные книги, отчёты и сметы и относящиеся до отчётности документы не позднее как за две недели до общего собрания, на котором они должны быть утверждены.

25. Ревизия считается действительной, если произведена не менее как половиной членов ревизионной комиссии. О результатах ревизии комиссия составляет акт и делает надпись в обревизованных книгах.

26. Совет состоит из председателя и членов.

27. В совете, как и в общем собрании прихода, председателем состоит местный священник, а в многоштатных причтах – настоятель.

Примечание. При отсутствии приходского священника председательствует входящий священник.

28. Членами совета состоят: священнослужители и церковные старосты, а в сельских приходах – волостные старшины или головы православного исповедания и ещё не более 10 человек прихожан, избираемых на три года в общем собрании; при этом ежегодно выбывает из состава совета одна треть выборных членов, первые два года по жребию, а затем по старшинству избрания и заменяются новыми членами. Выбывающие члены могут быть снова избраны новым собранием.

29. На случай продолжительного отсутствия или выбытия избранных общим собранием членов ранее срока, на который они избраны, общее собрание избирает к ним на тот же срок кандидатов в числе, указанном в п. 6 ст. 20 сего положения. Кандидат, вступивший в состав совета, остаётся в нём до того срока, на который был избран выбывший член.

30. Церковнослужители не состоят непременными членами совета, но они могут быть избраны на общем собрании в члены такового совета.

31. Совет избирает из своей среды казначея и делопроизводителя.

Примечание 1. Церковный староста, являясь непременным членом совета, не может быть избран казначеем прихода – в устранение смешения сумм собственно церковных и сумм прихода.

Примечание 2. Делопроизводитель совета, в случае необходимости, может быть избран и не из членов совета.

32. Все члены совета служат делу прихода безвозмездно.

33. Заседания совета созываются, по мере надобности, председателем или вследствие заявления не менее ⅓ членов совета, но во всяком случае не менее одного раза в месяц.

34. Заседания совета признаются состоявшимися, когда на них присутствовало не менее ½ его членов, в том числе председатель и казначей.

35. Решение совета постановляется простым большинством голосов присутствующих в заседании его членов; в случае равенства голосов голос председателя даёт перевес.

36. На совет возлагается:

а) распределение занятий по совету между членами по взаимному между ними соглашению;

б) попечение об увеличении средств прихода и о возможном достижении его целей;

в) заведование капиталами прихода и прочим имуществом;

г) наблюдение за своевременным поступлением сумм по постановлениям общих собраний;

д) обсуждение степени нужд обращающихся за помощью и оказание необходимой помощи в размере действительной надобности и сообразно со средствами прихода;

е) ежемесячное свидетельствование сумм прихода;

ж) ведение списка членов прихода;

з) сношение с подлежащими местами и лицами от имени прихода;

и) созвание общих собраний прихода;

i) составление и представление общему собранию отчёта о деятельности и суммах прихода за истекший год со сметными предположениями на будущий;

к) исполнение постановлений общих собраний;

л) рассмотрение заявлений отдельных прихожан;

м) представление к обсуждению общего собрания вопросов, не разрешённых советом или выходящих за пределы его власти;

н) предварительная разработка всех вообще дел, вносимых в общее собрание.

37. Председатель совета созывает членов в заседания совета и общих собраний, руководит совещаниями в заседаниях совета, следит за исполнением устава, а также постановлений совета и общих собраний, и принимает входящие и подписывает исходящие от прихода бумаги за скрепою делопроизводителя или казначея, по принадлежности.

38. Делопроизводитель заведует письмоводством и всей перепиской по делам прихода, составляет, под руководством председателя, протоколы заседаний совета и общего собрания, ведёт алфавиты членов прихода и списки лиц, обращающихся к помощи прихода; на его же обязанности лежит составление годового отчёта о деятельности прихода.

39. Казначей принимает поступающие суммы и другие пожертвования; ведёт шнуровые книги, как приходо-расходную, так и материальную; производит, по распоряжению председателя, все денежные операции и выдачи, как деньгами, так и вещами; составляет годовой отчёт о суммах прихода и вообще заведует счётной частью по приходу.

40. Каждый член прихода имеет право заявить совету лично или письменно свои предположения об улучшениях и полезных нововведениях по приходу. Совет, по обсуждении таковых заявлений и признании их уважительными, делает по ним соответственное распоряжение, а в случаях, превышающих его власть, представляет на рассмотрение общего собрания. В случае непринятия советом подобного заявления члену-заявителю предоставляется право представить оное через совет на обсуждение общего собрания.

41. Приходы имеют право приобретать на своё имя и отчуждать, установленным порядком, недвижимые имущества.

42. Для пересылки в подлежащие учреждения бумаг приходы пользуются печатью церковной.

Коренной недостаток в жизни наших семинарий и училищ – в том, что они совмещают в себе две цели: школы для детей духовенства и школы, подготовляющей пастырей Церкви и других членов клира. Цели эти, во-первых, не сходятся, а во-вторых – обе они, при существующем строе наших семинарий, не достигаются в нужной мере. Дети духовенства в массе в последние годы одержимы стремлением к образованию светскому, бегут от пастырского служения и негодуют на то, что семинария даёт им мало в том направлении, куда лежит их сердце. Церковь же заинтересована в том, чтобы духовно-учебные заведения воспитывали возможно больше и возможно лучших пастырей Церкви. От этого совмещения в одном заведении двух разнородных целей в значительной степени зависят и те непорядки, какие в последнее время свили себе гнездо в семинариях. Но это совмещение, сложившееся исторически, вызвано необходимыми экономическими причинами, с которыми приходится считаться и при настоящей реформе духовно-учебных заведений, в каком бы то ни было направлении. Духовно-учебные заведения содержатся главным образом на средства, получаемые от церквей. Но, по существу, на эти средства имеют право содержаться только заведения духовно-учебные в тесном смысле слова, т. е. школы, дающие и подготовляющие пастырей Церкви и других клириков. Для детей же духовенства должны быть доступны не только юридически, но и практически – с экономической стороны, наравне со всеми русскими гражданами, все наши общеобразовательные средние учебные заведения. С обращением духовно-учебных заведений в специально пастырские, тысячам детей духовенства должно быть дано место в так называемых светских заведениях, а это едва ли возможно. Наличное число средних учебных заведений крайне недостаточно, и для того, чтобы в них нашли место и дети духовенства, придётся открывать десятки новых за счёт государства. Сделает ли это государство, нельзя с уверенностью сказать в настоящее время. Посему и теперь, при вопросе о реформе духовных семинарий и училищ, необходимо иметь в виду и интересы детей духовенства и интересы Церкви и придумывать такую комбинацию или такой компромисс, который возможно лучшим способом удовлетворял бы интересы тех и других, т. е. общего образования и пастырской подготовки. От коренной ломки сложившегося в течение века строя духовно-учебных заведений заставляют воздержаться и миллионные затраты, сделанные духовенством на постройку своих училищ.

В упрёк нашим семинариям прежде всего ставят весьма неискусное объединение в курсе элементов общеобразовательных и богословских. Справедливость этого упрёка признаётся всеми, и доказывать или разъяснять его теперь совершенно излишне. Следовательно, при реформе существующего строя прежде всего следует резко разграничить курс общеобразовательный от специально богословского или пастырского. За образец в этом случае можно взять устав духовных семинарий, выработанный при обер-прокуроре гр. Д. Толстом. Но простое возвращение к уставу 1867 года не может удовлетворять потребностям настоящего времени ни в отношении общеобразовательного, ни в отношении специально богословского курса; оба они нуждаются в существенных изменениях. Общеобразовательный курс того времени в основании своём имел классическую систему образования, обрывки коей остались и в уставе 1884 года. Эта система теперь отжила свой век, как система обучения: она до последней степени ослаблена даже в классических гимназиях, и нет оснований сохранять её в духовно-учебных заведениях. Следовательно, нужно создавать новую систему общего образования. Богословское образование, обильное разными науками, в общем как-то отвлечённо, схоластично, и мало подготовляет к пастырскому служению с его современными всё более и более осложняющимися запросами. Его нужно несколько упростить и приблизить к требованиям жизни.

В вопросе о реформе общеобразовательного курса могут быть два течения – расширение или сокращение этого курса. Сократительная тенденция ясно проглядывает в уставе 1884 года; высказывается иногда и в современной литературе. Этой тенденции не должно быть места при реформе духовной школы: интересы общего образования и интересы пастырского служения одинаково настойчиво требуют не сокращения, а расширения общеобразовательного курса.

Затем высказывается пожелание об объединении духовных училищ и общеобразовательных классов духовных семинарий в одно среднее общеобразовательное учебное заведение. Пожелание – достойное внимания; но это объединение должно касаться внутренней, идейной стороны, т. е. системы общего образования, соответствующей потребностям данного времени. Но, при этом единстве, должно быть, по крайней мере, две законченных ступени образования, чтобы прошедший и только первую половину курса выходил с запасом знаний довольно законченным. Такую первую ступень и могут представлять собою обновлённые духовные училища, которые будут отдельно существующими низшими классами семинарии. Отдельное существование училищ вызывается хозяйственными соображениями (куда девать существующие здания). Единство же между ними и семинариями должно поддерживаться тем, что из училища ученики переходят в семинарию без экзамена, а для объединения в учебно-воспитательной деятельности могут быть устраиваемы ежегодно съезды преподавателей семинарии и училищ.

Реформа духовно-учебных заведений должна быть начата с реформы духовных училищ на следующих основаниях:

1. Духовные училища являются младшими с законченным курсом классами общеобразовательной школы.

2. В духовное училище на одинаковых правах принимаются дети всех сословий, но в случае сильной конкуренции – дети по преимуществу духовенства и крестьян.

3. Принимаются дети, окончившие курс начальной школы при современном трёхлетнем её курсе и не моложе 11 лет (в 1-й класс).

4. Обучение должно быть для всех бесплатное, если таковое будет и в школах других ведомств.

5. Курс обучения – четырёхлетний.

6. Переход из класса в класс без экзамена. При окончании курса экзамен за все 4 года. Переход в семинарию без нового экзамена.

7. Число ежедневных уроков по сравнению с настоящим должно быть увеличено (в первых двух классах по 24 урока в неделю, а в III и IV может быть и 27).

8. Классические языки должны быть устранены из системы обучения, вместо них должно быть введено природоведение и усилено изучение арифметики, потому что многие заканчивают своё образование училищным курсом и поступают в псаломщики. Для них знание греческого и латинского языков вовсе не нужно, а между тем они в течение училищного курса потратили на изучение их не менее тысячи часов, в которые можно было сообщить им много других знаний, необходимых для них в жизни.

Образцом для программы реформированных духовных училищ может быть программа второклассных школ с некоторыми изменениями и дополнениями. Курс училищ может быть следующий:

1. Закон Божий в пределах настоящей программы с добавлением краткой церковной истории; причём часть уроков по объяснению богослужения может быть перенесена во II класс, а в IV классе должно остаться время для повторения всего курса в системе. Всех уроков 13 (3+3+3+4).

2. Русский язык по 6 уроков в неделю в каждом классе. На этих уроках изучается систематический курс русской грамматики и параллельно с ним элементарный курс грамматики нового церковно-славянского языка, насколько это нужно для понимания церковно-богослужебного языка. В IV классе, кроме окончания и повторения грамматики, ученики практически через чтение образцов знакомятся с главнейшими видами словесных произведений. Во всё время курса ученики систематически упражняются в толковом и выразительном чтении, в логическом анализе читаемого и в разнообразных письменных орфографических и стилистических работах.

3. Арифметика по 6 уроков в неделю в каждом классе. Проходится возможно полный курс арифметики; в IV классе повторяется и дополняется элементарными сведениями из алгебры.

4. География должна начинаться с 1-го класса и проходить через всё (1+1+2+2). Первый и второй год – общие географические сведения применительно к программе географии в двухклассных и второклассных школах. Третий и четвёртый год – краткое изучение географии всех частей света и более подробное изучение географии России. На уроках возможно больше наглядности и живых описаний, а не сухого перечня.

5. Русская история. Против введения истории в программу духовных училищ едва ли кто будет возражать. Для истории можно отвести 5 уроков (1 во втором и по 2 в III и IV классах) и преподать довольно обстоятельный курс русской истории.

6. Не менее полезно введение в курс духовных училищ и природоведения и гигиены – 7 уроков (1+1+2+3). Первые два года – уроки описательного характера, приучающие к наблюдению предметов окружающей природы (о растениях, о металлах и минералах, о соли, стекле); последние два – элементарные сведения из физики, химии, космографии и гигиены.

7. Черчение и рисование должны также входить в курс духовных училищ – по 2 урока в неделю в каждом классе. В старших классах преподаётся черчение геометрическое.

8. Затем должны быть уроки пения – 7 (2+2+2+1), чистописания по 2 в первом и втором классах и уроки гимнастики (подвижные игры, по возможности на открытом воздухе, по 1 часу в неделю).

При такой программе получается 24 урока в первом классе, 25 – во втором, 26 – в третьем и 28 – в четвёртом. Продолжительность уроков, по примеру гимназий, может быть сокращена до 50 минут.

Принятие в училище учеников, окончивших курс начальной школы, даст возможность пройти основательно намеченный курс. Требование это избавит от необходимости иметь при училищах приготовительный класс и не может поставить в затруднение родителей, ибо везде есть или скоро будут начальные школы.

По окончании курса в училище ученики без экзамена переходят в семинарию.

Курс семинарии разделяется на общеобразовательный (четыре класса) и специально богословский (два класса). Из общеобразовательного курса должны быть устранены те вставки богословских наук, какие сделаны уставом 1884 года (библейская история, церковная история, гомилетика, литургика и основное богословие). Все богословские науки сосредоточиваются в двух старших классах, а в первых четырёх расширяется общее образование с присоединением к нему необходимых познаний в православно-христианском веро- и нравоучении.

Программа общеобразовательных классов в семинарии могла бы быть следующая:

Закон Божий. По уставу 1867 года в первых четырёх классах семинарии подробно изучалось Священное Писание Ветхого Завета, – и выходили из IV класса без знаний основных источников христианского веро- и нравоучения – Евангелия и Посланий Апостольских. Такой порядок едва ли может быть оправдан. Посему полезнее ввести в первые три класса семинарии истолковательное чтение Евангелия и Посланий Апостольских. В IV классе можно было бы ввести нечто вроде основного богословия по программе школ церковно-учительских. В программу эту входят следующие пункты: I) о религии вообще и в частности о богооткровенной христианской религии, II) о приготовлении рода человеческого к принятию Спасителя, III) об Иисусе Христе – Божественном Основателе христианской религии, IV) догматическое учение христианской религии, V) нравственное учение христианской религии и VI) о Церкви Христовой, как хранительнице христианской веры.

В каждом классе по 3 урока Закона Божия.

Теория и история литературы – по 4 урока в I, II и III классах.

Элементарное знакомство с формами словесных произведений, полученное в IV классе училища, даст возможность пройти обстоятельно систематический курс теории словесности в I классе семинарии. Во втором и третьем классе изучается история русской литературы; причём древняя литература изучается возможно короче, а новая и новейшая – возможно обстоятельнее. Необходимо, чтобы школа ознакомила с главнейшими произведениями русской литературы XIX века, научила юношество разумно разбираться в различных направлениях этой литературы. Такое знакомство может предохранить от увлечения разными модными, бойкими, но не художественными произведениями последнего времени.

История всеобщая и русская – по 4 урока в I, II и III классах.

В первом классе изучается история древнего мира, а во втором и третьем история всеобщая может изучаться параллельно с русской. Самый характер преподавания истории должен быть существенно изменён. Изучение истории в духе Иловайского пора бросить. Нужно изучать историю постепенного развития человеческой культуры, усовершенствования различных форм общественной и государственной жизни, а не рассказы и анекдоты о лицах, сражениях и т. п. Изучение русской истории в этом направлении облегчается тем, что элементарное знание русской истории приобретено уже учениками в духовном училище.

Изучение математики должно быть усилено, и восстановлены размеры математических наук, бывшие по уставу 1867 года; преподаваться должна алгебра (5 уроков), геометрия и тригонометрия (8 уроков) в I, II и III классах.

Естествоведение. Наряду с математикой, весьма желательно усиление естествоведения не только по сравнению с программой физики 1884 года, но и 1867 года. В курс естествоведения должны входить: физика, основные сведения из космографии, химии с минералогией, ботаники, зоологии; сюда же можно присоединить и гигиену. Преподавание можно начать со II класса – 2 урока, в III тоже два урока, а в IV – три или даже 4. Элементарные сведения по природоведению, приобретённые в училище, дадут возможность в семинарии пройти очень обстоятельно курс естествоведения.

Изучая окружающую природу и человека по его физической стороне, странно было бы оставить учащихся без всякого ознакомления с внутренней, духовной жизнью человека; посему в общеобразовательный курс должна входить и психология⁸⁸. Духовные семинарии никогда не забывали об этой науке: в последнее время о ней вспомнили и в гимназии. Для психологии может быть отведено 2–3 урока в III классе.

Не следует также устранять из общеобразовательного курса и другого искони существующего в семинарии предмета – философии. Существующая программа философии – начальных оснований и краткой истории философии, составленная по образцу программы этого предмета в католических духовных семинариях и академиях, не может быть признана удовлетворительной ни в той, ни в другой своей части. Значительная часть начальных оснований философии входит в программу основного богословия, а история философии преподаётся по необходимости в таких кратких размерах, что из неё ученики не могут вынести ясных понятий о разных философских системах и направлениях. Нельзя признать удобным и преподававшийся ранее «Обзор философских учений», ибо он, расчленяя философскую систему по разным сторонам (вопросу о познании, бытии и т. д.), не давал возможности учащимся хорошо усвоить философскую систему, как целую. Сопровождавшая его история философии была также кратка. Посему следует остановиться только на истории философии, чтобы учащиеся могли ознакомиться с последовательным развитием философской мысли; наиболее обстоятельному изучению должны быть подвергнуты философские теории последнего времени (например, Ницше), которые заметно отражаются на течениях современной мысли. Истории философии должно предшествовать – «введение», где было бы дано понятие о философии, о методах познания и т. п. Для уроков философии должно быть отведено в IV классе 4 или 5 часов в неделю.

Все перечисленные науки издавна в той или иной форме входили в курс духовных семинарий. Но складывающиеся новые формы общественной и государственной жизни России побуждают ввести в курс общеобразовательных старших классов и некоторые новые науки. По нашему мнению, было бы полезно ввести в IV классе преподавание географии и основных элементов учения о политической и экономической жизни государства.

До настоящего времени география преподавалась в III и IV классах училища, и, как показывает опыт, географические знания к окончанию курса у громадного большинства учащихся улетучивались или оставались в виде довольно смутных воспоминаний. Между тем знание того, как живут другие культурные народы или наши ближайшие соседи, не может быть признано бесполезным для образованного человека. Если мы считаем полезным и необходимым знание прошедшей жизни человечества (т. е. истории), то знание настоящей его жизни является естественным дополнением. География и даст это знание, а преподаваемая в IV классе, перед окончанием общеобразовательного курса, даст знание сознательное. В программу этой географии должно входить обстоятельное изучение политического устройства, культурной и промышленной жизни культурных государств Европы и Америки и наших ближайших соседей – Японии, Китая, Персии и Турции. В программу географии России следует внести главным образом элемент этнографический – ознакомление с теми разнообразными народностями, которые населяют наше обширное отечество. Для географии должно быть отведено в IV классе 3 урока в неделю.

До последнего времени в курсе средних учебных заведений общеобразовательных не было сообщаемо никаких сведений из наук общественных, и учащиеся вступали в жизнь, не имея никаких понятий о жизни государственной, по вопросам экономическим и проч. Такое неведение является особенно тягостным в настоящие дни, когда манифестом 17 октября возвещены основы гражданской свободы, когда русские граждане призываются к участию в устроении государственной жизни через своих представителей в Государственной Думе, когда в то же время идёт ожесточённая классовая борьба на политико-экономической почве. С изменением условий жизни в России, является необходимым для средней общеобразовательной школы ознакомление будущих граждан с основными законами государственного устройства и основами наук экономических. Для этого предмета следует отвести в IV классе 3 урока в неделю.

Теперь остаётся определить положение в общеобразовательном курсе семинарии древних и новых языков.

Так как прошедшие четыре класса семинарии далее могут переходить или в высшие светские учебные заведения или в богословские классы, то является необходимым сохранение в общеобразовательном курсе латинского и греческого языков. Целью изучения этих языков должно быть поставлено приучение учащихся к переводу текста греческих и латинских авторов. Отсюда, изучение грамматики должно ограничиваться необходимыми этимологическими и синтаксическими сведениями, а главное внимание должно сосредоточиваться на упражнениях в переводе с латинского и греческого языка на русский. Каких авторов переводить, это уже дело составителя подробной программы. Для латинского языка должно быть отведено по 3 урока в неделю в I, II, III и IV классах, а для греческого – по два.

В общеобразовательный курс семинарии должен входить обязательно и один из новых языков – немецкий или французский по выбору учащихся. Преподавание этого языка должно иметь целью приучение учащихся к чтению немецких или французских авторов. Задаваться целями более широкими – научить иностранной речи разговорной – едва ли будет целесообразно, ибо для большинства знание иностранного языка требуется для чтения иностранных книг, а не для разговора. Для нового языка следует отвести по 3 урока в неделю в I, II, III и IV классах.

По одному уроку в неделю должно быть отведено и занятию пением.

Таков может быть общеобразовательный курс первых четырёх классов семинарии. По окончании его, учащиеся получают право на поступление в высшие учебные заведения наравне с окончившими курс в других общеобразовательных школах.

Из класса в класс ученики переходят без экзамена, кроме тех случаев, когда в известном классе оканчивается какая-либо наука. Так, в III классе ученики должны сдавать экзамен по словесности и истории литературы, по истории общей и русской и по математике за все три года, в IV классе – по всем остальным предметам и за весь курс.

Желающие по окончании общеобразовательного курса переходят в богословские классы без особых для этого испытаний.

Богословские классы имеют целью подготовление к пастырскому служению; к этой цели должны быть направлены образование и режим жизни учащихся.

В богословские классы поступают прошедшие 4 класса семинарии и желающие из окончивших курс в других средних учебных заведениях; последние поступают по экзамену из Закона Божия и философии с психологией, ибо знание двух последних наук необходимо для лучшего усвоения богословия.

Курс богословских классов может быть сформирован следующим образом:

Священное Писание Ветхого Завета по 3 урока в V и VI классах. Цель этих уроков – прочтение с учениками и истолкование важнейших мест из книг законоположительных, исторических, учительных и пророческих, знание и понимание коих необходимо пастырю Церкви для лучшего уразумения христианского веро- и нравоучения и для его пастырской деятельности. Чтение и истолкование должны идти по тексту славянскому и русскому.

Примечание. Священное Писание Нового Завета должно быть изучено в младших классах, теперь же оно будет воспроизводиться и истолковываться в различных отраслях богословских наук. В этом раздельном виде, в применении к тем или иным пунктам христианского верои нравоучения, оно будет всё повторено.

Основное богословие (3 урока в неделю в V классе) должно иметь своей задачей философское и научное обоснование основных истин христианской веры и нравственности. Существующий учебник основного богословия должен быть заменён новым, более основательно и научно составленным.

Догматическое богословие – 2 урока в V классе и 3 урока в VI классе. Система догматического богословия должна быть переработана. Переработка должна иметь целью сократить и упростить эту систему и сделать её более жизненной. Сюда должно войти и краткое ознакомление с отступлениями от православия католиков и протестантов.

Точно так же должна быть изменена и система нравственного богословия (2 урока в VI классе). Схоластический учебник Солярского должен быть заменён другим. С нравственно-христианской точки зрения должны быть изъяснены условия современной личной и общественной жизни.

В курс богословских наук должно быть введено и богословие пастырское (2 урока в V классе и 2 – в VI), раскрывающее задачи и характер пастырского служения не в идее только, но в применении к нарождающимся всё новым и новым требованиям и запросам жизни. К пастырскому богословию присоединяются основы канонического права и «пастырского руководства».

Уроки гомилетики (1 урок в V классе и 2 – в VI) также должны изменить свой характер. Теория и история проповеди должны изучаться в самых кратких и существенных чертах; главное же внимание должно быть сосредоточено на практических упражнениях в составлении проповедей и особенно импровизаций, чтобы будущий пастырь Церкви мог всегда найтись сказать назидательное слово.

Церковная история общая в V классе (5 уроков) и русская церковная история в VI классе (3 урока).

Дополнением к церковной истории должна быть патристика (2 урока в VI классе). Православному пастырю необходимо быть знакомым с жизнью и творениями знаменитейших отцов и учителей Церкви. Полезно поэтому выделить это ознакомление в особый предмет. При этом, естественно, сокращается курс церковной истории, и вместо 6 уроков достаточно будет иметь её 5.

Литургика (2 урока в V классе и 3 – в VI) должна ознакомить с историей богослужения и церковным уставом. Усвоение богослужебного порядка и устава желательно практическое – в храме, через деятельное участие в богослужении праздничном, воскресном и будничном.

Преподавание истории и обличения старообрядчества, раскола и сектантства (2 урока в V классе в 3 – в VI) должно также в значительной степени изменить свой характер и быть более приспособленным к требованиям жизни. Преимущественное внимание должно быть сосредоточено на выяснении и обличении сектантства, представляющего наибольшую опасность для Церкви.

Греческий язык (2 урока в V классе и 2 – в VI) – чтение новозаветного, святоотеческого и богослужебного (особенно последнего) текста.

Основы педагогики, дидактики и школьной гигиены (2 урока в V классе и 3 – в VI) – необходимы будущим законоучителям и учителям. Не менее 3 уроков должно быть отведено урокам педагогики и дидактики, и два урока или один (по усмотрению преподавателя) – наблюдениям и занятиям в школе начальной.

Церковное пение по 1 уроку в V и VI классах.

Кроме сих предметов, в богословских классах могут быть необязательные уроки латинского и еврейского языка и новых языков.

Ввиду того, что в богословских классах будут обучаться окончившие общеобразовательный курс, преподавание здесь может носить до известной степени академический характер (без ежедневного спрашивания, но minimum с двухнедельными, а по другим предметам месячными репетициями и с самостоятельными работами учащихся по теме или иным частным вопросам). Из V в VI класс ученики переходят без экзамена; в VI классе сдают экзамен за два года. По окончании курса имеют право поступать в духовные академии по конкурсу аттестатов; не лишаются права поступать по желанию и в светские высшие учебные заведения.

Ввиду того, что в богословских классах будут обучаться взрослые юноши, самый режим их жизни должен быть несколько иной: им должно быть предоставлено больше свободы и самостоятельности во внеклассное время. С другой стороны, ввиду того, что они здесь приготовляются к пастырскому служению, на них могут быть наложены обязанности, от которых могут быть освобождены воспитанники общеобразовательных классов, например посещение богослужения в будничные дни, прежде освящённых литургий в среды и пятки Великого поста и т. п. По этим, между прочим, соображениям было бы более целесообразным, чтобы богословские классы существовали отдельно от общеобразовательных, если это окажется возможным осуществить без значительных денежных затрат.

Проект распределения предметов по классам

Примечание. К представлению прилагается по этому вопросу ещё мнение корпораций Владимирской духовной семинарии и Владимирского духовного училища.

Ныне существующей закон о приобретении и отчуждении монастырями, архиерейскими домами и церквами недвижимых имуществ каждый раз с Высочайшего соизволения – представляется желательным изменить.

Ограничение это – испрошение Высочайшего соизволения – в настоящее время, при действующих судебных и нотариальных учреждениях, представляется излишним обременением государственной власти.

На протяжении многих лет нельзя и припомнить случая, когда бы на принятие монастырём, архиерейским домом или церковью недвижимого имущества и на укрепление такового за ними – Высочайшего соизволения не воспоследовало. Напротив, бывали случаи, что и по испрошении Высочайшего соизволения имущества оставались не укрепленными за церковными установлениями по разным причинам.

В то же время и само Правительство постепенно ослабляло это ограничение для разных учреждений Духовного Ведомства (определение Правит. Сената 31 января 1900 года о праве состоящих в Духовном Ведомстве религиозных обществ и братств приобретать недвижимые имущества без испрошения Высочайшего соизволения, припечатанное в № 10 «Церковных Ведомостей» за 1900 год).

Главная масса недвижимых имуществ, как известно, получается духовными учреждениями по дару и завещаниям, каковые дела, по Высочайшему повелению от 10 декабря 1903 года, уже и переданы на разрешение епархиального начальства.

Поэтому желательно, чтобы разрешение на укрепление и отчуждение недвижимых имуществ, при достаточности ограждения при этом имущественных интересов церковных установлений местным епархиальным начальством, оставалось в ведении и власти епархиального начальства.

В 5 п. 698 ст. т. X ч. 1 изд. 1900 г., юридическими лицами, кои могут приобретать право на имущества, поименованы «епархиальные начальства, монастыри и церкви»; духовенство и церковные причты в епархии юридическими лицами не поименованы.

Между тем владение недвижимостью, как собственностью, исключительно духовенства в епархии, как сословия (2 п. 2 ст. т. IX Зак. о сост. изд. 1899 г.), и причта каждой церкви, как установленного законом штата, – мыслимо, и в действительности имеет место.

По непоименованию только в законе духовенства и церковных причтов юридическими лицами, приходится приобретение ими недвижимой собственности и владение ею укреплять или за «епархиальным начальством», или за церковью, т. е. не за действительным собственником и владельцем, а мнимым, фиктивным.

Епархиальное начальство, при укреплении на его имя и за ним недвижимого имущества, не на его средства приобретаемого и назначаемого не для его нужд и пользования, собственником и владельцем недвижимости на самом деле не становится, подобно тому, например, как опекун не становится собственником имения опекаемого, управляющий – собственником или хозяином управляемого им имения.

При этом укрепление недвижимого имущества за «церковью», когда оно отчуждается и приобретается с назначением во владение и пользование им для нужды штатного причта, а не церкви, при которой положен и состоит штат причта, на практике (в особенности по недвижимым имуществам, кои жертвуются или завещаются) приводит к коллизии – к правовым и экономическим недоразумениям и к вредным последствиям таковых между распорядителями в хозяйстве церкви и церковными причтами.

Поэтому представляется необходимым, чтобы в законе, сверх поименованных в 5 п. 698 ст. 1, ч. Х, т. изд. 1900 г., были поименованы же, как особые юридические лица:

а) «епархиальное православное духовенство», наряду с «церквами» –

б) «причты церквей».

При признании и поименовании в законе сих юридических лиц желательно, чтобы и в отношении их, как в отношении церквей, монастырей и архиерейских домов, разрешение на укрепление и отчуждение недвижимых имуществ предоставлено было ведению и власти только епархиального начальства.

Задачи съездов по «положению» о них более чем узки. Они созываются для выбора членов правления в духовные училища и семинарии и для изыскания средств к безбедному существованию духовных школ. И съезды доказали свою жизнеспособность тем, что это своё дело сумели выполнить с энергией и успехом.

Вопросы епархиальных съездов на первых порах, конечно, мало выдвигались из рамок узкой программы «положения» о них. Духовенство действовало, так сказать, «просто, по-домашнему, по своему хозяйству». Но и здесь съездам предстояло работы не мало, и работы серьёзной и спешной, часто весьма заботливой и тяжёлой, ввиду безотложных нужд и неимения необходимых материальных средств к покрытию их. При огромной доле работы, взятой на себя епархиальными съездами, перестраиваются старые училищные здания, строятся новые, рядом с ними воздвигаются здания семинарского и училищного общежитий для своекоштных воспитанников, с дешёвым, доведённым до minimum взносом за содержание. Нет на всё это средств? Устраивается епархиальный свечной завод, хотя также без гроша денег и на голом поле. Вместе с тем съезды заботятся и о сиротах духовенства, обучающихся в духовно-учебных заведениях. Особенно заметны заботы их в отношении сирот-девочек: например, во Владимирском епархиальном женском училище почти все сиротские стипендии (118) образовались по инициативе и из взносов духовенства по постановлениям съездов.

Далее епархиальные съезды мало-помалу приобретают право ведать все свои экономические дела, организацию сословной взаимопомощи. Благодаря съездам в епархии открывается эмеритура для духовенства; на помощь его бедным организуются попечительства, приюты, богадельни для престарелых вдовцов, вдов и сирот. Не раз на епархиальных съездах поднимался вопрос о приобретении или постройке казённых церковных домов для причтов, о взаимном страховании, образовании кассы единовременного пособия семействами умерших или вышедших в за штат по болезни священно- церковнослужителей и т. п.

С течением времени съезды обнаруживают стремление работать в более широкой программе – общими братскими силами решать вопросы о религиозном образовании народа, о поднятии народной нравственности, о миссионерском деле. Они говорят об упорядочении отношений духовенства к прихожанам, о регулировании платы за требы, о слабостях и недостатках духовенства, об открытии церковных библиотек, воскресных школ, об устройстве внебогослужебных собеседований, о поддержке церковно-приходских школ и т. п.

Словом, ведению епархиальных съездов подлежали в известном, так сказать, масштабе всевозможные вопросы церковно-епархиальной жизни: хозяйственные, учебно-воспитательные, пастырские. И духовенство с благодарностью принимало всякий серьёзный вопрос, данный ему на обсуждение, и в благодарность за доверие, за привлечение к организационному делу, с готовностью отдавало свой труд не только на совещательных собраниях съездов, но и после – на «живом деле».

Так думало, говорило и действовало духовенство в лице своих съездов при известном режиме, существующем доселе между съездами и епископом. Под впечатлением добрых отношений между съездами и епископской властью естественно ожидать, что при постоянном добром и просвещённом руководстве архипастырей съезды, сблизив духовенство в интересах не только узко сословных – хозяйственных или учебно-воспитательных, но и более широких – пастырских, могут служить со временем весьма важным пособием для епархиальных начальств в их заботах о религиозно-нравственном преуспеянии своих паств, и что таким образом, при указанном условии устойчивой и серьёзной работы духовенства во главе со своим епископом, не затеряется, не погибнет очень нужная, работоспособная общественная сила. В пользу этой работоспособной силы следует, наконец, сказать и то, что съезды, служа почти тридцать лет весьма благовременной и благопотребной школой для практической, административной деятельности духовенства, приобрели значительную опытность в коллективном решении всевозможных вопросов общецерковного, епархиального и приходского характера.

Таков в общих чертах и кратком изложении «опыт» епархиальных съездов, на основании которого мы приглашаемся сказать слово об установлении определённых границ для их деятельности и указании им надлежащего места и значения в ряду епархиальных учреждений.

По нашему мнению, прежде чем рассуждать об определённых границах для деятельности епархиальных съездов и т. д., необходимо точнее разделить, так сказать, разграничить эту деятельность. С первого взгляда на деятельность съездов она резко делится на три части: на деятельность по церковно-хозяйственным, учебно-воспитательным и религиозно-нравственным вопросам.

Нельзя не дать места на съездах вопросам церковно-хозяйственным, – и места надлежащего, уже на одном том легальном основании, что существует о духовных школах известное «положение». Затем напрасно думают, что обсуждение подобного рода вопросов по существу дела не соответствует характеру церковных собраний. Когда Церковь является в обществе учреждением, имеющим определённую внешнюю организацию, когда для неё открываются задачи и цели, требующие не одних духовных сил, но и материальных средств, когда на попечении её остаётся масса лиц, помимо служения ей, не имеющих других источников для своего материального существования, – тогда у Церкви необходимо должны явиться и своего рода материальные хозяйственные вопросы и интересы. И в древности обсуждению такого рода вопросов и интересов давалось место на церковных соборах. Но худо бывает тогда, когда этим вопросам и интересам не только даётся предпочтительное перед всякими другими – высшими нравственными интересами церковной жизни значение, но и когда они даже обращаются почти в исключительный предмет церковных попечений, совещаний, мероприятий и т. д. А ещё хуже бывает тогда, когда на удовлетворение сословных интересов клира епархиальными съездами нередко весьма бесцеремонно расходуются исключительно общие церковные средства, эксплуатируются церковные оброчные статьи, причём открывается место и узурпациям своего рода. Вот здесь, по нашему мнению, необходимо, и чем скорее – тем лучше, подумать и об определённых границах деятельности епархиальных съездов, тем более, что общие годичные церковные средства, текущие, так сказать, ресурсы в громадном большинстве епархиальных церквей уже заранее использованы всевозможными на них налогами. При этом нельзя не вспомнить и о различных сборах церковных в течение года, которые также всякий раз перемещают церковную копейку в чужой карман. Повторяем, служащие алтарю от алтаря питаются, – приходская община должна ведать нужды своего духовенства и заботиться деятельно об удовлетворении их: но это не снимает с членов клира обязанности также вносить на те нужды потребные жертвы и из личных средств. Иначе нечего и мечтать о привлечении мирян, хотя бы в лице только церковных старост, на епархиальные съезды для участия в них, столь желательного в видах выработки более или менее согласного ведения церковного хозяйства и решения других общецерковных вопросов и нужд, например приходских попечительств и т. п. В общем программа епархиальных съездов должна включать всю экономическую сторону жизни епархии. Важными и существенными в этой части программы являются рассмотрение денежных отчётов всех епархиальных учреждений, контроль расходования и учреждения епархиальных сумм, ревизия их наличного состояния. Ни один из запросов, ни одно из недоумений в этом отношении не может и не должно быть оставлено без ответа.

Затем, епархиальные съезды свидетельствуют состояние духовного просвещения в епархии во всех его областях: религиозно-просветительной, миссионерской, школьной. Особенно важно установить также отношение епархиальных съездов не к экономической только, но и к внутренней, учебно-воспитательной жизни всех духовно-учебных заведений в епархии. В настоящее время это неизбежно. Когда волнуются и нервничают дети, непременно должно быть выслушано свободное, откровенное слово спокойных рассудительных отцов. Идея сближения школы с жизнью, педагогов с родителями их учеников, необходимость совместного обсуждения вопросов воспитания и обучения получила право гражданства в Министерстве народного просвещения и находит там себе широкое применение. Между тем ежегодный епархиальный съезд духовенства даёт такое прекрасное, легко доступное и, несомненно, весьма плодотворное для духовно-учебного дела средство сближения педагогов с родителями, что не воспользоваться им – предосудительно. Поэтому ежегодно епархиальный съезд, вместе с воспитателями и наставниками духовно-учебных заведений, имеет несколько заседаний, посвящённых исключительно вопросам духовного воспитания и обучения.

Далее, епархиальному съезду должно быть предоставлено в некоторых случаях и право суда. «Слушание и рассмотрение съездом, по крайней мере, важнейших судебных дел⁸⁹ было бы весьма важным улучшением нашего церковного епархиального судопроизводства» (Заозерский). Коренной недостаток современного суда – это то, что постановляющие приговор не видят лиц и не слышат голоса тех, кого судят. Они знают о них только по бумагам следствия. Здесь же, на съезде, всегда могли бы оказаться люди, лично знающие обвиняемого и по своему положению ближе стоящие к нему и потому более способные судить каноническим судом милости и врачевания, а не одного только прещения и казнения. Да и сам обвиняемый имел бы более побуждений явиться лично на этот суд. Такой суд, если бы и не олицетворял собой во всей полноте, то, несомненно, напомнил бы «суд чести», суд товарищей. Кому не известно, что среди священства, к прискорбию, находится немало таких, которые далеко не отвечают запросам пастырства как по характеру своей деятельности, так и по благоповедению? В каждом благочинническом округе духовенство, близко всё-таки соприкасаясь друг с другом и имея некую возможность встречаться, знает друг друга. В округе, да и в самой епархии отчасти, знают, «чем жив» тот или иной пастырь, а потому и знают, какого рода его как частная, так служебная жизнь и деятельность. Это знание и нужно бы использовать для развития в духовенстве нравственного самосознания и для укрепления в нём энергии. Использовать же его можно бы в таком случае, когда пастырским собраниям было бы предоставлено право не только рассматривать доклады, проекты и вопросы, но и оценивать деятельность и поступки друг друга и рассматривать возникающие тяжебные дела. В последнем случае деятельность пастырских собраний, можно с уверенностью сказать, была бы на высоте своей задачи, являясь вполне беспристрастной. Ибо немыслимо, чтобы пастырское собрание, в полном состав епархиального духовенства, где не менее 60–62 иереев, было заражено духом лицемерия. Конечно, суд товарищей-пастырей над пастырем же являлся бы лишь мнением пастырского собрания, помогающим единственному судии над пресвитером – епископу постановить свой первый приговор. При существовании суда чести, – пороков и преступлений как против должности, так и против нравственности среди духовенства было бы гораздо менее, нежели замечается теперь. И это вот почему: при существовании суда чести нравственное самосознание пастырей возвысится настолько, что оно не сможет индифферентно или даже терпимо относиться к таким явлениям в жизни пастыря, которые задевают честь духовенства как сословия, унижают авторитет пастыря, служат к губительному соблазну пасомых в приходе и дают повод ненавистникам духовенства лишний раз бросить в него комом грязи. Это развитие самосознания даст право надеяться и на то, что суд товарищеский был бы не только нелицеприятным, но и беспощадным к порочным действиям пастыря. Эта же нелицеприятность и беспощадность вызвала бы, в свою очередь, чувство самосохранения, а посему и желание стать лучшим в среде иереев с неодобрительными наклонностями и привычками, так как они знали бы, что перед судом чести никакие свидетельства, никакие увертки или хитрости не спасут их от правильной оценки их поступков, их вообще жизни и деятельности.

Разумеется, вопросы менее важные, которые могут быть обсуждаемы в собраниях благочиннических, – дела обычные, которые по установившемуся порядку могут быть правильно производимы в постоянно действующих духовно-административных инстанциях: в благочинническом совете и консистории, не должны отнимать лишнего времени у членов епархиального съезда. Но по преимуществу дела и вопросы новые, по которым нет установившихся мнений и определений практики, должны обращать на себя особенное внимание епархиальных съездов. С полным вниманием также должны быть рассматриваемы на епархиальных съездах предъявляемые здесь жалобы на неисправность самых органов духовной администрации, постоянно действующей; здесь же должны производиться выборы в разные должности, не исключая и членов консистории, при введении выборного начала.

Но и указанными рамками не может ограничиваться программа епархиальных съездов. Всегда необходимо и полезно собираться пастырям Церкви для взаимного обмена мнений и выработки общих решений по вопросам необъятного по размерам и глубине пастырского делания. Особенно же необходимы пастырские собрания в настоящее время – время реформ и новых законов, из которых очень многие близко касаются Церкви и духовенства. В деятельности епархиальных съездов должна отражаться жизнь всей епархии, во всех её проявлениях, со всеми её запросами и треволнениями, со всеми её течениями добрыми и недобрыми. Известно, что никакие формы администрации, налагаемые, так сказать, на поверхность свободного течения жизни и соприкасающиеся с жизнью лишь стороной, сами по себе не способны дать правильного развития жизненным отправлениям, если в самом организме нет живых сил или если живые силы организма лишены возможности проявлять себя и своими проявлениями поверять целесообразность и неиспорченность самых административных форм, придумываемых для наилучшего обеспечения правильности жизненных отправлений. Поэтому никакие переустройства собственно церковной администрации сами по себе не могут ещё возвысить жизненного строя Церкви, если вместе с тем не будут возбуждены и возвышены в Церкви внутренние, духовные силы, составляющие самое существо религиозной жизни, т. е. вера, благочестие, преданность церковным интересам, живое духовное разумение, живая христианская любовь и т. д., а в то же время не будут понижаемы и подавляемы вредные силы, ослабляющие и убивающие религиозную жизнь в епархии: маловерие, безверие, изуверство всякого «ветра» и доселе неслыханные, изумляющие пороки. Поэтому программа епархиальных съездов должна включить обширный и важный отдел вопросов, касающихся охранения церковного благочиния, ограждения чистоты веры и свободы совести, уяснения и развития церковного учения, упорядочения и совершенствования пастырской практики. И чем подробнее, искреннее и основательнее будут даны ответы на все эти вопросы, тем очевиднее, осязательнее будет польза епархиальных съездов. Духовенству в настоящее время молчать не только нельзя, но и преступно. Непростительно согрешит тот пастырь, который устранится от жизни пасомых, не желая быть их учителем в то время, когда они особенно нуждаются в отеческом совете, в духовной помощи, в наставлении отца-пастыря. Он должен и словом своим и делом воздействовать на жизнь пасомых, охраняя их от соблазна, от смуты, от упадка веры в Бога и любви к нашей святой Православной Церкви и людям. Все средства свои, все силы свои духовные и моральные пастырь Церкви должен направлять к этой цели. Он должен идти к людям, с людьми жить, с людьми говорить, о них думать, о них заботиться, их поднимать, тяготы и болезни их взять, испить с ними всю чашу слабости, горя и страданий, невежества и буйства мысли и воли, одним словом – быть человеком, чтобы дать человеку воды живой и привести его ко Христу. Какую же великую нравственную помощь такой желанный пастырь будет черпать на заседаниях съездов во взаимообщении с лучшими представителями епархиального духовенства и с самим архипастырем, так как эти заседания съездов, конечно, не могут обходиться без участия архипастыря! Личное присутствие архиереев на подобных заседаниях не только не стеснит свободы совещаний съездов, но даст большую твердость их постановлениям и устранит всякий повод к столкновениям между съездами и епархиальной властью, – а вместе с тем даст и более серьёзный, правильный и приличный характер этим собраниям. Мало того: епархиальные преосвященные, пользуясь прибытием на съезд священнослужителей из разных местностей епархии, часто самых захолустных, и вступая с ними в собеседования по религиозно-нравственным вопросам, могут оказывать, таким образом, своё просвещённое, непосредственное своё архипастырское на них воздействие и в то же время сами знакомиться с такими явлениями приходской жизни, которые недоступны наблюдениям при епископских объездах епархии. Епархиальные съезды и должны собираться с тем, чтобы дать возможность архиерею ближе знакомиться с мнениями и потребностями паствы и помогать ему в управлении паствой советами лучших по своему развитию, направлению и энергии людей. Такой епархиальный съезд духовенства в настоящее тяжёлое время, да и во всякое другое, явился бы не только выразителем желаний духовенства, но и прекрасным, незаменимым помощником власти церковной в отыскании путей к улучшениям. При одной мысли, при одном известии о таком епархиальном съезде как бы тотчас же загоралась работа и по выработке и освещению тех вопросов, какие были бы предложены к его обсуждению! Уже сама по себе эта работа была бы весьма полезна; но ещё важнее и полезнее был бы голос пастырей во всех концах епархии: они ярко осветили бы и местные и общественные потребности и указали бы наиболее верный выход из тех затруднений, какие переживают Церковь и общество в настоящее время. Отсюда, из центра епархии, со своего пресвитерианского при епископе соборика, «со многого совета», о.о. депутаты понесли бы во все пределы и концы епархии успокоительную уверенность в том, что здесь шла всеобщая горячая работа на пользу местной Церкви и всех чад её, и что эта дружная работа, постепенно распространяясь от своего центра к оконечностям всех радиусов, не замедлит сказаться благотворными последствиями в самых глухих, отдалённых уголках епархии. Как очевидно, программа и область деятельности епархиальных съездов могут быть в этом отношении очень обширными, не нарушая в то же время ничьих прав, не создавая никаких ограничений высшей епархиальной власти. А духовенство в широте и жизненности такой программы нашло бы для себя сильное побуждение к живой плодотворной церковно-приходской деятельности.

Но «от слова до дела, – говорят, – ещё далеко». Всякое преобразование не имеет смысла, пока не создано обстановки, необходимой для нового порядка. Это особенно нужно иметь в виду, когда идёт речь об епархиальных съездах. Расширение прав съездов юридически, т. е. бумажно, легко возможно; но, быть может, оно вовсе не будет расширением de facto. Какая польза в «новом» законе, если не будет дано гарантий его исполнения? А этих гарантий по отношению к съездам нет. История съездов с 1867 года была постепенным расхищением их прав, и это расхищение продолжается и будет продолжаться и с расширением их компетенции, если «гарантий» не будет. Ввиду этого следовало бы начать с более точного узаконения уже принадлежащих им прав – в устранение всего того, что косвенно может фактически свести съезд «на нет». Очень многими правами съезды владеют совершенно платонически, хотя закон и считает их за съездами, в чём именно нужна корректура, о сем следуют пункты.

Главный и существеннейший недостаток в истории епархиальных съездов состоит в том, что съезды эти ещё не представляют у нас правильного, последовательного, твёрдо поставленного выражения совещательного или соборного начала в жизни церковной, а являются чем-то случайным, отрывочным, чем-то введённым в жизнь по чьей-то личной воле и легко могущим подвергнуться уничтожению по другой личной воле. Сфера их самостоятельности незначительна, пределы деятельности ограничены, направление, данное им, односторонне; в самом характере их выразился исключительно сословный характер. Получив случайное место в епархиальном управлении (главным образом в целях материального улучшения быта духовенства), эти совещательные учреждения не имеют под собою твёрдой почвы в развитии совещательного начала в самой приходской жизни, а над собой завершения – в восстановлении соборного характера высшего церковного управления. Ясно поэтому, что нужно в настоящее время не подавлять какие бы то ни было зачатки самостоятельного выражения совещательного начала в церковной жизни, а расширять их вверх и вниз, устанавливать на твёрдых началах, освобождать от всякого исключительного характера и одностороннего направления, чтобы соборное начало жизни церковной, составляющее по идее существенную характеристическую черту православия, было выражено и в нашей епархиальной Церкви во всей возможной полноте.

А для этого епархиальным съездам необходимо быть, по крайней мере, однажды в год. Кроме того, в особенных случаях, при обсуждении каких-либо не терпящих отлагательства и важных мер или вопросов, касающихся всей епархии, епископ может созывать экстренные епархиальные съезды. Сфера их самостоятельности в большинстве случаев, особенно при решении экономических вопросов, должна быть, по возможности, полная.

Что касается упрёков в ограниченности пределов деятельности и одностороннем направлении съездов, исключительно сословном, духовном, – эти упрёки на будущее время должны пасть сами собой. При совершенно правильной и самой широкой и открытой постановке епархиальных съездов предметами совещаний на них всегда будут дела двоякого рода. Одни дела, касающиеся интересов всего церковного общества, конечно, потребуют совместного обсуждения от духовенства и мирян. Таковы вопросы, касающиеся возвышения народной веры, народной нравственности, устройства приходской благотворительности, распространения религиозного образования в народе; вопросы церковно-хозяйственные также во многих сторонах своих требуют на съездах совместного обсуждения от духовенства и представителей самих приходских обществ. Но, кроме того, всегда останется для съездов много частных специальных дел, касающихся интересов собственно духовного сословия. Такова большая часть вопросов, касающихся епархиальной администрации, духовно-учебных заведений, взаимных отношений между членами клира и под. Обязывать всех представителей церковного общества, являющихся на съезды для обсуждения общественно-церковных вопросов, принимать участие и во всех частных делах, касающихся собственно клира, нет никакой надобности. Это было бы и обременительно для них, и могло бы повести или к излишней проволочке, или к неправильному ускорению ведения съездов, с ущербом для внимательного рассмотрения дел, представляющихся им.

Далее, известно, как много значит в бюрократических учреждениях председатель. Он – половина всего учреждения, его душа. В съездах председатель по закону свободно избирается из состава депутатов. Это прекрасно; но, увы! на деле не всегда так бывает: случалось, когда председатель, избранный большинством голосов, отстранялся епархиальной властью, и на место его утверждалось лицо, за которого не было и одной трети голосов. Понятно, как относится к делам съезда такой председатель по назначению. Властный и снабжённый ещё более властными инструкциями, он не ограничивается одним предложением вопроса на обсуждение; он предрешает вопрос, лишая этим самым депутатов свободы при обсуждении данного вопроса. Если, несмотря на это, депутаты не склоняются к мнению председателя, у него на этот случай есть сборные «сподручники», очень ловкие, говоруны-софисты, удачно сбивающие и запутывающие всякого, кто попытается высказаться и выяснить тот или другой из предложенных на обсуждение собрания вопрос. Епархиальные съезды в этом отношении должны быть совершенно отрешены от чуждых влияний, и выборы председателя не изменяемы.

Кроме этого, чтобы епархиальные съезды стояли на высоте своего назначения, необходимо ещё одно условие – это удачный выбор депутатов. Последнее обстоятельство всецело зависит от самого духовенства. Нам не раз приходилось слышать, что в иных епархиях добрая половина выборщиков смотрит на выборы, как на простую формальность, одинаково бросая всем кандидатам избирательные шары. Другие руководятся личными симпатиями или антипатиями, ничего общего с интересами епархии не имеющими, и, наконец некоторые, правда – немногие, смотрят на выборы, как на удобный случай свести, между прочим, и свои личные счёты.

В дополнение к указанным условиям необходимо указать ещё и на третье – последнее. К суждениям на епархиальном съезде депутаты должны быть внимательно подготовлены через внимательное суждение о тех же предметах на благочиннических собраниях духовенства. Вопросы, которые предстоит решить епархиальному съезду, доселе на благочиннических съездах почти не обсуждались или, если и обсуждались, то слегка; большей же частью дело ограничивается сообщением перечня этих вопросов. Таким образом, случайно избранный депутат, не получая от своих избирателей никаких инструкций, остаётся в полной неизвестности насчёт взглядов духовенства своего округа на предложенные вопросы, если не считать случайно услышанных на съезде мнений нескольких лиц. Результаты этих выборов нетрудно угадать. Депутат на епархиальном съезде относится к решению съездом дел так же пассивно, как и его избиратели. Большей частью он присоединяется к мнению «большинства», которое всегда сгруппируется около «руководителей съезда». Неудивительно поэтому, если съезд иногда поражает всю епархию каким-нибудь неожиданным постановлением. Отчёта о съезде депутаты не представляют, так что духовенство неизменно продолжает пребывать не в курсе дел своей епархии.

Необходимо, чтобы вопросы сдавались не сразу на епархиальный съезд, а предлагались бы задолго до съезда вниманию духовенства через напечатание в епархиальном органе. Независимо от сего, депутаты могут вносить на съезд и новые вопросы как от своего округа, так и от себя.

Хорошо, если бы было постоянное отделение епархиального съезда, как управа при думе или в земстве, а ко времени самого съезда собиралась подготовительная комиссия, по крайней мере, за неделю до открытия сессий, для подготовки дел к докладу.

При обсуждении вопроса об участии священнослужителей в общественных учреждениях мы ставим исходной точкой своих рассуждений, во-первых, дополнение к Высочайшему положению о Государственной Думе от 18 сентября сего года, по которому священнослужители могут быть не только выборщиками, но и выбранными в саму Думу членами; во-вторых, положение 1864 года, действовавшее по отношению к земским учреждениям до 1890 года, по коему священнослужители являлись выборными в гласные члены как земских, так и городских собраний по имущественному цензу; и, наконец, в-третьих, практику как древней Церкви, так в особенности отечественной до Петра Великого церковной жизни, когда священнослужители близко стояли ко всем мирским учреждениям; и посему пришли к выводу, что участие священнослужителей в общественных учреждениях не только желательно, но и необходимо вообще – в целях наиболее успешного проведения в жизнь христианских начал, в частности же таковое необходимо по отношению к сельским собраниям – в целях прямого влияния вне церковной кафедры на умиротворение разных семейных, нравственных и имущественных недоразумений, на устройство разных благотворительных и просветительных учреждений в данной местности, не говоря о делах, касающихся храма и его служителей; по отношению к земским и городским собраниям – в тех же целях прямого влияния на решение вопросов, касающихся уже целого края или города; причём желательно было бы возобновить положение 1864 года по отношению к уездным земским собраниям, а по отношению к губернским – сохранить ныне существующее положение о депутатском представительстве от духовенства, независимо от выборных, так чтобы на губернских собраниях являлись священнослужители как выбранные по личному имущественному цензу, так и представители от духовенства, выбранные же по имущественному цензу церквей, как это постановлено по отношению к Государственной Думе в дополнении от 18 сентября.

Корпорации Владимирской семинарии и Владимирского духовного училища, по вопросам о реформе духовно-учебных заведений – семинарии и училища, в общем собрании своём пришли к следующему:

1. Выделить специально богословские предметы, необходимые для пастырского служения, в два особых высших класса (нынешние V и VI классы семинарии), в которые переходят после выпускных экзаменов нынешнего IV класса, заканчивающего среднюю общеобразовательную школу, те из воспитанников семинарии, которые желают посвятить себя пастырскому служению.

2. Нынешним IV классом семинарии закончить среднюю общеобразовательную школу, для чего объединить нынешние первые 4 класса семинарии с 4-мя классами духовного училища. В видах многих неудобств отделения четырёх классов семинарии для соединения с четырьмя классами духовного училища, чтобы образовать особую от богословских курсов школу по типу нынешних восьмиклассных светских гимназий (неравномерность возраста, неподготовленность помещений, неудобства и дальность путей расстояния, ибо всем бы пришлось и малых детей возить на далёкое расстояние), оставить нынешние духовные училища с их 4-годичным курсом и нынешние первые 4 класса семинарии в соединении с двумя последними. Не уничтожая нынешних училищ и семинарии, единство общеобразовательной школы в училище и первых четырёх классах семинарии выразить внесением в курс нынешнего духовного училища преподавания естественной истории (по 3 урока в III и IV классах) и новых языков (в I кл. – 4, во II кл. – 3, в III кл. – 2, в IV кл. – 2), – предметов, считаемых корпорациями необходимыми для школы общеобразовательной и удобно усвояемыми детьми младшего возраста. То же единство выражается и тем, что в IV классе духовного училища вводятся 4 урока алгебры.

3. В видах скорейшего ознакомления детей с отечествоведением в училищный курс вводится преподавание отечественной истории в кратком, элементарном виде. Знание же фактической стороны отечественной истории послужит основанием для более сознательного усвоения её и в семинарии.

4. Кроме вышеуказанных нововведений, в курсе духовного училища решено упразднить нынешний устав богослужения, как имеющий специальное назначение, оставив лишь, совместно с катехизисом, краткое объяснение богослужения. Самый катехизис преподавать в кратком виде и переделать. Церковно-славянский язык сократить до пределов курса Ильминского. Географию начать преподавать с I класса, с отнесением физической и математической географии на конец курса в IV классе. В церковном пении преподавать общеупотребительные местные напевы и считать необходимым знание круглой ноты. Ввести, как необязательные предметы, черчение и рисование.

Таким образом, схема предметов и уроков училищного курса будет такова:

5. В учебном курсе нынешних 4-х классов семинарии расширить преподавание общеобразовательных предметов словесных, математических и исторических и ввести новые предметы – законоведение, педагогику, гигиену и новые языки. На словесность в I классе уделяется 5 уроков с тем, чтобы здесь была закончена теория словесности без перенесения её во II класс семинарии; во II классе (4 урока) должна преподаваться литература (до Екатерин, времени), с сокращением изучения древней письменности; в III классе (4 урока) – со времени Екатерины до Гоголя включительно; в IV классе (4 урока) – новейшая литература. Выражено желание изучения главных произведений европейской литературы, с добавлением, если понадобится, одного урока в IV классе. Математику уравнять почти до пределов нынешнего гимназического курса, почему ввести в курс преподавание тригонометрии и космографии, расширить вообще курс науки и соответственно этому увеличить число уроков, уделив на математику, кроме 4-х уроков в духовном училище, в I классе – 3, во II классе – 5, в III классе – 4 и на физику в III классе – 2, в IV классе – 3, всего 17 уроков, а с училищными 21 урок. По гражданской истории прибавить 4 урока – по два урока во II и III классах, для преподавания отечественной истории параллельно с общей гражданской историей. На законоведение назначить 3 урока в IV классе, на педагогику 2 урока в том же классе, на гигиену 2 урока в III классе, на новые языки по три урока в I и II классах. Выражено желание предоставить желающим из воспитанников возможность изучать оба новые языка, для чего не назначать уроков одновременно.

6. Так как первые четыре класса семинарии, при своём общеобразовательном характере, будут служить для многих из воспитанников, не желающих изучать специально богословские курсы, окончанием семинарского образования, то признано необходимым, чтобы они имели знакомство со Священным Писанием, потребным для каждого христианина. Ввиду обширности объёма предмета решено уделить на Священное Писание в I классе 5 уроков с тем, чтобы здесь пройдены были законоположительные и исторические книги Ветхого Завета, во II классе – 4 урока на книги учительные, в III классе – 3 урока на книги пророческие; в IV классе должен изучаться Новый Завет, на который назначается 3 урока с тем, чтобы, в случае невозможности ознакомления со всеми новозаветными книгами, были изучёны здесь Евангелие и Деяния Апостольские.

7. Первые 4 класса семинарии, будучи общеобразовательными, в то же время являются и подготовительными для имеющих поступить на богословские курсы. Поэтому здесь вводится, несмотря на исключение из училищного курса, не имеющий особого значения для общеобразовательной школы греческий язык в количестве 12 уроков, по 3 урока в I и II классах, 4 – в III классе и 2 – в IV классе. Изучение ограничивается пределами подготовки к умению понимать новозаветный текст и святоотеческие писания. В тех же целях оставлено здесь по одному уроку церковного пения и предоставлено желающим изучать еврейский язык, сделанный необязательным.

8. Латинский язык оставлен в сокращении сравнительно с прежним, ввиду признания общим собранием достаточности уделённого для него количества уроков в семинарии и училище для приобретения тех познаний, которые требуются для поступления в высшую светскую школу. На философию уделено 4 урока с тем, чтобы изучалась история философии.

9. В специально богословских – V и VI классах семинарии решено прежде всего увеличить число уроков по Священному Писанию и церковной истории как основным предметам для пастыря. На тот и другой предмет уделяется по 6 уроков в V и VI классах с тем, чтобы на 6 уроках по Священному Писанию в V классе был вкратце повторен курс по Священному Писанию Ветхого Завета, а на 6 уроках в VI классе повторены Евангелие с Деяниями Апостольскими и пройдены Апостольские послания, причём, по мнению некоторых членов собрания, повторение и прохождение вновь могли бы вестись параллельно. Общая церковная история проходится параллельно с русской церковной историей, причём на общую историю в том и другом классе назначается по 4 урока, на русскую – по 2 урока. Число уроков по расколу сокращается. В V классе остаётся 2 урока для прохождения истории раскола и сектантства, в VI – 3 урока для полемики с расколом и сектантством. Обличительное богословие, как особый предмет, уничтожается и присоединяется к догматическому богословию. Последнее переносится на VI класс с 6 уроками. Нравственное богословие получает название христианской этики и не должно иметь прежней схоластичности. Вводится патристика с 3 уроками в VI классе. К литургике присоединяется церковная археология, и весь предмет преподаётся в V классе при 5-ти уроках. На гомилетику уделяется 2 урока в V классе. Теория гомилетики должна быть сокращена, и должны быть изучаемы образцы гомилетических произведений. Вводится каноника по 2 урока в V и VI классах, вместо практического руководства. Дидактика имеет 2 урока и основное богословие 3 урока в V классе.

Таким образом, схема предметов и уроков в семинарии получается такая:

Из приложенных схем видно, что нынешнее число уроков (не более 24) – для многих классов семинарии и училища недостаточно. Поэтому собранием высказано мнение о необходимости нынешние часовые уроки сократить до 50 минут с перерывом между уроками в 10 минут; после 3-го урока делать большую получасовую перемену, так что все 5 уроков, при начинании их в 9 часов, будут оканчиваться в 2 часа 10 минут. При таком количестве уроков будет возможно избегнуть так нежелательных и неудобных послеобеденных уроков.

Наряду с распределением и назначением предметов и уроков, на общих собраниях обеих корпораций высказано было много мнений и желаний касательно характера преподавания, экзаменов и вакационных сроков, материального обеспечения учащих и, наконец, самого строя духовно-учебных заведений и участия их в разработке духовно-учебной реформы.

1) Предоставить в преподавании большую свободу, не требуя от преподавателя обязательного спроса известного количества учеников с обозначением балла за ответ: поверку данного урока предоставить производить самому преподавателю по его усмотрению. Сам характер преподавания применять к возрасту и пониманию учащихся и, например, в V и VI классах семинарии ввести лекционный способ преподавания и право назначать репетиции. Балльную систему и разрядные списки уничтожить, отмечая только удовлетворительность и неудовлетворительность ответов. Для того, чтобы преподаватель лучше знал учеников и их познания, ограничить число учеников в классе 30.

2) Допустить приёмные экзамены только в училище, предоставляя оканчивающим курс училища переходить в семинарию без выпускного экзамена по годовым успехам. Выпускные экзамены иметь только для оканчивающих IV и VI классы семинарии, так как в IV классе кончается школа общеобразовательная, в VI – специальные богословские курсы. Переводных экзаменов вообще не делать и предоставить педагогическим советам право оставлять малоуспешных без экзамена на повторительный год и назначать малоуспешным экзамены после вакации (не более как по двум предметам), по усмотрению совета. Желательно более раннее окончание занятий перед летом (к 1-му июня) и более раннее начатие их после лета, с тем, чтобы в рождественской трети, длинной и утомительной, сделать перерыв занятий с 15 октября по 1 ноября.

3) Много пожеланий высказано относительно материального вознаграждения учащих в духовно-учебных заведениях. Нормальное количество уроков иметь 15 с вознаграждением в 1.500 руб., а за добавочные назначать вознаграждение по 75 руб.; за чтение сочинений, заведование физическим кабинетом и библиотекой назначить особое вознаграждение. Старшие оклады уничтожить. Ввести пятилетние прибавки; иметь полупенсии и получение пенсии на действительной службе. По размеру вознаграждения лиц с семинарским образованием уравнять с лицами академического образования.

4) Наконец, выражено желание введения выборного начала по отношению к начальствующим лицам на пятилетний срок без обязательства принятия священного сана, а также рассмотрение и разработка духовно-учебной реформы при участии избранных преподавателей для того, чтобы реформа была результатами действительной совместной работы лиц, всего ближе соприкосновенных с духовно-учебным делом и потому всего более в нём заинтересованных.