Глава 11. Организационный кризис папства. Концилиаризм

После изучения данной главы студент должен:

знать

• исторические предпосылки «Авиньонского пленения пап» и историю папства в авиньонский период;

• историю и решения Вьеннского собора;

• содержание организационно-экономических и пастырских реформ католической церкви в азиньонский период;

• историю «великой католической схизмы» и ее историческое значение;

• историю и историческое значение Пизанского собора 1409 r.;

• исторические предпосылки, деяния, последствия и историческое значение Констанцского собора;

• историческое значение Базельского собора в спорах о концилиаризме и папской супрематии;

• историческое значение XVII Вселенского собора католической церкви в спорах о концилиаризме;

• историческое значение V Латеранского собора;

уметь

• доказать политическую подоплеку и экклезиологическую преемственность идей, сформулированных в булле Onam Sanctam;

• объяснить сущность организационного кризиса папства;

• сформулировать основные принципы богословия концилиаризма;

• показать идейную и практическую сущность конфликта между богословскими теориями концилиаризма и папской супрематии и ее отражение в деятельности «реформаторских соборов» XV в.;

• доказать решающее значение XVII Вселенского собора католической церкви в историческом поражении богословия концилиаризма;

владеть

• статистическим материалом, характеризующим положение католической церкви в XIV – начале XV в.;

• терминологией, связанной с теориями концилиаризма и папской супрематии.

В конце XIII в. назревает новый конфликт между папским Римом и светскими властями Европы. И вновь его основой становится желание расширения властных полномочий: Святой престол претендует на власть над светскими правителями, а те стремятся не только освободиться от притязаний Римской церкви, но и поставить ее в подчиненное положение. Фактически это была первая конфронтация между находившимся в стадии становления средневековым монархическим государством и позднесредневековым папством, которая привела к крушению прежней григорианской системы церковного управления. В этом конфликте проявляются не только растущие амбиции европейских правителей и их секулярные представления о политической власти; в ходе полемики впервые озвучиваются такие новые идеи, как светский суверенитет, этатизм и антиклерикализм.

Корни этого столкновения уходили, однако, в предшествующую эпоху, когда во второй половине XIII в. папство оказалось под контролем светской власти честолюбивого Карла Анжуйского и постепенно попало в зависимость от французской королевской династии.

5 февраля 1296 г. папа Бонифаций VIII (1294–1303) публикует буллу Clericis laicos, которая воспрещала духовенству платить подати мирянам, а мирянам – взимать налоги с духовенства без согласия папы, резко порицала короля Франции Филиппа IV Красивого (1285–1314) и стала камнем преткновения в отношениях Святого престола с французской короной.

Началась открытая борьба церкви за признание теократического идеала государями христианского мира. В ответ на буллу Clericis laicos Филипп, хронически нуждавшийся в деньгах и увидевший в ней угрозу своим финансовым интересам, не только не прекратил собирать налоги с церкви, но издал 17 августа 1296 г. ордонанс о запрете вывоза из страны ценных металлов, чем перекрыл вывоз церковных сборов в Рим. Папа пытается сохранить хорошие отношения с Филиппом, поэтому 20 сентября 1296 г. он издает буллу Ineffabilis Amor, в которой разрешает священникам добровольно сдавать деньги для защиты своих королевств и в то же время открыто заявляет о превосходстве духовной власти над светской.

Поскольку обе стороны не были готовы к продолжению конфликта, он закончился взаимным компромиссом. Король Франции снял запрет на вывоз из страны денег, а папа буллами Romana Mater Ecclesia от 7 февраля, Ab olim от 27 июля, Et si de statu от 31 июля 1297 г. признал обязанность духовенства платить за держания земель королевского домена, за выкуп короля или его детей из плена, а королю давал право облагать духовенство налогами для защиты королевства от внешней угрозы.

Однако напряженность осталась, и вскоре конфликт разгорелся с новой силой: буллой Ausculta fill («Преклони ухо, сын мой») от 5 декабря 1301 г., обвинявшей короля в произволе по отношению к клиру и в разграблении церковного имущества и отменившей право собирать налоги с духовенства на войну, папа обратился к прелатам, капитулам и докторам всех факультетов с требованием собрать в Риме в день Всех святых (1 ноября 1302 г.) собор Церкви Франции для зашиты свобод духовенства, реформ и вразумления короля. В булле подчеркивалась полнота папской власти и преимущество её над всякой (без исключений) светской властью. Король, по преданию, сжег эту буллу и созвал в апреле 1302 г. первые во французской истории Генеральные штаты, которые солидаризировались с королевской политикой.

Изданная одновременно булла Salvator mundi отменяла возможность собирать деньги с церкви на защиту королевств, возобновляя действие буллы Clericis laicos.

Фактически речь шла о принципиальных для генезиса европейской абсолютной монархии вопросах: конкретно – о праве короля без предварительного согласия папы судить духовенство и взимать с него налоги как во Франции, так и в Англии, а в целом – о том, является ли светский государь сувереном, обладающим абсолютной властью в собственном государстве.

Послания папы до широких масс во Франции не доходят, зато быстро распространяется подлог под названием Deum time («Побойся Бога»), в котором делались преувеличенные заявления о папских правах и духовном суверенитете над Францией. Этот поддельный документ (предположительно его автором был Пьер Флотт, главный советник короля) был оглашен Генеральным штатам (представителям трех сословий общества), те выразили папе протест. Большинство (при воздержавшемся духовенстве) поддержало короля, который вновь запретил вывоз денег из страны, a распределение церковных бенефициев в королевстве сохранил в ведении чиновников. Папа пригрозил всем, кто не приедет в Рим, санкциями, а королю – интердиктом. Несмотря на запрет короля, более половины французских епископов (в количестве 39) прибыли на собор в Рим.

Итогом собора стала изданная осенью 1302 г. булла Unam Sanctam, где в идеально законченной форме была предельно. четко сформулирована теория папской супрематии – примата духовной власти папы над светской.

Булла посвящена экспозиции учения о папском превосходстве как во внутрицерковных делах, так и во взаимоотношениях со светскими государями. Причина тому ясна: во власти католической церкви находятся «два меча» – «духовный» и «светский». Оба они принадлежат церкви: «духовный меч» она держит рукой духовенства, а «светский» для нее и под ее контролем держит рука светского властителя.

Духовная власть превосходит светскую по своему величию, а потому «мечи» не равнозначны: светская власть подчинена духовной, так что духовная власть вправе учреждать, назначать, направлять и судить любых представителей светской власти, если последние сойдут с праведного пути.

Нижестоящая духовная власть подсудна только вышестоящей духовной власти, а высшая духовная власть в лице папы Римского подсудна только Богу. Подсудность же светской власти церковной основана на попечительстве церкви о соблюдении норм христианской морали, так что церковная юрисдикция охватывает все связанные с этими нормами дела.

Духовная власть предоставлена людям и осуществляется людьми, однако по природе своей она – не земная, а небесная, так что всякий, кто противится ей, противится божественному установлению. Булла объявляла манихеем любого, кто дерзнет воспротивиться папской власти. Таким образом, король Филипп был провозглашен еретиком.

«Мы торжественно заявляем, определяем и подтверждаем, – писал папа, заимствуя формулировку из трактата Фомы Аквинского Contra errores Graecorum, направленного против “схизматиков”-греков, – что подчинение римскому первосвященнику есть для каждого человеческого существа необходимое условие его спасения (subesse Romaпо Pontifici omni humanae creaturae (...) omniпо esse de necessitate salutis)».

Как отмечают исследователи, nana Бонифаций «просто не понял, что его представление о папстве препятствовало становлению светского монархического государства», поскольку был озабочен лишь укреплением собственной власти. Он не увидел тенденции к политической централизации и консолидации, которая становилась общей моделью развития. Ответные шаги Филиппа Красивого были обусловлены только желанием подавить папство и его политическую программу, которую он увидел в Unam Sanctam.

2 марта 1303 г. на новом собрании Генеральных штатов легист Гийом де Ногаре обвинил Бонифация VIII в ереси, симонии и непотизме и призвал защитить католическую церковь от недостойного папы путем созыва Вселенского собора для его смещения.

Папа разрешил часть подвластных Филиппу земель от вассальной присяги и пригрозил Франции интердиктом, однако новые Генеральные штаты 13 июля 1303 г. одобрили позицию короля и присоединилось к призыву о созыве Вселенского собора. Внутри церкви против папы Бонифация выступили спиритуалы, осуждавшие роскошь папской курии и вмешательство папы в мирские дела, за что подверглись гонениям с его стороны.

Папа торжественно клялся в неправдивости обвинений, лишил Парижский университет права давать степени в теологии, каноническом и гражданском праве – за сотрудничество с Филиппом, запретил выбирать во Франции новых епископов на вакантные места, приостановил членство подданных французского короля во всех церковных органах и назначил на 8 сентября 1303 г. обнародование буллы Super Petri solio, отлучавшей Филиппа от церкви и признававшей все присяги ему его подданных недействительными.

Филипп отдал приказ об аресте папы, и накануне назначенной даты Ногаре и Шьяра Колонна во главе отряда наемников ворвались в папский замок Ананьи, без особого сопротивления прорвались к папской резиденции и арестовали Бонифация VIII, причем вели себя крайне непочтительно (есть даже версия о пощёчине, данной папе). Папа отверг предложение отдаться «под покровительство короля Франции» и готовился отлучить Филиппа Красивого, а тот предполагал подвергнуть папу суду. Через два дня настроение жителей Ананьи изменилось, они освободили папу, но тот, не пережив нанесенных оскорблений, месяц спустя скончался в Риме – то ли от лихорадки, то ли от апоплексического удара.

22 октября новым папой был единогласно избран верный сторонник Бонифация – глава ордена доминиканцев Николо Боккасини, принявший имя Бенедикта XI (1303–1304). Он примирился с Филиппом Красивым, разрешил собрать налоги с церкви, отлучил обидчиков Бонифация, но вскоре умер, и следующего папу избирали почти год под постоянным давлением короля Франции, которому нужен был папа тихий и желательно профранцузски настроенный.

Папой стал архиепископ Бордоский Бертран де Го – Кли́мент V (1305–1314), которого декан коллегии кардиналов Наполеон кардинал Орсини изобразил посмертно в письме Филиппу Красивому как одного из худших пап, попавшего на Св. престол при помощи симонии и продававшего потом за деньги должности и церковные имущества или раздававшего их своим непотам, как виновника несчастий Рима, Церковного государства и всей Италии.

Правда, вопрос о том, распространяются ли законы симонии на папу, в это время был еще не решен. Фома Аквинский отвечал на него утвердительно (papa legibus loquentibus de simonia et canonibus solutus est), однако Альвар Пелагий и Августин Триумфус думали иначе: папа не подчиняется действию законов и канонов, связанных с симонией, – папа вообще не связан законами, он выше них, так что его деяния нельзя считать симонией (cerium est,summum pontificem сапопісаm simoniam a jure positive prohibitam non pos­se committere, quia ipse est supra jus et eum jura positiva non ligant).

Первым делом папа Климент в 1306 г. буллой Meruit фактически дезавуировал политику своего предшественника, указав, что булла Unam sanctam не накладывает на светского государя каких-либо дополнительных ограничений. С 1308 г. он переносит папскую курию в Авиньон – папский анклав в Провансе, отделенный от Франции руслом р. Роны (папской собственностью Авиньон сделал Климент VI, выкупив его за 800 тыс. флоринов у Иоанны Неаполитанской). Начался период, который Ф. Петрарка назвал «Вавилонским пленением» пап¹⁴².

Это не был первый случай переноса Святого престола из Рима: прецеденты уже имелись. В течение предыдущих двух веков папы находились вне Рима в общей сложности 122 года. Однако авиньонский период стал самым длительным периодом непрерывного пребывания папской резиденции вне Рима, и он пришелся на время, когда обострилось национальное самосознание европейских народов с началом Столетней войны между Францией и Англией (конец 30-х годов XIV в. – 1453). Папство оказалось под «покровительством» Капетингов: все семь авиньонских пап были французами (главным образом – из Лангедока), как и три четверти назначенных ими кардиналов, и постепенно стали в глазах современников чем-то вроде французских придворных капелланов. Конклав, заседавший больше двух лет в Карпантрасе после смерти папы Климента, включал 17 французов и только 6 итальянцев – такое превалирование французов в коллегии кардиналов стало одной из «национальных» предпосылок будущей церковной схизмы.

Преемники папы Климента укрылись в Авиньоне, в то время как вокруг бушевала война, на сто лет столкнувшая Англию и Францию, бесчинствовали «вольные отряды» – нерегулярные войска английских наемников, грабители и убийцы. Эпидемии чумы опустошали Европу: в XIV в. «черная смерть» унесла жизни примерно трети населения Запада.

Перенос папской столицы в Авиньон лишил папство, а с ним и католическую церковь, идеи универсальности. Ранее своим пребыванием в Риме папы подчеркивали свою наднациональную, экуменическую сущность. Теперь в столице христианского мира, откуда изошли космополитические идеи католической церкви, воцарилась мерзость запустения (Дан. 9:27; 11:31; Мф. 24:15), а французские папы попали в зависимость (фактически – вассальную) от французской короны, дав в руки народам повод к самоопределению (итогом чего стало фактическое отделение Священной Римской империи германской нации от римского папства) и подхлестнув развитие ересей (в это время возникают учения Дж. Уиклифа (между 1320 и 1330–1384) и Я. Гуса (1369–1415), прогрессируют гибеллинские настроения, направленные против соединения в лице папы обоих мечей – духовной и светской властей), которые стали прологом к грядущей Реформации.

Оставаясь в Авиньоне, папы постоянно заявляли, что их пребывание там носит временный характер и что они вернутся в Рим, как только позволят обстоятельства. Новый папа, гасконец Иоанн XXII (1316–1334) безуспешно использовал армию и интердикты, чтобы силой установить мир в Италии, однако только после 1350 г. папские войска под предводительством кардинала де Альборноса начали восстанавливать здесь порядок. В 1367 г. папа Урбан V (1362–1370) вернулся было в Рим, спасая курию от угрозы хаоса и многочисленных банд разбойников, безнаказанно разгуливавших по Европе в период англо-французских войн, однако восстание, вспыхнувшее после смерти Альборноса, и уговоры французских кардиналов вынудили папу удалиться обратно в Авиньон. Только десятью годами позже его преемнику Григорию XI (1370–1378) под влиянием мистиков своего времени св. Бригитты Шведской и св. Екатерины Сиенской, обладавших здравыми представлениями об экклезиологии, удалось окончательно вернуть престол св. Петра из Авиньона в Рим, где Екатерина (как она призналась своему духовнику), увидела не рай небесных добродетелей, как она ожидала, а рассадник адских пороков (in romana curia, ubi deberet paradisus esse caelicarum virtutum, inveniebat factorem infernalium vitiarum).

Папа Климент созвал во Вьенне (16 октября 1311 – 11 мая 1312) XV Вселенский собор (по счету католической церкви), акты которого не сохранились. В соборе приняли участие 20 кардиналов, 4 патриарха, 39 архиепископов, 79 епископов, 38 аббатов, король Франции и светские сеньоры – всего около 300 человек.

Под прямым давлением папы и Филиппа IV Вьеннский собор нехотя принял решение о роспуске ордена тамплиеров, расследование по делу которого, начатое буллой Pastoralis praeeminentiae от 22 ноября 1307 г., было подтверждено в августе 1308 г. буллой Fadens misericordiam.

Об этом было объявлено 3 апреля 1312 г. буллой Vox in excelso («мы, – писал папа, – с горечью и прискорбием, не вынося окончательного приговора, но лишь принимая апостольские меры, с одобрения святого собора, уничтожаем орден тамплиеров, устав его, его облачение и имя его абсолютным вечным декретом, навсегда строжайше запрещая, чтобы кто-либо в будущем вступал в него, принимал его облачение и носил оное, и вел себя подобно тамплиеру», и «передав его имущество в пользование тем, кому оно было предназначено, позаботившись также должным образом о людях сего ордена»), Имущества ордена было решено «обратить во благо христианской веры и Святой земли» и передать ордену иоаннитов (буллами Adprovidam от 2 мая 1312 г. и Licet pridem от 13 января 1313 г.).

Обсудив проблему защиты христианских святынь в Палестине, собор призвал Филиппа IV и английского короля Эдуарда II (1307–1327) инициировать новый крестовый поход; для финансирования подготовки к походу в распоряжение королей на шесть лет была передана церковная десятина, с тем чтобы по истечении этого срока они отправились в Святую землю. Но Филипп IV умер до истечения назначенного срока, а король Эдуард под влиянием своего окружения не сдержал данного обещания.

Собор рассмотрел также ряд дисциплинарных вопросов, находившихся в общем русле внутреннего реформирования католической церкви.

Были приняты дисциплинарные постановления, направленные на укрепление благочестия среди духовенства и защиту прав и свобод католической церкви от посягательств светских государей.

Одним из важнейших вопросов было положение в ордене францисканцев, в недрах которого развернулась «дискуссия о бедности», в конце XIII в. породившая движение спиритуалов с его принципом абсолютной бедности. Вьеннский собор выступил против крайностей спиритуалов и призвал их избрать касательно бедности умеренное направление, сохранив прочную связь с церковью.

Рассматривая вопросы университетского образования, собор принял решение об учреждении в университетах Парижа, Оксфорда, Болоньи и Саламанки кафедр восточных языков (древнееврейского, сирийского и арабского) с целью подготовки миссионеров.

Вьеннский собор также осудил приписываемое францисканцу Петру Оливи (1248–1298) учение о том, что разумная душа не является формой тела, а также движения бегинок и бегардов, отрицавших, что «блаженное видение» (visio beatified), посредством которого ангелы и души усопших праведников обретают непосредственное и ясное познание Бога, является даром Бога, и считавших, что его можно достичь собственными усилиями человека. (Позже буллой Benedictus Deus от 29 января 1336 г. папа Бенедикт XII установил, что «души праведных (...) еще до воскресения их тел и Страшного суда пребывают на небесах вместе со Христом и (...) созерцают Божественную сущность непосредственным видением»; это учение было подтверждено Ферраро-Флорентийском собором в булле Laetentur caeli.)

Почти три четверти столетия, проведенные курией в Авиньоне, стали временем концентрации ее усилий на упорядочении административной структуры и финансового положения Святого престола. Успеху проведения этих инноваций немало способствовали личные качества авиньонских пап: из семи пап, правивших католическим миром из Авиньона, пятеро (Климент V, Климент VI, Иоанн XXII, Иннокентий VI и Григорий XI) имели за спиной первоклассную юридическую подготовку и многие годы практики в различных куриальных или епархиальных структурах.

Авиньонские папы проводили масштабную административную и налоговую реорганизацию, а также ряд правовых и институциональных реформ, направленных на большую централизацию папских административных структур и упорядочение финансов (развитие идеи plenitude administrationis – полноты административной власти папы).

Вновь складывается практика, когда коллегия кардиналов (наделенных декретом папы Николая II в 1059 г. исключительным правом выбора папы) начинает оказывать влияние не только на выборы, но и на текущую деятельность папы по управлению католической церковью. Число членов коллегии ограничивается (в 1305–1378 гг. членов конклава было в разные периоды от 18 до 26, но никогда после Бонифация VIII не снижалось ниже 12). Все они имеют доходы от многочисленных бенефициев, приходов, аббатств, диоцезов, в которых, как правило, они никогда в жизни не бывали. В авиньонский период коллегия была по преимуществу французской: 7 французских пап назначили 134 кардинала, из них – 111 французов, 16 итальянцев, 5 испанцев и 2 англичан.

Давление коллегии на пап становится постоянным – вплоть до произведенного Львом X «переворота», когда в 1517 г. он одним актом назначил 31 нового кардинала, чтобы тем самым разрушить единство оппозиции и подавить ее.

Состоявшая из кардиналов и возглавлявшаяся папой всекомпетентная консистория становится местом, где принимаются основополагающие акты, касающиеся церковного управления, решаются политические и экономические вопросы, вершится папский суд. Консенсус кардиналов становится основным механизмом церковного управления. Возникает почва для коррупции, поскольку правители европейских государств понимают, что добрые отношения с кардиналами являются залогом успеха любых инициатив при Святом престоле. Щедрость приходилось проявлять и папам – так, после конклавов Иоанн XXII в 1316 г. и Бенедикт XII в 1334 г. роздали кардиналам каждый по 100 тыс. флоринов, Климент VI в 1342 г. – 108 тыс., Иннокентий VI в 1352 г. – 75 тыс., Урбан V в 1362 г. – 40 тыс.

Кардиналы становятся все менее популярными в обществе. Полтора столетия после Авиньонского пленения все требования внутренних церковных реформ начинаются с того, чтобы ограничить княжескую пышность их дворов, сократить их владения, уменьшить число прислуги, сделать так, чтобы кардиналов обслуживали только клирики, – наконец, просто заставить их носить только подобающую сану церковную одежду (дело ведь дошло до того, что голландский кардинал – будущий папа Адриан VI, впервые прибывший в 1521 г. в Рим по случаю конклава, не сразу понял, что приветствовавшие его разодетые князья – и вправду кардиналы святой Римской церкви).

Финансовые проблемы Святого престола обострились вследствие утраты авиньонскими папами их итальянских владений, а также из-за инфляции, поразившей всю Европу в конце XIV в. Авиньонские папы, особенно Иоанн XXII (более известный осуждением доктрины апостольской бедности), проявили большие способности и изобретательность в создании новой финансовой структуры, отвечавшей их интересам.

Подробности управления папскими финансами Иоанн изложил в двух буллах в 1316 и 1331 гг.

Доходы папства в XIV в. складывались из двух основных источников: 1) «добровольные» пожертвования, которые давались в награду за назначение на церковные должности и другие папские милости – «посещения» (visitationes), аннаты, servitia (Й.П. Кирш разделяет эти доходы на четыре статьи: census и визитации; буллы; servitia соттипіа; разное); дань ленных феодальных королевств (Неаполь, Сицилия, Сардиния и Англия) и доходы от Папской области в Италии. Наибольшие доходы поступали непосредственно в папскую казну и казну двора. Меньшие суммы шли нотариусам, привратникам, отдельным кардиналам и другим должностным лицам. Нотариусы (переписчики) получали обусловленные суммы за каждый документ, который они копировали, и за каждую услугу.

При Иоанне XXII «добровольные» пожертвования стали считаться обязательными. Каждый папский дар имел определенную цену. Существовал прейскурант, который оставался в силе, пока не обновлялись подсчеты доходов от бенефиция. Отвечая на возражения, Иоанн XXII в булле от 1331 г. настаивал, что цены на такие услуги – это не цены на благодать, но стоимость труда, необходимого для написания соответствующих документов, однако на деле цены на услуги были гораздо выше, чем расходы на подготовку документов, и привилегии доставались далеко не бесплатно.

Выплаты аккуратно фиксировались в учетных книгах, которые вели папские секретари. Эти записи сохранились в архивах Ватикана и стали доступными для изучения в 1878 г. благодаря либеральной политике Льва XIII.

Так, архиепископ, епископ и аббат платили за папские послания, в которых подтверждалось их право на должность. Оплачивались также и назначения на менее важные церковные должности. Существовали цены на разного рода уступки, услуги и индульгенции, которые предоставлялись мирянам и священникам. Священник, рожденный вне брака; священник, который хотел отсутствовать в своем приходе; священник, который хотел получить рукоположение до достижения канонического возраста¹⁴³, – все это нуждалось в разрешении, которое стоило денег.

Финансами Святого престола ведал кардинал-камера́рий (позже он стал именоваться камерли́нгом), контролировавший также папский монетный двор. Урбан V издал новые положения, регулирующие деятельность Апостольской палаты, осуществлявшей управление казной.

Папы с древности получали добровольные пожертвования и «лепту св. Петра». Ленные королевства Св. престола платили ему дань. Для оплаты Крестовых походов Иннокентий III ввел систему налогов, охватывавшую всю церковь. Получая средства из этого источника, папский двор полюбил деньги. Введение индульгенций еще более обострило ситуацию, а при папе Иоанне и его преемниках курия превратила финансовую эксплуатацию латинского христианского мира в искусство.

Развитие папской финансовой системы и торговли церковными бенефициями и должностями, против которой боролся Григорий VII, стало особенностью авиньонского папства после его подчинения Франции: папство применило на практике теорию о том, что любая духовная услуга стоит чего-то материального, а папе Иоанну XXII – уроженцу Кагора, известного своими ростовщиками и финансовыми операциями, принадлежала заслуга превращения налогообложения христианского мира в тщательно организованную систему, даже более внушительную и сложную, чем при любом светском дворе своего времени.

Папский двор претендовал на финансовую поддержку от всех частей латинской церкви, потому что нес служение для всех них. Эти справедливые притязания вылились в практику, при которой казалось, что католическая церковь существует лишь для поддержания роскоши и удовольствий папского двора. Авиньон превратился в биржу, основной задачей которой было добывание денег, в разветвленное предприятие, где привилегии, называемые дарованными свыше, продавались за золото.

Теория церковных назначений, которой придерживались в авиньонский период (папская система назначений включала в себя обеспечение, назначение кандидатов и резервирование), гласила, что, в силу полноты власти апостольского престола, папа имеет право распределять все должности и бенефиции христианского мира.

Этот принцип достиг полноты выражения еще при Клименте IV: изданная им 27 августа 1265 г. булла Licet ecclesiarum установила, что верховный понтифик выше всех обычаев назначения на церковные должности, которые противоречат его прерогативам. В частности, впредь право назначения на бенефиции, вакантные в связи со смертью держателей во время пребывания их «при римской курии» (apud curiam Romanam, apudsedem apostolicam или in curia), должно принадлежать только папам. Β 1324 г. эту концепцию богословски поддержит августинский монах Августин Триумфус, утверждавший, что папа выше всякого канонического права и имеет власть распоряжаться всеми церковными местами.

Предписание Климента IV изменяет Григорий X на Лионском соборе 1274 г.: если папа не совершает другого назначения в течение месяца, восстанавливается право первичного назначения. Бонифаций VIII в 1296 г. разъяснил, что apud curiam Romanam означает «в двух днях пути от Римской курии», а указаниями Климента V и Иоанна XXII (как они сформулированы в конституции Ex debito) в распоряжение папы передавались все бенефиции, освободившиеся вследствие отчуждения и лишения права последнего владельца, либо вследствие неподтверждения его назначения, либо его отрешения от должности папой, либо его перевода на новый приход папским повелением, и т.д.

Иннокентий IV был первым папой, который в широком масштабе пользовался правом резервирования или предоставления бенефициев (на основании апостольского права полноты власти: de apostol. potestatis plenitudine reservamus или, как писал Александр III, ipsum commendamus rogantes et rogando mandantes), хотя некоторые ученые считают, что папы начали настаивать на праве резервации со времен Луция III.

Например, в 1248 г. из 20 мест в соборном капитуле в Констанце 17 занимали назначенные папой лица, а еще 14 папских креатур ожидали назначения на выморочные места. В 1255 г. Александр IV ограничил количество ожидающих четырьмя на каждую церковь. В 1265 г. Климент IV запретил в Англии выборы клириков до особого распоряжения и сохранил право назначения за собой. Тот же папа, под предлогом волнений на Сицилии, сохранил за собой общее право назначения на все должности в королевстве, принадлежавшие ранее епископам или капитулам. Урбан IV отобрал право избрания на церковные должности у гибеллинских городов в Ломбардии. Мартин IV и Гонорий IV претендовали на то же право по отношению к кафедральным назначениям на Сицилии и в Арагоне. Гонорий IV монополизировал все назначения в латинской церкви на Востоке, а Бонифаций VIII, ввиду сопротивления Филиппа IV, закрепил за собой право назначения во все «кафедральные и регулярные церкви» Франции, так что из 16 французских епархий, бывших вакантными в период его понтификата, только одно место было заполнено путем привычного избрания. В литературе право резервации оценивается как «систематическая симония».

При авиньонских папах продолжается процесс лишения патронов права номинаций, а капитулов – права избрания, поскольку все больше и больше должностей замещалось по прямому указанию папы. Со времени Григория XI (1370–1378) папы усвоили себе право распределять основные бенефиции, хотя нередко они соглашались с королевскими назначениями или выбором капитула; это привело к тому, что практически каждый церковный бенефиций оказался в распоряжении папы. Регулярное избрание капитулом было исключением, все назначения и перемещения сопровождались выплатами соответствующих сборов.

Так, в 1322 г. папа оставил за собой право назначения на все должности в епископальных, кафедральных церквах и церквах аббатств, а также на должности приоров в епархиях Аквилеи, Равенны, Милана, Генуи и Пизы, в 1329 г. – зарезервировал право назначения на должности в немецких епархиях Метца, Туля и Вердена, в 1339 г. – Кёльна. Духовные и административные качества назначаемых не принимались в расчет. Соплеменные папам французы, которым отдавали епархии в Англии, Германии, Дании и других странах, не знали даже местных языков: например, француз-епископ Винчестера не говорил по-английски, епископ Лунда – по-датски, что не помешало последнему, разграбив свою епархию, успешно вернуться в Южную Францию.

Обеспечение (providere ecclesiae de episcopo) сперва означало выдвижение на должность, позже – право папы заменять лиц, выбранных обычным способом, теми, кого он назначал по своему желанию.

Постепенно система папских провизий устанавливается повсеместно, и сами прелаты начинают титуловать себя «благодатью Божьей и милостью Апостольского престола епископ (такого-то города)». Данная система (в которой многие видели лишь попытку максимального удовлетворения неуемной папской жадности к деньгам) в определенной степени упорядочила скомпрометировавшую себя систему выборов на церковные должности, которая зачастую приводила к спорам, массовым беспорядкам и даже расколам ввиду сомнительности выборов или выбора двух и более лиц на одно место. Еще одной целью, которую преследовала данная система, было снижение влияния на церковную жизнь лаицизированной, обмирщенной церковной аристократии: папы пытаются ограничить его путем минимизации возможностей этого слоя постоянно расширяться путем кооптации в свои ряды «нужных» людей.

Только папа Бенедикт XII с его ученым монашеским подходом к делу пытался придать событиям иной ход. Уже через месяц после своего избрания он выслал из Авиньона всех епископов, которые покинули свои кафедры и прибыли в Авиньон в ожидании дальнейших милостей. В мае 1335 г. он отменил систему назначения аббатами монастырей отсутствующих лиц, которые зачастую не были и монахами. Он поддерживал систему папских провизий, однако придерживался правила строго личного отбора, назначая на епископские кафедры лиц, имевших для этого надлежащие церковные основания: папа не шел навстречу пожеланиям князей и королей, не приветствовал непотизм (так как считал, что римский понтифик, как библейский Мелхиседек, вообще не имеет родственников), месяцами не заполнял вакансии, пока не находил подходящую кандидатуру, и очень осторожно обращался с финансами.

К верховному праву назначения добавилось высшее право на обложение налогом клира и церковного имущества. Скандалы, связанные с неограниченным правом на налогообложение, приводили к жалобам клира и мирян и в значительной степени были причиной созыва трех «реформаторских соборов» в XV в.

Папы претендовали на власть над имуществом церкви задолго до Иоанна XXII. Они собирали налоги на Крестовые походы, разрешали светским правителям брать с церкви налоги на мирские нужды, особенно на войны (в булле Clericis laicos Бонифаций VIII не ставил под сомнение возможность оказывать государству помощь из церковной собственности, но требовал, чтобы его считали высшим арбитром в этих вопросах). Так, Климент V разрешил взимать церковную десятину Филиппу Красивому, Карлу Валуа и др. (в 1316 г. он даровал королю Франции десятину и аннаты за четыре года, в 1326 г. – десятину за два года, в 1333 г. – десятину за шесть лет); английский король в 1317 г. получил долю десятины, предназначенной собором во Вьенне на Крестовый поход, и половину аннатов; в 1319, 1322 и 1330 гг. он же вновь получал десятину.

Пожертвования, которые делали прелаты, нанося визиты папскому престолу, назывались visitationes (visitationes ad limina apostolorum). Они делились поровну между папской казной и кардиналами. Так, судя по бухгалтерским книгам, архиепископы Иорка каждые три года платили по «300 марок стерлингов, или 1200 золотых флоринов», архиепископы Кентерберийские каждые два года – по «300 марок стерлингов, или 1500 золотых флоринов», архиепископ Тура – 400 турских фунтов, Реймса – 500 турских фунтов, Руана – 1000 турских фунтов, и т.д.

Servitia соттипіа – выплаты, которые делали архиепископы, епископы и аббаты после утверждения их в должности, вначале бывшие добровольными пожертвованиями, окончательно превращаются в обязательные платежи: должностное лицо называлось electus (избранный), пока не выплачивало налог. В некоторых случаях налог отменялся в связи с бедностью лица, о чем в учетной книге делалась запись: «Налогом не обложен в связи с бедностью» (Non taxata propter pauperitatem). Размер налога варьировал – он мог составлять треть от доходов и больше. Β XIV в. Майнцская епархия выплатила в качестве servitia 5000 золотых флоринов, Трирская – 7000, Кёльнская и Нарбоннская – по 10 тыс. На основании новых подсчетов Мартин V в 1420 г. повысил налоги Майнца и Трира до 10 тыс. флоринов (хотя бывало, что после переоценки имущества налог снижался: так, в 1326 г. налог епархии Бреслау был понижен с 4000 до 1785 золотых флоринов).

Если занявший должность умирал, не уплатив налог полностью, его преемник должен был возместить недостаток, помимо уплаты за собственное назначение.

Выплаты низшим церковным чинам (servitia minuta) делились на пять видов, четыре из которых шли подчиненным (familiares) папы, и пятая – подчиненным кардиналов.

Например, Иоанн IV, назначенный аббатом Сент-Олбани, в 1302 г. отправился для посвящения в Италию в сопровождении четырех монахов. Он прибыл в Ананьи 6 мая, представил свое дело лично Бонифацию VIII 9 мая, но в Лондон вернулся только 1 августа, так как должен был ожидать подготовки и утверждения необходимых документов. На продвижение своего дела он потратил 2585 марок, или 10 340 золотых флоринов, в том числе: 2258 марок, или 9032 флорина – «господину папе и кардиналам» (из них 5000 флоринов, или 1250 марок, – за visitatio, остальное – за servitio для кардиналов) и 327 марок, или 1380 флоринов, – как плату за регистрацию, оплату услуг нотариусов и подарков кардиналам (только подарок племяннику папы кардиналу Франциску от Санта Мария ин Космедин стоил более 10 марок, или 40 флоринов). Другой избранный сент-олбанский аббат, Ричард II, отбыл в Авиньон в 1326 г. в сопровождении шести монахов, уплатил 3600 золотых флоринов и еще удивлялся небольшим размером налога.

От всех налогов и сборов, распространявшихся только на церковную собственность и церковные доходы, одну часть составляли выплаты, собираемые непосредственно курией, – например, треть ежегодного дохода с церковных бенефициев, плата за подготовку документов, за получение архиепископского па́ллия, сборы за поставление (или благословение) непосредственно в курии (в размере '/₆ servitia соттипіа), сборы во время обязательных официальных визитов епископов к Св. престолу (ad limina – к порогу) и др.

Другая часть собиралась на местах, в диоцезах, и для этой цели была создана охватившая всю Европу сеть папских сборщиков податей: церковной десятины и анна́тов. Организованная в рамках канцелярии камерария сеть папских сборщиков податей была отлаженной машиной, которой никогда прежде не было в распоряжении Св. престола.

Аннаты (налоги, которые папа взимал со священнослужителей, назначенных им лично на нижестоящие церковные должности и приходы) были, пожалуй, самым раздражающим элементом системы: все новоназначенные епископы и аббаты должны были выплатить в казну Св. престола от ¹/₃ до половины дохода с бенефициев за первый год после их получения (при этом уплачивался также второй налог в размере от ¹/₁₂ до ¹/₂₄ суммы годового дохода). Впервые введенные Климентом V в 1306 г. только для Англии и только для вакантных (в связи со смертью держателей) бенефициев категории apud curiam Romanam, через 20 лет они распространились на все бенефиции, замещаемые папой, и, ввиду постоянного роста числа последних, время от времени они распространялись на все вакантные приходы определенного района в определенный период, а к 1376 г. не осталось уже ни одной епископской кафедры в католическом мире, которая не была бы обязана платить аннаты.

Доходы от аннатов (servitia соттипіа) делились между папской казной и кардиналами; второй налог направлялся в пользу кардинальских и куриальных чиновников.

Помимо аннатов, папская казна получала также доход от вакантных приходов, зарезервированных для папского назначения (fructus beneficiorum vacantium ad Cameram Apostolicam pertinentes) – ранее они шли в пользу местных епископов, а также доходы в течение периода, когда священник владел приходом без канонического разрешения («промежуточный плод» – medii fructus).

Непостоянным, но важным источником дохода были личные индульгенции. Цены на них зависели от платежеспособности покупателя и предполагаемой ценности папской уступки.

Существовала еще система расценок на папские выписки, разрешающие лицам выбирать себе исповедника и не исповедоваться перед приходским священником.

К этим источникам дохода добавлялись налоги на нужды Святой земли (pro subsidio terrae sanctae) – Вьеннский собор велел выделить в этих целях десятину за шесть лет, а затем эту буллу Климента V повторил Иоанн XXII в 1333 г.

Особые налоги брались также под предлогом освобождения Италии от враждебных элементов и за возврат папских владений, необходимых для переезда папы обратно в Рим (для этой цели Иннокентий VI выделил десятину с церквей Германии за три года, а Урбан V в 1366 г. обложил десятиной все церкви христианского мира).

Доходы от ленных феодальных государств (census) делились поровну между кардиналами и личной казной папы. Первым так разделил ценз от Сицилии (8000 унций золота) Григорий X в 1272 г., в понтификат Иоанна XXII суммы, выплаченные Сицилией, и их деление на равные части также часто упоминаются в документах; то же происходило и позднее. Так же делилась дань от Сардинии и Корсики. Папская область и Феррара платили нефиксированные суммы, а дань, обещанная Иоанном Английским (1000 марок), платилась нерегулярно и в конце концов совсем перестала поступать. Существовали также вассальные платежи, которые платили короли Неаполя, Сицилии и Арагона.

К той же категории относится «лепта св. Петра», которая была нерегулярным источником папских доходов.

Кроме того, в силу права усвоения, по которому папские сборщики конфисковывали и продавали все движимое имущество всех (с времени Урбана V) скончавшихся епископов в пользу папской казны (за исключением церковных украшений и священных сосудов, если только сборщик не мог доказать, что они были приобретены с нанесением финансового ущерба папе), папская сокровищница пополнялась не только немалыми деньгами, но и ценными облачениями, церковной утварью и даже книгами: только в 1343–1350 гг. авиньонская папская библиотека приросла за этот счет не менее чем на 1200 ценных книг.

Коллегия кардиналов имела равное с папой право на servitia соттипіа. Только между 1316 и 1323 гг. кардиналы получили от servitia 234 047 золотых флоринов (ок. 39 тыс. флоринов в год), а за 18 лет понтификата Иоанна XXII папа и кардиналы разделили между собой около миллиона золотых флоринов.

На местах, помимо десятины, взимались также платежи в порядке subsidia caritativa (милосердное вспомоществование) – первоначально это действительно были добровольные взносы по специальным обращениям пап в связи с неотложными нуждами Святого престола, но в авиньонский период они становятся обязательными, сумма их определялась на месте сборщиками, а неуплата грозила экскоммуникацией.

Ежегодный доход папской казны при Клименте V и Иоанне XXII по некоторым подсчетам составлял от 200 до 250 тыс. золотых флоринов (для сравнения: доходы Филиппа Красивого составили в 1301 г. 267 900 фунтов – в 1317 г. золотой фунт равнялся 96 флоринам). Этого, однако, не всегда хватало на содержание двора и курии – иногда приходилось занимать средства: папы одалживали деньги у кардиналов, князей и ростовщиков. Так, Урбан V занял у кардиналов 30 тыс. золотых флоринов, Григорий XI – 30 тыс. флоринов у короля Наваррского и 60 тыс., а потом еще 40 тыс. – у герцога Анжуйского.

Часто одалживались епископы и аббаты, чтобы оплатить свое утверждение в должности (servitium), и это обыкновение сохранялась вплоть до Реформации. В конце концов, епископы для пополнения своей казны добились от Св. престола права взимать платежи за визитации приходов своей епархии: эти платежи (поначалу представлявшие собой исполнение долга гостеприимства) со временем становятся денежными, в 1336 г. папа Бенедикт XII устанавливает их максимумы, a епископы прибегают к Св. престолу с просьбами вменить эти платежи (прокурации) в обязанность даже в тех случаях, когда визитация фактически не осуществляется, и получают такие разрешения. Епископы пытались также организовать для себя возмещение сумм, затрачиваемых на платежи курии, из диоцезных налогов, но папа Урбан V в 1369 г. запретил эту практику.

Сложившаяся тенденция, естественно, расширяла возможности и значение кардинала-камерария. Высший клир обычно доставлял в Авиньон свои платежи лично. Для сбора аннатов с низшего клира, десятины и других общих налогов назначались специальные сборщики и их помощники – камерарий должен был иметь своих представителей во всех диоцезах католического мира, чтобы соблюдать постоянно возникающие экономические права и привилегии папы. Эти лица получали фиксированную зарплату и посылали собранные средства в главную канцелярию в Авиньон. Это было опасным предприятием в политически неспокойной Европе, поэтому данную услугу стали передавать торговым и ростовщическим компаниям, особенно итальянским, у которых были представительства в Северной и Центральной Европе.

Сбор поименованных и иных платежей был делом нелегким – сопротивление бывало решительным, и часто налоги задерживали годами или не платили вообще. Камерарию приходилось содержать собственный суд для решения бесчисленных дел о доходах и платежах, а также тюрьму.

Камерарий был постоянным представителем папы во всех экономических отношениях со всеми светскими правителями, поскольку все трансакции происходили именно через его канцелярию. Даже политическая переписка Св. престола шла через нее. Лишь с течением времени из сборщиков камерария (которые, в силу обстоятельств, были и информаторами Св. престола о событиях в Европе) возник институт нунциатуры, через который Государственный секретариат Ватикана ныне осуществляет свои дипломатические связи.

Действия канцелярии Авиньона приводили в расстройство даже стойких апологетов папства. Альвар Пелагий в «Плаче о Церкви» писал: «Ни один бедняк не может приблизиться к папе. Он будет звать, и никто не ответит, потому что у него нет денег в кошельке. Папа не получает прошений, пока они не пройдут через руки берущих взятки посредников, которые стараются вымогать больше, чем положено». В папских покоях столы ломились от золота, клирики пересчитывали и взвешивали флорины, и везде царила «священная алчность к золоту» (sacra auri fames). Дитрих фон Нигейм (XIV в.) сказал о Бонифации IX: «Папа – ненасытная прорва, и по части жадности с ним никто не может сравниться» (insatiabilis vorago et in avaricia nullus ei similis).

He отставали от папы и епископы: так, среди испанских епископов, как думал Альвар Пелагий, вряд ли нашлась бы хоть сотня таких, кто не брал деньги за рукоположения и распределение бенефициев.

Папы уже не могли сократить свои административные расходы – численность курии в течение авиньонского периода возросла с 200 до 600 чел., куриальная организация оказалась сильнее понтификов, да и сама теория о правах папы грешила изъянами. He решили проблемы и соборы, пытавшиеся провести реформы.

В целом, ³/₄ века, проведенные Св. престолом в Авиньоне, оказались крайне плачевными для папских финансов: если в первые 50 лет платежеспособность папской казны была подвержена серьезным колебаниям, то последняя четверть века завершилась на грани хронического банкротства, поскольку расходы курии существенно превышали ее доходы, а управление подвластными папам территориями было неэффективным.

После смерти Климента V в 1313 г. в казне было более миллиона золотых флоринов, однако излишняя щедрость покойного в отношении своих наследников оставила его преемнику Иоанну XXII всего лишь порядка 70 тыс. флоринов. Папа Иоанн вынужден был создать новую финансовую систему; введенные им налоги и сборы стали давать порядка 228 тыс. флоринов годового дохода. Однако расходы Св. престола (в основном, финансирование войны в Италии) превышали доходы в течение всего его продолжительного понтификата, и Иоанн умер бы банкротом, если бы не кредиты и получаемые время от времени наследства.

Как бы то ни было, новый папа цистерцианец Бенедикт XII нашел в казне порядка 750 тыс. флоринов. Цистерцианский папа оказался очень прижимистым; итальянская война стала затихать. Папа Бенедикт даже снизил налоги (в том числе высокоприбыльные аннаты) и удовлетворялся доходами, которые составляли менее четверти от доходов его предшественника. После его смерти в 1342 г. в казне осталось более 1,1 млн флоринов. Однако Климент VI, получивший в свои руки это наследие, стал по своему княжескому образу жизни «бледным, но зловещим предтечей века Ме́дичи и делла Ровере»: его расходы постоянно росли, а с ними – и налоги, которые вскоре составили 188 тыс. флоринов в год (в 3 раза больше, чем при папе Бенедикте), но и этого не хватало, и папа был вынужден прибегать к заимствованиям. В итоге он оставил после себя в казне в 1352 г. своему преемнику Иннокентию VI 300 тыс. флоринов.

Понтификат Иннокентия оказался последним, когда финансовая ситуация Св. престола была сносной: налоги росли, годовой доход превысил 250 тыс. флоринов, однако вновь разыгравшаяся война в Италии поглощала гораздо больше, и Св. престол становится хроническим должником. При последних авиньонских папах Урбане V (1362–1370) и Григории XI (1370– 1378), несмотря на то что раздача бенефициев достигла невероятных размеров, а налоги стали невыносимыми, финансы Св. престола являли собой душераздирающее зрелище, что, кстати, стало одной из причин последующего раскола.

Следует, однако, отметить, что, несмотря на всеобщие обвинения папского двора в вопиющей роскоши, его расходы в сравнении с другими затратами оказывались весьма скромными. Большую часть средств поглощали войны в Италии, которые велись для защиты и возвращения папских владений. Только за 18 лет понтификата Иоанна XXII суммарные доходы составили ок. 4,2 млн флоринов, собственные расходы папы составили порядка 875 тыс., а итальянские войны стоили папе не менее 4 191 446 флоринов.

При этом на местах папским сборщикам оказывалось сопротивление. Даже во Франции, где система была наиболее организована (на нее приходилось столько же сборщиков, сколько на весь остальной христианский мир), светские власти старались чинить папским чиновникам всевозможные препятствия.

В Германии, где епископы были еще и суверенными светскими князьями, ситуация была еще сложнее: сборщики часто подвергались нападениям и даже тюремному заключению, а духовенство объединялось в «сообщества неплательщиков», которые давали клятву стоять друг за друга в случае наложения штрафов. Епископские же назначения осуществлялись, как правило, аристократическими фамилиями или капитулами без участия папы, и бывали даже случаи, когда епископы или каноники с оружием в руках выдворяли папских назначенцев; папам ничего не оставалось, кроме как утверждать совершившиеся без них выборы.

В Англии налогообложение бенефициев и папские коллации подняли настоящую бурю: епископы протестовали против назначения иностранцев на английские бенефиции, а бароны все время пытались восстановить над ними свою власть. Со времен Эдуарда I (1272–1307) складывается ситуация, когда миряне протестуют против папской политики и требуют ее пересмотра, духовенство готово их поддержать, а король использует ситуацию для того, чтобы добиться от папы всевозможных уступок. Карлейльский парламент в 1307 г. предпринял первые антипапские шаги: он запретил монастырям, находившимся в подчинении иноземным приорам, выплачивать им налоги и подати и предоставлять им деньги взаймы. В 1325 г. королевский указ предписал епископам игнорировать папские буллы, если для них не будет королевского подтверждения, а с началом в 1338 г. войны с Францией король Эдуард III (1327–1377) предпринимает ряд шагов, чтобы сократить отток английских денег в Авиньон, где они могли быть использованы французскими папами для поддержки французов. Дело заканчивается тем, что курия пошла на раздел налоговых поступлений с короной и согласование кандидатур на вакантные престолы с королем.

В то же время установилось право папской диспенсации – разрешения одной и той же персоне занимать более одного бенефиция, которое папы использовали для материальной поддержи должностных лиц, которым они не могли обеспечить должное содержание.

С расширением использования этого права увеличивается число «отсутствующих пастырей» – епископов и приходских священников, которые получали доходы, предоставив за определенную плату исполнение своих обязанностей замещающим лицам. Абсентеизм становится предметом невероятных скандалов: некоторые диоцезы поколениями не видели своего епископа, епископы назначались на кафедры только для получения доходов от них, некоторые из них не имели не только епископской ординации, но даже и священнического посвящения. Бенефиций – церковный институт, сопровождавшийся правом получения гарантированного дохода, все более становится собственностью, скорее объектом канонического права, чем пастырского богословия. Все это порождает почву для распространения симонии.

Была укреплена папская канцелярия, возглавляемая кардиналом – вице-канцлером. В ее функции входило рассмотрение вопросов о пожалованиях, разрешениях, судебных разбирательствах и назначениях, ведение огромной переписки и архива.

Дальнейшие шаги были направлены на упорядочение судебной деятельности. Была проведена реформа системы церковных судов. Ранее в них назначались «делегированные судьи», которые только рассматривали дела, а вынесение приговоров относилось в личную компетенцию папы. Непомерное возрастание числа дел, по которым требовалось папское решение, привело авиньонских пап к необходимости расширить права «делегированных судей» и предоставить им возможность выносить судебные решения.

Наряду с консисторией был создан апелляционный суд третьей инстанции – Римская рота¹⁴⁴ (Tribunal Apostolicum Rotae Romanae, или Sacra Romana Rota), в юрисдикцию которого были переданы все дела, связанные со спорами относительно бенефициев, распределение которых находилось в руках папы; компетенция его была определена буллой Иоанна XXII от 16 ноября 1331 г. Rato Juris. Дела слушались и решались судьями роты – аудиторами, получавшими содержание из средств курии: в 1323 г. их было 8, а Иннокентий VI (1352–1362) увеличил их число до 21.

Поскольку процессуальное законодательство позволяло аудиторам затягивать рассмотрение дел до бесконечности, буллой Иоанна XXII от 16 ноября 1331 г. Qui Exacti Temporis был создан еще один судебный орган – «Апостольская аудиенция» (audientia litterarum contradictarum) для рассмотрения способов затяжки судебных процессов, еще более усложнивший и без того сложную судебную систему.

Папы могли также делегировать рассмотрение конкретных дел кардинальским судам, однако по большей части они рассматривали дела в предварительном порядке перед вынесением их на суд папы или консистории. Процедурные вопросы этих судов были облегчены Климентом V, однако возможности подкупа и затяжек рассмотрения дел (например, ввиду отсутствия кардинала) были постоянным бичом этих судов.

Укрепляется, наконец, главенство канонического права в регулировании внутрицерковных отношений («в век упадка богословия процветают каноническое право и его близнец – римское право в его средневековой интерпретации», – пишет Ф. Хьюдж). При Григории IX (1227–1241) 5 сентября 1234 г. буллой Rex Pacificus был утвержден свод канонического права, к которому Бонифаций VIII в 1296 г. добавил 6 книг декреталий (Sextum), а Иоанн XXII буллой Quoniam nulla от 25 октября 1317г. – уложения своего предшественника Климента V («Климентины»), Это собрание норм церковного права, систематизированных под сильным влиянием римского права, содержало постановления соборов и пап (как аутентичные, так и подложные) по общецерковным вопросам и частным случаям.

Реорганизованный папой Бенедиктом XII буллой In Agro Dominico от 8 апреля 1338 г. Верховный трибунал Апостольской пенитенциарии (Sacra Poenitentiaria), состоявший из экспертов-богословов и канонистов и возглавлявшийся кардиналом – великим пенитенциарием, получил обширный свод законодательных норм, уяснивших его компетенцию касательно диспенсаций (разрешений, представляемых Святым престолом в порядке исключения на определённый срок в случае наличия различных сакраментальных препятствий), индульгенций (возможности давать отпущение грехов) и снятия отлучения от церкви latae sententiae (букв. – заранее вынесенное решение) – т.е. при совершении конкретных поступков (отступничество, ересь, схизма, кощунство и т.п.), влекущих автоматическую экскоммуникацию, которая предполагает соответствующие духовные наказания и определённую процедуру обратного соединения с католической церковью.

Основной проблемой для пап авиньонского периода была извечная проблема пастырского окормления верующих. Этот вопрос приобретает особую актуальность в связи с тем, что в понтификат Иоанна XXII начинается новый этап литературной критики папства. Теперь, в отличие от критики папства Данте и Иоанном Парижским, подвергались сомнениям духовные функции папы. Поводом к критике стали конфликт с Людвигом Баварским и споры Св. престола с францисканцами-спиритуалами. Рассадником антипапской пропаганды и прибежищем памфлетистов становится двор Людвига Баварского, а основными действующими лицами – Марсилий Падуанский и Оккам.

Средневековые папы не выработали системы адекватной пастырской подготовки приходского духовенства, зато существовало множество правил церковного поведения, были зарегулированы все возможные коллизии. Техническое отпущение грехов не предусматривало возможностей выявления истоков греховности и их устранения. Проблема внутреннего состояния католической церкви постоянно вызывала желание реформ, даже в среде высших куриальных чинов, однако эффект от всех этих попыток был кратковременным и не вносил принципиальных изменений во внутрицерковную жизнь.

Только папа-монах, цистерцианец-обсервант Бенедикт XII, изначально настроенный в пользу реформ, поставил своей задачей упорядочение пастырской жизни католической церкви, в том числе – путем обновления внутренней жизни монашеских орденов и противостояния остаткам ересей катаров и вальденсов. Буллой Pastor Bonus от 17 июня 1335 г., в которой была изложена папская программа реформ, аббатам монастырей было предписано разыскать ушедших из монастырей без позволения монахов, бродящих по всей Европе, и вернуть их к достойной монашеской жизни; указывалось также, что необходимо вернуть и тех, кто без должного основания перешел в другие монашеские ордена, а также тех «отступников» (как называло их каноническое право), кто совсем покинул монашеское состояние, причем для последних папа Бенедикт предусматривал облегченные епитимии, призывая к долгу милосердия и других.

Папа Бенедикт реформировал ряд орденов (цистерцианцев, бенедиктинцев, францисканцев, доминиканцев, августинцев-регулярных каноников), взывая к сознанию орденских властей, и все они (за исключением доминиканцев, серьезность конфликта с которыми заставляла папу подумывать о ликвидации ордена) в итоге восприняли папские инициативы.

Так, буллой Fulgens sicut stella от 12 июля 1335 г. было установлено, что корень нестроений в цистерцианском ордене – в том, что аббаты, единолично управляя собственностью монастырей, игнорируют мнение монахов, и в том, что новые обычаи разрушают устои монашеских общин. Папа впредь запрещает аббатам отчуждать монастырскую собственность, сдавать ее в аренду или предоставлять займы без согласия монахов и обязывает их к этому специальной клятвой. Вводится квартальный отчет казначеев монастырей. Настоятели, которые осмелятся пренебрегать этими указаниями, подвергаются штрафам; должны быть наказаны и аббаты, которые отказываются выплачивать должную часть в общую казну ордена, управляемую орденским капитулом.

Папа призывает орден возвратиться к первоначальным строгим идеалам, настаивая на использовании единой для всех и самой простой одежды и пищи, аннулировав все диспенсации по поводу мясной пиши (нарушение этого запрета вело к трехдневному посту «на хлебе и воде» и телесному наказанию), запрещая употреблять серебряную посуду или использовать более одного монаха для сопровождения аббата в его путешествиях. Всем под страхом экскоммуникации повелевается спать в общем дормитории; кельи (там, где они имелись) должны быть разрушены в трехмесячный срок. Отменялись все договоренности относительно раздела доходов между аббатами и братией (за нарушение этого постановления аббаты должны быть отрешены от должности, а монахи подвергнуты заключению). Папа напоминает об идеалах добровольной монашеской бедности и запрещает монахам владеть собственностью.

Папа также печется о развитии монашеской учености: в каждом аббатстве должны быть учителя для обучения молодых монахов грамматике, логике и философии; ежегодно монахов (по одному на каждые 20 монахов монастыря) следует посылать на обучение в университеты (в Париж, Оксфорд, Тулузу, Монпелье, Саламанку, Болонью или Мец), а годных для получения ученых степеней по богословию – оставлять в университетах для продолжения образования (при этом обучение и получение степеней по каноническому праву возбранялось, поскольку открывало путь к карьерному росту и могло, таким образом, стать соблазном на пути монашеского служения).

Аналогичные документы, имевшие целью вернуть монашескую братию к классическим идеалам монашества, были изданы и касательно других орденов. Так, буллой Summi magistri от 20 июня 1336 г. папа наметил план централизации управления бенедиктинскими монастырями (путем создания орденских провинций), что, однако, вызвало недовольство среди самих бенедиктинцев, отнюдь не стремившихся к этому. Еще большее недовольство вызвало решение папы в среде францисканцев, которым он адресовал буллу Redemptor noster от 28 ноября 1336 г.

Бенедикт XII оставил богатое богословское наследие. В знаменитой булле Benedictus Deus от 29 января 1336 г., посвященной небесному состоянию святых и блаженных, он установил, что души умерших, не имеющие непрощенных и неискупленных покаянием грехов, немедленно по смерти тела переходят в состояние блаженного лицезрения, не дожидаясь для обретения этого высшего счастья дня Страшного суда. Папа определил, что души всех святых лицезрели, лицезреют ныне и будут лицезреть Христа, будучи приобщены к ангелам в Царстве Небесном, так как после страдания и смерти Господа они могут лицезреть Бога блаженным видением. Папа также провозгласил, что, по Божьему волению, души умерших в состоянии смертного греха сразу после кончины низвергаются в ад, где начинают претерпевать вечные муки. В день же Страшного суда все без исключения люди (несмотря на уже вынесенный Божественный приговор) предстанут перед Престолом Божьим вместе с телами и дадут ответ за свои деяния, чтобы принять то, что заслужили.

К сожалению, папа Бенедикт XII безвременно скончался на восьмом году своего понтификата, а его преемник, тоже монах и блестящий администратор Климент VI – «воплощенное великодушие», – окружил себя королевским великолепием и фактически разрушил те реформаторские нововведения, над которыми работал его предшественник: как пишут историки, его понтификат стал «временем вседозволенности и терпимости». Наследовавший папе Клименту Иннокентий VI был уже в преклонных годах; хотя его и считали «вторым Бенедиктом XII», ему не удалось оживить реформаторские идеи Бенедикта – эта задача превышала его силы, тем более что уже в ходе конклава выявились серьезные антипапские настроения кардиналов.

Были составлены капитуляции – соглашение, согласно которому кардиналы-выборщики оставляли за папой лишь роль своеобразного председателя «совета управляющих». Так, число кардиналов отныне не должно было превышать 20, новые кардиналы могли быть назначены только тогда, когда их общее число сокращалось до 16, новый кардинал не мог быть назначен без одобрения коллегии кардиналов; папа не мог ни под каким видом сместить кардинала или лишить его прав и привилегий; согласие большинства членов коллегии кардиналов требовалось при распределении церковных феодов, при назначении на руководящие посты в курии, при распоряжении папской казной; казна Святой коллегии должна была получать впредь половину всех поступлений в папскую казну.

Правда, папа Иннокентий, несмотря на преклонный возраст, все же был слишком крупным канонистом, чтобы не найти выхода из ситуации: через полгода после избрания он аннулировал капитуляции как противоречащие установлениям о конклаве пап Григория X и Климента V, которые воспрещали кардиналам заниматься на конклаве чем-либо иным, кроме выборов нового папы.

Папа Иннокентий прекратил формальное отношение к назначению держателей бенефициев, так что при нем, как прежде при папе Бенедикте, начался новый исход из Авиньона «вакантных» клириков. Решение конфликта с францисканцами, в который вступил папа Иннокентий, было до некоторой степени облегчено последствиями «черной смерти», эпидемия которой постигла Европу в 1348–1350 гг.: у генерала ордена не было другого выбора, кроме как принять реформаторские идеи нового папы, развивавшие посылы, выдвинутые Бенедиктом XII.

Со смертью папы Иннокентия во время второй волны эпидемии «черной смерти», начавшейся в 1361 г., звезда Авиньона как потенциального центра внутрицерковных реформ закатилась. Однако последствия авиньонских реформ определили состояние Святого престола и его властных полномочий в католическом мире на столетия вперед.

В то время как пронизанные новым мирским духом политическая философия и богословие уверенно прокладывали себе дорогу, церковь не смогла достойно противостоять вызову, брошенному ей суверенами. Вступив в эпоху самого тяжелого за всю свою историю кризиса, она сначала попала в рабство к государству в десятилетия Авиньонского пленения, а затем пережила раскол.

Вопрос о пределах папских прав и полномочий периодически возникал в течение раннего Средневековья. Так, после добровольного отречения (единственного в истории католической церкви) и покрытой мраком кончины папы Целестина V довольно долго муссировался вопрос о том, вправе ли папа или нет сложить с себя сан. По крайней мере, те кардиналы, кто считал такое отречение невозможным ввиду противоканоничности, подвергли сомнению правомерность избрания нового папы Бонифация VIII и апеллировали по этому вопросу к Вселенскому собору; эта апелляция была тем более опасной, что если раньше подобные призывы исходили от светских владык (например, от Фридриха II), то теперь они раздались внутри высшего клира самой католической церкви, а последовавшая за тем война папы со своими кардиналами показала всему миру слабость папства как института, уже не вызывавшего прежнего благоговения не только у светских владык (это показали события «юбилейного» 1300 г.: пожертвования, собранные в тот год в Риме, приносили в основном простые люди; короли уже не спешили нести дары апостолу и его преемнику), но даже внутри клира.

После скоропостижной смерти 47-летнего папы Григория XI (со слов Жерсона, в последние часы жизни он сожалел, что внял словам Екатерины Сиенской, и призвал кардиналов не следовать его примеру и не слушать пророчеств – ut caverent ab hominibus sive viris sive mulieribus, sub specie religionis loquentibus visiones (...) quia per tales ipse reductus) в католической церкви разразился серьезный институциональный кризис: «невеста Христова», «единая и святая», оказалась разделена Великим западным расколом.

В 1378–1417 гг. в западном христианском мире существовали одновременно два, а затем и три папы: один в Риме, другой в Авиньоне и «нечестивый Иоанн XXIII» – «бывший пират, ставший священнослужителем», Бальтазар Косса – в Пизе, и все претендовали на законность преемства престола св. Петра. У каждого папы были свои кардиналы, опиравшиеся на поддержку земель, откуда они происходили. Разделение коснулось отдельных стран и почти всех монашеских орденов, которые стали «двуглавыми»; во многих епархиях было по два епископа, в аббатствах – по два аббата, в приходах – по два священника. Даже святые были поделены враждующими лагерями.

В схизме как в зеркале отразилось противостояние национальных монархий и бессилие католической церкви в ситуации, когда она оказалась во власти мирской политики. Кроме того, схизма также оценивается в литературе как попытка стремившихся контролировать папскую власть кардиналов превратить папство в форму олигархического правления, ограничивая власть будущих пап. Папство, со своей стороны, пытается пресечь эту тенденцию, уходящую корнями в период Авиньонского пленения.

Шестнадцать кардиналов (4 итальянца, 11 французов и испанец Педро де Луна, в будущем – антипапа Бенедикт XIII) собрались на конклав в Риме, чтобы избрать преемника Григория XI – последний, умирая и предвидя возможность раскола, отменил старое постановление собирать конклав только по месту кончины папы и заранее объявил решение конклава действительным, где бы он ни собрался. Пока кардиналы заседали, римляне, опасаясь, что французское большинство вновь выберет француза и он переедет обратно в Авиньон, стали требовать избрания папы-итальянца: Romano, rотапо, Іо ѵоlето, о аlтапсо Italiano! – «Мы хотим римлянина или хоть итальянца!», – на что кардинал д’Эгрефёй прошептал кардиналу Орсини: «Лучше уж выбрать хоть дьявола, чем умереть». Дьявола выбирать не пришлось, но выбор был сделан неудачный: кардиналы единогласно проголосовали за пользовавшегося доверием покойного папы неаполитанца Бартоломео Приньяно, архиепископа Бари, – строгого постника и ригориста, носившего власяницу и спавшего с Библией в руках. Он принял имя Урбана VI (1378–1389). Никто в этот момент не сомневался в каноничности этого избрания.

Новый папа, однако, оказался начисто лишен благоразумия и такта, и вскоре кардиналы пожалели о своем выборе. Он запретил им получать назначение более чем на один бенефиций и принимать подарки от князей, а на требование вернуть папскую резиденцию в Авиньон резко ответил, что Рим и папство неразделимы и он не станет их разделять, а раз папство принадлежит не Франции, а всему миру, то в священную коллегию он будет назначать представителей всех народов.

Латинское каноническое право не подразумевает возможности смещения законно избранного папы против его воли – даже если он не способен к исполнению обязанностей. Оставался лишь один выход – оспорить законность выборов. Покинув Рим, кардиналы постепенно собрались в Ананьи. Там они пришли к заключению, что избрание Урбана VI под давлением римской толпы следует считать недействительным. Был собран новый конклав, избравший папой 36-летнего французского кардинала Робе́ра, графа Женевского, обладавшего репутацией политика, воина и сторонника жизни на широкую ногу. Он принял имя Климента VII (1378–1394), проиграл Урбану в итальянской политике и летом 1379 г. удалился в Авиньон¹⁴⁵.

Вопрос о законности понтификата Урбана VI породил в литературе оживленные дискуссии, дожившие до Новейшего времени. Как указывает Ф. Шафф, поскольку ни один папа или собор не принимал на сей счет решения, католические ученые могут обсуждать его без ограничений.

Формальное признание Урбана всеми кардиналами и сделанное официальное объявление об избрании представляется несомненным доводом в пользу законности этого избрания. Тем не менее, declaratio кардиналов, составленное почти через четыре месяца после избрания Урбана, гласит, что во время голосования кардиналы были запуганы и опасались за свою жизнь, а, согласно каноническому праву, принуждение делает избрание недействительным – так, принуждение сделало недействительными уступки Пасхалия II Генриху V. Кардиналы утверждают, что намеревались избрать одного из своего числа, но смута была так велика и так угрожала им (народ, как они пишут, даже кричал: Moriantur! – «Убить их!»), что они в панике спешно избрали Приньяно, чтобы обезопасить себя. Когда волнения затихли, кардиналы в спокойной обстановке собирались приступить к переизбранию, но вновь поднялись угрожающие беспорядки: двери конклава были взломаны, им пришлось бежать, чтобы спасать свою жизнь.

С другой стороны, некоторые авторы настаивают на том, что до избрания Урбана кардиналов, как представляется, никто не запугивал, они действовали свободно и только после голосования почувствовали, что их жизнь находится под угрозой. И если бы кардиналы голосовали повторно, то они вполне могли бы снова избрать Урбана. В то же время постоянные сношения между Карлом V и французской партией в Ананьи показывают, что он активно участвовал в последовавших событиях и сыграл важную роль в созыве конклава, на котором был избран Робер Женевский.

Сомнения возникают также по поводу того, могли ли те же самые кардиналы, которые избрали Урбана, сместить его и, опираясь на закрепленные за ними права, единогласно избрать на его место Робера. Вопрос о праве священной коллегии так поступать остается открытым. Действительно, был прецедент, когда коллегия приняла отречение Целестина V и при его жизни избрала ему преемника, – но в том случае папский престол оказался вакантным по воле самого папы.

Урбан со слезами на глазах пожалел о своем бестактном и своевольном поведении, назначил 29 новых кардиналов, желая укрепиться на папском престоле, и отлучил от церкви Климента и его сторонников, но было слишком поздно. Климент ответил тем же. В результате формально весь католический мир оказался отлученным от церкви. Начался раскол, которого так боялся Григорий XI и который можно было бы предотвратить, если бы папский престол занимал житейски мудрый человек. Известный католический церковный историк Л. фон Пастор назвал этот раскол «величайшим несчастьем для церкви, какое только можно было вообразить».

Раскол произошел по национальному признаку: Франция и ее союзники поддержали авиньонского папу, итальянцы и противники Франции – римского. Наиболее важным последствием великой западной схизмы стало ослабление власти и престижа папства, возросшее могущество кардиналов и усиление контроля европейских монархий над национальными церквами: именно в эту эпоху возрождается принцип галликанизма, согласно которому Поместные церкви должны быть полностью независимы от духовной власти папства.

Западный христианский мир в смущении созерцал борьбу двух претендентов за папский престол, – при том, что церковь всегда осуждала подобную борьбу мирских владык за свои троны. Стали подвергаться сомнению сами притязания папства на божественное происхождение: ни один из понтификов не мог считаться в полной мере законным, но невозможно было также с точностью сказать, кто на всем протяжении схизмы может считаться истинным папой.

Содержание двух пап было великим финансовым бременем, и оба папских двора прибавляли к старым поборам новые, желая обеспечить себя источниками дохода. Народы, пользуясь сложившейся ситуацией, укрепляли свое положение в ущерб папской власти.

Тем временем папа Урбан и антипапа Климент не только использовали в борьбе интердикты и дипломатию, но и посылали друг на друга войска (папа Урбан даже назвал свое военное предприятие крестовым походом).

Преемником Климента VII в Авиньоне стал престарелый арагонец Бенедикт XIII (1394–1424)¹⁴⁶ – человек несговорчивый и неуравновешенный, но в то же время энергичный и с твердым характером и принципами, так что, как пишут некоторые исследователи, если бы он был избран не в авиньонской, a в римской линии, то, вероятно, снискал бы славу одного из величайших понтификов.

Это лишь осложнило ситуацию, тем более что преемники Урбана Бонифаций IX (1389–1404), который не умел даже писать и едва справлялся с отправлением богослужений (nesciens scribere etiam male cantabat), зато отлично разбирался в искусстве правления, непотизме и симонии (как пишет современник – английский хронист Адам из Уска: «Бонифаций, непрестанно объедавшийся симонией, не насытился ею до самой смерти»), и знаток «обоих прав» (т.е. гражданского и канонического) и делопроизводства Иннокентий VII (1404–1406), – оба они были неаполитанцами и обоим на момент избрания было 35 лет, – согласно отлучали от церкви авиньонских пап и их кардиналов как еретиков, пиратов и разбойников.

Несмотря на то что все кардиналы перед конклавами подписывали клятвенное обещание, что каждый из них в случае избрания его папой сделает всё для преодоления раскола (даже если для этого придется отречься), никто не знал, как положить ему конец.

После смерти Климента VII король Франции призвал авиньонскую коллегию повременить с выбором преемника, но кардиналы, догадываясь о содержании послания, не вскрыли его, пока не избрали Бенедикта XIII. Бенедикт сразу выразил горячее желание покончить с расколом и разработал план, намереваясь при личной встрече с Бонифацием IX заключить с ним соглашение. Однако миролюбивые планы были отложены: соперничавшие папы отказывались верить в добросовестность друг друга. В январе 1408 г. авиньонский папа Бенедикт XIII был в Портове́нере близ Специи, римский папа Григорий XII (1405–1415) – в Лукке, в пятнадцати километрах от соперника, но личная встреча так и не состоялась.

Французский король призывал обоих понтификов отречься; все авиньонские кардиналы, кроме двух, высказались за это средство: одновременное добровольное отречение обоих соперников было бы наиболее здравым решением – в этом случае кардиналы обеих коллегий могли бы совместно избрать нового папу. Однако Бенедикт XIII заявил, что всё это предполагает принуждение, и выпустил буллу с осуждением данного предложения.

Тем временем народы Европы устали от проклятий одного папы в адрес другого, от раскола епархий и приходов, от открытой торговли бенефициями и церковными привилегиями. Парижский университет призывал принять меры, чтобы урегулировать раскол. Генрих Лангенштейн (ок. 1325–1397), вице-канцлер Парижского университета, философ, математик и богослов, говорил, что, возможно, Богу угодно, чтобы существовало два папы – как и царство Давида разделилось под властью двух правителей, но другие открыто заявляли, что-де неважно, сколько пап – два, три, десять, двенадцать или по одному для каждого народа, как было сказано в письме, посланном 17 июля 1394 г. Парижским университетом Клименту VII (nihil оmпіпо curandum quot papae sint, et non modo duos aut tres, sed decem aut duodecim immo et singulis regnis singulos prefici posse, etc.).

B конце концов ситуация вышла из-под контроля пап, на первый план выдвинулись кардиналы: невзирая на отсутствие канонических прецедентов, они приняли курс, который в итоге привел к воссоединению церкви под одним главой. «Великая западная схизма», ослабив папство, привела к возрождению в католицизме концепции церковного управления, отрицавшей полноту власти папы и передававшей ее всецерковным соборам.

Неспособность обоих пап преодолеть схизму естественно приводила к мысли о необходимости созыва собора всей католической церкви для разрешения проблемы. Это заставляло прислушаться к «соборному» учению о сущности и устройстве церкви (концилиаризм), которое было выдвинуто Гильомом де Ногаре и Марсилием Падуанским в ходе их полемики, направленной, соответственно, против Бонифация VIII и Иоанна XXII. Согласно концилиаристскому учению, Церковь понималась как совокупность всех ее членов – духовенства и мирян, которым и принадлежит верховная власть. Папы – высшие руководители церкви, однако они не наделены абсолютной властью и подчинены высшей власти церкви как единого целого, волю которой выражает всецерковный собор – concilium (подобно тому, как парламент выражает волю народа в государстве). Тем самым всецерковный собор стоит выше папы: он устанавливает и изменяет обязанности и права пап и может низложить папу.

Первый канцлер Гейдельбергского университета Конрад Гельнхаузен (ок. 1320–1390), известный защитник богословия концилиаризма, в 1380 г. в Epistola Concordiae и De congregando concilia in tempore schismatis писал в ответ тем, кто заявлял, будто в отсутствие папы не может быть никакого собора (даже если соберутся-де вместе все прелаты, это будет лишь сборище сектантов), что у Церкви есть два главы: Христос и папа, и Христос никогда не покидает ее, даже если земной глава церкви умирает или заблуждается. Церковь – не папа и кардиналы, а сообщество верующих, и это Тело получает имманентную себе внутреннюю жизнь непосредственно от Христа. Конрад предлагал кардиналам по уполномочению Вселенской церкви созвать Вселенский собор для урегулирования схизмы даже в том случае, если он соберется без папы.

Упомянутый Лангенштейн, позиция которого отражала дух Парижского университета, в 1381 г. говорил о том, что учреждение папства Христом не означает, что участие папы всегда необходимо, даже если дело касается принятия или утверждения законов. Церковь могла учредить папство, даже если бы этого не сделал Христос. И если кардиналы выберут понтифика, не угодного церкви, то церковь может отменить этот выбор «царским соборным путем» (via regalis сопсіlіі). Правомочность собора не зависит от созыва его папой или от папской рецепции его решений. Собор могут созвать и светские князья. Вселенский собор, как представительство всей церкви, выше кардиналов и самого папы. Такой собор не может заблуждаться, тогда как кардиналы и папа – могут, так что искать единства и реформы церкви следует в институте Вселенского собора (consilium pacis de ипіопе et reformatione ecclesiae in concilio universali quaerenda). Позже концилиаризм Лангенштейна подержал влиятельный Ж. Жерсон.

В 1381 г. Парижский университет обратился к королю Франции с призывом настоять на созыве Вселенского собора для завершения раскола. Правда, герцог Анжуйский отправил посла университета в тюрьму, а университету было предложено более не высказываться на тему воссоединения.

В 1394 г. не успокоившийся Парижский университет предложил три метода борьбы с расколом, а именно: via cessionis – отречение обоих nan, via compromissi – обсуждение компетентной комиссией прав их обоих, и via synodi – созыв Вселенского собора, который и уладит вопрос. Был и еще один путь – via facti (решение вопроса силой), однако практика уже показала его полную бесперспективность.

Сами факультеты предпочитали первый метод, как простейший. При этом предлагалось, чтобы новые выборы после отречения обоих пап проводились кардиналами, которые занимали этот пост на момент смерти Григория XI (1378 г.) и еще живы, или же совместно кардиналами обеих коллегий.

Последний метод, созыв собора, университет считал самым сложным. Он обосновывался университетскими богословами тем, что папа подчиняется Церкви, подобно тому как Христос слушался Свою Мать и Иосифа. Авторитет собора состоит в том, что он опирается на слова Христа: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18:20), а его участниками должны стать богословы и законоведы из древних университетов, представители монашеских орденов, а также епископы, хотя многие из них и необразованы (illiterati). Кроме того, серьёзной была и каноническая коллизия: как может быть правомочным собор, созванный помимо папы?

«Невозможно, чтобы Вселенский собор созывался или проходил помимо власти папы. Однако в данном случае для созыва подобного собора власти папы недостаточно, поскольку отсутствует общепризнанный папа и нет такого человека, которому бы все подчинялись как папе. И если соберется собор под началом того или другого сомнительного человека, тот уже в силу этого будет признан папой; отсюда следует, что оба они не могут санкционировать созыв собора, поскольку верховный понтифик может быть лишь один», – размышлял К. Гельнхаузен.

Недовольный Климент VII запретил университету впредь вмешиваться в решение проблемы, осудив также кардиналов, которые собрались без его позволения и стали советовать ему воспользоваться одним из трех способов, а позже английский доминиканец Джон Хэйтон, духовник Бенедикта XIII, назвал Парижский университет за все его схоластические упражнения «дочерью сатаны, матерью заблуждения, сеятелем бунта и хулителем папы» и объявил, что «папа не отвечает перед человеческим судом, а только перед Богом и собственной совестью».

Тем временем французские Поместные соборы попытались решить, какой путь выбрать народу. Третий собор в Париже в 1398 г., на котором присутствовало 11 архиепископов и 60 епископов, ранее единодушно поддерживавших авиньонского папу, принял решение о так называемом отказе в повиновении Бенедикту, однако отказ был аннулирован национальным парламентом в 1403 г.

После несостоявшейся встречи пап в Лукке семь кардиналов Григория порвали с ним и отправились в Пизу, где выпустили манифест, заявляя, что разобраться с плохо знающим свое дело папой поможет более хорошо знающий – решить вопрос о наместнике Христа может Сам Христос, и воззвали к решению Вселенского собора. За ними последовали еще двое кардиналов. Григорий усугубил ситуацию, нарушив свое торжественное обещание и назначив в мае 1408 г. четырех кардиналов, двое из которых были его племянниками, а несколько месяцев спустя он прибавил к коллегии еще десять.

Желая всё же положить конец расколу, в марте 1409 г. кардиналы римской коллегии, перебравшиеся в Пизу, вместе с присоединившимися к ним авиньонскими кардиналами (общая коллегия включала 13 членов), действуя так, словно папы уже смещены, собрали своих епископов на объединительный собор в Пизе. Это был первый собор со статусом Вселенского (позже этот статус был дезавуирован), который был созван не папой и не императором, как прежде, а коллегией кардиналов.

Оба папы, бывшие в тот год в наличии – Григорий XII и Бенедикт XIII, – прокляли тех, кто явится на Пизанский собор, и объявили о созыве собственных соборов (Григорий XII действительно свой собор собрал), однако у них было уже слишком мало сторонников.

Пизанский собор в определенном смысле стал началом новой эпохи в истории западного христианского мира: он впервые выступил против веками господствовавшей теории папского абсолютизма, основание которой заложили Гильдебранд, Иннокентий III и их преемники. Это была отчаянная мера, пишет Ф. Шафф, предпринятая в чрезвычайной ситуации, но вместе с тем и продукт новой, свободной церковной мысли. Собор следовал идеям Жерсона и Лангенштейна о том, что Церковь остается Церковью и без присутствия папы и что Вселенский собор легитимен не только когда он собирается в отсутствие папы, но и в случае его протеста. Он нанес мощный удар по старой системе управления латинской церковью.

Собрание вышло исключительно представительным. В Пизе собрались самые выдающиеся теологи Европы, которые вели свободное обсуждение насущных церковных проблем: присутствовали 14 кардиналов (позже их число увеличилось до 24), 4 патриарха, 10 архиепископов, 79 епископов и представители еще 116 епископов, 128 аббатов и приоров и представители еще 200 аббатов, генералы доминиканского, францисканского, кармелитского и августинского орденов, гроссмейстер госпитальеров в сопровождении 6 командоров, генерал тевтонского ордена, 300 докторов богословия и канонического права, 109 представителей кафедральных и коллегиальных капитулов и посланники от многих князей, в том числе короля римлян Венцеслава, королей Англии, Франции, Польши и Кипра. Новой и важной особенностью было представительство университетов – Парижа, Болоньи, Оксфорда, Кембриджа, Монпелье, Тулузы, Анжера, Вены, Кракова, Праги и Кёльна.

Целью собора было прекращение церковного раскола и начало реформирования католической церкви.

Собор торжественно исповедал католическую веру и заявил, что все еретики и раскольники вместе с дьяволом и его ангелами попадут в вечный огонь, если до конца этой жизни не вернутся в католическую церковь.

Он подтвердил свое право на существование и на восьмом заседании провозгласил себя «Вселенским собором, представляющим всю католическую церковь, законно и разумно созванную вместе» (хотя историки до сих пор не пришли к общему мнению относительно его вселенскости: все ультрамонтанские историки ее отрицают) – в полном соответствии со взглядами д’Альи, Жерсона и других концилиаристских богословов, которые объявили, что единство Церкви состоит в ее единстве с ее Божественным Главой и что Церковь силой своей собственной власти имеет право созывать собор в ответ на Божий призыв: Древняя церковь созывала соборы, и в Иерусалиме председательствовал Иаков, а не Петр.

Д’Альи еще на синоде в Эксе 1 января 1409 г. заявил, что единство Церкви зависит от единства ее главы, Христа. Мистическое тело Христа получает от своего Божественного Главы право созывать общецерковный собор через своих представителей, ибо написано: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них, – не «во имя Петра» и не «во имя Павла», а «во имя Свое», говорит Христос, так что если верующие собираются ради благополучия Церкви, Христос находится посреди них.

Жерсон в знаменитом трактате о расколе и о праве церкви смещать папу (De auferibilitate рарае ab ecclesia), обнародованном ко времени заседаний Пиэанского собора, говорит, что, в строгом понимании, Христос – единственный Жених Церкви. Брак между папой и церковью может быть расторгнут, ибо этот духовный брак – не таинство. Папа может расстаться с церковью и отречься. Церковь также имеет право расстаться с папой, удалив его. Все служители церкви назначаются ради ее благополучия, и, если папа мешает ее благополучию, она может убрать его. Церковь обязана защищать себя. Это может быть сделано посредством общецерковного собора, собравшегося с общего согласия и без желания папы. Такой собор получает свою власть исключительно от Христа. Папа может быть смещен за ересь или раскол. Он может быть смещен даже при отсутствии его личной вины – например, если его захватили в плен сарацины и свидетели сообщили, что он мертв. Тогда должен быть избран другой папа. Но если сообщения о смерти бывшего папы окажутся ложными и он будет освобожден из плена, тогда один или другой папа должен быть смещен, потому что у церкви не может быть больше одного понтифика.

В ходе заседаний собора в проповеди на Ос. 1:11 (И соберутся сыны Иудины и Израилевы вместе, и поставят себе одну главу) Пьер Плауль из Парижского университета твердо заявил, что собор стоит выше папы, и это мнение, помимо Парижского университета, поддержали университеты Тулузы, Анжера и Орлеана, а также ученый канонист Дзабарелла, позже назначенный кардиналом.

Григорий XII и Бенедикт XIII в Пизу не прибыли и своих представителей туда не назначили, объявив, что собору неподсудны. Собор в ответ низложил обоих, воспретил христианам им повиноваться и избрал «пизанского папу» – критского грека Пьеро Филарго, принявшего имя Александра V (1409–1410)¹⁴⁷. Беллармин, не высказывая окончательного мнения, считал Александра V законным папой.

Новый папа почти тут же распустил собор, предоставив архиепископам право собрать местные соборы для реформирования их епархий и пообещав через три года собрать новый Вселенский собор для преобразования общего устройства церкви. Правда, через 10 месяцев Александр умер, не успев реализовать свои обещания; на папский престол вступил Иоанн XXIII (1410–1415)¹⁴⁸. До церковных реформ дело не дошло.

He прекратилась и схизма. Ни один из конкурентов не подчинился соборному решению, так что после 1409 г. католической церковью правили уже три папы. При этом Шотландия и Испания оставались верны Бенедикту, Неаполь и области Центральной Европы продолжали слушаться Григория, но большая часть христианского мира была склонна поддержать Александра, хотя Парижский университет выступил против него, когда он распространил на нищенствующие ордена право принимать исповедь. «Пизанский папа» Иоанн XXIII созвал собор в Риме в апреле 1412 г., но от его малолюдных заседаний мало что сохранилось – кроме постановления сжечь произведения Уиклифа. Собор был распущен 10 февраля 1413 г.

Таким образом, Пизанский собор 1409 г. не только не оздоровил католическую церковь, но даже не уничтожил схизму: вместо двух пап стало трое. В то же время Пизанский собор показал, что латинская церковь не утратила внутреннего сознания своего единства, несмотря на присутствие в ней двух понтификов, и сыграл важную роль в подготовке к впечатляющему собору, который состоялся в Констанце пять лет спустя.

В ноябре 1414 г. еще не коронованный император Священной Римской империи Сигизмунд I, обеспокоенный не только великой схизмой, но и нарастанием проблем в Богемии, связанных с народно-еретическим движением Яна Гуса, принудил Иоанна XXIII созвать Констанцский собор, который осудил всех троих.

Перед собором (XVI Вселенским по католическому счету), который историки называют «самым важным собором Средних веков», стояли три главные задачи: защита католической веры от ереси (causa fidei), восстановление церковного единства прекращением схизмы (causa unionis) и преобразование католической церкви, средневековое устройство которой оказалось к тому времени совершенно неприспособленным (causa reformationis). Он продолжался почти четыре года и оказался одним из самых впечатляющих собраний, которые когда-либо созывались в Западной Европе. Это был настоящий парламент народов, съезд ведущих умов того времени, которые сплотились для того, чтобы высказаться по самому животрепещущему вопросу – о воссоединении христианского мира под одним не вызывающим сомнения главой.

Всего состоялось 45 публичных заседаний. На соборе присутствовали 33 кардинала, 5 патриархов, 47 архиепископов, 145 епископов, 93 номинальных епископа, 217 докторов богословия, 361 доктор обоих видов права, 171 доктор медицины, а также великое множество магистров искусств из 37 университетов, 38 герцогов, 173 графа, 71 барон, более 1500 рыцарей, 142 писаря, 1700 горнистов, скрипачей и других музыкантов. Английскую и шотландскую делегацию, не превышавшую дюжины человек, сопровождали 700 или 800 всадников в великолепном убранстве, с флейтистами и другими музыкантами во главе. Григория XII представляли два депутата: номинальный латинский патриарх Константинополя и Джованни Доминичи из Рагузы.

В городе и в окрестностях не утихало веселье: турниры, танцы, акробатические представления, шествия, концерты. На улицах или в арендованных домах торговали собой 700 профессиональных блудниц, а о количестве тех, что занимались этим тайно, можно только догадываться. Для приезжих было приготовлено 36 тыс. постелей. За время собора, как говорили, 500 человек утонули в озере. Я. Гус писал: «Этот собор был скопищем порока, и швейцарцы утверждают, что жизни целого поколения не хватит, чтобы очистить Констанц от совершенных в нем собором грехов».

Собор должен был обсудить вопросы воссоединения латинской церкви под одним папой и проведения церковных реформ (in hoc generali concilia agendum fuit de pace et unione perfecta ecclesiae secundo de reformatione illius, как записал в своем дневнике участник собора французский канонист Гильом кардинал Филластр), а также осуждения ереси, в том числе – Яна Гуса и Иеронима Пражского. Д’Альи обосновывал вывод о необязательной непогрешимости соборов, что позволяло отменить решение об избрании папы, принятое в Пизе. Джованни из Рагузы (его сделает кардиналом в 1440 г. антипапа Феликс V) и Филластр советовали всем трем папам отречься, и эта идея становилась все более и более популярной. Епископ Верденский Дитрих фон Нигейм решительно выступал за нее в трактате о церковной реформе. После некоторого промедления к ней склонился и император.

С ноября 1414 г. по январь 1415 г. собор, как отметил в своем дневнике Филластр, придерживался тактики noli me tangere (ср.: Ин. 20:17) – воздержания от конкретных решений. В начале февраля 1415 г. было начато обсуждение правила, требующего голосования народов (их было 5: итальянский, немецкий, к которому были причислены венгры, поляки, датчане, шведы и норвежцы; французский, английский и испанский; кардиналы образовали особую группу). Оно было принято 7 февраля для преодоления голоса восьмидесяти итальянских епископов и докторов, которые были верны папе Иоанну (правда, никаких сведений о формальном постановлении собора, согласно которому был введен этот способ голосования, до нас не дошло).

Согласно этому правилу, которому не следовал ни до, ни после ни один собор, кроме незначительного собора в Сиене (1423 г.), Англия, Франция, Италия и Германия получали по одному голосу в принятии соборных решений, а в 1417 г., когда собору подчинились Арагон, Кастилия и Шотландия, право пятого голоса было отдано Испании. Представителей Англии было меньше всего. К германскому представительству были отнесены Скандинавия, Польша и Венгрия. Народы собрались в отдельных залах, каждый под своим председательством. Голоса, принятые большинством народа, учитывались на публичных заседаниях собора. Право голосования народов распространялось на разного рода ученых и князей.

Кардиналы попросили, чтобы их группе было дано отдельное право голоса, но им было отказано. Они были отнесены к народам, к которым принадлежали, и пользовались таким же правом голоса, как и другие люди.

С появлением итальянского трактата с обвинениями против Иоанна стало очевидно, что необходимо отречение всех трех пап. Иоанн (говорят, что до собора он подарил императору 50 тыс. гульденов, чтобы гарантировать своё папство) согласился отречься во избежание худшей участи (были слухи, что он получил за это 30 тыс. гульденов). Под радостный колокольный звон он объявил об этом на втором заседании собора 2 марта 1415 г. «Я, Иоанн XXIII, папа, обещаю, соглашаюсь и обязуюсь, приношу обет и клянусь перед Богом, церковью и этим святым собором, по доброй воле и искренне, даровать мир церкви посредством отречения, если другие претенденты, Бенедикт и Григорий, поступят так же», – подтвердил он свои слова пять дней спустя буллой pro timore regis Romanorum, a 20 марта в отчаянии бежал «на маленькой лошаденке» из Констанца, на «нездоровый воздух» которого давно жаловался, и начал рассылать письма всей Европе, чтобы возбудить к себе сочувствие и найти поддержку.

Собор, оставшись без папы, произвел революцию в латинском богословии, приняв каноническое обоснование своих правомочий – в том числе касательно того, что Вселенский собор может быть созван прелатами и светскими правителями, что он выше папы (superius in auctoritate, superius in dignitate, superius in officio), папа должен ему во всем подчиняться (tali епіт concilio ipse Papa in omnibus tenetur obedire), a он, как орган всей Церкви, дающей ему власть «вязать и решить», может ограничивать и отменять папскую юрисдикцию (tale concilium potest potestatem Papae limitare quia tali concilio, cum reprsesentet Ecclesiam universalem, claves ligandi et solvendi sunt concessae; tale concilium jura papalia potest tollere), может избрать папу, ограничить его власть или низложить его, причем папа не может апеллировать против его решения (tale concilium potest рараm eligere, privare et deponere; a tali concilio nullus potest appellare); o том, что каноны собора неизменны и отменить их может только другой Вселенский собор (tale concilium potest jura nova condere, et facta ac antiqua destruere, talis etiam concilii constitutiones, statuta et regulae sunt immutabiles et indispensabiles per quamcumquam personam inferiorem concilio).

Собор начал суд над Иоанном XXIII – «закоренелым грешником, безнравственным негодяем, симонистом, поджигателем, изменником, убийцей и растлителем», против которого были выдвинуты обвинения почти во всех известных человечеству преступлениях, а также в ереси, так как он часто отрицал жизнь после смерти (как писал о нем современник Дитрих фон Нигейм: «Неслыханные, ни с чем не сравнимые “дела” творил Косса во время своего пребывания в Риме. Здесь было все: разврат, кровосмешение, измены, насилия и другие гнусные виды греха, против которых обращен был когда-то гнев Божий»),

29 мая 1415 г. Иоанн был смещен, арестован (позже его отпустили за 30 тыс. гульденов), затем подчинился Мартину V, в 1419 г. получил назначение кардиналом-епископом Тускулума и через полгода умер. Но память о нем была настолько сильной, что более 500 лет римские понтифики избегали имени «Иоанн».

После осуждения Иоанна немедленно отрекся Григорий, исполнив свое обещание, о чем было объявлено на четырнадцатом заседании 4 июля 1415 г. Публично оглашенная булла Григория от 15 мая 1414 г. «созывала и признавала Вселенский собор, поскольку Бальтазар Косса, Иоанн XXIII, не присутствует там и не председательствует». Отречение было сформулировано так: «Я отрекаюсь, во имя Господа, от папства и от всех прав, и титула, и привилегий, которые дарованы папе Господом Иисусом Христом, на этом священном синоде и Вселенском соборе, представляющем святую Римскую и Вселенскую Церковь». Кардиналы Григория заняли свои места в единой коллегии, сам Григорий был назначен кардиналом-епископом Порто и Санта Руфины, папским легатом в Анконе и умер в 1417 г.

Педро де Луна – последний авиньонский папа Бенедикт XIII – пытался уклониться, упорно именовал собор «синодом», потерял поддержку Франции и был смещен императором, но в ноябре бежал в Пеньисколу близ Валенсии, где в очередной раз осудил Констанцский собор, собрал собственный и, наконец, 13 декабря 1415 г. был еще раз смещен – теперь уже собственными кардиналами, уставшими от конфликта. После этого от него отложились Арагон и все другие страны, которые еще его поддерживали. Соборное решение о смещении Бенедикта состоялось в 1417 г., однако де Луна его не признавал до самой смерти в Пеньисколе в 1423 г., оставаясь «папой без церкви и пастырем без овец». После него остались 4 кардинала, трое из которых избрали папой каноника из Барселоны Хиля Санчеса де Муньоса под именем Климента VIII (1423–1429), который впоследствии отрекся, и Мартин V сделал его епископом Майорки, где он обладал всей полнотой власти. Четвертый кардинал Жан Каррье в 1424 г. избрал папой себя (правда, существует история, что вначале он избрал папой французского кардинала Бернара Гарнье, хотя тот этот факт и свое знакомство с Каррье всегда отрицал, а уже потом был избран сам псевдо-кардиналом Жаном Фаральдом), принял имя Бенедикта XIV и умер в 1430, 1433 или 1437 г. Ему наследовали антипапы Пьер Тифан – Бенедикт XV (1437–1470) и Жан Ланглад – Бенедикт XVI (1470–1499), после чего линия «папы одного замка» окончательно прервалась.

Для завершения раскола собору оставалось выбрать нового понтифика, после чего он мог бы приступить к обсуждению реформ в церкви. Решение второго вопроса под давлением кардиналов было отложено до выборов папы.

9 октября 1417 г. в 39-м заседании собор постановил избрать папу, как только будет утвержден общий план реформы. Последнее было сделано посредством пяти общих соборных декретов о реформе.

Декрет о Вселенских соборах (Frequens) постановлял следующий Вселенский собор собрать через пять лет после окончания Констанцского, второй – через семь после предыдущего, далее – через каждые 10 лет, и так – «до скончания века». Декретом о предохранительных правилах против будущих схизм постановлялось на следующий год по возникновении схизмы собирать для решения спора Вселенский собор, на который должны были являться спорящие за папский сан; с открытием собора они устранялись от папских дел. По третьему декрету вновь избранный папа перед провозглашением его выбора должен произнести исповедание веры. Четвертый декрет запрещал низложение и перемещение прелатов без важной причины, без выслушивания их и без письменного согласия кардиналов. Наконец, по пятому декрету наследство после умерших лиц духовного звания не могло быть отбираемо папой, равно как и пошлины, следовавшие прелату за ревизию церквей. Кроме того, был издан декрет для обеспечения безопасности реформы (cautio de fienda reformatione), постановлявший, что конклав образуют кардиналы и депутаты наций, по шести от каждой нации.

Собор составил для будущего папы краткий конспект церковных реформ, которые ему надлежало провести «совместно со Святым собором» или его делегированными представителями по нациям, основываясь на правосудии и стремлении к надлежащему церковному управлению.

Собор в своей 40-й сессии 30 октября 1417 г. потребовал от римского понтифика, которого собирался избрать, определить: 1) количество, качество и национальность кардиналов; 2) непременные привилегии (резервации) Апостольского престола; 3) аннаты, общие и мелкие повинности; 4) порядок жалования (коллации) бенефициев и иных льгот; 5) случаи, которые подлежат и не подлежат разбирательству в римской курии; 6) порядок апеллирования к Римской курии; 7) полномочия папской канцелярии и пенитенциариев; 8) положение об изъятиях и инкорпорациях, совершенных во время схизмы; 9) порядок коммендации¹⁴⁹; 10) порядок выборов клира и 11) интеркаляций¹⁵⁰; 12) неотчуждаемые права Римской церкви и других церквей; 13) основания и порядок, на которых папа может быть подвергнут прещению или низложен; 14) пути искоренения симонии; 15) порядок диспенсаций; 16) доходы папы и кардиналов; 17) положение об индульгенциях; наконец, 18) порядок взимания десятины.

Как видно из соборных документов (включая требования собора, выдвинутые в адрес новоизбираемого папы), церковные реформы понимались собором исключительно как организационно-управленческое, каноническое и финансовое упорядочение жизни католической церкви. Вопросы догматического, литургического и пастырского характера не выходили на передний план – по всей видимости, положение в данных сферах церковной жизни участников собора вполне устраивало.

11 ноября 1417 г. папой был избран Оддо́не кардинал Коло́нна, который принял имя Мартина V (1417–1431). Это был странный конклав: в запертом здании (от единственного входа было три ключа: один – у короля, второй – у соборного капитула Констанца, третий – у самого Вселенского собора) голосовали не только 23 кардинала, но и по 6 представителей от каждого из 5 народов.

Западная церковь снова была объединена под одним главой, который не замедлил вернуть папской власти в католической церкви ее утраченную абсолютную полноту (чего и боялись кардиналы-выборщики). Коронация состоялась в Мюнстере – Мартин V стал единственным римским папой, коронованным на германской земле.

Кардинал Колонна на момент избрания был иподиаконом; поспешнее, чем некогда Фотия, патриарха Константинополя, 12 ноября его рукоположили во диакона, 13 ноября во священника и 14 ноября во епископа, и уже 21 ноября он принял папское посвящение. Новый папа принадлежал к старинному римскому баронскому роду, и это служило для всех некоей гарантией, что Святой престол вновь переместится в Рим.

На повестку дня встали меры по реформе церкви и даже были достигнуты некоторые успехи: Констанцский собор решил ряд вопросов, связанных с обновлением церкви и церковной доктриной (в частности, были осуждены реформаторские взгляды англичанина Дж. Уиклифа и чеха Я. Гуса; сам Ян Гус и его сподвижник Иероним Пражский по приговору собора были сожжены за ересь – один 6 июля 1415 г., другой – 30 мая 1416 г.), осудил под угрозой экскоммуникации причащение мирян «под двумя видами» (хлеба и вина) и объявил об отмене ряда выплат в пользу папской курии (в частности, аннатов¹⁵¹).

Было урезано папское право на индульгенции; коллегия кардиналов была ограничена 24 членами, причем в ней должны быть пропорционально представлены разные части церкви и ни от одного монашеского ордена в коллегии не должно быть больше одного члена; было установлено, что никто из братьев или племянников кардинала при его жизни не может стать членом курии.

Собор также принял решения касательно нравственности клира: было указано клирикам соблюдать установленные приличия в отношении одежды (с тем чтобы они прекратили гнаться за мирянами в образе жизни, внешним своим обликом демонстрируя то, что содержат на уме), а также тонзуры, так чтобы стиль одежды и прически соответствовал праведности их жизни. В частности, как мирским, так и монашествующим священникам, а также прелатам было запрещено носить излишне роскошные длинные перчатки до локтей и одежду с вырезами по бокам и на спине и с меховой опушкой по краям – тем более за богослужением вместе со стихарями и другим облачением.

Кроме того, одно из постановлений (декрет Наес Sancta Synodus, известный также как Sacrosancta), составленное под влиянием Жерсона и принятое 6 апреля 1415 г. на 5-й сессии собора в период sede vacante, гласило, что собор, представляющий всю Вселенскую церковь, обладает наивысшей властью, данной ему Христом, и все, в том числе и папа, должны подчиняться этой власти. Фактически этот «революционный» декрет, который современные католические историки и богословы считают одним из самых спорных документов в истории папства, ревизовал основные положения буллы Unam Sanctam, формально отвергнув принцип папской автократии. Папа становился «конституционным монархом» католической церкви.

«(...) законно собранный в Духе Святом Вселенский собор, представляющий католическую церковь, имеет власть непосредственно от Христа, и каждый человек любого статуса и достоинства, даже и папского, связан обязательством подчиниться ему в вопросах, относящихся к вере и к искоренению так называемой схизмы, и к реформе названной церкви в ее главе и членах.

(...) кто бы то ни был любого происхождения, статуса и достоинства, даже и папского, кто не подчинится мандатам, статутам, постановлениям или указаниям настоящего святого собора или любого иного законно собранного Вселенского собора, касательно вышепоименованных или связанных с ними предметов, подлежит заслуженному покаянию, если не раскается, и должен быть в случае необходимости соответствующим образом наказан согласно иным законам, даже если и обратится»¹⁵².

Декрет Sacrosancta и постановление о периодичности созыва Вселенских соборов стали каноническим выражением концилиаризма.

Естественно, ни один папа их не утверждал. На этом основании (а также ввиду того, что приняты эти документы были в заседаниях, состоявшихся до официального утверждения начала работ собора папой Григорием XII) декрет Наес Sancta был дезавуирован Римом, а сами начальные заседания собора признаны незаконным сборищем епископов.

Помимо прочего, собор постановил также сочинить наставление о праведной христианской кончине (что было для средневековой Европы весьма актуально в контексте частых политических потрясений в XV в., приводивших к гибели большого числа людей, и разразившейся за 60 лет до того устрашающей эпидемии «черной смерти»); реализацией этого соборного постановления стала появившаяся в 1415 г. книга Ars moriendi («Искусство умирать»).

Акты Констанцского собора стали достоянием общественности только в 1442 г. согласно распоряжению Базельского собора; первое печатное издание вышло в 1500 г. и нашло широкое одобрение в реформаторских (в том числе и реформационных) кругах.

В марте 1418 г. Мартин V заключил конкордаты с народами: французским и немецким (каждый на 5 лет), английским (вечный, от 21 июля 1418 г.) и испанским (от 13 мая 1418 г.), которые стали важными вехами в развитии церковного конституционного права и открыли новую эпоху во взаимоотношениях отдельных народов католической Европы и их церквей с Римом. Эти конкордаты устанавливали правила назначения кардиналов и регулировали их количество, ограничивали право папских назначений на должности, регламентировали сбор аннатов и непосредственных налогов, определяли причины для апелляции в Рим и решали другие проблемы. Они стали основой системы тайных или открытых договоров, с помощью которых папство с тех пор строило свои отношения с народами Европы.

По завершении сорок пятого заседания 22 апреля 1418 г., папа распустил собор, так и не утвердив его декреты (собор, впрочем, этого не требовал: согласно концилиаристской концепции, решения Вселенского собора действительны и без папского утверждения), 16 мая уехал из Констанца, но в Рим, ввиду военных перипетий, смог вступить только 28 сентября 1420 г.

Вечный город в то время был завален мусором и сделался добычей разбойников, мосты и здания разрушались, церкви стояли без крыш, у собора св. Павла фуори ле Мура паслись коровы и овцы, а волки нападали на людей прямо внутри городских стен. С прибытием Мартина началась новая эпоха: город был очищен от разбойников, папа восстановил Латеранский дворец, починил портик и сделал новую крышу в соборе св. Петра, привел город в порядок, достойный папской столицы, и стал для города (как написано на его гробнице) «счастьем своего времени» (temporum suorum felicitas).

Мартин проявил интерес к религии: он перевез в Рим останки Моники, матери блж. Августина, и издал буллу о ее канонизации. При этом он попутно задал тон системе образования, публично заявив по прибытии мощей в Рим: «У нас есть святой Августин, так зачем же нам проницательность Аристотеля, красноречие Платона, репутация Пифагора? Мы не нуждаемся в этих людях. Нам достаточно Августина. Если мы хотим узнать истину, науку и веру, где мы найдем кого-либо более мудрого, ученого и святого, чем святой Августин?»

О церковных реформах, обещанных в Констанце, Мартин не вспоминал. Старые злоупотребления при распределении должностей и торговля ими продолжались, папским братьям были отданы Амальфи и Альба, племянника Просперо Мартин сделал кардиналом и выделил своей семье крупные земельные участки.

Правда, он провел, в соответствии с постановлениями Констанцского собора, немноголюдный собор в Павии в 1423–1424 гг., осудивший заблуждения Уиклифа и Гуса, и под давлением общественного мнения назначил собор в Базеле в 1431 г., но не дожил до начала его заседаний.

«Великая схизма» привела к весьма серьезным последствиям для жизни католической церкви:

– экклезиологические последствия вели к кризису церковного управления: епископы и суверены стали с подозрением относиться к папству и доверяли лишь собору, которого, в свою очередь, опасались папы;

– богословские последствия были связаны с влиянием духа секуляризма: внутри самой католической церкви Ян Гус в Богемии и Джон Уиклиф в Англии развивали учения, противоречившие католической доктрине; мученичество Яна Гуса, осужденного Констанцским собором и сожженного за ересь, превратило его в народного героя и лишь сильнее разожгло пламя чешского национализма;

– психологические последствия схизмы вели к смущению умов верующих: взаимные отлучения приводили к тому, что простые христиане оказывались под угрозой отойти в иной мир без последнего причастия в смутные времена, когда умирали часто и внезапно; церковь представляла собой множество людей, покинутых своими пастырями – христианин был полностью предоставлен самому себе и психологически травмирован тем, что, принадлежа церкви, он оставлен своими пастырями или уже не может испытывать к ним доверия.

Как отмечается в литературе, христианский народ нашел способ преодолеть постигшие его потрясения и ужасающее духовное одиночество. Возникают новые формы личного религиозного поведения – пристрастие к конкретному и видимому, а также к внутреннему, дающему успокоение благочестию. В ряде случаев оно выливалось, например, в благоговейное отношение к реликвиям – к ним прикасались, их хранили при себе, чтобы обрести защиту. Одиноко стоящий в огромном храме, где звучит латинская речь, народ просил дать ему «увидеть Бога» – созерцать с молитвой евхаристическую Хостию и поклоняться Святым Дарам; этот обряд совершался в праздник Тела Господня (Corpus Domini), широко распространившийся в начале XIV в.

В христианский мир вошел страх смерти и загробной участи, который питали распространившиеся по всей Европе наставления валенсийского доминиканца Винсе́нте Ферре́ра (1350–1419), полные впечатляющих рассказов об аде и Страшном суде. Кладбища ассоциировались с пляской смерти, картина которой говорила об ужасающем равенстве перед ней всех людей – пап, королей, крестьян и горожан. Преждевременная смерть во время эпидемии или на войне была обычным делом. Люди перебирали четки, накапливали добрые дела или собирали индульгенции, и это вселяло уверенность и оберегало в случае внезапной смерти, после которой, согласно верованиям того времени, душа должна была попасть в чистилище, а получившая большое влияние в ту эпоху богословская концепция взятия в небесную славу Пресвятой Девы давала христианину надежду избежать тлена смерти через веру в нетленность тела Марии и в свое собственное воскресение.

Церковь осуждает любую крайность жизни духа (за исключением опыта святых и мистиков): как его усыпление, так и, напротив, излишнюю экзальтацию. Чтобы умерить страсть к конкретному и излишнему самоуглублению, духовные учителя предложили образец благочестия, названный «современным благочестием» (фламанд. devotio moderna). Оно опиралось на полное любви созерцание воплощенного Бога, Христа-Человека, настолько близкого, что можно Ему подражать, – к этому призывает важнейший духовный трактат той эпохи «О подражании Христу» Фомы́ Кемпи́йского (ок. 1379–1471).

В противовес «новому благочестию» возникали бесчисленные братства друзей Божиих (как называли это рейнские мистики): начиналась эпоха создававшихся с благочестивыми целями братств, которые заполняли образовавшуюся пустоту и, видимо, стремились преодолеть тревогу и чувство одиночества.

Наконец, христианский народ, вовлеченный в межнациональные распри, смог придать понятию нации менее узкое значение, в большей степени соответствующее Евангелию и учению о Церкви. Так, сожженная в 1431 г. в возрасте восемнадцати лет Жанна д’Арк изгнала англичан из Франции, движимая убежденностью, что существует одна справедливость, одно право и одно призвание для всех наций: она освятила земную нацию, приблизив ее к Царству Небесному, хотя приняла осуждение от тех людей, которые были призваны воплощать собой Град Божий, но поставили себя на службу земной политике. Пятьдесят лет спустя в декабре 1483 г. отшельник-мистик Николай Флюйский, крестьянин по происхождению, объединил родную Швейцарию, примирив мудрыми словами христианина участников Станского сейма. Конфедераты осознали, что он спокойно, но героически отстаивал национальный идеал.

Ренессансные папы были охвачены страхом перед богословием концилиаризма и порожденным им соборным движением. Папа Мартин V, объявивший, наконец, о созыве нового Вселенского собора, не дожил до его открытия. В соглашении, которое заключил конклав, избравший папой Евгения IV (1431–1447), племянника Григория XII, кардиналы обещали, что тот, кто будет выбран, будет действовать в интересах приближающегося Вселенского собора, будет соблюдать правила Констанцского собора при назначении кардиналов, советоваться со священной коллегией по вопросам папской администрации и проведет реформы в церкви. Аналогичное соглашение еще в 1352 г. подписал конклав, избравший Иннокентия VI, такие же соглашения будет подписывать почти каждый конклав вплоть до Реформации, однако каждый новый папа забывал о них сразу после конклава и следовал собственному курсу.

Начавшийся летом 1431 г. Базелъский собор (1431–1449), перед которым были поставлены задачи завершить проведение намеченных собором в Констанце реформ и мирно уладить вопрос с богемской ересью, не был поддержан папой и стал полем битвы между концилиаристами и сторонниками папского абсолютизма. Среди 500 членов собора вряд ли нашлось бы 20 епископов – его члены были в основном низшими клириками или учеными мирянами («В древности епископы решали проблемы церкви, теперь это делает паства», – сказал на сей счет папский легат на соборе камальдул Амвросий Траверсари).

Гуманист Николай кардинал Кребс из Кузы (1401–1464), представитель схоластов, выступил в 1433 г. в своей Concordantia catholica за высшие полномочия соборов. Концилиаристские идеи разделяли Энеа Сильвио кардинал Пикколомини, будущий папа Пий II, кардинал Чезарини, антиохийский латинский патриарх Иоанн и многие другие.

Кардинал-доминиканец Хуан де Торквемада (1388–1468), представлявший на соборе свой орден и короля Кастилии, в Summa de ecclesia выступил в поддержку папской непогрешимости, и его труд на многие годы стал классическим авторитетом, подтверждающим папские претензии.

Когда стало ясно, что собор не признаёт над собой никакой земной власти, папа Евгений, который не был готов терпеть свободные обсуждения и самоутверждение собора, решил перенести его в Болонью на 18 декабря 1431 г. Булла произвела впечатление: собор немедленно заявил, что продолжает заседания. Это было бунтом, но на стороне собора были народы и общественное мнение, а также правила собора в Констанце. 15 февраля 1432 г. собор объявил о своей высшей власти и о том, что папа не имеет права откладывать или переносить Вселенский собор без согласия последнего. Император Сигизмунд решительно поддержал собор, как и французский Поместный собор в Бурже в начале 1432 г., а Парижский университет писал, что указ Евгения о переносе собора выпущен по дьявольскому наущению.

На третьем заседании 29 апреля 1432 г. собор призвал папу отменить буллу и явиться на собор лично. На четвертом заседании, 20 июня, собор объявил, что, если папский престол опустеет, избрание должно проводиться в Базеле и что Евгений не имеет права назначать новых кардиналов, находясь вне Базеля. 18 декабря собор дал папе 60 дней, чтобы прибыть в город, угрожая в противном случае формальным разбирательством.

Под давлением оппозиции кардиналов и общества и опасаясь переворота в Риме, папа уступил и буллой Dudum sacrum от 15 декабря 1433 г. отозвал три буллы, начиная с той, где объявлялось о переносе. Он заявил, что объявляет «Вселенский собор в Базеле законным с момента его открытия» (Decernimus et declaramus generale concilium Basiliense a tempore inchoationis suae legitime continuatum fuisse et esse (...) quidquid per nos aut nostro nomine in prejudicium et derogationem sacri concilii Basiliensis seu contra ejus auctoritatem factum et attentatum seu assertum est, cassamus, revocamus, irritamus et annullamus, nullas, irritas fuisse et esse declaramus), и назначил легатов для председательства на соборе. Как считает Деллингер, булла Евгения – самое недвусмысленное из всех возможных признание высшей власти соборов, которой папа подчинился. Из единовластного главы церкви, непосредственно назначенного Богом и не отвечающего перед человеческим судом, верховный понтифик превратился в исполнителя воли собора.

Решив вопрос о своей власти, собор предпринял меры для реформы латинской церкви, «ее главы и членов». Он вновь подтвердил ограничение числа кардиналов двадцатью четырьмя и настаивал на наличии у них соответствующих качеств (необходимая мера, так как Евгений сделал кардиналами двух своих племянников). Аннаты, выплаты за паллий, продажа церковных должностей и другие подати, учрежденные апостольским престолом, упразднялись. Право апелляции в Рим было ограничено. Покушение на папские доходы было смягчено обещанием позаботиться об изыскании других источников.

Было объявлено о регулярном созыве провинциальных соборов и свободе церковных выборов.

Собор принял принципиально новый метод обращения с еретиками, гарантировав гуситам и их представителям право свободного обсуждения. Собор пытался найти способы примирения с гуситами (ввиду их военных успехов в Чехии) и, путем компромисса, с умеренными гуситами – «чашниками»: в 1433 г. с ними были заключены Пражские компактаты. В целях поиска умиротворения гуситам было даровано право пользоваться св. Чашей и сделаны другие уступки. «Табориты» сразу же не признали эти договоренности, Рим продержался несколько дольше, но все же компактаты были отменены Пием II (1458–1464) в 1462 г.

В 1439 г. был обнародован соборный декрет о Непорочном зачатии, согласно которому Дева Мария всегда была свободна от первородного и реального греха (immunem semper fuisse ab omni originali et actuali culpa). Позже это соборное решение поддержал папа Сикст IV, который издал две буллы о поклонении Деве Марии и учении о Ее Непорочном зачатии, в которых, однако, объявил, что вопрос о Ее безгрешности после момента зачатия не решен Римской церковью и апостольским престолом (nondum ab ecclesia romana et apostolica sede decisum).

Тем временем папа Евгений 1 июня 1436 г. обратился к князьям Европы с жалобой на отмену папских источников дохода, устранение молитвы за папу из литургии и предоставление права голоса на соборе низшему клиру.

Неожиданным союзником папы стала греческая проблема, приобретшая в это время большое значение в европейской политике. Собственно, она и дала папе возможность прекратить собор.

Из Константинополя в адрес папы и собора поступили несколько предложений о воссоединении. Обсуждая возможное место встречи представителей сторон, греки предпочитали какой-нибудь итальянский город или Вену, что устраивало и Евгения. Когда дело дошло до окончательного решения, собор 355 голосами против 244 решил продолжать заседания в Базеле или, если грекам это неудобно, то в Авиньоне. Меньшинство, поддержавшее папу, высказалось за Флоренцию или Удине. В булле от 18 сентября 1437 г., подписанной восемью кардиналами, Евгений осуждал собор за сепаратные переговоры с греками, объявлял его отложенным и, якобы по просьбе греков, переносил заседания в Феррару.

Воссоединение христианства было вопросом гораздо более насущным, чем борьба с церковными злоупотреблениями. Греки отправились в Феррару. Прелаты, в том числе кардиналы Чезарини и Николай Кузанский, также постепенно перебрались за Альпы. Единственным кардиналом, оставшимся в Базеле, был Алеман, архиепископ Арля. Началась открытая борьба между папой и собором. На двадцать восьмом заседании, в октябре 1437 г., собор объявил папскую буллу недействительной и призвал Евгения явиться на собор лично или прислать легата, 24 января 1438 г. отстранил папу, a 25 июня 1439 г., на тридцать четвертом заседании, объявил его «устраненным, низложенным, лишенным прав и низвергнутым» как возмутителя спокойствия Церкви, симониста и клятвопреступника, неисправимого, отошедшего от веры, раскольника и упорствующего еретика (Eugenium fuisse et esse notorium et manifestum contumacem, violatorem assiduum atque contemptorem sacrorum canonum synodalium, pacis et unitatis Ecclesiae Dei perturbatorem notorium (...) simoniacum, perjurum, incorrigibilem, schismaticum, a fide devium, pertinacem haereticum, dilapidatorem jurium et bonorum ecclesiae, inutilem et damnosum ad administrationem romani pontificii). До этого, на тридцать третьем заседании, собравшиеся снова торжественно объявили о высшей власти соборов, отвергли право папы откладывать или переносить Вселенский собор, а тех, кто утверждает обратное, объявили еретиками.

Тем временем 8 января 1438 г. открылся собор в Ферраре, с каждым днем становившийся многолюднее. Он начался с осуждения Базельского собора и приступил к изучению возможности объединения Западной и Восточных церквей, прежде всего – догматических препятствий к этому объединению (главным образом, вопросы о Filioque, о чистилище, о верховенстве папы Римского во Вселенской церкви, о Евхаристии).

Французский король Карл VII встал на сторону папы, хотя летом 1438 г. на Поместном соборе в Бурже, по сути, были приняты реформы, предложенные Базельским собором: буржская Прагматическая санкция подтверждала высшую власть соборов и их созыв раз в десять лет, упраздняла аннаты и право первых плодов, устанавливала назначение на крупные бенефиции посредством выборов и ограничивала количество кардиналов двадцатью четырьмя. Эти постановления стали основой галликанских свобод.

Немецкие князья и церковные деятели либо были нейтральны, либо поддерживали Базельский собор, и только новый римский король Фридрих III встал на сторону Евгения. В результате длительной интриги, сопровождавшейся рядом уступок, папе удалось привлечь «протестных» немецких князей на свою сторону: согласно «конкордату князей», заключенному в 1447 г. усилиями опытного папского легата Энеа Сильвио Пикколо́мини, папа восстановил на постах смещенных им ранее концилиаристских архиепископов Трира и Кёльна, признал высшую власть Вселенских соборов и дал Фридриху право при его жизни назначать епископов Тренто, Бриксена, Хура, Гурка, Триеста и Пильзена, а также ему и его потомкам – право заполнять, с одобрения папы, 100 австрийских бецефициев. Эти уступки Евгений ратифицировал в четырех буллах от 5–7 февраля 1447 г.: первая булла обещала созыв нового собора; вторая содержала предварительное одобрение некоторых решений Базельского собора; в третьей и четвертой буллах определялись детали достигнутых соглашений, причем в последней (Salvatoria) объявлялось, что папа не имел намерения умалить права апостольского престола, а если его преемники сочтут его уступки противоречащими учению отцов, они могут считать их недействительными.

Базельский собор вошел в фазу полного разрыва с Римом и выбрал папой Амадея, герцога Савойского, принявшего имя Феликса V (1440–1449). Он был немедленно отлучен папским собором в Ферраре и стал последним антипапой в истории Римской церкви. Начался новый раскол.

Базельский собор продолжал тянуться без примечательных деяний. Он лишь, противореча самому себе, даровал Феликсу V десятину, в июне 1448 г. переместился в Лозанну, проголосовал за признание законным папой преемника Евгения Николая V (после чего тот в 1449 г. признал Базельско-Лозаннский собор как Вселенский – sub nomine generalis concilii) и самораспустился 25 апреля 1449 г.

Базельский собор завершил череду трех соборов, основной задачей которых были прекращение церковного раскола и борьба со злоупотреблениями в церкви. Раскол был прекращен, но злоупотребления остались; более того, при последних папах XV в. они стали более вопиющими. Папе Евгению удалось сохранить средневековые воззрения на папство и задержать церковную реформу. Последующие папы на практике отвергли теорию высшей власти общецерковных соборов, которую там с таким достоинством отстаивали.

Продолжавшийся собор в Ферраре уже не пытался решать проблему церковных реформ или соперничать с Базельским собором. После шестнадцати заседаний в Ферраре папа Евгений в феврале 1439 г. перенес собор во Флоренцию. В качестве причины указывались нездоровые условия в Ферраре, но на самом деле флорентийцы предложили Евгению обеспечить гарантированную поддержку гостями с Востока, удалив их от побережья, чтобы греки не могли вернуться домой до заключения союза. В 1442 г. собор переехал в Латеранский дворец в Риме.

Заседания в Ферраре, Флоренции и Риме прибавляются к первым двадцати пяти заседаниям в Базеле, и все вместе они считаются в католицизме XVII Вселенским собором. 7 августа 1445 г. папа Евгений распустил этот долгий собор (1438–1445 гг.: до 1439 г. в Ферраре, в 1439–1442 гг. – во Флоренции, в 1443– 1445 гг. – в Риме). «Флоренция положила конец развитию концилиаристского движения на Западе, которое угрожало изменить само устройство церкви. Великим достижением Флорентийского собора для Запада было то, что он обеспечил победу пап в борьбе против концилиаризма и выживание традиционного порядка церкви», – так оценивается значение Ферраро-Флорентийского собора католическими учеными.

При первой же возможности Святой престол довершает дело разгрома концилиаризма. Постановление собора в Констанце о высшей власти вселенских соборов, которое Евгений IV фактически проигнорировал, было решительно дезавуировано папой-гуманистом Пием II 18 января 1460 г. в булле Execrabilis, запрещавшей апелляции против папских решений и провозглашавшей, что авторитет папы непререкаем, а папские решения – окончательны. Папа Пий объявляет неслыханным злоупотреблением апеллировать к собору против решений римского понтифика – наместника Христа, которому поручено питать Его овец, связывать и разрешать на земле и на небесах. Чтобы избавить церковь от этой губительной заразы (pestiferum virus), он проклял сами апелляции и апеллирующих, заявив, что отменить проклятие может только сам римский понтифик и только на смертном одре.

«Отвратительное и до сих пор неизвестное злоупотребление явилось в наши дни: некоторые лица, проникнутые мятежным духом, не из желания обеспечить наилучшее суждение, а пытаясь избежать наказания за некие совершенные ими преступления, предполагают апеллировать на папу к будущему собору, несмотря на то что папа является викарием Иисуса Христа, и ему, в лице Петра, было сказано: паси овец Моих (Ин. 21:16) и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах (Мф. 16:19). Желая в этой связи изгнать из Церкви Христовой эту ядовитую заразу, заботясь о спасении вверенной нам паствы, и об удалении любого повода для преступления от стада Спасителя нашего, по совету и согласию наших братьев, кардиналов Святой Римской церкви, и всех прелатов, и всех тех, кто научен каноническому и гражданскому праву и присутствует при нашем суде, и согласно нашему собственному неложному знанию, мы осуждаем все эти призывы и запрещаем их как ошибочные и мерзкие».

Позже, в «булле отречений» (Ріі papae secundi Bulla retractationum omnium dudum per eum in minoribus adhuc agentem pro concilio Basiliensi et contra Eugenium Summum Pontificem scriptorum incipit feliciter) от 26 anpeля 1463 г., Пий II выступил за монархическую форму управления Церковью (monarchicum regimen), как имеющую божественное происхождение и данную Петру: как аисты следуют за одним вожаком, как у пчел – одна царица, так и воинствующая Церковь имеет в лице наместника Христа главу, который есть всеобщий посредник и судья. Его власть исходит непосредственно от Христа, он – первенствующий (praesul) среди всех епископов¹⁵³, наследник апостолов, преемник Авеля и Мелхиседека. Говоря о соборе в Констанце, папа признал его постановления постольку, поскольку они были одобрены его предшественниками, но утверждал, что решения Вселенских соборов должны быть непременно одобрены верховным понтификом – преемником св. Петра.

Свои прежние высказывания в концилиаристском духе на соборе в Базеле папа Пий взял обратно в той части, в которой они противоречили изложенной позиции, ибо они-де были обязаны незрелости ума и юношеской неосторожности молодого Энеа Сильвио Пикколомини: Quis non errat mortalis! («Какой смертный не ошибается!») – риторически рассуждал папа и требовал: Аепеат suscipite, Ріит recipite! («Отвергните Энея и следуйте за Пием!»).

В течение последующих 70 лет церковных соборов не созывалось – даже тогда, когда кардиналы Джулиано делла Ровере, Сфорца и Колонна в 1495 г. ребром поставили перед взявшим Рим французским королем Карлом VIII вопрос о необходимости собора для смещения папы Александра VI за симонию.

Концилиаризм был объявлен ошибочной теорией на V Латеранском соборе в 1516 г., который называл Базельский собор conciliabulum – «малым собором» или conventicula – «соборчиком» (Romanian pontificem tamquam super omnia concilia auctoritatem habentem, conciliorum indicendorum transferendorum ac dissolvendorum plenum jus et potestatem habere). Фактически концилиаризм был аннулирован догматом о папской непогрешимости, принятом на I Ватиканском соборе в 1870 г.

Папа Юлий II не торопился исполнить предвыборное постановление избравшего его конклава, обязывавшее в течение двух лет созвать всецерковный собор, чем не преминули воспользоваться его политические противники.

По настоянию Людовика XII французские епископы собрались в Type в сентябре 1510 г. и объявили, что папа отказался от ключей святого Петра, которыми пользовались его предшественники, и взял в руки меч Павла, поэтому князья имеют право ему сопротивляться, в том числе и вторгаясь на папскую территорию. Как при Филиппе Красивом, было запрещено переводить деньги из Франции в Рим.

Турский собор объявил Юлия «новым Голиафом», Людовик велел отчеканить монету с цитатой из инвективы пророка Исаии (Ис. 14:22): «perdam Babylonis nomen – истреблю имя Вавилона», – a 9 кардиналов объявили о созыве собора в Пизе 1 сентября 1511 г.

Пизанский собор (папа Юлий и католические историки уничижительно именовали его conciliabulum – соборчик) открылся в присутствии лишь двух архиепископов и 14 епископов; кардиналов осталось всего шесть, университеты Парижа, Тулузы и Пуатье были представлены их докторами. После трех заседаний собор переехал в Милан, а когда французы потерпели военное поражение, он отправился в Асти, в Пьемонте, где состоялось девятое заседание, после чего он был перенесен в Лион и там распущен.

Среди актов Пизанского собора было осуждение римского собора, проводимого Юлием II в Латеранском дворце. Пизанские делегаты даже дерзнули призвать папу предстать перед собором и объявили его лишенным всякой духовной и светской власти. Собор также подтвердил постановления пятого заседания собора в Констанце, согласно которым Вселенский собор имел больше власти, чем папа.

В ответ мятежным кардиналам и епископам-галликанистам папа Юлий созвал V Латеранский собор (XVIII Вселенский по римскому счету) – последний общецерковный собор Средних веков (1512–1517). Призывая к созыву собора, Юлий II объявил кардиналов, участвовавших в Пизанском соборе, схизматиками и сынами тьмы, а доминиканский проповедник Томмазо де Виа Гаэта (Томмазо Бадья), позже прославившийся как кардинал Гаэтан, который вел диспуты с Лютером, заявлял, что собор, не поддержанный папой, не может считаться Вселенским.

V Латеранский собор продолжался почти пять лет, закончился накануне первого официального выступления Лютера, ознаменовавшего начало протестантской Реформации, и, как пишет Ф. Шафф, был «примечателен главным образом тем, что он ничего не решил».

По весу и количеству участников V Латеранский собор не мог сравниться с собором в Констанце. На первом заседании собора 16 мая 1512 г. присутствовали 16 кардиналов, 12 патриархов, 10 архиепископов, 70 епископов и 3 генерала монашеских орденов. На 4 заседаниях присутствовал сам папа Юлий. Собор должен был посвятить свои силы примирению христианских князей, чтобы армии христианского мира могли выступить против Мухаммеда, заклятого врага Христа.

Собор объявил участников Пизанского собора схизматиками и подверг Францию интердикту.

После пятого заседания, во время которого папа Юлий был при смерти, зачитали буллу, в которой строго осуждалась симония во время выборов папы. Остальные заседания собора, возобновившегося в апреле 1513 г., проходили уже при преемнике Юлия Льве X.

Собор осудил взгляды неоаристотеликов на природу человеческой души (утвердившая соборное решение булла папы Льва X Apostolici regiminis обнародована 19 декабря 1513 г.), предполагавшие смертность душ по природе¹⁵⁴, а также идею о том, что одна и та же душа оживотворяет всех людей. Эта доктрина была осуждена с опорой на Евангелие, а также на постановления Вьеннского собора (1311 г.), обнародованные папой Климентом V, которые учили, что душа «по природе, из самой себя, и по сущности есть форма тела»; если бы осуждаемая доктрина была бы верной, не было бы необходимости в Воплощении Христа и нужды в Его Воскресении, что невозможно. Было установлено, что душа по своей собственной природе бессмертна, а каждое тело имеет свою собственную, отдельную душу. Буллой было предписано всем университетским профессорам философии преподавать студентам правильную доктрину и опровергать ложное учение материалистов. Чтобы впредь не допускалось подобных извращений, булла вменила в обязанность всем клирикам, светским (т.е. приходским) и регулярным (т.е. членам монашеских орденов), которые в течение пяти лет занимаются изучением философии и поэзии после изучения грамматики и диалектики, изучать еще теологию или каноническое право.

Изобретение книгопечатания было признано собором за дар свыше, предназначенный для прославления Бога и распространения благой вести, но каждая книга должна была получать санкцию управляющего папского двора в Риме, а в других местах – епископа или инквизиторов, обязанных ознакомиться с содержанием книги (de cetero perpetuis futuris temporibus, nullus librum aliquem seu aliam quamcunque scripturam tarn in Urbe nostra quam aliis quibusvis civitatibus et diocesibus imprimere seu imprimi facere praesumat).

Собор отменил буржскую Прагматическую санкцию (1438 г.) Карла VII, в которой определялся статус католической церкви во Франции, провозглашалось главенство церковных соборов над папой, устанавливалась выборность епископов и аббатов капитулами, монастырскими общинами (с правом короля и сеньоров рекомендовать кандидатов), отменялись аннаты и раздача папами церковных бенефициев, запрещалась апелляция к суду папы до рассмотрения дела во французских судебных инстанциях – фактически, закреплялась юридически определённая независимость Галликанской церкви от папства и подчинение её (в определенных пределах) королевской власти.

Был ратифицирован конкордат с Францией, одобрено предложение о Крестовом походе против турок и обложение в этой связи христианского мира десятиной (в Англии Генрих VIII запретил ее собирать).

Между делом собор санкционировал благотворительные кассы ломбардцев (monies pietatis), предоставлявшие заимствования под пониженные проценты или вовсе без процентов, чтобы верующие не обращались к ростовщикам (у которых процент по кредиту колебался от 43,5 до 80%), обязав при этом ломбардцев обращаться за санкцией к Святому престолу при основании новых касс (булла Льва X Inter multiplices от 4 мая 1515 г.).

На втором заседании Гаэтан дал развернутую экспозицию папской теории «двух мечей». В ее развитие была принята булла Pater Aeternus, составленная в духе буллы Unam Sanctam Бонифация VIII (где сказано, что для спасения души всем христианам необходимо подчиняться римскому понтифику), одобренная участниками и подписанная Львом X (1516 r.). В ней вновь подтверждалась позиция, занятая Пием II и Сикстом IV, что римскому понтифику дана власть над всеми церковными соборами, так что он созывает, переносит и распускает их по своей воле (solum Romanum pontificem auctoritatem super omnia concilia habentem et conciliorum indicendorum transferendorum ac dissolvendorum plenum ius et potestatem habere (...) et cum de necessitate salutis existat omnes Christi fideles Romaпо pontifici subesse, и проч.). K этой декларации было добавлено заявление, что неповиновение папе карается смертью (Petri successores (...) quibus ex libri Regum testimonio ita obedire necesse est, ut qui non obedient morte moriatur), причем если Иннокентий III в подтверждение этого мнения цитировал Второзаконие (Втор. 17:12), то собор ошибочно объявил цитату взятой из книги Царств.

Как считает И. фон Дёллингер, ни одно соборное решение по своим далеко идущим последствиям не может сравниться с этой буллой. В то же время, по мнению автора уникальной по своей источниковой базе «Истории пап» немецкого профессора Л. фон Пастора, и до V Латеранского собора было принято достаточно канонов, чтобы обеспечить все необходимые церковные реформы, и теперь требовались не постановления, а действия, коих, однако, не последовало. Видимо, поэтому тюбингенский профессор Ф.К. Функ полагал, что предпринятые собором усилия для реформы католической церкви вообще не достойны упоминания.

Достигнутое организационное единство католической церкви было существенно поколеблено событиями, происходившими внутри нее. «Авиньонское пленение пап» и «великая западная схизма» стали важными факторами, поставившими под сомнение возможности Святого престола осуществлять прямое руководство европейским христианством. Гуманизм эпохи Возрождения подготавливал умы к мировоззренческой революции, связанной с ревизией церковного учения. «Обмирщение» духовенства (прежде всего, высшего) превращало высший клир в «духовных феодалов», более связанных с управлением собственностью и организацией хозяйственного процесса, чем с исполнением собственно церковных функций, а низший клир – в род эксплуатируемого сословия. Апофеозом «обмирщения» стало «ренессансное папство».

Ответом на эти вызовы стали, с одной стороны, попытки внутрицерковных реформ (клюнийское движение, организационные реформы авиньонского периода и др.), а с другой – поиск экклезиологической модели, которая ограничивала бы единоличную власть римского папы и позволяла бы организовать коллективное участие всех членов церкви в решении общецерковных задач (концилиаризм, галликанизм и др.).

В то же время реформаторские попытки сводились, как правило, к организационно-управленческим, каноническим и финансовым требованиям; ситуация в догматической, литургической и пастырской областях церковной жизни обычно всерьез не обсуждалась.

Вопросы для самоконтроля

1. Каковы политические причины «авиньонского пленения пап»?

2. В чем состоял смысл организационно-хозяйственных реформ, предпринятых курией в период «авиньонского пленения пап»?

3. Какого рода пастырские реформы были проведены в авиньонский период?

4. Какие решения были приняты на Вьеннском соборе?

5. В чем смысл кризиса папства?

6. Каковы причины развития и смысл теории концилиаризма? Как она развивалась в католическом богословии?

7. Что такое «реформаторские соборы» XV в.?

8. Каковы причины созыва Базельского собора и его результаты?

9. Какова роль Пизанского собора 1409 г. в урегулировании проблемы «великой схизмы» и реформировании католической церкви?

10. Каковы были основные задачи Констанцского собора?

11. Как понимали проблему реформирования католической церкви участ- ники Констанцского собора?

12. Что такое «конкордаты с народами»? Каково их основное содержание?

13. Каковы исторические последствия «великой схизмы» для католической церкви?

14. Как была завершена «великая схизма»?

15. Каково историческое значение XVII Вселенского собора католической церкви?

16. Каковы основные решения V Латеранского собора?