Глава 6. Христианский Запад в раннем Средневековье: формирование папской теократии

После изучения данной главы студент должен:

знать

• терминологию, связанную с развитием раннесредневекой латинской церкви, и ее содержание;

• особенности системы управления Римской церковью в раннем Средневековье и процесса расширения ее территориальных канонических полномочий;

• особенности формирования папского dominium temporale, его экономики и управления;

• предпосылки, причины и основные события григорианской реформы;

• историческую динамику процесса эмансипации папства от диктата светского государства;

• основные решения III и IV Латеранских соборов;

уметь

• определить причины упадка папства в раннем Средневековье;

• выявить негативные последствия доминирования светского государства над латинской церковью;

• выделить отличия конгрегационной организации монашеского общежития от традиционной орденской;

владеть

• навыками выделения политической и собственно религиозной составляющих в процессе развития раннесредневековой латинской церкви.

Упразднение императорской власти в Италии в 476 г. стало результатом бурных политических процессов, начавшихся в последней четверти IV в. с массового проникновения на римскую территорию германцев и иных племен, мигрировавших под натиском гуннов. Этот период, известный как великое переселение народов, произвел столь разительные перемены в этнической, политической и культурной картине Европы, что в исторической науке его принято считать рубежом между двумя большими эпохами – Античностью и Средневековьем. В течение Ѵ-ѴІ вв. на обломках Империи сложились государственные образования – «варварские» королевства, которые сформировали основу современной западноевропейской цивилизации.

Характерными признаками новой эпохи стали политическая рыхлость новых «варварских» королевств, деградация экономической и культурной жизни, дезурбанизация и феодализация. На месте достаточно однородной и универсальной позднеримской гражданско-правовой системы возникло социально стратифицированное общество с иерархическим сословным правом, возникшим как результат подчинения варварами-завоевателями гражданского населения бывшей Империи. В этих условиях на первые роли в новом общественном устройстве, наряду с родовой военной аристократией, сформировавшей сеть политической системы феодальной Европы, довольно быстро вышло христианское духовенство. Огромный авторитет, которым Рим издавна пользовался в глазах варваров, после заката политического могущества Империи перешел к главному епископу западной (латинской) церкви – папе Римскому.

Покровительство папы и католического (т.е. кафолического, не еретического) духовенства обеспечивало варварским королям политический успех надежнее, чем военные победы. Характерен пример франков, которые, приняв христианство позже восточногерманских племен (готов, вандалов, лангобардов, бургундов), никогда не были арианами и сразу были крещены в Никейскую веру, что обеспечило им поддержку со стороны римского папы и западной церкви. Именно Франкское королевство, основанное в 486 г. Хлодвигом (который был крещен в Реймсе около 497 г.), стало той политической силой, которая стала доминировать в Западной Европе и, в тесном союзе с папством, многие века играла роль политического и культурного лидера католического мира.

Некоторое время Рим, как и вся Италия, находился под властью остготских королей, которые, будучи арианами, не вмешивались в церковные дела «кафоликов», хотя и не без удовлетворения наблюдали ухудшение отношений пап с Константинополем в период акакианской схизмы. Короли, резиденцией которых стала Равенна, часто выступали в качестве верховных арбитров во время споров, вспыхивавших во время выборов пап, и требовали денежных взносов за утверждение того или иного кандидата.

В 536 г. Рим был занят войсками Велисария, и с этого времени папы оказались под непосредственной властью византийских императоров. Избрание и утверждение римских епископов теперь зависело от Константинополя, и судьба Сильверия и Вигилия показала всю сложность положения, в котором оказывались римские понтифики, пытавшиеся проводить независимую церковную политику.

Однако уже в 60-е годы VI в. большая часть Италии попала под власть переселившихся из Паннонии лангобардов. Под контролем Константинополя оставались лишь Равеннский экзархат с Пентаполисом (Пятиградием), Римская область, а также Южная Италия с островами.

Византийская империя, занятая борьбой за выживание с арабами, мало чем могла помочь своей латиноязычной периферии, и резидировавший в Равенне экзарх мог рассчитывать только на местные ресурсы. В этих обстоятельствах вся гражданская администрация в Риме оказалась сосредоточена в руках пап: они заведовали сбором налогов, содержали армию и чиновников, вели дипломатические переговоры.

Епископ, избранный на римский престол, должен был получать официальное утверждение со стороны императора (или его представителя в лице равеннского экзарха), однако в церковных вопросах папы старались вести самостоятельную политику, даже если она расходилась с официальной имперской линией.

Папа Гонорий I (625–638), втянутый в инициированный императором Ираклием процесс сближения с восточными монофизитами, отверг сомнительное учение о едином действии во Христе, но имел неосторожность высказаться в смысле единства воли и тем самым оказался в числе ересиархов монофелитства. Впрочем, в Риме довольно быстро осознали богословскую ошибочность данного учения, и уже папа Иоанн IV (640–642) в 640 г. осудил монофелитский «Эктесис», а его преемник Теодор I (642–649) разорвал церковное общение с Константинополем.

Следующий папа, Мартин I Исповедник (649–655), не дожидаясь своего утверждения властями, в 649 г. провел в Риме большой Латеранский собор, который осудил «Эктесис» и анафематствовал поддерживавших его константинопольских патриархов – Сергия, Павла и Пирра. Присланный для ареста Мартина сановник Олимпий, прибыв на место и убедившись в невозможности силового решения вопроса, счел за благо отложиться от Константинополя и стал императором на Сицилии (649–652). Лишь после его кончины и возвращения Запада под власть императора Константа папа Мартин был арестован и осужден на ссылку в Херсонес (по формальному обвинению в поддержке узурпатора), где и скончался в 656 г. На место Мартина еще при его жизни был поставлен папа Евгений I (654–657).

В 663 г. в Италию лично прибыл император Констант II. Он посетил Тарент, Неаполь и Рим, но не смог добиться никаких успехов в борьбе с лангобардами, а его план возродить имперский центр на Западе потерпел крах с его убийством в Сиракузах в 668 г. Церковная политика Константа, известного своей расправой с Мартином и Максимом Исповедниками, также потерпела неудачу. Его сын и наследник Константин IV (668–682) при активной роли римских пап провел в Константинополе VI Вселенский собор, осудивший монофелитство (680–681). Упорствовавший в ереси антиохийский патриарх Макарий I (655–681) был низложен и отослан «на исправление» в Рим.

В VII в. исламские завоевания вызвали массовую эмиграцию в византийскую Италию христианского населения из восточных провинций. Многие папы с 678 по 715 г. были этническими греками (Теодор I, Агафон, Иоанн V, Конон, Сергий I, Иоанн VI, Иоанн VII, Сисинний, Константин). Греческий язык, еще в древности широко распространенный в Южной Италии и Сицилии, с этого времени стал доминировать в этих областях.

Через 10 лет отношения Рима и Константинополя подверглись новому испытанию. Пято-Шестой (Трулльский) собор (691–692), созванный императором Юстинианом II, прямо осудил некоторые римские обычаи (обязательное безбрачие диаконов и священников, субботний пост). Поскольку собор созывался как Вселенский и в его заседаниях принимали участие папские апокрисиарии, император направил соборные акты на подпись папе. Занимавший в то время римский престол Сергий I (687–701), хотя и был этническим греком, отказался их подписывать. Узнав об этом, Юстиниан II приказал доставить папу в Константинополь, однако посланный с этой миссией сановник, столкнувшись с мятежом вставшей на защиту Сергия равеннской армии, был вынужден сам искать спасения под кроватью в папской опочивальне, а затем с позором покинул Рим. В 695 г. Юстиниан был свергнут с престола, подвергнут урезанию носа и сослан в Херсонес.

Когда через 10 лет Юстиниану удалось вернуться на престол, он вновь обратился к проблеме признания Трулльского собора. Папе Иоанну VII (705­-707) было предложено подписать хотя бы те правила, которые он считает приемлемыми, но тот отослал акты назад без подписи (707 г.).

Следующий папа, Константин (708–715), после долгих препирательств согласился лично прибыть в Константинополь для переговоров. В 711 г. Юстиниан II принял папу в Никомидии самым торжественным образом: император пал перед понтификом ниц, облобызал его ноги и лишь после этого обнял и расцеловал. Недоумения в отношении спорных канонов были благополучно разрешены, император подтвердил все привилегии Римской церкви, после чего папа вернулся в Рим.

В том же году Юстиниан II был свергнут и убит в ходе мятежа армянина Вардана, правившего под именем Фили́ппик (711–713). Новый император приказал отменить решения VI Вселенского собора и восстановить монофелитство, отправив в Рим указ о вере вместе с головой Юстиниана. Император-еретик не был признан папой Константином, который распорядился поместить на стенах базилики св. Петра картины с изображением всех шести Вселенских соборов. Вскоре Филиппик был свергнут, и отношения Рима с Константинополем нормализовались.

Коренной перелом произошел на десятом году правления императора Льва III Исавра, когда тот в 726 г. инициировал гонение на иконы. Эта политика была решительно осуждена папами Григорием II (715–731) и Григорием III (731–741).

Воспользовавшись разрывом между Римом и Империей, лангобардский король Лиутпранд начал планомерное наступление на византийские владения, в ходе которого пали Болонья, Римини, Анкона и, наконец, Равенна (751 г.). Следующей целью лангобардов был Рим, брошенный византийцами на произвол судьбы.

В этой обстановке папы, фактически возглавившие гражданскую власть в Римском дукате, обратились за защитой к могущественным франкским королям. Папа Заха́рия (741–752) установил контакты с Пипи́ном Коротким, благословив избрание его королем франков после низложения последнего из «ленивых» Меровингов, а его преемник Стефан II (III)⁶⁵ (752–757) 28 июля 754 г. в церкви Сен Дени лично совершил королевское миропомазание Пипина и присвоил ему титул «патриция и протектора римлян».

Отделившись от Византийской империи, Рим попал под опеку франкских королей.

Сын и наследник Пипина, Карл Великий (768–814), ликвидировал Лангобардское королевство (774 г.) и фактически присоединил Рим к своей огромной державе, объединившей все христианские земли Западной Европы (за исключением Британских островов).

Церковные вопросы занимали видное место в политике франкского короля, считавшего насаждение христианского образа жизни как среди своих подданных, так и у окрестных язычников одной из своих главных задач.

В 779 г. была введена всеобщая церковная десятина (налог, взимавшийся в пользу духовенства), а в постановлении 789 г., известном как «Всеобщий наказ» (Admonitio generalis), были сформулированы несколько десятков нормативных правил, преимущественно религиозно-нравственного характера. В ходе жестоких военных кампаний были крещены саксы.

Деятельность Карла, неоднократно посещавшего Рим в качестве «протектора» и паломника, не осталась без благодарности со стороны римского понтифика. На Рождество 800 г. папа Лев III (795–816), лично обязанный франкскому королю спасением от обидчиков, увенчал его в Риме императорской короной. Этот акт был призван не просто возродить Римскую империю на Западе, но и провозгласить верховную роль папы в качестве политического арбитра.

В это время получает хождение так называемый «Константинов дар» (donatio Constantini), согласно которому папа обладал не только высшей духовной, но и высшей светской властью. Согласно этому тексту, имеющему вид законодательного акта, изданного от лица Константина Великого, император (якобы исцеленный от проказы и крещенный папой Сильвестром) признает за римскими понтификами, которые суть «наместники блаженного Петра», земного наместника Сына Божия, «первенство власти, большее, нежели земное владычество нашей императорской светлости», и, после совета «со всеми сатрапами, сенатом и оптиматами, а равно и со всем римским народом», принимает решение закрепить за Римской церковью первенство (principatum) как над четырьмя восточными Патриархатами (Александрийским,

Антиохийским, Иерусалимским и Константинопольским), так и над всеми церквами вселенной. Кроме того, папе Сильвестру и его преемникам были устроены императорские почести (в том числе диадема, пурпурное облачение, конный эскорт, знамя и другие знаки отличия), а римское духовенство наделялось правами сената.

Наконец, император передает во власть папы «город Рим и все провинции, области и города Италии или западных провинций» и считает уместным «перенести нашу Империю и царскую власть в восточные страны, построив город нашего имени в лучшем месте византийской провинции», поскольку «несправедливо, чтобы земной император обладал властью там, где Император Небесный установил первенство священства и главу христианской религии».

Место, время и обстоятельства появления этого довольно грубого фальсификата остаются предметом научной дискуссии. Обычно считается, что он возник на рубеже VIII–IX вв., возможно в монастыре Корби (север Франции). Аллюзии на дар Константина находят уже в посланиях папы Адриана I (772–795) к Карлу Великому, однако официальный статус этот текст получает не ранее XI в. Папа Лев IX в полемике с Константинополем в 1054 г. ссылается на него как на авторитетный документ.

Подложность «Константинова дара» была очевидна для Николая Кузанского и неопровержимо доказана в труде Лоренцо Валлы (1440 г.). Однако в Византии данный памятник с XI в. воспринимался как аутентичный документ и в качестве такового различным образом толковался канонистами. На Руси «ве́но Константиново» также использовалось на правах авторитетного источника церковного права и в XVII в. было включено в печатную Кормчую.

«Константинов дар, – отмечают историки, – является историческим выражением тех взглядов на отношения между Церковью и государством, которые сложились в эпоху, предшествовавшую восстановлению Западной империи. Церковь понималась именно как духовная империя с цезарем-папой во главе, которому подчинены все митрополиты и епископы и Востока, и Запада. Ее церковная организация, возникшая на основе древней государственной иерархии, представлялась как бы созданной самим императором, верховным вершителем всех гражданских отношений; империя и императорский двор были вообще прообразом для этой организации. Сан папы приравнивался к сану императора, звание римского духовенства – к рангу сенаторов, причем эти преимущества (...) проистекали из императорской привилегии, которая должна была явиться на все времена правовым основанием светской власти пап. Императорская власть по-прежнему обнимала собой всякую светскую власть, и только из этого источника Церковь заимствовала свою гражданскую форму и гражданскую власть; но в то же время Церковь признавалась императором как совершенно самобытное духовное государство, в котором монархом является основатель Церкви Христос, а Его наместником – папа. Таким образом, дар Константина устанавливал разделение обеих властей, светской и духовной, и намечал в основных чертах тот дуализм, который является в Средние века столь характерной чертой взаимоотношений Церкви и империи, папы и императора».

Карл Великий способствовал централизации церковного управления своей огромной державы, проводя в жизнь принцип подчинения всех митрополитов верховной юрисдикции Рима. Суассонский собор 742 г. закрепляет за папой право вручения па́ллия (знака архиепископского достоинства в виде белой ленты, расшитой крестами) митрополитам в пределах Франкского королевства.

С другой стороны, король ревностно относился к нормализации римско-византийских отношений после осуждения иконоборчества на VII Вселенском соборе в Никее (787 г.). Этот собор, организованный при самом активном участии папы Адриана I и проходивший под председательством папских легатов, не был признан Карлом. Более того, на соборе франкского духовенства во Франкфурте в 794 г. почитание икон было осуждено наравне с иконоборчеством. .

Осуждение VII Вселенского собора было сформулировано около 790 г. в так называемых «Карловых книгах» (Libri Carolini). В этом богословском трактате (так и не получившем официального статуса и ставшем широко известным только после публикации в 1549 г.) «заблуждения греков» осуждались в столь резких выражениях, что некоторое время его считали поздним протестантским памфлетом. «Книги» (авторство которых приписано самому Карлу) обличают «почитание» (adoratio – неточный лат. перевод греч. προσκύνησις – поклонение) икон как «безумие», «застарелое заблуждение язычества» и «смехотворную нелепость». За священными изображениями признается только прикладное значение картин, способствующих христианскому просвещению среди неграмотных.

Папа Адриан всячески старался защитить второй Никейский собор, и Римская церковь никогда не ставила под сомнение его вселенский статус. Тем не менее отрицательное отношение к почитанию икон было довольно широко распространено среди западного духовенства.

На Рождество 800 г. Карл получил императорскую корону в Риме из рук папы Льва III. Впоследствии императорский титул передавался Каролингами от отца к сыну, как правило, без участия пап. Более того, согласно «Римскому уложению» (Constitutio Romana), которое внук Карла император Ло́тарь (840–855, с 817 г. – соправитель Людовика Благочестивого) навязал в 824 г. папе Евгению II (824–827), выборы римского епископа попадали под контроль императорских уполномоченных, а сам папа был обязан присягать императору на верность. В то же время франкские правители всячески стремились упрочить власть папы в Церкви, предоставив ему право единоличного назначения всех епископов.

Непосредственная каноническая власть папы (т.е. право утверждения епископов), в римскую эпоху не выходившая за пределы центральной Италии, в правление Каролингов распространилась на всю Западную Европу. Папе Льву I (440–461) удалось подчинить непокорных епископов Галлии и Иллирии примату престола св. Петра – именно он впервые и обосновал первенство апостольского престола в Риме как богословское учение.

При Григории I Великом (590–604) влияние римской кафедры распространяется далеко за пределы тех десяти провинций, которые составляли Римский диоцез в соответствии с границами, установленными Константином; римский папа становится поистине патриархом Запада. Влияние Римской церкви распространилось на германские церкви в Галлии и Испании, a также на Британию, куда Григорий в 596 г. отправил успешную миссионерскую экспедицию во главе с монахом Августином. Так были заложены основания для формирования верховной власти Римского епископа над Западной церковью, а уже папе Бонифацию III (19 февраля – 12 ноября 607 г.) удалось получить от императора Фо́ки (602–610) эдикт, согласно которому Рим должно считать главой христианского мира.

Важную роль в этом процессе лишения самостоятельности Поместных церквей (во главе с примасами-митрополитами) сыграл наполненный подлогами канонический сборник, известный под названием Лжеисидоровых декреталий. Предположительно данный сборник был составлен в середине IX в. (849–852) в Реймсском диоцезе (Западнофранкское королевство Карла Лысого). Взяв за основу одну из редакций канонического сборника, приписываемого известному канонисту Исидору Севильскому (560–636), анонимный франкский клирик (возможно, из монастыря Корби) добавил к нему около сотни подложных документов, начиная с папы Климента (I в.), в том числе пресловутый «Константинов дар». Одной из главных целей составителя сборника было вывести епископов из-под контроля местных архиепископов и синодов посредством апелляций к папе Римскому, без одобрения которого, согласно лжедекреталиям, не имеет силы ни одно церковное решение.

Несмотря на то что подлинность декреталий изначально внушала подозрения, сборник был одобрен папой Николаем I, и с XI в. Лжеисидоровы декреталии стали непререкаемым авторитетом и широко использовались католическими канонистами для обоснования неограниченности папской власти. Подложность Лжеисидоровых декреталий была окончательно доказана только в XVI в. протестантскими историками.

В то же время епископы Равенны (в областях Эмилия и Фламиния), Милана (в Лигурии, Коттийских Альпах и обеих Рециях) и Аквилеи (в Венеции и северо-восточной Италии) не признавали римского примата в своих митрополиях.

«Каролингское Возрождение» весьма скоро заканчивается. После смерти Карла Великого (768–814) в Западной Европе наступил социально-политический кризис, затронувший папство, как и другие общественные институты. Доминантой времени становится стремительная феодализация европейского общества.

Распад Европы становится фактом: развиваются процессы политической и территориальной раздробленности, внуки императора вступают в междоусобную борьбу за земли, начинаются гражданские войны и разделение территорий. На этом фоне укрепляют свою автономию от центральной власти крупные земельные магнаты, появляются полунезависимые феодальные княжества и карликовые королевства, в которых Каролинги обладали лишь номинальной властью.

Эти процессы усугубляются внешней инвазией: начинается «повторная варваризация Европы», только укрепившая позиции местных феодалов – они становятся единственной реальной защитой населения от внешних угроз. Города теряют свое политико-экономическое значение, уменьшаются, приходят в запустение. Население начинает тяготеть к сельской местности: крупные сельские общины, в которые люди объединялись подчас только для того, чтобы выжить, имели гораздо больший потенциал выживания, чем города. Демографического роста в это время практически не было, однако эти крупные общины, неравномерно разбросанные по сельской местности, создавали искусственное перенаселение, которое вело к упадку аграрного производства, а следовательно, к голоду и обнищанию народа.

В этих сложных условиях политической неустойчивости, экономического упадка и социальной стагнации Западная церковь была озабочена главным образом задачей самосохранения.

Что будет с народом, то и со священником, – говорили древние пророки (Ис. 24:2; Ос. 4:9), и эту истину церковь должна была осознать в полной мере. Утверждение феодального строя негативно сказалось на духовном и нравственном состоянии Римо-католической церкви. Как пишут исследователи, «богословская жизнь (...) едва не угасла, пришли в упадок также церковная дисциплина и нравственность, среди западного духовенства процветали симония и половая распущенность. (...) Духовная и литургическая жизнь Западной церкви часто подвергались серьезным искажениям, так как духовенство становилось все больше и больше вовлеченным в светскую политическую жизнь. (...) Церковь просто не смогла избежать разрушительных последствий феодализации и всеобщего хаоса».

В эпоху варварских инвазий епископы и иные церковные иерархи, обладавшие властными полномочиями, взяли на себя осуществление гражданских и политических функций, на которое оказались неспособными гражданские власти.

Во времена прогрессирующей десоциализации Рима во время нашествий готов и лангобардов, когда, как отмечают ученые, «все гражданские интересы постепенно умирают», исчезают «последние следы древнелатинских гражданских установлений», когда «законы, памятники и даже исторические воспоминания – все было предано забвению», римский епископ, «силой обстоятельств поставленный в положение заступника города, а вскоре затем и его главы», часто бывал озабочен более делами республики, чем церкви.

Так, папе Льву I в 452 г. пришлось взять на себя функцию миротворца во время набега на Рим гуннов во главе с «бичом Божьим» Аттилой, опустошившим перед этим север Италии, – иной власти на тот момент в Риме просто не оказалось.

Папа, как записал в своей хронике его секретарь Проспер, отправился к Аттиле и убедил его не трогать Вечный город и уйти на Дунай. Правда, другие источники трактуют дело иначе: по версии Приска, Аттилу отговорили идти на Рим его советники, в письме к папе Симмаху (498–514) от 512 г. говорится, что папа Лев вел переговоры об освобождении римских военнопленных, включая язычников (возможно, обсуждая размер выкупа), а современник событий Идаций пишет в хронике, что «дополнительные войска под командованием Аэция, посланные императором Маркианом, вырезали [гуннов] на собственных стоянках. Также они были истреблены посланной с неба чумой», которая стала куда более действенным фактором, чем уговоры папы.

Папа Пелагий II (579–590) хлопочет перед императором Византии, последним заступником Вечного города, о скорейшем содействии против «безбожного народа» лангобардов, ибо, как писал он в Константинополь своему апокрисиарию Григорию, «республика находится в таком безвыходном положении, что мы обречены на гибель». А позже и сам ставший папой Григорий I, «заботы и корреспонденция которого обнимали собой все страны, где только существовало христианство», часто (особенно поначалу) более заботился о том, чтобы противостоять лангобардам, добыть для Рима хлеб на Сицилии и в церковных патримониях или укротить мятежный гарнизон, долго не получавший платы и от того всегда готовый к возмущению, чем о богословских вопросах.

В 728 г. в замке Су́три к северу от Рима между папой Григорием II (715–731) и лангобардским королем Лиутпрандом (712–744) был заключен договор о «даровании» Рима и нескольких городов в Лации «свв. апостолам Петру и Павлу». Этот договор становится основой формирования папского светского государства.

Позже, в 753/4 г. папа Стефан II (III) перешел через Альпы и, облачившись во власяницу и посыпав голову пеплом, прибег к помощи узурпировавшего королевскую власть у франков Пипина Короткого (751–768) против тех же ариан-лангобардов. За обещанную поддержку папа и совершил миропомазание над Пипином и его сыновьями Карлом и Карломаном, под страхом отлучения заповедав знати и народу впредь избирать себе королей только из дома Каролингов.

Фактически так была реализована идея, высказанная папой Захарией – последним греком на папском престоле, – который установил, что источник всякой власти, в том числе и королевской, – народ, но это его право подлежит папскому утверждению: папе Божьей милостью дана верховная власть раздавать короны и отнимать их.

При этом папа Стефан объявил короля франков защитником церкви и ее светского имущества и даровал ему титул римского патриция, сделав его тем самым гражданином Рима.

Ответом Пипина Короткого папе стал Пипинов дар – обещания, данные в Кьерси́ в 754 г.: Пипин обещал папе освободить его от лангобардов и вернуть Римской церкви отнятые у нее патримонии, а также уступить ей принадлежавшие Византии итальянские области Равеннский экзархат, Эмилию и Пента́полис (в который входили Ри́мини, Пе́заро, Фа́но, Синига́лия и Анко́на, позднее ставшие Анконской маркой), как скоро король франков ими завладеет. Таким образом, те обширные землевладения, которыми обладал Римский престол – «самая богатая христианская церковь» тогдашнего мира – уже к времени папы Илария (461–468), были существенно расширены.

Этот акт «послужил, – как указывается в литературе, – той основой, на которой римский епископ создал свою светскую власть», а лангобардские походы Пипина еще более сыграли на руку папской власти.

Пипин и на деле передал в дар «св. Петру, Римской церкви» и папе Стефану (или, как трактовал это событие Святой престол, вернул, хотя ранее эти земли папам не принадлежали) территорию Равеннского экзархата, формально принадлежавшего, как и Рим, Византии, о чем заявил официально императорским послам во время своего второго лангобардского похода в 756 г.

В дальнейшем Пипин еще несколько раз увеличивал папские владения, так что в 756 г. на основе Равеннского экзархата, Пентаполиса и Римского дуката (территории Лация к северу от Тибра и Кампаньи до р. Гарильяно) сложилась Папская область – новое политическое образование в Италии.

«Начало, в скрытой форме, той светской власти пап в Риме и в Римском герцогстве, которая позднее получила историческое значение», исследователи относят к времени иконоборчества. С конца 756 г. папа стал фактическим правителем г. Рима, хотя ни один из дарственных документов ничего не говорил об освобождении Рима от власти византийского императора и «сам факт возложения римлянами светской власти на их епископа нам остается неизвестным».

Город при этом, признав папу своим господином (dominus), сохранил права сената, которые приняла на себя римская знать, и народа (senatus populusque Romanus), соответствующих магистратов, а также старинное право участия в выборах папы.

На Пасху 774 г. Карл Великий подтвердил папе Адриану I (772–795) дары Пипина и другие дарственные акты в адрес Святого престола (Карлов дар).

Обе дарственные грамоты – и Пипинов дар, и Карлов дар – бесследно исчезли и с кафедры св. Петра, куда были помещены на сохранение, и из папских и франкских архивов, и в этой связи невозможно установить, какие именно города были отданы римским епископам и что за полномочия им были здесь предоставлены: dominium utile (т.е. пользование на бенефициальном праве) или действительное право верховной власти. По крайней мере касательно дарения в 787 г. Карлом Великим папе Адриану ряда городов герцогства Беневентского сам папа говорит, что послы Карла передали ему только монастыри, епископские постройки, принадлежавшие государству колонии (curtes publicae) и предупредили, что он не должен считать жителей этих городов своими подданными.

Для оправдания светской власти римских понтификов папа Адриан I впервые ссылается в 777 г. на пресловутый Константинов дар.

В то же время не прекратились и претензии Византии на отторгнутые территории, так что папа Павел I (757–767) вынужден был писать королю франков: «Греки преследуют нас только потому, что мы остаемся верны православной вере и держимся благочестивых преданий отцов, греки же горят желанием уничтожить и то, и другое».

Наследник Карла Великого Людовик Благочестивый (814–840) совершил еще ряд дарений, расширив Папскую область.

Точные границы последней в VIII–IX вв., однако, неизвестны: в ряде случаев короли дарили папам еще не завоеванные земли, а папы притязали на территории, которые им на самом деле никто не дарил. Так, согласно грамоте Людовика, данной в 817 г. (как полагают, в основном сфальсифицированной), за папой признавалась власть над Римом и дукатом, над патримониями в Калабрии и Неаполе, над островами Корсикой, Сицилией и Сардинией, тогда как на деле Калабрия, Неаполь и названные острова находились во власти Византии.

С определенной степенью уверенности можно говорить о том, что в VIII в. в состав папского государства – Римского дуката (Ducatus Romanus, который папы предпочитали называть Respublica Romana или Romanorum, тем самым подчеркивая его связь с Западной Римской империей) входили большая часть Ту́сции – древней Этрурии (до Вите́рбо и без Перу́зии) и Кампа́нии – древнего Лациума (до Террачи́ны), а также часть Саби́ны (с городами Фиде́ны, Номе́нтум, Габии, Аспе́рия, Ои́йкулум и На́рния).

Расширение территории Папского государства проходило хаотично, и в результате в его состав входили земли, изолированные друг от друга. Кроме того, светская власть папы поначалу ограничивалась лишь сбором доходов и конкурировала с властью франкских королей и византийских императоров.

В папских владениях действовали императорские чиновники. Тот же Пипин Короткий провозгласил себя королем Италии, что означало фактический вассалитет римских епископов, который он не стеснялся реализовывать: по его просьбе (впервые по ходатайству иностранного правителя) состоялось назначение пресвитера Марина кардиналом от св. Хрисогона.

Карл Великий, именовавший себя patricius Romanus, defensor Ecclesiae, a затем «волею Божией властителем Империи римлян» и «пресветлейшим августом», получил в Риме право верховной юрисдикции и прямо вмешивался в церковные дела, отменяя решения церковного суда, требуя для себя права утверждать выборы равеннского архиепископа и т.д. Он существенно влиял на формирование западного канонического права и даже вершил суд по делу самого папы Льва III и составивших против него заговор римлян в 799 г., фактически заняв место прежнего византийского экзарха.

В период правления Карла Великого и папы Адриана I, которых историки именуют «самыми выдающимися людьми своего времени», были заложены основы «единения Церкви и государства, которые при греческих императорах были разделены и находились во враждебных друг к другу отношениях». Освободившись от давления Византии, Римская церковь «как самобытная власть уже могла вступить в союз с государством, которое создавалось на Западе и главой которого был король франков».

Церковь вносит в это новое государство идею всемирного гражданства (civitas) всех народов, как христиан: civitas Dei – это res publica христиан, единого, неразделенного человечества, нравственный Orbis terrarum. Эта идея соответствовала духу апостольского учения: вы, писал апостол Павел эфесским христианам, уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу – non estis hospites et advenae sed estis cives sanctorum et domestici Dei (Еф. 2:19).

При этом не только церковь опирается на молодое франкское государство, но и новая империя Карла Великого должна была искать опору в церкви. «Новая власть имела теократический характер, Церковь, Царство Божие на земле, составляла внутреннее жизненное начало новой империи, которая, со своей стороны, являлась гражданской формой Церкви, ее кафолическим телом, – пишет, например, Ф. Грегоровиус. – Без Церкви существование государства становилось невозможным. Уже не римские законы, а установления Церкви являлись твердой основой и связью, соединившей западные народы и создавшей из них христианскую общину, главами которой были единый император и единый папа. (...) Римская идея всемирной республики, которой могло быть объединено все человечество, только в Церкви получила свое видимое выражение. Император являлся верховным главой Церкви и ее охранителем; ему, светскому наместнику Христа, надлежало приумножать Церковь и блюсти в ней порядок. (...) Церковь являлась душой, государство – только телом христианства.

Папа оказывался наместником Христа во всех вопросах божественного и вечного значения; император был таким же заместителем, только в делах преходящих и земных. (...) С той поры жизнь народов сосредоточилась в великой концентрической системе Церкви и государства, и в лоне этой системы была создана вся западная культура вообще».

Начинается длительный период, когда папы – епископы Римской церкви, претендовавшие на духовное верховенство над всем христианским миром, становятся одновременно и светскими властителями. С конца VIII в. папы, ранее именовавшие себя лишь «епископами и слугами Христа», добавляют в свою титулатуру, подобно императорам, титул dominus. Рядом с властью не от мира сего (ср.: Ин. 18:36) формируется dominium temporale.

Церковь – «священный институт, видимая, но все же духовная община верующих, – опираясь на основы римского цезаризма и существуя в недрах имперского организма, превратилась в самостоятельное государство, во главе которого стоял римский епископ, достигший в духовной сфере авторитета цезарей. (...) Власть папы в догматических вопросах была признана. Первенство апостольского престола папы было установлено с времен Льва I и Григория Великого. Затем, в эпоху иконоборчества, была достигнута независимость папы от Востока, и политическим выражением этой независимости явилось освобождение Италии от Византии. Запад отделился от Востока; покинув греческого императора, Церковь вступила в союз с великой католической монархией франков, новую династию которой она сама помазала на царство; в этой монархии Церковь надеялась увидеть возрождение римской имперской власти. (...) Папы того времени еще не могли задаваться очень смелыми замыслами, но все же с времен Григория II и Григория III (731–741) они поставили себе целью обосновать материально свой высший духовный авторитет и сделаться властителями части Италии. Падение Западной империи, сделавшее из Рима в существе церковный город, отдаленность и слабость византийцев и, наконец, раздробленность Италии – все это очистило епископам поле действий, и упорной работой выдающихся пап была достигнута цель, заключавшаяся в том, чтобы придать Церкви политическую организацию и создать для себя на все времена церковное государство. С основанием его эпоха собственно епископская (...) была окончена. Церковь стала светским институтом (...) сочетав пастырство с королевской властью».

По образцу императорской администрации оформляется (вероятно, с времени папы Дамаса I) самостоятельная система папской государственной администрации (judices de clero), охватывавшей управление как церковной собственностью, так и Городом как таковым.

Основой для создания такой системы управления стала Прагматическая санкция, изданная по просьбе папы Вигилия (537–555) императором Юстинианом I 13 августа 554 г. и действовавшая вплоть до вторжения в Италию лангобардов в 568 г.

Воссоединяя после поражения остготов Италию с восточной частью Римской империи, Юстиниан подтверждал все эдикты, изданные Аталарихом, его матерью Амаласунтой и Теодатом, объявляя при этом недействительными все акты Тотилы. Из 19-й главы санкции, в которой римскому папе и сенату давалось право устанавливать меру и вес для всех провинций Италии, делают вывод, что к тому времени власть папы распространялась на гражданские дела. С времени издания Прагматической санкции Юстиниана папа принимает активное участие в управлении Римом. Аналогичное положение допускалось законодательством Юстиниана для епископов и в других городах Империи: в их полномочия входил не только суд над клириками, но также надзор над всеми императорскими чиновниками и даже над верховным судьей провинции (judex provinciae), а также выбор дефензоров и patres civitatis. Таким образом, Юстиниан облек епископов во всех городах Италии авторитетом законной власти, чем и было обусловлено их всестороннее влияние на гражданское управление. В Риме это послужило к укреплению папской власти не только в духовных, но и светских вопросах, чему способствовали также общий гражданский упадок Рима, с одной стороны, и укрепление церковной иерархической властной вертикали, как социально-организующего начала, – с другой.

Основную роль в папской администрации играли семь должностных лиц: primicerius (в некоторой степени – аналог будущего государственного секретаря; при наступлении sede vacante он становился во главе управления до выборов нового папы) и secundicerius (помощник государственного секретаря) notariorum, руководившие работой нотариев – секретарей; arcarius (главный казначей, в функции которого входило, в частности, обеспечение доходной части папской казны: сбор налогов, податей, пошлин и проч.), saccellarius (казначей, производивший выплату жалованья войскам, раздававший милостыню, распределявший приношения среди клира), protoscriniarius (начальник папской канцелярии; словом scrinium назывался Латеранский архив), primus defensor (или primicerius defensorum\ первоначально в обязанности дефензоров входила защита бедных, затем – охранение интересов Церкви, а в руках примицерия дефензоров сосредоточилась администрация патримониев) и nomenculator (или adminiculator; его ведению подлежали дела благотворительности – о сиротах, вдовах, обиженных, заключенных и т.д.).

Помимо этих должностных лиц при папском дворе видную роль играли имевшие каждый свой немалый штат vicedominus (гофмейстер), cubicularius (камерарий), vestiarius (ризничий) и библиотекарь.

Вне курии управление осуществлялось через дефензоров – папских посланников, объединявшихся в семь подразделений, во главе которых стоял primicerius defensorum.

Все эти должностные лица были клириками, однако в силу того, что сфера их деятельности была сугубо светской, они не поднимались по иерархической лестнице, оставаясь субдиаконами. Однако вся исполнительная власть в папском государстве находилась в их руках. Β VIII в. эти чиновники получают право осуществлять также судебные полномочия в рамках своей компетенции.

Систему дополнял императорский апокрисиарий (посол византийского императора), игравший важную роль в папской внешней политике.

В понтификат Адриана I в администрации Святого престола было положено начало непотизму, который впоследствии станет бичом римской курии. Родственники папы занимают высокие посты в церковном управлении: его дядя Теодат, именовавшийся консулом и герцогом, был назначен примицерием, ему наследует в этой должности племянник папы Пасхалий, брат последнего становится сакелларием, высокое положение в Риме занимает еще один папский племянник Теодор. Родственники папы принимают участие во всех государственных делах. И после смерти Адриана непотизм впервые приносит свои деструктивные плоды: в 799 г. многочисленная адрианова родня организует заговор против нового папы Льва III, в результате которого покалеченный, но не сломленный Лев вынужден был бежать через Альпы к Карлу Великому.

Высшие духовные чины – кардиналы и епископы – не принадлежали к категории judices de clero. Однако уже в IX в. значение кардинальского сана возрастает, мало-помалу их влияние ослабляет значение министров папского двора и, наконец, исполнительная власть переходит к коллегии кардиналов.

Первоначально кардиналом (cardinalis) назывался любой священник, постоянно приписанный к какой-либо церкви – каждый клирик, intitulatus (рукоположенный, т.е. почисленный к определенной церкви, закрепленный за ней для обеспечения существования) или incardinatus (полностью и постоянно входящий в юрисдикцию епископа, от лат. cardo – стержень или дверная петля; incardinare – повесить на петлях, закрепить). Этим обозначалась его принадлежность к епископской церкви. Со временем термин приобретает значение слова principalis – наивысшего качества или почета (так его употребляет Августин).

Вначале титул кардинала присваивался известным священникам важных местных церквей – в Константинополе, Милане, Равенне, Неаполе, Трире, Магдебурге, Кельне и Сансе. С V в. так называют постоянных священников римских приходских церквей – tituli (числом от 25 до 28), подчиненных папе, но не всех, а наиболее заметных и уважаемых; сами эти церкви также называли tituli cardinales. Церкви-титулы были освящены в честь святых или мучеников или назывались по именам их основателей; только в них могли совершаться таинства – они служили местами крещения, покаяния и поклонения могилам мучеников. Папа Марцеллин (296–304) определил их число в 25, а при Гонории II с 1125 г. к числу титульных была причислена еще 21 церковь.

Подписями кардиналов-пресвитеров скрепляются важные церковные документы (так, они присутствуют в актах Римского собора 499 г. при папе Симмахе), они входят в состав совещательного органа при папе и принимают участие в избрании нового папы.

Согласно конституции папы Иоанна VIII De jure cardinalium, опубликованной между 873 и 882 гг., кардиналы-священники (presbyteri cardinales) под папским руководством надзирали за церковной дисциплиной в Риме, исполняли судейские обязанности, а также обязанности настоятелей вакантных монастырей. He позднее времени папы Симплиция (486–483) кардиналы-священники наделяются правом совершать богослужения в церквах главных кладбищ (св. Петра, св. Павла и св. Лаврентия), а позднее этим древнейшим церквам и церкви Санта Мария Маджоре присваивается патриарший статус. Собственных кардиналов у этих церквей не было, их настоятелем (как и церкви Сан Джованни ин Латерано, а позднее – церквей св. Себастьяна на Аппиевой дороге и св. Креста в Иерусалиме) считался папа, но к каждой из них при Юлии I (337–352) было назначено по семь кардиналов – всего 28 кардиналов-священников, по числу приписных церквей, в которых они должны были совершать богослужения; в их обязанности входило также обеспечение богослужений и в названных древнейших церквах. Старший из кардиналов-пресвитеров назывался архипресвитером и был первым помощником папы в исполнении церковных функций; с XII в. он именуется prior cardinalium presbyterorum.

Согласно церковному делению Рима на семь округов, введенному, как пишет Liber Pontificalis, при папе Клименте I (88–97), со времени пап Эвариста (97–105) и Фабиана (236­250) назначались семь диаконов (diaconi ecclesiae Romanae) для управления делами попечения о малоимущих, а также контроля за работой церковных нотариев по собиранию мученических актов. Подписи этих диаконов также скрепляли соборные документы Римской церкви. Диаконы исполняли также литургические функции. Вскоре и их стали называть кардиналами (diaconi cardinales). Co временем привязка диаконов к церковным округам Рима упраздняется (ввиду изменения географии города), их число возрастает до 18, и все они приписываются к городским церквам и одновременно являются канониками собора св. Иоанна в Латеране. Во главе кардиналов-диаконов стоял архидиакон, позже – prior diaconorum cardinalium, который в раннем Средневековье оказался вторым лицом после папы ввиду того, что осуществлял надзор за церковной дисциплиной в Риме и управлял папскими финансами.

Таким образом, термин «кардинал» увязан с участием в папских богослужениях и с исполнением служебных обязанностей в основных папских церквах Рима. В этой связи он применялся и к другим римским клирикам, например, субдиаконам или аколуфам, а в Commentarius electionis Gregorii VII выборщиками папы и кардиналами названы вообще все Romanae ecclesiae cardinales clerici, acoliti, subdiaconi, diaconi, presbyteri.

Кардиналов-епископов первоначально не было. С XI в. епископы шести субурбикарных (пригородных) епархий получили титул кардиналов. Их вовлечение в папскую богослужебно-управленческую систему объясняется ее усложнением и увеличением числа папских обязанностей, часть которых папы делегировали субурбикарным епископам – например, еженедельное служение вместо папы воскресной мессы в Сан Джованни ин Латерано, каковой обычай зафиксировал папа Стефан III (IV) (768–772).

Хотя число кардиналов-епископов всегда составляло семь, число епархий, епископы которых получали кардинальский сан, было большим: Остия, Порто, Альбано, Пренесте и Сильва Ка́ндида, а также Веллетри, Габии, Тиволи, Ананьи, Непи и Сеньи. Только с XII в. устанавливается обычай причислять к кардиналам-епископам (episcopi cardinales) епископов Остии (ныне Остии и Альбано), Порто, Санта Руфины (Сильва Кандида), Веллетри (ныне Веллетри-Сеньи), Сабины, Тускулума (ныне Фраскати) и Палестрины (Пренесте). После объединения при Каликсте II (II19–1124) епархий Порто и Санта Руфины число кардиналов-епископов сократилось до шести.

Важной функцией кардиналов, помимо выбора нового понтифика, становится содействие папе в управлении «градом и миром» путем участия в папском совете.

При Иннокентии IV в 1245 г. кардиналы получили статус выше епископского и красную шапку – символ того, что они до последней капли крови, не боясь смерти, будут действовать pro exaltatione sanctae fidei, pace et quiete populi christiani, augmento et statu Sanctae Romanae Ecclesiae («ради возвышения святой веры, мира и спокойствия в христианских народах, приращения и крепости Святой Римской Церкви»). Бонифаций VIII дал им княжескую мантию, Павел II – право иметь белую лошадь с красным покрывалом и золотыми поводьями, Пий V в 1567 г. запретил именоваться кардиналами тем, кто не получил этого сана от папы, а при Урбане VIII в 1630 г. кардиналы получили титул Eminentissimus, Eminentia («Высокопреосвященство»).

Кардиналы-священники и кардиналы-диаконы носят титулы по названиям римских церквей и капелл, при которых они числятся. В своих и подчиненных им церквах кардиналы имеют епископскую юрисдикцию и ряд других привилегий.

Кардиналы назначаются папой сначала в тайном, а потом в торжественном заседании консистории. Папа может назначить кардиналов, но не объявлять их имен, хранить их «у себя в груди» (итал. in petto, лат. in pectore), причем счет старшинства таких кардиналов ведется со дня заявления папы о совершившемся назначении (первыми кардиналами, назначенными in pectore, были Джироламо Алеандер и Реджинальд Пол).

До 1918 г. для назначения кардиналом не обязательно было иметь не только епископский, но и священнический сан. Любой мужчина, причисленный только к малому чину католической церкви, мог получить сан кардинала-диакона. Таких кардиналов традиционно называли «кардиналы-миряне», поскольку они не могли совершать таинств и не давали обета безбрачия, хотя были клириками и получали первый постриг – тонзу́ру (последний кардинал-мирянин скончался в 1899 г.). Однако стать кардиналом-священником мог только священник, a кардиналом-епископом – только епископ.

После 1918 г. установлено, что все кардиналы, в том числе кардиналы-диаконы, должны быть священниками, а с 1962 г., согласно motu proprio папы Иоанна XXIII Cum gravissima, все кардиналы должны быть в епископском сане, за редким исключением, когда человеку, ставшему кардиналом в преклонном возрасте, папа разрешает не принимать епископскую ординацию.

Число кардиналов бывало различно: в Средние века их редко было более 30 (хотя количество могло составлять и до 53–54), а при Александре IV (1254–1261) доходило даже до 7. До избрания папы Иннокентия IV (1352–1362) авиньонские кардиналы приняли ряд правил, согласно которым коллегия не могла состоять из более чем 20 членов и кардиналы не могли назначаться, отстраняться, смещаться или отлучаться от Церкви без согласия ²/₃ коллегии. Было предусмотрено также, что ни один папский родственник не мог быть назначен на высокий пост, однако Иннокентий, став понтификом, немедленно отменил этот пункт как необязательный.

В годы Великой западной схизмы число кардиналов увеличилось, поскольку каждый папа составлял свою коллегию. Констанцский собор и декрет папы Мартина V в 1418 г., a также Базельский собор в 1436 г. установили фиксированное число кардиналов – 24. В 1555 г. по соглашению папы Павла IV с кардиналами состав коллегии был определен в 40 кардиналов, но это соглашение никогда не исполнялось.

Конституции папы Сикста V Postquam verus от 3 декабря 1586 г. и Religiosa sanctorum от 13 апреля 1587 г. установили, что число кардиналов не может превышать 70 (по числу 70 старейшин израильских и 70 апостолов): 6 кардиналов-епископов, 50 кардиналов-священников и 14 кардиналов-диаконов; все номинации сверх этого числа объявлялись недействительными, однако они продолжали производиться.

На Тайной консистории 5 ноября 1973 г. Павел VI установил, что право голоса на конклаве имеют не более 120 человек (согласно motu proprio Павла VI Ingravescentem aetatem от 21 ноября 1970 r., кардиналы, которым исполняется 80 лет, перестают быть членами дикастериев Римской курии и всех постоянных органов Святого престола и Государства Града Ватикана, а также утрачивают право избирать римского понтифика и, соответственно, право присутствия на конклаве). На август 2012 г. в коллегии кардиналов было 208 кардиналов, из них 119 – с правом голоса на конклаве: кардиналов-епископов – 9 (согласно изданному 11 февраля 1965 г. motu proprio Павла VI Ad purpuratorum patrum, три патриарха восточного обряда, которые были названы кардиналами, становились кардиналами-епископами, занимая место после шести субурбикарных кардиналов-епископов), кардиналов-пресвитеров – 154, кардиналов-диаконов – 45.

Β X в. коллегия judices de clero (с середины X в. ее члены стали называться judices ordinarii) как орган управления городом отодвигается на второй план светской администрацией Рима – judices de militia во главе с должностными лицами, избиравшимися из среды римской аристократии (consul Romanorum, senator Romanorum).

Местная феодальная знать воспринимала пап как верховных сеньоров и часто вступала с ними в вооруженную борьбу. И в самом Риме зрел перманентный конфликт: с основанием церковного государства вступили в противоречие три права – древнее муниципальное право народа, древнее право императорской монархии и ставшее фактом право пап; история Города на многие века становится ареной борьбы этих трех властных начал.

Ситуация осложнялось новой угрозой: мусульмане, овладевшие Испанией, направляли свои взоры уже и на Италию. В войнах 827–831 гг. была захвачена Сицилия, ставшая форпостом арабских набегов на юг Италии; в ІХ-Х вв. вторжения магометан в Лациум и Этрурию стали привычным делом.

В 846 г. страшному разграблению подверглись предместья Рима: внезапно напавшими арабами были полностью разграблены храмы св. Петра в Ватикане и св. Павла «за стенами», разбиты гробницы обоих апостолов, а их содержимое – выброшено на попрание, так что папе Льву IV пришлось позже на средства церковной казны восстанавливать убранство разоренных церквей (на что ушли сотни фунтов золота и серебра и множество драгоценных камней – один только вызолоченный киворий над алтарем в базилике св. Петра весил не менее 1606 фунтов, а литой золотой крест – более 1000 фунтов⁶⁶). Сарацины сровняли с землей domuscultus и епископство Сильва Кандида, опустошили Кампанью, и только решительные действия маркграфа Сполетского Гвидо, призванного папой, положили предел их бесчинствам. В 849 г. нападение повторилось, однако теперь флот мавров встретился с объединенными силами южноитальянских городов и в битве при Остии потерпел поражение.

В понтификат Иоанна VIII арабы несколько раз подходили к воротам Рима. Кампанья была разорена, сожжен знаменитый монастырь Монтекассино, разрушено множество церквей и монастырей, опустошены папские domuscultae. Более того, неаполитанские епископы Сергий II и Афанасий заключили с арабами союз против папы и греков. Против папы призвал магометан Пандульф Капуанский. Боязнь, которую внушали католическим государям Италии политические замыслы папства, стала одной из основных причин, давших сарацинам возможность укрепиться на юге Италии. Попытка сколотить союзную армию против мусульман стоила папе немалых средств, и все же он был принужден откупиться от них ежегодной данью, а в 879 г., поняв безнадежность добиться чего-то реального от эпигонов Каролингского дома, даже признал патриархом Константинопольским отлученного от церкви Фотия, лишь бы добиться поддержки византийцев против мусульман («мирские выгоды он ставил выше догматических тонкостей по поводу Filioque»).

В то же время уже в VII–VIII вв. Римской церкви удалось объединить общим церковным уставом германские народы Англии, Галлии, Испании и Италии с латинским народом и создать таким образом на Западе международную область, объединенную религиозными основаниями.

Римской церкви к VI в. принадлежали обширные земли (включая и бывшую ager publicus, или ager Romanus) в самом Риме и его окрестностях, в Лациуме, Сабине, Тусции и в отдаленных провинциях Италии, включая Сицилию – житницу Рима. Папа, распоряжавшийся «наследием св. Петра» (patrimonium Sancti Petri – так называлось любое имущество, отошедшее в пользу преемников апостола Петра), был крупнейшим землевладельцем Италии, не будучи владетельным герцогом (термин dux применительно к папе, как dux plebis, появился лишь около 630 г.). Управляя патримониями, церковь de facto имела светскую власть задолго до того, как образовалось политическое церковное государство, основу которого и составили церковные земли.

Определенную роль в укреплении экономического потенциала Римской кафедры играли не только старые патримонии, принадлежавшие ей на территории Италии и Сицилии, но и вновь колонизованные земли. Так, папа Захария пытается заселить опустошенную, обезлюдевшую Кампанью. Им на месте древних заброшенных римских поместий были основаны пять имений (domuscultae)⁶⁷ – вилл, на которых были поселены колоны (servi terrae, полусвободные люди, которые могли быть проданы только вместе с землей). Шесть domuscultae учредил папа Адриан.

Колонизация римских сельских земель, как правило, производилась не путем образования новых поселений, а через рекультивацию земель покинутых древних вилл и селений. По мере того как разоренные города древних становились епископскими диоцезами, прилежащие к ним заброшенные поместья и поселения превращались в аграрные колонии. Папа Адриан предложил заново переделить имения городского и пригородного патримония церкви.

Поступления от колоний (обычно в натуральной форме) шли в централизованные фонды папского Латеранского дворца и расходовались «для поддержания огня в лампадах у гроба св. Петра», для питания бедных и т.д., а также могли использоваться для обеспечения какого-либо монастыря.

Поля, принадлежавшие церкви, обрабатывались ее собственными силами, но чаще сдавались в аренду частным лицам за умеренную, как полагают, плату. Колоны, которые возделывали церковные земельные участки, считались свободными в противоположность рабам, хотя были прикреплены к земельным участкам и часто включались вместе с рабами в одну социальную группу под общим наименованием familia. Жили они в casales, casae, casae coloniales или в соіопіа; обычным названием было также curtis – ферма. В зависимости от порядка, в котором эти крестьяне передавались по наследству, они носили разные названия: originarii – те, кто родился на земле владельца имения; conditionales – те, кто платил повинности по договору; tributales, adscriptii и censibus adscriptі – те, на ком лежало обязательство личных налогов; mansuarii – те, кто жил в massa или mansus. Работы барщинного типа (число дней в неделю, которые должен был отработать работник – или один, или с собственной упряжкой волов) носили название opera, хепіа или angaria.

Земельный участок с жилищами колонов назывался fundus. Несколько fundi составляли massa, а несколько massae – patrimonium.

Колоны выплачивали подать (pensio) натурой или деньгами. Ее собирали сборщики податей (conductores). Для каждого колона был установлен регистр выполненных работ (libellus securitatis), на который можно было ссылаться в спорных случаях.

Как свидетельствуют документы папы Григория II и иные акты, условия, в которых находились земледельцы, были установлены еще в древности. Когда сборщики податей, управители (actores) и главные смотрители патримониев (rectores) были людьми порядочными, на долю колонов выпадало терпимое бремя, хотя сами они вместе с их женами и детьми находились на положении инвентаря имений. Β то же время сборщики могли по своему произволу изменять, например, меру хлеба; так, иногда они принуждали колонов считать модий зерна (около 9 л) равным не 16 секстариям (или 24 римским фунтам), a 25 секстариям и из каждых 20 сефелей отдавать один. Папа Григорий I установил размер модия в 18 секстариев и приказал брать 1 сефель из каждых 35.

В случае неурожая или иных бедствий колоны могли ожидать, что справедливый папа снабдит их необходимым инвентарем и скотом.

Хуже было положение рабов (servi) – крепостных, не имевших никаких личных прав. Они часто ударялись в бега и искали убежища в монастырях, однако со временем им было запрещено принимать монашество.

Нередки были случаи отпуска на волю (обычно частные лица, принося свои имения в дар церкви pro salute или mercede апітае – «на спасение души», из милосердия отпускали рабов на свободу), причем в древнее понятие libertas входила не только личная свобода, но и получение римского гражданства.

Позже, в понтификат Иоанна VIII (872–882), Равеннский собор 877 г. установил неотчуждаемость патримониев на основании феодального права. Поскольку слово «феод» в это время не имело распространения, феодальные отношения передавались термином «бенефи́ций». патримонии раздавались как бенефиции; некоторые из них давались по письменному прошению (ргесаrіит) в виде так называемых praestaria для пожизненного использования доходов с них (такие имения по документу, с которым было связано пожалование и который назывался libellum, назывались также libellaria). В то же время возникла тенденция к превращению бенефициев в наследственные владения. Кроме того, папы были вынуждены раздавать земли патримониев своим сторонникам, чтобы приобрести приверженцев или расплатиться за свое избрание. Против этого и были направлены решения собора.

При Каролингах стало обыкновением раздавать монастыри и приходы в виде ленов (бенефициев) епископам и даже светским лицам. Папа Иоанн VIII соборно запретил эту практику в Равенне, Пентаполисе, Эмилии, римской и лангобардской Тусции – кроме тех патримониев, что были закреплены за папской казной, и тех, которые, исходя из особых надобностей Римской церкви, были переданы лицам, поселенным в Римском дукате. Был также установлен список казенных патримониев, не подлежащих раздаче в виде ленов.

Папская казна (вначале она называлась vestiarium, затем – palatinum, по имени дворца, в коем располагалась) становится средоточием доходов с церковных имений, которые носили различные наименования (dationes, tributa, servitia, functiones, pensiones и др.). Из всех церковных владений деньги собирались акционариями. Главным источником доходов являлись патримонии.

В самом Риме папской казне принадлежали помимо собственно церковных (приношения, сборы, десятины и иные платежи по обычаю) доходы от пошлин, взимавшихся на берегу Тибра, у городских ворот и на мостах. Достоянием папского фиска были также штрафы, compositiones (суммы, поступившие по мировым сделкам) и выморочные имущества. Неотъемлемой привилегией папского дворца было также право монетного чекана.

В период упадка папства, когда общественные неурядицы вызвали расстройство церковных финансов, в церковное хозяйство проникает ленная система: папы, столкнувшись с проблемой волевого отчуждения церковных владений и своеволием управляющих церковными патримониями, а также будучи часто сами вынуждены раздавать церковные домены своим политическим сторонникам за ничтожную арендную плату (которая нужна была только для того, чтобы сохранять титул собственности на земли; правда, Liber censuum свидетельствует для более позднего времени, что при незначительной ставке арендной платы сумма ее была весьма существенна, так как обложение распространялось на значительное число лиц), втягиваются в систему вассально-ленных отношений.

Города передаются для того, чтобы их укрепили против внешних врагов, разоренные сельские области – чтобы их заселили колонами. Так, Григорий V передает архиепископу Равеннскому ряд земельных владений с правом сбора всех пошлин и монетного чекана; Оттон III добавляет к этим правам еще и право судоговорения.

Аналогичного характера договоры заключают епископы и аббаты – чтобы защитить церковные земли от внешней угрозы, они передают свои имения могущественным лицам, которые становятся их вассалами (milites). Первый такого рода договор был заключен в 977 г. аббатом монастыря св. Андрея близ Веллетри (в Лации) с представителем рода Кресценциев (Крешенци), а к 1000 г. бенефициальная система была полностью признана Римской церковью. Древняя система управления церковными доменами через субдиаконов сменяется системой ленов, и с середины X в. патримоний св. Петра оказывается распределенным между вассалами (milites), которые начинают борьбу за превращение своих ленов в наследственную собственность.

Первым познакомил Запад с основами монашеской жизни в середине IV в. Афанасий Великий во время своей ссылки – он оставил там свое жизнеописание преподобного Антония, переведенное на латынь. В то же время и западные епископы, путешествовавшие в IV в. на Восток (например, Евсевий, епископ Верчелльский), знакомились там с монастырской жизнью и по возвращении основывали монастыри у себя в епархиях. В конце IV в. много сделали для создания благоприятного имиджа монашеской жизни в западном обществе Амвросий Медиоланский, Иероним Стридонский, Августин, Мартин, епископ Турский. Иероним, долгое время проживавший на Востоке, в Вифлеемском монастыре, своими письмами оттуда о тихом монашеском житии вдохновил многих знатных мужчин и женщин начать монашествовать. У Мартина Турского было уже до 2 тыс. монахов.

В начале V в. Иоанн Кассиан Римлянин познакомился с правилами общежительных монастырей на Востоке и перенес их в Южную Галлию, где в Массилии (Марселе) основал два монастыря.

В то же время вначале монашество на Западе не было поддержано с таким энтузиазмом, как на Востоке, и распространялось медленно. Истинным организатором монашеской жизни на Западе (в несколько отличных от Востока формах) стал Бенедикт Нурсийский (около 480–543/4), организовавший, после длительных подвигов, совершавшихся в уединении, в развалинах древней крепости Castrum casinum близ Рима свой монастырь (впоследствии известный как Монтекассино). Бенедикт был приверженцем строгих нравов. В то же время, зная по опыту, что монашеский аскетизм на восточный лад плохо приживается на Западе, он приходит к необходимости внести некоторые изменения в условия монастырской жизни.

В правилах, которые он составил для своих монахов в 529 г., Бенедикт не требует тех лишений, которые имели место на Востоке, а единственно заповедует порядок, умеренность и трудолюбие. По его правилам, каждый вступающий в монастырь должен был в течение года выдержать испытание (новициат) и затем дать письменную клятву, что будет выполнять все монашеские правила и никогда не оставит монашеского звания.

Следуя принципам общественного разделения труда, монахи должны были работать равно руками и головой. Они должны были заниматься хлебопашеством, чтобы иметь средства для пропитания, изучением Святого Писания и христианского вероучения, переписыванием книг, воспитанием детей. Впоследствии к этим занятиям бенедиктинских монахов присоединились миссионерская деятельность и занятия светскими науками. Они стали учителями земледелия, ремесел, искусств и наук во многих землях Европы. В ряде случаев бенедиктинские монастыри выполняли миссию древних колоний: «когда Империя пала, босые и подпоясанные веревкой римские монахи бесстрашно устремлялись к ultima Thule⁶⁸ и в те дикие страны Запада, которые некогда, но не вполне были завоеваны древними консулами, стоявшими во главе своих легионов».

Имущество у монахов должно было быть общее. Все монахи должны безусловно подчиняться настоятелю, с отречением от собственной воли.

«В эпоху, когда политический строй Римской империи был разрушен, гражданское общество распалось, и многими людьми овладело инстинктивное влечение к уединению», энтузиазм Бенедикта пришелся как нельзя кстати. Правила Бенедикта получили на Западе всеобщее распространение.

«Монашеская республика» Бенедикта, хотя она была «заключена в самые тесные общественные рамки и могла осуществиться только за счет гражданского общества», предлагала миру практический ответ на главный вопрос: может ли осуществиться Царство Божие на земле. Грубым эгоистическим вожделениям мира она противопоставила общину деятельных самоотверженных людей, живущих любовью друг к другу и ко всем людям.

Бенедиктинские монастыри быстро распространяются по Западу: в Испании, Галлии, Италии, Англии, a с VIII в. и в Германии. Практическое направление, которое придал Бенедикт западному монашеству, привело к тому, что оно стало пользоваться большим влиянием на церковные дела и общественное образование.

Со временем тяга к монашеству распространяется настолько, что император Маврикий (582–602) был вынужден в 592 г. издать эдикт, воспрещавший солдатам поступать в монастырь, а гражданским чинам переходить на церковные должности. Папа Григорий I запретил допуск в монастыри лиц моложе 18 лет, установил строгие наказания за оставление монастыря и (на Латеранском соборе 601 г.) совершенно изъял монастыри из юрисдикции епископов (вопреки постановлению Халкидонского собора). От епископов требовалось теперь только согласие при основании новых монастырей в их епархиях (это постановление часто нарушалось).

В ІХ-Х вв. при отсутствии надежной экономической базы (несмотря на то что помимо традиционных источников доходов возникают и новые системные сборы, в том числе зарубежные, – например, «лепта св. Петра», право на регулярное получение которой даровал папам английский король Этельвольф [836–858]) и твердой политической опоры, в качестве которой ранее выступал дом Каролингов, власть которого развалилась после смерти Карла Толстого в 888 г., римский понтифик со временем превратился в заложника в руках властителей тускуланских, сполетских, неаполитанских и беневентских, каждый из которых стремился к приращению своего домена и подвергал Папскую область хищническим набегам.

Дело доходило до событий самых небывалых. Так, через 9 месяцев после подозрительной смерти папы Формоза (891–896), пытавшегося опереться в противостоянии герцогам Сполетским на одного из последних Каролингов – Арнульфа Каринтийского, коего он в 896 г. венчал в Риме императорской короной (хотя перед тем папа вынужден был короновать той же короной своего врага и расхитителя церковных патримониев Гвидо Сполетского, а потом и его сына Ламберта), тело почившего папы по наущению Сполетского дома было эксгумировано, посажено на трон в Латеранской базилике и подвергнуто допросу и соборному суду (за покойного, подражая его голосу, отвечал диакон). Это случилось в феврале или в марте 897 г. Собор, заслушав все обвинения против покойного, объявил его избрание недействительным, отменил все его указы и хиротонии, пальцы, которыми он благословлял, повелел отрубить и, наконец, в очередной раз отлучил его от церкви; тело Формоза, без одежды и знаков папского достоинства, проволокли по улицам Рима и закопали в братской могиле для чужеземцев; позже оно было выкопано (вероятно, ворами) и брошено в Тибр. Именно в это время обрушилась обветшавшая Латеранская базилика, в чем многие увидели нехорошее предзнаменование, а Лиутпранд Кремонский пишет о чудесах, которые начались после того, как тело Формоза было выловлено из Тибра.

Преемник папы Стефана VI (VII) (896–897), организовавшего этот «трупный (или – “жуткий, ужасный”) собор» (synodus horrenda) и в августе того же года удавленного в тюрьме заговорщиками, Теодор II (он был папой 20 дней в декабре 897 г.) реабилитировал Формоза и с почестями перезахоронил облаченное в папские одежды тело понтифика в базилике св. Петра, а годом позже папа Иоанн IX – монах-бенедиктинец, кардинал-диакон и ставленник⁶⁹ Формоза – запретил впредь судить покойников, подверг «трупный собор» формальному осуждению на Равеннском и Римском соборах и велел сжечь все относящиеся к нему документы. Однако борьба сторонников и противников Формоза продолжалась вплоть до понтификата поставленного папой тускуланской партией Сергия III (904–911), который подверг Формоза окончательному осуждению.

Ситуация усугублялась тем, что в это время национальные церкви, тяготившиеся складывающимся папским самодержавием, начинают выступать с решительными протестами против него.

Возникают сложности с Равеннской церковью, архиепископ которой ведет себя автономно. Миланский архиепископ вместе с епископами своей митрополии не признает верховной власти папы. Высказывают свои претензии к самостоятельности епископы франков.

Обострилась напряженность в отношениях с Константинополем – в связи с известным конфликтом касательно каноничности избрания патриархом Фотия. В 863 г. папа Николай I (858–867) отлучает Фотия и лишает его патриаршества. В ответ Фотий, предъявив Римской церкви обвинения в ереси (пост в субботу; целибат духовенства; Filioque – допущение исхождения Св. Духа от Сына, как и от Отца), сам предал папу анафеме.

Дело осложнилось политикой болгарского царя, мигрировавшего в поисках политической поддержки между римским и константинопольским патриаршими престолами, втягивая тем самым их в длительный канонический конфликт. Папа Николай, пославший болгарам свои канонические Responsa, отмечал в них, что первым из всех патриархов является папа в Риме – его церковь основана первоверховными апостолами; второе место занимает Александрия – церковь в ней образована св. Марком; третье принадлежит Антиохии, где апостол Петр установил церковь до своего прихода в Рим. Византия и Иерусалим не могут претендовать на такой авторитет: церковь в Константинополе (который, кстати, именуется Новым Римом) – не апостольского происхождения, и ее патриарх именуется таковым только с благоволения императоров, а не в силу действительного права.

Немногим позже обвинил греков в неправославии Людовик Немецкий (843–876): в письме императору Василию I Македонянину (867–886) он, отказав ему в титуле василевса и насмешливо называя riga («король, гех»), писал: «Мы приобрели Римскую империю благодаря нашей ортодоксии, греки же утратили ее в силу своей неортодоксии; они покинули не только город и столицу Империи, но и римский народ, забыли даже его язык и ушли на чужбину».

Так начался межцерковный спор, приведший в будущем к решительному разделению Западной и Восточной церквей.

В борьбе за папские права существенную роль сыграли явившиеся при Николае I Лжеисидоровы декреталии – наполненный подлогами канонический сборник, составленный, как полагают, в 849–852 гг. в монастыре Корби на севере Франции, приписанный известному канонисту Исидору Севильскому и одобренный папой Николаем. Эти полуфантастические акты ставят королевскую власть по достоинству ниже папской и даже епископской. Папская власть представлялась в них совершенно независимой от какой бы то ни было государственной власти. Папа ставился выше всех епископов, так что на него не могли распространяться решения местных церковных соборов. Папа признавался верховным судьей над всеми митрополитами и епископами, которые освобождались от власти местных монархов и должны были подчиняться только папским повелениям. Это был своеобразный манифест папского диктата в церкви, умело использовавшийся в интересах Святого престола папой Николаем и его преемником Адрианом II (867–872).

С времен Карла Великого развивается также идея о неразрывной связи императорской власти и помазания, совершаемого папой, причем из Рима дело стало трактоваться таким образом, что власть эта может быть дарована только через помазание от руки римского первосвященника. В полном объеме она воплощается папой Иоанном VIII (872-­882), короновавшим Карла Лысого (за немалый денежный взнос) только своей властью и волей римлян, без избрания его имперским сеймом (императорский титул Карла был подтвержден Римским собором 877 r.). С этого времени «сан императора стал игрушкой в руках пап и могущественных феодалов».

После Иоанна VIII – «последнего выдающегося папы» своего времени, проявившего, как истинный сын своего времени, блестящие способности и усердие более в светском, чем в духовном управлении Папским государством и церковью, на римскую кафедру вступали все менее и менее способные люди. Нередко на результатах выборов сказывалась воля императоров и королей, папы подчас были марионетками различных группировок римской знати. Случалось, что вопреки канонам папами становились люди, не имевшие кардинальского звания, – так был избран, например, епископ Порто Формоз, в прошлом, кстати, неоднократно отлучавшийся от церкви, но прощенный папой Мартином (Марином) I (882-­884), который до избрания тоже не носил кардинальского пурпура (помимо прочего, такие избрания нарушали древний канон, запрещавший епископам переходить из города в город, кроме случаев исключительной необходимости). Папа Иоанн X (914–928), также не имевший кардинальского сана, до своего избрания успел побывать епископом Болонским и архиепископом Равеннским.

Папская область почти не управлялась, фактически распавшись на ряд полунезависимых феодальных сеньорий. В плачевном состоянии оказались и папские финансы.

Так, папа Стефан V (VI), вступив после избрания в Латеранский дворец, обнаружил казну и склады пустыми: с давнего времени возникло обыкновение, в силу которого после смерти папы слуги и римский народ врывались в покои усопшего и учиняли грабеж в папском дворце, похищая все, что попадалось под руку, – деньги, золото и серебро, драгоценные камни и ткани. Всякий раз, как умирал папа, Рим охватывала анархия – «корабль Петра как бы терпел крушение, а имущество корабля оказывалось без хозяина и могло быть беспрепятственно расхищаемо». To же самое происходило и после смерти епископов. Папе Стефану нечем было даже выполнить традиционную обязанность – наградить в связи со своим избранием духовенство, монастыри и корпорации денежными подарками (presbyteria), а народу раздать хлеб и мясо, и он должен был обратиться к своим личным средствам, благо что происходил из благородного рода и в средствах стеснен не был.

Папа Иоанн IX на Равеннском соборе 898 г. сетовал, что доходы церкви настолько ничтожны, что нередко нечем платить жалованье духовенству и служащим при папском дворе и даже милостыню бедным подавать не из чего; невозможно даже начать работы по восстановлению Латеранской базилики, потому что мятежники, захватившие папские патримонии, не дают рубить там лес, потребный для строительных работ.

В течение 90 лет, прошедших после смерти Формоза, на римском престоле сменилось (далеко не всегда естественным путем) 28 пап, подчас связанных прямыми родственными узами, – так, предполагают, что папа Иоанн XI (931–935) был незаконным сыном Сергия III от знатной римлянки Мароции.

В целом 60-ти годам, прошедшим от понтификата Сергия III до Иоанна XII, «этому темному периоду в существовании Рима дана была грубая кличка, которую некоторые писатели особенно подчеркивают; но и возмущенным католикам Римская церковь того времени представлялась не более, чем “непотребным домом”», которым управляли благородные дамы из римской семьи Феофилакта.

Сам Феофилакт, римский сенатор, фактически управлял Папской областью и был объявлен консулом, дуксом, главнокомандующим (magister militum) и папским казначеем при папе Бенедикте IV (900–903). Сергий III, восшедший на папский престол при поддержке Феофилакта, отдал в его руки все светские полномочия.

Жена Феофилакта Феодора и дочь Мароция также сосредоточили в своих руках огромную власть. Как политические владыки Рима, названные дамы осуществляли полный контроль за выборами понтификов вплоть до 932 г., когда Мароция и Иоанн XI были отправлены в заключение другим сыном Мароции Альбериком Сполетским (911–954). Альберик был провозглашен народным восстанием «римским государем» (princeps atque omnium Romanorum senator), a Иоанн XI отныне и до конца жизни пребывал под бдительным надзором в Латеране и был ограничен в полномочиях только церковными делами.

После смерти Иоанна XI управление процессом папских выборов, ставших фактически назначениями, взял в свои руки Альберик, и следующие четыре папы были марионетками в его руках.

Большинство пап этого времени были озабочены главным образом обустройством собственного быта и светских дел в Риме, в Папском государстве и во всей Италии, участвуя с разной степенью успешности в большинстве политических интриг, разворачивавшихся на ее территории с участием местных и трансальпийских властителей. И далеко не всегда эта деятельность идет на пользу самой идее папства.

После смерти Альберика в 954 г. власть государя и сенатора всех римлян унаследовал его сын Октавиан – потомок Карла Великого в седьмом поколении, которому было около 17 лет (он родился в 937 г.). Год спустя, после смерти папы Ага́пита II (946–955), Октавиан, согласно клятве, которую его отец перед смертью взял с римлян у гробницы св. Петра, был избран папой и взял имя Иоанна XII (955–963) (с этого времени перемена имени при вступлении на папский престол стала правилом).

Таким образом, замысел Альберика был исполнен: светская и духовная власть над Римом вновь слились воедино – к сожалению, в руках избалованного и ленивого «взрослого ребенка», потому вопрос о наследовании папского престола одной знатной римской фамилией так и остался несбыточной мечтой. Неизвестно к тому же, имел ли юный папа какое-либо духовное образование и был ли до избрания облечен каким-либо духовным саном – источники практически единодушно об этом умалчивают.

Папа Иоанн был заинтересован в поддержке сильной светской власти – для того чтобы сохранить свою собственную в созданном Пипином и Карлом Великим Церковном государстве. Поэтому в 960 г. он призывает германского короля Оттона в Рим. «Сердечное согласие» между папой и германским королем было облегчено тем, что Оттон был недоволен малопристойными обычаями папского двора, который, начиная с понтификата Сергия III, фактически держали в руках графы Тускуланские и герцоги Сполето (эти недостойные нравы красноречиво живописует Лиутпранд Кремонский).

2 февраля 962 г. 25-летний папа Иоанн XII короновал императором новообразованной (как продолжение Римской империи и франкской империи Карла Великого) Священной Римской империи германской нации (Sacrum Imperium Romanum Nationis Germanicae или Teutonicae) Оттона I (936­973) и признал его верховным сеньором Папского государства. Оттон принял на себя обязательства охранять церковь, приобретя взамен императорские властные права Карла Великого (с некоторыми ограничениями). Папа и римляне принесли новому императору присягу на верность – по обычаю, сложившемуся при Каролингах.

«Если Богу будет угодно, чтобы я пришел в Рим, я по мере моих сил буду содействовать возвышению Церкви и твоему, ее верховный глава; с моего согласия и ведома тебе не будет наносим ни в чем ущерб, ни тебе самому, ни твоему сану; в Риме, во всем, что касается тебя или римлян, я не буду творить суд и принимать какое-либо решение без твоего согласия. Все то, что принадлежит св. Петру и окажется в моей власти, я возвращу тебе. И тот, кому придется мне передать королевство Италии, должен принести клятву, что он по мере своих сил будет тебе помощником в защите Церковного государства», – так было сказано в клятве Оттона.

13 февраля император Оттон даровал Иоанну XII Привилегию Римской церкви, так называемый Оттонианум (оригинал ее не сохранился, однако большинством признается подлинность копии, хранящейся в Ватиканском архиве), которая утверждала за папами все права и владения, предоставленные Святому престолу прежними договорами с Каролингами: Оттон вновь утвердил Церковное государство в том его объеме, который оно имело при Каролингах (хотя на деле Папская область оказалась существенно меньше), сохранив при этом за собой императорские права, прежде всего право утверждения выборов папы и отправление в Риме правосудия через императорских послов.

Избранный папа до вступления на Святой престол обязывался приносить клятву верности императору. Как отмечается в литературе, в результате «папство неожиданно для себя стало чем-то вроде имперской “частной церкви” или викариата германской короны. (...) Носитель высшего духовного сана в Западной церкви стал вассалом императора – то есть приобрел тот же статус, которым на тот момент довольствовалось большинство епископов в Германии» и мог рассматриваться «как верховный капеллан германского императора». С этого времени Святой престол попадает под опеку имперской короны: на протяжении столетия, прошедшего после возрождения Империи, 21 папа из 25 был отобран имперской властью.

«Привилегию» Оттона I подтвердили его преемники Оттон III (983–1002) и Генрих II (1002–1024).

Еще одним важным последствием «Оттонианума» стало постепенное возрождение в курии германского богословского влияния, принесшего с собой учение о Filioque или о двояком исхождении Св. Духа – от Отца и от Сына. Это учение еще до X в. распространялось в Северной Европе, где было внесено в Символ веры – без папского, правда, благословения (Рим неоднократно выступал против этого нововведения и был его главным оппонентом до тех пор, пока советники Карла Великого не сочли уместным объявить его вполне ортодоксальным).

14 февраля император отбыл из Рима. Папа, недовольный результатами своей политики, в результате которой он оказался не властителем освобожденного Церковного государства, а подданным императора, немедленно нарушил присягу и вступил в переговоры с врагами императора – итальянцами, греками и венграми.

Его поддержала часть римской знати. Да и сам Оттон, в противоречии со своей клятвой, не спешил возвращать папе церковные патримонии. Однако проимперская партия, следившая за каждым шагом папы, доносила императору, что при дворе папы продолжается разврат, достояние церкви пускается по ветру, город разорен, а храмы разрушены до такой степени, что через их дырявые крыши дождь льет прямо на святые алтари.

Осенью 963 г. император вернулся в Рим. Папа, решив первоначально защищаться manu militari, не преуспел и, собрав церковные сокровища, бежал в Кампанью. Оттон, вступив в Рим, лишил римский народ древнего права свободного выбора папы, заявив, что отныне римляне не будут ни избирать, ни посвящать папу без согласия его самого и его сына, a 6 ноября 963 г. собрал под своим председательством собор в составе 50 итальянских и германских епископов, а также германской и итальянской знати и римлян всех сословий для разбирательства дела папы. Папа на открытие этого собора согласия не давал, так что император действовал антиканонично; сомнительным было с точки зрения римских канонических обычаев и право епископов судить лицо, занимающее апостольский престол. Иоанн XII на собор не явился, но направил краткое угрожающее послание.

«Иоанн, епископ, раб рабов Божиих, всем епископам. Мы слышали, что вы хотите другого папу. Если вы это сделаете, – писал папа собору, – я отлучаю всех вас именем Всемогущего Бога, и вы не должны ни рукополагать кого-либо, ни служить мессу».

Папа, объявленный собором по представлению императора преступником и государственным изменником, за вопиющую безнравственность (источники обвиняют его, в частности, в том, что он кощунствовал, пил за здоровье дьявола, клялся именами Зевса, Венеры и других злых демонов, убивал и калечил людей, совершал поджоги, совершал хиротонии на конюшне, превратил папский дворец в публичный дом, регулярно совершая в нем прелюбодеяния с многочисленными женщинами, и т.д.) был низложен, проклят и лишен всех прав. 4 декабря был антиканонически избран из мирян (он был протоскриниарием церкви) и 6 декабря посвящен сразу во все канонические степени (остиария, чтеца, аколуфа, иподиакона, диакона, пресвитера и, наконец, в сан папы) новый папа Лев VIII (963–965).

В январе 964 г. Оттон отбыл из Рима. Иоанн XII немедленно вернулся, созвал 26 февраля собственный собор в базилике св. Петра (из 16 присутствовавших на нем епископов 11 ранее подписали приговор против Иоанна), низложил Льва VIII и отменил все постановления, сделанные под давлением императора. Лев бежал, но многих его сторонников отправили в тюрьму, где они были подвергнуты пыткам (им отрубали руки, отрезали уши и носы) и убиты.

Во время репрессий, не дожив до 30 лет, неожиданно умер и сам папа Иоанн – то ли сам дьявол забрал своего преданного слугу, в чем был уверен Лиутпранд Кремонский, то ли он пал от руки одного из обманутых мужей, то ли умер, переусердствовав в трудах Венеры, от апоплексического удара. Римляне после недолгих прений избрали папой кардинала-диакона, взявшего имя Бенедикта V (22 мая – 23 июня 964 г.) – была надежда, что новый папа сможет защитить независимость церкви от государственной власти. Однако император был намерен отстоять свою креатуру, осадил Рим, и голод вынудил его жителей сдать папу Бенедикта Грамматика на милость императора и принять императорского ставленника папу Льва. Лев собрал собор в Латеране, торжественно совлек с Бенедикта все папские одежды, разрезал на нем паллий, сломал папский жезл, исключил его из клира – но в итоге помиловал и даже вернул ему сан диакона по ходатайству Оттона, пораженного самим фактом того, что в его руках оказалась верховная власть в Римской церкви.

Возможно, был издан императорский декрет, окончательно лишавший римский народ избирательных прав (есть лишь одна копия этой грамоты в весьма сомнительной редакции, относимой к XI в.).

Император Оттон начал процесс восстановления авторитета папской власти. Его ставленник Лев VIII, восстановленный на престоле св. Петра, заслужил добрую репутацию своим аскетизмом, подзабытым за полвека разврата, но довольно быстро скончался.

Римский народ не решился проявлять самостоятельность (конечно, многие хотели видеть папой изгнанного Бенедикта, но он умер в ссылке) и отправил послов к императору. Выбор императора пал на опытного в церковной и светской политике епископа Нарнийского, происходившего из рода графов Тускуланских и Кресцентиев, который и стал папой с именем Иоанна XIII (965–972).

Таким образом, власть этих двух фамилий над Святым престолом, начавшаяся еще при Сергии III, сохранилась, и их представители сменяли друг друга (за редким исключением) на Святом престоле довольно долго. Однако в 996 г. император Оттон III поставил в Рим своего двоюродного брата Бруно, герцога Каринтии и внука Оттона I, – папу Григория V (996-­999). Григорий стал третьим за 250 лет, после сирийца папы Захарии, папой не римлянином и первым – не италийцем. Ему наследует назначенный из свиты императора известный ученый своего времени бургундец Герберт Орильякский, архиепископ Равеннский, – папа Сильвестр II (999–1003).

Хотя после смерти папы Сильвестра Кресцентии вновь овладели Св. престолом, после папы Сергия IV (1009–1012) их доминирование прекратилось. Началась междоусобица, во время которой папами становились представители Тускуланского дома: Бенедикт VIII (1012–1024) до избрания был графом Тускуланским Феофилактом II, Иоанн XIX (1024–1032) – графом Тускуланским Романо, несколько раз появлявшийся на папском престоле Бенедикт IX (1032–1044, 10 марта – 1 мая 1045 г., 1047–1048)- графом Тускуланским Феофилактом III; в 1045 г. на несколько дней на Святой престол вступил Сильвестр III из рода Крешенци-Оттавиани (ряд исследователей считает его антипапой), а с 5 мая 1945 до декабря 1046 г. папой был крестный Бенедикта IX Иоанн Грациан (с именем Григория VI).

С назначенных императором Генрихом III пап Кли́мента II (1046–1047) и Дама́са II (17 июля – 9 августа 1048 г.) начинается время трансальпийских (или ультрамонтанских) пап, которых императоры выбирают из немецкой феодальной аристократии и которые в конце концов начинают активное реформаторское движение в католической церкви.

Хотя папская должность превратилась фактически в синекуру для представителей главенствующих римских кланов, для римских горожан папа оставался феодальным сеньором. В 1143 г., в разгар коммунальных революций в Европе, в Риме вспыхнуло восстание, направленное против власти папы и городских нобилей. Цель его состояла в том, чтобы лишить знать власти, духовенство – церковных земель, а папу – короны светского властителя, передав его права городской общине.

Восстание закончилось изгнанием папы Иннокентия II (1130–1143) и провозглашением республики. Преемникам Иннокентия не удалось найти общего языка с римским народом. В 1144 г. явилась первая республиканская конституция, на основании которой община решила отнять у папы светскую власть и потребовала, чтобы тот передал все свои суверенные права патрицию как представителю римского сената и народа и довольствовался бы десятинным сбором или государственным содержанием. «Пусть кесарь владеет тем, что принадлежит кесарю, а папа – тем, что составляет неотъемлемое достояние папы. Так заповедал Христос, и Петр уплатил дань», – писала, напоминая о евангельских событиях (ср.: Мф. 22:21 пар.; 17:24–27), республика Конраду Гогенштауфену, а на улицах города распространялись прокламации с призывом: “Да здравствует папа не-король!”»

Во главе республики неформально встал ученик Пьера Абеляра августинский монах Арнольд Брешианский (около 1100–1155), борец против церковной роскоши и симони́и (торговли церковными должностями) за возврат к Церкви евангельских времен, бедной, но непорочной и свободной от суеты мира.

Бичуя папу и кардиналов за продажность и лицемерие, Арнольд требовал секуляризации церковных имуществ, лишения духовенства светской власти, освобождения городов Ломбардии от власти епископов и Рима – от папской власти. Коллегию кардиналов Арнольд именовал меняльной лавкой и вертепом разбойников, а папу – не верховным преемником апостолов и пастырем душ, а поджигателем и убийцей, церковным палачом и губителем невинности, который только откармливает свое тело и наполняет сундуки чужим добром, так что повиноваться ему никто не обязан.

Право духовенства на любую собственность, проповедовал Арнольд Брешианский, противоречит евангельскому учению, духовенство должно довольствоваться одной десятиной; всякая гражданская власть должна принадлежать только государям и республиканским правительствам. «Нельзя терпеть таких людей, которые хотят обречь на рабство Рим – средоточие империи, источник независимости, властителя мира».

Он требовал ликвидации епископской структуры Церкви, рекомендовал мирянам ввиду испорченности духовенства исповедоваться друг другу. He следует, писал один из арнольдистов, следовать советам священников, учение которых путает божеское с человеческим (ср.: Мр. 7:7). He отрицая церковных догматов и таинств, Арнольд расходился с католической церковью в понимании таинств Евхаристии и крещения.

Последователи Арнольда считали, что имперская и всякая иная высшая власть имеют своим источником суверенитет римского народа, и ему, а не папе и вероломным «монахам-еретикам», принадлежит право провозглашать кого-либо императором.

Собственно, идеи, развивавшиеся Арнольдом Брешианским, витали в то время в воздухе. Нечто аналогичное изложил в книге De consideratione, обращенной им к его ученику – папе Евгению III (1145–1153), и идеолог папской теократии Бернард Клервоский, резкий противник деятельности Арнольда.

В этой книге, представляющей собой практическое руководство для nan по смирению и благоразумию, с коими им надлежит нести тяготы папского сана, Бернард основывает свои взгляды на евангельском учении, исходя из апостольской мысли: тот, кто служит Богу, не должен отдаваться светским делам. Он так же, как и еретик Арнольд, бичует епископов за их светские пороки и высказывается против политических прав духовенства. Бернард напоминает папе, что он облечен саном духовным, а не саном «властелина», что в руках его – лопата земледельца, а не скипетр короля, что светская власть папы, которая, возможно, и основана на земном праве, ни в коей мере не может считаться апостольским установлением, поскольку апостолам было запрещено иметь такую власть. Бернард сокрушается по поводу того, что папа и епископы разодеты в шелка, пурпур и золото, чего никогда не делал св. Петр; папа в таком светском обличье, пишет Бернард, – преемник совсем не св. Петра, а императора Константина.

В то же время в послании римскому народу Бернард утверждает, что насилие по отношению к папе касается всего католического мира.

Только нападки Арнольда на церковную иерархию, авторитет римского престола и папский dominium temporale поставили его и Бернарда Клервоского по разные стороны баррикад, так что Бернард оказался крупнейшим обвинителем Арнольда: даже признавая за ним личную нравственную безупречность, Бернард все же настаивал на том, что тот, даже если и постится, то постится в сообществе с диаволом и жаждет гибели души.

II Латеранский (X Вселенский) собор в 1139 г. осудил богословие Арнольда Брешианского, в 1140 г. он был осужден папой Иннокентием II за ересь на изгнание из Италии, на некоторое время исчез с исторической арены, но в 1145 г. вернулся в Рим с разрешения папы Евгения III, который вновь присоединил его к церкви, наложив соответствующую епитимию и взяв обет смириться и молчать. Вместе с ним в Рим перебралась и религиозная секта, которую он основал в Брешии. При этом сам папа в 1146 г. был принужден оставить Рим.

Проповедь Арнольда Брешианского возымела действие даже в духовной среде: низшее духовенство прониклось идеей равенства лиц священного сана, из среды клира начались нападки на иерархию, которой противопоставлялся давно исчезнувший «демократический» строй Древней церкви, так что папе Евгению пришлось направить римскому духовенству послание, в котором он грозил карой каждому, кто будет слушать еретика. В 1148 г. на соборе в Кремоне папа Евгений отлучил Арнольда от церкви.

В 1149 г. римляне вновь призвали папу и заключили с ним новый договор, столь же недолговечный, как и предыдущий: уже в 1150 г. папа удалился из Рима, и в течение следующих трех лет папский двор вынужден был странствовать по Кампанье. В самом конце 1152 г. папа Евгений возвращается в Рим и в 1153 г. заключает договор с Фридрихом I Гогенштауфеном (король Германии с 1152 г.; император в 1155–1190), согласно которому король обещает сохранить папский dominium temporale и содействовать в возвращении во владение папы всего, что было у него отнято.

В 1155 г., через четыре дня после наложения на Рим интердикта⁷⁰ – самой ужасной кары своего времени, которая никогда ранее к Риму не применялась, – римский сенат выполнил требование папы Адриана IV (1154–1159) и выслал Арнольда Брешианского, но тот вскоре попал в плен к Фридриху Барбароссе, направлявшемуся с войском в Рим по просьбе папы для умиротворения. В Риме Арнольд был выдан папе; казнь состоялась 18 июня 1155 г.: он был повешен, тело его было сожжено, пепел брошен в Тибр, а Фридриха папа короновал императорской короной, хотя Рим так и не признал его своим императором.

Папство имело важное преимущество перед другими представителями епископата: верховная власть папы над страной, в отличие от власти епископов, была основана не на привилегиях иммунитета, пожалованного в недалеком прошлом, a по меньшей мере на древних франкских установлениях (если не говорить о «Константановом даре», подлинность коего оспорил один из последователей Арнольда Брешианского, назвав его историю приевшейся басней, в которую не верят теперь даже старые бабы). Важной защитой папского dominium temporale были также сам папский сан, военная поддержка императоров и немалые денежные средства, использовавшиеся как инструмент приобретения сторонников даже из самых ярых противников.

В этой связи коммунальная революция в Риме вряд ли могла быть столь успешной, как в других европейских городах. В 1176 г. руками Фридриха Барбароссы в Риме был окончательно водворен порядок. Папская власть была восстановлена. В 1188 г. римский сенат и папа Климент III (1187–1191) заключили соглашение, по которому сенат обязался приносить присягу на верность папе, уступил ему право монетного чекана (правда, ¹/_з отчеканенной монеты должна была принадлежать сенату) и вернул все прежние доходы, но сохранил за собой административную власть.

Таким образом, папе удалось сохранить свои суверенные права, признав при этом право гражданской общины на существование. Рим стал самоуправляемой республикой, которая не зависела от папы, самостоятельно решала вопросы войны и мира; в то же время в городе действовали две курии – папская и сенатская, и обе принимали судебные решения независимо друг от друга. За папой остались регалии, обладание церковными землями и права сюзерена по отношению к вассалам; папская юрисдикция применялась совместно с муниципальной. Этот status quo продержался до середины XVI в.

В 1189 г. папа Климент III получил от императора все земли, которые составляли Церковную область и были ранее отняты у папы Луция III.

С развитием феодализма в X – начале XI в. императоры Священной Римской империи и другие крупные феодалы предпочитают наделять земельными владениями епископов, а не светских вассалов: духовенство не имело династических притязаний, представлявших угрозу для сюзерена. Многие епископы и аббаты становятся не только церковными, но и светскими владыками: Оттоны, а за ними и императоры Салического дома постепенно наделяют епископов графской властью и иммунитетами.

Этот факт оказал существенное воздействие на качество высшего духовенства: при выборе епископа решающее значение приобретают не его духовные качества (как проповедника или аскета, например), а требования, которые предъявляются к вассалу – административные способности и готовность исполнять волю сюзерена. Такой епископат мало интересовался религией, зато проявлял массу рвения к контролю за доходами и иным мирским делам. Нередко возникали обвинения в симонии и конкубинате.

Церковное государство – dominium temporale – de facto развалилось: епископы и аббаты в своих областях, наделенных иммунитетом, стали пользоваться правами и юрисдикционными полномочиями графов; графы, некогда бывшие чиновниками церкви и арендаторами церковных земель, стали считать города своей наследственной собственностью и назначали в них должностных лиц; церковная область фактически стала наследственным леном графов Тускуланских, a το, что удалось сохранить, составляло dominium церкви лишь номинально, распавшись на множество мелких баронств. Да и в самом Риме знатные семейства не признавали пап как сеньоров.

Причины упадка папства состояли: 1) в подчинении духовенства, превратившегося в феодалов, светской власти, что вносило в церковь секулярный дух, и 2) в ослаблении церковной дисциплины. Как отмечается в литературе, Римская церковь «была сведена на степень обыкновенного провинциального епископства, которое семья диких графов считала достоянием своих младших членов». Во власти пап оставалось, пожалуй, только право отлучать от церкви, а из всех пожалований Каролингов – разве что дарственные грамоты в папском архиве. Дух обмирщения мало-помалу стал господствующим во всей церковной системе.

Согласно церковному праву (каноны Episcopo, Plerique, Moyses в Corpus juris canonici), Римский понтифик не может назначить себе преемника⁷¹. По преданию, св. Петр избрал 24 священников и диаконов, помогавших ему в управлении Римской церковью; им и надлежало избирать преемника святого епископа. Считается, что в первые века христианства порядок избрания нового епископа Рима не отличался от порядка в иных епархиях: нового папу выбирали духовенство и верующие Вечного города, однако некоторые исследователи полагают, что это право было исключительной привилегией римского духовенства, а мирян стали допускать к выборам лишь с времени Сильвестра I.

Киприан Карфагенский рассказывает, что в выборах папы Корнелия (251­-253) принимали участие епископы Римской провинции, духовенство и народ: «Он стал епископом по велению Бога и Его Церкви, по свидетельству почти всего духовенства, собрания епископов и всех добрых людей».

Протокол об избрании представлялся императору, который и утверждал избранного епископа, как своего подчиненного. Кстати, в послании римского духовенства императору Гонорию по случаю избрания папы Бонифация I (418–422), 167 лет спустя после известия Киприана Карфагенского, порядок выборов, изложенный последним, подтверждается.

До падения Западной Римской империи вмешательство имперских властей в выборы римского епископа не было столь заметным, как в будущем (когда, например, в 355 г. император Констанций попытался навязать антипапу Феликса II, последнего обвинили в ереси).

Со временем право утверждения избрания перешло к королям завоевателей: после смерти папы Симплиция (468–483) первый варварский король Италии Одоакр представил римлянам декрет, будто бы одобренный усопшим папой, согласно которому выборы должны непременно происходить в присутствии королевских послов. Первым папой, избранным в соответствии с этим порядком, был Феликс III (II) (483–492)⁷².

Декрет, использованный Одоакром, был кассирован во времена Теодориха при папе Симмахе (498–514) Римским собором в базилике св. Петра, собранным в ноябре 502 г. (после того как ранее в том же году synodus palmaris в составе 115 епископов осудил антипапу Лаврентия и восстановил в правах Симмаха). Отныне, постановил собор, выборы папы должны осуществляться независимо от влияния светской власти. Необходимость такого шага для церкви была насущной: уже издавна установился обычай, что претенденты на римский епископский престол приобретали сан папы симонией – они покупали его за деньги, подкупая влиятельных сенаторов и придворных чиновников, а расходы покрывали, не брезгуя ничем, даже продажей церковных имений и утвари. Устранить симонию из процесса избрания папы и пытался собор.

Однако при выборах нового папы после кончины Иоанна I (523–526) арианин Теодорих, недовольный политической линией римского епископа, развернул гонения против Римской церкви, заточил в тюрьму папу Иоанна, а после его смерти продвинул на папский престол своего кандидата, ставшего папой под именем Феликса IV (III) (526–530). С этого времени преемники Теодориха присваивают себе право утверждать каждого новоизбранного папу, а римский сенат, фактически руководивший, как представитель мирян или римского народа, избранием пап и даже утверждавший решения церковных соборов, издал закон, запрещавший давать деньги за получение папского сана.

В 606 г. папа Бонифаций III установил, что выборы папы не могут иметь места ранее третьего дня после похорон почившего понтифика.

После поражения остготов и установления византийской гегемонии в Италии утверждение избранного римского папы перед его ординацией составило компетенцию византийских императоров. По настоянию императора Юстиниана I при живом папе Сильверии (535–536) на престол св. Петра был возведен римлянин Вигилий (537–555). В 556 г. при поддержке императора был избран папа Пелагий I (556–561). Целый ряд сирийцев и греков, занимавших папский престол, начиная с Иоанна V (685–686) и до Константина I (708–715), свидетельствуют, что избрание папы было вполне подчинено усмотрению императоров и их экзархов в Италии.

Римляне пытались протестовать, в том числе обходя имперские амбиции: так, папа Пелагий II был посвящен без императорского утверждения (кстати сказать, получение разрешения было длительным процессом и во многом зависело от настроений константинопольского двора). Правда, при избрании папы Бенедикта II (684–685) император Константин IV Погонат (654–685) даровал рескрипт, разрешавший посвятить папу немедленно после выборов, однако, по всей видимости, это разрешение было персональным и преемник Погоната Юстиниан II (685–695, 705–711) его отменил.

Примерно в середине VII в. в основных городах Италии появляется новая сила – вооруженное ополчение (militia), которое активно вмешивается уже в выборы папы Иоанна V. Ситуация осложнялась тем, что римляне жили бок о бок с лангобардами-арианами, вторгшимися в Италию в 568 г. В результате Святой престол месяцами оставался вакантным.

Сложилась ситуация, когда императорское утверждение и разрешение на ординацию нового папы потеряло смысл, и при избрании папы Захарии его дожидаться не стали: иконоборческая ересь, поразившая Византию в середине VIII в., положила конец формальной зависимости Рима от Византии, Захария не стал посылать известие о своем избрании в Константинополь к императору-еретику, закрывающему у себя в государстве монастыри и принуждающему монахов вступать в брак.

Римские епископы начинают политический дрейф в сторону завоевавших Италию лангобардов, которые с охотой «возвращают св. Петру» и папам отнятые ими у греков города, а также франков. Однако в папских буллах и в соборных актах продолжают упоминаться имена византийских императоров-иконоборцев, и даже когда франки взяли на себя долг охранения Римской церкви, папы не переставали формально признавать верховную власть императора.

В то же время папа Захария, рассматривая в 751 г. проблему узурпации власти Пипином Коротким в королевстве франков, впервые вмешивается в процесс передачи светской власти, используя свой постулат о том, что источник власти лежит в народе, но подлежит утверждению папой.

Римские феодалы, вместе с духовенством принимавшие участие в выборе папы, имели возможность прямо влиять на преемство римских епископов, проводя на вакантный престол членов своих фамилий (папа, будучи целибатом⁷³, не мог иметь законных наследников). Первым, кто воспользовался этой возможностью, стал некий герцог Тото, после смерти Павла I силой оружия принудивший избрать папой своего не имевшего духовного сана брата, ставшего десятым антипапой с именем Константина II (767–768), но весьма скоро свергнутого и отправленного в заключение; преемником его стал одиннадцатый антипапа Филипп (768), возведенный на престол лангобардами, но вскоре принужденный «римской партией» вернуться обратно в монастырь. «Римская партия», добившись низложения обоих антипап, избрала, наконец, законного папу Стефана III (IV).

Новый папа в 769 г. созвал в папской Латеранской базилике в Риме собор, в котором участвовали также франкские епископы.

Латеранский собор 769 г., осудив антипапу Константина II, признав незаконными все его хиротонии и предав сожжению его акты, установил порядок избрания пап. Собор постановил, что отныне не мог быть провозглашен папой тот, кто не прошел от низших церковных степеней до сана кардинала-диакона или кардинала-пресвитера; непосредственное участие мирян в выборах папы было решено упразднить и ограничить его только правом аккламации – новоизбранный папа должен получить народное одобрение перед тем, как его введут в Латеранскую базилику.

Этот декрет вызвал широкое недовольство влиятельных мирян, и в итоге папа Николай I на Римском соборе 862 г. должен был восстановить избирательное право римского нобилитета.

В 800 г. папа Лев III в Риме торжественно короновал избранного римским и франкским народами императором Карла императорской короной, в то время вакантной (в Константинополе императорский трон пустовал, так как в результате заговора императрицы Ирины император Константин VI в 797 г. был свергнут), после чего сам должен был стать его вассалом, преклонив колена и принеся императору присягу верности. Но еще до этого события, в 757 г., при избрании папой Павла I, брата почившего папы Стефана II (III), извещение об этом избрании было послано «новому Моисею и Давиду» – королю франков, как ранее посылалось первоначально в Константинополь императору, а затем – его экзарху в Равенну. Да и сам папа Лев о своем избрании и скоропостижной интронизации (папа Адриан умер на Рождество, а новый папа официально взошел на престол уже 27 декабря 795 г.) уведомил прежде всего Карла Великого, приложив к избирательным актам почетный дар – ключи от гроба св. Петра и знамя города Рима. Тем самым за Карлом, как римским патрицием, de facto признавалось право утвердить избрание нового папы.

Золотые ключи от гроба апостола свидетельствовали о правах и обязанностях Карла в отношении Римской церкви и всего ее достояния. «Как св. Петр и папа хранили ключи к догматической стороне вопроса, так король Карл должен был держать в своих руках ключи к политическому положению и был на страже палладиума Римской церкви – гроба апостола и всего того, чему служила выражением кафедра св. Петра, где хранились также многие дарственные грамоты. С той поры Карла стали изображать знаменосцем Римской церкви». Пятью годами позже, в 800 г., Карл также получил от иерусалимского патриарха «в знак благословения ключи от Гроба Господня и Голгофы и знамя» – как верховный защитник священных мест христиан, в каковом качестве он был признан и владевшим Иерусалимом арабским халифом Хару́ном ар-Раши́дом (786–809).

Карл направил к новому папе посла аббата Ангильберта, уполномоченного на то, чтобы вместе с папой выяснить, «что считается необходимым для возвеличивания святой Господней Церкви, для возвышения вашего собственного сана и для укрепления нашего патрициата». Подтверждая «священный договор», заключенный с усопшим папой Адрианом, и свои намерения и впредь продолжать с папским Римом отношения «ненарушимого союза верности и любви», Карл выражал готовность «защищать святую Церковь Христа от ее внешних врагов, язычников и неверных оружием, а от внутренних – соблюдением католической веры». «Вам же, святейший отец, – напоминал король папе о его новом долге, – надлежит (...) поддержать наших рыцарей, дабы христианство через Ваше заступничество и под водительством Бога везде и всюду одерживало победу над врагами Его святого Имени и это Имя прославлялось во всем мире».

Таким образом, Карл Великой становится военачальником церкви (позже этот сан назвали gonfalonerius ecclesiae) и верховным судьей в Риме. Его посол Ангильберт от лица короля привел римский народ к присяге, и папа Лев признал, что и Рим, и он сам должны повиноваться Карлу как верховному светскому правителю. В то же время в папских владениях папа оставался высшим представителем власти, основу которой составлял его епископский иммунитет – независимость от иной верховной власти.

В то же время, согласно упоминавшейся грамоте Людовика Благочестивого 817 г., римлянам была предоставлена полная свобода в выборе папы и его ординации без предварительного согласия императора Священной Римской империи, что, однако, не вполне соответствует действительности. Папы Стефан IV (V) (816–817), Пасхалий I (817–824), Евгений II (824–827) спешили известить императора о своем избрании, дипломатично извиняясь за поспешность интронизации без участия представителей имперских властей. Папа Валентин в 827 г. просто не успел снестись с имперским двором, так как умер через 40 дней после избрания, а папа Григорий IV (827–844) был посвящен только после утверждения его избрания императором.

При папе Евгении II в ноябре 824 г. эдиктом Лотаря, сына и соправителя Людовика Благочестивого, было установлено, что никто (будь то раб или свободный) не должен как-либо мешать избранию папы и что в выборах могут принимать участие только те римляне, которым это право принадлежит издревле. Нарушителям грозила ссылка.

He ясно, содержала ли «ноябрьская конституция» указание на обязанность извещения императора об избрании нового папы прежде его интронизации. Об этом говорит единственный хронист, приводящий текст присяги, которую римский клир и народ должны были приносить императору-франку:

«Клянусь (...) что я не допущу, по силе моей и разумению, чтобы в этом римском престольном городе избрание папы происходило несогласно с каноном и правом и чтобы избранный с моего согласия был посвящен в папы прежде, чем он принесет такую же клятву в присутствии императорского посла и народа, подобно тому, как государь и папа Евгений, по доброй воле, к благу всех, дал эту клятву письменно».

Вопрос об утверждении высшими светскими властями избрания Римских пап в раннем Средневековье не нашел однозначного решения. Однако важность этой проблемы была велика. Она скрывала за собой куда более глубокую проблему взаимоотношений светской и духовной властей, подчинения епископата на практическом уровне светской власти и тесной интеграции, таким образом, церковной иерархии в формирующуюся систему феодальных отношений. С давлением светских властей на церковь в существенной степени связан тот факт, что церковный аппарат начал приобретать политический характер, встраивался в систему феодальной иерархии, а представители клира становились более политико-экономическими, чем духовными деятелями – «князьями Церкви» и «князьями мира сего».

Поиски путей эмансипации Западной церкви от светской власти и тесно связанная с ними задача укрепления собственно церковных, духовных начал в жизни клира будут занимать умы католического духовенства в течение всего Средневековья.

Со второй половины IX в., после распада державы Каролингов, когда замещение папского престола стало очень динамичным (в 850–1050 гг. средняя продолжительность понтификата составляла всего 4 года), папские ординации совершались далеко не всегда с согласия императора, начало чему было положено при интронизации Сергия II (844–847) и Льва IV (847–855).

В то же время уже в 963 г. император Оттон I попытался связать римлян клятвой в том, что они никого не изберут папой до того, как кандидат будет утвержден императором.

Император Оттон III содействовал избранию саксонца Григория V (996-­999) – первого папы-неитальянца после 752 г. и француза Сильвестра II (999­-1003), а Генрих III оказал влияние на исход выборов саксонца Климента II (1046–1047), баварца Дамаса II (1048), эльзасца Льва IX (1048–1054) и немца Виктора II (1055–1057). Лев IX, правда, узнав о своем «избрании», прибыл в Рим в одеянии паломника и сохранял свой титул епископа до тех пор, пока не был провозглашен папой кардиналами и народом Рима.

Папе Адриану III (884–885) приписывается декрет, согласно которому не требуется присутствие послов императора при посвящении нового папы, – это было прямое наступление Святого престола на императорское право утверждения папского избрания, и оно было реализовано впервые уже при избрании преемника папы Адриана – Стефана V (VI) (885–891). Но уже при папе Иоанне IX (898–900) Римский собор, созванный в 898 г. в базилике св. Петра, десятым каноном установил необходимость обязательного присутствия императорских легатов при посвящении новоизбранного папы.

На соборе епископов, созванном в Латеране папой Николаем II в 1059 г., был сделан существенный шаг в деле реформ. В булле In nomine Domini от 13 апреля 1059 г. (она же стала и декретом Латеранского собора) Николай II установил новый порядок избрания пап. Кардиналы-епископы устанавливались как единственные выборщики папы Римского – с согласия (как определено кардиналами-епископами) кардиналов-диаконов и кардиналов-священников (разделяемого мирянами и императором Священной Римской империи): Cardinales Episcopi, cum religiosis clericis, Catholicisque laicis, licet paucis, jus potestatis obtineant eligere Apostolicae sedis pontificem, ubi cum rege congruentius judicaverunt.

Кардиналы-епископы вначале обсуждают между собой имена кандидатов и выбирают наиболее достойных, затем сообщают имена остальным кардиналам, после чего проходит общее голосование, с результатами которого должны выразить свое согласие (laudatio) все духовенство и миряне. При избрании нужно было считаться с правами императора Священной Римской империи (какими именно, неясно; по-видимому, речь шла о традиции сообщать императору результаты выборов), император же был обязан проявлять такое же уважение к апостольскому престолу.

Это решение было призвано обеспечить Папскому государству независимость. Было установлено также, что избрание может происходить и за пределами Рима, а избранник не обязательно должен принадлежать к клиру Римской епархии (если в ней не будет найден достойный), – так декрет пытался оградить процесс избрания папы от изменчивых настроений римского народа и в то же время подчеркивал вселенский, общецерковный характер папского престола. Римскому духовенству и народу было позволено лишь высказывать свое формальное согласие, а за императором Священной Римской империи было оставлено право подтверждать избрание.

На первых порах, однако, этот принцип оставался на бумаге, влияние римской знати на выборы пап не было окончательно устранено, а Генрих IV специально созвал в 1061 г. собор в Базеле, объявивший декрет Латеранского собора не имеющим силы. Как бы то ни было, папа Григорий VII (1073–1085) был последним понтификом, просившим подтверждение у императора.

Хотя новый порядок выборов был направлен главным образом против римской аристократии, он способствовал выведению выборов папы из сферы компетенции имперских властей, что вызвало недовольство императорского двора и сопротивление проимперской партии в самом Риме. Это сопротивление возглавили графы Тускуланские, Сеньи и Чеккано, потомки Кресценциев и прежний активный сторонник реформ Льва IX, кардинал от церкви св. Климента эльзасец Гуго Кандид. Его активно поддержал Милан, где церковные должности продавались и покупались знатью, большинство клириков имели жен, а миланские архиепископы уже давно боролись с единовластием папства.

Порядок папского избрания продолжал нарушаться. Так, после смерти папы Гонория II возникла схизма, названная rabies Іеопіпа (одним из ее участников был представитель известного римского дома Пьерлеоне), когда вначале противоканоническим образом был избран папа Иннокентий II, а через несколько дней, но уже на канонически правильных основаниях, Анаклет II (1130–1138). Хотя законным папой был признан после ряда политических перипетий именно Иннокентий, оба они осуществляли папские полномочия, совершая канонические и политические акты и проклиная друг друга.

Только II Латеранский собор в 1139 г. положил конец схизме, отменив при этом все декреты антипапы Анаклета, и передал право выбирать папу в исключительное ведение кардиналов.

Таким образом, в 1059 и 1139 гг. вопрос о том, кто имел право принимать участие в выборах, был в целом решен. Оставалось выработать метод подсчета голосов кардиналов. Ha III Латеранском (XI Вселенском; 1179 г.) и IV Латеранском (XII Вселенском, 1215 г.) соборах были приняты соответствующие регулирующие постановления.

Первый канон III Латеранского собора установил, что, во избежание повторения схизмы, папа должен выбираться исключительно коллегией кардиналов, причем претендент может считаться законно избранным папой только в том случае, если за него проголосовали две трети общего числа кардиналов. Вне зависимости от ранга кардиналов-выборщиков, от того, являлись ли они епископами, священниками или диаконами, их голоса приобретали отныне равный вес: «Тот без пререканий будет признан понтификом Вселенской Церкви, кто получит две трети голосов» (апостольская конституция папы Александра III Licet de vitanda). Если кандидат, не набравший необходимого числа голосов, вопреки результатам голосования объявит себя папой, он сам и его сторонники подлежат экскоммуникации (отлучению от церкви).

При этом было запрещено апеллировать к императору, духовенству или к римскому народу.

Хотя древняя традиция полагала, что папу следует избирать только из числа кардиналов, практика распорядилась по-другому (в том числе и с опорой на помянутую конституцию папы Александра III, в коей о кандидате было сказано весьма неопределенно: «тот»). Так, в 1378 г. папой был избран Урбан VI, не носивший до этого кардинальского пурпура, а в лице Целестина V в 1294 г. был избран «лаик» – монах, не имевший священного сана (фактически – мирянин); не может быть оспорено даже избрание папой женатого человека, если оно совершилось в соответствии с канонами (канон Qui ихоrет), недействительно лишь избрание еретика, раскольника и женщины.

Окончательно правила выбора нового папы в 1274 г. утвердил II Лионский собор (XIV Вселенский по католическому счету), созванный папой Григорием X (1271–1276).

Понтификату папы Григория предшествовал самый длительный в истории католической церкви период sede vacante.

В конституции Licet de vitanda не было сказано, как поступать, если не удается собрать требуемое большинство голосов. В результате после смерти Климента IV (1265–1268) 1006 дней продолжались интриги кардиналов, а Святой престол пустовал, пока обозленный народ не запер их в соборе в Витербо, потребовав не выпускать их оттуда, пока они не выберут папу. Поскольку кардиналы не смогли договориться и в таких условиях, люди сняли крышу с собора и посадили выборщиков на хлеб и воду, и только тогда они избрали папой отсутствовавшего льежского архидиакона Теобальдо Висконти, который не был кардиналом и находился в то время в Палестине с крестоносцами. Новый папа Григорий X (1271–1276) был интронизован только 27 марта 1273 г.

Лионский собор в 1294 г. определил правила проведения конклава (лат. conclave – запертая комната, от cum clave – с ключом, под ключом), сохранившиеся, с небольшими изменениями, до наших дней.

Кардиналы должны собраться на конклав не позднее чем через 10 дней после похорон почившего папы и в том городе, где папа умер, если на этот город не наложен интердикт. Во время конклава кардиналы должны быть полностью изолированы от окружающего мира и лишены, под страхом отлучения, какого бы то ни было личного контакта или возможности переписки с посторонними лицами (двери помещения, где проходит конклав, запираются на ключ – cum clave и могут быть открыты только после избрания нового папы). Пища должна им подаваться через окно. Если в течение трех дней папа не будет избран, рацион кардиналов должен быть уменьшен. После недели бесплодных совещаний выборщики должны будут довольствоваться вином, хлебом и водой.

Если кто-либо из кардиналов отказывался участвовать в выборах или уважительные причины вынуждали его покинуть зал конклава, выборы проходили без него (за исключением случаев болезни: если выборщик заболел, после выздоровления он мог продолжить участие в конклаве).

Высшее наблюдение за конклавом возлагается на светские власти города, в котором происходят выборы папы, под клятвой, что порядок будет соблюден, а в противном случае и сами эти власти, и их город будут подвержены интердикту. Всякий, кто не уважал законы конклава, оказывался отлученным от церкви ipso facto.

Папа Григорий X утвердил этот порядок апостольской конституцией Ubi periculum («Где опасность»), где метод конклава был указан как единственно возможный порядок избрания понтифика.

Такие жесткие правила не нравились кардиналам, и папа Адриан V (11 июля – 18 августа 1276 r.), второй преемник Григория X, избранный после 18 дней sede vacante, в самый день своего избрания собрал в Латеране консисторию и отменил постановление о конклаве, сославшись на излишнюю строгость и неясность введенных им правил. Следующий папа Иоанн XXI (XX)⁷⁴ (1276–1277) коронационной буллой Licet felicis recordationis oт 20 сентября 1276 г. подтвердил отмену правил о конклаве, обещав заменить их новыми, так что следующие пять пап (Николай III, Мартин IV, Гонорий IV, Николай IV и Целестин V) были избраны без конклава и с проволочками, причем период sede vacante перед выборами Целестина V длился два года и три месяца.

Только известный своей набожностью Пьетро Анджелари дель Мурроне смог уговорить кардиналов изменить свою позицию. В 1294 г. он был избран папой, принял имя Целестина V (5 июля – 13 декабря 1294 г.), издал три буллы (Quia in futurum от 29 сентября, Pridem от 27 октября и Constitutionem от 10 декабря 1294 г.), которые восстановили правила Григория X, отрекся от престола, своим преемником Бонифацием VIII был заключен в крепость, где и скончался в 1296 г., а в 1313 г. был канонизирован.

Бонифаций VIII закрепил положение о конклаве в своде канонического права (Liber sextus), и с этого времени все епископы Рима избираются конклавом. Папа Григорий XI (1371–1378) незадолго до кончины дал кардиналам право выбрать его преемника вне конклава, однако кардиналы этим правом не воспользовались.

Констанцский собор после смерти папы Григория XII (1406–1415), последовавшей до окончания соборных деяний, и длительного периода sede vacante в 1417 г. сделал дополнения к правилам о конклаве: в конклаве должны участвовать кардиналы трех степеней (кардиналы-епископы, кардиналы-пресвитеры, кардиналы-диаконы) и 6 прелатов от так называемых «католических наций» (Англии, Германии, Франции, Италии, Испании). Имея в виду этот прецедент участия в конклаве не только кардиналов, папы Юлий II (1503–1513), Павел III (1534–1549), Пий IV (1560–1565) и Пий IX (1846–1878) настаивали на том, что в случае смерти понтифика во время Вселенского собора выборами должна заниматься только коллегия кардиналов, а не участники собора.

Пий IV в Булле In eligendis (1562 г.) объявил, что избрание папы не обязательно может проходить на конклаве, однако это решение отменил Григорий XIII (1572–1585). Детали проведения конклава скрупулезно сформулировал Григорий XV (1621–1623) в буллах Aeterni Patris (1621 r.), Decet Romanum Pontificem (1622 г.) и Caeremoniale Romaпо Pontifice, однако Пий VI (1775–1799) буллой Quum nos superiore anпо позволил кардиналам менять по своему усмотрению некоторые положения о конклаве (например, решать, собираться ли за закрытыми дверями), а Пий IX в булле In hac sublimi (1871 г.) разрешил кардиналам большинством голосов решать, проводить ли выборы в запертом помещении. Вопросам конклава Пий IX посвятил также конституции Licet per Apostolicas Litteras (1874 г.) и Consulturi (1877 r.), a также «Регламент, обязательный к соблюдению Священной Коллегией в период, когда Апостольский престол вакантен» (1878 г.).

Начиная с XVI в. некоторые католические нации получили право вето. В соответствии с неофициальной практикой каждое государство имело лишь одну возможность использовать это право через кардинала, который ее представлял. Вето нельзя было использовать против уже выбранного кандидата; оно накладывалось, если какой-либо кандидат набирал значительное количество голосов, но еще не был выбран, перед следующим туром голосования. После упразднения Священной Римской империи германской нации право вето перешло к Австрии, как ее преемнице. Последний случай использования этого права произошел, когда Ян Мауриций Павел кардинал Пузина де Козелско на конклаве 1903 г. от имени австрийского императора наложил вето на кандидатуру Мариано кардинала Рамполла (он получил 29 из 60 голосов) и 55 голосами папой был выбран кардинал Сарто. Став папой Пием X, тот сразу же запретил практику вето (апостольская конституция Commission nobis от 20 января 1904 г.) и постановил, что кардинал, который от имени своего правительства использует это право, может быть отлучен от церкви или лишен причастия.

Β XX в. папы неоднократно уточняли нормы, обязательные к соблюдению в период sede vacante (Пий X в булле Vacante Sede Apostoiica, 1904 r.; Пий XI в motu proprio Cum proxime, 1922 r., и в апостольской конституции Quae divinitus, 1935; Пий XII в апостольской конституции Vacantis Apostolicae Sedis, 1945 r.; Иоанн XXIII в motu proprio Summi Poniificis electio, 1962 r.). Павел VI апостольской конституцией Romaпо Pontifici eligendo (1975 г.) установил несколько измененный порядок проведения конклава: ввел возрастной ценз для выборщиков (80 лет); подтвердил, что выборы должны проходить только в Апостольском дворце в Риме, отменив тем самым постановления Григория XV; ограничил число выборщиков ста двадцатью.

В настоящее время порядок sede vacante, погребения прежнего, избрания и начала служения нового папы определяется апостольской конституцией папы Иоанна Павла II Universi Dominici gregis от 22 февраля 1996 r., заменившей апостольскую конституцию папы Павла VI Romaпо Pontifici eligendo.

В период sede vacante кардиналы не имеют никакой власти в делах, которые относятся к папе в период его жизни или его служения; такие вопросы относятся к компетенции будущего папы.

Конклав должен быть собран между 15-м и 20-м днями с даты смерти папы или его отречения. Кардиналы-участники конклава не должны быть старше восьмидесяти лет на день перед смертью или отставкой папы. Местопребыванием им определен Domus Sanctae Marthae (Дом св. Марты) – здание в черте Ватикана с помещениями типа дормиториев.

Голосовать могут не более 120 кардиналов. Папа должен быть избран голосованием двух третей участников конклава, пока общее количество голосований не имело место 33 или 34 раза (при этом ежедневно можно проводить не более четырех голосований: по два утром и вечером).

Когда общее количество баллотировок достигнет 33 или 34 (в зависимости от того, имела ли место баллотировка в полдень первого дня), коллегия кардиналов абсолютным большинством может изменить правила избрания; однако вне зависимости от содержания этих изменений неизменным остается правило, что избрание имеет силу, если оно произведено по меньшей мере абсолютным большинством голосов.

Папа Бенедикт XVI в motu proprio от 11 июня 2007 г. Constitutione Apostoiica (De aliquibus mutationibus in normis de electione romani pontificis) восстановил традиционные нормы касательно большинства, требуемого для законного избрания папы: теперь требуется большинство в две трети независимо от числа баллотировок.

Папа считается избранным и правомочным немедленно после оглашения итогов выборов.

Бенедикт XVI отделил евхаристические богослужения от ритуалов, связанных с папской интронизацией. Он установил, что церемонии начала понтификата и интронизации нового папы в кафедральном соборе Рима – Латеранской базилике Сан Джованни – должны проходить отдельно, перед мессами (ранее они сочетались с мессами). «Акт послушания» кардиналов новому понтифику теперь должен проходить публично, и участвовать в нем должны все кардиналы (ранее в нем принимали участие только участники конклава, а сам акт проходил в Сикстинской капелле, оставаясь скрытым от публики). Изменены также правила посещения новым понтификом римских базилик Санта Мария Маджоре и Сан Паоло фуори ле Мура: ранее папа должен был побывать в них непосредственно по вступлении на Святой престол; отныне он может сделать это «когда сочтет уместным».

Как пишут современные исследователи, в XI в. на фоне серьезных общественных сдвигов, знаменовавших переход от «темных веков» к «классическому», «высокому» Средневековью, происходит настоящая революция в папстве. Снижение опасности широкомасштабных внешних вторжений и разорений, установление стабильности приводит к демографическому подъему. Как считают специалисты (несмотря на отсутствие статистической информации), в XI–XIII вв. население Европы увеличивается вдвое. Развивается аграрное производство, осваиваются новые земли, в условиях роста потребительского спроса растет производительность труда. Именно в это время, отмечают историки, «западное христианство впервые стало оформляться в нечто единое».

Реформаторское движение, охватившее Западную церковь в XI в., выливается в борьбу за духовное и нравственное возрождение, результатом которой становится освобождение церкви от светской власти (libertas ecclesiae), обновление духовенства и установление первенствующего положения Римской кафедры. Исследователи пишут в этой связи о «восстановлении западного христианства на новом экклезиологическом фундаменте»: «Церковь как общность, обладающая юридической и канонической автономией, независимая от светской власти, предстала как сердцевина всей социальной реальности».

К началу XI в. Западная церковь оказывается почти полностью ассимилированной феодальным обществом.

С одной стороны, вмешательство политической системы в жизнь церкви становится настолько глубоким, что папский престол превращается игрушкой в руках вначале римской знати, а затем – императоров Священной Римской империи, которые начинают назначать пап своей волей. Важной предпосылкой процесса поглощения церкви политической системой становится присвоение в процессе феодализации общества первыми Каролингами церковной собственности и доходов. Церковь в то время была единственным крупным земельным собственником в Европе; в то же время феодализирующееся государство нуждалось в земельном фонде для наделения землей новых вассалов, так что конфликт церкви и государства был неизбежен.

Марионеточные папы теряют остатки светской власти в своих владениях, будучи не в силах сопротивляться военному давлению собственных вассалов. Внутри церкви слабым папам начинает угрожать опасность со стороны Поместных соборов, готовых оспаривать папские мнения и деяния, и даже прямой сепаратизм: так, в X в. вполне реальной оказывается угроза отпадения от Рима Галльской церкви.

При этом и нравы, царившие в Риме, давали местным епископам серьезные основания для церковного сепаратизма. Так, реймсский архиепископ Арнульф в 991 г., возражая против попытки передать его дело на каноническое исследование в Рим, сказал пространную речь, вскрывавшую богопротивные деяния тогдашних пап, в завершение которой вопросил: «Где же начертан такой закон, который повелевал бы всему сонму просвещенных и достойных служителей Бога на всей земле повиноваться подобным чудовищам, позорящим мир и чуждым всем божественным и человеческим законам?»

С другой стороны, европейские епископы, епархии которых находились в границах империи, и иные прелаты (настоятели крупных монастырей и др.) начинают отдаляться от Святого престола и все более попадают в зависимость от императора. Назначение на церковные должности перестает быть каноническим, церковным вопросом и становится монополией светской власти, причем это даже на высшем уровне не рассматривается как расхождение с канонической традицией. Так, папа Иоанн X в 921 г. пишет архиепископу Кёльнскому, что ни в одной епархии кандидат во епископа согласно «древнему обычаю» не может быть поставлен без королевского распоряжения.

Со времени Каролингов епископы в силу иммунитета стали почти независимыми государями в своих землях. Они избираются волей императора и от него же получают властные полномочия в своих ленных владениях путем императорской инвеституры (папская инвеститура становилась при этом формальной и автоматической), что делает их не столько членами церковной иерархической структуры, сколько вассалами императора. Для светских властей этот вид вассальной зависимости был даже более притягательным: церковные вассалы в силу целибата не имели официального потомства, так что их земли и юрисдикция не передавались по наследству.

Формируется явление, называемое в литературе «теократической монархией». Король, с VIII в. рассматриваемый богословием как помазанник Божий и викарий Христа, в силу полученного при коронации помазания мыслится стоящим не ниже священства.

Как писал аноним из Йорка (XI в.), «короли и священники получают одно и то же помазание святым миром, освящаются общим духом, имеют одинакового качества благословение именем и силой Бога и Христа. (...) Тем самым, если король и священник оба по благодати являются Богами и Христами⁷⁵ Господними, то, что бы они ни делали силой этой благодати, будет делаться не человеком, но Богом и Христом Господним. И когда король дарует епископский сан, а священник – царство, то дает не человек, но Бог и Христос Господень».

Светские сеньоры начинают рассматривать церковь как элемент светской политической системы: епископы и аббаты несли все светские обязанности и повинности, связанные с феодальным земельным держанием.

Врастанием церкви в феодальную систему было стимулировано искажение приходской жизни, получившее название Eigenkirchentum – «частных церквей».

Приходская жизнь стала распространяться на сельскую местность в VI в. Варварским племенам не было знакомо понятие церковной собственности. Понятие общины в германском обычном праве отсутствовало. Поэтому оно не предусматривало, что церковь как институт, как община верующих могла владеть землей или недвижимостью. В соответствии с германским правом все, что было построено на участке земли (будь то церковь, монастырь или иное), рассматривалось как собственность хозяина земли. На этом основании к VIII в. получила широкое распространение практика «приватизации» церковных зданий. Церковь находилась при этом в юрисдикции местных епископов (potestas jurisdictionis), церковное здание не могло быть полностью секуляризовано, однако собственник мог осуществлять в отношении этого объекта все права, которые и образуют в своей совокупности право собственности – распоряжение, владение и пользование объектом собственности. В случае необходимости собственник мог это здание продать, подарить, сдать внаем или обменять, как обычную недвижимость. В таких сделках могли участвовать не только светские лица, но и епископы, и монастыри. Таким образом, получать доход от данного сооружения мог кто угодно, а отношения по поводу таких приходов становились поводом для широкого распространения симонии.

Настоятель такой «частной церкви» обычно назначался или увольнялся собственником, был фактически на положении мелкого держателя, находящегося в полуфеодальной зависимости от собственника здания, и мог передавать и церковные должности, и даже церковные земли (как феодальное держание) по наследству. Как правило, такие настоятели (обычно – крестьяне из владений сеньора) были людьми, мало подготовленными к отправлению функций священнослужения и пастырства. Хотя при назначении на приход одобрение местного епископа продолжало испрашиваться, однако отношения приходского священника (превратившегося в мелкого феодального держателя) с сеньором были более значимыми, чем с местным епископом. В результате и епархии становились уже не едиными церковно-административными единицами, а конгломератом независимых от епископа «частных церквей»; пастырский и дисциплинарный авторитет епископа оказывался серьезно ослабленным.

Аналогичная практика купли-продажи существовала относительно кафедральных соборов и епископских кафедр – по крайней мере на юге Европы (даже и в XI в.₍ когда графу Барселонскому виконтом Альби была продана кафедра Каркассона). При этом епископы пытались покрыть понесенные расходы за счет продажи более низких церковных должностей в купленной епархии.

В результате и поставления епископов, и мелкие церковные должности имели конкретную цену.

При этом, совершая инвеституру епископа (введение его в должность), светский сеньор (мирянин) со словами «прими эту церковь» вручал ему символы церковной власти – кольцо и пастырский посох. Сложилось даже богословское оправдание этого противоканоничного действия: будто-де эта инвеститура не влечет за собой передачу каких-либо духовных функций или власти, а плата за нее представляет собой плату за земельный надел (феод и доходы от должности), передаваемый мирянином в распоряжение епископа или аббата. Таким образом, предлагалось понимать передачу должности как передачу собственности.

Наконец, общий упадок общественных нравов сказывается на церковном организме: епископы и прелаты посвящают себя не столько заботам о духовной жизни и ее устроении в своих епархиях и приходах, сколько чисто светским проблемам. Они становятся составной частью светской аристократии настолько, что иногда нельзя было даже внешне отличить «князя церкви» от князя мирского. Это облегчалось их происхождением: большинство прелатов были представителями знатных семейств.

Под стать прелатам было и низшее духовенство – по большей части малообразованное, суеверное, алчное, с очень шаткими моральными устоями. Время, когда римская schola cantorum при Григории Великом имела значение европейского университета, давно миновало; как утверждали галльские епископы на соборе в Реймсе, «теперь в Риме нет почти никого, кто был бы просвещен в науках, а между тем по уставу никто не может стать даже привратником, не будучи знаком с науками».

Таким образом, перед захваченным духом секуляризма папским Римом и входившим в его орбиту европейским епископатом встали задачи экзистенциального масштаба, с решением которых была прямо связана дальнейшая судьба Западной церкви. Необходимо было 1) восстановить христианские основы жизни духовенства; 2) упрочить иерархическую структуру церкви, объединив Западную церковь под властью пап, и 3) преодолеть зависимость клира от светской власти путем упразднения светской инвеституры, поставив таким образом церковь вне государственных законов.

Одним из первых, кто подумал о монашестве как об источнике возрождения церкви, был princeps omnium Romanorum Альберик, когда возложил папский сан на бенедиктинского монаха, взявшего имя Льва VII (936–939). Вместе с новым папой Альберик пытается восстановить дисциплину в монастырях. Это была сложная задача – за четыре столетия, прошедших после организации Бенедиктом Нурсийским западного монашества, оно пришло в совершенный упадок.

Первоначально оно успешно выполняло свою задачу – дать миру образ Царства Небесного. В варварском окружении бенедиктинские общины представляли нравственный идеал и образ социальной организации: основанную на братской любви и почитании старших модель семьи, образец законности (устав св. Бенедикта был древнейшим нормативным актом Средневековья) и усердной трудовой жизни. Пребывая в своих молитвах на небесах в единении с Богом, на земле бенедиктинцы занимались аграрным трудом, основывали села и города, сохраняли научные знания и образцы древней культуры, преподавая их людям. Их деятельность существенно расширяла ареал Церкви.

Однако внешние условия, прежде всего падение Империи и папства, не могли не сказаться отрицательно и на состоянии ордена. Мирской дух проник в монастырские стены и увлек их жителей от горнего к дольнему – стяжательство, презираемое монашеством, начинает воодушевлять насельников монастырей. Монастыри обогащаются, превращаются во владетельные княжества. Монахи начинают вовлекаться в систему светского управления, аббаты становятся графами, а светские бароны, напротив, уже со времени Карла Великого получают в управление аббатства. Свой вклад в нестроения вносят внешние инвазии: сарацины, венгры, да и просто местные разбойники разоряют монастыри, монахи разбегаются, женятся, им становится уже не до соблюдения монастырских правил. Да и в тех монастырях, которые оставались нетронутыми внешними бедствиями, устав почти не соблюдался, многие монахи были повенчаны с наложницами и жили уже не в аббатствах, а на собственных виллах. Монастырский строй исчез так же, как некогда исчез канонический строй белого духовенства, о котором так заботился Людовик Благочестивый.

Когда упадок монашества достиг крайнего предела, возникла религиозная реакция. Как писал апостол Павел, когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5:20). Среди людей, охваченных страхом перед кончиной мира, на мысли о которой упорно наталкивали бедственные исторические обстоятельства, возрождается стремление к эремитскому аскетизму, которое выливается в учреждение повсюду новых орденов, члены которых посвящают себя покаянию и самосовершенствованию, чтобы через них усовершенствовать мир.

Десятилетия упадка создавали в церкви живое чувство необходимости реформы. Однако делу реформы препятствовала феодальная система: светские правители, которых вполне устраивало положение церкви в качестве придатка своей власти, осуществляли эффективный контроль над епископами и аббатами, затрудняя тем самым практические шаги по реформированию церковной системы.

Сама церковная структура претерпела серьезные негативные влияния. В результате набегов норманнов, венгров и сарацин разрушались монастыри, монахи покидали свое звание, а в уцелевших монастырях уставы и каноны находились в полном пренебрежении: женатые аббаты, занятые войной и охотой, распоряжались мужскими и женскими монастырями, или их подчиняли себе, несмотря на запрет Латеранского собора, совершенно «обмирщенные» епископы.

Начало реформаторскому движению было положено в аббатстве Клюни, и поначалу это движение охватило монашеские круги. Клюнийский монастырь, возглавленный аббатом Берноном (около 850–927), был основан в 910 г. герцогом Гильомом Аквитанским и подчинен непосредственно папе. Таким образом, уже с начала своего существования аббатство Клюни не являлось «частным монастырем». В 1024 г. к этому иммунитету было добавлено право не подчиняться юрисдикции местного епископа. Кроме того, независимость Клюни была укреплена правом избрания аббата только монахами, без влияния извне.

Разработанный Берноном устав воспроизводил бенедиктинский, но с более строгими постановлениями относительно поста, молчания и др. и с особенной заботой о торжественности и благолепии богослужения; устав утвердил папа Иоанн X. Несмотря на обмирщение, папы в X в. опекали Клюни и дали возможность ряду благочестивых аббатов реформировать и совершенствовать духовную жизнь монастырского братства.

Посколько целью реформы было очистить и возвысить Церковь, она была направлена на возвращение ее к тому идеалу, к которому раньше стремилось только монашество. Поэтому монашество приняло основное участие в осуществлении задачи Церкви «победить мир» и окончательно встало на службу папе как главе Западной церкви.

Прежде всего клюнийцы требовали ввести запрет на брак духовенства и уничтожить симонию – в этих двух явлениях они усматривали корень зла, разъедавшего церковь и общество: «Пастырь должен стоять выше паствы, a живя в браке, он всенародно признается, что и его обуревают греховные страсти и желания; устами, на которых не остыли жгучие лобзания, он взывает к Богу, проповедует целомудрие и воздержание; руками, оскверненными сладострастными прикосновениями к женским прелестям, совершает таинства, раздает благословения». He менее жестко выступали они против симонии, которая делала церковные должности достоянием недостойных лиц, стремившихся только к возврату утраченного и скорой наживе.

Но главным было освободить папство от контроля светской власти и сделать его очагом долговечных и эффективных реформ.

Ученик Бернона Клюнийского Одо (или Одо́н) (около 878–942), отдавший себя проповеди монастырской реформы в разных странах, неоднократно бывал в Риме и принимал деятельное участие в заботах Альберика и папы Льва VII по восстановлению монастырской дисциплины. Папа передал Одону в 936 г. римское аббатство св. Павла, сооружения которого были в руинах, а монахи – в бегах. Одон прислал сюда монахов из уже реформированного монастыря Монтекассино. В 939 г. Альберик отдает Одону монастырь св. Илии в римской Тусции, a затем – и свой дворец у церкви свв. Алексия и Бонифация на Авентине, где Одон учредил монастырь св. Марии (позднее здесь устраивается мальтийский приорат). Клюнийская система распространяется на монастыри св. Лоренцо и св. Агнессы. Одон назначается архимандритом всех монастырей римской области и даже начинает оказывать Альберику политические услуги как посредник в некоторых переговорах.

При преемниках Бернона Клюни создало первую конгрегацию – объединение большого числа монастырей, державшихся клюнийского устава, под руководством настоятеля старшей обители и собора всех аббатов. Вся клюнийская конгрегация рассматривалась как единый централизованный монастырь. Β ХІ-ХІІ вв. не только почти все монастыри Франции и Бургундии, но и ряд монастырей в Италии, Испании, Англии и Палестине находились под руководством Клюнийского аббатства – при аббате Гуго (1049–1109) таких монастырей было уже около 2000.

По образцу этой конгрегации Италии, Испании и Германии стали скоро возникать и другие. Среди этих центров реформирования монашества выделялись аббатства Бронь в северной Лотарингии близ Намюра (около 919 г.) и Горце на юге, близ Меца (около 933 г.). Горце стало ядром конфедерации, объединившей монастыри Баварии, Швабии и Гессена. Эта конфедерация не была столь централизованной, как клюнийская, у нее не было верховного феодального сюзерена, подобного аббату Клюни, поэтому историки согласны в том, что феномен Горце вполне самобытен и не имеет прямых связей с клюнийской конгрегацией.

Клюнийское движение и его аналоги были «предгригорианскими» – «мысль о том, что клюнийцы были авангардом последующей григорианской реформы, можно отбросить». В то же время специалисты согласны в том, что движение за монашеское возрождение задало тон последующей общецерковной реформе, хотя и не стало ее инициатором.

Для полного преобразования христианской Европы сил одного монашеского братства было мало. Одно время казалось, что искоренению пороков церкви поможет светская власть.

Действительно, император Оттон I низложил в 963 г. преступного Иоанна XII. Однако он взял у римской знати и духовенства присягу, что они не будут избирать нового папу без согласия императора. Так он взял на себя не очень свойственную светской власти роль властителя всей Западной церкви.

В Риме Альберик наделяет многие монастыри правами и землями, основывает новые аббатства. Далеко не всегда его цели были чисто религиозными: во многих случаях он имел в виду преодоление упадка земледелия в своих землях при помощи монастырской рабочей силы и опыта, а также и политические задачи – сохраняя могущество монастырей и населяя их своими приверженцами он предполагал с их помощью обуздать местную знать. Постепенно Альберик становится душой римской церковной реформы – бледные призраки пап в лице назначенных императором Стефана VIII (IX) (939–942), Марти́на (Мари́на) II (942– 946), Агапита II отодвигаются на второй план и лишь подписывают свои имена на буллах, не оставляя другого следа в истории (при папе Агапите, правда, начинают возобновляться связи Святого престола с зарубежными странами, ранее прекратившиеся).

Дело церковных преобразований, хотя и медленно, продвигается. Так, германский папа Григорий V на соборе в Павии в 997 г. объявил, что Святой престол, несмотря на все постановления схизматических Поместных соборов, подтверждает основные положения Лжеисидоровых декреталий и что отныне все князья и епископы должны признать верховную власть Римской церкви. Папа Сильвестр II активно боролся с симонией и конкубинатом, которые процветали среди римского духовенства.

Бенедикт VIII в 1022 г. созвал в Павии собор, который поддержал клюнийскую реформу, осудил распущенность священников и симонию. Однако робкая попытка ввести целибат для священников не встретила понимания. Кроме того, на этом соборе в римскую литургию был включен текст Credo («Верую»), соответствовавший традиции франкской и германской церквей, т.е. с добавлением слова Filioque, подчеркивавшего веру в то, что Святой Дух исходит как от Бога Отца, так и от Бога Сына.

В понтификат Бенедикта IX, который стал папой в десятилетнем возрасте, на ниве церковной политики впервые появляется сыгравший в ней позже ведущую роль монах Гильдебранд, который начал свою монашескую жизнь в монастыре Девы Марии на Авентине, тесно связанном с Клюнийским аббатством.

В 1045 г., собираясь жениться, Бенедикт продал свой понтификат за 1500 фунтов серебра Иоанну Грациану, который и стал папой, приняв имя Григория VI (1045–1046). Новый папа назначил Гильдебранда своим капелланом и с его помощью и при поддержке французских и итальянских монахов попробовал начать преобразования в общецерковном масштабе. Однако затея не удалась. Сначала возникла оппозиция со стороны Сильвестра III, а затем сам Бенедикт решил вернуть себе тиару и вновь объявил себя папой, и Рим оказался резиденцией сразу трех пап: один обосновался в Латеране, другой – в базилике св. Петра, третий – в церкви Санта Мария Маджоре.

Под Рождество 1046 г. на соборе в Сутри император Генрих III (1039–1056), вмешавшийся в дело по призыву римлян, низложил всех троих. Низложение было подтверждено Римским собором, созванным в декабре того же года в базилике св. Петра, после которого император возвел на папский престол бамбергского епископа Свидгера, графа Морслебен-Горнбургского, принявшего имя Кли́мента II (1046–1047).

Целью императора была реформа папства, однако папа Климент успел только короновать Генриха императорской короной, осудить симонию на соборе в январе 1047 г. и через 9 месяцев понтификата умер неестественной смертью.

Возвращаясь в Германию, император взял с собой вместе с бывшим папой Григорием VI и монаха Гильдебранда, который в 1048 г., после смерти Григория VI, испросил себе разрешение отправиться в Клюни, где погрузился в аскетическую созерцательную жизнь. Между тем в Риме по малопонятным причинам умер через 23 дня понтификата очередной папа, назначенный императором, – Дамас II (1048), и немецкие епископы стали отклонять от себя опасную честь. После долгих уговоров согласился принять папский сан епископ лотарингского Ту́ля (древняя римская колония Tullum Leucorum на северо-востоке нынешней Франции) граф Бруно фон Эгисхейм-Дагсбург, потребовав при этом, чтобы назначение было одобрено римским клиром и народом. Этим жестом он как бы предал осуждению противоканоническую диктатуру императора над Церковью.

В сопровождении будущего столпа реформы монаха Гильдебранда (будущего папы Григория VII), в одежде кающегося – во власянице и с посыпанной пеплом головой, босыми ногами Бруно вступил в Рим под восторженные крики населения и был провозглашен папой с именем Льва IX (1049–1054). Гильдебранд, возведенный в сан субдиакона, получил в управление обширные церковные имения и часто замещал папу в его отсутствие.

Реформаторское движение XI в. исходило от папства и первоначально развивалось узким кругом северян, пришедших в Рим из-за Альп, с берегов Рейна. С началом понтификата Льва IX оно охватило корпус духовенства, а затем и папскую курию. Реформаторские усилия нового папы подкрепляло его происхождение, дававшее определенную независимость: он был двоюродным братом герцога Каринтии Конрада II (ум. 1039) и дальним родственником императора Генриха III.

Папа Лев оказался ревностным реформатором. Еще будучи (с 1026 г.) епископом лотарингского Туля, он осуществил реформы в клюнийском духе во многих монастырях и провел ряд Поместных соборов. Основные усилия он сосредоточил на подъеме нравственности и установлении целибата духовенства, противодействии светской инвеституре и борьбе с симонией.

В духе реформ папой Львом были организованы 12 Поместных соборов (в Латеране, Павии, Майнце, Салерно, Сипонто, Мантуе, Верчелло и др.). Едва вступив на престол римских первосвященников, он ужаснулся тому, что, если поступать со всей строгостью, римские церкви нужно будет вовсе оставить без пастырей, и в апреле 1049 г. созвал в Риме собор, который сместил ряд недостойных епископов и клириков.

Став папой, Лев (первым после 250-летнего перерыва) трижды пересек Альпы, чтобы посетить Францию и Германию, где созывались соборы с целью уничтожить злоупотребления, пресечь симонию, укрепить целибат духовенства и сместить недостойных клириков, вновь подняв тем самым духовный сан на подобающую ему высоту. Современников поражала активность папы – никогда до этого «папство не осознавало себя как наднациональный орган власти, облеченный ответственностью за мир, простирающийся на север от Альп, за всю христианскую Европу». Римская кафедра была позиционирована папой как богоустановленный центр латинского христианского мира, и затем, как отмечает К. Моррис, «в течение двадцати пяти лет папы энергично вмешивались в дела других церквей; они встали во главе целого международного движения». «Когда-то слабый и неприметный институт папства» стал основной движущей силой церковного возрождения.

Происходит интернационализация самого института папства: целый ряд преемников Льва IX не имели никаких римских корней, папство было тем самым освобождено от безграничных претензий римской аристократии.

В октябре 1049 г. был созван собор в Реймсе, во время которого новый папа, повелев поместить прямо на алтаре новоосвященного им собора во имя св. Ремигия мощи этого святого, крестившего Хлодвига, потребовал от присутствовавших епископов и аббатов клятвы перед этой святыней в том, что они неповинны в симонии. Этот собор ознаменовал собой официальное провозглашение церковных реформ. Таким образом, именно папа Лев, а не Григорий VII, «именем которого ошибочно обозначается движение» за обновление церкви, и стал настоящим основоположником так называемой григорианской реформы. «Радикальное преобразование папства в монархию было в полном смысле делом рук этого харизматичного предшественника Григория VII».

Запрет брачного сожительства для духовенства означал настоящий социальный переворот в христианском мире (в Восточной церкви брачное духовенство существует доныне; во всем христианском мире даже епископам до IV в. разрешалось быть женатыми, и лишь с VI в. каноническое право оговаривает, что принятие епископского сана допустимо только для безбрачного или вдового духовенства). С упразднением социально-гражданских связей с миром многочисленное духовное сословие выделялось из общества, освобождалось от «мирских» обязанностей перед ним, от его интересов и превращалось в «воинство, состоящее из монахов и обязанное служить папству», перед которым (как главой всех архиепископов и провинциальных церквей) оно несло всю ответственность. Тем самым создавалось основание для воплощения независимой иерархической духовной власти в понятной своему времени государственной форме.

При папе Льве в коллегию кардиналов впервые в истории были введены неитальянцы – сторонники церковной реформы (бургундец Гумберт де Муайенмутье – кардинал-епископ Сильвы Кандиды, Гуго из Ривермонта, Фридрих Льежский – будущий папа Стефан IX и др.). Сам статус кардиналов подвергся существенному переосмыслению: если раньше на кардиналах лежали лишь богослужебно-церемониальные функции, то теперь они становятся непосредственными советниками папы, управляющими ведомствами папской курии и проводниками папского курса. Из них назначаются легаты, осуществлявшие папские замыслы на местах. Убежденный сторонник реформ Петр Дамиани, кардинал-епископ Остии, впервые высказывает мысль о том, что коллегия кардиналов – это высший папский совет, подобный древнеримскому сенату.

Помимо реорганизации управления церковью по образцу имперской канцелярии, папа Лев предпринял меры по упорядочению совершенно расстроенных папских финансов. Многочисленные монастыри были изъяты из подчинения светским властям и переведены под непосредственную папскую юрисдикцию. Церковь начала приобретать политические формы – это было неизбежно во времена, когда каждая епархия фактически представляла собой отдельное государство. Начинается восстановление dominium temporale Святого престола – папа устанавливает власть над Беневентом и защищает ее, встав во главе войска.

Упорядочение организационной стороны жизни католической церкви не было единственной задачей папы Льва. Он уделял существенное внимание догматическим вопросам. Так, на пасхальном Поместном соборе в Верчелли в 1050 г. под его председательством состоялось осуждение учения о Евхаристии Беренгара Турского (около 1000–1088), который в трактате «О святой трапезе против Ланфранка» (De sacra соепа adversus Lanfrancum, 1049 г.) выступил против мистического учения Церкви о таинстве Евхаристии: он толковал Евхаристию в духе символического спиритуализма, отрицая пресуществление Св. Даров и реальность присутствия в них Христа, поскольку невозможно изменение субстанции без соответствующего изменения акциденций.

Исходя из неотделимости акциденций от субстанции, он писал, что если в таинстве Евхаристии после освящения акциденции хлеба продолжают существовать, то должна оставаться и его субстанция. Поэтому действием освящения, по Беренгару, к существующей форме хлеба добавляется форма божественного тела Христова, оказывающая просветляющее действие в душах верующих.

Одновременно было осуждено аналогичное учение Ратрамна из Корби (ум. около 868 г.), который в трактате «О теле и крови Господних» (De corpore et sanguine Domini, около 844 г.) настаивал, что тело Христа в священном Причастии, несмотря на существенное тождество с историческим телом, присутствует духовным образом, как «невидимая субстанция»: хлеб и вино в Евхаристии превращаются в субстанцию Тела и Крови Христа не актуально, но символически (правда, сочинение Ратрамна было ошибочно приписано Иоанну Скоту Эриугене).

Собор подтвердил реальное присутствие Тела Христова в Евхаристии. Осуждение «символического» учения было подтверждено Латеранским собором 1059 г.

Были упорядочены также дисциплинарные вопросы, достигнуто единообразие в литургической сфере.

В отношении симонии возникли определенные прения. Кардинал Гумберт, которого Ланфранк прославлял за чистоту веры, образованность и высоконравственность, в трех книгах Adversus simoniacos включил в понятие «симонии» не только получение священного сана за деньги, но и любое назначение на церковные должности представителями светской власти; он объявил симонию ересью, а рукоположения за деньги – не имеющими силы и подлежащими повторному совершению (в литературе в этой связи взгляды Гумберта соотносятся с ригористическими идеями древних донатистов). Петр Дамиани, хотя и считал Гумберта богословом «высочайшего авторитета», утверждал, напротив, что таинства (в том числе и хиротонии) имеют силу даже тогда, когда совершаются недостойными священнослужителями. В итоге возобладало умеренное направление в богословии таинств в духе Дамиани.

Поначалу реформаторское движение не было связано с политикой. Его основной целью было нравственное возрождение духовенства. Но вскоре положение меняется. Среди истоков симонии кардинал Гумберт указывал на светскую инвеституру духовенства: использование мирянами кольца и посоxa в церемонии инвеституры он объявлял неприемлемым, поскольку мирянин не имел никакой власти назначать, облекать полномочиями или вводить в должность, распоряжаясь символами священного сана. Такое назначение является исключительной прерогативой Церкви, а Церковь не принадлежит светским властителям: «Светская власть сначала избирает и утверждает, a затем, угодно ей или нет, следует одобрение со стороны клира и народа, и наконец, решение митрополита», – писал Гумберт.

Тот же кардинал Гумберт в диалоге «Против клевет греков» (Adversus Graecorum calumnias) посвятил ряд остроумных логических рассуждений литургическим вопросам (в основном по причине необходимости критики греческой обрядности – как в связи с конфликтом по поводу употребления в Евхаристии пресного или квасного хлеба, так и по другим проблемам).

«Господь взял хлеб, благословил и разломил его; мы не читаем, однако, что перед этим Он разрезал его копием. Затем, как вы будете защищать тот факт, что приняли обычай подавать святой хлеб вечной жизни обмакнутым в Чашу? Ибо Господь сам не обмакивал хлеб в чашу с вином, так подавая его апостолам и говоря: “Примите и ядите ложкой, сие есть Тело Мое”. Но Он благословил всецелый хлеб и раздал его по кусочку, отламывая каждому по отдельности, сказав: “Приимите, ядите, cue есть Тело Мое» (Мф. 26:26), – как это до сего времени и содержит святая Римская церковь. После же вечери взяв чашу, сказал: “Пийте от нея ecu» (Мф. 26:27)». Неразделенная копием «непорочная хостия являет непорочное Тело Господа, а всецелость хлеба [знаменует] всецелость Церкви, которая совершается как Тело Христово причастием всецелого [литургического] тела (immaculata hostia immaculatum corpus Domini aptius videatur significare, et integritas panis integritatem Ecclesiae, quae corpus Christífit participatione eius integerrimi corporis)». A потому латинская церковь, в отличие от греков, не знает ни железного копия, ни лжицы для причащения, в каковой нет необходимости, поскольку латиняне «не смешивают святое Причастие в Чаше, но преподают народу [хлеб] отдельно», как это было принято в «первенствующей церкви» Иерусалимской, имеющей не только человеческое, но и ангельское происхождение. «И затем только мы отпиваем из Чаши жидкой Крови отдельно: ибо мы находим, что никому из учеников Господь не предложил обмакнутого хлеба, кроме Иуды предателя, чтобы назнаменовать, кем Он будет предан»⁷⁶. «Еретиков-прозимитов», совершающих Евхаристию на квасном хлебе (т.е. всех придерживающихся греческого обряда), Гумберт от лица папы анафематствовал в Константинополе в 1054 г.

Полемизируя с Никитой Стифатом, Гумберт (Contra Nicetam) сомневался в том, что византийцы верили в сущностное присутствие Христа в Евхаристии. Мысль Стифата, что евхаристическое Тело Христово остается единосущным с обычным хлебом, Гумберт понимал так, что в Евхаристии не происходило «онтологического изменения составляющих». Главным для Гумберта был вопрос о соотношении евхаристического хлеба и Тела Христова. Рассуждение Стифата об одновременном единосущии и надсущностности было для него бессмысленным: «Относительно сказанного вами, что единосущное и надсущностное является одним – это полностью лишено всякого смысла. Хотя Господь Иисус единосущен нам по человеческому естеству, по Своему божеству, в котором Он единосущен Отцу, Он надсущностен для нас. Таким образом, хотя хлеб с человеческого стола единосущен нам, хлеб со стола Господня для нас надсущностен».

Для византийских богословов вопрос о том, как может материальный хлеб стать Христом Спасителем, не был непреодолимой проблемой: в семантике своего времени хлеб считался метафорически и потенциально человеческой плотью – «хлеб обозначает одновременно и хлеб, который едят, и плоть». В подходе к Евхаристии греки исходили из понимания хлеба как плоти. По Иоанну Дамаскину, «как хлеб через ядение и вино и вода через питье естественным образом прелагаются в тело и кровь ядущего и пьющего и не делаются другим телом по сравнению с прежним его телом, так и хлеб предложения, вино и вода через призывание и наитие Св. Духа сверхъестественно претворяются в Тело Христово и Кровь и представляют собой не два, но единое и то же самое»; таким образом, «хлеб и вино суть не образ Тела и Крови Христовой (да не будет!), но само обожествленное Тело Господа, так как Сам Господь сказал: cue есть не образ тела, но Тело Мое, и не образ крови, но Кровь Моя».

Пока Гумберт пытался понять, ка́к именно вещество земного хлеба изглаживается и заменяется Телом Христовым, и переживал за православие византийцев, последние решали сотериологический вопрос: ка́к человек может достигнуть обоже́ния. Стифат представлял идею достижения обожения через жизнь во Христе – Богочеловеке, Который и в Своей земной жизни, и в Евхаристии единосущен и надсущностен человеку.

Современный литургист протоиерей Дж. Эриксон по поводу литургической мысли Гумберта пишет: «В своем подходе к Евхаристии Гумберт демонстрирует очень слабое понимание предпосылок православной христологии. Как и католическая традиция в целом, Гумберт делает акцент скорее на жертвенном, чем причастном характере Евхаристии. Христос, совершенная Жертва, свободный от греха (и закваски), предлагает Себя на Голгофе (и в Евхаристии) как жертву за грех. Здесь почти не остается места идее живоносного и обожающего участия во Христе, который единосущен и надсущностен нам».

Гумберт развивает учение о папстве как о единственном носителе благодати священства: прочие епископы обладают священством только в силу общения с папой. Папа, по мнению Гумберта, которое стало общим для многих сторонников григорианских реформ, неподсуден никому – кроме пап, впавших в ересь. Β XII в. на основании богословия Гумберта (светская инвеститура является ересью симонии; папа, уступивший, хотя и под нажимом, императору, – еретик) было начато дело о «ереси папы Пасхалия II».

Как отмечают исследователи, «до той поры целью преобразований фактически было внутреннее обновление церкви, а не разрушение политического и культурного единства Европы, которое неизбежно последовало бы за воплощением на практике крайних взглядов Гумберта». Однако, несмотря на многие опасения, реформаторское движение, разрушавшее традиции раннего Средневековья (в том числе королевскую теократию, светскую инвеституру духовенства, вмешательство империи в избрание пап и др.), начинает выходить в политическую сферу.

Новый поворот реформы связан с именем спутника Льва IX по дороге в Рим – Гильдебранда. Именно в его правление папская власть укрепляется настолько, что папы начинают всерьез и надолго восприниматься как верховные понтифики (summus pontifex), а папская власть – как наднациональная духовная и политическая власть в Европе. He менее важной была другая сторона «григорианской революции» – богословская и экклезиологическая, которые превратили законное «первенство чести» римского престола в авторитарную папскую монархию (единовластие). Родилась новая модель церковного устройства, согласно которой Рим юридически и канонически был поставлен в положение главы и Матери всех церквей. Эта автократическая экклезиология отрицала традиционную коллегиальную, соборную структуру Вселенской Церкви. Новые принципы организационного устройства церкви не давали возможности ни для каких дискуссий и компромиссов и стали серьезным препятствием для сохранения сакраментального единства между церквами, что и привело в дальнейшем к расколу 1054 г.

По смерти Льва IX папский престол предложили занять Гильдебранду, но он отказался в пользу епископа Гебгарда, самого могущественного лица в германской империи после Генриха. Новый папа взял имя Виктора II (1055–1057). При нем Гильдебранд был отправлен легатом во Францию, где за симонию низложил многих епископов и отлучил от церкви за брачную жизнь многих священнослужителей. После смерти Генриха III, освободившей Римскую церковь от имперской диктатуры, и папы Виктора в Риме началась борьба партий, в результате которой папами, независимо от императорского дома, были избраны Стефан IX (X) (1057–1058) и Бенедикт X (1058–1059). Несогласный с выбором последнего Гильдебранд, тогда уже кардинал-архидиакон, организовал в 1058 г. в Сиене собор, который избрал папой, при поддержке императорского дома и в обход кандидата, навязывавшегося графами Тускуланскими, епископа Флорентийского бургундца Жерара де Шеврона, который принял имя Николая II (1059–1061).

На соборе в Мельфи (1059 г.) папа Николай принял под церковное покровительство в качестве ленов Святого престола все завоевания норманнов на юге Италии; норманны принесли папе вассальную присягу, обязавшись защищать владения церкви и поддерживать пап, избрание которых соответствует каноническим правилам и совершилось «лучшими» кардиналами. Так избирательный декрет Николая II был поставлен под вооруженную защиту.

После кровавого столкновения между партиями, в котором Гильдебранд впервые проявил свои способности государственного деятеля, Бенедикт сдался, принес покаяние и был низложен. Но спустя короткое время папа Николай умер во Флоренции, и Гильдебранд, при поддержке норманнов, но против воли императорского дома, объявил папой Ансельма, епископа Луккского, миланца по происхождению, который взошел на престол с именем Александра II (1061–1073), активного сторонника реформ и противника брачной жизни духовенства. Императорская семья, объявив это избрание незаконным, сделала папой епископа Пармского Пьетро Кадало (антипапа Гонорий II). Оба папы издавали буллы и декреты и предавали друг друга анафеме. В результате сложных политических интриг и военной борьбы Гильдебранд в 1064 г. добился низложения Гонория на соборе в Мантуе.

Папа Александр скончался 21 апреля 1073 г. Гильдебранд заранее принял меры для того, чтобы самому занять папский престол, хотя и воспользовался в этих целях не совсем честными способами и содействием сомнительных личностей. Наутро после смерти папы Александра на прекрасно срежиссированной волне народного энтузиазма кардинал-архидиакон от св. Петра в оковах Гильдебранд был не вполне канонично вознесен на престол св. Петра, спешно интронизован в своей титулярной церкви и стал папой с именем Григория VII (1073–1085); священническую и епископскую хиротонии он получил уже будучи папой. Малолетнему королю, занятому как раз в то время подавлением восстания саксов, не оставалось ничего другого, как утвердить это избрание.

Взгляды нового папы не были тайной; став папой, Гильдебранд начинает воплощать их в жизнь.

Григорий VII выдвигает на первый план идею превосходства духовной власти над светской. Идея единодержавия папства давно носилась в воздухе, но никто до Григория не пытался сделать ее основанием миропорядка. Его правление, положившее начало охватившей весь мир «борьбе короны и тиары», стало революционным моментом в жизни Западной церкви, «одним из самых великих насильственных переворотов, известных истории», и на несколько столетий вперед определило направление политики римской курии.

Общей линией борьбы стала мысль о том, что, в силу «Константинова дара», папам принадлежит верховная политическая власть над половиной всего мира. Земли Запада должны быть превращены в ленные владения Римской церкви, а их государи – , стать вассалами св. Петра. В этой связи уже декреты 1075 и 1078 гг. полностью отрицают право мирянина назначать епископа. «Мы постановляем, – писал папа, – что ни один клирик не может получать инвеституру на епархию, аббатство или церковь из рук императора, короля или любого иного светского лица, будь то мужчина или женщина». Речь шла не только о ликвидации сложившейся системы «имперской церкви» (Reichskirchensystem, как ее называют в литературе), но и о новом понимании королевской власти: светская монархия лишалась квазицерковного статуса.

Новые идеи о значении папской власти и ее месте в христианском мире находят концентрированное выражение в небольшом, не очень точно датируемом документе, вошедшем в историю под названием Dictatus рарае («Папа продиктовал») и приписанном Григорию VII. Исходящий из канонической идеи универсализма папской власти, Dictatus на основании «Лжеисидоровых декреталий» и возникших в VI в. «Симмаховых подлогов», утверждавших со ссылкой на якобы исторические прецеденты принцип «первая кафедра не подлежит ничьему суду» (prima sedes a nemine judicatur), провозглашает, что римский папа обладает вселенской юрисдикцией и непогрешимостью, имеет право созыва собора, рукоположения и низложения епископов.

Dictatus формулирует 27 основных положений: 1) только Римская церковь была основана самим Господом; 2) только римский папа вправе называться Вселенским; 3) одному папе принадлежит право назначения и смещения епископов; 4) легат папы на соборе по своему положению стоит выше любого епископа, даже если он имеет более низкое звание; ему также принадлежит право перевода епископов; 5) папа может выносить решение о смещении и отсутствующих лиц; 6) с отлученными папой от церкви лицами запрещено даже находиться в одном доме; 7) одному папе можно в соответствии с потребностями времени издавать новые законы, образовывать новые епархии, капитулы преобразовывать в аббатства и наоборот, делить богатые епархии и объединять бедные; 8) один папа может носить императорские регалии; 9) все князья должны целовать туфлю папы; 10) только имя папы возносится за литургией во всех церквах; 11) во всем мире лишь он удостоен имени папы; 12) папа вправе низлагать императоров; 13) папа вправе, если существует необходимость, переводить епископов с одной епископской кафедры на другую; 14) по своему усмотрению папа может переместить клирика из одной церкви в другую; 15) тот, кого папа рукоположил в сан, может быть главой любой церкви, на него не может быть возложено выполнение более низкой должности; того, кого папа рукоположил в сан, другой епископ не вправе рукоположить в более высокий сан; 16) без распоряжения папы нельзя созывать Вселенский собор; 17) не опираясь на авторитет папы, никакой канон и никакая книга не могут считаться каноническими; 18) никто не вправе изменить решения папы, пока он сам не внесет в него соответствующие изменения; 19) никто не имеет права судить папу; 20) никто не вправе осмелиться судить лицо, обратившееся с апелляцией к апостольскому престолу; 21) наиболее важные дела каждой церкви следует представлять на рассмотрение папы; 22) Римская церковь никогда не ошибалась, она, согласно свидетельству Писания, вечно будет непогрешимой; 23) римский папа, если он был избран в соответствии с канонами, с учетом заслуг св. Петра, несомненно, станет святым, как это подтвердил епископ Павии св. Эннодий, и с ним в этом были согласны многие святые отцы; это можно найти и в декретах св. Симмаха; 24) по приказу и в соответствии с полномочиями папы обвинения могут быть выдвинуты и духовными лицами более низкого сана; 25) папа может смещать или возвращать на должность епископа без созыва собора; 26) нельзя считать католиком того, у кого нет единства с Римской церковью; 27) папа может освободить подданных от присяги верности лицу, совершившему грех⁷⁷.

Кто бы ни составил этот документ, он является красноречивым свидетельством воззрений римской курии на папскую власть, на основании которых начинает формироваться «папское богословие», и широты притязаний апостольского престола в области власти светской. Это – даже не прокламация программы реформ Григория VII, а настоящий манифест абсолютной монархической власти папы в Церкви, его непосредственного юрисдикционного контроля над всем христианским миром, прижизненной папской святости и непогрешимости. В одном из своих посланий папа Григорий утверждает даже, что папа – викарий апостола Петра – является воплощением апостола: «его викарий (...) который ныне живет во плоти» (eius vicarius (...) qui nunc in came vivit).

Целью папы Григория было окончательно вывести Церковь из-под контроля светских властей, чтобы она могла беспрепятственно осуществлять свои подлинные задачи. Он попытался ликвидировать утвердившийся в веках порядок и установить такие отношения между Церковью и государством, которые предполагали бы превосходство Церкви, основанной Богом, над всеми человеческими институтами. В своих письмах западным властителям папа уверенно утверждает, что их земли принадлежат Святому престолу уже потому, что Христос – Владыка всего мира, и эта прерогатива переходит на папу как наместника Христа.

Развивая эти идеи на практике, Григорий VII сумел восстановить Папское государство на базе областей, принадлежавших его постоянной союзнице бездетной маркграфине Тосканской Матильде (1046–1115), владетельные права которой распространялись на половину Италии, и подаренных ею Римской церкви. Дар маркграфини, распространявшийся «по обе стороны гор», оказался, однако, впоследствии камнем преткновения: установить точные границы ее дарения не представляется возможным до сих пор.

Григорий VII возродил практику назначения постоянных и временных легатов, на которых, в частности, было возложено рассмотрение дел, до недавнего времени находившихся в ведении митрополитов, а в отдельных случаях – даже надзор над выборами епископов. Папа часто созывал в Риме соборы, на которые приглашались епископы не только из Италии, но и из других стран. Это должно было ограничить сепаратизм митрополитов.

При Григории VII начинается процесс унификации латинского богослужебного чина, продолженный впоследствии еще одним клюнийским папой Урбаном II (1088–1099), а в 1078 г. папа издал декрет, предписавший учреждать при церквах школы для обучения духовенства, – это была попытка преодолеть тот ужасающий культурный вакуум, в который погрузилась Римская церковь при его предшественниках.

Григорий VII потребовал искоренить во всей церкви симонию и брачную жизнь духовенства. На соборе в Риме в 1074 г., где папа подтвердил все постановления своих предшественников касательно церковной реформы, было объявлено о лишении мест и санов виновных пастырей (в том числе ряда германских епископов), а мирянам под страхом вечных мук запрещалось присутствовать на мессе, которую служат женатые священники, «чтобы нежелающие исправиться из любви к Богу и уважения святости своего сана исправились в силу народных порицаний и стыда перед прихожанами».

Борьба с симонией вызывала сочувствие. Требование же безбрачия повсеместно встретило стойкое сопротивление: незаконное брачное сожительство было обычным для клириков делом, и дети духовенства продолжали наследовать бенефиции своих отцов-«дядьев». Дело доходило до абсурда: 60 «охранителей» (mansionarii) римской базилики св. Петра, женатые светские люди, днем одевались в кардинальские одежды, служили обедни и таким обманом вымогали приношения от прихожан, а ночью творили в базилике страшные бесчинства.

Низложенные клирики составили папе сильную оппозицию. На Парижском соборе епископы, аббаты и клирики отказались повиноваться приказаниям папы ввиду их невыполнимости. To же было в Руане и Пуатье, на Винчестерском соборе в Англии, Эрфуртском и Майнцском – в Германии. Генрих IV продолжал продажу церковных мест в Германии, несмотря на то что обещал папе подчиниться его декретам.

Италия, Германия и Франция распались на враждующие партии. Папа воззвал к совести мирян. Легаты апостольского престола и странствующие монахи проповедовали, что благословение женатых священников равносильно проклятию, а совершаемые ими таинства ведут к вечной гибели. По наущению папских посланцев клириков насильно разлучали с женами и лишали средств к существованию.

После ряда военно-политических перипетий, сопровождавшихся в 1080 г. вторичным отлучением Генриха IV с лишением его королевского сана на Римском соборе, ответным низложением Григория VII на Майнцском соборе и избранием прогерманского антипапы Климента III (1080–1100) на соборах в Бриксене в 1080 г. и в Павии в 1081 г.; предательством населения Рима, осадой замка св. Ангела, где укрылся папа, и коронованием Генриха антипапой Климентом в 1084 г.; разграблением Рима норманнами, пришедшими на помощь Григорию VII и, наконец, бегством папы из Вечного города, в котором утвердился Климент, – папа Григорий, поселившийся в Салерно под норманнским покровительством, хотя дух его и остался непреклонным, угас от быстро прогрессирующего недуга, перед смертью сняв отлучение со всех своих врагов, кроме Генриха и антипапы Климента. Последними его словами, как говорят, были: «Я любил справедливость и ненавидел неправду, и за это умираю в изгнании».

Два года после смерти Григория VII прошли в борьбе из-за папской тиары, причем каждый участник прилагал все усилия к тому, чтобы отстранить ее от себя. Антиимперская политика Григория VII, однако, продолжалась. Насильно избранный папой кардинал от Санта Чечилия ин Трастевере – престарелый монтекассинский аббат Дезидерий, принявший имя Виктора III (1086–1087), на соборе в Беневенте подтвердил декреты Григория VII и отлучил антипапу Климента. После его скорой смерти на соборе в Террачине был избран умный, красноречивый и образованный папа Урбан II (Рим в начале его понтификата все еще принадлежал антипапе Клименту III, поэтому он пребывал сперва в южной Италии, а затем перебрался на о. Тиберина), который проявил в деле развития реформ чрезвычайную дипломатичность.

Папа понял невозможность осуществления грандиозных планов Григория VII, примирился с существовавшими формами государства и тем самым подчинил себе весь Запад, вступив повсюду в союз со светскими властями и придав папской власти неброский, но огромный авторитет. При этом Урбан II на соборе в Беневенте в 1091 г. возобновил отлучение Генриха IV и антипапы Климента, а в 1089 г. устроил брак сына герцога баварского Вельфа V с маркграфиней Матильдой, объединив тем самым сильнейших противников Генриха IV. Хотя в 1091 г. вследствие успехов проимперской партии папе Урбану пришлось бежать в южную Италию, он не только сумел торжественно вернуться в Рим после разгрома Генриха под Каноссой, но и изгнать антипапу из Вечного города.

При папе Урбане католическая церковь получила еще одно важное преимущество над светской властью: крестоносное движение, идейным вдохновителем которого стал Святой престол, показало, что именно Церковь объединяет народы на общие цели.

В 1099 г., незадолго до своей смерти, Урбан II собрал в Риме большой собор, который подтвердил все реформаторские декреты предшественников Урбана и его собственные.

Григорианская реформа дала Римской церкви возможность сохранить независимость перед лицом светской власти и ограничить потенциал внутрицерковного использования принципов феодальной эксплуатации.

Смерть папы Адриана IV стала началом длительного раскола. Имперской партии в Риме удалось сорвать избрание папой кардинала-канцлера Роландо Бандинелли и возвести на Святой престол своего ставленника Оттавио ди Монтичелло с именем Виктора IV (1159–1164), которым начинается ряд проимперских антипап, закончившийся лишь со смертью антипапы Иннокентия III в 1180 г. Эта чреда антипап была противопоставлена сильной личности, которой, несмотря на ожесточенное противодействие имперского двора, удалось не только пережить все трудности политической борьбы, но и выйти из нее победителем, – личности кардинала Бандинелли, ставшего одним из самых могущественных пап с именем Александра III (1159–1181).

В 1165 г. Фридриху удалось, казалось бы, добиться упразднения антиимперской григорианской иерархии: в Риме был водворен имперский антипапа Пасхалий III (1164–1168), сенат и народ Рима присягнули императору на верность и признали его суверенные права в пределах и окрестностях города, установив, что свои полномочия они получают от императора, который взамен освободил римлян «золотой буллой» от всех податей и налогов, и лишь римская лихорадка, выкосившая значительную часть императорской армии, смогла положить предел реализации самых честолюбивых планов Барбароссы. В 1168 г. под натиском союза ломбардских городов Фридрих был вынужден оставить ранее подчиненную им Ломбардию, a 29 мая 1176 г. он был наголову разбит при Леньяно силами Ломбардской лиги.

Святой престол пытается активно использовать в своих интересах процесс коммунальных революций, в ходе которых города стремились освободиться от сеньориальной зависимости, в том числе и от императорской власти, и установить республиканское правление. Опираясь на поддержку городов, Александр III на соборе в Ананьи, состоявшемся месяц спустя после Павийского собора, отлучает от церкви императора. Началось длительное противостояние, сопровождавшееся рядом церковных соборов и военными действиями, в ходе которого папе Александру удалось обеспечить себе поддержку со стороны Англии и Франции, склонить (в основном, путем подкупа) на свою сторону римлян, разыграть успешную интригу с византийским императором Мануилом Комни́ном, враждовавшим с Фридрихом, и пережить четырех антипап. Как отмечают историки, «независимость республик была поставлена под охрану церкви, и, наоборот, независимость церкви – под защиту республик. (...) Победа, одержанная демократией, спасла папство от схизмы и от императорской диктатуры».

После поражения при Леньяно Фридрих вступил в переговоры с папой Александром и выразил готовность отказаться от всех прав короны, в уступке которых он некогда отказал папе Адриану. В результате переговоров на Венецианском конгрессе 24 июля 1178 г. между Александром III, Фридрихом I, городами, византийским императором и сицилийским королем Вильгельмом был заключен мирный договор. Антипапа Каликст III был низложен, Александр III был признан единственным законным папой и властителем Церковной области – император признал, что отныне папа является независимым правителем Рима, патримония св. Петра и всей Церковной области. Римские сенаторы принесли папе присягу, собор св. Петра и все церковные доходы возвращались Святому престолу. Провинциальные бароны, заинтересованные в продолжении схизмы, провозгласили нового антипапу Иннокентия III (1179–1180), однако он быстро пал жертвой предательства.

В целях преодоления схизмы и благоустройства широкого круга церковных дел Александр III созвал в 1179 г. III Латеранский (XI Вселенский по католическому счету) собор, который был обеспечен широким представительством западного епископата и клира.

19 епископов прибыли из Германии (вместе с несколькими епископами из Бургундии), 6 – из государств крестоносцев, 6 – из Ирландии и несколько – из Шотландии, 6 – из Англии, по крайней мере 12 – из континентальных владений Плантагенетов, 19 – из испанских королевств, по одному – из Венгрии и из Дании. Наибольшее число составили французские и итальянские епископы. Наконец, присутствовало множество аббатов и приоров, генералы орденов тамплиеров и госпитальеров, представители различных королевств, германские священники, которые желали подтвердить свой статус после схизмы, и даже делегация вальденсов. Папа пригласил византийского императора Мануила прислать кого-нибудь и со стороны греческой церкви. Император назначил митрополита Корцирского Георгия, но тот заболел в Отранто и вместо себя отправил Нектария, игумена монастыря св. Николая в Казулах (Casuli в Калабрии, близ Отранто), что, кстати, свидетельствует и о том, что в норманнских владениях православные пользовались свободой вероисповедания и некоторой независимостью от папы.

Всего в соборе приняли участие порядка 300 иерархов.

Распространяя в 1178 г. по Европе послания о созыве собора, папа Александр, утверждая законность своих прав на престол св. Петра, настоятельно напоминал, что только он являлся истинным пастырем всей церкви и потому имеет право созвать собор.

Собор рассмотрел ряд вопросов, затрагивающих церковь в целом, которые требовали единства действий всей церкви под единым руководством, которым был готов стать папа Александр.

Инвеститура духовенства. Обрел соборное завершение вопрос об инвеституре. Все назначения в диоцезах должны были отныне происходить только властью местного епископа, действующего с одобрения своих кафедральных капитулов. Местный сеньор обладал лишь правом представлять своего кандидата, и только если тот оказывался приемлемым с точки зрения канонического права, т.е. соответствовал требованиям по возрасту, образованию, поведению и т.д., епископ назначал его на должность.

Чтобы избежать поставления клириков без средств к существованию, собор установил (канон 5), что никто не может быть посвященным в духовный сан, пока не будет материально обеспечен или не даст гарантию, что сможет содержать себя полученным в будущем наследством. Никакой приход не может быть никому обещан, прежде чем фактически не освободится. Подтверждалось требование каждому священнослужителю иметь постоянную резиденцию, а служение священника более чем в одном приходе запрещалось. При нарушении этих правил наказанию подлежали как тот, кто представлял, так и тот, кого представляли на должность.

В ответ на часто раздававшиеся (в том числе и со стороны правящих домов Европы) упреки в склонности духовенства к роскоши и тщеславию собор постановил, что прелатам отныне не позволяется путешествовать с большим обозом охотников и сокольничих, но довольствоваться уменьшенным кортежем (не более чем 40–50 лошадей для архиепископа, 25 для кардинала, 20–30 для епископа, 6–7 для архидиакона и 2 для декана). Кроме того, духовные лица не должны были требовать для себя дорогостоящих трапез при посещении других стран или приходов: прелат-посетитель должен довольствоваться необходимым и удобным, хотя в определенных случаях ему разрешалось получать разумное вспомоществование.

Собор запрещал клирикам, включая монахов, исполнять светские административные функции (канон 12). Был сформулирован запрет клирикам исполнять адвокатские функции: они могли защищать только собственные церкви или бедных. Это постановление наносило ощутимый удар по сложившейся религиозно-политической системе во всей Европе. Однако, несмотря на него, в ряде стран клирики продолжали занимать высокие административные посты или служить в качестве судей в королевских судах (в Англии, например, где были развиты юридические процедуры, король прямо полагал, что административные обязанности будет выполнять его духовенство).

Борьба с симонией. В отношении древнего, но неистребимого греха симонии собор обновил или дополнил прежние постановления. Уже невозможно было терпеть широко распространенное злоупотребление – взимание платы за таинства и обряды (брак, похороны и др.). Собор (канон 7) запретил взимание денег за похороны, благословение и совершение других таинств и обрядов.

Несколько посланий Александра III, частично включенных в соборные декреты, были посвящены осуждению невоздержанности клириков (особенно в Германии, Англии и Скандинавии). 11-й канон Латеранского собора повторил ранее сформулированные наказания за этот грех, запретив духовным лицам принимать женщин в своих домах и часто посещать женские монастыри.

Монашество в церковной системе. Особую проблему для папской системы управления составляли монастыри, в частности проблемы, связанные с получением дохода от них. Ряд монашеских организаций по разным причинам были освобождены от налоговых выплат. Так, цистерцианцы получили фактически полное освобождение от каких-либо выплат. Привилегированное положение имели также духовно-рыцарские ордена тамплиеров и госпитальеров. Однако монастырские иммунитеты вызывали сильное сопротивление епархиального духовенства: приходские доходы были уменьшены, а епископская власть урезана.

С началом клюнийской реформы общей тенденцией стало постепенное распространение на монастырские общины и монашеские организации (ордена) непосредственной юрисдикции Святого престола. Ряд посланий Александра III были посвящены правам отдельных братств в вопросах собственности, доходов, выборных привилегий, права получать рукоположение и суд от любого епископа (не обязательно от местного).

Латеранский собор не отменил ранее назначенные монастырские привилегии, однако монахам было предписано ограничить свои свободы, предоставлять возмещение местным приходам, доходы которых сокращались, не увеличивать неумеренно свои владения и пастбища. Воинствующим орденам тамплиеров и госпитальеров была поставлена на вид необходимость соблюдения канонических правил (канон 9). Были также утверждены наказания за злоупотребления.

Проблема школьного образования. При рассмотрении вопросов, связанных с правом школьного преподавания (licentia docendi), собор решал проблему соперничества между епископом, соборными канониками и монастырями, исходя из того, что каждый из этих институтов должен иметь право заниматься преподавательской деятельностью только в пределах своих канонических границ и не вторгаться на территорию других.

Папа был озабочен установлением определенного порядка в деле школьного преподавания. Ряд вопросов, связанных с преподавательской деятельностью, был поднят им в начале 70-х годов в послании Quanto gallicana, адресованном французским епископам. Так, он пытался установить, что преподавание возможно только при наличии соответствующей лицензии, что нельзя без должной причины отказывать квалифицированному человеку в такой лицензии, и настойчиво осуждал традицию своеобразной «академической симонии», подразумевавшую плату за лицензию («pro licentia docendi ресипіа exigi non debet, etiamsi hoc habeat consuetudo, – писал папа во Францию, – за лицензию на обучение денег требовать не до́лжно, даже если и есть такой обычай»). В закрепление этих идей III Латеранский собор постановил (канон 18), что «в каждом кафедральном соборе должен быть назначен определенный достойный доход для учителя, который бесплатно учит клириков своей церкви», а «за разрешение преподавать никто не должен требовать плату или под предлогом обычая просить что-либо от тех, кто преподает; не следует также всякому, кто квалифицирован и ищет лицензию, отказывать в праве преподавать». Папа обеспечил неприкосновенность схоластов, пока они находились в юрисдикции своего сеньора, и установил, что отлучение схоласта от церкви может быть осуществлено только по разрешению папы.

Вопросы общественного порядка. В канонах 21 и 27 собор подтвердил ранее принятые правила о сохранении мира и гарантий безопасности для всех священников, пилигримов, купцов и крестьян. Разбойники, пираты и прочие «нарушители мира» подлежат наказанию (так, те, кто совершал пиратские набеги против христиан, занимавшихся своим законным морским делом, или против тех, кто потерпел кораблекрушение, подлежали отлучению от церкви), а все, кто сражается против таких «нарушителей мира», получают индульгенцию так же, как крестоносцы. Собор также попытался запретить рыцарские турниры (канон 20), однако безрезультатно – эта практика слишком глубоко укоренилась в обществе и требовала пересмотра всего общественного мировоззрения.

Борьба с ростовщичеством. Важной проблемой своего времени было ростовщичество, с которым Святой престол пытался если не бороться, то ввести его в определенные рамки. Так, в 1163 г. собор в Type осудил широко распространенную практику предоставления священником денег в беспроцентный заем под залог имущества заемщика, с которого кредитор получал доход в течение периода заимствования, что фактически означало взимание скрытого процента. Папа Александр осудил ростовщичество – любое, даже применяемое в таких благих целях, как выкуп рабов. Однако никто не рискнул взять на себя ответственность дать точное определение ростовщичеству. III Латеранский собор лишь слегка смягчил традиционное отношение к этому явлению, установив наказание только для «ростовщиков, пользующихся дурной славой» (канон 25).

Еврейский вопрос. Особо обсуждался на соборе вопрос о статусе еврейского населения Европы, весьма сложный для своего времени. Папа Александр запретил христианам становиться слугами евреев. Он также постановил прекратить строительство новых синагог, старые же синагоги могли быть отремонтированы, но не слишком роскошно. Согласно постановлениям III Латеранского собора (канон 26), христиане не должны были жить в еврейских хозяйствах, а евреям запрещалось иметь христианских рабов. Это постановление было направлено против существовавшей практики брать домашнюю прислугу либо, при необходимости, оставлять или передавать детей на попечение евреев. Кроме того, устанавливалось, что, хотя по закону суд должен был рассматривать свидетельства христиан против евреев на тех же основаниях, что и свидетельства еврея против христианина, анафеме подлежали те, кто давал преимущество евреям над христианами. Были также установлены гарантии против конфискации собственности или отказа в наследстве любому еврею, перешедшему в христианство. Правителям было предписано внимательно следить за выполнением этого канона под угрозой отлучения от церкви.

Противодействие ересям. В области богословия III Латеранскому собору необходимо было решить две сложные проблемы.

Одна из них касалась христологии. К времени собора в школьном богословии практически утвердилась по данному вопросу позиция, которая была предложена Пьером Абеляром и преподавалась Петром Ломбардским (около 1095 – около 1160).

Петр Ломбардский развил все данные в традиции точки зрения, с которых можно было рассматривать смерть Христа, даже подкуп диавола вместе с обманом и выкупом, за исключением учения об удовлетворении, потому что оно не имело традиции. Однако изложение спорных и еретических учений без соответствующей богословской критики навлекло подозрения на самого Петра; в частности, ряд соборов, с подачи августинца Герхоха Райхерсбергского (1093–1169), подозревали его в несторианстве.

Так, Петр Ломбардский принимает Абелярову идею искупления. Христос заслужил славу благодаря Своей жизни, и через Его смерть человек попадает в рай, освобождается от греха, наказания за него и от власти дьявола. Христос как человек – совершенная и достаточная жертва для достижения примирения через откровение божественной любви, осуществленной в Его смерти: «Смерть Христа тогда оправдывает нас, когда через нее в наших сердцах просыпается любовь». Христос, однако, освобождает человека от вечного наказания, но не от временного, которое уменьшается крещением и смягчается наложением епитимий, которые «накладываются на тех, кто сожалеет о том, что самой по себе Церкви было бы недостаточно, если бы Христос не пожертвовал Собой, чтобы освободить нас».

Папа Александр в 1170 г. в письме, адресованном Гильому де Блуа, архиепископу Санса, Морису де Сюлли, архиепископу Парижскому, и епископам Тура, Реймса и Руана, потребовал от них противостоять «ошибочной доктрине Петра Ломбардского, бывшего епископа Парижского», а в 1177 г. официально осудил доктрину Петра и кратко определил ортодоксальное учение. Несмотря на настояния ряда участников собора (Вальтер Сен-Викторский утверждает даже, что на соборе было предложено осудить «Сентенции» Πеτpa), III Латеранский собор не развил эти постановления.

Другой острой богословско-практической проблемой стал рост новых, «народных» ересей. Если прежние, «интеллектуальные» ереси возникали в умах богословов, то в XII в. искажения церковного учения происходили среди обычных людей, и поводом для них была, чаще всего, не церковная доктрина, но вопросы христианского поведения и обрядовой стороны жизни церкви. К числу таких ересей относились учения вальденсов и катаров.

Церковь пыталась решить этот вопрос путем убеждения. На юге Франции, где сложился основной очаг ереси, папы организовывали проповеднические кампании и пытались выправить нравы церкви.

Так, сам Бернард Клервоский отправился в 1145 г. проповедовать на юг в компании с легатом Альберихом, епископом Остийским, и Жоффруа, епископом Шартрским. В кафедральном соборе Альби в день своего приезда святой Бернард проповедовал тридцати прихожанам. Правда, через три дня огромная церковь уже не вмещала толпу желающих послушать проповедь святого. Но этот интерес вспыхнул, как солома, и погас: миссия святого Бернарда успеха не имела. Свидетельство Берцарда категорично – ересь торжествует: «У храмов нет прихожан, у прихожан нет священников, у священников нет совести. Повсюду христиане без Христа. Таинства смешаны с грязью, праздники утеряли торжественность. Люди умирают во грехе. Детей совращают с пути Христова, лишая их благодати крещения». Даже если Бернард и сгустил краски, его слова указывают на упадок католичества в тех районах, где он побывал.

Крестовый поход проповедников, посланный папой Александром III в 1179 г., несмотря на насильственное отречение и показательное осуждение Пьера Морана по прозвищу «Иоанн-евангелист», был еще менее успешен. Несколько еретиков для виду покаялись, но после отъезда легатов население стало открыто поддерживать ересь.

На Латеранском соборе папа заявил: «Хотя церковь, как говорит о том св. Лев, довольствуется святым, духовным судом и не прибегает к кровавым акциям, она вынуждена, однако, опереться на светские законы и просить поддержки у князей, дабы страх перед мирским наказанием заставлял людей исполнять духовный долг. Итак, поскольку еретики, которых одни именуют катарами, а иные патаренами или павликианами, много преуспели в Гаскони, Альбижуа, Тулузе и в иных землях, где открыто распространяют свои заблуждения и совращают неразумных, мы предаем их анафеме вместе с теми, кто им потворствует», – и возложил все надежды на помощь светских властей. В то же время он, по ходатайству Петра Вальдо и иных гумилиатов, разрешил им вести частную религиозную жизнь по собственным уставам, но запретил публично проповедовать антицерковное учение.

III Латеранский собор, осудив альбигойскую ересь, предписал светским правителям бороться с ней, дав всем, кто с оружием в руках обратится против еретиков, такую же индульгенцию, как и крестоносцам (канон 27).

На юге Франции и на севере Италии Святой престол приказывает светским и духовным властям объединиться для полицейского преследования еретиков. Около 1184 г. папа Луций III (1181–1185) на Веронском соборе отлучает альбигойцев (и с ними, кстати, римлян: папа считал, что, восставая против папского dominium temporale, они следуют учению Арнольда Брешианского, а потому являются такими же еретиками, как альбигойцы) и предписывает епископам отправиться в свои диоцезы на розыск еретиков, а сеньорам и консулам указывает под угрозой отлучения помогать епископской миссии. Папский легат Анри, аббат Клерво, a позднее епископ Альбонский, не ограничивается соборами, чтобы исправить нравы клира. В 1181 г. он смещает архиепископа Нарбоннского и собирает католических сеньоров для осады крепости Лавор, одного из главных очагов ереси в Лангедоке. В понтификат папы Иннокентия III (1198–1216) борьба выльется в серию крестовых походов против альбигойской ереси, вошедших в историю как альбигойские войны.

Папская администрация. Преодоление схизмы позволило укрепить и унифицировать систему папской администрации. Решению этого вопроса способствовали в немалой степени личные качества Александра III – первого папы-юриста по образованию и профессиональной деятельности (в начале своей карьеры он преподавал богословие и каноническое право в Болонской школе).

В лице папы были объединены две функции: он был одновременно и епископом Рима, и «вселенским епископом» – главой управления всей Западной церкви, обладающим в ней правом верховной юрисдикции. Целью, которую преследовала папская теократическая система, было не только стремление добиться эффективности управления; перед папской монархией стояла цель создать надлежащие условия жизни для спасения душ христиан. Папа осмыслялся и как верховный пастырь церкви, и как верховный правитель.

Именно эти идеи церковного устроения, которые развивались в эпоху григорианских реформ, оказались доминирующими, и папская верховная юрисдикция из теории становилась реальностью, получив в XII в. с возрождением юриспруденции как науки каноническое закрепление.

Хотя Александр III испытывал определенные сомнения в необходимости широких светских властных полномочий папы, он был убежден, что папская юрисдикция в церкви должна главенствовать. Как святой Петр был наделен «особой» властью, выделявшей его среди апостолов, так и папа, как его преемник, обладает абсолютным первенством среди других прелатов. Он может провозглашать каноны, судить, управлять и даже, при необходимости, лишать священного сана.

Основным органом управления папской монархией была папская курия. Совместно с папой во главе управления церковными делами стояли кардиналы; им помогали служащие (юристы, клирики и т.д.), которые составляли штат структурных подразделений курии. Они принимали участие в совершении будничных или торжественных богослужений и осуществляли административные функции.

Собрание кардиналов, совместно с папой участвовавших в управлении Римской церковью, получило название коллегии. Число членов коллегии уменьшилось во время схизмы, но в целом составляло примерно тридцать человек: 28 кардиналов составляли курию в начале понтификата Александра III, 26 – в конце. He менее 34 кардиналов были назначены папой Александром, чтобы заменить умерших. Хотя большинство кардиналов были итальянцами, церковное и национальное происхождение кардиналов различались.

Коллегия кардиналов не являлась законодательным органом. Тем не менее ее влияние было значительным. Многие из папских решений начинаются с изложения позиции кардиналов, а под некоторыми из наиболее важных решений папы стоят их подписи. В случаях разномыслия среди кардиналов полная ответственность за принятие решения ложилась на папу.

Полное собрание кардиналов во главе с папой было названо консисто́рией. Консистория – это своего рода консультативная ассамблея, власть которой определялась ее статусом совета при верховном понтифике.

Хотя многие дела решались консисторией, все больший объем полномочий по ведению специфических дел делегировался специализированному персоналу, из которого формировались специализированные административные структуры. Правда, к началу понтификата Александра III только два института курии – канцелярия и camera уже имели определенные функции и потому не испытали существенных изменений статуса и полномочий за время его правления (за исключением, разве, того факта, что практически весь период понтификата папы Александра должность кардинала-канцлера была вакантной, так как сам папа исполнял обязанности руководителя своей канцелярии).

Апостольская палата (Camera Apostolica) сформировалась из ведомства, созданного для управления патримонием св. Петра, и в разное время именовалась fiscus,palatium, arca, saccus и др. Название camera впервые встречается в конституции папы Бенедикта VIII Quoties illa a Nobis от 24 мая 1017 г. и означает учреждение, занимающееся административным управлением и финансами Церковного государства и возглавлявшееся кардиналом-камерарием.

В дальнейшем полномочия Апостольской палаты были установлены в конституции папы Урбана V Apostolatus officium от 12 октября 1363 г. и расширены в конституции папы Урбана VI Apostolicae Сатеrае от 8 сентября 1379 г. Палата руководила взиманием налогов не только в Церковном государстве, но и во всех административных провинциях католической церкви и монашеских орденах. III Латеранский собор установил отлучение от церкви для светских лиц, решивших взимать подати с церквей и верующих без позволения духовенства (канон 19).

Признание папы верховным судьей вело к быстрому росту числа обращений в курию. Поскольку папа и кардиналы не могли рассматривать все дела, доставлявшиеся в курию, при ней постепенно появился специализированный персонал, который разрешал менее значительные дела. Таким образом, в понтификат Александра начинается специализация, итогом которой позднее стало формирование куриальных судов.

Папа Александр считал, что курия не должна принимать к рассмотрению дела мирян. В делах клириков обычной процедурой было назначение судьи-делегата, что позволяло рассматривать дела папским судом, но – по месту совершения нарушения. Судья-делегат обладал высшей властью над местными церковными обычаями и уставами, и когда епископ Шартрский пытался прояснить данный вопрос, папа дал ответ, который был позднее включен в официальное собрание декреталий: «Судья, делегированный нами, действует вместо нас. Он, поэтому, первенствует в этом деле и получает превосходство над теми, чье дело ему досталось для решения. Итак, если епископ или любой другой человек, даже если он не находится в его юрисдикции, упорствует или не подчиняется в деле, которое мы делегировали своему судье, таковой может, в соответствии с характером и сутью деяния, быть принужден приговором отлучения или отрешения от должности по решению судьи-делегата. Таким образом, судья, действуя в соответствии с характером дела, может запретить епископу входить в церковь или исполнять иные сакральные действия, либо даже наложить интердикт на земли, входящие в юрисдикцию [данного епископа]».

Связи Святого престола со всем христианским миром и эффективность управления им обеспечивались институтом папских лега́тов. Различались «местные легаты» (legati nati), которые занимали постоянный официальный пост при Святом престоле, и «легаты со стороны [папы]» (legati a latere), обычно в сане кардинала, которые направлялись лично папой для специальных целей и, часто, на ограниченный период времени. Последние имели первенство полномочий перед местными легатами.

Папа Иннокентий III (1198–1216) принял церковный корабль в развалинах. При его слабых предшественниках, которые не сумели развить успехи, достигнутые Александром III, светская власть престола св. Петра была совершенно разрушена. Папе предстояло восстановить свою власть хотя бы в Риме и его предместьях, а затем вернуть апостольскому престолу и отдаленные местности, восстановив в них ленное право Римской церкви. С этой задачей Иннокентий уверенно справляется.

Иннокентий III стремился организовать Вселенский собор с самого начала своего понтификата, однако сумел он это сделать только на закате правления – буллой от 19 апреля 1213 г. он объявил о соборе и назначил его открытие на ноябрь 1215 г. В канонических актах католической церкви он обычно называется Вселенским Латеранским собором или просто Великим собором, а в историю Церкви вошел как IV Латеранский (по счету католической церкви – XII Вселенский) – один из крупнейших соборов Средневековья по значимости своих решений, который, как отмечается в литературе, стал «выражением новой силы, которую придал церкви» папа Иннокентий, «и того единства, которого она при нем достигла». Открывая собор, папа заявил, что ждет от него защиты католической веры, поддержки находящейся в опасности Святой земли и установления свободы церкви, и представил вниманию соборных отцов 70 заранее заготовленных декретов (канонов), затрагивающих проблемы догматического и нравственного богословия.

На собор съехались латинские патриархи и митрополиты числом 71, 420 епископов, 900 аббатов и приоров, множество представителей королевских домов Европы, включая послов императора Фридриха II, – всего до 1,5 тыс. участников. Целями его были упорядочение множества внутренних проблем церковной жизни (вопросы использования церковной собственности, церковной десятины, старшинства патриархов, ряд догматических проблем и др.) и возвращение Святой земли. На соборе было принято 70 канонов, составивших фундамент нового церковного законодательства.

В первом каноне собор сформулировал вероисповедание католической церкви: веру в Святую Троицу, простую (т.е. не сложную), раздельную в Трех равночестных Лицах, но субстанциально или природно единую по существу (не педалируя при этом Filioque: формулировка собора, который лишь указал, что Святой Дух исходит «от Обоих», т.е. от Отца и Сына, не отрицает смысла православной триадологии), и во всеобщее воскресение во время второго пришествия Христа.

Таинство крещения, совершенное надлежащим образом и законно поставленным священником над ребенком или взрослым, открывает человеку двери спасения – вне зависимости от того, воздерживается ли человек от брачной жизни или вступает в законный брак. Под страхом экскоммуникации собор запретил греческим церквам перекрещивать тех, кто принял крещение в латинской церкви (канон 4).

Если же после крещения человек впадает в грех, он может быть очищен в соответствующем таинстве искренним покаянием. Поэтому (канон 21) каждый христианин, достигший сознательного возраста, обязан исповедоваться не реже одного раза в год и причащаться по крайней мере хотя бы в Пасху. И врачи (канон 22), призванные к постели больного, должны напомнить ему о необходимости врачевства духовного, прежде чем начать врачевание телесное, ибо здоровье тела зависит от здоровья духа. Священникам же следует хранить тайну исповеди, а нарушителей ожидает извержение из сана и ссылка в монастырь на покаяние до конца жизни.

Развивая христологическое учение, собор впервые в качестве догматической аксиомы закрепляет учение о транссубстанциации («пресуществлении») – о том, что вино и хлеб в Евхаристии божественной силой превращаются в истинные Кровь и Плоть Христа.

Сформулированное еще Киприаном Карфагенским учение о том, что «нет спасения вне Церкви», сменяется утверждением, что нет спасения вне Римской церкви: все христиане входят в юрисдикцию папы, обладающего всеобъемлющей властью вязать и решить, а те, кто отказывается подчиниться папе, – еретики.

Собор осудил учения уже умерших к тому времени цистерцианского аббата Иоахима Флорского и парижского богослова Амальрика из Бе́на (Амори Шартрского), извращающие церковное понимание триадологического догмата (канон 2): первый – сформулировав в заочной полемике с Петром Ломбардским (коему ложно приписывал учение о «четверичности» Божества) лжеучение о том, что субстанциальное, природное, сущностное единство Трех Лиц Троицы не есть истинное единство, а некое единство коллективное (или единство по подобию – так, как множество людей именуется одним народом, а множество верующих, объединенных единством веры и божественной милостью, – единой Церковью), а второй – проповедуя явный пантеизм (причем «отец лжи», говорит собор, так затемнил его учение, что оно воспринималось не столько как ересь, сколько как безумие), и прельстившие многих последователей (спиритуализм Иоахима привлекал францисканцев-спиритуалов, «апостольских братьев» и целый ряд еретиков, а на основе учения Амальрика образовалась целая секта амальрикиан).

Персонально осудив эти учения (причем к Амальрику еще в 1209 г. собор в Париже применил ужасное наказание: осудив его учение, он повелел эксгумировать прах Амальрика, покоившийся в монастыре Сен-Мартен-де-Шан, и выбросить его в поле; некоторые его последователи были сожжены, а другие осуждены на пожизненное заключение), собор в 3-м каноне произнес анафему всем еретикам, искажающим изложенное соборно вероисповедание, – какое бы имя они себе ни присваивали, одна общая черта объединяет всех их: тщеславие. Все они, а также те, кто их слушает, им сочувствует или их защищает, принимает или скрывает, подлежали экскоммунцкации (по крайней мере впредь до принесения должного покаяния) и должному наказанию (клирики предварительно должны быть извержены из сана).

Светские власти должны озаботиться искоренением ересей (путем соответствующих наказаний) на подвластных им территориях под угрозой отлучения от церкви. В духе этого соборного решения Фридрих II в 1220 и 1232 гг. издал жесткие законы против еретиков. «Еретики хотят разорвать неделимый хитон Господа нашего (ср.: Ин. 19:23; Лев. 10:6; 21:10); мы повелеваем, чтобы они ввиду народа были предаваемы живыми огненной смерти», – таков был их общий смысл.

Наблюдать за борьбой с еретиками вменялось в обязанность местным епископам; если же последние показывали свою неспособность в этом деле, их надлежало отправить на покой и заменить другими, более способными противостоять «еретическому разврату».

Инквизиция. Решения IV Латеранского собора дали стимул к активному развитию специального судопроизводства по вопросам ереси – инквизиции. Это слово в техническим смысле впервые употребил Турский собор 1163 г. Синод в Вероне в 1185 г. утвердил правила касательно преследования еретиков, обязывавшие епископов возможно чаще ревизовать свои епархии и выбирать зажиточных мирян, которые оказывали бы им содействие в розыске еретиков и предании их епископскому суду; светским властям под страхом отлучения предписывалось оказывать поддержку епископам.

Около 1199 г. Иннокентий III уполномочил двух цистерцианских монахов, Гюи и Ренье, облеченных полномочиями папских легатов, искоренить ереси вальденсов и катаров в диоцезах южной Франции и Испании. Тем самым создавалась как бы новая духовная власть, имевшая свои специальные функции и почти независимая от епископов. В 1203 г. Иннокентий III отправил туда же в качестве апостольских легатов двух других цистерианцев из монастыря Фонтевро – Пьера Кастельно и Ральфа; позже к ним присоединился аббат того же монастыря Арнольд.

На Тулузском соборе в 1229 г. апостольский легат mandavit inquisitionem fieri contra haereticos suspectatos de haeretica pravitate. Состоялось постановление o том, чтобы каждый епископ назначал одного священника, а также светских лиц для тайного розыска еретиков в пределах своей епархии. Григорий IX двумя буллами от 20 апреля 1233 г. изъял инквизиционные суды из епископской юрисдикции и поручил преследование еретиков во Франции монахам-доминиканцам – они не были связаны личными или общественными узами с населением данной местности и потому могли действовать в папских интересах и не давать пощады еретикам. Он же ввел инквизицию в Каталонии (откуда она быстро распространилась по всему Пиренейскому полуострову), Ломбардии (отсюда она разошлась по Италии, включая Рим) и Германии.

Первый инквизитор Германии Конрад Марбургский в 1233 г. был убит во время народного восстания; в следующем году той же участи подверглись два его главных помощника (Вормсская хроника говорит об этом: «Так, при Божьей помощи, Германия освободилась от гнусного и неслыханного суда»). Позже папа Урбан V (1362–1370) при поддержке императора Карла IV снова назначил в Германию двух доминиканцев-инквизиторов, но и после этого инквизиция не получила здесь развития, и последние ее следы были уничтожены Реформацией.

По настоянию Людовика IX папа Александр IV (1254–1261) назначил в 1255 г. в Париж одного доминиканского и одного францисканского монахов на должность генеральных инквизиторов Франции. Инквизиция проникла даже в Англию для борьбы против учения Дж. Уиклифа и его последователей; но здесь она не успела получить большого значения.

В соответствии с древними правилами собор утвердил необходимость собирать ежегодные соборы епископов в митрополиях главным образом в целях соблюдения морали и наложения наказаний на нарушителей церковных нравов и канонов (особенно из среды клира). Надзор за исполнением данного решения поручался специально назначаемым лицам (канон 6).

Епископам и митрополитам напоминалось, что их задачей, под угрозой канонического наказания, является обеспечение надлежащего душепопечения и правильного совершения богослужений во вверенных им областях и наказание нерадивых клириков (каноны 7–8). Если же епископ был слаб в деле проповеди, ему позволялось назначить специального проповедника, который должен был наставлять паству в слове Божьем, исполняя эту необходимую для спасения души миссию (канон 10). При соборных церквах (и при иных, если позволяли средства) должны быть назначены специальные учителя, а в столицах – особый богослов, в задачи коих входило бесплатное обучение клира всему, что касается cura animarum (канон 11).

В епархиях были предписаны обязательные собрания капитулов соборов и монастырей раз в три года под председательством цистерцианских монахов и визитации монастырей, причем епископам вменялось в обязанность следить за порядком в них, реформировать, где нужно, и ограждать монастыри от притеснений светских властей (канон 12); главная задача визитации – проповедь и реформирование (канон 33).

При этом было запрещено основывать новые монашеские ордена (их и так было уже много, и все они обмирщились), а в случае необходимости – рекомендовалось новым монашеским общинам пользоваться уже известными уставами (канон 13). Было также определено, что монах не может быть приписан одновременно к разным монастырям, аббат – быть настоятелем нескольких монастырей, а священник – настоятелем нескольких приходов (канон 29).

Собор озаботился вопросами моральной чистоты духовенства. Епископам и клиру, особенно монашествующим, указывалось вести добродетельную жизнь, непременно и с усердием совершать уставные богослужения, запасные Святые Дары и св. миро хранить под замком, содержать в чистоте и порядке облачения и церковные сосуды, не использовать церкви как склады бытовых вещей, носить подобающую сану одежду, не посещать светских увеселений, таверн и не играть в азартные игры (каноны 14, 16–17, 19–20); пьяниц было повелено отрешать от должностей и бенефициев (канон 15), а тех, кто в недостойном состоянии приступит к совершению церковных таинств, лишать сана навсегда (канон 14). Незаконных священнических детей собор запретил назначать «по наследству» на приходы, которые занимали их отцы (канон 31). Ради борьбы с алчностью духовенства было запрещено клирикам заключать договоры аренды церковной собственности или ленов с выплатой десятины в пользу их лично, а не приходских церквей, а сами такие договоры указано расторгать и имущество приходам возвращать (канон 56).

В каноне 18 клирикам запрещалось произносить или исполнять смертные приговоры и быть судьями в уголовных делах, а также участвовать в ордалиях и заниматься медициной (в той части, которая связана с прижиганием или пролитием крови).

Собор напомнил, что епископов на вдовствующую кафедру надлежит избрать в течение трех, в худшем случае – шести месяцев со дня открытия вакансии, дабы не случилось какой опасности для паствы, оставшейся без пастыря (канон 23), через прямые выборы путем голосования, компромисса или по вдохновению свыше; никто не может при этом голосовать от имени другого выборщика по доверенности (канон 24). Если при выборах кандидат прибегнет к помощи светских властей, такие выборы ничтожны (канон 25); если же кто по небрежности утвердит такие и подобные им незаконные выборы, его надлежит лишить доходов от бенефиция, а незаконно избранного в сан не возводить или, если он уже возведен, из сана извергнуть, ибо нет ничего боле губительного для Церкви Божией, как назначить недостойного пастыря руководить душами (каноны 26–27). Тем же, кто ищет причину оставить церковную службу, надлежит дать такую возможность (канон 28).

Там, где местное население было единоверным, но разноязычным и соблюдало разные обряды, было указано подыскивать подходящих священников, которые могли бы совершать богослужения на разных языках и в соответствии с различиями в обрядовой стороне (канон 9). Древние правила запрещают двум епископам быть в одном городе или епархии, однако в указанных случаях допускалось назначение викария для окормления соответствующего контингента прихожан.

Чтобы не плодить в людях суеверие, нанося тем самым ущерб христианской вере, собор постановил запретить впредь торговлю мощами древних святых и выставление их без разбора на публичное обозрение вне церквей, a поклонение новообретенным мощам разрешил только после папского одобрения. Прелатам было указано не допускать обмана прибывших к ним causa venerationis паломников «никчемными подделками или фальшивыми документами», как то делалось в ряде мест «из алчности» (канон 62).

В очередной раз выступая против симонии (так как дело дошло уже до того, что в ряде мест устанавливались твердые таксы за посвящение в сан, за монашеский постриг, за назначение на приход и т.д.), собор установил, что симонией является любое вымогательство чего-либо в плату за епископскую и священническую хиротонию или поставление аббатов, и никакие ссылки на древние обычаи этого греха не извиняют; тех же, кто требовал платы и заплатил, обоих должно постигнуть наказание Гиези́я и Си́мона (ср.: 4Цар. 5:20–27; Деян. 8:9–24) (канон 63–65).

Местным епископам собор предписал наблюдать за тем, чтобы церковные таинства совершались бесплатно, и в то же время настоятельно указывал, чтобы никто еретическим образом не препятствовал прихожанам давать добровольные благочестивые пожертвования в пользу церкви (канон 66).

Вникая в ряд аспектов светского судопроизводства, собор постановил, что клирики, предоставляя кесарю кесарево, не должны расширять границы своей юрисдикции «под предлогом церковной свободы» так, чтобы она препятствовала мирскому суду (канон 42), а аббатам запретил вмешиваться в юрисдикцию епископов (канон 60).

В то же время было установлено, что клирики не несут никаких обязанностей перед мирянами (т.е. князьями) и не должны приносить им присягу, ибо сказано: Перед своим Господом стоит он, или падает (Рим. 14:4) (канон 43).

Собор связывал право распоряжаться и управлять церковной собственностью прежде всего с моральными качествами управляющего, а потом уже с его подготовкой в хозяйственной сфере. Если, сказано в каноне 30, к управлению бенефициями были призваны люди нецеломудренные и не обладающие должными знаниями, чем церкви наносится немалый ущерб, то, после проведения соответствующих разбирательств и вразумлений местный собор должен таковых от должности отрешать; если же дело касается митрополитов, их дела передаются судам высшей инстанции – патриархам или папе.

Священникам приходских церквей надлежит иметь достойное их сана содержание (portio sufficiens), ибо сказано не заграждай рта у вола молотящего (1Кор. 9:9; 1Тим. 5:18). Поэтому собор воспротивился сложившейся во многих местах практике, когда до них доходит лишь quarta quartae – ¹/₁₆ обычной десятины, а все остальное присваивается патронами или епископами, в результате чего для таких приходов трудно найти священников, чтоб хотя бы буквы умели различать (канон 32). Прелатам запрещалось брать от священников излишнее под предлогом «долга гостеприимства», которое надлежит оказывать во время визитаций папских легатов (канон 34).

Долг уплаты церковной десятины, установил собор, есть долг для христиан всеобщий, потому никто не вправе уклоняться от его полного исполнения, причем долг уплаты десятины – это обязанность первого порядка в сравнении с налогами и иными выплатами, и никому не позволено извращать этот порядок (канон 53–54). К выплате церковной десятины с земель призваны также цистерцианцы и другие монахи, в том числе и регулярные каноники, – даже тогда, когда они обрабатывают землю своими руками (канон 55), хотя ранее Григорий VII и Пасхалий II и освободили их, по их первоначальной бедности, от этой обязанности.

Никому из мирских властей не позволено своими законами уничтожать иммунитеты, которыми наделена церковь в том числе и светскими владыками, ни отчуждать церковные лены или иное имущество, ни вмешиваться в церковную юрисдикцию (канон 44). Епископы и клирики в чрезвычайных обстоятельствах могут оказать добровольно помощь своим городам, однако никому под страхом экскоммуникации, как определил это III Латеранский собор, и ни в каких обстоятельствах не позволено облагать клириков налогами и другими сборами (канон 46).

Прелатам предписывалось удерживать евреев-выкрестов от возвращения к прежним обрядам. Пытаясь защитить христиан от финансовой эксплуатации со стороны иудеев, собор запретил последним взимать ростовщический процѳнт, а при выявлении подобных случаев – возместить христианам убытки, понесенные за этот счет. Иудеям также было предписано возмещать десятину и иные платежи в пользу церкви со всех видов имущества, попавшего в их распоряжение вследствие коммерческих операций с христианами, под страхом расторжения сделки (канон 67).

Собор также постановил, что евреи обоего пола, живущие в христианских землях, должны, как и сарацины, носить одежду, отличающую их от христиан, чтобы христианские мужчины могли избегать запрещенных контактов с иудейскими и сарацинскими женщинами и наоборот (тем более, что, как отметил собор со ссылкой на Числ. 15:37–41, и их собственный обычай предписывает им соответствующие различия), а также запретил им, во избежание провокативного поведения, появляться в общественных местах в последние три дня Страстной недели (канон 68). Этим постановлением собор закрепил решение II Маконского собора 581 г. (14-й канон) о том, что, во исполнение решения короля Хильдеберта, иудеям запрещается появляться на улицах и в общественных местах со Страстного четверга до Пасхального воскресенья. Нарбоннский же собор в 1227 г. в 3-м каноне повелел иудеям носить на одежде в центре груди овальный знак определенного размера, не работать напоказ по воскресеньям и церковным праздникам и не выходить из дома без крайней необходимости во всю Страстную неделю во избежание провокаций. Целый ряд аналогичных указаний публиковался и до, и после Латеранского собора.

Кроме того, собор возобновил решение Толедского собора 589 г. о том, что иудеям, как и язычникам, запрещено занимать государственные должности (канон 69).

Специальный декрет был посвящен подготовке нового крестового похода, началом которого было объявлено 1 июня 1217 г. Важной причиной необходимости такого декрета стало существенное изменение самого духа крестовых походов к времени собора. Прежние рыцарские чувства и религиозный порыв потеряли в Европе практическое значение. Как отмечается исследователями, религиозное стремление выродилось у правителей в политические и экономические задачи: важен был уже не столько Гроб Господень, сколько, скажем, Константинополь или Египет с его торговыми путями в Индию. В итоге Фридриху II удалось впервые превратить крестовые походы в дело светской политики и ввести Восток мирным путем в экономические отношения Империи.

Была предпринята попытка придать крестовым походам организованный и систематический характер, превратив их в своего рода церковно-общественный институт, обеспеченный централизованным финансированием: к этому времени стало ясно, что самообеспечения (до сих пор крестоносцы, как правило, снаряжали и содержали себя за свой счет) недостаточно.

Папа объявил 4-летнее перемирие («Божий мир») между христианскими правителями в целях осуществления очередного крестового похода. На это время запрещались не только войны, но даже рыцарские турниры, воспрещалась всякая торговля с мусульманами, дабы суда «верных» использовались только для транспортировки крестоносцев, оружия, коней и продовольствия. Крестоносцам была дарована индульгенция.

По инициативе Иннокентия III собор установил обязательный экстраординарный налог на нужды походов – «крестовую деньгу». Церковнослужители, исключая тех, кто лично собирался участвовать в походе, должны были в течение трех лет уплачивать ¹/₂₀ часть своего годового дохода, папы и кардиналы вносили двойную долю – ¹/₁₀ часть доходов. Сеньорам и городам сообразно с их имущественным положением предписывалось выставлять в поход определенный по численности воинский контингент и обеспечивать его средствами на три года. Епископам надлежало контролировать поведение тех, кто принес крестоносный обет, а к ослушникам применять суровые церковные взыскания.

Соборный декрет регламентировал проповедь крестовых походов. Ее должны были регулярно вести епископы и духовенство. В каждую страну назначался также главный проповедник, под начало которого ставились проповедники из наиболее красноречивых клириков и монахов. Им первоначально поручался также сбор «крестовой деньги» и ее распределение между крестоносцами (с середины XIII в. сбор средств возложили на генеральных сборщиков, в качестве которых обычно выступали папские легаты).

Собор подтвердил избрание Фридриха II на германский престол и в завершающем заседании заявил об успешном осуществлении им своей задачи возобновить реформирование всей церкви во всей полноте ее жизни и призвал использовать все усилия и средства для того, чтобы неустанно проводить эту реформу в жизнь.

В то же время ряд основополагающих вопросов клюнийской реформы остался нерешенным. Так, проблемы нравственности клира (касательно целибата духовенства и незаконного брачного сожительства монашествующих) не были окончательно урегулированы и в XII в. и разбирались на II Латеранском (X Вселенском) соборе в 1139 г., который в очередной раз был вынужден провозгласить незаконными браки членов монашеских орденов, принявших постриг монахов, монахинь, каноников и мирских братьев. Вопрос же о всепроникающей симонии был предметом обсуждения и на IV Латеранском соборе.

Раннее Средневековье и эпоха Возрождения стали для католической церкви периодом, с одной стороны, становления ее внутренней организационной структуры, основанной на «папской экклезиологии», а с другой стороны – временем, когда эта структура подвергается испытаниям на прочность под воздействием как внешних (претензии светских властей на примат по отношению к Церкви), так и внутренних факторов (подрыв церковного единства изнутри Церкви). При этом догматическая сторона западного христианства оказывается практически не затронутой указанными событиями (исключением были раннесредневековые ереси, о которых речь пойдет далее).

Раннесредневековый период ознаменовался усилиями папства, направленными на выход из-под «протектората», установленного над римской кафедрой вначале византийским двором (здесь борьба сопровождалась также конфликтами собственно церковного характера, связанными с противоречиями между епископскими кафедрами Рима и Константинополя), а затем франками. Борьба за освобождение от опеки имперских властей привела к постепенному становлению папства как самостоятельной политической силы и формированию Папского государства в Италии.

Одним из важных инструментов укрепления римской церковной администрации стало упорядочение процесса выбора пап с усилением в нем роли клира (прежде всего кардиналов Римской церкви) и минимизацией возможностей внешнего давления на выборщиков. В XIII в. закрепляется порядок избрания пап путем конклава, действующий (mutatis mutandis) до настоящего времени.

Кроме того, в VII–VIII вв. Римской церкви удается значительно расширить ареал своего влияния, объединив общим церковным уставом германские народы Англии, Галлии, Испании и Италии с латинским народом.

Временный упадок папства, имевший место в ІХ-Х вв., был преодолен при активном участии монашества (клюнийское движение). Реформы, длительно готовившиеся, начиная с понтификата папы Льва IX, и завершенные папой Григорием VII, были направлены на освобождение церкви от светского контроля, очищение ее от злоупотреблений, подъем образовательного и нравственного уровня клира, унификацию богослужения и установление церковно-организационной властной вертикали, на вершине которой стоит папа Римский.

В ходе григорианских реформ формулируется и богословски оформляется идея о политическом примате папы Римского над половиной мира (по принципу «первая кафедра не подлежит ничьему суду», из коего делался вывод о том, что римский папа обладает вселенской юрисдикцией и непогрешимостью). На этой основе возникает мысль о том, что земли Запада должны быть превращены в ленные владения Римской церкви, а их государи – стать вассалами св. Петра. В исторической перспективе богословие «папской супрематии» станет основой длительного конфликта между светской и духовной властями в Западной Европе, из которого в конце концов папство выйдет с серьезными политическими потерями.

Вопросы для самоконтроля

1. Каково было состояние Римской церкви в период византийского и франкского господства? Как происходило образование Папского государства?

2. Как была организована экономика Папского государства?

3. Как изменялся порядок избрания римских пап в целях эмансипации от светского контроля?

4. В чем особенности западного монашества в сравнении с восточным?

5. Каковы основные предпосылки и задачи григорианской реформы?

6. Каковы основные положения документа Dictatus рараеі

7. Каковы основные итоги III Латеранского собора?

8. Каковы основные итоги IV Латеранского собора?