№ 33. Сотрудник Братства св. Гурия. 17 июня 1910 года

Речь на открытии этого Съезда 13 июня.

Преосвященные Архипастыри, преподобные отцы и вы, братие и сестры, о Христе возлюбленные чада Церкви Православной!

Сегодня в неделю всех Святых, когда вселенская Церковь Христова празднует завершение Божиих обетований грешному роду человеческому, наша церковь Казанская, в частности, перевивает свои великие минуты радости духовной. Днесь благодать святаго Духа нас собра, днесь и на нашем церковном обществе исполнилась песнь церковная о дарах Духа Святаго: вся подает Дух Святый, (точит) источает пророчествия, священники совершает, некнижныя премудрости научи, рыбари богословцы показа, весь собирает собор церковный«... Невольно хочется со псалмопевцем воскликнуть: сей день егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь. О, Господи, спаси же; о Господи, поспеши же». (Пс. 117:24–25). И в эти святыя минуты церковной радости, только бы и хотелось молиться всесвятому Духу Божию, чтобы Он подкрепил всех служителей Церкви в служении их во спасение людей Божиих, кровию Христовой искупленных.

Вот это и есть первая и главнейшая задача нашего собора церковного: молиться вкупе Господу, да изведет деятели на жатву свою, ибо жатва всё умножается, а деятелей мало: и ныне нас окружают народы смятени, яко овцы не имущыя пастыря (Мф. 9:36). И если кто будет, как некогда в св. день Пятидесятницы, недоумевать и спрашивать о нашем молитвенном собрании, «что убо хощет сие быти», то пусть каждый твёрдо знает, что «днесь благодать святаго Духа нас собра» во спасение тех, кто послушает нас, ибо не прибегая к хитрости и не искажая слова Божия, а открывая истину, представляем себя совести всякого человека пред Богом. Если же и закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих (2Кор. 4:3).

* * *

Такова первая наша задача: в радости и в смирении молиться Богу о всех и за вся.

Вторая наша задача – подобна первой, – является её продолжением: мы несём всем людям Божиим только мир, по заповеди Христовой. Любя всех о Господе и желая послужить всем, во спасение, мы благодатный мир Божий хотим дать всем, кто этого мира благодатного и вместе с ним душевного обновления желает. О, если бы это услышали сердцем своим те, кто нам так мало верит! О, если бы это узнали и поняли те, кто нас даже не знает! Мы, христиане, проповедуем любовь Божию, благовествуем мир, тогда как магометане только беспокоятся, потому что не умеют любить Бога; равно и язычники тоже не знают чувства любви к Единому Богу. И в ответ на это недоверие к людям и страх пред Богом так и хочется всем сказать это святое слово Господа: мир вам, мир Божий да почиет на вас, и пусть ничто и никогда не нарушит этого святого мира.

Вот наши пожелания и своим и чужим, и христианам и не христианам.

* * *

Но в этом отношении даже недавние воспоминания воспроизводят в нашей памяти ряд миссионерских ошибок. Поэтому необходимо решить, какой же должна быть наша миссия православная, чтобы ей не повторять этих ошибок?

Для этого миссия должна несколько переменить характер своей деятельности и много сократить круг своих ближайших задач. Цели миссии должны остаться неизменными, ибо вечны истины, которым миссия служит, но ближайшие задачи наших миссионеров должны быть более скромно определены и более строго очерчены.

Действительно, если мы спросим филолога, что такое «миссия», он не задумываясь ответит: миссия (mitto) это апостольство (apostello). Но если мы ближе всмотримся в современную постановку нашей миссии, то сейчас же заметим, что служение многих современных миссионеров чрезвычайно непохоже на служение апостольское и почти по всем признакам, исключая цели.

Служение апостольское – это полное самопожертвование; служение наших миссионеров, – один из видов служебного положения, один из способов обеспечить себя, это вид занятий, дающий возможность существовать и самому миссионеру, и его семье.

С другой стороны, служение миссионерское или апостольское предполагает проповедь между иноверцами и только между ними. Понятна проповедь христианства в Индии, в Камчатке, в Японии; но миссия, как миссия, в центральной России, после почти 1000-летней жизни русских в христианстве, – это уже не миссия в собственном смысле слова, а нечто другое. Однако на вопрос нужна ли в таких приходах миссия, как она ныне называется и действует, мы не колеблясь ответим: «да, нужна, если среди этих русских или вообще православных приходов наблюдается усиление сектантства или раскола или магометанства или даже язычества. Нужно хоть что-нибудь, что спасло бы эти приходы от разложения». Это ныне делает так называемая епархиальная миссия, но повторяю, что в данном случае это не есть миссия в общепринятом смысле, это не есть в собственном смысле апостольство.

* * *

Какие же ближайшие обязанности наших миссионеров должны ныне признаны быть центральными, главнейшими? Прежде всего нужно научение самих православных в истинах православия, чтобы не мыслимы были дальнейшие отпадения от церкви православной; эта общая цель всех деятелей Церкви и наиболее миссии.

Миссия в таком случае на долгое время суживает свои задачи и главнейшей из них должна считать устроение приходской жизни, чтобы эта приходская жизнь могла сама себя охранять и существовать без помощи извне.

Но тут является вопрос чрезвычайной важности: неужели же нашей иерархии с её тремя степенями священства недостаточно, чтобы уберечь в православии православную паству? Неужели же пастырского надзора епископа и пресвитерского наставления в истине, и пастырской любви его и диаконского служения мало, чтобы в церковной жизни было всё благополучно? Нет! Конечно, нет! Но воистину наша иерархия столь ныне обременена всякими сложными обязанностями и внешними поручениями, что ей нужны временные помощники для устроения нормальной приходской жизни. Эти помощники – наши миссионеры, которых с большим удобством можно было бы называть епархиальными катехизаторами или епархиальными проповедниками, ближайшими помощниками епископа, в подражание «служителю Божию» Тимофею, сотруднику в апостольском благовестии ап. Павла (1Фес. 3:2).

Ближайшая задача этих епархиальных катехизаторов должна заключаться в наставлении православной паствы и в организации церковно-приходских кружков ревнителей веры.

Эти ревнители веры из народа или из интеллигентной среды могут создать большое церковное одушевление, обновить нашу церковную жизнь и выдвинуть на служение Церкви многих деятелей, уже, так сказать, действительных миссионеров.

Такова третья задача нашего съезда: всем благовествуя мир и всех призывая к любви братской, вызвать дремлющие церковные силы на церковно-общественную работу, да всяко спасени будут и отпадающие и не знающие Христа.

* * *

Таким образом нынешние «миссионеры» на первое ближайшее время должны сделаться катехизаторами народными и сотрудниками новой организации церковной жизни. Это будет создание почвы для настоящей, истинной миссии. И незаметно нынешняя наша миссионерская полемика, как не способная к глубоким воздействиям на души человеческие, заменится благодатными подвигами общей христианской любви к тем, кто этой любви не знает. Никакая миссия, как только одна полемика, этой любви и за ней благодатного возрождения заблудших не даст; не даст полемика никому и мира душевного. Такое благодатное обновление души может дать только сердце, пламенеющее любовью о Господе и самостоятельно источающее благодатные дары св. Духа. А этими дарами всецело владеет святая иерархия церковная; она же и раздаёт их, когда бывает свободна от многих попечений мирских, так насильственно отнимающих у нашей иерархии её время, столь нужное только для Церкви. И если иерархия и в частности наши приходские пастыри и церковные диаконы будут вполне осуществлять все функции своего церковного служения, то стадо церковное последует за пастырями и их Пастыреначальником; если же этого не будет, то придётся в каждом приходе иметь по отдельному «миссионеру».

Вот и ещё одна из больших задач нашего церковного собора: вдохнуть общей молитвой и одушевлением в верующие души мирян более любви к людям, не знающим благовестия Христова,, чтобы к тысячам наставников во Христе прибавились ещё новые силы, ибо Царствие Божие не в слове, а в силе христианской любви к братии.

* * *

Наконец последняя задача наша – это устроение таких школ народных, которые были бы рассадниками истинного просвещения и самого чистого и высокого патриотизма. В этом отношении положение русской христианской культуры в Приволжье чрезвычайно своеобразно. В то время, как на Западе русская жизнь соприкасается с племенами более или менее европейски культурными, но мало религиозными, на Востоке русская государственность имеет дело с таким укладом народной жизни, который всецело основывается на религии: магометане не отличают религии от национальности и стремятся эти два понятия в народном представлении вполне соединить. При таком положении русская христианская культура, чтобы быть сильной при соприкосновении с магометанством, должна опираться на школу ярко религиозного и патриотического характера. И если мы, христиане, будем воспитывать детей в строго религиозной обстановке, то сохраним их и для семьи и для государства; если же народная школа будет лишена этого церковно-воспитательного элемента, то этим будет создаваться почва для влияния на них со стороны религиозных фанатиков востока. От этого влияния и может сохранить народ религиозная обстановка школы Н. И. Ильминского на долгое время.

* * *

Обеспечив же русское и православное направление народной школы, мы должны и подготовить учителей и законоучителей такой школы. Кроме них должны ещё быть и соответствующие учебники, и переводы, и руководства, и всякие пособия учебные и учёные.

Поэтому является необходимость в строгой системе провести и закончить раз принятый план русского и инородческого просвещения в тех местах, где православие соприкасается с иноверием.

Должны быть школы учительские, и вообще необходимо подготовить кадр инородческих учителей, способных идейно проводить религиозно-патриотические русские начала.

За учительскими школами нужно позаботиться о школах для приготовления пастырей и народных катехизаторов, таких пастырских школ, которые были бы наиболее приспособлены для современных жизненных потребностей.

И всё это стоит в связи с вопросом о переводах на инородческие языки и учебных и богослужебных книг и книг для назидательного чтения народа и пр., и пр. Все эти переводы должны быть введены в систему и строго продуманы и быстро исполнены. Эти меры настоятельно нужны, чтобы была стройная организация просвещения народного: чтобы были люди, которые были бы способны и других научить (2Тим. 2:2); чтобы они знали, чему и как они должны учить, и чтобы никто не мог сказать, что он не знает истины потому, что не мог узнать истины и услышать её и потому безответен.

Таковы задачи наши – для всех ясные и всякому сердцу христианскому понятные. Ничего тайного и никаких затаённых целей мы не имеем. Мы несём мир людям, мы заботимся об умножении Божией любви на грешной земле.

Поэтому и заканчиваю своё немощное слово молитвою, которую верующие могли вчера слышать в храмах: Праотцев, отцев, патриархов, апостолов и мучеников, пророков, святителей и преподобных Твоих... святую память совершающе Христе Боже, всех подвизаем на молитву, молящеся: умири мир Твой теми, яко человеколюбец.

Епископ Андрей.

По тем данным⁶, какие выработаны были съездом Уфимского духовенства (в январе 1909 г.), вместе с деятелями по миссии, по данным, полученным через командировку особых лиц и, наконец, по личному ознакомлению Преосвященнейшего Епископа Нафанаила, с состоянием приходов при обозрениях, для Уфимской епархии безотлагательно необходимо нужно организовать епархиальную миссию в следующем виде: 1, в каждом приходе инородческом и заражённом расколо-сектантством учредить кружок ревнителей православия, приходские миссионерские братства под председательством и руководством священника; 2, в каждом благочинническом округе руководство и наблюдение за жизнью и деятельностью кружков ревнителей православия или приходских миссионерских братств возложить или на одного из священников округа, по избранию от духовенства и учащих лиц такого-то района или Отдела Епархиального Миссионерского Комитета, или возложить по назначению на благочинного, когда последний будет отличаться способностями и дарованиями миссионерскими. Зачатки таких районных отделов есть в Мензелинском уезде в инородческих приходах; 3, руководство деятелями миссии в приходах и районах по каждому уезду поручить одному из опытных священников, присвоив ему наименование помощника уездного наблюдателя церковных школ или иначе окружной миссионер; 4, Миссии: приходская, окружн. и уез. объединяются и руководствуются епархиальной миссией в лице епархиальных миссионеров для епархии в количестве трёх деятелей специальных епархиальных миссионеров: одного противо-магометанского, одного противо-расколо-сектантского и одного противо-языческого; 5, общее руководствование жизнью и деятельностью миссии сосредоточить в одном учреждении, именно – в Епархиальном Комитете Православного Миссионерского Общества, ведающем все роды и виды дел внешней и внутренней миссии, (противо-языческой, магометанской, расколо-сектантской, инославной и еврейской). При недостаточности духовенства в городе Уфе и местных деятелей вообще на миссионерском поприще, нет возможности организовать особливые Комитеты по каждой миссии в отдельности. Примерный устав соединённого Миссионерского Комитета должен быть в общем, за некоторыми незначительными изменениями, тот самый, какой выработан Святейшим Синодом для внутренней миссии и отпечатан в Церковных Ведомостях за 1908 год.

Миссионерскому Съезду в г. Казани предстоит очень крупная задача указать меры к расширению в Приволжском крае круга церковной деятельности и к увеличению активных миссионерских сил против иноверия. Эти задачи требуют быстрого и наиболее приспособленного к жизни разрешения. Врагов у святой Церкви сейчас слишком много, чтобы выступать против них с какими-нибудь негодными средствами или надломленными орудиями борьбы. Враги церковные представляют из себя организованную массу; поэтому и церковные вообще, и миссионерские в частности, мероприятия должны быть между собой согласованы или, по крайней мере, взаимно не уничтожать одно другое.

Как ни элементарны подобные истины, но их приходится очень часто вспоминать, с сожалением, что они не оправдываются жизнью, и таким образом церковные силы получают или неподобающее им употребление, или вовсе пропадают.

Вот главнейшая задача и самое искреннее наше пожелание Миссионерскому Съезду, чтобы или во время самого Съезда, или после него, но непременно было обращено преимущественное, если не исключительное, внимание на местные церковные силы, и чтобы они были:

1, надлежаще изучены и

2, надлежаще использованы.

Это будет самый безошибочный и самый надёжный путь для организации миссионерской деятельности. Это будет пробуждение православной паствы от того летаргического сна, в котором она доселе пребывает; и это пробуждение необходимо и практически, и принципиально. Чтобы предохранить тело церковное от каких-либо болезней или ненормальностей в его жизни, нужно прежде всего, чтобы оно жило полной жизнью, и чтобы ничто не препятствовало его правильному развитию. А может ли жизнь общественная быть нормальной, если она бессознательна?..

Между тем жизнь церкви нашей, именно как общества верующих, и находится совершенно в периоде такой бессознательности и летаргии.

Поэтому в нашем церковном обществе с одной стороны находят себе место всевозможные кривотолки, а с другой, и помимо всякого внешнего влияния, являются отклонения от церковной жизни и всякие религиозные заблуждения, иногда совершенно бессознательные.

Какие «миссионеры» могут их предвидеть? Сколько «миссионеров» должно быть в каждом приходе, чтобы предупредить эти заблуждения и отпадения? Какие «постановления» Съезда помогут в этом обще-церковном горе? – Разумеется, ответ на эти вопросы может быть один: нужно церковно-приходское обновление, нужно восстановление или учреждение вновь церковно-общественной жизни. Без этого ничто не поможет, и самые гениальные открытия Съезда окажутся бессильными исправить недостатки нашей современной миссии и сделать её сильной.

Пастырь, окружённый своей паствой, любимый ею и пекущийся о ней, – он сохранит её от всяких бед и без помощи «миссионеров».

Но если пастырь, когда сын его попросит у него хлеба, подаст ему камень (Мф. 7:9), то никакой миссионер не в силах будет спасти несчастного сына от уклонений от такого пастыря и всего его служения.

«Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: идите с миром, грейтесь и питайтесь, но не даст им потребного для тела: что пользы?» (Иак. 2:15–16). Совершенно так же и от красноречивых слов любого миссионера и от будущих, несомненно, очень основательных постановлений Миссионерского Съезда не будет пользы, если за ними не будут непосредственно следовать добрые дела пастырей Церкви, в виде всестороннего попечения о всех сторонах жизни их паствы.

Поэтому главнейшим постановлением Съезда должно быть следующее: ни на какую внецерковную помощь не надеяться и немедленно заняться по приходам организацией церковно-приходской взаимопомощи и вообще приходской жизни.

Все остальные постановления должны вытекать из этого, как главнейшего.

Но деятели Казанского Миссионерского Съезда должны при своих занятиях иметь ещё в виду горький опыт многих съездов ранее бывших. И чтобы в полной мере воспользоваться этим опытом, нужно постараться не употреблять в постановлениях двух слов: просить и ходатайствовать.

Дело в том, что постановления всяких съездов рассматриваются всегда чрезвычайно поздно и таким образом все постановления с просьбами и ходатайствами будут даже рассмотрены гораздо позднее, может быть, чем продолжится необходимость эти постановления исполнять. Кроме того, все такие постановления за неимением средств по рассмотрении их откладываются или на время или навсегда.

А если так, то на таких постановлениях успокаиваться и думать, что на них Съезд может и остановиться, – нет никаких оснований. Правда, нужно не только пред всеми власть имущими и пред всеми верующими выяснить положение вещей, но нужно, кроме того, постараться призвать на помощь всю местную церковную инициативу и только с молитвой, и рассчитывая главным образом на эти местные духовные силы, идти на врага Церкви. В таком случае борьба наша со тьмой и невежеством будет сильной и будет вестись с надеждой на успех.

Ведь магометане не требуют никаких и ничьих утверждений в своих действиях. Они изыскивают такие способы для ведения своей пропаганды, которые сразу и бесспорно всеми осуществляются, как бесспорно-целесообразные. –Таковы должны быть и постановления Миссионерского Съезда, – они должны быть бесспорны и осуществимы при наличности местных условий.

Епископ Андрей.

Решаюсь сказать несколько своих мыслей о христианской Миссии в магометанском крае.

Весьма желательно установить совершение ежегодно торжественного богослужения 4-го октября – день памяти обретения мощей (1595 г.) свв. Казанских Гурия и Варсонофия и в других епархиях с инородческим населением, с пением молебна о просвещении светом Христовым магометан и язычников. Чтобы неослабно возгревать в старо- и ново-просвещённых христианах молитвенный дух, а наипаче наставлять в истинах христианских, хорошо ввести в крещёно-татарских селениях утренние молитвы, с чтением на полунощнице акафиста Спасителю (вместо 17 и 9 кафизмы), чин обедницы с поучением и вечерние молитвы, с чтением на малом повечерии акафиста Божией Матери (вместо канона); так продолжать по все дни, исключая всех праздничных и великого поста. Для приучения и ознакомления крещёных инородцев с христианскими требами, к числу каковых принадлежат: во-первых, последования всех таинств, кроме Евхаристии и священства, а во-вторых, последования обрядов погребения, молебных пений на различные случаи, водоосвящений и панихид, – следует приурочивать их к вышеуказанным определённым временам общественных богослужений, предварительно вкратце поясняя их. Таким путём можно достигнуть того, что инородцы, поняв потребность упомянутых треб, будут охотно исполнять их и этот навык со временем перейдёт у них в благочестивое соревнование.

Для более успешного развития дела христианской проповеди среди инородцев, нужно признать желательным и целесообразным тип миссионера-странника, выступающего на поле деятельности, как апостолы, – с котомкой за плечами, посохом в руке и одним Христом в душе. Снабжён он должен быть только следующими пособиями: а) Кораном на арабском и русском языках, б) Евангелием на арабском, татарском и русском языках, в) 1 и 2 Приложениями к Корану, г) Священной Историей Ветхого и Нового завета на татарском языке, д) Рассказами из житий святых на татарском языке, е) Акыл биря торган княгя, ж) Имадеддином на русском и татарском наречии и т. п. (Сравн. 2Тим. 4:13). Вести разговоры о вере нужно исключительно путём мирного собеседования и чтения христианских книг, всячески избегая и даже вовсе не допуская с собою спора. – И нужно признать существенными, собственно, две категории миссионеров: осёдлых и странствующих. Доказывать совместность и общеполезность существования тех и других излишне. По существу дела не трудно догадаться, что первые должны быть непосредственными руководителями вторых, являющихся прямыми делателями.

Свящ. В. Каменский.

Казанский Миссионерский Съезд должен среди многих вопросов, подлежащих его рассмотрению, ответить и на несколько недоумений, связанных с миссией наших монастырей. О миссии наших монастырей говорилось уже неоднократно: и на Киевском миссионерском съезде, и на Монашеском съезде 1909 года в Троице-Сергиевой Лавре, и на епархиальных съездах. На всех этих Съездах всегда делались постановления о необходимости привлечь монастыри к миссионерской, т. е. церковно-просветительной, деятельности; а там, где эти постановления должны исполняться, они не произвели и не производят ни малейшего впечатления. В ответ на все пожелания Съездов иногда можно слышать такие соображения: «ничего этого не будет! Жили сто лет без всякой миссии, проживём и ещё; мы наживаем, мы и проживаем».

Мало того, является иногда недоумение: могут ли, имеют ли право монастыри заниматься миссией, как-нибудь содействовать Церкви в спасении заблудших чад её, или всё это – «мирской дух», мешающий нашим аскетам предаваться самоанализу и подвижническому самоуглублению…

Итак, должны ли монастыри наши заниматься миссией? – Мы отвечаем должны, и говорим это не по какому-нибудь пристрастию к миссии, а на основании самого чина пострижения.

Там, при вручении зажжённой свечи, постригающий говорит постригаемому: приими, брате, свещу сию, и виждь, яко отселе должен еси чистым и добродетельным житием и благими нравы, свет быти миру. Рече бо Господь: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех.

Итак, по самому чину пострижения каждый монах должен "свет быти миру», разумеется, – добрыми делами: чистым и добродетельным житием и благими нравы.

Но как же монах может исполнить свой долг служения миру?

В этом должна проявиться вся мудрость настоятеля. Один монах способен быть только богомольцем, почти молчальником; другой способен нести какие-либо послушания по обители, вроде эконома, казначея, келлиарха и пр. Третий может при полной чистоте мыслей и чувств трудиться на каком угодно поприще просвещения. Но дело опыта и мудрости настоятеля указать каждому подвижнику послушание наиболее для него полезное. А наше иночество потому ныне так и разрушается, что послушаний в нынешних мужских монастырях почти вовсе нет, и настоятели не имеют достаточно авторитета, чтобы добиться повиновения братии. В очень многих монастырях братия спасается только по своему личному разумению и очень часто (почти всегда) неудачно: очень часто она в таком случае «искушается» своеволием и «утешается» совсем не духовными утешениями. Избыток физических сил не находит никакого выхода, молитва без руководства теряет силу и одушевление, и монах, особенно из молодых, впадает в тоску и уныние даже при самых идеальных своих намерениях.

Такие иноки должны непременно своё молитвенное настроение охранять через внешний, физический труд. А те из них, кто уже несколько окреп для того, чтобы владеть собой и своим настроением, но ещё не возвысился до созерцания, до полной созерцательной молитвы, – такие иноки без всякого ущерба для себя и с великой пользой для св. Церкви могут исполнить свой долг: «свет быти миру», т. е. потрудиться на поприще христианского просвещения и миссии.

Настоятели монастырей вообще, и миссионерских обителей, особенно, должны знать таких своих духовных чад, которые могли бы «душу свою погубить» (т. е. положить, пожертвовать) ради Спасителя и св. Евангелия.

К сожалению, такого взгляда на монашеское самопожертвование как-то не приходится встречать; иначе говоря, настоятели и настоятельницы даже миссионерских обителей ни воспитывать миссионеров, ни вообще служить миссии не желают и в этом отношении никакие постановления Съездов на них воздействовать не могли.

Кроме того, нет у наших настоятелей и сведений и представления, как они могут осуществить те требования, которые им предъявляет церковная жизнь, нет для этого и умения. Поэтому вопрос о миссии монастырей сводится в очень большой степени к отысканию людей, отдавших себя на служение св. Церкви. Если бы на каждую епархию нашёлся хоть один человек, любящий монашество и готовый самоотверженно послужить св. Церкви, то этого было бы уже почти достаточно: он мог бы, по крайней мере, научить других настоятелей, как взяться за дело церковное. В этом отношении замечателен настоятель Никольского (на Каме) монастыря Уфимской губ. Отец игумен Анастасий, великий аскет, живущий, однако, нуждами Церкви и служащий ей от всего сердца.

Если бы игумен Анастасий мог быть руководителем миссионерской деятельности монастырей какой-либо епархии, то нет сомнения, они что-нибудь непременно делали бы. Между тем без такого человека никакие постановления Съездов ничего не принесут и миссии нисколько не помогут. В каждом деле важно иметь человека, преданного делу; тем более это важно в деле духовного строительства. А если ныне администрация всех почти без исключения монастырей воспитана только на идеалах внешнего их благо-украшения, то ей, конечно, трудно усвоить какую-нибудь другую точку зрения.

В этом отношении требуется помощь самая твёрдая и отчётливая, которая всемерно поддержала бы самые монастыри в их должном настроении и в то же время сумела бы поставить эти церковные светильники на должную высоту.

Е. А.