№ 46. Сотрудник Братства св. Гурия. 18 сентября 1910 года

Для человека центральной России представляется невероятным⁴⁵, что татары пересиливают русское культурное влияние на инородцев; но это понятно всякому, кто видел это взаимное отношение племён.

Во-первых, в общем, татары-мусульмане образованнее русского сельского населения, культурнее его, живут чище.

Во-вторых, татары ближе по языку к инородцам и стоят к ним в более дружественных отношениях, чем русские. Татары являются среди живущих по захолустьям инородцев посредниками для общения с миром русским: мелочными скупщиками и продавцами, портными, мастерами разного рода и всюду среди инородцев имеют знакомых и друзей.

В-третьих, татары своей сплочённостью и уверенностью в своём превосходстве над народами, не исповедующими ислам, сумели приобрести громадный авторитет среди малокультурных племён, колеблющихся на распутье между исламом и православием. В полуязыческой деревне всякий мусульманин является почётным гостем. Обаяние татар настолько велико, что инородцы, переходящие в ислам, к какому бы племени они ни принадлежали, отрекаются от своего племени, воспринимают татарский язык и татарские обычаи и с гордостью называют себя татарами.

В-четвёртых, мусульманский приход есть самостоятельная религиозная община, дружно сплочённая около мечети и вся, от муллы до последнего рабочего или работницы, проникнутая религиозным, можно сказать, миссионерским настроением. Каждый татарин, будь то странствующий торговец или чернорабочий подёнщик, при всяком удобном случае является проповедником веры. Горячая религиозная настроенность татар служит источником сильной благотворительной деятельности их в отношении переходящих в ислам инородцев других племён. Достаточно нескольким семьям крещёных инородцев отпасть в ислам, как татары немедленно строят им мечеть; достаточно даже одному семейству крещёных перейти в мусульманство, как татары являются на помощь, отводят этой семье землю, строят ей избу и проч. Примеров этого множество.

Сила татарства так велика, что бывают даже случаи перехода русских в ислам. За последний год в одном Бугульминском уезде Самарской губ. таких случаев было около десяти. Приведу один пример: в конце 1909 года русский крестьянин села Михайловки Бугульминского уезда Самарской губ. Иван Телегин, ушёл в магометанство. Иван Телегин уже не молодой, ему лет 35–38, православный, женат, имеет детей, грамотный, но бедный. Вёл он себя хорошо, церковь посещал часто, ежегодно говел. Но за последнее время заметно было, что он, под предлогом работы, нередко жил в татарской деревне и вообще вёл близкую дружбу с татарами, которые часто бывали и у него. Наконец Телегин совсем перешёл в магометанство и поселился в татарской деревне Шукрине Бугульминского же уезда. Его переход в мусульманство был обставлен торжественно: несколько мулл ввели его в мечеть под руки, обрили, совершили над ним омовение и моление. Целым обществом купили ему хороший дом, одели в татарский костюм, так что Иван стал теперь настоящим Ибрагимом, хотя по-татарски не говорит. Всю свою русскую одежду он бросил, братьям заявил, что он теперь не русский, и не их брат и не желает больше иметь с ними никаких сношений. Татары обещали ему отвести землю и русских к нему не пускают.

Так с распростёртыми объятиями встречает татарская религиозная община каждого отступника, оказывая ему почёт и материальную помощь. И если русские православные люди лишь в редких случаях поддаются этому соблазну, то для не укреплённых в православии инородцев он часто является непреоборимым, тем более что русский приход решительно никогда не проявляет интереса к распространению православия среди окружающих инородцев. Само приходское русское духовенство, часто нуждающееся, поглощённое требоисправлением и текущей работой по приходу, лишь в немногих исключительных случаях обращает внимание на окружающую инородческую массу; впрочем оно, по многим причинам, и не может этого делать, тем более, что для воздействия на инородческое население знание местного языка составляет непременное условие, а к распространению этого знания среди русского духовенства надлежащих, мер ещё не принято.

Так, напр., в Тургайской области, где до сотни русских приходов разбросано среди слишком восемьсот тысячного киргизского населения и где существует специальная миссия для киргиз, лишь 4 священника, считая в том числе и членов миссии, знают киргизский язык.

Множество фактов убеждают, что для остановки татарско-мусульманской пропаганды среди крещёных инородцев необходимо широкое и добросовестное применение системы Ильминского.

* * *

Обращаясь к племенам, и поведывающим ислам, мы видим, что ни один совет Ильминского, в отношении к ним, не был применён.

Местные власти и даже Министерство Народного Просвещения совершенно игнорировали запрос мусульман на образование оставляя его всецело в руках мусульманского духовенства, придерживавшегося устарелой, схоластической постановки преподавания. Этим обстоятельством мусульмане были подвинуты к созданию самостоятельных новометодных мектеб и медресе, с преподаванием светских предметов, иногда в объёме, приближающемся к курсу средней школы. Эти мектебы и медресе доныне оставлены не только без всякого руководства, но даже и без надзора. Такие условия создали благоприятную почву, на которой развилось в России значительное пантюркское движение, не отвечающее ни интересам государства, ни здраво понятым интересам самих мусульман. Пантюркское движение выразилось с одной стороны созданием объединительного пантюркского литературного языка, а с другой – введением преподавания турецкого языка в мектебах и медресе.

Таким образом, в этих школах молодое поколение мусульман России воспитывается в идеях «единой мусульманской нации». Не смотря на горячие, настоятельные протесты Ильминского и его преемников, татаризация киргиз, дагестанских горцев и других мусульманских племён происходить невозбранно. Совершенно точно установлено, что русское мусульманство находится в тесных сношениях с мусульманством заграничным и что весь мусульманский мир, достигающий громадной цифры 250 миллионов душ и протянувшийся почти непрерывной полосой от Китайского моря, через Азию и Африку, до Атлантического океана, ныне пробуждается, охватывается новыми течениями и внутренне объединяется.

Если в самом ближайшем будущем мы не обратимся к заветам Ильминского, то весьма скоро России придётся иметь в своих пределах не отдельные, исповедующие ислам инородческие племена, а 20 миллионную «турецко-мусульманскую нацию» (как русские мусульмане уже теперь иногда себя называют), мыслящую себя солидарной со всем мусульманским миром.

Заключение. Каково будет при этих условиях положение России, когда наступит неизбежное для нас огромное столкновение в Азии? Для того, чтобы со спокойной совестью ждать грядущих событий и смотреть в глаза будущих столкновений с убеждением, что мощь русского народа победоносно выйдет из борьбы, надо быть уверенным, что мы выполнили всё, что повелевает благоразумная предусмотрительность.

Во-первых, мы должны принять все меры к защите крещёных и язычествующих инородцев от поглощения исламом. В настоящее время мусульмане пользуются полной, бесконтрольной свободой преподавания в своих мектебах и медресе на каком угодно языке: но раз инородец крестился, он обязан учиться на русском языке, учителю позволяется пользоваться природным языком ребёнка только как пособием для изучения языка русского в первые 2 года обучения, и то лишь в исключительных случаях, когда в школе имеется учитель, знающий местный язык. Таким образом установлена премия в пользу инородцев, переходящих в ислам. Безусловно необходимо, чтобы крещёные инородцы в отношении пользования природным языком имели те же права, как и татары-мусульмане.

Во-вторых, мы не должны ничем содействовать слиянию отдельных мусульманских племён в одну мусульманскую нацию. Мусульмане объединяются Магометанским Духовным Собранием, созданным для них Императрицей Екатериной II. Всякий мусульманин, желающий получить звание муллы в Пензе-ли, в Рязани-ли, Астрахани, Казани, Омске, должен явиться в Уфу и здесь сдавать экзамен, причём он получает известное вдохновение и направление.

Это Магометанское Духовное Собрание руководит и далее всеми этими муллами посредством циркуляров и специального журнала (Маглюмат).

Что единство русского мусульманского мира уже в значительной степени осуществлено – видно из того, что вся русская мусульманская пресса, без исключения, держится одного направления (резко выраженного левого), и все мусульманские депутаты Государственной Думы, несмотря на несомненную противоположность экономических интересов с одной стороны татар, а с другой – башкир, киргиз и проч., образуют одну сплочённую мусульманскую группу, как будто бы в России действительно нет свободы для исповедования ислама, и мусульманам поэтому необходимо объединяться в вероисповедную группу.

В задачу этой записки не входит подробное перечисление мер, которые могут быть приняты в настоящее время; но все они, в общем их содержании, могут быть выражены следующим образом; необходимо оградить крещёных и язычествующих инородцев и многочисленные малокультурные мусульманские племена (башкир, киргиз и проч.) от искусственного поглощения их татарством, а для этого необходимо уравнять в отношении пользования природным языком с татарами-мусульманами все инородческие племена, независимо от того, исповедуют они христианство или ислам, и имеют или нет свою письменность. Предоставление исключительно одним только татарам-мусульманам на том основании, что у них есть письменность, права преподавания на татарском языке в своих школах, является привилегией, противоречащей пользе не только крещёных инородцев и русского государства, но и огромного большинства самих племён, исповедующих ислам.

С. Чичерина.

Известные Манифесты о веротерпимости, к сожалению, застали православных инородцев Российской Империи в том возрасте православного самосознания, когда не все из них оказывались достаточно утвердившимися в истинах православия. Под влиянием тайных и явных внушителей, пропагандистов ислама и совратителей в язычество, некоторые крещёные татары перешли в магометанство, а также и православные черемисы в язычество. Подобный переход из одной религии в другую был и раньше, лет 50 тому назад, но существующие законы в то время угрожали за подобные поступки уголовной ответственностью. Ныне эти законы отменены и предоставлено для каждого свободное исповедание своей веры. Свобода дарована для всех, но для православных она имеет обратный смысл: «свобода магометанству, неволя православию». Поясним это.

Несколько лет тому назад крестился в Казани один мусульманин, вполне сознавая истинность православия. Что же было после его крещения? Фанатизированная масса магометан напала на него, не обращая внимания на полицеймейстера и его едва не убили. Только конная полиция спасла его. А когда в с. Кукморе, где почти все русские, крестился один магометанин, то татары-рабочие устроили такой шум, точно им всем в деревнях жить не дают.

Не то замечается при отпадении крещёных татар в магометанство; татары не только не боятся православных, но даже партия отступников в деревне представляется как бы господствующей, они при всяком удобном случае способны насмехаться над православным, называя его веру поганой и т. п. Такое явление замечается и в дер. Сардабаше, Арборской волости, Малмыжского уезда Вятской губернии, где число отпавших только пятнадцать дворов. Если православный человек названной деревни идёт в церковь, то ему кричат отпавшие: «Куда пошёл? Невесту выбирать что-ль? Иди – иди, у вас там в п…. доме их много. Большой поклон сделай… – тут следует страшное кощунство над пресвятой Богородицей, – она сама найдёт тебе невесту». Женщинам и девицам тоже приветствие, но особое. – Но если про всё писать подробно, потребовалось бы много времени и места, потому ограничиваюсь сказанным; много подобных насмешек приходится слушать православным. Всё терпели они, всё переносили на себе, но в конце концов у православных терпения не стало. Видя притеснения и вмешательство татар в православные религиозные дела с разными насмешками, старание их подорвать религию колеблющихся в вере, ревнители православия почувствовали себя душевно оскорблёнными, и религиозная горячая ревность к своей православной вере заставила их обратиться с просьбой к административной и духовной властям привлечь отступников за богохульство к законной ответственности. Приезжали разные должностные лица для судебного следствия; ревнители православия в числе более 30 человек доказали всё подробно, и дело было принято в Сарапульский Окружный Суд (обвин. По 74 ст. Угол. Наказ.). К великому прискорбию православных, суд и в настоящее время ещё не состоялся, скоро уже вот минует пять лет. Богохульственные попытки отпавших остаются вовсе безнаказанными. Теперь распространён между отступниками такой слух о царском законе, будто обязательно нужно переходить крещенам в магометанство.

Откуда же почерпали отступники решимость к подобным насмешкам над православной верой и где нашли царский закон, который приказывал бы переходить из православия в магометанство? – Ко всему этому способны мусульманские муллы. Особенно отличается заботливостью к введению в заблуждение народа совратитель, Мерзянский мулла вышеупомянутой волости. Сардабашские крестьяне показали на следствии о. благочинному, как учит народ ревностный пропагандист ислама и совратитель народа Мерзянский мулла. Такая настойчивая и наглая пропаганда татар-магометан невольно заставляет обратить на себя внимание, как со стороны православного духовенства, так и правительства. Мечты татар, хотя тайные для правительства, постепенно выходят на свет. Сейчас виден уже политический характер мусульманской миссии, но хитро и гладко разглажены следы. Число мусульман в Российской Империи не первое по месту: чтобы их было больше и стараются всеми мерами в настоящее время увеличить число последователей Мухаммеда, привлекая разными приманками крещёных-татар.

Не подозревая всего этого, некоторые начальники на отпадение крещёных-татар смотрят легкомысленно, а при таком отношении к своей обязанности могут у них проскользнуть и незаконные действия, Так например, в дер. Сардабаше двоих насильно, против их желания, перечислили из православия в магометанство… В названной деревне у крестьянина Михаила Парфенова есть два сына: старший – Феодор 21 года, а младший – Алексей 17 лет. Оба они кончили курс в Сардабашской миссионерской школе и хорошо воспитаны в Христианской вере. Михаил Парфенов 2 года с лишним назад подал прошение на имя Г. Вятского Губернатора о переходе из православия в магометанство, включив в прошение и сыновей: Феодор в то время находился на заработке в Пермской губернии в Богословском заводе, а Алексей – дома у родителя; но о своём отпадении не знали ни тот, ни другой. По просьбе Михаила Парфенова все они исключены из православных метрических книг и вписаны в магометанские метрики – т. е. отпали официально; Феодору дали помимо его согласия и ведома новое имя Шакир, а Алексею – Сабир. Каково было для братьев новое переименование?! Ужасно прискорбно. Сколько слёз они пролили от такого религиозного перерождения. Феодор, переименованный в Шакира, как узнал об отпадении, так и упал в обморок и в таком бесчувственном положении лежал более получаса; привели его в себя уже посредством натирания нашатырным спиртом. Какое же впечатление произвело на молодого брата 17-летнего Алексея это религиозное несчастье? Про этого мученика за веру православную не могу без слёз вспомнить, но опишу кратко.

Отец съездил на базар и привёз что-то новое, небывалое дома – парочку тюбетеек, одну чёрную, а другую лиловую, из

которых даёт сыну Алексею выбрать любую; но Алексей отвечает: «обе носи сам, я не нуждаюсь в тюбетейке!» – «Ах ты негодяй, обрусел знать совсем…» и взяв полено начал Михаил своего сына из православного переделывать в магометанина, а мать побежала за женским орудием – кочергой и тоже хочет размахнуться, но на счастье зашёл в избу сосед Корнилий. Сцена прекратилась; полено на полу и кочерга на месте, а Алексей убежал и с тех пор стал жить у дяди Ивана Парфенова, но недолго пришлось ему там быть. Опять перешёл к родителям, стал жить, покоряясь своей судьбе, терпя натиски нового татарина.

В конце концов однако не стерпел и уехал к брату Феодору на Богословский завод. Там они выработали на дорогу и приехали домой в русском костюме, а сами на бумаге числятся магометанами! Стали они увещевать родителей опять переходить в православие, но родители не слушали их и в свою очередь старались склонить к магометанству. Видя упорство родителей, они от своего имени написали Г. Вятскому Губернатору прошение от 25 октября 1909 года о новом перечислении их в православие, упомянув, что они никогда не желали отпадать и ничего они не знают, почему их перечислили из православия в магометанство. Разрешения о новом причислении к православию ждали, ждали и сейчас ждут! А пока, не дождавшись, уехали опять в Богословский завод.

Из вышеприведённого и можно заключить, что свобода магометанства есть неволя православию. Там – свобода для обмана и насилия, а здесь иногда ни откуда и защиты не дождёшься! Хороша свобода"…

Учитель Сардабашской миссионерской школы Василий Назаров.

От редактора.

Искренно благодарю учителя Вас. Назарова за сообщение об изложенном выше почти невероятном факте насильственного перечисления в магометанство взрослых детей озверевшим отцом. – Если бы у нас побольше было таких учителей, как г. Назаров, то наша деревня православная держалась бы и Церкви Божией и храмов Божиих крепче, и многие несчастные инородческие семьи были бы спасены от всякого магометанского беззакония.

Да если бы и наши пресловутые «истинно» русские люди занялись бы действительною охраной православия, то гораздо более принесли бы отечеству пользы, чем это они делают ныне, когда клевещут на православных инородцев, никогда не видев ни одной инородческой деревни.

Е. А.

(По второму и третьему положениям)⁴⁶.

III.

Мухаммед нуждался вообще, частью по болезненному состоянию, частью из вдумчивых основ своей натуры, в тихой и спокойной жизни. Условие это достигалось им в Мекке путём уединения в пещеру, где и посещало его экстатическое состояние духа. Менее удобств в этом отношении он испытывал в Медине, где жизнь гаремных обитательниц вызывала многие нестроения в его скромном обиходе.

Жизнерадостная Айша заняла в гареме Пророка привилегированное положение, что возбуждало в её товарках чувство зависти и вело зачастую к возмущениям и партийной борьбе. Располагая сильнее своих соперниц чувствами супруга, она не затруднялась высказывать ему горькие истины и даже упрекать его в том, что, приводя в гарем новую жену, он оправдывался Божьим на то соизволением. – «Твой Бог всегда готов помогать тебе в твоих удовольствиях», заметила она по поводу появления в гареме одной из новых соперниц. Мухаммед ставил своему гарему в пример качества и добродетели своей первой супруги, покойной Хадиджи, но Айша заявляла громогласно, что беззубой старухе ничего и не оставалось, как быть добродетельной. В гареме появилась иудейка Руфия, которую Айша встретила с крайним пренебрежением как дочь жида и жидовки. Мария Коптянка родила мужу единственного сына, но Айша нашла и здесь чем уколоть супруга, которого старалась уверить, что между отцом и сыном не было ни малейшего сходства. Новую жену Асму Айша научила такому приветствию, благодаря которому Мухаммед дал ей развод при первой же супружеской встрече. Одно время Хавса привлекала в свой домик супруга вкусно приготовленным напитком из мёда. Этого было достаточно Айше, чтобы уверить супруга о дурном от него запахе после каждого посещения Хавсы. Разумеется гаремные товарки платили Айше той же монетой и коварством, дошедшим в удобно избранный момент до гласного обвинения её в плотской измене.

Нестроение в гареме Пророка увеличивалось ещё и тем, что, по словам Бейзавия, каждая из жён требовала нарядов и украшений лучших, нежели имелись таковые у соперниц. Не довольствуясь показной стороной своих нарядов в стенах гарема, они стремились повеличаться ими и перед соплеменницами, поэтому частенько переступали за пороги своих домов, не спрашивая на то позволения супруга.

Мухаммеду приходилось взглянуть серьёзно на вкравшийся в его семью разлад и, как всегда, в этом случае Коран явился к нему на помощь. В суре XXXIII издан ряд указаний супругам Пророка, как им следует вести себя, чтобы избежать мирских соблазнов. Призывая их к благочестию и обещая двойные награды в будущей жизни тем, которые будут покорствовать Богу и Пророку, Коран пригрозил двойным наказанием тем из них, которые «сделают гнусность», и отпуском их на свободу или иначе – разводом.

Наконец Мухаммеду пришлось пригрозить всему своему гарему разводом и опять-таки словами Корана: – «Смотрите, ведь Бог, может быть, заменит вас лучшими жёнами из женщин и девиц». – Раздоры женщин и действительно доводили Мухаммеда до формального развода, как напр. с Хавсой – дочерью его сподвижника Омара. Но последний занимал такую позицию в новозарождавшемся культе, что Мухаммеду пришлось уступить настояниям о возвращении Хавсы в гарем.

Все приведённые исторические данные указывают с очевидной наглядностью на невозможность: а) соблюсти в полигамии душевное равновесие и б) на невозможность даже всесильному Пророку внести в гаремную жизнь равноправность, а с тем вместе и первичные условия благоустроенной семьи: взаимность и сердечное единение.

По мере увеличения гарема Мухаммеда разрастались и интриги женщин-соперниц, отстаивавших свои права на чувства супруга. На этом обстоятельстве нельзя не останавливаться по тому уже, что вытекавшие из соперничества события установили на целый ряд веков те или другие частью коранические заветы, а частью и законы, которым следуют и поныне сотни миллионов мусульманского населения.

Во время похода Пророка на Бени-Мусталик он взял с собой и свою любимицу Айшу, с которой случился эпизод, подавший повод к невыгодному для неё заключению. На одном из переходов Айша исчезла, или по крайней мере её не нашли в закрытом портшезе, хотя её дромадер⁴⁷ и был проведён в веренице общего каравана. Спустя некоторое время она была доставлена к каравану на верблюде, приведённом красивым арабом Савфаном. По её объяснению, когда караван снялся в дорогу, она зашла за пригорок, где искала потерянный ею браслет. Затем только случайно проходивший по дороге Савфан, узнав в ней жену Пророка, доставил её к каравану со всеми знаками глубокого уважения.

Интрига закипела. Поэт Хасан написал по этому поводу стихи, дошедшие и до нашего времени, которые привели Пророка в состояние тяжёлой меланхолии. Соперницы Айши не стеснялись в чёрной клевете, и наконец сам Мухаммед охладел к своей любимице и перестал посещать её домик. Оскорблённая женщина просила о разводе, но Мухаммед не решился расстаться с любимым существом и только просил её оправдаться ради прекращения в народе дурной молвы. Айша ответила ручьями горячих слез и нежными уверениями в своей невиновности, что привело её супруга в состояние экстаза, при котором он получил наставления и приветствия от самого Аллаха. На этот раз экстаз разрешился восклицанием: – «Радуйся, Айша, поистине Бог открыл мне твою невиновность. Хвала Аллаху».

Эта кажущаяся мелочь в жизни Пророка повела, однако, к установлению целого регламента в право-обязанностях полигамической семьи. Регламент этот выразился в XXIV суре Корана, направленной против нарушения брачных уз и против легкомыслия, вызывающего женский пол на кокетство и на похвальбу нарядами и украшениями. Обеляя перед народом Айшу, Коран спросил (ст. 13), почему клеветники не привели четырёх свидетелей её проступка, а «впрочем если бы они и привели, то солгали бы перед Богом». Муж получил право обвинять свою жену в нарушении брачных уз, но он должен подкрепить своё обвинение пятикратной клятвой (ст. 6 и 7), но если обвиняемая поклянётся также пять раз в своей невиновности, то этим обвинение признаётся несправедливым. Прелюбодеи мужчины и женщины должны быть наказываемы по сто ударами розог, а клеветники должны быть наказываемы восьмидесятью ударами розог с лишением их права быть когда-либо и в чём-либо свидетелями. Стих 19 суры IV разрешает мужьям «держать их в домах, т. е. в заточении дотоле, как постигнет их смерть».

Ради устранения легкомыслия Коран предписал женщинам (ст. 31 гл. XXIV), чтобы они при встрече с посторонними потупляли взоры, показывали наряды только детям, близким людям и прислуге и не обнаруживали наготы. Стих 59 суры XXXIII предписал женскому полу опускать покрывало до низу, чтобы они не были узнаваемы и оскорбляемы.

Таким образом путём божественного откровения, совместившегося в Коране, не только преподаны мусульманскому миру заветы нравственности, но и указаны карательные за нарушение нравственности весьма строгие законы. Несмотря на то, несмотря и на обещание райских за соблюдение нравственности наслаждений, всё же, как видно из многочисленных заявлений, женщины мусульманки не сторонятся публичных домов и не страшатся великого гнева Аллаха. Очевидно отсюда, что людские законы, да ещё полицейского характера, не будут в силах побороть причины, толкающие, женщин на этот греховный путь. Такие законы послужили бы своего рода дополнением к Корану или дополнением к божественному откровению, но нужно думать, что сами мусульмане не желают дополнять Коран законами ума и рук человека, особенно когда упоминаемые причины извращения семейных основ, может быть, и притаятся на некоторое время, но всё же или примут скрытые формы или выступят на другой, ещё более скользкий путь. Следовательно ради более правильного понимания вещей необходимо продолжать далее обследование этих причин и поставить перед собой вопрос, не скрываются ли они в полигамии, в формах брачного союза, в процессе разводов и вообще в самих основах семейных союзов, а может быть и в деспотической власти одной половины над другой.

Вл. Череванский.

Иногда, для освещения того или другого вопроса, нужны бывают факты, взятые из жизни. Вот один характерный случай из моей практики. – Когда я был определён ко вновь построенной мной церкви в бывшей приходской деревне Керебеляк, Царевококшайского уезда, то стал думать об открытии при ней церковно-приходского попечительства. Но учредить его желал не для выполнения проформы – согласно предписанию, а ради пользы дела; потому что порча народа в религиозно-нравственном отношении забирается и в Царевококшайскую глушь, и хорошо известно, что гораздо легче предохранить от болезни, чем лечить; несравненно лучше учить, чем после исправлять запущенное. Вследствие этого я стал разъяснять прихожанам-черемисам по «Положению» о приходских попечительствах. На это они начали говорить приблизительно следующее: «Чего надо будет для храма и причтовых домов, то мы сделаем и без попечительства; а с новым попечительством явятся новые сборы и налоги, нужно выбирать ещё новых должностных лиц; и без них, кроме церковного старосты, в ущерб сельскому обществу, стараются уклониться от исполнения всех мирских повинностей: тушения лесных пожаров и многих других – представители от прихожан». Тогда я стал растолковывать им, что звание как представителей, так и членов попечительства лишь почётное, не освобождающее ни от каких мирских повинностей, а попечительства могут иметь целью не собиранье с них денег, а согласно правилам о внутренней миссии, напечат. в № 22 «Ц. Ведом.» за 1908 г., главным образом улучшение жизни прихода в религиозно-нравственном и даже материальном отношении. На это они с удовольствием согласились.

Сказанное красноречиво свидетельствует, что в пастырско-миссионерской практике приходится сообразоваться с местными условиями и взглядами прихожан. Спаситель учение называл сеянием, а Слово Божие зёрнами. В сельской же жизни приходится убеждаться, что пшеница лучше и прочнее растёт на сродной ей почве, на которой она взошла, и при внимательном уходе за пшеницей, она даёт плод сторицей. Тогда как даже благороднейшее неведомое тепличное растеньице, пересаженное на чуждую ему нашу суровую почву, захиреет, зачахнет и погибнет. И это приходится иметь в виду, если дорого дело, а не форма.

Дай Бог, чтобы Миссионерские съезды и Архипастыри расшевеливали, будили и зажигали в нас святой огонь апостольской ревности, пастыри же на местах этот христианский дух уже облекут в подходящую плоть и соответствующую одежду.

Священник Пётр Монастырев.