№ 44. Сотрудник Братства св. Гурия. 5 сентября 1910 года

Главным предметом деятельности духовенства должно быть религиозно-нравственное воспитание прихожан. Исполняя свой долг, священник учит благовременно и безвременно, обличает и умоляет; прихожане слушают, вздыхают, а пользы что-то мало. Как видно, одно только религиозно-нравственное руководительство является недостаточным средством для воспитания пасомых, раз цель, которая преследуется им, не достигается. На наш взгляд, деятельность духовенства должна носить более разнообразный характер, обнимать, по возможности, всю жизнь христианина. На ряду с религиозно-нравственным учением и наставлением должно идти пастырско-руководственное указание способов проведения этих начал в жизнь; словом, священник, интересуясь духовными потребностями прихожанина, обязан песщись и об его внешней, подчас весьма безотрадной жизни. Св. Григорий Двоеслов в своём «Правиле пастырском» говорит: «Нельзя одобрить тех пастырей, которые посвящают свои занятия исключительно одним духовным предметам, так что внешние нужды паствы для них как бы не существуют. Следствием этого бывает то, что пасомые, не видя в них сочувствия к своим нуждам, остаются в свою очередь равнодушны и к ним, пренебрегая большей частью их пастырскими наставлениями... Выслушивая из уст их обличения своего невежества и своих поступков, но не видя сочувственного сострадания к своим немощам и нуждам настоящей жизни, они неохотно слушают их духовные беседы, а ещё менее выполняют то, что им внушается в них... Поэтому, пастырям необходимо заботиться и о невинных средствах к процветанию внешнего благосостояния членов паств, если для них вожделенно, чтобы и внутреннее их благочестие тем более процветало».

Ясно, что нельзя ограничиваться только духовным руководительством пасомых, необходимо ещё сочувственное отношение и к их горю и нужде, необходимо по возможности помочь им, облегчить их жизнь, поднять их внешнее благосостояние.

Всем известно, как беспомощен наш бедный крестьянин, как всевозможные пауки и паразиты запутывают его по рукам и ногам, систематически высасывая из него все соки. Хозяйство его падает, урожай и труд продаётся с зимы за бесценок. Вертится он, как белка в колесе. Руки опускаются, теряется надежда когда-нибудь выпутаться. Вечная нужда, вечная кабала засасывает его, он опускается всё ниже и ниже, начинает с горя пить, красть. Отсутствие всяких нравственных принципов делает его глухим и безразличным ко всем наставлениям и поучениям. Глас священника остаётся гласом вопиющего в пустыне.

Вот тут-то и нужна осязательная помощь. Нужно найти причину нравственного падения, которая большей частью кроется в расстроенном хозяйстве.

В деревне почти единственными руководителями являются духовенство да учители. На них вся надежда. Дружной, энергичной работой нужно помочь крестьянам вырваться из заколдованного круга, разжать крепко сжимающие их кулаки, дать им возможность в критическую минуту стать на ноги. Если им нужна земля, помогите добыть землю, укажите им лучшие способы обработки, а главное, откройте кредит. В кредите-экономическое спасение крестьян. Сколько процентов только они платят для того, чтобы добыть денег. На какие компромиссы они только ни идут. По своей простоте они становятся жертвами всевозможных надувательств. Кроме ужасных процентов, векселя подписываются на двойную сумму, случается, что долг уже заплачен, а с них тянут ещё и ещё.

В настоящее время гигантскими шагами растут кооперативные учреждения, где крестьяне за нормальный процент достают нужные деньги. В тех местах, где существуют эти учреждения заметно повышение крестьянского благосостояния. Кроме денег вовремя, крестьяне при посредстве товариществ находят нужные земледельческие орудия, продают зерно по выгодной цене, на льготных условиях арендуют землю, при некоторых товариществах существуют похоронные кассы. Словом, кооперация имеет великую будущность. Она поднимает крестьян на ноги. Нужно радоваться, что священникам теперь не запрещают в ней участвовать. Если они – энергично возьмутся за дело, то в скором времени вся епархия покроется целой сетью кредитных товариществ, которые будут обслуживать все нужды крестьян и, наверное, вырвут их из когтей хищников.

* * *

Эта статья Кишинёвских Епархиальных Ведомостей была перепечатана в Волынских Еп. Вед. (№ 31, 1910 г.).

С величайшей радостью мы приветствуем появление этой статьи, да ещё в таких аскетических Ведомостях, как Волынские! Мы всегда говорили, что если священник или вообще член причта не будет служить своему приходу, своей приходской семье, то скоро принуждён будет служить капиталу вообще в какой бы то ни было форме. И уже были случаи, когда в кредитном товариществе председателем оказывался магометанин, а его делопроизводителем – член причта. Любопытный продукт русской самобытности...

Напрасно боятся, что в таком случае причт будет «приказчиком» у прихода. Нет! Он будет пользоваться тем большим уважением, чем более будет отцом и слугой своего прихода.

Е. А.

Несколько месяцев тому назад в «Revue des Deux Mondes»⁴¹ появилась дельная статья много путешествовавшего по мусульманскому Востоку Луи Бертрана. Автор обстоятельно развивает свои соображения, скептически относясь к возможности обновления ислама, и предостерегает цивилизованный мир от угрожающей ему с Юга и Юго-Востока опасности. Приводим некоторые выдержки, ярко иллюстрирующие замечательные мысли автора.

«Бесполезно скрывать от себя: ислам, как вероучение, не потерял ни одной пяди своей почвы. Можно даже сказать, что он не переставал выигрывать таковую. Он теперь является таким же воинствующим, как и в самые блестящие эпохи своей истории; даже более, так как унизительное присутствие иностранца возбуждает в его приверженцах чувство религиозного фанатизма. Мы, конечно, от них не требуем, чтобы они отреклись от своей веры: такая претензия была бы столь же неуместна, как и смешна. Мы желаем только, чтобы эта вера не осуждала без разбора ни наших наук, ни нашей литературы и философии. Словом, мы хотели бы чтобы ислам, подражая западному христианству, принял свою долю участия в движении современной мысли. Католицизм, – в частности, вовсе не враг науки, как таковой. У нас монах так же, как и мирянин, может быть первоклассным математиком, астрономом, историком. Разумеется, цель христианства – не развитие материальной жизни: его стремления, не оставаясь чуждыми мирским делам, направлены, однако, выше. Делая неизбежные уступки материальной жизни, оно не должно, оно не может забывать, что его назначение прежде всего, духовное и что его царство – не от мира сего. Но существенно то, что оно добровольно сделало разумные уступки, требуемые от него временем. Такого рода компромисс в настоящее время предстоит и исламу, под опасением гибельной изолированности. Но затруднения, которые он при этом встретит, весьма значительны.

Во-первых, ислам – религия чисто внешней жизни: внутренняя, которая по преимуществу является сферой христианства, в нём не имеет, так сказать, места. Изгнанный из практической жизни, ислам теряет под собой почву. Если он перестаёт наставлять, судить, регламентировать здоровье и нравы, даже одежду⁴², предписывать частные и общественные обряды, он, в некотором смысле, перестаёт существовать. Его мистическая подкладка крайне убога, его метафизическая подкладка – не менее того. Будучи, таким образом. весьма малоспособным действовать на чувства и интеллект, он, конечно, может ощущать лишь живейшее отвращение к нашей литературе и философии.

Против этого возражают что как раз потому, что он – не метафизическая религия, он более всего подходит к позитивному духу современных наук и что, во всяком случае, он гораздо проще христианства и требует от своих последователей менее напряжённого усилия для уверования. Быть может, это так, если отсутствие всякой серьёзной мысли и поверхностность считать синонимами позитивного духа. Однако, не видно, чтобы библейская космогония предлагала объяснения такие же противные не только современной науке, но и простому здравому смыслу, как космогония Корана. И по сей день хаджи учат школьников, что для поддержания земли в пространстве Бог создал ангела, поддерживаемого громадным утёсом, который, в свою очередь, упирается на спину и рога гигантского быка. По учению самого Корана, падающие звёзды – это пламенные стрелы, которые ангелами мечутся против адских духов. И так далее...

Догмы ислама в общем менее глубокомысленны, чем догмы христианства. На практике, для массы верующих, он сводится к примитивному деизму, подбитому многочисленными предрассудками (магия, волшебство) и, наконец, к верованию, что мусульмане суть избранный народ Божий. Но результатом этого упрощения является вовсе не то, что мы могли бы ожидать. Будучи сужена до небольшого числа объектов, мусульманская вера только усилилась в своём фанатизме. С исламом произошло здесь то же, что и с протестантизмом. Чем более он облегчает свой мистический багаж, тем упорнее он охраняет его. Эти сокращённые символы суть наилучший фермент фанатизма.

Не следует поэтому удивляться, что ислам, несмотря на всю нашу предупредительность к нему, не разрушается вовсе. Его непримиримая вражда с трудом скрывается под маской равнодушия и презрения. Она чувствуется всегда, даже когда окутывается в формы приветливости. Во имя чего «передовые» реформаторы смогут мобилизовать толпу, если не во имя фанатизма? Волей или неволей им придётся, в конце концов, взывать к старой ненависти, всегда живучей, против неверных. На востоке, – никогда не должны мы этого забывать, – не существует иной связи между людьми одной и той же расы, как связь религиозная. Общность языка представляет только Второстепенное условие для национальных группировок. Есть греки, не говорящие по-гречески. Связью между ними служит литургия, присутствие на том же богослужении, исполнение тех же самых обрядов, повиновение духовной власти константинопольского патриарха, который доныне правил делами общины, как делами семьи.

Ещё недавно избиения⁴³ в Адане жестоко напомнили нам о том, что не может быть устойчивого мира между исламом и христианством: есть только более или менее продолжительное перемирие, могущее перейти в открытую войну по самому ничтожному поводу. Эти избиения, по жестокости и зверству превзошедшие все предыдущие, в достаточной мере внушают нам спасительное недоверие к мнимой терпимости восточных народов. Возражают, что мотивы, восстановившие турок против армян в Адане, были вовсе не религиозные, а экономические: несостоятельные или несправедливо эксплуатируемые должники вообразили момент подходящим для того, чтобы отделаться от своих кредиторов, т.е., их уничтожить. Но точно также не подлежит сомнению, что различие религий между противниками раздуло эти экономические счёты до ужасных размеров, вовсе не пропорциональных первоначальным причинам их. Впрочем, это всегда так бывает. Невозможно указать ни одной религиозной войны в собственном смысле слова, которая бы не имела исходным пунктом экономического интереса. Случаи подобного взрыва фанатизма – болезнь местная и хроническая. При малейшем ослаблении административного надзора, нередко даже по секретному наущению центральной власти, враждебные религии восстают друг против друга. Люди, знающие Алжир, могут подтвердить, что, если бы французские войска ушли оттуда хотя бы на 24 часа, евреи во всех городах были бы перерезаны, затем очередь дошла бы до европейцев. На Востоке чувство фанатизма возбуждено до высшей степени. Людям, не замечающим ничего, кроме местных причин, во враждебных отношениях рас, достаточно вспомнить недавние факты, которые ещё у всех на памяти. В Константинополе, в апреле сего года, молодая турчанка была мученически умерщвлена, и её жених убит солдатами и толпой единственно за то, что этот жених был грек, и что эта мусульманка хотела выйти замуж за человека не своей веры. Если мы обобщим вопрос и спросим, может ли мусульманин, грек или еврей перейти в другую веру, не рискуя быть умерщвлённым, – то отовсюду мы услышим ответ: нет! Если после этого упорно утверждают, что торжество свободной мысли на Востоке есть лишь вопрос дней, то это – не что иное, как предвзятая уверенность. Если же, напротив, мы подумаем обо всем, таящем в себе фанатические страсти в соседстве с Европой, начиная с Чёрного моря и Анатолии и до крайних утёсов Марокко, то нам станет ясно, что мы окружены кольцом ненависти, сделать которую опасной для нас зависит только от нашей слабости. Гидра фанатизма не раздавлена ещё Единственное средство, имеющееся у нас для того, чтобы обезопасить себя против неё, состоит в её обессилении.

Старые восточные расы, старые национальности начинают шевелиться. Пресловутый восточный вопрос вновь поставлен во всей своей до сих пор ещё небывалой внушительности. Ибо в ветхой империи султана никто, ведь, не доволен своей судьбой: ни болгары, ни греки, ни армяне, ни сирийцы, ни арабы, ни египтяне, ни даже сами турки. Под угрозой Европы современное положение со всеми своими опасностями может ещё продолжаться, но не веками. Эта опасность не преходящая. В тот день, когда великие европейские нации сцепятся друг с другом, можно предугадать, что произойдёт тотчас же на Балканах и на всём Востоке. И наконец, Турции возрождённой, приподнятой патриотическим рвением и религиозным фанатизмом, позволительны ведь всякие надежды? Если мы не переживём опять крестовых походов, то, во всяком случае, будем свидетелями великих кровопролитий между народами.

(Из СПБ. Вед.).

(Доклад грузинского Епархиального миссионера в Кавказской секции

Казанского Противомусульманского Миссионерского Съезда).

Не позволяя себе злоупотреблять вниманием миссион. съезда, я буду по возможности краток, и это тем более, что в недалёком будущем имеет появиться моя история христианского просвещения Кавказских народностей за последние 50 лет, где я детально трактую о предмете, подлежащем обсуждению Кавказской секции. Следуя своему принципу, высказанному мной на первом заседании секции, обсуждавшей вопрос о язычестве среди инородцев, я изложу в самых существенных чертах взаимоотношение элементов, входящих в состав подлежащего нашему обсуждению кавказского троеверия и выскажу мои лучшие пожелания, осуществление которых могло бы принести свою добрую пользу кавказской миссии. Настоящему обзору подлежат народности Грузинской, Гурийско-Мингрельской, Имеретинской и Сухумской епархий.

1.      Ингилойцы Закатальского округа Грузинской епархии.

Ингилойцы (в перев. на русск. яз. «новообращённые») представляют собой тех горцев, которые были просвещены светом христианского учения, по преданию, св. Апостолом Фаддеем. Церковное христианство впервые было ослаблено здесь проникшим в VI в. к горцам манихейством и армянским монофизитством. В XI в. Грузинская церковная и гражданская власть сделала энергичные усилия к восстановлению затемнённого еретичеством христианства. Попытки эти как в XI-м, так и в последующих веках сопровождались временами добрыми успехами. Но в XVI, а особенно XVII в. в. под влиянием завоевателей местности, занимаемой округом, именно персов и лезгин, горцы теряют христианство и делаются мусульманами – ингилойцами (новообращёнными). В XIX в. и в последнее десятилетие предпринимались новые попытки к восстановлению православного христианства среди закатальцев – отступников от Церкви. Но эти попытки не имели и не имеют больших результатов, отчасти вследствие энергичной контрпроповеди странствующих и местных мулл, отчасти за недостатком просвещённых и опытных миссионеров, хотя миссионерская проповедь здесь могла бы иметь успех: ингилойцы доселе почитают развалины христианских храмов, имеют некоторые христианские обычаи. В настоящее время среди ингилойцев работает не получивший специального образования миссионер кустарь, самоучка. Важно при этом отметить и то, что среди даже тех ингилойцев, которые были вновь возвращены в лоно православия, замечается ясно выраженный наклон в сторону мусульманства, благодаря пропаганде мулл.

II.      Тушины, Пшавы, Хевсуры, Тионетского уезда той же епархии. Христианство среди этих горцев было проповедано в IV в. (за исключением хевсуров, являющихся, по народным сказаниям, остатками крестоносцев средних веков, затерявшихся в горах Кавказа). Вследствие географических условий, Тушины, Пшавы и Хевсуры, в течение 9 мес. в году оторванные от окружающего мира, не могли, конечно, быть под систематическим благотворным влиянием грузинского церковного центра, а потому христианство и не могло пустить здесь глубоких корней. В настроении хевсура, пшава и тушина христианство до самого последнего времени имело перевес над остатками прежнего языческого сознания, смешанного под влиянием соседей мусульман с некоторыми чертами магометанского упования. Горцы с благоговением относятся к таинству крещения, к св. Евхаристии и т. д. Наряду с этим однако, среди горцев господствует вера в предопределение (фатализм), мусульманское празднование пятницы, а под влиянием т. н. «деканозов» и «хевис беров», т. е. самозванных, непосвящённых священников, являющихся потомками древних законных священников, среди горцев живучи даже доселе чисто языческие понятия и языческие обычаи, вроде праздников в честь волка, моли, огня, ветра, а также принесение в жертву быков и баранов, львиные доли от которых поступают в пользу деканозов. Пьянство и низкий взгляд на женщину также служат характерными чертами перечисленных горцев. Христианство здесь поддерживается больше церковно-приходскими школами, чем духовенством, которое стоит очень низко по своему образованию и мало обеспечено, а порой, как в Тушетии, не желает жить по приходам, вследствие чего приходится епархиальной власти прибегать к самым энергичным мерам административного воздействия. Миссионеров среди горцев нет. В 1909 г. среди хевсуров замечается движение в пользу мусульманства и, за отсутствием миссионеров, пропаганда последнего не встречает должного противодействия. Материальная помощь проповедников ислама ингушей оказывается сильнее желания церковной власти найти миссионера, который пришёл бы на помощь малообразованному духовенству в борьбе с новым движением.

III.      Кистины Панкисского-ущелья той же епархии разделяются на две части: христиан и мусульман. Среди кистин-христиан, являющихся выходцами из Северной Осетии, в последнее время, особенно с 1909 г. развивается пропаганда мусульманства. Проповедниками мусульманских идей являются муллы, приходящие из гор и ущелий Дагестана. Кроме одного священника, могущего оказывать хотя и не вполне достаточное противодействие мусульманской пропаганде, нет здесь ни пастырей, ни миссионеров, наличность которых была бы так необходима для борьбы с наступающим на кистин-христиан исламом.

IV.       Южные осетины Горийского и Душетского уездов той же епархии. Христианство, среди осетин проповедано, по преданию, св. апостолами Андреем Первозванным, Симоном Канонитом и в IV в. Св. Ниной, просветительницей Грузии. Вследствие проникновения в Южную Осетию мусульманских влияний, а также недостаточной христианизации осетин, бывших до принятия христианства язычниками, южноосетинские религиозные верования представляют собой помесь христианства и язычества, причём последнее настолько сильно, что осетины доселе не оставляют почитания рощ и развалин древних капищ. Коварство, измена, пьянство являются только новым плюсом в общей сумме причин, заставляющих желать самого благотворного и энергичного воздействия церкви на осетин. К сожалению, плохо обеспеченное духовенство уходит в лице лучших своих представителей в Северную Осетию Владикавказской епархии, где кроме жалования т. н. плоскостное духовенство получает ещё доходы с церковно-причтовых земель, чего в Южной Осетии нет, а наличное духовенство не стоит на высоте своего пастырского положения по своему низкому уровню образования. Миссионеров в Южной Осетии нет. Только церковно приходская школа служит свою службу великому делу просвещения Осетин. Но одной школы недостаточно. Нужны просвещённые пастыри и хороший миссионер.

V.      Аджарцы Батумской области Гурийско-Мингрельской епархии были до 16 в. христианами. В 16, а окончательно в начале 18 в. аджарцы подпали под власть турок и магометанства. Бывшие грузины, они сделались под угрозой меча и огня, а затем мусульманских школ и мечетей, магометанами-фанатиками. Но и доселе аджарцы почитают Иса, т.е. Иисуса более, чем пророка, изображают знак креста на стенах домов для отгнания злого духа, посещают развалины христианских древних храмов и приносят там жертвы и т. д. В Аджарии, именно в селении Хуло построена в настоящее время православная церковь, восстановляются древние часовни. Есть теперь и миссионер, который, по-видимому, обещает принести пользу миссионерскому делу. Но просвещение аджарцев в желательном масштабе – дело будущего, особенно если принять во внимание фанатическую настроенность и ненависть аджарцев к христианству, поддерживаемую муллами, приходящими из Турции.

VI.      Сваны Имеретинской епархии просвещены светом христианства св. апостолом Симоном Кананитом. Не смотря на попытки к пропаганде мусульманства со стороны приходивших в Сванетию магометан, Сваны доселе остаются свободными от влияния ислама. Религиозные воззрения сванов отличаются сравнительной чистотой. Однако постановленные крайне дикой и суровой природой в самые дурные условия для культурного развития, оторванные от окружающего мира ледниками и русскими снежными Альпами на протяжении целых 9 месяцев, имея вследствие климатических условий только 3 рабочих месяца в году, не имея в довершение всего хотя бы сносных путей сообщения, сваны развили в своём характере величайшую леность и склонность к пьянству, ради которого они празднуют в великом посту «Пху», сопровождающийся страшными попойками и кровопролитием, совершают пьяные годичные поминки, т. н. агапи (греч. слово), по умершим и ухитряются даже в рабочее время, кроме воскресения, праздновать пятницу и субботу в честь пророка Ильи, а иногда плюс к этому и понедельник. Наряду с этим у сванов сохраняются некоторые языческие обычаи, как напр., принесение жертв богине «Даль», покровительнице охоты, совершаемых иногда даже в христианских храмах, выбрасывание из могил трупов умерших людей для прекращения ненастной погоды. Языческие обычаи поддерживаются так называемыми «папами», или «бабами», непосвящёнными, но считающими себя наследственными священниками (тоже, что дека, нозы у хевсуров). Как показал опыт 1890 г., православная миссия может иметь на сванов большое влияние в смысле уничтожения следов язычества. Но духовенство здесь бедно и невежественно, а миссионеров нет. Просвещение поддерживается школами, к сожалению, немногими.

VII.      Абхазцы Сухумской епархии приняли христианство от Св. Апостола Симона Кананита. С XV, а особенно с ½ XVII в. в. здесь распространяется мусульманство. В настоящее время необращённые в христианство абхазцы-мусульмане сохраняют некоторые христианские обычаи, напр., почитание развалин христианских храмов, красят в честь Пасхи яйца, приносят в те же храмы восковые свечи. У абхазцев-христиан христианство смешано с мусульманством (напр., после христианского обряда погребения умершего совершается ещё обряд мусульманский) и язычеством. Самое понятие о Боге («Анца», собственно матери) носит не христианский характер; совершаются чисто языческие жертвы, напр., «жертва земле», а жертвы в честь христианских святых, напр., «самхорио», в честь архангела Гавриила, носят по форме чисто языческий характер. В последнее время усилились отпадения абхазцев-христиан в мусульманство под влиянием мулл, выходцев из Турции. С 1904 г. миссионеров в Абхазии нет. В настоящее время переводятся на Абхазский язык православные богослужебные книги в русской транскрипции. Духовенство в Абхазии бедно и малообразованно.

VIII.      Самурзаканцы той же епархии принадлежат к православной церкви, но имеют некоторые языческие понятия и верования. Так, напр., они почитают «бога грома», а также деревья, поражённые молнией, коим они приносят в благоговейном страхе пред ними жертвы из кусков мяса, развешиваемых на деревьях.

Делу просвещения в православном духе посильно служит Общество восстановления православного христианства на Кавказе, построившее и восстановившее 119 церквей, содержащее на свои средства принты приходов, находящихся в его ведении, учредившее и содержащее 94 церковно-приходских школы, Ольгинский женский приют во Владикавказской епархии, субсидирующее (11425 руб.), Ардонскую духовную семинарию. В интересах развития деятельности О-ва нужно увеличить сократившиеся взносы с церквей Империи на дело Кавказской миссии, дать последней просвещённых миссионеров, увеличить жалованье духовенству городских приходов. Это наша обязанность, наш святой долг.

А. Платонов.

(Из газеты «Терек» № 151, 1907 года.)

«Кто обладает точными знаниями, тот должен делиться ими с другими и – говорить об них. Раз этого нет, то лучше сидеть и молчать». Эти слова я отношу к осетинским муллам, которые обманывают народ и этим живут.

У других народов прозрели очи, они идут вперёд к свету, ищут лучших идеалов жизни, стараются возвышать свои духовные силы, ум, религию и уровень развития, для каковой цели учат своих детей. Но мы, осетинские муллы, эксплуатируем народ, отвергли мы Бога, Пророка и религию; бедному народу, который слушается нас, мы завязали глаза и не позволяем ему смотреть на светлый мир. Именем Корана и шариата, мы, ради наживы, творим грязные дела. Кто из народов претендует на культурность, те давно брезгают советами лживых, псевдоучёных мулл и – цыганок-гадалок. Цыганки, гадая на ладонях рук, берут с людей по 5 коп.; муллы же, пользуясь «китапом» (оракул), преусердно эксплуатируют бедный, нуждающийся и больной люд. Так, когда приходит к нам больной, мы спрашиваем имена его и матери, а сами, смотрим в китап (оракул). Известно, что у нуждающегося в помощи – легко узнать его недуги; мы и стараемся выпытать у него всё, чем страдает, а потом, сообразно с этим, сваливаем всю вину болезни на внешние причины, как на «хин» колдовство и проч.

Нередко говорим и так: «ночью кто-то облил детей чёрта помоями... и мать их, от злости, дунула на тебя» (больного). Бедный человек всегда робок... трусит, пугается больной, из глаз его, слушая слова мулл, сыпятся искры....

Начинает бедный больной просить, умолять мулл об оказании ему помощи, а они, муллы то, как будто им очень некогда, не обращают на него и внимания. Наконец, после долгих слёзных упрашиваний больного, мулла умилостивляется и произносит: «склоняюсь на твою просьбу, дай мне пока «нысайнах» (вроде задатка)... И, таким образом, берёт деньги, а затем приготовляет больному талисман, за который берёт с него от 10 до 40 р. Если больной поправляется, то виновником исцеления является мулла, – если же – умирает, то и тогда лицо муллы не краснеет. Оправдывает себя тем, что против рока – судьбы и сам пророк бессилен. Что он, мулла, получил за лечение деньги, – об этом и не заикается... Тьфу, «налат», (бессовестные) муллы, идущие по стопам цыганок-гадалок и перенявшие их девиз!..

Бога ради, осетины-магометане, откройте глаза свои, посмотрите на жизнь людей и светлый мир. Довольно жить в темноте... Назначьте над своими муллами начальника (контроль), иначе, Бог да не простит им, они обесславили и опорочили нашу религию. Они, муллы, состарились, не выучив, по крайней мере, двух мальчиков чему-нибудь разумному. Прошу я мулл, если они считают себя правыми, дать мне ответ на эти слова. Кто же согласен с моими словами, тот пусть укажет лекарство, как средство, для исправления и улучшения затронутого дела.

(Газ. «Ног. цард.» № 29).

Ельхотовский мулла Цаликов Агубечир-Ефендий.

Уполномоченные башкир и киргиз-кайсацкого народа просили у Правительства (в 1904 г.) разрешения вести преподавание в школах на родных наречиях.

Желание это надлежало бы удовлетворить и даже следовало бы придать ему распространительное значение. Народности, обладающие собственными наречиями, имеют не меньшее право, как и татары, охранять свою народность. Не стесняя конфессиональную школу и мечеть обязательным знанием русского языка, т. е. устанавливая автономию школы и мечети, Правительству надлежит охранить их и от татаризма, стесняющего истинную культуру. Свобода школы и мечети среди башкир или среди киргиз-кайсаков нисколько не выиграет от того, что с устранением русского языка усилятся элементы татаризма. Поэтому свобода эта будет достаточно полной тогда, когда народности, хотя и исповедующие ислам, но обладающие собственными наречиями, получат на этих наречиях учебники и будут по ним, а не по татарской грамоте, развивать свою культуру и свой национализм.

Ввиду сего, казалось бы, не только следует допустить племенные наречия в школе и мечети, но и поощрить переводы на эти наречия необходимых книг, что совершенно достижимо соединёнными усилиями наиболее развитых представителей упомянутых народностей и учёных сил по востоковедению Министерства Народного Просвещения, от которого и должно бы исходить окончательное по сему предмету решение.

Вл. Череванский.