№ 27–28. Сотрудник Братства св. Гурия. 22 мая 1910 года

Много существует исторических причин наших отечественных бедствий, которые мы переживаем. Все эти причины перечислить очень трудно. Мы хотим обратить внимание на одну чрезвычайно важную по её нравственному достоинству – в обратном смысле.

Кажется, очень естественно ждать, что человек, которому вверено то или другое дело, будет заботиться об этом деле, будет употреблять все средства к его наилучшему осуществлению. И тогда, само собой разумеется, в этом деле полный успех обеспечен. Там, где есть преданность делу, этот успех несомненен.

Но бывают, конечно, такие затруднения у всякого деятеля, когда он сам единолично не в состоянии с ними справиться, или когда дело представляется требующим по существу вмешательства высшей власти и силы.

Вот тут и является для всякого мелкого общественного или церковного деятеля выбор: или замалчивать – по временам вопиющее зло, или „беспокоить начальство».

Но „начальство” и ныне остаётся для всех мелких „подчинённых” столь страшным понятием, что они готовы претерпеть все беды и несчастия, лишь бы избежать самого страшного: встречи с начальством или его гнева. В таких случаях самые храбрые из этих подчинённых отваживаются только или на анонимное письмо, или на псевдонимную статью в газетах. А в остальных случаях за благо признаётся молчать.

Но вот „начальство” само решило ехать для обозрения – хотя бы епархии. Лишь только разнесётся по епархии грустное для всех известие об этом путешествии, – начинается приготовление ко встрече. Все, кого касается это путешествие, начинают готовиться, „как бы угодить преосвященному». У всех единственная забота, чтобы „не расстроить владыку”.

Я обращаю внимание именно на путешествие по епархии высшего духовного начальства. Ведь это же – вовсе не „начальство!” Это апостолы Христовы идут к своей пастве; это преемники апостольского служения несут благодать Божию чадам своим духовным, чадам св. Церкви.

И, однако же для всех, решительно для всех, эти служители Духа Божия, являются только начальством... И только боязнь выговора, страх пред начальственным неудовольствием, – только эти низменные, рабьи чувства и волнуют тех, кто должен был бы от владычнего посещения испытывать только радость, только душевное облегчение. А вследствие этого всякое начальство жизни не видит, всеми возможными, а иногда и невозможными, средствами всё стремятся скрыть от него истинное положение вещей. И оказывается везде всё благополучно при проезде „начальства”, а только что оно проехало, начинается ряд известий, что „вследствие непредвиденных обстоятельств” или „по воле Божией” случилась та или иная беда.

Поэтому и нужно признать среди идей, внедрившихся в сознание русских людей, – признать самой вредной именно эту идею „благоугождения” начальству. Несмотря на величайшую разруху в нашей общественной и церковной жизни, несмотря на то что жизнь требует величайшего к себе внимания, единственная мысль, которая живёт у наших деятелей, – это мысль, как бы „угодить начальству”. Нам дорого не дело, не жизнь родины, даже не святое церковное дело, – нам доселе дорого только удовольствие начальства. Вот это забвение дела ради угождения лицу, это служение идолу человеко-угодничества и продолжает губить нашу жизнь.

И воскреснет эта наша несчастная русская жизнь только тогда, когда правда Божия и служение ей восторжествует над такими жалкими идеями нашей жалкой действительности, как это предпочтение начальственного удовольствия – всякому серьёзному делу, серьёзному изучению жизни, даже, может-быть, и при неудовольствии начальства.

Наиболее же это необходимое преобразование нашей жизни нужно в церковной области. Пусть знакомство с действительностью будет сплошным горем для духовного начальства, пусть его неудовольствие будет в сто раз сильнее, но пусть ни одна из язв нашей жизни, не пройдёт мимо внимания врачей духовных, мимо их всеисцеляющей апостольской любви.

Жизнь, предоставленная себе самой, замаскированная и подкрашенная только для начальственного ока, будет по прежнему подкрашенным гробом для всего русского и церковного дела.

И та же жизнь, согретая этой апостольской любовью, будет радостная; она будет проходить без уныния, без того упадка духа жизни, который так заметен ныне, такая жизнь будет полна дарами духовными и оскудение духовное не коснётся её.

Епископ Андрей.

(Доклад написан и прочитан на Съезде, имевшем место в Седмиозерной пустыни в 1910 г., в январе.)

Население первого благочиннического округа Царевококшайского уезда состоит преимущественно из крещёных инородцев-черемис, но есть между ними 18 душ язычников.

Огромное большинство черемис добрые, истинные христиане; они также, как и русские, любят храм Божий, с усердием исполняют долг исповеди и св. причастия и все христианские обычаи. Но есть между черемисами немало и таких, которые только числятся православными христианами; в церковь они ходят редко, почти не говеют и сильно ещё придерживаются суеверных обычаев своих предков. Вот об этих то полуязычествующих христианах, а равно и язычниках я и намереваюсь высказать свои соображения.

Приходский священник есть первый и самый главный миссионер в своём приходе, а потому, следуя заповеди Спасителя своего: шедше научите вся языки... он и должен прежде всего позаботиться об обращении заблудших. Больших усилий и труда здесь не требуется (я говорю исключительно о черемисах).

Нужно только побольше любви, побольше доброй расположенности к этим несчастным инородцам. Черемисы, как известно, люди добродушные; они не фанатичны, как мусульмане, они никогда не сторонятся от бесед на религиозные темы; нужно, повторяю, поближе подойти к ним и успех проповеди всегда будет обеспечен.

Не тайна, что до сего времени мы, пастыри, мало обращали на них внимания; мы аккуратно исполняли у них требы, аккуратно и получали за это; иногда совершали богослужения на ломаном черемисском языке – и только! Живого слова христианской проповеди на родном наречии они не слыхали. Если же мы и проповедовали, то наша проповедь, по выражению первоучителей славянских, уподоблялась ,,писанию на песке“.

Необходимо поэтому, чтобы пастырь инородческого прихода знал в совершенстве природное наречие своих пасомых. В моём благочинии есть глухой инородческий приход, где не только женщины, но и мужчины плохо понимают русскую речь. Приходский же священник ни слова не говорит по-черемисски. Чему он может научить своих черемис? Да ровно ничему.

Духовные дети такого священника продолжают коснеть в полуязычестве.

Само собой разумеется, что лучшим проводником христианства в среду язычников служат школы, в особенности церковные. Но и здесь по моему мнению дело ведётся не совсем правильно. Неправильность заключается в механическом прохождении курса Закона Божия – (я имею в виду школы Царевококшайского уезда и притом далёк от мысли подводить под один уровень все школы; без сомнения есть между ними и такие, которые с честью выполняют свои задачи).

Правда, школьники-черемисята знают молитвы, умеют рассказать священно-исторические события. Но это только одни знания, не усвоенные сердцем, а что не усвоено сердцем, то легко и забывается. О Христе Спасителе и его учении дети знают мало и не умеют применить учение Господа в своей жизни.

Сошлюсь на факт. При обозрении в минувшем году Преосвященнейшим Андреем церквей моего благочиния, в одной из церковных школ уезда ученики 4-го отделения не могли ни слова сказать об Иисусе Христе. Учитель школы заявил Епископу Андрею, что его ученики не проходили ещё истории Нового Завета. „Что же они у вас знают», спросил Преосвященный Владыка. „Знают хорошо о казнях Египетских», последовал ответ учителя. Судите сами, нормально-ли это явление, что ученики целых 3 года сидели на изучении истории Ветхого Завета.

Мне думается, что детям прежде всего нужно внушать христианские истины и непременно на родном наречии, предварительно познакомив, конечно, с понятием о Боге, с сотворением мира и грехопадением. Иначе эти дети по выходе из школы будут христианами только по названию, да едва-ли и можно будет их назвать христианами, когда о Христе-то своём Спасителе они ничего не знают. На это мы пастыри и наши руководители в деле воспитания и обучения должны обратить особенное своё внимание.

Подводя итог сказанному, я останавливаюсь на трёх положениях, которые, по моему мнению, могли-бы послужить для удовлетворения религиозных нужд черемис: 1) Искреннее и любовное отношение к блуждающим во тьме язычества инородцам-черемисам; 2) основательное знание пастырями инородческих приходов природного наречия; 3) законоучители приходские священники при прохождении курса Закона Божия должны обращать главное внимание на воспитательную сторону, останавливаясь возможно дольше на жизни и учении начальника нашей веры Господа Иисуса Христа.

Благочинный, священник Алексей Азановский.

По сообщению Исторического Вестника (май 1910 года), в Париже возникла новая вера, насчитывающая до 30 адептов, – бехаизм, произошедший от персидского бабизма. Бех-Улла, Сияние Бога, родился в 1817 году. Он не встречался с Бабом, но вёл с ним деятельную переписку, и когда последнего расстреляли, то бабисты избрали его своим главой. В свою очередь арестованный, он спасся от смерти заступлением посланников русского и английского. Однако, его сослали в Багдад, где он сделался душой сосланных. Он называл себя Высшим Откровением, возвещённым пророческими книгами и Бабом.

Бех-Улла умер в 1892 году. Его старший сын продолжает его работу. До последнего времени и он находился в заключении, но в настоящее время – свободно живёт в Птолемаисе (в Сирии), где он сгруппировал около себя общину. Здесь сблизились люди разных религий и наций: христиане, евреи, магометане, последователи Зороастра, буддисты. Вообще же последователей Бехаизма считается до 2 миллионов.

Парижане, последователи Беха, справляют персидские праздники и 24 марта они справляли день нового года и весны. Они собрались в одном из салонов Парижа и читали книги закона Бабидов китабе-акдес¹⁰⁶ и китабе–иган, а также пели персидские и арабские песни.

По истине Париж современный Вавилон! Чего в нём нет? И каких странных учений не держатся его жители? Нельзя не сказать и того, что ожидать должно магометанство! Хотело оно своих еретиков и раскольников связать и заставить замолчать. А вот куда они проникли! В один из самых видных центров современной цивилизации и мнимого прогресса. Если будет прогрессировать Бехаизм, то устоит ли Панисламизм? А ересиархов, подобных Бабу и Веху, легион. Посему, да не смущаются боящиеся развития исламизма. Как учение ложное, оно носит разложение само в себе, а творцы современного вавилонского смешения помогут ему разлагаться всё более и более.

А. Н.

Газета „Колокол» (№ 1192, марта 6, с. г.) поместила нечто в высокой степени характерное для выяснения нынешнего положения русской школы, в Приволжье и для того, чтобы составить себе понятие об осведомлённости наших „народных представителей» в государственной думе. Вот что писал „Колокол»:

Комиссия по народному образованию решила предоставить школу на родном языке только населению Прибалтийского края и Царства Польского, причём языками, на которых может вестись преподавание, признаны: польский, латышский, литовский, эстонский и немецкий.

Еникеев (магометанин Казанской губ.) предложил распространить положение о праве иметь школу на родном языке и на мусульман по всей империи.

Предложение Еникеева принято.

Масленников предложил распространить положение и на населяющих Саратовскую губ. немцев. И это предложение было принято.

Затем было принято предложение Фридмана о том, чтобы распространить положение на еврейское население.

Таково сообщение газеты „Колокол», которое вполне вероятно, ибо мы в корректуре ещё имели возможность читать положения этой комиссии по народному образованию и познакомиться с её взглядами на инородческую школу, совершенно аналогичными с вышеизложенным её решением.

Но ведь это решение комиссии представляет верх самой невероятной неосведомлённости её членов с нуждами, например православного Приволжья. Прошу обратить внимание: в комиссии обеспечена народная школа на польском, латышском, литовском, эстонском, немецком, татарском, (по предложению магометанина Еникеева) и еврейском (по предложению еврея Фридмана) языках. Иначе говоря, народная школа и родной-материнский язык преподавания обеспечены:

1, для католиков (поляки); 2, для протестантов (латышей, литвы, эстов и немцев); 3, для магометан (только одних татар, – а киргизы, башкиры, сарты и пр. магометане забыты?) и 4, для евреев.

А где же православные инородцы? Где материнский, родной язык для этих православных, которые не успели научиться русскому языку? Или они забыты? Или стоит кому-нибудь сделаться православным, как он может подвергаться всевозможным экспериментам вопреки всем законам логики и нравственного долга? Все эти вопросы настойчиво требуют разрешения. И что же это за странный пропуск языков только одних православных инородцев? Всякое инославие может учиться и развиваться как угодно, а православие должно только „смиряться» и своим смирением удостоверять своё православие.

Мы не говорим ничего против смирения. Оно есть величайшая христианская добродетель; но когда под видом смирения кроется только готовность пожертвовать даже правдой, когда вместе со смирением человек приобретает привычку за тридцать сребреников и даже дешевле продавать Христову истину, – то это не смирение, а нравственная смерть. И тот, кто требует такого смирения от православных инородцев, пусть знает, кто он с нравственной точки зрения и что он делает.

Но остановимся несколько на государственных интересах по данному вопросу в пределах Казанской губ. Всем, кто хоть немного знаком с Казанскою губернией, известно, что в её пределах живут такие инородцы, которые вовсе не знают ещё русского языка, потому что не имеют ни малейшего соприкосновения с русским населением. Этим инородцам Россия представлена в лице русского урядника или ещё реже – станового пристава. Но так как они живут совместно с татарами, то кроме своего родного языка, они знают и татарский язык.

Таковы: черемисы Царевококшайского уезда, вотяки – Мамадышского, чуваши – Чистопольского, Тетюшского, Цивильского уездов. Допустим, что этот глубокомысленный проект комиссии осуществится. Что тогда произойдёт с инородческой школой?

Произойдёт полнейшая татаризация инородческой школы, ибо, если ученики не будут в состоянии говорить по-русски, а их родные языки не будут допущены в школу, то детям останется единственный выход – учиться на татарском языке, им знакомом и, по ходатайству г. Еникеева, внесённом в число языков преподавания, разрешённых законом.

Прекрасная картина получится в Казанской губернии! На счёт российской казны будет процветать среди православных инородцев магометанская татарская культура и татарский язык. – За это нововведение благодарные татары казанские, конечно, обязаны будут поставить памятник всем „представителям» Казанской губернии в государственной думе.

А с русской точки зрения нужно спросить этих господ, кого и что они в этой думе собою „представляют» и в чьих интересах.

Епископ Андрей.

(Дополнительные вопросы и заметки Миссионера)¹⁰⁷.

Вниманию почтенных организаторов предстоящего съезда и всех будущих участников оного, а также местных епархиальных и миссионерских съездов духовенства, предлагаем нижеследующие вопросы, могущие, как нам кажется, служить дополнением к опубликованным в № 17 „Томских епархиальных ведомостей» 1909 г.

В деле просвещения светом Христовой истины язычников, служители этого дела должны почерпать все необходимые силы и добродетели во Святом Евангелии и иметь его постоянным руководством во всех обстоятельствах своей жизни и деятельности. Поэтому миссионерам, казалось-бы, нет нужды в каких-либо других специальных руководствах и инструкциях по основному предмету их служения. Но, к сожалению, жизнь становится такой сложной и требует такого внимания к себе, что разница во взглядах и действиях даже среди миссионеров почти неизбежна. Однако эта разница не должна переходить в разногласие, тем более в раздоры, столь вредные для дела. И не отсюда-ли, от недостаточного проникновения духом и идеей великого служения – и проистекает слабость и малоуспешность этого дела у нас, – со всеми прискорбными явлениями его в последнее время (отпадения от православия). Поэтому, в целях объединения действий миссионеров, ограждения их от ошибок и увлечений и охранения достоинства, вверенного им дела от нареканий, следовало бы выработать:

1). Руководственные указания Миссионерам, в каком духе, направлении и в каких пределах должны они совершать своё служение. Необходимо пересмотреть и дополнить существующие издания этого рода, приноровительно к современным условиям, вероисповедным, например.

Нам известны случайно встреченные издания: а) „Наставление священникам, служащим между язычниками и новообращёнными к православной вере», Евсевия, Архиепископа Иркутского, Спб. 1860 г. и б) „Наставление священнику, назначенному для обращения иноверных и руководствования обращённых в христианскую веру», составленное в Бозе почившим Высокопреосвящ. Московским Митрополитом Иннокентием пред вступлением его на Камчатскую кафедру, Москва, 1884 г.

По нашему взгляду, насколько первое из этих „Наставлений» имеет характер теоретический, сухой, кабинетный, настолько же второе – глубоко практический, так сказать – с помазанием Евангельским, блестяще оправданный на деле лично самим незабвенным автором, этим истинным Апостолом наших времён. Не лишним считаем привести об этом последнем труде заметку одного светского высокообразованного ревнителя истинного миссионерства, кн. Э. Э. Ухтомского, из его интересного труда: „Из области ламаизма» (Спб. 1904 г. стр. 44): „Ещё недавно, в 1884 г. один духовный журнал, пишет князь, называл Иннокентиевское наставление наилучшим руководством миссионеров и высказывал, что его следует иметь в достаточном количестве при каждой миссии для назидания проповедников. Между тем, этот драгоценный памятник, по-видимому, предаётся забвению именно теми, которые призваны быть проповедниками святых и светлых начал в языческой среде. (Курсив наш). Поэтому, продолжает далее кн. Ухтомский, необходимо почаще напоминать, чему учил славный и многоопытный сибирский иерарх никогда во всей своей жизни не крестивший при лукавом содействии земской полиции и не оглашавший христианского мира громкими сетованиями на то, что миссионерское дело плохо подвигается вперёд, исключительно благодаря тому упорству, которое оказывают инородцы. Преосвященный Иннокентий думал иначе: „не они виноваты, а мы“... – Указанное мнение о значении „Наставления» Митроп. Иннокентия и замечание самого князя, что этот драгоценный памятник забыт именно миссионерами, которые более всех должны о нём помнить, – глубоко справедливы. Если последний труд, предназначенный для миссионеров в тогдашних русских владениях в С. Америке, и потому носящий специальный и в настоящее время в частностях устарелый характер, пересмотреть и дополнить (а дополнений требуется немало), то он действительно был-бы прекрасным руководством для миссионеров. Поэтому позволительно надеяться, что на предстоящем миссионерском съезде будет сделано что-либо в этом отношении.

Признано всеми лучшими миссионерами, что проповедь слова Божия была-бы гораздо действеннее, если бы врачи духовные были в то же время врачами и телесными, врачуя при проповеди больных. Так, напр., могучего влияния лам, пользующихся авторитетом искусных лекарей, ничем, кажется, нельзя так успешно парализовать, как именно знанием миссионерами медицины и деятельным и умелым применением её у инородцев. Поэтому следует обратить внимание на:

2) Необходимость и обязательность серьёзного ознакомления миссионеров (как служащих уже, так и приготовляемых в учебных заведениях) с медициной. Введение курса медицины во всех учебных заведениях, подготовляющих миссионеров. Устройство временных медицинских курсов в каждой миссии для наличного состава служащих: миссионеров и катехизаторов, или же: предоставление желающим и правоспособным из них возможности получить на счёт Православн. Мисс. Общества медицинское образование в фельдшерских школах, или медицинских факультетах высших учебных заведений.

Следует оговориться, что речь идёт о знании медицины самими миссионерами, а не вообще о постановке врачебного дела в миссиях; наприм., могут быть при миссиях свои врачи и хорошо оборудованные больницы, от которых всё-таки не будет столько пользы в деле проповеди, как если бы сами миссионеры применяли на деле свои познания в медицине.

Чтобы можно было миссионерам поделиться сведениями, как идёт в каждой миссии дело перевода на инородческие языки священных, богослужебных и др. книг и судить о размерах достигнутых результатов –

3) Необходимо собрать на съезде образцы всех вообще переводов, сделанных в каждой миссии, а также и оригинальные произведения на инородческих языках, имеющие миссионерский характер; необходимо также собрать образцы учебников и пособий, составленных для инородческих школ, или русских изданий, но приноровленных к преподаванию инородцам.¹⁰⁸

Лучшие руководства по изучению инородцами русского языка хорошо бы премировать.

4) Следовало бы также тем или другим способом поощрять поэтические изложения истин православия на инородческих языках, как весьма желательный, лёгкий, приятный и глубоко западающий способ усвоения инородцами христианского учения.

5) Необходимо издание периодических журналов по каждой миссии: а) специально миссионерского (известия по миссиям местной и другим) и б) для местных инородцев – религиозно-просветительного и общеобразовательного. Характер и программа этих изданий, приноравливаются к местным условиям. – Средства на эти издания. Состав редакции. Сотрудники.

6) Преобразование Православного Миссионерского Общества, в связи с вопросом о поднятии его нравственных и материальных средств. Установление с его стороны более живого отношения к делу миссионерскому и живого-же общения с миссиями.

Развитие и укрепление в массе православных людей чувства деятельной любви к коснеющим во тьме лжеверия меньшим братьям и истинно братского отношения к ним, духовно сближая широкие массы православных между собой и внося в их приходскую жизнь элементы нового возвышенного содержания и известную долю оживления – дало бы, быть может, – возможность поднять средства преобразованного этим Православного Миссион. Общества на столько, чтобы последних было достаточно для поддержания дела отечественного миссионерства.

7) Образование в каждой епархии епархиальных миссионерских Братств (взамен существующих Миссионерских комитетов), как отделов „Всероссийского Правосл. Миссионерского Братства“, – для материальной и нравственной поддержки дела отечественного Благовестничества, с привлечением в члены оных возможно большего количества прихожан в каждом приходе – во главе с причтами.

В Всероссийском Православном Миссионерском Братстве, долженствующим слить в одно все существующие местные миссионерско-просветительные братства, комитеты, общества и союзы, источник содержания наших миссий, как внешних, так и внутренних, был-бы объединён, – объединились бы и силы деятелей просветительного дела, вместо вредного дробления последних, с напряжением в одних местах, бездеятельностью, или совершенным отсутствием в других. Но этот вопрос, в случае признания его целесообразности, может быть предрешён на Иркутском съезде лишь принципиально, окончательно же должен быть решён только на Всероссийском Церковном Соборе, с участием клириков и мирян, дабы православные христиане приняли такую меру сознательно и добровольно, а не как навязанную свыше.

Свящ. Стефан Борисов.

Казанскому Миссионерскому Съезду 1910 года предложено высказаться, между прочим, по одному очень важному вопросу: как организовать христианское просвещение инородцев, говорящих на одном языке, но живущих в разных епархиях. Этот вопрос становится очень острым в виду двух причин: крайней ограниченности деятелей на миссионерском поприще вообще и канонического воспрещения духовенству одной епархии священнодействовать в другой (Ап. 15 прав.; Ник. соб. 16 прав. и др.) Эти две причины заставляют очень задуматься над поставленным вопросом, который постараемся иллюстрировать примерами.

Вятская епархия имеет, например, прекрасно поставленную вотскую миссию. Опыт этой миссии очень был бы полезен и для смежных епархий.

Существующий в Казанской епархии Крещёно-Татарский Трехсвятительский Скит – мог бы иметь громадное значение и не для одной епархии, но для этого нужно нечто, что позволяло бы этому скиту усилить свою деятельность и расширить своё влияние, но главным образом без ущерба для своей внутренней жизни.

Черемисская миссия, сколько известно, прекрасно поставлена в Уфимской губ., где подвизается черемис по происхождению о. игумен Анастасий, но опыт этой миссии пропадает даже и для соседних епархий с ней.

Есть и ещё одна сторона миссионерской деятельности, которая много выиграла бы от большей объединённости и осведомлённости миссионеров разных епархий. Это – деятельность переводческих комиссий. Ныне эти переводческие комиссии употребляют не всегда свои небольшие средства с наибольшей пользой. Иногда попадаются неудачные переводы, не строго проверенные, иногда неудачный выбор материала для переводов, а иногда появляются переводы почти тождественные, – напр. переводы житий святых и мелких религиозно нравственных рассказов. Всего этого можно будет избежать, если будет хорошо сорганизована районная миссия среди инородцев одного языка, разбросанных по разным епархиям.

Но как это сделать?

Это в подробности может установить только будущий Съезд. В настоящем же случае мы можем привести один пример из жизни, немного указывающий путь к решению этого вопроса.

Ещё при жизни Ник. Ив. Ильминского была в Казани учреждена должность Синодального Миссионера среди крещёных татар. На этой должности в своё время состоял известный священник отец Василий Тимофеев, большой деятель на миссионерской ниве. Этот Синодальный Миссионер, числясь не только на одной епархиальной службе, имел возможность, не нарушая канонов, бывать и в смежных епархиях: вятской и уфимской.

Думается, что пока у нас так мало ещё добрых и осведомлённых деятелей-миссионеров, указанный способ организации районной миссии – едва ли не единственный.

Миссионер.

(Продолжение)¹⁰⁹.

„Вы, обратился я к жене муллы, сказали, что до рождения Христа у нас не было Бога, так как Иисус – Бог родился от Девы Марии. Вы представляете, как будто только с этого времени Он стал существовать. Если бы вы знали христианскую веру, то не задали бы такого вопроса, да и вообще многих вопросов не пришлось бы касаться, потому что много недоразумений происходит от незнания.

После этого я изложил христианское учение о Боге: по нашему учению Бог, как и по вашему магометанскому, вечен, существует от вечности, и не было времени, когда бы не было Бога. Далее, по магометанскому учению, Бог имеет семь свойств (сыфот), которые тоже существуют в Боге вечно. Свойства эти не есть Бог, но вместе с тем не отделимы от Бога.

Верно ли я говорю, мулла? Ведь так, кажется, учат ваши богословы, Тафтазани, Пиегили и др“.

„Да, так», согласился мулла.

„Не смотря на то, продолжал я, что вы признаёте совместное, вечное существование с Богом семи свойств, которые не есть Бог, мы вас не упрекаем в многобожии. Пусть и для вас не покажется невозможным, если мы, признавая единого вечного Бога, вместе с тем признаём Бога троичным, признаём Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого. Три Божественные Лица имеют общую Божественную природу, но вместе с тем каждое имеет личные свойства».

„Значит у вас три Бога, а не один», заметил мулла; эту мысль поддержала и его супруга.

Объяснив, насколько возможно, подробнее, почему мы, веруя в три Божественные Лица, веруем в единого Бога, я попытался отметить превосходство христианского учения пред магометанским.

„По магометанскому учению, говорил я, Бог совершенно один. У Бога совершенно одинокого ни в чём Божественная жизнь проявляться не может. В Коране говорится, что Бог видящий, слышащий. Представим себе то время, когда не было ни мира ангельского, ни мира земного, ни людей, никого и ничего; что Бог мог видеть и слышать, и в чём вообще состояла Его жизнь? Ни в чём Его жизнь не могла проявляться и такой Бог невозможен.

По христианскому учению, Божественная жизнь выражается во взаимоотношениях трёх Божественных Лиц. Здесь выражается и Божественная любовь и другие свойства Божии.

Таким образом, заключил я, и по христианскому учению Бог существовал вечно, а не со времени рождения от Девы Марии Христа. От Девы Марии родился Христос; о Нём нельзя сказать, что Он только Бог. Иисус Христос есть воплотившийся Сын Божий – Бог и вместе с тем человек – Богочеловек. Для спасения людей Он сошёл на землю, принял на себя человеческую природу. Как Бог, – второе Лицо Пресвятой Троицы, Он существовал вечно. Как человек – Он родился от Девы Марии во времени. Вот как говорится о вечном существовании Слова Божия, под которым разумеется Сын Божий, и о его воплощении у нас в Евангелии: В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу... И Слово плоть бызть и вселися в ны; и видехом славу Его, славу яко единородного от Отца, исполнь благодати и истины (Ин. 1:1–2, 14). Этими словами Евангелия утверждается и вечное существование Бога Слова – Сына Божия и то, что Он принял на Себя плоть человеческую, – вочеловечился и жил среди людей на земле.»

На этих словах меня остановил мулла: „Бог не может родиться от женщины; это для Бога унизительно, сказал он; унизительно быть в утробе женщины, питаться в теле её. Кроме того, Бог не имеет границ, а Иисус, как простой человек ходил по земле, занимая определённое пространство, пил, ел, был ограниченным существом. Бог не может быть в таком положении, Бог не изменяется, всё знает, всё видит и слышит, а Иисус был только пророк, который, хотя и знал больше других людей, но не был равен Богу».

„Ты рассуждаешь неправильно, сказал я мулле, открой 27-ую главу Корана и прочитай из неё 7–9 стихи»: – „Некогда Моисей, прочитал мулла, сказал своему семейству: я усматриваю вдали какой-то огонь; разведую о нём, или принесу горящую головню, чтобы вам согреться. Когда он подходил к нему, раздался голос: благословен Тот, кто в огне, и Тот, кто вокруг его! Хвала Богу, Господу миров! Моисей! истинно это Я, Бог сильный, мудрый. Брось на землю жезл твой» (Кор. 27, 7–9). „Как видно отсюда, сказал я, Бог, по учению Корана, явился Моисею в огне. Теперь скажи мне, мулла; пребывая в огне, Бог изменился ли по своей природе, стал ли ограниченным, или оставался полным Властителем вселенной?»

„Бог оставался всегда Богом неограниченным и во время явления Моисею в огне», ответил мулла.

„В таком случае, сказал я, ты не можешь говорить, что и Сын Божий ограничил Себя, приняв человеческую природу. Огонь стихия изменчивая, но Бог, явившийся в огне, оставался неограниченным, совершенным. Человеческая природа, воспринятая Словом Божиим, точно также ограниченная природа, подлежащая изменениям. Но Сын Божий, воспринявший её, оставался неограниченным Богом.

Далее – ты мулла, кажется, сказал, что унизительно для Бога соединяться с человеческой природой. Почему же унизительно? Унизительным можно назвать всякое действие, которое противоречит истинной природе человека. Например, если добрый человек сделает зло, это унизит его. А если, например, добрый человек раздаст всё своё имущество, а сам будет ходить нищим и убогим, или претерпит за других позорные мучения – это нисколько не унизит его. Наоборот, эти действия вполне будут соответствовать его добрым качествам и утвердят их.

И для Бога унизителен был бы только один грех, зло, как чуждые Его святой природе.

Что касается воплощения Божества, то по христианскому учению, процитировал я, оно не только не унизительно, но даже: велие Ему бысть, еже назватися рабом Божиим (Ис. 49:6); не только не унизительно, но считается славой Его, дарованной прежде создания мира (Иоан. 17:24). Почему это так? А потому, что воплощение Сына Божия соответствовало Божественной природе, Божественной любви. Бог, по христианскому учению, любовь и воплощение Сына Божия является делом, выражением этой любви.

Теперь мы подходим к решению и второго вопроса.

Вы сказали, обратился я к жене муллы, что Иисус Христос умер, а так как Бог умирать не может, то значит Иисус не Бог.

Скажите пожалуйста, когда умер Мухаммед и вообще умирает всякий человек, то душа его, находившаяся до смерти в связи с телом, после смерти тоже умирает, прекращает своё существование, или остаётся живой?

„Душа не уничтожается после смерти человека, ответил мулла, а продолжает жить».

„Следовательно и душа Иисуса Христа после Его смерти осталась живой, она только отделилась от тела», заметил я.

„Да, это так», ответил мулла.

„Но Иисус, по христианскому учению, был не только человек, имеющий человеческую душу и тело, но и Бог. Могла ли смерть простереть своё влияние на Бога? Конечно, нет. В чём же заключалась смерть Иисуса Христа? Если смерть обыкновенных людей заключается в том, что душа отделяется от тела, причём тело разлагается, а душа продолжает жить, идёт к Богу и даёт Ему ответ за прожитую жизнь; то и при смерти Иисуса Христа Его человеческая душа, а также Божество отделились от тела. Таким образом нелепо говорить, что умер Бог; умер Иисус Христос. А Он был Бог и человек и только по своей человеческой природе мог умереть так, как умирают все обычные люди.

Отсюда следует уже и то, что, хотя Иисус Христос умер, но вселенная не осталась без Бога, по нашему учению, как лживо заверяют магометане, не давая себе труда вникнуть в наше возвышенное христианское учение».

„Когда мы говорим, начал мулла, что Иисус умер, то мы имеем в виду ваше учение, а не своё. Мы не верим, что Иисус умер. Евреи действительно хотели Его убить, но Бог вознёс Его на небо; а евреи схватили Иуду и, предполагая, что это Иисус, умертвили его. Так у нас говорится в Коране» – при этом мулла прочитал 156–157 стихи 4-ой главы Корана.

„Но ведь у вас в Коране, возразил я мулле, содержится и другое учение. Я прочитал следующие стихи Корана: „Бог сказал: Иисус! Я подвергну тебя смерти, вознесу тебя ко Мне, избавлю тебя от тех, которые не уверовали» (Кор. 3, 48). Или другое место: „Мир мне, говорит Иисус, в день, когда я родился, в день, когда умру, и в день, когда воскресну». (Кор. 19, 34).

Из этих слов Корана совсем не следует, что Иисус Христос не умер, а наоборот ясно видно, что Иисус умер. В противном случае – Бог не сказал бы: „Я подвергну тебя смерти». Слова Бога не могут быть ложными».

„Правда, сказал мулла, здесь говорится о смерти, но смерть эта ещё не последовала, а последует при кончине мира. Тогда действительно Иисус умрёт. Ведь нигде не сказано, что он умер».

„Хотя и не сказано, что Иисус умер, ответил я, но из этих слов Корана следует, что Он умер, именно на земле. Сказано: „Я подвергну тебя смерти, а затем вознесу», в другом стихе (19, 34) после дня смерти Иисуса говорится о дне Его воскресения. Значит нужно дело представлять так: Христос умер, воскрес и затем был вознесён. Если бы в этих стихах имелась в виду смерть пред кончиной мира, то Бог не сказал бы: „Я тебя вознесу,“ потому что Иисус вознесён к Богу до кончины мира; и затем не было бы сказано: „Я избавлю тебя от тех, которые не уверовали», потому что Иисус задолго до кончины мира уже избавлен от них».

„Если в этих стихах Корана, возразил мулла, не сказано определённо, что Иисус не умер, то в других стихах об этом говорится ясно, а потому мы и верим им“.

„Такое разногласие, возразил я, указывает только на то, что в Коране есть противоречивые места. Мухаммед сам точно не знал, умер или не умер Иисус и потому допустил противоречие. Что касается наших христианских книг, то в них ясно говорится, что Иисус Христос умер. Мы христиане веруем, что смерть Иисуса Христа была спасительной для нас. Он страдал и умер за правду; после этого нам не страшна уже смерть, Иисус Христос Своей смертью и воскресением указал нам, что за святой смертью будет святая жизнь с Богом. А потому мы и веруем, что Иисус Христос умер и воскрес, чтобы нам не бояться смерти.»

Я. Коблов.

(Доклад)¹¹⁰.

Ввиду резко изменившегося положения православия с 17 апреля с. г. мы, нижеподписавшиеся, считаем нравственным долгом внести в Миссионерский Съезд следующие соображения:

Всякое общество может быть сильным и деятельным лишь тогда, когда оно хорошо организовано.

Поэтому и небольшие, но строго дисциплинированные ассоциации и союзы взаимопомощи, как религиозные, так и политические, проявляют иногда совершенно неожиданную силу. Значение таких союзов в истории слишком общеизвестно, чтобы его доказывать.

В настоящее время вся Россия покрылась этими кружками, и религиозными (начиная с евреев), и политическими, и экономическими. И эти союзы и экономические общества, по преимуществу антирелигиозного и без религиозного направления, в настоящую минуту русской истории строят, можно сказать, всю жизнь, отвоёвывая себе шаг за шагом ту или иную сторону русского религиозного быта, сами же оставаясь неуязвимыми.

И уязвимым остаётся ныне только одно православие с его полным внутренним неустройством. Такое положение православия и налагает на всякого сына православной Церкви обязанность прийти взаимно на помощь один другому и послужить св. Церкви словом и делом. – Эта же обязанность заставила войти и нас в Миссионерский Съезд со следующими предложениями:

Необходимо немедленно ходатайствовать пред высшим гражданским и духовным правительством об образовании приходских союзов, церковных братств (по образцу финляндских православных) и о признании за приходом православным прав юридической личности.

Ввиду крайней бедности инородческих приходов Казанской епархии, необходимо для церковных братств испросить помощь у высшего духовного правительства в виде хотя бы заимообразных субсидий; если у правительства не окажется для этого средств, просить православные монастыри прийти на помощь обедневшему народу, который эти монастыри построил и доселе содержал.

Это будет истинно церковное дело со стороны монастырей, и православный народ с благодарностью сторицей возвратит монастырям то, что сейчас, в наступившее лихолетье, от монастырей получит. Иначе этот обедневший народ уйдёт „на страну далече» к иным своим „благодетелям», которых теперь так много, но которые свою деятельность направляют против Церкви. Очень было бы полезно устраивать (и поскорее) большие братства при монастырях, но для этого нужны нравственные силы и большая церковная энергия, чем монастыри сейчас совсем не обладают.

1905, сентября 20.

Наблюдатель Миссионерских курсов Архимандрит Андрей.

Лектор Академии Пантелеймон Жузе.

от 17 мая с. г. за № 1769

Ваше Преосвященство

Милостивый Архипастырь!

В № 25–26 (от 15 сего мая) редактируемого Вами журнала „Сотрудник Братства св. Гурия» напечатана статья „Вопрос о мугаллимах (учителях)», которая излагает содержание корреспонденции из Казани в татарской газете „Вакыт“ (в № 600 от 3 апреля). В этой статье мне приписываются такие слова и советы, которых я никогда не говорил, никому не давал, да и не мог их преподать.

Поэтому усердно прошу Вас, Преосвященнейший Владыко, напечатать в следующем же нумере „Сотрудника» настоящее моё заявление о том, что приписываемые мне Казанским корреспондентом Вакыта слова и указания, будто бы сказанные мною г. Сайдашеву, – есть голая и вздорная выдумка.

Дело происходило так. Казанский купец Ахмедзян Сайдашев действительно приезжал ко мне в марте месяце и задавал мне вопрос о том, нельзя-ли где-нибудь при татарской учительской школе, или при каком-нибудь медресе г. Казани, учредить испытательную комиссию для производства экзаменов на звание мугаллимов с тем, чтобы выдержавшие такой экзамен лица получали права на свободное открытие мектебов. На это я ответил г. Сайдашеву, что вопрос о мугаллимах и о даровании им каких-либо прав может быть разрешён только высшим правительством, в законодательном порядке, а ничуть не местными властями. Никаких советов г. Сайдашеву о подаче мне прошений имамами г. Казани я не давал и своего ходатайства по этому делу пред г. Попечителем Учебного Округа я ему не обещал, да и не мог ничего подобного обещать, так как очень хорошо понимаю, что ни директор, ни Попечитель учебного Округа не могут разрешать производство экзаменов, законом не установленных, на звания, юридически у нас не признанные.

К сему считаю нужным добавить, что никаких заявлений со стороны мусульман по этому делу до сих пор ко мне не поступало, а это ясно показывает, что сообщённые в корреспонденции, мои указания г. Сайдашеву не более, как плод фантазии её автора

М. Пинегин.

(Из истории Касимовской миссии)¹¹¹.

Касимовский миссионерский округ населён преимущественно русскими православного вероисповедания. Русских здесь насчитывается до 50 тысяч человек, а татар менее 10 тысяч.

Русское население, особенно крестьянское, живёт здесь много беднее местных татар. Вследствие этого, русские крестьяне находятся в некоторой экономической зависимости от татар. Одни из русских арендуют у них землю: здешние татары землёй богаче русских; другие живут у них приказчиками или доверенными, третьи – домашней прислугой или чернорабочими, а большинство работает у них на заводах и в заведениях, или же подёнщиками и т. д.

Нередко русские живут в татарских домах прислугой или рабочими по несколько лет и безвыходно.

Татары Касимовского уезда являются лучшими покупателями в городе и сёлах всего нужного им для домашнего обихода. Татары же тех, кто им нужен, снабжают заимообразно и деньгами; они умеют и за услугу „отблагодарить» кого надо, умеют и оказать нужное „гостеприимство». Таким образом, Касимовское русское население „кормится», по местному выражению, около татар. Все татарские селения смежны с русскими сёлами.

Вследствие такой экономической зависимости от татар и совместной с ними жизни, русское население, особенно русские простолюдины, по низкому уровню своего религиозного развития, сильно подчинились в некоторых случаях влиянию магометан даже настолько, что Н. П. Остроумов в своём докладе Рязанскому Епархиальному Комитету ещё в 1872 году имел основание сказать про них, что они начали „отатариваться». Этому отатариванию содействовали татары открыто. Они напр. запрещали русской православной прислуге, жившей у них, иметь иконы даже в тех комнатах татарских домов, кои отведены были им для жилья, а если находили татары иконы в сундуке рабочего, то их выбрасывали, а прислугу изгоняли; татары запрещали православной прислуге в своих домах носить шейные кресты или молиться по православному; заставляли её вместе с собой есть пищу, недозволенную Церковью, принуждали нарушать православные посты, а соблюдать их „татарские“; обязывали работать у них не только в воскресные дни, но и в двунадесятые и пасхальные, на полях, в лесах и т. п., не отпускали в церковь, запрещали даже православным своим квартирантам принимать священников для исправления у них треб. Отсюда православная прислуга у татар волей или неволей делалась холодной к христианским обычаям и к христианской религии. Нередким явлением было то, что эта прислуга десятками лет не была у исповеди и св. причастия, годами в храме Божьем. Некоторых даже по внешности трудно было отличить от татар.

Зловредное влияние татар заметно здесь и на всём русском населении. Здешние русские, например, не считают важным грехом нарушение постов, весьма редкое хождение в церковь, работу в великие праздники и т. п. От татар они позаимствовали взгляды, что украсть у иноверного не грех.

Татары не стеснялись осмеивать в присутствии православных христианские догматы, например догматы о святой Троице, о Божестве Иисуса Христа, иконопочитание и т. д. Старались в глазах православных унизить православное духовенство, православные обычаи и восхвалить всё своё магометанское. Часто некоторые из татарской прислуги так свыкались с татарским бытом, и мировоззрением, что, исполняя их татарские обычаи и обряды, они чувствовали себя ближе к татарской среде, нежели к русской.

Постыдная связь женской русской прислуги с татарами нередкое явление. Татары смотрят на прислугу, как на „невольниц», закон же магометанский разрешает плотскую связь своим исповедникам с невольницами.

Явного, вполне открытого исповедания ислама русскими крестьянами, правда, не было, но от этого крайнего шага удерживала некоторых из них только боязнь ответственности за измену православию. Боязнь же ответственности за совращение православных в ислам удерживала и татар, хотя они и пользовались своим влиянием склонять русских к явному отречению от православия.

Православное духовенство не боролось с исламом на этой почве. Татарские селения и дома оно не причисляет к своему приходу, своему пастырскому ведению. Оно и не имеет доступа к православным своим, если они живут в рабочих или прислугой в татарских домах, или даже просто квартирантами у них: татары им запрещают принимать православных священнослужителей для молебнов и т. п.

Справедливость требует сказать про всё здешнее русское православное население и то, что если бы оно от высших его слоёв до низших, простейших, прониклось живым сознанием спасительности света Христова и что „несть иного имени под небесем, данного в человецех, о нем же подобает спастися» (Деян. 4:12), кроме имени Христова, то могли ли бы тогда простецы здешние говорить просто, но не умно: „русским – русская вера, татарам – татарская?“ Могли ли бы тогда классы образованные коснеть в индифферентизме, прикрывая его красивым термином „веротерпимости», доводя эту веротерпимость до покровительства магометанству, ради какого-то непонятного человеко-угодничества пред магометанами, в религиозный и национальный ущерб родной земле?

При всех таких обстоятельствах Миссия нравственно обязана была обратиться на первых же порах своей деятельности со словами проповеди и убеждения к русскому православному населению, чтобы напомнить ему о христианском его звании, побудить его дорожить этим званием и ревновать о вере своей, а не продавать её за „чечевичную похлёбку“ и не отрекаться от Церкви и её уставов в угоду кому либо.

Для этих целей о. миссионер старался ближе стать к русскому населению края и к православной прислуге, живущей у татар, а с церковной кафедры и на народных чтениях и беседах уяснить всю греховность русских православных людей, отрицающихся от уставов Церкви ради магометан, ради экономических расчётов.

И русская православная прислуга у татар откликнулась на проповедь миссионерскую. Не захотела долее оставаться под гнётом татарским, пожелала жить по уставам православной Церкви, живя и у татар. Но это не понравилось татарам.

Не понравилось им, что эта прислуга хочет свергнуть иго их и они начали теснить её за это.

Татары были недовольны, что не удалось им по „прежнему“ держать православных под своим гнётом. Знали они и виновника этого и вот на о. миссионера посыпались со стороны их всякие обвинения пред духовной, а более всего пред гражданской властью. Находили даже самое пребывание о. миссионера в Касимовском крае опасным для спокойствия уезда, предрекая „бунт“ простолюдинов-татар от миссионерских действий в Касимовском крае. Просили удаления о. Доронкина из Касимовского края. Жалобы эти дошли и до Петербурга... Были сторонники удаления о. Доронкина из Касимовского края и из среды власть имеющих здесь.

Много перенёс скорби и огорчений и преосвященный Архипастырь, видевший правоту действий Касимовской Миссии и ведавший, что защитниками магометан являются лица по меньшей мере по неведению, если не по личным целям... Но скоро выяснилось, что деяния Касимовской миссии безупречны и её дальнейшее существование было признано желательным, а потому домогательства тех татар, кои ратовали о её закрытии, оставлены без последствий.

В Саратовской губернии множество татар-магометан. В одном Хвалынском уезде их насчитывается 62,000 человек. В каждом магометанском селении имеется по нескольку мечетей, при каждой мечети многолюдная школа. Обязательными руководителями школ являются муллы, которые, в течении 5–6 лет обучения детей, навсегда заковывают последних в тесные цепи мусульманского зловерия. Влияния магометан на русское население не заметно, но несчастные чуваши, живущие большей частью вместе с татарами, находятся под их вредным влиянием. Были случаи отпадения крещёных чуваш в магометанство. Дети отпадших воспитываются в магометанских понятиях. Впоследствии они могут быть ещё более вредными пропагандистами ислама среди крещёных чуваш, чем сами татары.

В Хвалынском уезде чуваши, обыкновенно, находятся в очень близких отношениях к татарам – ведут с ними знакомство, дружбу, ходят в гости, особенно в магометанские праздники. Менее развитые и почти невежественные в знании христианской веры, чуваши сознают и чувствуют превосходство татар, которые пользуются своими внешними преимуществами прежде всего в интересах ислама. Неграмотные или малограмотные чуваши, тем более чувашки, остаются безответными пред насмешками магометан над христианской религией.

Молодое поколение чуваш, обучившееся в церковно-приходских школах, стоит выше своих отцов в религиозном отношении, но предприимчивые, ретивые поклонники Магомета здесь энергично и искусно усиливают свою пропаганду, изменяя её форму.

В последнее время татары Хвалынского уезда, вероятно, под влиянием своих интеллигентных вождей, обнаруживают усиленное стремление к образованию. Не довольствуясь низшими школами с 5–6-ти летним курсом, они создают медресе (род среднего учебн. завед.). К постройке медресе в городе Хвалынске уже приступлено.

В последнее же время татары-магометане организуют в своих деревнях библиотеки-читальни. Местный комитет попечительства о народной трезвости охотно идёт на встречу магометанскому желанию и отпускает им казённые деньги, на которые татары выписывают свои излюбленные издания.

(Только этого ещё не доставало! Редактор).

Преосвященный Гермоген, Епископ Саратовский, болея душой за своих духовных чад, предписал открыть низшее миссионерское училище в деревне Подлесной Хвалынского уезда для противодействия магометанству.

Желающих учиться в нём оказалось 35 человек в возрасте 18–35 лет.

Для училища необходим учитель миссионер, из чуваш, знающий татарский язык и способный опровергнуть магометанские заблуждения.

1910, янв. Священник Михаил Платонов.

У Братских школ нужда во всём – и в хлебе насущном и в книгах. Нуждаются учителя (получают жалованье от 5 р. в месяц), нуждаются ученики, не имеющие возможности приобретать себе учебных книг, чернил и бумаги по крайней бедности своих родителей.

Лично мне пришлось быть не так давно в Ишаковской двухклассной Братства св. Гурия школе.

Всё помещение нуждается в ремонте. Учебников у многих учеников нет; географическая карта ветхая, страшно поношенная. Наглядных пособий никаких. Пустует и школьная библиотека.

Между тем для успеха преподавания положительно необходимы:

1) Карта Палестины, земли Ханаанской – ц. 3 р.

2) Добряков. Карта русской истории в удельное время – 3 р. 50 к. Московский период – 4 р. 50 к., Петербургский период – 3 р. 50 к.

3) Торкау. Атлас по русской истории – 75 к. (хоть бы 3 экз. на класс).

4) Добряков. Карта распределения епархий русской церкви – 3 р. 50 к.

5) Жития святых Димитрия Ростовского, новое издание – 20 р.

6) Богослужебные и религиозно-нравственные издания на чувашском языке – ц. 15 р.

7) Методика по Закону Божию – свящ. Виноградова; по русскому и слав, языку – Архангельского; по церковному пению – Смоленского и по чистописанию – Евсеева.

8) Картины по русской истории Рождественского и Залеской.

9) Глобус – ц. 7 р. 50 к.

Недостаёт в Ишаковской школе учебников по Закону Божию – Попова, по церковной истории – Василия, Епископа Можайского – по арифметике, географии и др. предметам.

Кто придёт на помощь этой школе? Пусть об этом скажет состоятельный читатель.¹¹²

Братчик.