№ 15. Сотрудник Братства св. Гурия. 14 марта 1910 года

(Пc. 118:134.)

(Слово на первой неделе поста 1910 г.).

Возлюбл. братия.

Мы уже слышали несколько поучений святых отцов о том, что постом мы должны приучать себя к смирению и терпению, что только терпение может воспитать нашу волю, а смирение приготовить души наши к восприятию благодати Божией.

Но в чём ближайшим образом может выразиться это великое христианское чувство смирения?

С таким вопросом обратился один юноша к опытному духовному старцу. Старец сказал: „иди на кладбище и хвали там тех покойников, чьи могилы тебе встретятся».

Юноша послушался, потом вернулся к старцу. Старец спросил: „что тебе покойники отвечали?» Юноша сказал, что ответом их было только молчание.

Тогда старец велел ему снова идти на кладбище и бранить покойников. Юноша исполнил и это приказание, и покойники опять ему ничего не ответили.

Когда он вернулся к своему учителю и рассказал ему о том, старец дал ему заповедь: „вот и ты, брат мой, если хочешь испытать своё смирение, то никогда не обращай внимания, хвалят тебя или бранят. Что бы ни говорили о тебе, ты всегда молчи как покойник; и если сумеешь так в терпении и совершенно равнодушно переносить и брань и похвалу, тогда узнаешь, что действительно достиг ты смирения».

Вот и помните, возлюбленные слушатели, это прекрасное нравоучение и ловите себя на всякой мысли горделивой, если вас будут хвалить, или на духе уныния, если вас будут злословить. Если мы неравнодушны ни к тому, ни к другому, значит, мы ещё дурные христиане, значит, не исполнили ещё заповеди великого апостола Иоанна: „не любите мира, ни того, что в мире» (1Ин. 2:15). Если мы – истинные, добрые христиане, мы должны помнить, что за терпеливое, незлобивое перенесение клеветы Сам Господь Своим последователям обещал даже блаженство; „блаженни есте, говорил Он, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глогол на вы лжуще Мене ради» (Мф. 5:11)⁵⁸. И вот, в уповании на эту заповедь Христову, мы должны жить на земле и работать и трудиться Христа ради, не обращая внимания на то, что о нас будут говорить и будут ли нас хвалить или бранить.

Нужно только заботиться о соблюдении заповеди апостольской: „имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены порицающие ваше доброе житие во Христе» (1Пет. 3:16).

Однако же даже святая Церковь в посте великом ежедневно молится, поучая чад своих словами псалмопевца: „Избави мя от клеветы человеческия». Значит, даже псалмопевец и пророк не избег клеветы человеческой, и душа его молила Господа об избавлении от этой тяжести земной (Пс. 118:134). И неужели этот праведник не имел сил нравственных презирать клевету человеческую?

О, конечно, это так; и, конечно, великий пророк Давид, про-образовавший и предуказавший в своих псалмах невинное заколение Христово, – конечно, он в молитвенных воздыханиях своих находил полный духовный мир. Но смотрите, о чём плачет Давид, кто является виновником его горя. „Друзи мои и искренний мои прямо мне приближишася и сташа. И ближнии мои отдалече мене сташа«. (Пс. 37:12–13)⁵⁹.

Не клевета сама по себе тяготит Давида, а клеветники и злобствующие против него, – они для него являются источником душевных мучений. Действительно, тайна наиболее мучительная для человека, – это тайна греха! Откуда грех, для кого он нужен, где источник зла, кто виновник злобы человеческой? – Вот страшная тайна, наиболее тяжёлая для сознания человеческого. И где источник „клеветы человеческой», где корень этого воистину диавольского занятия („диавол» значит по-гречески – клеветник, лжец)? Человек как будто не имеет собственных дел и начинает исполнять диавольские поручения!! Совершенно непостижимое для здравого ума настроение воли. Вот и источник той душевной боли, об удалении которой молил Господа пророк Давид. И всякий, кто хочет исполнить завет Божий, должен презирать клевету, но прощать клеветников, жалеть о них, скорбеть за них и молиться о них Богу. Несчастные, погибающие в своей злобе люди, они нуждаются только в молитве, и только Господь силен исцелить сердца их.

– Но могут ли они кому-либо принести зло? Сильны ли они для этого?

– Нисколько! Если Господь заповедал собирать сокровища на небе (Мф. 6:20), если последнее желание всякого христианина есть желание „разрешиться и быть со Христом» (Фил. 1:23), то всякое огорчение земное, всякая клевета человеческая только, так оказать, подталкивает истинного христианина на небо и отрывает его от привязанности к грешной земле. Вся эта жалкая шумиха жизни для истинного последователя Христова является и вообще-то гнётом, „горнилом страдания» (Ис. 48:10); тем более христианин непрестанно должен петь: „воззову к Богу Всевышнему, Богу, благодетельствующему мне... Готово сердце моё, Боже, готово сердце моё (Пс. 56:3, 8).

Вот, братия, что значат те слова, которые мы слышим в великопостном богослужении: „избави мя от клеветы человеческия». Будьте же смиренны настолько, чтобы всякую клевету и злословия принимать как бы заслуженные вами. По заповеди Божией, „любите врагов ваших», прощайте им и молитесь за них. Они не разумеют тайн Божиих и несчастны в своём неразумии, – они не знают, что своим злословием они очищают грехи того, кому хотят сделать зло; поэтому то мы и должны молиться за них, чтобы „сохранить заповеди» Божии о любви и молитве ко всем и за всех. Аминь.

Епископ Андрей.

(„Казан. Телегр.» № 5061).

Нельзя не заметить, что мусульмане России за последнее время с лихорадочной поспешностью стремятся построить возможно больше мечетей: они как будто боятся, что впоследствии могут лишиться этой возможности, а потому и строят мечети часто в таких местах, где и нет настоятельной надобности в постройке их. Магометанские приходы сильно дробятся и через это ухудшается материальное положение мулл и муэдзинов, поэтому они начинают восставать против этой мании богатых мусульман, которые через жертвы на мечети надеются попасть в будущей жизни в общество чернооких гурий и других утешений мусульманского рая. В постройке мечетей мусульмане видят, несомненно, торжество мусульманства в России.

В татарских газетах за истекшую неделю видное место занимают восторженные статьи и заметки по поводу закладки мечети в С.-Петербурге, которая произведена 3 февраля в присутствии Сеид-Абдул-Ахад-Хана, Эмира Бухарского, мусульманского муфтия Султанова и других представителей мусульманского мира.

Газета „Вакт“ по этому поводу пишет: „Нет сомнения, что за последние годы самым важным признаком преуспеяния мусульман России является закладка мечети в Петербурге. В столице одной из великих держав, в центре управления 20 миллионного населения мусульман – в Петербурге – основывается на прекрасном месте прекрасное здание мечети. Теперь вдоль Невы будут раздаваться звуки азана Мухаммеда „Аллаакбар», – для мусульманского народа это будет великая честь и слава“ (№ 564). Мечеть эта, по словам газеты, будет построена на пожертвования всех мусульман России, начиная со щедрого дара Эмира Бухарского и кончая пятаком сельского мусульманина. Эмиром Бухарским пожертвовано на покупку места для мечети 300 тыс. руб. и 300 же тыс. рублей поступило от него, собранных по подписке. Председателем комитета по постройке мечети состоит полковник Абдул-Азиз Давлятшин. Закладка мечети была произведена, по сообщению татарских газет, очень торжественно и при большом стечении представителей мусульман разных городов и селений России, представителей высшей администрации, турецкого, персидского и французского посланников и др. лиц. Первый камень при закладке был положен Эмиром Бухарским, второй муфтием Султановым, а затем – представителями магометанских мулл и другими мусульманами.

Казанские мусульмане не остались безучастными к этому событию и свою признательность Эмиру Бухарскому за его деятельное участие в постройке мечети выразили телеграммой, напечатанной в газете „Баянуль-Хак“, такого содержания: „казанские мусульмане выражают Вашему Высочеству чувство глубочайшей благодарности за щедрые жертвы на построение в Петербурге соборной мечети. Ваши жертвы, выражающие Ваше религиозное чувство и благорасположение к мусульманам России, никогда не изгладятся из наших благодарных сердец“.

На эту телеграмму Эмир Бухарский прислал на имя ахуна Абызова и Ахметзяна Сайдашева ответ в следующих словах:

„Благодарю вас и других мусульман за выраженные мне чувства по постройке мечети в Петербурге».

Мусульмане, ободрённые успешным исходом ходатайств о постройке мечети в Петербурге, стремятся построить мечеть и в древнем Киеве – „матери городов Российских». По сообщению газеты „Идэль», доверенные от 700 магометан, обратились в Киевскую городскую управу с прошением об отводе места под постройку мечети. Ходатайство это управа удовлетворила и бесплатно предоставила в распоряжение просителей мусульман место, стоящее 35 тысяч рублей, но с условием, чтобы постройка была произведена в продолжении трёх лет, в противном же случае – через три года место это будет взято обратно в распоряжение города.

„Свежо предание, а верится с трудом».

Элиф Би.

Февраля 12, № 42. „Новая Русь».

В этом № даётся изображение проекта Петербургской мечети и потом под строкой идёт статья: „Успехи ислама«. Успехи эти видятся в том, что во всех странах света являются новые защитники и последователи магометанства. Удивляться этому нельзя было уже давно, ибо магометанство сила великая, посему неудивительно, что оно всегда покоряло многие сердца, чуткие к тем обольщениям, которые давало и даёт многим магометанство.

Но вот чему можно удивляться, а именно рассуждениям Царгаса, автора статьи. Он находит, что магометанство близко к христианству, причём выражается так: „Религия Христа, основанная на бесконечно великом идеале любви к ближнему и всему живущему, и религия Магомета, провозглашённая на основах справедливости, при сопоставлении сущности находятся в гармонической согласованности между собой, служа одним и тем же высшим задачам страждущего человечества». Здесь всё построено на красных, но не справедливых словах, ибо, в сущности, христианства и магометанства нет не только гармонической согласованности, но и никакой. Христианство проповедует любовь, говоря: „больше сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит задруги своя“ (Ин.15:13). И ещё: «любите враги ваши, благословляйте клянущих вы, добро творите ненавидящим вас“... (Мф.5:44)

А магометанство говорит: „когда встретитесь с неверными, то ссекайте с них головы“ (Коран 47, 4). А против всех прочих Коран предписывает всегда действовать неприязненно: „делайте засады, осаждайте их, убивайте“ (9, 5).

Обходя это явное противопоставление, автор ссылается на справедливость. Но какая же справедливость может быть между убивающими и убиваемыми, притесняющими и притесняемыми? Посему, в словах автора можно видеть злую насмешку об общем служении христианства и магометанства задачам страждущего человечества. Да, разве в том магометанство послужило человечеству, что миллионы его заставило страдать, а христианство искуплять от сих страданий, через крестовые походы и другие экспедиции, бывшие для избавления многих от магометанского ига, которое отяготело над многими христианскими народами.

А. Н.

На эту тему можно говорить только с – величайшей осторожностью. – И мы постараемся быть вполне внимательными к тем святым чувствам, которые у многих русских и у всех православных инородцев вызывает великое имя Ник. Ив. Ильминского.

Да, – всё, что сделано основательно и прочно в деле христианского просвещения инородцев, – всё за последнее время сделано Ильминским.

Да, – это он спас великое наследие святителя Гурия от полного расхищения волками иноверия и возвёл просвещение инородцев в систему и доказал всем государственную важность её применения.

Наконец – он, Н. И Ильминский, сумел покорить себе лично сердца православных инородцев и заставил их через доверие к нему полюбить сознательно и православную Русь, сделал их участниками семейной жизни русского народа; он открыл инородцам дверь в русское сердце и наоборот познакомил русских с обширным миром приволжских инородцев.

Но замечательно, что вся „система Н. И. Ильминского“ во всей её стройности и полноте почти нигде и не осуществлялась и даже не осуществляется доселе. Напр. Ильминский писал, что „для направления (деятельности) священников из инородцев – было бы полезно учредить окружных миссионеров-благочинных с высшим академическим и миссионерским-образованием». (Из переписки об уд. инор. св. служ. должн.).

И замечательно, что даже великий почитатель Ильминского Обер-прокурор свят. Синода К. П. Победоносцев не исполнил этого пожелания Ильминского, и до сих пор громадное большинство инородческого духовенства предоставлено всецело самому себе... Разумеется, у них могут быть и недоумения, и ошибки; эти ошибки требуют немедленного исправления, иначе они могут повлечь к большим несчастиям в миссионерском деле, и несть помогаяй! И неоткуда ждать помощи! И гибнет дело инородческого просвещения... Но виновата ли в том глубокая и продуманная во всех подробностях система Н. И. Ильминского? – Конечно, нет; и его обвинять в современных наших миссионерских злоключениях не возможно по всей справедливости: виноват в этом не Ильминский, а те власть имущие и имевшие, кто делает ощупью как впотьмах, то дело, которое требует строжайшего к себе внимания.

Но главное в этой системе Ильминского было то, что она была жизненна, что отвечала на все запросы сердечной и рассудочной жизни инородца, и в своё время была безупречна, и поскольку она применялась на деле, и насколько она была верна теоретически и выдерживала всякую критику. Вот как кратко изложил сущность этой системы ученик и сотрудник Ильминского С. В. Смоленский.

„Система Ильминского захватывала к совместной деятельности многих людей из ведомства св. Синода, Министерства Нар. Просвещения, Православного Миссионерского Общества, равно и всех Казанских братчиков; это был, так сказать, первый этаж системы; во втором этаже работали сотни провинциальных деятелей до учителей включительно; в третьем этаже помогали делу сами благодарные обруселые инородцы».

Так характеризует систему Н. И. Ильминского ближайший его сотрудник и искренний почитатель.

Но Ильминский выстроил, выражаясь языком С. В. Смоленского, два первых этажа. Он объединил три ведомства, доказал необходимость совместной работы в избранном направлении и вызвал к деятельности и воспитал целое поколение тружеников. Этим он буквально отстоял, как на пожаре от огня, крещёно-татарское население от поглощения магометанством. Но до третьего этажа Ильминский своего здания не довёл, – не дожил до него! Обруселых, благодарных инородцев в качестве помощников он ещё не имел. Они были его мечтой, они были последней, заветной целью его жизни и деятельности, но... он до них не дожил. Эти плоды его деятельности при нём стали только ещё появляться, а возросли и возрастают только теперь – через 10–15–17 лет после его кончины.

Но этим его питомцам, что ныне даёт жизнь? И похожа ли эта нынешняя жизнь хоть сколько-нибудь на ту, что была во время Ник. Ив. Ильминского? Нынешняя „свобода совести», с десятками татарских газет, с явной и тайной религиозной и политической окраской, с сотнями пропагандаторов „объединения тюрков», с финансовой организацией отпадения крещёных инородцев в магометанство, – всё это только предчувствовал великий прозорливец Ильминский, он этого боялся и – счастье его, что не дожил, а то уж очень ему было бы тяжело! А теперь-то и нужна его помощь: его мощный голос и его великие знания теперь-то и сослужили бы великую службу, когда ему пришлось бы работать уже в „третьем этаже», т. е. с его учениками „благодарными, обруселыми инородцами, пользуясь уже их помощью.

* * *

Является теперь вопрос, как он стал бы действовать, что он начал бы делать? Это вопрос, конечно, очень спорный; но нет сомнения, что Ильминский, великий организатор, постарался бы дать этим „обруселым инородцам» живую и жизненную организацию, которая сохраняла бы всё внутреннее одушевление каждого отдельного деятеля и поддерживала его. Этой-то самодеятельности Ильминский и искал, её он и хотел воспитать и, разумеется, о сохранении этого дара Божия и позаботился бы... Но как? – Конечно, около Церкви, ибо более искреннего сына Церкви, чем Ильминский, трудно найти теперь среди мирских людей. Но в каких формах создались бы церковные организации у Ильминского? Какими бы они вышли из его рук?

Ответ может быть один: это были бы общества, кружки, союзы и т. п. – наиболее жизненные и потому наиболее целесообразные. – Поэтому мы и пребываем в глубоком убеждении, что ныне должна осуществляться во всех подробностях вся просветительная система Н. И. Ильминского, но она должна быть дополнена тем, что она собою предполагает, местными, одушевлёнными приходскими кружками, действующими или под руководством священников или учителей. Назначение их будет охранительное, но только при их наличности можно будет говорить об активной миссионерской деятельности.

Церковник.

II глава

(Продолжение)⁶⁰.

Одновременно с ранним распространением идолопоклонства, всё-таки по всей Аравии осталось живо сознание о Едином Истинном Боге. Шагристани, говоря об этом, даёт нам длинный список местных божеств, а также обычаев, сохранённых Пророком: одни из арабов отрицали как будущую жизнь, так и Творца, тогда как некоторые иные признавали и то и другое⁶¹. Он упоминает о целом ряде богов отдельных племён, обозначает имена и местонахождение одиннадцати из них, включая Оззу Корейшитов, Гобала возвышавшегося над Каабой и т. д.; называет ангелов, гениев и небесные тела, которых обожали Сабеи.

Далее нам сообщается о различных обычаях, распространённых среди арабов-язычников, из которых некоторые удержались в исламе, как например родственные ограничения в браке, хадж к Каабе с различными его обрядами, посещения Сафы и Мервь, бросание камней в Вади-Мина, омовения и другие второстепенности. Очень схожи и свидетельства Ибн-Исака и Сират-аль-Расуль о том, что не смотря на идолопоклонство, в которое арабы впали, потеряв веру Авраама и Исаака, они тем не менее, среди всего этого, никогда не забывали великого Бога, превосходящего всех другим богов. Так при новолунии, Бени-Кенана и Корей-шиты громко восклицали: „Лаббейк, Аллах Лаббейк! ты не имеешь соучастника и управляешь всем“, – выражая этим признание единства Того к кому они взывали; и даже, когда они соединяли своих идолов с Всевышним в поклонении, они всё же ставили их в подчинение к нему.

Единство следующим образом выражено в Коране: „Действительно, Господь ваш есть Бог, который сотворил небеса и землю в шесть дней, потом воссел на престол, чтобы управлять своим созданием Ходатаем пред Ним может быть кто-либо только по Его изволению. Бог есть Господь ваш, Ему поклоняйтесь. Ужели не будете рассудительны?» (Сура 10, 3.) Из всего этого усматривается, что пока арабы вплоть до времени Пророка чтили идолов, они поступали так, глядя на них, как на посредников между ими самими и, великим Богом, считаемым ими наивысшим. Истина эта так была хорошо известна в собственной семье Магомета, что его отец и дядя носили имена: Абдалла и Обейдалла; – ал – (аl), как мы уже видели, значит Единый. Отсюда мы убеждаемся, что Единство было признано задолго до посланничества Пророка, также, как и различные обычаи в Мекке, которые и до сих пор ещё в постоянном употреблении.

Обрезание тоже совершалось издавна, как мы узнаем из послания Варнавы, написанного приблизительно спустя два века после Рождества Христова. Вследствие нахождения множества идолов вокруг Мекки⁶², конечно, немногого вдохновения требовалось, чтобы доказать, как лживо было всё это верование, и задача эта была хорошо исполнена Магометом.

В то время, как были удержаны так многие из древних мест поклонения, обряды и обычаи, сохранилось только одно, почти идолопоклонническое, обыкновение,–именно целование Черного Камня, которому тогда поклонялись, как будто он был небесного происхождения; этот обычай был так любим народом, что его нельзя было воспретить и действительно он всё ещё соблюдается.

Итак, в заключение мы находим, что первый источник Корана и предания заключался в понятиях и религиозных повериях, существовавших вокруг Магомета.

И мы не знаем иного ответа относительно принятия их, как тот, что они были сочтены существовавшими во времена Авраама и потому были продолжены Пророком. Заметим, хотя нам говорится в Торе, что учение о Единстве, также как и обрезание, были во времена Авраама, – однако в Священном Писании мы не находим упоминаний, ни о Мекке, ни об обходах вокруг Каабы, ни о Чёрном Камне, ни о других святых местах и пр.; и не может быть никакого сомнения, что всё это было постепенным созданием идолопоклонников и не имело какой бы то ни было связи с верой и догматами патриарха Авраама.

Интересно также отметить, что некоторые стихи Корана без сомнения были взяты из поэм, предшествовавших принятию Магометом его пророческого служения, в доказательство чего приводятся два отрывка из Семи Моаллакат Имруль Кайса и др., в которых встречается несколько стихов из Корана, как напр.: „Настал час и луна разделилась».⁶³ Это было обычаем того времени, что поэты и ораторы вешали свои сочинения на Каабу; и мы знаем, что Семь Моаллакат таким образом были выставлены. Рассказывают, что Фатима, дочь Пророка, проходя однажды повторяла выше приведённый стих. И вот как-то раз она встретила дочь Имрауль-Кайса, которая воскликнула: „О, это то, что твой отец взял из одной из поэм моего отца и называет чем-то, что снизошло к нему с небес»; этот рассказ повторяется среди арабов и до настоящего времени.

Соотношение между стихотворениями Имрауль-Кайса и Кораном так очевидно, что мусульманину ничего другого не остаётся, как утверждать, что они существовали вместе с последним в Небесной Скрижали от вечности! Но что же он тогда скажет? Что слова эти были взяты из Корана и вошли в поэму – т. е. вещь невозможную. Или что сочинитель их на самом деле был не Имрауль-Кайс, а кто-то другой, имевший дерзость, после появления Корана, привести их у себя так, как они теперь помещены; – вещь довольно трудно доказуемая!

Заканчивая эту главу, мы не встречаем затруднения утверждать с полной уверенностью, что обычаи, обряды и верования древних арабов составили один из самых главных источников Корана.

(И с а б а т г).

В конце прошлого года появилась на татарском языке книга Исабат, т. е. Достижение, написанная имамом Гафуровым, живущим в г. Бузулуке. Эта книга разделяется на две части в первой говорится о жизни Мухаммеда, а во второй о Коране. Краткое содержание Исабата таково:

Мухаммед достиг своего величия не потому, что был посланным от Бога пророком, а благодаря тому, что был ловким человеком и смелым политиком.

Дед Мухаммеда Абдул Мутталиб полюбил своего внука и пожелал оставить его после себя родоначальником (шейхом). К этому и готовили мальчика. Ему внушалось, что он надежда знаменитого рода. Выросши – Мухаммед понял, что он не может выделиться среди других родоначальников, если ему не удастся поставить себя центром внимания своих соплеменников. А в это время арабские племена ожидали появления нового человека, который бы поднял их от религиозно-нравственного и экономического упадка. Этим-то настроением своих соотечественников и воспользовался Мухаммед.

По смерти деда он перешёл к дяде своему Абу-Талибу. Здесь уже окружающие его арабы открыто высказывали предположение, не он-ли ожидаемый пророк.

Женитьба на богатой вдове дала возможность Мухаммеду свободно отдаться размышлению о своём деле, не заботясь об отыскании себе куска хлеба. В это время пророк знакомился с прежними откровениями бывших до него пророков. Это принесло ему громадную пользу. К этому времени относятся первые, так называемые, откровения Мухаммеда. Понятие об откровении, как непосредственном сообщении Бога пророку, имам Гафуров не признаёт. Мухаммед, говорит он, всё получал во сне и потом передавал народу, как слово Божие. Эти-то сновидения последователи его и называют откровениями.

Получив первое откровение (Увсура), Мухаммед проповедует основной догмат: нет Бога, кроме Бога, и Мухаммед – пророк Его, хотя этих слов в этом откровении и не было. По смерти Хадиджы и Абу-Талиба Мухаммед лишился своих защитников, потому он и не мог распространять своё учение и увеличивать число своих последователей; тогда он решил заняться политикой – организовать, общину. Выбор места, где можно было бы приложить свои планы к делу, пал на Медину.

Наши мусульмане думают, что все дела и все слова Мухаммеда нам известны. На самом деле, это далеко не так. Если-бы написать всё то, что делал и говорил Мухаммед с Абу-Бекром, то пред нами открылись-бы любопытные тайны.

В 40 гл., напр., Гафуров говорит, как получались откровения, в которых давались ответы на запросы времени: сначала Мухаммед осведомлялся о мнениях по затронутому вопросу, советовался с окружающими его людьми и потом уже объявлял народу своё решение, как откровение Божие.

Чем же объясняется быстрое распространение ислама?

По Гафурову, это объясняется в теоретическом отношении согласием основного учения со взглядами арабов, а в практическом – организацией политической единицы – общины.

– Эта книга вызвала большое волнение среди мусульманского духовенства. Часть Оренбургского, Каргалинского и Казанского духовенства обратилась с жалобой в Оренбургское Магометанское Духовное Собрание на этого еретика. Духовное Собрание рассмотрело все жалобы и обвинило Гафурова в том, что он резко и неправильно отзывается о пророке Мухаммеде.

24-го сего января состоялся суд над автором Исабата. Присутствовало всё Духовное Собрание в полном составе. Два члена и ахун 1-й мечети гор. Уфы (Абугильдин) произнесли обвинительные речи, в которых приводились выдержки из Исабата и указывалось на их противоречие с учением шариата. Выслушав обвинение, Гафуров выразил своё раскаяние пред собранием в таких словах:

В моей книге оказались ошибки, вредные для народа. Особенно это ясно обнаружилось, когда начала протестовать часть духовенства. Поэтому крайне сожалею об издании такой книги и чистосердечно раскаиваюсь: все ошибки и неправильности беру обратно. Возлагаю на себя обязанность уничтожить оставшиеся экземпляры. Клянусь не издавать в будущем, как первой книги (история жизни, пр. Мухаммеда), так и второй (разбор Корана). – С полной покорностью прошу прощения грехов, в которых я сознался.

Духовное Собрание, выслушавши обвинение и раскаяние, постановило: сделать строгий выговор Гафурову, ввиду его раскаяния, дело прекратить и оставить его (даже?) в должности имама хатыка г. Бузулука.

А. Кремлев.

В книжном складе при Братстве Св. Гурия (Казань, Спасо-Преображенский монастырь) продаются следующие издания:

1) Лихолетье в жизни инородцев Приволжского края. Епископа Андрея. Казань, 1909 г. Цена 3 рубля членский взнос в Братство Св. Гурия. 2) Рассказы из Русской Истории, на вотском языке. Казань, 1908 г. Цена 25 коп. 3) Рассказы из Русской Истории, на черемисском языке. Казань. 1908 г. Цена 25 коп. 4) Черемисские святыни с. Щапов, Царевококшайского уезда. Н. А. Спасского. Казань, 1909 г. Цена 3 коп. 5) Коран ней икянне айтеу. На крещёно-татарском языке. Казань, 1909 г. Цена 3 к. 6) О силе крестного знамения. На русском и черемисском языках. Казань, 1909 г. Цена 2 коп. 7) То же. На русском и крещёно-татарском языках. Казань, 1909 г. Цена 2 коп. 8) О пропаганде ислама путём печати. Свящ. С. Багина. Казань, 1909 г. Цена 25 коп. 9) Беседа с магометанами. Свящ. С. Багина. Казань, 1909 г. Цена 5 коп.