Римский период

Предполагают, что родным городом поэта была Калагурра, о которой он сам говорит в поэтическом цикле Peristephanon («О венцах») (4.31): «Наша Калагурра». При жизни Пруденций не был известен как поэт, он был чиновником и занимал довольно высокие государственные должности. Лишь в преклонном возрасте, выйдя в отставку, он решил издать свои сочинения. Ему шел пятьдесят седьмой год. В стихотворном предисловии к сборнику стихов Пруденций объясняет свою мотивацию: он хочет послужить Богу поэтическим даром. В лучших списках сочинения расположены в следующем порядке: Cathemerinon («Гимны на каждый день»), «О Троице», Apotheosis («Учение Божие»), Hamartigenia («Происхождение греха»), Psychomachia («Битва души»), две книги «Против Симмаха», «Святого мученика Романа речи против язычников», Peristephanon («О венцах»), эпилог. Логика композиции ясна: это восхождение христианина по ступеням духовного совершенствования: от обычного молитвенного правила через познание догматики и аскетики, через борьбу с грехом в собственной душе – к защите веры, сначала словом, потом – делом.

Лирический цикл «Перистефанон» отражает высшую точку этого восхождения. Цикл изначально включал в себя, по-видимому, двенадцать стихотворений. Позднее к нему же была отнесена поэма о св. Романе и надпись в калагуррском баптистерии (Perist.8). Пруденций перерабатывает существующие жития святых, почитаемых как на Западе, так и на Востоке. Заметное место в его цикле занимают повествования о соотечественниках, испанских святых: это страдание мц. Евлалии Меридской, гимн в честь восемнадцати мучеников из города Цезаравгусты (Сарагосы), страдания мч. Викентия (Винценция) и сщмч. Фруктуоза Таррагонского. Пруденций демонстрирует великолепное владение классическими стихотворными размерами, не уступая в этом искусстве Горацию.

Двоицы святой на небе имена начертаны,¹²⁶

Сам Христос туда вписал их золотыми буквами,

На земле ж Он их отметил знаками кровавыми.

Счастлива земля иберов,¹²⁷ завладев наградою!

Бог почел ее достойной сохранять останки тех,      5

Чьих телес она могла бы стать гостеприимицей.

От заклания двойного жаркий дождь кропил ее.

Сам песок чтут поселенцы, славной кровью политый,

Подношенья по обету принося с молитвами.

И конечно, не забыто место чужеземцами,      10

Ведь предательская слава обежала круг земной,

Возвестив, что здесь почиют мира покровители.

И ничьи не остаются тщетными прошения.

С осушенными слезами, с радостью великою

Тот уйдет, кто с чистым сердцем к их прибег предстательству.      15

Такова о нас забота скорых в заступлении,

Что от слуха их и шепот тайный не укроется,

Все мольбы они возносят ввысь, к Царю Предвечному.

И тогда дары на землю щедро изливаются,

Исполняются моленья врачеванья чающих:      20

Никогда Христос не презрит просьбы исповедников,

Исповедников, которых не страшила смерть сама,

Чье свидетельство о Боге кровью подкрепляется,

Кровью – да! – но невечерний свет им стал наградою.

Смерть такая вожделенна, для мужей славна она:      25

He отдать в добычу тело старости болезненной,

Но стяжать победу смертью, меч насытив вражеский.

Дело славное – сраженным быть мечом гонителя!

Ран отверстья открывают нам врата небесные,

Дух в источнике багряном чисто омывается.      30

Нуждам не чужды солдатским были прежде воины,

Те, кого призвал Спаситель на служенье вечное,

Доблести, к войне привычной, бой духовный предстоит.

Стяги Цезаря оставив, избирают крестный знак,

И, привыкши лютых змеев видеть на полотнищах,      35

Древо им предпочитают, змея сокрушившее.

He желают больше копья в длани доблестной носить,

Окружать канавой лагерь, стены бить таранами.

Обагрять убийством руки и резней неправою.

В те поры над всеми правил мира князь безжалостный.      40

Принуждал Израиль новый он ко алтарям идти,

Строй Христов покинув, черным идолам прислуживать.

He стеснить свободу злобе, опоясанной мечом,

He пугают веру крючья и секиры, и бичи,

Придает ей силу духа ко Христу влечение.      45

Брошенным в темницу шеи отягчает груз оков,

А на форуме мучитель в пытках упражняется,

Истину в вину вменяет, заграждает ей уста.

Усеченная железом, доблесть наземь рушится,

На костре печальном пламя пьют уста невинные,      50

Сладко в пламени погибнуть, сладко под мечом упасть.

Здесь огонь любви Христовой воспылал в сердцах святых,

Братьев двух, которых прежде связывало дружество.

И стоят они, готовы грудью встретить свой конец,

Будь то обоюдоострый меч, иль пытки пламенем      55

После долгих бичеваний плетью или прутьями,

Будь то львов и леопардов зубы, тело рвущие.

«Нам ли рабствовать маммоне? Мы – Христа служители,

Образ Божий в сердце носим, дел мирских чуждаемся,

Да не будет огнь небесный смешан с дольним сумраком!      60

Хватит с нас того, что наших дней рукописание

Всех долгов хранит уплату цезаревых – Цезарю.

Время Богу воздавать, что Богу причитается.

Прочь ступайте вы, трибуны со знаменоносцами!

И награды¹²⁸ унесите, те, что кровью добыты!      65

К службе ангельской высокой мы отныне призваны.

Там начальствует Христос над белыми когортами,

Высший трон Он занимает, судит мерзостных богов,

Да и вас, богами гнусных чудищ именующих».

Так сказавши, предаются на мученья воины,      70

Руки скручивают крепко им и вяжут путами,

Цепь из прочной стали шеи натирает звеньями.

О, безмолвное забвенье молчаливой древности!

Угасает наше знанье, завистью погублено.

Некогда слуга безбожный уничтожил записи,      75

Чтоб из памятливых свитков время просвещенное

He узнало год и повод, и сам вид мучения,

И, воспевши гимн хвалебный, не увековечило.

Впрочем, το лишь утаило древности молчание,

Отрастить они успели ль в заключенье волосы,      80

И какой украшен болью их триумф торжественный.

Слава ж их не увядает, не подвластна старости,

Их дары, взлетев высоко, унеслись по воздуху,

Указуя путь на небо, ныне всем открывшийся.

Одного кольцо, знак веры, поднялось на облаке,      85

А другой убрус оставил с отпечатком уст своих, –

Подхватил их вольный ветер и унес в надмирный свет.

Злата блеск растаял в солнце на пути к оси земной,

Плат же белый виден долго был еще на воздухе,

Наконец, поднявшись к звездам, так же он пропал из глаз.      90

Весь народ увидел это, увидал и сам палач,

Побледнел, как смерть, и замер с занесенною рукой,

Но, чтоб славы не лишать их, довершил меча удар.

Знаешь ли, васконов¹²⁹ грубых косное язычество,

Сколь святую кровь пролило заблужденье лютое?      95

Знаешь ли, что возвратился к Богу дух закланных жертв?

Посмотри, сколь явно злые бесы покоряются,

Те, что волчьими зубами рвут сердца немудрые,

Удушают мысль и в чувствах тайно поселяются.

Так бывает с бесноватым, силой вражьей скованным,      100

Пеной брызжет он, очами зыркает кровавыми,

Чая сбросить прегрешений груз, не им соделанных.

Вопль истошный раздается, хоть палач отсутствует,

Тело все в рубцах багровых, а бича в помине нет,

И на дыбу вздет несчастный путами незримыми.      105

Так и мучеников сила гнусного разбойника

Сотрясает, жжет и крутит, связывает узами,

И грабитель покидает душу, дав свободу ей.

Прочь бежит он от добычи, не вонзив зубов в нее,

И нетронутой оставив, в неприкосновенности.      110

Сам же пламенем пылает – ведь геенна дом ему.

Нужды нет повествовать мне здесь об исцелениях,

Как в иссохшие суставы силы возвращаются,

Как сменяется румянцем бледность малокровная.

Это все явил Спаситель, по великой милости,      115

Одарив наш град мощами мучеников доблестных,

И хранят они всю область, где течет река Ибер.

Встаньте ж, матери, воспойте за детей дарованных,

Пусть поют хвалу супруги за спасение мужей,

Пусть царит святая радость, день да будет праздничным!      120

Славного рода отпрыск, Евлалия¹³¹

В смерти еще славнее соделалась.

Город Эме́риту дева чистая,

Где рождена была и воспитана,

Ныне мощами хранит любовно.      5

Близко от места ее убиения

Мощи почиют ныне преславные.

Городом может она и народом

Смело гордиться, но все ж более –

Девства венцом и кровью пролитой.      10

Лет ей исполнилось лишь двенадцать,

Трижды четыре зимы прожила она,

Но устрашила своих мучителей,

He испугавшись костра трескучего,

Муки сочтя наградой сладостной.

В ней и прежде виделись явные

Знаки стремленья к престолу Отчему.

Нет, не о брачном мечтала ложе!

С детства чуждалась игр младенческих

И не умела играть в игрушки.

Бусы янтарные ей не нравились,

Роз красота заставляла плакать.

Взором сурова, скромна походкой,

В возрасте самом нежном, девичьем,

Мудростью старцам уподоблялась.

Но разразилось тогда гонение

Против служителей Господних.

Повелевают рабам Христовым

Ладан возжечь и печень кровавую

В жертву богам принести смертоносным.

И возмутилась духом Евлалия,

Сердцем суровым и помышленьем.

В бой за Христа готова ринуться,

Гневом дыша священным, женщина

Вызов бросает мужскому оружью.

Но попеченьем мудрым родительским

Дома сокрыта юница пылкая,

В уединенье сельском, вне города,

Чтобы, священной любовью движима,

He устремилась навстречу смерти.

Но не стерпев спокойствия мирного,

Как малодушного промедленья,

Ночью тайком она вышла из дома,

И, отворив ворота тяжелые,

В путь пустилась по бездорожью.

Через кустарник и терний заросли,

Ноги свои, пробираясь, изранила,

Ангельский хор сопутствует деве,

И, хоть безмолвна ночь зловещая,

Свет небесный ее направляет.      50

Праотцев сонму так путь указывал

Огненный столп в пустыне безводной,

И, рассекая густые сумерки,

Ночь озарял сияющим факелом,

Светом ночной побеждая хаос.      55

Так и дева благочестивая,

Ночью отправившись, день заслужила,

He поддалась она власти мрака,

Царства Канопские¹³² покидая

И пролагая путь над звездами.

60

Бодренным шагом и торопливым,

Много миль пройдя до того, как

Светом зари восток осветился,

Рано пришла она к месту судилища

И, не пугаясь фасций¹³³ множества,      65

Так сказала: О, что за безумье

Души губить, ввергая в бездну их?

И сердца свои недальновидные

Так разбивать о камень утесов,

И отрицать Вседержителя Бога?      70

Ищете вы, о жалкое воинство,

Род христианский? Я перед вами!

Я ненавижу служенье демонам,

Идолов я попираю ногами,

Бога лишь чту устами и сердцем.      75

Феб, Венера, Исида – ничтожны,

Максимиан¹³⁴ же еще ничтожней.

Те – потому что они рукотворны,

Этот чтит дела рук человеческих.

Вместе ж и он, и они ничтожны.      80

Максимиан – хозяин богатства,

Сам же при этом камней служитель.

Пусть божествам своей главою

Сам клянется, себя посрамляя,

Но для чего благородных мучит?      85

Добрый вождь, судья выдающийся,

Он проливает кровь неповинную

И над телами святыми глумится,

Внутренности несчастных терзает,

Радуясь крестным страданьям верных.      90

Что же, мучитель, жги, выкручивай,

И рассекай сочлененное глиной,

To, что непрочно, легко ломается,

Но не проникнуть боли глубже,

Дух да не будет сломлен муками».      95

Этими разъяренный словами,

Претор¹³⁵ взревел: «Хватай безрассудную,

Ликтор,¹³⁶ предай ее на мученья!

Знает пусть силу богов отеческих,

Тяжесть власти державной принцепса.      100

Но предпочел бы я вместо убийства,

Если возможно, тебя образумить,

Девка дерзкая и строптивая!

Ты смотри, сколько радости в мире,

Что сулят тебе почести брака!¹³⁷      105

Дом сотрясается твой от рыданий,

Вся родня льет слезы горючие,

С ними вместе вся знать городская:

Час твой закатный утром наступит,

Брачный чертог для тебя потерян.¹³⁸      110

Что ж, златую пышность Юпитера

И благочестие наших старцев

Ты не почтишь? О, ты опрометчива!

Вот уж готовы пыток орудия,

Смерти мучительной и позорной:      115

Может, главу мечом отсекут тебе,

Может, звери тебя растерзают,

Иль, запаленная дымным факелом

Горе родным принеся и слезы,

Ты рассыплешься пеплом горячим.      120

Трудно ль, однако ж, спастись от мучений?

Только изволь взять горсточку соли,

Пальчиком к ладану прикоснуться,

Сделай это, милая девочка,

И опасности как не бывало!»      125

Дева в ответ ни слова не молвила,

Только плюнула в очи тирана,

И, опрокинув богов фигурки,

Весь фимиам по земле рассыпала

Вместе с мукой и ногой растоптала.      130

Тотчас два палача ее вяжут,

Грудь терзают деве безжалостно,

Рвут ей плоть когтями¹³⁹ железными,

С двух сторон, до костей пробивая,

Раны меж тем считает Евлалия:      135

«Имя Твое на мне начертано¹⁴⁰,

Господи, как читать его сладостно!

Буквы Твою возвещают победу.

Кровь, порфире царской подобная,

Имя Твое возглашает святое».      140

Так без плача и без стенания

Пела она твердо и радостно,

Нет в душе страдания горького.

Тело, кровью свежей политое,

Словно омыл горячий источник.¹⁴¹      145

Вот и последнее мучение:

Нет, не сплетений обнажение,

И не сдирание кожи клочьями, –

Пламя светильников поднесенных,

Ей бока опаляет и лоно.      150

Волосы пахнут, огнем объятые,

Вниз по плечам на грудь ниспадая,

Чтобы покрыть стыдливость стыдливую,

Честь девическую покровом,

Сверху донизу тело окутав.      155

Пламя трескучее рвется к лику,

И от волос объемлет голову.

Вот уже вся как язык она огненный!

Дева, стремясь умереть поскорее,

Пьет устами пламя палящее.      160

Вдруг порхнула из уст девических,

Снега белее голубка чистая,

Ввысь устремилась, на небо, к звездам.

Был это чистый дух Евлалии,

Млечно-белый, быстрый, невинный.      165

Никнет глава с отшествием духа,

Тихо пламя костра умирает,

Тело без жизни в мире почиет,

Дух в эфире парит, ликуя,

И устремляется к вышним храмам.      170

Видел и сам мучитель птицу,

Что из уст девичьих порхнула,

И, онемевший, ошеломленный,

Бросился прочь от своих деяний.

Также и ликтор бежал в испуге.      175

Вдруг настает ледяная стужа,

Снег покрывает замерший форум

И покрывает Евлалии тело,

Что под открытым лежало небом,

Словно плащом полотняным белым.

180

Прочь отойди, любовь людская,

Та, что в последний путь провожает!

Прочь отступи, обряд печальный!

Сами стихии по воле Божьей,

Службу последнюю деве служат.      185

Ныне гробница в граде Эме́рите,

Славной колонии Веттонии,

Где река многоводная Ана

Быстро струится и бурным потоком

Зеленоватым дворцы омывает.

190

Здесь, где мрамором великолепным

Разных пород, привозным и местным,

Атрий благой украшен богато,

Чтит земля святые останки,

На благосклонном покоя лоне.      195

Сверху червонным мерцает золотом

Весь потолок, богато украшенный,

Пол резными выложен плитами,

Скажешь, луг под ногами раскинулся,

Алые розы цветут повсюду.      200

Рвите ж пурпуровые фиалки!

Крокусы пламенные сбирайте!

Много растет их зимой плодовитой.

Теплый лед полям не преграда,

Чтоб корзины цветами наполнить.      205

Эти дары с листвою свежей

Ей принесите, девы и юноши!

Я же свои сплету вязеницы,

Стих написав дактилическим метром,

Пусть и неброский, но все же праздничный.      210

Так почитать подобает останки,

Здесь, на останках, алтарь воздвигнут,

Дева ж сидит у ног Господних,

Взор устремив к своему народу,

И благосклонно внимает песне.      215

Мучеников мощи в одной гробнице¹⁴³

Дважды девяти почивают с миром.

Дивным этим чудом владеет город

Цезаравгуста.¹⁴⁴

Ангельский собор населяет кров сей,      5

И, дары Христу вознося на лоне,

Крепко дом стоит, не страшась крушенья

Хрупкого мира,

Дня, когда Господь наш грядет на землю,

Чтоб судить судом племена земные,      10

Облаком одетый и потрясая

Огненной дланью.

И тогда Христу поспешит навстречу,

Драгоценный дар свой неся любовно,

Каждый град и каждая весь, лелея,      15

Кто что имеет.

Карфаген тогда африканский мощи

Принесет твои, Киприан речистый,¹⁴⁵

Кордуба – Ацискла с Зоэллом; с ними

Трех увенча́нных.¹⁴⁶      20

Ты же диадему с тремя камнями,

Принесешь Христу, Тарракон¹⁴⁷ преславный,

Родина святых. Диадема эта –

Дар Фруктуоза.

Он же в ней сияет срединным камнем,      25

По бокам сверкают еще двойные

Яхонты, и пламя дрожащим светом

В них полыхает.

Малая Герунда свой дар богатый –

Феликса святого представит мощи.                                     30

Наша Калагурра – двоих питомцев

Высокочтимых¹⁴⁸.

Бархинон поднимется с Кукуфатом,

А Нарбон похвалится славой Павла.

Арелат могущественный – тобою,                                     35

Верный Генезий.

Лузитанский град,¹⁴⁹ меж иных цветущий,

Пепел принесет досточтимой девы,¹⁵⁰

На алтарь возложит его, как будто

В руки Христовы.

40

Будет рад Комплут принести Владыке

Дар двойной, взлелеянный им на лоне:

Кровь святого Юста, и вместе с нею

Пастора мощи.

Тингис, массилийских¹⁵¹ царей гробница,      45

Славится останками Кассиана,¹⁵²

Чей священный пепел явил народам

Иго Христово.

Так представит мучеников Владычных

Каждый град в залог нерушимой веры.      50

Где один прославился, где-то трое,

Где-то и больше.

Ты же восемнадцать представишь разом,

О Христе ревнуя, Цезаравгуста,

Увенчав главу золотой оливой,      55

Знаменьем мира.

Ты одна ко Господу столь великий

Мучеников полк привела, ликуя,

И, преизобилуя благочестьем,

Светом сияешь.

60

Превзойти тебя нелегко, – пусть даже

Многолюдный град назовут пунийцев,¹⁵³

Или восседающий на престоле

Рим величавый.

Про́литою кровью врата омыты,      65

Род бесо́в лукавых навеки изгнан,

Освященный град неподвластен боле

Сумеркам мрачным.

Нет теней пугающих в закоулках,

Пагуба не может вредить народу,      70

Городом всецело Христос владеет,

Царствуя всюду.

Скажешь: в том заслуга святой отчизны,

Сонм откуда мучеников восходит

В небо, словно в тоги одетой знати      75

Строй белоснежный.

Здесь исток победы твоей, Винценций,¹⁵⁴

Твой триумф готовил весь клир смиренный,

Здесь процвел Валериев род, священства

Славе причастный.

80

Сколько раз наш мир сотрясали бури,

Вихри ненасытные проносились,

Столько раз и храм этот был овеян

Их дуновеньем.

Все они, однако ж, служили славе      85

Мучеников наших, и возрастало

С каждою грозой их число, и крови

Множились токи.

Пусть тебе погибнуть вдали от дома

Было суждено, но росою крови      90

Разве не кропил ты и этой почвы,

Вещий Винценций?¹⁵⁵

Чтут тебя сограждане, словно здесь ты

Погребен под дерном в земле родимой,

И земля объемлет холмом могильным

Мощи святые.

Ты ведь наш, хоть где-то в земле далекой

Пострадал и предан чужой гробнице,

Ей даруя славу и брегу моря

Возле Сагунта.¹⁵⁶      100

Да, он наш и в нашей палестре веры

К подвигу ребенком себя готовил,

И, елеем доблести умастившись,

Вышел на битву.

Знал он, что хранятся вот в этом храме      105

Восемнадцать ваий победоносных,

И, отеческим соревнуя лаврам,

Рвался к победе.

И твои, Энкратия,¹⁵⁷ здесь почиют

Славные останки, свершений память,      110

Коими ты, мощная дева, дикий

Мир укротила.

Никому из мучеников продолжить

Жизнь свою в земле не случилось нашей.

Только ты одна, пережив кончину,      115

В мире осталась.¹⁵⁸

Ты живешь, и повесть своих мучений,

Ранами записанную на теле,

Иссеченной плоти доспех являя,

Нам сообщаешь.

120

Варварская ярость не пощадила

Ни клочка на нем, разымая члены,

Выпуская кровь. вырывая груди

Прямо над сердцем.

Смерть из этих пыток была легчайшей:      125

В ней отдохновенье от жгучей боли,

Лишь она смогла упокоить тело

Сном благодатным.

Но не скоро ты обрела свободу,

И пылала боль в рассеченных жилах,      130

Жизни средоточье пока питалось

Сякнущей влагой.

Хоть и отказал тебе в усеченье

Завистью объятый клинок, но все же

Свой венец ты полною заслужила      135

Мерой страданий.

Видим мы, что печени часть отторгли

Крючья палача, и холодной смерти

Часть тебя досталась еще при жизни

Недогоревшей.      140

Почести столь славной и небывалой:

Домом страстотерпицы стать живущей –

Посчитал достойной Цезаравгусту

Вышний Владыка.

Так воспой же чад своих, облеченных      145

В белые сенаторские одежды,

Град святой! Воспой же псалмы Оптату

Вместе с Луперком!

Восхваляй Сукцесса и Марциала!

Расскажи о славном конце Урбана!      150

Юлию пусть песнь вознесет, и с нею

Квинтилиана!

Публия пусть хор возвеличит в песнях,

О свершеньях пусть прогремит Фронтона,

О победах Феликса, о деяньях

Цецилиана!

Сколько славной крови Эвоций пролил!

Сколько Примитив побеждал в сраженьях!

Пусть живое слово триумф восславит

Твой, Аподемий!      160

И еще мужей четверых осталось

Имя вознести непокорным метром,

Сатурнинами коих именует¹⁵⁹

Древность седая.

Хоть и попирает стиха законы      165

К именам священным благоговенье,

He назвать ни суетной, ни греховной

Эту заботу.

Ведь немало требуется искусства,

Чтобы пред Христом прочитать святые      170

Имена, записанные до срока

В книге небесной.

День грядет, когда пред Отцом и Сыном

Ангел возгласит восемнадцать разом

Золотых имен, на которых твердо      175

Зиждется город.

К сонму древних также причтется дева,

Та, что оставалась живой по смерти,¹⁶⁰

И Винценций, тот, что отсюда родом,

Кровью и славой.      180

С ними также Гай – обойти молчаньем

Ни тебя нельзя, – ни тебя, Кременций!¹⁶¹

Оба вы уже во втором ристанье¹⁶²

Славу стяжали.

Оба, исповедав Христа, стояли      185

Твердо против рева толпы разбойной,

Оба вы почувствовали слегка лишь

Горечь мучений.

Вы теперь под жертвенником предвечным,

Будьте ж милосердны к паденьям нашим,      190

Вы, кого хранит всеблагая Матерь¹⁶³

Порфироносных!

Дайте же нам смыть благочестным плачем

Знаки с плит могильных над погребеньем

Радостной надежды на избавленье      195

От прегрешений!

Благородный град! Преклони ж колена

Пред святой гробницей, и скоро все мы

По стопам последуем их, воскресших

Духом и телом.      200

О, преблаженный мученик,¹⁶⁵

Сей день благослови: ведь он

Венец триумфа, крови мзду,

Тебе, Винценций, даровал,

Из мглы мирской тебя исторг,      5

Из рук судьи и палача,

Вознес тебя на небеса

И воссоединил с Христом.

Теперь ты в сонме ангельском

Блистаешь ризой светлою,¹⁶⁶      10

Рекой кровей омытою,

В свидетельстве бестрепетном.

Когда служитель идола

И страж закона темного

Железом и цепьми тебя¹⁶⁷      15

Склонить хотел к язычеству,

Сперва словами мягкими

Пытался он воздействовать, –

Так иногда с теленком волк

Играет, прежде чем напасть.      20

«Царь, – говорит, – вселенной всей,

Кому поручен скипетр,

Богов старинных чествовать

Велит, как это принято.

Вы, назаряне, слушайтесь,      25

Обряд оставьте дикий свой!

И камни, власти милые,

Почтите дымом жертвенным!»

На это возвышает глас

Винценций, алтаря слуга,      30

Левит, единый от семи

Столпов в дому Премудрости.¹⁶⁸

«Тобой они пусть властвуют,

Ты камни чти и дерево, –

Ты, мертвый, мертвым кланяйся      35

И будь у них понтификом.¹⁶⁹

Мы ж Богом исповедуем

Отца, Который создал свет,

И Сына Отчего, Христа, –

Вот, Дациан, Кого мы чтим».      40

И тот уже запальчивей:

«Как, – молвит, – жалкий, смеешь ты

Чернить словами дерзкими

Закон богов и принцепсов?

Закон святой общественный,      45

Которому весь род людской

Подвластен. He страшит тебя

Конец во цвете юности?

Приказ таков. Одно из двух:

Иль дерном¹⁷⁰ и куреньями      50

Алтарь почтишь, иль дорого

Заплатишь, кровь свою излив».

Немедля тот ответствует:

«Так действуй, коли власть дана,

Коль в силах. Что же до меня,      55

Тебе не повинуюсь я!

Вот наш ответ: есть Бог-Отец

И есть Христос. Знай, что Его

Мы слуги и свидетели.

Попробуй веру в нас убить!      60

Темницей, пыткой, крючьями,

Пластами раскаленными,

Последней мукой – смертною.

Все это нам – ристалище!¹⁷¹

О, ваша злая суетность!      65

О, недомыслье цезаря!

Да, право, ваши божества

Во всем вам соответствуют!

Резцом искусным созданы,

Иль выкованы в кузнице, –

He молвить им и не ступить,

Безгласны, слепы, немощны.

Им строятся святилища

Роскошные из мрамора,

Им в жертву приносимые

Волы слагают головы.

«Но есть ведь и у них душа».¹⁷²

– Да, есть! В грехах наставники,

Спасенья расхитители,

Лукавы, необузданны,

Они и подстрекают вас

Ко всякому нечестию,

Карать убийством праведных

И истреблять народ святой.

Они прекрасно знают все,

Что жив Христос и властвует,¹⁷³

И что вот-вот окончится

Их царствованье ложное.

Христова силой имени,

Мгновенно изгоняются

Из темных тайников плотских,

He боги – злые демоны».

Так обличал их мученик,

Судья ж, язычник, не снеся,

Воскликнул: «Загради уста!

He разглагольствуй более!

Заставьте замолчать его!

Сюда скорее, ликторы,

Помощники Плутоновы,

До свежей плоти жадные!      100

Ужо он руку претора,¹⁷⁴

И власть, злодей, почувствует!

Пусть знает, как над нашими

Святынями кощунствовать!

Ты мнишь, злодей, что лишь тебе      105

Тарпейской не видать скалы¹⁷⁵,

Что лишь тебе бранить дано

Сенат, и Рим, и цезаря?

Связавши руки за спиной,

Его на дыбу вздерните,      110

И помотайте там, пока

Суставы не рассядутся.

Потом взломайте грудь ему

Ударом сокрушительным,

Чтоб трепетанье печени      115

Виднелось сквозь прогалины».

Но воин Божий весело

Смеялся над приказами:

Что глубже не приемлет плоть

Тех крючьев окровавленных.      120

Из сил последних налегли

Мучители, круша его,

У них от утомления

Уж онемели ложа плеч.

А он казался радостным,      125

Взирал с челом безоблачным

И ясным оком, чувствуя

Тебя, Христе, вблизи себя.

«Что это значит? Стыд и срам!¹⁷⁶ –

Воскликнул Дациан, ярясь, –

Доволен, счастлив, весел он,

Палач куда печальнее!

Что толку в наказаниях,

И в казнях многочисленных,

В искусстве пыток, коль сейчас

Мы терпим поражение?

Ну, что ж, темницы выкормки,

Всегда неодолимые?

Рукам позвольте отдохнуть,

Чтоб мощь вернулась прежняя!

Пускай подсохнет в ранах кровь

И шрамы образуются,

Тогда вы вновь приступите

И вновь разбередите их».

На это отвечал левит:

«Коль псы утомлены твои,

Ты сам, искуснейший палач,

Им покажи, как действовать!

Ты научи их обнажать

Глубины скрытых полостей,

Сам погрузи в них пальцы рук

И пей потоки жаркие!

Но ты ошибся, если мнил,

Кровавый, что, терзая плоть,

На гибель обреченную,

Тем самым мне наносишь вред.

Есть тайный сердца человек,¹⁷⁷

Ему не повредит ничто,

Свободен, бодр и целостен,

Он непричастен бо́лестям.      160

To, что ты хочешь поразить

Со всею силой бешенства, – В

сего лишь глиняный сосуд,

Удобосокрушаемый¹⁷⁸.

И сколько б ни старался ты      165

Разбить иль раздробить его,

Тот, кто внутри, сильней твоих

Тиран, безумных замыслов.

Его попробуй сокрушить,

Его, необоримого      170

И бурям неподвластного,

Раба лишь Бога одного.

Так он сказал. И вновь его

Скрежещущими крючьями

Терзают. А судья в ответ      175

Змеиный испускает шип:

«Уж если невменяем ты

В своем упрямстве дерзостном

И божьими подушками¹⁷⁹

Высокомерно брезгуешь,      180

Тогда хотя бы выдай нам

Свои тома священные,

Рассадник мнений пагубных,

Чтоб их в огонь мы бросили!»¹⁸⁰

В ответ на это мученик:      185

«Каким таким грозишь огнем,

Злодей, священным книгам ты?

Скорее сам ты в нем сгоришь!

Отмстит за гибель книг святых

Меч пламенный вертящийся,¹⁸¹      190

Он мигом попалит язык,

Змеиным ядом на́литый.

Ты видишь пепел, памятник

Гоморрского нечестия?

Содома вечных похорон      195

Зола – свидетель истинный.

Все это, змей, тебе урок:

Тебя смолой кипящею

И жупелом окутают

Глубины преисподние».      200

Такою речью уязвлен,

Мучитель содрогается,

Бледнеет, багровеет он,

Глазами вертит в ужасе.

Затем, помедлив, отдает      205

Приказ: «Последней пыткою

Пусть будет мучим он: огнем,

И раскаленным угольем».

И тот стопой поспешною

К наградам устремляется,      210

Опережая в радости

Самих своих мучителей.

И вот палестра доблести,

Надежды бой с жестокостью,

Лицом к лицу сошлись вдвоем:      215

Здесь мученик, а там – палач.

Зубчатою решеткою

Покрыто ложе страшное,

И уголья горящие

Текут струей дымящейся      220

Восходит смело на костер

Святой с лицом бестрепетным,

Как по ступеням он идет,

Чтоб быть венцом увенчанным.

В огонь подброшенная соль      225

Трещит и брызжет искрами,

И испещряет точками

Суставы обожженные.

Потом свиного сала пласт

Кладется сверху на огонь,      230

И, плавясь, каплет каплями

На тело изъязвленное.

А мученик все так же тверд,

Как будто боль не чувствует,

И воздевает очи ввысь,      235

Притом что руки связаны.¹⁸²

Тогда в пещеру темную

Его бросают, сняв с костра,

Чтоб света видеть он не мог,

Дух стойкий укреплявшего.      240

В темнице есть один подвал,

Ночных потемок он черней.

Там низким сводом каменным

Дыханье утесняется.

Ночь вечная кругом царит,      245

Звезды дневной¹⁸³ не ведая,

И, говорят, что водятся

Там демоны подземные.

Вот в эту бездну мрачную

Ввергает мученика враг,      250

Распяливая голени,

Ступни крепит колодками.

Еще один мучений род

Измыслил мастер пыточный,

Какой досель ни одному      255

Тирану не привиделся.

Взять черепки он приказал

С краями заостренными,

Раздробленные, колкие,

И подложить под спину их.      260

Постель как будто копьями

Торчащими щетинится,

Чтоб невозможно было спать

На жалящей поверхности.

Злодей изобретательный      265

Искусно все просчитывал,

Да только разметал Христос

Все сети Вельзевуловы.

И слепота темничная¹⁸⁴

Сиянием озарилась вдруг.      270

Двойные путы лопнули,

Колодки сами спали с них.

И распознал Винценций в том

Надежды исполнение,

Награду за страдания –       275

Христа-Светоподателя.¹⁸⁵

И видит он, что черепки

Цветами стали нежными,

И все кругом наполнилось

Благоуханьем не́ктара.      280

И ангелы приблизились

И стали с ним беседовать,

И тот, кто всех блистательней,

Такие говорит слова:

«Восстань, свидетель доблестный!      285

Восстань, отбрось сомнения!

Восстань¹⁸⁶ и к сонму нашему

Благому присоединись!

Испил ты полной чашею

Мучения ужасные,      290

С исходом смертным благостным

Конец пришел страданиям.

О, воин необорный наш,

Отважный средь отважнейших,

Тебя как победителя      295

Страшатся мук орудия.

Все это видит Бог-Христос

И возмещает вечностью,

Венчая доблестным венцом

Коллегу по распятию.¹⁸⁷      300

Оставь сосуд скудельничный,

Земной скрепленный перстию,

Позволь ему рассыпаться

И, вольный, к небу устремись!»

Так он сказал. И рвется свет      305

Чрез двери затворенные,

Блеск светоча сокрытого

Сквозь щели пробивается.

И обмер, это увидав,

Порога страж темничного,

Несущий службу бденную,

Дом смерти охраняющий.

Внимает доносящимся

Он звукам псалмопения:

To мученика голосу

Сень гулкая ответствует.

Заглядывает в трепете

Он внутрь, насколько видит глаз,

Сквозь скважину замочную

Иль через щель в креплении.

Он видит, что на черепках

Цветут цветы весенние,

Что пали узы тяжкие,

А узник ходит и поет.

Тотчас до слуха претора

Доносится известие,

Рыдает тот в отчаянье

Позора, гнева, горести.

«Ведите, – говорит, – его

Вон из темницы. Пусть чуть-чуть

На солнышке погреется,

И снова на мучения».

Сошлась толпа со всех концов

Из верных многочисленных,

Постель постлали мягкую,

О ранах позаботились.

Один от крючьев след двойной

Стирает поцелуями,

Другой вбирает языком

Рубцов росу багряную.¹⁸⁸

Льняной одеждой чистою

Кровь промокают многие,

Чтоб, как святыню, взять домой

Для поколений будущих.

Тогда и сам темничный страж,      345

Оков блюститель ревностный,

Как нам гласит предание,

Вдруг во Христа уверовал.

Когда засовы лопнули,

Увидел он, что мрак густой      350

Сияньем озаряется,

Откуда-то явившимся.

Но, вновь вкусивший отдыха

На жарком ложе,¹⁸⁹ мученик,

Наскучив промедлением,      355

Возжаждал скорой гибели,¹⁹⁰

Коль можно гибелью назвать

Темницы разрушение

Плотской, когда свободный ум

Восходит вновь ко Господу,      360

Ум, кровию искупленный,

Омытый баней смертною,

Себя и жизнь свою Христу

Приносит в жертву чистую, –

И вот, когда он преклонил      365

Главу на ложе мягкое,

Победный дух, покинув плоть,

На небеса отправился.

И расстелилась перед ним

Тропа, к Отцу ведущая.      370

По ней шел Авель некогда,

Рукой сраженный братскою.¹⁹¹

И сонмы белоснежные

Спешат ему во сретенье.

И как соузника его      375

Креститель сам приветствует.

А враг Христова имени

Меж тем исходит желчию,

В нем сердце возмущается

Бушуя в исступлении.      380

Так, скажешь, зубы потеряв,

Дракон обезоруженный

Шипит: «Он вырвался от нас,

Похитив пальму первенства!

Но лишь одно осталось нам,      385

Чтоб повредить и мертвому:

Труп бросить на съеденье псам,

Зверям на растерзание.

Я сами кости в прах сотру,

Лишив захоронения,      390

Какие чтит плебейский люд,

Надписывая: «мученик"».

Так прорычав, святую плоть,

Он взял – о, святотатствие! –

И, обнажив, сорвав покров,      405

Среди осоки выложил.

Но все ж ни звери, дикие

И голодом томимые,

Ни птицы не решаются

Победный осквернить трофей.      400

И если хищник с клекотом

Уже кружил поблизости,

Вспять обращал его бросок

Огромной птицы-стражника.

Ведь ворон, данный Илии,

Когда-то, чтоб питать его,¹⁹²

Долг исполняет ревностно,

И службу служит верную.

Из ближнего кустарника

Изгнал он волка лютого,

Бия крылами шумными,

Свет застилая перьями.

Поверит из неверных кто,

Что зверя кровожадного,

Быка загрызть готового,

Изгонят перья мягкие?

И удалился тот, рыча,

Полетом легким вспугнутый,

Добычу бросив верную,

Остерегаясь стражника.

Что вынес ты, о Дациан,

Таким внимая новостям?

Какие ты испытывал

Душевные терзания,

Когда не мог не видеть ты,

Что даже тело мертвое

Тобою истребленного

Все ж доблестью тебя сильней?

Но что, тиран упорный, что

Предел положит ярости,

Собою не владеющей?¹⁹³

Что может вразумить тебя?

«Ничто! Останусь при своем

Я мненье, хоть бы дикие

Смягчились звери, и любовь

Вселилась в хищных воронов.

Труп утоплю в потоке я,

Волна всегда безжалостна

К утопленникам. Пенная

Чужда пучина милости.      440

Иль станет он игрушкою

Течения подводного,

И долго будет странствовать,

Питая рыб чешуйчатых.

Иль под отвесным берегом      445

На каменистых отмелях,

Биясь о скалы острые,

Разорван будет в клочья он.

Ну, разве кто из ваших же,

Искусно судном правящих,      450

Веслом, канатом, парусом

Понт покорять умеющих,

Изловит тело, в зарослях

Морской травы лежащее,

И в лодке многовесельной      455

По морю возвратит его?

Но труп в мешок мы поместим,

Веревкой свяжем крепкою,

Привесим камень, чтоб его

Он в глубину утягивал.      460

А ты скользи по гребням волн,

Веслом гладь моря вспенивай,

Пока из глаз не скроется

Вдапи причал оставленный».

Исполнить отданный приказ      465

Взялся один из воинов –

По имени Эвморфион –

Жестокий, буйный, дерзостный.¹⁹⁴

Веревочную сеть он сплел

Зашил в ней тело накрепко,      470

И, вывезя на глубину,

Груз этот за борт выкинул.

О, мощь десницы Божией,

Десницы Всесоздателя,

Остановившей некогда      475

Пучину под ногой Христа!¹⁹⁵

Чтоб, попирая волн хребты,

Он шел по ним, как посуху,

He замочив стопы водой,

По глуби пешешествуя.      480

Десницы мановение

Все той же разделило встарь

Чермное море, чтоб народ

По дну прошел, как по земле.¹⁹⁶

И разве не она теперь      485

Повелевает, чтобы понт

Святому телу послужил,

Его покоя на волнах?

He тонет жернов мельничный,

Как пена белоснежная.      490

Страж груза драгоценного,

Мешок скользит по глади вод.

И сами корабельщики

Глядят в оцепенении,

Как тело медленно плывет,      495

Вспять возвращаясь к берегу.

Пытаются догнать его,

Понт рассекая лодкою,

Но тело словно бы летит

В объятья бухты нежные.      500

И приняла его земля,

Покуда корабельщики

Стремились из последних сил

Причалить лодку к пристани.

На живописном берегу      505

Есть гавань, где священные

Останки приютил песок

И им служил могилою,

Пока собравшихся святых

Забота благочестная,      510

Гробнице их не вверила,

Чтоб для потомков сохранить.

Когда же враг был побежден

И мир дарован праведным,

Алтарь упокоение      515

Принес костям блаженнейшим.

Они в самом святилище,

И у подножья алтаря,

Небесным дуновением

Свободно обдуваются.      520

Но это тело. Сам же он

В обитель принят Божию,

С Исаией распиленным¹⁹⁷

И маккавейской братией.

И все ж они увенчаны      525

Лишь за одни мучения,

Которым положил предел

Последний миг скончания.

Посмел ли кто Исаии

Останки разделенные      530

Псам бросить на съедение

Иль сделать волн добычею?

И разве вырванный язык

Страдальца маккавейского,

И кожу снятую¹⁹⁸ дерзнул      535

Мучитель кинуть воронам?

Лишь ты, о, дважды славимый,

Двойного пальму поприща

Стяжавший и двойных венцов

Сподобившийся лавровых.      540

Став в смерти победителем,

Ты и по смерти равную

Победу снова одержал

Души лишенной плотию.

Предстань же ныне и вонми      545

Молению смиренному

И заступись за грешников

Перед престолом Божиим.

Тобой, твоей темницею,

Хвалу тебе принесшею,      550

Цепями, крючьями, огнем,

Тюремными колодками,

И черепками острыми,

Победу укрепившими,

И смертным ложем, трепетно      555

Потомками лобзаемым, –

Всем этим вместе умоли

Христа, чтоб нас помиловал,

И, благосклонно выслушав,

He все бы нам вменил во грех.      560

Коль чтим мы день торжественный

Устами, сердцем истово,

Коль мы святым мощам твоим

С любовью поклоняемся,

К нам ненадолго снизойди,      565

Неся Христову благодать,

Чтоб чувства отягченные

Прощением утешились.

Уж близок час, когда твой дух

Высокий брошенную плоть,      570

Достоинствами равную,

Воскреснув, восприимет вновь,

Чтоб, разделившая труды

И тяжкие страдания,

И славы сонаследницей      575

На вечный срок соделалась.

Гордо поднял главу свою счастливый²⁰⁰

Тарракон в диадеме из каменьев

Ваших, о, Фруктуоз и два левита!²⁰¹

Смотрит Бог на испанцев благосклонно:

Прославляются в иберийском граде      5

Три свидетеля Троицы великой.

Рвется ввысь пламенеющий Авгурий,

С ним Евлогий сияющий восходит

Ко престолу небесному Христову.

А их вождь, и предтеча, и учитель      10

Устремился в небесные селенья

От епископской кафедры бесстрашно.

По приказу правителя на форум

Призван был и пришел первосвященник,

С ним явились левитов верных двое.      15

И оттуда мучитель кровожадный

Их в темницу повлек, сковав цепями.

Фруктуоз же спешил на смерть, ликуя.

И, чтоб спутников души страх не мучил,

По пути укрепляет их наставник,      20

Возжигая Христовой веры пламя:

«Стойте твердо, мужи, со мною вместе!

На расправу призвал нас змей кровавый.

Ждет нас смерть, но за нею – пальма славы!

Нам темница – рабам Христовым – в радость,      25

Нам темница – стезя к селеньям горним,

Нам темница стяжает Божью милость».

Так достигнув пещеры заточенья,

Совершает он таинство купели,²⁰²

И сиянью воды дивится сумрак.      30

Заключенье всего шесть дней продлилось, –

На судилище братию выводят,

И пред троицей их помост трепещет.

Повеленьем судьи Эмилиана,

Мужа, в гневе неистового, всех их      35

На поклон к алтарям ведут бесовским.

«Ты, учитель новейших²⁰³ суеверий, –

Говорит он, – девчонок глупых учишь

Громовержца хулить, святынь чуждаться,

Но оставь эти бабьи предрассудки,      40

Коли здрав ты умом: повелевает

Принцепс наш Галлиен²⁰⁴ богам молиться».

Отвечает ему святитель мирно:

«Чту я Принцепса дней и сроков вечных,

Он – Господь и Создатель Галлиена,      45

Чту Христа, Он Отцом рожден до века,

Я служитель Его и стада пастырь».

Тот с усмешкой: «Да, ты им был когда-то».

Необузданной яростью объятый,

Жечь их пламенем он велит, они же,      50

Мукам рады, народ не плакать просят.

Кто-то кубок священнику подносит,

И испить предлагает, он же твердо

Отвечает: «Постимся мы. Нельзя мне.

Час пока не настал еще девятый,²⁰⁵      55

Я устава нарушить не посмею,

Даже смерть не заставит это сделать.

Так Христос в час Своих мучений крестных

Отказался принять вино со смирной,²⁰⁶

До конца продлевая муки жажды».      60

Вот вступают они в амфитеатр,

Где песок увлажнен звериной кровью

И куда устремляется безумье

Утолить кровожадных зрелищ голод,

Где дешевая кровь рекою льется,      65

Гладиатору – смерть, толпе – веселье.

Здесь служителю черному кострище

Повелели для казни приготовить,

Запылало бушующее пламя,

Чтоб, сжигая тела, и разрушая      70

Сочлененья, открыть врата темницы,

Где томилась душа в тоске по свету.

Сотоварищи им помочь стремятся:

Вот, один порывается, нагнувшись,

Разрешить поскорей ремни сандалий.²⁰⁷      75

Фруктуоз же ему велит подняться,

Убеждая: «Не надо! Эта помощь

В смерти нашей не станет облегченьем.

Я же сам разрешу ремни сандалий,

Чтоб оковами связанные ноги,      80

He замедлили в пламя устремиться.

Отчего по ланитам льются слезы?

Для чего эти просьбы поминать вас?

Буду я за весь мир Христу молиться».

Молвив это, он с ног снимает обувь,      85

Моисею во всем уподобляясь:

Так разулся и тот пред купиною,

Ведь ему не дозволил Бог, гласящий

Из огня, не разутою ногою

Попирать и топтать святую землю.²⁰⁸      90

Чистой встал он стопой – и вот нисходит

С неба Дух и вещает велегласно,

Всех, кто слушает, приводя в смятенье:

«Το, что видите вы, отнюдь не кара,

Это лишь переход, и тот мгновенный.

Жизни смерть не конец, но измененье.

О, блаженные души, кто сквозь пламень

Вмиг к Высокогремящему восходит,

И кого не коснется пламень вечный!»

Между тем торопливыми шагами

Входят смело в костер они ревущий,

Печи зев содрогается пред ними.

Распадаются путы, что держали

За спиной крепко скрученные руки,

И сгорают, не обжигая кожи.

Огнь не смеет удерживать ладони,

Отпускает предплечья, позволяя,

К Богу их простереть крестообразно.

Скажешь: зрелище то же, что и древле!

Так в пещи Вавилонской воспевали

Трое юных, тирана ужасая.²⁰⁹

Тех, однако, огонь благочестивый

Пощадил, ибо смерть еще не стала,

По почину Христову, украшеньем.

Их же дымное пламя сторонится,

А они умоляют, чтоб скорее

Легкий огнь положил конец тревогам.

И Великая Сила, преклонившись

К их мольбам, наконец им повелела

Бросив бренную плоть, домой вернуться.

Раб правителя, видя, как раскрылось

Для страдальцев путем широким небо,

Как мужи меж созвездий пролетали,

Рассказал это все господской дочке:

Тем, кого покарал отец безбожно,      125

Уготованы вечные селенья.

Так сподобилось девство видеть ясно

To, что было закрыто для слепого,

Чтоб страшилась семья вины отцовской.

А народ собирает прах украдкой      130

Окропляя вином святые кости,²¹⁰

Горстку праха уносят как святыню.

Таково братолюбье: хоть частицу

Получить и носить священный пепел

На груди как залог великой веры.      135

Только прах, долженствующий воскреснуть

И со Господом пребывать вовеки,

Разносить по гробницам не пристало.

И мужи предстают в одеждах белых,

Прах священный велят собрать весь вместе      140

И сложить его в мраморной гробнице.

О, троичный венец, тройная слава,

Града нашего ты главу венчаешь,

Вознося средь селений иберийских!

Покровителям трем молиться любо –      145

К их предстательству все мы прибегаем,

Мы, земель Пиренейских поселенцы.

Люд обоего пола – собирайся!

Дева, мальчик, герой, старик, старушка –

Возвеличите в песнях Фруктуоза!      150

Пусть Авгурию гимн хвалу возносит

И Евлогия вместе ним восславит,

Воздадим им обоим благодарность!

Пусть напев огласит златые своды,

Отзовется пускай на бреге моря,

Пусть прибой разнесет его по свету.

День грядет, и средь рухнувшего мира

Из огня, Тарракон, тебя поднимет

Фруктуоз, твой молитвенный заступник.

И, быть может, по милости Христовой,

И мои уврачует прегрешенья

За приятный одиннадцатисложник.

Избрано место сие Христом, чтобы верные души

На небеса возводить кровью, водой омывать.²¹²

Смертью прекрасною здесь за имя Господне смертью погибли

Двое героев, стяжав пурпур победы честной.

Здесь же струится водой милосердия чистый источник

И обновленной волной пятна смывает грехов.

Всякий, кто жаждет взойти в небесное вечное царство,

Тот да приидет сюда, на уготованный путь.

Прежде была высота лишь свидетелям славным доступна,

Ныне доступна она душам, омытым водой.

Дух, привычным путем нисходящий с неба на землю,

Пальмою прежде венчал, ныне прощенье дарит.

Капли священные пьет земля – росы или крови,

И изобильный поток к Богу струит своему.

Он этих мест Господин, из Его пронзенного бока

Некогда кровь излилась и вместе с нею вода.²¹³

Каждый по силе своей да приимет раны Христовы:

Кто-то возвышен мечом будет, а кто-то водой.