Митраизм и христианство

Bo II и III веке в Римской империи митраизм имел настолько сильное религиозное влияние, что известный историк Э. Ренан писал: «Если бы какая-нибудь смертельная болезнь остановила рост христианства, мир стал бы митраистским»⁹⁸.

Митре поклонялись предки персов и индусов. Гимны в его честь имеются в Авесте и Ведах. Митра – божество света, почитаемое наряду с небом (Варуной / Ахурой), хранитель истины и согласия. Бог небесного света, Митра появляется перед восходом, а днем пересекает небесный свод на колеснице. Он вечно бодрствует, все видит, все слышит, неподвластен обману. Как божество истины и верности он призывался во время клятвы. В авестийском языке «митра» обозначает договор, в санскрите – друга (т. е. второго участника договора). Во время правления династии Ахеменидов (около 700–331) Митру почитали как покровителя войска.

В системе зороастризма Митра относится к числу низших божеств, язатов. Он является защитником воинов, защитником души праведного от демонов, вершителем последнего суда, помогающим душе подняться на небеса. В жертву ему приносили скот и пернатых, совершали возлияние сока хаомы. Перед жертвой совершали омовения и бичевания. В календаре Митре был посвящен седьмой месяц и 16 день каждого месяца. В Вавилоне Митру отождествляли с Шамашем, богом солнца и справедливости. Культ Митры осуществлялся магами, вавилонскими жрецами персидской религии. Маги получили распространение в Армении, Каппадокии, Понте, Галатии, Фригии. В Каппадокии митраистские общины существовали до V века no Р. Х.

В реальной жизни Митра имел очень большое уважение. Его почитали и простой народ, и цари. Артаксерксы призывали его имя наряду с Ахура-Маздой и Анахитой. Считалось, что он низводит на царей мистический свет, освящающий власть царей – хварно. На почитание Митры не повлияла даже эпоха Александра Македонского. Среди имен монархов Парфии (около 248 года до P. X. – около 227 года no P. X.) встречаются три имени Митридата.

Митраистские святилища находят во всех концах Римской империи – от Северной Африки до Англии и от Испании до Дуная и Финикии. Но большей частью – на окраинах империи. Эллинистические города не восприняли культ Митры, хотя приняли почитание Кибелы, Сераписа, Ваала и других восточных божеств. В римскую империю митраизм начал проникать ко II веку, во II веке особенно активно – при Антонинах и Северах.

Главным источником распространения его была армия, где имелось много выходцев из Азии. В невоинственные провинции митраизм мог проникать через вернувшихся после службы воинов, через расселение семитских народов, в том числе благодаря финикийцам, торговавшим во всем Средиземноморье. Распространялся он и благодаря работорговле. Например, благодаря тому, что многих крестьян в Малой Азии, где было развито почитание Митры, обращали в рабов. Рабами становились военнопленные после столкновений с Парфией. О масштабах работорговли свидетельствует, например, то факт, что император Тит после своего успешного похода в Иудею обратил в рабство 97 тысяч евреев⁹⁹.

В Италии культ Митры был связан с культом Великой Матери из Фригии. Митру отождествляли с Аттисом. Популярность в империи восточных культов, в том числе и Митраизма, высмеивал сатирик Лукиан: «Но Аттис, о Зевс, но Корибант и Сабазий, – откуда они приведены к нам вместе с этим мидийцем Митрой, в персидской одежде и с тиарой, даже не говорящим по-гречески, не понимающим, когда пьют за его здоровье?» (Собрание богов, 9)¹⁰⁰.

Будучи популярен в армии, митраизм привлекал и римских императоров¹⁰¹. Император Нерон принял посвящение в маздеистский ритуал от магов. В тайных обрядах Митры участвовал император Коммод. Император Аврелиан учредил официальный культ Непобедимого Солнца, Sol Invictus, с которым отождествляли Митру. В 307 году императоры Диоклетиан, Галерий и Лициний посвятили в Карнунте храм Митре как покровителю своей власти. Юлиан Отступник учредил культ Митры в константинопольском дворце. Что же так привлекало императоров в этом культе?

Учреждение культа Митры в Риме было связано с оформлением императорской власти, ее переосмыслением. Принципат с императором, обладающим властью, делегированной ему народом, заменялся монархией, имеющей священные черты. Теперь император воспринимался как наместник божества, даже «господь и бог», dominus et deus. Это новое представление с энтузиазмом воспринималось в Азии, на Востоке, где охотно строили храмы Августу и учреждали его культ. В Риме, где еще жили демократические традиции, культ императоров принимали очень неохотно. Но противодействие Рима несколько смягчалось проникавшими в него восточными культами, в том числе и митраизмом.

В Иране считалось, что царь озарен сияющим ореолом, сверхъестественным огнем, который имеет божественное происхождение – хварно. Но хварно сопутствует только достойным правителям. Греки отождествили хварно с судьбой, τυχη, а римляне – c фортуной, fortuna. Подателем хварно считался Митра. В Риме спутником и охранителем императора считалось Непобедимое Солнце. Со времен Нерона императоры стали использовать корону, окруженную лучами, которые изображали божественное сияние. Культ Митры, таким образом, способствовал укреплению культа императоров, что самим императорам очень импонировало.

В зороастризме Митра воспринимался как одно из божеств, являющееся посредником между божественной сферой и людьми. На Западе он считался солнечным божеством. Изображался между двумя факелоносцами, Cautes и Cautopates, символизировавшими восход и закат, жизнь и умирание.

Согласно мифу, Митра вышел из скалы на берегу реки в присутствии пастухов, которые первыми принесли ему Дар. Его изображали родившимся во фригийском колпаке с ножом и факелом. Митра сразился с солнцем, победил его, надел ему корону. Митра воспринимался и как творец мира. Он победил первое живое существо – быка, из тела которого возникли травы, растения и животные. Впоследствии он был увезен солнцем на небо, откуда покровительствует тем, кто почитает его. Митра вершит суд и принимает души в свою обитель. В конце мира возникнет новый бык, который будет убит Митрой. А все люди будут воскрешены.

До нас почти не дошло богослужебных текстов митраистов. Важное свидетельство имеется у Иеронима Стридонского (Epist. ad Laetam, 107). Участники мистерий митраистов принимали наименования Ворона, Скрытого, Воина, Льва, Перса, Гонца Солнца и Отца. Соответствующим образом они и одевались. В полной мере в мистериях могли принимать участие Львы и последующие. Участники мистерий называли друг друга братьями. Женщины в мистерии не допускались. Во время посвящения давалась клятва сохранять тайну учения и обрядов. Практиковались водные очистительные омовения. При переходе в состояние Львов и Персов поливали руки и язык медом – пищей блаженных. Существовало особое жречество, руководившее богослужением.

В мистериях освящались хлеб и вода с соком хаомы. Иногда хаома могла заменяться виноградным соком или вином. На это обращали внимание христианские писатели II и III века, говоря о том, что этим обрядам митраистов научили демоны.

Днем рождения Митры, Непобедимого Солнца считалось 25 декабря, поскольку с этим числом связано увеличение светового дня. Места собраний митраистов называли гротом, склепом, пещерой, или храмом и святилищем. Подземелья со сводом символизировали мироздание. В этих святилищах центральный коридор, шириной около 2,5 м, был предназначен для служителей. У боковых стен находились возвышения с наклонной поверхностью, шириной около 1,5 м, предназначавшиеся для участников. В глубине святилища стояло изображение тавроктонного (поражающего быка) Митры, перед которым находился жертвенник с огнем. Такое помещение могло вместить не более 100 человек. При увеличении общины строили новый храм. В митраистских общинах были теплые братские отношения, стирались все социальные границы.

Митраизм отличался религиозной и национальной терпимостью. Его божества с легкостью усваивали греческие и латинские имена. Митраизм легко приспосабливался к местным условиям. Он допускал почитание в своих священных подземельях и других богов. Казалось, что в IV веке он мог объединить в едином синтезе множество божеств и создать новую религию – солярный пантеизм, своеобразный вариант языческого монотеизма. В это же время митраизм столкнулся с Христианством.

Эти две религии имели ряд общих черт. Обе они пришли с Востока, причем почти в одинаковое время. Их распространению способствовали одинаковые внешние факторы – политическое единство средиземноморского мира и нравственная анархия, недовольство официальным культом и увлеченность восточными мистериями. Обе религии распространялись с одинаковой быстротой, имея очень хорошие успехи к концу II века. Об этом свидетельствует огромное количество материальных памятников митраизма. Первоначально адептами митраизма и Христианства были прозелиты из низших слоев общества. Обе религии имели тайный характер, проповедовали братство, которое проявлялось в реальной жизни общин. Обе религии имели сходный ритуал с омовениями, вкушением священной пищи. Сходными были аскетическая жизнь, учение о бессмертии души, о суде, будущем воздаянии и воскресении из мертвых. Митра как посредник между божественной и человеческой сферами, творец и судья был близок к александрийскому христианскому Логосу.

Отличие имелось в порядке распространения учения. Распространение Христианства шло через целенаправленное просвещение народов, миссию, активную проповедь, которая воспринималась как исполнение заповеди Христа. Первыми христианами были иудеи, жившие в городах по всему Средиземноморью. В распространении же митраиза большую роль играли социальные и политические обстоятельства – ввоз рабов из Малой Азии, перемещение войск.

Сторонники митраизма были главным образом среди военных и в государственной администрации, т. е. там, где христиан первоначально почти не было.

Митраизм первоначально распространялся в городах и селах окраинных провинций. Вследствие этого Христианство и митраизм почти не соприкасались. Исключение составляли главным образом Рим и Африка, где было острое соперничество. Острота этого соперничества, борьбы обуславливалась некоторой общностью митраизма и Христианства.

В связи с Христианством упоминал митраизм критик христианства Цельс. В своем «Правдивом слове» он отмечал, что если христиане будут принимать свое учение без руководства разумом, без предварительного исследования, то они будут подобны тем невеждам, которые верят служителям Митры и Вакха. Эти невежды, отмечал Цельс, «не желают ни высказывать, ни выслушивать никакого основания для того, во что они веруют, и руководствуются только положением: не исследуй, а верь – вера твоя спасет тебя» (Против Целъса, І:9)¹⁰².

Цельс также полагал, что распространенное среди некоторых христиан учение о семи небесах заимствовано из учения персов и мистерии Митры (Против Целъса, VI:22– 23)¹⁰³.

На сходства между христианскими и митраистскими обычаями обращали внимание христианские апологеты, которые оценивали обряды митраистов как сатанинские подделки под священные христианские обряды.

Иустин Философ, говоря о христианской Евхаристии, замечает: «То же самое злые демоны из подражания научили делать и в таинствах Митры; ибо, как вы знаете или можете узнать, – при посвящении вступающего в таинства, предлагается там хлеб и чаша с водою» (Первая апология, 66)¹⁰⁴.

Демонологическое объяснение сходства обрядов использует и Тертуллиан в сочинении «О прескрипции против еретиков»: «Кем же внушается знание того, что пригодно для ересей? Разумеется, дьяволом, дело которого – извращать истину, который даже самим священным таинствам подражает в идольских мистериях. И он сам крестит некоторых, – тех именно, кто верит в него и верен ему: он обещает взамен снятие грехов в этой купели. И если я еще помню, Митра чертит там [т. е. в царстве дьявола] знаки на лбах своих воинов, празднует он и приношение хлеба, представляет образ воскресения и под мечом уносит венок. Что же еще? Ведь и первосвященнику своему он установил единобрачие; у него есть девственницы, есть и аскеты» (De praesriptione haereticorum, 40)¹⁰⁵.

Ha связь христианского Крещения с митраистским омовением указывает Тертуллиан в другом своем сочинении: «И язычники, будучи лишены всякого разумения духовных сил, приписывают такие же действия своим идолам. Но они обманываются «пустыми» водами. Ибо и в некоторые мистерии они посвящаются чрез омовение, например, в мистерии Исиды или Митры» (О крещении, 5)¹⁰⁶.

Иустин Философ также обращал внимание на общую для митраистов и христиан символику камня: «Когда совершители мистерий Митры говорят, что он родился от камня, и место, где они посвящают верующих в него, называют пещерою, то не вижу ли, что они это заимствовали из слов Даниила: «камень без рук оторвался от большой горы» (Дан. 2:34), и также из пророка Исаии, которому постарались они подражать во всех словах? Ибо они устроили, чтобы и у посвященных в таинствах были беседы о соблюдении правды» (Диалог с Трифоном иудеем, 70)¹⁰⁷.

Иустин Философ находил также связь между преданием о рождении Иисуса Христа в пещере и митраистской традицией совершать богослужение в пещере: «Когда же младенцу пришло время родиться в Вифлееме, то Иосиф, по недостатку в том селении места, где остановиться, пришел в одну пещеру недалеко от селения. И когда они были там Мария родила Христа и положила Его в яслях, где и нашли Его волхвы, пришедшие из Аравии. Вам я уже напоминал – сказал я, – что еще Исаия предвозвестил о значении этой пещеры, и опять приведу это место для тех, которые сегодня пришли с вами (Ис. 33:13–19). И я прочел слова из Исаии, приведенные уже выше, присовокупив, что жрецы таинств Митры вследствие этих слов были возбуждены диаволом говорить, что они посвящают в таинства в месте, называемом у них пещерою» (Диалог с Трифоном иудеем, 78)¹⁰⁸.

Впрочем, можно предполагать, обвинения в заимствованиях звучали в адрес христиан и со стороны митраистов. Во всяком случае, жрецы Великой Матери упрекали христиан в том, что они заимствовали из их культа идеи об искуплении кровью пасхального агнца¹⁰⁹. Видимо, в данном случае не следует говорить о взаимных влияниях, поскольку обе религии имели различные источники.

При всех внешних сходствах, митраизм, говоривший о мифическом спасителе и спасении, не устоял перед Церковью, возвещавшей о спасении, принесенном живым, реальным Спасителем.

Распространяясь по всей Римской империи, митраизм, в отличие от христианства, не встречал сопротивления со стороны государственной власти. Ему симпатизировали императоры и военные. Он не отрицал политеизм и не требовал по отношению к себе абсолютной верности. Однако Христианство, несмотря на непримиримость к нему государства, покорило империю, а митраизм умер после того, как государственная власть отвернулась от него. Упадку митраизма отчасти способствовало и то, что империя теряла окраинные провинции, где было много его сторонников. Например, в 275 году была потеряна Дакия.

В IV веке возродить эту религию попытался император Юлиан Отступник. Эта попытка, не смотря на то, что у митраизма еще было много сторонников, не удалась. Некоторое время влияние митраизма еще сохранялось. Например, в 361 году Григорий Александрийский был растерзан чернью за το, что хотел построить храм на развалинах митраистского святилища (Сократ Схоластик. Церковная история, 111:2). Однако уже в 70-х годах этого века чернь сама разоряла митраистские храмы. Разрушали их и императорские чиновники. В V веке остатки митраистов существовали лишь на окраинах империи.

Наследие умирающего митраизма восприняло манихейство, которое расцвело в IV веке, пытаясь примирить Зороастра и Христа. Именно митраизм подготовил почву для успешного распространения манихейства. В отличие от митраизма, манихейство оказалось более жизнеспособным.