Глава III. Борьба с идолопоклонством

Русское язычество не имело строго выработанного культа; это зависело от образа жизни наших предков и от характера страны, занимаемой ими. Разбросанные небольшими родами и отдельными семьями среди полей, болт и непроходимых лесов, русские славяне естественно должны были обоготворять эту природу, подавлявшую человека своеобразным величием. С культом природы одновременно существовал культ предков, что вполне естественно при родовом быте, когда авторитет предков так велик. Религия нашего предка была в его душе, в его внутреннем настроении: вовне она выражалась в обрядности семейного характера, мало доступной и заметной взору постороннего наблюдателя. Это приложимо к сельским жителям. О жителях городов целиком этого нельзя сказать: как всегда, горожане развитее поселян; у горожанина ум всегда более систематизирован и дисциплинирован, чем у сельского жителя, зато чувство природы значительно слабее. На этом основании полагаем, что русские язычники, населявшие города, имели более развитую догматическую сторону язычества и более развитой внешний культ. Доказательства этому мы видим в Начальной летописи: в Киеве на холме стояли идолы, которым приносили жертвы; были идолы и в Новгороде, но об идолах в других местах не упоминается. Необходимо принять во внимание, что христианство могло с давних пор проникать в русские города, главным образом в Киев, при посредстве торговых и военных сношений с греками. Природная мягкость славян способствовала распространению христианства на Руси. Инициатива введения на Руси христианства, по изображению летописи, принадлежит лично князю Владимиру. Не отрицая великого значения деятельности равноапостольного князя, можно думать, что летопись освещает дело недостаточно полно. Мы знаем из той же летописи, что значительная часть дружины Игоря состояла из христиан, достаточно их было и при Святославе, мать которого св. Ольга была открытой христианкой. Сам Владимир сначала заявил себя ревностным язычником (ставил идолов), но потом открыто стал на сторону христианства. Гражданская власть, приняв твердое намерение признать христианство государственной религией, прежде всего приступила к уничтожению идолов. По возвращении из Корсуня (в 988 г.), Владимир приказал ниспровергать кумиров, из которых одни были изрублены, а другие сожжены. Перуна привязали к конскому хвосту и волокли с горы по Боричеву, при чем двенадцать человек били его палками, а потом бросили в Днепре. «Плакахуся его невернии людье», замечает летописец. Полагаем, что, уничтожая идолов. Владимир руководился указаниями греческого духовенства, которое в данном случае давало князю совет на основании ветхозаветной заповеди уничтожать идолов⁴³⁴. Потом Владимир всем без исключения некрещенным киевлянам приказал креститься, при чем отказ от крещения был личною неприятностью для князя, по словам Владимира: если кто на утро не явится на реку для крещения, тот «противен мне да будет». Народ шел креститься с радостью, как замечает летописец. Потом Владимир повелел рубить церкви и ставить их на тех местах, где раньше стояли кумиры⁴³⁵. Чрез некоторое время после крещения Киева, было совершено крещение Новгорода. Распространение христианства шло постепенно. Можно думать, что к концу своей жизни Владимир успел окрестить всю славянскую Русь, кроме инородческой⁴³⁶.

Когда князь Владимир объявил в Киеве господствующей религией христианство, официальному язычеству в Киеве пришел конец. В других местах дело распространения христианства шло не так успешно, а в глуши лесов еще долгое время держались старые языческие предания и обряды. Вообще же неорганизованное язычество должно было быстро уступить христианству: наше язычество ничего не могло противопоставить стройной догматической стороне христианства, которая, впрочем, массой русского народа была воспринята слабо; нравственное же учение новой веры, исполненное любви и мира, находило легкий доступ к сердцу простодушного славянина. Что же касается внешней стороны христианства, обрядности, исполненной красоты и внутреннего значения наши предки усваивали ее прежде всего, усваивали охотно, может быть и потому, что эта обрядность между прочим удовлетворяла не только религиозному, но и эстетическому чувству русского человека. Высказывая это положение, мы основываемся на свидетельстве Начальной летописи, из которой видно, что внешняя сторона христианского богослужения, т.е. красота храма, роскошь облачений, пение, «престоянье дьякон» поражала наших предков, весьма чутких ко всему прекрасному⁴³⁷.

Итак, русское язычество не могло оказать христианству идейно-активного противодействия. Из этого еще не следует, что со введением у нас христианства исчезло всякое воспоминание о язычестве: удержалось многое, что связано с земледельческим или семейным бытом; удержались обряды, поверья, песни, игры. Не сразу была забыта и вера в древних богов, так сказать, догматическая сторона язычества.

Вера в старых языческих богах у наших предков скоро потемнела под влиянием христианства, но совершенно память о них сгладилась не скоро. До некоторой степени поддерживался и культ старых богов. Духовенство прежде всего должно было обратить свое внимание на это явление, которое слишком резко бросалось в глаза своей аномалией. И действительно, самые ревностные и самые страстные обличения ревнителей христианства были направлены против памяти и почитания языческих божеств. Среди этих обличений первое место следует уделить «Слову Христолюбца»⁴³⁸. Оно проникнуто глубоким негодованием против двоеверия современного ему русского общества (14 в.). Как илья Фесфитянин, заклавший триста пятьдесят жрецов идольских, говоря: «ревнуя поревновах по Господе», – так и Христолюбец не мог терпеть двоеверно живущих христиан, которые веровали в Перуна, Хорса, в Мокошь, в Сима и Регла, в вил, в род и рожаниц. «Кладуть им требы и караваи им ломят, говорит Христолюбец: и кур режут в их честь; молятся огню, называя его Сварожичем»⁴³⁹. К прискорбию Христолюбца двоеверно жили не только невежи, но и вежи, т.е. не только люди темные, не отдающие себе отчета в своих поступках, но и люди знающие учение веры6 даже «попове и княжницы», духовенство и люди начитанные в священных книгах. Мы не имеем точных сведений, когда написано слово Христолюбца. Возможно, что оно составлено в до монгольский период. Таким образом, спустя века два после принятия христианства, на Руси еще хорошо помнили имена языческих богов, совершали им какие-то требы. Но смысл древнего язычества был уже забыт, требы и вообще языческие обряды совершались просто по привычке, без понимания их смысла, по крайней мере Христолюбец, перечисляя имена богов, почти ничего не говорит о языческом культе по существу, о чем без сомнения он не преминул бы распространиться при его ревности к обличению. Смысл древнего язычества был настолько забыт, что даже при совершении старых языческих обрядов употребляли христианские молитвы. Это происходило вследствие смешения рожаниц с Пресвятой Девой. Духовенство часто смотрело равнодушно на остатки языческих старых обычаев и даже нередко само употребляло «моленые» кушанья и напитки⁴⁴⁰

Важные указания на остатки язычества конца 13 или начала 14 в. находятся в «слове св. Григория Богослова», точнее в переработке одного отрывка слова св. Григория на Богоявление⁴⁴¹. Автор этого памятника ведет язычество от окаянных эллинов, которые кланялись грому и молнии, и Вилу. Этим же богам кланяются и славяне, и далее перечисляются славянские божества: кланялись славяне вилам, Мокоши, Диве, Перуну, Хорсу, роду и рожаницам, упырям и берегиням, Переплуту, огню-сварожичу; для мертвых топили бани и проч. Энергичные обличения составителя слова направлены главным образом против родопочитания. Но в 13 в. (к которому относится памятник) еще жива была память о языческих богах, которым русские люди продолжали «отай» (тайно) молиться. Почти в тех же выражениях русский автор обличает своих современников в Слове «как первое погании веровали в идолы и требы им клали и имена им нарекали яже и ныне мнози тако творят и в крестьянстве соуще, а не ведают, что есть крестьянство» Слово-русская компиляция, хотя и надписано именем Златоуста⁴⁴². Автор Слова весьма скорбит о низком уровне религиозного сознания русских людей и всецело приписывает это духовенству, которое молчало, не желая (а может быть и не умея) поучать свою паству. Автор слова укоряет своих современников в поклонении тем же самым божествам, о которых упоминалось в предыдущих словах. Русские люди, будучи уже крещены, кланялись и приносили жертвы грому и молнии, солнцу и луне, Перуну, Хорсу, Стрибогу, Дажбогу, вилам. Переплуту, Мокоши, упырям и берегиням. Кланялись огню-сварожичу, камням, рекам, источникам, деревьям (в дрова). В жертву приносили кур, которых иногда резали и съедали, а иногда топили в воде, вероятно, предварительно задушив. Культ предков был сильно развит. Конечно, люди, молившиеся Перуну, Хорсу, Мокоши, клавшие требу роду и рожаницам, были плохими христианами, так как не знали христианства, хотя и были крещены. Но еще более плохими были они язычниками, так как смысл язычества ими был совершенно утрачен, сохранились имена богов, сохранились некоторые языческие обряды, но никто уже не знал и не понимал их значения. Действительно, это были люди «двоеверно живущие», как их метко называл Христолюбец. Среди неграмотной массы русского народа такое двоеверие продолжалось весьма долгое время. Людей истинно верующих это темное двоеверие приводило в негодование. Но время шло; христианство оказывало свое действие, и старое язычество вымирало. До какой степени у наших предков были смутны представления о своих древних богах, видно из «Слова и откровения святых апостол»⁴⁴³. Слово это составлено, вероятно, в 15–16 вв. «Слово и откровение» сообщает, что однажды апостолы пришли в юдоль Асафатову (Иосафатову долину), помышляя о неверном человеческом роде; апостолы выражали пожелания, да разумеют люди учение Отца своего Небесного и да не внидут в великую прелесть, поклоняясь многим богам: Перуну, Хорсу, Дыю, Торяну и многим другим. Упомянутые лживые боги были некогда старейшинами: Перун в Еллинех, Хорс в Кипре, а Троян был царем в Риме; другие же в иных местах; некоторые из них были добрые мужи, а другие разбойники. Итак, по мнению наивного составителя «слова и откровения св. апостолов» – Перун был старейшина эллинов, а Хорс старейшиной на острове Кипр. Это толкование сделано составителем под влиянием Хронографа Георгия Амартола, след. Сам писавший о Хорсе и Перуне ничего не знал об этих богах, кроме их имен. Чем дальше шло время, тем тускнее и непонятнее делалось древнее язычество. Наши книжники знали из книг имена своих древних богов, а народ не помнил даже и имен. Чтобы осмыслить древнюю славянскую мифологию, обращались к греческим хронографам, сближая имена древних славянских божеств с божествами греко-римского мира. Были попытки изъяснить русскую мифологию на основании польских историков (, например, Стрыйковского). Наконец имена русских богов изъяснялись на основании Библии.

Показателем того, как у нас в позднейшую эпоху представляли древнерусское язычество, может служить Густинская летопись и статья Синопсиса, из которого сделана выдержка, находящаяся в ркп. Моск. Румянц. Музея⁴⁴⁴. Указанные памятники относятся к 17 в. кроме общеизвестных русских богов в упомянутых статьях еще перечислены: Подвизд, или Похвист; Лада (Pluton, бог пекельный) – бог веселия, браков и всякого благополучия; дети Лады – Дель и Полель; Купало – яко же у еллин церес; Коляда, праздновавшаяся 24 декабря… – Имена богов перевираются: Корта в Хорс, Дашуба в Дажбог и проч. Пискаревская статья сообщает, что почитание этих идолов было введено Владимиром во всем его государстве, а в Новгороде, по распоряжению Владимира, идолопоклонство было распространено его племянником Добрынею. Еще более сбивчивые толкования мы находим в одной ркп. Московск. Синод. Библ.: по уверению автора, препростые русские люди богом плодов земных считали Дида, богом строения орудий всякого дела речного Лада; в честь Дида и Лада еллины с песнями прыгали чрез огонь. Бог животных – Коляда; бог водный Лоло…⁴⁴⁵ Не знаем, заимствованы ли эти сведения откуда-нибудь составителем, или же он сочинил сам эти толкования. Во вском случае составитель статьи не знал даже имен древнерусских богов и вообще о русском язычестве имел более, чем смутное понятие.

Мы даже имеем попытку объяснить русского Купалу на основании Библии. В ркп. Софийск. Библ. 16 в. есть такой вопрос: «что ради наречеся Иван вечер купальницею и коея ради вины полезно есть на различные лечебные потребы?» На этот вопрос дается такой ответ: Иванов вечер называется купальницею потому, что 23 июня Товит, по совету ангела Рафаила, купался в реке Тигре и поймал осетра, внутренностями которого спас себя от беса и исцелил отца от слепоты⁴⁴⁶.

Выше мы указали, что вскоре после крещения Руси наше язычество начало быстро приходить в забвение. Тем не менее исторические памятники 16–17 вв. отмечают чисто языческие черты в жизни народа. Это печальное явление сказалось на севере России и в далекой Сибири. Действительно, там происходили чисто языческие мольбища, бывали случаи идолопоклонства. Но все эти явления не имели ничего общего с древнерусским язычеством. Дело в том, что в 15 столетии стали принимать христианство обрусевшие финны севера России. Вследствие продолжительного соседства с русскими, эти финны обрусели, переняли русский язык и в значительной мере русский уклад жизни; но свою языческую веру они удержали. Приняв в 16–17 в. христианство, они еще долгое время были христианами только по имени, так как продолжали еще служить своим старым божествам. Вот их то и обличали митр. Симон (прямо называет новоросвещенными), и архиепископы новгородские Макарий и Феодосий. Мы в настоящем труде занимаемся изучением способов борьбы церкви с остатками древнерусского язычества. Влияние финского язычества, где оно явно сказывается на религиозном миросозерцании русского народа не входит в нашу задачу. А потому кратко коснемся деятельности наших иерархов в их борьбе с нарушениями чистоты христианства вследствие распространения христианства среди инородцев и финско-тюрского влияния на русскую жизнь.

Из послания митр. Симона (1501 г.) в Пермь видно, что новообращенные во многом еще продолжали держаться старых обычаев; собственно, это были настоящие язычники по духу и христиане только по имени. Митр. Симон увещевал пастырей соблюдать пастырские обязанности и наставлять новопосвященных в христианских добродетелях, а мирян об оставлении языческих заблуждений и хранении уставов веры православной. «А кумиром бы есте не служили, ни треб их не принимали, ни Воипелю бовану не политеся по древнему обычаю, а всех Богу ненавидимых тризнищ не творите идолом, ни женитв незаконных не чините богумерзких»⁴⁴⁷. Новгородский архиепископ Макарий вследствие дошедших до него слухов писал к духовенству Вожской пятины, что их пасомые не ходят в церковь, не говеют, не соблюдают постов. «Молятся по скверным своим мольбищам древесом и каменью… Жертву и питья жрут и пиют мерзким бесом, и призывают на те свои скверные мольбища злодеев отступник арбуев чюдцских, и мертвых своих они кладут в селех по курганом по коломищем с теми же арбуи, а к церквам на погосты тех своих умерших они не возят схраняти». Для наречения имени младенцам, раньше православных священников к родильницам приглашали «тех же скверных арбуев», их же призывали и «на кунуны», т.е. на поминки⁴⁴⁸. В той же Воцкой пятине, как видно из грамоты новгородского арх. Феодосия 1548 г., христиане молились по своим молбищам «древесом и камению», постов не соблюдали, жили без венчания, супружеская верность и чистота отсутствовали; мертвых хоронили в лесах и по курганам, к новорожденным детям сначала призывали арбуи, а потом уже священники. Архиеп. Феодосий повелевал мольбища, камение и древеса везде разорять и истреблять в конец и огнем пожигать⁴⁴⁹. Вот или Вод, жители древней Водской пятины, принадлежат к финскому племени; их теперь называют не иначе, как чудью⁴⁵⁰. Водская пятина простиралась на севере и северо-западе от Новгорода.

В Сибирских городах многие служилые и жилецкие люди нарушали чистоту христианского брака⁴⁵¹. В половине 16 века (1649 г.) среди русского населения Сибири существовали языческие обычаи: в навечерии Рождества Христова, Васильева дня и Богоявления Господня кликали коледу, Таусень и плуту (плугу?)⁴⁵².

Языческие боги древней Руси служили олицетворением сил и явлений природы. Наше древнее язычество, в некоторой степени принявшее антропоморфический характер, скоро потемнело и стало быстро забываться. Но те языческие верования, которые возбуждались главным образом чувством, неясным настроением и не имели строгой формулировки, продолжали жить, каковы верования в духов леса и воды, в русалок, леших и проч. Отметим, что верование в низших божеств соприкасается с культом предков, о чем мы говорим в главе – Род и рожаницы.

В мире как физическом, так и в нравственном господствует закон постепенности. Если греки и римляне в течение многих веков после принятия христианства еще помнили свое старое язычество, а в эпоху возрождения наук и искусств в Италии в некоторой мере возродилось и старое язычество, то мы не в праве думать, что наше русское язычество должно было немедленно по принятии христианства исчезнуть из сознания наших предков, не оставив после себя никакого следа. Чрез два-три века после князя Владимира помнили, да и то плохо, имена своих древних богов, тогда как в Италии чрез тысячу с лишним лет после официального торжества христианства память о древнем язычестве была достаточно сильна. Русские значительно скорее забыли свое язычество.