Глава ХI. Перечни грехов

В памятниках нашей древней письменности весьма часто встречаются обличения пороков и недостатков тогдашнего общества, при чем приводятся более или менее длинные перечни грехов, в которых погрязали русские люди. Эти обличения с перечнем грехов встречаются главным образом в словах и поучениях, рассеянных по различным сборникам. Такие перечни мы находим как в русских произведениях, так и в памятниках, в надписании которых стоят имена греческих отцов и учителей церкви, или указания в роде «слово св. отец», «притча и заповеди», «слово от евангелия» и проч. Надписания последнего рода обыкновенно означают, что памятник представляет из себя извлечение или компляцию на основании святоотеческих творений. Как уже сказано, перечни грехов встречаются часто. Нам необходимо установить точку зрения на это литературное явление древней Руси. Древнерусское общество, рассматривемое сквозь призму этих обличений, представляется стоящим на крайне низком уровне религиозно-нравственного развития. Нам необходимо выяснить, должны ли мы в этих перечнях и обличениях видеть отражение русской жизни, или же перед нами летературный прием, образовавшийся в силу тех или иных традиций.

Перечни грехов встречаются весьма часто в нашей древней письменности. Для примера укажем следующие перечни: в словах на св. Четыредесятницу (слово в неделю сыроястную и в слове в неделю первую поста)¹¹²⁹, в первом и пятом словах Серапиона Владимирского¹¹³⁰, в Домострое¹¹³¹… Всматриваясь как в эти перечни, так и в множество других, мы приходим к выводу, что одни и теже грехи с разными вариациями мы встречаем в памятниках совершенно не одинакового характера по содержанию; иногда в одном и том же слове перечень бывает сделан дважды. Уже в силу одной частой повторяемости мы должны заподозрить, что перечни – это литературная традиция. Мы берем своей задачей выяснить причины возникновения этого литературного приема.

Причины возникновения перечней грехов сложны. Прежде всего отметим, что нашей древней литературе, проникнутой церковно-учительным направлением, было не мало поводов к обличению. Жизнь русских людей далеко не соответствует мнению древнерусских книжников, воспитанных на святоотечественной литературе. Много приходилось обличать и многому учить. Для оригинаьных произведений не всегда у нас находилось на лицо достаточно таланта, да читатели и слушатели и не интересовались, с оригинальным или переводным произведением они имеют дело. Оригинальность могла быть иногда даже вредной: требовался святоотеческий авторитет, а не личное мудрование. Древние наши книжники это отлично понимали и потому обычно материал заимствовали щедрой рукой из богатой византийской сокровищницы; нередко даже свои произведения пускали в обращение без имени составителя. В святоотеческой литературе перечни грехов встречаются часто. Такие перечни в нашей литературе возникли вследствие византийской традиции. В Греции же такой прием возник, вероятно, под влиянием Библии. Действительно, в книгах Нового Завета неоднократно читаем перечень грехов. Приводим примеры.

«И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превраотному уму – делать непотребства так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы»¹¹³². «В последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщены, более властолюбивы, чем Боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекишеся»¹¹³³. «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ини воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники Царства Божия не наследуют»¹¹³⁴. «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, безчинство и тому подобное; предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царства Божия не наследуют. Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание»¹¹³⁵. «И так, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение. А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу»¹¹³⁶.

Разбирая перечни грехов, в «словах» и «поучениях», мы будем в сущности иметь дело именно с грехами, перечисляемыми в Библии; конечно, комбинация грехов различна. Естествено, может возникнуть мысль, что перечни грехов, встречающиеся в древнерусских поучениях, составлены кроме того и под непосредственным влиянием исповедных вопросов. Предлагаемых духовниками на исповеди. Полагаем, что влияние чина исповедания в данном случае вряд ли имеет большое значение. В исповедном уставе Иоанна Постника в начале идут вопросы относительно седьмой заповеди и всех видов грехов против нее; после этого идут вопросы о других грехах, среди которых упоминаются следующие: убийство вольное и невольное, осмеяние родителей, грабеж, причащение по употреблении пищи и питья, осквернение во дни Великого Поста, причащение по coitum, тайнобрачие, поцелуи, страстные объяния, деторастление, лишение кого-либо платы, оговор, употребление в пищу крови, удушенного или птицею или зверем умершвленного, волшебство и чары, еретические мысли, завист, злопомнение, клятвопреступление, воровство, лжесвидетельство и осмеяние иерея¹¹³⁷. Указанный здесь перечень грехов имеет общее с перечнями, встречающимися в «словах» и «поучениях», но последние несравненно в большей зависимости находятся от святоотеческих творений, иногда представляют из себя простой перевод с греческого. Достаточно просмотреть вопросные статьи, помещенные в третьем томе «Тайной исповеди» Алмазова, чтобы убедиться в том, что упоминаемые здесь грехи вряд ли имели отношение к перечням грехов в поучениях. В исповедных вопросах всюду на первом месте стоят грехи против седьмой заповеди: нередко вопросы об этих грехах преобладают, так что вопросам об остальных грехах уделено меньше места, и следовательно на исповеди духовник вопрошал исповедника преимущественно о грехах седьмой заповеди¹¹³⁸. Между тем в «словах» и «поучения» мы не видим, чтобы составители их в своих перечнях грехов отдавали предпочтение плотским грехам. Следовательно, исповедные вопросы не имели особенного влияния на перечни грехов в «словах» и «поучениях».

Но известна еще исповедь, отличающаяся методом совершения: вместо вопросов духовника, кающемуся рекомендуется самому объявить свои грехи, – это поновление заключающее перечень грехов, только не со стороны духовника, но от лица самого пришедшого на исповедь¹¹³⁹. Термин «поновление» югославянского происхождения. И в Греции, и на Балканском полуострове поновление не имело значительного распространения, но на Руси эта исповедная форма находила себе широкое применение. С внешней стороны каждое поновление имеет три части: вступление, перечень грехов и заключение¹¹⁴⁰. Для нас, конечно, имеет интерес только средняя часть. Поновление разделяются на три главные категории – мирские, монашеские и священнослужительские; первые два, кроме того, еще делятся на поновления для мужчин и женщин. Эти основные виды поновлений приобрели свое место в русском исповедном чине никак не позже самого начала 15 века¹¹⁴¹. Для нас наиболее важно поновление для мирян, так как оно содержит общие грехи, а не специальные, как монашеские и священнослужительские. Древнейшим представителем мирского поновления Алмазов считает поновление, заключающееся в рукописи Московской Духовной Академии¹¹⁴². Приводим выдержку из этого поновления по изданию Алмазова. «Согреших облыганием оклеветанием, завистию и лжею, яростию и гневоом, горыденю и боуесловием, срамословием и бесстудными словесы, лихвою и лестию, тщеславием и сребролюбием, пианством и злопомнением, чародейством и потворством, и волхвованием и баанием, и оуподобленым сим, чревообьядением, в разноядении без года, в говение и праздники, и в среды, и в пятки, и в дне, и в нощи, от юности и до сего час, коумирослоужением, и всякие ереси, их же не вем, с отрокы легание, и с женами и децами прелюбодеяние, убийством, и всякими ранами и насилием и граблением нераведным, въсхыщением и враждою, к всем человеком, в сваре, и в бою, татбою и блоудом и всякою нечистотою, немилосердием и скупостию, и в всяком смешении плотском и различным человеческим и скотским любя игры и плясания, и всякая дела бесовская радуяся о житейским жалея¹¹⁴³ оумерших»¹¹⁴⁴. Далее идет общее изображение греховности: «согреших есмь в вся дни живота моего и на всяко время и час, делом и словом и помыслом»… и проч. В той же рукописи на л. 60–62 помещено «мнишское поновление», в общем заключающее ту же схему пороков¹¹⁴⁵.

В приведенном перечне грехов заключается не более, как перифраз известного перечня мытарств. Зависимость поновления ркп. Моск. Д. Акад. №184 от сказания о мытарствах очевидна: эта зависимость сказывается еще более, если сравнить второе мнишское поновление той же рукописи и перечень мытарств, во втором поновлении удержано даже самое деление грехов на рубрики, которое имеется в перечне мытарств. Конечно, с течением времени зависимость поновления этого типа от мытарств сглаживалась вследствие вольных и невольных изменений переписчиков. Для сравнения ниже мы приводим перечень мытарств, как он находится в слове, приписываемом Кириллу Туровскому, но ему не принадлежащем. Кто этот Кирилл, сказать трудно. Здесь возможно подразумевать и Кирилла Философа, первоучителя славян, и св. Кирилла, епископа Катанского, учителя сербов (15 в.), который также назывался Философом. Возможно, что это еще какой-нибудь Кирилл¹¹⁴⁶. Итак, автор слова о мытарствах известен нам только по имени. Полагаем, что этот памятник пришел к нам из Византии при посредстве южных славян.

Слово о мытарствах входит, как составная часть, в обширное «Слово иже во святых отца нашего Кирилла Философа на соборе архистратига Михаила и прочих безплотных сил»¹¹⁴⁷. Отметим, что слово «о мытарствах» известно в трех видах: а) в самом кратком, как напечатано у Калайдовича; б) в самом обширном, как изложено в слове на собор Архистратига Михаила и в) среднем между этими двумя видами, как оно находится в Сборнике Софийской библиотеки¹¹⁴⁸. Переходим к перечню грехов в слове о мытарствах. Собственно, в слове о мытарствах перечисляются не грехи, а мытарства греховные; для нас это безразлично. Мытарство 1 – оболгание, 2 – оклеветание, 3 – зависть; 4 – гнев, 5, – ярость, 6 – гордость, 7 – буе слово, срамословие и бестудные словеса, 8 – резоимание, 9 – тщеславие, 10 – златолюбие и серебролюбие, 11 – пьянство, 12 – злопоминанье, 13 – чародейство, волхвование, наузы; 14 – объядение, 15 – всякая ересь (приметы во встречу, чох и проч.) «и еже унии блуд творят» – это выражение, кажется, соответствует выражению поновления «с отроки легание»; 16 – прелюбодеяние, 17 – убийство и всякие раны, 18 – татба и всякое крадение, 19 – блуд, еже с скотом и с блудницами еже ручной блуд, 20 – скупость и немилосердие¹¹⁴⁹. Зависимость греховной схемы поновления от схемы мытарств понятна: за всякий неисповденых грех будет душа истязаться на мытарствах¹¹⁵⁰. Полагаем, что внесение в поновление для мирян схемы мытарств было сделано где-нибудь на Балканском полуострове: поновление 15 века¹¹⁵¹ заключается в приложении к одному из югославянских исповедных чинов 16 в. Сказание о мытарствах также перешло к нам от южных славян. В зависимости от сказания о мытарствах находится «Слово Иоанна милостивого о исходе души», начало: «Зело мног страх»¹¹⁵². Это слово служит наглядным примером того, как изменялись перечни грехов в списках одного и того же памятника. В Житии Иоанна Милостивого упомянуты лики бесов прозорства, клеветы, блуда. В Нандентах Никона Черногорца, заключающих отрывок из жития, упоиянуты четы бесов гордостных, клеветных и блудных¹¹⁵³; в латинском житии: chori daemoniorum superbiae, detractionis, fornicationis. Это же самое место в Измарагде второй редакции читается в ином виде: упоминаются лицы бесов… овии клеветивии и презорства, инии зависти, а инии татбы, обиды и гнева, ярости и гордости, пианства и блоужениа, обьядения, и скоупости, немлсердиа¹¹⁵⁴…

Сделаем оговорку относительно терминологии. Здесь речь идет о бесах, встречающих душу на мытарствах. Каждое мытарство посвящено особому греху и имеет особых бесов; следовательно, речь идет в сущности о грехах. Так понимал это и составитель слова о исходе души, помещенного в прологе, где мы читаем, когда душа после смерти хочет взойти на небо, то «оусретают ю лици бесов и пытают первее лже и клеветы, – и паки выше оустретают бесы дшю испытают блуда и величанья, – по сем зависти, ярости, гнева, городости, срамословья, непокорства, лихвы, сребролюбия, пьянства, злопомненья, чародеянья, потворов, объяденья, братненавиденья, оубийства, татбы, немилосердья»¹¹⁵⁵. Этот список грехов составлен вне всякого сомнения под влиянием слова о мытарствах, вероятно, Кирилла Философа. Очевидно, мы имеем дело с простым литературным приемом; видеть здесь указания на русскую жизнь нельзя. Встретив несколько грехов, составитель по усмотрению прибавляет другие грехи, руководясь бывшим у него под руками памятником эсхатологического характера.

Иногда перечень грехов представляет из себя переделку или просто перевод с греческого. В слове И. Златоуста о чистоте душевной¹¹⁵⁶ к душевной нечистоте отнесены: «грабление насилное, злодеяние, татба, дшегубьство, скверна же оустная, – но сия горше того суть: лжа, клевета, хоуление, обида, срамословье, кощоуны, пустосмешье блоудное, грохотанье, свар, обаженье, татба, бой, поустые беседы, осоуженье, песни бесовские, басни елиньские». Во второй редакции Измарагда исчисляются почти теже грехи. «Сиа бо нечестота горши плети искаленныя, грабление, насилие, завист, гнев, татба, блоужение, – не горее того сиа лжа, клевета, осужение, срамословие, кощоуны, смеяние недобное¹¹⁵⁷, и песни нечестые и басни елленьские¹¹⁵⁸. Слово Златоуста о чистоте душевной заимствовано неизвестным лицом из 51 беседы Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея. Русский составитель сделал свій перечень грехов под влиянием подлинной беседы Златоуста, у которого перечисляются следующие грехи: Ρύπоς γαρ στόματος, κακηγορία. βλασφημία, λοιδρία, οργία, ρηματα, αισχρολογία, γελως, εύτραπελία¹¹⁵⁹. В переводе нечистоту исходящую из уст составляют – злословие, хула, ругательство, гневные слова, срамословие, смех, насмешки. Итак, в Измарагде 1-й редакции перечень распространен, в Измарагде 2-й редакции перечень ближе к греческому тексту, хотя оба перечня в Измарагдах не совпадают точно с греческим текстом.

Особенно пространные перечни грехов заключаются в творениях Ефрема Сирина. В Паренисисе Ефрема Сирина читаем следующее место¹¹⁶⁰. «Ефрема о покаянии и спасении души слово» 105. «Отрецаюся сотоны и всех дел его, киих дел, послушай любодеяния нечестоты, лжа, татьба, чародеяния, волшвения, баяния, ярости, гнева, хуленья, вражды, рети, ревенья, отрицаюся пьяньяньства, праздьна словесе, гордыня разлучающю от Бога, отрицаюся смеха, гуденья, песни бесовские, приглашениих, детогубления, кобления, вольшвен их, отрицаюся лихоимания, братоненавидения, хищения, идоложертв, и оудавленины, кровей, мертвечины, что же много глю, нес бо время изрещи, но преминем много и отнюдь рцем, отрицаюся всех бывающих слнци и луне, и звездах, и инех, неполезных дел, яже мерзька суть глати». Место это Паренисиса представляет из себя выдержку из слова на второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа¹¹⁶¹.

Приводим русский перевод с греческого данного отрывка. «Сказано: отрекаюсь сатаны и всех дел его. Каких дел? Выслушай: блуда, прелюбодеяния, нечистоты, лжи, татьбы, зависти, отравления, гадания, ворожбы, раздражительности, гнева, хулы, вражды, ссоры, ревности; отрекаюсь пьянства, празднословия, гордыни, празднолюбия; отрекаюсь глумления, сверяния, бесовских песен, деторастления, гадания по полету птиц, вызывания духов, гадательного писания на листях; отрекаюсь идоложертвенного, крови, удавленины и мертвечины. И к чему говорить много? Нет и времени перечислять все; оставим многое и скажем просто: отрекаюсь всего, бывающего в солнце, луне и звездах, в источниках и деревьях, на распустьях, в жидкостях и чашах, и других многих безчинных дел, о которых срамно и говорить¹¹⁶². Как видно из сравления, перевод с греческого на славянский¹¹⁶³ сделан буквально, но кем-то – переводчиком или переписчиком, вероятно, – первым, опущен конец перечня грехов: (отрекаюсь бывающего) в источниках и деревьях, на распутьях, в жидкостях и чашах. (Но как увидим ниже, это недостаточно ясное для славянина место было заменено указанием на савянские суеверия). В Измарагдовском 1-й редакции компилятивном «Слове св. Ефрема о втором пришествии»¹¹⁶⁴ также перечисляются грехи. Выдержку из этого слова приводим по рукописи¹¹⁶⁵. «Отрицаюся сотоны и всех дел его, – отрицаемся всякой злобы не приязньскы любодеяния, нечистоты, лжи, татьбы, чяров, волжьбы, наоузъношения, басни елиньскых, ярости, гнева, лихоимания, хоуления, вражды, рати, рвения, пияньства, празднословия, гордыни отлучающиа от Бога, смеха, гудения, песни сотониньскых, зависти, клеветы, разбоя напрасньства, памяти злу, злобы, блазнотворения, и поустых бесед, свирели и плясанья, козлоглашения, пения дьявол, батоненавиденья, детогубленья, кобленья, и прошения их хищения неправдою, идоложрения ядения давленины, крови и мертвечины, что же много глю нес времени зрещи, но премноувше многая рцем отнудь всех бо сих отрицаемся, единем отречением и верования в солнце, и в луну, и в звезды, и в источники, и верования в стречю, в чех, в полаз в птич грай¹¹⁶⁶. Это место составлено под влиянием подлинного слова св. Ефрема Сирина о всеобщем воскресении¹¹⁶⁷.

Русский перевод. «Ибо в одном слове отрицается от всех дел дьявольских: мерзостнейших прелюбодействе, блуда, убийстве, нечистоты, зависти, татьбы, злословия, досады, раздражения, празднословия, пьянства, памятозлобия, соперничества, гордости, лености, смеха, играния на цевницах, плясок, свряний, скаканий, зрелищ, бесовских песен, любостяжания, братоненавидения и, что составляет крайний предел всего худого, ворожбы, идолослужения, чародейства. Сего и подобного сему отрицается всякий христианин при святой купели. В сем то отречении потребуется у нас отчет в час тот»¹¹⁶⁸. Из сделанного сравнения видно, что славянский перечень в начале сходен с греческим текстом слова о всеобщем воскресении;¹¹⁶⁹ конец же, где говорится об идоложертвенных ядении давленины и мертвечины, о веровании в солнце, луну, и звезды, составлен под влиянием первого перечня¹¹⁷⁰. И кроме того русский переписчик от себя упомянул: верования в стречю, чох, полаз и птичий грай.

То же «слово о втором пришествии», в несколько измененном виде помещаемое в Измарагде 2-й редакции, содержит почти тот же перечень грехов, но в другом порядке¹¹⁷¹ .

Таким образом нет основания в этих перечнях видеть особой идеи; это общее место, также характеризующее древнее русское общество, как и всякую эпоху, так как перечисляемые грехи встречались и встречаются во все времена.

В перечне грехов весьма трудно установить литературную зависимость. Составители слов по своему усмотрению то сокращали, то продолжали исчисление грехов, вряд ли всегда руководясь при этом какими-либо особенными соображениями, или же эти соображения для нас остаются непонятными. Приводим здесь два приера из произведений, причисляемых к русским памятникам, или скорее к русским компиляциям.

Слово Златоуста о кротости¹¹⁷² непосредственно Златоусту не принадлежит; вероятно, это русское произведение. В «слове Иоанна Златоуста о кротости» говорится, что верующие отогнали от себя матерь добрую – кротость и прияли мачеху – злое величание и ее детей: городость и непокорение, прекословие, клевету, гнев, пьянство, осуждение, бужение, сребролюбие, скупость. В конце слова говорится: «самохотию царства божия лишаемся, злыми нашими делы, гневом, татбою, завистию, граблением, резоимством, клеветою, пьянством же и песньми поустошными и плясанием, горше же всех городостию, сребролюбием и скупостию»¹¹⁷³. То же слово о кротости, только с измененным концом, в Измарагде 1-й редакции имеет надписание слово св. отец о наказании. Хотя оба эти слова имеют одну основу, но в Измарагде 1-й редакции перечень грехов значительно расширен, как видно из следующей выдержки. В «слове св. отец о наказании»¹¹⁷⁴ составитель говорит, что мы, христиане, неподобными делами отгнали от себя мать (мудрость христианскую и вообще добродетель), «а мачехоу въсприяхом, ей же имя величяние, и мачешины же дети, городость, и величание, и непокорение, прекословие, хула, клевета, зломыслие, вражда, пьянство, игры неприязные и всякая злоба дееться в них». В том же слове составитель, употребив выражение «порты – крстьныя искалявъ» и «порты искаленыя», объясняет, что порты – значит крещение, «а каль – клевета, хула, осуждение, гнев, прекословие, бой, свар, зависть, лжа, злопоминанье, непокорение, злосердье, злии помыслы, смехотворение, и вся игры бесовскыя, та же и запойство, резоиманье, грабленье, разбой, татьба, душегубство, поклоп (поклеп), потворы, отрава, волхвование, блоуд, прелюбодейство, чарованье и всякая злоба именованна». Итак, перечни грехов в упомянутых памятниках случайны. Полагаем, что с течением времени перечень грехов в «слове о кротости» осложнился. В Измарагде 1-й редакции, где разбираемое произведение ности название «слово св. отец о наказании», перечень уже весьма пространен. Перечитывая его, мы невольно вспоминаем перечни в словах Ефрема Сирина. Действительно, сходство есть, но нельзя сказать, что составители Измарагдовских слов черпали из Ефрема Сирина: они находились как бы под его нравственным влиянием, особенно составитель «слова св. отец о наказании».

То же самое мы должны сказать о другой группе литературных произведений: мы имеем в вдиу «слово св. отец о посте устава церковного»¹¹⁷⁵ и «слово о посте о велицем и о Петрове говеньи и о Филипове»¹¹⁷⁶. Полагаем, что эти слова – русская компиляция из югославянских или византийских поучений. Вероятно, есть в них и русский элемент. В этих двух словах начало разное, а концы сходны. Полагаем, что текст в древнейшем виде сохранился в Златой Цепи¹¹⁷⁷. В Слове о посте о велицем и о петрое говении и о филипове упоминается следующие грехи: «лжа, свар, величанье, гордость, немилосердье, братоненавиденье, зависть, злоба, обида котора, гнев, възвышенье, лицемерье, непокорение, преслушание, мздоимство, хула, осуженье, пьянство, обьяденье, прелюбодейство, грабленье, насилье, непослушанье божественых писаний, преступление божиих заповедий, разбои, чародейство, волхвованье, наоузъношение, кощюны, бесовскые пес, плясанье, бубны, сопели, гусли, пискове, игранья неподобыя, русалья»¹¹⁷⁸. Соответствующее место в слове о посте устава Церковного очень близко по содержанию; приводятся те же грехи, но есть и добавки. Вот этот перечень: «свар, бой, свада, величяние, городость, величание, немилосердие, зависть, братонелюбие, прозорство, злоба, обида, дменье, возвышение, лицемерье, непокорением, мздоимание, осуженье, хоуление, пьянство, объяденье, несытость, грабление, насилие, непослушанье божиих заповедей, убийство, разбой, душегубство, чародейство, наузношение, кощунство, идолослужение, моленье колодезная, и речная, песни бесовские, плясания, бубны, сопели, козице, играния бесовская и вся злая дела»¹¹⁷⁹. Приведенные перечни грехов весьма напоминают перечни, встречающиеся у Ефрема Сирина. Весьма вероятно, что составители слов были под влиянием подлинных творений св. Ефрема, рано переведенных на славянския язык.

Отметим, что перечень грехов иногда пополнялся на основании индекса отреченных книг. Такого рода перечни мы имеем в статьях притча и заповеди Господня¹¹⁸⁰ и слово от св. евангелия¹¹⁸¹. Собственно, это один памятник: слово от св. евангелия представляет из себя отрывок притчи. Мы не будем приводить всего перечня; ограничимся только концом притчи, где отразились влияние индекса отреченных книг. В числе грехов в притче значатся «учитися астрологии и веровати в метания, и в лживые писания в еллинские кощуны, и баснотворья в стречю, и в кошь, и в сновидения, громник, колядник, птичии чарове, и весь мартолой проклятый, иже творять злые дни и часы»¹¹⁸².

Итак, из вышеизложенного явствует, что переписчики рукописей, руководимые какими-либо личными соображениями, неродко вносили те или другие поправки или дополнения в текст: кое-что опускали, а чаще дополняли и переделывали. И делалось это без всякого страха пред авторитетом святоотеческого имени, поставленного в надписании слова: наши древние книжники отлично знали, что известное слово или поучение действительно святоотеческое или составлено в духе святоотеческом, следовательно не заключает еретических мыслей. И вот вследствие свободного отношения к переписываемому тексту, с течением времени одно и то же слово появлялось в нескольких видах, близких по мысли и не всегда сходных по выражению, как это видно из вышеприведенных примеров. Вследствие этого является делом трудным проследить зависимость одного литературного памятника от другого в тех случаях, где необходимо ограничиваться при сличении сходством отдельных мест и слов, каковы перечни грехов.

Итак, первоисточниками перечней грехов в словах и поучениях древней русской письменности были – Библия и творения святоотеческие. Вообще же перечни грехов, будучи традиционным литературным приемом, являются общим местом. Делать какие-либо общие выводы из этих перечней относительно нравов древней Руси за редким исключением – прием ошибочный. Конечно, в отдельных (и редких) случаях эти перечни могут содержать указания на греховные обычаи чисто русского характера. Таков, например, перечень грехов в «слове некоего христолюбца и наказание отца духовного» (о покорении и послушании), каковое слов издано Н.К. Никольским по рукоаиси Ярославского Архиерейского Дома¹¹⁸³. «Покорение и послушание ражает всякую добрую детель. – Отгоните от себя зависть, ненависть, клевету, хулу, ересь, лихоимство, резоимание, грабление, мздоимание, изгибство, обретение, обьядение, пьянство, идоломоление, чаротворение, наузы, волхвование, ворожа, куксы, рожаничную трапезу, моление короваиное, поведанная вам, оканная желенья, и карания сотвориша в пирах, плясание, и всякие игры, и кощуны и басни, и вся соблазны»¹¹⁸⁴. Время появления цитируемого «слова» издатель не определяет¹¹⁸⁵. Мы не можем указать, чем руководился составитель слова, исчисляя грехи. Он отметил рожаничую трапезу и моление коровайное – остатки культа мертвых: «окаянная желенья» – языческий способ оплакивания умерши. Трудно сказать, что разумеется под словом – идоломоление: имеется ли здесь в виду настоящее идолопоклонство (что смонительно), или же пред нами риторическая фигура. Во всяком случае в вышеприведенном перечне можно видеть указания на русский быт 13–14 в.